(Nur… · 2 Нуреев Р.М., Латов Ю.В. Россия и Европа: эффект колеи (опыт институционального анализа ...

1

Р.М. Нуреев, Ю. В. Латов

Россия и Европа: эффект колеи (опыт институционального анализа истории экономического развития)

Калининград, 2010

2

Нуреев Р.М., Латов Ю.В. Россия и Европа: эффект колеи (опыт институционального анализа истории

экономического развития). – Калининград. 2010. 300 с. : ил. ISBN «Россия и Европа: эффект колеи (опыт институционального анализа истории

экономического развития)» является первой российской монографией, характеризующей развитие России и Европы с использованием концепции зависимости от предшествующего развития. Основу настоящей книги составляют лекции, прочитанные авторами в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова, Государственном университете – Высшей школе экономики, Монгольском национальном университете в Улан-Баторе, Российском экономической академии им. Г.В. Плеханова и ряде других вузов России (Новосибирском, Тамбовском и Кемеровском государственных университетах, в Южном и Сибирском федеральных университетах и др.).

В монографии рассматривается, как разошлись пути России и Европы, анализируется европейский путь развития через капитализм в постиндустриальное общество и особенности российского пути развития. В каждую главу специально введена рубрика «Балтийские истории» поскольку Балтика – это зона постоянных контактов России и Европы, что является главной темой этой книги. Данная монография может быть использована как учебное пособие к курсам экономической истории, экономической компаративистики и институциональной экономики.

Для студентов, аспирантов и преподавателей экономических вузов и факультетов, всех интересующихся актуальными проблемами современной экономической науки.

© Нуреев Р.М., Латов Ю.В. 2010

3

Содержание

ВВЕДЕНИЕ. ЧТО ТАКОЕ ЭФФЕКТ КОЛЕИ? ......................................................................................................... 6 0.1. Институционализм как фундамент теорий экономической истории ................................................ 6 0.2. Институциональная экономическая история и теория зависимости от предшествующего развития ....................................................................................................................................................... 11 0.3. Институциональная экономическая история,  которую предстоит создать: история как конкуренция институтов ............................................................................................................................. 15 

ЧЧААССТТЬЬ II.. ККААКК РРААЗЗООШШЛЛИИССЬЬ ППУУТТИИ РРААЗЗВВИИТТИИЯЯ РРООССССИИИИ ИИ ЕЕВВРРООППЫЫ .................................................. 2200 

ГЛАВА 1. ГОСУДАРСТВЕННАЯ СИСТЕМА СЕЛЬСКИХ ОБЩИН ПРИ АЗИАТСКОМ СПОСОБЕ ПРОИЗВОДСТВА .......................................................................................................................................................... 20 

1.1. Генезис азиатского способа производства ........................................................................................ 21 1.2. Политарный обмен деятельностью .................................................................................................... 27 1.3. Эволюция азиатского способа производства во времени – от древнего мира до современности ............................................................................................................................................. 32 1.4. Эволюция азиатского способа производства в пространстве – от Китая до России ...................... 35 

ГЛАВА 2. У ИСТОКОВ ЕВРОПЕЙСКОГО ЧУДА (ПЕРВЫЙ ОПЫТ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕМОКРАТИИ). ........................................................................................................................ 44 

2.1. Дуализм античного полиса и формы его  разрешения ..................................................................... 44 2.2. Рабство как экономический институт ................................................................................................. 50 2.3. Кризис полиса и причины возрастания роли государства ................................................................ 55 

ГЛАВА 3. ШАГ НАЗАД, ДВА ШАГА ВПЕРЁД (ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РЕГРЕСС И ПРОГРЕСС В ФЕОДАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ) ................................................................................................................................... 64 

3.1. Генезис феодализма ............................................................................................................................ 65 3.2. Формы личной зависимости при феодализме .................................................................................. 69 3.3.  Классический феодализм: единство собственности и труда ......................................................... 72 3.4. Становление отношений вещной зависимости.  Особенности рыночной экономики при феодализме .................................................................................................................................................. 76 

ГЛАВА 4. СРЕДНЕВЕКОВАЯ РОССИЯ МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И АЗИЕЙ .......................................................... 85 4.1. Производственная среда российской цивилизации ......................................................................... 85 4.2. Импорт в Россию институтов "восточного деспотизма" ................................................................... 89 4.3. Институциональная конкуренция в средневековой России ............................................................. 95 

ЧЧААССТТЬЬ IIII.. ЕЕВВРРООППЕЕЙЙССККИИЙЙ ППУУТТЬЬ РРААЗЗВВИИТТИИЯЯ:: ЧЧЕЕРРЕЕЗЗ ККААППИИТТААЛЛИИЗЗММ ВВ ППООССТТИИННДДУУССТТРРИИААЛЛЬЬННООЕЕ ООББЩЩЕЕССТТВВОО .................................................................................................................................................. 110055 

ГЛАВА 5. ГЕНЕЗИС КАПИТАЛИЗМА: РОЛЬ ИНСТИТУТОВ, БЛАГОПРИЯТНЫХ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА ............................................................................................................. 105 

5.1. Институциональные предпосылки рыночной экономики .............................................................. 105 5.2. Так называемое первоначальное накопление капитала ................................................................ 110 5.3. Становление капитализма в Англии и Испании: сравнительный анализ ...................................... 112 5.4. Три эшелона развития капитализма ................................................................................................. 113 5.5. Был ли генезис капитализма спонтанным процессом? .................................................................. 115 

4

ГЛАВА 6. ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ - ФОРМИРОВАНИЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА .................................................................................................................................................................. 119 

6.1. Три стадии развития капитализма в промышленности: ................................................................. 119 6.2. Экономические последствия промышленной революции.  Золотомонетный стандарт и его эволюция .................................................................................................................................................... 125 6.3.  Последствия промышленной революции: неотрадиционные институциональные системы ... 128 6.4. Концепция перехода к самоподдерживающемуся росту ............................................................... 132 

ГЛАВА 7. ЗРЕЛОЕ ИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО: ОТ ЭПОХИ СВОБОДНОЙ КОНКУРЕНЦИИ – К МИРУ ОЛИГОПОЛИЙ ....................................................................................................................................... 137 

7.1.Технический прогресс в индустриальном обществе.  Вторая промышленная революция .......... 137 7.2. Развитие научной организации труда .............................................................................................. 143 7.3. Закат свободной конкуренции .......................................................................................................... 147 7.4. Олигополизация мира ........................................................................................................................ 149 

ГЛАВА 8. СИСТЕМНЫЙ КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА 1914-1945 ГГ. ............................................................... 152 8.1. Первая мировая война: кризис, не нашедший разрешения .......................................................... 153 8.2. Великая Депрессия: кризис, обновивший экономику .................................................................... 160 8.3. Вторая мировая война: кризис, закрепивший институциональную перестройку ........................ 167 

ГЛАВА 9. ЗАПАДНЫЙ МИР НА ПУТИ К ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВУ ............................ 172 9.1. Теории постиндустриального общества  как идеология регулирования ...................................... 172 9.2. «Большой бизнес» как планирующая система ................................................................................ 176 9.3. Национальное регулирование  государственных и общественных организаций ........................ 179 9.4. Формирование институтов надгосударственного регулирования ................................................ 191 9.5. Возрастание роли человеческого капитала  как результата и предпосылки экономического развития ..................................................................................................................................................... 195 

ЧЧААССТТЬЬ IIIIII.. РРООССССИИЙЙССККИИЙЙ ППУУТТЬЬ РРААЗЗВВИИТТИИЯЯ:: ММЕЕЖЖДДУУ ВВООССТТООККООММ ИИ ЗЗААППААДДООММ .......... 119999 

ГЛАВА 10. ПРОТИВОРЕЧИЯ ДОГОНЯЮЩЕГО РАЗВИТИЯ ИМПЕРАТОРСКОЙ РОССИИ* ............. 199 10.1. Освобождение от докапиталистических институтов ..................................................................... 199 10.2. Формирование капиталистических институтов ............................................................................. 205 10.3. Результаты капиталистической модернизации ............................................................................. 210 

ГЛАВА 11. КОМАНДНАЯ ЭКОНОМИКА (УСПЕХИ И ПРОВАЛЫ КОНТРМОДЕРНИЗАЦИИ.) ........... 217 11.1. Становление советской командной экономической системы ..................................................... 217 11.2. Планирование и монополизм ‐ базовые институты советской экономики ................................ 221 11.3. Дефицит и бюрократия ‐ "могильщики" советской командной экономики ............................... 229 

ГЛАВА 12. ДЕМОНТАЖ СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ ............................................. 238 12.1. Рыночные экономические реформы .............................................................................................. 238 12.2. Домохозяйства: нерыночное приспособление к рынку ............................................................... 243 12.3. Фирма: экономика физических лиц, патернализма,  бартера и рэкета ...................................... 246 12.4. Государство: исторические судьбы власти‐собственности .......................................................... 250 

ГЛАВА 13. РОССИЯ: РЕЗЕРВЫ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ. ................................................. 257 13.1.  Углубление сырьевой специализации России на рубеже веков ................................................. 258 13.2. Замедление научно‐технического прогресса ................................................................................ 263 13.3. Институциональные препятствия для роста рыночной экономики. ........................................... 266 13.4. Поиск путей  модернизации России ............................................................................................... 269 

5

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. КОГДА И ГДЕ СОЙДУТСЯ ПУТИ РОССИИ И ЕВРОПЫ? ............................................... 280 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА ................................................................................................................................................... 287 

SUMMARY .................................................................................................................................................................... 288 

DIE ANNOTATION. ..................................................................................................................................................... 291 

CONTENTS .................................................................................................................................................................... 295 

6

ВВЕДЕНИЕ. ЧТО ТАКОЕ ЭФФЕКТ КОЛЕИ? «..Эта книга представляет собой попытку анализа и объяснения некой социальной структуры и её связей. Если метод себя оправдает, им можно будет воспользоваться при изучении других периодов, других регионов. Неизбежные в любом исследовании ошибки, надеюсь, искупит новизна подхода».

Марк Блок

Проблема взаимоотношений России и Европы – одна из наиболее старых проблем российского обществоведения. Со времен Чаадаева отечественные мыслители мучительно пытаются понять: является ли Россия «особой» Европой? или она вообще не-Европа? если это так, то почему Россия не Европа? может ли она стать Европой? должна ли она к этому стремиться?..

С точки зрения физической географии эти вопросы не имеют смысла: географы считают центром Европы украинские Карпаты, так что вся центральная Россия – это безусловно Европа. Но вот с точки зрения социальной географии, принадлежность России к европейской цивилизации всегда у всех (и у россиян, и у «нормальных» европейцев) вызывала очень большие сомнения. Один маленький пример: выражение «прорубил окно в Европу», при помощи которого характеризуют получение Россией доступа в Балтийское море при Петре I, определенно свидетельствует, что Россия воспринимается как страна за пределами Европы, отгороженная от этой самой Европы какой-то стеной.

Чтобы понять, как соотносятся друг с другом современная Россия и современная Европа, необходимо взглянуть на историю их взаимоотношений. Кто правильно понимает прошлое, тот поймет настоящее и даже предскажет будущее.

Поэтому ключом к пониманию проблем взаимоотношений России и Европы мы считаем институциональную экономическую историю – историю, понимаемую как науку о процессах возникновения и развития «правил игры», определяющих отношения между людьми и механизм, побуждающий (стимулирующий или обязывающий) к их исполнению .

0.1. Институционализм как фундамент теорий экономической истории Практически все ранее популярные и существующие в наши дни теории экономической

истории были созданы в рамках или под влиянием леворадикальных экономических теорий – марксизма и институционализма. Это может показаться парадоксальным: ведь леворадикальная экономическая мысль никогда не входила в «мэйнстрим» экономической науки. Однако такое бесплодие классических и неоклассических теорий, которые в других сферах экономических знаний играли и все еще играют ведущую роль, глубоко закономерно.

Марксизм и институционализм (оба этих направления являются по существу разновидностями одной парадигмы) возникли и развивались как оппозиция сначала политической экономии, а потом «экономикс». Не случайно американский экономист Бен Селигмен назвал охарактеризовал старый институционализм как «бунт против формализма»1. «Бунт» - потому что сначала марксисты, а затем институционалисты пытались выдвинуть концепции, альтернативные основному учению. «Против формализма» - потому что они стремились отразить в экономической теории не только формальные модели и строгие логические схемы, но и живую жизнь во всем ее многообразии.

1 Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М.: Прогресс, 1968. Ч. 1.

7

Чтобы понять причины столь высокой роли институционализма для теоретического осмысления экономической истории, кратко охарактеризуем методологическую основу «мейнстрима» (main stream) – классический либерализм.

Все представители классической политической

экономии и их наследники-неоклассики строили свои концепции на основе единого представления о природе человека, об обществе, о правительстве и т.д. Согласно

классической либеральной парадигме, человек имеет собственные интересы, он сам способен отстаивать их в активной автономной деятельности, причем наиболее эффективным образом. Общество при таком подходе рассматривается как совокупность индивидов; “общественные интересы” - как производные от личных; лучшим считается то общество, которое в наибольшей степени позволяет индивидам свободно реализовать их частные интересы. Правительство, по мнению классических либералов, создается свободными людьми для защиты установленных конституцией прав, именно этой функцией государство и должно ограничиваться. Поскольку не существует объективных методов, позволяющих за индивидов определять их предпочтения, то именно индивиды должны сами решать, что правильно и что ложно, максимизируя свою функцию полезности.

Свобода – ключевая категория либеральной доктрины – трактуется как отсутствие принуждения, как синоним автономности и независимости. Публичная власть возникает только в результате соглашения индивидов, и только индивиды могут определить разумные границы этой власти. Равенство понимается как создание равных возможностей (а не как равенство результатов); при этом акцентируется внимание на равной защите прав, установленных конституцией. Суд должен осуществлять защиту прав в соответствии с конституцией и наказывать тех, кто нарушает права других. Экономическая эффективность достигается тогда, когда ресурсы достаются тем, кто может их наилучшим образом использовать (уплатив, соответственно, наибольшую плату). Результатом является Парето-эффективность - ситуация, в которой ни один человек не может улучшить свое благосостояние, не ухудшая тем самым положение других людей.

Трактовка происхождения государства и права как результата свободного договора свободных индивидов ведет происхождение от популярной в новое время теории “общественного договора” (социального контракта). Эта концепция изначально была иллюзией особого рода – современностью, опрокинутой в прошлое. Она родилась в эпоху религиозных войн XVI-XVII вв., когда освященная традициями феодальная регламентация стала постепенно уступать место сознательному регулированию гражданского общества. Это было время обостренного понимания справедливости; честность и бизнес казались многим несовместимыми. Развитие контрактной этики, культуры соблюдения договоров стало настоятельно необходимым. Происходит коренное переосмысление прав и свобод, дарованных каждому индивиду “от рождения”.

Теория общественного договора рассматривает свободу как “естественное состояние”, основу которого составляют права на жизнь, на свободу и на собственность. Именно эти три права образуют конституционный базис гражданского общества. Каждое из этих прав создает предпосылки для другого, переходит в другое, создает себя как другое. Право на жизнь реализуется в деятельности, подчиненной счастью и выгоде. Право на свободу отрицает политическое рабство, деспотизм. Право на собственность выступает как предпосылка и гарантия этих прав. Свободная деятельность основывается на независимом суждении, индивидуальном выборе и сознательном целеполагании. Свобода совести, слова, печати, собраний выступает как важнейшая предпосылка независимой деятельности, выбора профессий, свободы передвижений.

Почему классическая и неоклассическая школы не могут создать теорий экономической

истории

8

Конечно, концепция “естественных прав” и “общественного договора” отражала не реальный процесс политогенеза, а программные требования “третьего сословия” в его борьбе с абсолютистским государством. Эта концепция является абстракцией, идеальным образом рыночного хозяйства, где все люди – простые товаропроизводители, действующие в условиях совершенной конкуренции. Таковы были методологические основы классической политической экономии, такими же остались и базовые основы неоклассики XIX-XX вв.

Таким образом, парадигма классического либерализма (классика и неоклассика) принципиально антиисторична. Она склонна выдавать законы и институты развитого рыночного хозяйства за универсальные, «искони присущие человеческой природе». Считая рынок вечным и повсеместным, она делает невозможным понимание не-рыночных (до-рыночных и пост-рыночных) общественных отношений. Классический либерализм эффективен главным образом для изучения «истории современности» - для экономической истории самых последних веков. За пределами «модернити» его креативные возможности сильно ограничены.

Одним из первых критику классической

политэкономии начал незаслуженно полузабытый в наши дни немецкий экономист Фридрих Лист (1789 –

1846). В своей «Национальной системе политической экономии» (1841) он впервые предложил подходить к политической экономии не как к описанию/конструированию универсальной и самой совершенной экономической системы, а как к исторической науке, которая изучает стадии и особенности экономического развития наций. Такой исторический подход был не случаен, ведь Ф. Листу хотелось в первую очередь отразить особенности развития своей страны. А что может быть более национальным, чем история? Поэтому, критикуя космополитическую экономию А. Смита, Ф. Лист выступал, прежде всего, как национальный экономист.

Если влияние Листа на марксизм остается пока дискуссионным, несомненно его влияние на немецкую историческую школу, подготовившую становление институционализма. Историческая школа стала протестом против формализма и абстракций классической политэкономии, в которой человек превратился во второстепенную деталь, своего рода рациональную акциденцию. Она отразила возросшее сознание роли, которую играет человеческий фактор в развитии человечества.

В своем развитии историческая школа прошла три этапа: старую (В. Рошер, Б. Гильдебранд, К. Книс), новую (Г. Шмоллер, К. Бюхер) и новейшую (В. Зомбарт, М. Вебер). Экономисты часто критикуют представителей немецкой исторической школы как сторонников эмпиризма без теории. Однако это не вполне справедливо.

Критикуя классическую политэкономию, Густав Шмоллер (1838-1917) действительно пропагандировал необходимость скрупулезного описания фактического хозяйственного поведения, но при этом подчеркивал роль неэкономических факторов развития, и прежде всего моральных норм, этики и культуры в хозяйственной деятельности. У Карла Бюхера (1847-1930) есть уже периодизация глобальной экономической истории на стадии («ступени») «замкнутого домашнего хозяйства», «городского хозяйства» и «народного хозяйства». Эта периодизация неудачна тем, что абсолютизирует отношения товарообмена. Однако К. Бюхер все же вышел за рамки либерального представления о «рынке всегда и везде», поскольку признал существование до-товарного хозяйства и разные степени зрелости самих отношений товарного обмена.

Макс Вебер (1864-1920) показал многообразие типов капитализма. Пожалуй, наибольшее воздействие на современников оказали идеи М. Вебера, сформулированные им в монографии

Как камералисты, марксисты и институционалисты создавали теорию экономической истории

9

"Протестантская этика и дух капитализма"2. Эта работа напрямую связала генезис рыночного хозяйства со спецификой европейской цивилизации, с уникальностью протестантской ментальности. Тем самым она остро поставила вопрос о традиционализме жизни в других странах, о невозможности в связи с этим быстрой капиталистической модернизации тогдашней периферии мирового хозяйства. Его идеи нашли полемический отклик в трудах Вернера Зомбарта (1863-1946), который анализировал роль институтов в формировании своеобразных черт экономического строя, рассматривая генезис современного капитализма как своеобразное проявление жизни духа.

Вернер и Зомбарт были современниками основоположника институционализма, американского экономиста Торстейна Веблена (1857-1929). Немецкая историческая школа передала первым институционалистам «эстафету» критики неоклассики с позиций отрицания «вечных» рыночных законов.

Чтобы понять, почему институционалисты устойчиво проявляют интерес к экономической истории, напомним смысл ключевого для них понятия «институт».

Таблица 0-1 Современные "большие теории" общественного развития

"Большие теории"

Создатель и последователи

Типология экономических систем

Марксизм (с 1860-х)

К. Маркс; В.И. Ленин, К.-А. Виттфогель; В.П. Илюшечкин, Ю.И. Семенов

Ортодоксальная версия: первобытность, рабство, феодализм, капитализм, коммунизм. В неортодоксальных версиях предлагается выделять иные типы ( азиатский способ произ-водства, рентный способ производства и др.)

Циви-лиза-цион-ные теории

Цивилиза-ционно-конфесси-ональные (с 1900-х)

М. Вебер; С. Хантингтон

По культурно-конфессиональным ареалам: западная христианская, восточная христианская, конфуцианская, исламская и др.

Цивилиза-ционно-наци-ональные (с 1930-х)

А. Тойнби; Р. Ла Порта, Г. Хофстед, Ф. Фукуяма; Н.С. Розов

По культурно-национальным ареалам: англо-саксонская, европейско-континентальная, дальневосточная и др. По странам: французская, шведская, германская, американская, японская, российская и др.

Теория форм обмена (с 1940-х)

К. Поланьи; Дж. Дальтон, М. Салинз

Реципрокность, редистрибуция, рынок

Постиндустриаль-ного общества (с 1960-х)

Д. Белл; О. Тоффлер, М. Кастельс

Доиндустриальное, индустриальное, постиндустриальное общество

Мир-системный анализ (с 1970-х)

И. Валлерстайн; Ф. Бродель, Дж. Арриги, А. Франк

Локальные общности, мир-империи (древнеперсидская, древнеримская, арабская, испанская и др.), мир-экономики (финикийская, средневеково-европейская, средневеково-арабская, европейская капиталистическая и др.)

Новая экономическая история (с 1980-х)

Д. Норт; А. Греф, Д. Уоллес

Первобытный строй, социальный строй с ограниченным доступом, социальный строй с открытым доступом

2 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 44–135.

10

Когда в 1918 г. Уилтон Гамильтон ввел это понятие, он определял институт как «распространенный способ мышления или действия, запечатленный в привычках групп и обычаев народа». С его точки зрения институты фиксируют устоявшиеся процедуры, отражают общее согласие, сложившуюся в обществе договоренность. Позже под институтами понимались обычаи, корпорации, профсоюзы, государство и т. д. В наши дни под институтами обычно понимают «правила игры в обществе» (созданные людьми ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми), а также системы мер (организации), обеспечивающие выполнение этих правил. Институты создают структуру побудительных мотивов взаимодействия людей, уменьшают неопределенность, организуя повседневную жизнь.

Таким образом, институционалисты принципиально рассматривают ныне существующие хозяйственные практики не как нечто вечное и «естественное», а как лишь как один из многих известных в истории наборов «правил игры». Поэтому для историков институциональные экономические теории являются естественной опорой, а мышление институционалистов всегда имеет исторический характер.

Тесная связь именно с институциональным

«экономиксом» сохраняется на протяжении всей истории историко-экономической науки, вплоть до наших дней.

В современном мировом обществоведении можно встретить не менее полудюжины научных парадигм, претендующих в той или иной степени на статус «большой теории». Одни из них имеют более чем столетнюю биографию, другие же родились в последние десятилетия (Табл. 0-1). Абсолютно все они являются институциональными.

Наряду с перечисленной шестеркой "больших теорий" есть еще немало теорий, так сказать, среднего уровня. "Средние теории" тоже рассматривают отдельные глобальные, многовековые тенденции общественного развития, однако сами по себе не могут привести к созданию оригинальной типологизации экономических систем. К числу таких "средних теорий" относятся, например, складывающаяся с 1990-е гг. и связанная с синергетической парадигмой теория зависимости от предшествующего развития (П. Дэвид, Б. Артур), которая анализирует ситуации случайного/сознательного выбора новых стратегий развития в бифуркационных точках3. 2 Economics 3 History 4 1 Statistics Рис. 0-1. Взаимодействие экономической теории, исторической и статистической наук. 1 – квантитативная история без «экономикса»; 2 – теоретическая экономическая история без экономико-математического моделирования; 3 – теоретическая экономическая история с экономико-математическим моделированием; 4 – эконометрика (к клиометрике относятся области 1 и 3, к новой экономической истории – 1, 2, 3).

3 Дэвид П. Клио и экономическая теория QWERTY // Истоки: из опыта изучения экономики как структуры и процесса. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2006.

Спектр современных теорий экономической истории

11

Особое внимание следует обратить на интенсивное использование в современных теориях экономической истории клиометрических (экономико-математических, основанных на исторических базах данных) моделей4. Современная экономическая история развивается чаще всего на стыке сразу трех областей научного знания (Рис. 0-1) – институциональной экономической теории, исторической и статистической наук.

Предлагаемая нами модель вбирает идеи институционализма. В основе этого подхода лежит соединение неоинституционализма Д. Норта с теорией социально-экономических систем, разрабатываемой как марксистами, так и «старыми» институционалистами. Что касается других концептуальных подходов к экономической истории, то их можно ввести в мега-теорию как ее частные компоненты.

В монографии активно используются также различные идеи цивилизационных подходов. В частности, различия между путями развития России и (Западной) Европы трактуются двояко: с одной стороны, как различия между обществами восточного и западного путей развития, с другой стороны, как различия между цивилизациями-соседями, которые активно влияют друг на друга, осуществляя экспорт и импорт институтов.

Данная теория экономической истории призвана определенным образом синтезировать лучшие идеи всех этих парадигм. Это возможно, поскольку все перечисленные парадигмы основаны на трактовке общества, рассматриваемого не как механическая сумма индивидов, а как система социальных организаций и социальных норм. В этом случае существующие «большие» теории не противоречат, а дополняют друг друга.

Основой такого синтеза, по нашему мнению, может стать трактовка экономического развития как глобальной конкуренции экономических систем и институтов, в процессе которой происходит отбор – отчасти осознанный, отчасти стихийный – наиболее эффективных путей социально-экономического развития человечества.

0.2. Институциональная экономическая история и теория зависимости от предшествующего развития

Трактовка институтов как сознательно и/или стихийно складывающихся «правил игры»

естественным образом ставит вопрос о том, как и почему эти правила меняются. Сторонники новой экономической истории делают акцент на сознательном выборе норм, на институциональном конструировании и экспорте институтов. Но есть и другая сторона проблемы изменчивости институтов. Речь идет об институциональной инерции, которая стала главным объектом изучения своего рода «новейшей экономической истории». Речь идет о возникшей в 1980-е гг. теории Path Dependency, основы которой заложены американскими экономистами-историками Полом Дэвидом и Брайаном Артуром.

Название теории Path Dependency принято в отечественной литературе переводить как «зависимость от предшествующего развития». Она тоже обращает внимание на институциональные изменения и на роль институтов в технических изменениях. Однако если в «нортовской» новой

экономической истории главный акцент сделан на том революционизирующем влиянии, которое оказывают правовые инновации и изменение трансакционных издержек на

4 Клиометрику определяют как «применение экономической теории и количественных методов для описания и объяснения исторических процессов и явлений в сфере экономического развития», как соединение идей истории, экономики и статистики (Уильямсон С. История клиометрики в США. С. 76, 78).

От QWERTY-номики – к экономической теории

стандартов и альтернативной экономической истории

технологий

12

социально-экономическое развитие, то в теории зависимости от предшествующего развития основное внимание обращается на инерционность развития. Иначе говоря, если последователи Д. Норта изучают, как становятся возможны институциональные инновации, то последователи П. Дэвида и Б. Артура, наоборот, – на то, почему институциональные инновации далеко не всегда возможны. Кроме того, если Д. Норт при изучении институтов акцентирует внимание на правах собственности, то П. Дэвид и Б. Артур – на неформальных механизмах выбора.

Поскольку оба эти аспекта связаны друг с другом, как орел и решка, то происходит интенсивное взаимодействие и взаимообогащение этих двух институциональных теорий экономической истории. Характерно, что Д. Норт в своей книге «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики» очень оперативно откликнулся на только-только начавшие приобретать популярность идеи «новейших экономисториков» и включил их в свою концепцию как один из ключевых ее компонентов.

Формирование теории Path Dependency началась в 1985 г., когда П. Дэвид опубликовал небольшую статью5, посвященную такому, казалось бы, мелкому вопросу, как формирование стандарта клавиатур печатающих устройств (подробное изложение этого сюжета см. в гл. 7). Он доказывал, что хорошо нам знакомая QWERTY-клавиатуры печатающих устройств стала результатом победы менее эффективного стандарта над более эффективными. Изучение экономической истории технических стандартов, начатое после пионерных работ П. Дэвида и Б. Артура, показало необычайно широкое распространение QWERTY-эффектов едва ли не во всех отраслях (подробнее см. гл. 6).

Под QWERTY-эффектами в современной научной литературе подразумевают все виды сравнительно неэффективных, но устойчиво сохраняющихся стандартов, которые демонстрируют, что «история имеет значение». Эти эффекты можно обнаружить двумя путями –

1. либо сравнивать реально сосуществующие в современном мире технические стандарты,

2. либо сопоставлять реализованные технические инновации с потенциально возможными, но не реализованными.

Хотя современная экономика давно глобализируется и унифицируется, в разных странах мира продолжают сохраняться разные технические стандарты, не совместимые друг с другом. Некоторые примеры общеизвестны – например, различия между левосторонним (в бывшей Британской империи) и правосторонним движением на дорогах разных стран, что заставляет одних автопроизводителей ставить на машины руль слева, а других – справа. Другие примеры менее известны, как, скажем, различия в ширине железнодорожной колеи или в стандартах передачи электроэнергии.

В сравнении с изучением соревнования разных технических стандартов несколько более умозрительным, но и более многообещающим является анализ «несостоявшейся экономической истории». Речь идет о том, что, по мнению многих историков-экономистов, некоторые победившие из-за конъюнктурных обстоятельств технические инновации перекрыли другие, потенциально более эффективные пути развития.

Теория зависимости от предшествующего развития и близкие к ней научные исследования по альтернативной истории основаны не на неоклассическом «экономиксе» (как «фогелевская» новая экономическая история), а на метанаучной парадигме синергетики, связанной с идеями известного бельгийского химика Ильи Пригожина (тоже Нобелевского

5 David Paul A. Clio and the Economics of QWERTY // American Economic Review. 1985. Vol. 75. № 2.

13

лауреата), создателя теории самоорганизации порядка из хаоса6. Согласно разработанному им синергетическому подходу, развитие общества не является жестко предопределенным (по принципу «иного не дано»). На самом деле наблюдается чередование периодов эволюции, когда вектор развития изменить нельзя (движение по аттрактору), и точек бифуркации, в которых возникает возможность выбора. Когда «QWERTY-экономисты» говорят об исторической случайности первоначального выбора, они рассматривают как раз бифуркационные точки истории — те ее моменты, когда происходит выбор какой-либо одной возможности из веера различных альтернатив. Выбор в таких ситуациях практически всегда происходит в условиях неопределенности и неустойчивости баланса социальных сил. Поэтому при бифуркации судьбоносными могут оказаться даже совсем мелкие субъективные обстоятельства – по принципу «бабочки Брэдбери».

Итак, после многочисленных исследований QWERTY-эффектов историки-экономисты с изумлением обнаружили, что многие окружающие нас символы технического прогресса приобрели хорошо знакомый нам облик в результате, в общем-то, во многом случайных обстоятельств, и что мы живем вовсе не в лучшем из миров.

Самое главная из новых идей, предложенных в

развитие первоначальной концепции П. Дэвида, заключается в том, что победу изначально выбранных стандартов/норм над всеми другими, даже сравнительно более эффективными, можно наблюдать не только в истории развития технологий, но и в

истории развития институтов. В 1990-е гг. появилось немало исследований, включая работы самого Дугласа Норта, развивающих эту новое направление использования QWERTY-подхода. Английский ученый Д. Пуфферт прямо заявил, что «зависимость от предшествующего развития для институтов, вероятно, будет вполне подобна зависимости от предшествующего развития для технологий, поскольку обе основаны на высокой ценности адаптации к некоей общей практике (какой-либо технике или правилам), так что отклонения от нее становятся слишком дорогостоящими»7.

Если при описании истории технических инноваций чаще пишут о QWERTY-эффектах, то в рамках анализа институциональных инноваций обычно говорят о Path Dependency – зависимости от предшествующего развития. Впрочем, оба этих термина многие используют как синонимичные. Сам П. Дэвид дал Path Dependency определение следующим образом: «зависимость от предшествующего развития – это такая последовательность экономических изменений, при которой важное влияние на возможный результат могут оказать отдаленные события прошлого, причем скорее случайные события, чем систематические закономерности»8.

6 С. Марголис и С. Либовиц в своей энциклопедической статье о Path Dependency четко указывают, что «зависимость от предшествующего развития – это идея, которая пришла в экономическую теорию от интеллектуальных движений, возникших в другой сфере. В физике и математике эти идеи связаны с теорией хаоса» (Margolis S.E., Liebowitz S.J. Path Dependence // The New Palgrave Dictionary of Economics and Law. Ed. by P. Newman. L.: Macmillan, 1998). См. также: Бородкин Л.И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований // Новая и новейшая история. 2003. № 2. С. 98-118. 7 Puffert Douglas J., 2003а. Path Dependence, Network Form and Technological Change // History Matters: Essays on Economic Growth, Technology and Demographic Change. Ed. by W. Sundstrom, T. Guinnane, and W. Whatley. Stanford: Stanford University Press, 2003 (http://www.vwl.uni-muenchen.de/ls_komlos/nettech1.pdf). См. также: David P. Why are institutions the “carriers of history”? Path dependence and the evolution of conventions, organizations and institutions // Structural Change and Economic Dynamics. 1994. Vol. 5. № 2. 8 David Paul A. Clio and the Economics of QWERTY // American Economic Review. 1985. Vol. 75. № 2. Р. 332.

От QWERTY-номики – к экономической теории Path

Dependence и альтернативной экономической истории

институтов

14

В истории развития институтов проявления зависимости от предшествующего развития можно проследить на двух уровнях – во-первых, на уровне отдельных институтов (правовых, организационных, политических и т.д.), а во-вторых, на уровне институциональных систем (особенно, национальных экономических систем).

К настоящему времени накопилось много исследований, анализирующих зависимость от предшествующего развития и в формировании самих институтов – золотого стандарта, систем общего и гражданского права, центрального банка и т.д.

Важный вклад в экономическую теорию институциональных изменений внес российский экономист Виктор Меерович Полтерович, рассмотревший на примере постсоветской экономики такую любопытную разновидность зависимости от предшествующего развития как «институциональная ловушка»9. Речь идет о том, что среди путей развития возможны варианты, которые более выгодны в краткосрочном периоде, однако в долгосрочном они не просто менее эффективны, чем альтернативные (зарубежные экономисты рассматривали именно такие случаи), но делают дальнейшее развитие просто невозможным. Именно таков был, в частности, эффект от развития в постсоветской России бартерной экономики: она позволяла временно решать проблемы малоэффективных предприятий, однако делала невозможной сколько-нибудь решительную реструктурализацию производства (подробнее см. главу 14).

Что касается сравнительного анализа национальных экономических систем как институциональных рамок хозяйственной эволюции, то он имеет в экономической науке довольно давнюю традицию. Можно вспомнить хотя бы хрестоматийные для российских обществоведов старшего поколения работы В.И. Ленина (например, написанную в 1908 г. «Аграрную программу социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 годов»), посвященные сравнению прусского (юнкерского) и американского (фермерского) путей развития капитализма в сельском хозяйстве10. Он подчеркивал, что главным тормозом развития капитализма в России является именно феодальное наследие, которое проявляется не только в помещичьем землевладении, но и в общинном землепользовании. В зарубежной историко-экономической науке можно вспомнить, например, теорию эшелонов развития капитализма по А. Гершенкрону11, согласно которой путь развития страны «программируется» на века вперед тем, смогла ли она прийти к капитализму самостоятельно (первый эшелон), или же внешнее влияние инициировало внутренние источники саморазвития (второй эшелон), либо капитализм остается «присадкой извне» (третий эшелон). В этом же ключе работал и Д. Норт, указывая на глубокие и труднопреодолимые различия между развитием Латинской Америки, унаследовавшей институты отсталой Испании, и Северной Америки, развивавшейся под влиянием более передовых английских институтов.

Применение теории зависимости от предшествующего развития к экономической истории институтов позволяет видеть их альтернативные издержки и тем самым делать выводы об эффективности выбора, сделанного в бифуркационных точках социально-экономического развития.

9 Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. № 2. 10 См., например: Ленин В.И. ПСС. Т. 16. С. 215-219. 11 Herschenkron A. The approach to European industrialization: a postscript // Economic Backwardness in Historical Perspective: A Book of Essays. Cambridge (Mass.), Harvard University, 1962. P. 353-364.

15

0.3. Институциональная экономическая история, которую предстоит создать: история как конкуренция институтов

Технические инновации, которые при

ортодоксально-марксистских подходах считались главным «мотором» развития общества, в рамках институциональной парадигмы рассматриваются как результат институциональных инноваций, порождающих спрос на новые технологии и создающих условия для их внедрения в хозяйственную практику. Впрочем, возможно и обратное влияние технических нововведений на экономические институты, которое особенно усиливается в эпоху новейшей истории.

Главным теоретическим принципом нового подхода является тезис о конкуренции как главном содержании экономической истории12. Эта конкуренция прослеживается в двух аспектах:

1) конкуренция институтов («правил игры»); 2) конкуренция экономических систем – комплексов институциональных норм. В процессе конкурентного отбора соревнуются многие нормы и системы, частично

субституциональные по отношению друг к другу. В ходе этой конкуренции происходит отбор тех институтов и тех экономических систем, которые наиболее эффективны.

Анализ институциональной конкуренции требует освещения двух основных вопросов: 1) Ради чего ведется конкуренция? 2) Каковы критерии сравнительной эффективности конкурирующих институтов? Ответ на первый вопрос связан с узловым для современно экономической теории

понятием «ограниченности ресурсов». Люди, вовлеченные в ту или иную институциональную систему, постоянно испытывают нехватку чего-либо (работников, плодородной земли, капиталов, полезных ископаемых и т.д.). Восполнить эту нехватку можно двумя путями – либо «взять у природы» (создавать новые технологии материального производства), либо «взять у других». Под «другими» здесь понимаются как раз представители иной институциональной системы, а «взять» означает либо отнять чужие ресурсы, либо перенимать чужие методы более эффективного использования своих ресурсов.

12 При формулировании концепции конкуренции как механизма исторического развития авторы опираются не только на ранее перечисленные теории исторического развития, но и на идеи «конкуренции как процедуры открытия», предложенные Ф. фон Хайеком (Хайек Ф. Конкуренция как процедура открытия // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 12. С. 5-14).

Институциональная конкуренция

Конкуренция правил выработки правил (институтов конституционного выбора) Конкуренция правил

производства благ (экономических институтов)

Конкуренция технологий подавления «чужих» моделей

Конкуренция производственных технологий, определяющих качество жизни

16

Рис. 0-2. Уровни конкуренции региональных (национальных) моделей экономики.

Институциональную конкуренцию можно, казалось бы, считать экстенсивным путем социально-экономического развития, поскольку она направлена на расширение количества ресурсов, находящихся в распоряжении какой-либо одной институциональной системы, а не на увеличение эффективности их использования в рамках разных систем. Однако именно конкуренция систем заставляет их мобилизовать свои способности по повышению эффективности использования ресурсов. Поэтому без институциональной конкуренции интенсивный путь социально-экономического развития тоже вряд ли возможен. (Отсюда, кстати, вытекает необходимость институционального разнообразия. Если будет господствовать одна-единственная институциональная система, то она в значительной степени потеряет стимулы к совершенствованию.)

Таким образом, объективная цель институциональной конкуренции – это расширение сферы действия отдельных видов или отдельных наборов «правил игры».

Ответ на второй вопрос таков: в столкновении разных институтов побеждают те, которым легче подавить конкурентов. Это, конечно, похоже на тавтологию («побеждают те, которые побеждают»). Однако такая тавтология обращает внимание на главный критерий сравнительной эффективности институтов – на их способность противодействовать «чужому». Подавление «чужих» моделей может происходить самым разным образом: либо «экспортом институтов» прямым военным насилием (завоевание Америки в XVI-XIX вв. европейцами), либо демонстрацией преимуществ своей модели и помощью в «импорте институтов» (современная политика США в отношении остального мира).

Конкуренция технологий подавления (противоборства подавлению) является отражением других уровней конкуренции (см. Рис. 0-3). Среди технологий подавления (военных, экономических, идеологических) более сильны те, которые опираются на преимущества в производстве и потреблении (уровне и качестве жизни). «Правы большие батальоны», вооруженные более современным оружием и желающие отстаивать свой образ жизни. Конкуренция уровня и качества жизни, далее, опирается на конкуренцию правил производства экономических благ – на конкуренцию экономических институтов. Высшим уровнем институциональной конкуренции является конкуренция правил совершенствования старых и генерирования новых экономических институтов.

В этой схеме есть, конечно, не только прямые, но и обратные зависимости. Так, появление среди технологий подавления «оружия непрофессионалов» (например, простого и дешевого огнестрельного оружия в XIX в.) ведет к росту конкурентоспособности правил конституционного выбора, поскольку самые широкие слои населения могут весомо настаивать на своем участии в выборах.

Следует подчеркнуть, что конкурентные преимущества на более верхних «этажах» нашей схемы становятся не потенциально возможными, а реальными лишь тогда, когда они влияют на конкурентные преимущества более низких «этажей». Перефразируя классика, можно сказать, что любая институциональная система «лишь тогда чего-нибудь стоит, когда умеет защищаться» и наступать. Если некая институциональная система обеспечивает своим приверженцам более высокий уровень жизни, но не дают защиты от внешней агрессии, то такая система заведомо не конкурентна в долгосрочном периоде. Именно такая ситуация сложилась, например, в годы Гражданской войны в России, когда «зеленая» (махновская) модель была для очень значительной части крестьян привлекательнее и «красной», и «белой» моделей, но не обеспечивала им эффективной защиты от «человека с ружьем».

В том случае, когда силовые возможности разных моделей приблизительно равны, исход их противоборства может быть решен во многом случайными обстоятельствами. Именно так

17

произошло в ходе конкуренции между Москвой и Великим княжеством литовским (Русско-литовским государством) в XIII-XVI вв., когда конфессиональный выбор правящей династии Литвы лишил их возможности «разыгрывать русскую карту».

Критерий эффективности конкурирующих институтов и систем можно сформулировать и как их способность повышать благосостояние людей – благосостояние в самом широком смысле слова (не только материальное, но и духовное; не только «здесь и сейчас», но и в долгосрочном аспекте). Дело в том, что мобилизационная способность конкурирующих институтов и систем определяется именно тем, насколько люди могут и желают их отстаивать.

Следует подчеркнуть, что в силу зависимости от предшествующего развития эффективность институтов и систем может заметно различаться в среднесрочном и в долгосрочном периодах. Поэтому первоначально побеждавшие в конкуренции нормы и системы могут затем потерять свой конкурентный потенциал и оказаться «институциональной ловушкой».

В силу множественности конкурирующих институтов и систем процесс развития общества является многоуровневым и многолинейным:

• соревнуются разные общественные системы (в частности, в первой половине XX в. – командная индустриальная с рыночной индустриальной);

• соревнуются разные цивилизационные и национальные системы (так, в XX в. внутри командной системы соревновались советская, китайская и восточноевропейская подсистемы);

• соревнуются различные институты внутри цивилизационных и национальных экономических систем (например, в США XX в. шло соревнование между прямыми, кейнсианскими, и косвенными, неоклассическими, методами регулирования экономики).

Важно подчеркнуть, что каждый из институтов развивается не изолировано, а как элемент определенной институциональной системы. Поэтому институциональная конкуренция, как правило, является конкуренцией «пакетов» взаимосвязанных институтов. Если один институциональный «пакет» в целом эффективнее другого, то доминирующими становятся все его компоненты, даже если отдельные институты из предпочтительного «пакета» хуже соответствующих институтов менее конкурентного пакета. Так, во время конкуренции в XIII – XV вв. московской и новгородской моделей русской государственности победила московская модель, поскольку именно она позволяла обеспечивать более высокую обороноспособность. При таком высшем критерии эффективности экономическая и политическая демократия новгородской модели уступили место помещичьей системе и царскому деспотизму (подробнее см. главу 11).

Таким образом, экономическая история предстает как последовательность институциональных выборов – выборов траекторий развития, коллективно совершаемых отдельными социальными группами и цивилизациями во взаимодействии друг с другом.

Институциональный выбор – это такое изменение

формальных и неформальных правил, а также способов и эффективности принуждения к исполнению правил и ограничений, когда выбирается какой-либо один предпочтительный вариант из нескольких потенциально возможных. Понятие «институциональный выбор» практически сливается с понятием «институциональной инновации», поскольку вряд ли есть хоть одна социально-экономическая проблема, которую можно решить одним-единственным образом.

Институциональный выбор

18

Рождение новых институтов и экономических систем может являться «ответом» на «вызов» каких-либо внешних факторов, но чаще является результатом саморазвития самого общества – конкуренции ранее существовавших институтов.

Изменения в формальных правилах (или в механизмах, обеспечивающих их соблюдение) обычно требуют весьма значительных затрат ресурсов, что ограничивает возможности институционального выбора. Экономические субъекты участвуют в институциональном выборе, направляя свои таланты и знания на поиск выгодных возможностей через создание как конечных, так и промежуточных организаций, которые действуют в экономической и в политической сферах, обеспечивая требуемые изменения в формальных правилах. Экономические изменения формальных правил могут происходить и довольно быстро, если старые институты внезапно сломаны или временно нейтрализованы (как это бывает в периоды революций или завоеваний). Чаще, однако, эти изменения происходят медленным эволюционным путем.

Что же касается изменений в неформальных правилах, то они осуществляются только постепенно. Темп изменений здесь совсем иной, более медленный, здесь важную роль играют культура (как механизм передачи ценностей и норм от одного поколения к другому), случай и естественный отбор.

Важную роль в институциональных изменениях играют организации. Организация, в самом широком смысле слова – это группа людей, объединенная стремлением сообща достичь какой-либо цели. Стремясь максимизировать благосостояние, организации и их руководители формируют направление институциональных изменений. Существуют две основные стратегии изменений: одна осуществляется в рамках существующего набора ограничений, другая требует изменения самих ограничений.

Процесс изменений обычно включает как организационные эксперименты, так и устранение организационных ошибок. Проблема, однако, заключается в том, в какой степени общество допускает эти организационные изменения, в какой степени оно заинтересовано в устранении организационных ошибок.

Долгосрочные экономические изменения являются, как правило, результатом накопления множества краткосрочных решений политических и экономических агентов. Выбор, которые делают агенты, отражает их субъективное представление об окружающем мире. Поэтому степень соответствия между результатами и намерениями зависит от того, насколько верны эти представления. Поскольку модели поведения людей отражают идеи, идеологию, убеждения (которые, в лучшем случае, лишь частично подвергаются исправлению и улучшению обратной связью), то последствия сознательно принятых решений часто являются не только неопределенными, но и непредсказуемыми. Поэтому исторический процесс всегда допускает альтернативность, хотя и в разной мере в различные периоды.

Идеология в широком смысле слова является важным механизмом координации краткосрочных и долгосрочных приоритетов людей. Если бы не было идеологических мотивов, то люди делали выбор с ориентацией только на удовлетворение своих личных краткосрочных интересов. Поэтому институциональный выбор проходит в атмосфере соперничества идеологий, которые сами являются одним из институтов конституционного выбора.

Институциональный выбор имеет иерархическую структуру, отражающую иерархию уровней институциональной конкуренции: выбор отдельных экономических институтов зависит от предварительного выбора институтов конституционного выбора и сам оказывает определяющее воздействие на выбор производственных технологий.

Отбор более совершенных институтов и экономических систем может происходить разными способами: как стихийно (неосознанно), так и сознательно. По аналогии с

19

изучаемой теорией общественного выбора проблемой выбора правил принятия решений, можно говорить о конкуренции способов отбора институтов как о высшем уровне институциональной конкуренции в экономической истории.

* * * Объяснив ту теорию, которую авторы данной книги намерены применять при анализе

институционального развития России и Европы, мы переходим к изложению того, как и почему разошлись их пути развития.

Наша книга является результатом длительного опыта преподавания авторов в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова, Государственном университете – Высшей школе экономики, Монгольском национальном университете в Улан-Баторе, Российском экономической академии им. Г.В. Плеханова и ряде других вузов России (Новосибирском, Тамбовском и Кемеровском государственных университетах, в Южном и Сибирском федеральных университетах и др.). Поскольку книга издается под эгидой Балтийского МИОНа, в каждую главу специально введена рубрика «Балтийские истории». Это сделано не только из уважения к издателям нашей книги, но и потому, что история стран балтийского региона демонстрирует много очень любопытных и малоизвестных фактов экономической истории. Кроме того, Балтика – это зона постоянных контактов России и Европы, что является главной темой нашей книги.

Книга родилась как результат долгих дискуссий между авторами, почти в каждой главе отразились результаты совместных обсуждений.

Введение и главы 1, 6, 7, 9, 10 и заключение написаны Р.М. Нуреевым и Ю.В. Латовым совместно, главы 2, 3, 5, 11, 12 и 13 - Р.М. Нуреевым, главы 4 и 8 - Ю.В. Латовым

В заключение хочется выразить слова признательности всем тем, кто помог в подготовке настоящей монографии к печати, и в первую очередь, к.э.н. доценту Сергею Георгиевичу Шульгину, аспиранту Евгению Валерьевичу Маркину и магистру Дмитрию Игоревичу Кондратову.

20

ЧЧААССТТЬЬ II.. ККААКК РРААЗЗООШШЛЛИИССЬЬ ППУУТТИИ РРААЗЗВВИИТТИИЯЯ РРООССССИИИИ ИИ ЕЕВВРРООППЫЫ

ГЛАВА 1. ГОСУДАРСТВЕННАЯ СИСТЕМА СЕЛЬСКИХ ОБЩИН ПРИ

АЗИАТСКОМ СПОСОБЕ ПРОИЗВОДСТВА Для анализа экономической истории человечества мы предлагаем использовать

модель стадиального развития (Рис. 1-1). Согласно этой модели в развитии человеческого общества выделяется пять прогрессивных (по отношению к изначальному первобытному обществу) социально-экономических систем (формаций) – «азиатская», античная, феодальная, капиталистическая и посткапиталистическая13.

Рис. 1-1. Модель стадиально-прогрессивного развития человеческого общества (жирные сплошные линии показывают векторы спонтанного развития; жирные пунктирные – векторы развития, обусловленного искусственной социальной инженерией; нежирные пунктирные – взаимовлияние экономических систем).

Эта модель основана на представлении о двух параллельных путях общественного развития. Один («восточный путь») основан на институтах власти-собственности, другой («западный путь») – на институтах частной собственности. По первому пути шло большинство раннеклассовых цивилизаций, однако он в целом оказался менее прогрессивным. Осуществить переход от доиндустриального к индустриальному общественному строю удалось только обществам западного пути развития, которые затем объективно стали «прогрессорами» (далеко не всегда удачно) по отношению к обществам восточного пути развития. В рамках этой модели советский «реальный социализм» рассматривается как одна из разновидностей неотрадиционных экономик, когда искусственно воссоздаются институты, использующие архаичные методы мобилизации трудовых ресурсов и их эксплуатации для развития современного производства.

Эта модель основана на представлении о двух параллельных путях общественного развития. Один («восточный путь») основан на институтах коллективной собственности и государственного регулирования, другой («западный путь») – на институтах частной собственности и спонтанного регулирования. По первому пути шло большинство раннеклассовых цивилизаций, однако он в целом оказался менее прогрессивным.

13 Эта схема основана на теории общественного развития, обоснованной Р.М. Нуреев: Нуреев Р.М. Экономический строй докапиталистических формаций. Душанбе: Дониш, 1989. Развернутое изложение авторских взглядов на формационное развитие см., например: Латов Ю.В. Конкуренция в развитии теорий и в развитии российской цивилизации (размышления над концепцией О.Э. Бессоновой) // Мир России. 2008. № 2.

Первобытное общество

Феодальное общество

Капиталисти-ческое

общество

Античное общество

Посткапитали-стическое общество

«Азиатское» (политарное) общество (азиатский способ производства)

З А П А Д Н Ы Й П У Т Ь О Б Щ Е С Т В Е Н Н О Г О Р А З В И Т И Я

В О С Т О Ч Н Ы Й П У Т Ь О Б Щ Е С Т В Е Н Н О Г О Р А З В И Т И Я

21

Осуществить переход от доиндустриального к индустриальному общественному строю удалось только обществам западного пути развития.

Азиатский способ производства («восточный деспотизм») предстает в данной схеме как первое антагонистическое общество. Само понятие «азиатский способ производства» появилось в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса для обозначения примитивного раннегосударственного общественного строя, «государственной системы сельских общин», основанного на противостоянии государства-класса и класса подданных14. Он возникает в процессе разложения первобытнообщинного строя, исторически и логически предшествуя рабовладельческому строю и феодализму.

Этот древнейший раннеклассовый строй называют «азиатским», поскольку именно в странах Азии (Ближний Восток, Индия, Юго-Восточная Азия, Китай) можно было вплоть до XIX в. наблюдать самые разнообразные его формы. Однако классические общества азиатского способа производства («восточного деспотизма»15) были и в Африке (древний и средневековый Египет, Сонгайская держава, Бенин и др.), в Южной и Центральной Америке (государства майя, инков, ацтеков и др.), в Океании.

1.1. Генезис азиатского способа производства

Для народов Востока характерен тот путь образования классов, когда происходит

монополизация должностных функций в общественном разделении труда, когда власть и господство основываются не на собственности, а на высоком положении в традиционной иерархии и престиже. Политогенез здесь предшествовал классогенезу.

Рассмотрим условия развития общества по первому пути. Общая материальная предпосылка

классообразования – это появление в результате развития производительных сил стабильного прибавочного продукта, а также

становление условий его накопления, отчуждения, производительного использования или обмена. С возникновением стабильного прибавочного продукта происходит частичное перерождение внутриобщинных и межобщинных союзов трудовой взаимопомощи в форму эксплуатации.

Первоначально такие союзы возникали там и тогда, где и когда географическая среда или демографическая ситуация требовала расширения доли совместного, коллективного труда. Для союзов трудовой взаимопомощи были типичны поочередность обработки земельных наделов членов союза и обеспечение их участников питанием за счет средств того общинника, на поле которого трудился в данный момент коллектив.

Имущественное и социальное неравенство, сформировавшееся уже в условиях позднепервобытной престижной экономики, позволяло более богатым и 14 Обзор дискуссий об азиатском способе производства см.: Нуреев Р.М. Проблема «азиатского способа производства» в советской историко-экономической литературе // Вестник Московского университета. Сер.6. Экономика. 1979. Вып. 5 (http://www.auditorium.ru/books/716/). 15 Концепция "восточного деспотизма", выдвинутая в конце 1950-х гг. видным американским институционалистом Карлом Августом Виттфогелем, внесла большой вклад в обсуждение проблем азиатского способа производства, поэтому предложенное Виттфогелем понятие часто используют (несмотря на его метафоричность и недостаточную корректность) как синоним понятию «азиатский способ производства». См.: Wittfogel K.-A. Oriental Despotism: A Comparative Study of Total Power. New Haven, 1957; Латов Ю.В. «Восточный деспотизм» К.А. Виттфогеля (к 50-летию «странной» книги) // Историко-экономические исследования. 2007. № 2.

Монополизация общественных должностных функций в сельской

земледельческой общине

22

высокостатусным/высокоранговым членам союза использовать бригады трудовой взаимопомощи более длительный срок, так как они располагали большими запасами продовольствия. В результате экономическое неравенство усиливалось.

Фактором, усиливавшим неравенство, было и то, что получение семьей земельного надела для обработки предполагало нередко совместную работу по его введению в сельскохозяйственный оборот или улучшению (ирригация, террасирование склонов, выкорчевка леса, охрана территории от посягательств других общин и т. п.). Без этой предварительной совместной работы (коллективно-общественного труда) была невозможна работа на своем участке (индивидуальный труд).

Труд общинников в таких деревнях приобрел как бы переходный, полуобщественный-получастный характер. Этим азиатская община принципиально отличалась как от античной общины, которая вообще была исключена из производства, так и от германской общины, где индивидуализированное производство лишь дополнялось коллективным использованием сельскохозяйственных угодий.

В условиях имущественной дифференциации богатевшая общинная верхушка использовала институт взаимопомощи в целях повышения своего престижа, превращая его в орудие перераспределения относительно избыточного продукта в собственных интересах. Отчуждение прибавочного продукта росло вместе с увеличением масштабов организации и (или) охраны трудовой деятельности. Каждая отдельная земледельческая община была не в состоянии справиться ни с природными бедствиями, особенно такими, которые носят периодический характер (наводнения, засуха и т. п.), ни с сильными соседями, если опасность их вторжения угрожала постоянно (кочевники и т. д.). При таких обстоятельствах часть возникшего прибавочного продукта могла служить своеобразной платой за помощь в борьбе с природой или за гарантию безопасности от грабежа соседей.

Рис. 1-2. Логическая модель взаимосвязи между развитием структуры общественного продукта и вертикальным разделением труда в восточных обществах

Эта плата стала материальной основой повышения социального статуса лиц, специализирующихся на выполнении организаторских функций, - общинной «аристократии» (бигменов). Обмен деятельностью между новыми лидерами и рядовыми общинниками с течением времени становился все более неэквивалентным.

В результате возникает общественный слой, заинтересованный в возникновении и упрочении протогосударственных структур (современные ученые называют их чифдом). Выдавая свои корыстные интересы за общественные, бигмены способствовали ускорению политогенеза.

Появление относительно избыточной части необходимого продукта

Возникновение общинных

«администраторов»

Появление прибавочного продукта

Возникновение надъобщинных

«администраторов»

23

Таким образом, непосредственной причиной объединения разрозненных земледельческих общин в государственную систему явилось противоречие между постоянной угрозой быть раздавленным внешним миром и стремлением выделившейся надобщинной верхушки сохранить, упрочить и возвысить свой социальный статус. Систематическое производство прибавочного продукта стало как причиной, так и результатом монополизации надъобщинными «администраторами» функций в общественном разделении труда (Рис. 1-2).

Рис. 1-3. Монополизации государством общественно-полезных функций как основа власти-собственности при азиатском способе производства. Источник: Нуреев Р.М. Политическая экономия. Докапиталистические способы производства. Основные закономерности развития. С.: МГУ, 1991. С. 55.

Формы монополизации функций в общественном разделении труда как основы

присвоения прибавочного продукта при азиатском способе производства могут быть различны (Рис. 1-3):

монополизация условий производства – ирригационных сооружений, объектов инфраструктуры (храмов, крепостей, дорог и др.), накопленного производственного опыта и знаний, защиты от внешней агрессии и т. п.;

монополизация функций распределения совместно произведенного продукта или его части (организация сбора податей, распоряжение общественными амбарами);

монополизация сферы обмена в условиях, когда общество постоянно нуждается в отсутствующих или редких факторах производства (металл, лес и другие виды сырья) или средствах существования (соль, шелк и т. д.);

монополизация функций контроля и управления общественным производством или отдельными его отраслями (например, маслоделием, пивоварением и производством папируса в древнем Египте, соляными промыслами в древнем и средневековом Китае)16.

Следует особо остановиться на роли водохозяйственных сооружений. Во время дискуссий об азиатском способе производства сторонники этой концепции так часто

16 Подробнее см.: Нуреев Р.М. Политическая экономия. Докапиталистические способы производства: основные закономерности развития. М.: Изд-во МГУ, 1991. С. 54-55.

Азиатский способ производства: формы монополизации функций

монополизация функций распределения

монополизация функций контроля и управления производством

монополизация сферы обмена (дефицитных продуктов)

монополизация условий производства и воспроизводства

средств производства

(камень, металл,

средств существования

(соль, шелк)

ирригационных сооружений

накопленного производственного опыта, знаний и др.

прибавочного продукта

необходимого продукта

общества в целом

отдельных отраслей

24

подчеркивали особое значение регулирования орошения, что критики иронически называли их концепцию «построенной даже не на песке, а на воде». В этом вопросе не следует допускать преувеличений. Создание «гидравлических сооружений» - не единственный вид крупномасштабных строительных работ на Востоке (хотя для некоторых стран – таких, как Египет – именно он был основным). В общей типологии объектов монументального строительства (Рис. 1-4) наряду с «гидравлическими сооружениями» фигурируют многочисленные негидравлические – оборонительные сооружения, дороги, храмы и т.д. Можно сказать, что исходным моментом генезиса «восточного деспотизма» выступает необходимость любых крупномасштабных работ, требующих централизованного управления.

Власть-собственность, базовый институт

азиатского способа производства, формируется как результат монополизации должностных функций в общественном разделении труда. При власти-

собственности власть и господство основываются не на частной собственности как таковой, а на высоком положении в традиционной иерархии и престиже17.

Принципиальные различия между системой власти-собственности и системой частной собственности могут быть сведены к следующим основным элементам (Табл. 1-1). Мы видим, что власть-собственность и частная собственность существенно отличаются друг от друга и по субъектам, и по типу и характеру распределения правомочий, и по системе 17 Service E. Origin of the State and Civilization. New York, 1975; Sahlins М. Tribesmen. Englewood Cliffs, 1968; Fried М. The Evolution of Political Society. An Essay in Political Anthropology. New York, 1967; Васильев Л.С. Феномен власти-собственности. К проблеме типологии докапиталистических структур // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М., 1982.

Рис. 1-4. Типология монументальных сооружений восточных обществ, по К.-А. Виттфогелю.

Формирование власти-собственности

Монументальные сооружения обществ азиатского способа производства

Гидравлические строения

Негидравлические строения

Произво-дительные сооруже-

ния (ирригаци-онные каналы,

дамбы для орошения и

др.)

Защитные сооруже-ния (дре-нажные каналы, плотины для защи-ты от на-воднений и

др.)

Акведуки для снаб-жения пить-евой водой

Судо-ходные каналы

Здания, служащие

общественным и личным

потребностям правителей

(дворцы, храмы,

гробницы и др.)

Оборонитель-ные и транс-портные

сооружения (крепости,

дороги, мосты и др.)

25

стимулов, и механизмом гарантий прав собственности. Всё это накладывает существенный отпечаток на структуру и состав трансакционных издержек.

Таблица 1-1 Сравнительная характеристика систем собственности:

власть-собственность и частная собственность (по А.Б. Рунову) Критерии сравнения Власть-собственность Частная собственность

Форма собственности Общественно-служебная собственность Частная собственность (индивидуальная или коллективная)

Субъекты прав собственности Государственные чиновники – обладатели власти

Владельцы ресурсов, домохозяйства – владельцы собственности

Тип правомочий собственности Властные общественно-служебные правомочия (полномочия) чиновни-ков в рамках иерархической системы государственного управления

Индивидуализированные правомочия владения, пользо-вания, распоряжения и др.

Характер распределения правомочий между субъектами (степень индивидуализированности) и степень исключительности

Правомочия размыты между всеми хозяйствующими субъектами и не принадлежат в полной мере никому. Реализация правомочий имеет форму службы

Отдельные пучки правомочий принадлежат независимым от власти и государства частным собственникам

Система стимулов Административное принуждение и контроль

Индивидуальные стимулы к повышению личного благосостояния

Механизмы и инструменты передачи прав собственности

Реципрокный обмен (пожалования и конфискации) и редистрибутивный обмен («сдачи» и «раздачи»)

Свободный рыночный обмен (контракты между независимыми участниками

Субъекты-гаранты прав собственности

Специальные административно-карательные подразделения центральной и региональной власти

Суды, правоохранительные органы

Механизмы гарантий прав собственности

Административные жалобы Исковые заявления против нарушителей контрактных обязательств

Структура и состав трансакционных издержек: а) спецификация (установление) прав собственности б) передача и перераспределение прав собственности в) защита прав собственности

а) Права собственности намерено размываются чиновниками в целях извлечения ренты и как база для коррупции. б) Высокие издержки влияния в

рамках иерархических структур; в) Защита прав производится

государственными чиновниками «в индивидуальном порядке»

а) Права собственности четко специфицированы с помощью легальных процедур; б) Издержки заключения и

выполнения контрактов; в) Государство защищает в

рамках установленных законом процедур права индивидуаль-ных собственников

Для азиатского способа производства характерна незавершенность процесса

классообразования, выражающаяся в архаической нерасчлененности каждого из возникающих классов. Господство коллективной формы труда над индивидуальной приводило к тому, что эксплуататорам противостоял, как правило, не отдельный, обособленный индивид, а целая сельская земледельческая община. Сами эксплуататоры тоже обычно выступали (особенно, в наиболее древних и примитивных обществах) как верховная община (или квазиобщина).

Первоначально, когда общины являлись достаточно сильными и крепкими, а азиатское государство находилось еще в начальной стадии своего развития, центральной власти трудно было претендовать на широкий спектр прав собственности по отношению к общинным землям. Для этой ранней стадии характерно различие между общинной собственностью и государственной (царской) собственностью, которая возникала, прежде всего, за пределами

26

старых общинных земель – на отвоеванной у пустыни в результате ирригационных работ земле или на территориях, отторгнутых у соседей. Со временем правители восточных обществ начинали претендовать на земли, лежавшие между общинами, а также на выделенную общинниками специально для них землю внутри общин (в Китае ее называли «царскими полями»). На царской земле организовывались государственные (храмовые) хозяйства, постепенно вовлекавшие в сферу своей деятельности и хозяйства обедневших общинников.

В процессе развития классового общества и усиления центральной власти происходило ослабление общины. Многие общинники теряли традиционное право собственности на землю, что выражалось в увеличении уплачиваемого государству налога. По мере роста степени эксплуатации работники царско-храмовых хозяйств и формально свободные общинники по своему социально-экономическому положению сливались в единую категорию «царских людей». Это означало, по сути, слияние ренты с зависимых от царя работников государственного (храмового) хозяйства с налогом от формально свободных общинников.

Собственность на землю как на основное средство производства при азиатском строе являлась иерархической («слоеной», перекрестной) и коллективной. Пучок прав собственности распадался, упрощенно говоря, на право пользования для крестьянина, право владения для пожалованного правителем землевладельца и право распоряжения у верховного правителя. При этом субъектами элементов пучка прав собственности часто выступали не люди, а коллективы (крестьянская община, каста или клан землевладельцев, правящая династия). Самое главное, на Востоке право землевладельца было сильно подавлено властью правителя.

Развитие верховной государственной собственности на землю не везде дошло до законодательного оформления (как, например, в большинстве государств доколониальной Тропической Африки). Однако в пользу ее реального существования говорит уже сам факт получения центральной властью податей со всех подданных – ренты-налога, экономической основой присвоения которой служила фактическая верховная государственная собственность на землю.

При азиатском способе производства богатство является производной власти, а не наоборот. Власть же в таком обществе определяется по степени приближения к «начальству». Соответственно, чем выше расположение в пирамиде власти, тем больше богатства. Можно сказать, что власть здесь является наибольшим богатством. В таком обществе на вершине общественной пирамиды концентрируется вся власть, а следовательно – право распоряжаться общественным богатством (собранными податями). Чем выше в пирамиде власти находился индивид, тем больше та доля «национального дохода», которую он имел право присваивать и потреблять.

Система власти-собственности допускает наличие элементов частной собственности (собственности, принадлежащей конкретному лицу и передаваемому им по наследству), но только при условии ее второстепенности, подчиненности. В принципе, в таком обществе следует скорее говорить о частном пользовании, чем о частной собственности в полном смысле этого слова. В этом обществе в любой момент частное богатство, накопленное купцом или ремесленником, могло быть отобрано без всякой компенсации. Более того, сам факт наличия крупного частного имущества воспринимался как своеобразный вызов центральной власти и увеличивал вероятность репрессий против неосторожного богача.

В обществе, в котором не существовало надежной гарантии частной собственности, чиновники занимали особое место. Представители государственной власти имели прямые и косвенные доходы от выполняемых ими должностных функций. Многие должности превращались в своеобразную синекуру, обеспечивавшую безбедное и беззаботное

27

существование. В условиях разросшегося бюрократического аппарата, отсутствия надежного контроля над деятельностью каждого чиновника и нерасчлененности их функций неизбежны были коррупция и злоупотребление властью.

На древнем Востоке рано сложились и достигли высокого уровня развития корпорации ремесленников, обслуживавших исключительно господствующий класс (прежде всего, верховного правителя и его ближайшее окружение). Вместе со становлением раннеклассового общества происходило отделение высших ремесел от низших. Низшие ремесла обслуживали население деревень, а с появлением городов — и рядовых жителей города. Высшие же ремесла были включены в систему государственного (царско-храмового) хозяйства как элемент отношений власти-собственности. Они не оказывали существенного влияния на производительность труда не только в сельском хозяйстве, за счет прибавочного продукта которого они существовали, но даже и на низшие ремесла, с которыми ни технически, ни социально-экономически они не были связаны. Дуализм высших и низших ремесел во многом походил на дуализм оборонной промышленности и производства товаров массового потребления в СССР: если «оборонка» демонстрировала высочайшее качество, то товары массового спроса были, мягко говоря, далеки от европейских стандартов.

1.2. Политарный обмен деятельностью

Государство на Востоке имело, по меткому определению К. Маркса, три основные отрасли управления: «финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, военное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ»18. Речь идет о политарном обмене деятельностью – системе макроэкономического вертикального разделения труда при асимметричности обмена между разноранговыми общинами, которая включает –

1) обеспечение государством общественно-необходимых условий воспроизводства (общественно-полезная деятельность) и

2) эксплуатацию («ограблении») класса подданных государством-классом.

Ведущей отраслью хозяйства в условиях азиатского способа производства часто (но не всегда) было ирригационное земледелие. К.Маркс, например, считал возможным сравнить плодородие земли, ее биологические, физические и химические свойства со своеобразной

природной машиной. “В земледелии, - писал он, - земля в своих химических и т.п. действиях уже сама является машиной, которая делает более производительным непосредственный труд и поэтому раньше дает избыток, дает потому, что здесь раньше применяют машину, а именно - природную машину”19.

Высокая эффективность природной машины была лишь естественной предпосылкой, которую использовал господствующий класс для получения прибавочного продукта. В ходе становления и развития азиатского способа производства была разработана целая система мер, направленная на повышение естественного плодородия земли путем ирригации или террасирования склонов, создания «плавающих» островов или грядковой культуры и т. д.

Чтобы поддерживать ирригационную систему в надлежащем порядке, необходим был целый комплекс работ по укреплению дамб, сооружению и восстановлению плотин, проведению, чистке и углублению больших и малых каналов. Поэтому, как образно заметил

18 Маркс К. Британское владычество в Индии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 9. С. 132. 19 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46, ч. 2. С. 84-85.

Общественно-полезная деятельность азиатского

государства

28

К. Маркс, на Востоке “урожай так же зависит от хорошего или дурного правительства, как в Европе - от хорошей или дурной погоды”20.

Совершенствование природной машины имело, однако, важные социальные последствия. Регулирование водоснабжения, установление контроля за распределением водных ресурсов создавали благоприятные условия для увеличения зависимости отдельных общинников от государственных чиновников, в руках которых находилась ирригационная система. Поэтому чем больше создавалось общественно полезных сооружений, чем совершеннее становилась ирригационная система, тем больше увеличивалась власть государства на общинами. Зависимость труда отдельного общинника от результатов коллективного труда общины перерастала благодаря общественным работам в зависимость общины от “начальника канала” - руководителя местной администрации.

Таким образом, в основе господства класса эксплуататоров лежала не только монополия государственной собственности на землю, но и монополия на накопленный прибавочный труд, материализованный в ирригационных сооружениях. Государственная собственность на усовершенствованную природную машину становится основным условием присвоения прибавочного продукта и усиления эксплуатации непосредственных производителей. Организация и управление над совместным общинным трудом выросли в систему контроля над общими условиями воспроизводства.

Опыт создания и совершенствования природной машины был использован для грандиозного, главным образом военного или культового, строительства.

Самыми колоссальными сооружениями азиатского способа производства являются египетские пирамиды III-VI династий, построенные в древнем Египте (2800-2400 гг. до н.э.). Объем связанных с ними строительных работ за это время составил более 12 млн м3. Другой колоссальный памятник «восточного деспотизма» - это Великая китайская стена, которую начали строить при Цинь Ши-хуанди (III в. до н.э.) и продолжали достраивать вплоть до династии Мин (XIV-XVII вв.). В “азиатских” обществах создавались и многие другие чудеса архитектуры, не дошедшие до нашего времени, - зиккураты III-ей династии Ура (конец III тыс. до н.э.) в древней Месопотамии, знаменитый кносский дворец-лабиринт на Крите (1-я половина II тыс. до н. э.), Александрийский маяк в Египте (III в. н.э.). Гигантские и очень трудоемкие сооружения возводились и в “азиатских” обществах доколумбовой Америки. Пережив начальный период «увлечения гигантизмом», в дальнейшем восточные общества переходили к созданию объектов менее грандиозных, но более грациозных, эстетически совершенных (например, в древнем Египте – от строительства пирамид к созданию храма Амона в Карнаке и мемориала Рамзеса I в Абу-Симбеле).

Выделим основные организационные функции, которые осуществляет государство с азиатским типом производства.

• Управление гидроресурсами, ирригационное строительство. В связи с особенностями климата на Востоке тот, кто обладал правами пустить или не пустить воду на тот или иной участок земли, обладал и реальной властью.

• Строительство культовых сооружений – храмов и дворцов. В условиях обожествления власти разница между храмом одного из богов (или единого бога) и дворцом правителя была не слишком велика.

• Чтобы осуществлять широкомасштабные строительные работы, необходимо было производить учет и перераспределение ресурсов. В условиях восточного производства мы сталкиваемся с регулярными переписями населения (причем все население разделяется на возрастные классы) и земельными кадастрами.

20 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 9. С. 133.

29

• Государственное страхование. Оно заключалось в том, что все ресурсы сдавались централизованно и централизованно распределялись, часть этих ресурсов оставалась на непредвиденные нужды.

• Государственный транспорт, служба связи. Восточный тип государства был очень искусственным образованием. Чтобы удержать его под контролем, необходима была армия и репрессивный аппарат. Естественно, что им нужна была информация о происходящем в стране. Доставку информации тоже контролировало государство.

При азиатском способе производства впервые возникает институт систематического планирования – сбора информации о государственных ресурсах, составление программы их оптимального использования, итогового сопоставления намеченного и реально достигнутого. Например, документы царского архива из Дер эль-Медина рассказывают об особенностях планирования, организации и нормирования труда ремесленников Древнего Египта: как и все древнеегипетское население, работники царского некрополя были разбиты на возрастные классы и профессиональные категории; каждая группа получала «наряд» на выполнение определенной работы в соответствии с общим планом; существовали дневные, декадные и месячные нормы для работников различных профессий. Любопытно, что «то же слов p'sntj, которым обозначался план намеченной к строительству гробницы, применялось и для обозначения плана поставок рыбы, причем „план" сопоставляли с „получением" (ssp), т. е. с его выполнением»21.

Таким образом, в основе господства эксплуататорского государства-класса на Востоке лежала не только монополия государственной собственности на землю, но и монополия на накопленный прибавочный труд, материализованный в ирригационных сооружениях, а также монополия на передаваемую из поколения в поколение информацию.

Таблица 1-2 Нормы повинностей в некоторых обществах азиатского способа производства

Страны и эпохи

Отработочная рента-налог Доля продуктовой ренты-налога в урожае, %

Централизуемая доля чистого продукта, %

Длительность отработок, дней в году

Доля общественных полей в

обрабатываемых землях, %

Китай эпохи Шан-Инь и Западная Чжоу (XVIII-VIII вв. до н.э.)*

? 11% 0 Не менее 11%

Египет эпохи Рамсес-сидов, XIII-XI вв. до н.э.

? ? 30 Не менее 20%

Китай эпохи Западной Цзинь, III в.

30 32% 0 Около 40%

Япония, VIII в. 50-60 0 20 33% Китай эпохи Северная Сун, XI в.

30 0 25-30 36%

Корея, XV-XVI вв. 6 0 более 15% Более 16% Государство инков, XV-XVI вв.

60 66% 0 Более 70%

* Речь идет о системе цзинь-тянь, которую многие историки считают ретроспективной утопией. Составлено по: Нуреев Р.М. Экономическая роль государства… С. 11; Пасков С.С. Япония в раннее средневековье. С. 57; Берзин Э.О. История Таиланда. С. 66; Самаркина И.К. Община в Перу. С. 47; Ванин Ю.В. Аграрный строй феодальной Кореи. С. 224, 231, 241-244, 248; Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайского государства. С. 137-140; Скопин Г.Я. Антифеодальные крестьянские восстания…С. 115-126; Очерки истории Китая. С. 132-133.

21 Богословский Е. С. Древнеегипетские мастера. По материалам из Дер эль-Медина. М., 1983, с. 244.

30

Незавершенность процессов классообразования на Востоке

проявлялась в непосредственном совпадении верхнего слоя класса эксплуататоров с государством. Собственники средств

производства и бюрократическая и военная машина образовали в этом обществе нерасчлененное целое. Государство еще не обособилось в самостоятельную политическую организацию, служащую интересам господствующего класса, оно само было господствующим классом (государством-классом).

Эксплуатация на Востоке носила, как правило, не частный, а государственный характер. Это нашло свое выражение в специфических формах прибавочного продукта – продуктовой и отработочной ренте-налоге,— которые распространялись на всех полноправных членов общества, подданных (Табл. 1-2).

Рис. 1-5. Макроэкономическая модель ренто-налоговых потоков в обществах азиатского способа производства: сплошная линия – поток централизуемой части необходимого продукта, пунктирные линии – поток централизуемой части прибавочного продукта; предполагается, что господствующий класс содержится только за счет прибавочного продукта и что в дворцовом хозяйстве производятся не только предметы роскоши для господствующего класса, но и инструменты для общественных работ. Составлено по: Herrmann J. Produktivkrafte und Gesellschaftsformationen – Probleme und Thesen. S.35.

Исторически и логически первой является продуктовая рента-налог – отдаваемая

государству доля урожая (или фиксированное количество продуктов), продукты ремесел (ткани и др.).

Земельная рента приобретает форму налога, так как платится не частным собственникам, а государству, которое в лице верховного правителя (деспота) распределяло его между бюрократическим аппаратом и армией. В условиях жесткого централизованного государства община предстает в обществах азиатского способа производства как фискальная единица, обеспечивающая своевременную уплату ренты-налога.

Собирая с подданных продуктовую ренту-налог, государственные чиновники осуществляли сбор, хранение и доставку огромной массы земледельческих продуктов. Создаваемые ими склады продовольствия позволяли государству не только содержать господствующий класс и развивать высшие ремесла, но также одновременно созывать и кормить тысячи и даже десятки тысяч общинников, труд которых широко использовался при строительстве циклопических сооружений тех лет.

Концентрация ренты-налога в руках правителя

Господствующий класс: бюрократы, военачальники, священослужители и др.

Дворцовое хозяйство

Общественные работы (строительство плотин, дорог,

мостов, укреплений, храмов и др.)

Земледельческие общины

Ренто-налоговая эксплуатация

31

Второй формой эксплуатации непосредственных производителей являлась отработочная рента-налог в форме общественных работ. Государство не только регулировало водоснабжение и иные общественно-необходимые виды деятельности, но и, используя древнюю форму союзов трудовой взаимопомощи, под видом общественных работ заставляло свободных общинников за одну только пищу нести трудовые повинности в пользу деспота в течение определенного времени (до двух-трех месяцев). Эта отработочная рента-налог принимала форму обработки царских земель, работы в государственных рудниках, участия в строительстве и ремонте дорог, царских дворцов, гигантских культовых сооружений (храмов и т. д.).

- Высший уровень государственной

иерархии

- Высшая ступень среднего уровня управления в административных единицах (ном, провинция)

- Низшая ступень среднего уровня управления (города или административные единицы)

- Низший уровень управления (старосты и главы патриархальных семей)

- Базовый элемент пирамидально-сегментарной структуры

Непосредственный производитель

Община

Чиновник государства

Глава местной администрации

Деспот

Рис. 1-6. Движение ренты-налога при азиатском способе производства

Труд в «ведомстве общественных работ» являлся отработочным рентой-налогом, а не

отработочной рентой, хотя историки его часто называют «государственной барщиной». В условиях феодализма непосредственный производитель, самостоятельно воспроизводя продукт в своем хозяйстве, целиком и полностью обеспечивал себя в течение всего года, даже в период барщины. В восточных же обществах мы встречаемся с государственным обеспечением общественных работ. Государство, в отличие от феодала, аккумулирует не только весь прибавочный, но и часть необходимого продукта (Рис. 1-5). Перераспределив последнюю, оно возвращает ее в течение тех месяцев, которые общинник трудится в ведомстве общественных работ. Эта форма отличается и от рабовладения, где и необходимый, и прибавочный продукт воспроизводятся в хозяйстве рабовладельца, причем и тот, и другой представляются в виде труда на хозяина, и от феодализма, где производство необходимого и прибавочного продукта разделено во времени и в пространстве.

Как видно из Рис. 1-6, движение ренты-налога происходит от самого основания общественной пирамиды к ее вершине. Поток податей движется от общинника к старосте деревни, от него – к чиновнику местной администрации. В принципе возможна строго централизованная система, когда вся рента-налог концентрируется в руках верховного правителя, а затем он выдает «жалование» всем «государевым людям» сообразно их статусу и рангу (такую систему, например, попытался создать знаменитый индийский император

32

Акбар в конце XVI в.)22. Однако гораздо чаще для минимизации издержек транспортировки и контроля верховный правитель давал право «менеджерам» низших уровней сразу оставлять себе из собранных сборов причитающуюся им долю и направлять «наверх» только долю центральной власти.

Частное землевладение на Востоке развивается главным образом сверху – центральное правительство предоставляло право сбора податей (иногда даже «на вечные времена») тем или иным представителям господствующего класса. Однако подобные пожалования чаще были временными и условными. Государство нередко перераспределяло их или просто заменяло одно владение другим. В этих условиях частные хозяйства имели подчиненный характер и не могли сколько-нибудь существенно подорвать верховную собственность государства на землю.

1.3. Эволюция азиатского способа производства во времени – от древнего

мира до современности Азиатский способ производства – самая застойная раннеклассовая формация.

Древнейшие общества этого типа возникли еще в III тыс. до н.э. (Древняя Месопотамия, Древний Египет). Однако ни одно из обществ с доминантой власти-собственности не смогло самостоятельно (без влияния стран Европы) придти к доминированию частной собственности. Самым передовым обществом Востока считается Япония, общественный строй которой в эпоху нового времени был наиболее похож на европейский феодализм. Но даже в этой стране революционный прорыв к «светлому капиталистическому будущему» произошел в XIX в. под сильным влиянием Европы и Соединенных Штатов.

Каковы же причины этого институционального застоя? Основная причина застойности азиатских обществ связана с

устойчивым самовоспроизводством азиатской общины. Еще К. Маркс писал: «Простота производственного механизма этих самодовлеющих общин, которые постоянно воспроизводят себя в

одной и той же форме и, будучи разрушены, возникают снова в том же самом месте, под тем же самым именем, объясняет тайну неизменности азиатских обществ, находящейся в столь резком контрасте с постоянным разрушением и новообразованием азиатских государств и быстрой сменой их династий. Структура основных экономических элементов этого общества не затрагивается бурями, происходящими в облачной сфере политики»23. Рабы, крепостные и наемные работники образовывали в странах Востока лишь дополнительную рабочую силу, которая никогда не составляла существенной конкуренции царским земледельцам и ремесленникам — основному классу непосредственных производителей древневосточных обществ.

Необходимость коллективного труда для создания условий производства мешала появлению и развитию частной собственности, ограничивала процесс социальной дифференциации. В этом же направлении действовало и развитое внутриобщинное разделение труда, превращавшее деревню в самодовлеющее целое.

Города в условиях азиатского способа производства возникали, прежде всего, как политические образования, а не как центры ремесла и торговли. Наиболее 22 «Все представители госаппарата… от мелкого чиновника-писаря до наследного принца рассматривались как лица, состоящие на военной службе падишаха и получали в соответствии со своим местом ранг (мансаб)», дающий право на получение из казны фиксированного жалования (История стран Азии и Африки в средние века. Ч. 2. М.: Изд-во МГУ, 1987. С. 188. 23 Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Полн. собр. соч. Т. 23. С.371.

Парадокс «высокоразвитого

33

распространенными были города-ставки правителя (Пекин в Китае, Дели и Фатехпур Сикри в Индии), города-центры религиозного культа (Мекка в Аравии) и города-перевалочные пункты для внешней торговли (города Средней Азии вдоль трассы Великого Шелкового пути). Функция города как ремесленно-торгового центра оставалась даже в средние века второстепенной по отношению к его административной функции. Экономические связи деревни с городом носили главным образом односторонний характер – государственные чиновники поставляли в местный административный центр собранную с деревенских жителей ренту-налог.

Развитию товарно-денежных отношений на Востоке мешала сильная монополизация производства государством. Правда, степень монополизации разных отраслей была различна. В высокомонополизированных отраслях (типа масляной монополии в эллинистическом Египте или соляной монополии в древнем и средневековом Китае) монополия распространялась на все стадии производства и реализации продукции, начиная от получения сырья и кончая вывозом за границу. Другие отрасли регламентировались государством менее строго. Ряд производств сдавался на откуп. Очевидно, что перечисленные монополии носили в значительной степени искусственный характер и были вызваны к жизни не столько потребностями развития тех или иных ремесел, сколько активностью надстройки, ее фискальными интересами.

Система азиатского способа производства не была направлена на совершенствование главной производительной силы – трудящихся. Повышение же естественного плодородия земли имело свои вполне определенные границы, которых многие древневосточные цивилизации достигли уже в начале пути.

Таблица 1-3 Динамика среднедушевого ВВП в средние века и раннее новое время, в долл. 1990 г., по

оценке А. Мэддисона Страны 0 г. 1000 г. 1500 г. 1600 г.

Страны Западной Европы 450 400 774 894 Япония 400 425 500 520 Китай 450 450 600 600 Индия 450 450 550 550 Составлено по: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. OECD, 2003. P. 264.

Следует подчеркнуть, что застой Востока в сравнении с динамизмом Европы – это

застой богатого Востока в сравнении с динамизмом относительно бедной Европы. Если посмотреть на оценки показателей среднедушевого ВВП (Табл. 1-3, 1-4) в средние века, то видно, что лишь примерно в XV-XVI вв. Западная Европа начала перегонять азиатские государства. Даже в XIX в. англичанам приходилось заставлять индийцев покупать британские ткани, поскольку индийские ремесленники предлагали товар лучше и дешевле.

Таблица 1-4 Динамика среднедушевого ВВП в средние века и раннее новое время, в долл. 1980 г., по

оценке В.А. Мельянцева Страны 0 г. 1000 г. 1600 г. 1800 г.

Франция 300-400 350-400 520-620 640-720 Китай 340-440 600-700 480-580 470-530 Индия - 570-650 450-550 410-470 Составлено по: Мельянцев В.А. Восток и Запад во втором тысячелении: уровень, темпы и факторы экономического развития // Восток. 1991. № 6. С. 68.

Система воспроизводства на базе

паразитического потребления прибавочного «Азиатский цикл» и проблема «феодализма на Востоке»

34

продукта затормозила дальнейшее развитие народов Востока, зациклила их поступательное движение.

При образовании государства возникал некоторый баланс между финансовым ведомством и ведомством общественных работ. Однако со временем, при условии отсутствия контроля, "ведомство по ограблению собственного народа" начинает действовать активнее, чем этот народ может выдержать. Такая деятельность неминуемо приводила к крестьянским восстаниям и сепаратизму «губернаторов».

В руках местных чиновников-«губернаторов» постепенно концентрировались финансовые и военные ресурсы данной административной единицы. Такая область самостоятельно воспроизводилась, и в рамках деспотии она удерживалась лишь силой оружия центрального правителя. Всякое ослабление его армии усиливало центробежные тенденции.

Внутреннее ослабление государства приводило к тому, что на его безопасность посягали внешние силы (происходило вторжение иноземных завоевателей). Это приводит к разрушению государства и развалу экономики.

Однако с распадом государства расстраивалась его ирригационная система, возрастала активность покоренных народов и зависимого населения, росли междоусобицы, учащались набеги соседних племен и кочевников. Те же причины, которые привели к генезису азиатского способа производства, вызывали создание новой деспотии. Она также проходила определенный цикл, повторяя все предыдущее: возникновение — расцвет — распад (Рис. 1-7).

Цикличность стала основной формой эволюции восточных обществ (наиболее четко это видно на примере истории древнего Египта и средневекового Китая). Смена циклов не предполагала обязательных прогрессивных изменений. Например, в средневековом Китае пик развития, по мнению многих ученых, был пройден в VII-XII вв., в периоды династий Тан (когда Китай контролировал половину Великого шелкового пути) и Сун (когда были изобретены бумажные деньги и огнестрельное оружие). При более поздних династиях торговля по Великому шелковому пути была перехвачена мусульманами, бумажные деньги вышли из употребления, а огнестрельное оружие приходилось покупать у европейцев.

О б р а з о в а н и е г о с у д а р с т в а

Б а л а н с д е я т е л ь н о с т и ф и н а н с о в о г о в е д о м с т в а и в е д о м с т в а о б щ е с т в е н н ы х р а б о т

П р е в ы ш е н и е д е я т е л ь н о с т и ф и н а н с о в о г о в е д о м с т в а н а д в е д о м с т в о м о б щ е с т в е н н ы х р а б о т

К р е с т ь я н с к и е в о с с т а н и я

В т о р ж е н и я з а в о е в а т е л е й

Р а з р у ш е н и е г о с у д а р с т в а

С м е н а д и н а с т и и

Р а з в а л э к о н о м и к и

Рис. 1-7. Азиатский цикл Модель «азиатского цикла» позволяет объяснить парадоксы «феодализма на Востоке».

Суть парадокса в том, что восточные летописи часто сообщают о «сильных людях», которые, пользуясь «недосмотром» центральной власти, захватывают земли крестьян (советские историки интерпретировали это как процесс феодализации, как в Западной Европе раннего

35

средневековья). Но даже в новое время европейцы не обнаруживали в странах Востока землевладельцев-феодалов с замками и помещичьим хозяйством. Разгадка парадокса в том, что эта «феодализация» - часть «азиатского цикла, она неустойчива и обратима.

В периоды ослабления центральной власти, по мере расширения и укрепления частного землевладения рента-налог под влиянием развития товарно-денежных отношений (и особенно ростовщичества) превращалась в арендную плату. Рост задолженности непосредственных производителей ростовщикам приводил не столько к обезземеливанию крестьянства, сколько к потере им полного права на владение землей. Он означал скорее вторжение частных интересов в. сферу налогообложения государства. Крупное землевладение реализовалось на Востоке не в организации крупного производства, а в концентрации доходов в руках землевладельцев. На один и тот же клочок земли претендовала теперь кроме непосредственного производителя и государства еще группа посредников (чиновников и ростовщиков). Государство, заинтересованное в сохранении налогоплательщиков, запрещало сгонять непосредственных производителей с принадлежавших им когда-то земель, превращало их в защищенных законом арендаторов.

Однако усиление крупного землевладения длилось до тех пор, пока не завершалась фаза ослабления центрального государства. Когда появлялся сильный правитель, он осуществлял «прореживание» элиты, в результате чего крупные землевладельцы оказывались «ликвидированы как класс». Поэтому страны Востока знают много периодов «усиления феодализации», но, похоже, ни один из них не привел к победе феодализма (под вопросом остается case-study Японии). 1.4. Эволюция азиатского способа производства в пространстве – от Китая

до России Во время дискуссий об азиатском способе производства («восточном деспотизме») постоянно возникает сомнение в том, что все многообразие не-европейских доиндустриальных обществ можно свести

к единственной общественной формации. Многократно высказывались утверждения, что разные регионы Востока (скажем, мусульманский Ближний Восток и конфуцианский Дальний Восток) отличаются друг от друга гораздо сильнее, чем каждый из них по отдельности отличается от Европы.

Многообразие цивилизационных моделей азиатского способа производства обусловлено рядом факторов – как объективных (связанных со спецификой природной среды разных регионов), так и субъективных (связанных со спецификой культурных традиций в разных регионах). Рассмотрим эти факторы.

Американский институционалист К.-А. Виттфогель, последовательно проводя идею о «гидравлической» детерминированности «восточного деспотизма», все же вынужден был признать, что восточный общественный строй активно развивался не только в странах, где активно строились ирригационные сооружения, но и в таких странах, где ирригацией совершенно не занимались. Ярким примером не-«гидравлического» деспотизма были, например, по его мнению, средневековые Россия и Турция.

Чтобы объяснить это явление, он предложил типологию «гидравлических деспотических обществ», в которой причиной генезиса «восточного деспотизма» могла быть не только собственно «гидравлическая экономика», но и экспорт институтов из стран с «гидравлической экономикой». В итоге перед нами предстают, по Виттфогелю, семь типов гидравлических обществ (Рис. 1-8):

• четыре «центральных типа», среди них

Многообразие цивилизационных моделей азиатского способа

производства

36

- два «гидравлически плотных», с доминированием «гидравлической агрокультуры» (как в Египте и Китае) и

- два гидравлически рыхлых, где «гидравлическая агрокультура» играет существенную роль, но не доминирует (как в Индии и государстве ацтеков);

Рис. 1-8. Типология «гидравлических обществ», по К.-А. Виттфогелю.

Состоящ

ие из о

дного

«гидравлического

подразделения»

Состоящ

ие из н

ескольких

само

стоятельны

х «гидравлических

С регионально

плотными

«гидравлическими

подразделениями»

Без р

егионально

плотных

«гидравлических

подразделений»

Общества азиатского способа производства («гидравлические деспотические общества»)

Центральные («восточный деспотизм»

формируется под влиянием

«гидравлической экономики»)

Периферийные («восточный деспотизм»

формируется под институциональным

влиянием центральных обществ)

Субпериферийные («восточный деспотизм»

формируется под институциональным

влиянием периферийных обществ)

«Гидравлически плотные»

(«гидравлическая агрокультура» экономически доминирует)

«Гидравлически рыхлые»

(«гидравлическая агрокультура» экономически не доминирует)

С абсолютным «гидравлическим превосходством» («гидравлическая агрокультура»

доминирует по площади и по производству)

С относительным «гидравлическим превосходством» («гидравлическая

агрокультура» доминирует по производству, но не по

площади)

Со значительными

«гидравлическими

элементами

»

Без значительны

х «гидравлических элементов»

Без «гидравлического превосходства»

(«гидравлическая агрокультура» не доминирует ни по производству, ни по

площади)

37

• два «периферийных типа», - один со «значительными гидравлическими подразделениями» (как в Юго-

Восточной Азии), - другой без таковых (как в Византии), и

• «субпериферийный тип» (как в Турции). В рамках этой схемы российский феномен объясняется так: Россия относится к

«субпериферийной» окраине гидравлического мира, семена "восточного деспотизма" были занесены в нее из далекого «центрального» Китая при посредничестве «периферийных» татаро-монгол в XIII в.

К.-А. Виттфогеля справедливо критиковали за то, что он, с одной стороны, слишком гиперболизирует роль ирригации, а с другой стороны, не обращает внимания на объективные ограничения институционального экспорта. В современном обществоведении подчеркивается, что объективным фундаментом «восточного деспотизма» могут стать любые общественно-необходимые функции, централизованно выполняемые государством. Если же у государства этих функций нет (или они слабы), то сколь угодно сильное влияние соседних «деспотических» стран может ни к чему не привести. Скажем, татаро-монголы влияли не только на Северо-Восточную Русь, но и на Южную Русь, однако московские князья переняли многие черты «восточного деспотизма», а южно-русские земли – нет24.

Другим важным аспектом анализа детерминации различий региональных моделей азиатского способа производства является учет культурной специфики – прежде всего, конфессионально-культурной. Различия религиозных традиций привели к тому, что хотя всюду на Востоке «государство сильнее, чем общество» (К.-А. Виттфогель), однако степень придавленности личности все же сильно варьировалась.

На одном полюсе находится кастовая система Индии, где человек обязан строго выполнять предписанные ему от рождения правила и принципиально не должен пытаться что-то изменить. На другом полюсе – очень рациональное и довольно демократичное (по восточным меркам) конфуцианское общество Китая и его сателлитов (Япония, Корея, Вьетнам), где идеология следования долгу предполагает возможность выбора и социальные лифты. Не случайно Китай в новое время казался европейцам образцовым государством: в какой еще стране любой крестьянин мог в принципе стать высокопоставленным чиновником, сдав экзамен, или даже занять трон императора (как это было с основателем династии Мин)?! Где-то между этими полюсами размещаются исламские общества, где покорность воле Аллаха допускает (для избранных) очень энергичную деятельность в реализации того, как индивид эту волю понимает.

Сильные межцивилизационные различия стран азиатского способа производства предопределили и разную их готовность к капиталистической модернизации в новое и новейшее время. Европейская модель «индивидуалистического» капитализма отторгается везде. Однако конфуцианские страны, хотя европейское влияние на них было наиболее слабым, смогли продемонстрировать самые высокие успехи (Япония, Южная Корея, Сингапур, Тайвань). А Индия хотя подвергалась европеизации сильнее всех других азиатских стран, до сих пор демонстрирует довольно ограниченные успехи.

Своеобразной модификацией азиатского способа производства является, видимо, и средневековая российская (православная) цивилизация.

В России главной общественно-полезной функцией,

которую монополизировало государство, была защита от внешней агрессии. Эта ситуация – разновидность монополизации условий производства и воспроизводства.

24 Подробнее см. гл. 4.

Детерминанты развития власти-собственности в средневековой России

38

Оборона являлось тем общественным благом, которое могло быть обеспечено только государством. В одних странах эта функция государства относительно второстепенна (как для средневековой Англии, которая после XI в. практически никогда не подвергалась внешней агрессии), в других она подавляет все остальные функции государства (именно так произошло в средневековой России).

Рис. 1-9. Доля прямых военных расходов в государственном бюджете России (по А. Гольцу) Источник: Город в процессах исторических переходов. Теоретические аспекты и социокультурные характеристики. М.: Наука, 2001. С.173.

Русские земли оказались с XIII в. своеобразным «буфером» между цивилизациями Востока и Запада. В результате долгое время не только производство, но и элементарное выживание рождающегося российского этноса требовали противодействия агрессивному натиску как с востока (хазары, печенеги, половцы, татары, турки), так и с запада (крестоносцы, литовцы, поляки, шведы). Примерно с XVI в. Россия, едва объединившись, сама начала проводить агрессивную внешнюю политику. И при обороне от агрессивных соседей, и при агрессии против них военные расходы ложились на россиян тяжелым грузом, укрепляя первенство государства над обществом.

Статистика показывает (Рис. 1-9), что даже в имперскую эпоху, с XVIII в., военные расходы в российском госбюджете хотя и имели тенденцию к снижению, но редко когда опускались ниже 30%. В доимперскую эпоху армия «заедала казну» еще сильнее25. Поэтому если общества «настоящего» азиатского способа производства (Египет, Китай или государство инков) можно называть, по К.-А. Виттфогелю, «гидравлическими обществами», то средневековая Россия — это военное (милитаризированное) общество, спаянное духом боевого коллективизма26.

Наряду с монополизацией функции обороны от внешней агрессии российское государство проявляло и другие черты монополизма, типичного для азиатского строя (Рис. 1-10).

25 В самой первой известной ученым полной бюджетной росписи доходов и расходов Русского государства, относящейся к 1680 г., военные расходы составляли 62%. 26 «Военное дело не только стояло тогда на первом плане, занимало первое место между всеми частями государственного управления, но и покрывало собою последнее» (Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1991. С. 63).

39

налоговые раздачи общества в целом отдельными отраслями сборы (служебных имений, (управление крестьянскими (производство оружия) хлеба) переходами)

монополизация функций монополизация функций контроля распределения и управления производством

ФОРМЫ МОНОПОЛИЗАЦИИ ФУНКЦИЙ

В СРЕДНЕВЕКОВОЙ РОССИИ монополизация некоторых сфер обмена монополизация военной защиты

средствами средствами содержание строительство производства существования армии крепостей (смолой, дегтем и др.) (водкой, хлебом и др.) Рис. 1-10. Монополизации Московским государством общественно-полезных функций как основа власти-собственности

Например, забота об армии неизбежно вела к государственному контролю над производством оружия (оружейных дел мастера работали в значительной степени по государственным заказам). Содержание армии и страхование от неурожаев требовали создания сильной системы централизованного перераспределения доходов – государственных налоговых сборов и раздач (земли служивым людям, хлеба при неурожае). Чтобы добыть средства на армию, Русское государство вводило казенные монополии на дефицитные продукты. Наиболее известна возникшая с 1530-х гг. государственная монополия на производство и торговлю спиртными напитками (водкой), высокое потребление которых является в России давней традицией («веселие Руси ести пити»). В XVII – XVIII вв. осуществлялось государственное регулирование цен посредством установления казенных монополий на смолу, клей, соль, табак, мел, деготь, рыбий жир, дубовые гробы. Есть мнение, что и хлебные цены (по крайней мере, в XVII в.) также были не рыночными, а государственными27.

Однако все эти формы государственного монополизма производны от главной монополии – монополии Русского государства на защиту.

И в Киевской Руси, и в Московском государстве, и в Российской империи землевладелец, как правило, был служивым человеком — военным либо гражданским, владевшим вотчиной или поместьем в качестве своеобразного «кормления» за «государеву службу». Благополучие

представителей господствующего класса гораздо сильнее зависело от их места в иерархии государственной власти, от той должности, которую им удалось получить, продвигаясь по служебной лестнице, чем от унаследованного и приобретенного имущества.

Частное землевладение в России развивается главным образом сверху: центральное правительство предоставляло право сбора доходов с определенных территорий тем или иным представителям господствующего класса – либо с правом передачи по наследству (вотчины), либо на время личной службы (поместья). Подобные пожалования чаще всего были временными и условными: даже если землевладение считалось наследственным 27 Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения в 9 томах. М: Мысль, 1989. Т.8. С. 68.

Ограниченность частновладельческих

институтов в средневековой России

40

(вотчинным), государь мог его отнять, и обязательно требовал от вотчинника службы. Если какой-нибудь французский д`Артаньян мог выбирать, служить ли ему или просто жить в родовой усадьбе, то его российский современник-дворянин не мог не служить.

Таблица 1-5 Сравнение вотчин и поместий как форм служебного землевладения

в средневековом Московском государстве Критерии сравнения ВОТЧИНЫ ПОМЕСТЬЯ

Определение Родовое наследуемое владение Личное временное владение Время возникновения Со времен Киевской Руси С начала XIV в. (массовое

распространение – с конца XV в.) Условия владения «Государева служба» Права отчуждения Права ограничены государством

(запрещается делать вклад в монастырь) и родичами (запрещается продавать без согласия родственников)

Отчуждение запрещено; после прекращения службы, если сын помещика не служит, имение забирается «в казну»

Налоговый иммунитет Государство стремится собирать налоги и с частновладельчес-ких крестьян, но может предоставлять льготы отдельным землевладельцам

Западноевропейские аналоги

Аллод/феод – полная безусловная собственность владельца. Однако, в отличие от владельца феодального аллода, вотчинник XVI-XVIII вв. обязан служить.

Бенефиций – условное владение за службу, без права отчуждения, полученное от вышестоящего фе-одала. Однако, в отличие от вла-дельца феодального бенефиция, помещик получает имение всегда непосредственно от правителя.

Степень заинтересован-ности землевладельца в поддержке крестьянских хозяйств своего имения

Более высокая Более низкая

Государство нередко перераспределяло землевладения (отнимало у опальных,

добавляло фаворитам) или просто заменяло одно владение другим. Должностное владение могло перейти по наследству лишь в случае назначения сына на «государеву службу».

Естественно, что «служивые люди» стремились превратить свои должностные владения (поместья), которыми они нередко пользовались из поколения в поколение, в более полную собственность (вотчину). Самодержавная власть, наоборот, старалась сдержать рост числа вотчин, поскольку вотчинники были несколько менее зависимы от произвола правителя, чем помещики, либо уменьшить права вотчинников. Это «перетягивание каната» вело к расширению частновладельческих прав в периоды ослабления центральной власти, но новое усиление централизации вызывало возрождение государственной собственности.

Таким образом, хотя вотчины и поместья имели многие различия (Табл. 1-5), их все же следует рассматривать как две разновидности служебного землевладения, далекого даже от феодальной частной собственности. Поэтому когда в 1714 г. Петр I издал указ об уравнении поместья с вотчиной, то это хотя и было шагом по пути развития частнособственнических начал, однако не очень большим. Признав наследственность дворянского землевладения, государство оставило за собой право в случае опалы отнимать у провинившегося и свободу, и имущество. Вплоть до конца XVIII в. в России не существовало надежной гарантии частной собственности – ни царь, ни представители правящего сословия по-прежнему не видели разницы между личным имуществом и собственностью государства. Даже представители высшей элиты, попав в опалу, могли лишиться всего своего имущества (вспомним хотя бы судьбу фаворита Петра I Александра Меньшикова). Лишь в 1762 г. появился Указ Петра III о вольности дворянства, освободивший землевладельцев от обязательной государственной службы.

41

Широкая «свобода рук» правителя Московии в отношении имущества своих подданных привела к своеобразному парадоксу отношений собственности. С одной стороны, поскольку собственно государственная собственность («черные» земли) никогда в досоветской России не была господствующей, то формально ситуация напоминала западноевропейский феодализм (где относительно небольшой домен правящей династии многократно уступал владениям светских и церковных феодалов). С другой стороны, влияние государства на землевладение вплоть до XIX в. было в России абсолютно доминирующим. Это достигалось благодаря монополии на отправление верховных административно-хозяйственных функций, присвоению значительной части производимого помещичьими и вотчинными крестьянами продукта, контролю за владениями православной церкви, регулированию хозяйственной жизни и т. д.

Таким образом, в средневековой России частные хозяйства «служивых людей», поместья и вотчины, имели подчиненный характер и не могли сколько-нибудь существенно подорвать верховную собственность государства на землю. Тем более ее не могли подорвать семейные крестьянские хозяйства, подчиненные общине.

Перед всемогущим бюрократическим аппаратом на Востоке пресмыкались и раболепствовали не только нижние чины, но и представители элиты. Это общество не знало свободной личности — в Московском государстве даже бояре называли себя холопами, обращаясь к царю28. То, что это не было лишь речевым этикетом, доказывается практикой унизительных телесных наказаний и иных репрессий (скажем, запрете жениться) для провинившихся и опальных «феодалов».

Впрочем, следует подчеркнуть, что в России институты-власти-собственности развивались в разные исторические периоды и в разных русских государствах с очень разной степенью активности. Постоянное «столкновение» европейских и азиатских институциональных влияний привело к тому, что сознательная европеизация началась в России раньше, чем в какой-либо еще не-европейской стране мира.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Оседлые бандиты-варяги как исток государственности Киевской Руси

Первые государства наших соседей-славян (поляков, чехов, сербов…) были основаны представителями местной племенной знати. В отличие от них, согласно «Повести временных лет», Русь была основана пришедшими с Балтики варягами. По идее, это должно было привести к изначально более сильной европеизации Древней Руси. Однако по дальнейшей истории Киевской Руси что-то не заметно, чтобы варяги «импортировали» в земли славян какие-либо передовые европейские институты. Почему?

Чтобы понять, почему варяги не «привили» русичам европейские институты, надо разобраться с позиций институциональной экономической теории в том, как происходило формирование Древнерусского государства.

Экономисты-институционалисты выделяют два полярных типа государств в зависимости от механизмов их образования — контрактное государство и государство как «оседлый бандит».

В первом случае создание государственного аппарата есть результат добровольного

28 Вспомним хрестоматийное высказывание Ивана IV: "Жаловать есмя своих холопов вольны, а и казнить вольны же" (Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. С. 26.). Для сравнения можно вспомнить английскую Великую хартию вольностей: “Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона... и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе, как по законному приговору равных его и по закону страны”.

42

«общественного договора», согласно которому подданные соглашаются платить налоги и отказываются от части своей свободы, а представители государства обязуются производить некоторые общественные блага (защищать подданных, руководить строительством крупномасштабных культовых и хозяйственных сооружений…) и т. д. Благодаря авторитету Г. Гроция и Ж.-Ж. Руссо эта концепция стала идеологическим манифестом буржуазных революций нового времени.

Однако в истории доиндустриальных обществ чаще встречается иной механизм политогенеза — не по Жан-Жаку Руссо, а по Манкуру Олсону29. Речь идет о формировании официальных государственных структур в процессе трансформации хаотических грабежей многих грабителей в сбор регулярной фиксированной дани одной «бандой» за отказ от грабежей и за охрану от других налетчиков. При таком подходе рождение государства объясняется рациональными действиями не просвещенных граждан, а жаждущих наживы бандитов, похожих на современных криминальных «авторитетов».

Рациональный бандит, который постоянно меняет объекты грабежа, практически совершенно не заинтересован в благосостоянии своих жертв и потому будет забирать у них все, что только можно. Естественно, «в мире, где действуют бандиты-гастролеры, никто не видит никаких… побудительных мотивов производить или накапливать все, что может быть похищено…»30.

Ситуация принципиально меняется, когда вместо многих кочующих из одного района в другой грабителей-гастролеров формируется одна грабительская организация, монополизирующая преступную деятельность на какой-либо территории. «Пастуху» выгодно, чтобы его «овцы» были сыты; чтобы у «оседлых бандитов» были стабильно высокие доходы, им необходимо заботиться о процветании местных жителей. Поэтому рациональный «бандит»-монополист не будет грабить (забирать слишком много, «беспредельничать») на своей территории сам и не позволит делать это посторонним. Организация грабителей «увеличит свою выручку, торгуя "охраной", защитой от преступлений, которые она готова совершить сама (если ей не заплатят), и преступлений, которые совершат другие (если она не будет держать на расстоянии посторонних преступников)»31.

Изложенная в «Повести временных лет» легендарная история образования в IX в. государства Рюриковичей выглядит, с точки зрения концепции М. Олсона, следующим образом. Согласно «Повести временных лет», сначала восточных славян грабили, кто хотел, — с востока «наезжали» хазары, с севера варяги. Когда же грабителей-варягов изгнали, то грабить начали уже не чужеземцы, а «свои» («и восста род на род…»). Выходом из ситуации «войны всех против всех» стало приглашение в 862 г. в Новгород «варяжской бригады» Рюрика: «князей варяжских призывая, / славянский порешил совет / сказать им: "Наша Русь большая, / но на Руси порядка нет"». (Многие историки отождествляют летописного Рюрика с сыном ютландского конунга Рориком Фрисландским, погибшим в 873 г. во время набега на земли франков. Ютландия – это Дания, а Фрисландия – нынешние Нидерланды.) Оседлые «бандиты»-Рюриковичи постепенно ликвидировали более мелкие группировки других самостоятельных «авторитетов» (типа Аскольда и Дира) и монополизировали сбор дани, охраняя своих подданных от «наездов» других варягов и прочих «неразумных хазар».

Сообщаемая начальной летописью версия образования Древнерусского государства,

29 Олсон М. Рассредоточение власти и общество в переходный период. Лекарства от коррупции, распада и замедления темпов экономического роста // Экономика и математические методы. 1995. Т. 31. Вып. 4. С. 53 – 81. 30 Олсон М. Ук. соч. С. 56. 31 Там же. С. 55-56.

43

видимо, не слишком точна с точки зрения дат событий и имен персонажей. Ведь история о призвании варягов известна только по русским летописям – скандинавам она неизвестна. Очень сомнительно, что русский летописец XI в. в принципе мог иметь достоверную информацию о событиях двухвековой давности.

Но сам сценарий политогенеза вполне достоверен. Примерно так же происходило образование и многих других раннесредневековых государств – например, средневековой Англии, созданной германскими племенами англов и саксов, которые сначала грабили бриттов, а затем, покорив Британию, начали ее защищать от викингов. Таким образом, государство на Руси, очевидно, родилось в процессе трансформации варяжских (датских? шведских? западнославянских?..) «бандитов-гастролеров» в «оседлых бандитов», а затем и во всеми признанную единственно законную власть.

44

ГЛАВА 2. У ИСТОКОВ ЕВРОПЕЙСКОГО ЧУДА (ПЕРВЫЙ ОПЫТ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕМОКРАТИИ).

2.1. Дуализм античного полиса и формы его разрешения

Античный город-государство сложился в VIII-

VI вв. до н.э. в Греция и в VI-Ш вв. до н.э. в Риме в ходе борьбы рядовых общинников - мелких землевладельцев, ремесленников и купцов - с родовой знатью. В результате удалось добиться отмены долгового рабства для членов данной общины (законы Солона в Афинах, Петелия в Риме и т.п.), заменить родовое деление общества территориальным, власть родовых вождей (царей) республикой. В Риме эта борьба переплелась с борьбой между патрициями и плебеями, которым в результате этой борьбы удалось добиться гражданских прав32.

Дело в том, что население полисов состояло из полноправных граждан, неполноправных и бесправных (рабов). Полноправные граждане обладали рядом прав вследствие своей принадлежности к городской земледельческой (гражданской) общине. Существование этой общины составляет важнейшую предпосылку античной формы собственности. Города в античном мире являются центрами земельных собственников, образуют естественный базис земледельческой общины. В античном мире имеет место проникновение сельскохозяйственных, общинных отношений в город, а сам город основан, прежде всего, на земельной собственности и земледелии. Этим и объясняется тот парадоксальный факт, что история античного общества, история господства сельского хозяйства, земельной собственности и личных отношений, это история городов, но городов, основанных на земельной собственное и на земледелии, ибо в античном мире лишь город с принадлежащими ему землями (хорой) являлся экономическим целым. Отсюда и произошло наше странное, на первый взгляд, название "городская земледельческая община».

Для античного полиса характерно почти полное отсутствие оторванной от народа армии. Народное собрание, состоящее из взрослого мужского населения, являлось в то же время и народным ополчением. Собственно полицейские функции, обязанности тюремщиков, низших служащих и т.п. в античном мире нередко выполняли рабы. Городская земледельческая община разделена на большие патриархальные семьи, которые самостоятельно обрабатывали свои парцеллы. Общинная земельная собственность как результат завоеваний всей общины ( ager publicus ) отделена здесь от частной собственности.

Кроме участка в 2 югера (0,5 га), принадлежавшего римским гражданам на правах частной собственности, они могли занимать, по закону Лициния и Секстия (367 г. до н.э.) до 500 югеров, т.е. 125 га иной – государственной - земли (ager publicus). «Община (как государство), - писал К. Маркс, характеризуя античную форму собственности, - с одной стороны, есть взаимное отношение между этими свободными и равными частными собственниками, их объединение против внешнего мира; в то же время она их гарантия…

Дальнейшее существование общины есть воспроизводство всех её членов как самостоятельно обеспечивающих своё существование крестьян, прибавочное время которых принадлежит именно общине, военному делу и т.д. Собственность на свой труд

32 О становлении античного города-государства см..:Колобова К.М. Возникновение и развитие рабовладельческих полисов Греции.М.: 1958; Зельин К. К. Борьба политических группировок в Аттике V в. до н.э. М.: Наука, 1964; Андреев Ю.Б. Раннегреческий полис (гомеровский период). Л., 1976; Немировский А.И. Из истории раннего Рима и Италии. Возникновение классового общества и государства. Воронеж, 1962; Нечай Ф.М. Образование римского государства. Минск, 1972; Маяк И.Д. Проблема генезиса римского полиса. "Вестник древней истории"( ВДИ),1976, № 4.

Античный полис и его дуализм

45

опосредствована собственностью на условия труда - на участок земли, а эта собственность со своей стороны гарантирована существованием общины, которая в свою очередь гарантирована прибавочным трудом членов общины в форме военной службы и т. д. Член общины воспроизводит себя как члена общины не кооперацией в труде, создающем богатство, а кооперацией в труде для общих интересов (воображаемых и действительных), обеспечивающем сохранность союза вовне и внутри. Собственность - это собственность квиритская, римская; частный земельный собственник является таковым только как римлянин, но как римлянин он обязательно - частный земельный собственник"33. Очевидна неразрывная связь, которая существовала в рамках античного полиса между частной земельной собственность и принадлежностью к гражданскому коллективу. Только независимые самостоятельно ведущие свое хозяйство частные собственники могли быть членами гражданской общины и только члены гражданской общины могли обладать частной собственностью на землю.

Кроме земледельцев в античном городе жили ремесленники и купцы. Однако торговля и ремесленный труд (за исключением художественного ремесла) не были в почете в древности. В этих отраслях были заняты как свободные, хотя и неполноправные граждане (метеки, периэки и т.п.), так и вольноотпущенники и рабы (рис. 2.1.).

Рис. 2-1. Структура римского общества (II в. до н.э. - I в.н.э.)

Экономическую основу античного полиса в период ею расцвет составляло мелкое

крестьянское и ремесленное производство. Важнейшей предпосылкой их самостоятельного существования было воспроизводство заранее данных, предопределенных для них условий труда и взаимоотношений с общиной, равенство между ними как независимыми друг от друга частными собственниками. Однако в условиях сохранения имущественного неравенства, частной собственности и рабства такая предпосылка постоянно нарушалась. Между бедными и богатыми существовало неразрешимое противоречие, от которого античный полис никогда не мог освободиться. А так как бедные и богатые были вследствие 33 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.46, ч.1. С.466, 467.

Люмпены

Структура римского общества

Свободные Рабы

Римские граждане

Не имеющие римского гражданства

Богатые

Бедные

Богатые Бедные

Нобилитет

Муниципалы Всадники

Крестьяне Ремесленники

С/х Ремесленники

Занятые умственным трудом,

обслуживающий персонал

46

их принадлежности к гражданской общине земельными собственниками, то внутреннюю историю Римской республики можно явно свести к борьбе мелкой земельной собственности с крупной, разумеется, в той специфической форме, которая обусловлена существованием рабства.

Принадлежность к гражданскому коллективу выражалась и в целом ряде политических прав, основными из которых следует признать участие в народном собрании и право быть избранным на различные должности (магистратуры). Эти права тесно связаны с такой важнейшей особенностью античного полиса, как почти полное отсутствие оторванного от народа бюрократического государственного аппарата.

Все вопросы, касающиеся важнейших сторон жизни города-государства решались либо народным собранием, либо выборными и коллегиальными органами: советом и магистратурами (или коллегиями). В греческих полисов существовал еще один выборный орган - верховный суд. В демократических полисах существовала плата за выполнение тех или иных общественных обязанностей. В Афинах V в. до н.э. за участие в управлении и выполнение общественных функций получали денежное вознаграждение 6000 присяжных судей гелии, 500 членов совета, 1200 всадников, 1600 стрелков, 500 стражников верфей и т.д. и т.п. - всего, по некоторым оценкам, около 20 тысяч. Человек при 35 тысячах полноправных граждан!34 В аристократических полисах, например, в Риме, такой системы оплаты не существовало, что, безусловно, являлось препятствием для занятия и выполнения ответственных должностей городской беднотой.

Подобный механизм управления мог успешно функционировать лишь в условиях ограниченности территории и населения. Афинское народное собрание собиралось во времена Перикла каждые 10 дней и для участия в нем необходимо было постоянно находиться в городе или близлежащей округе.

Таблица 2-1 Имущественные разряды граждан Рима после реформ Сервия Туллия (VI в. до н.э.)

Разряды Имущественный ценз, тыс. ассов

Количество выставляемых центурий

1-ый ≥ 100 98 2-ой ≥ 75 22 3-ий ≥ 50 20 4-ый ≥ 25 22 5-ый ≥ 11,5 30 6-ой

(пролетарии) Единственное богатство

- их потомство 1

Всего: 193 Действительно, территория греческих полисов в классически период была

сравнительно небольшой, она колебалась от нескольких десятков до нескольких тысяч квадратных километров. Так, 22 полиса Фокида умещались на пространстве в 1650 км2, а 6 полисов острова Эвбеи - на территории 3770 км2. Даже такие ведущие полисы древней Греции, как Афины и Спарта, занимали достаточно ограниченное пространство. Территория Аттики составляла около 2550 в а Спарты (даже после завоевания Мессении) - 8400 км2 35. Так как каждый полис занимал относительно небольшую территорию, его жители стремились ограничить число своих сограждан, ибо угрозу существованию их города- 34 Черниловский 3.М. Всеобщая история государства и права. М.: Высшая школа, 1973. С.61. 35 История древней Греции. М., "Высшая школа», 1972, с. 106.

47

государства мог составить даже простой естественный прирост населения. Поэтому в большинстве греческих полисов гражданами признавались лишь рожденные от граждан.

Аналогичную функцию ограничения числа граждан выполнял существовавший в античных полисах имущественный ценз (см. табл.2-1).

Таким образом, мы видим, что подобно тому, как не могло быть полного равенства граждан на базе частной собственности, не было и полного равноправия и подлинной демократии в условиях античного города-государства. Демократия здесь носила ярко выраженный элитарный характер: политическими правами не обладали женщины; прав были лишены неполноправные члены (метеки, периэки и т.п.) и, конечно, рабы. Даже в таком демократическом полисе, как Афины, полными правами и привилегиями граждан пользовалась лишь одна пятая часть населения36. В аристократических полисах эта часть населения была ещё меньше, так как там ярче, чем в демократических полисах было выражено фактическое неравенство прав.

Какие же основные экономические функции

выполнял античный полис? Каковы были экономические основы его воспроизводства и развития?

В античной гражданской общине основой развития является воспроизводство заранее данных, традиционных отношений отдельного человека к его общине и предопределенное для него объективное существование как в его отношении к условиям труда, так и в его отношении к своим товарищам по труду, соплеменникам, В силу чего эта основа с самого начала имеет ограниченный характер, но с устранением этого ограничения начинается упадок и гибель. Именно такое влияние оказывает у греков и римлян развитие обмена и рыночных отношений, рост рабовладельческого уклада, концентрация землевладения, усиление неравенства в результате завоеваний, несмотря на то, что все эти элементы первоначально казались совместимыми с основой античного общества и отчасти как будто лишь расширяли его невинным образом, отчасти казались лишь простыми злоупотреблениями,незаметно развившимися из этой основы.

Классический полис обладал слишком ограниченным набором средств чтобы остановить увеличивающееся вследствие развития рыночных отношений неравенство между гражданами. Полисное законодательство обеспечивало равенство лишь по отношению к одному условию производства - к земле. Оно почти не касалось движимого богатства граждан: рабов, орудий производства и денег.

Даже отсталой Спарте, в которой равенство спартиатов поддерживалось целым рядом специальных мер не удалось остановить социального расслоения спартанской общины. Еще быстрее шел процесс социального расслоения в других, более передовых полисах.

Правда, в некоторых полисах проводились законы, ограничивающие крупное землевладение, вводились дополнительные государственные повинности (литургии) на состоятельных граждан, которых заставляли выполнять в пользу всей общины различного рода мероприятия, включая организацию празднеств, строительство кораблей и т.д., о чем красноречиво писал Ксенофонт37.

В обязанности полисных органов управления входила и прямая материальная поддержка наиболее бедных граждан. В Афинах в V в. до н.э., например, существовала оплата за участие в управлении, периодически осуществлялась выдача "зрелищных денег"

36 История древней Греции. М., "Высшая школа", 1972, с.196. 37 «Государство (афинское) предписывает себе гипотрафию (содержание лошадей для конных ристалищ), хорегию (постановка хорапразднеств), гимнасиархию (содержание гимнасия), а если случится война, то и триерахию (повинность поставить триеру).» Ксенофонт. Домострой, П, 6.

Формы разрешения дуализма

48

(террикона) и т.д. Чтобы занять разорившихся граждан устраивались различного рода общественные работы (например, строительство храмов).

Однако следует заметить, что средства, которыми располагал рядовые греческие полисы, были весьма скромными. Они пополнялись за счет доходов с принадлежащих городу-государству земельных угодий и рудников (там, где они были), торговых пошлин, взимавшихся в классической Греции обычно в размере 2% от стоимости ввозимых и вывозимых товаров, налогов на неполноправных граждан38 и т.п. Полноправные граждане греческих полисов (в отличие от эллинистического мира и Рима) в мирное время прямых налогов не платили.

Таким образом, мы видим, что классический полис (в особенности греческий) обладал крайне ограниченными внутренними средствами, чтобы остановить происходившее нередко в ущерб государственной укрепление частной собственности граждан и стремительно возрастающее социально-экономическое неравенство вследствие развития товарного производства, торгового и ростовщического капитала, концентрации землевладения и распространения рабства.

Хотя гражданам классического полиса удалось добиться отмены долгового рабства, однако это не могло спасти их от разорения и лишения собственности. К тому же это означало, что внутреннее противоречие между богатыми и бедными гражданами, между крупными и мелкими землевладельцами, между рабовладельцами и городской беднотой должно было решаться за счет третьих лиц, было вынесено за пределы данного античного города-государства.

Наиболее простым средством решения назревших проблем была колонизация. Античная эмиграция являлась побочным продуктом постоянного конфликта между бедными и богатыми. Путем вывода партиями обедневших, потерявших землю общинников на периферию внутренний антагонизм получал временное, паллиативное разрешение. Однако дуализм городской земледельческой общины воспроизводился и в колониях, и образовавшиеся там и прошедшие тот же путь развития общины пытались освободиться от него таким же временным путем, как и метрополии. Античная колонизация была своеобразной формой разрешения периодически возникающего относительного перенаселения. Чтобы сохранить свою цивилизацию, граждане античных городов должны были оставаться немногочисленными. Только в УШ-У1 вв. до н.э. греки основали около 200 колоний. Этот первый этап колонизации сыграл громадную роль для развития отстававших окраинных народов бассейнов Средиземного и Черного морей39.

Однако влияние начального этапа колонизации на развитие внутренних противоречий метрополии не следует преувеличивать. Обеспечивая приток новых товаров, хлеба и рабов, колонизация лишь ускоряла развитие внутренних процессов городской земледельческой общины, способствовала развитию рабовладельческого уклада хозяйства. Колонизация этого периода часто и вовсе не была вызвана причинами экономического характера, а была следствием политической борьбы: в колонии переселяли политических противников победившего в метрополии правительства. Наконец, следует учесть тот факт, что 38 Афинские метеки платили в год сравнительно немного (12 драхм с мужчины и 6 с одинокой женщины). "Согласно переписи,провейдевши в 309 г. Диметрием Фалэсским, в Афинах проживало 10000метеков .Следовательно, общая сумма подати... достигала 20 талантов. Фролов Э.Д. Политические тенденции трактата Ксенофонта "О доходах". Проблемы социально-экономической истории древнего мира. M.-Л.: Изд-во АН СССР. 1963. С.210. 39 По оценке Ю.Белоха в Vв. до н.э. в греческих колониях цроживало (с учетом эллинизированного негреческого населения и лиц смешенного происхождения) почти столько же населения, сколькои в метрополиях, осуществлявших интенсивную эмиграционную политику, т.е. примерно 3,5-4 млн.человек. Белох Ю. История Греции, т.1. М., 1897, с.322; Более подробно см..: Авербух М.С. Законы народонаселения докапиталистических формаций: опыт исследования). М.,"Наука , 1967, с.97.

49

образовавшиеся колонии имели, как правило, слабую экономическую связь с метрополиями и иногда даже воевали с ними. Таким образом, колонизация сама по себе не уничтожала неравенство внутри городской общины, а поэтому не могла в полной мере удовлетворить потребности ни богатых, ни бедных ее членов. Экономические интересы граждан античного полиса закономерно вновь устремляются вовне: античный полис пытается решить свои внутренние социально-экономические проблемы за счет других общин.

А подчинить другие общины можно было лишь внеэкономическими средствами - путем войны, завоеваний. Опасность поражения и угроза последующего обращения в рабство, с одной стороны, и надежда всех: и богатых, желающих получить дешевую рабочую силу, и бедных, стремящихся поправить и дела и спастись от разорения за счет грабежа других народов, всегда отодвигали в период войны на задний план их внутреннюю борьбу. Поэтому вовне античный полис выступал как единый народ-завоеватель, который всегда преследовал три основные цели:

1) захват земли, 2) захват рабов, 3) грабеж чужих народов. Таким образом, второй формой разрешения дуализма городской земледельческой

общины вовне были завоевания. В результате завоеваний произошло увеличение прямых территориальных владений

античного полиса, дальнейшее развитие рабства и рост эксплуатации зависимых территорий и государств, способствовавшее обогащению граждан античного полиса и развитию торгово-ростовщического капитала.

Так возникает характернейшее противоречие античного общества - противоречие между общиной-завоевателем и покоренными ею окружающими сельскими и городскими общинами, выступающее в форме противоречия между городом и деревней.

Рим от 1/3 до 1/2 завоеванной территории превращал в ager publicus populi Romani. Часть этих государственных земель использовалась для вывода колоний, часть предоставлялась римским гражданам. Таким образом, если колонизация закономерно привела к завоеваниям, то завоевания дали новый импульс к колонизации. Начался принципиально новый этап колонизационной деятельности. Кроме временной нейтрализации внутренних противоречий античного полиса путем вывоза части разорившихся граждан в колонии, где они вновь приобщались к производительному труду, колонизация со времени завоеваний стала выполнять определенные экономические, политические и военные функция во взаимоотношениях города и деревни. Она прежде всего способствовала:

• усилению эксплуатации аграрной периферии внеэкономическими методами, регулярному сбору дани с покоренных народов, обращению части их населения в рабов и т.п.;

• созданию опорных пунктов ремесла и торговли для усиления и эксплуатации покоренных народов экономическими методами;

• созданию опорных пунктов с целью осуществления военного и политического контроля за покоренными народами, а также для осуществления дальнейших завоеваний40.

Отдельные колонии, естественно, могли носить или преимущественно аграрный, или преимущественно торговый, или военный характер. Однако здесь важно подчеркнуть не 40 Военно-земледельческий характер носили уже многое колонии раннего Рима в период его экспансионистской политики в Италии Ш – I вв. до н.э.;: Начиная с III в. до н.э. наблюдается рост удельного веса морских колоний, основанных на побережье Адриатического и Тирского морей. См.: Маяк И. Л. Взаимоотношения Рима и италийцев в III – II веках до н. э. М., Изд-во Моск. Ун-та, 1971 год, с. 67-68, 81-82.

50

столько их многообразие, сколько общие, основные цели, которые преследовал сам "институт" колонизации.

Расширение в результате завоеваний государственных земель явилось важнейшей предпосылкой для роста частного землевладения. Возможность оккупации государственных земель была использована отдельными, имеющими для их обработки средства представителями гражданского коллектива, что привело к концентрации частного землевладения, созданию средних и крупных рабовладельческих хозяйств. Особенно интенсивно этот процесс происходит в последние два века существования Римской республики (II-I вв. до н.э.). Приобретение отдельных вилл представителями римской знати с течением времени закономерно привело к их объединению в латифундии41.

Другим важным последствием завоевательной политики античного полиса явилось дальнейшее развитие рабовладения. В ходе завоеваний патриархальная система рабства сменяется рабовладельческой системой, направленной на производство прибавочного продукта. Ведущей формой производства становятся средние рабовладельческие хозяйства, тесно связанные с рынком (эргастерии, товарные виллы, пригородные хозяйства и т.п.). Именно в этот период рабство в Древней Греции и Риме достигает огромных размеров и приобретает свои развитые классические формы. Отсутствие статистики в античном мире не позволяет точно определить удельный вес рабов в общем населении античных государств. Существующие в исторической науке оценки достаточно противоречивы. Так, в Аттике, например, число рабов составляло от 1/3 (в У в. до н.э., оценка Р.Л. Сарджент) до 2/3 (в IV в. до н.э., оценка А.У. Гомма) всего населения42. В Италии число рабов составляло, по оценке Т. Франка, 10-15% ко всему населению (III в. до н.э.)43, по оценке В. Вэстермана – 33%, Ю. Белоха – 37,5%, А. Валлона – 50% (во II-I вв. до н.э.)44.

Несмотря на существенные различия между приведенными оценками ученых, можно сделать достаточно определенный вывод о том, что в этот период рабство уже играло значительную, а в ряде отраслей материального производства ведущую роль и оказывало большое влияние на все стороны социальной жизни античного города государства. Познакомимся с ним подробнее.

2.2. Рабство как экономический институт

Рабовладельческий строй - первая в истории человеческого общества экономическая

система, основанная на частной («античной») форме собственности и эксплуатации человека человеком, когда объектом присвоения становится сам непосредственный производитель. Рабство возникло на базе разложения первобытнообщинного строя и достигло своего высшего развития в Древней Греции и Древнем Риме. У многих народов, особенно вступив-ших на историческую арену после падения Западной Римской империи (5 в. н. э.), рабство существовало лишь в форме уклада.

Рабство возникло на поздней ступени

развития доклассового общества, когда в результате повышения производительной силы труда (с переходом от каменных орудий труда к медным, бронзовым, а позднее и железным) стало возможным появление частной собственности и создание прибавочного продукта. Имущественное неравенство и 41 Подробнее об этом см, Кузищин В.И. Генезис рабовладельческих латифундий в Италии Ш в. до н.э. - I в. н.э.). М., Изд-во Моск. ун-та, 1976. 42 См. Ленцман Я.А. Рабство в микенской и гомеровской Греции. М.: Изд-во АН СССР, I963f с.35-38. 43 См. Frank Т, Economic Survey of Ancient Rome, vol. I. Baltimore, 1933, P. 102. 44 См. История древнего Рима. М., "Высшая школа", 1971, с. 131.

Экономические признаки рабства

51

частнособственнические отношения стали наиболее действенным стимулом образования классов. Развитие частной собственности и рабовладения способствовало обострению противоречий между имущей племенной верхушкой и массой рядовых общинников, закономерно привело к возникновению классового рабовладельческого государства.

История знает много форм рабства и рабской зависимости, имевших место в отдельных обществах в разные времена. Главными органическими чертами рабства являются следующие:

1) раб не имеет собственности на средства производства и жизненные средства; 2) раб — собственность индивидуального или коллективного владельца (общины,

храма, государства); он — одушевлённое орудие труда своего хозяина, и результаты труда раба, как и он сам, являются собственностью хозяина;

3) он подвергается эксплуатации путём внеэкономического принуждения. Так, раб, которому рабовладелец выделяет в пекулий ремесленную мастерскую, торговую лавку или земельный участок с инвентарём, остаётся рабом, ибо и пекулий, и рабы раба представляют собой собственность рабовладельца, распоряжающегося и самим рабом, и всем, чем он владеет. Наряду с этими главными признаками рабства существуют дополнительные, характерные для того или иного периода и общества, признаки: например, юридическое положение раба в обществе или, вернее, степень его бесправия (раб считался вещью, а не личностью; в Древнем Риме раба называли «говорящим» орудием в отличие от «мычащих» орудий — рабочего скота — и неодушевлённых орудий труда); бытовое положение раба (наличие или отсутствие семьи и т. д.); профессия и занятия раба (раб в эргастерии, раб на пекулии и т. п.).

В многообразии форм рабской зависимости различают два

основных типа рабства: раннее, или патриархальное, связанное с ярко выраженным натуральным типом хозяйства, и развитое или

классическое, характерное для обществ с развитыми рыночными отношениями. К патриархальному рабству относится так называемое домашнее рабство. (В древности в «домашнее хозяйство» входило много производственных процессов: прядение, ткачество, уход за скотом, гончарное дело, изготовление молочных и мучных продуктов, доставка воды, заготовка топлива и т. п.). В трудовом процессе совместно участвовали рабовладельцы и их рабы. Классическое рабство отличается от патриархального тем, что в большей степени юридически закрепляло экспроприацию личности раба.

Рабы эксплуатировались в двух экономических секторах: частном (в пределах разных общинных структур) и государственном (дворец, храм). В обоих секторах рабы использовались во всех видах производства — в сельском хозяйстве, ремесле, строительстве, горном деле, а также в мореплавании (в качестве гребцов), в гладиаторских школах, на полицейской службе (например, в Афинах).

Греция 5—4 вв. до н. э., Рим 2 в. до н. э. — 2 в. н. э, представляют собой классические образцы развитого рабовладельческий строй.

При рабовладельческом строе прогресс производительных сил шёл в основном не за счёт совершенствования орудий труда, а за счёт развития людей (свободных или рабов) в процессе производства (возрастала специализация занятых в земледелии и ремесле работников, повышалась их квалификация). Низкий уровень техники при рабовладельческом строе объясняется, во-первых, тем, что источник энергии — мускульная сила животных и главным образом рабов — для рабовладельца была бесплатной, во-вторых, незаинтересованностью рабов в развитии производства. Рабовладельческое производство было подчинено цели создания прибавочного продукта. Стремление рабовладельцев увеличивать присваиваемый ими прибавочный продукт порождало самые жестокие,

Формы рабстваа

52

варварские методы эксплуатации. При рабском труде даже та часть рабочего дня, когда раб работал на самого себя и производил свой необходимый продукт, представлялась ему неоплаченным трудом, трудом на рабовладельца. Отсутствие у раба заинтересованности в результатах своего труда ограничивало сферу его применения лишь несложным, не требующим раскрытия индивидуальности, нетворческим процессом труда. Рабовладельческие экономические отношения из силы, активно содействовавшей развитию производительных сил, сравнительно скоро превратились в тормоз их развития. Орудия труда, которыми рабовладельцы снабжали рабов, как правило, были низкого качества и примитивного типа. Рабовладельцы не были заинтересованы в применении сложных и, следовательно, дорогих орудий труда, так как рабы из ненависти к принудительному труду уничтожали, портили и теряли их.

Таблица 2-2 Категории рабов, тыс. чел.

Рабы в Аттике, V в. до н.э. Подсчеты Э.Мейера Подсчеты Ю.Белоха Государственные 0,7-1 0,7-1 В домашнем хозяйстве 25-30 16-17 В земледелии 10-12 10-12 В рудниках 15-20 15-20 В промышленности (без рудников)

28-30 18-26

Дети моложе 9 лет 9-10 7,2-8,6 Всего 91,9-103 66,9-78,5 В среднем 97 73 Классы рабовладельцев и рабов не были однородны; хозяйства рабовладельцев

различались как размером недвижимой собственности, так и количеством рабов. Среди рабов огромное большинство использовалось как источник мускульной энергии, необходимой в различных отраслях экономической жизни (земледелии, скотоводстве, строительных и транспортных работах и др.). Был также (главным образом в Риме) слой рабов, занимавшихся умственным трудом (художники, писатели, артисты, воспитатели и др.),— это ранее свободные граждане, превращённые в рабов во время войн римлян в Греции.

Для рабовладельческой системы характерно

спорадическое применение простой кооперации труда (в строительстве, горном деле и т. п.). В передовых хозяйствах стихийно складывались простейшие формы разделения труда. Крупные римские агрономы, идеологи рабовладельцев Катон, Варрон, Колумелла давали рекомендации о количестве рабов в имении, необходимом для ведения интенсивного («идеального») хозяйства (см. табл. 2-3).

Однако степень развития кооперации в земледелии и ремесле не следует преувеличивать. В экстенсивных хозяйствах рабы представляли собой однородную неквалифицированную массу. Каждый из рабов работал сам по себе и независимо от других производил весь продукт от начала до конца. Работа двух-трёх десятков рабов в одном имении была вызвана не нуждами процесса труда и не технической необходимостью замены мелкого производства крупным — она была следствием большей или меньшей концентрации богатства в руках рабовладельца. Возникновению крупного общественного производства в рабовладельческом обществе препятствовали, во-первых, индивидуальный характер орудий и средств труда, в совершенствовании которых раб не был заинтересован;

Кооперация и разделение труда

53

во-вторых, ограниченность экономических интересов рабовладельца, противоположность между умственным и физическим трудом. Таким образом, для рабства как формы хо-зяйствования характерно противоречие между индивидуальным характером труда и кооперативной формой его применения.

Таблица2-3 Колумелла о количестве рабочих дней на 1 югер (1/4 га)

Культура Пахота Боронование Мотыжение Прополка Жатва Всего рабочих дней

Пшеница 4 1 3 1 1,5 10,5 Полба 4 1 3 1 1,5 10,5 Ячмень 3 1 - 1,5 1 6,5 Бобы 2 1,5 2,5 1 1 8 Фасоль 2 1 - - 1 4 Чечевица 3 1 2 1 1 4 Люпин 1 1 - - 1 3 Просо 4 3 3 - - 10 Лен 4 3 - 1 3 11

Люцерна 0 2 1 - 1 4

Рабовладельческое производство носило натуральный характер. Идеалом древних было самодовлеющее хозяйство, где всё необходимое для потребления

создавалось внутри хозяйства. Преобладающая часть продукта, созданного трудом рабов, не принимала товарной формы и расходовалась на непроизводительные цели (строительство дворцов, храмов и т. п.), паразитически потреблялась рабовладельцами. Поскольку потребности рабовладельца не были безграничными, постольку само стремление к увеличению прибавочного труда рабов имело известные границы.

Важнейшую роль в условиях рабовладения играло воспроизводство непосредственных производителей — рабов. Это было связано с тем, что при застойном состоянии рабовладельческой техники увеличение масштабов производства, да и сохранение прежних масштабов могло осуществляться главным образом за счёт вовлечения в производство новых масс рабов. Чрезмерная интенсификация труда, сокращение потребления рабов ниже уровня, необходимого для поддержания их рабочей силы в нормальном состоянии, приводили к быстрому износу рабочей силы рабов, их высокой смертности и короткой средней продол-жительности жизни. Поэтому сохранение рабовладельческой формы производства требовало постоянного массового обновления армии рабов через довольно короткие промежутки времени. Оно не могло полностью осуществляться внутри рабовладельческих стран. Так как рабы далеко не всегда имели семьи, то этот естественный источник поступления новых рабов был незначителен. Разорение мелких производителей и обращение их в рабство через систему долговой кабалы (за исключением государств Древнего Востока) — также второстепенный источник притока новых рабов. Основным источником пополнения рабов были войны. Античные государства вели захватнические и междоусобные войны. Важными источниками пополнения рабов служили работорговля и пиратство. Таким образом в условиях рабовладельческого строя воспроизводство непосредственных производителей — рабов было связано с насильственными, внеэкономическими мерами (см. рис 2-2).

Следует учесть и то обстоятельство, что крупные римские агрономы Катон, Варрон, Колумелла отразили в своих произведениях передовую для того времени практику хозяйствования, создали теорию ведения интенсивного (“идеального”) хозяйства. Несомненно, что в реальной действительности наряду с такими образцовыми виллами

Натуральный характер производства

54

существовали и более примитивные экстенсивные хозяйства, которые носили преимущественно натуральный характер. Их целью было производство всего необходимого внутри хозяйства, идеалом - полная самообеспеченность. Исследования показывают, что даже преимущества кооперации не могли перекрыть отрицательных последствий принудительного рабского труда. Поэтому мелкие хозяйства заинтересованных в результатах своего труда земледельцев и ремесленников были нередко более эффективны и конкурентоспособны, чем крупные плохо организованные рабовладельческие латифундии.

Рис. 2-2. Источники рабства.

Основными путями повышения эффективности рабовладельческого производства

были, во-первых, все методы увеличения прибавочного продукта, и, во-вторых, все методы сокращения издержек производства. К первому направлению следует отнести такие широко практиковавшиеся способы, как удлинение рабочего дня рабов, как попытка повышения производительности и интенсивности их труда и др., ко второстепенному - способы сокращения издержек производства и фонда жизненных средств рабов. Видимо, лишь в этот период расцвета рабовладельческого строя (Афины V-IV вв. до н.э., Рим II в. до н.э. - I в. н.э.) производительность труда рабов приближается, а в некоторых отраслях даже превышает производительность труда свободных производителей материальных благ.

Рост общественного

разделения труда привёл к тому, что, несмотря на натуральный в целом характер рабовладельческого производства, определённое развитие в античном обществе получил товарный обмен, зародившиеся ещё в условиях разложения первобытнообщинного строя. Первостепенное значение для развития производства продуктов для продажи, для расширения сферы рыночных отношений имел рост ремесла, которое достигло сравнительно высокого уровня, особенно в античных городах. Производством продуктов для продажи занимались мелкие собственники (крестьяне и ремесленники), а также рабовладельцы, сбывающие на рынке излишки сельскохозяйственной и ремесленной продукции и приобретающие не производящиеся в их хозяйствах товары, в том числе предметы роскоши. Производство последних имело большой удельный вес в продукции ремесла.

В наибольшей степени рыночные отношения были развиты в армии, закупавшей как предметы воен. снаряжения, так и предметы личного потребления. Господство натурального хозяйства ограничивало в условиях античного общества рыночных регуляторов развития производства. Монополия на землю крупных собственников, производивших значительную

Источники рабства

Войны

Покупка на рынке

Пиратство

Долговое рабство

Воспроизводство в хозяйстве

рабовладельца

Почему не возник капитализм в античном мире?

55

часть продукции и потому в определённых случаях диктовавших свою цену на рынке, была причиной больших отклонений цены от стоимости товара в сторону её повышения или понижения, что также ускоряло процесс разорения мелкого крестьянского и особенно ремесленного производства, более тесно связанного с рынком.

С развитием денежного обращения появляется торговый и ростовщический капитал. Последний давал возможность присваивать часть прибавочного продукта, созданного рабами, если ссуда предоставлялась рабовладельцу, и часть продукта мелкого производителя, если ссуда предоставлялась крестьянину или ремесленнику. Ростовщический капитал способствовал разорению мелких товаропроизводителей, отделяя средства производства от непосредственного производителя. В античных государствах разорившиеся граждане не становились рабами, т. к. это было запрещено законами (Солона, Петелия и др.). Их обеспечение брало на себя государство. Так складывалось характернейшее явление античности — паразитический пауперизм. Охарактеризуем институциональную природу этого явления подробнее.

2.3. Кризис полиса и причины возрастания роли государства45

В результате завоеваний античный полис получил мощный

источник для покрытия своей авантюристической политики, оплаты разбухшего государственного аппарата и поддержки своих разорившихся граждан. Этим источником стала эксплуатация завоеванных или зависимых территорий.

Сложившийся в ходе греко-персидских войн 1-й Афинский морской союз превратился после их окончания в Союз подвластных Афинам территорий - в Афинскую Архэ. Взносы союзников (форос), уплачиваемые некогда для ведения войны с Персией, превратились в своеобразную дань и стали использоваться на нужды Афинского государства. Во времена Перикла они составляли, по свидетельству Фукидиада, огромную сумцу - 600 талантов, а после смерти Перикла, как повествует Плутарх, демагоги постепенно увеличили цифру, доведя ее до 1300 талантов46. Таким образом, в Аттику, общее население которой (включая метеков и рабов) в У-П вв. до н.э. не превысило полумиллиона человек, поступали значительные средства, извлекаемые из 250 государств Афинской Архэ с населением 10-15 млн. человек. Если к этому добавить вывод на территории союзников колоний афинских граждан-клерухий, то станет понятна неизбежность гибели этого союза в случае военного поражения Афин, силой оружия которых он держался. Распад его стал итогом Пелопонесской войны. Такая же участь постигла и 2-й Афинский морской союз: усиление эксплуатации союзников также способствовало его распаду.

Несколько к иным последствиям привела эксплуатация союзников Римом. Рим также активно стремился к эксплуатации зависимых от него государств. Он лишал их значительной части их территории, превращая ее в agrum pubiicum римской общины, обязывал поставлять воинские контингента во вспомогательные войска и осуществлять материальную поддержку Рима, особенно в период войн. Кроме того, Рим навязывал союзникам свою

45 В § 2 мы, прежде всего, опираемся на материалы истории Рима. Тенденция развития греческих полисов.и, в частности, Афин, шла в том же направлении, однако отличалась известным своеобразием. Одной из важнейших причин этого следует признать тот факт, что развитие происходило не в условиях стремительного роста завоеванных территорий, как в Риме, а в обстановке распада Афинского морского союза и междуусобной борьбы греческих городов, шедшей до завоевания Греции Македонией с переменном успехом. Эти обстоятельства не могли не наложить свой отпечаток на формы проявления кризиса греческого полиса. Подробнее об этом см. Глузкина Л. 0 специфике греческого классического полиса в связи с проблемой его кризиза. BДИ, 1973, № 2. 46 Античный способ производства в источниках, с.350, 354.

Кризис полиса

56

высшую юрисдикцию и лишал их права ведения самостоятельной внешней политики. Однако в отличие от Афинского морского союза здесь не было даже формального равноправия. Покорение государств и территорий Римом происходило в различных условиях и союзники обладали различными правами: одни большими, другие меньшими47. Лишь после 2-й Пунической войны различия между ними фактически начинают стираться: Рим все более без застенчиво попирает их права48. Это создает материальные предпосылки для их последующего объединения против Рима в ходе Союзнической войны (91-88 гг. до н.э.), которая знаменует крушение

В результате развития рыночных отношений, торгового и ростовщического капитала, ограбления союзников, эксплуатации рабов и зависимого населения у отдельных граждан античного города-государства складываются большие состояния, углубляется пропасть между бедными и богатыми. Если в Афинах начала V в. до н.э. состояние в один талант считалось средним состоянием, то к концу Пелонесской войны встречаются упоминания состояний в 100, 200 и даже 600 талантов49. Еще более стремительно развивался процесс обогащения римской знати. "Если в Греции наибольшее состояние не превышало 600 талантов, то в Риме уже возникают состояния в несколько тысяч талантов. Так, состояние Красса оцениватлось в 7100 талантов50.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что развитие рабства, концентрация землевладения и рост богатства, усиливающиеся под влиянием завоеваний, все более и более подрывали экономическую основу античного полиса - мелкое производство. Более того, они создавали перед классическим полисом такие задачи, которые он уже мог разрешить. Все это предопределило неизбежность кризиса и упадка античного города-государства.

Действительно, завоевательные войны, рост крупного землевладения, развитие рабства и торгово-ростовщического капитала способствовали подрыву того мелкого производства, которое составляло основу античного полиса в наиболее цветущую пору его существования. В ходе нашествия Ганнибала, например, погибло около половины парцеллярных хозяйств Южной и Средней Италии51. "Число италийцев, - писал Аппиан, - уменьшалось, они теряли энергию, так как их угнетали бедность, налоги, военная служба52.

Объективный процесс разорения мелкого производства - экономической основы античного города - государства - должен был ослабить его военное могущество - источник земель, рабов и богатства. Поэтому наиболее дальновидная часть средних и крупных землевладельцев стремилась ограничить этот процесс до разумных пределов в целях собственного самосохранения. Примером тому могут служить знаменитые реформы братьев Гракхов в Римской республике (133 и 123-122 гг. до н.э.). Провал реформ Гракхов означал, по существу, крушение попытки реставрации классического полиса.

Разорение значительной части гражданского коллектива и необходимость использовать разорившихся граждан на военной службе, с одной стороны, и затяжной характер бесконечных войн, с другой, способствовали созданию регулярной армии. В Риме этот этап развития полиса знаменует военная реформа Гая Мария (107 г. до н.э.), суть которой сводилась к тому, чтобы в войска стали набирать разорившихся римских граждан путем добровольной вербовки, независимо от владения парцеллой, но обращая внимание на 47 См. Маяк И.Л. Взаимоотношения Рима и итальянцев в Ш-П вв. дон.э., с.71-75. 48 Подробнее об этом см. Маяк И.Д. Ук.соч., с. 124-138 полиса. 49 "Имущество Никия и Алкивиада, каждого в отдельности, оценивалось в 100 талантов (222000 рублей); внука Еаллия 200 талантов (444000 рублей): Дафила - в 160 талантов (около 355200 рублей) а Эпикрита в 600 талантов (1.332.000 рублей). И это в то время, когда 9 тысяч граждан из 21 тысячи владели состоянием в 520 рублей, т.е. меньше, чем в I талант". Колганов М.В. Ук.соч., с.273. 50 Колганов II.В. Ук.соч., с.293. См. также Сальвиоли Г. Капитализм в античном мире. Харьков, 1922, гл.II. 51 Утченко С.Л. Цицерон и его время. М., "Мысль", 1973, с.50 52 Аппиан. Гражданские войны 1-7. М., Соцэкгиз, 1935, с.20

57

пригодность к военной службе. 20-25-летний срок службы способствовал совершенствованию профессионального военного мастерства. Эта мера явилась крупным шагом в подрыве коренных принципов городской земледельческой общины. Войско полиса из народного ополчения превращалось в профессиональную армию, не связанную с гражданским инстинктом. Из общественной, общеобщинной организации, представлявшей интересы города в целом, войско превращалось в определённую касту, имеющую свои собственные интересы, живущую на жалование и получавшую свою долю в военной добыче. Аграрный вопрос откладывался на 20-25 лет и теперь тесно переплетался с интересами ветеранов, которые представляли грозную силу и с которыми нельзя было не считаться.

Создание постоянной армии явилось новым шагом в формировании античном мире государственности, как аппарата, оторванного от как аппарата насилия и порабощения не только завоеванных, но и самой общины-завоевателя. Появляется возможность установления единоличной формы правления, военного захвата власти. Укрепление частной собственности на землю и развитие ветеранского землевладения означают разрыв некогда единой связи между земельной собственностью и принадлежностью к гражданской общине, являются одними из ярких проявлений кризиса полиса.

Другим не менее ярким выражением этого кризиса стало

развитие люмпенства и пауперизма римских граждан. Разорившиеся общинники, не становясь рабами, так как это

было запрещено законом (Солона в Афинах, Петелия в.Риме и т.д.), не превращались то же время и в наемных рабочих. Дело в том, что рабство – там, где оно является господствующей формой производства, - превращает труд в рабскую деятельность, т.е. в занятие, бесчестящее с: бедных людей. Тем самым закрывается выход из подобного способа производства... еще Аристотель заметил, что общение с рабами деморализует граждан, не говоря уже о том, что рабы делают для граждан труд невозможным.

Вот почему разорившиеся граждане не превращались в наёмных рабочих, а образовывали своеобразный слой пауперов, с которыми было вынуждено считаться государство. Заинтересованная в своем единстве перед лицом рабов, жителей деревни и окружающего варварского мира община рабовладельцев должна была для сохранения внутреннего спокойствия экономически поддерживать разоряющихся граждан, брать на себя их обеспечение. Так складывалось характернейшее явление древности - паразитический пауперизм членов городской общины (афинских, позднее римских граждан и т.п.).

Разоряясь и отходя от производительного труда, граждане античного города-государства приобщались к эксплуатации государственных рабов, населения завоеванных стран ("деревни"), участвовало в присвоении созданного прибавочного продукта. Их уделом оставалось лишь посещение заседаний народного собрания и т.п. За этот «труд» граждане получали вознаграждение. Государство бесплатно выдавало им хлеб, деньги, масло, вино, мясо, организовывало их развлечения. Такая форма распределения прибавочного продукта просуществовала, как известно, уже в Древней Греции, особенно в период расцвета Афин, но наиболее широкое развитие она получила в Римской республике и империи. В 123 г. до н.э. народный трибун Гай Семпроний Гракх провел закон о продаже зерна римским гражданам из государственных складов по низким ценам. В 58 г. до н.э., по закону Публия Клодия Пульхра, вводилась бесплатная раздача хлеба, которая распространялась на 320 тыс.человек. Число римских граждан, имевших право получения дарового хлеба, было сокращено Гаем Юлием Цезарем более чем вдвое (доведено до 150 тыс.)53 и держалось на этом уровне в

53 См. История Древнего Рима, с.163, 228, 249.

Римские пролетарии

58

течение довольно продолжительного времени. Но даже эта, более скромная, цифра говорит об огромных размерах содержавшегося за счет общества римского пролетариата.

Продажа хлеба по низким ценам и, позднее, его бесплатные раздачи снижали рыночные цены на хлеб ниже стоимости его производства, а потому способствовали еще большей натурализации мелкого крестьянского хозяйства, еще большему его разорению, притуплению стимула жить собственным трудом. В этих условиях попытки расширить гражданство на некоторые категории деревенского населения в целях сохранения свободного крестьянства как экономической основы рабовладельческого государства могли способствовать лишь деморализации дополнительного количества сельского населения и увеличили бы и без того большую группу деклассированных элементов. Так сложился паразитический пауперизм древнего мира, эта развращенная масса оторванных от производства и не желающих трудиться людей, все потребности которых отразились в знаменитом лозунге "Хлеба и зрелищ!".

Для того чтобы достать такое фантастическое количество средств существования, античное государство должно было располагать значительными материальными средствами. Для Афин классической эпохи главным источником доходов был форос - дань, уплачиваемая союзниками54. Однако с распадом Второго Афинского морского союза Афины лишились этого источника и должны были искать новые ресурсы. Именно в этот период (355 г. до н.э.) Ксенофонт пишет свой знаменитый трактат «О доходах». Он предлагает афинскому правительству конкретный план рационального использования внутренних ресурсов. Ксенофонт включает в него целую систему мер по государственному покровительству ремесла и торговли, расширению непосредственного участия государства в морской торговле и в разработках серебряных рудников Лавриона путем эксплуатации рабов, число которых он предлагает довести до нескольких десятков тысяч (с таким расчетом, чтобы на каждого афинского гражданина приходилось по 3 раба).55 В своем тракте Ксенофонт гениально указал на две кардинальные меры: во-первых, на необходимость консолидации классе эксплуататоров, всех богатых людей полиса, независимо от их принадлежности к гражданскому коллективу (эта мера рельефно видна идее государственного покровительства метекам), и, во-вторых, на целесообразность непосредственного участия государства в сфере обращения (в заморской торговле) и в сфере производства (в разработке серебряных рудников)56.

Эти мероприятия, которым не суждено было в полной мере осуществиться в Афинском государстве, получили свое дальнейшее развитие в Риме, хотя Рим, в отличие от Афин, продолжал использовать и свои внешние источники (эксплуатировать провинции). Рим последовательно предоставлял права римского гражданства крупнейшим землевладельцам, рабовладельцам и ростовщикам муниципальной, а позднее и провинциальной знати. Необходимость консолидации класса рабовладельцев была ускорена движением рабов, которое приобрело особый размах во II-I вв. до н.э. Грандиозные восстания в Сицилии, отклики на них по всему Средиземноморью (восстание рабов на о. Делос, в Лаврийских рудниках Аттики и т.д.), восстание рабов под предводительством Спартака наглядно показали неприспособленность государственного аппарата полиса к массовому распространению рабства.

Столь же неприспособленной оказалась и система управления провинциями. Их грабеж со стороны ежегодно сменяемых римских наместников и ростовщиков достиг чудовищных размеров и был причиной всеобщего возмущения и ненависти населения провинций, грандиозных восстаний рабов и бедноты. Лишь население Италии находилось в отдельно 54 Об этом прямо свидетельствует Фукидид. (Фукидид. П, 13.Аристотель. Афинская по лития, с. 211) 55 См. Ксенофонт. О доходах В кн.: Античный способ производства в источниках с. 32-39. 56 Эти две идеи справедливо выделяет Э.Д.Фролов (ук.соч., с.220)

59

привилегированном положении, так как в результате Союзнической войны на него были распространены права римского гражданства. Однако это событие означало, по существу, разрушение одного из краеугольных условий существования полиса - замкнутости и исключительности гражданства. Распространение римских прав на всю Италию превратило народные собрания (комиции), по меткому замечанию С.Л.Утченко, в юридическую фикцию57.

Здесь нет необходимости подробно останавливаться на признаках политического кризиса, суть которого заключалась в падении республики и установлении империи. Эти признаки, начиная от первых отступлений от полисной демократии, выразившихся в сосредоточения республиканских магистратур в одних руках, беззастенчивом подкупе голосов на выборах, использовании в борьбе политических группировок вооруженных отрядов, армии и т.д. и кончая установлением единоличной власти, - подробно проанализированы в литературе58. Здесь важно лишь подчеркнуть, что параллельно с разложением органов полисной демократии складывался и укреплялся оторванный от народа фискально-бюрократический аппарат.

Экономический и политический кризис полиса сопровождается идеологическим кризисом. Последний находит свое яркое выражена в теориях упадка нравов59. На смену традиционным концепциям, восхваляющим полисные ценности и полисный патриотизм, приходят учения, пропагандирующие индивидуализм и космополитизм60. На смену квиритскому праву собственности, при котором собственность отдельного индивида на землю была обусловлена его принадлежностью к гражданскому коллективу, а частная собственности опосредована государственной, приходит классическое римское право.

Классическое или универсальное, римское право оформило освобождение личности индивида от власти коллектива, узаконило трансформацию античного города-государства, Действительно, классический полис был подточен ростом индивидуализма, в основе которого лежало развитие рыночных отношений и рабства.

Итак, подведем краткие итоги. Расцвет экономики и культур античного мира тесно связан с развитием независимого мелкого крестьянского и ремесленного производства, составляющих основу классического города-государства. Античный полис, возникший в результате борьбы с родовой знатью и долговым рабством как союз самосильно ведущих свое хозяйство частных собственников был направлен против рабов и окружающего внешнего мира. Он впервые воплотил в жизнь идеи гражданских прав и обязанностей, демократии и республиканизма61. И хотя это было объединение граждан – частных собственников, демократия для избранных и республика рабовладельцев, все же следует признать, что рождение этих форм было событием всемирно-исторического значения. Они контрастно выделялись на фоне царившего на древнем Востоке "поголовного рабства", монархии и деспотизма. И хотя развитие товарного производства и рабства, концентрация земельной собственности и движимого богатства подрывают мелкое производство в качестве основы античной экономики и неминуемо приводят к трансформации античной формы собственности, замене республики империей, все же не следует забывать, что это была монархия иного, отличного от древневосточного, типа. Если на Древнем Востоке, как это 57 Утченко С.Л. Кризис и падение Римской республики. М., "Наука" 1965, с.113. 58 Подробнее об этом см.Утченко С.Л. Кризис и падение Римской республики, гл.Ш, V, VI, VIII. 59 Подробнее об этом см.Утченко С.Л. Политические учения Древнего Рима (III-I вв. до н.э.) М., Наука, 1977, гл.Ш, УШ. 60 Подробнее об этом см. Утчеяко С.Д. Кризис полиса и политические воззрения римских стоиков. Доклады советской делегацииX Международном конгрессе историков Рима. Н., Изд-во АН ССС1955; он же. Политические учения древнего Рима, гл. IV. 61 Утченко С.Л. Политические учения древнего Рима, с.36-38.

60

было показано в 2-й главе, борьба частного и государственного начал заканчивается победой государства, то в античном мире эта борьба заканчивается укреплением частной собственности. И это также составляет акт всемирно-исторической важности. Поэтому экономическое изучение античного города-государства не только позволяет понять, в чем заключается шаг вперед, сделанный античным миром по сравнению с древневосточными раннеклассовыми обществами, но и раскрывает закономерности становления и развития основ гражданского общества.

Античное общество было пронизано противоречиями, которые и предопределили его гибель (см. рис.2-3). Наряду с восстаниями рабов в период античности большого накала достигла

борьба в среде свободных, например в Риме борьба плебеев с патрициями за гражданские права, мелких землевладельцев с крупными (движение Гракхов) и др. В среде свободных против богатых боролись свободные крестьяне, являвшиеся полноправными членами общин, ремесленники и др. Обогащаясь или разоряясь, они переходили в класс рабовладельцев или класс рабов. В большинстве греческих и италийских полисов крестьяне были свободными, во многих случаях их закабалению препятствовало законодательство. Кризис полиса и концентрация недвижимого имущества и многочисленных рабов в руках немногих рабовладельцев привели к ухудшению положения мелких свободных производителей, поставив их в разного рода зависимость от рабовладельцев. В период распространения колоната различия между свободной беднотой и рабами начали сглаживаться, и на позднем этапе рабовладельческий строй (в период перехода к феодализму) народные массы выступали более сплочённо против рабовладельцев.

Рис. 2-3. Противоречия рабовладельческой системы Цифрами на рисунке 2-3 обозначены противоречия 1 - между бедными и богатыми землевладельцами - гражданами античного полиса 2 - между свободными и рабами (между крупным рабовладельческим производством и мелким

хозяйством свободных граждан) 3 - между рабовладельцами и рабами 4 - между городом и деревней 5 - между рабовладельческой системой и окружающим варварским миром Процесс вытеснения рабовладельческого строя феодальным — революционный

процесс, однако его нельзя трактовать как «революцию рабов». В классовой борьбе принимали участие все слои населения, подвергавшиеся эксплуатации в рабовладельческой

Город

Деревня

Окружающий Варварский мир

Рабовл. уклад

12

3

54

Противоречия рабовладельческой системы

61

системе: рабы и колоны, свободные крестьяне, мелкие ремесленники города и деревни, порабощённые народы провинций, окружающий варварский мир, ранее служивший источником пополнения армии рабов. Классовая борьба в рабовладельческом обществе кончается общей гибелью борющихся классов.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Магия окаменевших слёз Гелиад

(или трёхтысячелетняя история маркетинга янтаря) В «Метаморфозах» Овидия описан красивый миф о происхождении янтаря. Фаэтон -

сын бога Солнца Феба и нимфы Климены – выпросил у своего отца разрешения поуправлять солнечной колесницей. Однако прогулка оказалась довольно сложной, а лошади непослушными, и он скоро сбился с пути и слишком близко приблизился к земле. Чудовищная жара обрушилась на землю: высохли реки от Рейна до Дона, образовались пустыни, загорелись леса и даже(!) почернели жители Эфиопии. Разгневанный Юпитер молнией сбросил неопытного наездника на землю. Фаэтон упал и разбился. Мать и сёстры, долго оплакивая погибшего, превратились в деревья, и с их ветвей до сих продолжают капать слёзы в протекающую под ними реку Эридан (По). Падая, они затвердели на солнце и превратились в янтарь. Застывшие слёзы дочерей Солнца - Гелиад – прозрачны, теплы и светлы. Они до сих пор согревают сердца людей и помогают им от всех болезней.

Этот неброский самоцвет известен человеку, начиная с эпохи палеолита. Уже в пещерных стоянках первобытного человека от Испании до Румынии встречаются необработанные кусочки янтаря. Ещё более популярным он стал в неолите.

Янтарь украшает корону фараона Тутанхамона. О нём слагали песни и мифы, начиная с Гомера. Любопытно, что янтарь - единственный из всех самоцветов, который упоминается в «Одиссее». Греки называли его электрон (поскольку он легко притягивал папирус и другие лёгкие предметы), римляне – сукцинит (от латинского названия произраставшей миллионы лет назад в Прибалтике сосны), финны – мерикиви (камень моря), поляки – бруштын, а литовцы – гинтарас (защита от болезней).

Уже издревле янтарю приписывались многие свойства, которые способствовали повышению спроса и цены на этот товар, в дальнейшем это стало основой сознательной маркетинговой политики. Янтарь уже в древности считался панацеей от всех болезней. Трудно найти такие, от которых он бы не помогал. Янтарь представлялся универсальным лекарством. Он продавался как продукт, который помогает в ратных делах, укрепляет здоровье и способствует долголетию, отгоняя от человека злой рок и нечистых духов. Согласно легендам, янтарь – незаменимое средство при ангине и других болезнях горла, кишечных заболеваниях, он помогает зрению и способствует укреплению зубов. Янтарь останавливает кровотечение и помогает тем, кто страдает от головной боли и сердечно-сосудистых заболеваний. Он – важное средство, которое способствует человеческой красоте и потому помогает взаимной любви, материнству, плодоношению и плодородию. Янтарь предотвращает покушения и даёт сигнал о наличии в бокале яда, вызывая «радужное мерцание искр». Он также является верным средством от сглаза и алкоголизма, аллергии и истерии, ипохондрии и слабоумия, бесплодия и бессонницы62. Считалось, что если положить на грудь спящей жены кусок необработанного янтаря, то она сознается мужу во всех своих дурных поступках.

Со времён Нерона в Древнем Риме начинается янтарная мода. Он ценился не только за красоту, но и за многочисленные целебные и охранные свойства. В этот период маленькая

62 Подробнее см. Николаев С.М. Камни: Мифы, легенды, суеверия… - Новосибирск: «Наука», 1995. С. 337-340.

62

фигурка из янтаря стоила дороже здорового раба в полном расцвете сил. Правда, цены на янтарь в Древнем Риме колебались в широком диапазоне.

Его добыча была делом свободных граждан, пока в XIII веке Тевтонский орден не объявил его своей монопольной собственностью. И хотя Тевтонский орден давно канул в Лету, до 1828 года в Кенигсберге был штатный палач, который приводил в исполнение приговоры за самовольный сбор янтаря.

В допетровской Руси особым спросом пользовались янтарные чётки и другие предметы религиозного культа. У Патриарха Никона был даже янтарный посох. Низкие сорта янтаря часто использовались в религиозных обрядах. Этот самоцвет хорошо горит и издаёт приятный запах – фимиам.

Прусский король Фридрих Вильгельм I подарил Петру I в знак дружбы и совместной борьбы со шведами Янтарную комнату, созданную архитектором А. Шлютером и янтарных дел мастером Г. Туссо. Ответный подарок Петра тоже понравился королю: это были 55 статных, высокорослых русских солдат.

Так что же представляет из себя это «золото Балтики»? Янтарь – собирательное название тугоплавких ископаемых смол, уже давно утративших большую часть своих пахучих компонентов и легко поддающихся механической обработке. Возраст янтаря колеблется от 35 до 140 млн. лет. Правда, по мнению учёных, большая часть образовалась 50 млн. лет назад. Его химическая формула довольно проста С10Н16О. Старые ювелиры различали свыше 250 сортов янтаря. Однако во второй половине XIX века Балтийский янтарь был разделён на 6 основных видов: сукцинит (на него приходится около 98% всего добываемого янтаря), геданит (чуть меньше 2%), и редкие сорта - тинит, глессит, беккерит и кранцит.

Янтарь встречается во многих странах мира, однако в настоящее время свыше 90% его мировых запасов сосредоточено в Калининградской области. До сих пор на Балтике случаются «янтарные бури», когда море выбрасывает на пляж десятки килограммов янтаря. Поделочный камень, представляющий интерес для ювелиров, составляет примерно десятую часть добываемого самоцвета. Мелкий янтарь обычно плавится и лишь потом идёт на изготовление украшений и промышленных заготовок. Кроме ювелирного производства он применяется также в химической и лакокрасочной промышленности, электронике и парфюмерии. В посёлке Янтарный ежегодно добывают 300-400 тонн этого самоцвета. При таком уровне добычи янтаря должно хватить ещё не менее, чем на 50 лет63. Учёные подсчитали, что за 3 тысячелетия на Балтийском побережье было собрано 125 тыс. тонн янтаря64.

Произведём примерную оценку рынка янтаря. Будем считать, что относительно регулярная торговля началась со времен Древней Греции, т.е существует не более 3000 лет. Даже если предположить, что добыча янтаря на современном уровне (с использованием промышленных и традиционных методов) ведётся в течении всего XX-го века, то за это время было добыто порядка 40-80 тыс. тонн. Притом, что основным способом его «добычи» в доиндустриальную эпоху был сбор янтаря на берегу моря, по самым заниженным оценкам это составляет от нескольких тонн до несколько десятков тонн янтаря в год. При таком уровне разработок размеры рынка оказываются довольно значительными для Европы. Учитывая, что его основу составляет изделия весом несколько десятков грамм, то для регулярной продажи таких значительных объемов изделий из этого самоцвета требовалась хорошая «реклама» его свойств. Это и объясняет экономическую подоплёку «занимательной

63 Белов А. Калининградская область. 2-е изд.М.: АЯКС-ПРЕСС. 2007. С.68 64 Николаев С.М. Ук. соч. С. 278.

63

магии» янтаря. Впрочем, такая «реклама» не является исключительным свойством этого самоцвета. Она типична для всех драгоценных и полудрагоценных камней:

Если слепнут глаза или руки болят, Ты иди на базар в аметистовый ряд. Старый маг и крикливый его казначей Объяснят тебе там, что не нужно врачей, Что здоровье твоё – в драгоценных камнях, - В них вложил потаенную силу Аллах. Ты носи их на пальце, ты прячь их в чалму. Чтоб тебе помогли, не давай никому. Ты на нитке носи их, на шею надев. Вот агат, он залог непорочности дев. Добрый маг тебе тайну Аллаха открыл: От бельма и проказы спасает берилл. От паденья с коня сбережёт бирюза И она укрепит, если надо, глаза. Берегут тебя, чтобы ты был светлолик, Беозар и сапфир, жемчуг и сердолик… Сны дурные алмаз отогнать будет рад. И вспотеет, когда поднесут к тебе яд. Охраняют тебя, чтобы ты не пропал, Оникс, яхонт и яшма, гранат и опал…65

И, конечно, «от всех болезней нам полезней» – «золото Севера» - весёлый и бодрый, жизнерадостно окрашенный и светящийся соком солнечных лучей - янтарь.

65 Ошанин Л. На бухарском базаре: в кн. Талисман Авиценны. – Ташкент, 1980. С. 14-16.

64

ГЛАВА 3. ШАГ НАЗАД, ДВА ШАГА ВПЕРЁД (ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РЕГРЕСС И ПРОГРЕСС В ФЕОДАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ)

Термин «феодализм» (нем. Feudalismus, франц. feodalite, от позднелат. feodum, feudum —

феод) стал широко применяться в европейской науке с начала XVIII в. Однако учёные XVIII-XIX вв. видели сущность феодализма в особенностях его политической структуры и правовых отношений (феодальная иерархия, политическая раздробленность, соединение земельной собственности с верховной властью и т. п.). Лишь позднее учёные раскрыли социально-экономическую природу того строя, который развивался в средневековой Западной Европе. Исследуя докапиталистические формы производства, они пришли к вы-воду, что феодализм — это закономерный этап в прогрессивном развитии человеческого общества, находящийся между античностью и капитализмом.

К числу основных признаков феодализма обычно относят следующие. 1) господство натурального хозяйства. Феодальное поместье являлось самодовлеющим

целым, слабо связанным с окружающим миром; 2) сочетание крупного феодального землевладения и мелкого крестьянского (надельного)

землепользования. Непосредственный производитель был прикреплён к земле, которая находилась в собственности класса феодалов. Не обладая собственностью на землю, крестьянин вёл своё хозяйство с помощью принадлежавших ему средств производства;

3) личную зависимость крестьян от феодала, внеэкономическое принуждение крестьян к прибавочному труду;

4) крайне низкое и рутинное состояние техники66. Феодальный способ производства обусловил специфические черты социально-

политического строя и общественного сознания феодального общества: его сословный характер, иерархическую структуру господствующего класса, широкое развитие отношений корпоративного типа (соседские общины, городские коммуны, ремесленные цехи, купеческие гильдии, монашеские и рыцарские ордена и т. п.); политическая власть находилась в руках земельных собственников (светских и церковных феодалов); огромную роль играла традиция; господствовало религиозное мировоззрение: церковь выступала в качестве наиболее общей санкции существующего феодального строя.

Таким образом, феодализм — это экономический строй, основанный на условной частной (феодальной) форме собственности на землю и эксплуатации лично и позе-мельно зависимых от господствующего класса (феодалов) непосредственных производителей. Во всемирно-историческом развитии человечества феодализм представляет собой экономическую систему, следующую за рабовладельческим строем и предшествующую капитализму. Впрочем, многие народы Европы и Азии (германцы, славяне, кельты, арабы и др.), некоторые средневековые государства тропической Африки (Нубия, Эфиопия и др.) миновали рабовладельческий способ производства, перейдя от первобытнообщинного строя непосредственно к феодализму. Феодальный способ производства охватывает в Западной Европе период от падения Западной Римской империи (V в.) до буржуазных революций XVI-XVIII вв.

Что касается развития феодализма за пределами западноевропейской цивилизации, то этот вопрос в современной науке остается дискуссионным. Одни отечественные и зарубежные учёные считают, что феодализм пришёл на Востоке на смену азиатскому способу производства, причем многие черты азиатского способа производства сохранялись и в средние века. По их мнению, можно говорить о «восточном феодализме», но следует

66 См., например: Нуреев Р. М. Феодализм // Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Т. 4. М.: 1980. С. 270.

65

подчеркивать многие его качественные отличия от «нормального», западноевропейского феодализма. Другие ученые полагают, что большинство не-европейских средневековых государств нельзя считать феодальными, поскольку вплоть до прихода европейцев в раннеклассовых государствах Востока преобладала экономическая система азиатского способа производства, основанная на власти-собственности.

3.1. Генезис феодализма

Предпосылки феодализма в Европе возникли на

почве взаимодействия двух процессов — распада античного общества и разложения первобытнообщинного строя окружавших Римскую империю племён (германцев, кельтов, славян и др.).

В рабовладельческом обществе Западной Римской империи, Византии в 4—5 вв. н. э. обостряется противоречие между складывающимся феодальным укладом и рабовладельческой системой, тормозившей развитие производительных сил. Центр хозяйственной жизни перемещается из города в деревню, развивается крупное землевладение и колонат. С натурализацией экономики укрепляется власть местной знати. Социально-экономическое положение колонов с течением времени ухудшается: усиливается эксплуатация их рабовладельческим государством, понижается их юридический статус. Колоны были законодательно прикреплены к земле, лишены сво-боды передвижения, права службы в армии и т. д. Усиление эксплуатации способствовало обострению классовой борьбы, в которой главную роль в IV-V вв. играли уже не рабы, а крестьяне римских провинций (движение агонистиков, восстание багаудов и др.).

Рост производительных сил и влияние рабовладельческого строя приводят к тому, что у большинства германских, кельтских и славянских племён складываются элементы «протофеодального» уклада. На смену кровнородственной общине приходит земледельческая, в которой большую роль играет частный, парцеллярный труд и частное присвоение его плодов. В земледельческой общине усиливается имущественное неравенство, возникает патриархальное рабство, выделяется слой родовой знати. Углубление социального неравенства, стремление к умножению богатства, захвату военной добычи и земель, давление со стороны вторгшихся в Европу кочевых азиатских народов способствовали проникновению германских племён на территорию Западной Римской империи, а славянских племён — на территорию Восточной Римской империи.

После падения Западной Римской империи (кон. 5 в.) на её территории образуются так называемые варварские королевства, в которых осуществляется синтез «протофео-дального» уклада позднеантичного общества и дофеодальных элементов разлагающегося первобытнообщинного строя племён, захвативших Римскую империю.

В зависимости от соотношения элементов «протофеодального» уклада позднеантичного общества и феод, элементов варварского общества отечественные историки различают три основных типа феодального синтеза:

1) с преобладанием элементов античного наследия (страны Юж. Европы, Византия и др.);

2) с преобладанием феодальных элементов разлагающегося первобытнообщинного строя и относительно слабым влиянием античности (отдельные области Германии, Британия, Скандинавия, государства западных и восточных славян п др.);

3) на базе так называемого уравновешенного синтеза тех и других элементов (у франков, части южных славян — сербов, хорватов и др.).

Предпосылки генезиса феодализма

66

Процесс феодализации — это становление

феодальных отношений, то есть, с одной стороны, превращение свободных мелких производителей материальных благ в феодально-зависимых крестьян, с

другой — формирование крупного феодального землевладения и класса феодалов, а также оформление соответствующих новому социально-экономическому строю политичических, правовых, религиозных отношений и учреждений. Классические формы процесс феодализации принял в условиях «уравновешенного» синтеза в государстве франков (V-X вв.).

В ходе переселения на территорию Западной Римской империи у франков ускорился переход от земледельческой общины к соседской общине-марке, в которой выделяются малые семьи, укрепляется их собственность на пахотную землю, прекращаются переделы пахотных полей и лугов, хотя ещё сохраняется совместное владение общинными угодьями (лесами, пастбищами). Возникает аллод — свободно отчуждаемая земельная собственность отдельных семей.

Появление аллода ускорило темпы имущественного расслоения общинников, активизации которого способствовали увеличение поборов государственной власти, при-теснения разбогатевших крупных землевладельцев и т. п. Всё это вынуждало свободных крестьян отказываться от личной независимости и искать покровительства крупных землевладельцев. Личная зависимость (серваж) выражалась в выполнении определённых феодальных повинностей и лишении прав свободного человека. Серв должен был платить поголовный налог, а при передаче своего надела по наследству — особый взнос, он не имел права вступать в брак со свободным человеком. Кроме того, сеньор мог по своему усмотрению потребовать уплаты дополнит, налога (т. н. произвольная талья).

Феодально-зависимое крестьянство формировалось также путём установления поземель-ной зависимости - практики передачи земли в прекарий. Крестьянин, теряя право собственности на свою землю, мог получить её в пользование при условии уплаты в пользу её нового собственника ренты продуктами (натурального оброка) или выполнения отработочной ренты (барщины). Оба пути формирования феодально-зависимого крестьянства переплетались: личная зависимость нередко дополнялась поземельной, позе-мельная — личной.

Таким образом, основой аграрного переворота, произошедшего во Франкском королевстве в VIII-IX вв., была апроприация крестьянства, то есть подчинение мелких земледельцев вместе с их наделами власти крупных земельных собственников.

Другой составной частью аграрного переворота было формирование крупной земельной собственности и феодальной иерархической структуры господствующего класса.

Раздача захваченных земель франкскими королями сначала в виде полной собственности на землю (аллодов), а затем в качестве пожизненных земельных владений (бенефициев), предоставляемых при условии несения службы (главным образом военной), заложила основы крупного феодального землевладения. С течением времени пожизненные земельные владения превращаются в наследственные (феоды). Одновременно складывается система лично-договорных связей внутри класса феодалов — отношения вассалитета. В условиях политической раздробленности 9—11 вв. иерархическая структура землевладения и связанная с ней система вооружённых дружин давали феодалам власть над зависимыми людьми, способствовали усилению их эксплуатации, подавлению крестьянских восстаний. Рост крупного землевладения сопровождался усилением политической власти феодалов, получавших от короля иммунитетные права на подвластную им территорию – права сбора налогов, судебной власти, организации воен. ополчения и т. д.

Аграрный переворот – становление феодальных

отношений

67

Медленнее, чем в условиях «уравновешивающего» синтеза, развивался процесс феодализации в странах, для экономики которых было характерно преобладание позднеантичных начал. В Византии, например, этот процесс протекал в условиях сохранения развитого рабовладельческого уклада и сильного централизованного государства. Следствием этого было широкое распространение различных форм государственной эксплуатации в ущерб сеньориальной, что препятствовало становлению феодальной вотчины и феодальной иерархии.

Замедленный процесс феодализации характерен и для тех стран, в которых генезис феодализма происходил на базе разлагающегося первобытнообщинного строя и влияние античности было относительно слабым или косвенным (через другие страны). Отсутствие крупного землевладения римского происхождения, остатков государственности и классического права, слабое развитие частной собственности и товарно-денежных отношений замедляли темпы становления феодальной вотчины, препятствовали развитию вассально-ленной системы, способствовали сохранению элементов догосударственных форм правления. В Англии, скандинавских государствах, у восточных и западных славян сохранение крепкой общины и значительных пережитков родового строя, упорное сопротивление крестьянства препятствовали полному закрепощению непосредственных производителей. Даже в XI в. (в Англии) и в XIII в. (в скандинавских странах) существовали большие группы свободных крестьян. Закрепощение крестьян в России завершилось лишь в середине XVII в.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Викинги – грабители и торговцы

Раннесредневековая Европа напоминала осаждаемую и наполовину завоёванную крепость: с юга ей не давали жить арабы, на востоке – венгры, а на севере – скандинавы. Общее название «викинги» для всех искателей приключений раннего средневековья из Скандинавии получило своё широкое распространение лишь в эпоху шведского романтизма XIX в. Хотя, конечно, оно существовало и раньше. В исландских сагах оно встречается уже в VII-VIII вв. Однако в VIII-XI вв страшных пришельцев викингами никто не звал. Франки называли их норманнами (т.е. «людьми севера»), жители Британских островов именовали их данами (т.е. «выходцами из Дании»), византийцы – руссами (от финского названия предков шведов), славяне – варягами (т.е. «приносящими клятву верности»).

Кем же были викинги? Скандинавскими бондами – свободными людьми, которые на время оставляли занятия в своём собственном хозяйстве, чтобы отправиться за море. Даже свои дома норманны называли «кораблями, где разжигается огонь». Не удивительно поэтому, что и гробом для конунга также служил корабль, который засыпали землёй. Если на античных галерах сидели рабы и каторжники, то у норманнов всё было наоборот: раб, оказавшийся на вёслах, становился свободным.

Что же заставило бедных сельских жителей покинуть свою родную землю? Ведь в Скандинавии в VIII-X вв. жило не больше 200 тысяч человек. Известно всего 3 поселения викингов, которые с большим трудом можно назвать городами. Это - Бирка в Швеции, Хедебю - в Дании и Каупанг – в Норвегии. По сути это были такие же посёлки, только отличавшиеся большим количеством деревянных домов.

Дело в том, что скандинавский мужчина, ещё не обращённый в христианство, мог иметь несколько жён и наложниц, и в семьях, как правило, было много детей. Земельный участок наследовал старший сын. А перед остальными детьми стояла дилемма, корчевать лес и выворачивать из земли гранитные скалы или отправиться на поиски собственного счастья за пределами родной земли. В условиях роста рождаемости одной из главных причин набегов викингов была нехватка хорошей пахотной земли у себя на родине.

68

Десятки городов по всему европейскому побережью стали объектами набегов северян. Обычно скандинавы двигались на своих беспалубных лодках гораздо быстрее своих противников и часто застигали их врасплох. Римские укрепления городов далеко не всегда содержались в надлежащем порядке и захватчики без труда овладевали многими из них. К концу IХ века список городов, сдавшихся норманнам исчислялся десятками. Среди них были и такие крупные, как Лондон, Йорк, Кёльн, Нант, Руан, Орлеан и Бордо. Видя беспомощность властей, от грабителей пытались откупиться многие города и даже одиноко стоящие монастыри. Набеги тем не менее повторялись вновь и вновь. Район нападения охватил уже не только Англию, Германию и Францию. С 844 г. пираты появляются на западном побережье Испании, а с 859-860 гг. – в Средиземноморье, однако там их остановили арабы, чей флот надёжно охранял земли Халифата.

Рис. 3-1.Походы и торговые пути викингов Источник: Смирнов А. Рассказы затонувших кораблей. Шведская история со дна моря. Стокгольм. 2002. С.10

Такие дальние экспедиции требовали уже совершенно другой организации, чем

короткие налёты. Она предполагала объединение отрядов, каждый из которых начинал зимовать в тех странах, где собирался «поохотиться». С 835 г. скандинавы начинают зимовать в Ирландии, с 843 – в Галлии, с 851 – в Англии. Эти разбойничьи гнёзда стали постепенно и местами торга с местными жителями. Возникает целая сеть укреплённых рынков вокруг Балтики.

Так бок о бок с военным делом развивалась и торговля (см. рис. 3-1.). Не случайно в северо-западной России вплоть до XIX века варягами называли мелких торговцев. На Восток варяжские купцы везли меха, янтарь, воск, кожи и рабов. Первоначально это был путь «из

69

варяг в хазары», а позднее – «из варяг в греки». Первый оборвался после завоевания Хазарии Святославом, а второй ослабило падение роли арабского серебра. Дело в том, что с 964 года началась эксплуатация серебряных рудников в Германии, и один из главных моторов торговли – арабское серебро – потерял своё былое значение.

Ограничить грабежи викингов европейцам помогли два обстоятельства. Первым оказалась постепенная (растянувшаяся на три столетия!) христианизация

язычников, которая помогла усмирить их кровожадные нравы и закрепить в континентальной Европе. Знаковым событием стала формальная передача во владение норманнов земель в нижнем течении Сены (названных позднее Нормандией).

Вторым обстоятельством оказались европейские красавицы. Викинги, постепенно перейдя от набегов на Европу к её планомерной осаде, не торопились перевозить сюда своих скандинавских подруг. Кругом было много красивых женщин, которых, кстати сказать, чистоплотные пришельцы тоже привлекали. В английской летописи XII в. пришельцев обвиняли в мужском коварстве: они часто мылись, регулярно причёсывали волосы и носили чистое бельё. Да к тому же (о, ужас!) нередко использовали косметику, чтобы подчеркнуть свою мужскую красоту и статность67.

Гораздо сложнее оказалось, однако, решить другую проблему. Выселить скандинавов из насиженных ими гнёзд не удавалось никому: ни местным жителям, ни церковным служителям, ни даже обладавшим законной властью и заинтересованном в этом королям.

Любопытно и то, что благодаря этим набегам на Европу, важные политические изменения произошли и в самой Скандинавии, и в близлежащих странах от Англии до Киевской Руси. На смену племенным группировкам пришли первые, пока ещё нестабильные государства. Наглядным примером является лишённое этнической подоплёки королевство «Путь к северу» (или, как мы теперь говорим, Норвегия).

Ни для кого не секрет, что и Англия имеет тройные скандинавские корни. В ХI в. за власть в этой стране боролись сразу три скандинава: законный (скандинав по имени Харольд и наполовину скандинав по крови) английский король Гарольд и вторгшиеся в страну Харольд Норвежский и герцог Нормандии Вильгельм, который, хотя и говорил по-французски, был потомком бывших грабителей – норманнов. В этой «внутренней войне скандинавов» победил Вильгельм. Любопытно, что и двуязычное Шотландское королевство, также сформировалось в результате нашествия викингов68.

3.2. Формы личной зависимости при феодализме

Чем дальше мы углубляемся в историю, тем более человек предстает как несвободный,

опутанный самыми различными кровнородственными, территориальными, хозяйственными, этническими, религиозными, правовыми, политическими и иными взаимосвязями. Чем крепче и прочнее были эти личные связи, тем устойчивее было положение человека, тем могущественнее и богаче он был, ведь такие связи были своеобразной гарантией его существования. Их разрушение – результат длительного исторического процесса. Только в современном обществе человек окончательно высвобождается от многообразных форм личной зависимости, осознает себя как суверенную личность, да и то это происходит далеко не со всеми людьми.

67 Подробнее см.: Смирнов А. Рассказы затонувших кораблей. Шведская история со дна моря. Стокгольм. 2002. с.11-25 68 О последствиях и уроках эпохи скандинавских нашествий подробнее см.: Блок М. Феодальное общество. М.:2003. С.12-63.

70

В докапиталистических же обществах именно многообразные формы личной зависимости определяли существование человека.

Община – это первичная форма социально-

экономической и культурной организации непосредственных производителей в докапиталистических формациях. Выделяют две

основные формы общины: первобытную (родовую) и соседскую (территориальную). Соседская община, в свою очередь, может быть разделена на два вида: на крестьянскую общину и общину ремесленников. В зависимости от хозяйственно-культурного типа, составляющего основу производства, община может быть: 1) земледельческой, 2) кочевой, или 3) промысловой (у высших охотников и рыболовов).

Действительно, в докапиталистических формациях специфика земледельческого, скотоводческого и т. п. процесса производства играет исключительную роль в создании той или иной формы хозяйственной организации, влияет на прочность этой формы, ее устойчивость или, наоборот, подверженность изменениям. Характер процесса производства отражается и на психологии людей, во многом определяя их поведение, привычки и потребности. Более того, сформировавшаяся под влиянием объективных условий, община выступает как главная производительная сила, определяя характер и особенности процесса производства и присвоения материальных и духовных благ.

Община выступает для индивидов как одно из природных условий воспроизводства, более того, как главное условие. Система производительных сил в представлении рядового крестьянина - это не факторы производства сами по себе (земля, средства труда и т.д.), а прежде всего община как коллектив производителей, коллектив, гарантирующий минимальный уровень средств существования. Такая роль общины прочно закрепляется в традиционном сознании людей.

Община – это естественно возникшая форма хозяйственной (скотоводческой, чаще земледельческой и т. п.) организации, предполагающая участие ее членов в совместной работе, характер которой и определяет специфический вид каждой из них, отражая достигнутый уровень производительности труда.

Подчеркивая естественный характер возникновения этой формы хозяйственной организации, сложившейся по кровнородственному или территориальному признаку, мы отделяем ее тем самым от более поздних производственных организмов (кооперации, мануфактуры, фабрики, фермы и т. п.), появившихся на свет, когда природные связи были в основном разорваны.

Германская община (марка) - является исходным пунктом и первоначальной основой феодализма. Она разделена на малые семьи, владеющие отчуждаемым

участком - аллодом. Здесь для совместной работы остаются лишь второстепенные, непроизводственные функции, здесь уже не община, а отдельный дом является самодовлеющим “экономическим целым”. Функционирование общины-марки находит внешнее выражение прежде всего в форме сельских сходов членов общины. Существует здесь и ager publicus - общинная земля, - но она служит исключительно для удовлетворения второстепенных производственных потребностей (пастбищные выгоны, общинный лес для рубки и т. д.) и уже не выступает как особая форма экономического бытия государства, как это было в античном мире.

Община была основной формой организации непосредственных производителей в докапиталистических формациях. По такому же принципу были организованы и корпорации

Община как всеобщая форма организации в добуржуазную

эпоху

От полиса – к германской общине (марке)

71

ремесленников. В них, как в капле воды, отражались порядки, господствующие в крестьянских общинах. Наиболее устойчивыми были корпорации ремесленников на Востоке, для которых было типично нерасчлененное единство промышленности и земледелия, города и деревни.

В античном мире создаются большие предпосылки для развития ремесла и торговли, укрепляется частная собственность ремесленников и их корпораций. Но промышленность и торговля (за исключением художественного ремесла) рассматривались в Древней Греции и Риме как пагубные занятия, недостойные свободных граждан.

Рост индивидуализации производства и укрепление частной собственности в общине-марке отразились и на организации средневекового ремесла. По ее образцу строились не только ремесленные цеховые организации, но и купеческие гильдии. Общинные традиции особенно ярко проявляются в мелочной внутрицеховой регламентации, ограничивающей конкуренцию между мастерами цеха.

Постепенно в феодальном обществе оформляются

четыре класса-сословия: крестьян, светских феодалов-рыцарей, церковных феодалов-священнослужителей и горожан-бюргеров. Каждое из этих сословий выработало свою культуру, свою идеологию, имело свои экономические представления. Однако, прежде всего отметим общие черты, типичные для феодального мировоззрения в целом.

Человек был подавлен в борьбе с природой, производительность его труда была результатом не только его личных усилий, но и естественных производительных сил, его деятельность зависела от биологических циклов природы. Не будучи в силах объяснить природные процессы, человек средневекового общества постоянно боялся разорительных стихийных бедствий: неурожая, наводнения, засухи и т. д., наивно верил в сверхъестественное и пытался отгородиться от него строгим соблюдением обрядов, различного рода ритуалов, заклинаний и молитв. Он опасался нововведений и ориентировался на старину, апеллировал к традиционным нормам морали и права. И при всем при том был сравнительно молодым (средняя продолжительность жизни в эпоху средневековья была относительно невысока).

Гарантией от последствий стихийных бедствий и непредвиденных обстоятельств была принадлежность к какой-либо общине, коллективу, с интересами которого средневековый человек соотносил свою деятельность, поступки, мысли. В этом проявлялась всеобщая личная зависимость, которая распространялась на отношения не только между антагонистическими классами, но и внутри их. Вертикальные связи иерархического типа в этом обществе дополнялись горизонтальными связями, представленными различного рода корпорациями, такими, как соседские общины, городские коммуны, ремесленные цехи, купеческие гильдии, монашеские братства, рыцарские ордены,

Сословные отношения воспроизводили в сильно трансформированном виде естественно возникшие отношения, общинные традиции взаимопомощи. Каждая корпорация препятствовала чрезмерной дифференциации ее членов. Это не означало невозможность улучшения благосостояния отдельными лицами. Но для этого необходимо было, прежде всего, понять положение сословия в целом, добиться, чтобы оно заняло более высокое место в сложившейся иерархии. Дворянин заботился о чести и славе дворянства, цеховой мастер стремился повысить статус цеха, купец - укрепить монопольное положение гильдии, городской патрициат добивался различных привилегий для городской коммуны и т. д.

В этих условиях соотношение цен между городскими ремесленными и деревенскими сельскохозяйственными товарами отражало столкновение интересов различных сословий. Поэтому стала актуальной разработка учения о “справедливой цене”, то есть такой цене,

Основные сословия феодального общества

72

которая, по мнению средневековых исследователей (Фома Аквинский и др.), не только бы возмещала издержки производства и обращения, но и обеспечивала соответствующее каждому сословию существование. Вообще для социальной борьбы в феодальном обществе типичен сословный характер: каждое сословие борется за свои права, то есть выступает против сословных ограничений, за сословные привилегии.

3.3. Классический феодализм: единство собственности и труда

В формах, предшествовавших капиталистическому

производству, существовало единство собственности и труда. Действительно, внеэкономическое принуждение

к труду возникло в первых классовых обществах в условиях индивидуального характера орудий труда, господства естественных производительных сил и натуральной формы производства, когда непосредственный производитель был соединен, “сращен” со средствами производства в реальном процессе труда.

Все докапиталистические формы производства характеризуются определенным единством непосредственных производителей со средствами производства и прежде всего с землей. В этом их коренное отличие от капитализма. Даже в условиях наиболее развитого из докапиталистических обществ, в условиях феодализма, нет полного разрыва собственности и труда, так как крепостной является для своего господина - феодала - прежде всего средством, т.е. объектом, а не субъектом производства. Лишь при капитализме окончательно наступает разрыв между условиями человеческого существования (средствами производства и жизненными средствами) и самим этим деятельным существованием.

Характерно, что экономисты, анализируя это относительное единство непосредственных производителей с условиями их деятельного существования, часто употребляют слово “сращенность” – понятие, которое характеризует непосредственную связь между определенными работниками и определенными видами труда, связь, впервые полностью разрушенную капитализмом.

В докапиталистических формациях отсутствуют представления о труде вообще. Обычно труд выступает в своей конкретной форме. Труд является одним из субъективных свойств человека. Поэтому он воспринимается не абстрактно, а предельно конкретно, со всеми его природными и социальными характеристиками (пол, возраст, принадлежность к определенной производственной ячейке, общине и т. д.).

В условиях господства ручного труда развитие навыков работы с индивидуальным орудием труда было важным резервом повышения производительности труда. Поэтому “сращенность” непроизводственных производителей с определенными видами производства, несомненно, сыграло и положительную роль, способствуя накоплению производственного опыта и профессионального мастерства, передаваемого из поколения в поколение. Выполнив свою историческую миссию, эта привязанность работников к одним и тем же видам труда в эпоху позднего средневековья стала препятствием развития мануфактурного разделения труда и была преодолена в процессе первоначального накопления капитала.

Действительно, в условиях, когда непосредственный производитель сам мог сделать нехитрые средства труда, с помощью которых он мог обрабатывать землю, в условиях существования свободных земель, на которых крестьянин мог соединиться с основным средством производства (землей) независимо от воли и желания господствующего класса, в условиях натурального характера экономики, когда одно хозяйство практически не оказывало почти никакого влияния на другое и, наконец, в условиях индивидуального характера процесса производства, когда крупное хозяйство не имело никаких существенных преимуществ перед мелким - отсутствовал экономических механизм, заставляющий

Система внеэкономического принуждения к труду

73

непосредственного производителя соединиться со средствами производства в хозяйстве господствующего класса, принуждающий его к труду в пользу эксплуататора. Поэтому принуждение к труду могло быть создано лишь иным путем - путем монополизации тех или иных условий производства, являющихся главным образом не результатом развития человеческого общества, а данных природой. Эксплуатация непосредственных производителей опиралась прежде всего на право собственности господствующего класса на те или иные естественно сложившиеся или исторически возникшие условия производства.

В зависимости от объекта монополизации можно

выделить три основные формы внеэкономического принуждения к труду, характерные для докапиталистических формаций. Оно быть основано: 1) на праве собственности на землю (как в условиях

азиатского способа производства), 2) на праве собственности на личность непосредственного производителя (как при античном способе производства), 2) на праве собственности на личность и землю одновременно (как в период феодализма).

Первая форма собственности лежит в основе докапиталистической аренды, широко распространенной на древнем и средневековом Востоке, на второй форме собственности базируется рабство, получившее широкое развитие в древней Греции и Риме, на третьей - крепостничество, характерное для средневековой Европы.

На первый взгляд, третья форма внеэкономического принуждения представляется самой тяжелой, наиболее сковывающей самостоятельность непосредственного производителя, его стимулы к труду: ведь собственность господствующего класса на землю дополняется собственностью на личность трудящегося индивида. Но дело обстоит как раз наоборот. И вот почему.

Рис. 3-2. Структура пахотной земли феодальной вотчины в условиях барщинной системы в Западной Европе.

В эпоху феодализма, для которой наиболее характерна эта форма внеэкономического

принуждения, уровень развития производительных сил выше, чем в предшествующих способах производства. Непосредственный производитель - крепостной крестьянин - в состоянии уже независимо от общины прокормить себя и свою семью на своем земельном наделе (см. рис. 3-2). К тому же характер земледельческого процесса не требует совместной деятельности по созданию необходимого поля труда.Если на Востоке, особенно в засушливых районах, основу внеэкономического принуждения к труду составляет монополия господствующего класса даже не на землю, а на воду, ибо без последней земля не имеет самостоятельной ценности и не способна прокормить земледельца, то в Европе именно увеличение хозяйственной самостоятельности непосредственного производителя при относительном избытке пригодной для обработки земли и толкает феодала на установление

Монополия господствующего класса на землю и личность

непосредственного производителя

Земля феодальной вотчины

господская крестьянская

1/4 - 1/3 2/3 - 3/4

зависимая свободная

74

дополнителной монополии - собственности на личность непосредственного производителя. Действительно, если бы феодал не имел прямой и непосредственной власти над личностью зависимого крестьянина, то он не был бы в состоянии заставить работать на себя человека, ведущего свое самостоятельное хозяйство. Именно неполное отделение производителя от средств производства требовало внеэкономического принуждения.

Отличие феодальной эксплуатации от эксплуатации капиталистической ярче заметно, если рассмотреть те экономические функции, которые призван обеспечить земельный надел. Он играет двоякую роль. Для непосредственного производителя он служит средством для производства необходимого и даже (в период ренты продуктами или денежной ренты) прибавочного продукта. Для земельного собственника надел служит средством присвоения прибавочного труда (барщина) или продукта (оброк).

Земельный надел, таким образом, является той сферой, где крестьянин осуществляет воспроизводство потребленных в процессе труда средств производства, где он создает необходимый и даже прибавочный продукт.

Поэтому необходимый продукт феодально-зависимого крестьянина включал средства, обеспечивавшие воспроизводство, во-первых, самого работника, во-вторых, его семьи и, наконец, в-третьих, его личного хозяйства.

Поскольку в реальном процессе труда непосредственные производители (мелкие крестьяне и независимые ремесленники) были соединены со средствами производства, они, несмотря на эксплуатацию, сохраняли элементы собственности на условия существования. Даже крепостные были собственниками своих небольших наделов и совладельцами общинных земель.

Хозяйство непосредственного производителя самостоятельно воспроизводится и в реальном процессе труда не зависит от эксплуататора, его контроля, управления и т.п. Наоборот, эксплуататор зависит от труда эксплуатируемого. Действительно, процесс труда, воспроизводство его условий остается за пределами отношений зависимости. Они не воспроизводятся сами собой, тогда как в условиях капитализма воспроизводство средств производства и рабочей силы означает и воспроизводство отношений эксплуатации. В условиях феодализма это два разных процесса. Крестьянин сам воспроизводит необходимый, а при оброке и прибавочный продукт; для воспроизводства отношений зависимости нужны какие-то дополнительные, внеэкономические меры. Это особенно наглядно видно из анализа форм феодальной ренты.

Экономическая сущность феодализма -

производство феодальной ренты путем внеэкономического принуждения к труду лично и поземельно зависимых от феодала крестьян. Феодальная рента существовала в виде отработочной ренты, ренты продуктами и денежной ренты. В условиях развитого феодализма эксплуатация феодально-зависимых крестьян осуществлялась в рамках феодальной вотчины (манора, сеньории, поместья -—- в широком смысле слова), представлявшей собой организацию для присвоения феодалом прибавочного труда зависимых крестьян. Основу вотчины составляла, как правило, крестьянская община, но не свободная, а зависимая, крепостная. Основные формы феодального производства — барщинное и оброчное хозяйства.

При барщинном хозяйстве земля делилась на две части: господскую (или домен) и крестьянскую. Площадь крестьянской пахотной, земли в большинстве европейских стран примерно в 2-3 раза превышала площадь господской. Крестьянские наделы служили своеобразной натуральной заработной платой. Наряду с зависимым крестьянством, вла-девшим тягловыми наделами, в ряде стран сохранялось и свободное крестьянство, имевшее наделы, свободные от уплаты ренты. Чересполосный характер расположения господских и

Основные формы феодальной ренты

75

крестьянских пахотных земель обусловливал принудительный севооборот (с выпасом скота по пару и по жнивью после сбора урожая), который вынуждены были соблюдать и крестьяне; и феодал. Господскую землю обрабатывали в основном крестьяне с помощью своего инвентаря и скота и в гораздо меньшей степени — дворовые феодала.

Феодальные повинности определялись обычно характером крестьянского надела — свободный, полусвободный или рабский. Феодальная, собственность сеньора была полной лишь по отношению к его домену. По отношению к крестьянину она представляла собой сумму прав на получение феодальная, ренты. Крестьяне в условиях феодализма сохраняли некоторые права на землю. Барщинному хозяйству соответствовала отработочная рента, при которой необходимый и прибавочный труд были отделены друг от друга во времени и в пространстве. Если труд на помещика в период барщинных дней составлял постоянную величину (в его совершенствовании крестьянин не был заинтересован), то труд крестьянина на себя — величину переменную. В этом была заложена возможность определенного экономического развития и перехода от барщинного хозяйства к оброчному, от отработочной ренты к ренте продуктами (натуральному оброку).

Рис. 3-3. Формы и виды феодальной ренты Предпосылкой отработочной ренты, типичной для барщинного хозяйства, является

естественная производительность труда. Однако эта возможность превращается в действительность лишь благодаря принуждению, которому подвергаются непосредственные производители. Низкий уровень развития производительных сил, с одной стороны, и неразвитость потребностей господствующего класса - с другой, ставят определенные границы для внеэкономического принуждения, а следовательно, и для роста степени эксплуатации крепостных крестьян. При этом примитивном и неразвитом состоянии, которое характерно для системы барщинного хозяйства, традиция играет решающую роль, спасая непосредственных производителей от произвола феодалов. Поэтому не случайно производительность прибавочного труда при обработочной ренте остается величиной постоянной, тогда как производительность необходимого труда растет, т. е. является величиной переменной. Это создает предпосылки для замены обработочной ренты рентой продуктами, для перехода от барщинного хозяйства к оброчному.

При оброчном хозяйстве вся пахотная земля находится во владении феодально-зависимых крестьян. Эта система предполагает более высокую культуру производства и непосредственного производителя. Необходимый и прибавочный труд не отделяются во времени и пространстве и выполняются крестьянами без непосредственного принуждения.

Феодальная рента

прогрессивная

денежная продуктами отработочная

эпизодическая регулярная

фиксированная

по душам из доли урожая по земле из доли

дохода

ФОРМЫ

ВИДЫ

76

Однако при уплате ренты прибавочный продукт осязаемо отделяется от необходимого. Поэтому рента продуктами — это по существу превращённая форма отработочной ренты. Рента продуктами, как и отработочная рента, предполагает господство натурального хозяйства; она представляет собой результат соединённого земледельческо-промышленного труда. По сравнению с отработочной рентой она даёт больший простор для развития производства и усиливает расслоение крестьянства.

Если для раннего феодализма характерна эпизодическая форма феодальной ренты (например, полюдье в Киевской Руси), то в условиях развитого феодализма феодальная рента собиралась более регулярно. Феодальная рента могла носить либо определенный, фиксированный (по душам или по земле) характер, либо прогрессивный характер, если она собиралась из доли урожая (например, десятина, девятина, пятина, испольщина) или дохода (см. рис. 3-3).

Под влиянием развития городов и товарно-денежных отношений происходит коммутация, то есть превращение ренты продуктами в денежную ренту (денежный оброк). Крестьянское хозяйство и феодальная вотчина утрачивают при этом свой замкнутый, самодовлеющий характер. Часть продукции сельского хозяйства приобретает товарную форму, производится крестьянами как товар. Крестьянин в этом случае должен не только произвести прибавочный продукт в своём хозяйстве, но и самостоятельно реализовать его на рынке, чтобы уплатить денежную ренту. Постепенная раздача домениальной земли крестьянам и коммутация ренты сопровождались в Западной Европе почти повсеместной отменой личной зависимости, необходимость в которой с ликвидацией барщины отпала. Так называемое освобождение крестьян феодалы стремились использовать для резкого увеличения денежной ренты, усиления долговой зависимости крестьян. Однако этот процесс был приостановлен в ходе массовых крестьянских восстаний XIV в.: Дольчино в Италии (1304-1307 гг.), Жакерия во Франции (1358 г.), Уота Тайлера в Англии (1381 г.) и др. В результате классовой борьбы западноевропейскому крестьянству удалось укрепить свою хозяйственную самостоятельность, добиться личной свободы и фиксации феодальных повинностей в денежной форме. С этого времени отношения между крестьянином и феодалом в странах Западной Европы принимают форму договорных.

3.4. Становление отношений вещной зависимости. Особенности рыночной экономики при феодализме

В процессе развития докапиталистических обществ происходит вытеснение личных

отношений вещными. Они развиваются в той мере, в какой происходит вытеснение натурального производства товарным. Поскольку основу докапиталистических обществ составляло натуральное хозяйство, кратко охарактеризуем его основные черты.

Натуральное хозяйство - это тип хозяйства,

направленный на удовлетворение внутренних потребностей, в котором условия хозяйствования целиком или в основной части производятся в самом

хозяйстве, возмещаются и воспроизводятся непосредственно из его валового продукта. Натуральное хозяйство – основная форма хозяйства в докапиталистических обществах, безраздельно господствующая в первобытнообщинном строе и преобладающая в условиях азиатского, рабовладельческого и феодального строя.

Натуральному хозяйству свойственно противоречие между универсальностью потребностей, которые оно призвано удовлетворить, и ограниченностью территориальных, климатических и т. п. возможностей изолированного производства. Для производителя здесь

Натурально-хозяйственные основы добуржуазных форм

производства

77

главное - качество и количество производимых благ, их материально-вещественный состав, полнота этого набора.

Возможность и необходимость удовлетворения всех потребностей за счет собственных ресурсов означает непосредственную связь между производством и потреблением. При наличии резервов эта форма хозяйствования является стабильной и устойчивой. Труд, необходимость которого заранее определена, выступает как общественный (в рамках этого натурального хозяйства). Его продукт с самого начала имеет гарантию, что произведен не напрасно, имеет конкретного потребителя. Главной целью натурального хозяйства было личное потребление, которое мало изменялось от одной эпохи к другой. Неизменной структуре потребностей соответствовала и традиционность производственных пропорций. Еще больший застой был характерен для сельскохозяйственной техники и квалификации непосредственных производителей. Технические изобретения и передовые производственные навыки распространялись крайне медленно, так как уровень производительности одного хозяйства почти не оказывал влияния на другое. Неизменным условиям хозяйствования соответствует традиционный образ жизни и мышления.

Рис. 3-4. Возникновение городов в Центральной Европе* * Источник: Abel W. Geschichte der deutschen Landwirtschaft von fruhen Mittelalter bis zum 19. Jahrhundert Stuttgart, 1962. S. 46.

Развитие рыночной экономики в докапиталистических обществах подрывает условия

существования патриархального хозяйства, способствует его распаду на малые семьи, перерастанию в мелкое товарное производство. Однако лишь промышленная революция создает материальные предпосылки для полного исчезновения патриархального хозяйства.

В период развитого феодализма определенный

прогресс был достигнут во всех отраслях материального производства. В сельском хозяйстве в этот период расширяются посевные площади за счет

Товарные отношения в феодальном городе. Цеховой строй

78

внутренней и внешней колонизации. Происходит постепенная интенсификация производства: шире применяется плуг, лошадь становится одним из основных тягловых животных, развивается и совершенствуется трехполье. Урожайность зерновых повышается почти вдвое по сравнению с ранним средневековьем. Развитие техники и навыков ремесленного труда способствует дифференциации общественного производства. Рост общественного разделения труда, углубление специализации и повышение производительной силы труда в земледелии и ремесле создали предпосылки для развития товарного производства, отделения ремесла от земледелия, города от деревни (см. рис. 3-4).

В Х-XII вв. заметно оживляется хозяйственная жизнь многих стары городов, оставшихся от рабовладельческого способа производства (Рим, Милан, Флоренция, Париж, Лион, Лондон, Йорк, Кельн, Майнц, Страсбург, Вена и др.). Появляются новые города - центры ремесла и торговли. Новые города возникают там, где были благоприятные условия для сбыта готовой ремесленной продукции или получения сырья, на перекрестках торговых путей и т.д. По мере роста городов их жители начинают борьбу с феодалами за городское самоуправление (“коммунальное движение”). В ходе этой борьбы городским коммунам удается добиться отмены крепостной зависимости и наиболее тяжелых форм феодального гнета (барщины, натурального оброка и т.п.), а некоторым городам - получить торговые привилегии и иммунитетные права.

Почти одновременно с появлением новых городов начинает возникать цеховой строй - специфическая форма феодальной организации городского ремесла. Цехи возникают как объединения городских ремесленников одного или нескольких близких ремесел в борьбе с феодалами и служат защите производства цеховых ремесленников от внешней (от выходцев из деревни, ремесленников из других городов) и внутренней (между ремесленниками - членами данной цеховой организации) конкуренции. Целью деятельности цеха является создание в пределах местного (локального) рынка монопольных условий производства и реализации своей продукции (см. рис. 3-5).

Полноправным членом цеха мог быть только цеховой мастер, владелец мастерской. Цеховой мастер работал обычно вместе с одним-двумя подмастерьями и двумя-тремя учениками, которые по истечении ряда лет могли стать самостоятельными мастерами. Более высокое положение цехового мастера основывалось не только на его собственности на средства производства, но и на его профессиональном мастерстве, умении в совершенстве владеть инструментом.

Рис. 3-5. Основные функции средневекового цеха Особую форму внеэкономического принуждения составляет эксплуатация цеховыми

мастерами учеников и подмастерьев. Во многом эта форма похожа на раннекапиталистическое предпринимательство, хотя при ближайшем рассмотрении существенно отличается от него.

Основные функции средневекового цеха

борьба против феодалов

защита от конкуренции

организация кооперации

организация взаимопомощи

охрана собствен-ности

внеш-ней

внутрен-ней

потреби-тельской

сбы-товой

79

Обе формы производства - и мастерская цехового мастера, и капиталистическое предприятие (на начальном этапе своего развития) - базировались на одном и том же технологическом базисе - на ремесле, на умении непосредственного производителя виртуозно владеть ручным орудием труда. Оба предпринимателя (и цеховой мастер, и капиталист) являются собственниками ресурсов. Однако уже на этом уровне видны существенные различия. Мастер прежде всего сам ремесленник, он обладает определенными профессиональными знаниями и опытом, которыми он делится со своими учениками. Капиталист такими знаниями и опытом, как правило, не обладает. Отношение мастера к подмастерьям не есть лишь отношение эксплуатации как таковое, а является в то же время и отношением учителя к ученику. Более высокое положение цехового мастера покоится не его собственном мастерстве. Капитал цехового мастера - это связанный капитал, так как он может превратить его в самовозрастающую стоимость только в той сфере ремесла, которой он профессионально обладал.

Методы труда, которые применяются в ремесленной мастерской, основаны не только на опыте, но и на цеховых правилах, которые диктуют определенную цель производства, предметы и средства труда, характер трудовых операций, качество и количество выпускаемой продукции. Мастер выступает как член ремесленного цеха - определенной корпорации, имевшей политические права и т.д. и т.п. “Соответствующее его сословному положению существование, - а не меновая стоимость как таковая, не обогащение как таковое, - выступает здесь целью и результатом эксплуатации чужого труда”69. В отпадении всех этих ограничений заключается превращение ремесленного предприятия в капиталистическое, которое отражается в изменении отношений господства и подчинения.

Цеховая организация охватывала почти все стороны социально-экономической жизни городского ремесленника. Цех строго регламентировал размеры, технологию и организацию его производства, качество и количество выпускаемой продукции, цены и т.д. Нередко цех брал на себя снабжение мастеров сырьем и материалами для производства, организовывал общие склады для готовой продукции, создавал кассы взаимопомощи.

Цеховой строй имел в первый период своего существования прогрессивное значение, способствовал росту производительных сил, развитию и унификации ремесла, распространению профессиональных навыков, повышению качества работы. Цеховой строй сыграл важную роль в борьбе городов против власти феодалов, а в дальнейшем в борьбе с городским патрициатом за демократизацию городского самоуправления. Однако с течением времени (в Западной Европе начиная с XIV-XV вв.) цеховая регламентация превратилась в существенное препятствие на пути технического и социального прогресса. Она ограничивала действие закона стоимости, тормозила дельнейшее развитие товарного хозяйства, распространение новых орудий труда, передовых методов производства. В конце XIV в. начался процесс затяжного кризиса цеховой системы, усилилось так называемое “замыкание” цехов - ограничение и запрещение доступа в них учеников и подмастерьев. Резко увеличивается срок ученичества (до7-12 лет), усиливается эксплуатация учеников и подмастерьев, рабочий день которых достигает 14-18 часов. Для защиты своих интересов и оказания взаимопомощи ученики и подмастерья создают организации эксплуатируемых (братства, компаньонажи и др.), которые объединяют и направляют их борьбу против цеховых мастеров, купцов, городской олигархии.

В условиях феодализма получили развитие

купеческий и ростовщический капитал. Если в период раннего феодализма ведущую роль играла внешняя

69 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 48. С. 8.

Купеческий и ростовщический капитал

80

транзитная торговля, то по мере развития городов и товарного производства все большее значение приобретает внутренняя торговля. В целях самозащиты и охраны собственности, ограждения от конкуренции и создания монопольных условий торговли отдельными товарами, а также для упорядочения системы мер и весов возникают купеческие гильдии (рис. 3-6), различные торговые компании союзы торгующих городов.

Рис. 3-6. Основные функции купеческой гильдии Источником торговой прибыли служил неэквивалентный обмен, то есть покупка товаров

ниже стоимости и продажа их выше стоимости. Такая торговля была возможна лишь в условиях неразвитости товарного обращения, когда цены на одном рынке заметно отличались от цен на другом (см. рис. 3-7). Допустим, что цена на одном рынке установилась на уровне P1, а на другом P2. Это создает возможность для получения посреднической прибыли, путем продажи на втором рынке по более высокой цене, купленных на первом рынке дешевых товаров. Такая торговля приведет к тому, что на первом рынке цена поднимется до P1*,а на втором опустится до P2*. Полному выравниванию цен на уровне PE будут мешать издержки связанные с куплей-продажей и транспортировкой товаров.

Сохранение различных цен на одни и те же товары было возможно лишь при местной экономической обособленности местных и региональных рынков друг от друга, при сохранении феодальных монополий. Поэтому купеческий капитал не был заинтересован в полной ликвидации феодальных монополий. Наоборот, он стремился использовать их. Различные торговые компании не жалели средств на подкуп феодальных монархов с целью получения для себя монопольных прав на торговлю с каким-либо странами или какими-либо товарами внутри страны.

Рис. 3-7. Посредничество и выравнивание цены 0 q1 + 0 q2 = 0 q'E1 + 0 q'E2 С учетом транспортных затрат P*

1 и P*2 (В расчете на единицу товара)

0 q1 + 0 q2 = 0 q1* + 0 q2

*

Норма торговой прибыли была в условиях феодализма достаточно высока, так как

прибыль купцов начислялась с учетом медленного характера оборота купеческого капитала

Основные функции купеческой гильдии

защита и охрана

собственности

ограничение конкуренции внутри гильдии

создание мо-нопольных условий

упорядочение системы мер

и весов

81

и включала в себя высокую страховую премию, а в отдельные периоды - и монопольную прибыль.

В условиях феодализма существовали две основные формы ростовщического капитала: 1) предоставление денежных ссуд феодальной знати и 2) предоставление денежных ссуд мелким самостоятельным производителям: ремесленникам и особенно крестьянам. Обе эти формы способствовали обострению противоречия между городом и деревней, разложению феодализма и образованию крупных денежных капиталов. Используя неразвитость сферы обращения, ростовщический капитал взвинчивает норму процента. Поэтому по мере укрепления городов и городского строя в недрах феодализма начинается развитие кредитного дела как прямая реакция против ростовщичества.

Разложение феодализма связано с возникновением и становлением капиталистического уклада. Это предполагает не только замену натурального производства товарным, но и перерастание товарного хозяйства в капиталистическое.

Разложению феодализма и концентрации денежного богатства способствовала также деятельность купеческого и ростовщического капитала. Однако с течением времени те скромные революционные потенции, которыми обладали допотопные формы капитала, оказались исчерпанными. Дело в то, что они функционировали, главным образом, в сфере обращения и сами по себе не могли разрушить тот способ производства, в рамках которого возникли и на котором паразитировали. Внутренне противоречивой была и их деятельность в сфере обращения. Условием их существования, как мы уже отмечали выше, была неразвитость товарного обращения, отсутствие свободной торговли и свободной конкуренции. К тому же цеховой строй, купеческий и ростовщический капитал не только сами выросли в борьбе с феодальными монополиями, но и в своем развитии воспроизводили и укрепляли их.

Разрушить феодальную систему хозяйства через сферу обращения оказалось невозможным. Нужна была коренная революция в сфере производства и, прежде всего, в той сфере, в которой была занята основная масса непосредственных производителей, то есть в сельском хозяйстве.

Феодализм создал принципиально новую, более

высокую систему производительных сил. И это, как ни странно, отчасти связано с тем, что он возник в

условиях, для которых типичны более бедные естественные производительные силы. Кстати сказать, это привело к тому, что переход к классовому обществу стал возможен лишь при наличии железных орудий труда.

В условиях Европы существовали гораздо менее благоприятные предпосылки для развития земледелия: более суровый климат не позволял собирать два урожая в год (вегетационный период продолжался лишь в течение 4-5 месяцев), более низкое плодородие почвы, недостаточная эффективность искусственного орошения, неравномерность в распределении осадков способствовали тому, что доминировали малоурожайные, хотя и менее трудоемкие, культуры. При относительном избытке земли и недостатке труда главной задачей господствующего класса становится стремление привязать труд к земле, а главной формой богатства – количество душ крестьян. В связи с тем, что трудоинтенсивный тип хозяйства был связан с относительно благоприятным климатом и искусственным орошением, территория его распространения была весьма ограничена и за последнюю тысячу лет существенно не изменилась. Наоборот, зона экстенсивного европейского типа заметно увеличилась, притом не только количественно, но и качественно, пройдя путь от подсечного земледелия к трехполью и более сложным системам (см. табл. 3-1). В условиях относительного перенаселения на Востоке отсутствовали предпосылки для экономии живого

Рост производительных сил за счет социальных факторов

82

труда, замены ручного труда машинным. Наоборот, на Западе именно недостаток трудовых ресурсов стал важным стимулом к изобретению машин и механизмов, внедрению их в производство.

Качественные изменения произошли с субъективной формой производительных сил. Частное парцеллярное хозяйство франкского крестьянства открывало гораздо более широкие возможности для развития производительных сил, чем владение азиатского подданного и даже пекулий античного раба. Более высокой (по сравнению с азиатской земледельческой общиной и античным полисом) производительной слой стала и община-марка. И уж совсем качественно новый этап в развитии производительных сил наступил с возникновением городских коммун и цехового строя, давших значительный (по сравнению с восточными корпорациями и профессиональными организациями полусвободных граждан античного мира) простор для развития ремесла. Однако, поскольку этот аспект проблемы будет более подробно рассмотрен в следующей главе, здесь мы кратко остановимся лишь на совершенствовании средств производства.

Таблица 3- 1 Расширение земельной площади и рост урожайности

при различных системах земледелия* Хозяйства % засеянной

пашни Во сколько раз возрос сбор хлебов

за счет увеличения посевов

за счет роста урожайности

за счет обоих факторов

Огневое ** 5-8 1 1 1 Переложное 15-25 3 0,8 2-3 Трехпольное 66 8-13 0,7 6-9 Улучшенное переложное

66 8-13 1,0-1,3 8-17

Улучшенное трехпольное

66 8-13 1,3-2,0 10-26

Улучшенное травопольное

80-100 10-20 2,0-2,5 20-50

Плодосменное 100 12-20 2,5-4,0 30-80 Вольное 100 12-20 4-5 48-100 * Составлено по: Урланис Б.Ц. Рост населения в Европе. М., 1941. С. 376. ** Огневое хозяйство принято за 1.

Переход от раннего феодализма к развитому в Западной Европе в значительной мере

связан с заменой волов лошадьми. Такая замена способствовала повышению эффективности производства, а также расширению посевов зерновых культур. Дело в том, что в отличие от вола, кормом которого служили естественная растительность, а также вторичные продукты земледелия (солома, ботва и т.п.), лошади, особенно в период страды, требовалось зерно, которое было основным продуктом питания земледельца и его семьи. Таким образом, замена волов лошадьми расширяла ту часть совокупного общественного продукта, которая оставалась в руках непосредственного производителя. Это способствовало укреплению экономической самостоятельности западноевропейского крестьянства, что явилось, как мы увидим позднее, также важным фактором повышения производительности труда. Если рассматривать развитие производительных сил в их исторической перспективе, как переход от естественных производительных сил к общественным, то становится ясно, что повышение продуктивности природы, совершенствование “природной машины”, хотя и способствует росту производительной силы труда, тем не менее, препятствует преодолению зависимости

83

человеческого общества от природы. Наоборот, совершенствование искусственных, созданных человеком орудий труда, безусловно, способствует преодолению зависимости человека от природы, создает предпосылки для перехода от естественных производительных сил к общественным. Развитие системы орудий труда, техники позволяет человеку увеличить меру власти над внешней природой. Техника выступает как “вторая природа”, как природа, преобразованная человеком и подчиненная достижению его целей.

Прогресс развития техники выражается как в лучшем использовании материалов (расширении их ассортимента, открытии их новых свойств, создании новых материалов и т. д.), так и во введении в оборот более глубоких, более мощных источников энергии (постепенное вытеснение человека в качестве единственной и главной энергетической силы мускульной силой животных, энергией движущейся воды, ветра, взрыва и т.д.). Первые водяные мельницы появились еще в Китае и Индии. Однако широкое распространение они получают лишь в Европе, начиная с Х в. В конце Х – начале XI в. сначала во Франции, а позднее в Голландии начинают распространяться ветряные мельницы. С середины XIV в. их уже используют в металлообрабатывающей промышленности.

Таблица 3-2. Численность населения в Европе, 400 г. до н. э. - 1900 г.:

Годы Млн. человек 400 г. до н.э. 23

1 г. н.э. 37 200 67 700 27 1000 42 1150 50 1250 69 1400 45 1500 69 1650 100 1750 140 1900 401

Источник: Slicher van Bath B.H. The Agrarian History of Western Europe A.D. 500-1850. London, 1963. P. 77-78. Появление, а главное широкое распространение, новых источников энергии позволило

механизировать многие трудоемкие процессы, вело к значительной экономии живого труда, способствовало росту общественных производительных сил. Только благодаря повсеместному распространению водяных и ветряных мельниц в Западной Европе XVII в. было высвобождено от тяжелой работы по производству муки, по расчетам Г.Ф.Ильина, от 2,5 до 10 млн. человек.

Благодаря новым источникам энергии произошли глубокие изменения в горнодобывающей промышленности и металлообработке. Важную роль при этом сыграли гидродвигатели, с помощью которых приводились в движение рудодробилки, воздуходувки, маслобойки (с XI в.), механические молоты (с XII в.), лесопилки, воздушные насосы, насосы для откачки воды в шахтах (с XIII в.) и т.д. Это сделало возможным переход к разработке пород, ранее недоступных. Так, уже в XII в. в Европе начинается подземная добыча каменного угля. Использование механических воздуходувок в черной металлургии привело к возникновению доменного процесса, позволившего получать чугун, а после его обработки - и высококачественную сталь. Использование механических методов позволило наладить в широких масштабах производство коксового и листового металла. В XIV в. появляются не только проволочные станы, но и токарные, шлифовальные станки. Качественные изменения

84

происходят и в судоходстве, где в XV в. на смену парусно-гребному судну (галере) приходит трехмачтовый корабль с парусами (каравелла), открываются возможности для трансокеанских рейсов.

-5 0

0

5 0

1 0 0

1 5 0

2 0 0

2 5 0

3 0 0

3 5 0

4 0 0

4 5 0

-5 0 0 -2 5 0 0 2 5 0 5 0 0 7 5 0 1 0 0 0 1 2 5 0 1 5 0 0 1 7 5 0 2 0 0 0

го ды

млн

. чел

Рис.3-8. Рост населения в Европе, 400 г. до н. э. - 1900 г.; линейный и кубический тренды

В ходе развития техники происходят изменения ее элементов, структуры и функций.

Углубляется разделение труда, развивается его специализация (предметная и функциональная), кооперация и комбинирование. Тем самым создаются предпосылки для ослабления зависимости не только от внешней природы, но и от ограниченных биологических возможностей самого человека (его физической силы, скорости движений, зрения, слуха и т. д.). Совершенствование орудий труда способствует ускорению темпов развития человеческого общества и прежде всего темпов роста населения в Европе (см. табл.3-2 и рис. 3-8).

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА

♦ X в. – Начало распространения в средней Европе тяжелого римского(обитого железом) плуга

♦ X в. – Распространение в Европе водяных мельниц ♦ к. X – н. XI вв. – Ветряные мельницы ♦ н. XII в. - Начало распространения алкоголя в Европе ♦ XII в. – Изобретение обитого войлоком хомута - замена волов лошадьми ♦ к. XIII в. – Изобретение механических часов ♦ XIV в. - Привод ветряной мельницы к мехам плавильных горнов ♦ XIV в. – Токарный и шлифовальный станки ♦ XV в. - Каравелла ♦ XVII в. – Появление телескопа, микроскопа

Развитие техники в Западной Европе в эпоху феодализма не только значительно

повысило роль и значение общественной составляющей в совокупной производительной силе докапиталистического общества, но и создало необходимые предпосылки для промышленной революции, которая знаменует смену естественных производительных сил общественными в качестве ведущего и определяющего типа.

85

ГЛАВА 4. СРЕДНЕВЕКОВАЯ РОССИЯ МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И АЗИЕЙ

Изучение экономической истории России необходимо не только из соображений национального самопознания, но и потому, что она неразрывно связана с одной из главных теоретических проблем экономической истории – различием восточного и западного путей развития.

Колебание между восточной и западной моделями развития стало главным лейтмотивом российской истории. Поскольку Россия совмещает черты «отсталого Запада» и «передового Востока», то анализ ее экономической истории помогает понять объективную ограниченность западного пути развития.

4.1. Производственная среда российской цивилизации

Наиболее стабильным фактором хозяйственной жизнедеятельности любого народа является, конечно, природно-географическая среда. Но и этот фактор не является константой. Рассмотрим сначала наиболее общие особенности производственной среды России, проявляющиеся и в наши дни, а затем историческую специфику этой среды в средневековую эпоху.

Хозяйственная жизнедеятельности россиян, которые вплоть до середины XX в. оставались в основном крестьянским сообществом, связана, прежде всего, с особенностями их земледельческого производства. Природно-географическую среду русского средневековья

следует охарактеризовать как мобилизационно-коммунальную, то есть такую, которая создает аритмию производства и требует коллективных усилий под единым руководством (Рис. 4-1).

Хозяйственная культура российского/русского этноса формировалась в условиях короткого производственного цикла. Северный континентальный климат, короткое и холодное лето заставляли осуществлять главную, земледельческую деятельность в режиме не равномерного расходования сил, а импульсной мобилизации. Это значит, что в течение 5 месяцев в году (с начала мая до начала октября) русский крестьянин трудился на пределе сил, а остальное время года вынужденно оставался свободным. Для сравнения можно отметить, что в Западной Европе срок сельскохозяйственных работ был вдвое длиннее (не работали лишь в декабре и январе), воспитывая у земледельцев привычку к постоянному размеренному труду70.

Следующей природно-географической особенностью, обусловившей специфику российской экономической культуры, является низкая продуктивность земледелия, приводящая к существованию в режиме выживания. Аритмичный труд на не слишком плодородных землях давал низкую отдачу: даже в эпоху нового времени урожайность зерновых не превышала сам-3 (три собранных зерна на одно посеянное)71. Между тем в Западной Европе уже в XVI в. нормой стали урожаи зерновых сам-5. Этот разрыв нельзя объяснить отставанием в агротехнике: по расчетам Л. Милова, если учитывать только природно-климатический фактор, абстрагируясь от различий труда и капитала, то чистый выход растительной биомассы в России все равно в среднем в 2 – 2,5 раза ниже, чем в

70 Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.:РОССПЭН, 1998. С. 554 и др. 71 К концу XVIII в. средние урожаи зерновых в Европейской России составляли всего порядка сам–3 или даже сам-2 (Милов. Л. В. Ук. соч. С. 189).

Мобилизационно-коммунальная среда

российского средневекового земледелия

86

Западной Европе72. Низкая продуктивность земледелия оставляла мало возможностей для накопления излишков, а, следовательно, для значительного социального расслоения.

МОРАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА Общинный коллективизм Государственный авторитаризм (реципрокность) (редистрибуция)

МОБИЛИЗАЦИОННО-КОММУНАЛЬНАЯ СРЕДА

Короткий производственный Низкая продуктивность Высокие хозяйственные цикл земледелия риски

Рис. 4-1. Мобилизационно-коммунальная среда в средневековой России Самое тяжелое заключалось в высоких хозяйственных рисках – урожаи были не

только требующими аврального труда, не только низкими, но и весьма нестабильными. Авральность и низкая отдача сами по себе повышают рискованность хозяйственной деятельности. Но в России сбор урожая зависел не столько от количества и качества труда, сколько от капризов погоды73. Так, данные за XVI в. показывают (Рис. 4-2), что всего за десятилетие сводный индекс цен на хлеб в Русском государстве мог варьироваться от 48 (урожайный 1562 г.) до 435 (неурожайный 1570 г.). Очевидно, что и урожайность варьировалась со столь же высокой – едва ли не десятикратной! – амплитудой.

Рис. 4-2. Колебания индекса хлебных цен в России XVI в. (за 100 взят уровень цен 1600 г.) Источник: Маньков А.Г. Цены и их движение в Русском государстве XVI века. М.-Л.: Издательство АН СССР, 1951. С. 41.

72 Милов Л.В. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 15. 73 Милов Л.В. Ук. соч. С. 411.

87

Низкопродуктивное земледелие средневековой России явилось одной из причин

слабого развития городов, которое в доиндустриальных обществах определяется масштабами аграрного прибавочного продукта. В свою очередь, слабое развитие городов, а следовательно, слабое развитие ремесленно-промышленной деятельности, не дали развиться (как в Западной Европе) «третьему сословию» с присущими ему ценностями индивидуализма. В XV в. в городах жила всего 0,1% населения Северо-Западной Руси74 (в менее урбанизированной Северо-Восточной Руси – еще меньше), и даже в конце XVII – начале XVIII вв. доля горожан составляла в России лишь примерно 4%. Для сравнения вспомним, что в населении Англии доля горожан составляла уже в XV в. примерно 20%, а в XVIII в. – порядка 50%.

Конечно, выживание в условиях высоких жизненных рисков требовало не только фаталистической надежды на «авось», но и создания механизмов хотя бы частичной компенсации этих рисков. Доиндустриальные общества допускают развитие двух типов гашения последствий рисков:

1) объединение рисков путем замены шоковых потерь регулярными издержками – речь идет о сборе регулярных налогов, податей и сборов в пользу стоящих над индивидуальным домохозяйством инстанций (общины, землевладельца, государства), которые при наступлении «страхового случая» (голод, пожар, нашествие) обязаны помогать нуждающимся;

2) распределение рисков – деление последствий возможных потерь между членами некоего коллектива (общины, цеха, касты), объединенного стремлением противостоять единым для всех потенциальным опасностям.

Первый вариант предполагает создание стоящей над домохозяйством властной «вертикали», второй – растворение индивидуального домохозяйства в общинных коллективах. Именно эти черты, государственный авторитаризм и общинный коллективизм, стали императивом российской цивилизации.

Сильные перераспределительные механизмы внутри крестьянского социума могли базироваться только на уравнительных ценностях. Поэтому объективные условия хозяйственной деятельности российских крестьян обусловили длительное сохранение и даже периодическую регенерацию общинных форм организации социально-экономической жизни.

Важнейшими характеристиками общинных форм поведения являлась реципрокация при помощи многочисленных обычаев уравнительного перераспределения, таких как потлач (дарения излишков), помочи (совместная трудовая деятельность), «наряды миром», толоки, складчина. Реципрокный характер такого обмена означал, что обмен осуществлялся между равными, а получение помощи накладывало на получателя обязательство немедленно отозваться на призыв оказавшего ему помощь, когда последний будет в ней нуждаться.

Общинная реципрокность дополнялась государственной редистрибуцией: центральная власть имела право накладывать на всех подданных подати, чтобы использовать централизованные средства на общественно-полезные цели. Поскольку в ситуации высоких жизненных рисков расходы правителя не могли не колебаться, за ним признавалось право собирать не только обычные, но и экстремальные поборы.

Таким образом, мобилизационно-коммунальный труд неизбежно вел к развитию «моральной экономики» сельской общины и государственного патернализма75. Как и в 74 Аграрная история Северо-Западной Руси. Вторая половина XV – начало XVI веков. Л., 1971. С. 324. 75 О принципах «моральной экономики», открытых впервые американским ученым Дж. Скоттом в странах Азии, см., например, брошюры А.И. Фурсова: Проблемы социальной истории крестьянства Азии. Вып. 1. Новейшие модели крестьянина в буржуазных исследованиях. М.: ИНИОН, 1986. С. 41 – 185; Проблемы

88

других «восточных» странах, российская «моральная экономика» культивировала представления о человеке как принадлежности целого, коллектива, и о традиции как высшей ценности в сравнении с новациями. Крестьянин подчинялся общине, община подчинялась землевладельцу, а землевладелец подчинялся государству. В результате попавший в нужду крестьянин мог рассчитывать на обязательную помощь своих односельчан и на патернализм «барина», а в случае особо тяжелых неурожаев – на государственную раздачу хлеба (как это было, например, во время «великого годуновского голода» 1601-1603 гг.). Но едва трудолюбивый и удачливый землепашец начинал богатеть, как его достаток «срезался» государственными повинностями, поборами землевладельца и обязательствами помогать соседям по селу.

Мобилизационно-коммунальный характер

российского земледелия мог усиливаться или ослабевать в зависимости от обстоятельств исторической эпохи.

Время формирования российской цивилизации – это как раз то время, когда обычные риски хозяйственной деятельности в зоне рискованного земледелия оказались еще более взвинченными.

России «повезло» быть форпостом Европы на границе со Степью – миром кочевых племен, которые постоянно смотрели на оседлых земледельцев как на добычу. Борьба с кочевниками (печенегами, половцами, Золотой Ордой, Казанским и Крымским ханствами) проходит красной нитью сквозь всю историю средневековой России.

Средневековая Западная Европа тоже знала немало разорительных войн (вспомним хотя бы Столетнюю и Тридцатилетнюю). Однако набеги степняков качественно отличались от феодальных или королевских междоусобиц. Войны на Западе велись «оседлыми бандитами», которые желали расширить контролируемую ими территорию. Поэтому захватчики грабили крестьян и горожан, но не устраивали геноцида. Степняки же, будучи типичными «бандитами-гастролерами», вовсе не собирались оставаться в штурмуемых городах, потому при взятии городов их разоряли дотла, а горожан уводили в полон или уничтожали. Капитуляция в расчете, что победитель милостиво удовлетворится богатой контрибуцией (эта типичная для средневековой Западной Европы ситуация запечатлена Роденом в «Гражданах Кале»), заведомо исключалась.

Постоянное соседство со Степью столь же постоянно генерировало особые, смертоносные риски. Известно, что после монголо-татарского нашествия многие города буквально исчезли с лица земли76. Сама столица Московии дважды подвергалась разорению, после чего ее приходилось отстраивать практически заново, – в 1382 и в 1571 гг. Средневековая Англия находилась в схожем положении лишь в эпоху викингов, в раннее средневековье (VIII-X вв.). Средневековая же Россия постоянно жила «под саблей». «Войны жестокие катят, как волны морские…», писал в XVI в. Николай Гусовский, и эти волны захлестывали Россию на протяжении почти всей ее истории.

Для снижения смертоносных рисков набегов степных «бандитов-гастролеров» было необходимо централизованное государство, которое либо давало отпор налетчикам, либо откупалось от них. Чаще всего приходилось делать и то, и другое. Если Киевской Руси и социальной истории крестьянства Азии. Вып. 2. «Моральный крестьянин» или «рациональный крестьянин»? М.: ИНИОН, 1988. 76 По археологическим данным, из 74 русских городов XII-XIII вв., известных по раскопкам, 49 (2/3!) были разорены Батыем, из них 14 городов (т.е. около 20% от их общего числа) уже не поднялись из пепла, а 15 (еще 20%) постепенно превратились в села. По подсчетам А.А. Горского, в середине – второй половине XIII в. прекратили свое существование 83% укрепленных поселений Киевской земли (из них позже возродились лишь 22%), 81% – Переяславской земли (возродились 14%), 76% – Галицко-Волынских (возродились 31%) (Горский А.А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 202).

Историческая специфика XIII – XVII вв.:

«жизнь под саблей»

89

Великому Княжеству Литовскому удавалось удерживать степняков в основном силой оружия, то Московское государство постоянно им платило дань.

До конца XV в. дань русских княжеств татарам была выражением вассальной зависимости от Орды. После «стояния на Угре» 1480 г. русские земли стали полностью самостоятельными, но у татарских государств оставалось еще достаточно сил, чтобы регулярно совершать грабительские набеги. Особенно «прославились» этим крымские татары: налеты на южные земли Украины и Московии стали основным источником дохода для Крымского ханства, превратившегося, по существу, в разбойничье государство.

Как и полагается «бандитам-гастролерам», татары во время набегов стремились забрать все, что только можно, включая и местных жителей, которых десятками тысяч обращали в рабство. Для правителей русских земель самым рациональным в этих условиях было выплачивать регулярную подать («выход» ханам Золотой Орды, «поминки» крымскому хану) за воздержание от набегов, выкупая тем самым защиту от разорения.

Московское государство платило регулярную дань Крыму до 1685 г., последний грабительский набег татар на Украину состоялся в 1769 г., и только при Екатерине II это разбойничье гнездо удалось окончательно ликвидировать. Лишь после этого исчезла Степь как фактор хозяйственных рисков и появилась возможность освоить плодородные степные черноземы.

Таким образом, татары Золотой Орды, а затем казанские и крымские татары попеременно выступали по отношению к московитам и украинцам, в зависимости от политической конъюнктуры, то как «бандиты-гастролеры», то как «оседлые бандиты». В ситуации «жизни под саблей» на малодоходное крестьянское хозяйство ложилось бремя содержать не только «свой» государственный аппарат, но еще и иноземцев. Возможности развития «третьего сословия» еще более ухудшались, зато росло княжеское/царское самовластье.

4.2. Импорт в Россию институтов "восточного деспотизма"

Коллективизм и авторитаризм, основные черты

традиционной российской хозяйственной культуры, «впечатывались» в национальную ментальность не только обычным складом мобилизационно-коммунальной

среды, но и экстремальными (в сравнениями с Западной Европой) обстоятельствами той эпохи средневековья, когда происходило формирование российского этноса. Все это способствовало развитию в средневековой России институтов своего рода «государственного способа производства».

В Табл. 4-1 показаны черты сходства и отличия российской вотчинно-помещичьей системы отношений в сравнении с азиатской властью-собственностью и западной вассально-феодальной системой. Хорошо заметно, что средневековая Московия была ближе к Востоку, чем к Западу.

Хотя особенности производственной среды изначально обрекали российскую цивилизацию на сильные отличия от западной, однако степень этих отличий могла сильно варьироваться в зависимости от исторических обстоятельств. Россия – окраина не только Запада, но и Востока. Здесь нет ирригационного земледелия, нет необходимости организовывать крупномасштабные общественные работы производственного назначения, как в странах «нормального» азиатского способа производства (Египет, Ближний Восток, Китай, империя инков). Хотя производственная среда российской цивилизации и создает предпосылки для «азиатского деспотизма», его

Проблема «обреченности» России на «восточный

деспотизм»

90

развитие в России обусловлено не столь жестко и необходимо, как в странах «настоящего» Востока.

Таблица 4-1 Сравнение отношений власти и собственности в доиндустриальных обществах

Характеристики правящего класса

Власть-собствен-ность при “восточ-ном деспотизме”

Вотчинно-помещи-чья система Московской Руси

Феодальная система вассальных отношений в Западной Европе

Отношения личной зависимости

Внедоговорные (министериалитет)

Внедоговорные (холопство)

Договорные (вассалитет)

Наследование прав собственности

Только при наследовании служебных функций

Только при наследовании служебных функций

От отца к старшему сыну (майорат)

Защита прав собственности

Иммунитет по горизонтали

Иммунитет по горизонтали

Иммунитет по горизонтали и по вертикали

Порядок назначения на должности

В соответствии с личными заслугами перед правителем

В соответствии с заслу-гами предков перед правящей династией (местничество)

В соответствии с личными заслугами перед правите-лем

Характер власти верховного правителя

Деспотический Самодержавный (Зем-ские соборы являются скорее собранием экспертов, чем сослов-ным парламентом)

Власть верховного правителя ограничена крупными феодалами и сословным парламентом

Для понимания особенностей социально-экономического строя средневековой России надо помнить, что она стояла «на семи ветрах», подвергаясь влиянию как восточных, так и западных институтов. «Ветер» Востока одолевал в средние века «ветер» Запада хотя бы потому, что сильные восточные страны были ближайшими соседями, а страны западной цивилизации заметно отдалены. Средневековая Россия испытала наиболее сильное влияние со стороны трех соседних стран-гегемонов – Византии, Золотой Орды и Турции. И каждый раз это влияние вело к импорту именно институтов «восточного деспотизма». В результате возникает «эффект матрешки»: подобно тому как «исконно русские» матрешки на самом деле начали изготавливать в России лишь в самом конце XIX в. по образцу японской куклы нингё, так и многие «исконно русские» социально-экономические институты отражают не столько самобытные институциональные инновации, сколько влияние восточных «соседей».

На развитие русской цивилизации изначально неизгладимый отпечаток наложило принятие

христианства в его православной разновидности с характерными для православной хозяйственной этики низкими оценками мирского труда, обрядоверием и цезаризмом.

Хотя христианская доктрина признает в принципе ценность преобразовательного труда (и тем отличается, например, от буддизма, который видит в земной жизни одно лишь страдание), но сам этот труд рассматривается различными христианскими конфессиями существенно по-разному. В отличие не только от появившихся позднее протестантских вероисповеданий, но и от современного ей католицизма, восточно-христианская религиозная традиция рассматривала труд как неприятную необходимость, наказание человечеству за первородный грех. Русское православие не давало высших духовных санкций для активной работы в миру. Физический труд, производство потребительских благ, занял в православной

Москва – «третий Рим»

91

культуре подчиненное место по сравнению с трудом духовным, молитвой77. Сфера земного, материального благополучия котировалась не высоко, материальный труд нигде не ставился в один ряд со спасением и терпением. Самоутверждение было направлено внутрь себя, на "устроение" собственной личности78. Подобные факторы обусловили "нерыночность" русского национального характера, преобладание этики выживания, отношение к накопительству и собственности как к отрицательным ценностям79.

"Антиэкономизм" православия обусловил существование бедности как типа культуры. Русской культуре свойственно более терпимое и сочувственное, чем на Западе, отношение к неудачникам в хозяйственной деятельности, а сама по себе бедность не воспринималась как признак отверженности. Помощь бедным составляла важнейшую нравственную обязанность русского христианина. Нищенство долго не воспринималось как экономическое бремя или девиация, а материальное благосостояние человека отделялось от его собственной активности и ответственности. Таким образом, православное христианство при помощи этических норм закрепило перераспределительные обычаи крестьянской общины.

Другая отличительная особенность русского православия – его сосредоточенность не столько на содержании моральных заповедей, сколько на форме религиозных обрядов. Характерно, что если католические мыслители западноевропейского средневековья упорно занимались систематизацией теологии, сделав ее своего рода "религиозной наукой", то русское православие ничем в этом смысле себя не прославило. Более того, незнание "мудрствований" языческих философов служило объектом своеобразной гордости, проявлением "чистоты" веры. В то время как западноевропейская Реформация XVI – XVII вв. проходила в яростных дискуссиях о свободе воли, о границах прерогатив духовной и светской власти, в Московии религиозный раскол XVII в. произошел по смехотворному (конечно, с точки зрения европейца) разногласию о том, сколькими пальцами надо креститься и как надлежит произносить имя бога. Подобное обрядоверие подавляло в человеке индивидуальное начало и склонность к новаторскому поиску, развивало вместо личного самоконтроля склонность бездумно следовать за массой, "быть как все".

Помимо склонности ценить религиозный обряд выше религиозной мысли Россия унаследовала от Византии и такую малопривлекательную черту, как цезаризм – преклонение духовной власти перед светской.

Если в Западной Европе римские папы на протяжении всей средневековой эпохи рассматривали свою власть как во многом конкурентную по отношению к власти королей и императоров, то в Византии базилевсы с оппозицией патриархов почти не сталкивались. В средневековой России церковь тоже всегда занимала позицию помощника централизованной власти, а не оппозиционного центра власти (патриарх Никон стал единственным исключением, а его быстрое низвержение лишь подтвердило правило). (Позже, уже в эпоху нового времени, цезаризм православия дошел до такой степени, какая была немыслима даже в Византии: в XVIII в. священники были обязаны доносить светским властям об исповедях своих прихожан; земли церкви были секуляризованы, а священнослужители превращены в государственных чиновников на жаловании, и это не вызвало среди них сколько-нибудь заметного протеста.) В результате церковь окончательно превратилась из института, 77 «В целом можно сказать, что православие призывает “молиться и трудиться”, в то время как формула католицизма – “трудиться и молиться”, а протестантизм убежден в том, что труд и есть молитва» (Коваль Т. Этика труда православия // ОНС. 1994. № 6. С. 59). См. также: Тюгашев Е.А. Православное отношение к труду в зеркале нравственного богословия // Человек. Труд. Занятость. Вып. 2. Новосибирск, 1998. С. 40-50. 78 Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики, 1994. С.118. 79 Клопыжникова Н.М. Влияние традиционной крестьянской культуры на становление рыночных отношений на селе / Проблемы перехода России к рыночной экономике. Выпуск V. М.: МОНФ, 1996. С. 103-106.

92

конкурентного по отношению к государству, в институт, целиком и полностью ему подчиненный.

Естественно, что русский вариант православия неразрывно связан с идеологией государственного патернализма, когда авторитет церкви ставится на службу интересам государства.

Итак, из воспринятого Россией византийского наследия главным стала традиция православия как «общинно-государственного христианства», культивирующего ценности государственного авторитаризма и общинного коллективизма (Рис. 4-3).

Рис. 4-3. Православная этика как фактор формирования российской хозяйственной культуры. Источник: Экономические субъекты постсоветской России. М.: МОНФ, 2001. С. 95.

Византия, как и Россия, относилась к странам «буферного» типа, лежащих между Востоком и Западом, а потому соединяющих институты их обоих. Однако с XIII в. главным «экспортером» институтов для России стали чисто восточные

страны – сначала Золотая Орда, потом Турция (Рис. 4-4). Под их влиянием даже ранее усвоенные Россией византийские институты стали приобретать еще более ориентализированный характер.

Влияние Золотой Орды Влияние Турецкой империи

централизованная самодержавная власть поместная система

укрепление власти-собственности, ослабление частнособственнических начал

Рис. 4-4. Институты «восточного деспотизма» как фактор формирования российской хозяйственной культуры

Сама по себе Золотая Орда, созданная кочевниками-тюрками, никаких институциональных инноваций не создавала. «Наш путь стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь» (А. Блок), но эта «татарская стрела» была выкована в Китае и в Персии – ведь административный аппарат империи Чингизхана комплектовался из китайцев и персов. Поэтому Золотая Орда стала транслятором институтов «восточного деспотизма» стран Ближнего и Дальнего Востока, внедряемых принудительно, под угрозой оружия.

Главная институциональная инновация, пришедшая с Востока, – это, конечно, централизованная самодержавная власть. В Киевской Руси власть правителя оставалась сильно ограниченной вечевыми порядками, боярскими кланами, другими представителями

Россия – «вторая Золотая Орда» и «вторая Турция»

93

правящей династии. На Востоке же хан/император/султан стоял высоко над всеми, даже над своими близкими родственниками, являясь повелителем их жизни и смерти. «Все настолько находится в руке императора, что никто не смеет сказать «Это мое или его», но все принадлежит императору, то есть все имущество, вьючный скот и люди», - писал Плано Карпини о власти-собственности в Монгольской империи80. Такое понимание прерогатив высшей власти было постепенно усвоено и русскими князьями. Они прекратили выделять уделы своим многочисленным потомкам и тем самым дробить государство. Что касается старого боярства, успевшего во времена раздробленности Киевской Руси завоевать некоторую степень независимости от князей-Рюриковичей, то оно в Северо-Восточной Руси было почти полностью перебито во время татарского нашествия, «новые бояре» гораздо более зависели от князя. Упадок городов неизбежно вызвал и упадок вечевых порядков, сохранившихся лишь там, куда не дошли татары, – в Новгороде и в западнорусских землях.

Помимо этой главной инновации из Золотой Орды пришло немало более частных, призванных способствовать государственной централизации: регулярное налогообложение пропорционально имущественному достатку, переписи населения, ямские станции81. Когда Н.М. Карамзин писал, что Московская Россия «обязана своим величием [татарским] ханам», то он был во многом прав. С одним уточнением – ханам обязана, прежде всего, та Россия, которая признала «необходимость самовластья / и прелести кнута».

Импорт институтов «восточного деспотизма» происходил во всех княжествах Северо-Восточной России. Правители Московского княжества оказались чуть более «прилежными» и удачливыми «учениками» золотоордынских ханов, поэтому именно Москва стала, по существу, наследником Золотой Орды. Вряд ли можно сомневаться, что если б первенство в объединении русских земель перехватило другое княжество, то, скажем, «тверское самодержавие» мало чем отличалось бы от московского. Эта унификация институтов вассальных Орде русских княжеств сильно облегчила затем их объединение, зато затруднила присоединение тех земель (Новгород и Псков, западнорусские княжества), которые не подвергались сколько-нибудь длительному татарскому игу.

Когда Московское государство стало политически независимым, импорт восточных институтов продолжился, но теперь объектом подражания стала набиравшая силу Турецкая (Османская) империя. Если «татарские» институты внедрялись принудительно, «плеткой баскака», то внедрение «турецких» институтов явилось, напротив, результатом сознательного и добровольного выбора правителей Московии, пожелавших соединить «веру христианскую» с «правдой турецкой»82.

Главным институтом, заимствованным московитами у турок, считают поместную систему как основу многочисленного и хорошо оснащенного войска. Турецкая армия состояла в основном из тимариотов – держателей надела за воинскую службу. Взятие Константинополя в 1453 г. стало яркой демонстрацией мощи турецкой армии, и уже в 1480-е гг. Иван III начал поместную реформу, направленную на расширение поместного землевладения за счет сокращения вотчинного, а также на максимальное приближение вотчинников к статусу помещиков. В недавно присоединенном Новгороде почти все «старые» землевладельцы были выселены, их земли конфискованы, переписаны и розданы московским воинам в поместья. Затем начались переписи земель, конфискации и поместные раздачи в других уездах. При Иване III и его сыне Василии III урезаются права вотчинников – большинство их лишились податных иммунитетов. Высшей точкой сознательной

80 Карпини Джиованни дель Плано. История монгалов. М., 1957. С. 45-46. 81 О влиянии Золотой Орды на становление российской цивилизации см., например: Нефедов С.А. А было ли иго? (http://hist1.narod.ru/Science/Russia/Mongol.htm) 82 О заимствовании турецких институтов см.: Нефедов С.А. Реформы Ивана III и Ивана IV: османское влияние // Вопросы истории. 2002. № 11. С. 30-53 (http://book.uraic.ru/elib/Authors/Nefedov/Science/Russia/Osman.htm).

94

«османизации» Московского государства – и одновременно апогеем развития институтов власти-собственности – стала, видимо, эпоха Ивана IV. В 1555 г. произвели четкое нормирование служебных обязанностей: с каждых учтенных в писцовых книгах 150 десятин «доброй земли», помещичья она или вотчинная, обязательно выставлялся конный воин на коне и в доспехе. Для давления на вотчинников в 1562 г. был принят указ, согласно которому запрещалась продажа родовых княжеских вотчин, при отсутствии прямого наследника вотчины отбирались в казну. Этим указом запускался механизм постепенной почти полной конфискации вотчинных земель. Если до "турецких" реформ поместные пожалования уступали вотчинам, то теперь ситуация меняется: в 1540-е гг. в центральных уездах вотчины и поместья были примерно равными половинами частновладельческих земель, а к началу XVII в. поместья составляли уже более 60% частновладельческих земель.

Впрочем, кризис начала XVII в. показал, что в российских условиях курс на "раз-вотчининивание" (своего рода "раскулачивание") чреват негативными последствиями. Хотя вотчины отличались от поместий скорее количественно, чем качественно, но и этих отличий было достаточно, чтобы, по словам советских клиометриков, «вотчинный тип феодальной собственности по всем факторам, на разных классах показателей, отличался более оптимальными характеристиками, чем тип поместного феодального землевладения»83. Имея несколько более веские основания рассматривать имение как свою собственность, которую можно будет оставить в наследство детям, владельцы вотчин лучше заботились о своих крестьянах, чем владельцы поместий.

После Смуты Романовы начали своеобразную «денационализацию», щедро разрешая переводить помещичьи владения в вотчинные. К концу XVII в. доля помещичьего землевладения сократилась до 40%84. Если ранее вотчины сближались с поместьем, то теперь, наоборот, поместья стали сближаться с вотчинами. В частности, уже при Михаиле Романове был узаконен переход имения в род помещика, умершего бездетным, – мероприятие, диаметрально противоположное указу 1562 г.

«Ветер с Востока» стал ослабевать в XVII в., когда в мировой истории обозначилось первенство западного пути развития над восточным. Смена династии совпала и с переменой направления поиска образцов для подражания. Реформы по созданию регулярной армии и стимулированию экспортной торговли, начавшиеся еще в 1630-е гг., производились уже с ориентацией на опыт Голландии85. Только с этого времени русские реформаторы стали стремиться подражать Западу, а не Востоку. Конечно, на первых порах это подражание касалось в основном наиболее поверхностных институтов (армия, прикладное образование, производство военной техники). Поэтому в XVII-XVIII вв. одновременно происходило усиление как про-западных, так и про-восточных институтов: например, установление крепостного права в 1649 г., чтобы крестьяне не могли уйти от своего помещика/вотчинника, – и начало создания в 1650-е гг. регулярной армии, для которой уже не нужны военно-служебные пожалования.

Впрочем, влияние институтов западного типа на русскую цивилизацию даже в XIII-XVI вв. хотя и постепенно слабело, но никогда не прекращалось.

83 Милов Л.В., Булгаков М.Б., Гарскова И.М. Тенденции аграрного развития России первой половины XVII столетия. Историография, компьютер и методы исследования. М.: Изд-во Московского университета, 1986. С. 285. 84 Данные о соотношении вотчинного и помещичьего землевладения см.: Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 76-78; Собственность в России: Средневековье и раннее новое время. М.: Наука, 2001. С. 53. 85 См.: Нефедов С.А. Первые шаги на пути модернизации России: реформы середины XVII века // Вопросы истории. 2004. С. 33-52.

95

4.3. Институциональная конкуренция в средневековой России

«Пограничный» характер российской цивилизации привел к тому, что побеждающая московская модель отношений власти-собственности все же наталкивалась на противодействие иных моделей (Рис. 4-5).

Киевская Русь Византия (до XV в.) (IX – начало XIII вв.) Польша (с XIV в.) Золотая Орда

(XIII-XIV вв.) Господин Великое княжество Московское Великий Литовское, государство Новгород с 1569 г. – Речь Турецкая империя (до 1478 г.) Посполитая вольное (XV-XVI вв.)

(до 1696 г.) казачество (до 1671 г.) Рис. 4-5. Альтернативные институциональные модели и импорт институтов в средневековой России

Новгородская модель отражала сохранившуюся со времен Киевской Руси самобытную

традицию частнособственнических отношений, литовская модель – традицию западного пути развития, а казацкая модель – разновидность отношений власти-собственности, причем более примитивных, чем доминировавшие в Московском государстве. Все эти три альтернативных варианта развития российской цивилизации потерпели поражение в конкуренции с московским «вотчинным государством». Анализ этого противоборства позволяет лучше понять механизмы институциональной конкуренции и увидеть те точки бифуркации, когда развитие российской цивилизации могло бы пойти иным путем.

Противоборство московской социально-экономической модели в XIII–XV вв. с альтернативными моделями развития русской цивилизации шло «на два фронта» – против Новгородской боярской

республики и против Великого княжества Литовского (Русско-литовского государства). Обе они развивались под влиянием западных институтов (влияние Ганзы на Новгород, Польши на Литву) и демонстрировали более высокую степень политической и экономической свободы, чем московское самодержавие.

Раньше всего удалось покончить с Новгородом. Если в XIV в. Новгородская республика ограничивала свою зависимость от Москвы выплатой дани для пересылки в Золотую Орду, то после разгрома на Шелони в 1471 г. Новгород признал себя «отчиной» московского великого князя, а в 1478 г. остатки самоуправления были полностью ликвидированы.

Новгородская боярская республика являлась своеобразным городом-государством, в котором полнотой прав обладали только потомственные новгородские бояре (40 семей – «300 золотых поясов»), в меньшей степени – незнатные коренные жители Господина Великого Новгорода. Собственность здесь была относительно независима от власти: если новгородские бояре являлись одновременно и политическими руководителями, и крупнейшими землевладельцами, то «житьи» (категория населения, похожая на афинских метеков) не обладали полнотой политических прав, но могли иметь обширные земельные владения, не уступавшие боярским. Приглашаемый на временную службу князь выступал

Новгородская альтернатива

96

почти исключительно как военачальник, своего рода кондотьер, не имеющий прав вмешиваться в поземельные отношения.

Новгородский социально-экономический строй, резко отличаясь от московской власти-собственности, однако никогда не представлял сколько-нибудь сильной политической альтернативы Москве. Это заметно хотя бы в том, что присоединение Новгорода шло в XV в. как «игра в одни ворота»: новгородцам ни разу не удалось дать эффективного отпора москвичам.

Легкая победа Москвы над Новгородом может показаться странной. Ведь новгородская вечевая демократия потенциально являлась более перспективным институтом конституционного выбора, чем авторитаризм московских князей. Аналогично, уровень и качество жизни новгородцев были не ниже, а скорее выше, чем у москвичей.

Исход конкуренции разных региональных моделей определялся в доиндустриальных обществах прежде всего преимуществами военного потенциала.

Поскольку московская армия комплектовалась воинами, получавшими служебные имения, то вотчинно-помещичья система давала растущий эффект от масштаба: чем больше земель присоединяла Москва, тем многочисленнее была ее профессиональная армия. Бояре и помещики присоединяемых княжеств либо изъявляли покорность Москве и вливались в ее армию, либо, если они успели зарекомендовать себя противниками Москвы, подвергались репрессиям, а их земли раздавали лояльным к новой власти воинам.

Военная система Новгорода основывалась на сочетании использования дружины приглашенного служивого князя с городским ополчением. Поскольку у неполноправных жителей пригородов и погостов не было особого резона защищать новгородскую свободу, то никакого эффекта от масштаба не возникало – присоединение новых земель не увеличивало числа жителей Господина Великого Новгорода, из которых набиралось ополчение. Рост налоговых сборов с новых погостов мог привести к расширению наемной армии, однако наемничества западноевропейского типа в средневековой России никогда не было, поэтому приезжавшие в Новгород служивые князья не могли увеличивать свою дружину. Лишь пока Новгород боролся с иноземными захватчиками (как в XIII в. с Тевтонским орденом), он получал поддержку от русских князей. Во время же военного противоборства со «своими» новгородская демократия могла рассчитывать только на собственные силы. К тому же после реформ 1410-х гг. вечевая демократия практически исчезла, сменившись боярской олигархией (наподобие средневековой Венеции). Оказавшись отчужденными от управления, «черные люди» Новгорода лишились стимула защищать республиканские институты86.

Преимущества военной организации привели к тому, что история Московского княжества – это история его непрерывного расширения, в то время как территория Новгородского княжества-республики почти не менялась. Новгородцам удавалось обложить данью все новые малонаселенные северные земли, но собственно русские земли под властью Новгорода даже сокращались. В частности, подобно тому как Новгород хотел быть независимым от Москвы, Псков хотел быть независимым от Новгорода. Поэтому едва Псков стал достаточно сильным, в 1348 г. он отделился от «старшего брата» и стал самостоятельным княжеством-республикой, причем – для противовеса Новгороду – с промосковской ориентацией. Точно так же, как города-государства Киевской Руси были бессильны перед единой Золотой Ордой, Новгород оказался бессилен перед Москвой. Откупаясь с середины XIV в. от сильных соседей, Новгород лишь отсрочивал потерю независимости.

Таким образом, в противоборстве с Москвой Новгород мог только обороняться, а такая стратегия делала потерю его независимости вопросом времени. Единственной альтернативой

86 Янин В.Л. Новгородские посадники. 2-е изд. М.: Языки славянской культуры, 2003. С. 353, 438.

97

насильственному присоединению к Москве было присоединение к Великому княжеству Литовскому. В XV в. новгородские бояре действительно стали все чаще приглашать служивых князей из Литвы, но Иван III успел пресечь намечавшийся переход Новгорода под власть литовских правителей. При ином стечении обстоятельств Господин Великий Новгород мог бы присоединиться к Литве, резко ее усилив.

Противоборство Москвы с Литвой проходило, в сравнении со слабостью новгородской альтернативы, в гораздо более равных условиях.

Как известно, после монголо-татарского нашествия большинство бывших княжеств Киевской Руси полудобровольно-полупринудительно перешло под власть литовских князей. Официальным языком Великого княжества Литовского был русский (старобелорусский), язык 80% его подданных. Поэтому нельзя не признать, что вплоть до конца XIV в. Великое княжество Литовское выступало как центр консолидации русских земель, по меньшей мере не уступающий Москве. При этом уровень политической и экономической демократии в Литве был существенно выше: литовские князья руководствовались принципом «мы старины не рушим», что вело к сохранению унаследованных от Киевской Руси институтов боярской самостоятельности и вечевого самоуправления, постепенно трансформировавшихся в дворянскую демократию и магдебургское право.

Поскольку Великое княжество Литовское, как и Московское княжество, применяло вотчинно-поместную систему военной комплектации, то ее военный потенциал был никак не ниже, чем у Москвы. Показателем военной силы Литвы является хотя бы то, что если Москва платила дань Золотой Орде, то Литва была от нее независима (хотя и она сильно страдала от татарских набегов).

Если силовые возможности разных институциональных региональных моделей приблизительно равны, исход их противоборства зависит от сравнительных экономических возможностей, но может быть решен и во многом случайными обстоятельствами.

В институциональной конкуренции между Москвой и Литвой поражение Литвы как «второй России» – Западной России, борющейся с московской Восточной Россией, – связывают с неудачным конфессиональным выбором литовских князей. Приняв по Кревской унии 1385 г. католицизм, они "закрыли" для себя возможность стать "своими" для русских подданных, поскольку вплоть до новейшего времени конфессиональные границы становились и границами «национальных» экономических систем. Вероятно, если бы Ягайло и Витовт сделали ставку не на союз с католической Польшей, а на православных подданных, они могли бы присоединить к Литве и Московское княжество, сыграв в русской истории роль Ивана III. Гадячская уния 1658 г., признавшая равноправие в Речи Посполитой православных и католиков, пришла слишком поздно, когда Западная Россия уже умирала.

Уния Литвы не с Московской Русью, а с Польшей, привела к "вестернизации по-польски" и формированию на западнорусских землях своеобразного республиканского строя, отчасти схожего с Новгородской боярской республикой времен ее заката.

Уже в 1447 г. литовское дворянство получило по польскому образцу гарантии частной собственности на землю и налоговый иммунитет (правитель Литвы лишился права налагать подати и повинности на частновладельческих крестьян). В 1505 г. шляхетский сейм в г. Радом принял так называемую "Радомскую конституцию": правитель не имел права издавать какие-либо законы без согласия представителей дворянства (сената), причем для принятия закона требовалось его единогласное одобрение всеми участниками сейма – дворянского парламента. Трансляция на Литву польских институтов дворянской демократии резко ускорилась после Люблинской унии 1569 г., когда Великое княжество Литовское окончательно слилось с Польским королевством, и объединенное польско-

Литовская альтернатива

98

литовско-русское государство стало называться «Речь Посполитая» (Rzecz pospolita – по-польски «республика», «общее дело»). Это название отражало высокую роль, которую играли как в Польше, так и в Литве дворянские парламенты-сеймы разных уровней – от местных (сеймики) до общегосударственного (валовый сейм). В выборах не участвовали ни горожане, ни тем более крестьяне, однако поскольку дворянский титул носил почти каждый десятый подданный Речи Посполитой, то в парламентской деятельности участвовало 8-10% всего населения страны.

В состав Речи Посполитой входили многие русские земли – современные Украина, Белоруссия, Смоленская область. Вплоть до XVII в. они продолжали выступать «второй Россией», альтернативным – более демократическим – вариантом социально-экономического развития русской цивилизации. Последний шанс на перехват ею инициативы у московского самодержавия был упущен во время Смуты 1604-1618 гг. Провал попыток посадить на московский престол западнорусского православного правителя (сначала Лжедмитрия I, потом сына короля Сигизмунда III) привел к тому, что за Речью Посполитой закрепилась репутация врага православия. К концу XVII в., с завершением окатоличивания русской знати и после страшных разорений Хмельнитчины и русско-польской войны 1654-1667 гг., Западная Россия окончательно исчезла, дав начало Украине и Белоруссии.

Если в советские времена вольные казаки считались,

прежде всего, борцами против феодальной эксплуатации, то в 1990-2000-е гг. российские «патриоты» превозносили их как защитников отечества и православия. Реальные донцы и запорожцы, однако, причудливо сочетали черты не только защитников свободы и «степных рыцарей», но также профессиональных наемников и «бандитов-гастролеров».

Вольное казачество сложилось на южной окраине русских земель в начале XVI в. как «буфер» между Россией и Степью. Сюда уходили наиболее пассионарные представители всех сословий (от холопов до дворян), которые были готовы вне контроля центрального правительства каждодневно добывать средства к жизни саблей, а не плугом. В казачьих станицах Дона и Запорожской Сечи даже в XVII в. запрещалось заниматься земледелием, зато оружием здесь владел каждый. Военная добыча от походов против «басурман» стала главным источником дохода этих профессиональных воинов.

Хотя численность казаков в сравнении с числом подданных Москвы и Литвы была весьма небольшой, однако высокий военный потенциал вольного казачества, а также их способность резко увеличивать свои ряды за счет приема новых "пассионариев", заставляли рассматривать этих "лишних людей" как вескую силу, способную выдвигать свой вариант социально-экономического устройства общества. Каков этот вариант, стало ясно во время Смуты 1604-1618 гг., которую современные историки начинают рассматривать как первую в истории России полномасштабную гражданскую войну87, связанную с противоборством трех разных моделей развития российской цивилизации – московской, литовской и казацкой.

Казацкие отряды с Дона и из Сечи действовали в годы Смуты почти во всех краях России, выступая союзниками практически всех противоборствующих сторон — всех Лжедмитриев и других самозванцев, поляков, шведов, армии И. Болотникова, Первого и Второго ополчений, правительств В. Шуйского и М. Романова. И всегда эти союзники отличались, наряду с отличными боевыми качествами, довольно своеобразным отношением к военной дисциплине и стремлением разграбить все, что подвернется под руку. Находясь формально на службе у того или иного “законного” правительства, казаки фактически 87 См., например: Станиславский А.Л. Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М.: Мысль, 1990.

Казацкая альтернатива

99

подчинялись лишь решениям своих сходок — казацких кругов, которые стали, по существу, своеобразными мини-правительствами.

Согласно их решениям, казаки наряду с беспорядочным грабежом практиковали и более упорядоченные его формы. С 1607 г. на контролируемых казаками местностях в центральной России стали создаваться так называемые приставства: отряд казаков (станица) захватывал определенную территорию в коллективное кормление, заставляя местных жителей отдавать все, что захотят забрать люди с оружием88. Наибольшего распространения практика казачьих приставств получила в 1614-1615 гг., на последней фазе Смуты.

Приставство – это наиболее примитивная форма власти-собственности, когда право забирать имущество прямо и непосредственно опирается на силу оружия, причем этим правом обладает не индивид, а коллектив вооруженных людей как целое. Поскольку казацкие станицы часто меняли свою дислокацию, у них, вполне по М. Олсону, не было никаких стимулов заботиться о преумножении достатка крестьян. Если же те выражали недовольство грабительскими наклонностями владельцев приставства, казаки демонстрировали право силы, не останавливаясь перед убийствами. Не удивительно, что крестьяне нередко организовывали отпор подобным “бандитам-гастролерам” силами местной самообороны, либо помогали правительственным войскам. Хотя их политическая организация отличалась ярким демократизмом, экономические идеалы казаков оказались далеко не демократичны – они хотели «воли» лишь для себя.

Важно отметить, что в годы восстания И. Болотникова и позже некоторые монастыри (именно они были тогда крупнейшими землевладельцами) выплачивали казакам, контролировавшим эту территорию, определенные суммы денег в обмен на гарантии неприкосновенности своих владений89. Соответственно, те казацкие “группировки”, которые ее использовали, продвинулись наиболее далеко в эволюции от “бандитов-гастролеров” к “оседлым бандитам”, повторяя тот путь, по которому ранее прошли полулегендарные викинги Рюрика. Впрочем, такая эволюция оказывалась неустойчивой и отнюдь не повсеместной: видимо, вольные казаки чаще предпочитали сразу и немедленно отбирать добро у своих жертв, не задумываясь о завтрашнем дне.

Поскольку казачьи отряды действовали самостоятельно, без какой-либо координации друг с другом, то новое правительство Романовых все же нашло силы разогнать “гулявшие” по Московии отряды “казаков-разбойников”. Если бы у казаков появился в это время лидер типа Степана Разина или Емельяна Пугачева, то Смута могла закончиться и коронацией «казацкого царя». В реальной истории, однако, казацкий “потоп”, едва не перевернувший Русское государство, вернулся в обычное русло. Попытки казаков заменить вотчинно-поместную систему казачьими приставствами потерпели провал в силу как неравенства военных потенциалов разрозненных казацких отрядов и Московского государства, так и субъективных факторов.

Однако казацкий рэкет, эпизодически проявившийся в годы Смуты, не только не исчез, но, напротив, стал постоянной системой. После Деулинского перемирия 1618 г. с Польшей донским казакам специальной грамотой от правительства Романовых было установлено регулярное царское жалованье деньгами, боеприпасами и продуктами (ранее московское правительство жаловало донских казаков лишь эпизодически)90. По существу, вольным казакам Дона выплачивалась такая же подать за воздержание от грабежей, как и крымским татарам. Отличие состояло в том, что казаки все же защищали Московию не только от самих себя, но и от тех же крымцев, а потому более соответствовали олсоновскому

88 Ук. соч. С. 23-24, 41. 89 Ук. соч. С. 24. 90 Гордеев А.А. История казаков. М.: «Страстной бульвар», 1991. С. 167.

100

“оседлому бандиту”. Характерно, что отношениями и с Крымским ханством, и с донскими казаками ведал один и тот же Иноземный приказ.

Лишь в 1671 г. донское казачество, зажатое между Московским государством и Турецкой империей, дало присягу на верность московским государям. Характерно, что это произошло сразу после подавления «восстания» Степана Разина 1669-1671 гг. – не столько крестьянской войны, сколько неудачной попытки вернуться к Смутному времени. «Казацкая альтернатива» окончательно была ликвидирована лишь в конце XVIII в., после разгрома «восстания» Емельяна Пугачева 1773-1775 гг. – последней попытки казаков навязать московскому «вотчинному государству» собственную версию отношений власти-собственности91.

К чему мог бы привести успех казацких походов против Москвы, можно понять по результатам Хмельнитчины и последующей Руины. На Украине казакам в середине XVII в. удалось полностью подавить старую правящую элиту и даже создать полусамостоятельное (до времен Петра I) государство под гетманским управлением. Социально-экономическим результатом стало разорение страны в ходе полувековых войн и междоусобиц, сохранение поместной системы при обновлении личного состава землевладельцев и усилении институтов власти-собственности. Иначе говоря, удачный казацкий мятеж оказался элементом «азиатского цикла» смены правящих элит.

Если бы «крестьянские войны» привели к захвату Москвы казаками, украинская Руина повторилась в масштабах всего Русского государства. Поэтому в то время как провал литовской альтернативы был неэффективным выбором в бифуркационной ситуации, пресечение казацкой альтернативы, напротив, – это пример эффективного выбора.

Таким образом, одним из главных сюжетов институциональной истории средневековой России является постоянное противоборство двух институциональных систем, двух наборов формальных правил и

неформальных ограничений – основанной на восточной власти-собственности и основанной на западных принципах уважения прав частной собственности (Табл. 4-2).

В формировании российского «вотчинного государства» можно выделить две точки бифуркации: первая связана с победой Москвы в XIV-XVII вв. над про-западной литовской моделью, предполагающей развитие частной собственности; вторая – с победой Москвы в начале XVII в. над казацкой моделью, более архаичной версией власти-собственности.

Все четыре модели развития русской государственности отражали те или иные объективные тенденции и могли (хотя и с разной степенью вероятности) стать основой российской цивилизации нового времени. Полную победу одержала одна, московская модель. Но и три остальные модели внесли свой вклад в культуру российской цивилизации. Поэтому исконно русскими традициями следует считать не только московское самовластье, но и новгородский «вечевой парламентаризм», казацкое «право силы» и литовские вольности. Эти институциональные традиции постоянно прорываются в последующей истории России, так что в Смутном времени 1604-1618 гг. можно без труда увидеть много общего со Смутным временем 1917-1921 и 1991-1998 гг.

Завершение победы «московской» России над «литовской» Россией – наиболее европеизированной (феодализированной) версией российской государственности – почти совпало с началом сознательной европеизации самой Московии. Условной датой конца

91 В советской историографии было принято интерпретировать движения И. Болотникова, С. Разина и Е. Пугачева как "крестьянские войны". Критику стереотипа и обоснование преимущественно казацкого характера этих "восстаний" см.: Сокольский М. Почему «крестьянские войны»? Мифоведческое эссе // В кн.: Сокольский М. Неверная память. Герои и антигерои России. М.: Московский рабочий, 1990; Нолыпе Г.Г. Русские "крестьянские войны" как восстания окраин // Вопросы истории. 1994. № 11.

Россия в поисках Европы

101

«литовской» России можно считать 1696 г., когда литовско-(бело)русские послы на сейме Речи Посполитой внесли предложение о замене (бело)русского языка польским в государственном употреблении на землях бывшего Великого княжества Литовского, после чего Речь Посполитая потеряла последнюю возможность стать альтернативным центром именно русской (а не только польской) государственности. На следующий год с визита в Кенигсберг началось Великое посольство Петра I, в ходе которого будущий император России окончательно решил заставить Россию стать Европой. Возможности мирной европеизации (по новгородской или литовской модели) были упущены, поэтому пришлось «прорубать окно в Европу» саблей и штыком.

Таблица 4-2 Сравнение институциональных характеристик

альтернативных моделей развития русской цивилизации XIII-XVII вв.

Институциональные характеристики

Модели, основанные на власти-собственности

Модели, основанные на частной собственности

Московская модель

Казацкая модель

Новгородская модель

Литовская модель

Формы земельной собственности

Поместья и вотчины как индивидуальные служебные владения

Приставства как коллективные слу-жебные владения

Вотчинная неслужебная собствен-ность

Управление Самодержавное Демократическое Боярская олигархия с элементами на-родной демократии

Дворянская демократия

Военная организация

Поместная система Поголовное вооружение

Дружина пригла-шенного князя, городское ополчение

Дворянская и наемная армии

Причины поражения в конкуренции с Москвой

Разрозненность вооруженных сил, непривлекатель-ность для крестьян

Слабость военной организации

Неудачный конфессио-нальный вы-бор правящей династии

Изучение экономической истории России необходимо не только из соображений

национального самопознания, но и потому, что она неразрывно связана с одной из главных теоретических проблем экономической истории – различием восточного и западного путей развития.

Еще до монголо-татарского нашествия XIII в. социально-экономическое развитие России (точнее, ее предшественницы – Киевской Руси) сильно отличалось от западноевропейского. Русское государство XIII-XVII вв. (именно этот период принято считать временем этногенеза русских – этнического ядра современных россиян) еще более отдалилось от западного пути развития, приближаясь к «восточному деспотизму». Уже в эпоху позднего средневековья сложилось ощущение, что «русские – азиаты в Европе и европейцы в Азии». При этом сами россияне (в первую очередь, представители российской элиты) считали себя скорее «европейцами в Азии», форпостом европейской цивилизации, а вот европейцы глядели на россиян, напротив, как на «азиатов в Европе», угрозу европейской культуре.

Колебание между восточной и западной моделями развития стало главным лейтмотивом российской истории. Многократно (последний раз – в самом конце XX в.) Россия демонстрировала желание стать «нормальной» европейской страной, но получалось «как всегда». Исторический опыт России показывает, с каким трудом осуществляется европеизация даже на окраине самой Западной Европы. Поскольку Россия совмещает черты

102

«отсталого Запада» и «передового Востока», то анализ ее экономической истории помогает понять объективную ограниченность западного пути развития.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Швеция и Речь Посполитая в «испанской» ловушке

(Как русские отрезали себя от Балтийского моря)

Эта история почти напоминает триллер. Впрочем, чего только не могло произойти в Российском государстве в Великую Смуту начала XVII века. Но началась эта история несколько раньше.

В 1587 г. шляхтичи Речи Посполитой избрали своим королем внука основателя шведской королевской династии Густава Вазы. Этот внук имел «типично шведское» имя Сигизмунд, поскольку его матерью была дочь последнего короля из польско-литовской династии Ягеллонов (потомков литовского князя Ягайлы). Сигизмунду Ваза оказался «королем упущенных возможностей». Он имел возможность стать правителем сразу трех стран, объединив Речь Посполитую, Швецию и Московию, однако вместо этого он насмерть перессорил все эти три великие страны.

В 1592 г. Сигизмунд после смерти своего отца, шведского короля Юхана III, стал законным шведским монархом. К выборной короне Речи Посполитой добавилась наследственная корона Швеции. Однако усидеть на двух стульях ему не удалось – не в последнюю очередь из-за того, что Сигизмунд был фанатичным католиком, в то время как в Швеции еще его дед провел Реформацию. Хрупкое единство протестантской Швеции и католической Польши разбил дядя Сигизмунда – герцог Карлом, который сначала управлял Швецией от имени законного монарха, находившегося в Польше, а в 1599 г. провозгласил себя королем Карлом IX. Два монарха из одной династии Ваза стали смертельными врагами. Борьба между дядей и племянником шла с переменным успехом. Их взгляды невольно обратились на Московию, которая могла стать сильным союзником, который помог бы в борьбе с врагом.

Первым предпринял попытку заключения союза с Москвой Карл IX. Однако русский царь Борис Годунов в 1601 г. предложил невыполнимые требования – Швеция должна была отдать Эстляндию. Карл IX отказался. Тогда в пику Швеции Москва заключила двадцатилетнее перемирие с поляками, решив с ними «дружить против шведов».

Русское государство тогда еще владело выходом в Балтику – городами Ивангород, Копорье, Ниеншанц, Орешек и др. Однако положение в стране было непрочным. Таинственное пресечение старой династии Рюриковичей и сам факт избрания царя казались большинству населения нелегитимными. На этом и сыграла Речь Посполитая, поддержав в 1604 г. Лжедмитрия I.

Когда в 1606 г. Лжедмитрий I был убит и царем России стал Василий Шуйский, удачный шанс снова выпал Швеции. Поскольку власть уходила у него из рук, Василий Шуйский обратился за помощью к Карлу IX, чтобы шведы помогли выдворить поляков из Московии.

Когда в феврале 1609 г. в Выборге встретились для переговоров русское и шведское посольство, в руках Василия Шуйского оставались лишь Москва, Смоленск и Великий Новгород. Шведы послали на помощь Шуйскому 5 тысяч воинов (2 тысячи конницы и 3 тысячи пехоты) во главе с юным (27-летним!) генералом Якобом Делагарди. Содержание этого корпуса во время его пребывания в Московии возлагалось на русскую сторону. В обмен на «интернациональную помощь» русские отказывались от притязаний на Ливонию, а шведы должны были передавать Шуйскому все отбитые у поляков и Лжедмитрия II города.

103

Рис. 5-4. Период максимального увеличения шведских владений (1658 г.) Источник: Смирнов А. Рассказы затонувших кораблей. Шведская история со дна моря. Стокгольм. 2002. с.124

В Великом Новгороде к шведским наёмникам добавился пятитысячный отряд 23-лётнего новгородского воеводы Скопина-Шуйского.

Узнав, что русский царь стал союзником шведов, Сигизмунд объявил войну Шуйскому и пошёл в поход на Россию, осадив Смоленск.

Почти год двигалось войско Делагарди и Скопина-Шуйского к Москве, очищая страну от поляков и мятежников. Когда 12 марта 1610 г. под звон колоколов оно вступило в первопрестольную, то Скопин-Шуйский приобрёл настолько большую популярность, что его стали прочить новым царём. Это напугало окружение Василия Шуйского, и Скопин-Шуйский вскоре был отравлен.

Последствия не заставили себя долго ждать: объединённые шведско-русские войска потерпели при Клушине в 1610 г. унизительное поражение от поляков. Делагарди ничего не оставалось, как принять условия командующего польским войском Станислава Жолкевского – покинуть Московию и не воевать против поляков. Понимая, что дни Василия Шуйского сочтены, Делагарди начинает играть

собственную игру. В результате польской оккупации Русского государства Швеция рисковала оказаться буквально в «кольце врагов». Чтобы воспрепятствовать воцарению сына польского короля (принца Владислава) на русском престоле, Делагарди решил предложить альтернативного кандидата на московский престол. Им могли стать шведские принцы Густав Адольф (будущий знаменитый король-воитель) или Карл Филипп.

Перед наследным шведским принцем Густавом Адольфом – как прежде перед Сигизмундом – появилась реальная возможность стать королём двух государств, России и Швеции. Однако он отказался от предложения и реальным кандидатом мог стать только младший сын шведского короля – Карл Филипп. Любопытно, что московиты восприняли «шведскую альтернативу» положительно – тем более, что Лжедмитрия II к этому времени уже убили татары, а в московском Кремле ещё сидели поляки. Вступив в 1611 г. в Новгород, Делагарди добился, что не только Новгород, но и другие города русского севера (Вологда, Каргополь, Ладога и др.) присягнули младшему сыну Карла IX, 11-летнему Карлу Филиппу. Однако большинство городов не хотели признавать его заочно и готовы были сделать это, как только он пересечёт русскую границу. Но проблема как раз и была в том, что долгожданный шведский принц в Москву никак не ехал.

В 1611 г. Карл IX умер и на шведский престол вступил Густав Адольф. Однако вдова

104

Карла IX Кристина не хотела отпускать младшего сына в далёкую Московию и под различными предлогами откладывала его отъезд. Когда же, наконец, 9 июля 1613 г. юный принц всё-таки прибыл в пограничный шведский Выборг, «поезд уже ушел»: еще в феврале 1613 г. русским царем московиты выбрали «своего» Михаила Романова, «чужой» принц им был уже не нужен. «Второе призвание варягов» не состоялось. Оскорблённый принц со своей свитой покинул Выборг. Началась месть, когда бывшие союзники шведы превратились в оккупантов. Новгород подвергся страшному разорению – в нем осталось лишь несколько сотен жителей.

23 февраля 1617 г. был подписан Столбовский мирный договор, в результате которого к Швеции кроме Кексгольма (обещанного за участие в «освободительном походе») отошли ещё города Ивангород, Ям, Копорье и Орешек. Делагарди умудрился получить выгоду для Швеции и от помощи московитам, и от войны с ними.

Русское государство оказалось почти на сто лет отрезанным от Балтики, которая фактически превратилась во внутреннее шведское море (см. рис. 5-4). И это в период меркантилизма – эпоху, когда внешняя торговля была главным источником доходов западноевропейских государств, важнейшей предпосылкой первоначального накопления капитала. В результате Швеция была обречена на череду войн с Московским царством, пока Петр I во время Северной войны не «прорубил окно» в Европу и не положил конец «шведскому веку» на Балтике.

Польский король Сигизмунд Ваза подписал мирный договор с Московией (Деулинское перемирие) чуть позже шведов – в декабре 1618 г. «Добычей» шведа на польском престоле оказались смоленские, черниговские и северские земли. После этого Русское государство стало злейшим врагом Речи Посполитой и в конце концов (уже при Екатерине II) – ее могильщиком.

Перестав разыгрывать «русскую карту», Швеция и Речь Посполитая на протяжении всего XVII в. вели друг с другом ожесточенные войны, которые сильно обескровили оба эти государства. Обе эти страны попали в ту же ловушку, что и Испания, пытавшаяся в XVI-XVII вв. силой насаждать свои институты в других странах Европы и растратившая в итоге свои ресурсы на бесплодные войны. Швеция и Речь Посполитая, управляемые разными ветвями династии Ваза, тоже выбрали экстенсивный путь развития – путем расширения территории в ходе завоевательных войн. Этот путь не столько помогал, сколько мешал генезису капитализма.

105

ЧЧААССТТЬЬ IIII.. ЕЕВВРРООППЕЕЙЙССККИИЙЙ ППУУТТЬЬ РРААЗЗВВИИТТИИЯЯ:: ЧЧЕЕРРЕЕЗЗ ККААППИИТТААЛЛИИЗЗММ ВВ ППООССТТИИННДДУУССТТРРИИААЛЛЬЬННООЕЕ ООББЩЩЕЕССТТВВОО

ГЛАВА 5. ГЕНЕЗИС КАПИТАЛИЗМА:

РОЛЬ ИНСТИТУТОВ, БЛАГОПРИЯТНЫХ ДЛЯ РАЗВИТИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

5.1. Институциональные предпосылки рыночной экономики

Институциональные предпосылки рыночной экономики сложились далеко не сразу92.

Первоначальный очаг становления капитализма характеризовался медленным вызреванием необходимых предпосылок. В Западной Европе они складывались постепенно, начиная с XIV-XV вв. Рост производительных сил, углубление общественного разделения труда, укрепление городов как центров ремесла и торговли, превращение ренты продуктами в денежную ренту постепенно подготовили новый качественный этап в развитии феодализма. До известных пределов эти и аналогичные им процессы были совместимы с экономической природой феодального строя. В то же время они создавали предпосылки для его разложения.

Города в Западной Европе были особым элементом феодальной системы. Здесь внедрялись технические открытия и рождались первичные формы капиталистического предпринимательства, ликвидировалась безграмотность и расшатывались основы средневековой схоластики, развивалось самоуправление и утилизировалось римское право.

Остановимся на возникновении тех институтов, которые обеспечили источники роста – инновациях в торговле, технологии и организации. Важную роль сыграла автономизация экономической жизни. Децентрализация власти и ответственности стали необходимыми условиями экспериментирования, позволили преодолеть сопротивление инновациям. Именно рост независимости экономических агентов создал предпосылки для экономического роста. Сам же рост являлся в значительной мере продуктом непрерывных инноваций. Инновации осуществлялись через расширение торговли и открытие новых ресурсов, через сокращение издержек производства, через выпуск новых продуктов, через создание новых форм организаций и т.д. Эти инновации были бы невозможны без развития и укрепления частной собственности, которая позволила извлекать новаторам наибольшие доходы из их изобретений. Важно подчеркнуть разнообразие возникших организационных форм (типов и размеров фирм), а также разумное сочетание принципов иерархии и рынка.

Хотя технологические и институциональные изменения являются в конечном счете главными детерминантами социально-экономического развития, однако не они сами по себе дали первоначальный толчок изменениям. Первоначальный импульс был связан с расширением рынков в связи с ростом населения (см.: рис. 3-7) и развитием внутренней и внешней торговли. Это привело к подъему купечества и устранению целого ряда феодальных ограничений личной свободы и частной собственности. Если сначала активность купечества росла параллельно с расцветом феодальной системы (XI-XIV вв.), то позднее именно она подрывала ее основы и развивалась уже в ущерб ей.

В эпоху развитого феодализма (Западная Европа XIII-XV вв.) народно-хозяйственный кругооборот ограничивался товарообменом между городом и деревней (см.: рис. 5-1,

92 Следует оговориться, что вплоть до наших дней единого мнения о том, какие же факторы сыграли наиболее важную роль в возникновении "западноевропейского чуда", так и не сложилось. Обзор концепций по этой проблеме см.: Фурсов А.И. Европейская цивилизация и капитализм: культура и экономика в развитии общества. Обзор. М.: ИНИОН. 1991.

106

основные потоки показаны сплошной линией, второстепенные – пунктирной линией). В период становления и развития капитализма (Западная Европа XVII - XIX вв.) интенсифицируется не только эти связи. Всё большую роль начинают играть внешние рынки (см.: рис. 5-2). Они становятся важным источником сырья, продовольствия и, что более важно, источником капитала.

Расширение торговли повышало относительную свободу экономических агентов, постепенно подрывало основы произвольного вмешательства властей, типичного для феодализма. Внешняя торговля оказалась более свободной от регулирования правительств в отличие от внутренней. В разрушении традиционной "зарегулированности" индивида определенную роль сыграли развитие пиратства и широкая практика контрабанды. Они развивались на границах феодальных империй, а столкновение интересов государств препятствовало установлению полного контроля над морской торговлей.

Рис. 5-1. Народно-хозяйственный кругооборот в условиях развитого феодализма

(Западная Европа XIII - XV вв.) (по Е. Клееру) Именно в этот период создаются институты, благоприятные для развития коммерции93.

Они были подготовлены прежде всего изменениями в системе права. Широкий товарооборот создал систему прецедентов по поводу таких важных для торговли явлений как страховка, векселя, судовой фрахт, договоры о продаже, соглашения о товариществе, патентах и об арбитраже.

Постепенно формируются предприятия нового типа. Этому в немалой степени способствует двойная запись в бухгалтерии, которая из проверки ошибок превращается в механизм, закрепивший отделение трансакций предприятий от трансакций человека. Собственность предприятия начинает существовать отдельно от семейной собственности. Предприятие становится юридическим лицом. Оценка активов - пассивов, четкое определение баланса предприятия (прибылей и убытков) позволяют развить практику кредитования на основе оценки финансового положения фирмы и перспектив её развития.

Возникают экономические объединения, основанные не на родственных, а на чисто деловых связях. Первоначально такие предприятия организовывали бывшие военные и моряки, пользовавшиеся взаимным доверием, поддержкой и верностью по отношению к товарищам.

Важно подчеркнуть, что параллельно с развитием коммерции происходило очищение закона от дискреционных, ритуальных, религиозных примесей. Впервые создавался закон,

93 Подробнее см.: Розенберг Н., Бирдцелл Л.Е., мл., Как Запад стал богатым. Экономическое преобразование индустриального мира. Новосибирск. 1995. С. 120–149.

Ремесленные товары для феодала

Деревня (сельско-

хозяйственая продукция)

Город

Продовольствие

Рабочая сила

Товары для крестьян

Налоги в пользу феодала

Ремёсла

107

"надежный как машина". В Западной Европе английские суды первыми завоевали репутацию безукоризненной честности в отношении купцов (в том числе и по отношению к тяжбам иностранцев).

Расширение торговли было бы невозможно без развития денег, кредита, изменений в системе финансов. Начиная с XIII века векселя используются вместо монеты, а с XVII века они приобретают свойство обращаемости с передачей третьим лицам по индоссаменту. Любопытно подчеркнуть, что торговля векселями совершалась в обход церковного запрета на взимание процента. Считалось, что "приобретение векселей со скидкой – это не процент, а учет риска". Успеху торговли способствовало развитие страхования. Уже в конце XII века в Италии происходит отделение страхования от финансирования, а позднее – отделение морских рисков от рыночных.

Рис.5-2. Период становления и развития капитализма (Западная Европа XVII - XIX вв.)

Неудовлетворенность феодальным строем, пробуждающееся аналитическое отношение к

действительности, поиски героического и совершенного заставляют передовые умы обратиться к античному наследию, «возродить» его для современников. Такое обращение к прошлому стало своеобразной формой отрицания настоящего — феодальной системы ценностей, феодальных экономических представлений. Ученые эпохи Возрождения провозглашают высокие принципы гуманизма, утверждают веру в могущество человека, в его разум, язвительно смеются над предрассудками мрачного европейского средневековья (Эразм Роттердамский, Франсуа Рабле, Мигель де Сервантес Сааведра и др.). И хотя их произведения были обращены к достаточно узкому кругу интеллектуалов, а культура имела элитарный характер, тем не менее гуманисты сыграли важную роль в подготовке к восприятию новых идей более широкими слоями населения. Но для этого необходима была коренная ломка феодального мировоззрения.

В условиях, когда христианство освящало существовавший феодальный строй, движение вперед было невозможно без реформы католической церкви. В борьбе с католицизмом теоретики Реформации (Мартин Лютер, Ульрих Цвингли, Жан Кальвин) использовали

Капитал (капитальное оборудование)

Деревня (сельско-

хозяйственная продукция)

Город

Рабочая сила

Продовольственное сырье

Налоги

Квалифицированная рабочая сила

Ремёсла

Промышленные товары

Внешние рынки

Капитал

Сырье и продовольствие

Промышленные потребительские товары

108

антисословную направленность первоначального христианства. Идея равенства и справедливости в отношениях между людьми трансформировалась в идею эквивалентности обмена товаров, идея честного труда — в обоснование буржуазного предпринимательства и т. д.

Реформация сыграла важную роль в очищении массового сознания от слепой веры в Священное предание, в авторитет римско-католической церкви, освободила его от наиболее одиозных предрассудков и стереотипов мышления и тем самым повысила значение личного суждения. Это имело большое значение для развития обществознания вообще и экономической науки в частности.

Критика феодализма теоретиками Реформации была тесно связана с первыми попытками оправдания раннекапиталистического предпринимательства. Не случайно М. Лютер страстно борется с ростовщичеством, нападает на торгашеский феодализм, а Ж. Кальвин проповедует богоизбранность новых предпринимателей — капиталистов.

В то же время в процессе разложения феодализма находят свое выражение экономические представления народных масс, которые более четко формулируются в ходе крестьянских восстаний (например, Великой крестьянской войны в Германии). Мечты об устройстве будущего справедливого общества отразились в социальных утопиях позднего средневековья (Томас Мор, Томмазо Кампанелла и др.). Однако для реализации этих проектов отсутствовали какие бы то ни были предпосылки. Они стали складываться лишь в процессе так называемого первоначального накопления капитала.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Сила и слабость Ганзы

(«Ганзейский союз - первая европейская зона свободной торговли или первый экономический раздел Балтики?»)

В современной фантастике большую популярность получил жанр «альтернативной истории» - это, как правило, истории о том, как наш современник неким фантастическим образом «проваливается» в прошлое и начинает там «наводить порядок» (организует отпор нашествию Батыя, мирит Петра I с царевичем Алексеем, помогает Деникину ликвидировать «красную смуту»…). В истории на самом деле есть немало эпизодов, будто некий «гость из будущего» попытался осуществить, так сказать, трансвременной экспорт институтов. Есть они и в истории Германии.

Сюжетом для занимательного романа выглядит, скажем, такая история: современный немец попадает в средневековье и начинает там создавать нечто похожее на современные Соединенные Штаты Европы. Для этого он делает ставку на прогрессивное купечество, которое страдает от произвола феодалов. Нашему современнику удается собрать своего рода Европарламент из представителей нескольких десятков торговых городов, который провозглашает образование Союза защиты торговли. Этот Союз очищает Балтику от пиратов, организует поточное строительство грузовых кораблей и развертывает широкую торговлю товарами народного потребления. Когда же реакционные феодальные правители пытаются помешать купцам, то объединенные вооруженные силы Союза «объясняют» им, как опасно мешать скромным негоциантам делать бизнес. Под лозунгом «Германская торговля превыше всего!» на берегах Балтики растут все новые и новые города, свободные от власти феодалов.

Все это так и было на самом деле. Почти так… В средневековой Европе в условиях слабой государственной власти купцы были

вынуждены сами организовать защиту свои товаров от разбойников и феодалов, готовых поживиться за чужой счёт. Возникшая в ХII в. Ганза (Hansa - «группа», «союз») стала одним

109

из таких неформальных союзов, объединившим купеческие гильдии северо-германских городов. Важной вехой в консолидации Ганзы стал 1285 г., когда между Любеком, Висмаром и Ростоком был заключён торговый союз. А в 1356 г. в Любеке состоялся первый общеганзейский «съезд», на котором окончательно оформился союз немецких торговых городов. Такие «съезды» представителей городов, входивших в союз, стали проходить регулярно, их решения были обязательны для всех членов Ганзы.

Ганза достигла своего могущества в ХIV – середине ХV вв., когда сумела объединить около 160 городов, расположенных по берегам Северного и Балтийского морей. «Сумрачный немецкий гений» первым понял преимущества торговли товарами повседневного спроса. Если итальянцы торговали в основном привезенными с Востока предметами роскоши, то ганзейцы постарались наладить торговлю зерном и солью, рыбой и маслом, железом и шерстью. Для перевозки таких объёмных и относительно дешевых товаров городам Ганзы был нужен практичный и вместительный корабль. Им стал когг – 25-метровый корабль с высокими бортами, в трюмах которого могло разместиться до 100 т груза. Такие корабли старались строить максимально быстро и максимально дёшево.

Почувствовав свою силу, от защиты своей собственности ганзейские купцы перешли к активной политике и добились существенных привилегий в торговле. Основой её стал контроль за движением товаров и цен. Когда в 1362 г. датский король Вальдемар IV попытался бросить вызов Ганзе, то война закончилась взятием Копенгагена в 1368 г. объединенным ганзейским флотом и мирным договором в 1370 г., согласно которому никто не мог быть избран в короли Дании без предварительного согласия Ганзы. Английский король Эдуард IV в 1468 г. тоже попытался ликвидировать привилегии Ганзы; после того как ганзейцы разграбили побережье Британии, король в 1474 г. был вынужден вернуть привилегии и уплатить контрибуцию. А в 1524 г. ганзейцы, настоящие «делатели королей», помогли Густаву Вазе освободить Швецию от власти датчан и стать королем.

Любек, лидер Ганзы, стал и экспортёром институтов. Устройство и законодательство этого города (любекское право) становятся своеобразным «экспортным товаром» для новых городов, возникших в Швеции, Польше и Прибалтике. Благодаря Ганзе ускорилась колонизация Балтийского моря. Бывшие поселения мигрантов становились городами – за 300 лет на Балтике возникло более 300 новых городов, включая такие ныне известные как Рига, Данциг (Гданьск), Ревель (Таллинн). Именно в ганзейскую эпоху возникают и три города - Альтштадт (1285 г.), Лёбенихт (1300 г.) и Кнайпхоф (1327 г.), - объединившиеся позднее (в 1724 г.) в Кёнигсберг.

Торговля с русскими княжествами осуществлялась на первых порах в основном через входивший в Ганзейский союз шведский город Висбю, позже – в основном через Ригу и Ревель. Через них Новгород поставлял в Европу зерно и мед, меха и воск, поташ и деготь. Немцы жили в Новгороде до 1494 г. (когда ганзейская контора была закрыта Иваном III) в двух закрытых кварталах – в Петерхофе и Гетенхофе. Такие же торговые конторы ганзейцев, как в Новгороде, существовали и в Стокгольме, Брюгге и Лондоне.

Однако Ганзейский союз не смог стать ни «зарей капитализма», ни ядром объединения будущей Германии. Наоборот, он затормозил и то, и другое.

Каждый город вёл свои дела самостоятельно. У союза не было ни общего управления, ни общих финансов, ни даже общего флота. Целью Ганзы был поиск, создание и закрепление монопольных привилегий для членов союза.

Ганза, как и всякий монополист, жестко держала выгодные ей цены. Всякие попытки городов, не входивших в Ганзейский союз, осуществлять свою независимую внешнюю торговля, тут же пресекались. В лучшем случае их ждала торговая блокада, в худшем – война, исход которой чаще всего заканчивался в пользу Ганзы. Так продолжалось до второй

110

половины XVI в., когда после подъема голландской торговли и усиления Дании влияние Ганзы начало быстро ослабевать. Роспуск Ганзы формально произошел в 1669 г., но уже в период Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.) Ганза практически прекратила своё существование.

Можно назвать по меньшей мере две причины, ослаблявшие силу Ганзейского союза и с течением времени ставшие причиной его упадка. Наши недостатки, обычно, бывают продолжением наших достоинств. Не составляла исключение и Ганза.

Союз северо-немецких городов покоился на феодальной (а не капиталистической!) монополии и имел чисто посреднический характер. Более того, объединившись, купеческие гильдии усилили эту монополию – распространив её за пределы средневековых городов, сделав объектом регламентации не местный (городской или локальный) рынок, а рынок целого (в данном случае балтийского) региона. И количество перешло в новое качество. Эта монополистическая (феодальная по своей природе) регламентация проникла именно туда, где её обычно не было. Именно туда, где первоначально развивался не стеснённый феодальными оковами капитализм. Не секрет, что первые мануфактуры возникали в сельской местности, где не было феодальной городской регламентации; эти мануфактуры использовали на первых порах больше внешний рынок, чем внутренний. А Ганза как раз захватила внешние рынки во всем балтийском пространстве и тем самым сильно затруднила развитие мануфактур в этом регионе.

Обе эти черты (захват внешних рынков и сохранение привилегий в торговле) оказались несовместимыми с набирающим силу мануфактурным капитализмом, который стимулировал конкуренцию, в который побеждали производители продукции с более низкими издержками. Свобода торговли стала нужна для реализации сравнительных преимуществ. Длительное существование Ганзы не ускорило, а задержало развитие капитализма в балтийском регионе. Страны, вовлечённые в ганзейскую торговлю, начали отставать от Нидерландов, Англии и Франции.

…Может быть, визит «гостя из будущего» в средневековую Германию все же имел место – только это был не доброжелательный «прогрессор», а коварный «регрессор»? Ведь если бы не было Ганзы, то не исключено, что «заря капитализма» впервые поднялась бы не над Голландией и Великобританией, а над Германией и Швецией.

5.2. Так называемое первоначальное накопление капитала

Капитализм – это рыночная экономика на такой ступени развития, когда возникает

рынок труда. Поэтому содержанием первоначального накопления капитала является создание предпосылок капиталистических отношений, и прежде всего становление производителя нового типа, свободного как личность и лишенного средств производства и жизненных средств. Появление рабочей силы в качестве товара предполагало ликвидацию как личной, так и поземельной зависимости крестьян от феодала и освобождение ремесленников от господства цехового принуждения. Отмена наиболее тяжелых форм личной зависимости в большинстве стран Западной Европы произошла в XIV – XV вв., освобождение крестьян от поземельной зависимости – в XVI-XVIII вв.

Первоначальное накопление капитала составляет предысторию капитализма, оно происходило в недрах феодализма и методами, отличающимися от накопления капитала. Основой этого процесса является буржуазная аграрная революция, в ходе которой, с одной стороны, осуществляется массовая экспроприация земли у крестьянства, а с другой – феодальная собственность превращается «в чистую частную собственность, отбросившую

111

всякую видимость общности [Gemeinwesen] и устранившую какое бы то ни было воздействие государства на развитие собственности»94 .

Классические формы первоначальное накопление капитала приняло в Англии. Частная собственность на землю здесь расширялась и укреплялась путем конфискации (секуляризации) церковных и монастырских владений католической церкви, захвата государственных и насильственной узурпации общинных земель, сгона крестьян с их участков в ходе огораживания дворянских имений. Созданные таким образом земельные комплексы сдавались, в аренду капиталистическим предпринимателям – фермерам. Укреплению их положения способствовала «революция цен», результатом которой было обесценение производимых фермером денежных выплат (земельной ренты – лендлорду и заработной платы – рабочим). С конца XV до начала XVIII в. осуществляется кровавое законодательство против экспроприированных с целью снижения заработной платы и удлинения рабочего дня мануфактурных рабочих. Высвобождение значительной части сельского населения создало предпосылки для развития внутреннего рынка, однако узость его не была полностью преодолена в мануфактурный период (в Западной Европе середина XVI – последняя треть XVIII в.). Лишь разрушение сельских домашних промыслов в ходе промышленной революции (см. гл. 6) создало устойчивый внутренний рынок, заложило прочные основы для развития капиталистического производства.

Генезис капитализма в Западной Европе был ускорен начавшимся в ходе Великих географических открытий процессом создания мирового рынка, завоеванием и ограблением добуржуазных обществ Америки, Азии и Африки. Развитие мировой торговли способствовало повышению роли купечества. Абсолютизм, сформировавший обширную бюрократию и содержавший дорогостоящую регулярную армию, также искал источники для покрытия своих огромных расходов. Государство выплачивало жалованье военным, чиновникам и даже духовенству в денежной форме. И хотя основным источником доходов абсолютной монархии была развитая налоговая система, дворянское государство отнюдь не было чуждо увеличению денежных средств за счет внешней торговли. Не случайно поэтому торговая буржуазия стремилась выдать свою точку зрения за национальный общегосударственный интерес. Протекционистская политика стала выражением временного союза дворянства с торговой буржуазией. Однако этот временный союз дворянства и буржуазии оказался недолговечным. Стремление к регламентации производства, нормативность и авторитарность абсолютизма все больше становились тормозом развития капитализма. Окрепшая мануфактурная буржуазия все меньше нуждалась в поддержке со стороны абсолютистского государства. Все чаще появляются работы, критикующие протекционизм и обосновывающие принципы свободной торговли. Привычные для феодализма экстраординарные поборы уступают место законному налогообложению. В Англии и Голландии правительства первыми утрачивают право на произвольные сборы. Установление налогов становится делом парламента.

Значительный вклад в развитие светского характера культуры внесло и Просвещение, идеологи которого выдвинули лозунг свободы, равенства и братства. Они рассматривали эти буржуазные права в универсальной, антисословной форме, считая их не порождением определенной исторической эпохи, а естественными (природными) свойствами любого нормального человека. Поэтому философы эпохи Просвещения апеллируют к «естественным потребностям», «естественному разуму», «естественным правам» человека. Интерес к его внутреннему миру способствует подъему чувства личности, еще не осознавшей противоречивый характер нового, рождающегося капиталистического общества. Развитие

94 Маркс К., Энгельс Ф. Т. 3. С. 62.

112

личности проявляется и в том, что человек на пороге Нового времени ставит перед собой более широкие и глубокие задачи в науке и творчестве.

Развитие производительных сил и капиталистического уклада неминуемо должно было вступать в непримиримое противоречие с феодальной системой производственных отношений, с абсолютной монархией. В середине XVII – XVIII в. создаются материальные предпосылки для буржуазных революций, в которых буржуазия выступает как передовой класс, стоящий во главе антифеодальной борьбы городского плебса и эксплуатируемого крестьянства.

Огромную роль в становлении рыночной экономики в Западной Европе сыграли также политические институты. Не следует забывать, что в XIV-XIX вв. существовала активная поддержка государством развития торговли и промышленности. Именно государство обеспечивало возвращение кредитов и выполнение соглашений, защиту прав собственности, поддерживало создание правовых форм, отвечающих потребностям предприятий, заложило основы развития инфраструктуры (развитие бесплатного образования, создание транспортных систем и т.д.), защищало национальную промышленность от иностранной конкуренции и обеспечивало стабильность валюты. Вплоть до конца XIX века государство напрямую вмешивалось в развитие промышленности и торговли. Независимость производства и торговли от политических институтов выступает как характерная черта западноевропейского пути развития капитализма лишь на его позднем и относительно кратковременном этапе. Идеология невмешательства (laissez-faire) создала важные политические предпосылки для развития капитализма лишь в конце этого периода.

Становление капитализма было довольно органично не только в экономической, но и в социально-правовой и политической сферах (создание бесплатных публичных школ, реформирование системы права, обеспечение безопасности жизни и собственности граждан путем развития законопослушания и эффективной борьбы с преступностью, расширение права участия в выборах, смена абсолютных монархий республиканскими и демократическими правительствами, длительный мир в Западной Европе с 1815 по 1914 гг.).

5.3. Становление капитализма в Англии и Испании: сравнительный

анализ

Исторические предпосылки генезиса капитализма возникали в разных странах Западной Европы далеко не синхронно и не последовательно. Более того, эпоха нового времени стала ареной столкновения двух разнонаправленных моделей социально-экономического развития, что приобрело форму "векового конфликта" (XVI - XVII вв.) между прогрессивными протестантскими государствами Севера (Англия, Голландия) и регрессивной католической империей Габсбургов (см. табл. 5-1).

В то время как империя Габсбургов располагала, казалось бы, неиссякаемыми запасами денег и сырья из колоний, ресурсы протестантских государств были гораздо более скудными. Однако решающую роль в исходе "векового конфликта" сыграли не материальные ресурсы, а институциональные факторы. Эффективные институты возникали в обществах, которые имели сильные стимулы к созданию и закреплению прав собственности. В то время как в протестантских государствах бурно шло формирование новых, благоприятных для рыночного хозяйства институтов (господство правовых норм, парламентская республика, низкие налоги, «дешевая» церковь), в Испании и Италии ростки рыночного хозяйства оказались буквально раздавленными регенерацией архаичных, полуфеодальных институтов (бюрократический произвол, абсолютистская монархия, налоговый гнет, "дорогая" церковь). В результате к началу XVIII в. юг Европы превратился в

113

глухое захолустье, а генераторами экономического развития стали Голландия, Англия и отчасти Франция:

Таблица 5- 1 Становление капитализма в Англии и Испании

Характеристики АНГЛИЯ ИСПАНИЯ Тенденция К децентрализации К централизации

Усиление Парламента Бюрократии

Политическая рента Ограничение Поиск Церковь Ослабление позиций Укрепление

Частная собственность Укрепление (создание гарантий)

Ослабление (необеспеченность)

Обмен Неперсонифицированный Персонифицированный

Рынок Дерегулирование Регулирование (контроль над ценами)

Рынок капитала Создание предпосылок для развития Ограничение Налогообложение Ослабление Усиление

Влияние на США Латинскую Америку Составлено по: Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М: "Начала", 1997. С. 145-150.

Противопоставление эффективной английской и неэффективной испанской моделей

позже вылилось в противостояние динамичного североамериканского капитализма и неэффективного латиноамериканского меркантилизма и является весьма поучительным для стран, создающих основы рыночной экономики.

5.4. Три эшелона развития капитализма

В развитии мирового капитализма можно выделить три эшелона95. Для первого (к

которому относится Западную Европу и Северную Америку) характерно длительное спонтанное развитие предпосылок капитализма. Ведущую роль играл частный сектор, развитие которого поощряло государство. А. Гершенкрон не преувеличивает роль саморегулирующихся рынков, однако длительные сроки развития первого эшелона позволили ему сформировать предпосылки рыночной экономики постепенно, шаг за шагом (см. табл. 5-2).

Вторая волна развития капитализма началась формироваться в конце XVIII – середине XIX вв. в странах Восточной Европы, в России, Турции, Японии. Импульс рыночной модернизации для этих странах был задан не столько внутренними, сколько внешними обстоятельствами. Капитализм в этих странах не столько вырастал "снизу", сколько насаждался "сверху" – путем выгодных, гарантированных заказов, крупных субсидий и дотаций частному капиталу, путем создания монопольных условий производства и реализации отдельных видов продукции, путем прямого развития государственного предпринимательства и т.д. Не случайно К. Маркс писал во втором наброске ответа на

95 Подробнее см.: Herschenkron A., The approach to European industrialization: a postscript // Economic Backwardness in Historical Perspective: A Book of Essays. Cambridge (Mass.), Harvard University Press, 1962. Р.353-364.

114

письмо В.И. Засулич, что в России возник "известный род капитализма, вскормленный за счет крестьян при посредстве государства…"96 .

Таблица 5-2 Эшелоны развития мирового капитализма

"Эшелоны" Страны Особенности развития капитализма

Роль государства в экономике

Положение в мировой

капиталистической системе

1-ый (с XIV в.)

Западная Европа, Северная Америка

Длительное спонтанное развитие

Заметная Главенствующее

2-ой (к. XVIII –сер.XIX вв.)

Восточная Европа, Россия, Турция,

Япония

Развитие "сжато", импульс развития идет как изнутри, так и извне

Значительная Второстепенное

3-ий (к.XIX - к. XX вв.)

Колониальная и зависимая

"периферия" Азии и Африки

Неорганичность капиталистической

эволюции, возникновение реакции отторжения

Доминирующая Полностью зависимое (сырьевые придатки)

Иными путями проходит и процесс разложения феодализма в Восточной Европе.

Начиная с XVI в. наступает период феодальной реакции, расширения барщины и усиления крепостничества (так называемое второе издание крепостничества). В 17—18 вв. в Пруссии, Польше, России складывается своеобразная ситуация, когда развитие капиталистического уклада сопровождается усилением крепостничества. В погоне за увеличением прибавочного продукта обнаруживается тенденция превращения феодальной монополии на личность крепостного в монополию рабовладельческого типа, а феодальной монополии на землю — в монополию частной собственности на землю97. На этой основе развиваются особо острые формы кризиса феодализма, - подготовившие необходимость проведения глубоких аграрных реформ и решения аграрного вопроса. Эти проблемы становятся центральными в трудах дворянских революционеров России.

Ленин выделял два пути буржуазной аграрной эволюции: помещичий («прусский») и крестьянский («американский»). Основное содержание первого— перерастание помещичьего крепостного хозяйства в буржуазное, а второго — превращение патриархального крест, хозяйства в капиталистическое фермерское.

Для второго эшелона история не предоставила так много времени. Эти страны были вынуждены догонять очаги первичного капитализма, поэтому импульс развития рыночной экономики был сформирован не только внутри этих стран, но и под влиянием стран первого эшелона, которые к этому времени заняли ведущее положение в мире. В этой модернизации гораздо большую роль сыграло государство, значение которого по сравнению с первым эшелоном значительно возросло.

Для третьего эшелона (к которому Гершенкрон относит колониальную зависимую периферию, страны Азии и Африки) характерна неорганичность капиталистического развития. Эти государства оказались в роли догоняющих. Их частные компании оказались заметно слабее тех, которые уже существовали в странах Западной Европы и Северной Америки, поэтому им на помощь пришло государство. Его функции заметно расширились, а роль возросла. Однако даже участие государства не компенсировало отставание от

96 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 415; см. также: Ленин В.И. Т. 23. С. 361 97 См.: Цаголов Н. А. К вопросу об экономическом содержании «крестьянской реформы». Теоретические заметки. Известия АН СССР. Отделение экономики и права. М., 1949, № 6, с. 434

115

передовых эшелонов и не предотвратило зависимое положение на мировом рынке (подробнее см. главу 10).

5.5. Был ли генезис капитализма спонтанным процессом?

К. Поланьи (1886-1964) предпринял грандиозное исследование становления и развития капитализма в Западной Европе начиная с XV века и до середины XX века включительно. Под рыночной экономикой он понимает "саморегулирующуюся систему рынков" 98. Поланьи обращает внимание на очевидное противоречие, которое не замечают неоклассики. Существование саморегулирующегося рынка невозможно без функционирования рыночных законов, однако допускать функционирование рыночных законов пока не доказано существование саморегулирующегося рынка, мы также совершенно не вправе. Возникает порочный круг, выход из которого, по мнению Карла Поланьи, неоклассиками не найден.

Попытка вывести эти законы из природы человека утопична. "На самом же деле гипотеза Адама Смита об экономической психологии первобытного человека, – пишет он, – была столь же ложной, как и представления Руссо о политической психологии дикаря. Разделение труда, феномен столь же древний, как и само общество, обусловлено различиями, заданными полом, географией и индивидуальными способностями, а пресловутая "склонность человека к торгу и обмену" почти на сто процентов апокрифична. Истории этнографии известны различные типы экономик, большинство из которых включает в себя институт рынка, но им неведома какая-либо экономика, предшествующая нашей, которая бы, пусть даже в минимальной степени, регулировалась и управлялась рынком"99. Поэтому он сравнивает современную индустриальную экономику с доиндустриальной, в основе которой, по его мнению, лежали три основных принципа: взаимности (реципрокности), перераспределения (редистрибуции) и домашнего хозяйства. Их содержание кратко показано в табл. 5-3. Подчеркнем лишь, что, по мнению К. Поланьи, эти принципы институционализировались не с помощью экономики, а с помощью социальной организации 100.

Таблица 5-3 Принципы поведения в доиндустриальных системах (по К. Поланьи)

Принципы Взаимности (реципрокности)

Перераспределения (редистрибуции)

Домашнее хозяйство

Базовая модель Симметрия Центричность Автаркия Сфера действия Семья Общество Замкнутая группа (семья,

поселение или феодальное поместье)

Цель Воспроизводство семьи

Воспроизводство общества

Воспроизводство группы

Связи Родственные Территориальные Родственные и территориальные Регулятор процессов

Магия и традиционный

этикет

Обычаи и закон Глава хозяйства (в соответствии с традициями)

Обмен Горизонтальный Вертикальный Взаимный Составлено по: Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: "Алетейя". 2002. Гл. 4.

98 Поланьи К., Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: "Алетейя". 2002. Гл. 4.., с. 53 99 Поланьи, Ук. соч., с. 56 100 Поланьи, Ук. соч., с. 67

116

Если мы сравним рыночный и редестрибутивный продуктообмен (см. табл.5-4), то мы увидим коренные различия между ними. Методы координации в общественном разделении труда глубоко различаются в доиндустриальную и индустриальную эпохи, как и логика этого развития. "Ортодоксальное учение, – пишет К. Поланьи, – начинало с постулирования склонности индивида к обмену, дедуцировало из нее логическую необходимость появления местных рынков и разделения труда и, наконец, выводило отсюда необходимость торговли, в конечном счете – торговли внешней, в том числе даже торговли дальней"101. В действительности все было с точностью до наоборот. Дальняя торговля возникает гораздо раньше торговли местной. Да и внутренняя торговля в Западной Европе, считает Поланьи, возникла благодаря вмешательству государства 102.

Основной огонь критики К. Поланьи направлен на то, что нигде и никогда не происходило автоматического превращения изолированных рынков в рыночную экономику, а рынков регулируемых – в рынок саморегулирующий. Такой процесс явился отнюдь не итогом какой-либо внутренне присущей рынкам тенденции к самовозрастанию, а "результатом действий весьма возбуждающих средств, которые были назначены социальному организму, чтобы помочь ему в ситуации, созданной не менее искусственным феноменом машины"103 .

Таблица 5-4 Изменение методов координации

Критерии сравнения Редистрибутивный продуктообмен

Рыночный товарообмен

В каких обществах преобладает

В доиндустриальном В индустриальном

Характер отношений Вертикальный (подданные – правители)

Горизонтальный (между производителями)

Конкуренция Исключена Широко развита Регулирование Централизованное Саморегуляция Роль денег Второстепенная Доминирующая Характер обмена Принудительный Добровольный Эквивалентность обмена Не соблюдается (только

возмездность) Соблюдается при каждой

купле-продаже

Саморегулирующийся рынок предполагает не только то, что все продукты производятся для продажи, но и что существуют рынки факторов производства. Следовательно, труд, земля и капитал приобретают, по мнению К. Поланьи, форму "фиктивных товаров". Однако товарная форма противоречит самой природе этих ресурсов, ведь носителем труда является живой человек, а земля как таковая (реки, поля и т.д. и страна в целом), конечно, не может быть объектом купли-продажи. Понятие "фиктивные товары" несет большую нагрузку в концепции Поланьи. Поскольку он отождествляет товары с предметами104 (то есть путает социальную – товарную – форму и вещественный носитель – человек, природа,

101 Поланьи, Ук. соч., с. 71 102 Поланьи, Ук. соч., с. 71-81 103 Поланьи, Ук. соч., с. 70 104 "Понятие товара – вот что позволяет подключить рыночный механизм к разнообразным факторам экономической жизни. Товары определяются здесь эмпирически как предметы (выделено мною – Р.Н.), производимые для продажи на рынке; сами рынки, опять же эмпирически, определяются как фактические контракты между продавцами и покупателями" (Поланьи К., 2002, с. 86).

117

покупательная способность – этой формы), то неудивительно, что он потом пытается доказать, что факторы производства не являются сугубо вещественными (их природа шире этого понятия). Однако эта путаница не мешает ему показать, что рыночная экономика модифицирует все ресурсы, и общество, как может, пытается помешать сведению всех социальных форм к их экономическому содержанию.

Рассматривая подробно историю Спинхемленда, Поланьи показывает, как общество XVIII века стихийно противилась любым попыткам превратить человека в простой довесок к рынку. "Согласно … закону Спинхемленда, человек получал пособие, даже имея работу, пока его заработок был ниже дохода, установленного для его семьи по соответствующей шкале. А следовательно, у работника не было серьезного стимула удовлетворять требования нанимателя, ибо его доход оставался прежним, какую бы заработную плату он не получал" 105. Парадокс этого закона заключался, однако, в том, что он невольно привел к всеобщей пауперизации сельского населения. Формирование резервной армии труда стало опережать создание промышленной армии в собственном смысле этого слова. Спинхемленд фактически "не только поощрял уклонение от работы и симуляцию нетрудоспособности, он сделал пауперизм привлекательным именно в тот критический момент, когда человек должен был напрягать все свои силы, чтобы избежать судьбы нищего" 106. Хотя стремление общества защитить себя от рыночной экономики не увенчалось успехом (и привело даже к прямо противоположному эффекту), оно растянуло период становления капитализма.

Проделанный Карлом Поланьи исторический анализ становления и развития капитализма наглядно показывает, что если саморегулирующийся рынок и существовал, то чрезвычайно короткий период, и к тому же логика развития этого свободного рынка неизбежно привела его к полному краху, что ярко проявилось в годы Великой депрессии и Первой и Второй мировых войн.

Ресурсы(Производственные

факторы)

Технология(Производственная

функция)

Культура(Система ценностей)

Институты(Правила)

Экономическаяподсистема

Культурно –институциональная

подсистема

Система необходимая для экономического развития

Рис. 5-3. Взаимосвязанное развитие в социальной системе Источник: Hayami Y., Development Economics From the poverty to wealth of nations. Oxford. 1997, р. 11).

***

Изучение институциональных моделей показало органическую взаимосвязь факторов, влияющих на генезис капитализма и экономическое развитие вообще. Исследования институционалистов показали, что развитие включает в себя не только экономическую подсистему, но и широкий спектр неэкономических переменных, включая формальные и 105 Поланьи, Ук. соч., с.94 106 Поланьи, Ук. соч., с. 114

118

неформальные институты, культуру и всю систему ценностей, без которой полноценное развитие невозможно (см. рис. 5-3).

В центре их внимания оказались не только проблемы роста душевого дохода, но и устранение абсолютного и относительного обнищания, сокращение неравенства, увеличение занятости и рост качества трудовых ресурсов и человеческого капитала в целом. Формирование человеческого капитала предполагает не только обеспечение основных потребностей (детское питание, начальное и среднее образование, медицинское обеспечение и т.д.), но и возможности дальнейшего повышения квалификации, включая высшее образование и различные формы переподготовки кадров. Таким образом, они осуществили выход за рамки современной экономической теории – economics. Фактически, благодаря их усилиям стало очевидно, что экономическое развитие невозможно без глубоких изменений всей системы экономических институтов, социальных и политических отношений.

119

ГЛАВА 6. ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ - ФОРМИРОВАНИЕ ИНДУСТРИАЛЬНОГО ОБЩЕСТВА

Современная историко-экономическая наука выделяет в истории человечества три

крупных качественных скачка, три революции в производительных силах общества и в структурах самого общества. Неолитическая революция создала производящую экономику; промышленная революция привела к переходу от аграрного общества к промышленному; продолжающаяся научно-техническая революция ведет к переходу от промышленного общества к сервисному. Все эти процессы происходили асинхронно в разных странах и регионах, однако имели глобальный характер.

Согласно Ф. Броделю107, термин «революция» в значении переворота, разрушения существующего общества появляется в английском языке во времена Славной революции 1688 г. Именно в этом значении, а также в смысле противоположности эволюции (постепенному развитию), следует понимать ставшее в наши дни общепринятым среди экономистов и историков выражение «промышленная революция». Его «изобретателем» был, видимо, в 1830-е гг. французский экономист Адольфом Бланки. С 1840-х гг. оно стало широко использоваться марксистами, отразившись и в первом томе «Капитала». Марксистский подход к объяснению сущности и этапов промышленной революции пользуется широкой популярностью и в наши дни. Среди историков-немарксистов понятие «промышленная революция» стало классическим уже в конце XIX в., после публикации в 1884 г. «Лекций о промышленной революции» Арнольда Тойнби108.

Промышленная революция имеет много измерений. Обратим особое внимание на то, как она сформировала принципиально новый тип экономического роста.

6.1. Три стадии развития капитализма в промышленности:

Как указывал К. Маркс, исторически и логически можно выделить три стадии развития

капитализма в промышленности: 1. Кооперация, 2. Разделение труда и мануфактура, 3. Машины и крупная промышленность.

Кооперация представляет из себя исторический и

логический исходный пункт капиталистического производства и выступает как отрицание рыночной экономики внутри хозяйственной единицы. Она обладает рядом несомненных преимуществ. Отклонения индивидуальной рабочей силы погашаются, и продукт становится результатом среднего общественного труда. Средства производства также приобретают характер условий общественного труда. Контакт работников вызывает соревнование, не говоря уже о том, что возникает своеобразный синергетический эффект в результате того, что люди работают вместе. Становится возможным комбинирование труда во времени и в пространстве.

Когда к принципу кооперации добавляется

разделение труда, возникает мануфактура. Она создается двояким путем:

107 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. Т. 2. Структуры повседневности. М., 1992. 108 См.: Тойнби А. Промышленный переворот в Англии. М.: «Мир», 1924 (и другие издания).

Кооперация

Разделение труда и мануфактура

120

• либо путем кооперации ранее разделенного труда – так появляется подетальное разделение труда (карета, локомотив, часы);

• либо путем разделения ранее кооперированного труда – так создается пооперационное разделение труда (бумага, шрифт, иголки).

Эти два вида разделения труда предопределяют и две основные формы мануфактуры. В основе гетерогенной мануфактуры лежит подетальное разделение труда; в основе органической – пооперационное.

Соединение кооперации и разделения труда приводит к появлению простых элементов мануфактуры. Ими становятся частичный рабочий и его специализированный инструмент (частичное орудие). Это означало не только ликвидацию сращенности непосредственного производителя со средствами производства, но и полную революцию в способе труда. Если раньше работник знал весь процесс труда целиком, то теперь его уделом становится промежуточный продукт или частичная операция. Таким образом мануфактура уродует рабочего, создавая предпосылки для развития промышленного идиотизма. Наоборот, то, что теряют частичные рабочие, сосредотачивается в противовес им в капитале.

Разделение труда в мануфактуре сильно отличается от общественного разделения труда (см. Табл. 6-1). Оно показывает, что для победы рыночной экономики внутри предприятия должны были сложиться нерыночные отношения.

Подведем итоги. Мануфактурное разделение труда создает качественное расчленение и количественную пропорциональность общественных процессов производства. Однако на этой стадии капиталу не удавалось подчинить себе все рабочее время мануфактурного рабочего, так как мануфактура не была в состоянии ни охватить общественное производство во всем его объеме, ни преобразовать его до самого корня. Базисом мануфактурного производства по-прежнему остается ремесло.

Таблица 6-1 Разделение труда внутри общества и внутри мануфактуры

Разделение труда внутри общества Разделение труда внутри мануфактуры

1. Связь Через обмен В производстве 2. Основа Раздробление средств производства Концентрация в руках одного

предпринимателя 3. Установление пропорций

Стихийно, задним числом Планомерно, заранее

4. Власть Конкуренции Капиталиста

Составлено по: Маркс К. Соч. Т. 23. С. 367-369.

Эта ограниченность преодолевается в ходе промышленной революции. Возникает новый элемент производительных сил общества – машина, которая

состоит из трех основных частей: машины-двигателя, передаточного механизма и машины-орудия или рабочей машины. Важно подчеркнуть, что промышленная революция XVIII в. исходит от рабочей машины: происходит многократное повышение производительности труда. Субъективный принцип разделения труда отпадает. Субъективно сложившиеся пропорции уступают место технически обоснованным пропорциям. Отдельные изолированные процессы (господствовавшие в мануфактуре) сменяются принципом непрерывности производственных процессов.

Машины и крупная промышленность

121

Рассмотрим основные технические инновации, появившиеся в конце XVIII – начале XIX вв. 109.

Изобретение рабочих машин. Первые машины создавались механиками-самоучками, они изготавливались из дерева и не требовали инженерных расчетов. Техника развивалась независимо от науки.

Попытки использования на мануфактурах машин известно еще в средние века. Одним из первых примеров была шелкомотальная машина итальянского механика Франческо Боридано, созданная еще в XIII в., которая приводилась в движение водяным колесом и заменяла 400 рабочих. Этот пример показывает, что, с точки зрения чисто технических изобретений, промышленная революция могла произойти и гораздо раньше нового времени.

Однако массовое внедрение технических изобретений требовало осуществить сначала некоторые институциональные инновации – прежде всего, ликвидировать средневековую цеховую систему, которая запрещала конкуренцию, и создать систему правовой защиты прав изобретателя. В средние же века машина Боридано и ей подобные изобретения осталась уникальным примером, поскольку внедрение техники наталкивалось на противодействие цеховых ремесленников, которые боялись потерять работу. Феодальная регламентация создавала для технических новинок не стимулы, а контрстимулы. Известно много примеров репрессий против изобретателей новых технических инноваций. Так, в 1579 г. в Данциге был казнен механик, создавший лентоткацкий станок. В 1598 г. из Англии был вынужден бежать изобретатель вязальной машины Вильям Ли. Когда в 1733 г. английский ткач Джон Кей изобрел «летающий челнок», то он подвергся преследованиям собратьев по профессии, его дом был разгромлен, и он был вынужден бежать во Францию.

Началом промышленного переворота считают изобретение в 1765 г. английским ткачом Харгривсом механической прялки, которую он назвал в честь своей дочери «Дженни». Прялка «Дженни» увеличивала производительность труда прядильщика сразу в 20 раз. Хотя цеховая система уже отмирала, боящиеся конкуренции ткачи ворвались в дом Харгривса и сломали его машину. Но «дух капитализма» уже оказывал сильное влияние, поэтому, несмотря на сопротивление, через некоторое время «Дженни» стала повсеместно использоваться прядильщиками. Следующий важный шаг сделал в 1769 г. Ричард Аркрайт, запатентовал прядильную ватерную машину, рассчитанную на водяной привод. С этого момента машины стали использоваться на капиталистических мануфактурах, изобретатели получили поддержку владельцев крупных капиталов.

После того как сопротивление противников машин стало ослабевать, новые машины начали появляться одна за другой. В 1774-1779 гг. Самуэл Кромптон сконструировал прядильную мюль-машину, выпускавшую еще более качественную ткань, чем машина Аркрайта. Наконец, в 1784 г. Эдмунд Картрайт создал ткацкий станок, который увеличил производительность ткачей сразу в 40 раз.

Хотя машинное производство первоначально возникло не на соответствующей ему материальной основе (на ремесленном мануфактурном базисе), однако с течением времени эта ограниченность преодолевается. Возникает цепная реакция. Машинное прядение приводит к машинному ткачеству. Оно, в свою очередь, становится толчком для технической революции в белильном, ситцепечатном и красильном производствах. Всё это создаёт необходимость производства хлопка в крупном масштабе. А для его доставки становится необходимой революция в средствах связи и транспорта и т.д. до тех пор, пока не совершается революция в самом машиностроении. В ходе промышленной революции возникает адекватный базис – производство машин машинами.

109 Изложение истории совершенствования орудий труда в эпоху промышленной революции построено по: Запарий В. В., Нефедов С. А. История науки и техники. Екатеринбург, 2003.

122

Изобретение двигателя для машин. Если сами машины пришли из ткацкой индустрии, то машинные двигатели – из горной промышленности.

При эксплуатации шахт одной из основных производственных проблем была откачка воды. В 1698 г. англичанин Севери создал машину, использовавшую для этой цели силу пара. В 1712 г. Томас Ньюкомен усовершенствовал эту машину, снабдив ее цилиндром и поршнем. К 1770-м гг. в Англии работало уже около 200 машин Ньюкомена. Поскольку они имели неравномерный ход, то часто ломались и использовались только на шахтах.

В 1763 г. к работе по усовершенствованию машины Ньюкомена приступил Джеймс Уатт, лаборантом университета в Глазго. Разобравшись в недостатках традиционной модели, Уатт разработал проект принципиально новой новой машины. В 1769 г. (одновременно с изобретением прядильной машины Аркрайта) Уатт взял патент на свой двигатель.

Доработка модели машины Уатта до ее массового практического внедрения проходила с большим трудом. Специалисты утверждали, что идея Уатта не может быть практически реализована: при тогдашней технике невозможно было обточить математически правильный паровой цилиндр. Уатту повезло, что как раз в это время была создана достаточно совершенная машина, предназначенная для высверливания стволов пушек. Кроме того, Уатту удалось привлечь к своему делу крупного фабриканта Мэтью Болтона, который ради этой идеи поставил на карту все свое состояние. В 1775 г. на заводе Болтона в Бирмингеме было налажено производство паровых машин. Однако только через десять лет это производство стало давать ощутимую прибыль. Наконец, в 1784 г. Уатт запатентовал паровую машину двойного действия, которая стала символом «века пара».

Первая промышленная революция: Текстиль и пар: 1712-1830

o 1712: Паровой двигатель Ньюкомена. o 1733: Джон Кей изобретает летучий челнок для ткацкого станка o 1764: Джеймс Харгривз изобретает механическую прялку o 1769: Ричард Аркрайт патентует прядильную машину с гидравлическим двигателем

Джеймс Уатт патентует серию усовершенствований двигателя Ньюкомена o 1779: Сэмюэль Кромптон оптимизирует механическую мюль-машину o 1785: Эдмунд Картрайт патентует механический ткацкий станок. o 1793: Эли Уитни патентует ситстему отчистки хлопка. o 1807: Роберт Фултон организует пароходное движение на реке Хадсона o 1830: Джордж Стефенсон организует железнодорожное сообщение между

Ливерпулем и Лондоном

Транспортная революция. Изобретение нового двигателя вызвало переворот в организации транспорта. Создание и распространение механических транспортных средств историки-экономисты называют транспортной революцией.

Уже вскоре после появления паровой машины начались попытки создания пароходов. В 1802 г. американец Роберт Фултон построил в Париже лодку с паровым двигателем и продемонстрировал ее членам Французской Академии. Однако ни академики, ни Наполеон, которому Фултон предлагал свое изобретение, не заинтересовались идей парохода. Фултон вернулся в Америку и построил пароход «Клермонт»; машина для этого парохода была изготовлена на заводе Уатта. В 1807 г. «Клермонт» под восторженные крики зрителей совершил первый рейс по Гудзону. Характерная деталь: сначала не нашлось ни одного смельчака, который захотел бы стать пассажиром нового судна. Однако уже через четыре года Фултон стал совладельцем пароходной компании, через девять лет в Америке было 300 пароходов, а в Англии – 150. В 1819 г. американский пароход «Саванна» пересек

123

Атлантический океан, а в 1830-х гг. начинает действовать первая регулярная трансатлантическая пароходная линия.

Одновременно со изобретением пароходов делались попытки создания паровой повозки. В 1803 г. механик Ричард Тревитик построил первый паровоз, заменивший лошадей на одной из рельсовых дорог в Уэльсе. Однако Тревитику, в отличие от Уатта и Фултона, не удалось получить поддержку предпринимателей, он разорился и умер в нищете. Судьба была более благосклонна к Джорджу Стефенсону, механику-самоучке, получившему заказ на постройку локомотива для одной из шахт близ Ньюкасла. В 1815 г. Стефенсон построил свой первый паровоз, а затем руководил строительством первой в мире железной дороги длиной более 50 км. В 1830 г. Стефенсон завершил строительство первой большой железной дороги между Манчестером (индустриальным центром) и Ливерпулем (морским портом, откуда английские товары развозились по всему миру). Выгоды от дороги были таковы, что Стефенсону сразу же предложили руководить строительством дороги через всю Англию от Манчестера до Лондона. В 1832 г. была пущена первая железная дорога во Франции, немного позже – в Германии и США. На протяжении XIX в. протяженность железных дорог росла взрывоообразно, пик роста пришелся на 1860-1880 г. (Табл. 6-2).

Таблица 6-2

Распространение железных дорог в 10 избранных странах (длина железнодорожных линий [в км [1 км = 5/8 мили])

1840 1860 1880 1900 Австро-Венгрия 144 4,543 18,507 36,330 Бельгия 334 1,730 4,112 4,591 Франция 496 9,167 23,089 38,109 Германия 469 11,089 33,838 51,678 Великобритания 2,390 14,603 25,060 30,079 Италия 20 2,404 9,290 16,429 Голландия 17 335 1,846 2,776 Россия 27 1,626 22,865 53,234 Испания - 1,917 7,490 13,214 Швеция - 527 5,876 11,303

Источник: Fontana Economic History of Europe. Vol. 4. Part 2.

Новое оружие. Промышленная революция дала в руки европейцев новое оружие – винтовки и стальные пушки. Это оружие подкрепило высокую экономическую эффективность стран Западной Европы не менее высокой эффективностью их армий. Благодаря ему колониальное подчинение всего мира передовой Европе стало лишь вопросом времени.

Уже давно было известно, что ружья с нарезами в канале ствола придают пуле вращение, отчего дальность увеличивается вдвое, а кучность в 12 раз. Однако зарядить такое ружье с дула стоило немалого труда, поэтому скорострельность была очень низкой, не более одного выстрела в минуту. В 1808 г. по заказу Наполеона французский оружейник Поли создал казнозарядное ружье; в бумажном патроне помещались порох и затравка, взрываемая уколом игольчатого ударника. Если бы Наполеон вовремя получил такие ружья, он был бы непобедим. Однако изготовление казенного затвора требовало ювелирной точности, а у Поли не было высокоточного токарного станка. Эта проблема была решена уже после завершения наполеоновских войн, когда появился станок с суппортом Модсли и помощник

124

Поли, немец Дрейзе сконструировал игольчатое ружье. Уже в 1841 г. оно было принято на вооружение прусской армии. Ружье Дрезе делало 9 выстрелов в минуту – в 5 раз больше, чем гладкоствольные ружья других армий; дальность выстрела составляла 800 метров – втрое больше, чем у других ружей.

Одновременно произошла еще одна революция в военном деле – появление стальных пушек. В 1850-х гг. английский изобретатель и предприниматель Генри Бессемер изобрел бессемеровский конвертер, а в 1860-х гг. французский инженер Эмиль Мартен создал мартеновскую печь. После этого было налажено промышленное производство стали и производство стальных пушек.

Распространение промышленной революции: 1830-1875

o 1840: Сэмюэль Кунард организует трансатлантическое пароходное сообщение o 1856: Генри Бессемер оптимизирует конвертер Бессемера o 1859: Первой коммерческий нефтяной колодец пробурен в Пенсильвании o 1866: Братья Сименс оптимизируют сталелитейный процесс, создав открытую

подовую печь

Промышленная революция происходила в различных странах неравномерно. После промышленной революции в Англии промышленный переворот начинается в 1830-1860 гг. во Франции, в 1850-1890-е – в США и Германии, в 1870-е – в скандинавских странах, в 1880-е – в Японии.

В качестве машины средство труда приобретает такую материальную форму существования, которая обусловливает замену человеческой силы – силами

природы и эмпирических рутинных приемов – сознательным применением естествознания. Кооперативный характер процесса труда становится технической необходимостью.

Машинное производство позволило вовлечь в процесс труда не только взрослую мужскую рабочую силу, но также и женщин и детей. Происходит уменьшение цены труда за счет вовлечения женского и детского труда, что приводит к стремительному росту детской смертности до 100-260%. Интеллектуальное одичание детей становится столь вопиющим, что общество осознает необходимость введения начального образования детей до 14 лет.

Парадоксально, но на первых порах машина выступает как средство удлинения рабочего дня. К этому подстегивает предпринимателей материальный и моральный износ машин. Однако удлинение рабочего дня входит в противоречие с интенсификацией труда. Условием интенсификации труда является сокращение рабочего дня. Объективной предпосылкой сокращения рабочего времени стало машинное производство. Это может быть достигнуто как путем роста скорости машин, так и увеличения количества машин, находящихся под контролем рабочего.

Фабрика становится основной формой организации труда. С самого начала она обладает двойственностью, которая позволяет ее по-разному характеризовать как ученым, так и писателям. Одни видят в комбинированном совокупном рабочем – субъекта, а в механическом автомате – объект труда. Другие, фетишизирующие форму, считают, сами автоматические средства труда - субъектом, а рабочих – лишь объектом, подчиненным центральной двигательной силе.

Леворадикальные ученые, сторонники идей К. Маркса, считают главным социальным следствием промышленной революции переход от формального к реальному подчинению труда капиталу. Пожизненная специальность управлять частичным орудием, считают они, превращается в пожизненную специальность – служить частичной машине. Поэтому с их

Социальные последствия промышленной революции

125

точки зрения машина освобождает не рабочего от труда, а труд от всякого содержания. Происходит отделение интеллектуальных сил процесса производства от физического труда и превращение их во власть капитала над трудом. Техническое подчинение рабочего создает на заре капитализма казарменную дисциплину труда.

6.2. Экономические последствия промышленной революции. Золотомонетный стандарт и его эволюция

Промышленная революция создала адекватную

материально-техническую базу для развития совершенной конкуренции в условиях рыночной экономики.

Совершенная конкуренция (perfect competition) предполагает: 1) множество покупателей и продавцов, 2) однородность товаров и услуг, 3) отсутствие ценовой дискриминации, 4) полную мобильность всех ресурсов, 5) абсолютную информированность о ценах. Остановимся на этих признаках подробнее.

Когда на рынке функционирует множество покупателей и продавцов, доля каждого экономического агента чрезвычайно мала. Он не в состоянии влиять на цены и объем продаваемых товаров и услуг. Цена на покупаемый (или продаваемый) товар для него складывается объективно, не зависит от его воли и желания. Он выступает как "ценополучатель". Единственно, что определяет он сам, — это количество покупаемой (или продаваемой) по данной цене продукции. Для упрощения мы исходим из однородности товаров и услуг. Это означает, что отсутствуют какие-либо различия у товаров одного ка-чества. Мы абстрагируемся от торговых марок, торговых знаков, рекламы, которая может сделать два одинаковых (по потребительским свойствам) товара разнокачественными для потребителя. Предпосылка об однородности тесно связана с предпосылкой об отсутствии ценовой дискриминации.

Мы предполагаем, что никто не подвергается ценовой дискриминации: продукт одинакового качества продается по одной и той же цене всем покупателям, то есть не существует ситуации, когда одинаковый продукт продается одним покупателям по одной цене, а другим — по другой. Тем самым отсутствуют какие-либо основы для возникновения монопольной власти на рынке.

Полная мобильность ресурсов означает, что не существует каких-либо барьеров для входа в любую отрасль производства (на любой рынок) или выхода из нее. Отсутствуют экономические, юридические или политические запреты для перелива капитала, труда и других ресурсов из отрасли в отрасль. Предприниматели, уходя из отрасли или входя в нее, руководствуются исключительно экономическими критериями, и прежде всего прибыльностью (или убыточностью) производства. Перелив ресурсов характеризует чрезвычайную гибкость рыночной системы. Изменение вкусов, технологий и т.п. приводит к изменению относительных цен, а они выступают как важный индикатор, показывающий, куда следует направить ресурсы. Ценовой механизм, с одной стороны, фиксирует сложившуюся в данном обществе ситуацию, отражает результаты свободного волеизъявления покупателей и продавцов, а с другой — подает сигналы для нового перераспределения ресурсов: где производство может осуществляться с высокой прибылью, со средней, а где уже ведется в убыток.

"В организации экономической деятельности, — пишут Роза и Милтон Фридмен, — цены выполняют следующие три функции: во-первых, они передают информацию; во-вторых, служат стимулом к применению наиболее экономичных методов производства, что ведет к наиболее эффективному использованию имеющихся ресурсов; в-третьих, они определяют, кто получает какую долю про изведенного продукта, — другими словами,

Рыночная экономика

126

устанавливают распределение доходов"110. Безусловно, все эти функции тесно связаны между собой, переплетаются, поддерживают друг друга.

Наконец, очень важной предпосылкой является предпосылка об абсолютной информированности о ценах. Дело в том, что отсутствие необходимой информации может стать препятствием для продажи равнокачественных товаров по одинаковым ценам, служить основой для ценовой дискриминации или стать препятствием для перелива капитала. Это тем более важно сейчас, в условиях становления постиндустриального общества. Таковы идеальные условия, отрицающие существование монополий, вмешательство государства, инфляцию и т.д.

В реальной действительности существуют обстоятельства, значительно отклоняющиеся от идеальных и превращающие совершенную конкуренцию в несовершенную. Это означает, что экономическая свобода существует как потенция, как возможность, превращение которой в действительность модифицируется многими обстоятельствами и в конечном счете уровнем экономического развития.

О свободном рынке в Англии можно говорить

лишь в период после 1834 г., когда Спинхемленд был отменен и стала распространяться laissez-faire.

Свободный рынок опирался на три принципа: конкурентный рынок труда, систему золотого стандарта и свободу международной торговли. Эти принципы стал частями единого целого. Остановимся сначала на роли золотого стандарта.

Денежное обращение представляет собой систему, рамках которой отдельные элементы находятся в определенном единстве. Основными элементами являются: 1) название денежной единицы и масштаб цен; 2) виды денежных знаков, порядок их выпуска и характер обеспечения; 3) организация безналичного платежного оборота; 4) курс национальной валюты, порядок ее обмена на иностранную. Регулирование денежной системы осуществляется финансовыми органами, приводящими в соответствие различные элементы системы. Рис. 6-1. Основные типы денежных систем

110 Фридмен и Хайек о свободе. Вашингтон: САТО Institute, 1985. С. 36.

Золотомонетный стандарт и его эволюция

Двойной валюты

ТТИИППЫЫ ДДЕЕННЕЕЖЖННЫЫХХ ССИИССТТЕЕММ

МОНОМЕТАЛЛИ БИМЕТАЛЛИЗМ Западная Европа, XVI – XVIII вв.

Медный Рим, V – III вв до

н.э.

Серебряный Россия 1843-1852,

Голландия, 1847-1875 Индия, 1852-1893 и др.

Золотой Англия с конца XVIII в.,

в остальных странах с конца XIX в.

Параллельной валюты

Золотомонетная (до 1914 г.)

Золотослитковая Англия, 1925-1929 Франция, 1928-1929 Япония, 1930-1931

ЗолотодевизнаяГермания, 1924-1929 Австрия, Дания,

Норвегия 1928-1931

Девизная Система замкнутых валют

127

Существуют два основных типа денежных систем: биметаллизм и монометаллизм (См. Рис. 6-1). При биметализме роль всеобщего эквивалента играют два металла - золото и серебро, при монометаллизме - один. Система биметаллизма была широко распространена в эпоху первоначального накопления капитала в Европе в XVI-XVIH веках. Однако сосуществование двух металлов противоречит природе денег как всеобщего эквивалента. Поэтому с течением времени биметаллизм сменился системой монометаллизма. Исторически существовали три вида монометаллизма: медный (Рим V-Ш вв.до н.э.), серебряный (Россия 1843-1852гг., Голландия 1847-1875 гг., Индия 1852-1893гг.и др.), золотой (Англия с конца ХУШ в., другие страны - 70-90-е гг. XIX в.). Золотой металлизм существовал до первой мировой войны в форме золотомонетного стандарта. Для этой системы характерны: 1) свободная чеканка золотых монет, 2) свободный размен знаков стоимости на золотые монеты и 3)свободное движение золота между странами.

После первой мировой войны возникли золотослитковые и золотодевизные стандарты. Страны, обладающие крупными запасами золота (Англия, Франция, Япония), ввели у себя золотослитковый стандарт; страны, не обладающие значительными запасами золота (Германия, Австрия, Дания, Норвегия и др.), ввели у себя золотодевизный стандарт. При золотослитковом уже не существовало свободной чеканки золотых монет, а размен стоимости на золото был ограничен стоимостью слитков. В Англии, например, необходимо было иметь 1700 фунтов стерлингов, чтобы получить слиток в 12,4 кг., во Франции - 215 тыс. франков для получения слитка в 12,7 кг. При золотодевизном стандарте связь с золотом^была еще более опосредованной. Необходимо было предварительно накопить валюту стран с золотослитковым стандартом с тем, чтобы обменять ее на мировом рынке на золото. Золотослитковый и золотодевизный стандарты являются системами без золотого обращения. В 1944 г. был образован Международный валютный фонд, который установил стоимость тройской унции (31,1035г) в 35 долларов США.

Доллар США и фунт стерлингов были закреплены в качестве резервных валют, поддерживавших официально объявленную стоимость золота. Для современного развития характерно нарастающее вытеснение из обращения золота кредитными деньгами как во внутреннем обороте, так и на мировом рынке.

Итак, мы видим, что "дорога к свободному рынку была открыта и оставалась открытой благодаря громадному росту интервенционистских мер, беспрестанно организуемых и контролируемых из центра"111. Любопытно, однако, и то, что она продолжалась сравнительно недолго – каких-нибудь 30-40 лет. Уже 1870-80-е годы стали периодом крушения ортодоксального либерализма, потому что во всех сферах стало проявляться "коллективистское" контрдвижение. В сфере труда были приняты законы о профсоюзах и пышным цветом расцвело фабричное законодательство. В аграрной сфере стал набирать силу протекционизм (аграрные тарифы и другие защитные меры отечественного сельскохозяйственного производства). Конкурентные рынки все больше и больше превращались в монопольные, а во внешней сфере набирали силу империалистические тенденции. Любопытно, что контрдвижение против экономического либерализма стало спонтанной реакцией, которая охватила все без исключения развитые страны, так что даже самые последовательные приверженцы этого учения не могли не осознать того факта, что laissez-faire несовместим с условиями развитого рыночного общества.

Дольше всего держался золотомонетный стандарт. Однако он приводил к тому, что промышленные предприятия и экономика в целом работали все с большим и большим напряжением. Фиксированность валютных курсов предполагала целую систему мер для

111 Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: «Алетейя», 2002. С. 157

128

поддержания стабильности валюты. Это было бы невозможно без увеличения национального экспорта. Однако для колониальных и зависимых стран (с их монокультурной специализацией) увеличение национального экспорта означало только одно: падение цен. Их попытки отказа от выплаты долга неизбежно приводили к политическому вмешательству извне. Политика канонерок в этих условиях становится довольно распространенной. Парадокс сложившейся ситуации заключается в том, что для поддержания экономического равновесия стали все чаще и чаще использовать политические инструменты.

И это касалось не только колониальных и зависимых стран (которые не могли себя защитить с помощью государства), но и для развитых государств. Конец XIX – начало XX века характеризуется стремительным ростом колониальной системы. Между великими державами начинается борьба за привилегию торговли на политически защищенных рынках. Это приводит к экономическому и политическому разделу мира. Саморегулирующимся рынкам в этих условиях неизбежно приходит конец.

6.3. Последствия промышленной революции: неотрадиционные

институциональные системы

Экономическое развитие долгое время представляли как процесс безудержного прогресса, когда на смену отжившим «производственным

отношениям» приходят более совершенные. Нередкие в истории случаи регресса, регенерации более примитивных форм (например, гибель микенской культуры и усиление варварства после нашествия дорийцев), рассматривались как малозначащие исключения.

Современные теории экономических систем представляют процесс развития более сложно, подчеркивая, что прогресс в одних отношениях может сопровождаться регрессом в других. Более того, прогрессивное развитие общества само может стать причиной искусственной регенерации давно, казалось бы, отживших и забытых форм социально-экономических отношений. В таких ситуациях складываются неотрадиционные отношения – искусственно воссозданные хозяйственные уклады, где архаичные методы мобилизации трудовых ресурсов и их эксплуатации используются ради создания ресурсов для современного производства.

Обычно неотрадиционные отношения возникают в переходные эпохи общественного развития, когда новый, зарождающийся хозяйственный уклад переживает фазу «первоначального накопления капитала». Ради этого «первоначального накопления» ресурсов считается возможным использовать любые методы – по принципу «цель оправдывает средства». В результате возникает неравноправный симбиоз: искусственно регенерированный архаичный уклад играет роль сырьевого придатка для нового уклада. Когда новая хозяйственная система укрепляется, неотрадиционные отношения начинают уже не столько ускорять, сколько тормозить развитие общества, а потому подвергаются решительному демонтажу. Поскольку, однако, переходные фазы развития достаточно длительны, то неотрадиционные отношения могут жить и развиваться в течение столетий, и их демонтаж всегда связан с большими социальными издержками. Таким образом, развитие неотрадиционные отношения создает ситуацию институциональной ловушки: воссоздавая архаичный уклад, общество получает выгоду в краткосрочном периоде, но в будущем его подстерегают высокие потери.

Развитие неотрадиционных отношений хорошо прослеживается на начальных этапах развития капиталистического общества. Становление капиталистической мир-системы придало «второе дыхание» всем трем типам докапиталистических экономических систем – и «азиатскому деспотизму», и рабству, и феодализму. Речь идет о феномене «сырьевого

Феномен неотрадиционных отношений

129

придатка», когда архаичный уклад используется для поставок дешевых сельскохозяйственных продуктов (зерна, кофе, хлопка, сахара и др.) в развитые страны Европы.

Для всех трех типов неотрадиционных отношений характерны следующие общие черты:

1) развитие неотрадиционных отношений происходит в основном на периферии и субпериферии под влиянием стран ядра, но может происходить и в странах самого ядра;

2) наблюдается широкое использование насильственных докапиталистических методов для мобилизации рабочей силы;

3) происходит сочетание капиталистических методов организации хозяйства с докапиталистическим характером эксплуатации труда;

4) неотрадиционное производство имеет экспортную ориентацию; 5) в странах, где развиваются неотрадиционные отношения, формируется

дуалистическая экономика; 6) на первых порах наблюдается стимулирующее влияние неотрадиционных

отношений как на тот регион, где они развиваются, так и на те страны, куда экспортируют товары, произведенные в системе неотрадиционных отношений;

7) постепенно нарастают тормозящие эффекты неотрадиционных отношений как на страны-импортеры, так и на страны-экспортеры;

8) ликвидация порожденного неотрадиционными отношениями экономического дуализма несет тяжелые и долгосрочные социальные издержки.

«Второе издание» «азиатского деспотизма» изучено в исторической науке относительно слабо. Еще К. Маркс писал о голландской колониальной

системе, которая в XVII в. возродила свойственную «азиатскому способу производства» систему «общественных работ, поставив ее на службу капиталистическому мировому хозяйству. Так, в Индонезии до XIX в. включительно действовала «система принудительных культур», при которой крестьян-общинников заставляли выращивать кофейные деревья и сдавать урожай по номинальным ценам колониальной администрации, которая затем вывозила его в Европу. Хотя это производство носило в конечном счете рыночный, экспортноориентированный характер, но сами производители подвергались внеэкономическому принуждению и не становились ни товаропроизводителями, ни наемными работниками.

Самый известный пример неотрадиционных отношений – это американское капиталистическое рабство. Возникшее еще в XVI в., оно достигло апогея в первой половине XIX в., когда рабовладельческие плантации Северной Америки стали главным поставщиком хлопка на мировой рынок, а рабовладельческие плантации Южной Америки (британская и французская Вест-Индия, Куба, Бразилия) – сахара.

Регенерация рабства освещена в современной исторической науке гораздо лучше, чем «второе издание крепостничества» и «второе издание» «азиатского деспотизма». Дело в том, что и Восточная Европа, и Азия воспринимаются на Западе как глухая периферия капиталистической мир-системы, где происходят малозначительные для «большой истории» события. Но Америка в XIX в. уже вошла в ядро капиталистической мир-системы, а потому противоборство Севера и Юга в Соединенных Штатах в связи с экономикой рабства считают одним из важнейших моментов мировой социально-экономической истории. Кроме того, последствия рабства остро ощущаются в США и по сей день.

Типы неотрадиционных отношений

130

Институциональный подход позволяет рассматривать рабство в Америке не как случайный «зигзаг истории», а как частный случай неотрадиционных отношений эпохи становления капитализма.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ «Второе издание крепостничества» на Востоке для победы капитализма на

Западе В ХVII—XVIII вв. в Пруссии, Польше, Чехии, Венгрии и России складывается

своеобразная ситуация, когда развитие капиталистического уклада сопровождается усилением крепостничества. В погоне за средствами для модернизации экономики возрастает налоговое бремя, которое ложится на плечи тех поколений, которым выпало «счастье» жить в период интенсивного развития. Поскольку государство пытается решить возникшие экономические проблемы имеющимися под рукой традиционными средствами, то обнаруживается тенденция превращения феодальной монополии на личность крепостного в монополию рабовладельческого типа, а феодальной монополии на землю — в монополию частной собственности на землю112. На этой основе развиваются особо острые формы кризиса феодализма, подготовившие необходимость проведения буржуазных аграрных реформ и решения аграрного вопроса.

В Европе к востоку от Эльбы возникает специфическая форма ренты, названная Б. Ф. Поршневым барщинно-крепостнической113. Она противоречиво соединила в себе черты двух видов ренты - отработочной и денежной. Если для отработочной ренты в Западной Европе была характерна работа крестьян на домениальной земле - парцеллах помещиков, расположенных чересполосно с крестьянскими наделами, то теперь барская земля была объединена в огромные поместья. В отличие от средневековья крупными стали не только собственность феодалов, но и их производство, чего раньше никогда не было.

Если в условиях денежной ренты связь с рынком осуществлялась через крестьянское хозяйство, то здесь – через хозяйство феодалов. Целью натурального хозяйства феодалов при феодализме было удовлетворение потребностей, а они в средние века были более или менее ограничены и мало изменялись во времени. Теперь вместо ограниченной цели у феодалов появляется цель безграничная— погоня за прибылью. Так возникает своеобразная европейская неотрадиционная форма эпохи первоначального накопления капитала. Поскольку в XVIII в. Восточная Европа стала крупным экспортером сельхозпродуктов (зерна, пеньки, льна и др.) в Западную Европу, то барщинное хозяйство нового времени приобрело рыночную ориентацию, но крестьянские хозяйства втягивались в рынок довольно слабо. Экономический подъём, начавшийся в ходе промышленного переворота вЗападной Европе, во многом опирался на дешовые сельскохозяйственные товары, поставляемыеиз крепостных имений Восточной Европы.

Таким образом в Европе ХVII – ХVIII вв. стали соседствовать сразу три системы земледелия:

система традиционных доменов, для которой характерны баршина и оброк; система аллодов, для которой типична денежная рента в пользу феодалов, размеры которой были ограничены юрисдикцией; и

112 Подробнее см.: Цаголов Н. А. К вопросу об экономическом содержании «крестьянской реформы» (Теоретические заметки).— Известия АН СССР, Отделение экономики и права. М., 1949/ № 6. С.434. 113 Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964.

131

система крупного феодального землевладения, для которой была характерна барщинно-крепостническая рента (см. рис 6-2).

Теоретически возможны два пути буржуазной аграрной эволюции: на базе по-мещичьего («прусский») или крестьянского хозяйства («американский»). Основное содержание первого - перерастание помещичьего крепостного хозяйства в буржуазное, а второго - превращение патриархального крестьянского хозяйства в капиталистическое фермерское. Прусский путь буржуазной аграрной эволюции, осуществляемый в интересах помещиков, сделал кризис феодализма на востоке Европы особенно затяжным и мучительным для десятков миллионов крестьян. Пережитки феодализма (помещичье землевладение, малоземелье крестьян и т. п.) просуществовали там до начала ХХ в.

Система аллодов: крестьяне не находятся в личной зависимости от феодалов, права феодалов ограничены юрисдикцией

Система доменов: земли обложены феодальными повинностями

Феодальная Европа: крупные землевладельцы и крепостные

Рис. 6-2. Аграрный строй Европы XVII - XVIII вв. Источник: P. Leon ed., Histoire economique et sociale do monde 1, Paris 1977. P. 438 Использование институтов российской полуазиатской монархии для создания и

укрепления капиталистических отношений предопределило не только прогрессивные, но и реакционные черты российского капитализма ХVIII - начала ХХ в. Развитие императорской России есть яркий пример периферийного капитализма, в котором сосуществовали самые многообразные переходные формы и неотрадиционные отношения. На внешних рынках молодой российский капитализм столкнулся с сильной конкуренцией достаточно зрелого западноевропейского капитализма. А внутри страны его развитию препятствовали

132

многочисленные феодальные и дофеодальные отношения и в экономической, и в политической структуре114.

6.4. Концепция перехода к самоподдерживающемуся росту

Большое влияние на становление современных западных концепций модернизации

"третьего мира" оказала теория перехода к "самоподдерживающемуся росту", которую выдвинул американский ученый Уолт Уитмен Ростоу.

Концепция перехода к "самоподдерживающемуся росту" была сформулирована профессором Массачусетского технологического института У. Ростоу в 1956 году. Ее основная идея заключалась в обосновании перехода от традиционного общества к современному обществу западного типа115. Развивая концепцию перехода к "самоподдерживающемуся росту" У. Ростоу позднее, в 1960 г. сформулировал свою теорию стадий экономического роста116, которая в 1963 г. стала предметом обсуждения на конференции, организованной Международной экономической ассоциацией117.

Первоначально У. Ростоу предлагал выделять три стадии роста; позднее он увеличил их число до пяти:

1. традиционное общество (the trаditional society), 2. период создания предпосылок для взлета (the preconditions for take-off), 3. взлет (the take-off), 4. движение к зрелости (the drive to maturity), 5. эпоха высокого массового потребления (the age of high mass consumption). Критерием выделения стадий служили преимущественно технико-экономические

характеристики: уровень развития техники, отраслевая структура хозяйства, доля производственного накопления в национальном доходе, структура потребления и т.д.

Для первой стадии "традиционного общества характерно, что свыше 75% трудоспособного населения занято производством продовольствия. Национальный доход используется главным образом непроизводительно. Это общество структурировано иерархически, политическая власть принадлежит земельным собственникам или центральному правительству.

Вторая стадия является переходной к взлету. В этот период осуществляются важные изменения в трех непромышленных сферах экономики: сельском хозяйстве, транспорте и внешней торговле.

Третья стадия - "взлет" - охватывает сравнительно небольшой промежуток времени: 20-30 лет. В это время растут темпы капиталовложений, заметно увеличивается выпуск продукции на душу населения, начинается быстрое внедрение новой техники в промышленность и сельское хозяйство. Развитие первоначально охватывает небольшую

114 Подробнее см. главу 10. 115 Rostow W. The Take-off into Self-sustained Growth // The Economics of Underdevelopment. 2nd Ed. L., I960. P. 154- 186. 116 Rostow W. W. The Stages of Economic Growth. A Non-communist Manifesto. Cambridge, 1960; Idem. The Process of Economic Growth. The 2nd Ed. Oxford, 1960. P. 307 - 331. 117 The Economics of Take-off into Sustained Growth // Proceeding of a Conference Held by the International Economic Association / Ed. by W.W. Rostow. L., 1963

Уолт Ростоу (1916-2003)

133

группу отраслей ("лидирующее звено"), и лишь позднее распространяется на всю экономику в целом. Для того, чтобы рост стал автоматическим, самоподдерживающимся, необходимо выполнение нескольких условий:

1. резкое увеличение доли производственных инвестиций в национальном доходе (с 5% до как минимум 10%);

2. стремительное развитие одного или нескольких секторов промышленности; 3. политическая победа сторонников модернизации экономики над защитниками

традиционного общества.

Возникновение очагов новой институциональной структуры должно обеспечить,

распространение первоначального импульса роста на всю экономическую систему (путем мобилизации капитала из внутренних источников, реинвестиции прибылей и т.д.).

Четвертая стадия – период "движения к зрелости" – характеризуется У. Ростоу как длительный этап технического прогресса. Он считал началом этого периода для:

Великобритании - 1850г., Канады -1920 г. США - 1900, Швеции - 1930, Германии - 1910, Японии - 1940, Франции - 1910, России - 1950118,

В этот период развивается процесс урбанизации, повышается доля квалифицироzванного труда, руководство промышленностью сосредоточивается в руках квалифицированных управляющих - менеджеров.В период пятой стадии- "эпоху высокого массового потребления" - осуществляется сдвиг от предложения к спросу, от производства к потреблению. Этот период соответствовал состоянию американского общества 60-х гг.

118 См.: Rostow W.W. The Process of Economic Growth. P. 319

Рис. 6-3. Стадии экономического роста в различных странах мирового хозяйства Источник: Кузнецова Н.П. Экономический рост в историческом контексте. СПб., 1996. С. 106.

134

y

(Среднедушевойдоход)

t(Время)

Традиционноеобщество

Созданиепредпосылокдля взлета

Взлет Движение к зрелости

Рис. 6-4. Концепция У.У. Ростоу: графическая интерпретация Источник: Hess P., Ross C. Economic Development: Theories, Evidence and Policies. Philadelphia etc., 1997. P 98.

В своей более поздней работе "Политика и стадии роста" (1971) У. Ростоу добавляет

шестую стадию - "стадию поиска качества" жизни, когда на первый план выдвигается духовное развитие человека119. Тем самым он пытался наметить перспективу развития и современных обществ Запада. Н.П. Кузнецова схематически изображает стадии У.У Ростоу следующим образом (см. Рис. 6-3). На рисунке 6-4 промышленный переворот соответствует 3-й стадии Ростоу, стадия зрелости – 4-й, массовое производство – 5-й, информационная стадия – 6-й.

Таблица 6–3 Циклы Кондратьева и «стадии экономического роста»

Фазы длинных циклов

«Стадия взлета»

«Стадия зрелости»

«Стадия массового потребления»

Первый цикл: Фаза А 1790-1815 Фаза Б 1815-1848

Великобритания США

Великобритания

Второй цикл: Фаза А 1848-1873 Фаза Б 1873-1896

США, Германия

Великобритания Великобритания, США, Германия

Третий цикл: Фаза А 1896-1920 Фаза Б 1920-1951

Япония, Россия Турция, Мексика

Великобритания, США, Германия Япония, СССР

США, Великобритания, Германия

Четвертый цикл: Фаза А 1951-1972 Фаза Б 1972-…

Индия, Китай

Турция, Мексика Индия, Китай

Япония, СССР

Составлено по: Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время. В поисках утраченного. М., 1997. С. 461.

119 См.: Rostow W.W. Politics and the Stages of Growth. Cambridge. The University Press. 1971. P.230. Историю разработки вопроса более подробно смотри в книге: Rostow W.W. Theory of Economics Growth from David Hume to the Present. With Perspective to the Next Century N.Y. Oxford University Press, 1992.

135

Чтобы нагляднее изобразить концепции Ростоу, нарисуем график (см. Рис. 6-4). Отложим по оси абсцисс время с указанием выделенных У.У.Ростоу стадий, а по оси ординат среднедушевой доход. Для традиционного общества характерно колебание на одном и том же уровне, среднедушевой доход, то немного увеличивается, то падает под влиянием ухудшения соотношения жизненные средства / население. Во второй стадии, переходной к взлету, ситуация несколько улучшается: растет среднедушевой доход, однако, ещё нельзя говорить о необратимых изменениях. Лишь стадия взлета переводит среднедушевой доход, на качественно новый жизненный уровень и главное создает предпосылки для необратимого (хотя и циклического) роста вверх.

Если соотнести циклы Кондратьева и стадии экономического роста, то получится следующая картина (см. Таблицу 6-3). Первый цикл охватил только Великобританию и США, во втором цикле к ним добавилась Германия, в третьем – Япония, Турция, Мексика и СССР, в четвертом цикле круг этих стран расширился за счет развивающихся стран и, прежде всего, Индии и Китая.

Развитие при таком подходе понимается, прежде всего, как синоним высоких темпов роста. Действительно, промышленная революция привела к резкому ускорению темпов ежегодного прироста основных экономических индикаторов (Табл. 6-4). Однако при таком подходе глубокие социальные, институциональные изменения оказываются как бы в тени, на передний план выходит соотношение инвестиций и темпов роста валового национального продукта.

Теория стадий роста представляет существенный шаг вперед по сравнению с теориями первой половины ХХ в. Вместе с тем, эта концепция, претендующая на объяснение исторического процесса развития человечества, не свободна от существенных недостатков.

Таблица 6-4 Ежегодные темпы роста ВНП (GDP), %

Страны 1-1000 гг. 1000-1500 1500-1820

1820-1870

1870-1913

1913-1950

1950-1973

1973-2001

Великобритания 0,80 2,05 1,90 1,19 2,93 2,08 Германия 0,37 2,00 2,81 0,30 6,68 1,75 Франция 0,37 1,43 1,63 1,15 5,05 2,20 Западная Европа в целом

- 0,01 0,29 0,40 1,68 2,11 1,19 4,79 2,21

США 0,86 4,20 3,94 2,84 3,93 2,94 Япония 0,10 0,18 0,31 0,41 2,44 2,21 9,29 2,71 Китай 0,00 0,17 0,41 -0,37 0,56 -0,02 5,02 6,72 Индия 0,00 0,12 0,19 0,38 0,97 0,23 3,54 5,12 Весь мир в целом 0,01 0,15 0,32 0,93 2,11 1,82 4,90 3,05 Источник: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. OECD, 2003. P. 260.

Во-первых, она характеризует экономические отношения не системно, анализируя лишь

их отдельные элементы. Явно недооцениваются социально-правовые моменты. Во-вторых, вольно или невольно искажается исторический процесс, так как

абсолютизируется лишь один период развития - период модернизации, стадия подготовки и развертывания промышленной революции. Другие качественные этапы в развитии общества, в частности, замена присваивающего хозяйства производящим (неолитическая революция) и индустриального общества - постиндустриальным (научно-техническая революция) не получают никакого отражения.

В-третьих, сама промышленная революция трактуется несколько односторонне. На передний план выдвигаются, главным образом, социально-психологические характеристики,

136

оставляя в тени всю гамму социально-экономических последствий, связанных с переходом от аграрного общества к индустриальному.

И, наконец, в-четвертых, необходимо отметить довольно абстрактный характер количественных критериев, предложенных для выделения стадий. В теории "самоподдерживающегося роста" большую логическую нагрузку несет тезис об удвоении доли производственных инвестиций в национальном доходе. Между тем он явно противоречит историческому опыту развитых капиталистических стран. Как справедливо заявил С. Кузнец, доля внутреннего накопления в национальном доходе перед стадией взлета во многих странах была заметно выше 5% (в США в 40-50-е годы XIX в. она составляла 15-20%, в Канаде в 1870 г.—15, в 1890 г.— 15,5 и в 1900 г. — 13,5%), и удвоения ее в ходе взлета так и не произошло. Схема У. Ростоу, замечает С. Кузнец, скорее "могла бы соот-ветствовать «коммунистическим взлетам»"120, поскольку в процессе "социалистической индустриализации" действительно произошло (хотя и на более высоком уровне) удвоение нормы производственного накопления.

Несмотря на очевидные для многих экономистов недостатки, концепция перехода к "самоподдерживающемуся росту" оказала большое влияние на лидеров "третьего мира" и была использована в процессе создания новых теорий модернизации - концепций "большого толчка".

120 Kuznets S. Notes on Take-off // The Economics of Take-off into Sustained Growth. P. 34, 41.

137

ГЛАВА 7. ЗРЕЛОЕ ИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО: ОТ ЭПОХИ СВОБОДНОЙ КОНКУРЕНЦИИ – К МИРУ ОЛИГОПОЛИЙ

Эпоха laissez faire оказалась недолговечной. В первой трети XIX в. в Англии

завершилось создание свободного рыночного хозяйства, а уже в последней трети того же века во всех сферах экономики начался рост «гигантизма» - крупного производства, «большого бизнеса», «больших профсоюзов», «большого государства» и колониальных империй.

Олигополизация рыночного хозяйства, развернувшаяся в конце XIX в., нашла отражение в теориях империализма, которые разрабатывались в основном экономистами леворадикального направления (Дж. Гобсон, Р. Гильфердинг, Р. Люксембург, К. Каутский, Н. Бухарин, В. Ленин)

7.1.Технический прогресс в индустриальном обществе.

Вторая промышленная революция В индустриальном обществе научно-технический

прогресс становится непрерывным явлением. Он охватывает не только все отрасли, но и все отрасли

жизни. Промышленная революция была крайне неравномерной: сначала она охватила Англию,

затем Францию, потом другие европейские государства, затем начала «расползаться» за пределами Западной Европы. Для технического прогресса конца ХIХ в. уже характерен интернациональный масштаб и одновременность для всех развитых государств.

Вторая промышленная революция: Электричество и химикаты: 1875-1905

o 1836: Сэмюэль Ф. Б. Морзе изобретает телеграф o 1866: Сайрус Филд впервые успешно прокладывает трансатлантический кабель o 1876: Александр Грэхам Белл изобретает телефон o 1879: Томас Эдисон открывает промышленное электрическое освещение o 1892: Рудольф Дизель патентует дизельный двигатель o 1899: Гильермо Маркони изобретает беспроводную связь o 1903: братья Уайт совершают первый успешный авиаперелет

В Таблице 7-1 дана краткая характеристика трёх промышленных революций – первой,

которая создала материальный фундамент капиталистического общества, второй, которая перевела капитализм из фазы свободной конкуренции в олигополистическую фазу, и третьей (НТР), которая знаменует «завершение» капиталистического рыночного хозяйства.

Некоторые экономисты полагают, что после промышленной революции рубежа XVIII-XIX вв. дальнейшее развитие производства приобрело форму «непрерывной революции» – завершение одной волны технических инноваций сливается с началом новой волны. Всего выделяют пять волн, пять основных технологических укладов (Табл. 7-2).

Концепция «непрерывной революции» правомерна в том смысле, что подчеркивает непрерывность технического прогресса в рамках индустриального общества. Этим оно принципиально отличается от доиндустриальных обществ, где комплексные технические инновации были отделены друг от друга многовековыми промежутками (в Западной Европе – неолитическая революция, железная революция, «промышленная революция» XII-XIII вв.).

Вторая промышленная революция

138

Таблица 7-1 Периоды технических революций и их основные характеристики

Элементы научно-

технического прогресса

Периоды наибольшей концентрации качественных сдвигов

Конец XVIII – начало XIX в.

(первая промышленная революция)

Последняя треть Х1Х – начало XX в.

(вторая промышленная революция)

С cередины XX в. (третья промышленная революция – научно-

техническая революция)

Орудия и средства труда

Возникновение машинного производства

Охват машинным производством основных рабочих процессов; массовое производство машин на машинной основе

Формирование систем машин, комплексная механизация, автоматизация производства

Двигательная сила

и энергия Паровая машина

Производство электроэнергии, электродвигатель, двигатель внутреннего сгорания

Электрификация производства, атомный реактор, реактивный двигатель

Предметы труда

Массовое производство железа, чугуна Массовое производство стали

Качественная металлургия, массовое производство алюминия и пластмасс

Транспорт Железнодорожный транспорт на паровозной тяге, пароход

Дизельные суда, автомобильный и авиационный транспорт

Развитие единых транспортных систем, контейнеризация, реактивный транспорт и ракетная техника

Средства связи исправления Почтовая связь Электросвязь (телеграф, телефон) Радиосвязь и электроника

Сельское хозяйство

Возникновение научных систем земледелия, селекция растений и животных

Механизация сельского хозяйства, минеральные удобрения

Комплексная механизация и химизация, микробиология, начало регулирования биологических процессов

Строительство и строительные материалы

Господство ручного труда, кирпич и дерево

Первые строительные механизмы; цемент и железобетон

Индустриальные методы строительства, использование новых строительных материалов и легких конструкций

Формы организации

науки

Индивидуальная научная деятельность

Возникновение специализированного научного труда

Превращение науки в индустрию знаний, в отрасль народного хозяйства

Образование Распространение грамотности и возникновение профессионального обучения

Массовое общее и специальное образование

Значительное (в несколько раз) повышение среднего уровня образования, быстрое развитие высшего образования

По: Михнева С.Г. Рынок труда: методологические и теоретические основы познания (системно-эволюционный подход) (http://www…)

Однако такой подход подменяет экономическую историю историей техники. Конечно, любая техническая инновация влечет за собой и институциональные инновации. Однако лишь немногие технологические изобретения вызывают по настоящему качественные сдвиги в «производственных отношениях». С этой точки зрения концепция трех промышленных революций предпочтительнее концепции пяти технологических укладов. Причем и здесь надо помнить, что вторая промышленная революция есть явление более низкого порядка в сравнении с первой и третьей: промышленный переворот рубежа XVIII-XIX вв. и современная НТР знаменуют межсистемные сдвиги, а вторая промышленная революция рубежа XIX-XX вв. – только внутрисистемный сдвиг.

139

Таблица 7-2 Основные технологические уклады (по С. Глазьеву)

Технологи-ческие уклады

Первый

Второй

Третий

Четвертый

Пятый

Период доминирова-ния

1770-е – 1830 –е гг.

1830-е – 1880 –е гг.

1880-е – 1930 –е гг.

1930-е – 1980 –е гг.

С 1980-х гг.

Ключевой фактор

Текстиль-ные машины

Паровой двигатель

Электродви-гатель, сталь

Двигатель внут-реннего сгора-ния, нефть

Микроэлек-троника

Ведущие отрасли

Текстиль-ная промыш-ленность

Машино-строение, угольная про-мышленность

Электротех-ника, произ-водство и про-кат стали

Автомобилестро-ение, добыча и переработка нефти

Электронная промышленность, программное обеспечение

Составлено по: Глазьев С. Геноцид. Россия и новый мировой порядок. Стратегия экономического роста на пороге XXI века. М., 1997. С. 214-215.

Хотя единство совершенствования техники и развития науки стало бесспорным только в эпоху НТР, фактически это слияние началось уже во время второй научной революции. Если во время первой промышленной революции изобретателями новых машин чаше всего выступали «талантливые жестянщики» (едва ли не

единственное исключение – Дж. Уатт), то начиная с конца XIX в. изобретательство стало уделом людей с научным складом ума (хотя и не обязательно профессиональных ученых).

Охарактеризуем основные направления научно-технического прогресса в зрелом индустриальном обществе.

1. Труд: соединение науки с производством. Уже в конце XIX в. наука становится непосредственной производительной силой.

Прежде всего, непрерывно появляется новая техника, основанная на передовых научных открытиях. Происходит быстрое развитие орудий и предметов труда. Резко сокращаются сроки от открытия до внедрения этих открытий в массовое производство готовой продукции (см. Табл. 7-3).

Таблица 7-3 Срок от открытия до внедрения

Период начало XX в. 1950-ые гг. 1970-ые гг. Срок от открытия до внедрения 30 лет 9 лет 5-7 лет

Кроме того, начинается применение научной организации труда. Выясняется, что можно

иметь плохую технику, но при этом за счет эффективной организации труда получать очень неплохие результаты. Благодаря инженерной расстановке рабочих производительность труда увеличивалась на 20-25%, а благодаря упорядоченности движений – на 50-150%.

Соединение науки с производством осуществляется также в форме прямой массовой подготовки образованной рабочей силы.

В результате роста наукоемкости производства во время второй промышленной революции ускоряются темпы роста производительности труда. Так, в обрабатывающей промышленности США среднегодовые темпы прироста производительности труда из расчета на одного занятого увеличились с конца 1920-х гг. до конца 1960-х гг. в 5 раз (с 0,9% до 4,6%), в добывающей промышленности – в 2 раза, в сельском хозяйстве – в 8 раз.

Основные направления научно-технического прогресса в зрелом

индустриальном обществе

140

2. Изменения предметов труда. В конце XIX – начале ХХ вв. большие изменения происходят в самом предмете труда. Если раньше преобладали естественные предметы труда, то в период научно-технического прогресса происходит создание принципиально новых искусственных материалов с заранее заданными свойствами, химизация и т.п.

Происходят изменения в энергетической базе. Газ и нефть вытесняют уголь из топливно-энергетических балансов развитых стран. Намечается тенденция к снижению материалоемкости производимой продукции.

3. Изменения технологий. Результатом промышленной революции рубеже XVIII-XIX вв. стало простое машинное производство. Это были универсальные машины, на которых можно было производить несколько различных деталей. Внедрение простого машинного производства привело к увеличению энергетической мощности машин и замене физического труда рабочих.

В.И. Ленин скажет в начале 1920-х гг., что «коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны». На самом деле ничего «прозорливого» здесь нет – он просто внимательно следил за общими тенденциями развития мировой экономики. Известно, что в США доля электрифицированных промышленных машин во всем промышленном парке увеличилась с 4% в 1899 г. до 53% в 1919 г. (см. Таблицу 7-4).

Таблица7-4 Доля электрифицированных производственных машин во всем производственном

парке США (в %) Годы 1899 1909 1919 1927 4% 23% 53% 85%

4. Повышение качества и ускорение обновления ассортимента выпускаемой продукции. В результате роста объема производства приобретают высокое значение маркетинговые исследования. В начале ХХ в. вся производственная цепочка начинает идти не от предприятия к потребителю, а от потребителя – к производству.

Возникают иерархические структуры, развиваются плановые элементы внутрифирменного планирования: происходит организация внутрифирменного управления и становление перспективного внутрифирменного планирования (подробнее см. гл. 9). Кризис 1929-1933 гг. был отчасти предопределен именно тем, что в экономике доминировали конгломераты, и они были довольно рыхлыми. После кризиса выжили те из них, которые имели либо хорошую вертикальную интеграцию, либо горизонтальную.

Непрерывный поток технических инноваций

обостряет проблему зависимости от предшествующего развития.

Основы теории Path Dependency были заложены в 1985 г., когда американский экономист Пол Дэвид опубликовал небольшую статью121, посвященную такому, казалось бы, мелкому вопросу, как формирование стандарта клавиатур печатающих устройств.

Когда в 1868 г. в США изобрели печатную машинку, то первоначально ее клавиши располагались в два ряда, на которых были последовательно изображены буквы от A до Z. Однако первые модели печатных машинок, выпускаемые с 1874 г. фирмой «Ремингтон», работали так, что при быстром последовательном нажатии на две соседние клавиши они цеплялись одна за другую, останавливая работу. Тогда изобрели другой вариант клавиатуры, где самые часто встречающиеся двухбуквенные комбинации были разнесены по разным

121 David Paul A. Clio and the Economics of QWERTY // American Economic Review. 1985. Vol. 75. № 2.

QWERTY-эффекты как имманентная черта

технического прогресса

141

краям. В середине 1870-х гг. появилась та самая QWERTY-клавиатура (ее так называют по первым буквам верхнего ряда клавиш), которая стала всеобщим стандартом. Авторство QWERTY-стандарта приписывают тому же, кто изобрел саму печатную машинку, американцу К. Шоулзу. Таким образом, QWERTY-клавиатура появилась в силу временных и в общем случайных технических обстоятельств. Уже два десятилетия спустя печатные машинки были настолько усовершенствованы, что сцепление клавиш стало невозможным, но QWERTY-клавиатура так и осталась монопольным стандартом.

Научное изучение оптимальных принципов расположения клавиш печатающих устройств привело к тому, что в 1936 г. А. Дворак, последователь тейлоризма, запатентовал принципиально новую раскладку клавиатуры. Хотя эксперименты показали, что клавиатура Дворака эффективнее QWERTY-клавиатуры на 20-40%, но в массовое употребление новый стандарт так и не вошел. Высказывалось мнение, будто эти эксперименты были подтасованы, а потому преимущество клавиатуры Дворака перед клавиатурой Шоулза является мнимым122. Однако сторонники новой раскладки свидетельствуют, что после ее установки на компьютерах (технически это сделать сейчас довольно легко) через пару месяцев, когда пользователь полностью осваивает новую клавиатуру, скорость набора текстов действительно заметно возрастает. Самое интересное, что клавиатура Дворака тоже не является самой совершенной – были предложены и другие, еще более эффективные. Но, несмотря на все инновационные предложения, новые клавиатуры используются в наши дни только немногими «фанатами», абсолютное же большинство по-прежнему пользуется QWERTY-клавиатурой.

Заинтересовавшись проблемой, почему заведомо неэффективный стандарт умудряется сохранять свою монополию, П. Дэвид обнаружил еще более интригующие обстоятельства. Оказывается, уже в 1870-е гг. в Америке использовались весьма разнообразные схемы клавиш, в том числе и превосходившие QWERTY-стандарт. Однако затем это разнообразие исчезло, на рубеже XIX – XX вв. почти все производители перешли к клавиатурам типа QWERTY.

Свое объяснение загадки QWERTY П. Дэвид дал следующим образом123. Чтобы понять, что же произошло в последние десятилетия XIX в., «экономист должен обратить внимание на тот факт, что пишущие машинки начинали становиться элементом большой, довольно сложной производственной системы… Эта система включала как работающих на пишущих машинках операторов, так и механизмы машинописи, и поэтому в число принимающих решение агентов, помимо изготовителей и покупателей пишущих машинок, входили также машинистки, предлагавшие предпринимателям свою квалифицированную рабочую силу, а также разнообразные организации, частные и общественные, занимавшиеся обучением людей навыкам машинописи… Эта крупная производственная система не была чьим-либо проектом», она складывалась стихийно. Доминирование QWERTY объясняется тем, что сработали спонтанные эволюционные процессы «технической взаимосвязанности, экономии от масштаба и квази-необратимости инвестиций. Эти элементы образуют основу того, что можно назвать QWERTYномикой (QWERTY-nomics)».

Указанные П. Дэвидом факторы ведут к тому, что стихийно из множества конкурирующих стандартов побеждает какой-то один, и возврат к многообразию стандартов становится практически невозможным. Возникает необратимая обратная связь (feedback

122 Liebowitz S.J., Margolis S.E. The Fable of the Keys // Journal of Law & Economics. Vol. XXXIII. 1990. April. 123 David Paul A. Understanding the Economics of QWERTY: The Necessity of History // Economic History and the Modern Economist. Ed. by William N. Parker. N.Y., Basil Blackwell, 1986. Р. 30-49.

142

effect). Б. Артур назвал это явление «lock-in tendency»124, что лучше всего перевести как «эффект блокировки»: происходят необратимые изменения только в одном направлении. Это значит, что в «войне стандартов» неизбежна победа какого-то одного, но нет объективной закономерности в том, какой именно стандарт окажется победителем. Здесь огромную роль играет «историческая случайность», которая где-то в начале изучаемого процесса может определить всю последовательность дальнейших событий.

История победы QWERTY-клавиатуры над более эффективными стандартами может показаться в контексте глобальной экономической истории чем-то мало значимым. Однако изучение экономической истории технических стандартов, начатое после пионерных работ П. Дэвида и Б. Артура, показало необычайно широкое распространение QWERTY-эффектов едва ли не во всех отраслях. Именно из-за них, например, в России – более узкая железнодорожная колея, чем в Европе, а в Великобритании – левостороннее движение и «английские» электророзетки (с тремя отверстиями). Поэтому вопрос о том, является ли на самом деле QWERTY-клавиатура худшей в сравнении с клавиатурой Дворака, или открытие QWERTY-эффекта произошло в результате неправильной интерпретации реальных исторических обстоятельств, уже совершенно не существенен.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Три колеи Калининграда

Классическим примером технических QWERTY-эффектов является история о ширине железнодорожной колеи. В этой истории сплелись факты и анекдоты, Америка и Монголия, русский император и английский изобретатель, античная эпоха и космические корабли… Впрочем, обо всем по порядку. Как известно, паровоз в 1814 г. изобрел английский изобретатель-самоучка Джордж Стефенсон. В 1818 г. под его руководством была построена первая в мире железнодорожная линия протяженностью 61 км. Поскольку первые железные дороги изначально предназначались для перевозок угля, то стандартом их ширины стала ширина тогдашних вагонеток для угля. Ширина этих вагонеток, в свою очередь, задавалась стандартом обычных грузовых повозок, на которых перевозили грузы по дорогам Европы со времен Римской империи. Еще в античную эпоху на знаменитых римских дорогах пробивалась колея для колес телег, которые, как правило, перевозились парой лошадей, запряженных бок-обок. Вот эта ширина двух лошадей, 1435 мм (4 фута и 8,5 дюймов), и стала «стефеновским» стандартом колеи железных дорог. Когда по железным дорогам стали перевозить не только уголь, но и другие грузы, а потом и пассажиров, то стандарт колеи, «сработанный еще рабами Рима», стал подвергаться сомнению. Инженеры справедливо считали, что расширение колеи приведет к увеличению ее долговечности, к возможности увеличивать скорость поездов и удобство перевозок/переездов. Правда, когда возникала необходимость прокладывать пути по пересеченной местности в горных районах, а также при строительстве мостов и тоннелей, более узкая колея приводила к экономии.

На протяжении XIX в. в процессе интенсивного железнодорожного строительства шла «война стандартов». Скажем, в Соединенных Штатах в 1870-е гг. сосуществовали сразу 6 разных стандартов колеи. Античный стандарт колеи изначально имел преимущества, поскольку за ним стоял авторитет Стефенсона и эффект блокировки. Правда, когда в 1830 г.

124 Arthur W. Brian, 1989. Competing Technologies, Increasing Returns, and Lock-In by Historical Events // The Economic Journal. Vol. 99. No. 394. March. P. 116-131. См. также: Arthur W.B. Increasing Returns and Path Dependence in the Economy. Foreword by Kenneth J. Arrow. Univ. of Michigan Press, Ann Arbor, 1994.

143

планировалось строительство первой пассажирской железной дороги между Манчестером и Ливерпулем, то конкуренты Стефенсона предлагали построить железную дорогу с более широкой колеей в 1676 мм. Если бы тогда Стефенсон проиграл, то мировая история железных дорог могла быть совершенно иной. Однако Стефенсон выиграл, что в конце концов привело к победе и «стефеновской» колеи. В результате, когда американцы создавали двигатели для космических кораблей, то были вынуждены «уложиться» в ширину 5 футов, иначе бы эти двигатели не удалось провезти к мысу Кеннеди через железнодорожные туннели, рассчитанные на «стефеновскую» колею.

В России строительство железных дорог началось почти сразу вслед за Великобританией: первая железная дорога между Петербургом и Царским Селом (27 км) открылась уже в 1837 г. Есть смешной анекдот, объясняющий, почему ее строитель, австриец Герстнер, выбрал для этой дороги более широкий стандарт. Якобы, когда при подготовке строительства согласовывали проект с самим императором Николаем I, то на вопрос «Не сделать ли колею пошире?» августейший заказчик по-солдафонски отрубил – «На х.. шире!». Строитель решил, что ему указали, на какую именно величину шире должна быть колея, и реализовал «совет» в меру своего разумения, сделав колею в 1520 мм.

На самом деле, конечно, все было не так – хотя бы потому, что у царскосельской дороги колея на самом деле была 1830 мм. Стандарт «русской» колеи сложился позже, когда в начале 1840-х гг. в России началась подготовка к массовому строительству железных дорог (включая и Николаевскую, между Петербургом и Москвой, о которой писал в «Железной дороге» Н.А. Некрасов). Вызванные из Америки эксперты (а они оказались сторонниками широкой колеи) убедили Техническую комиссию Ведомства путей сообщения принять стандарт колеи в 6 футов (1520 мм). В результате Россия установила у себя ширину колеи, принятую лишь на нескольких дорогах США – большинство американских железных дорог уже тогда имело «стефенсоновскую» колею в 1435 мм.

В современном Калининграде можно наблюдать железнодорожную колею сразу трех типов. Во-1-х, как и по всей бывшей территории Российской империи и СССР (а также на территории Монголии как советского сателлита), большинство дорог в области имеют «русский» стандарт в 1520 мм. Во-2-х, когда стали развиваться прямые связи Калининграда с Европой, то на железных дорогах типа Калининград-Берлин установили «стефеновскую» колею в 1435 мм (на некоторых участках есть даже сразу две колеи – и «русская», и «стефеновская»). В-3-х, спецификой Калининграда (в России аналогичный раритет есть, кажется, только в Пятигорске) является трамвай с «прусской» шириной колеи в 1000 мм. Это – наследие довоенных времен, поскольку в городах Германии и сейчас много трамвайных систем с метровой шириной. Можно сказать, что три железнодорожные колеи, которые можно наблюдать в Калининграде, символизируют три эпохи развития бывшего Кенигсберга – прусский, советский и европейский (в перспективе).

Конечно, со временем этому многообразию придет конец. Можно сослаться на опыт Испании, Индии и Австралии, которые не так давно пошли на большие затраты, чтобы стандартизировать свои железные дороги под мировой («стефеновский») стандарт. Так что любители экономической истории должны поторопиться полюбоваться железными дорогами Калининграда как памятником QWERTY-эффектам.

7.2. Развитие научной организации труда

Технические инновации второй промышленной революции создали предпосылки для

ослабления зависимости не только от внешней природы, но и от ограниченных биологических возможностей самого человека (его физической силы, скорости движений,

144

зрения, слуха и т.д.). Все это предъявляло новые требования к формам организации бизнеса, рациональному использованию всех ресурсов, развитию научной организации труда, производства и управления. Фредерик У. Тейлор (1856-1915) разрабатывает основы научной организации труда, Генри Форд (1863-1947) внедряет поточно-массовое производство, Эльтон Мейо (1880-1949) создает научные предпосылки для развития системы человеческих отношений.

Давайте рассмотрим, какие этапы прошла система организации труда.

Как это ни парадоксально, после промышленного переворота в течение долгого времени не было никаких систематичных попыток создать какую-либо общую организацию труда (эксперименты

Роберта Оуэна в Нью-Ламарке – едва ли не единственное исключение). В течение столетия в экономике главенствовали стихийные методы трудовой организации.

Однако по мере исчерпания людских ресурсов (долгое время была перекачка рабочей силы из аграрного сектора в промышленность) перед теоретиками и практиками возникла проблема лучшей организации труда, его рационализации. Проблема рационализации труда становится довольно актуальной лишь в конце ХIХ в., во время второй промышленной революции.

Для донаучной организации труда было характерно: • Мелкосерийное производство на базе универсальных машин; • Простое разделение труда (относительная самостоятельность рабочих в производстве).

Многие работники были недостаточно квалифицированы, да это особо и не требовалось, поскольку машины были примитивными;

• Интенсивность труда определяется самими рабочими. До конца XIX в. проблема рациональной организации труда практически не вставала.

Рабочая сила стоила тогда довольно дешево, ее было много (предложение превышало спрос). И только когда в конце XIX в. происходит исчерпание экстенсивных источников роста рабочей силы, когда завершается развитие капитализма "вширь", возникает проблема развития капитализма "вглубь". Возникают проблемы и самого хозяйствования, поскольку быстрыми темпами развивается интенсификация труда. Вполне естественно, что в этих условиях появляется первая система организации производства.

Основы научной организации труда были заложены благодаря трудам американского инженера Фредерика Тейлора (1856-1915) "Научная организация труда" (которая

была переведена на русский язык уже в 1925 г.) и "Тейлор о тейлоризме" (переведённый в 1931 г.). Первый его доклад появился в 1895 г., и посвящен он был сдельной оплате труда.

Какие же принципы лежат в основе тейлоризма? Первый принцип – это отделение управления от исполнения. Использование этого принципа ведет к возникновению четкой иерархии. С другой стороны, важный принцип тейлоризма - это максимальная специализация и упрощение трудовых операций.. Дело в том, что возникает крупносерийное производство на базе узкоспециализированного оборудования, и начинается развития менеджмента. Первоначальное значение слова менеджмент – это не управление, а умение владеть инструментом (scientific management - "виртуозность рабочего").

Исходным пунктом научной организации труда является индивид. При научной организации труда используется хронометраж и полное изучение движение.Главный вопрос, который надо решить при внедрении НОТ, это – как научить работников современным методам работы. По мнению Тейлора, определение научных методов работы является

Донаучная организация труда

Тейлоризм – научная организация труда

145

задачей, слишком сложной для простых рабочих. Этим должны заниматься специальные люди.

Прежде всего, для каждой операции разрабатывается эффективная структура движения. После этого определяются нормативы выполнения каждой операции (сколько времени целесообразно выполнять данную операцию). Затем идет обучение рабочих, а потом – контроль за выполнением каждой операции.

В чем достоинства и в чем недостатки тейлоризма? Достоинством является то, что впервые наука внедрялась не только путем создания

новых машин, но и путем применения новой организации труда. Отрицательная сторона тейлоризма заключалась в том, что Тейлор и его последователи абсолютизировали чисто материальные способы стимулирования. Они полагали, что заинтересовать работника следовать рекомендациям НОТ можно исключительно «длинным долларом», исходя тем самым из модели чисто «экономического») (или даже «механического») человека. У тейлористов не было целостной концепции человека.

Следующий шаг сделал Генри Форд, соединивший,

подобно Томасу Эдисону, функции изобретателя и предпринимателя. Однако если Т. Эдисон остался сыном XIX столетия, понимая изобретательство лишь как открытие

новых механизмов, то Г. Форд представлял уже ХХ в. Он осознавал, что институциональные, организационные инновации важны не менее (а, может быть, и более) важны, чем новации чисто технические.

Что же нового внес Генри Форд? Он подходил к данной проблеме как к бизнесу, говоря не о научной организации труда, а

именно о научном бизнесе. Его концепция была концепцией не только научной организации труда, но и научной организации производства. Важное значение приобретает умение работать при машине – практический опыт.

Г. Форд попытался внедрить принцип потока. При Форде разделение труда достигает своего апогея. Он разделяет всех работников на наладчиков и работников на конвейере, при этом исходя из полного подчинения человека машине. Именно в рамках фордистской системы происходит сильное падение квалификации работника. На передний план выходит ловкость, скорость выполнения операции и выносливость. Поэтому возникают противоречия между человеческим духовным содержанием труда и физической механической основой труда.

Несмотря на то, что рабочая неделя в начале ХХ в. стремительно сокращается (в США она уменьшилась с 48 до 40 часов), производительность труда при этом увеличивается (в тех же Соединенных Штатах она выросла на 14%). Именно в этот период происходит более широкое вовлечение менее квалифицированных работников (иностранцев и женщин). Наконец, упрощение операции на поточном конвейере способствует подготовке процесса автоматизации.

Форд впервые пытается организовать досуг рабочих, воспитать потребительскую идеологию, «чистый» тред-юнионизм.

Однако у фордистской системы были и негативные последствия. Хотя заработная плата на заводах Г. Форда была гораздо выше, но и текучесть кадров гораздо больше: работники не справлялись с нагрузкой на пределе человеческих возможностей (вспомним «Новые времена» Чарли Чаплина). Если в донаучной организации труда человек сам задавал скорость выполнения операции, то при фордизме эта функция полностью принадлежит конвейеру. Такая текучесть кадров очень дорого обходилась Форду, поскольку обучение каждого нового рабочего стоило от 50 до 160 долларов.

Фордизм – научная организация труда

и производства

146

Третий шаг в изобретении новых организационных форм был сделан уже на закате второй промышленной революции. Это произошло в Хоторне на заводах "Вестерн Электрик" в Чикаго, где в 1927-1932 гг. проводил свои опыты Эльтон Мейо. Они новым этапом в

развитии теории научной организации труда. Как и его предшественники, Э. Мейо широко использовал идеи своих предшественников – Г. Мюнстерберга, Л. Эдма, У. Скотта, П. Жанета и др.

Развитие элементов автоматизации производства предъявляло уже другие требования к рабочей силе. Востребованным оказалось теоретическое и научное знание. Начинается внедрение в управление методов психологии и социологии. Постепенно происходит перенесение центра тяжести с материальных на моральные стимулы

Исследуя воздействие различных сторон производственной деятельности на производительность труда, Мейо и его коллеги открыли неформальные группы (численностью от 5 до 13 человек). Главным результатом их исследования стал вывод, что мастер должен стать неформальным лидером группы, но при этом оставаться ориентированным в своей работе на компанию.

Дело в том, что изменились материально-технические предпосылки организации производства. На смену универсальным машинам и фабрикам пришло крупносерийное производство, пришла полуавтоматическая техника. Более того, стоимость оборудования стала настолько высока, что цена ошибки оказывалась очень дорогой. С другой стороны, возникала необходимость обеспечения гибкости массового производства.

Сам совокупный работник становился уже совсем другим. Возникали более сложные отношения в рамках наемного труда, которые необходимо учитывать. Происходит расширение границ совокупного рабочего, усложнение его социальной структуры. Улучшается его материальное положение, повышается общеобразовательный и культурный уровень. Растёт творческое содержание труда, возникает необходимость внутрифирменной организации постоянной переподготовки персонала. В ходе формирования новых потребностей удовлетворенность трудом становится важным фактором найма. Всё это ведёт к изменению социальной мотивации и форм социальной активности. Распространение новой системы отношений в Западной Европе приходится на послевоенные годы. Теперь многое зависит и от инициативы работника. Если раньше он рассматривался как винтик в конвейерном производстве, то теперь происходит рост творческого содержания труда, возникает необходимость в новых формах внутрифирменной организации персонала.

Удовлетворение от труда становится важным стимулом в производстве. Люди интересуются теперь не только уровнем заработной платы, но и условиями работы, микроклиматом в трудовом коллективе, возможностями дальнейшего роста по службе.

Для воздействия на неформальные группы начинают применяться не только индивидуальные, но и коллективные формы оплаты труда и стимулирования. Если первоначальные системы ориентировались на индивидуализм, то теперь идет ориентация на бригадные методы работы, причем каждый член группы несет ответственность за работу бригады как целого. Акценты сменяются: теперь зачастую первичным становится коллективный договор, в то время как индивидуальный договор отходит на второй план. Происходит и расширение параметров самих договоров, в них повышается роль морального стимулирования.

Кроме того, возрастает роль промышленных психологов. В крупных фирмах появляются специальные комнаты для психологической разгрузки. Объектом воздействия становится личность как целое.

Мейоизм – научная организация труда,

производства и управления

147

7.3. Закат свободной конкуренции Появление новых, дорогостоящих машин и новых методов организации,

ориентированных на использование крупных трудовых коллективов, привели к изменению организации и самого бизнеса. Если для классического капитализма середины XIX в. была типична свободная конкуренция, то теперь она вытесняется олигополией.

Поскольку чистые монополии встречаются крайне редко, то в

обыденном сознании и в печати закрепилось отождествление монополии с крупной олигополистической фирмой. Имеются в

виду крупные компании, имеющие высокую долю продаж на отраслевом рынке, значительные размеры финансовых активов и прибылей. Хотя абсолютные и относительные показатели совпадают далеко не всегда, совершенно очевидно, что они взаимосвязаны, и обыденное сознание фиксирует эту связь.

Статистическим отражением роста роли «большого бизнеса» являются данные о высокой доле крупных промышленных предприятий в занятости (Табл. 7-5). Во всех развитых странах предприятия-гиганты (с числом занятых 1 тыс. и более работников), составляя не более 0,5% всех предприятий, концентрировали накануне Первой мировой войны порядка 15-20% всех работников, их доля в производстве была еще выше (порядка 1/3). Именно такие фирмы и называли «монополиями», хотя, конечно, очень немногие из них производили близкую к 100% долю какого-либо товара.

Таблица 7-5

Концентрация производства в промышленности развитых стран начала ХХ в.: доля крупных предприятий (с числом занятых 1000 и более), % СТРАНЫ Годы

1906 1907 1909 1914 1925 1926 1929 ФРАНЦИЯ

- доля от общего числа предприятий - доля от общего числа занятых

0,01

8,1

0,02

13,4

ГЕРМАНИЯ - доля от общего числа предприятий - доля от общего числа занятых

0,02

9,6

0,03

13,4

США - доля от общего числа предприятий - доля от общего числа занятых

0,3

15,6

0,4

18,2

0,5

24,4

Составлено по: Новые материалы к работе В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма». М.: Партиздат, 1935. С. 19, 23, 27, 29.

Ряд обстоятельств говорит в защиту таких монополий. Развитие научно-технического прогресса эффективно только в крупных фирмах. Общеизвестно, что хотя значительная часть выдающихся технических открытий XIX-XX вв. сделана мелкими предпринимателями, но их реализация стала уделом «большого бизнеса». Крупное производство позволяет лучше использовать эффект масштаба и широко развертывать научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР). Все это при прочих равных снижает себестоимость и повышает качество продукции. Так, данные по Германии свидетельствуют, что предприятия-

Монополия: доводы «за» и «против»

148

гиганты концентрировали в 1907 г. 32% наиболее современных электрических двигателей, а в 1925 г. – 42%125.

В то же время не лишены оснований и многие доводы против монополий. Конечно, монополисту "легче жить", чем производителю в условиях совершенной конкуренции. Монопольная власть над ценами таит опасность пойти по "легкому пути", поскольку всегда сохраняется определенный запас прочности. Поэтому в крупных фирмах избегают слишком частых и глубоких модификаций производимой продукции. Отдельные изобретения нередко придерживаются и внедряются только в комплексе. "Большой бизнес" неизбежно имеет тенденцию к бюрократизации, нарастанию Х-неэффективности.

Если в условиях совершенной конкуренции P = MC, то у монополии, как правило, P > MC. Отсюда, по мнению большинства экономистов, неэффективность в распределении ресурсов. Деятельность монополий усиливает дифференциацию доходов, чревата социально-политическими конфликтами.

Отражением усиления концентрации производства стало

появление в развитых странах конца XIX в. антимонопольного законодательства. Антимонопольное законодательство — это законодательство, направленное против накопления фирмами

опасной для общества монопольной власти. Антимонопольное законодательство может пониматься в узком и широком смысле

слова. В первом случае оно направлено против чистых монополий и крупных олигополий, обладающих избыточной монопольной властью, а также на предотвращение "нечестных" действий, нарушающих общепринятые нормы делового общения. Широкая трактовка антимонопольного законодательства направлена против всех форм накопления монопольной власти (в том числе и мелкими фирмами), любых форм монопольного поведения.

Классическим примером антимонопольного законодательства является антитрестовское законодательство США. Первым актом стал знаменитый закон Шермана (1890 г.), который был направлен в основном против монополизации торговли и коммерческой деятельности. Он запрещал любые формы контрактов (объединения, сговор и т. п.), направленные на ограничение свободы торговли, а также объявлял вне закона "недобросовестные приемы" устранения конкурентов, рассматривая их как уголовное преступление. В качестве мер наказания предусматривались штрафы, возмещение убытков, тюремное заключение и даже расформирование виновной фирмы. Главная особенность закона Шермана — нацеленность на борьбу с уже существующими монополиями. Его недостатками были нечеткость основных определений, отсутствие контролирующего выполнение закона постоянного органа и профилактических антимонопольных мер.

Эти недостатки в значительной степени устранены в 1914 г., когда были приняты закон Клейтона и закон о Федеральной торговой комиссии (ФТК). В законе Клейтона не только уточнялись основные понятия антитрестовского законодательства, но и расширялось понятие антимонопольной деятельности. В частности, особое внимание уделялось финансовым аспектам взаимодействия монополистов, а также монопольной власти как таковой. На правительственную Федеральную торговую комиссию был возложен контроль за исполнением антитрестовских законов. Благодаря этим законам расширилась профилактика "монопольной болезни". В дальнейшем антитрестовское законодательство США все в большей степени переходило от узкой к широкой трактовке монополистического поведения. Закон Уилера-Ли (1938 г.) был направлен на защиту прав потребителей (против

125 Новые материалы к работе В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма». М.: Партиздат, 1935. С. 19.

Генезис антимонопольного законодательства

149

ложной рекламы и искаженной информации); закон Келлера—Кефаувера (1950 г.) обращал внимание на взаимодействие монополистов в сфере материальных активов. Совершен-ствование антитрестовского законодательства продолжалось и позднее.

Антитрестовские законы США оказали большое влияние на развитие антимонопольного законодательства всех других индустриально развитых стран, где аналогичные законы начали принимать заметно позже, с оглядкой на американский опыт. Так, в Германии первый нормативно-правовой акт, регламентирующий экономические отношения, связанные с монополистическим ценообразованием (Закон о запрете злоупотреблением экономической властью), появился лишь в 1918 г. Специальный правительственный орган (Федеральное управление по делам картелей), осуществляющий контроль за действием предприятий-монополистов и примерно схожий с американской ФТК, был создан в Германии только в 1958 г.

7.4. Олигополизация мира

Если в доиндустриальных обществах экономика каждого государства была более или менее самостоятельной, то начиная с нового времени практически ни одна из стран не развивается обособленно от других. Международный товарооборот ведет к тому, что экономика каждой отдельной страны становится одним

из узлов в сложной паутине взаимосвязей, где экономической развитие любого государства сильно зависит от экономического развития многих других. Рыночное хозяйство как единая система стало включать три уровня: хозяйствующие субъекты (фирмы и домохозяйства) – национальная экономика отдельных государств – мировое хозяйство. Мировое хозяйство – это совокупность экономических отношений между странами, различающимися по своей экономической специализации и по степени экономической силы.

Разные виды мирохозяйственных отношений возникли не одновременно. Самым древним видом мирохозяйственных отношений была международная торговля: еще до возникновения первых государств между различными племенами и народами осуществлялся регулярный товарообмен, а после зарождения древнейших цивилизаций морские торговые пути и караванные маршруты (например, Великий шелковый путь) постоянно соединяли друг с другом самые отдаленные районы цивилизованного мира. Международное движение капиталов стало приобретать большое значение примерно с конца XIX в.

В современной историко-экономической науке популярна предложенная американским экономистом Иммануилом Валлерстайном концепция, согласно которой капиталистическая мир-экономика (система мировых связей, основанная на торговле) родилась примерно в XVI в., когда практически одновременно в Западной Европе "дух капитализма" стал одолевать феодальный строй и началась колониальная экспансия западноевропейских стран в Новом Свете. Согласно концепции И. Валлерстайна, капитализм изначально развивался как целостная система мировых связей, а национальные экономики следует рассматривать лишь как отдельные элементы этой системы.

Капиталистическая мир-экономика породила колониальную экспансию западноевропейских стран. К XIX в. она подавила все другие мир-экономики (например, мусульманскую) и мир-империи (прежде всего, индийскую и китайскую). В результате капиталистическая мир-экономика осталась единственной – монополистической! – современной мир-системой.

Согласно теории Валлерстайна, все страны капиталистической мир-экономики живут в одном ритме, диктуемом «длинными волнами» Кондратьева.

Для капиталистической мир-экономики характерно «осевое разделение труда» – деление на ядро (центр) и периферию. Страны европейской цивилизации, образующие ядро мирового

Капиталистическая мир-экономика как олигополистическая

система

150

хозяйства, играют роль ведущей силы мирохозяйственного развития. Внеевропейские страны (за некоторыми исключениями – например, Японии с начала ХХ в.) образуют периферию, т. е. являются экономически и политически зависимыми.

Отсталость стран периферии объясняется, по Валлерстайну, целенаправленной политикой стран ядра – они навязывают подчиненным странам такую экономическую специализацию, которая сохраняет лидерство развитых стран. Хотя развитые страны пропагандируют идеологию «свободной торговли», Валлерстайн считает капитализм глубоко антирыночной системой, поскольку страны ядра монополизируют свое привилегированное положение и силой защищают его.

Формирование единой капиталистической мир-экономики, охватывающего все континенты планеты, ускорилось в XVII-XVIII вв., когда ведущая роль в мировом хозяйстве перешла из рук феодальных империй (Португалия, Испания) в руки буржуазных стран (Голландия, Франция, Англия). Если в феодальных колониальных империях колонии служили метрополиям в основном для выкачивания налогов и ценного сырья (пряности, золото), то в буржуазных колониальных империях прямое ограбление колоний дополнялось налаживанием с ними двусторонних торговых отношений.

Если периферийная страна уже прошла стадию первичной европеизации (как в Латинской Америке), то для ее экономического подчинения той или иной развитой державе достаточно было «дипломатии канонерок». Когда в периферийной стране господствовали не-европейские культурные ценности, европейцы не стеснялись превращать «варварские страны» в свои колонии (Южная и Юго-Восточная Азия, Африка), либо ставить их под свой административный контроль (Китай после опиумных войн, Египет после 1880-х гг.).

В конце XIX в. колониальный раздел мира практически закончился: на всей планете не осталось ни одного сколько-нибудь крупного района, который бы не контролировался прямо или косвенно одной из европейских стран (или коллективно группой стран). Пять великих держав с населением примерно 290 млн. чел. контролировали накануне Первой мировой войны колонии с населением 490 млн. (Табл. 7-6). Сложилась олигополистическая колониальная система с доминирующим влиянием Великобритании, которая захватила больше колоний, чем все остальные колонизаторы вместе взятые.

Таблица 7-6

Колониальные владения великих держав в 1914 г. СТРАНЫ-

МЕТРОПОЛИИ Характеристики метрополий Характеристики колоний

Площадь, млн. км2 Население, млн. чел. Площадь, млн. км2 Население, млн. чел. Великобритания 0,3 46,5 33,5 393,5 Франция 0,5 39,6 10,6 55,5 Германия 0,5 64,9 2,9 12,3 США 9,4 97,0 0,3 9,7 Япония 0,4 53,0 0,3 19,2 Составлено по: Новые материалы к работе В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма». М.: Партиздат, 1935. С. 166.

Помимо взаимоотношений между "ядром" и "периферией" другим стержнем эволюции капиталистической мир-экономики является борьба за первенство между странами "ядра" за первенство

в мировом хозяйстве. Роль гегемона в мировой торговле последовательно играли Голландия (XVII в.), Великобритания (XIX в.) и США (ХХ в.). Промежутки между периодами гегемонии заполнены экономическим и политическим противоборством сильнейших в экономическом отношении держав (англо-французские войны XVIII в., Первая и Вторая мировые войны в ХХ в.).

Борьба между странами «ядра»

151

Таблица 7-7

Темпы роста промышленного производства, % 1860-1880 гг. 1880-1900 гг. 1900-1913 гг. Великобритания 2,4 1,7 2,2 Франция 2,4 2,4 3,7 Германия 2,7 5,3 4,4 Источник: От аграрного общества к государству всеобщего благосостояния. М., 1998. С. 284.

Обострение противоборства между странами «ядра» связано с неравномерностью роста

их экономического и военного потенциала. Если первая промышленная революция сделала «владычицей морей» Великобританию, то вторая промышленная революция повысила роль Соединенных Штатов и Германии. В начале ХХ в. темпы экономического роста новых лидеров стали заметно выше, чем у старых (Табл. 7-7).

Таблица 7-8 Доля ведущих держав мира

в производстве некоторых товаров и мировой торговле (в % от общемирового)

СТРАНЫ Добыча угля

Выплавка стали Мировая торговля

1881-1890 1911-1913 1881-1890 1911-1913 1886-1890 1909-1913 Великобритания 39 22 32 10 20 16 Франция 5 3 7 6 11 9 США 26 38 31 42 11 12 Германия 18 20 18 23 12 14 Источник: Новые материалы к работе В.И. Ленина «Империализм…». М., 1935. С.185, 187, 189.

В результате лидеры первой промышленной революции потеряли былое первенство: в

ХIХ в. ведущим мировым производителем была Великобритания, но к началу ХХ в. она начала уступать пальму первенства США и Германии (см. Табл. 7-8). Противоборство между лидерами первой и второй промышленной революции вылилось в гонку вооружений. Ее логическим результатом в условиях отсутствия наднационального регулирующего органа (типа Лиги Наций или ООН) стал глобальный вооруженный конфликт – Первая мировая война. В результате военного противоборства Германия потерпела неудачу (из-за политических просчетов она смогла закрепить за собой роль европейского лидера только к концу ХХ в.), зато США и Япония заметно повысили свой статус в капиталистической мир-экономике.

Первая мировая война доказала, что не только в отраслевой конкуренции между фирмами-олигополиями, но и в мировой конкуренции великих держав чисто силовая стратегия борьбы ведет к истощению сил у всех активных соперников, в результате чего выигрывает кто-то третий. К сожалению, практические выводы из этого – создание надгосударственных институтов регулирования капиталистической мир-экономики – были сделаны только после Второй мировой войны.

152

ГЛАВА 8. СИСТЕМНЫЙ КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА 1914-1945 ГГ.

Социально-экономическое развитие общества – это чередование эволюционных и революционных фаз. Революции (относительно быстрое возникновение качественно новой системы институтов) являются обязательным элементом истории. Революционные изменения осуществляются в атмосфере силового (хотя и не обязательно вооруженного) противоборства сторонников разных моделей дальнейшего общественного развития. Окончательно побеждает, как правило, объективно более эффективный набор («пакет») институтов, но субъективные обстоятельства могут привести к временной победе не самой эффективной модели. Революция всегда происходит в атмосфере системного кризиса, когда традиционная социально-экономическая система демонстрирует неспособность справиться с новыми «вызовами», а ожесточенная институциональная конкуренция принимает форму войн и «революционных ситуаций» (в ленинском значении этого понятия).

В институциональном развитии капиталистической экономики переломными стали события 1914-1945 гг., которые поставили под вопрос дальнейшее существование капитализма как институциональной системы. В этот период традиционная капиталистическая система хозяйства столкнулась с четырьмя вызовами, обусловленными переходом от эпохи свободной конкуренции к эпохе олигополистической конкуренции:

1) мировые войны между странами-лидерами (странами ядра капиталистической мир-экономики), которые впервые создали потенциальную опасность самоуничтожения европейской цивилизации;

2) мировой экономический кризис невиданного ранее масштаба (Великая депрессия 1929-1933 гг.), ставший глобальной макроэкономической катастрофой;

3) конкуренция с современными модификациями командной экономики (сначала – с советским «социализмом», затем – и с германским фашизмом);

4) кризис колониальной системы под влиянием «пробуждения Востока» (политического усиления азиатских и африканских стран периферии капиталистической мир-экономики).

Поиск ответов на эти вызовы привел к революционным изменениям капиталистической системы хозяйствования – к переходу к регулируемому рыночному хозяйству. С некоторой дозой условности этот сдвиг можно назвать этатистской революцией. Именно в этот период системного кризиса капитализма были заложены основы всех современных национальных экономических моделей – как в странах Европы, так и за ее пределами (США, Япония).

Этатистская революция 1914-1945 гг. включала три ключевых момента: 1) Первая мировая война 1914-1918 гг., в ходе которой впервые возникли целостные

системы государственного регулирования экономики, которые, однако, не имели идеологической базы и были демонтированы по окончании войны;

2) Великая Депрессия 1929-1933 гг., для преодоления которой пришлось создавать системы государственного регулирования экономики мирного времени, опирающиеся на идеологию кейнсианства;

3) Вторая мировая война 1939-1945 гг., в ходе которой демократическим государствам с кейнсианской системой государственного регулирования удалось «отбить» натиск авторитарных/тоталитарных государств, чья институциональная система сближалась с системой власти-собственности.

153

8.1. Первая мировая война: кризис, не нашедший разрешения126

В начале Первой мировой войны

предполагалось, что война затянется не более чем на несколько месяцев. Но

Первая Мировая длилась гораздо дольше – четыре года. К 1918 г. во всех активно воюющих странах правительства контролировали крупные

сектора экономики, включая торговлю и морские перевозки, железные дороги, товары потребления и производство вооружения. Методы регулирования в противоборствующих странах были сходны (Табл. 8-1), хотя степень государственного вмешательства могла существенно различаться в зависимости от степени военного напряжения (так, экономика Германии этатизировалась заметно сильнее, чем экономика Великобритании). Можно говорить о формировании командных экономик военного времени.

Таблица 8-1 Институты командных экономик времен Первой мировой войны

Направления огосударствления

экономики

В Германии

В Великобритании

Огосударствление промышленности

Август 1914 г. – создан военно-сырьевой отдел при военном министерстве. 1915 г. – принудительное синдицирование (угольная, обувная, табачная промышленностьть и др. отрасли). 1916 г. – «план Гинденбурга».

1914-1915 гг. – введение госконтроля на транспорте и военных заводах. 1915 г. – создание министерства вооружений. 1917 г. – введение госконтроля над угольной промышленностью

Огосударствление сельского хозяйства

Февраль 1915 г. – введена хлебная норма. 1916 г. – введены карточки на продукты и одежду; началась «продразверстка».

1916 г. – нормирование продуктов. 1917 г. – введена гос. закупка с/х продукции.

Милитаризация труда

Декабрь 1916 г. – введена трудовая повинность для мужчин 17-60 лет.

Июнь 1915 г. – закон «О военном снабжении» (запрет стачек и др.)

С экономической точки зрения, Первую Мировую войну можно поделить на две фазы –

фазу обычной войны (1914-1916 гг.) и фазу тотальной войны (1916-1918 гг.). В конце лета 1914 г. обе стороны надеялись на быструю победу, используя на нужды

войны ограниченное количество ресурсов. Все надеялись, что война пойдет по старому сценарию, с четкими различиями между солдатами, которые воюют на фронте, и мирным населением, которое живет привычной жизнью.

Однако в 1916 г. Германия и Британия перешли к всеобщей мобилизации, война приобрела тотальный характер. В тотальной войне промышленность была мобилизована, чтобы производить огромное количество боеприпасов, а промышленные рабочие стали столь же важны, как и солдаты. Возникла система институтов государственного регулирования экономики, которую В.И. Ленин назвал «государственно-монополистическим

126 В данном разделе использованы материалы: Broadberry S., Harrison M. The Economics of the two World Wars // New Palgrave Dictionary of Economics. Second edition. Macmillan Publishers, 2006.

Первая мировая война как противоборство национальных экономик

154

капитализмом». На протяжении этой второй фазы уже не прорывы вражеского фронта, а поддержание производства и стремление избежать экономического краха стали главным «нервом» ведения войны. Именно на этой фазе война превратилась в прямое противоборство национальных экономических систем.

Первый экономический крах пришелся на союзников: революции 1917 г. вывели Россию из войны. Но вступление в войну США более чем компенсировало потери Антанты. В 1918 г. экономический крах настиг страны Тройственного союза: спад производства в Турции, Австро-Венгрии и Германии привел к их военному поражению и распаду их империй. Францию во время войны тоже настиг спад производства, но ее поддержали другие страны-союзники.

Согласно Табл. 8-2, союзники по Антанте мобилизовали во время войны больше солдат и произвели много больше оружия, чем Центральные державы (Германия, Австро-Венгрия и Турция). Более того, степень превосходства союзников возрастала по мере того, как усложнялось оружие. Центральные державы имели превосходство только по пистолетам и автоматам, в то время как превосходство союзников по числу танков достигало соотношения 90:1.

Таблица 8-2 Соотношение военных ресурсов двух коалиций в Первой мировой войне Показатели Антанта (1) Центральные

державы (2) Соотношение

(1) : (2) Мобилизованные солдаты, млн. 41,0 25,6 1,6 Пистолеты, тыс. 59,9 82,4 0,7 Винтовки, млн. 13,3 12,1 1,1 Пулеметы, тыс. 656 319 2,1 Самолеты, тыс. 124,5 47,3 2,6 Танки 8.919 100 89,2

Однако соотношение собственно военных ресурсов в мировых войнах менее значимо,

чем соотношение экономических потенциалов в целом. Табл. 8-3 показывает, как на протяжении войны менялось соотношение экономических потенциалов двух противоборствующих альянсов.

Таблица 8-3 Изменение соотношения ресурсов Антанты и Центральных держав

Страны-участники

Население Территория Территория на душу населения

ВВП Среднедушевой ВВП

Ноябрь 1914 г. Все страны 5,2 11,5 2,2 2,9 0,6 Только великие державы

2,2 19,4 8,8 1,8 0,8

Ноябрь 1918 г. Все страны 8,2 13,5 1,7 4,6 0,6 Только великие державы

1,6 7,5 4,8 2,5 1,6

В силу отставания по экономическим ресурсам, Центральные державы в условиях

тотальной войны были практически обречены на поражение. В начале войны союзники имели превосходство в 5 раз по населению, в 11 раз по

территории и в 3 раза по производству продукции. Правда, преимущества союзников оказывались ограничены относительно низким экономическим потенциалом России, а также

155

британских и французских колоний. Доходы стран Антанты составляли меньше 2/3 среднего уровня дохода Центральных держав, или 80%, если считать соотношение потенциала только великих держав, включая Россию.

К концу войны ситуация коренным образом изменилась из-за того, что США заняли место России. Преимущества союзных государств в населении, территории и промышленном производстве резко выросли, впервые Антанта получила преимущество по показателю среднего дохода. Хотя потребовалось некоторое время, чтобы присутствие американцев отразилось на ходе боевых действий, именно это и решило в конце концов исход войны.

Первостепенное влияние экономики на исход Первой мировой войны не равнозначно утверждению, будто для военной победы важна одна только экономика. Хотя Центральные державы на протяжении всей войны уступали превосходящим силам противника, им не раз удавалось на протяжении войны создавать ситуации, когда Антанта могла потерпеть поражение.

Наиболее эффективным «ходом» Германии была поддержка радикальной оппозиции в России (большевиков, польских и финских националистов). В результате Восточный фронт весной 1918 г. удалось ликвидировать, а также получить от Советской России репарации, которые на несколько месяцев отсрочили экономический крах Германии127. Но использовать выигрыш на Восточном фронте для победы на Западном фронте Центральным державам не удалось – вышедшую из войны Россию быстро заменили Соединенные Штаты. Когда чисто военные и политические «аргументы» оказались полностью исчерпаны, экономические факторы в конечном счете оказались решающими. Поражение осенью 1918 г. обесценило и выигрыш весны 1918 г., поскольку кабальные условия Брестского мира оказались аннулированными.

В начале войны считали, что аграрные страны

во время войны имеют несомненные преимущества перед промышленными: крестьяне России всегда

смогут прокормить себя, а промышленная Британия якобы может очень быстро начать голодать. На практике же все получилось наоборот.

Когда началась война, британским и американским фермерам предложили высокие цены за сельскохозяйственную продукцию. Доля сельского хозяйства в довоенной экономике Великобритании была низка, это сделало расширение агропроизводства более простым: земля, имеющаяся в изобилии, мало использовалась или не использовалась совсем, а высокая производительность труда в сельском хозяйстве означала, что благодаря дополнительным ресурсам можно добиться быстрого роста выпуска сельскохозяйственной продукции128.

В аграрных же странах мобилизация забирала ресурсы из сельского хозяйства – прежде всего, юношей-рекрутов и лошадей для армии. В армии этих молодых людей и коней необходимо было кормить, что требовало передачи значительной части продовольствия из крестьянских хозяйств государству. Крестьяне старались вести хозяйство таким образом, чтобы снабжать и фронт, и свою семью: за деньги, вырученные от продажи своей 127 Поддержка российских революционеров Центральными державами послужило поводом для трактовок Октябрьской революции как результата германской «спецоперации». На самом деле немецкая помощь являлась далеко не самым важным фактором победы большевиков. Российские революционеры к тому же оказали существенное влияние на рост революционных настроений в Германии и Австро-Венгрии (что стало одним из факторов поражения Центральных держав), достойно «отплатив» таким образом своим «спонсорам». 128 Olson M. The Economics of the Wartime Shortage: A History of British Food Supplies in the Napoleonic War and in World Wars I and II. Durham, NC: Duke University Press, 1963; Broadberry S.N., Howlett P. The United Kingdom During World War I: Business as Usual? // The Economics of World War I, Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

Экономические причины военных поражений и побед

156

сельскохозяйственной продукции, они приобретали промышленные товары. Однако из-за войны поставки промышленных изделий были невелики. Небольшая по масштабам промышленность бедных стран концентрировалась на поставках оружия и материалов для армии. Возможности снабжать страну потребительскими товарами иссякали с каждым днем. В итоге крестьяне теряли стимул продавать продукты и сокращали свою хозяйственной деятельности, экономика начинала деградировать.

Продуктов питания было в принципе достаточно, однако они находились в селе и оказывались недоступны для горожан. Крестьяне предпочитали съедать продукты сами, чем продавать их за гроши. То продовольствие, которое удавалось получать государству, направлялось, прежде всего, в армию – ведь голодные солдаты воевать не будут. Городской рынок продовольствия иссякал, городские цены на продукты питания резко возросли, настал голод. Это соответствует разработанной А. Сеном "экономической теории голода": главной причиной голодовок обычно являлся не спад производства, а институционально обусловленная нехватка продуктов питания в городах129.

В продовольственном кризисе общественность обвиняла антипатриотов-спекулянтов или некомпетентных чиновников. На самом же деле подлинного выбора в бедных странах не было. Возможности политических действий по улучшению положения в стране являлись скорее кажущимися, чем реальными, а правительственные решения (например, введение продразверстки в России в 1916 г.) чаще всего только усугубляли положение. В богатых странах государство фермерам платило больше, и это давало результаты. В бедных же странах правительство пыталось платить меньше, что и привело к вполне предсказуемым результатам: желание крестьян продавать продукты оказалось подорвано.

Итак, следует сделать вывод, что в военное время бедные страны страдали от последствий довоенной бедности сельского хозяйства, которая мешала им мобилизоваться. Экономическая мобилизация привела к голоду в городах, революционным восстаниям и свержению правителей в странах с наиболее слабыми национальными экономическими моделями – в России, Австро-Венгрии, Германии и Турции. Аналогичный процесс начался в 1914 г. и во Франции, где крестьяне составляли большую часть населения, однако поддержка других стран Антанты помогла подавить его в зародыше.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Дойчемарки для диктатуры пролетариата?

У проблемы оценки роли экономических факторов в исходе Первой мировой войны

есть еще один интересный аспект – конспирологический. Речь идет об использовании Германией в 1917 г. финансирования российских революционеров – прежде всего, большевиков во главе с В.И. Лениным – для свержения законного Временного правительства, верного союзникам по Антанте, и ликвидации Восточного фронта.

Проблема «немецких денег для русской революции» обсуждается уже более 90 лет, и обсуждение это далеко не завершено130. Объект дискуссии (трактовка российских большевиков как платных наймитов Германии и предателей своей страны) остается слишком злободневным, чтобы вопрос перешел в сферу чисто научного дискурса. Давно нет той Германии и той России, но есть такие коммунисты, которые считают себя преемниками «ленинской гвардии», и такие либералы и «русские патриоты», которые считают

129 Sen A.K. Poverty and Famines: An Essay on Entitlement and Deprivation. Oxford: Oxford University Press, 1983. 130 См., например: Бьёркегрен Х. Скандинавский транзит. Российские революционеры в Скандинавии. 1906-1917. М.: "Омега", 2008; Соболев Г.Л. Тайный союзник. Русская революция и Германия. 1914-1918. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009.

157

антикоммунизм обязательным элементом своей идеологии. Если отвлечься от предположений и гипотез, то сухой остаток выглядит так. Прежде всего, не вызывает сомнений заинтересованность Германии в

финансировании каких угодно политических сил, которые бы помогли переломить ход войны. Точно известно, например, что ирландские патриоты, боровшиеся за независимость от Великобритании, пользовались активной поддержкой немцев. В апреле 1916 г. в Дублине вспыхнуло национально-освободительное восстание; поскольку англичане смогли схватить и казнить лидера заговорщиков Роджера Каземента (он приехал даже не в «пломбированном вагоне», а на германской подводной лодке), ирландские революционеры не смогли скоординировать с немцами свои планы и потерпели провал. Учитывая неудачу в Ирландии, немцы должны были действовать в России более тонко.

Точно известно, что были люди – прежде всего, называют немецкого социал-демократа и предпринимателя И.Л. Гельфанда (Парвуса), - которые хотели и могли сыграть роль финансовых посредников между Германией и русскими большевиками. Здесь надо обратить внимание на особую роль нейтральной Швеции в Первой мировой. Мало известно, что в годы войны Германия и Россия, будучи противниками, продолжали торговать друг с другом. Фирмы-посредники использовали нейтральный статус Швеции и получали огромные доходы, совершая полузаконные спекуляции. Через шведский банк «Ниа Банкен» весной 1917 г. фирма Гельфанда/Парвуса переводила в Петроград деньги, где они использовались отчасти на обычный бизнес (торговля продовольствием, медикаментами и т.д. – возможно, ради прикрытия), а отчасти, предположительно, передавались большевикам. Точных подтверждений этих передач не обнаружено ни в России (хотя следователи Временного правительства очень старались в июле-августе 1917 г. найти доказательства), ни в Германии (архивы Военного министерства и разведки Германии уничтожены в конце войны).

Во время следствия летом 1917 г. сотрудникам Гельфанда/Парвуса не удалось отчитаться за сумму в 750 тыс. рублей. Позже, в 1921 г., немецкий социал-демократ Э. Бернштейн писал, что Ленин получил от кайзеровской Германии огромные ассигнования – порядка 50 млн. золотых марок. Однако при анализе доходов и расходов большевиков в период между Февралем и Октябрем никому пока не удалось доказать наличие в их бюджете крупных «белых пятен». У большевиков были большие расходы на агитационные материалы (газеты, листовки и др.), однако они определенно в значительной степени покрывались доходом от продажи газет и легальными взносами.

Видимо, «немецкие деньги» все же были, но играли не самую главную роль в бюджете ленинской партии. Хотя немцы могли считать Октябрьскую революцию своим крупным достижением, она произошла бы, почти наверняка, и без «скандинавского транзита». Следует учитывать к тому же, что «немецкие деньги» сталкивались в России с «деньгами Антанты»: так, Е.К. Брешко-Брешковская, видная деятельница партии эсеров, признавала, что получила весной 1917 г. от американцев «на просвещение» более 2 млн. рублей. Исход событий 1917 г. определялся совсем не соотношением финансовых потоков от спонсоров.

Фактом является то, что после Брестского мира в марте 1918 г. немцам удалось ликвидировать Восточный фронт. С оккупированных территорий Украины в Германию пошли эшелоны с продуктами, которые отсрочили экономический крах Германии.

Однако использовать ликвидацию Восточного фронта для победы на Западном фронте Центральным державам не удалось – вышедшую из войны Россию быстро заменили Соединенные Штаты. Поражение Германии осенью 1918 г. обесценило и выигрыш весны 1918 г., поскольку кабальные условия Брестского мира оказались аннулированными.

158

Российские революционеры к тому же оказали сильное влияние на рост революционных настроений в Германии и Австро-Венгрии (что стало одним из факторов поражения Центральных держав), достойно «отплатив» своим спонсорам. Российские репарации (в сентябре 1918 г. большевики отдали немцам 93,5 т золота на 120 млн. рублей) Германия использовать не успела, русское золото досталось Франции. Помогая Ленину вернуться в Россию и придти к власти, немцы в конечном счете обманули сами себя.

Самым очевидным последствием войны были

человеческие жертвы – в общей сложности до 20 миллионов человек. Послевоенные эпидемии гриппа

унесли жизни ещё 20 миллионов. Огромными были и материальные потери. Чтобы их представить, можно сослаться на

сделанную вскоре после окончания Первой мировой войны оценку, согласно которой общие ее издержки были оценены не менее чем в 400 млрд. долл. – этого хватило бы, чтобы каждой семье в Германии, России, Франции, Бельгии, Великобритании, США, Канаде и Австралии построить дом, обставить его мебелью и дать участок земли в 5 акров131.

Табл. 8-4 демонстрирует новейшие оценки издержек Первой мировой войны как уничтожения человеческого и физического капитала, по расчетам C. Бродберри и П. Хаулетта132.

Первый элемент – разрушение человеческого капитала – измеряется как отношение количества смертей к численности населения в возрасте от 15 до 49 лет. Данные о потерях физического капитала в Табл. 8-4 опираются на работу Е. Богарта133 и выражаются как доля потерянного физического капитала в показателях национального счетоводства.

Таблица 8-4 Потери стран, активно участвовавших в Первой мировой войне,

% от довоенного уровня Страны Человечес

кие ресурсы

Физические ресурсы Внутрен-ние активы

Внешние активы

Репарации Национальное богатство

Страны Антанты Великобритания 3,6 9,9 23,9 - 14,9 Франция 7,2 24,6 49,0 - 31,0 Россия 2,3 14,3 Нет данных Нет данных Нет данных Италия 3,8 15,9 Нет данных Нет данных Нет данных США 0,3 - - - -

Страны Тройственного союза Германия 6,3 3,1 Нет данных 51,6 54,7 Австро-Венгрия 4,5 6,5 Нет данных Нет данных Нет данных Турция и Болгария 6,8 Нет данных Нет данных Нет данных Нет данных

Накопление военных долгов привело к серьёзным институциональным проблемам в

послевоенный период.

131 Лан В.И. США: от Первой до Второй мировой войны. М.: Наука, 1976. С. 52-53. 132 Broadberry S.N., Howlett P. The United Kingdom: ‘Victory at All Costs’ // in Harrison, M. (ed.), The Economics of World War II: Six Great Powers in International Comparison, Cambridge: Cambridge University Press, 1998. 133 Bogart E.L. Direct and Indirect Costs of the Great World War. New York: Oxford University Press, 1920.

Последствия Первой мировой войны

159

Европейские страны Антанты, на которых легла основная тяжесть войны, имели большой дефицит платежного баланса, покрывавшийся за счет частных заимствований и государственных военных займов. Рост профицита в торговом балансе США впервые перевёл эту страну из положения чистого должника в положение чистого кредитора. В 1914 г. чистый долг США перед странами Западной Европы составлял 3 млрд. долл. После войны чистый долг союзников по Антанте перед США равнялся 10,4 млрд. долл., а к 1921 г. европейская задолженность Америке достигла 15 млрд. долл. США стали крупнейшим кредитором, в то время как основными заёмщиками оказались Италия, Россия и Франция. (Табл. 8-5). Будучи чистым кредитором, Британия фактически занимала «от имени» Франции и Италии, в то время как Франция – «от имени» России. Но Советская Россия объявила дефолт по займам дореволюционных и «белых» правительств. Это снизило кредитоспособность Франции и привело к тому, что «чистые» долги Британии после войны оказались отрицательными.

Таблица 8-5 Сальдо военных долгов

СТРАНЫ

Внешний долг, млрд. ф. ст. Актив Пассив Баланс

США 1,9 0 1,9 Великобритания 1,7 0,8 0,9 Франция 0,4 1,1 -0,7 Россия 0 0,8 -0,8 Источник: Keynes J.M. The Economic consequences of the peace. Edinburg, 1919. P. 254.

Первая мировая война оказала влияние на изменение соотношения сил стран-лидеров.

Однако степень этого влияния оценить довольно трудно. Еще в межвоенный период А. Боули134 отмечал, насколько сложно доказать, что масштабные изменения являлись результатом именно войны и не при каких других обстоятельствах не имели бы места. Он указывал, в частности, на принципиально новые экономические отношения после войны между Европой и Соединенными Штатами. Однако современные историки доказывают, что США начали обгонять Великобританию задолго до 1914 г.135.

Главное разочарование результатами Первой мировой войны связано с тем, что огромные потери человеческих, финансовых и материальных ресурсов не привели к качественным улучшениям «правил игры» в капиталистической мир-экономике. Претензии Германии на мировое лидерство удалось временно отвергнуть, но не были созданы социально-экономические институты, предотвращающие новые войны. В результате чуть более чем через 20 лет после завершения Первой мировой разразилась еще более разрушительная Вторая мировая война.

Хотя годы Первой мировой войны стали периодом резкого усиления государственного регулирования экономики, создать устойчивую модель регулируемого рыночного хозяйства не удалось. По окончании войны в США и европейских странах Антанты правительства быстро отказались от контроля над экономикой. Экономика поверженных стран пришла в состояние хаоса, механизм государственного контроля распался там сам собой. Лишь в России система государственного регулирования институционализировалась, поскольку практика регулирования военного времени получила «марксистско-ленинское» теоретическое обоснование.

134 Bowley A.L. Some Economic Consequences of the Great War. London: Thornton Butterworth, 1930. Р. 21-23. 135 Broadberry S.N. How did the United States and Germany Overtake Britain? A Sectoral Analysis of Comparative Productivity Levels, 1870-1990 // Journal of Economic History. 1998. Vol. 58.

160

Таким образом, с точки зрения развития капиталистической мир-экономики как целого, Первая мировая война оказалась «игрой с отрицательной суммой»: все страны Европы сильно проиграли, Россия вообще выпала из «игры», а значительный выигрыш США оказался вскоре утерян во время Великой Депрессии. Поскольку Первая мировая война положила начало затяжному системному кризису, весь период 1914-1945 гг. часто рассматривают как единую эпоху мировых войн.

8.2. Великая Депрессия: кризис, обновивший экономику

Послевоенное просперити (процветание) оказалось недолговечным. Начавшаяся в 1929 г. депрессия стала самым значительным кризисом в мирное время за всю

историю международных экономических отношений. Пострадали экономики всех стран, однако в наибольшей степени депрессия затронула Америку и Германию: реальный ВНП в США и Германии упал на 30% и 20% соответственно.

Великая Депрессия произвела шоковое впечатление на современников не только потому, что она была самым глубоким и продолжительным спадом производства за всю историю рыночного хозяйства. Этот спад ужасал еще и тем, что он последовал после периода необычайно бурного роста136, «просперити». Казалось, что глубокие экономические кризисы остались в XIX в., но Великая Депрессия обрушилась, как цунами, далеко превзойдя предыдущие циклические кризисы и по продолжительности, и по глубине (Табл. 8-6). К тому же именно в те годы, когда развитые страны Запада переживали катастрофический спад, в СССР развертывалась сталинская индустриализация, демонстрирующая невиданные (правда, как позже выяснилось, не совсем достоверные) темпы роста. Этот контраст между прошлым и настоящим, между «загнивающим капитализмом» и «процветающим социализмом», рождал у людей Запада ощущение краха всей привычной им цивилизации.

Таблица 8-6 Сравнение промышленных кризисов 1880-1930-х гг. в США

ПОКАЗАТЕЛИ 1883- 1884 гг.

1893- 1894 гг.

1907 г. 1920- 1921 гг.

1929- 1933 гг.

Продолжительность (от начала кризиса до его низшей точки), месяцев

20

13

6

9

44

Сокращение ежемесячного производства чугуна, %

48

58

54

74

86

Сокращение стоимости акций промышленных корпораций, %

45

55

49

47

89

Составлено по: Лан В.И. США: от Первой до Второй мировой войны. М.: Наука, 1976. С. 304, 305. Катастрофический характер кризиса 1929-1933 гг. первоначально маскировался тем, что

его механизм в общем совпадал с механизмом обычного циклического кризиса (отрыв производства от спроса, затоваривание, лавинообразный спад производства, снижение цен…). На этом основании советская пропаганда 1930-х гг. злорадно предрекала капитализму скорый крах – мол, если такой кошмар будет повторяться раз за разом, то система неизбежно рухнет. На самом деле события Великой Депрессии были во многом

136 По подсчетам П. Байроха, в 1920-1929 гг. в развитых странах средний темп ежегодного прироста ВНП на человека составлял 3,1%. Такого быстрого роста ранее в истории рыночного хозяйства никогда не было, вновь подобная ситуация будет наблюдаться только в 1950-1970-е гг. (Bairoch P. Economics and World History. University of Chicago Press, 1993. P. 7).

Общее и особенное в кризисе 1929-1933 гг.

161

экстраординарны, и их принципиально нельзя сводить только лишь к одному из циклических кризисов.

Олигополизация рыночного хозяйства в странах «ядра»

Усиление противоречий между странами-лидерами Усиление регулирующих возможностей капиталистической мир-экономики крупных корпораций Первая мировая война Частичное разрушение международной торговли Торможение обесценения капитала

Особо тяжелое протекание циклического кризиса перепроизводства

Демпинговая торговля СССР Сокращение экспорта в Китай и Индию

Обострение противоречий между «ядром» и «периферией»

Рис. 8-1. Причины Великой Депрессии как проявления системного кризиса капиталистической хозяйственной мир-экономики

Причины возникновения и затягивания Великой Депрессии связаны с рядом тенденций развития капиталистической мир-экономики – прежде всего, с олигополизацией рыночного хозяйства в странах «ядра», но также и с обострением противоречий между «ядром» и «периферией» (Рис. 8-1).

В возникновении Великой Депрессии во многом «повинно» наследие Первой Мировой: если бы международная торговля, разрушенная в 1914-1918 гг., не развивалась в 1920-е гг. очень вяло, то в 1930-е гг. не было бы столь жестокого спада. Кроме того, в наиболее сильно монополизированных отраслях (например, в металлургии, в электроэнергетике) во время кризиса удавалось сдерживать падение цен, что сдерживало обновление капитала и затрудняло выход из кризиса. Следовательно, Великая Депрессия стала проявлением отмирания капитализма свободной конкуренции, перехода к олигополистическому рыночному хозяйству.

На затягивание депрессии сильное влияние оказало сокращение мировых рынков под влиянием ряда политических событий, связанных с кризисом капиталистической мир-экономики. В Китае шла затяжная гражданская война, из-за чего эта огромная страна во многом выпала из мировой торговли. В Индии по призыву Ганди развертывались компании свадеши – бойкота иностранных товаров как ненасильственного сопротивления английским колонизаторам. А Советская Россия, взяв курс на индустриализацию с опорой на собственные ресурсы, не только стремилась сократить закупки иностранных товаров, но еще и начала продавать в Европу по демпинговым ценам зерно, льняные ткани и лес.

На материалах истории Великой Депрессии можно выделить следующие основные тенденции системных кризисов.

162

1) Системный кризис обычно накладывается на один из циклических кризисов, обостряя его выше обычного.

2) Системный кризис одновременно охватывает ряд стран близкого уровня развития. 3) Сильный системный кризис провоцирует войны и политические революции, создавая

угрозу цивилизационного слома. Таблица 8-7

Динамика ВВП в некоторых промышленно развитых странах в 1929-1938 гг., в %

Годы Франция Великобритания США Германия 1929 100 100 100 100 1930 99 99 90 95 1931 94 95 83 85 1932 88 94 71 81 1933 88 96 69 92 1934 87 103 76 101 1935 83 107 83 113 1936 82 110 95 124 1937 85 111 100 137 1938 84 118 95 153 В настоящее время еще трудно судить, являлась ли Великая Депрессия внутрисистемным

или межсистемным кризисом. Очевидно, что она обозначила грань между эпохами свободного («дикого») рынка и регулируемого рынка. Поскольку пока не ясно, что такое регулируемый рынок – фаза ли в развитии рыночного хозяйства или форма перехода к пострыночной экономической системе, – нельзя окончательно определить и роль Великой Депрессии в экономической истории.

020406080

100120140160180

1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

? ??????????????.?? ?????????

Рис. 8-2. Выход из депрессии, 1929-1938 гг. (реальный ВВП, 1929 = 100%) Выход из депрессии (Табл. 8-7, Рис. 8-2) сильно зависел от той степени, в которой

национальная экономика данной страны была изолирована от депрессивных экономик других стран. Основными способами изоляции стали таможенные пошлины, квоты, а также контроль за обменным курсом и темпами обесценения национальной валюты. Уровень изоляции, таким образом, зависел от степени государственного вмешательства. Следовательно, борьба с Великой Депрессией требовала создания систем сильного

163

государственного регулирования – даже если отвлечься от социальных реформ, необходимых для борьбы с массовой безработицей. По пути этатизации шли абсолютно все страны, затронутые кризисом. Именно в этот период формируются институциональные основы регулируемого рыночного хозяйства и многих современных национальных моделей экономики.

Началом мировой экономической катастрофы

обычно считают «черный четверг» и «черный вторник» (24 и 29 октября 1929 г.), когда на Нью-

йоркской фондовой бирже один за другим произошли два резких обвала курсов акций. На самом деле общий спад производства в США начался даже несколько раньше, с лета 1929 г.

Совокупная стоимость акций, котировавшихся на Нью-йоркской фондовой бирже, сократилась с 1 сентября 1929 г. до июля 1932 г. с почти 90 млрд. долл. до примерно 16 млрд. Это значит, что держатели акций потеряли 74 млрд. – это в три раза превосходит расходы США на Первую мировую войну. За годы Великой Депрессии в США разорились более 135 тыс. торговых, промышленных и финансовых компаний, в результате чего усилилась безработица.

Пик кризиса пришелся в США на начало 1933 г., когда безработными были порядка 20-25% трудоспособного населения Америки. Когда Советский Союз проводил в Америке в начале 1930-х гг. найм квалифицированных работников, которых остро не хватало на стройках первых пятилеток, то на каждое рабочее место претендовало примерно 10 американцев. Многие из тех, кто получил работу в СССР, собирались покинуть родину навсегда. Если бы сталинская партократия грамотно разыграла эту карту, Советская Россия получила благодаря Великой Депрессии десятки тысяч высококвалифицированных работников. К сожалению, идеологические опасения заставляли рассматривать иностранных специалистов как потенциальных шпионов, поэтому трудовая миграция из развитых стран в СССР не получила широкого развития.

Таблица 8-8 Среднегодовые темпы роста ВНП в некоторых странах

СТРАНЫ 1925-1929 гг. 1929-1938 гг. США 2,3% -1,3% Великобритания 2,0 1,1 Германия 2,4 4,2 Франция 2,0 -0,4 СССР 6,0 4,3 Составлено по: Bairoсh P. Economics and World History. P. 8.

В других развитых странах промышленный кризис протекал не настолько

катастрофически, как в США, но тоже весьма болезненно (Табл. 8-8, 8-9). Удар чуть раньше (как в Германии и Италии) или чуть позже (как в Великобритании и во Франции) прошелся по всем странам.

Острейшей проблемой стали трудовые конфликты по проблемам сохранения рабочих мест и сдерживания падения зарплаты. В США рабочее движение оставалось децентрализованным, поэтому здесь разрозненные стачки оказывали на власть имущих в основном психологическое давление. Зато в Западной Европе, где профсоюзы отличались более высокой организованностью и левой ориентацией, возникали взрывоопасные ситуации.

В Великобритании была жива память о событиях мая 1925 г., когда возглавленная Конгрессом тред-юнионов общенациональная всеобщая забастовка охватила все ведущие

Великая Депрессия в развитых странах

164

отрасли экономики. Англичанам сильно повезло, что их страна от Великой Депрессии пострадала заметно слабее других развитых стран, поэтому радикальные политики не пользовались здесь популярностью.

Таблица 8-9 Уровень безработицы среди промышленных рабочих некоторых развитых стран,

в % от общего числа промышленных рабочих СТРАНЫ 1920-1929 гг. 1930-1933 гг. 1934-1938 гг. Максимальный уровень

США 7,8 28,4 27,5 37,6 (в 1933 г.) Великобритания 11,1 19,9 13,8 21,3 (в 1931 г.) Германия 8,7 34,2 11,8 43,8 (в 1932 г.) Франция 3,8 9,5 10,8 15,4 (в 1932 г.) Составлено по: Bairoсh P. Economics and World History. P. 11.

Во Франции и, особенно, в Германии кризис проходил гораздо тяжелее, поэтому и классовое противостояние в этих странах оказалось более острым. Обнищание трудящихся расширяло электорат самых радикальных партий, готовых на полную (коммунисты) либо частичную (фашисты) ликвидацию рыночного хозяйства. Под знаменем борьбы с «красными» в Германии, где на кризис наложились еще и проблемы выплаты репараций, к власти прорвались «коричневые», обещавшие прекратить репарационные выплаты.

Разные развитые страны выходили из кризиса разными путями. Чем сильнее страна страдала от кризиса, тем более активным было институциональное проектирование новых «правил игры». Общим было то, что абсолютно во всех странах – от национал-социалистической Германии до социал-демократической Швеции – происходило усиление государственного регулирования.

Государственное вмешательство в Великобритании было незначительным, поскольку и сам кризис ударил по Англии не слишком сильно. ВНП Великобритании упал лишь на 5-6%, причём исключительно за счёт сокращения экспорта. Снижения внутреннего спроса в стране не произошло, напротив, потребление увеличилось на 2% (таким образом, радикальные экономические меры были не в интересах большинства) в то время как, например, в США внутреннее потребление сократилось на 20%. В то же время с 1932 г. В Великобритании были введены таможенные пошлины на ряд импортируемых товаров. Это явилось поворотным моментом в истории этой страны, где с 1860 г. процветала свободная торговля.

В Германии государство заняло изначально намного более активную позицию, фактически поставив экономику на военные рельсы.

Политика Веймарской Германии, озабоченной выплатой репараций, долгое время сильно сдерживала экономическое оздоровление. Однако после отмены репараций на Лозаннской конференции 1932 г. основное ограничение исчезло. Политика стала более расширительной; в неё была включена специальная программа по созданию рабочих мест, что привело к резкому снижению безработицы. Контроль обменного курса, введённый в 1931 г., усиливался по мере роста внутреннего спроса. К моменту избрания Гитлера канцлером в январе 1933 г., экономика находилась в фазе подъёма уже год, что позволило ему приписать себе ответственность за столь бурное оздоровление.

К 1939 г. немецкий ВВП был уже на 50% выше уровня 1929 г. Однако львиную долю выпуска составляли капитальные товары и вооружение. Такую экономику можно охарактеризовать фразой «пушки вместо масло» - уровень душевого потребления немцев гитлеровской Германии был ниже, чем в 1929 г. Таким образом, увеличение выпуска вело не к увеличению потребления, а к очередной войне. Может ли такое оздоровление немецкой экономики считаться позитивным экономическим развитием – вопрос очень спорный.

165

Самую эффективную национальную модель удалось в 1930-е гг. создать в США. Именно поэтому в течение всей второй половины ХХ в. именно американский опыт рассматривался в Европе как образец для творческого подражания.

Став президентом в 1933 г., Ф.Д. Рузвельт провозгласил «Новый Курс», в котором правительство станет напрямую вмешиваться в экономику, увеличивая выпуск, поднимая цены и снижая безработицу. Такая степень вмешательства, особенно со стороны федерального правительства (имевшего до 1930-х меньший бюджет, чем совокупный бюджет штатов), была беспрецедентна.

Но Новый курс не являлся подробно продуманной макроэкономической антикризисной политикой. На самом деле сколько-нибудь согласованной политики не было вовсе, что неудивительно ввиду отсутствия теоретических рецептов («Общая теория» Кейнса вышла лишь в 1936 г.) и статистической базы. Необходимая для грамотного макро-планирования система учета национальных доходов появилась в США лишь к концу 1930-х гг. Рузвельт действительно пообещал сбалансировать бюджет, однако и не собирался придерживаться одной заранее определенной политики, он делал ставку на радикальные решения. Были испробованы самые разные меры, неудачные решения впоследствии отменялись. Например, для повышения прибыльности поощрялись заключения предприятиями о фиксированных ценах с конкурентами. В то же время, работникам предлагалось формировать профсоюзы для «добросовестных» переговоров и заключения контрактов с фирмами. Не было и продуманной политики фискального дефицита – Кейнс завершил работу над этой частью своего анализа лишь к 1936 г.

В 1933 г. в США не существовало системы социальной безопасности. В рамках Нового Курса была создана американская система социального обеспечения. Кроме этого, Новый Курс положил начало регулированию банковской системы, и, что важнее всего, показал приемлемость вмешательства федерального правительства в экономику.

Выход из эпохи 1914-1945 гг. – эпохи мировых войн и Великой

Депрессии – был связан с глубокими качественными изменениями в рыночном хозяйстве. Великая Депрессия сыграла роль жестокого

механизма обновления. Изменения прослеживаются в двух основных аспектах – 1. обновление отраслевой структуры (изменение соотношения старых и новых

отраслей) и, что гораздо более существенно, 2. обновление институциональной структуры (изменение соотношения старых и

новых «правил игры»). Таблица 8-10

Неравномерность развития «старых» и «новых» отраслей промышленности стран капиталистического мира (уровень 1913 г. = 100%)

Годы «Старые» отрасли «Новые» отрасли Добыча угля

Выплавка чугуна

Выплавка стали

Выпуск судов

Добыча нефти

Производство алюминия

Производство азота

Производство искусственного

шелка 1919-1923 гг.

92 71 84 132 202 180 164 196

1924-1929 гг.

104 101 124 69 314 332 315 759

1930-1932 гг.

89 72 86 51 328 334 449 1348

Составлено по: Новые материалы к работе В.И. Ленина «Империализм как высшая фаза капитализма». Под ред. Е. Варга, Л. Мендельсона и Е. Хмельницкой. М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1935. С. 183.

Уроки преодоления Великой Депрессии

166

Что касается отраслевых изменений, то следует обратить внимание, как неодинаково бил кризис по разным отраслям (Табл. 8-10). В традиционных отраслях (угледобыча, сталелитейная промышленность, судостроение) падение было довольно сильным, в «новых» же (нефтедобыча, производство алюминия, азота и искусственного шелка) спада не было вообще, продолжался рост. В результате в ходе Великой Депрессии происходило перераспределение ресурсов из «старых» отраслей в «новые».

Аналогичное происходило и в институциональной сфере. Усиление государственного вмешательства началось еще в конце XIX в. Однако до 1930-х гг. оно происходило спонтанно, без идеологического обоснования. После Великой Депрессии все страны открыто признали необходимость не только постоянно держать «руку правительства» на пульсе «невидимой руки» рынка, но и активно подправлять и дополнять ее действия. Одним из проявлений этой тенденции к огосударствлению стал рост военных расходов во всех странах, кроме США: военный бюджет – наиболее простой метод централизованного перераспределения ресурсов (Табл. 8-11).

Таблица 8-11 Динамика военных расходов некоторых стран в 1930-е гг., в % от ВНП

Годы Германия Италия Япония США Великобритания Франция 1929-1932 гг. 1 4 3 1 2 4 1935 г. 9 7 2 1 5 7 1938 г. 28 9 10 1 13 7

Составлено по: Bairoсh P. Economics and World History. P. 13.

Практические мероприятия правительств были, в силу недостатка опыта, не всегда уверенными и не во всем верными. Возможно, что вместо преодоления Великой Депрессии многие мероприятия фактически ее продлевали. Однако в долгосрочном аспекте Рубикон был перейден, и уже никогда идеология laissez-faire не пользовалась такой поддержкой, как в XIX в.

В самой экономической науке этот сдвиг выразился в том, что неоклассика на 40 лет уступила пальму первенства кейнсианству. Создание идеологии государственного регулирования рыночного хозяйства – главная институциональная инновация, родившаяся в эпоху Великой Депрессии. Завершившаяся к 1936 г. ликвидация золотого стандарта на фоне этого главного институционального сдвига кажется одной из частностей.

Хотя в целом западная цивилизация выдержала испытание Великой Депрессией, но на пределе возможного. Германия, Италия и Япония нашли выход в милитаризации экономики и в борьбе за геополитическое лидерство. Те страны, которые слабее всего использовали милитаризацию как инструмент преодоления кризиса (США и Франция), расплатились за это затяжной депрессией, завершившейся только во время Второй Мировой. Фашистский режим в Германии и Вторая мировая война стали, таким образом, прямыми следствиями затяжного кризиса.

На материалах истории борьбы с последствиями Великой Депрессии можно выделить следующие основные тенденции институционального проектирования в ситуации системного кризиса.

1. В процессе системного кризиса происходит как стихийная, так и сознательная структурная перестройка производства и, самое главное, социально-экономических институтов.

2. Разные страны, переживающие системный кризис, выходят из него разными возможными путями, между новыми социально-экономическими моделями начинается конкурентный отбор.

167

3. Обострение конкуренции между национальными моделями сохраняет на первых порах угрозу цивилизационного слома; она исчезает только после завершения «отсева» наименее эффективных моделей.

8.3. Вторая мировая война: кризис, закрепивший институциональную

перестройку137

Вторая мировая война имеет с Первой мировой

как черты сходства, так и черты различия. С одной стороны, главным инициатором обеих

войн была одна и та же страна – Германия, которая «вышла на тропу войны» против всех других стран-лидеров с европейской культурой, требуя решительного передела мира и изменения «правил игры» в свою пользу. В обеих войнах победа Германии против коалиции более сильных противников могла быть обеспечена только применением стратегии блицкрига, переход к позиционной войне на истощение обрекал ее на поражение. Похожим оказался и исход войны – наибольший выигрыш получили Соединенные Штаты, которые стремились максимально оттянуть свое вступление в войну.

С другой стороны, Вторая мировая война имела принципиально иное содержание, чем Первая.

Инициаторы Первой мировой имели приблизительно одинаковые национальные модели экономики и руководствовались схожими националистическими идеологемами. Если бы в Первой мировой победу одержали Центральные державы, а не Антанта, это не привело бы к резкому изменению социально-экономических институтов. Напротив, Вторая мировая была противостоянием двух военных блоков, но трех качественно различных идеологий – либерально-этатистской (Франция, Великобритания, США), национал-социалистической (Германия, Италия, отчасти Япония) и советской (СССР). Рыночная экономика могла сохраниться только при победе либерального этатизма, поскольку обе другие идеологии были построены в той или иной степени на отрицании рынка, на замене институтов частной собственности институтами власти-собственности. В ходе Второй Мировой существовала вероятность полной победы гитлеровской Германии и ее союзников в Западной Европе (возможно даже в Евразии). Это привело бы, вероятно, к временной ликвидации рыночного хозяйства и регенерации отношений власти-собственности. В рамках такого сценария не исключена и тотальная ядерная война между США и германо-японским блоком, которая могла завершиться превращением Европу в пустыню.

Когда западные историки называют главным событием Второй Мировой «битву за Англию», то они во многом правы, если рассматривать эту войну не как борьбу против фашистской Германией, но как противоборство социально-экономических систем. Ведь если бы в 1940 г. Англия была захвачена, то даже победа СССР без открытия «второго фронта» (оккупация Великобритании не позволила бы американцам производить десанты в Италии и в Нормандии) привела бы к сохранению в Европе, полностью контролируемой советским режимом, режима командной экономики.

Вторая мировая, как и Первая мировая, тоже может быть поделена на два периода. В начале войны (1937/1939 – 1941/1942 гг.) экономические ресурсы противоборствующих блоков имели меньшее значение, чем чисто военные и политические факторы. Это был этап больших успехов сил Тройственного пакта, когда Германия и Япония имели стратегические

137 В данном разделе использованы материалы: Broadberry S., Harrison M. The Economics of the two World Wars // New Palgrave Dictionary of Economics. Second edition. Macmillan Publishers, 2006.

Первая мировая война как противоборство идеологий и

национальных экономик

168

и военные преимущества. В результате они смогли нанести поражения странам, экономически сильно превосходящим их. В 1940-1941 гг. мир стоял перед угрозой цивилизационного слома и наступления нового «средневековья».

Таблица 8-12 Соотношение военных ресурсов двух коалиций, противоборствующих во Второй мировой войне

Показатели "Новая Антанта" (1)

Тройственный пакт (2)

Соотношение (1) : (2)

Мобилизованные солдаты, млн. 106,4 76,9 1,4 Пистолеты, тыс. 1.357 462 2,9 Винтовки и карабины, млн. 25,3 13,0 1,9 Пулеметы, тыс. 4.827 1.646 2,9 Автоматы, тыс. 11.604 1.185 9,8 Самолеты, тыс. 370 144 2,6 Бронетанковые машины, тыс. 216 51 4,3 Орудия, тыс. 516 100 5,1 Основные военно-морские суда 8.999 1.734 5,2 Баллистические ракеты 0 6.000 … Атомные бомбы 4 0 …

К счастью для всего мира, высокая вероятность победы фашистского блока не

реализовалась. Во второй период войны, который начался в 1941/1942 гг., боевые действия приобрели позиционный характер, в результате чего начальные преимущества Тройственного пакта постепенно испарились. Вновь возникла ситуация войны на истощение. Экономическое превосходство позволило "новой Антанте" постепенно перетянуть чашу весов и выиграть войну. Поскольку освобождение Европы происходило войсками не только СССР, но и США и Великобритании, это позволило ограничить экспорт институтов советской командной экономики границами Восточной и отчасти Центральной Европы.

Табл. 8-12 показывает объемы ресурсов, которые обе стороны использовали во время Второй мировой войны. На протяжении двух войн одно осталось неизменным: противники германского блока обладали большим объемом военных ресурсов практически во всех сферах. Но превосходство "новой Антанты" сложилось далеко не сразу.

Предвоенное перевооружение дало возможность Тройственному пакту быстро начать военные действия, что в сочетании с чисто военным преимуществом и объясняет ранние успехи Германии, Италии и Японии. Баланс на конец 1940 г. показал едва ли не катастрофу "новой Антанты": разбитая Франция выпала из союза, Соединенные Штаты сохраняли нейтралитет, а Советский Союз еще оставался формальным союзником Германии.

Таблица 8-13 Изменение соотношения ресурсов "новой Антанты" и Тройственного пакта

Страны-участники

Население Территория Среднедушевая территория

ВВП Среднедушевой ВВП

1938 г. Все страны 2,7 7,5 2,8 1,4 0,5 Только великие державы

0,5 0,6 1,4 0,7 1,5

1942 г. Все страны 1,2 6,1 4,9 1,1 0,9 Только великие державы

1,8 23,5 13,0 2,1 1,2

169

Однако к 1942 г., после вхождения в антифашистский союз России и Америки, по вооружению и по личному составу союзники превзошли противника. Это происходило даже на Восточном фронте, где Германия и СССР сражались друг против друга. Две эти силы были приблизительно одинаковы по экономическим показателям, если судить по размерам ВВП и промышленного производства, но Советский Союз был значительно беднее с точки зрения средних доходов на душу населении. Этот недостаток усугублялся разрушительными военными и территориальными потерями в 1941-1942 гг. Однако Советский Союз все же смог собрать многочисленную армию и обеспечить ее снабжение.

Табл. 8-13 показывает соотношения преимуществ и недостатков союзников. В 1942 г., когда ситуация казалась критической, совокупное население "новой Антанты" было в 2 раза больше, объем производства – более чем в 2 раза, а территория – более чем в 20 раз больше территории стран Тройственного пакта. С подобным экономическим превосходством противникам Тройственного пакта для победы было достаточно не делать крупных ошибок.

Слабейшим звеном в цепи стран "новой Антанты" оставалась относительно бедная Советская Россия. Во время Первой мировой войны Германия смогла "выбить" Россию и едва не добилась перелома в войне. Во Второй мировой поражение СССР было равнозначно победе фашистского блока в Европе. Однако советские реформы 1930-х гг., при всех их недостатках, смогли предотвратить этот трагический исход.

Для понимания экономических причин победы

антигитлеровской коалиции необходимо обратить основное внимание на фискальную мобилизацию

(уровень военных расходов в ВВП) и собственно военную мобилизацию (степень мобилизации населения в армию). На каждый из этих аспектов сильно влиял уровень довоенного развития национальных экономик.

Рис. 8-3. Соотношение изменения доли правительственных военных расходов в ВВП в первый год войны и предвоенного уровня среднедушевого ВВП для 6-ти стран, активно участвовавших во Второй мировой войне. Источник: The Economics of World War II: Six Great Powers in International Comparison. Ed. By M. Harrison, Cambridge: Cambridge University Press, 1998, p. 21.

Экономические причины военных поражений

Рост

военн

ых расходах

(доля от

ВВП

в первы

й год войны

)

ЯпонияИталия

Германия

Великобритания

США

СССР

ВВП на душу населения в 1938 г. (в долларах США 1990 г.)

170

Рис. 8-3 показывает скорость налоговой мобилизации. Видно, что, как правило, только богатые страны добились значительных налоговых сборов. Правда, есть одно яркое исключение – Советский Союз.

Таблица 8-14 Военные бюджеты участников Второй мировой войны,

в % от национального дохода Страны 1939 г. 1940 г. 1941 г. 1942 г. 1943 г. 1944 г.

В текущих ценах, страны "новой Антанты" США 1 2 11 31 42 42 Великобритания 15 44 53 52 55 53 СССР … … … … … …

В текущих ценах, страны Тройственного пакта Германия 23 40 52 64 70 … Италия 8 12 23 22 21 … Япония 22 22 27 33 43 76

В постоянных ценах, страны "новой Антанты" США 1 2 11 32 43 45 Великобритания … … … … … … СССР … 17 28 61 61 53

В постоянных ценах, страны Тройственного пакта Германия 23 40 52 63 70 … Италия … … … … … … Япония … … … … … …

Некоторые основные макроэкономические показатели военных бюджетов стран-

участниц Второй мировой представлены в Табл. 8-14. Они показывают, что Советский Союз пустил на военные расходы 3/5 своего национального дохода – такой высокий показатель характерен для гораздо более богатых стран. Германия и Япония достигли аналогичных результатов лишь в конце войны, накануне поражения, когда они напрягали буквально все силы.

Наиболее важную роль в возникновении этой аномалии сыграла, по мнению современных западных историков-экономистов, победа Сталина в разрушительной борьбе за коллективизацию. Она обеспечила государственный контроль над продовольствием в военное время и не позволяла крестьянам уклониться от обеспечения военных нужд138. В результате советская экономика хотя и несла непропорционально тяжелое экономическое бремя во время Второй Мировой войны, но выдержала нагрузку и обеспечила победу над фашизмом. Жестокие реформы И.В. Сталина дали положительный эффект (хотя, возможно, аналогичного эффекта удалось бы добиться и при помощи меньших жертв).

Мировая война разворачивалась по всему миру, однако серьезные потери понесли только несколько стран. Из 55 млн. смертей примерно 25 млн.

пришлось на СССР, 10 млн. – на Китай, 6,5 млн. – на Германию, 5 млн. – на Польшу, 2,4 млн. – на Японию и 1,7 млн. – на Югославию. В Табл. 8-15 приведены данные о потерях великих держав в долях от довоенного уровня населения и имущества.

138 Gatrell P., Harrison M. The Russian and Soviet Economy in Two World Wars // Economic History Review. 1993. Vol. 46. P. 425-452.

Последствия Второй мировой войны

171

Статистика показывает гибель наибольшего числа людей в Советском Союзе, в Германии и Японии, а также широкомасштабное уничтожение имущества в этих же странах. Человеческий капитал пострадал гораздо сильнее, чем физический капитал.

Хотя Вторая мировая война оказалась гораздо более кровавой и разрушительной, чем Первая мировая, она стала важным этапом «выздоровления» капиталистической мир-экономики и западного общества в целом. Если по итогам Первой мировой войны почти все страны понесли потери, то по итогам Второй мировой проигравшими (и то относительно) можно считать лишь страны Восточной Европы, вынужденные на 40 лет включиться в систему советской командной экономики. Великобритания и Франция окончательно отдали лидерство Соединенным Штатам, но этот процесс шел уже давно. В целом Вторая мировая оказалась «игрой с положительной суммой».

Таблица 8-15 Потери стран, активно участвовавших во Второй мировой войне,

% от довоенного уровня Страны Человеческие

ресурсы Физические ресурсы

национальное богатство

промышленное производство

Страны "новой Антанты" США 1 0 … Великобритания 1 5 … СССР 18-19 25 …

Страны Тройственного союза Германия 9 … 17 Италия 1 … 10 Япония 6 25 34

В результате этой войны удалось отсечь те национальные модели капиталистической экономики, которые стали на путь усиления власти-собственности и милитаризации, представляя угрозу всему мировому сообществу. Быстрый переход Второй мировой в Третью мировую («холодную войну») заметно облегчил участь побежденных. Уже в конце 1940-х гг. Западная Германия, Италия и Япония рассматривались как важные союзники в противодействии «советской угрозе». Поэтому западные страны-победители не стали обременять их высокими репарациями, но, напротив, оказали большую помощь в реформировании и в восстановлении их экономик (план Маршалла для Европы, аналогичные программы для Японии). Обусловленный политической конъюнктурой, этот ход сыграл очень важную роль в предотвращении реваншистских настроений. В результате уже в 1960-е гг. побежденные Германия и Япония превзошли по уровню развития некоторые развитые страны-победители. В некотором смысле, они, продемонстрировав «немецкое чудо» и «японское чудо», все же смогли добиться победы над своими геополитическими соперниками, но уже чисто экономическими методами.

Урок системного кризиса – необходимость перехода к регулируемому рыночному хозяйству – был в конце концов усвоен.

172

ГЛАВА 9. ЗАПАДНЫЙ МИР НА ПУТИ К ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОМУ ОБЩЕСТВУ

Доминирующей тенденцией экономической истории развитых стран мира в ХХ в.

является усиление централизованного регулирования: хозяйственное развитие во все меньшей степени идет «самотеком», но во все большей степени становится результатом сознательного выбора. Усиление централизованного регулирования рыночного хозяйства не означает, однако, создания единого контроля. Регулирование осуществляется на трех уровнях:

• на отраслевом и межотраслевом уровне – олигополистическими фирмами (в т.ч. транснациональными корпорациями) и финансово-промышленными группами;

• на уровне национального государства – правительством и иными государственными институтами (прежде всего, Центральным банком);

• на наднациональном (мирохозяйственном) уровне – региональными экономическими объединениями (такими как ЕС или НАФТА), а также международными экономическими организациями (МОТ, МВФ, ЮНКТАД и т.д.).

Плюралистическое централизованное регулирование – главная черта современной смешанной экономики, которая является отнюдь не смешением командной и рыночной экономических систем, а самостоятельной экономической системой. В то же время смешанная экономика выступает формой перехода от индустриального к постиндустриальному обществу.

Рассмотрим сначала теории постиндустриального общества, которые с 1960-х гг. начинают играть роль своего рода философии процессов регулирования.  

9.1. Теории постиндустриального общества как идеология регулирования

Начиная с последней трети ХХ в. все более широкую популярность сначала среди ученых, а потом и среди обычных граждан развитых стран приобретают теории перехода к обществу принципиально нового типа. Усиление регулирования рыночного хозяйства стало сильным фактором развития этих теорий, поскольку менеджеры разных уровней все сильнее нуждаются в понимании не только тактических, но и стратегических ориентиров развития.

Будущее общество разные авторы видят и называют по-разному – как постиндустральное, посткапиталистическое, информационное и т.д. Это свидетельствует о том, что теория общества будущего находится в стадии становления. Ученым пока не вполне понятно, какие из его уже появившизся черт станут основными и доминирующими. Интересно отметить большое сходство между многими характеристиками рождающегося «чудного нового мира» и образом коммунизма по К. Марксу как общества «по ту сторону материального производства».

Идеи о будущем принципиально новом общественном строе были высказаны Т. Вебленом ещё в начале ХХ в. Однако подлинный бум работ об обществе будущего начался в 1970-е гг. после публикаций работ О. Тоффлера, Д. Белла, Дж. К. Гэлбрейта, П. Друкера и других классиков постиндустрального общества.

В теориях постиндустриального общества есть два основных аспекта: одни исследователи (Д. Белл, О. Тоффлер) делают акцент на революционных изменениях в производстве, другие (Ф. Фукуяма, М. Кастельс) – на революционных изменениях в общественных институтах.

173

Основоположником теорий постиндустриального общества считают американского социолога Дэниела Белла, автора книги «Грядущее постиндустриальное общество» (1973).

В своей концепции Д. Белл сформулировал следующие основные признаки постиндустриального общества:

создание экономики услуг, доминирование слоя научно-технических специалистов, центральная роль теоретического научного знания как источника нововведений и политических решений в обществе,

возможность самоподдерживающегося технологического роста, создание новой «интеллектуальной» техники.

Общий принцип социальной структуры постиндустриального общества – меритократия. Под этим термином подразумеваются все те, «кто имеет заслуженный статус или достиг авторитетного положения благодаря компетентности». Иными словами, «меритократия состоит из людей, которые заслужили свой авторитет».

Принципу меритократии не следует противиться. «Общество, не выдвигающее лучших людей во главу своих основных институций, в социологическом и моральном отношениях абсурдно», - утверждает Белл. Таланты и достижения – доминирующие принципы культурно развивающегося общества. Но оно, делает существенную оговорку Белл, должно быть максимально открытым для всех. «Хорошо организованная меритократия может

быть обществом хотя и неравенства, но справедливости». В своей работе «Социальные рамки информационного

общества» (1980) Д.Белл выделяет три этапа изменений в территориальном размещении производительных сил. В доиндустриальную эпоху города располагались на пересечении торговых путей, в индустриальную – вблизи источников сырья, в постиндустриальную – вокруг научных центров.

Совсем по другому представляется современное общество американскому социологу Элвину Тофлеру. Наибольший резонанс имела его работа «Третья волна» (1980).

Десять главных черт экономики Третьей волны, которые он называет, следующие:

1. Для факторов производства – это знание (информация, данные, изображения, символы, культура, идеология, система ценностей). Оно становится заменой других материалов, при этом подчеркивается, что знание – неисчерпаемо. Оно является и решающим ресурсом разрушения и для факторов поражения.

2. В области нематериальных ценностей наиболее существенным становится способность создавать, распределять, применять знания.

3. Для Третьей волны типичен уход от массовости. Происходит сдвиг от однородности к разнообразию.

4. Глубокие изменения охватывают и сферу труда. Здесь происходит резкое повышение квалификации и падение взаимозаменяемости.

Технологии постиндустриального общества: экономика услуг и

знаний

Элвин Тофлер (Р. 1928)

174

5. Для поддержания конкурентоспособности и поощрения инициативы необходимы новые идеи – нововведения.

6. Изменяется и масштаб – малое вытесняет большое, малые фирмы приходят на смену большим гигантам.

7. Существенные изменения затрагивают и организацию. Для нее становится типичным поиск новых форм, гибких и маневренных.

8. Э. Тоффлер выделяет изменения и в системной интеграции. Возрастающая сложность экономики требует более развитых интеграции и управления.

9. Развивается мощная инфраструктура, которая все более и более основывается на новейших достижениях в электронике.

10. Для современной экономики становится типичным ускорение всех процессов. Темпы операций и темпы работ увеличиваются, конкуренция во времени обостряется. Деньги перемещаются со скоростью света, а информация перемещается еще быстрее.

Характеристика институтов рождающегося

постиндустриального общества наиболее четко дана в работах американских социологов Ф. Фукуямы и М. Кастельса.

Фрэнсис Фукуяма как теоретик постиндустриального общества наиболее известен такими работами как «Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния» (1995), «Великий разрыв» (1998), «Наше постчеловеческое будущее: последствия революции биотехнологии» (2002).

Сравнивая данные по развитым странам Запада, в «Великом разрыве» он подчеркнул, что с середины 1960-х гг. в развитых странах резко усилились негативные явления, вызванные дезорганизацией семейных отношений, ростом преступности и падением доверия между людьми. Происходит резкое повышение уровня преступлений всех видов, растут бродяжничество, пьянство и т.п. Что касается института семьи, то и здесь наблюдается резкое падение рождаемости, постоянно растет уровень разводов, а так же процент детей, рожденных вне брака. Самое главное, по мнению Фукуямы – рост недоверия между людьми, одновременный упадок доверия к общественным институтам и друг к другу. Все это и есть, как назвал его Фукуяма, Великий Разрыв – рост состояния аномии, потери ориентации в жизни, некоей «промежуточности», когда старые нормы деформированы или разрушены, а новых еще нет. Общество фрагментизируется, превращаясь в толпу одиночек.

Скрупулезно изучив статистику и данные многочисленных исследований о разных сферах жизни общества, Фукуяма не

просто констатировал цивилизационный кризис, но и предложил очень интересное его объяснение.

Ахиллесова пята революционных процессов развития, считает он – это отставание неформальных культурных ценностей и норм от новых требований. Чтобы подчеркнуть важность неформального «социального порядка», Фукуяма использует понятие «социальный капитал». Именно ценности, которыми руководствуются люди в повседневной жизни, являются основой доверия между людьми и их сотрудничества. Поэтому, по мнению Фукуямы, именно становление, укрепление и упадок моральных ценностей приводит к своеобразной цикличности общественной жизни. Первый раз «связь времен» распалась при

Институты постиндустриального общества:

Великий Разрыв и сетевое общество

Фрэнсис Фукуяма (р. 1952)

175

переходе от феодализма к капитализму, второй раз – при переходе от капитализма к формирующемуся постиндустриальному обществу.

Те проблемы современных развитых обществ, которые выразились в Великом Разрыве, возникли, по мнению Фукуямы, из-за чрезмерной индивидуализации людей. Подтверждением этому служат, например, богатые азиатские страны с традиционным доминированием коллективистских ценностей (Япония). Им пока удается избежать (или, по крайней мере, временно предотвратить) многие негативные последствия Великого Разрыва. Впрочем, Фукуяма считает маловероятным, чтобы азиатским странам удалось в течение нескольких поколений придерживаться традиционных ценностей. Их тоже ждет свой Великий Разрыв, но несколько позже.

В капиталистическом обществе высокая динамика может привести к распаду сообществ. Однако оно создает порядок и выстраивает новые нормы для замены тех, которые уничтожаются. В отличие от него, постиндустриальное (информационное) общество характеризуется устойчивым спросом на социальный капитал. Он - «общественное достояние», за которое должно отвечать общество в целом (в лице государства). Главной задачей государственной политики является сохранение и стимулирование роста социального капитала. Поэтому необходимо осторожное отношение к государственным социальным программам, так как некоторые из них способны привести к снижению уровня ответственности и солидарности. Основой государственной политики, согласно Ф. Фукуяме, является способность государства обеспечивать общественную безопасность и стабильность прав собственности.

Ф. Фукуяма оптимистичен в своих прогнозах. Культурный прогресс, как он утверждает, основан на самоорганизации – «социальный порядок, однажды подорванный, стремится переустроиться заново». Уже в 1990-е гг., по мнению Фукуямы, стало заметно, что «Великий Разрыв изживает себя и что процесс обновления норм уже начался».

Если концепция Великого Разрыва Ф. Фукуямы обращает основное внимание на кризис социального доверия, то в концепции информационного общества Мануэля Кастельса более четко звучит озабоченность проблемами доступа к новым информационным технологиям.

Согласно Кастельсу, новые технологии, связанные с производством информации как нематериальных благ, формируют принципиально новое, информационное общество. Возможности информационных технологий приводят к зарождению единой социально-экономической системы, объединяющей весь мир. Информационная эпоха порождает общество, которое, как полагает Кастельс, является не только глобальным, но еще и сетевым (network society) – оно развивается спонтанно, в результате взаимодействия многих социальных групп и отдельных людей.

Хотя процветание стран еще зависит от развития их внутренней экономики, а не от глобального рынка, но в самых развитых отраслях экономики (финансы, телекоммуникации и СМИ) уже видна общемировая тенденция глобализации. Ключевой элемент этой системы – обладание информационными технологиями (в частности, возможностями сети Интернет). Именно они предопределяют место страны в мировой иерархии.

Для некоторых стран и континентов (например, Африки) существует угроза оказаться вне всемирной сети, быть выброшенными из мировой информационной системы. Эти страны и территории образовывают, как назвал их М. Кастельс, «четвертый мир». Но и в развитых странах не всем удается освоить новый образ жизни, основанный на постоянном использовании информации.

В начале XXI в. примерно 15-20% человечества начинает жить в пост-индустриальном обществе, 60-70% остаются в обществе индустриальном, а еще 15-20% не может даже пройти первичную индустриализацию. Характеристикой этой поляризации

176

становится «глобальный цифровой разрыв» (Табл. 9-1). Существовавшая раньше социальная противоположность владельцев средств производства и наемных рабочих сменяется, по М. Кастельсу, делением на Интернет-имущих и Интернет-неимущих. И Россия в этом новом мире даже после реформ 1990-х гг. не сокращает, а увеличивает отставание от развитых стран.

Таблица 9-1 Глобальный цифровой разрыв, 2000 г. (по М. Кастельсу)

РЕГИОНЫ МИРА Доля общего числа пользователей Интернет, % Северная Америка 42,6 Западная Европа 23,8 Азия 20,6 Восточная Европа 4,7 Африка 0,6

Таким образом, теории постиндустриального общества претендуют на роль новой общественной философии, которая указывает как развитым странам, так и человечеству в целом стратегические ориентиры развития. Правда, пока эти теории еще не достигли такого уровня, чтобы формулировать прямые рекомендации тактического уровня для социально-экономического регулирования. Поэтому формирование институтов регулирования происходило во второй половине ХХ в. либо с опорой на кейнсианские теории, либо даже в спонтанном режиме.

9.2. «Большой бизнес» как планирующая система

Когда в конце XIX в. распыленный конкурентный рынок стал уступать место высококонцентрированному олигополизированному, у современников возникло

опасение, что этот процесс закончится полной монополизацией всех сфер производства и удушением экономической свободы. Однако господство «железной пяты» (a la Джек Лондон) так и не наступило.

В конце концов преобладающей формой организации отраслевых рынков в современном рыночном хозяйстве стала хотя и не совершенная конкуренция, но и не абсолютная монополия. Каркасом современной экономики во всех развитых странах Запада и Востока являются крупные корпорации-олигополии и финансово-промышленные группы.

Корпорация-олигополия – это своеобразная «золотая середина» между господствующей в XIX в. почти совершенной конкуренцией и властью монополий. Олигополия бывает «жесткой», когда 2-4 фирмы делят практически весь рынок. Однако гораздо чаще она принимает «аморфную» форму, когда 6-8 крупных фирм контролируют 70-80% рынка, а оставшаяся доля приходится на средний и мелкий бизнес. В развитых странах стала устойчивой такая отраслевая организация, когда корпорации, составляя примерно 20% всех деловых предприятий, обеспечивают 80-90% общего выпуска.

При любом типе олигополистической ценовой политики основные параметры развития отрасли (уровень цен, объем продаж) складываются под влиянием не только и не столько «невидимой руки рынка», сколько корпоративного топ-менеджмента.

С точки зрения общества, олигопольная структура отраслевых рынков является, видимо, наиболее целесообразной. В эпоху НТР для совершенствования производства необходимы высокие затраты на НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки), осуществление которых связано с высоким предпринимательским риском. При абсолютной монополии крупная фирма имеет средства для финансирования НИОКР, но не

Развитие крупных корпораций и финансово-промышленных групп

177

имеет достаточных стимулов для их быстрого внедрения. Наоборот, при совершенной конкуренции мелкие фирмы имеют сильные стимулы для немедленного внедрения в производство новых разработок, но они не могут позволить себе тратить крупные средства на проекты с неясными перспективами. Крупные корпорации-олигополии с этой точки зрения удовлетворяют требованиям НТР лучше всего: у них есть и крупные финансовые ресурсы для рискованных инвестиций, и заинтересованность оперативно запускать в производство новые разработки, пока их не опередили конкуренты.

Самоорганизация бизнеса осуществляется не только на отраслевом, но и на межотраслевом уровне. Координацию деятельности крупных фирм разных отраслей осуществляют финансово-промышленные группы.

Финансово-промышленные группы (ФПГ) – это самоорганизующиеся объединения под единым контролем ряда крупных промышленных и финансовых фирм, осуществляющие согласованную хозяйственную деятельность. Таким образом, в бизнесе складывается иерархическая структура: крупномасштабное предприятие – фирмы-олигополии – финансово-промышленные группы.

Смешанную экономику часто упрощенно называют сочетанием рыночной саморегуляции и государственного регулирования. На самом деле внутрифирменное и надфирменное олигополистическое регулирование рынков выполняет не менее, а, может быть, даже более важные функции, чем экономическая политика правительств развитых стран.

В качестве показателя уровня развития «большого бизнеса» упомянем, что уже в 1980-е гг. 1/4 всего мирового производства контролировали всего 600 корпораций-гигантов, объединяемых надфирменными союзами. При этом прослеживается четкая закономерность: уровень концентрации производства прямо коррелируется с уровнем конкурентоспособности национальных моделей смешанной экономики. В США в начале 1970-х гг. 100 крупнейших компаний давали 35% промышленного производства, в ФРГ 109 крупнейших компаний давали 65%. Что касается Японии, то в этой стране еще в 1960-е гг. 6 финансово-промышленных групп («дзайбацу») контролировали 68% суммы продаж обрабатывающей промышленности. Ни для кого из экономистов не секрет, что во второй половине ХХ в. американская экономика медленно, но неуклонно теряла экономическое лидерство. Напротив, Западная Европа (особенно Германия) и Япония во второй половине ХХ в. ожесточенно и успешно конкурируют с Америкой, претендуя на роль новых лидеров ядра капиталистической мир-экономики.

На начальных этапах формирования финансово-промышленных групп они носили, как правило, семейный характер, а контроль над членами ФПГ передавался по наследству. В последние десятилетия семейный контроль ослабевает, семейные группы превращаются в анонимные группировки с размытыми границами. Во главе этих группировок стоят высококвалифицированные менеджеры – как потомственные финансисты, так и талантливые «новички». Переход экономической власти от знаменитых «акул бизнеса» в руки бюрократии из ФПГ есть одно из проявлений «революции менеджеров».

До сих пор речь шла о регулирующей деятельности «большого бизнеса» на уровне национального

государства. Однако в ХХ в. появляются бизнес-организации, регулирующие экономику уже в масштабах мирового хозяйства. Речь идет о таком институте как транснациональные корпорации (ТНК).

На современном этапе главная особенность развития ТНК состоит в создании централизованно управляемых сетей производства и реализации глобального масштаба. Статистика показывает (Рис. 9-1), что рост количества зарубежных филиалов ТНК происходит гораздо быстрее, чем рост числа самих ТНК.

Развитие ТНК

178

Роль ТНК в современном мировом хозяйстве оценивают при помощи следующих показателей:

• ТНК контролируют примерно 2/3 мировой торговли; • на них приходится около 1/2 мирового промышленного производства; • на предприятиях ТНК работает примерно 10% всех занятых в

несельскохозяйственном производстве (из них почти 60% работают в материнских компаний, 40% – в дочерних подразделениях);

• ТНК контролируют примерно 4/5 всех существующих в мире патентов, лицензий и ноу-хау.

Рис. 9-1. Динамика количества ТНК и их зарубежных филиалов (по данным ООН) Источник: Владимирова И.Г. Исследование уровня транснационализации компаний // Менеджмент в России и за рубежом. № 6. 2001.

Таблица 9-2 Национальная принадлежность наиболее крупных 50 ТНК мира

в 1959-2009 гг. (по данным «Financial Times») Годы США Страны

Западной Европы Япония Развивающиеся

страны 1959 44 6 0 0 1969 37 12 1 0 1979 22 20 6 2 1989 17 21 10 2 2009 23 16 1 10

Составлено по: Bergesen A., Fernandez R. Who Has the Most Fortune 500 Firms? // Journal of World-Systems Research. 1995. Vol. 1. № 12 (http://jwsr.ucr.edu/archive/vol1/v1_nc.php)., FT-500-Global Report, March 2009.

Состав ТНК становится с течением времени все более интернациональным по их происхождению. Среди десятки самых крупных фирм мира абсолютно преобладают американские фирмы. Но если посмотреть на состав более многочисленных групп крупнейших ТНК планеты (Табл. 9-2, 9-3), то здесь американское лидерство выражено гораздо слабее. По данным «Fortune», эволюция шла от абсолютного преобладания американских фирм в 1950-е гг. до усиления западноевропейских и китайских фирм с 1980-х.

179

Особенно быстро в последнее десятилетие росли китайские компании. В 2009 г. среди десятки крупнейших фирм мира мы находим две китайские и одну гонконгскую. Среди 50 и среди 100 крупнейших фирм каждая пятая – из развивающихся стран (в основном – из того же Китая).

Таблица 9-3 Национальная принадлежность наиболее крупных ТНК мира в 2009

(по данным «Financial Times») Группы фирм США Страны

Западной Европы Япония Развивающиеся

страны Крупнейшие 10 фирм 6 1 0 3139 Крупнейшие 50 фирм 23 16 1 10140 Крупнейшие 100 фирм141

39 32 6 19

Составлено по: FT-500

Причины экспансии транснациональных корпораций весьма разнообразны, но все они в той или иной степени связаны с преимуществами использования элементов планирования в сравнении с «чистым» рынком. Поскольку «большой бизнес» заменяет стихийное саморазвитие внутрифирменным планированием, ТНК оказываются своеобразными «островками плановой экономики», сознательно использующими преимущества международного разделения труда. Законы свободного рынка не работают внутри ТНК, где устанавливаются внутренние (трансфертные) цены. Если вспомнить об огромных размерах ТНК, то окажется, что только 1/4 современной мировой экономики функционирует в условиях свободного рынка, а 3/4 – в своеобразной "плановой" системе.

Выросшие за счет преимуществ централизованного регулирования перед децентрализованным, ТНК становятся очень важными субъектами мирохозяйственного регулирования. Преобладание среди ТНК фирм стран западноевропейской культуры приводит к тому, что осуществляемое ими централизованное регулирование ведет в целом к «редактированию» мира под американский/западноевропейский стандарт.

Деятельность сильных ТНК, чья экономическая мощь превосходит потенциал многих государств, качественно меняет саму систему управления мировым хозяйством. Суверенным государствам приходится сначала в экономической, а затем и в политической сфере делить власть с этими новыми субъектами мирохозяйственных отношений. Но если национальные правительства находятся под контролем своих граждан, то лидеры транснационального бизнеса никем не избраны и никому не подотчетны.

9.3. Национальное регулирование

государственных и общественных организаций

После Второй мировой войны почти все видные экономисты (за редкими исключениями таких как Ф. фон Хайек и Л. фон Мизес) сходились в том, что

действия «невидимой руки» рынка должны в определенной степени дополняться действиями «видимой руки» государства. Расхождения между ними касались определения этой степени и выбора инструментов регулирования, но не общего принципа. 139PetroChina, Indl & Coml Bank of China, China Mobile 140 PetroChina, Indl & Coml Bank of China, China Mobile, China Construction Bank, Petrobras, Bank of China, Sinopec, China Life Insurance, Gazprom, Vale do Rio Doce. 141 В крупнейшие 100 фирм входят также компании из Израиля, Австралии и Канады.

Формирование национальных моделей смешанной экономики

180

Причина такого единодушия ученых заключалась в том, что рынок, по признанию экономистов кейнсианского и институционального направлений, принципиально не способен эффективно решать все экономические и социальные проблемы. Иначе говоря, существуют имманентные недостатки рыночной экономики – экономические и социальные «провалы» (или «фиаско») рынка. Для их преодоления правительству предлагалось постоянно (не только в период кризисов) осуществлять меры централизованного регулирования. Именно в процессе поиска оптимальной модели национального государственного регулирования в послевоенные годы сложились национальные модели экономики, сохранившие свои основные черты до XXI в.

Западноевропейская модель выглядит наиболее «огосударствленной» практически по всем показателям. Шведский опыт есть наиболее крайнее проявление этой тенденции. Впрочем, экономическая «слабость» государства в США и Японии – скорее видимость. Просто там используются менее административные (и в конечном счете – более эффективные) методы государственного контроля.

Социальная политика – главное направление государственного регулирования в большинстве стран Западной Европы, хотя между ними и существуют заметные различия. Так, если в Швеции делается ставка на государственные социальные гарантии и социальные пособия, то в Германии правительство стимулирует социализацию на внутрифирменном уровне (приобретение рабочими на льготных условиях акций своих фирм, участие в управлении ими).

Таблица 9-4 Среднегодовые темпы экономического прироста

в ведущих развитых странах Запада, в % Ведущие развитые страны Запада

Среднедушевой ВВП ВВП за час работы 1950-1973 гг. 1973-1998 гг. 1950-1973 гг. 1973-1998 гг.

Страны, побежденные во Второй мировой войне Германия 5,0 1,6 5,9 2,4 Италия 5,0 2,1 5,8 2,3

Страны, победившие во Второй мировой войне Франция 4,1 1,6 5,0 2,5 Великобритания 2,4 1,8 3,1 2,2 США 2,5 2,0 2,8 1,5 Составлено по: Maddison A. The World Economy: A Millenial Perspective. OECD Publications, 2001. P. 132.

В американской модели используются преимущественно законодательные и кредитно-финансовые приемы регулирования. Антитрестовское законодательство давно признано хрестоматийным образцом для подражания. Другой высокоэффективный рычаг – это созданная в 1913 г. Федеральная резервная система (ФРС), в которую входят двенадцать региональных банков, коллективно выполняющих функции центрального банка. Главным объектом заботы американского правительства является скорее предприниматель, чем работник. В американской модели наиболее сильны неоклассические тенденции с идеологией экономической свободы (а не социального равенства, как в Европе).

Своеобразно построено государственное регулирование в японской модели. С одной стороны, чисто количественные параметры государственного участия в экономике здесь относительно низки, с другой – наблюдается, несомненно, очень сильное государственное регулирование. Парадокс объясняется тем, что специфика государственного регулирования в Японии – не в «количестве», а в «качестве». Немногочисленные государственные чиновники страны восходящего солнца эффективно посредничают в трудовых конфликтах, стимулируют внешнеэкономическую экспансию (через таможенные тарифы, налоговые

181

льготы и даже прямые государственные субсидии), а самое главное – осуществляют перспективное индикативное планирование. Многие экономисты-компаративисты считают, что японская модель «корпоративного коммунизма» есть своего рода «золотая середина» между западноевропейскими вариантами социального рыночного хозяйства и американским «государством всеобщего благосостояния».

Конкуренция национальных экономических моделей протекает после 1945 г. исключительно мирными методами. Сконструированная модель взаимоотношений между странами «ядра» капиталистической мир-экономики позволила на протяжении более полувека исключать военные конфликты между главными «игроками» (хотя по прежнему возможны острые военные конфликты между странами «ядра» и периферийными странами – достаточно вспомнить англо-аргентинскую войну 1982 г. на Фолклендских островах или войны США с Ираком в 1991 и 2003 гг.). Парадокс в том, что в рамках этой системы страны, проигравшие во Второй мировой войне, смогли довольно быстро догнать и даже отчасти перегнать своих победителей (Табл. 9-3). Поскольку с конца ХХ в. происходит постепенное экономическое ослабление США как главного военного гаранта этой системы («международного полицейского»), не ясно, удастся ли ее сохранить.

Современные национальные модели смешанной экономики начали формироваться под доминирующим влиянием кейнсианских идей. Однако «век кейнсианства», казалось, оборвался кризисом 1973-1975 гг. Этот кризис показал, что кейнсианские методы государственного регулирования хотя и снижают негативные последствия циклических кризисов, но не отменяют их. К тому же методы «лечения» сами по себе могут оказаться «ядовитыми», порождая стагфляцию.

Разочарование в кейнсианстве как в панацее (на роль которой учение Кейнса вовсе и не претендовало) вызвало «неоклассическую контрреволюцию» - возрождение популярности идеологии «свободного рынка». Основополагающий тезис неокласиков (неолибералов) последней трети ХХ в. заключался в том, что рынки в достаточной степени конкурентны, и это обеспечивает высокую степень макроэкономической стабильности. В связи с этим необходимо, по их мнению, ограничить государственное регулирование и сократить государственные расходы.

Парадокс в том, что хотя идеи неолиберализма доминировали в научных кругах, однако в хозяйственной практике преобладающей все равно осталась идеология этатизма. И в «век кейнсианства», и в период «неоклассической контрреволюции» никто из государственных администраторов не намеревается осуществлять полного огосударствления экономики, но почти все они в той или иной степени признают целесообразность и необходимость достаточно широкого вмешательства государства в экономику.

Таким образом, различия между кейнсианской и неоклассической экономической политикой – это отнюдь не противоположность между «огосударствленным» рынком и рынком, совершенно свободным от государства. По существу, речь идет о двух школах, которые одинаково признают необходимость дополнения рыночной саморегуляции централизованным государственным регулированием, хотя и в разной степени и различными методами.

Разбухание масштабов государственного регулирования породило в 1970-1980-е гг. волну либеральных реформ (тэтчеризм в Великобритании, рейганомика в США) под лозунгом резкого ограничения вмешательства государства в экономику. Как показал опыт либеральных реформ, способы разгосударствления экономики могут быть различны. Это, прежде всего, поощрение конкуренции и либерализация рынков, снижение барьеров для вступления в отрасль, активная антимонопольная политика. Эффективной мерой может стать и стимулирование смешанного предпринимательства. Наконец, сильной мерой является денационализация государственной собственности, развитие процессов приватизации.

182

Однако идеологическая риторика либеральных реформ была гораздо внушительнее реальных действий. Эти реформы смогли скорее затормозить расширение государственного регулирования, чем обратить его вспять.

Таблица 9-5 Динамика доли государственных расходов в ВВП в 1880-2000 гг., %

СТРАНЫ 1880 г. 1929 г. 1960 г. 1980 г. 2000 Германия 19 31 32,5 48,3 45,7 Великобритания 10 24 32,6 45,1 40,6 США 7 10 27,6 33,7 32,7 Япония 10 19 18,3 32,6 33,2 Составлено по: Гайдар Е. Т. Аномалии экономического роста. М., 1997. С. 37, National Accounts of OECD Countries, OECD, Paris, 2007

В реальной экономической политике правительства развитых стран конца ХХ в. часто использовали инструменты из обоих арсеналов (например, снижение налогов и гибкая денежная политика). Если проследить долгосрочную динамику доли государственных расходов в валовом внутреннем продукте (ВВП) как важнейшего обобщающего показателя роли государства в экономике, то разница между кейнсианским и неоклассическим периодами мало заметна (Табл. 9-5).

В первые послевоенные десятилетия казалось,

что «старушка Европа» навсегда передала лидерство в мировом развитии Соединенным Штатам. Однако впоследствии страны Европы продемонстрировали, что они продолжают оставаться «сильными игроками»

в современном мировом хозяйстве. Для европейской модели характерны следующие свойства: социальная

направленность, высокий уровень ответственности, развитая система регулирования трудовых отношений и сформированная система социальной поддержки.

Социальная направленность включает в себя общественную собственность и регулирование инфраструктуры, общественную поддержку инновационной деятельности фирмы на уровне компаний, страхование жизни, высокие и структурированные схемы оплаты труда.

Ответственность включает в себя целую систему мер, которые обеспечивают благосостояние в широком смысле слова (включая защиту от болезней, инвалидности, безработицы, старости, борьбу против бедности и больших различий в доходах). В ответственность также входит обеспечение и стимулирование образования, развитая система здравоохранения и страхования, содействие в жилищном строительстве.

Регулирование трудовых отношений основывается на диалоге, законе и системе коллективных переговоров. Предприниматели активно привлекают работников к управлению на уровне компаний. Экономическое законодательство также формируется посредством экспертизы и с учетом мнения населения. 142 Данная глава написана в основном по материалам статей: Aiginger К. The Ability to Adapt: Why It Differs between the Scandinavian and Continental Models // Intereconomics. Review of European Economic Policy. Vol.41. No. 1. January/February 2006. Р.14-23; Aiginger К., Guger А. The European Socio-Economic Model, Differences to the USA and Changes Over Time // Global Europe; Social Europe; Aiginger К., Guger А. The European Social Model: from an alleged barrier to a competitive advantage // Journal of Progressive Politics. Vol.4.3. Autumn 2005. Р. 40-47; Aiginger К., Guger А. The European Socio-Economic Model, Differences to the USA and Changes Over Time // WIFO Working Paper 266, 200; Aiginger К., Tichy G., Walterskirchen E. WIFO White Paper: Towards Higher Employment via Economic Growth Based on Innovation and Qualification. October 2006.

Европейские национальные модели создания

постиндустриальной экономики: единство и различия142

183

Социальная поддержка осуществляется преимущественно посредством распределения трансфертов в денежной и натуральной форме, поддержки низкооплачиваемых категорий населения. Важно подчеркнуть, что система поддержки и услуг открыта для всех групп.

Основными типами европейских моделей являются (Рис. 9-2): - скандинавская, - континентальная, - англо-саксонская, - средиземноморская, - догоняющая. Все европейские модели в большей или меньшей степени содержат в себе

перечисленные выше четыре основные черты, однако каждая из них имеет свои особенности. Для скандинавской (северной) модели (Швеция, Норвегия, Финляндия, Дания)

характерны высокие налоги, высокий всеобъемлющий уровень перераспределения. Здесь развито сотрудничество между партнерами (включая профсоюзы) и правительством. Профсоюз занимается обучением и страхованием на случай безработицы. Налоги идут на выплату пособий по безработице и страхование на случай болезни. Минимальная заработная плата регулируется государством и повышается в соответствии с уровнем стоимости жизни. Это же касается и пенсий. Фактически государственное регулирование охватывает все стороны жизни. Для этого общества характерна высокая социальная интеграция, универсальность. Государство обеспечивает высокий уровень занятости. Особый акцент делается на межвозрастном равенстве. Если раньше для этой модели были характерны очень высокие налоги, то в настоящее время наблюдается тенденция к их значительному снижению, особенно для бизнеса.

Рис. 9-2. Европейские модели социально-экономического развития Источник: Aiginger K. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model // The 10th bi-annual EACES Conference. Moscow, 2008.

Для континентальной (рейнской) модели (Германия, Франция, Бельгия, Австрия,

Италия) перераспределение не столь характерно. Трудовой вклад оценивается по заслугам.

184

Модель характеризуется промышленными связями и централизованными переговорами и трансфертами преимущественно в денежной форме. Низкие перераспределительные усилия компенсируются высоким уровнем трансфертов в денежной форме. Зато для этих стран характерно меньше трансфертов в натуральной форме.

Англо-саксонская (либеральная) модель (включает не только страны Европы – Великобританию и Ирландию, но и бывшие английские колонии - США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию) характеризуется самым низким уровнем регулирования. Механизмы перераспределения используются главным образом для обеспечения основных потребностей социально незащищённых категорий населения. Зато в данной модели более развита поддержка конкуренции и существует усовершенствованная система регулирования инфраструктуры. Основной стратегией социально-экономического развития является повышение благосостояния, на это направлена общественная система здравоохранения и отчасти общественная система образования (особенно в Великобритании, но не в США).

Что же касается средиземноморской модели (Греция, Испания, Португалия), то в ней большую роль играют семейные связи и отношенческий капитал, сохраняются элементы патернализма. Они компенсируют сохраняющееся в этих странах значительное межвозрастное неравенство. Система трансфертов не развита в такой степени, как в вышеперечисленных моделях. В условиях аграрного патерналистского сообщества сохраняется низкий уровень вовлечения населения в процессы распределения.

Для догоняющей модели (Чехия, Венгрия, Польша, Словения, Словакия, Эстония, Латвия, Литва, Болгария, Румыния) характерны низкие налоги и ориентация на прямые иностранные инвестиции. Фактически, страны, относящиеся к данной модели, находятся в поисках своей идентичности в условиях Европейского союза, долгосрочные цели остаются еще за горизонтом планирования. Относительно новые институты еще не обеспечивают того высокого уровня жизни, который характерен для традиционных европейских моделей. Частые смены режимов приводят к тому, что неэффективное централизованное планирование сменяется дерегулированием и наоборот.

Средний темп роста экономики за 1960-1990 гг. 15-ти стран Западной Европы составил 3,4% в год (Табл. 9-6). В начале XXI в. произошло некоторое повышение темпов роста по сравнению с первой половиной 1990-х гг. (при незначительном ухудшении соответствующих показателей стран англо-саксонской модели).

Таблица 9-6

Экономический рост в различных моделях смешанной экономики, 1960-1990 гг.

Экономические модели Ежегодные темпы экономического ростаАнгло-саксонская модель (Европа) 2.6% Скандинавская модель 3.4% Континентальная модель 3.5% Средиземноморская модель 4.6%

Западная Европа в целом (15 стран) 3.4%

Англо-саксонская модель (за пределами Европы) 3.6% США 3.5% Источник: Aiginger К. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model // The 10th bi-annual EACES Conference. Moscow, 2008.

Несмотря на существенные различия в послевоенные годы европейские модели развивались примерно одинаковыми темпами. Наиболее высокие темпы роста были характерны для стран средиземноморской модели (4,6 % в период с 1960 по 1990 гг.). Если

185

рассматривать темпы роста по группам стран с определённой экономической моделью, то выделяются страны средиземноморской модели, которые демонстрировали с 1960 по 1990 гг. темпы роста 4,5%- 4,8%. Англо-саксонская модель в Европе демонстрировала относительно невысокие темпы роста (в частности, показатель темпов роста для Великобритании составляет 2,4%).

Таблица 9-7 Экономический рост в различных моделях смешанной экономики, 1990-2000-е гг.

Экономические модели 1990/1995 1995/2005 2005/2008 Англо-саксонская модель (Европа) 2.7% 3.1% 3.0% Скандинавская модель 2.5%1 2.8% 2.8% Континентальная модель 1.7%2 1.6% 1.7% Средиземноморская модель 2.9% 3.5% 3.5%

Западная Европа (15 стран) 2.0% 2.2% 2.3%

Англо-саксонская модель (за пределами Европы) 3.0% 3.3% 3.1% США 3.0% 3.3% 3.1% 1 Все между 2,0% и 2,2%, несмотря на кризис 1991/92; Норвегия 3,2% 2 Германия 1,7%, Франция 1,9%, Италия 1,3%; малые страны 2+% Источник: Aiginger К. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model.

Некоторые макроэкономические показатели представлены в Таблице 9-8.

Традиционно уровень безработицы ниже в странах скандинавской модели и выше в странах континентальной и средиземноморской модели. Уровень занятости самый высокий в странах скандинавской модели и самый низкий в странах средиземноморской модели.

Различия экономик стран, придерживающихся скандинавской и континентальной моделей, увеличиваются. При этом в странах с англо-саксонской моделью социально-экономического развития наблюдается значительный дефицит бюджета, что позволяет решать текущие экономические проблемы за счёт доходов будущих поколений.

Таблица 9-8 Макрокономические различия стран Западной Европы (2008 г.)

Экономическая модель Безработица Уровень занятости

Дефицит бюджета

Скандинавская модель 4.0% 77.2% +2.5% Континентальная модель 7.1% 67.7% -1.6% Англо-саксонская модель (Европа) 5.4% 71.8% -3.3% Англо-саксонская модель (в других странах) 5.4% 72.4% -5.1% Средиземноморская модель 9.0% 67.1% -0.2% США 5.4% 72.2% -5.1% Западная Европа (15 стран) 6.8% 68.9% -1.2% Источник: Aiginger К. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model.

Если рассмотреть тенденции роста за последние 18 лет, то мы увидим, что скандинавская модель наглядно свидетельствует свой высокий потенциал к развитию, особенно по сравнению с континентальной Европой (Рис. 9-3). Отчасти это может быть объяснено за счет более высокого уровня занятости, который типичен для этих стран (Рис. 9-4), отчасти за счет более низкого уровня безработицы (Рис. 9-5).

186

Примечание: 1995 г принят за 100% Рис. 9-3. Экономический рост скандинавской и континентальной моделей с 1990 по 2008 г. Источник: Aiginger K. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model // The 10th bi-annual EACES Conference. Moscow, 2008.

В краткосрочной перспективе наибольшую эффективность демонстрируются страны скандинавской и англо-саксонской моделей. США и Великобритания демонстрируют высокие темпы экономического роста, но при этом вынуждены иметь дело со значительным дефицитом бюджета. Великобритания бурно растёт после периода низких темпов роста. Высокие темпы роста демонстрирует и скандинавская модель, что стало самой большой неожиданностью для ее критиков.

Рис. 9-4. Уровень занятости в скандинавской и континентальной модели с 1960 по 2008 г. Источник: Aiginger K. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model // The 10th bi-annual EACES Conference. Moscow, 2008.

187

Рис. 9-5. Уровень безработицы в скандинавской и континентальной модели с 1960 по 2008 г. Источник: Aiginger K. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model // The 10th bi-annual EACES Conference. Moscow, 2008.

Высокие темпы роста, которые демонстрируют европейские страны, требуют объяснения. Обычно выделяют пять составляющих успешных стратегий развитии стран Европы:

1. сформированная и поддерживаемая гибкость («Flexicurity»); 2. оплата труда и соответствующая работа или обучение как обязательство; 3. качество государственного управления; 4. экономический рост и лучшие технологии – предпосылки благосостояния; 5. последовательное стратегическое планирование. Остановимся на этих факторах подробнее.

1.5

2.0

2.5

3.0

3.5

4.0

1990 1998 2003

EU 15

Scandinav ian Model

Continental Model

Рис. 9-6. Регулирование рынка труда: временный трудовой контракт Источник: Aiginger K. The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model // The 10th bi-annual EACES Conference. Moscow, 2008.

188

1. “Flexicurity” или сформированная и поддерживаемая гибкость включает в себя: гибкость форм (практику легкого увольнения, дерегулирование неполной занятости –

см. Рис. 9-6); высокий коэффициент замещения, минимальный размер оплаты труда и пенсии,

долгосрочная социальная поддержка (со стороны государства); отсутствие дискриминации по гендерному признаку, равные возможности полов; неполная занятость как право индивида и следствие его индивидуального выбора.

Гибкость оказалась важнейшим преимуществом европейской модели, повышающим экономический рост и занятостью. Однако очевидно, что подобная гибкость может возникнуть лишь на очень высоком уровне развития. К тому же несомненно, что гибкость должна быть сбалансирована.

2. Оплата труда и соответствующая работа или обучение как обязательство. Сформированная и поддерживаемая гибкость возникла потому, что она опирается на

эффективную систему стимулирования труда. Стимулирование труда обеспечивается в краткосрочном периоде посредством налоговых кредитов, субсидий, неполного рабочего дня, а в долгосрочном периоде – предоставлением возможности повышения квалификации. Важным поддерживающим систему фактором является гибкая политика, проводимая для различных групп населения. Она достигается путем снижения налогов (результатом которого является уменьшение эффекта налогового «клина»); повышения мобильности – как региональной, так и профессиональной; повышения стимулов как для трудящихся, так и для представителей бизнеса (низкие налоги для бизнеса).

Таким образом, активная политики, направленная на регулирование рынка труда с обязательствами и гарантиями, оказалась важным фактором повышения темпов экономического роста.

3. Качество государственного управления. В последние годы в европейских странах резко повысились требования к качеству

государственного управления. Даже сторонники усиления вмешательства государства в экономику понимают, что качество управления более важно, чем доля государства в ВВП. Поэтому они проявляют фискальную осторожность при принятии стратегических решений. При этом главным критерием выступают не размеры налогов, а восстановление и расширение возможности налогового манипулирования. Государственный менеджмент постепенно становится профессиональной деятельностью, которая давно отказалась от прямых и грубых воздействий на экономику страны. Она видит свои функции в формулировке целей, контроле за их исполнением, понимая, что эти цели будут достигнуты эффективнее, если будут созданы условия для конкуренции между различными структурами, стремящимися к их достижению. Это приводит к тому, что новые цели заменяют старые. Повышается роль образования, которое трансформируется в систему непрерывного образования. Управление развитием преследует не отдельные частные цели, а комплексное развитие отраслей и регионов. Возникает кластерное мышление. Это позволяет формулировать амбициозные, но вполне реалистичные цели. Подчеркнем, что для изменений на микроэкономическом уровне все больше и больше требуется макроэкономическая стабильность. Все это приводит к тому, что масштабы прямого и непосредственного вмешательства в экономику уменьшаются.

4. Экономический рост и лучшие технологии – предпосылки благосостояния. На рубеже веков на передний план выходит политика повышения темпов

экономического роста. Борьба за технологического превосходство становится наиболее актуальной задачей. Основные стратегии формирования конкурентных стратегических преимуществ становятся инвестиции в НИОКР и в образование. Типичным становится

189

непрерывное образование, инвестиции в информационные и коммуникационные технологии, а также в биотехнологии.

0.0

0.2

0.4

0.6

0.8

1.0

1.2

1.4

1.6

Labour market regulat ion(total, OECD)

LMR

LMRtemporary contracts

Share of part-t ime

work

Share of flexible contracts

Trade openness

Tax wedge

Part-t ime workMen/women

Youthunemployment

rate

Fiscal debt/GDP

Fiscal deficit

Scandinavian Model Continental Model

Рис. 9-7. Характеристики адаптивности: Скандинавия vs. континентальная Европа Источник: Karl Aiginger, The Ability to Adapt: Why It Differs Between The Scandinavian And Continental Model, The 10th bi-annual EACES Conference, Moscow, 2008

Таким образом, разворачивается проактивная инновационная политика. И здесь

преимущество стран скандинавской модели также довольно очевидно. Если для Парижского консенсуса была характерна ставка на либерализацию и дерегулирование («ждать, ничего не предпринимать»), то сейчас с открытием границ более актуальной стала наступательная политика – интервенции на открытых рынках. Инвестиции в будущее стали необходимым условием роста.

5. Последовательное стратегическое планирование. Активная инвестиционная политика невозможна без стратегического планирования. А

это предполагает, как минимум, согласование интересов четырех независимых субъектов, формирующих эту политику: работодателей, работников, правительства и экспертов. Это не значит, что стратегические планы не составлялись раньше. Различие в другом: в том, что стратегии не только обсуждаются, но и выполняются. Следует подчеркнуть, что они не так зависят от политического фактора, как раньше. Конечно, базовые черты стратегий имеют различные противоречия, однако стратегия не меняется при смене правительства. Необходимо отметить еще одно важное обстоятельство – страны Единой Европы пытаются все чаще и чаще подключить к решению национальных задач иностранные организации.

190

Важнейшей составляющей успешных стратегий является понимание, что реформы должны нести позитивный настрой и что потери и выгоды должны быть справедливо распределены в обществе.

В заключении остановимся на различиях в европейских моделях (Рис. 9-7). Скандинавские страны оказались лучше подготовлены к переменам, чем континентальная Европа. Страны континентальной Европы оказались менее открыты, менее консолидированы во мнениях и в решении возникших проблем. Традиционный недостаток скандинавских стран, связанный с повышенной ролью государства в принятии решений, оказался определенным достоинством в контексте глобализации экономики и постоянной необходимости инвестирования в будущее. В условиях постоянных изменений континентальная модель оказалась менее приспособленной и менее эффективной.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой!

(Скромное обаяние скандинавской социал-демократии) Крушение советской экономической модели больно ударило по всем левым силам, как

бы критически они не относились к «реальному социализму» в СССР. На волне «либеральной контрреволюции» разгромной критике подвергали не только каких-нибудь кубинских коммунистов, но и шведских социал-демократов. В нашей стране тогда большой интерес вызвала книга шведского либерального экономиста Свена-Отто Литторина143, где доказывалось, что шведский «функциональный социализм» совершенно не эффективен и должен быть побыстрее демонтирован. Только в текущем году до россиян дошла изданная за рубежом еще в последние годы существования СССР книга американского социолога А. Карлсона144, где шведский опыт тоже критикуется как безудержный этатизм, разрушающий семью ради государства-Левиафана. Может быть, действительно, шведская социалистическая экономическая модель, созданная социал-демократами, так же мертва, как и советская социалистическая модель, созданная коммунистами? Может быть, шведская модель обречена на демонтаж и замену гораздо более либеральной моделью?

Отвлечемся от эмоций и идеологических предубеждений, посмотрим на беспристрастную статистику.

Прежде всего, надо иметь в виду, что сводить «функциональный социализм» к одной только Швеции не вполне корректно. Во второй половине ХХ в. сложилась скандинавская региональная модель экономики, где Швеция выступает, в некотором смысле, «маяком» для всех скандинавских стран. Чтобы выяснить жизнеспособность «функционального социализма», лучше рассматривать не одну Швецию, а все четыре скандинавские страны, объединенные некоторыми общими чертами – прежде всего, относительно высокими налогами и сильной социальной политикой, которую проводят социал-демократические политические силы145.

Согласно статистическим данным за 1990-2000-е гг., скандинавская модель по темпам экономического прироста немного отстает от европейской англо-саксонской модели, зато 143 Литторин С.-О. Крушение социалистического мифа: расцвет и упадок государства благосостояния в Швеции. М.-Минск, 1991. 144 Карлсон А. Шведский эксперимент в семейной политике. Мюрдаль и межвоенный демографический кризис. ИРИСЭН, Мысль, 2009. 145 Норвежская рабочая партия возглавляла правительство страны непрерывно с 1928 по 1981 г.; шведская Социал-демократическая рабочая партия – с 1932 по 1976 г.; Социал-демократическая партия Финляндии в послевоенный период стала ведущей политической партией страны; Социал-демократическая партия Дании является одной из ведущих партий. Правда, в 1970-1980-е гг. все эти партии были потеснены либералами, но их сильное влияние сохраняется и в наши дни.

191

сильно обгоняет континентальную модель. Безработица в Скандинавии – самая низкая в Европе, а уровень занятости – самый высокий. Все прочие региональные модели экономики (и Западная Европа в целом) страдают от бюджетного дефицита, в то время как в странах скандинавской модели – профицит. Значительный дефицит бюджета в странах с англо-саксонской и прочими моделями экономического развития означает, что текущие экономические проблемы решаются за счёт доходов будущих поколений. Страны Скандинавии этим не страдают.

Если рассмотреть, как менялись различия экономик стран cкандинавской и континентальной моделей за последние полвека, то обнаруживается, как не странно, что эти различия, как правило, не уменьшаются, а увеличиваются. Правда, уровень налогов в скандинавских странах за последние два десятилетия заметно понизился и сблизился с уровнем континентальных стран. Зато по уровню безработицы в 1980-2000-е гг. скандинавские страны демонстрируют гораздо более низкие показатели, в сравнении с уровнем других европейских стран, чем это было в 1960-1970-е гг. Растет в последние десятилетия и разрыв по качеству исполнения бюджета.

Следует констатировать, что скандинавские страны практически по всем параметрам оказались лучше подготовлены к переменам и показали лучшие результаты, чем континентальная Европа. Традиционный «недостаток» скандинавских стран, связанный с повышенной ролью государственного регулирования, оказался в условиях глобализации экономики существенным достоинством, а более либеральные модели продемонстрировали меньшую эффективность. Одним словом, загнать «клячу истории», как призывал Маяковский, скандинавским социал-демократам, конечно, не удалось, но они определенно смогли ее немного «пришпорить».

Высокие темпы роста и прочие успехи скандинавской модели в последние десятилетия стали большой неожиданностью для ее либеральных критиков. Тот самый Свен-Отто Литорин, который в 1980-е гг. так убедительно развенчивал «государство благосостояния в Швеции», в 2000-е гг. «сменил гнев на милость» и стал не более не менее как министром труда в Швеции. Теперь он по долгу службы спасает «социалистический миф» от крушения. И тут случайно обнаружилась любопытная деталь: оказывается, почтенный шведский либерал фактически не имеет высшего образования. Он по существу купил себе магистерскую степень в американском университете Джорджа Мейсона (Fairfax), где университетское руководство, как выяснилось, буквально торговало магистерскими и докторскими званиями146. Увы, горячие приверженцы либеральной англо-саксонской модели и в Швеции, и у нас в России иногда любят ее совсем не за экономическую эффективность…

9.4. Формирование институтов надгосударственного регулирования

Помимо регулирования отраслей крупными бизнес-структурами, помимо регулирования

государством и общественными организациями национальной экономики, в развитых странах второй половины ХХ в. интенсивно развивались институты надгосударственного регулирования – прообраз «мирового правительства», которое управляет мировым хозяйством.

Современное мировое хозяйство включает три основных блока: 1) международное движение товаров – международная торговля; 2) международное движение факторов производства, а именно

• трудовых ресурсов – миграция рабочей силы,

146 Севастьянов Д. Кабинет министров-ловкачей (2007) (http://www.kp.ru/daily/23979/74477/).

192

• капитальных ресурсов – международное движение капиталов, • информации – международные научно-технические связи;

3) обеспечение условий для международных контрактов – мировые валютные связи, международное право, международные организации.

Для понимания закономерностей плюралистического централизованного регулирования наиболее важен третий, институциональный компонент. Поскольку в международном движении товаров и в международном движении факторов производства доминируют развитые страны (Табл. 9-9), то именно они создают и институты надгосударственного регулирования.

Таблица 9-9 Региональная структура мирового товарооборота в 1990-2005 гг., в %

Регион

Импорт товаров и услуг

(% ВВП)

Экспорт товаров и услуг

(% ВВП)

Экспорт сырья

(% экспорты товаров)

Экспорт промышленных товаров

(% экспорта товаров)

Экспорт высоких

технологий (% экспорта промышлен

ных товаров)

1990 2005 1990 2005 1990 2005 1990 2005 1990 2005 Развивающиеся страны 24 40 25 44 40 28 59 71 10,4 28,3 Наименее развитые страны 22 34 13 24 31 Арабские государства 38 38 38 54 87 14 1,2 2

Восточная Азия и Тихоокеанский бассейн 32 59 34 66 25 13 73 86 15,3 36,4

Латинская Америка и Карибский бассейн 15 23 17 26 63 46 36 54 6,6 14,5 Южная Азия 13 25 10 23 28 47 71 51 2 3,8

Страны Африки к югу от Сахары 26 35 27 33 66 34 4

Центральная и Восточ-ная Европа и СНГ 28 43 29 45 21 36 54 8,3 ОЭСР 18 23 17 22 19 18 77 79 18,1 18,2

Страны ОЭСР с высоким уровнем дохода 18 22 17 21 24 17 79 79 18,5 18,8

Источник: Доклад о развитии человека. ООН, 2007. Таблица 16. С. 288.

В современном мировом хозяйстве есть два уровня централизованного регулирования, каждый из которых порождает особый тип организаций: 1) региональный уровень; 2) общемировой уровень.

Рассмотрим закономерности регулирования первого типа на примере интеграционных блоков развитых стран, а второго типа – на примере деятельности ГАТТ/ВТО.

193

В начале 2000-х гг. в мире зарегистрировано 214 региональных торговых соглашений интеграционного характера. Международные эко-номические интеграционные объединения могут

иметь пять уровней (Табл. 9-10). Они есть во всех регионах земного шара, в них входят страны с самым разным уровнем развития и социально-экономическим строем. Самые крупные и активные действующие интеграционные блоки – это Европейский союз (ЕС), Североамериканская зона свободной торговли (НАФТА) и организация «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» (АТЭС) в бассейне Тихого океана.

Главным критерием устойчивости интеграционной группировки является доля взаимной торговли стран-партнеров в их общей внешней торговле (Табл. 9-11). Если члены блока торгуют в основном друг с другом и доля взаимной торговли растет (как в ЕС и НАФТА), то это показывает, что они достигли высокой степени взаимослияния. Если же доля взаимной торговли мала и имеет тенденцию снижаться (как в большинстве интеграционных группировок «третьего мира»), то такая интеграция бесплодна и неустойчива.

Таблица 9-10 Ступени развития региональной экономической интеграции

Ступени Сущность Примеры 1. Зона свободной торговли

Отмена таможенных пошлин в торговле между странами – участниками интеграционной группировки

ЕЭС в 1958-1968 гг. ЕАСТ с 1960 г. НАФТА с 1988 г.

2. Таможенный союз Унификация таможенных пошлин в отношении третьих стран

ЕЭС в 1968-1986 гг.

3. Общий рынок Либерализация движения ресурсов (капиталов, рабочей силы и т.д.) между странами – участниками интеграционной группировки

ЕЭС в 1987-1992 гг.

4. Экономический союз

Координация и унификация внутриэкономической политики стран-участников, включая переход к единой валюте

ЕС с 1993 г.

5. Политический союз Проведение единой внешней политики Пока примеров нет

Таблица 9-11 Динамика доли внутрирегионального экспорта в общем экспорте

стран-участниц некоторых интеграционных группировок в 1970-2007 гг., % Интеграционные группировки 1970 1980 1990 2000 2007

Европейский союз, ЕС (до 1993 – Европейское экономическое сообщество, ЕЭС)

60 59 62 62 68

Североамериканская зона свободной торговли, НАФТА

41 55 51

Ассоциация стран Юго-Восточной Азии, АСЕАН

23 17 19 24 25

Южноамериканский общий рынок, МЕРКОСУР

9 21 14

Андское сообщество 8 8 Составлено по: Шишков Ю.В. Интеграционные процессы на пороге XXI века. Почему не интегрируются страны СНГ. М., 2001. С. 124., Всемирной торговой организации (ВТО).

Регулирование на уровне региональных интеграционных

блоков

194

Исторически наиболее глубокое развитие международная экономическая интеграция получила в Западной Европе, где во второй половине ХХ в. постепенно создано единое экономическое пространство – «Соединенные Штаты Европы».

Яркие достижения ЕС стали в 1980-е гг. образцом для создания других региональных интеграционных блоков развитых стран, опасающихся своего экономического отставания. В 1988 г. между США и Канадой было заключено Североамериканское соглашение о свободной торговле (NAFTA), в 1992 г. к этому союзу присоединилась Мексика. В 1989 г. по инициативе Австралии образовалась организация «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» (АТЭС), членами которого первоначально стали 12 стран – как высокоразвитых, так и новых индустриальных (Австралия, Бруней, Канада, Индонезия, Малайзия, Япония, Новая Зеландия, Южная Корея, Сингапур, Таиланд, Филиппины, США).

Между крупнейшими современными региональными экономическими блоками развитых стран есть существенные различия (Табл. 9-12). Во-первых, ЕС имеет гораздо более высокий уровень интеграции, что является результатом ее более долгой истории. Во-вторых, если ЕС и АТЭС являются полицентрическими группировками, то в НАФТА ярко видна асимметрия экономической взаимозависимости. В-третьих, НАФТА и АТЭС более разнородны, чем партнеры по ЕС, поскольку включают новые индустриальные страны «третьего мира» (в АТЭС входят даже еще менее развитые страны, такие как Вьетнам и Папуа-Новая Гвинея). В-четвертых, если в ЕС уже сложилась система надгосударственных органов управления то в АТЭС эти органы гораздо слабее, а североамериканская интеграция вообще не создала регулирующих взаимное сотрудничество институтов (США не желают реально делить со своими партнерами функции управления). Таким образом, западноевропейская интеграция является более прочной, чем конкурирующие с ней другие экономические блоки.

Таблица 9-12 Сравнительные характеристики ЕС, НАФТА и АТЭС

Характеристики ЕС (с 1958 г.) НАФТА (с 1988 г.) АТЭС (с 1989 г.) Число стран на начало 2000-х гг.

25 3 21

Уровень интеграции Экономический союз Зона свободной торговли

Формирование зоны свободной торговли

Распределение сил внутри блока

Полицентричность при общем лидерстве Германии

Моноцентричность (США – абсолютный лидер)

Полицентричность при общем лидерстве Японии

Степень разнородности стран-участниц

Наиболее низкая Средняя Наиболее высокая

Развитие органов наднационального управления

Система органов наднационального управления (Совет ЕС, Европейская комиссия, Европарламент и др.)

Специальных органов наднационального управления нет

Органы наднационального управления уже есть, но не играют большой роли

Доля в мировом экспорте в 2007 гг.

38% 13% 42% (без стран НАФТА – 26%)*

*-1997

В отличие от интеграционных блоков, имеющих региональный масштаб, международные экономические организации создаются для регулирования именно мирохозяйственных связей. Эти

Регулирование международными экономическими организациями

(на примере ГАТТ/ВТО)

195

организации стали создаваться после Второй мировой войны в большом количестве, на разных принципах и с разными целями. Общим является стремление превратить мировое хозяйство из сферы действия «невидимой руки рынка» в сферу сознательного регулирования. Под их влиянием во второй половине ХХ в. регулируемое мировое хозяйство стало гораздо более стабильным. Однако при этом оно не стало намного «справедливее», поскольку контроль (прежде всего, финансовый) за большинством международных организаций осуществляют развитые страны, делая их инструментом защиты прежде всего своих интересов.

Первый шаг в создании институтов глобального экономического регулирования был сделан в 1944 г., когда образовались Бреттон-Вудские финансовые институты, МВФ и МБРР, призванные обслуживать и регулировать межгосударственные финансовые отношения. В 1948 г. сформировалось регулирующее в мировом масштабе торговую политику Генеральное соглашение по тарифам и торговле, ГАТТ (с 1995 г. – ВТО). Именно они играли во второй половине ХХ в. роль главных центров надгосударственного экономического регулирования.

Исходной посылкой, на которой строилась в конце 1940-х гг. договорная система ГАТТ, являлось стремление стран-членов развивать международную торговлю и обеспечивать экономическое развитие путем взаимной либерализации доступа на рынки, предсказуемости условий деятельности предпринимателей на иностранных рынках и минимизации регламентирующих действий правительств по регулированию внешнеэкономической сферы.

Прогресс в развитии ГАТТ заметен по нескольким направлениям. Во-первых, удалось достичь внушительных успехов по снижению таможенных тарифов: если в 1950-е гг. их средний уровень составлял 25–30%, то уже к началу 1980-х гг. – только 5%. Во-вторых, произошло расширение круга обсуждаемых условий международной торговли. В-третьих, резко выросло число стран, участвующих в этом процессе. Повышение авторитета ГАТТ стало одновременно и условием, и следствием стремительно развивающейся во второй половине ХХ в. глобализации хозяйственной жизни.

Если ГАТТ занималась регулированием только торговли товарами, то сфера деятельности ее преемницы Всемирной торговой организации (ВТО) более широка: помимо торговли товарами она регулирует также торговлю услугами и торговые аспекты прав интеллектуальной собственности.

На середину 2008 г. членами ВТО являлись 153 страны – развитых, развивающихся и постсоциалистических. На долю входящих в ВТО стран приходится примерно 95% мирового товарооборота. Важным событием стало вступление в ВТО в декабре 2001 г. Китая, считающегося одним из наиболее перспективных участников мировой торговли. Постепенно готовится вступление в ВТО и России.

В деятельности всех созданных в 1940-е гг. международных экономических организаций изначально заметен перекос, который можно охарактеризовать афоризмом «кто платит, тот и заказывает музыку». Поскольку лидером международной торговой и финансовой деятельности являлась небольшая группа развитых стран (прежде всего, США), постольку наднациональное регулирование выливается в защиту интересов прежде всего именно этих стран-лидеров. «Третий мир» получает помощь на тех направлениях и в той степени, в какой это выгодно развитым странам.

9.5. Возрастание роли человеческого капитала

как результата и предпосылки экономического развития В современной экономике возникают новые критерии для понимания как результатов,

так и ресурсов социально-экономического развития. Речь идет о концепции человеческого капитала.

196

Современная теория человеческого капитала

была сформулирована в трудах американского экономиста, лауреата Нобелевской премии по экономике (1992) Гэри Беккера (р. 1930), автора знаменитого исследования «Человеческий капитал» (1-е изд. 1964, 2-е изд. 1975). Г. Беккер выделял в человеческом капитале индивидуума знания, производственные навыки и мотивацию. Увеличение вложений в подготовку будущих специалистов и обучение квалифицированных работников, считает он, могут приносить в будущем не меньше прибыли, чем расходы на машинную технику.

В понятии человеческого капитала выделить два аспекта: 1. Человеческий капитал как запас Человеческий капитал в широком смысле слова – это

специфическая форма капитала, воплощённого в самом человеке; это имеющийся у человека запас здоровья, знаний, навыков, способностей, мотиваций, которые содействуют росту его производительности труда и приносят ему доход в форме заработной платы или ренты. В его структуре обычно выделяют:

• Природные способности; • Общая культура; • Знания общие и специальные; • Приобретённые способности, навыки, опыт; • Умение их применить в нужный момент и в нужном месте. 2. Человеческий капитал как поток доходов. Вложения в человеческий капитал становятся важным активом, обеспечивающим

более высокий поток доходов на протяжении всей жизни человека. В то же время нельзя не отметить, что это - своеобразная форма капитала. Дело в том,

что в условиях рыночной экономики многие явления и процессы приобретают товарную и денежную формы и могут рассматриваться как актив, приносящий регулярный доход. Не стал исключением и сам человек, многие характеристики которого (знания, способности, навыки и опыт) не будучи товаром, деньгами или капиталом как таковыми, приобретают эти исторически преходящие формы, начинают (и не без успеха) примерять к себе эти одежды, эти новые для них социальные формы. В последнее время даже его генетическую природу, физические и психические качества человека, его силу, красоту и ловкость стали выделять в особую форму физического капитала147. Если учесть также выделяемый П. Бурдье в отдельную форму и культурный капитал148, то с учётом этого выделения человеческий капитал в узком смысле слова включает только общие и специальные знания; приобретённые способности, навыки и опыт а также умение их применить в нужный момент и в нужном месте.

Человеческий капитал – это одновременно и достижение общества, и потенциал новых достижений. Поэтому неудивительно, что в настоящее время проблема инвестиций в производственные фонды уступает проблеме инвестиций в человеческий капитал. При сравнении различных стран все чаще начинают их сравнивать по показателям не среднедушевого ВВП, а человеческого развития. Эти показатели позволяют выяснить, в

147 См.: Радаев В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация // Общественные науки и современность. 2003. №2. 148 Bourdieu P. Forms of Capital // The Sociology of Economic Life.Boulder,2001.

Теория человеческого капитала

Гэри Беккер (р.1930)

197

какой степени различные меры регулирования действительно способствуют развитию постиндустриального общества.

Под влиянием институциональных теорий

человеческого капитала был разработан индекс развития человеческого потенциала ООН (Human Development Index – HDI). Он основан на трех

показателях: • ожидаемая продолжительность жизни, измеряемая средней продолжительностью

жизни для населения в возрасте от 25 лет до 85 лет; • интегральный показатель уровня образования, включающий: - долю неграмотного населения (этот индекс берется в рамках интегрального

показателя уровня образования с удельным весом в 2/3); - объединенный показатель доступности начального, среднего и высшего

образования - доля учащихся в соответствующей возрастной группе (этот индекс берется с удельным весом в 1/3);

• уровень жизни, измеряемый реальным ВВП на душу населения (от 100 до 40000 долл. по ППС).

Таблица 9-13 Страны-лидеры по развитию человеческого капитала (по ИРЧП)

Значение индекса человеческого развития

Средняя продолжительность

жизни (годы)

Общий показатель поступивших в учебные

заведения

ВВП на душу населения (ППС$)

1 Исландия 0.968 1 Япония 82.3 1 Австралия 113.0 1 Люксембург 60 228

2 Норвегия 0.968 2 Гонконг 81.9 2 Новая Зеландия 108.4 2 США 41 890

3 Австралия 0.962 3 Исландия 81.5 3 Дания 102.7 3 Норвегия 41 420

4 Канада 0.961 4 Швейцария 81.3 4 Финляндия 101.0 4 Ирландия 38 505

5 Ирландия 0.959 5 Австралия 80.9 5 Ирландия 99.9 5 Исландия 36 510

6 Швеция 0.956 6 Швеция 80.5 6 Норвегия 99.2 6 Швейцария 35 633

7 Швейцария 0.955 7 Испания 80.5 7 Канада 99.2 7 Гонконг 34 833

8 Япония 0.953 8 Канада 80.3 8 Греция 99.0 8 Дания 33 973

9 Нидерланды 0.953 9 Италия 80.3 9 Нидерланды 98.4 9 Австрия 33 700

10 Франция 0.952 10 Израиль 80.3 10 Испания 98.0 10 Канада 33 375

11 Финляндия 0.952 11 Франция 80.2 11 Франция 96.5 11 Великобритания 33 238

12 США 0.951 12 Норвегия 79.8 12 КНДР 96.0 12 Нидерланды 32 684

13 Испания 0.949 13 Новая Зеландия 79.8 13 Исландия 95.4 13 Швеция 32 525

14 Дания 0.949 14 Австрия 79.4 14 Швеция 95.3 14 Финляндия 32 153

15 Австрия 0.948 15 Сингапур 79.4 15 Бельгия 95.1 15 Бельгия 32 119

16 Великобритания 0.946 16 Нидерланды 79.2 16 Словения 94.3 16 Австралия 31 794

17 Бельгия 0.946 17 Германия 79.1 17 Ливия 94.1 17 Япония 31 267

18 Люксембург 0.944 18 Мальта 79.1 18 Казахстан 93.8 18 Франция 30 386

19 Новая Зеландия 0.943 19 Великобритания 79.0 19 США 93.3 19 Сингапур 29 663

20 Италия 0.941 20 Кипр 79.0 20 Великобритания 93.0 20 Германия 29 461

Составлено по: Human Development Report 2007/2008 Индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП) является средним

арифметическим индексов: ожидаемой продолжительности жизни, индекса уровня

Индекс развития человеческого потенциала как измерение человеческого капитала

198

образования и скорректированного индекса реального ВВП на душу населения. С 1990 г. ООН ежегодно публикует расчеты по этому индексу.

В Таблице 9-13 представлены стран – лидеры по развитию человеческого капитала. Индекс развития человеческого потенциала этих стран приближается к 1. К сожалению, России в этом списке нет.

Рис. 9-8. Динамика индекса человеческого развития России в международном контексте. Источник: Indicator Table 2 – HDR 2007/2008

Правда, в последние годы ситуация меняется. Если с 1990 по 1995 гг. в России

наблюдалось заметное снижение ИРЧП, то в последние 10 лет наметился позитивный рост. Однако не следует обольщаться: мы только вернулись к уровню конца 1980-х гг., когда существовал заметный разрыв между СССР и развивающимися странами. За эти годы он заметно сократился, и мы сейчас вышли на уровень, который был достигнут Латинской Америкой и странами Карибского бассейна (Рис. 9-8).

Почему же современная Россия так сильно отстает по человеческому развитию и потому фактически исключена из процессов формирования постиндустриального общества? Об этом – последний, третий раздел нашей книги.

199

ЧЧААССТТЬЬ IIIIII.. РРООССССИИЙЙССККИИЙЙ ППУУТТЬЬ РРААЗЗВВИИТТИИЯЯ:: ММЕЕЖЖДДУУ ВВООССТТООККООММ ИИ ЗЗААППААДДООММ

ГЛАВА 10. ПРОТИВОРЕЧИЯ ДОГОНЯЮЩЕГО РАЗВИТИЯ

ИМПЕРАТОРСКОЙ РОССИИ*

Россия осознала свою отсталость от Западной Европы во время Смуты начала XVII в. Второй раз после монголо-татарского нашествия российская цивилизация оказалась под угрозой слома. Главным уроком Смуты стала необходимость «учиться у Запада».

При первых Романовых ориентация на Европу (причем не очень последовательная) оставалась прерогативой лишь самых высших слоев правящей элиты. Массовое (хотя бы на уровне дворянства) восприятие Западной Европы как желаемого стандарта началось со времен Петра I, когда «европеизация» стала не модой, а принудительно внедряемым образом жизни. Само принятие Петром Великим императорского титула было символом поворота с Востока на Запад. Последующие два столетия, с начала XVIII до начала ХХ вв., прошли с постоянной оглядкой на то, что «подумает Европа». Российская империя сознательно старалась стать Западом, не потеряв при этом своей самобытности. Это – догоняющее развитие, понимаемое как копирующая модернизация: отстающая страна целенаправленно копирует те институты более передовых стран, которые кажутся ей наиболее важными, чтобы сравняться с ушедшими вперед.

Российский опыт догоняющего развития уникален тем, что ни одна другая отстающая страна мира не имела в своем распоряжении так много времени – целых два века: латиноамериканские государства получили возможность «догонять» только после получения независимости в 1820-х гг., Япония включилась в догоняющее развитие после революции Мэйдзи (1868 г.), Турция – еще позже. История поставила в России своего рода эксперимент: есть страна с культурными корнями, близкими к европейским, с большими (но не изобильными, провоцирующими рентоискательство!) ресурсами и с тянущейся к Европе элитой; пусть она за двести лет попробует «стать Европой». Таких благоприятных условий не имеет ни одна из современных стран догоняющего развития.

Результат российского догоняющего развития получился весьма неоднозначным. Рассмотрим, как протекала в России XVIII – начале XX вв. конкуренция

институтов «восточных», основанных на власти-собственности, и «западных», основанных на частной собственности.

10.1. Освобождение от докапиталистических институтов

В ходе модернизации, направленной на переход от докапиталистического к капиталистическому строю, российское общество должно было перейти от сословной структуры (дворянство, крестьяне, горожане) к классовой (предприниматели, наемные работники). Для этого дворяне и крестьяне должны были трансформировать институты власти-собственности в институты частной собственности. Самое главное, должна была сформироваться новая – уже не аграрная, а индустриальная – социально-экономическая система, основанная на взаимоотношениях наемного труда и капитала.

Предкапиталистические аграрные общества состоят из двух социальных групп – земледельцев (крестьян) и землевладельцев (феодалов или государственных

чиновников). Поэтому строительство "светлого капиталистического будущего" могут инициировать либо "верхи" (обуржуазившееся дворянство в Германии, либеральная

* В статье использованы материалы К. Леонард (Оксфордский университет).

Освобождение дворянства

200

бюрократия в Индии и Китае), либо "низы" (превращающиеся в фермеров крестьяне, как в Северной Америке).

Наиболее надежен, конечно, второй путь – путь "живого творчества масс". Именно так происходило, например, в английских колониях в Северной Америке XVII-XVIII вв.: «экспортированные» первоначально из Англии дворянское землевладение и принудительный труд в условиях наличия свободных земель решительно не прижились, и без революционных потрясений спонтанно сформировалось общество, состоящее главным образом из предпринимателей (в т.ч. фермеров) и наемных работников.

Однако для стран догоняющего развития путь "живого творчества масс" обычно заказан. Ведь догоняющее развитие происходит всегда под влиянием некоего внешнего передового опыта, наблюдать который может только элита, но не простые подданные. Именно правящая элита становится главным проводником идей модернизации, именно она определяет основные направления и темп обновления. Поэтому для инициирования догоняющего развития крайне важно, насколько модернизировалась сама элита. Исходя из этих соображений, при анализе начальных фаз догоняющей модернизации в России первостепенное внимание следует обратить на изменения в жизни правящего сословия, дворянства, и лишь во вторую очередь взглянуть на жизнь крестьянства как главного сословия подданных, чтобы понять, в какой степени инициатива элиты нашла отклик.

На Западе буржуазные революции совершались (или, по крайней мере, начинались) в союзе горожан-предпринимателей и обуржуазившихся выходцев из привилегированного сословия (Кромвель и творцы «славной революции» 1688 г. в Англии, Мирабо и Лафайет во Франции). В России все было иначе. С одной стороны, здесь участие дворян в политических переворотах и революционных катаклизмах было куда более активным, чем в Европе: дворянами были организаторы дворцовых «революций» 1762 и 1801 гг.; затем – Радищев, декабристы, Герцен, Софья Перовская; даже сам В.И. Ленин – сын потомственного дворянина. С другой стороны, в России прогрессивно мыслящие дворяне действовали вовсе не в союзе с «купцами-аршинниками», но сами по себе (на позднем этапе – вместе с разночинцами, среди которых преобладали выходцы из небуржуазных слоев), ради «общего блага». Фактически российское дворянство играло роль одновременно и консервативного высшего, и революционного «третьего» сословия – в одной дворянской фамилии могли быть и "Муравьевы, которые вешают", и "Муравьевы, которых вешают". Ранее уже указывалось (Гл. 4), что российское дворянство было куда ближе к восточным «служивым людям», чем к западным аристократам. За два века до того, как в 1649 г. было завершено закрепощение крестьян, Московское государство закрепостило дворян, запретив им уже в первой половине XV в. переходы от одного правителя к другому и поставив их землевладение под государственный контроль. Раньше закрепощенное, российское дворянство зато и раньше раскрепостилось, став первым и до Великой Реформы 1861 г. единственным в стране относительно свободным сословием. Освобождение дворянства произошло в России, как и любые важные реформы в странах догоняющего развития, в форме своего рода «революции сверху», которая растянулась на несколько десятилетий.

Идея «шляхетских вольностей» впервые прозвучала в 1730 г. во время «заговора» членов Верховного совета. Хотя императрица Анна Иоановна смогла «разодрать кондиции» и править самодержавно, но тягу дворянства к раскрепощению она постаралась удовлетворить, не доводя их протест до взрыва. В 1736 г. она повысила возраст поступления дворян на службу до 20 лет, причем при ней стало можно, записавшись в армию с малых лет, фактически начинать служить уже офицером. Кроме того, она сократила срок обязательной службы с пожизненной до 25 лет и разрешила в каждой дворянской семье одному из нескольких сыновей вообще не служить, занимаясь управлением родового имения.

201

Самым важным шагом в освобождении дворян стал Манифест о вольности дворянства Петра III в 1762 г., наконец-то сделавший государственную службу делом личного пожелания дворянина. Лишь теперь русский дворянин получил право заниматься исключительно своим имением – такой возможности у него не было ранее никогда в истории (за исключением новгородских бояр XII-XV вв. и шляхтичей Русско-литовского государства XIV-XVII вв.).

Пожалуй, только с этого момента можно говорить о возникновении в России социально-экономического строя, хотя бы приблизительно схожего с «нормальным» (западным) феодализмом. Но если западный феодализм развивался в условиях доминирования натурального производства, то российские «баре» стали хозяевами самим себе уже в эпоху широкого развития товарно-денежных отношений. Как раз во 2-й половине XVIII в. в Западной Европе (особенно, в Англии) начался промышленный переворот, который вел к быстрому росту промышленности, но одновременно к относительному сокращению сельскохозяйственного производства. Поэтому российские «феодалы» к началу XIX в. стали крупнейшими в Европе экспортерами зерна, произведенного крепостными при отработке барщины или сдаче оброка. «Нормального» феодализма, как в Западной Европе VIII-XV вв., в России так и не получилось.

Начатую Петром III «революцию сверху» в деле раскрепощения дворян завершила Екатерина II: в Жалованной грамоте дворянству 1785 г. она освободила дворян от телесных наказаний149 и закрепила за ними монопольное право владеть землей и крепостными. Именно со времен Екатерины Великой в России появляется «непоротое поколение». Когда в 1797 г. Павел I восстановил обязательную службу дворян, это было уже воспринято эмансипирующимся дворянством как проявление «восточной» тирании и завершилось для императора «апоплексическим ударом в висок». Александр I, конечно, в 1801 г. сразу же отменил обязательность дворянской службы.

Итак, только к концу XVIII в. в России экономическая свобода правящего сословия стала примерно совпадать с европейскими институтами эпохи зрелого феодализма. Конечно, лишь примерно, поскольку Россия вовсе не стала правовым обществом. Сохранение дворянских свобод больше зависело от доброй воли правящего монарха, чем от принятых когда-то законов. Впрочем, неформальное право монарха на произвол150 сдерживалось возможностью неформальных же методов дворянского протеста, как это было с Петром III и Павлом I: не зря говорили, что в России абсолютная монархия, «ограниченная удавкой».

После эмансипации высшего сословия стало возможным дать свободу, похожую на европейские образцы, и низшим сословиям.

Российский крестьянин дореформенной России был зависим трояким образом – от помещика, от общины и от государства. В промежутке от закрепостившего крестьян

Соборного уложения 1649 г. до Манифеста о вольности дворянства 1762 г. крестьяне воспринимали свое положение как должное: дворяне непосредственно служат государству, а крестьяне служат "царю-батюшке" опосредованно, содержа дворян; община помогает выживать всем крестьянам сообща.

Эта система, видимо, воспринималась обеими сторонами как относительно справедливая и экономически эффективная. Не случайно кроме некоторых эпизодов казацкой войны под руководством Разина в 1667-1671 гг. сколько-нибудь крупных

149 Чтобы почувствовать разницу между императорской Россией и Европой нового времени, попробуйте представить, чтобы, например, деспотичный кардинал Ришелье приказал выпороть кнутом строптивого д`Артаньяна. А вот в России дворянина могли выпороть еще спустя 150 лет после времен «Трех мушкетеров». 150 Проявлением этого права были, например, введенные при Николае I ограничения на поездки за границу, нарушавшие Жалованную грамоту Екатерины II.

Освобождение крестьянства

202

собственно крестьянских восстаний в России времен династии Романовых не было вплоть до освобождения дворян (хотя, например, поборы Петра I нанесли по российскому крестьянству очень тяжелый удар). Освобождение от помещика (от крепостной зависимости). Ситуация резко переменилась после эмансипации дворянства. Крестьяне не понимали, почему они должны содержать барина, который не служит, а живет в свое удовольствие. Если движения Болотникова, Булавина и Разина были в основном казацкими, то в движении Пугачева 1771-1773 гг. впервые возник призрак крестьянской «жакерии». Дворяне к началу XIX в. тоже начали чувствовать неуместность «крепостного рабства» – и из-за опасений новой «пугачевщины», и просто потому, что «перед Европой стыдно».

Именно это желание стать "нормальными" европейцами, а не личные экономические интересы, стало главной причиной восстания декабристов в 1825 г. – «мятежа реформаторов». Хотя в результате редкого стечения обстоятельств заговорщики получили высокие шансы захватить власть, их восстание провалилось. Освобождение крестьян, как и ранее освобождение дворян, пошло по колее «революции сверху», которую правительство, будучи «главным европейцем в России», организует по своим соображениям – когда считает нужным и как считает нужным151. Первым шагом стал указ Александра I 1803 г. о вольных хлебопашцах, разрешающий помещикам освобождать крестьян вместе с землей. Энтузиастов-помещиков, готовых освобождать своих крестьян даром, не могло быть много, а из крестьян мало кто мог выкупить не только себя и семью, но еще и свою землю. Поэтому этот указ оказался мертворожденным. Даже западники-декабристы, осуждая «крепостное рабство», не решались идти по миру ради высокой идеи, а в своих проектах будущих реформ планировали освобождать крепостных за крупный выкуп. При Николае I подход к проблеме освобождения крепостных стал более систематичным. С одной стороны, эту проблему обсуждали разнообразные секретные комитеты, не принявшие никаких практических решений, но приучившие руководителей империи к тому, что проблема есть и когда-то ее все-таки придется решать. С другой стороны, правительство пыталось заранее выработать приемы прямого воздействия на крестьян, используя в качестве полигона государственных и удельных крестьян. По крайней мере, эксперимент с государственными крестьянами (они составляли более 1/3 всех крестьян России) показал, что повышение экономической самостоятельности крестьян (раздача дополнительных земель, организация кредита, стимулирование образования) позволяет повышать их уровень жизни и, что самое главное, исправность выплаты налогов. Это был веский аргумент для правительства в пользу освобождения крестьян от крепостной зависимости. Наконец, при Александре II правительство решилось на радикальную реформу. Проект Великой Реформы готовился четыре года (1857-1860 гг.) и представлял собой компромисс между взглядами либералов и консерваторов. Свободу от барина крестьяне получили сразу и бесплатно. Землю же предстояло выкупать в рассрочку в течение почти полувека. Сама реформа была принята таким образом, чтобы защищать в первую очередь интересы государства (для этого многие ее важные детали были прописаны нарочито расплывчато, чтобы именно правительственные чиновники могли «правильно» ее объяснить), затем интересы помещиков (для этого цена выкупаемой земли была установлена на 1/3 выше рыночной – тем самым фактически крестьянин платил не только за землю, но и за свободу) и лишь в последнюю очередь интересы крестьян.

Аграрная реформа в России протекала очень медленно. Первым этапом стало составление уставных грамот, деливших собственность между помещиком и его бывшими крепостными. Грамоты выписывались землевладельцами и представляли собой контракт, 151 Об организации отмены крепостного права см.: Попов Г.Х. Отмена крепостного права в России («Великая» реформа 19 февраля 1861 г.) // Истоки. Вып. 1. М.: Экономика, 1989; Вып. 2. М.: Экономика, 1990.

203

одобренный независимыми мировыми посредниками и гарантировавший продолжение крестьянами выплат в форме труда или в денежной форме, до тех пор, пока условия выкупа земли не будут определены окончательно. На втором этапе с землевладельцами заключались выкупные сделки, по которым земля выкупалась на средства государства. Стоимость земли впоследствии возмещалась крестьянами в течение 49 лет из расчета капитализации по ставке 6%.

Конечно, крестьяне не поняли, почему «свою» землю они должны выкупать, и ответили на Манифест 19 февраля 1861 г. таким взрывом восстаний против «бар, утаивших настоящий царский указ», какого никогда не было за два столетия крепостного права. И здесь Россия оказалась отличной от Европы: там крепостное право отменяли после народных возмущений, в России же народные возмущения разгорелись после отмены крепостного права. Такая «перевернутость» – типичная черта «реформы сверху», когда реформа становится результатом не столько требований граждан, сколько «милостью» правительства, которое «не совсем» удовлетворяет облагодетельствованных.

Освобождение от общины. Что касается освобождения крестьян от власти общины, которая являлась докапиталистическим пережитком не в меньшей степени, чем власть помещиков, то это задача накануне Великой Реформы даже не была сколько-нибудь осознана. Получив свободу от помещика, крестьянин не мог навсегда покинуть родную деревню, если только не находил на свой надел покупателя, согласного платить положенную (по принципу круговой поруки) долю податей. Уравнивание земли «по едокам» развивало чересполосицу, превращая землепользование отдельного крестьянского домохозяйства в совокупность полей и «лоскутков», разбросанных по разным краям общинного землевладения, что препятствовало совершенствованию агропроизводства.

Таблица 10-1 Распределение земли по типам собственности, % от совокупной площади

обрабатываемых земель (Европейская часть России, 1877-1905 гг.)

Категории земельных участков

1877-1878 гг. 1905 г.С учетом государст-венной земли

Без учета государ-ственной земли

С учетом государ-ственной земли

Без учета государ-ственной земли

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЗЕМЛЯ 45 39 НЕГОСУДАРСТВЕННАЯ ЗЕМЛЯ 55 61 в т.ч. общинные крестьянские земельные наделы

31

56

34

56

в собственности частных лиц: 24 44 27 44 Дворянство 19 35 15 24 Крестьяне 1 2 6 10 Торговцы и промышленники 3 1 4 7 Прочие 1 1 2 3 ВСЕГО 100 100 100 100 Составлено по: Antsiferov A.N. Russian Agriculture During the War. N.Y.: Greenwood Press, 1930. P. 20-21; Shanin T. Russia as a “Developing Society”. L., 1985. Vol. 1. P. 137; Статистика землевладения 1905 г. СПб., 1907. С. 188-189.

Хотя после отмены крепостничества права собственности крестьян на землю были слабо специфицированы, однако появление даже таких прав имело большой эффект – крестьяне начали активно покупать землю. Из Таблицы 10-1 видно, что, хотя правительство окончательно узаконило частное землевладение крестьян лишь в 1906 г., однако некоторые структурные сдвиги в этом направлении происходили ещё до П.А.

204

Столыпина. Хотя частное крестьянское землевладение до столыпинских реформ может показаться мизерным (даже в 1905 г. - всего лишь 6% всех земель), однако темпы его роста были весьма внушительными (с 1% до 6% - шестикратный рост!).

Следующим важным шагом в деле освобождения крестьян стали законы, принятые в 1903 г., когда государство отказалось, наконец, от идеи коллективной ответственности за выплату налоговых и выкупных сборов. Революция 1905-1906 гг. привела к окончательной отмене выкупных платежей и началу новой правовой реформы.

Премьер-министр П.А. Столыпин (1906-1911 гг.) фактически положил конец революции, подписав 9 ноября 1906 г. указ, оформленный впоследствии в качестве закона 14 июня 1910 г. По новому закону земли отдельного домохозяйства можно было отделять от коллективного участка и огораживать. Эта реформа также проходила в два этапа: на первом происходило наделение правами собственности на землю глав домохозяйств, вторым этапом стало собственно землеустройство – создание отрубов и хуторов.

Столыпинская реформа подразумевала завершение освобождения крестьянства от внешнего контроля. Однако ее успех во многом зависел от того, как крестьянскими домохозяйствами принималось предложение об огораживании земли – благосклонно или «в штыки». В ходе реформ деревня раскололась. Наиболее инициативные крестьяне стремились освободиться от общины даже наперекор желанию односельчан. Однако большинство предпочитало сохранить общинный коллективизм, сдерживающий имущественную дифференциацию152.

Оценить эффективность этой реформы очень трудно. Достоверно известно, что к 1916 г., несмотря на сопротивление оставшихся в общине односельчан, выделили свои участки 27% всех домохозяйств, закрепив в личную собственность 14% общинных земель. Однако сразу после Февральской революции 1917 г., еще до Октябрьской революции, общинная собственность на землю была восстановлена самими же крестьянами. Поэтому среди ученых продолжается спор, была ли столыпинская реформа изначально обречена на неудачу, или для успеха ей просто не хватило времени. Как бы то ни было, самый бурный рост производства в аграрном секторе наблюдался до революции 1905 г., а, стало быть, и до (а не после) столыпинских реформ153.

Таким образом, можно сказать, что дореволюционная Россия значительно отставала от стран Западной Европы в создании институциональной базы для рыночного землепользования. На протяжении почти всей истории императорской России, даже к началу ХХ в., у сельскохозяйственных производителей не было четко определенных прав собственности. Для сравнения можно вспомнить, что в Западной Европе четкая система прав собственности на землю сложилась уже к XVII-XVIII вв., что способствовало развитию рынков, создавая необходимую инфраструктуру для торговли, а также укрепляя связи между городом и деревней.

152 Американский экономист Д. Филд, исследуя, как и В.И. Ленин, данные земских переписей рубежа XIX-XX вв. по отдельным уездам Центральной России, видел эгалитарное влияние общины в том, что коэффициенты Джини распределения надельной земли (обычно порядка 0,3-0,4) почти во всех уездах были ниже коэффициентов Джини распределения лошадей (порядка 0,4-0,5). Дело в том, что различия в обеспечении тягловой силой зависели только от деятельности домохозяйств, в то время как дифференциация земельных наделов сдерживалась общинными переделами. См.: Филд Д. Расслоение в русской крестьянской общине: статистическое исследование // Россия и США на рубеже XIX-XX вв. Математические методы в исторических исследованиях: Сб. ст. М.: Наука, 1992. 153 Leonard C. Russian Agrarian Reform. The Road from Serfdom. Royal Institute of International Affairs, 2003. См. также: Туманов П. Некоторое влияние земельных реформ на производительность российского сельского хозяйства в 1905-1913 гг. // Экономика и математические методы. 1991. Т. 27. № 6. С. 1022-1030.

205

10.2. Формирование капиталистических институтов

Если дворяне и крестьяне императорской России были прямыми преемниками средневековых сословий, то промышленная буржуазия и пролетариат рождались едва ли не от «нуля», поскольку в средневековой Руси мало-мальски

крупного и влиятельного «третьего сословия» по существу не было. Первые мануфактуры появились в России лишь на столетие позже, чем в

Великобритании (в XVII в.), первые фабрики – почти одновременно с Великобританией (в начале XIX в.). Однако социальные механизмы их организации были принципиально разными: английская индустрия всецело базировалась на наемном труде, российская активно использовала труд крепостных. Более того, в XVIII в. анти-буржуазный характер российской промышленности даже усилился: при Петре I все фабрики и заводы были объявлены посессионными, казенными (это был первый в России опыт национализации промышленности), а в 1743 г. всех наемных работников сделали крепостными своих работодателей. В Европе таких фабрик с приписанными работниками принципиально не могло быть, поскольку это противоречило принципам рынка труда.

О качественном отличии институциональных условий развития российского предпринимательства от европейской «нормы» свидетельствует судьба первых предпринимательских династий России – знаменитых Строгановых и Демидовых. В Западной Европе нового времени (особенно, в Англии и Германии) происходило обуржуазивание дворянства. В России, наоборот, первые крупные предприниматели одворянились, став титулованной знатью и перестав (как Строгановы) или почти перестав (как Демидовы) заниматься бизнесом. В Европе подобные трансформации происходили только в странах, подвергшихся рефеодализации (Медичи в Италии, Фуггеры в Германии). Судьба баронов/графов Строгановых и князей Сен-Донато (Демидовых) показывает, что даже в XIX в. занятие бизнесом считалось в России менее престижным, чем аристократическое безделье. Что-то похожее на протестантскую этику – трактовка предпринимательства как ответственного служения обществу – сложилось только среди старообрядцев, в результате чего доля представителей этого конфессионального меньшинства среди предпринимателей резко превышала их долю в населении.

Освобождение промышленности от «азиатских» институтов происходило медленно. Лишь в 1863 г., через два года после освобождения крестьян, правительство признало посессионные фабрики частной собственностью фабрикантов, а приписанных к ним крестьян – свободными обывателями.

Промышленный сектор экономики правомерно рассматривался российскими экономистами конца XIX в. как главный «локомотив» капиталистического развития. Главный вопрос заключался в том, сможет ли этот «локомотив» вытянуть весь «состав». Ведь даже в 1913 г. городское население, наиболее тесно связанное с капиталистическим промышленным производством, составляло менее 1/5 населения Европейской России (Табл.10-2).

Таблица 10-2 Динамика социальной структуры Европейской России

(без Польши и Финляндии), в % Основные социальные группы 1678 г. 1762 г. 1858 г. 1913 г.

Дворяне 1,7 1,0 (в 1782 г.) 1,5 1,5 Крестьянство 88,7 91,6 82,6 80,2 Городское сословие 4,2 2,8 7,3 17,6 Составлено по: Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало ХХ в.). СПб.: «Дмитрий Буланин», 2003. Т. 1. С. 130.

Генезис промышленной буржуазии

и пролетариата

206

Проблему формирования промышленного пролетариата и связанных с промышленностью капиталистов очень интересно анализировать по материалам монографии В.И. Ленина «Развитие капитализма в России» (1899 г.). Эту книгу можно считать своеобразным зеркалом представлений российских марксистов об успехах копирующей модернизации. Конечно, как и любое зеркало, она отражает действительность не вполне адекватно, поэтому ее современное прочтение обязательно предполагает критический подход.

Экономисты-народники, с которыми интенсивно полемизировали русские марксисты, рассматривали кустарную промышленность как «народное производство», видя в нем формы сотрудничества и добровольной кооперации, прообраз некапиталистического будущего. В отличие от народников, В.И. Ленин стремился раскрыть капиталистический характер кустарного производства, показать связь и преемственность в развитии всех стадий капитализма в промышленности. «Надо доказать, - формулировал В.И. Ленин задачу критики экономических основ народничества еще в работе “Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве”, - что крупный капитализм в России относится к “народному производству”, как вполне развитое явление к неразвитому, как высшая стадия развития капиталистической общественной формации к низшей ее стадии...»154.

Чтобы охарактеризовать типичную (по его мнению) для России ситуацию, В.И. Ленин использовал материалы передовой Московской губернии, в которой разложение кустарного промысла зашло уже далеко. Анализ материалов подворных переписей кустарей 33-х промыслов Московской губернии показывал, что с расширением размеров заведения повышается роль наемного труда и его производительность. В результате на долю 15% наиболее крупных заведений в промыслах Московской губернии приходилось 45% производства, а на долю 53% низших – лишь 21%155. Поэтому В.И. Ленин сделал вывод, что «...экономический строй мелких крестьянских промыслов представляет из себя типичный мелкобуржуазный строй»156. Конечно, этот вывод был не вполне объективен, поскольку передовой опыт рассматривался как типичный для всего общества. Но общая тенденция была указана справедливо.

Ленинский анализ рассматривает, далее, особенности капиталистической мануфактуры в пореформенной России. Сложность анализа заключалась в том, что официальная статистика не замечала мануфактуры и относила ее либо к кустарному производству, либо к фабрикам и заводам. Поэтому в «Развитии капитализма в России» был дан широкий обзор отраслей, для которых типичны мануфактурные формы производства. Для мануфактурной стадии как особой формы отделения промышленности от земледелия было типично образование неземледельческих центров – городов и особенно «кустарных» сел, для жителей которых характерен более высокий уровень грамотности, потребностей и т.д.

Продемонстрированный В.И. Ленином марксистский анализ включал и исследование развития крупной машинной индустрии. Особого внимания заслуживала такая характерная черта развития капитализма в России как высокая концентрация рабочей силы на крупнейших предприятиях. Уже в 1890 г. 3/4 фабрично-заводских и горных рабочих работало на предприятиях с числом занятых не менее 100 и почти 1/2 – на предприятиях, насчитывавших свыше 500 рабочих. Во многом это было связанно с низким техническим уровнем тогдашней промышленности и дешевизной рабочих рук.

Марксистский анализ трех стадий развития капитализма в русской промышленности (промыслы – мануфактура – фабрика) показал не только связь и преемственность в их

154 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 466. 155 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 351. 156 См. там же. С. 352.

207

развитии, но и раскрыл их как этапы капиталистического обобществления производства157.

В пореформенной России осуществлялось развитие капитализма не столько вглубь, сколько вширь. Быстрые темпы развития окраин объяснялись тем, что они обладали свободными, доступными для переселенцев землями и были уже втянуты в международное разделение труда, связаны с мировым рынком. В.И. Ленин приводит характерный пример: Архангельская губерния, длительное время вывозившая лес в Англию, служила внешним рынком Англии, не будучи составной частью внутреннего рынка России158. Однако он не сделал из этого верного наблюдения необходимых выводов, напрашивающихся сами собой, - об очаговом характере развития капитализма. Наоборот, его заключения оказались слишком оптимистичны.

Парадокс использования капиталистических институтов для укрепления российской полуазиатской монархии остался за границами исследований русских марксистов начала ХХ в. Их интересовали, прежде всего, общие закономерности становления капитализма, а не его особенности, связанные с периферийным положением России в капиталистической мир-экономике.

При изучении ограничений рыночной модернизации в пореформенной России главное внимание надо обращать на аграрный сектор экономики – именно там даже накануне революции 1917 г. жило и трудилось 4/5 подданных Российской империи. Рассмотрим, в какой степени в агроэкономике императорской России сохранялись

институты, препятствующие буржуазной модернизации. Проблема «неукорененности» капитализма в агроэкономике была вполне четко

осознана еще в конце XIX в., когда между российскими мыслителями кипели острые интеллектуальные баталии по поводу итогов и перспектив развития капитализма в России.

В.И. Ленин в монографии «Развитие капитализма в России» не случайно обратил основное внимание на становление капитализма именно в аграрной сфере. Эта область действительно была наименее подверженной капиталистическому развитию и казалась экономистам-народникам подлинным оплотом «народного производства». Признавая развитие капитализма в промышленности, они отрицали его в сельском хозяйстве. В.И. Ленин же стремился показать, что именно крестьянское товарное производство представляет наиболее глубокую основу для становления и развития капитализма.

Разработанная В.И. Лениным методика анализа дифференциации основана на использовании 14-ти показателей, свидетельствующих о разложении крестьянства: “1) число дворов; 2) число душ обоего пола крестьянского населения; 3) количество земли надельной; 4) купчей; 5) арендованной; 6) сданной в аренду; 7) всего землевладения или землепользования группы (надельная земля + купчая + аренда - сдача); 8) посева; 9) рабочего скота; 10) всего скота; 11) дворов с батраками; 12) дворов с заработками (выделяя, по возможности, те виды “заработков” среди которых преобладает работа по найму, продажа рабочей силы); 13) торгово-промышленных заведений и 14) улучшенных земледельческих орудий. Отмеченные курсивом данные (“сдача земли” и “заработки”), - писал В.И. Ленин, - имеют отрицательное значение, показывая упадок хозяйства, разорение крестьянина и превращение его в рабочего. Все остальные данные имеют положительное значение, показывая расширение хозяйства и превращение крестьянина в сельского предпринимателя”159. Такая методика исследования позволила дать

157 Там же. С. 550-551. 158 См.: Там же. С. 587-590, 593-596. 159 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 121.

Крестьянское хозяйство в контексте проблемы

«развития капитализма в России»: нетривиальный ответ на вопрос о «сельской

буржуазии»

208

многомерную характеристику как зажиточного (высшая группа в 20% дворов), так и неимущего крестьянства (низшая группа в 50% дворов).

Ленинский анализ показал (Табл. 10-3), что зажиточное крестьянство, оставлявшее в среднем чуть более четверти населения, располагало тремя четвертями купчей земли, 60% арендованной. Оно имело в пользовании 43% всей земли, почти половину общего посева, рабочего скота и торгово-промышленных заведений. К тому же на зажиточное крестьянство приходилось почти 2/3 общего числа дворов с батраками и 4/5 дворов с улучшенными орудиями труда. Эти хозяйства почти не прибегали к внешним заработкам и не сдавали земли.

В отличие от зажиточного неимущее крестьянство (39% населения) составляло очень скромную долю в покупке (10%) и аренде (12%) земли. На неимущее крестьянство приходилось лишь четверть действительного земледелия, пятая часть посевов и рабочего скота. Именно эта группа крестьян выступала в качестве главного сдатчика земли в аренду (79%). Они практически не применяли улучшенных орудий труда. Две трети дворов неимущего крестьянства имели работников, уходящих на заработки160.

Таблица 10-3

Дифференциация крестьянских хозяйств (по В.И. Ленину) Критерии дифференциации Зажиточное

крестьянство Неимущее

крестьянство Доля дворов, % 20 50 Доля в населении, % 28 39

Характеристики превращения крестьянина в сельского предпринимателя Доля в купчей земле, % 75 10 Доля в арендованной земле, % 60 12 Доля в землепользовании, % 43 25 Доля в посевах, % 47 21 Доля в рабочем скоте, % 47 19 Доля в дворах с батраками, % 63 11 Доля в дворах с торгово-промышленными заведениями, %

47 22

Доля в дворах с улучшенными орудиями труда, % 80 3 Характеристики превращения крестьянина в сельского наемного рабочего

Доля в земле, сдаваемой в аренду, % 6 79 Доля в дворах с работниками, уходящими на заработки, %

11 68

Составлено по: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 127-131, диаграмма-вклейка.

Итак, в полемике с народниками В.И. Ленин пришел к выводу, что “...русское общинное крестьянство - не антагонист капитализму, а, напротив, самая глубокая, самая прочная основа его”161. Эта точка зрения в советской историко-экономической науке стала канонической. Однако на самом деле ленинские суждения во многом были преувеличением, забеганием вперед, стремлением выдать желаемое за действительное.

Если верить В.И. Ленину, внутренние противоречия функционирования крестьянства приводили его к расслоению, сущность которого – создание новых типов сельского населения – сельской буржуазии, достигавшей, по мнению В.И. Ленина, 30% населения (!), и сельского пролетариата, “класса наемных рабочих с наделом”, составлявшего, по оценке В.И. Ленина, почти столько же, сколько и буржуазия, - 40%

160 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 127-131, а также диаграмму, изображающую таблицы А и Б. 161 Там же. С. 165.

209

населения162. Делая вывод, что-де «крестьянская буржуазия есть господин современной деревни»163, будущий вождь пролетарской революции определенно потерял чувство юмора. Какая «буржуазия» была в российской деревне конца XIX в., свидетельствует уже тот факт, что на каждого такого «буржуя» приходилось в среднем 1,33 наемных рабочих! Можно было, конечно, «уточнить», что «сельская буржуазия» – это мелкая буржуазия. Но не слишком ли она мелкая? Может быть, корректнее признать, что она «не совсем» буржуазия?

Рациональным зерном ленинской интерпретации развития крестьянских хозяйств является то, что российское крестьянство все сильнее втягивалось в рыночные отношения. В.И. Ленин сделал вывод, что пореформенное русское крестьянство уже вовлечено в товарное производство и зависит от рынка и по линии потребления, и по линии производства, и в связи с необходимостью уплаты податей. Выборочное исследование крестьянских бюджетов Воронежской губернии показало, в частности, что процент денежной части во всех группах крестьянства не ниже 40, а в крайних группах – свыше 50% (у безлошадных – 55-57%, у многолошадных – 59-60%)164. И это – в средней черноземной полосе, где денежное хозяйство развито слабее, чем в промышленных районах и на степных окраинах России.

"Буржуазия" и "пролетариат", действительно, сильнее втянуты в товарно-денежные отношения, чем среднее крестьянство, для которого типично наименьшее развитие товарного производства. Поэтому можно согласиться с выводом, что “разложение крестьянства создает внутренний рынок для капитализма”165. Неимущее крестьянство способствует развитию рынка, предъявляя спрос на предметы личного потребления. Эта группа хозяйств меньше, чем среднее крестьянство, потребляет, но больше покупает. У зажиточного крестьянства связь с рынком осуществляется и по линии производства (покупка средств производства и рабочей силы), и по линии потребления (расширение потребностей). Это означало, что разложение крестьянства увеличивает рынок и за счет производительного, и за счет личного потребления. Таким образом, В.И. Ленину принадлежит честь открытия механизма увеличения степени зависимости от рынка различных типов хозяйств в процессе разложения крестьянства.

Однако В.И. Ленин не заметил, что включение крестьянства в товарно-денежные отношения отнюдь не тождественно развитию капитализма в деревне. Даже если бы все крестьяне стали активными и добровольными участниками рынка, это не обязательно ведет к развитию капиталистической организации агропроизводства, с использованием наемного труда (позже эта ошибка была повторена в СССР в период «раскулачивания»).

Второй недостаток ленинского подхода – это невнимание к проблеме принудительной товаризации. Монетизация крестьянских бюджетов объяснялась не только стремлением крестьян покупать «городские» товары и работать за плату, но и банальной необходимостью платить ненавистные государственные налоги. Если бы не было фискального пресса, связи крестьян с рынком были бы гораздо слабее166.

Третий недостаток связан с тем, что, стремясь доказать разложение крестьянства, В.И. Ленин в тот период сильно преувеличивал степень дифференциации крестьянских хозяйств. Отчасти это было связано с недостатком статистических данных, отчасти – с предвзятостью исследователя, который в силу приверженности марксистской идеологии

162 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 169, 170. 163 Там же. С. 179 и др. 164 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 146. См. также: Т. 1. С. 313-319. 165 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 174. 166 Принудительный характер товаризации проявлялся, в частности, в парадоксальном сочетании регулярного крестьянского голода (не говоря уже о катастрофических голодовках, как, например, в 1891-1892 гг.) и высокого объема экспорта хлеба, порядка 40% всего товарного хлеба (по принципу «недоедим, но вывезем»). Если бы продажа хлеба была личной инициативой крестьян, они бы в неурожайный год отказывались от продаж. Однако для уплаты налогов крестьянам приходилось продавать хлеб даже под угрозой голода.

210

очень желал, чтобы в России был мало-мальски зрелый капитализм, позволяющий готовить социалистическую революцию.

Четвертый недостаток ленинской концепции связан с недооценкой региональной дифференциации развития капитализма в сельском хозяйстве. Спрос на рабочую силу в губерниях с более высоким развитием капитализма способствовал развитию миграции земледельческого населения. В.И. Ленин отметил, что главным районом прихода были южные и восточные окраины Европейской России, а главным районом выхода - средние черноземные губернии, то есть миграция осуществлялась «...из местностей, в которых всего сильнее развито крепостное право, в местности, где оно было всего слабее, - из местностей с наибольшим развитием отработков в местности... высокого развития капитализма»167. Однако Ленин не сделал отсюда напрашивающегося вывода, что развитие капитализма в России фактически носило окраинный характер. Капитализм развивали, прежде всего, немцы в Новороссии и в Поволжье, а для центральной России типичным являлось экс-крепостное хозяйство, связанное с рынком гораздо слабее.

Анализируя создание внутреннего рынка, В.И. Ленин верно определил основное направление развития – переход от крепостнической к капиталистической форме хозяйства. Поэтому он уделил почти всё свое внимание этим первым росткам нового буржуазного строя. Он указывал, что капитализм на южных и восточных окраинах Европейской России развит сильнее, чем в центре. Однако он не придавал большого значения этому последнему обстоятельству. Народнические теории, пожалуй, все же в большей мере отражали переходный характер России, чем ленинское «Развитие капитализма…».

Когда началась революция 1917 г. и вопрос о социально-классовой сущности крестьянства перешел для большевиков в практическую плоскость, их взгляды сильно эволюционировали в сторону признания до-капиталистических черт крестьянства. Попытка опереться в 1918 г. на «сельских пролетариев» (через комбеды) провалилась, крестьянство выступало относительно единой середняцкой массой, объединенной общинным коллективизмом, называть которую мелкобуржуазной можно было лишь с очень сильными натяжками. Когда ослаб государственный фискальный пресс, крестьяне резко уменьшили товарное производство, доказав тем самым, что для них рынок остается «чужим». В результате в 1920-е гг. «строители коммунизма» неожиданно обнаружили, что в их стране подавляющее большинство населения «не доросло» даже до «нормального» капитализма.

10.3. Результаты капиталистической модернизации

При всех оговорках можно утверждать, что к началу XX в. российские социально-

экономические институты во многом достигли (по крайней мере, формально) западных стандартов: дворяне свободны от государства, крестьяне свободны от дворян, промышленность развивают предприниматели и наемные рабочие. Формирование институтов экономической свободы и предпринимательства стало давать положительный эффект.

Последние четыре десятилетия царского режима в России, когда стали проявляться долгосрочные последствия Великой Реформы, ознаменовались ускорением роста в промышленности

и сельском хозяйстве. Структурные изменения в экономике обусловили возможность перетока избыточного предложения труда, существовавшего в аграрном секторе, в сферу

167 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 233.

Новый экономический рост: сравнение пореформенной России

с другими странами мира

211

промышленного производства. С увеличением производительности труда рос и среднедушевой ВВП.

В период 1861-1913 гг. Россия была по валовым показателям четвёртой или пятой крупнейшей промышленной державой мира, став в один ряд с такими странами, как США, Великобритания, Франция, Германия168. Средний годовой темп роста за период 1850-1914 гг. превышал аналогичные показатели для Западной Европы, США и Японии: темп роста среднедушевого выпуска составил в России 1,65% в год, в то время как в США – 1,6%169.

Анализируя структурные аспекты изменения темпов роста в разных странах, особое внимание стоит уделить сравнению России и Франции. В начале периода роста (в середине 1880-х гг.) Россия в наибольшей степени была похожа на Францию в начале аналогичного периода (1830-1840-е гг.). Обе страны являлись крупными производителями сельскохозяйственной продукции (57% национального дохода в России в 1880-х гг. и 50% во Франции в 1830-х гг.). За рассматриваемый период в обеих странах эта доля лишь незначительно сократилась. Кроме того, в обеих странах произошел рост доли промышленности в ВВП: в России – на 8% (до уровня в 32% к 1913 г.); во Франции на 8% (до уровня в 30%).

Таблица 10-4 Структурные изменения

в начале периода "нового роста" в разных странах мира

Страны

Даты начала периода

Национа-льный доход (долл. на душу) на начало периода

Структура ВВП, %

(A) Сельское хозяйство

(B) Промышленность

(C) Сфера услуг

(1) На начало периода

(2) Через 30 лет

(1-2) (1) На начало периода

(2) Через 30 лет

(1-2) (1) На начало периода

(2) Через 30 лет

(1-2)

Велико-британия

1786-1785

227 45 32 -13 35 40 +5 20 28 +8

Франция 1831-1840

242 50 45 -5 32 35 +3 18 20 +8

США 1834-1843

474 45 33 -14 24 39 +15 31 31 +0

Германия 1850-1859

302 32 23 -9 33 43 +10 35 24 -1

Швеция 1861-1869

215 39 36 -3 17 33 +16 44 31 -13

Япония 1874-1879

74 63 39 -24 16 31 +15 21 31 +10

Россия 1883-1887

260 57 51 -6 24 32 +8 20 17 -3

Италия 1895-1899

271 47 36 -11 20 21 +1 25 28 +3

Источник: Gregory P. Before Command: An Economic History of Russia from Emancipation to First Five Year Plan. Princeton: Princeton University Press, 1994. Р. 28.

Таблица 10-4 содержит данные об изменении структуры ВВП в период бурного

роста в странах, проводивших модернизацию экономики. Общий для всех стран путь развития включал в себя быстрый рост на раннем этапе

и отдельные периоды ещё более быстрого роста впоследствии. Так, в Советской России в период первой пятилетки фактически повторно началась эпоха индустриализации, характеризующаяся высокими темпами и эффективностью процесса индустриализации и резким сокращением удельной занятости в сельском хозяйстве. Подобный всплеск 168 Gregory P. Russian National Income, 1885-1913. N.Y.: Cambridge University Press, 1982. P. 154. 169 Op. cit. P. 162.

212

произошел также и в странах Западной Европы и в США после завершения Второй мировой войны. Темпы роста производительности труда в эти периоды вдвое превышали уровень 1870-х гг., составлявший 1,6-1,7% в год.

Можно сказать, что императорская Россия в последние десятилетия развивалась по разработанной в 1950-е гг. модели английского экономиста, лауреата Нобелевской премии А. Льюиса, построенной для развивающихся стран с дуалистической экономикой и с избыточным предложением трудовых ресурсов в традиционном секторе170. В этой модели заработная плата в традиционном сельском хозяйстве много ниже уровня оплаты в современном промышленном секторе, а предельная производительность труда в сельском хозяйстве падает до нуля. Это приводит к миграции из деревни в город – происходит перелив трудовых ресурсов из традиционного аграрного сектора в современный промышленный. Именно так и происходило в императорской России. Доказательством того, что пореформенная Россия развивалась «по Льюису», являются, в частности, данные о сравнительных доходах сельских и фабричных наемных рабочих. Такую работу проделали Л.И. Бородин и К. Леонард, изучая динамику «ножниц зарплаты» (wage gap) в России 1885-1914 гг.171. Чтобы можно было сравнивать данные о доходах за разные годы, они перевели показатели номинальных доходов в показатели реальных доходов (Рис. 10-1).

0

20

40

60

80

100

120

1885

1887

1889

1891

1893

1895

1897

1899

1901

1903

1905

1907

1909

1911

1913

поденый заработок фабричного рабочего, коп.поденая оплата батраков на полевых работах, коп.

Рис. 10-1. Динамика реальной заработной платы фабричных и сельскохозяйственных рабочих в России, 1885-1914 гг. Источник: Леонард К.С., Бородкин Л.И. «Огни большого города». С. 253. Как считал У. Льюис, в традиционном секторе существует институциональная заработная плата, составляющая 70% от минимальной оплаты в промышленном секторе экономики. Данные по России рубежа XIX-XX вв. показывают, что на самом деле поденная зарплата батраков на полевых работах составляла примерно 70% от поденной зарплаты фабричного рабочего. Видимо, для постоянного оттока рабочей силы из деревни

170 Подробную характеристику этой модели см.: Нуреев Р.М. Экономика развития: модели становления рыночной экономики. М.: ИНФРА-М, 2001. С. 40-62. 171 Леонард К.С., Бородкин Л. И. «Огни большого города» (Опыт прошлого: о влиянии «ножниц зарплаты») // Фантастика и наука (Гипотезы. Прогнозы): Международный ежегодник. М.: Знание, 1992. Вып. 25. С. 242-255. Следует отметить, что как раз для пореформенной России фабричный труд мог происходить и в отрыве от "огней большого города", поскольку многие фабрики располагались в сельской местности. Однако общая корреляции между оттоком рабочей силы из агроэкономики в промышленность и переливом рабочей силы из деревни в город все же несомненна.

213

в город надо, чтобы городской «длинный рубль» был по настоящему длинным – превышал альтернативный заработок на селе примерно в 1,5 раза.

Итак, можно констатировать, что темп роста производства в целом в дореволюционной России был заметным и ускоряющимся – не ниже по сравнению с другими странами, осуществляющими модернизацию. Что касается роста сельскохозяйственной или промышленной производительности в России, то он был не более ограниченным, чем в других странах. Ко времени революции 1917 г., которая свергла царский режим и привела в конечном счете к власти большевиков, казалось, что экономика прочно встала на путь модернизации, хотя рецессии и нестабильность были еще привычными чертами состояния макроэкономики172.

Почему же догоняющее развитие императорской России закончилось катастрофическим срывом, перечеркнувшим десятилетия реформ, направленных на переход от системы власти-собственности к «нормальной» частной собственности? Многие полагают, что эффективный курс социально-экономического развития России был сломан чисто политическим кризисом, вызванным главным образом неудачами в Первой мировой войне 1914-1918 гг. Но не надо забывать и о существовании объективных (хотя и, возможно, не фатальных) институциональных социально-экономических предпосылок этой катастрофы.

Хотя в императорской России постепенно

осуществлялось вытеснение институтов власти-собственности институтами частной

собственности, однако институциональная конкуренция отнюдь не завершилась необратимыми изменениями. Формальный институт передельной общины и неформальный институт традиционного права (трудового права собственности), оставшиеся от «азиатского деспотизма», в конце концов разрушили модернизирующуюся империю Романовых.

Парадокс в том, что один из этих гибельных институтов, передельная община, был если не создан, то, по крайней мере, укреплен (по фискальным соображениям) самими же Романовыми. Таким образом, можно сделать вывод, что догоняющее развитие императорской России было прервано стремлением одновременно идти и по «западному», и по «восточному» пути. Подводя общие итоги анализа успехов и провалов России в догоняющем развитии, следует, пожалуй, согласиться с ленинским определением российского капитализма как «среднеслабого».

Хотя это выражение нередко используется отечественными обществоведами, оно никогда специально не комментировалось. Даже не вполне ясно, означает ли оно «слабого среди средних» или «среднего среди слабых». Для правильного понимания этой оценки попробуем представить себе всю шкалу возможных градаций развития капитализма в разных странах мира в начале XX в., как ее видели современники (и В.И. Ленин в том числе). Для этой реконструкции можно использовать современные данные о среднедушевом ВВП разных стран мира накануне Первой мировой войны (Табл. 10-5). Надо только помнить, что качественная оценка сравнительного уровня развития капитализма далеко не всегда адекватна месту в иерархии количественных показателей экономического развития. (Скажем, некоторые страны Латинской Америки имели в XIX

172 Такова, например, позиция американского экономиста-историка П. Грегори: «Очень трудно вообразить ситуацию, когда территория бывшей Российской империи не была бы сегодня мировой экономической державой, обеспечивающей своим гражданам жизненные стандарты, близкие европейским. С этой точки зрения, можно оценить масштаб трагедии, вызванной экспериментами административно-командной экономики, приведшим к огромным потерям в экономическом благосостоянии более чем трех поколений ее граждан» (Грегори П. Экономический рост Российской империи (конец XIX – начало ХХ в.): Новые подсчеты и оценки. М.: РОССПЭН, 2003. С. 85).

Общие результаты догоняющего развития императорской России

214

в. за счет экспортной ориентации довольно высокие среднедушевые ВВП, но слабый уровень индустриализации и латифундиальное землевладение.)

Странами «сильного» развития капитализма следует считать, конечно, лидеров мир-экономики того времени: Великобританию, Германию, США. К этой же группе относятся и развитые мелкие государства типа Швейцарии, Бельгии и Голландии. К странам «среднего» уровня следует отнести, очевидно, полупериферийные государства – Японию, Норвегию, Испанию, Грецию. К группе же стран «слабого» уровня следует причислять откровенно периферийные страны (включая колонии и полуколонии) – Латинскую Америку, Индию, Турцию, Египет.

Таблица 10-5 ВВП на душу населения в разных странах мира, 1913 г. Страны мира Среднедушевой ВВП,

в пересчете на долл. 1990 г. Страны «сильного» развития капитализма

Соединенные Штаты 5.301 Великобритания 4.921 Швейцария 4.266 Нидерланды 4.049 Германия 3.648

Страны «среднего» развития капитализма Испания 2.255 Греция 1.592 Россия* 1.488 Япония 1.387 Португалия 1.244

Страны «слабого» развития капитализма Мексика 1.732 Бразилия 811 Египет 732 Турция** 679 Индия 673 * У Мэддисона – бывший СССР. ** У Мэддисона – Западная Азия. Составлено по: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. OECD, 2003. P. 185, 195, 215, 224, 264.

В таком контексте Россию по уровню социально-экономического развития следует считать, скорее всего, слабой среди средних: хуже Японии (от которой она потерпела сокрушительное поражение в войне 1904-1905 гг.), но лучше Турции (в войнах с которой всегда выходила победителем) или какой-нибудь Бразилии.

Можно ли теперь сказать, что за два столетия (начиная от петровских реформ) догоняющего развития Россия смогла повысить свой статус?

Возможно, но не очевидно. Таблица 10-6

Динамика степени отставания России от развитых стран Западной Европы по среднедушевому ВВП

Годы Среднедушевой ВВП, в долл. 1990 г.

ВВП России как % от уровня ВВП стран Западной Европы

Россия* Великобритания Франция Германия Великобритания Франция Германия 1700 611 1.250 986 894 48,9 62,0 68,3 1913 1.488 4.921 3.485 3.648 30,2 42,7 40,8 * У Мэддисона – бывший СССР. Составлено по: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. OECD, 2003. P. 264.

215

И в начале XVIII в., и в начале XX в. Россию не считали «нормальной Европой». С точки зрения военного потенциала, пожалуй, произошло даже понижение. Ведь при Петре I Россия почти без помощи союзников одержала полную победу над Швецией, чья армия считалась с XVII в. одной из лучших в Европе. А при Николае II Россия, имея сильных (хотя и своекорыстных) союзников, оказалась сокрушительно разбитой в Первой мировой. Конечно, военный потенциал и уровень социально-экономического развития коррелируются друг с другом отнюдь не в полной мере. (К тому же как менеджер империи Николай II – пигмей в сравнении с Петром I.) Может быть, Россия смогла «переползти» из периферийных стран в субпериферийные. Возможно, что она несколько повысила свой статус среди субпериферийных стран. Что можно точно утверждать – что степень отставания России от стран-лидеров Западной Европы по среднедушевому ВВП за период от Петра I до Николая II не сократилась, а существенно возросла (Табл. 10-6).

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ

Русская Финляндия vs. шведская Норвегия

Для оценки степени отсталости России от Европы в новое время можно использовать нетривиальный прием, основанный на некоторых особенностях политического развития стран балтийского региона в этот исторический период.

В самом начале XIX в. в Скандинавии было только два государства: Финляндия была частью Шведского королевства, а Норвегия – частью Датского. Одной из последних войн, в которых Швеция «по-настоящему» воевала, была русско-шведская война 1808-1809 гг., которая закончилась очередным поражением шведов и присоединением Финляндии к России. Однако вскоре после этой неудачи Швеции сильно повезло. Ставший королем Швеции французский генерал Карл Бернадот на финальной стадии наполеоновских войн смог так «надавить» на Данию, союзницу Франции, что та была вынуждена без сражений отдать Норвегию Швеции. И только в начале ХХ в. в Скандинавии сформировалась привычная нам конфигурация государств: в 1905 г. Норвегия после общенародного референдума мирно отделилась от Швеции, а в 1917 г. Советская Россия признала независимость Финляндии, где сразу же развернулась жестокая гражданская война между «белыми» и «красными» финами.

Когда одна страна захватывает другую, то она начинает контролировать ее социально-экономическое развитие – ускорять его, тормозить или вообще никак на него не влиять. По тому, как разные страны-метрополии влияют на зависимые от них страны (конечно, в долгосрочном периоде), можно делать вывод о том, в какой степени страна-захватчик является «прогрессором». Скажем, в XIX – первой половине ХХ вв. влияние Франции на Алжир или Вьетнам было гораздо более прогрессивным, чем Португалии на Анголу или Мозамбик, поэтому Франция можно считать прогрессивнее Португалии (с точки зрения роли этих стран в капиталистической мир-системе).

Таблица 10-7 Экономический рост в странах балтийского региона в 1820-1913 гг.

Страны Среднедушевой ВВП, в долл. 1990 г. Рост за период 1820 г. 1913 г.

Шведское королевство Швеция 1.198 3.096 в 2,58 раза Норвегия 1.104 2.501 в 2,27 раза

Российская империя Россия* 689 1.488 в 2,16 раза Финляндия 781 2.111 в 2,70 раза

* У Мэддисона – бывший СССР. Составлено по: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. OECD, 2003. P. 264.

Исходя из этих соображений, сравним динамику среднедушевого ВВП в странах балтийского региона за 1820-1913 гг. (Табл. 10-7) – этот период примерно совпадает с периодом

216

Финляндии в составе Российской империи (1809-1917 гг.) и Норвегии в составе Шведского королевства (1814-1905 гг.).

Результат получился несколько неожиданным – экономический рост русской Финляндии заметно превосходит экономический рост шведской Норвегии и даже самой Швеции. Если Швеция создавала зависимой от нее Норвегии такие условия, что Норвегия отставала от Швеции, то в Российской империи Финляндия обгоняла собственно Россию. Правда, если шведы присоединили в начале XIX в. заметно менее развитую страну, то россияне – несколько более развитую, чем их собственная страна. Наше сравнение позволяет сделать парадоксальный вывод: хотя Российская империя развивалась хуже (медленнее) «нормальных» европейских стран, однако функцию прогрессивного влияния на другие страны Россия выполняла во многом лучше Европы. Помимо сопоставления Финляндии и Норвегии этот вывод можно подтвердить и многими другими примерами – например, сравнить Индию под британским владычеством и какой-нибудь Азербайджан под «ужасным игом» Российской империи.

По крайней мере, у граждан современной Финляндии нет причин обижаться на «деспотизм» царской России (с экономической точки зрения). Статистика показывает, что если бы Финляндия осталась в составе Швеции, то ее экономический рост, скорее всего, был бы более медленным – либо как в Норвегии, либо (в лучшем случае) как в самой Швеции.

В любом случае, результаты двухвекового опыта сознательного догоняющего развития Российской империи, понимаемого как «копирующая модернизация», оказались не слишком выразительными и, самое главное, обратимыми.

Как уже указывалось, более благоприятных условий, чем у России, не было и нет ни у одной другой страны догоняющего развития. Если на российском опыте мы наблюдаем предельно возможные положительные результаты догоняющего развития по принципу «скопировать Запад», то в современных условиях отстающим странам трудно надеяться даже и на такие невыразительные результаты. Российский опыт убедительно доказывает принципиальную малоэффективность «копирующей модернизации».

217

ГЛАВА 11. КОМАНДНАЯ ЭКОНОМИКА (УСПЕХИ И ПРОВАЛЫ КОНТРМОДЕРНИЗАЦИИ.)173

После 1917 г. российские традиции власти-собственности получили как бы второе рождение. Это произошло благодаря коммунистической идеологии, отрицающей частно-собственническое начало и абсолютизирующей коллективистские традиции. В условиях крайне низкого развития гражданского общества политика получила первенство перед экономикой. Фактически в СССР и ряде других стран было построено общество, которое по природе своей заметно отличается от социалистического идеала и во многих отношениях напоминает азиатский способ производства.

В научных дискуссиях по поводу как "классического" азиатского способа производства, так и "современной" (советской) его разновидности всегда подчеркивалось, что этот общественный строй обладает высокой степенью застойности. Однако неспособность "восточного деспотизма" к качественному развитию не следует чрезмерно утрировать.

История и древних/средневековых азиатских обществ (например, Китая), и Советской России наполнена множеством больших и малых реформ. Даже в условиях азиатского способа производства продолжается институциональная конкуренция - конкуренция различных институциональных "блоков" (наборов взаимодополняющих институтов). В одних случаях речь идет о конкуренции командной и рыночной моделей экономики, но чаще - о конкуренции разных (более "жестких" и более "мягких") моделей командной экономики. У общества всегда сохраняется возможность выбора. Рассмотрим эту сложную диалектику реформирования и застоя, противоборства командных и рыночных институтов на примере экономической истории СССР.

11.1. Становление советской командной экономической системы Как известно, почти сразу после

прихода большевиков к власти началась "красногвардейская атака" на капитализм. Речь идет о "военном коммунизме" как о попытке создать предельно централизованную модель командной экономики путем последовательной ликвидации рыночных институтов.

Октябрьская революция создала условия для формального обобществления производства – замены частной собственности на средства производства государственной и ведения производства по общему плану в интересах всего общества. Для руководства экономикой большевики создали помимо хозяйственных наркоматов (финансов, земледелия, продовольствия) Высший Совет народного хозяйства (ВСНХ, первый председатель - Н. Осинский, с 1918 г. - А. Рыков). Декрет о земле запрещал продажу, аренду и залог земли и предусматривал превращение высококультурных хозяйств (сады, плантации, оранжереи, питомники, конные заводы и т.д.) в показательные государственные хозяйства - совхозы. В 1919 г. их число превысило 2 тыс., а в 1920 г. - 3,3 тыс. Возникли и первые коллективные хозяйства - артели и коммуны, объединявшие бедноту.

Политика "военного коммунизма" была результатом утопических представлений о ликвидации товарного хозяйства и переходе к непосредственному продуктообмену, о "крупном производстве без предпринимателей" и "мировой пролетарской революции". Эти представления отразились не только в сочинениях В. Ленина, Л. Троцкого, Н. Бухарина, Е. Преображенского и других большевистских лидеров, но и в принятой в 1919 г. Программе РКП(б). Ленин представлял социалистическое хозяйство как единую

173 При подготовке параграфов 12.1 и 12.2. использованы некоторые материалы, любезно предоставленные д.э.н. профессором А. И. Гретченко

Опыт "военного коммунизма".

218

фабрику или почту, на которой инженеры под контролем коммунистов будут работать за "плату не выше, чем у хорошего рабочего". Троцкий считал "наилучшим путем воспитания человека новой культуры" милитаризацию труда, а Бухарин в книге "Экономика переходного периода" провозглашал "внеэкономическое принуждение во всех его формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью" методом "формирования коммунистического человечества из материала капиталистической эпохи".

"Военный коммунизм" представлял собой попытку применения в интересах победившего пролетариата отдельных форм государственно-монополистического регулирования в стране "среднеслабого" капитализма. Основными чертами этой политики были:

- продразверстка - изъятие большевиками у крестьян излишков хлеба (с помощью продотрядов из рабочих и комитетов бедноты - комбедов);

- карточная (пайковая) система в городах и натурализация оплаты труда, полное обесценивание (нуллификация) денег;

- всеобщая трудовая повинность для возрастов от 16 до 50 лет; - национализация всех предприятий с числом рабочих более 10 человек; - централизованная система управления промышленностью.

В экстремальных условиях, созданных первой мировой и гражданской войнами, необходима была централизованная продовольственная диктатура. Согласно Декрету о продразверстке, мелкие крестьянские хозяйства должны были сдавать государству так называемые "излишки"- первоначально то, что превышало 12 пудов зерна на едока, необходимых для посева и еды. Позднее, правда, к "излишкам" была отнесена и значительная часть необходимого продукта. Наркомпрод осуществлял распределение собранного продовольствия и сельскохозяйственного сырья по губерниям в соответствии с их потребностями (точнее, исходя из ресурсов и информации об этих потребностях).

Второй характерной чертой "военного коммунизма" была милитаризация труда. Объектом мобилизации являлось все взрослое население страны – прежде всего, мужчины в возрасте от 16 до 50. Мобилизация, подобно призыву в армию, осуществлялась по годам рождения через биржи труда и специальные агентства. Эти учреждения занимались регистрацией и распределением работников в соответствии с указаниями Главкомтруда. Существовала единая тарифная сетка оплаты труда, в соответствии с которой все трудящиеся были разбиты на 35 разрядов. Недостаточный размер трудового пайка и ненадежность снабжения им способствовали широкому развития дезертирства. На IX съезде РКП(б) Л.Д. Троцкий отмечал, что из 1.150 тыс. рабочих, занятых в важнейших отраслях промышленности, 300 тыс. дезертировали174. Меры борьбы с уклоняющимися от трудовой повинности и дезертирами были достаточно суровы, отражая законы военного времени. Тем не менее процессы эти приостановить не удалось, так как заработная плата, по данным Наркомтруда, обеспечивала лишь 50% физиологического минимума в Москве и только 23% - в других городах175. Сводить концы с концами рабочим помогал нелегальный рыночный сектор.

Таким образом, дихотомия натуральной в своей основе государственной централизованной экономики и запрещенного партикулярного, рассеянного рынка сложилась уже на заре советской власти, в эпоху "военного коммунизма". Она станет характерной чертой государственно-бюрократического социализма.

Последствия гражданской войны, интервенции и "военного коммунизма" для страны были катастрофическими. Промышленное производство к 1920 г. сократилось сравнительно с 1913 г. в 7 раз, сельскохозяйственное - на 40%, погибло в боях, от белого и

174 Девятый съезд РКП(б). Протоколы. М., Госполитиздат, 1960. С. 93. 175 "Кульминация "военного коммунизма" // Экономика и организация промышленного производства. 1989. № 1. С. 172.

219

красного террора, голода и эпидемий 8 млн. человек. Голод весной - летом 1921 г. в Поволжье унес жизнь еще 5 млн. человек.

Однако большевикам удалось удержать государственную власть. Белые генералы и их правительства отталкивали от себя национальные движения лозунгом "единой и неделимой России", а крестьянство - политикой "перерешения" земельного вопроса в пользу помещиков. Немалую роль сыграло и то, что большинство военных заводов России (главным образом казенных) размещалось в центральных районах и не попало в руки белых армий; большевики, захватив власть и вводя в состав заводоуправлений представителей от рабочего класса, смогли использовать производственный потенциал " опыт старых административно-технических кадров - "спецов".

В. Ленин еще в 1918 г. скорректировал свой эгалитарный пыл насчет оплаты труда технической интеллигенции "не выше зарплаты хорошего рабочего" и признал необходимость более высокой оплаты "русских Архимедов" для их перетягивания на сторону Советской власти. Весьма ценным наследством старого режима была для большевиков Комиссия по изучению естественных производительных сил (КЕПС), а изложенная ее председателем академиком Вернадским программа создания в России по единому плану сети государственных НИИ целиком вписывалась в программу строительства социалистического научно планируемого общества. За 1918-1920 гг. было создано 20 специализированных отделов КЕПС. На их основе возникли научно-исследовательские институты во главе с крупными, мирового уровня, учеными - Прикладной химии (акад. Курнаков), Радиевый (акад. Вернадский), Платиновый (акад. Чугаев), Географический (акад. Ферсман), Оптический (проф. Рождественский) и др. Научно-технические кадры понесли ощутимые потери за время войны и революции, но сочли целесообразным не бороться с большевиками, а помогать им, чтобы уменьшить отрицательные результаты их деятельности и увеличить положительные. Среди этих положительных сторон были - усиленное внимание к освоению минеральных ресурсов (Курская магнитная аномалия, Кольский полуостров), создание технических кафедр в Академии наук и таких институтов, как ЦАГИ, ФИАН и др. "Спецы" стали сотрудничать с большевиками "за страх и за паек, а иногда и за совесть".

Именно в этот период рабочий контроль и учет впервые перерос в систему государственного регулирования производства, произошло создание основ будущей иерархической системы управления. Практика "военного коммунизма" показала чрезвычайные возможности административно-командных методов управления. Их первоначально пропагандировал Л.Д. Троцкий; позже, в конце 1920-х гг., их фактически взял на вооружение И.В. Сталин.

В период НЭПа в СССР было пять экономических укладов: - социалистический, в который включались государственную

собственность на землю, национализированные промышленных предприятия и банки, железнодорожный и водный (кроме лодочного) транспорт;

- мелкотоварный уклад, охватывающий многочисленных в то время зажиточных крестьян, именуемых середняками - они считались «центральной фигурой земледелия»;

- частнокапиталистический уклад, представленный хозяйствами крестьян-кулаков в деревне, частных торговцев, частных предпринимателей в мелкой и средней по объему промышленности;

- государственный капиталистический уклад в форме концессий, аренды, смешанных государственно-частных предприятий с долевым участием;

- патриархальный уклад, представленный крестьянами, производившими продукцию для личного и внутрихозяйственного потребления, и редко прибегавшими к рынку.

НЭП рассматривался как "стратегическое отступление", признание необходимости ужиться с мелким товаропроизводителем - крестьянином, кустарем, торговцем; "смычка" крупной национализированной промышленности с распыленным сельским хозяйством через торговлю. Продразверстку заменили продналогом - почти вдвое меньшим по

Опыт НЭПа.

220

размерам и установленным до сева. Были разрешены аренда земли и наем рабочей силы в сельском хозяйстве. В 1925 г. на селе сложилось следующее соотношение социальных групп: беднота и батраки - 28,5 %, середняки - 67-68 %, кулаки - 4-5 % (до революции соответственно 65, 20 и 15%).

В целом в Советской России возникла такая своеобразная социально-экономическая система, которую А.А. Богданов удачно назвал "объединенным натуральным хозяйством"176.

Государство сохранило за собой "командные высоты" в экономике: тяжелую промышленность, транспорт, банки, внешнюю торговлю. Государственные промышленные предприятия были переведены на хозрасчет; основной хозрасчетной единицей стал трест - отраслевое объединение наиболее "целесообразно организованных и соответственно расположенных предприятий". Один из крупнейших трестов - "Югосталь" - представлял собой комбинированное объединение важнейших металлургических заводов Юга.

Предприятия треста, обеспеченные сырьевыми и финансовыми ресурсами, включались в государственный хозяйственный план и частично или полностью снабжались государством. Они имели право самостоятельно сбывать свою продукцию. Для координации сбытовой деятельности трестов были созданы синдикаты - всесоюзные торговые объединения, распоряжавшиеся капиталом, составленным из паев трестов-участников.

Для НЭПа не менее важным, чем "смычка" "командных высот" промышленности с крестьянством через торговлю был союз "диктатуры пролетариата" с буржуазными техническими и хозяйственными специалистами - "спецами". Важными сферами деятельности "спецов" выступали Красная армия, высшие хозяйственные органы Советской власти, кооперация, движение за "научную организацию труда" (НОТ - адаптация достижений тейлоризма, психотехники).

На основе широкого привлечения опытных инженеров и экономистов на исходе "военного коммунизма" был создан Государственный плановый комитет - Госплан, выросший из работавшей в течение 1920 г. под личным контролем Ленина и возглавленной его ближайшим другом Г.К. Кржижановским комиссии ГОЭЛРО. Кржижановский стал первым председателем Госплана. Взгляды Ленина на значение электрификации и статистического учета для плановой экономики, выраженные формулой "Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны", сложились под влиянием сочинения германского социал-демократа К. Баллода "Государство будущего", а настольной книгой сотрудников Госплана стала работа видного инженера В.И. Гриневецкого "Послевоенные перспективы русской промышленности" с намеченной и подкрепленной технико-экономическими расчетами программой сдвига производительных сил России на север и восток, организационной перестройки промышленности, развития ее топливно-энергетической базы и инфраструктуры и т.д. Гриневецкий - ярый противник социализма - считал возможным реконструкцию хозяйства России только при широком привлечении иностранного капитала и отказе от "социальных достижений".

НЭП обеспечил восстановление промышленности до уровня 1913 г., но не предоставлял возможностей для модернизации экономики на новой технологической базе. На Генуэзской конференции 1922 г. нарком иностранных дел Г. Чичерин пытался договориться с лидерами западных держав о привлечении капиталов в Россию, но подтвердил отказ советского руководства об уплате долгов царского и Временного правительств. В ответ британский премьер Ллойд-Джордж заявил: "Вы можете рассчитывать только на "Капитал" Маркса".

176 См.: Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии. Т. 1.4. Изд. М.-Л., Госиздат, 1925. С. 18.

221

Поскольку рыночные механизмы не давали Советскому Союзу возможности быстрой индустриализации, в конце 1920-х гг. советское правительство отказалось от модели многоукладной экономики. Началось тотальное, не основанное на реальном уровне развития производительных сил, огосударствление экономики. Вытеснение частного сектора осуществлялось не столько экономическими, сколько внеэкономическими мерами. Новоявленная авторитарная власть находит опору в жестком централизме и мелочном администрировании. Разрушению товарных связей способствовала как внешняя обстановка (капиталистическое окружение), так и внутренняя (необходимость создания собственной тяжелой индустрии как базы оборонной промышленности).

11.2. Планирование и монополизм - базовые институты советской экономики

. . Советское государство, забрав в ходе

национализации у частных собственников сначала функции контроля и учета за общественным производством, в конце 1920-х гг. расширило свои правомочия и захватило также функции организации и планирования развития системы в целом.

К этому времени были разработаны два варианта первого пятилетнего плана - отправной и оптимальный. Под нажимом Сталина был принят оптимальный, форсированный вариант, предполагавший максимальные темпы, жесткие директивы, ломку народнохозяйственных пропорций, приоритет тяжелой промышленности. Еще в ходе выполнения первого пятилетнего плана Сталин объявил, что 5-летний план был выполнен досрочно за 4 года и 3 месяца. В действительности уровень заданий (не по оптимальному, а по отправному варианту) по добыче угля был достигнут только в 1933 г., нефти и железной руды - в 1934 г., производству электроэнергии, чугуна, стали и проката, выпуску автомобилей и комбайнов - в 1935 г. С этого времени фальсификация статистической информации стала атрибутом советского планирования. В ходе первой пятилетки восторжествовала система командной экономики, планового волюнтаризма и политико-идеологического террора.

Государственный аппарат в СССР регулировал связи между отдельными ячейками производства, определяя, какую часть находящегося в его распоряжении рабочего времени необходимо затратить на удовлетворение той или иной общественной потребности. Не рынок, а планирующие органы государства решали, что, каким образом и в каких размерах производить, кому, когда и где потреблять. Возможность перешла в необходимость с началом Великой Отечественной войны, когда в критических условиях потребовалась мобилизация всех ресурсов для создания военной мобилизационной экономики.

Для командно-административной системы характерна крайняя негибкость в принятии и исполнении решений. Механизм адаптации к новым условиям был крайне несовершенен, быстрая реакция возможна только в условиях крайней опасности. По существу, управление происходит по принципу, описанному еще в 1920-е гг. Л.Н. Крицманом и названному им "ударный нос и неударный хвост". "...К чему сводится наше "ударное" хозяйничанье? - писал Л.Н. Крицман. - Какая-нибудь отрасль труда объявляется ударной. "Все на имярек". Дело идет на лад. Но тут же, как только или еще до того, как с большими усилиями удается вытащить "ударный" нос, обнаруживается, что увяз "неударный" хвост. Хвост немедленно объявляется ударным, и история начинается с начала"177.

177 Крицман Л. О едином хозяйственном плане. М.: Госиздат, 1921. С. 6.

Планирование в административно- командной экономике .

222

Действительно, первоначально планирование осуществлялось на основе отраслевых проектировок. Определялись задания по важнейшим отраслям тяжелой промышленности (производству чугуна, стали, проката, электроэнергии и т.д.), и для их развития выделялись основные имеющиеся ресурсы. На удовлетворение нужд других отраслей шло то, что оставалось после решения первоочередных задач. По существу, довоенные и первые послевоенные пятилетки не были полностью сбалансированы и всегда содержали частичные диспропорции.

Центральные плановые органы были не в состоянии охватить все народнохозяйственные пропорции. Приблизительно и кустарно увязывались лишь главные задания плана с имеющимся количеством наиболее важных и органических ресурсов (например, в 1980-х гг. Госплан регулировал не более 5% всех пропорций в экономике). Более детально общегосударственный план дорабатывался механически - путем применения стандартных нормативов, основанных на прошлом опыте. Как правило, ставилась задача - наращивать производство, исходя "от достигнутого": отталкиваясь не от реального совокупного спроса, а от того уровня экономических показателей, которыми завершался предыдущий плановый период.

Госплан ограничивался разработкой одного варианта общегосударственного плана, не пытаясь путем многовариантных расчетов найти наиболее эффективные экономические решения. После того, как план был официально утвержден, он по указаниям государственных руководящих органов многократно переделывался по объективным и субъективным причинам. Поскольку в плановом порядке поддерживалась дефицитная экономика, а нормально необходимые для воспроизводства резервы (свободные производственные мощности, сырье, финансовые средства) всегда отсутствовали, то народнохозяйственный план представлял собой некое подобие не раз перекроенного "тришкина кафтана". Его окончательная доводка и исправление проводились в ходе реализации плановых заданий, которые предписывалось выполнять "любой ценой". И тогда неизбежно обнаруживались явные ошибки в расчетах и диспропорции, заложенные в самом плане. То добывалось слишком большое количество железной руды, а для выплавки металла не хватало кокса. Или же мало было выпущено запасных частей для поддержания в рабочем состоянии станков, установленных на новом заводе. Не случайно народнохозяйственные планы - вопреки победным официальным сообщениям - не выполнялись на деле.

Лишь в 1960-1970-е гг. происходит переход к комплексному многовариантному планированию. Однако теперь на передний план выходят новые проблемы, возникшие с ростом масштабов народного хозяйства. В начале 1980-х гг. Госплан составлял более 2000 балансов, имевших около 50 тыс. позиций. В стране производилось более 12 млн. наименований продуктов труда. В этих условиях балансы приобретают все более обобщенный характер, происходит понижение качества согласования производства и распределения видов продуктов. К этому добавляется противоречие между продуктовой и отраслевой классификацией, которое не решает и межотраслевой баланс. При планировании от достигнутого межотраслевой баланс фактически основывается на нормах затрат предыдущих лет. Отражая устаревшие технические коэффициенты, межотраслевой баланс, составляемый Госпланом, оказывается хронически консервативным.

Плановое хозяйство (Рис. 11-1) оказалось чрезвычайно громоздким и неповоротливым.

Для работы сложного механизма командной экономики требуется огромное количество управляющих, планирующих, рассчитывающих и проверяющих чиновников. Чтобы побуждать подчиненных выполнять планы – приказы, начальник должен иметь над ними реальную власть, обеспеченную силой всего государства.

223

Рис. 11-1. Плановое управление экономикой СССР

Все произведенные в централизованно-командной экономической системе

продукты поступают в собственность государства и перераспределяются им в соответствии с планом. Приблизительный характер планов может создать при распределении немалые сложности, как для предприятий, так и для рядовых потребителей. В централизованной экономике даже в самый благополучный период всегда бывает дефицит одних товаров и избыток других. Стремясь поправить дело, государство меняет планы, но поскольку неясно, на какую точно величину нужно делать поправки, то там, где был дефицит, возникает избыток, и наоборот.

Другой важный недостаток командной экономики – это отсутствие достаточных стимулов к производству. Дело в том, что доход производителя в этой экономической системе прямо не зависит от того, сколько и какой продукции он произвел. Размер получаемых доходов в первую очередь определяется местом, которое занимает человек в пирамиде управления: меньше всего достается простому работнику, больше всего – главному начальнику. В этих условиях побудить людей работать с большей производительностью можно только неэкономическими способами: или угрожая наказанием, или внушая энтузиазм, например, основанный на вере в светлое будущее. В Советском Союзе использовались оба эти способа.

Сильные стороны командной экономики сказываются при ее малых размерах, когда у центра есть возможность непосредственно контролировать все, что происходит в хозяйстве. Если же хозяйство становиться слишком большим, получение точной информации и контроль усложняются, возникает необходимость в большом бюрократическом аппарате управления, и недостатки централизованного планирования начинают перевешивать достоинства. Так, в начале хозяйственного строительства сверхцентрализованное управление давало определенный результат. Ибо объем выпуска всей продукции был еще невелик, а структура промышленности - сравнительно простой. Когда же производство достигло современных масштабов, эффективно руководить им из центра стало невозможно.

Если в 1920-х гг. в стране насчитывалось всего два десятка индустриальных отраслей, то в начале 1990-х гг. - свыше 500 отраслей, подотраслей и видов производства, более 45 тыс. крупных предприятий. Промышленность выпускала свыше 24 млн. наименований видов продукции. В начале 1980-х годов число ежегодно составляемых

224

плановых показателей оценивалось в огромную величину - 2,7-3,6 млрд., в том числе в центре утверждалось порядка 2,7-3,5 млн.178. Большая часть этих показателей (до 70%) приходилась на распределение материалов и планирование поставок.

С ростом народнохозяйственной системы, однако, эта задачи централизованного планирования все более и более усложняется, происходит снижение качества составляемых балансов, падение темпов экономического роста.

Исследования показывают, что, вопреки официальным заявлениям, ни один советский пятилетний план не был полностью выполнен по основным показателям. Поэтому можно утверждать, что советская экономика была планируемой, но не планомерной. Этот важный тезис построен на различении плановой деятельности и ее результатов. Экономика СССР регулировалась при помощи планов. Однако планомерности – достижения запланированных целей, отражающих стратегические приоритеты национальной экономики, - при этом, как правило, не наблюдалось. В последние десятилетия существования СССР контраст между плановым управлением и фактической потерей централизованного контроля над экономикой стал настолько явным,

что экономисты стали даже говорить о «плановой анархии».

. Процесс монополизации экономики начался уже в ходе форсированной индустриализации. В

декабре 1925 г. XIV съезд партии провозгласил курс на индустриализацию. Следом развернулись дебаты о путях, методах и темпах индустриализации.

Е. Преображенский выдвинул доктрину "первоначального социалистического накопления" за счет несоциалистических секторов хозяйства (т.е. в основном крестьянства) путем "ножниц цен" на промышленные и сельскохозяйственные товары, налогообложения, денежной эмиссии.

С критикой такого подхода выступил Н. Бухарин, ставший главным теоретиком НЭПа. Он полагал, что индустриализация может идти "черепашьими темпами" на основе НЭПа при растущем сельском хозяйстве; всем слоям деревни надо сказать "Обогащайтесь". Этот лозунг был осужден, а на рубеже 1927-1928 гг. обнаружилось, что НЭП уперся в тупик. Крестьянский хлеб не находил на рынке эквивалента в виде промышленных товаров, и крестьяне стали придерживать зерно, срывая хлебозаготовки для города и армии. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин, с помощью партийного идеолога и редактора ЦО "Правда" Н. Бухарина взявший верх над "левой оппозицией" Л. Троцкого, счел, что НЭП пора "отбросить к черту". В результате с 1928 г. начались принудительная коллективизация и ускоренная индустриализация. Конец 1920-х гг., Великий Перелом, стал началом формирования той модели командной экономики, которая просуществовала до начала 1990-х гг.

Характерными чертами советской индустриализации были широкое использование ручного труда, универсальной техники, опора на новое строительство.

Основным ресурсом стал малоквалифицированный ручной труд, возникший в результате перелива трудовых ресурсов из деревни в город. За годы первой пятилетки была создана целостная система перекачки людских, материальных, финансовых ресурсов из аграрного сектора в индустриальный. Создание в 1930-1931 гг. Главного управления лагерей (ГУЛАГа) подвело черту под процессом сближения функций карательных органов с функциями строительных ведомств как способом восполнения нехватки капиталов для промышленной реконструкции. К 1940 г. ГУЛАГ состоял из 53 лагерей, 425 исправительно-трудовых колоний, 50 колоний несовершеннолетних с общим числом заключенных свыше 1.660 тыс. человек. Поглощение растущего городского населения промышленными новостройками, прикрепление крестьян к колхозам (в 1932 г. была введена система прописки и внутренних паспортов, которые крестьянам не выдавались), 178 См.: Ноув А. Чему учит советский опыт, или вопросы без ответов // Экономика и организация промышленного производства. 1990. № 4. С. 49.

Монополизация производства в советской командной экономике .

225

развертывание системы принудительного труда заключенных не исчерпывали путей решения кадровой проблемы в командной экономике.

Бывшие крестьяне и ремесленники быстро пополняли ряды рабочего класса. Этот фактор восполнял недостаток других ресурсов и определил особенности их использования. В частности, его приходилось учитывать при внедрении новой техники. Первичная индустриализация должна была широко использовать прежде всего такую технику, на которой могли работать к простому физическому труду бывшие крестьяне. Этим условиям удовлетворяло универсальное оборудование. Оно предъявляло сравнительно невысокие требования к качеству рабочей силы и используемого сырья. Универсальное оборудование создавало предпосылки для массового производства ограниченного числа стандартных изделий.

Особенностью индустриализации в СССР было преимущественное развитие первого подразделения, стремление создать прежде всего группу отраслей тяжелой индустрии, как основу собственного машиностроения, собственной оборонной промышленности. В 1927/28 г. производство средств производства составило 49%, а производство предметов потребления – 51%; в 1937 г. - соответственно 57% и 43%. В том же направлении изменилось соотношение в рамках промышленности: в 1927/28 г. производство средств производства для тяжелой промышленности составляло 39,5%, а для легкой - 60,5%; в 1937 - соответственно 57,8% и 42,2%.

Введенные в 1930-е гг. в эксплуатацию новые промышленные предприятия строились главным образом за счет государственного бюджета и являлись государственной собственностью. Поэтому процесс индустриализации сопровождался значительным ростом государственной собственности, которая именовалась социалистической. В этих условиях наибольшее развитие получила не реконструкция существующих мощностей, а новое строительство. Оно было тем более необходимо, так как многие из создаваемых отраслей практически отсутствовали в царской России.

Форсированная индустриализация позволила СССР преодолеть стадиальное отставание от ведущих индустриальных стран, завоевать технико-экономическую независимость, добиться беспрецедентных (хотя и завышенных официальной статистикой) темпов промышленного роста, особенно впечатлявших на фоне "Великой депрессии" на Западе. СССР вышел на 2-е место в мире по совокупному объему производимой продукции, стал одной из 3-4 стран, способных производить все виды продукции и развивать все НИОКР того времени. За первую пятилетку появились новые современные промышленные отрасли - автомобильная, авиационная, алюминиевая, анилино-красочная, тракторостроение, производство танков и др.; а также новые промышленные районы (Магнитогорск, Кузбасс) и транспортные магистрали (Турксиб), московский метрополитен, начался сдвиг производительных сил на восток, шло освоение богатейших запасов минерального сырья.

Произошли и значительные социальные сдвиги: число горожан возросло в 1927-1939 гг. с 26 до 60 млн. человек, рабочих - с 9 до 24 млн., учащихся вузов и техникумов - с 0,35 до 1,8 млн. Доля женщин среди рабочих и служащих возросла вдвое и достигла 47%. Были созданы технические возможности для приобщения большинства населения к массовой культуре урбанистического типа. Но национальный доход за 1929-1933 гг. вырос лишь на 59% вместо запланированных 103%, продукция промышленности – на 102% вместо 130%, а продукция сельского хозяйства сократилась на 14 % вместо запланированного роста на 55%. Кроме того, форсированная индустриализация сочеталась с резким снижением темпов экономического роста: ежегодные темпы прироста национального дохода за предвоенный период снизились с 18 до 3-4%.

Создание крупной промышленности рекордно высокими темпами произошло, как считают многие экономисты, не благодаря административно-командной системе, а вопреки ей - в условиях снижения жизненного уровня населения и общих темпов развития всего народного хозяйства. В течение нескольких лет СССР превратился в страну с

226

сокращающимся населением, что показала перепись 1937 г. Причин этому было много - снижение рождаемости, а также голод, репрессии, тяготы индустриализации.

В хозяйстве страны были заложены глубокие диспропорции, социальная цена индустриального рывка была неоправданно высока. Доля государственных предприятий в основных фондах промышленности СССР составляла в конце 1930-х гг. около 90%. Это служило фундаментом административно-командной экономики.

Хотя сформированная в 1930-е гг. система командной экономики в 1940-е гг. выстояла в Великой Отечественной войне перед натиском колоссальной военной машины фашистской Германии и смогла ответить на вызов американской "атомной дипломатии", исключительное положение тяжелой и военной промышленности в ущерб отраслям легкой и пищевой промышленности, ограбление и колхозное закрепощение крестьянства, подавление интеллектуальной свободы, огромные человеческие жертвы дали о себе знать в 1950-1980-е гг.

Заметим, что широкий внутренний рынок и отсутствие конкуренции со стороны развитых капиталистических стран способствовали ориентации промышленности на внедрение универсальных технологий. Акцент делался на количестве, а не на качестве выпускаемых изделий. В самих технологиях не были заложены предпосылки для постоянного обновления выпускаемой продукции. Новые заводы и фабрики создавались как крупные предприятия-гиганты, монополисты в соответствующих отраслях и подотраслях.

Гигантомания имела свои причины. Она была продиктована не только общей ориентацией на будущее коммунистическое общество, предпочтением завтрашнего дня сегодняшнему. В этом сказывалось и стремление реализовать экономические преимущества крупного производства над мелким. Учесть потребности крупного производства было легче и в народнохозяйственном планировании. Наконец, немаловажным обстоятельством было и то, что крупномасштабное строительство всегда было заметно "сверху", могло быть по достоинству оценено вышестоящим начальством.

Отрицательные последствия гигантомании не заставили себя долго ждать. Ориентация на крупное производство не учитывала местные и региональные

потребности, которые могли быть более эффективно удовлетворены мелкими и средними предприятиями. Недооценка мелкой механизации препятствовала повышению эффективности общественного труда. Создание предприятий-гигантов, не считающихся с интересами районов, областей и целых республик, обостряло проблему сочетания территориального и отраслевого развития. Игнорирование местных и национальных потребностей способствовало углублению дефицита товаров. Длительный период строительства заводов-гигантов, медленные сроки их окупаемости стали одной из важных причин инфляции. Ее углублению способствовала также ориентация на строительство предприятий первого подразделения. Неудивительно, что высокая монополизация производства затормозила в дальнейшем технический прогресс. Монопольные условия производства заводов-гигантов не ставили их перед необходимостью быстрого обновления выпускаемой продукции. Трудности, с которыми столкнулись предприятия, были иного рода - они были связаны не с проблемой реализации вышеуказанной продукции, а с проблемой обеспечения этого выпуска необходимыми ресурсами: сырьем и комплектующими изделиями.

Трудности материально-технического снабжения отражаются на функционировании государственных предприятий, возникает такое парадоксальное явление, когда в условиях углубляющегося разделения труда внутри каждого из предприятий нарастают натурально-хозяйственные тенденции. Это выражается в том, что основное производство обрастает комплексом дополнительных и вспомогательных производств, помогающих ему преодолеть (до известных пределов) проблемы материально-технического снабжения, снять остроту обеспечения рабочих продуктами питания. В результате многие предприятия предпочитают универсальное оборудование специализированному, что

227

приводит к росту затрат при более низком качестве продукции. Происходит как бы "вторичная" универсализация производства. Увеличение вспомогательных служб и производств способствует разбуханию ремонтной базы, росту ручного и изменению характера инженерного труда. Главной функцией последнего становится обеспечение производства сырьем и материалами, а не разработка и внедрение новой техники. Текущие задачи по снабжению и оперативному управлению вытесняют перспективные, связанные с научно-техническим прогрессом. Неритмичность поставок ведет к возрастанию сверхнормативных запасов. Сверхнормативные запасы являются не только фактором, обеспечивающим ритмичность производства в условиях несбалансированной экономики, но и ресурсом, который можно обменять на дефицитные средства производства. Развивается бартер.

Высокая монополизация была характерна для целых отраслей, что не могло не отразиться и на интересах управляющих ими министерств и ведомств. По мере укрепления их положения они приобретают свои самостоятельные интересы, нередко значительно отличающиеся от интересов как производителей, так и потребителей, общества в целом. Особенно наглядно это проявляется в торможении научно-технического прогресса.

Главными причинами торможения НТП являлись: 1) монопольный характер отраслевого производства; 2) слабая связь госбюджетного финансирования с конечными результатами

деятельности научно-исследовательских и проектных организаций; 3) отсутствие экономической ответственности со стороны министерств и ведомств за

деятельность подчиненных им отраслевых НИИ и т.д. В обществе не сложился экономический механизм воспроизводства, основанный на

оперативном внедрении достижений научно-технического прогресса. Инициатива шла, как правило, не "снизу", а "сверху". Это приводило к тому, что часто внедрялись далеко не оптимальные варианты.

При чрезмерном огосударствлении экономики в СССР отсутствовал реальный потребитель, экономически заинтересованный и материально ответственный за внедрение достижений научно-технического прогресса в производстве. В условиях административной системы управления сферой НИОКР росло число работ, удовлетворяющих текущие интересы вышестоящих организаций в ущерб разработке приоритетных направлений в развитии науки и техники. Ускорению НТП препятствовали сохраняющаяся многоступенчатость и сложность принятия ответственных управленческих решений, чрезмерная длительность согласования с другими министерствами и ведомствами межотраслевых проблем, возникающих в ходе изготовления новой техники. В результате 85% всех изобретений внедрялись лишь в рамках одного предприятия, 14,5% - на двух и только 0,5% изобретений были внедрены на 3-5 предприятиях179.

Советские предприятия не были заинтересованы в распространении тех достижений, которые позволяли им получать монопольные сверхприбыли. Торможение технического прогресса и сознательное ограничение производства (чтобы получить ненапряженный план) закономерно рождали экономику дефицита.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ «Мой адрес - не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз»

(Как часть Восточной Пруссии стала Калининградской областью) Обычно топонимика отражает историю данной территории и несёт в себе названия, которые складывались веками180. Топонимика Калининградской области в этом плане большое исключение, так как большинство новых названий населённых пунктов 179 См.: Соловьев А. Экономические и организационные условия внедрения новой техники в производство // Плановое хозяйство. 1987. № 12. С. 65. 180 См.: Успенский Л. В. Загадки топонимики. М., 1969.

228

появилось в 1946 году благодаря деятельности военных топографов, которые, как говорят, справились с этим сложным заданием всего за неделю181.

Неудивительно, что большинство названий Калининградской области легко и понятно нашим современникам. Они отражают либо природные (реки Прохладная, Луговая, озёра Камышовое и Лесистое, посёлки Бережки, Заречье и др.), либо социально-экономические характеристики (Колхозное, Совхозное, Дачное, Охотничье и т.д.). Здесь нет тех проблем, встающих обычно перед жителями Центральной России, сталкивающихся с многочисленными названиями, история происхождения которых уходит в седое прошлое. Далеко не каждый житель Москвы и Подмосковья объяснит Вам названия рек Москва, Сетунь, Яуза, Нара, Пахра, Истра, Ока и т.д. и т.п.182

Значительное число городов и сёл Калининградской области названо российскими именами и фамилиями (Алёшино, Андреевка, Антипино и др.), не говоря уже о названии области по фамилии «всесоюзного старосты». Более 200 городов и посёлков здесь носят имена русских и советских общественных деятелей (Грибоедово, Лермонтово, Тургенево и т. д.) или героев Великой Отечественной войны (Гусев, Гурьевск, Черняховск, Нестеров и др.).

Любопытна однако другая особенность, более типичная для Нового света, когда переселенцы (англичане, французы или испанцы) приносили с собой старые названия населённых пунктов и природных объектов (гор или рек), знакомым им с детства. Такова история канадских Лондона и Ватерлоо, американских Ричмонда и Нового Орлеана. Однако эта история повторилась и на территории советской части Восточной Пруссии после депортации коренного немецкого населения. Массовые переселения как форма репрессий против «провинившихся» этнических групп –

довольно типичная черта азиатского способа производства. К сожалению, она была воспроизведена и в условиях командной экономики. Трагедия коснулась и крымских татар, и балкарцев Кабардино-Балкарии. Удивительно другое – объектом переселения в данном случае стали не народы Советского Союза, а немцы из Восточной Пруссии. Аналогичные массовые выселения немцев (причем более насильственными методами) проводили также в Польше, которая тоже осуществляла «этническую чистку» на своей части бывшей Восточной Пруссии.

Интересно отметить, как причудливо сочетались в процессе заселения Калининграда современные и архаичные «правила игры».

С одной стороны, если выселение немцев происходило принудительно, то заселение переселенцев – более-менее добровольно. Переселение организовывали специальные государственные вербовщики, которые обещали переселенцам хорошие 181 Подробнее см.: Федоров Г. М. Знаете ли вы Калининградскую область? Калининград. Изд-во РГУ им. Иммануила Канта. 2009.С. 129-133. 182 См.: Смолицкая Г. П., Горбаневский М. В.Топонимия Москвы. М.1982.

Рис.11-2. Основные районы выбытия переселенцев в Калининградскую область в советский период Источник: Федоров Г. М. Знаете ли вы Калинин- градскую область? Калининград. 2009.С. 132.

229

жилищные условия (чуть ли не любую квартиру в любом доме) и материальную помощь при обустройстве.

Однако реализация этих льгот осуществлялась совершенно «по-советски». На самом деле жилищные условия в разбомбленном городе (водопровод и

отопление не работали, большинство зданий лежали в руинах) были в первые годы очень далеки даже от советской нормы. Для обществ «восточного деспотизма» очень типично, что обещания чиновников выполняются, мягко говоря, не в полной мере. Впрочем, обещание материальной помощи выполнялось. Вот цитата из постановления Совета Министров СССР от 9 июля 1945 г.: «Продать каждой переселенческой семье колхозников… на месте по госценам: 1 пальто, 10 литров керосина, 10 килограммов соли… и каждому члену семьи: пару обуви, 1 головной убор, по 2 пары носков…» . Это очень «по-советски», что выделение переселенцам по две пары носков (в форме продажи дефицита по государственной цене, которая мало связана с рыночной) решается ни где-нибудь, а в Совете Министров.

Российские переселенцы, приезжавшие на место выселенных немцев, несли свою культуру, а вместе с ней и свои привычные названия, не сильно заботясь об исторической преемственности топонимики. Поэтому неудивительно, что на карте Калининградской области мы увидим «свою» Москву (причём даже 4 раза!), «своё» Бородино, «свой» Мозырь или Ново-Бобруйск. Однако чаще названия слегка изменены. Посёлки носят названия Московское, Киевское, Минское, Рижское, Калужское, Тамбовское, Ярославское и т. д. Если мы сравним основные районы, из которых прибыли переселенцы, с названиями населённых пунктов Калининградской области, то увидим довольно тесную взаимосвязь (рис. 11-2) . Калининградская область – одна из самых многонациональных в Российской Федерации. Здесь живут русские и литовцы, белорусы и украинцы, армяне и мордва, чуваши и татары и многие-многие другие национальности. Этнический состав до сих пор отражает многонациональный состав СССР. Однако доминируют славяне. В настоящее время 78% населения составляют русские, 8% - белорусы, 7% - украины, 0.8% - армяне, 0.6% - немцы, 0.5% - поляки, 0.5% - татары и другие национальности183.

Что же произошло в результате столь массового переселения? Сохранилась ли преемственность в хозяйственном развитии? И да, и нет.

Да, потому что, как и в своё время Восточная Пруссия имела для Германии больше геополитическое, чем экономическое значение, так и Калининградская область имела аналогичное значение для СССР. Здесь проходила граница двух систем, двух военных блоков – НАТО и Варшавского договора, здесь базировался Балтийский флот, игравший далеко не последнюю роль в этом противоборстве.

Нет, потому что на смену рыночной экономике пришла командная со всеми её плюсами и минусами, на смену протестанской этике – православная, на смену немецкой культуре – российская. Это не могло не отразиться на хозяйственном и административном управлении, на идеологии и других формах общественного сознания, на быте и поведении населения, принесшего свои традиции из российской глубинки. Удивительно другое, как постепенно забытые традиции стали пробивать себе дорогу, постепенно все больше и больше отличая этот регион от других субъектов Российской Федерации. Впрочем – это уже другая история – «История российской Аляски в центре Европы»184

11.3. Дефицит и бюрократия - "могильщики" советской командной экономики

Экономика дефицита – это характерная черта директивного планирования. В условиях административно-командной системы спрос ограничен не наличной денежной массой, а государственной системой централизованного

183 Клемишев А.П., Козлов С.Д., Федоров Г.М. Особая территория России. Калининград 2003. С 182-183 184 См.: главу 12 настоящей монографии.

Экономика дефицита и теневая экономика.

230

распределения. В этих условиях возникает постоянный дефицит отдельных товаров и услуг, когда потребители не могут приобрести нужную им продукцию, несмотря на наличие денег. Парадокс заключается в том, что дефицит возникал в советской экономике в условиях всеобщей занятости и почти полной загрузки производства.

Дефицит являлся результатом абсолютизации политики ускоренного экономического роста, когда главной целью было "догнать и перегнать" развитые капиталистические страны (прежде всего в сфере военного производства). Такая ориентация экономического развития способствовала глубокой деформации общественных потребностей, постоянному недопроизводству тех или иных товаров народного потребления. К тому же по мере разрастания авторитарно-бюрократической системы и усложнения хозяйственных связей становилось практически невозможно учесть из центра все потребности в отраслевом и региональном аспектах. К этому следует добавить недостатки директивного планирования, замедленность его "реакции" на изменение научно-технического прогресса, моды и других обстоятельств нашей быстротекущей жизни. К тому же удобная для директивного планирования государственная система постоянных цен лишала их необходимой гибкости. Существующие цены уже фактически не отражали ни величину общественно-необходимых затрат, ни величину общественной потребности.

Формы дефицита в условиях административно-командной системы были очень многообразными.

Существовал товарный дефицит на предметы потребления и средства производства. Ликвидация дефицита какого-либо товара обычно порождал целую вереницу других. Рыночная экономика, как известно, быстро реагирует на возникновение дефицита ростом цен. Повышение цен делает более рентабельным, более прибыльным производство данного товара, что способствует переливу капитала и труда в эту отрасль. Такой автоматический перелив факторов производства в условиях жестко централизованной системы огосударствленной экономики невозможен, так как все ресурсы распланированы заранее и распределены "сверху". Пока административно-командная система перераспределит ресурсы, пройдет значительное время и, возможно, острая потребность в этом товаре уже исчезнет. Однако возникнет новая, для удовлетворения которой снова потребуется значительный временный лаг.

Другой стороной дефицита являлся дефицит трудовых ресурсов, связанный с нерациональностью использования рабочей силы, отсутствием действенных стимулов к производительному труду, его низкой эффективностью и недостаточной мобильностью.

Наконец, в СССР существовал дефицит финансовых ресурсов. Его причинами являлись как неоптимальное финансирование, так и нерациональное использование выделенных госбюджетом финансовых средств, невозможность использовать их для финансирования других программ. Целевой характер финансирования и строгий контроль за использованием выделенных средств не позволяли гибко использовать имеющиеся ресурсы. Существовавшая система финансирования фактически не стимулировала и экономию уже выделенных средств. Значительная экономия в данном году могла стать основанием для сокращения финансовых средств в будущем году.

В условиях административно-командной системы развивалась теневая экономика как своеобразная тень экономики дефицита. Речь идет о совокупности нерегламентированных государством, неучтенных, а нередко и противоправных экономических процессов, закономерно возникающих в условиях несовершенного директивного планирования.

Следует подчеркнуть "азиатские" черты советской теневой экономики. Теневая экономика в СССР – это отнюдь не свободное предпринимательство в чистом виде. Она возникала в порах авторитарно-бюрократического строя и обслуживала его потребности, удовлетворяло его интересы. Ее целью являлась, прежде всего, спекулятивная прибыль на базе экономики дефицита. Она стремилась к созданию монопольных условий для своей

231

деятельности и потому невольно напоминало ростовщичество в недрах азиатского способа производства. Для нее были характерны предкапиталистические черты. Она очень близка природе социально-экономического явления, которое Э.Ю. Соловьев назвал "торгашеским феодализмом"185.

Гиперцентрализм закономерно способствует росту бюрократического аппарата. В условиях натурализации экономики и сильной деформации рыночных отношений развивалась система

вертикальной ответственности. Демократический социализм быстро переродился в авторитарный.

При этой системе руководители более низкого ранга назначаются вышестоящими чиновниками и не несут ответственности перед работниками тех ведомств, организаций и учреждений, которыми руководят. Власть для народа эволюционировала не во власть народа, а во власть бюрократии от имени народа. Быстро разрушается, так и не успев полностью сформироваться, механизм подчинения центра воле трудящихся. Такой механизм, по мысли Ленина, должен был осуществляться через партию, профсоюзы, Советы и другие органы представительской власти, опираться на инициативу масс186. Ликвидация "старой гвардии" в партии, огосударствление профсоюзов и лишение Советов реальной власти парализовали обратную связь, постепенно превратив демократию в фикцию.

Основой разраставшегося бюрократического аппарата была монополизация роли в иерархическом разделении общественного труда. Для советской бюрократии, как и для бюрократии вообще, характерны стремление ускорить ход дела административными методами, абсолютизация формы в ущерб содержанию, принесение стратегии в жертву тактике, подчинение цели организации задачам ее сохранения.

В то же время советская бюрократия обладала и рядом специфических черт. Для нее характерно сращивание законодательной и исполнительной, военной и гражданской, административной и судебной власти, слияние партийного и государственного аппарата. Административно-командная система - это своеобразная, идеологизированная форма бюрократизма. Важную роль в увеличении прав и полномочий советской бюрократии сыграл тезис о чрезвычайной ситуации и учение об обострении классовой борьбы. При чрезмерной централизации исполнительной власти развивается своего рода раковое заболевание - бюрократизация государственного аппарата. В этом случае чиновники работают формально, они используют занимаемые должности в личных и корыстных интересах. Для всякого бюрократического аппарата характерен неудержимый рост управленческих штатов. Это явление описано в так называемом законе Паркинсона, отражающем количественное размножение административных органов. Когда демократия неразвита и скована, бюрократизм разрастается до опасных размеров и становится тормозом общественного развития. Так, если в 1936 г. в нашей стране в правительстве было 18 народных комиссариатов, руководивших отдельными отраслями сферами управления, то в 1940 г. их количество возросло до 40. Центральный аппарат имел в начале 1970-х гг. более 60 министерств и ведомств, а в середине 1980-х гг. - около 100.

В рамках бюрократической структуры можно выделить высшее, среднее и низшее звенья. С известной долей условности к высшему звену следует отнести бюрократический аппарат центральных органов, к среднему - чиновников областных органов, и к низшему - работников управления заводов, фабрик, организаций и учреждений. Можно говорить о воспроизводстве на новом этапе пирамидально-сегментарной структуры, типичной для обществ азиатского способа производства (см. Рис.11-3). Однако на верхнем уровне

185 Подробнее см.: Соловьев Э.Ю. Непобежденный еретик: Мартин Лютер и его время. М., 1984. С. 40-45, 85-88. 186 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.35. С. 56-57, 204, 276; Т. 37. С. 405, 586-587 и др.

Советская бюрократия как государство-класс в системе власти-собственности.

232

находится уже не царь, а ЦК КПСС (Политбюро), на среднем - обкомы и горкомы КПСС, а на низшем - директора заводов, фабрик, организаций и учреждений187.

- Сою зный уровень иерархии ЦК КПСС

- Республиканский уровень иерархииКПСС

- Областной уровень иерархии КПСС (обкомы и горкомы КПСС )

- Районный уровень иерархии КПСС (райкомы КПСС )

- Директора заводов и фабрик

- Базовый элем ент структуры «власт и -собст венност и»

ЦК КПСС (Политбю ро)

ЦК КПСС сою зных республик

Обкомы и горкомы КПСС

Райкомы КПСС

Д иректора предприятий

Рис. 11-3. Структура власти-собственности в СССР 1950-1980-х гг.

Хотя в этой структуре каждая нижестоящая пирамидка пыталась копировать

вышестоящую, однако осуществить это в полной мере было уже нельзя. Дело в том, что появляются элементы, находящиеся в прямом подчинении от центральной власти (например, предприятия союзного и республиканского подчинения). Однако постепенно значение этого фактора снижается. Это происходит потому, что структура не была неизменной на протяжении всего существования командной экономики. С течением времени происходило перераспределение власти между ее составными элементами сверху вниз (Табл. 11-1).

Несомненно, что в условиях культа личности вся полнота власти принадлежала высшему звену. Первая трещина в системе власти-собственности, усиление региональной бюрократии, появилась в 1957 г. после того как в 1955 г. произошло укрупнение отраслевых министерств.

В 1958 г. в результате хозяйственной реформы, проведенной Н. Хрущевым под давлением региональной бюрократии, перешли от отраслевого (общесоюзного) к территориальному управлению экономикой. Ведущую роль стали играть не отраслевые министерства а совнархозы («министерства на местах»).

Во времена Л. Брежнева происходит дальнейшее усиление бюрократии среднего звена. Несмотря на то, что формально в ходе «косыгинской» реформы 1965 г. опять перешли к отраслевому принципу управления, фактически происходит понижение его статуса. Основным экономическим агентом становится уже не государство в целом, а отраслевые министерства. На уровне предприятий и отраслей был введен хозрасчет, учреждены фонды экономического стимулирования.

В эпоху Горбачева произошло уже усиление низшего звена партийно-хозяйственной бюрократии.

Общая тенденция - перемещение ресурсов сверху вниз в сторону среднего и низшего звена - привела к массовой приватизации 1991 г.

В условиях административно-командной системы происходило фактическое огосударствление рабочей силы. Достаточно вспомнить широко практиковавшиеся до недавнего различные формы государственного принуждения (например, массовое использование в 1930-1950-е гг. труда заключенных; привлечение миллионов людей-

187 Winecki J. Why economic reforms fail in the Soviet system: a property rights approach // Empirical Studies in Institutional Change. Cambridge., 1996. P. 68-69.

233

рабочих, служащих, учащейся молодежи и интеллигенции - к осенне-полевым сельскохозяйственным работам и др.). К этому следует добавить необоснованные массовые репрессии, достигшие пика в период культа личности Сталина.

Таблица 11-1 Эволюция хозяйственного механизма СССР и России

Периоды Ключевые события

Основные экономические агенты

Начало 1940-х – конец 1950-х гг.: "экономика государства"

Реформа управления 1940-1941 гг.

Наркоматы в составе СНК

Конец 1950-х – середина 1960-х гг.: "экономика регионов"

Хозяйственная реформа 1957 г.

Экономические районы, совнархозы.

Середина 1960-х – середина 1970-х гг.: "экономика отраслей"

Экономическая реформа 1965 г.

Отраслевые министерства

Середина 1970-х – середина 1980-х гг.: "экономика подотраслей"

Реформа управления промышленностью 1973 и 1979 гг.

Главные управления министерств, всесоюзные научно-производствен-ные объединения

Середина 1980-х гг. – 1992 г.: "экономика крупных предприятий"

Перестройка 1985 г. Крупные предприятия, объединения

1992-1993 гг.: "экономика малых предприятий"

Приватизация 1991 г. Предприятия; малые предприятия, выделившиеся из крупных

1993-1995 гг.: "экономика физических лиц"

Чековая, послечековая приватизация

Руководители предприятий, их подразделений, физические лица

Составлено по: Клейнер Г.Б. Современная экономика России как экономика физических лиц // Вопросы экономики. 1996. №4; Клейнер Г.Б., Тамбовцев В.Л., Качалов Р.М. Предприятие в нестабильной экономической среде: риски, стратегии, безопасность. М.: Экономика, 1997. С.48.

Фактическая утрата трудящимися положения собственника средств производства привела к перерождению общенародной собственности в государственную, нарастанию процессов отчуждения, социальной апатии, падения дисциплины. Широко стало распространяться представление о государственной собственности как "ничейной". И дело не только в некомпетентности некоторых принятых от имени государства важных решений (вроде переброски северных рек на юг). Такие решения стали возможны в результате возникновения разрыва собственности и ответственности, фактического устранения коллективов трудящихся от оперативного управления социалистической собственностью.

Для бюрократии характерно отношение к работникам как к "винтикам" государственной системы. Действительно, полное огосудрствление экономики лишает рабочих свободы выбора места и характера работы. Государство монопольно определяет условия предоставляемой работы, ее содержание, систему оплаты, формирует репрессивный аппарат, законодательно ограничивает формы протеста. Происходит не только формальное, но и реальное подчинение труда государственно-бюрократическому строю. Под видом борьбы с характерными для капитализма отношениями вещной зависимости и экономического принуждения воспроизводятся предкапиталистические формы - отношения личной зависимости и внеэкономического принуждения. Этому служила целая система принятых в 1930-е гг. мер: суровые наказания за опоздания и прогулы, введение обязательного минимума трудодней в колхозах, жестокие репрессии за хищения государственного и колхозного имущества. Защитная функция советских профсоюзов была практически ликвидирована, профсоюзные лидеры стали послушными марионетками в руках административного аппарата. Произошло фактическое огосударствление профсоюзов.

234

В 1930-е гг. принимается ряд постановлений и указов, фактически прикреплявших рабочих к отдельным предприятиям и учреждениям. На это, в частности, было направлено введение трудовых книжек и особенно Указ Президиума Верховного Совета СССР "О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений", принятый 26 июня 1940 г. Согласно этому Указу, прогул без уважительной причины карался исправительными работами сроком до 6-ти месяцев с удержанием до 25% зарплаты. За самовольный уход с предприятия грозило тюремное заключение от 2-х до 4-х месяцев. За первый же месяц после принятия Указа была возбуждено более 100 тыс. судебных дел, а за полтора последующих – еще 900 тыс. Подобные постановления и приказы способствовали росту неограниченной реальной власти заводской администрации над работниками, вытеснению экономических методов управления внеэкономическими, резкому ухудшению социально-психологического климата на производстве и в стране в целом.

Стремление нижестоящих чиновников выслужиться перед вышестоящими породило такое характерное для административно-командной системы явление как "перегибы". В отличие от экономических методов управления, которые в значительной мере действуют автоматически и воспроизводятся на собственной основе, внеэкономические методы управления необходимо воспроизводить искусственным путем. При этом всегда легче "перегнуть" палку, чем "недогнуть", ибо есть реальная опасность поплатиться за "гнилой либерализм". В условиях сегментарной системы управления существует объективная тенденция к росту перегибов на каждом более низком уровне пирамиды власти. Нарастание перегибов доводило до абсурда любые предложенные "наверху" мэры, превращая их в очередную кампанию (внедрение кукурузы, борьба против пьянства и т.п.).

Таблица 11-2 Двойной дуализм советской экономики

Командная экономика (редистрибутивный продуктообмен)

Рыночная экономика (рыночный товарообмен)

Легальная экономика

1) Плановое хозяйство

2) Колхозные рынки и др.

Нелегальная экономика

4) “Клановый социализм”

3) Неформальный сектор

Источник: Экономические субъекты в постсоветской России (институциональный анализ). Под. ред. Р.М. Нуреева. М., МИЭФ, 2001. С. 309.

Однако из вышесказанного не стоит делать вывод, что командная экономика

охватывала все общество и происходила лишь ее эволюция. На протяжении всей истории Советского Союза сохранялся известный дуализм плановой и рыночной экономики, с одной стороны, и легально и нелегальной экономики, с другой (Табл. 2). То, о чем мы писали выше, характеризует лишь, так называемое плановое хозяйство, наряду с которым всегда сохранялся колхозный рынок. Эти два элемента характеризуют дуализм легальной экономики. Однако наряду с ним существовала еще и нелегальная экономика, которая, в свою очередь, тоже была дуалистична. Она включала, с одной стороны, клановый социализм, а с другой, – неформальный сектор. Понятием «клановый социализм» мы обозначаем бюрократический рынок административно-хозяйственных согласований и рынок должностей и привилегий, который сложился в условиях разлагающегося социализма188. Неформальный же сектор включал в себя нелегальное производство и рыночную продажу обычных (незапрещенных) дефицитных товаров и услуг.

188 Найшуль В. Высшая и последняя стадия социализма // Погружение в трясину. М., 1991.

235

Таким образом, существовал двойной дуализм советской экономики, когда национальная экономика раздвоена одновременно и по критерию экономических принципов оборота редких благ, и по степени легальности этого оборота.

Укрепление государственно-бюрократической формы собственности происходит за счет коллективной, кооперативной и индивидуальной форм собственности. Не секрет, что семейное производство было вытеснено в 1930-е годы не экономическими, а административными методами, что существенно ограничило удовлетворение общественных потребностей. Прокламируемая в советских учебниках по политической экономии общенародная собственность фактически была государственно-бюрократической собственностью. Огосударствление происходило тогда не только в сфере производства, но и в сферах распределения, обмена и потребления. Государство определяло стандарты бытия человека во всех сферах в соответствии с местом, которое он занимал в партийно-государственной иерархии.

Огосударствление происходило тогда не только в сфере производства, но и в сферах распределения, обмена и потребления. Государство определяло стандарты бытия человека во всех сферах в соответствии с местом, которое он занимал в партийно-государственной иерархии.

Особенно наглядно это проявлялось в сфере распределения. Первоначально здесь господствовали уравнительные тенденции. Их развитию способствовала существовавшая в первой половине 1930-х гг. и в годы Великой Отечественной войны карточная система, а также широко распространенный в 1950-1960-е гг. принцип примерно равной оплаты за разный труд, что способствовало падению стимулирующей роли заработной платы. В годы застоя к этому добавилась практика выплаты незаработанных премий, рост различных привилегий в зависимости от места в партийно-государственной иерархии, с одной стороны, и рост нетрудовых доходов- с другой. Эти процессы также способствовали углублению разрыва между трудовым вкладом и его оплатой.

В условиях административно-командной системы господствует редистрибутивный принцип распределения продукции. Причастность к власти означает и причастность к распределению. Вертикальная, зависящая от центра, форма распределения продукта воплощается в номенклатурных уровнях распределения. Поэтому главной формой социальной борьбы становится не борьба вокруг собственности на средства производства, а борьба за доступ к ключевым рычагам распределения, за контроль над каналами распределения. Доход в обществе все больше зависит от статуса, чина и должности. Социальное деление общества выражается в его разделении на рядовых производителей и управляющих. Возникает целая система спецраспределителей дефицитной продукции для людей, причастных к власти. Торговля соединяется с распределением, становится не формой обмена, а формой редистрибуции. Возникали спецмагазины, спецбуфеты, спецстоловые и т.д.

Наличие доступа к дефицитным товарам у отдельных социальных групп и их отсутствие у других становились важным фактором социально-экономического неравенства. Если рядовые производители "отоваривали" свои деньги в системе госторговли и на колхозном рынке, то представители управленческого аппарата имели возможность получить продукцию и через спецраспределители, в которых был широкий круг товаров, продаваемых по государственным (как правило, монопольно низким) ценам. Единая покупательная сила денег деформировалась, становилась качественно разной у разных социальных слоев и групп. В этих условиях прокламируется всеобщее равенство все более и более превращается в фикцию.

Углублению неравенства способствовала и сложившаяся в последние годы система распределения общественных фондов потребления, также ставшая основой для различных привилегий (в первую очередь работников государственного аппарата). Дифференциация доходов независимо от реального трудового вклада стала особенно заметной на фоне инфляционных процессов, окончательно деформировав принцип "от каждого - по

236

способностям, каждому - по труду". Кстати, сам факт нарастающей инфляции явился своеобразным проявлением внутренних противоречий хозяйствования в условиях государственно-бюрократического социализма. Инфляция (не замечаемая советской статистикой) наглядно показывала разрыв между словом и делом, между официальными показателями роста уровня жизни и ее реальным уровнем, уровнем дефицитной экономики.

Нарастающее неравенство усиливает кастовые признаки бюрократии. Начинают развиваться такие черты, как эндогамность (стремление вступать в браки лишь с людьми "своего круга"), престижное потребление (оно пронизывает весь образ жизни и находит свое выражение в специфическом знаковом характере одежды, предметов быта и т.д.), чувство избранности, сословная психология и т. п. В качестве ответной реакции у рядовых производителей возникает понимание равенства и социальной справедливости как уравниловки в потреблении, что нашло наглядное отражение в кампании по борьбе с привилегиями.

Роль бюрократии в условиях административно-командной системы особенно велика, потому что ей противостоит рыхлая социальная структура. "Бессубъектное общество", однако, неоднородно. Оно состоит из множества социальных групп, различающихся по социальному статусу - уровню дохода, потребления, степени защищенности прав и т.д. Наличие мелкогрупповых интересов, множественность статусов, региональный и ведомственный сепаратизм рабочих способствует росту группового и профессионального эгоизма и кретинизма. В условиях общей материальной скудости общества большую роль играют различия в потреблении. Умело используя различные мелкие привилегии (премии, право на заказ, выдача бесплатной путевки, льготная очередь на покупку автомобиля, получение квартиры и т.д.), бюрократия препятствует единству рабочего класса, осознанию им своих классовых интересов в условиях административно-командной системы.

Оборотной стороной бюрократической системы является наличие широких маргинальных слоев. Их развитию способствовали массовая миграция из деревни в город, люмпенизация интеллигенции и наличие многообразных слоев неполноправной рабочей силы (зеки, стройбат и др.).

Неудивительно, что по мере ослабления центральной власти в эпоху Горбачева у бюрократии возникает закономерное стремление прибавить к власти собственность, или «растащить госсобственность по карманам и вместе с тем сохранить элементы этой системы, дающие гарантии иерархической власти над собственностью»189.

Этот вариант устраивал бывшую советскую и партийно-хозяйственную номенклатуру. Ради обретения собственности она готова была сознательно пойти на смену системы, поступиться частью своей административной власти. Однако в полном объеме произошло это уже в постсоветской России.

* * *

Таким образом, социально-экономическая история СССР демонстрирует парадоксальное сочетание частых реформ и высокого консерватизма основных институтов. Каждый новый руководитель страны считал своим долгом, придя к власти, "обличить" неудачи своих предшественников и принять программу очередных "революционных преобразований". Хотя полностью реализовать эту программу, как правило, не удавалось, однако определенные институциональные сдвиги все же происходили.

Крупные социально-экономические реформы в СССР происходили в среднем раз в десятилетие:

провозглашение "военного коммунизма" в 1918 г., 189 Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М.: Издательство «Евразия» 1995. С. 142-144; Pejovich S. Economic Analysis of Institutions and Systems, Kluwer Academic Publishers, 1998. P. 143-145.

237

провозглашение НЭПа в 1921 г., Великий перелом в 1928-1929 гг., Великий террор 1937-1938 гг., "совнархозная" реформа 1957 г., "косыгинская" реформа 1965 г., перестройка 1985-1991 гг. За 70 с небольшим лет своей жизни экономика СССР прошла два цикла чередования

усиления и ослабления командных институтов - малый цикл (1918-1928 гг.) и большой цикл (1928-1991 гг.). В начале цикла государство стремилось к тотальной национализации, но к концу цикла заметно уступало рыночным институтам.

Можно предположить, что периодические реформы "сверху" являются в обществах азиатского способа производства одним из проявлений "азиатского цикла", когда реформы вносят существенные, но обратимые изменения, не меняя глубинных основ жизни общества. Такие реформы восточного типа принципиально отличаются от реформ западного типа (как, например, реформа Л. Эрхарда в послевоенной Германии), когда инициатива политической элиты опирается на деятельную поддержку граждан и потому создает необратимые изменения.

238

ГЛАВА 12. ДЕМОНТАЖ СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

12.1. Рыночные экономические реформы190

В экономических реформах, которые проводились

в СССР, а затем в России, явственно прослеживаются три периода, примерно соответствующие правлению трех сменявших друг друга политических лидеров.

1. Реформы М.С. Горбачева – реформы с социалистической идеологией, курс на «социализм с человеческим лицом» (1985-1991 гг.)

Попытки ужесточить контроль за качеством выпускаемых товаров (введение в 1987 г. госприемки, охватившей 60% продукции гражданского машиностроения), не подкрепленные материальными стимулами, оказались малоэффективными. Тогда правительство М.С. Горбачева сделало ставку на изменение хозяйственного статуса производителей. С одной стороны, после введения в 1987 г. Закона о государственном предприятии самостоятельность госпредприятий заметно возросла (по крайней мере формально): лозунг полного хозрасчета (самоокупаемость, самофинансирование, самоуправление) получил официальное одобрение, госпредприятиям разрешена коммерческая деятельность сверх госзаказа. С другой стороны, стала возможной (впервые после ликвидации НЭПа) негосударственная предпринимательская деятельность: в 1987 г. издан Закон об индивидуальной трудовой деятельности, разрешена деятельность совместных предприятий; в 1988 г. издан Закон о кооперативах, легализована аренда в сельском хозяйстве.

Однако и эти мероприятия не дали желаемого эффекта. Хозяйственная самостоятельность госпредприятий в атмосфере экономики дефицита не могла развиваться, и потому отраслевые министерства с молчаливого одобрения директоров предприятий давали госзаказ не на 60-70, а на 90-100%, избавляя предприятия от самостоятельного поиска хозяйственных заказов. Аналогично, частные предприниматели могли добывать дефицитное сырье только полулегальными и откровенно нелегальными методами. В результате предприниматели быстро «завоевали» репутацию спекулянтов и жуликов, вызывая осуждение и государственных чиновников, и большинства населения.

Реформы с социалистической идеологией не получили в итоге поддержки ни у «новых русских», обреченных на полукриминальный статус, ни у «старых русских», возмущенных усилением дифференциации в доходах. Курс Горбачева был недостаточно радикальным для одних и одновременно слишком радикальным для других. «Эволюция без шока» в России (в отличие от КНР и Венгрии) оказалась неудачной, причиной чему не в последнюю очередь – жажда быстрых и безболезненных успехов («революция растущих ожиданий»), совершенно не подкрепленная ни авторитетом и интеллектуальной силой правящей элиты, ни ресурсными запасами национальной экономики.

Последние годы существования СССР протекали под знаком кризиса. С 1990 г. начался спад производства. Параллельно с усилением дефицита товаров росли их цены, увеличивалась внешняя задолженность. Стратегический курс экономических реформ оказался практически потерян: правительство объявило о временном возвращении к централизованному планированию и контролю за ценами, ввело ограничения на деятельность кооперативов. Но эти мероприятия уже не имели существенного значения, поскольку у правительства не было реальных сил для их выполнения. Оппозиционные движения вели активную агитацию за полный отказ от «тупиковой» социалистической модели, за решительную либерализацию экономики.

190 В параграфе 12.1 использованы материалы Ю.В. Латова

Путь реформ

239

2. Реформы Б.Н. Ельцина – реформы с либеральной идеологией, курс на

«нормальный капитализм» (1992-1999 гг.). Основы развития российской экономики на несколько десятилетий вперед

запрограммированы теми радикальными реформами, которые провели в 1992 г., в «год гайдароэкономики». Реформы, организованные и проведенные командой Е.Т. Гайдара, преследовали одну главную цель – сделать рыночную модернизацию российской экономики необратимой. Поскольку политическая ситуация в стране не предвещала быть стабильной, то «эволюция без шока» заведомо отвергалась. Российский вариант «шоковой терапии» означал – в соответствии с рекомендациями неоклассической экономической теории – приоритетное внимание к разгосударствлению экономики (политика приватизации) и к гашению инфляции, которую предварительно перевели из подавленной в открытую форму. Что касается перестройки отраслевой структуры производства и социальных проблем, то их радикал-реформаторы отодвинули на задний план, полагаясь на благотворность «невидимой руки» рынка.

«Гайдароэкономика» длилась менее года (уже в декабре 1992 г. по требованию оппозиции Е.Т. Гайдара удалили из правительства), но проведенные за это время мероприятия определили модель российской переходной экономики. Радикал-реформаторы сделали следующее:

а) провели либерализацию цен, освободив цены на большинство товаров от государственного контроля (январь 1992 г.);

б) провозгласили курс жесткой финансовой политики путем сокращения расходов государственного бюджета;

в) ликвидировали государственную монополию внешней торговли; г) подготовили программу широкомасштабной приватизации (реально выполнена

уже после отставки Гайдара). Когда в 1995 г. завершилась акционерно-ваучерная приватизация государственных

предприятий, то радикал-реформаторы посчитали свою миссию в основном завершенной. Единственное, что их продолжало волновать, – это борьба с инфляцией. Однако успехи в этой области долгое время были не очень обнадеживающими.

Главным инструментом антиинфляционной политики 1990-х гг. стало ограничение спроса посредством жесткой бюджетно-финансовой политики. При осуществлении этого курса правительство не стеснялось использовать меры, заведомо невозможные в нормальном демократическом обществе: многомесячные задержки выплаты зарплаты государственным служащим, отказ от обещанной компенсации обесцененных в январе 1992 г. вкладов. Основным методом сдерживания излишка предложения денег долгое время была продажа высокодоходных ГКО – государственных краткосрочных обязательств.

При всех социальных издержках подобных мероприятий они некоторое время давали заметный положительный результат: к 1997 г., по официальным данным, инфляция вошла в нормальные рамки. Однако кризис 1998 г., вызванный временным отказом правительства обслуживать свой долг, привел к новому взлету цен (более чем в 2 раза) и, казалось, перечеркнул достигнутые успехи.

Как и Горбачев к началу 1990-х, Ельцин к концу 1990-х гг. потерял и перспективу реформ, и поддержку электората. Хотя именно его реформы сделали переход России от командной экономики к рыночному хозяйству необратимыми, но большая часть россиян от этих реформ ничего не выиграла, зато многие сильно проиграли. Даже российские либералы считают Ельцина реформатором, который хотя и выполнил свою историческую миссию, однако далеко не лучшим образом.

3. Реформы В.Н. Путина – реформы с национальной идеологией, курс на «возрождение России» (с 2000 г.).

240

После реформ Ельцина либеральная идеология стала пользоваться в России едва ли не меньшей популярностью, чем социалистическая. В условиях провала этих двух противоборствующих идеологий единственным лозунгом, который пользовался некоторым доверием у россиян, стал лозунг национального возрождения под руководством «сильного государства». Признав безальтернативность экономического строя, основанного на частной собственности и предпринимательстве, правительство В.Н. Путина начало неуклонно наступать на олигархов и региональных политических лидеров, требуя укрепления законности и административной вертикали. По существу, речь идет о борьбе за переход от «дикого капитализма» ельцинских времен к нормальному «законопослушному» рыночному хозяйству. В то же время под лозунгом возрождения «сильного государства» стали усиливаться многие черты российской власти-собственности.

Кризис 1998 г. ознаменовал поворот от депрессии к экономическому росту –впрочем, во многом основанном на «нефтерублях», доходах от экспорта энергоресурсов. К 2002 г. удалось вновь вернуться к уровню ползучей инфляции. С 1999 г. начался восстановительный рост. Однако даже к концу первого срока правления В.Н. Путина достижение устойчивых темпов экономического роста остается под вопросом.

Достигнутые к концу 1990-х гг. общие результаты

либеральных реформ в России оказались достаточно двойственными.

С одной стороны, рыночная перестройка экономики действительно стала необратимой. В 2000-е гг. даже оппозиционные политические силы выдвигают лозунги не возвращения к "светлому коммунистическому прошлому", а "реформы рыночных реформ". Сформировалась бизнес-элита, благополучие которой неразрывно связано с рыночными отношениями.

С другой стороны, уровень жизни рядовых граждан, в отличие от хозяйственной и политической элиты, не улучшился, а, скорее, ухудшился. Возросла отчужденность от собственности значительной части наемных работников, которые практически лишены реальных возможностей участвовать в управлении. Резко возросшая дифференциация доходов практически единодушно осуждается, поскольку россияне не без основания видят в “новых русских” не предприимчивых и талантливых руководителей бизнеса, а бесцеремонных “рентоискателей”, сколачивающих состояния на обнищании общества.

Таблица 12-1 Макроэкономические показатели экономики России в 1991-1997 гг.

Показатели 1990 г. 1991 г. 1992 г. 1993 г. 1994 г. 1995 г. 1996 г. 1997 г. 1998 г. 1999 г.

ВВП, в % к уровню 1989 г. 96 91 78 72 62 60 57 58 54 55

Инфляция, в % 6 93 1526 875 307 198 48 17 60 40

Уровень безработицы, в % 4,7 5,5 7,4 8,5 9,6 10,8 11,9 12,5

Коэффициент Джини 0,26 0,29 0,40 0,41 0,38 0,38 0,38

Составлено по: Transition and Institutions. The Experience of Gradual and Late Reformes. Oxford University Press, 2001.

Если посмотреть на динамику большинства макроэкономических показателей

российской экономики за годы реформ, то они создают картину затяжного и тяжелого спада, по своим последствиям превосходящего Великую Депрессию 1929-1933 гг. на Западе (Табл. 12-1).

Предварительные итоги реформ 1990-х гг.

241

-6

-4

-2

0

2

4

6

8

10Китай

Ирландия

Азербайдж

ан

Люксембург

Корея

(Южная)

Польш

а

Индия

Син

гапур

Ливан

Чил

и

Словени

я

Мальта

Кип

р

Чехия

Египет

Австралия

Монголи

я

Велик

обритани

я

Фин

ляндия

Бахрейн

Канада

Новая

Зеландия

Португали

я

Нидерланды

Гонк

онг

(САР)

Австрия

США

Швеци

я

Бельгия

Казахстан

Йемен

Франц

ия

Дания

Израиль

Белоруссия

Пакистан

Сирия

Герм

ания

Аргентина

Итали

я

Мексика

Узбекистан

Бразили

я

Япони

я

Иордани

я

Швейц

ария

Саудовская Аравия

Кувейт

Россия

Грузия

Киргизия

Украина

Туркм

ения

Таджик

истан

Рис. 12-1. Среднегодовые темпы прироста ВВП на душу населения в 1990-2004 гг. (в %)Рассчитано по: Human Development Report 2006. P. 331-334.

.

0

10000

20000

30000

40000

50000

60000

70000

80000

Люксем

бург

СШ

АИрл

андия

Норвегия

Исландия

Швейц

ария

Австрия

Дания

Нидерланды

Канада

Бельгия

Велик

обри

тани

яАвстралия

Фин

ляндия

Швеци

яФранц

ияЯпони

яГерм

ания

Итали

яСин

гапур

Испания

Израиль

Новая

Зеландия

Кип

рГр

еция

Словени

яКорея

(Южная)

Португали

яЧехия

Мальта

Венгрия

Словаки

яЭстония

Литва

Польш

аХорватия

Латви

яРо

ссия

Мексика

Румыни

яБолгари

яТурци

яКазахстан

Македония

Белоруссия

Туркм

ения

Азербайдж

анАрм

ения

Грузия

Кир

гизия

Молдави

яТаджик

истан

Йем

ен

Рис. 12-2. . ВВП на душу населения по ППС 2004 г.. (в %) Рассчитано по: Human Development Report 2006. P. 331-334.

Модели становления рыночной экономики для стран Восточной Европы и России,

несомненно, создавались под влиянием рекомендаций мирового сообщества. МВФ и

242

МБРР сформулировали под влиянием монетаристских идей основные принципы развития ("Вашингтонский консенсус"), которые и легли в основу "гайдароэкономики". Уровень теоретической подготовки "Гайдара и его команды", увы, оставлял желать лучшего. Если к этому добавить еще более скромный хозяйственный опыт будущих реформаторов, то причины глубокого разрыва между благородными замыслами и жалким их воплощением будут вполне понятны.

Таблица 12-2 Институциональные изменения в России 1990-х гг.

Характеристики субъектов переходной экономики

Исходное состояние

Изменения

Ожидаемые в ходе реформ

Реально произошедшие в период радикальных реформ

Домохозяйства Тип работника Способность к самоорганизации Трудовое поведение Инвестиционное поведение Структура общества

«Работники-винтики» – исполнительные и безинициативные Неспособность к самоорганизации Труд как обыденный образ жизни, отчуждение от труда Почти отсутствует Преобладание «советского» среднего класса

Формирование работника нового типа – креативного и инициативного Создание гражданского общества Труд как средство самореализации личности, преодоление отчуждения от труда Стратегия развития Доминирование «рыночного» среднего класса

«Люди-улитки», заботящиеся только о самовыживании Атомизация общества Труд как средство выживания и максимизации дохода, усиление отчуждения от труда Стратегия выживания Доминирование «потенциального среднего класса»

Фирмы Наличие фирм как самостоятельных субъектов Субъективизация руководства Взаимоотношения менеджеров и наемных работников Механизм обмена Доверие к партнерам Отношения конкуренции Защита прав собственности предпринимателей

Отсутствие легальных фирм, развитие протофирм в теневом секторе Власть номенклатуры (государственных бюрократов) Обоюдная личная зависимость Плановый Не требуется Предотвращение конкуренции Осуществляется только криминальными структурами

Формирование самостоятельных легальных фирм «Революция менеджеров», демократизация собственности Отношения социального партнерства Денежные расчеты через банки Презумпция доверия Развитие конкуренции Монополия государства на правоохранительную деятельность

Формирование квази-фирм, тесно связанных с властными структурами «Экономика физических лиц», «экономика инсайдеров» «Экономика патернализма» с односторонней личной зависимостью «Экономика бартера» «Экономика недоверия» «Экономика олигополии» – подавление конкуренции «Экономика рэкета» – плюралистическая система правоохранительной деятельности

Государство Отношения с обществом Распределительная деятельность Производительная деятельность

Диктат государства над обществом Активное перераспределение ресурсов и доходов Монополия государства на легальную хозяйственную деятельность

Государство на службе общества Минимизация перераспределительных функций Минимизация прямого государственного вмешательства в экономику

Отчуждение государства от общества «Государство всеобщего перераспределения» – более масштабного, чем в СССР «Государство тотального рентоискательства» – использование государства для производства ренты

243

В результате трансформационного спада темпы роста в России 1990-х гг. были стабильно отрицательными (см. Рис.12-1). В итоге Россия закономерно сдвигалась вниз по шкале ВВП на душу населения, пропуская вперед всё новые и новые страны третьего мира, превращаясь из великой державы во второсортное государство, с которым перестают считаться сильные мира сего (см. Рис.12-2). К концу 1990-х гг. по ВВП на душу населения (с учетом паритета покупательной способности доллара) Россия находилась примерно на одном уровне с такими странами как Иордания, Марокко, Свазиленд (!) и, что особенно печально, заметно ниже среднемирового уровня.

Самое главное, заметен резкий диссонанс между теми институциональными изменениями, которые намечались в начале 1990-х гг., и теми, которые реально произошли. На уровне буквально всех субъектов хозяйственной жизни – и домохозяйств, и фирм, и государства – к концу 1990-х гг. прослеживались черты не столько прогресса, сколько регресса (Табл. 12-2).

Таким образом, хотя современную хозяйственную систему России можно уже с полным правом называть рыночной, она заметно ближе к экономике стран «третьего мира», чем развитых стран. Возможно, подобная «латиноамериканизация» России есть неизбежная для нее фаза на пути рыночной модернизации.

Рассмотрим теперь основные институциональные изменения, произошедшие в России 1990-х гг. в деятельности домохозяйств, фирм и государства.

12.2. Домохозяйства: нерыночное приспособление к рынку

Проблема адекватности проектов реформ российским реалиям была осознана далеко не сразу. Всем казалось, что законы становления рыночного хозяйства везде одинаковы и никто не изучал степени подготовленности различных институтов к радикальным реформам в экономической, социальной и политической сферах.

В русской культуре успех – это прежде всего удача и следствие везения (и наивная вера в быстрое обогащение), а не результат длительных собственных усилий; скорее результат личных связей, а не следствие объективных процессов. Накопительство и собственность часто рассматриваются в национальной культуре не как положительные, а как отрицательные ценности. Свобода трактуется не как независимость и самостоятельность, а как возможность делать что хочется (в духе анархии и своеволия). Не удивительно, что реакцией значительной части населения на трудности перехода к рыночной экономике стало не приспособление к ней, а бегство от неё.

В процессе преобразования российской экономики произошло столкновение новых формальных правил со старыми неформальными правилами, и новых неформальных правил со старыми – формальными191. В результате сложилась ситуация безусловного превалирования неформальных отношений над формальными. Разрушение старых формальных регуляторов открыло широкие возможности для их заполнения неформальными отношениями. Новые неформальные отношения, не были отношениями чисто рыночного свойства, они несли на себе социокультурный отпечаток предшествующего развития.

Произошло укрепление личных связей в ущерб вещным, персонифицированного обмена – в ущерб неперсонифицированному192.

Анализируя социальную адаптацию населения к рынку, можно выделить две группы проблем.

191 Подробнее см. Трансформация экономических институтов в постсоветской России (микроэкономические аспекты). Под ред. Р. Нуреева. М., 2000. С. 14-20. 192 Подробнее о соотношении личной и вещной зависимости см.: Нуреев Р.М. Политическая экономия. Докапиталистические способы производства. Основные закономерности развития. М.: МГУ, 1991. Гл. 2.

244

Первая связана с расширением формальных свобод и прав, проблемой их институционализации, а также фактическим сужением социальных и экономических возможностей. Формирование новых жизненных стратегий и изменение массового сознания населения отражает обе эти тенденции. Проведенные в 1990-е годы социальные преобразования по-разному отразились на уровне свободы различных групп населения. Дело в том, что у разных социальных групп в советской России существовал свой образ свободы, своё понимание возможности самостоятельно выбирать и реализовывать свои интересы и способности путем активной экономической, социальной и политической деятельности. 1990-е годы показали, что для россиян поле актуальной индивидуальной свободы лежит прежде всего в социально-экономической, а не в политической и правовой сферах. К тому же каждая экономическая система имеет свои ограничители свободы: постоянные и временные, естественные и искусственные, реальные и мнимые. В условиях трансформационного спада сужение экономических свобод оказало более сильное действие, чем расширение свобод социальных и политических. К тому же многие понимают свободу односторонне – как приобретение новых прав и благ без потери старых возможностей и гарантий. Большинство населения не видит глубокой взаимосвязи понятий "свобода – самостоятельность – ответственность". Хотят свободы, но без ответственности и самостоятельности, со всеми вытекающими из них последствиями.

Всё это привело к парадоксальному явлению не только невостребованности новых прав, не только разочарования в них (вследствие непонимания их природы), но и даже отчуждению от них широких слоев населения, особенно в депрессивных регионах. Многие поборники свободы недооценивали её предпосылок – самостоятельности и ответственности индивидов, которые резко возросли в условиях ограниченности ресурсов усиленных гиперинфляцией и гигантским падением производства. В этих условиях большая нагрузка ложится на государство. Однако государство оказалось не только не в состоянии защищать провозглашенные им самим права, но и, наоборот, встало на путь их систематического нарушения. Отсутствие надежных институциональных гарантий гражданского общества привело к росту произвола властей всех уровней – от низового звена до государства в целом. В современных условиях власти разных уровней сами часто нарушают установленные законные права граждан и даже поддерживают друг друга, осуществляя неправовые акции (незаконное расходование бюджетных средств, продажа на заранее невыгодных условиях объектов государственной собственности, заключение заведомо убыточных для России международных договоров и др.). Не случайно, что в опросах общественного мнения населения среди нарушителей прав граждан органы правопорядка встречаются почти вдвое чаще, чем обыкновенные правонарушители193.

В этих условиях отклонение от правовых норм стало своеобразной нормой поведения, а следование им - исключением. Резко возрос разрыв между декларируемой, желаемой и реализуемой свободой. Всё это создало предпосылки для криминализации общества, для становления и развития неправовой свободы. Для общества стало характерным преобладание пассивных форм адаптации над активными, отказ от использования появившихся законных прав и свобод, воспроизводство отношений с работодателями на более зависимой и бесправной основе, чем в дореформенный период. Выживание в неправовом социальном пространстве стало возможно только путем систематического нарушения общественных норм. Чтобы выжить многие вынуждены утаивать свои истинные доходы. Поэтому отклонения от социальных норм, нарушение новых формальных правил становятся новым неформальным правилом.

Большинство из официально провозглашенных прав реально не обеспеченно, тогда как многое из того, что не провозглашалось, существует на практике и не считаться с этими своеобразными "правилами игры" нельзя. Расширение информированности населения также вносит свой вклад. Газеты ежедневно сообщают о многочисленных актах

193 Подробнее см.: Шабанова М.А. Социология свободы: трасформирующеееся общество. М.: МОНФ, 2000

245

произвола и проявления беззакония в самых разных сферах жизни и деятельности общества снизу доверху. Сегодня российское общество оказалось дальше от западной институциональной правовой свободы, чем было накануне реформ194. Спрос на многие новые права носит как бы отложенный характер. Многие из них желаемы, но недоступны. Социально-экономические права по-прежнему доминируют над социально-политическими.

Вторая группа проблем связана с анализом особенностей российской адаптации населения к рынку в условиях маргинализации общества. Одна из важнейших особенностей заключается в том, что этот переход происходит в условиях глубокого трансформационного спада, который приводит к невостребованности новых социальных прав и возможностей, возникающих в процессе перехода к открытому обществу. Затянувшийся трансформационный спад способствует усилению социально-экономической зависимости населения от меркантилистского "государства всеобщего перераспределения". Государство больше не гарантирует не только доход, обеспечивающий достойный уровень жизни, но даже доход в размере прожиточного минимума. Исчезла гарантированная ранее государством всеобщая занятость, отсутствие угрозы безработицы. Страх потерять работу стал важным элементов усиления экономической зависимости.

Типичными становятся понятия "опекун" и "опекаемый". В массовом сознании сохраняется надежда на опеку, ожидание помощи и покровительства со стороны "сильных мира сего", стремление переложить ответственность на чужие плечи. Ради этой опеки люди готовы отказаться от "голодной" свободы, обменяв её на состояние "сытого" подчинения. Однако в условиях трансформационного спада "манна небесная" не выпадает, а возможности легального трудоустройства в значительной мере сокращаются. Всё это приводит к поляризации общества, росту социальной напряженности и маргинализации экономически активного населения.

Таблица 12-3 Распределение общего объема денежных доходов населения России, коэффициенты

дифференциации за 1991 – 2007 гг., % 1991 1992 1995 2000 2005 2006 2007

Денежные доходы - всего, процентов 100 100 100 100 100 100 100

в том числе по 20-процентным группам населения:

первая (с наименьшими доходами) 11,9 6,0 6,1 5,9 5,4 5,2 5,1

вторая 15,8 11,6 10,8 10,4 10,1 9,9 9,8 третья 18,8 17,6 15,2 15,1 15,1 15,0 14,8

четвертая 22,8 26,5 21,6 21,9 22,7 22,6 22,5 пятая (с наибольшими

доходами) 30,7 38,3 46,3 46,7 46,7 47,3 47,8

Коэффициент Джини (индекс концентрации доходов) 0,260 0,289 0,387 0,395 0,409 0,416 0,422

Источники: Российский статический ежегодник. 2005: Стат. Сб./Росстат.- М.,2008. – 690 с. Россия в цифрах. 2005 г. Крат. Стат. Сб./Госкомстат России. – М.,2008. – 431 с. – с. 108.

Отнюдь не все люди в этих условиях нашли эффективные способы адаптации.

Число так называемых "прогрессивных адаптантов" не превышает 1/5 часть населения.

194 Одним из первых на регрессивный характер радикальных экономических реформ в России 1990-х гг. обратил внимание М. Олсон: Olson M. Why Is Economic Performance Even Worse After Communism Is Abandoned? Fairfax, Virginia, 1993.

246

Подавляющая часть приходиться на "регрессивных адаптантов" (30-60%) и "регрессивных НЕадаптантов" (20-50%)195.

Как показывают социологические опросы наиболее значимым для большинства респондентов, в настоящее время, является возможность улучшить материальное положение семью, дать хорошее образование детям, работать по специальности, улучшить жилищные условия. Прогрессивные респонденты, однако, при этом больше полагаются на самих себя и выше оценивают такие права как создание собственного дела, свобода передвижения и отстаивание собственных взглядов. Регрессивные адаптанты и НЕадаптанты, гораздо выше оценивают гарантии занятости, дохода, обеспечиваемые государством, своевременность выплаты заработной платы, бесплатного образования и бесплатной медицинской помощи.

Всё это приводит к усилению социального неравенства и поляризации общества. В таблице 12-3 приведены данные о распределении общего объема денежных

доходов населения России в 1991-2007 гг. Они свидетельствуют о том, что для первой половины 90-х годов была характерна тенденция к усилению неравенства. Доля беднейшей группы населения (I квинтиль) за четыре года уменьшилась в 2 раза, а доля богатейшей (V квинтиль) возросла более чем в 1,5 раза. В результате увеличился разрыв между ними. Если в 1991 г. доходы V квинтиля превышали доходы I квинтиля примерно в 3 раза (30,7% по сравнению с 11,9%), то в 2007 г. – более чем в 9 раз (47,8% против 5,1%). Еще больший разрыв наблюдается, если использовать при анализе децильные (10-процентные) группы. В результате индекс Джини возрос с 0,260 в 1991 г. до 0,422 в 2007 г., т. е.в 1,6 раза. Наиболее быстрыми темпами неравенство росло в первой половине 90-х годов. С 1995 г. наступил период временной стабилизации этого процесса. Однако после 17 августа 1998 г. процесс углубления неравенства возобновился.

12.3. Фирма: экономика физических лиц, патернализма,

бартера и рэкета Так как в процессе приватизации большая часть государственной собственности

перешла не к аутсайдерам, а к инсайдерам, то в России не возникло эффективного частного собственника. Это в значительной степени предопределило инерционность традиционной экономической системы, её медленные темпы и мучительные формы перехода к рыночной экономике. Этим предопределяются и внутренние причины глубокого трансформационного спада при переходе от командной экономики к рыночному хозяйству.

Таблица 12-4 Возрастная структура оборудования в России

Годы 1970 1980 1990 1995 1998 1999 2000Все оборудование

100 100 100 100 100 100 100

Из него возраст 0-5 40,8 35,5 29,4 10,1 4,1 4,1 4,7 6-10 30,0 28,7 28,3 29,8 20,1 15,2 10,6 11-15 14,0 15,6 16,5 21,9 25,3 25,7 25,5 16-20 6,9 9,5 10,8 15,0 18,9 20,1 21,0 Более 20 лет 8,3 10,7 15,0 23,2 31,6 34,8 38,2 Средний возраст (лет)

8,42 9,47 10,8 14,25 17,0 17,89 18,7

Источник: Россстат России, 2008.

195 Подробнее см.: Шабанова М.А. Социология свободы: трасформирующеееся общество. М.: МОНФ, 2000 С. 268-282

247

Бартерная экономика противоположна денежной не только по форме, в которой существует конечная продукция (натуральная – товарная). Денежная экономика позволяет осуществлять инвестиционные проекты с большим лагом во времени и с привлечением огромного числа хозяйствующих субъектов. Она развивает фьючерсы, опционы и другие финансовые инструменты, которые способствуют быстрому и эффективному переливу капитала, перераспределению средств в пользу лучше хозяйствующих фирм. Без денег невозможно эффективное пополнение капитального запаса. Без денег не возможен эффективный научно-технический прогресс.

В условиях бартерного хозяйства, активно развивавшегося до кризиса 1998 г., отсутствовали средства для реализации больших инвестиционных проектов. Поэтому происходит старение основных фондов и увеличивается техническое отставание. Если в 1970 году свыше 70% оборудования имели возраст до 10 лет, то в 2000 году почти60% оборудования имело «за плечами» свыше 16 лет эксплуатации. Средний возраст оборудования за эти годы вырос более,чем на 10 лет : с 8,4 года до 18,7 лет (Табл.12-4).Неудивительно, что именно такие процессы наблюдаются в России и в начале ХХI века.

Бартерные связи, по определению, носят локальный характер и закрепляют хозяйственные связи между определенными субъектами. В отличие от денег, являющихся "космополитами", бартерные связи носят не только "национальные костюмы", но и замкнуты на конкретные регионы. Поэтому бартерное хозяйство, по определению, является дезинтегрированным, создающим предпосылки для воспроизводства локальной замкнутости, фактором усиливающим центробежные тенденции в современной России, подогревающим региональный сепаратизм.

Денежные связи являются открытыми, бартерные связи всегда являются скрытыми. В условиях денежного хозяйства трудно скрывать свои доходы, бартерная экономика, наоборот, помогает становлению и развитию "экономики физических лиц"196. Данный феномен описывает обособление личных интересов от интересов фирм, личного богатства от собственности предприятий. Возникает парадоксальная ситуация, когда многие сделки заключаются в интересах отдельных лиц в ущерб интересам фирм, даже если эти лица являются полноправными владельцами этих фирм. Бартерная форма позволяет скрыть истинный характер подобного рода сделок. В России до сих пор сохраняется средневековый принцип отношения к своей фирме как к должностному владению, которое в водоворотах переходного периода (в силу экономических или политических причин) может быть потеряно раз и навсегда. Поэтому забота о личной собственности оттесняет на задний план заботу о собственном предприятии.

Большинство населения относится негативно к крупным новоявленным частным собственникам, видя в бизнесменах, не трудолюбивым производителей, честно наживших свои огромные состояния, а алчных хищников, отнявших собственность у ослабевшего государства или награбивших её у своих соотечественников. Негативный имидж "новых русских" устойчиво воспроизводится, что подтверждают многочисленные социологические опросы197. По мнению многих россиян, обман покупателей и продавцов является правилом, а честный бизнес исключением. Такое представление отнюдь не лишено оснований. Дело в том, что снятие административных ограничений сделало явным то теневое предпринимательство, которое существовало в советской России. Между тем оно отнюдь не равнозначно классическому рыночному хозяйству. Теневая экономика, существовавшая в СССР, несла на себе черты "делания денег" существовавшие в порах восточного деспотизма.

В России не было Реформации и Просвещения, которые в Западной Европе осудили позденфеодальное стяжательство и защитили раннекапиталистическое

196 Подробнее см.: Клейнер Г. Современная экономика России как «экономика физических лиц»// Вопросы экономики. 1996. № 4. 197 См., например: Безгодов А.В. Очерки социологии предпринимательства. С. 201.

248

предпринимательство. Позденфеодальное стяжательство – это делание денег любыми (в том числе самыми нечестными) средствами, а раннекапиталистическое предпринимательство – это производство богатство в соответствие с законами рынка. В условиях отсутствия институциональных ограничений, освобождение предпринимательства от государственных запретов было воспринято как разрешение делать деньги любыми средствами, т.е. в первом, а не во втором смысле.

Неудивительно, что российский бизнес приобрел криминальный и аморальный оттенок. Возникает своего рода порочный круг (Рис. 12-3): поскольку «новый русский» олицетворяет в глазах сограждан жулика, то у него отсутствуют нравственные ограничения. Осужденный общественным мнением, он легко совершает такие поступки, которые соответствуют его образу в глазах обывателей – например, использует не легальную систему правовой защиты, а услуги «силовых предпринимателей» (рэкетиров).

Коллективистскиеценности общества

Слабость легальной защиты прав бизнесменов

Негативное отношение к индивидуалистическому

бизнесу

Моральный вакуум

в бизнесе

Криминальность и аморальность

бизнеса

Рис. 12-3. Порочные круги отчуждения российского бизнеса от общества

Положение ухудшается из-за того, что государство не имеет эффективной индустриальной политики, которая бы поддерживала ростки нового и эффективного, создавала бы благоприятные условия для экономического роста. Наоборот, деятельность современного российского государства заставляет вспомнить эпоху меркантилизма. Российское государство занимается главным образом функциями перераспределения, причем такого, которое не благоприятствует развитию производства, а тормозит его, так как стремится перераспределить имеющие ресурсы от лучше хозяйствующих предприятий к худшим. За счет первых не только собираются налоги, но и происходит дотирование неэффективных предприятий, которые налоги, как правило, не платят. Всё это приводит к сокращению эффективно хозяйствующих производств, подталкивая предприятия к расширению нелегальной хозяйственной деятельности.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ

«Российская Аляска» в центре Европы (Плюсы и минусы эксклавного региона)

Распад СССР привёл к резкому изменению геополитического положения многих

субъектов Российской Федерации: почти половина из них ныне являются пограничными или прибрежными, в том числе 25 из них граничат с бывшими советскими республиками. Калининградская область стала анклавом по отношению к соседним странам и экславом по отношению к другим субъектам РФ, поскольку связь с ними имеет только по морю. Такая ситуация типична, например, для американской Аляски. Впрочем, она существовала и у Восточной Пруссии и когда она входила в состав королевства Пруссии (в 1701-1772гг.), и после Первой мировой войны в составе Германии (в 1918-1939гг.).

249

Калининградская область – самая маленькая среди всех российских областей (0.1% всей территории РФ). Ей уступают по площадилишь 4 республики Северного Кавказа ( Адыгея, Алания, Кабардино-Балкария и Ингушетия). Однако по населению (0,66%) она занимает далеко не последнее место. По плотности населения (62 человека на квадратный километр), она сильно отличается от средних российских показателей (превышая общероссийский в 7,5 раз) и приближается к среднеевропейским нормам.

Рис. 12-4 Динамика инвестиций в Калининградской области, в % к 1998 году Рассчитано по: Росстат.

Можно спорить, где находится центр Европы: в украинском Закарпатье или

севернее него198, однако несомненно одно: Калинингградская область гораздо ближе к центру Европы, чем любой из субъектов Российской федерации.

Как же развивается эта русская Аляска, удалённая от столицы России на 1000 километров и не имеющая с ней сухопутных границ?199 Конечно, наличие государственных границ препятствует свободному движению людей и грузов, создаёт дополнительные трансакционные издержки в обмене товаров. Для обеспечения внешних связей в Калининградской области оборудовано 20 пропускных пунктов.

Однако и выгоды приморского положения области несомненны. Калининград и Балтийск расположены в южной, незамерзающей части Балтийского моря. В современных условиях, когда лов рыбы и морепродуктов осуществляется в различных морях круглый год – это важное преимущество, которое создаёт предпосылки для развития здесь крупного рыбопромышленного комплекса.

Калининград гораздо ближе к европейским торговым партнёрам, чем Санкт-Петербург, Мурманск или Архангельск. Уже сейчас он ежегодно обрабатывает более 15 млн. тонн грузов. Вокруг него быстро растёт крупный поргово-промышленный комплекс, охватывающий постепенно всю западную часть области, включая Калининградский морской торговый, морской рыбный и речной порты, посёлок Светлый и Балтийск. Началась добыча нефти вблизи калининградского побережья Балтики.

198 Подробнее см.: Федоров Г. М. Знаете ли вы Калининградскую область? Калининград. 2009.С. 6-38 199 Подробнее см.: Т.Р.Гореев, Жданов В.П., Зверев Ю.Н., Федоров Г.М., Цикель М.А. Становление новой экономики калинградской области. Калининград. 2005.

250

Калининградская область становится быстроразвивающимся центром отдыха, привлекающим уже сейчас свыше 0,5 млн. туристов. Их могло быть больше, если бы не мешали тразитные визы и другие формальности, возникающие при пересечении границ, самым дешовым видом транспорта - поездом. Время поездки до Москвы увеличилось на 3 часа, а до Санкт-Петербурга (после запрета Латвией безвизового транзита) – на 4 часа.

Поэтому неудивительно, что если Российская Федерация к 2008 г. едва восстановила промышленный потенциал 1990-го г., то Калининградская область превысила его почти в два раза. Это произошло благодаря тому, что динамика инвестиций в область в последние 10 лет почти в два раза опережала общероссийские темпы роста (см. рис. 12-4).

12.4. Государство: исторические судьбы власти-собственности200

С известной долей условности можно выделить три основных этапа изменения системы прав собственности в постсоветской России.

Номенклатурное разворовывание государственной

собственности происходит еще в рамках советской институциональной системы власти-собственности. За

основу рынка номенклатуре хотелось взять старый "бюрократический рынок"201, где позиция участника определяется его чином, административной властью, но научиться извлекать из этого рынка настоящие денежные доходы. Разгосударствление ей хотелось произвести таким образом, чтобы издержки производства несло общество (государство), а выгоды от этого производства стали частными (и доставались бюрократии)202. Этой цели удалось достигнуть за счет размывания государственной собственности.

Эк спроприаци яча стной

соб ственности

Г осударств енно -бю рократическаясоб ственность

(власть -соб ственность )

Ч астно -бю рократич еская(н ом енкл атурная )соб ственность

Н ационали заци я .С тановл ение

н овой си стемывласти -

соб ственности

У креплени еч а стной

инди ви дуальнойсоб ственности

1 9 1 7 1 9 3 2 1 9 9 2 2 0 0 1Врем я

П опы ткисо здан ия частнойсоб ственности

1 9 8 8

Рис. 12-5. Изменение де-факто системы собственности в рамках советской системы.

Такой (созданный сверху) экономический рынок можно рассматривать как

своеобразную организационную инновацию номенклатуры203. Ее особенность заключается в том, что бюрократия (и, прежде всего, директора бывших государственных предприятий), использует собственность ослабевшего государства в целях личного обогащения, получая льготные государственные кредиты, лицензии на даровое

200 В данном разделе использованы материалы, любезно предоставленные А.Б. Руновым и Ю.В. Латовым. 201 Найшуль В. Высшая и последняя стадия социализма / Погружение в трясину. М., 1991. 202 Первые попытки периодизации и анализа данного процесса см. в работах: Гайдар Е.Т. Государство и эволюция, 1997. Гл.4,5; Приватизация по-российски. М., 1999. Гл.6. 203 Об организационных инновациях подробнее см.: Уильямсон О. Экономические институты капитализма. СПб., 1996.

Этап 1: Номенклатурная приватизация (1988 – 1992 гг.)

251

использование природных ресурсов, создавая свои кооперативы при госпредприятиях, в которые переводится прибыль отмываются деньги. Именно эти группы аккумулировали первые крупные капиталы (и/или + за счет этого укрепляли свой потенциал влияния на власть) и создавали предприятия на самых выгодных рынках и с помощью уже рыночных (или псевдорыночных) механизмов, которые здесь можно пока рассматривать как организационное нововведение в рамках прежней советской системы. Возникает своеобразная частно-бюрократическая собственность (см. Рис.12-5).

В результате в стране появляется "гибрид бюрократического и экономического рынка" (при преобладании первого), почти законченное здание номенклатурного капитализма еще юридически не оформленное204. Эту его ограниченность попытались снять на втором этапе новоявленные собственники.

Чтобы преодолеть бесконтрольное усиление

бюрократии администрация президента Ельцина решила сделать процесс приватизации формальным.

Отныне де факто собственники должны были формализовать свои права. В этом были заинтересованы и новоявленные собственники, потому что в условиях размытости старой и неупорядоченности новой системы прав собственности над ними постоянно витала угроза экспроприации приобретенной собственности.

Однако делалось это путем механического импорта западных институтов частной собственности без учета российской институциональной специфики. Поэтому возникает разрыв собственности де-факто и де-юре и при этом решающими оказываются неформальные, юридически неоформленные права, в которые вкладывается содержание, отличное от закрепленных в юридических контрактах норм205.

Д ол я п р е д п р и я ти й п р омы шл е н н о с ти р а з л и ч ны х ф орм с о б с тв е н н о с ти в о бще м ч и с л е з а р е ги с тр и р о в а н ны х п р омы шл е н ны х п р е д п р и я ти й

(н а к о н е ц го д а )

0 %

2 0 %

4 0 %

6 0 %

8 0 %

1 0 0 %

1 9 9 1 1 9 9 2 1 9 9 3 1 9 9 4 1 9 9 5 1 9 9 6 1 9 9 7 1 9 9 8 1 9 9 9 2 0 0 0 Г од

Удел

ьный ве

с, %

п р о ч и е форм ы с о б с тв е н н о с ти

ч а с тн а я

м у н и ц и п а ль н а я

г о с у д а р с тв е н н а я

Рис. 12-6. Распределение предприятий и организаций по формам собственности в промышленности Составлено по: Российский статистический ежегодник за 2001 год. М.: Госкомстат РФ, 2002. С.343; Промышленность России: Стат. сб. / Госкомстат России. М., 2000. С.49-51; Промышленность России: Стат. сб. / Госкомстат России. М., 1996. С. 28-29; Российская Федерация в 1992. Статистический ежегодник / Госкомстат РФ. М.: Республиканский информационно-издательский центр, 1993. С. 68; Народное хозяйство Российской Федерации. 1992. Статистический ежегодник / Госкомстат России. М.: Республиканский информационно-издательский центр, 1992. С. 68. Примечание: данные за 1991-1992 являются оценками с точки зрения сопоставимости их с данными за 1993-2000 г.г. вследствие изменения методики учета.

204 Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М., 1997. 205 Тамбовцев В.Л. Формальное и неформальное в управлении экономикой: Наука, 1990, Гл. 3; Капелюшников Р.И. "Где начало того конца?…" (к вопросу об окончании переходного периода в России // Вопросы экономики. 2001 № 1. С. 138-156.

Этап 2: Попытка создания системы частной собственности

(1992-1996 гг.).

252

Главная цель данного этапа состояла, по мнению организаторов, в создании институциональных условий для становления и развития системы частной собственности по образцу западных демократий. Приватизация здесь рассматривалась как средство необходимое для подкрепления либерализационных и стабилизационных мероприятий. Импорт западных институтов прикрывал российское (восточное) содержание.

Начало положила массовая чековая приватизация. За чековым этапом последовал этап денежных и залоговых аукционов и инвестиционных конкурсов. И хотя этот этап продолжается и поныне (в форме единичной денежной приватизации) пик его приходится на первую половину 1990-х гг.

Формальным итогом этого этапа стал тот факт, что 80% всей собственности в России перешло в частные руки. Приватизация государственной и муниципальной собственности затронула все без исключения отрасли экономики (см. Рис. 12-6).

В результате не только в общем числе предприятий, но и в общем объеме производства и численности работников государственная собственность стала занимать подчиненное место.

Те частные руки, в которые попали самые лакомые куски бывшей государственной собственности, принадлежали главным образом выходцам из все той же советской элиты. В ходе "номенклатурной приватизации" произошел не столько обмен власти на собственность (как изначально планировалось), сколько сливание политической элиты с бизнес-элитой. Данные социологических исследований 1994-1995 гг. российской бизнес-элиты показали, что люди с номенклатурным прошлым составляют в ней примерно половину выборки206.

Еще более нагляден процесс слияния власти и собственности при анализе историй жизни наших олигархов: из 15 человек лишь 1 (М.М. Фридман из "Альфа-группы") является выходцем из "грамотных специалистов" и лишь 4 не принимали прямого участия во властных структурах постсоветской России. Таким образом, наших олигархов можно считать классическим примером "бюрократической буржуазии", чьи позиции в бизнесе производны от их участия во власти.

Заметного роста эффективности российских частных предприятий в 1990-е гг. большинством исследователей не обнаружено207. И это не случайно, потому что природа собственности коренным образом не изменилась. Однако это стало ясно лишь на третьем этапе.

После всего хаоса, возникшего в ходе второго

этапа, к концу 1990-х гг. стало очевидно, что доминирующей все-таки оказалась система власти-

собственности, как на федеральном, так и на региональном уровне. Об этом свидетельствует состав российской не только экономической, но и политической элиты (см. Табл. 12-5). Из советской номенклатуры вышли свыше половины лидеров партий и три четверти лиц, входящих в правительство и окружение президента. Региональная элита укомплектована советской номенклатурой в еще большей степени. Свыше четырех пятых ее выходцев работали в советском партийном, комсомольском или хозяйственном аппарате.

206 Бабаева Л.В., Чирикова А.Е. Российская элита: опыт социологического анализа. Часть II. Лидеры бизнеса о себе и обществе. М.: Наука, 1996. С. 66. 207 Приватизация по-российски / Коллектив авторов: М. Бойко, Д. Васильев, А. Евстафьев, А. Казаков, А. Кох, П. Мостовой, А. Чубайс / Под ред. А.Б. Чубайса. М., 1999; Капелюшников Р.И. Крупнейшие и доминирующие собственники в российской промышленности // Вопросы экономики. 2000. №1. С. 99-119; Перевалов Ю.В., Гимади И.Э., Добродей В.В. Анализ влияния приватизации на деятельность промышленных предприятий. М.: Серия: Научные доклады РПЭИ, 2000.

Этап 3. Институционализация новой власти-собственности

(1996-2000 гг.).

253

Большинство руководителей предприятий по-прежнему уповают на государство и добровольно готовы передать большую часть своей ответственности, что наглядно показывают результаты многочисленных социологических исследований. Российская бизнес-элита до сих пор не является самостоятельным экономическим субъектом. Она по-прежнему стремится ограничить свою ответственность лишь внутрихозяйственной деятельностью и прямыми отношения с заказчиками и поставщиками, отдавая на откуп администрации такие важные вопросы как формирование правил доступа к ресурсам, контроль за соблюдением качества выпускаемой потребительской продукции, антикризисное управление и важнейшие вопросы социально-экономического развития региона. Большой круг вопросов сохраняется и в зоне совместной ответственности. Среди них такие важные вопросы как занятость, оплата труда, повышение квалификации, социальное и медицинское страхование, разработка стратегических планов развития крупнейших (бюджетообразующих) предприятий, важнейшие вопросы инновационной и инвестиционной политики, не говоря уже о создании инфраструктуры и лоббирования отраслевых интересов на федеральном уровне. В результате, баланс де юре и де факто складывается явно в пользу областной администрации208.

Таблица 12-5

Состав российской полиетической элиты высшего уровня, сер. 1990-х гг. (в % к общей численности элитной группы)

всего из советской номенклатуры

из партийной

из комсомоль-

ской

из советской

из хозяйственной

из другой

Окружение президента

75 21,2 0 63,6 9,1 6,1

Лидеры партий 57,1 65 5 25 5 0 Региональная элита

82,3 18,7 1,8 79,5 0 0

Правительство 74,3 0 0 26,9 42,3 30,8 Источник: Политический процесс: основные аспекты и способы анализа / Под ред. Мелешкиной Е.Ю. М.:ИНФРА-М, Весь Мир, 2001. С. 82.

О том, что фактически происходит не формирование системы частной собственности,

а укрепление имущественного положения лиц стоящих у власти, свидетельствует и анализ двух перечней предприятий, запрещенных к приватизации209. Формально (де юре) эти документы свидетельствуют о сокращении сферы государственной собственности и расширения собственности частной. Однако де факто они свидетельствуют о росте аппетитов номенклатуры.

Сравнение распределения производственных предприятий первого и второго перечней по отраслям промышленности показывает, что изменение отражает стремление чиновников получить в частные (точнее, свои) руки наиболее лакомые объекты государственной собственности (нефтяная, топливная, химическая и нефтехимическая,

208 Подробнее см.: Nureev R., Runov A. Russia: Whether Deprivatization Is Inevitable? Power-Property Phenomenon As a Path Dependence Problem Report prepared for International Society for New Institutional Economics (ISNIE) 5-th Annual Conference “Institutions and Governance” USA, Berkeley, California, September 13-15, 2001. 209 Постановление Правительства РФ от 18.09.95 №949 «О перечне акционерных обществ, производящих продукцию (товары, услуги), имеющую стратегическое значение для обеспечения национальной безопасности государства, закрепленные в федеральной собственности акции которых не подлежат досрочной продаже»; Постановление Правительства РФ от 17.07.98 №784 «О перечне акционерных обществ, производящих продукцию (товары, услуги), имеющую стратегическое значение для обеспечения национальной безопасности государства, закрепленные в федеральной собственности, акции которых не подлежат досрочной продаже».

254

авиационная, атомная и т.д.), причем только на такой стадии, когда для этого созданы необходимые условия.

Какие же силы заинтересованы в реставрации власти-собственности и какие в развитии системы настоящей частной собственности. Если использовать методологию М. Олсона210 и развиваемую сторонниками теории теорию групп интересов в формировании и эволюции системы прав собственности211, то их можно объединить в следующие группы.

Если в СССР интересы власти-собственности были представлены: верхушкой партийно-советсткого аппарата по уровням аппарата; руководством хозяйственных ведомств; командованием военно-промышленного комплекса и верхушкой репрессивного аппарата212, то в постсоветской российской экономике это направление отстаивают, прежде всего:

новая номенклатура (чиновники федеральных, региональных органов власти и муниципалитетов);

владельцы (технократы) экспортно-сырьевых отраслей; владельцы (технократы) машиностроительных предприятий оборонно-промышленного комплекса;

владельцы машиностроительных предприятий комплекса гражданских отраслей;

военная номенклатура; силовые структуры (МВД, ФСБ и т.д.).

Группа, заинтересованная в системе частной собственности, включает в себя: владельцы машиностроительных предприятий комплекса гражданских отраслей;

собственники предприятий в сфере услуг; подавляющее большинство промышленных фирм потребительского комплекса;

домохозяйства (подавляющее большинство зажиточных рабочих); владельцы среднего и малого бизнеса.

Хотя эти группы довольно условны и внутри них еще продолжается процесс размежевания, именно борьба между этими группами интересов и будет определять содержание деприватизации в путинской России.

Развитие ущербного, криминального капитализма привело к дискредитации рыночной экономики в глазах значительного большинства населения. В этих условиях нарастает недовольство результатами приватизации, которое новая администрация пытается использовать в своих целях. Когда в 2000-2001 гг. произошло значительное усиление государства, то это поставило на повестку дня вопрос о частичном пересмотре результатов приватизации. Основные механизмы и инструменты, которые используются или, как представляется, могут использоваться для отчуждения имущества у сегодняшних частных собственников, представлены на Рис. 12-7.

Концентрация госсобственности в ряде ключевых отраслей могла бы существенно повысить эффективность функционирования частного сектора и эффективность экономики в целом. Это, прежде всего, касается промышленной и финансовой инфраструктуры, без укрепления которой невозможно эффективное развитие рыночной экономики. Однако это предполагает формирование государственной собственности не по остаточному принципу, не принципу служения личным интересам бюрократии, а по

210 Олсон М. Логика коллективных действий, М., 1995; Он же: Возвышение и упадок народов, Новосибирск, 1997. 211 Winecki J. Resistance to change in the Soviet economic system: a property rights approach. London: Routledge, 1991. 212 Кордонский С.Г. Рынки власти. Административные рынки СССР и России. М., 2000.

255

принципу повышения эффективности народного хозяйства в целом – принципу, отвечающему долгосрочным интересам развития экономики России. Это означает коренной переход от "государства производящего" к "государству защищающему"213, создающему институциональные предпосылки для развития системы частной собственности. При этом

М еханизмы отчуждения собственности в

пользу Российской Федерации

Деприватизация Реприватизация Национализация

Переоценка иучет

государственнойсобственности

(нематериальных активов )

Приобретение акций насвободномрынке

Реструктуризация задолженности

передгосударствомпутем залогапакета акций

Акции вобмен на

государствен-ные

инвестиции

Конвертациязадолженности

в акции(государствен -ные пакеты )

Отмена итоговинвестицион -

ных конкурсов

Закреплени

е пакета

акц

ий в

государственной собственност

Повторное

проведени

еин

вестиц

ионн

ого конк

урса

Эмиссия ценн

ых бумаг

,конвертируемых в акци

и

Дополни

тельная эмиссия

акци

й

Продажа пакета

(залога)

при

выполнении

обязательств

Закр

еплени

е в

государственной

собственности залогового

пакета

Дополни

тельная эмиссия и

увеличение

уставного

капи

тала

сущ

ествую

щих

АО

Внесени

е дополнительных

пакетов во

вновь

создаваемые

АО

Рис. 12-7. Механизмы и инструменты отчуждения собственности в пользу государства Источник: Совершенствование управления государственной собственностью в условиях рыночной экономики. Заключительный отчет. 2000. М.: Межведомственный аналитический Центр, 2000,

а) издержки по защите этих прав несет государство (как в развитой рыночной

экономике), b) права собственности могут обмениваться без высоких трансакционных издержек,

обеспечивая эффективное распределение ресурсов и решая проблему внешних эффектов и c) в долгосрочной перспективе собственность защищена от экспроприации. Этот путь гораздо более сложный, однако он отвечает не сиюминутных интересов тех

или иных слоев бюрократии, а всего общества в целом. Но даже в 2000-е гг. такая перспектива реформаторских действий правительства В.Н. Путина четко не обозначилась. Как и при «позднем» Б.Н. Ельцине, правительство России продолжает действовать по принципу «пожарной команды», реагируя в основном на сиюминутные тактические проблемы при слабом внимании к экономической стратегии. Показателем преимущественно тактической ориентации российского правительства является высокая зависимость количества госчиновников высшего ранга от показателей экономической конъюнктуры.

* * * Ситуация в России 2000-х гг. во многом схожа с проблемами современных стран

«третьего мира» (см. Гл. 10). В обоих случаях к порочным кругам в экономике добавляются порочные круги политической нестабильности. В условиях нестабильного политического режима высока опасность нарушения прав собственности, национализации частных предприятий, ограничения вывоза прибылей и т.д. Всё это резко повышает 213 Бьюкенен Дж. Границы свободы. Между анархией и Левиафаном // В кн.: Нобелевские лауреаты по экономике. Джеймс Бьюкенен. М.: Таурус Альфа: 1997. С. 207-444.

256

трансакционные издержки. Угроза экспроприации в случае прихода к власти крайне левых (или правых) партий, а также высокие трансакционные издержки не благоприятствуют привлечению в страну иностранных инвестиций, с одной стороны, и увеличивают бегство национального капитала за границу, с другой. Низкие темпы сбережения отражаются на низких темпах инвестирования, что приводит к стагнации или даже падению национального производства, высокому уровню инфляции, что, кроме всего прочего, способствует росту маргиналов и усилению социальной напряженности. Рост бедности и обострение социальных конфликтов, в свою очередь, создает благоприятную почву для популяризации идей крайне левых (или правых) группировок, а это создает угрозу резких политических изменений, со всеми вытекающими из них негативными последствиями (см. Рис. 12-8).

Низкие темпыэкономического роста

Рост бедностии социальнойнапряженности

Политическаянестабильность

Угроза нарушений правсобственности

Высокиетрансакционные

издержки

Низкий уровеньвнутренних ииностранныхинвестиций

Бегство национальногокапитала заграницу

Рис. 12-8. Взаимосвязь политической и экономической нестабильности

Сложность ситуации заключается также и в том, что негативные количественные

изменения, накапливаясь, переходят в новое качественное состояние. Возникают так называемые "институциональные ловушки", приводящие к тому, что дальнейшее развитие начинает идти не в сторону рынка, а в направлении к псевдорыночным формам и воспроизводству неотрадиционных отношений214.

Таким образом, российское общество предъявляет социальный заказ на разработку российской модели смешанной экономики. Создать такую модель можно только при ясном понимании ее сходства и отличия от других моделей развития экономики. При этом важно не совершить ошибку, противоположную первоначальной, - не преувеличить степени отличия российского хозяйства от зарубежных моделей.

Необходимо четко понимать, что надежды построить преуспевающую рыночную экономику за ближайшие «500 дней» есть бесполезная и вредная иллюзия. Рыночная модернизация экономики России – длительный процесс. В связи с этим резко возрастает роль экономического образования вообще и экономической науки (в том числе теории экономической истории) в частности.

214 Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы. 1999. Т. 35. Вып.2. (http://www.cemi.rssi.ru/publicat/e-pubs/ep99001.zip).

257

ГЛАВА 13. РОССИЯ: РЕЗЕРВЫ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ215.

Экономический кризис 2008-2009 годов обнажил три уязвимых особенности

развития России в последнее десятилетие: • Углубление сырьевой специализации; • Старение оборудования и отставание в научно-техническом прогрессе; • Институциональные препятствия для роста рыночной экономики.

В последние годы приняты новые законы о земле, труде, дебюрократизации, новые правила и регламенты для судебной системы, разработана концепция административной реформы и начали претворяться в жизнь национальные проекты в области образования, здравоохранения, жилищного строительства и сельского хозяйства (рис. 13-1). Однако возникают вопросы: за счет чего это удалось сделать, каковы составляющие экономического роста? На сколько быстро развивается новая экономика и удалось ли преодолеть монокультурную специализацию страны? Как сделать этот экономический рост устойчивым и необратимым? Все ли сделано для того, чтобы повысился научно-технический потенциал Российской Федерации? Что в этих рассуждениях идёт от мифологемы216 о том, что Россия – лучшая в мире страна, а что отражает реальные тенденции развития? Что способствует и что препятствует перерастанию России из общества индустриального в общество постиндустриальное? Все эти вопросы стали особенно актуальными в условиях разразившегося экономического кризиса

Рис.13- 1. Масштабные инициативы в российской экономической политике в начале XXI века Источник: Портер М., Кетелс К. Конкурентоспособность на распутье: направления развития российской экономики. М. 2006.С. 76

215 При подготвке главы использованы материлы книги: Нуреев Р. М. Россия: особенности институционального развития. М.: Норма. 2009. 216 Мифологема – сознательное заимствование мифологических мотивов и перенесение их в мир современной культуры.

258

13.1. Углубление сырьевой специализации России на рубеже веков Россия занимает первое место в мире по добыче природного газа, производству

асбеста и никеля; второе место по добыче нефти, производству алюминия, строительного кирпича и картофеля; третье место – по добыче бурого угля, производству чугуна и молока (см. табл. 13-1).

Таблица 13-1. Место России в Мире (2007 г.)

1 место Природный газ, асбест, никель 5 место Железная руда, Цемент 2 место Нефть добытая

Алюминий Строительный кирпич Картофель

6 место Каменный уголь Золото

7 место Целлюлоза Животное масло

3 место Чугун Молоко Бурый уголь

8 место Улов рыбы 9 место Cкот и птица на убой

(в убойном весе) 4 место Электроэнергия

Сталь Готовый прокат черных металлов Вывозка деловой древесины Сахарная свекла Пиломатериалы Минеральные удобрения Хлопчатобумажные ткани Зерновые и зернобобовые культуры

10 место Легковые автомобили (включая сборку) Шерстяные ткани

11 место Бумага и картон Обувь

Рассчитано по: Mineral Commodity Summaries 2008, Российский статистический ежегодник, Международное энергетическое агентство.

В 2007 г. Россия производила 45 % мирового производства асбеста. Это было больше, чем следующие за ним три производителя – Китай (16 %), Казахстан (15%) и Бразилия (10 %). С заметным отрывом Россия лидирует и по производству никеля: в 2007 г. на неё приходилась пятая часть мирового производства (см.: рис. 3). За ней следовала Канада (15%), Австралия (12%), Индонезия (9%), Новая Каледония (7%), Колумбия (6%). Вклад всех остальных стран, включая Бразилию и Кубу, не превышал 5 %. По производству алюминия Россия уступает только Китаю, на который в настоящее время приходится каждая третья тонна, производимая в мире. Россия же в 2007 г. производила 11 % мирового уровня. В этой области она опережает такие развитые страны как Канада (8%), США (7%) и Австралия (5%). Россия занимает шестое место в мире по производству золота (10% мировой добычи), уступая Австралии (18%), ЮАР (17%), Китаю (16%) и Перу (11 % ).

Таблица13-2 Доля России в добыче полезных ископаемых (в % к мировому итогу )

1995 2000 2007

Среднегодовая численность населения, человек 2,6 2,4 2,2* Добыча

нефти (включая газовый конденсат), т 9,9 9,7 12,6

газа (естественного), м3

27 23 27,2

угля, т. 5,7 5,7 5,0 железной руды (товарной), т 8,5 9,1 6,0

Источник: Международное энергетическое агентство

259

Россия имела в 2007 г. среднегодовую численность населения, равную 2,2 % от

мирового уровня. Однако по ряду видов товарной продукции её вклад в мировое производство заметно выше её доли в мировом населении: 27,2 % мировой добычи природного газа, 12,6 % мировой добычи нефти, 6 % мировой добычи железной руды и 5 % добычи угля (табл. 13-2).

Заметны позиции России и в производстве таких видов продукции как минеральные удобрения (9, 3% от мирового производства в 2007 г.), чугуна (7 %), стали (6, 2%), электроэнергии (5,3 %), пиломатериалов (5,3 %) и хлопчатобумажных тканей (3,5 %, см.: табл.13-3). Из года в год повышается доля Россия в мировой сборке легковых автомобилей. В 2007 г. на Россию уже приходилось 2,4 % от мирового производства.

Таблица13-3 Доля России в промышленном производстве (в % к мировому итогу)

1995 2000 2007 ПРОИЗВОДСТВО ПРОДУКЦИИ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

электроэнергия: 6,5 5,7 5,3 чугун, млн. т 7,6 7,7 7

• сталь, млн. т 6,9 7 6,2 легковые автомобили (включая сборку): 2,1 2,3 2,4 минеральные удобрения, млн. т 7,1 8,5 9,3 древесина (вывозка), млн. м3 3,6 2,8 3,3 пиломатериалы, млн. м3 6,5 5,3 5,3

1. бумага и картон, млн. т. 1,5 1,6 2 цемент, млн. т 2,6 2 2,1 хлопчатобумажные ткани м2 1,9 2,7 3,5 шерстяные ткани м2 2,8 2,4 2,0 обувь пар 1,3 0,9 … сахар-песок (из отечественного сырья), млн. т. 1,8 1,3 1,4 улов рыбы и добыча других морепродуктов. млн. т. 4,2 4 3,2

Источник: Росстат

Успехи России последних лет связаны с изменением её места в мировой специализации. Она всё больше и больше превращается в сырьевую страну, что находит отражение в товарной структуре экспорта (см.: табл. 3). Если в 1995 году минеральные продукты составляли 42,5% в структуре экспорта Российской Федерации, то в 2007 году они выросли в полтора раза – до 65,9%, тогда как доля машин и оборудования упала почти в 2 раза – с 10,2% до 5,8%. Если к минеральным продуктам добавить древесину, металлы и драгоценные камни, то доля этих изделий в товарной структуре экспорта превысит 80% (см. табл.13-3).

Успехи России последних лет связаны с изменением её места в мировой специализации. Она всё больше и больше превращается в сырьевую страну, что находит отражение в товарной структуре экспорта (см.: табл. 13-4). Если в 1995 году минеральные продукты составляли 42,5% в структуре экспорта Российской Федерации, то в 2008 году они выросли в полтора раза – до 69,6%, тогда как доля машин и оборудования упала почти в 2 раза – с 10,2% до 4,9%. Если к минеральным продуктам добавить древесину, металлы и драгоценные камни, то доля этих изделий в товарной структуре экспорта превысит 80% (см. табл. 13-4).

Такая структура экспорта заметно отличается от мировой. Даже для стран с низким доходом типично, что половина их экспорта составляет готовая продукция. Тем более это характерно для стран со средним (64%) и высоким (81%) доходом. В России же на готовые изделия приходится лишь 21%. Она сильно отличается от других стран и по доле топлива. Если во всём мире на него приходится только 8% (причём в странах с высоким

260

доходом – 5%, со средним – 17% и с низким – 28%), то в России на него приходится 50%.217

Таблица 13-4 Товарная структура экспорта Российской Федерации

(в % к итогу) 1995 2000 2005 2006 2007 2008 Экспорт - всего 100 100 100 100 100 100 в том числе: продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье (кроме текстильного) 1,8 1,6 1,9 1,8 2,6 2,0минеральные продукты 42,5 53,8 64,8 65,9 64,9 69,6продукция химической промышленности, каучук 10,0 7,2 6,0 5,6 5,9 6,5кожевенное сырье, пушнина и изделия из них 0,4 0,3 0,1 0,1 0,1 0,1древесина и целлюлозно-бумажные изделия 5,6 4,3 3,4 3,2 3,5 2,5текстиль, текстильные изделия и обувь 1,5 0,8 0,4 0,3 0,3 0,2металлы, драгоценные камни и изделия из них 26,7 21,7 16,8 16,3 15,9 13,3машины, оборудование и транспортные средства 10,2 8,8 5,6 5,8 5,6 4,9прочие 1,3 1,5 1,0 1,0 1,2 0,9: Российский статистический ежегодник, 2009.

И, наоборот, за последние годы существенно вырос импорт машин, оборудования и

транспортных средств (с 33,6% в 1995 до 52,7% в 2008) и продукции химической промышленности и каучука с 10,9% в 1995 до 13,1% в 2008 (см. табл. 13-5). Наметившаяся в последнее десятилетие тенденция свидетельствует не только о сохранении, но и об углублении сырьевой специализации России.218

Таблица 13-5 Товарная структура импорта Российской Федерации

(в % к итогу) 1995 2000 2005 2006 2007 2008

Импорт - всего 100 100 100 100 100 100 в том числе: продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье (кроме текстильного) 28,1 21,8 17,7 15,7 13,8 13,2минеральные продукты 6,4 6,3 3,1 2,4 2,3 3,1продукция химической промышленности, каучук 10,9 18,0 16,5 15,8 13,8 13,1кожевенное сырье, пушнина и изделия из них 0,3 0,4 0,3 0,3 0,4 0,4древесина и целлюлозно-бумажные изделия 2,4 3,8 3,3 2,9 2,7 2,4текстиль, текстильные изделия и обувь 5,7 5,9 3,7 4,0 4,3 4,4металлы, драгоценные камни и изделия из них 8,5 8,3 7,7 7,7 8,2 7,3машины, оборудование и транспортные средства 33,6 31,4 44,0 47,7 50,9 52,7Прочие 4,1 4,1 3,7 3,5 3,6 3,4Источник: Российский статистический ежегодник, 2009.

Структура российского импорта также отличается от мировой. Для всего мира типичным является не только высокая доля готовой продукции в экспорте, но и в импорте. В России же доля готовой продукции в импорте более чем в 3 раза превосходит долю готовой продукции в экспорте. В структуре российского импорта продовольствие и

217 2006 World Development Indicators, Wash.: The World Bank, 2006 218 2006 World Development Indicators, Wash.: The World Bank, 2006

261

сельскохозяйственное сырьё занимает в 2 раза больший удельный вес (18%), чем в странах с высоким (9%) и средним доходом (9%). По этому показателю мы гораздо ближе к странам с низким доходом (у них доля продовольствия и сельскохозяйственного сырья составляет 14%). И конечно, структура российского импорта отличается по доле топлива: на него приходится всего 3%, тогда как во всём мире – 11% (в странах с высоким доходом – 12%, со средним – 9% и с низким – 22%).

Проблема усугубляется тем, что имеющиеся у России запасы сырьевых ресурсов довольно скоро будут исчерпаны. Это касается и нефти, и газа. Возможности маневра ограничены тем, что значительная часть ресурсов уже перешла из собственности государства в частные руки. В настоящее время 92% нефти уже переданы недропользователям, в нераспределенном фонде недр осталось только 8% трудноизвлекаемых запасов. Правда, считается, что дефицит запасов можно покрыть за счет геологоразведочных работ в Восточной и Западной Сибири, на Дальнем Востоке, а также в акваториях морей. Однако, себестоимость добычи в этом случае будет гораздо выше В этом случае рост объема добычи нефти в России может увеличиться до 490 млн. тонн в 2010 г.и до 520 млн. тонн. в 2020 г.219

По разведанным запасам газа Россия занимает первое место, обладая 32% мировых запасов и 30% мировой добычи этого вида сырья. Суммарные ресурсы газа составляют 236 трлн. м3. Накопленная добыча составляет 6% или 13,5 трлн. м3. На долю разведанных запасов приходится 20% или 48 трлн. м3. При этом 73% находятся в 22 крупных месторождениях, которые обеспечивают около 90 процентов добычи газа. В 2003 г. в России было добыто 595 млрд. м3. Согласно оценкам220, объем добычи газа в России при благоприятных условиях социально-экономического развития может составить порядка 645-665 млрд. м3 к 2010 г., 710-730 млрд. м3 к 2020 г.

Рис. 13-2. Обеспеченность добычи запасами нефти, газа и угля в регионах мира по данным на конец 2007 (на сколько лет хватит разведанных запасов при данном уровне добычи) Источник: BP Statistical Review of World Energy 2008

По обеспеченности природными энергетическими ресурсами резко выделяются страны СНГ. Нефти им хватит на 30 лет, газа на 70 лет, а угля на 460 лет при современном уровне потребления (см. Рис.13-2).

219 http://ww.kolokol.ru/Economy/m.66273.html 220 Там же.

262

Страны ОЭСР наиболее обеспечены углем, которого хватит на 170 лет, а остальные страны Европы и Азии – газом, которого хватит на 100 лет, нефтью (60 лет) и углем (70 лет) .В условиях исчерпаемости природных энергетических ресурсов резко возрастает роль других факторов развития и прежде всего человеческого капитала.

Неудивительно, что такая односторонняя сырьевая специализация боком обернулась для России в условиях кризиса: снижение цен на нефть нанесло значительный урон российскому экспорту и резко снизило возможности импорта машин и оборудования. В этих условиях большое значение имеет научно-технический потенциал страны и факторы, способствующие инновационному развитию. Однако в последние годы мы наблюдаем не ускорение научно-технического прогресса в России, а его замедление.

Проделанный анализ позволяет сделать как минимум два вывода. Во-первых, необходимо использовать получаемые от продажи нефти и газа финансовые ресурсы для преодоления монокультурной специализации страны и модернизации экономики. И, во-вторых, необходимо это сделать в самое ближайшее время, поскольку становится все труднее поддерживать добычу нефти и газа даже на прежнем уровне.

В докладе М. Портера и К. Кетелса «Конкурентоспособность на распутье: направления развития российской экономики» показаны изменения доли Российской Федерации в 1997 – 2005 г. Наибольшее внимание они уделяют развитию кластеров. «Кластеры, - пишут авторы, - представляют собой естественное проявление роли концентрации специализированных знаний, навыков, инфраструктуры и поддерживающих отраслей в конкретном месте в увеличении производительности, усилении инноваций и формировании новых бизнесов»221.

Рис. 13-3. Возможности для роста в рамках сильных экспортных кластеров в России 2005 г. Источник: Портер М., Кетелс К. Конкурентоспособность на распутье: направления развития российской экономики. С. 97 221 Портер М., Кетелс К. Конкурентоспособность на распутье: направления развития российской экономики. М.: 2007. С. 13

263

Из рисунка 13-3 видно, что заметно увеличилась доля нефтяной и газовой отрасли, а также добыча металлов и первичная металлообработка. В то же время, именно эти кластеры сильно доминируют в современной России, препятствуя гармоничному развитию остальных. И прежде всего с их развитием М. Портер и К. Кетелс связывают возможности для роста России (см.: рис. 13-4). Если следовать их советам, то Россия по-прежнему должна сконцентрироваться на добыче нефти и газа и их первичной переработке (пластмассы и их химические продукты); лесоводстве (отделочных материалах, строительном оборудовании, строительстве, деревообработке и производстве мебели), а также промышленном оборудовании, необходимом для их производства. Последней сферой возможного роста является металлургическая отрасль. Только она производит то, что можно назвать «новой экономикой» (двигатели для космических аппаратов, автомобилестроение и отдельные виды промышленного оборудования).

Рис. 13-4. Возможности для роста в связанных кластерах в России (по М. Портеру). Источник: Портер М., Кетелс К. Конкурентоспособность на распутье: направления развития российской экономики. С. 98

Таким образом, М. Портер и К. Кетелс считают, что в ближайшем будущем в

России сохранится сырьевая специализация и вряд ли возможно гармоничное развитие разнообразных кластеров, типичных для развитых стран.

13.2. Замедление научно-технического прогресса В процессе перехода к рыночной экономике произошло большое старение

технического потенциала России – увеличился срок службы основных фондов. Если в 1970 году свше 70% оборудования России имело возраст до 10 лет, то в 2000 году почти 60% оборудования имело возраст свыше 16 лет. Средний возраст оборудования вырос с 8,42 лет до 18,7 лет222 (см. Таблицу 13-6).

Успехи российской науки тоже очевидны. В тоже время с 1995 по 2006 год число исследователей - сократилось на 130 тыс. чел., техников – на 35 тыс. чел., вспомогательного персонала – на 60 тыс. чел., прочего персонала – на 30 тыс. чел. (см. рис. 13-5). К тому же распределение научных кадров крайне неравномерно по России. Основная часть научных работников (40%) сконцентрирована в Центральном федеральном округе.

222 К сожалению, после 2000 года Росстат перестал публиковать соответствующие данные.

264

Таблица 13-6 Возрастная структура оборудования в России

Годы 1970 1980 1990 1995 2000 Всё оборудование 100 100 100 100 100

Из него возраст (лет)

0-5 40,8 35,5 29,4 10,1 4,7 6-10 30 28,7 28,3 29,8 10,6 11-15 14 15,6 16,5 21,9 25,5 16-20 6,9 9,5 10,8 15 21 > 20 8,3 10,7 15 23,2 38,2

Средний возраст (лет) 8,42 9,47 10,8 14,25 18,7 Источник: Росстат, 2008

Рис. 13-5. Численность персонала, занятого исследованиями и разработками (человек), 1995 - 2006 гг. Источник: http://www.gks.ru/bgd/regl/b07_13/Main.htm

Основным источником финансирования становится предпринимательский сектор,

который в основном занят НИОКР – начинается отставание задела фундаментальной науки (см. рис. 13-6). Большая часть исследований и разработок в предпринимательском секторе осуществляется за счёт средств государственного бюджета: «паразитизм частного сектора на ресурсах госсектора»223.

Рис. 13-6. Внутренние затраты на исследования и разработки по секторам

деятельности (миллионов рублей; 1995 г. - млрд. руб.) Источник: http://www.gks.ru/bgd/regl/b07_13/Main.htm

223 Л. М. Гохберг. Статистика науки .М. 2003

265

В целом, в России система инноваций сильна на входе и относительно слаба на

выходе. Россия по традиции тратит заметную долю ВВП на исследования и разработки. Однако значительная часть этих ассигнований идёт на содержание большого количества государственных исследовательских учреждений, по-прежнему, слабо связанных как с системой подготовки кадров, так и с предпринимательской деятельностью. Коммерческие же организации вкладывают пока очень мало средств в науку. Их пока устраивают возможности экстенсивного роста, роста, основанного больше на расширении рынка, чем на его интенсификации. Поэтому не удивительно, что большинство российских разработок патентуется в других странах, в том числе в США, которые начинают более активно использовать российские научные ресурсы, чем отечественные компании.

Таблица 13-7 Индекс новаторских возможностей: относительное положение России в 2004 г.

Источник: Портер М., Кетелс К. Конкурентоспособность на распутье: направления развития

российской экономики. С. 56 Эффективность вложений в науку отражается на уровне внедряемых в стране

инноваций. Индекс новаторских возможностей складывается из пяти взаимосвязанных индексов: индекс ученых и инженеров, индекс политики новаторства, индекс кластерного окружения, индекс связи с ВУЗами и индекс деятельности и стратегии компании. Относительное положение России по уровню развития этих индексов показана в табл.13- 7.

С точки зрения новаторских возможностей Россия занимает общее 35 место. Однако для неё характерен сильный разброс между различными показателями, составляющими этот индекс (см. табл. 13-7). Так, если по индексу учёных и инженеров Россия занимает 9 место, то по индексу кластерного окружения – 41 место, по индексу связи с вузами – 44 место, по индексу политики новаторства – 58 место, а по индексу деятельности и стратегий компании – только 63 место. Такой большой разброс между разными аспектами новаторских возможностей значительно снижает общую эффективность. Это приводит к тому, что по выходу патентов на международный рынок Россия уже заметно уступает Индии и Китаю (см. рис. 13-7).

266

Рис. 13-7. Выход патентов на международный рынок. Россия и отдельные

аналогичные страны Источник: Портер М., Кетелс К. Конкурентоспособность на распутье: направления развития

российской экономики. С. 37

13.3. Институциональные препятствия для роста рыночной экономики.

С 2004 г. Всемирный Банк публикует доклады «Doing Bisness», посвященные опыту проведения реформ в различных странах. Он охватывает 180 стран мира. Все страны ранжируются с точки зрения набора показателей, включающего 10 областей ведения бизнеса, а именно:

1. Создание новой компании; 2. Получение лицензий и разрешений; 3. Трудовые отношения; 4. Регистрация собственности; 5. Получение кредитов; 6. Защита интересов инвесторов; 7. Уплата налогов; 8. Международная торговля; 9. Принудительное обеспечение выполнения контракта; 10. Ликвидация компании. Российская Федерация по индексу благоприятности условий для

предпринимательской деятельности занимает 120 место из 180 наблюдаемых стран. Более того в последние годы ситуация не улучшилась, а ухудшилась (см. табл. 13-8).

По условиям для создания компании Россия занимает 65 место, а по условиям получения лицензий и разрешений даже замыкает список. Характерно, что излишние лицензионные требования преобладают не в наиболее богатых, а в наиболее бедных странах. Принцип, который можно порекомендовать реформаторам всех стран, довольно прост – это принцип упрощения. Запутанные и сложные процедуры регистрации компании не только усложняют жизнь бизнесменов, но и способствует росту коррупции,

267

особенно в развивающихся странах. Чем сложнее процедура, тем проще нажиться и получить взятку, при каждом затруднении, возникающим при регистрации компании.

Следующим показателем являются трудовые отношения. Трудовое законодательство имеет целью защиту работников от произвола, несправедливых действий со стороны работодателей и дискриминации в оплате труда. Здесь важно соблюсти меру и найти правильный баланс между гибкостью рынка труда и стабильностью рабочих мест. К сожалению, большинство стран грешат чрезмерной зарегулированностью трудовых отношений, что наносит ущерб и нанимателям, и наемным работникам. Не составляет и исключение и Россия. По трудовым отношениям она в середине рейтинга, находясь на 101 месте.

Таблица 8 Место России в индексе ведения бизнеса

Лёгкость 2007 2008 2009

1. Создания новой компании 33 52 65

2. Получения лицензий и разрешений 163 180 180

3. Найма работников 87 100 101

4. Регистрации собственности 44 46 48

5. Получения кредитов 159 102 109

6. Защиты интересов инвесторов 60 84 88

7. Уплаты налогов 98 136 134

8. Ведения международной торговли 143 162 161

9. Принудительного обеспечения выполнения контрактов

25 18 18

10. Ликвидации компании 81 83 89

Общий индекс 96 из 175 112 из 180 120 из 180 Составлено по: Doing Business 2009

Рейтинг условий регистрации собственности рассчитывается как средняя величина рейтингов по количеству процедур, сроков регистрации и финансовым затратам. По этому показателю Россия занимает 48 место. К сожалению, во многих странах сохраняется сложность регистрации собственности, о чем писал в свое время Эрнандо де Сото224. Чем сложнее процедура регистрации собственности, тем больше активов остается в неформальном секторе. Чем больше нелегальной собственности, тем сложнее ее использовать в качестве обеспечения привлекаемых кредитов. Чем ниже оценочная стоимость собственности, тем меньше стимулов для вложения в нее средств.

Для ведения бизнеса чрезвычайно важно не только получить лицензию, зарегистрировать собственность и наладить трудовые отношения, но и получить кредиты для развития собственного бизнеса. Самый простой способ получения кредитов - это распространение доступной и исчерпывающей информации о кредитоспособности потенциальных ссудозаёмщиков, а также упрощение правил, заключение исполнения соглашения о предоставлении залога. Информация о кредитоспособности населения – необходимое условие для получения кредита. Наличие такой информации - обычное условие в развитых странах. И наоборот, его отсутствие – типичная черта многих

224 Де Сото Э. «Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире». М.: 2001, С. 56-70.

268

развивающихся стран. По показателю получения кредитов Россия занимает только 109 место в рейтинге.

Следующим параметром ведения бизнеса является защита интересов инвесторов. Опыт показывает, что финансовые рынки процветают, там и тогда, где законы карают за жульничество и нечистоплотность. Поэтому в развитых странах существуют жесткие требования к раскрытию информации и у инвесторов есть возможность действовать через суд. Россия по показателю защиты интересов инвесторов занимает 88 место в рейтинге.

Следующим показателем, характеризующим успешное ведение бизнеса, является выплата налогов. Конечно, никто не любит платить налоги, но выясняется, что некоторые это не любят сильнее, чем другие. Уклонение от налогов – это национальный спорт на Украине и Белоруссии, Колумбии и Мавритании.

Россия занимает по показателю уплаты налогов 134 место. В 2007 году среднее число платежей в год составляло 23. На уплату налогов уходило примерно 256 часов в год, и совокупный налог достигал 54,2% валовой прибыли. Для того, чтобы сократить коррупцию в этой сфере надо прежде всего упростить налоговую систему путём сокращения налоговых ставок и устранения налоговых льгот.

Важным показателем ведения международного бизнеса является участие страны в международной торговле. Проблемы, связанные с ведением международной торговли, касаются, в первую очередь, задержек с перемещением грузов, длительностью оформления документов и существованием многочисленных административных платежей, которые сильно тормозят развитие бизнеса во многих развивающихся странах и странах с переходной экономикой. В настоящее время существуют экономические механизмы, которые позволяют сократить издержки. Это и региональные торговые соглашения между странами, и унификация требований к составлению документов, и электронное заполнение обязательных форм на перевозку грузов и т.д. Эти затраты в 3,5 раза меньше в странах ОЭСР с высоким уровнем дохода, чем в странах Южной Азии и Тропической Африки.

По показателю международной торговли Россия занимает 161 место в рейтинге. Среднее количество документов, необходимых как для экспорта, так и для импорта составляло в 2007 году по 8 соответственно. На них уходило в среднем по 38 - 39 дней. Операционные издержки по экспорту и по импорту составляли по 2237 долл. США за контейнер (как в том случае, когда контейнер экспортируется, так и в том случае, когда он импортируется).

Настоящий бизнес невозможен без обеспечения выполнения контрактных обязательств. В обществе, где высокий уровень доверия, контракты выполняются, как кажется сторонним наблюдателям, сами собой. Однако в реальной действительности существуют механизмы обеспечения соблюдения контрактов. Сроки осуществления принудительного выполнения контрактов сильно различаются по странам. Если взять в качестве эталона страны ОЭСР с высоким уровнем дохода, то в Латинской Америке эти сроки почти в 2 раза выше, а в странах Азии даже в 3 раза выше, чем в наиболее развитых странах.

Эффективная система принудительного обеспечения выполнения контрактов состоит из 3-х разделов: количества процедур принудительного обеспечения выполнения контрактов, времени, необходимого для осуществления этих процедур, и издержек (в % от суммы иска), которые несут фирмы, добивающиеся выполнения контракта. В странах с наиболее эффективной системой принудительного обеспечения выполнения контрактов эта процедура занимает 100-200 дней, а в странах с наименее эффективной – длится 3-4 года. В странах, где издержки максимально упрощены, издержки ведения процессов не превышают 10% от суммы иска и, наоборот, в странах, где эта система не отлажена, они составляют более 100% исковой суммы.

Важным фактором сокращения сроков и издержек является упрощение судебной процедуры. В специализированных судах, как правило, многие формальности упрощены.

269

Например, допускается устное изложение доводов сторонами, что невозможно в судах общей юрисдикции, которые используют только письменные процедуры. Россия по показателю принудительного обеспечения выполнения контрактов занимает довольно высокое (18) место. Количество процедур в 2007 году в среднем составляло 31, на них уходило в среднем 188 дней, что составляло 13,5% от стоимости иска.

Современное понятие «банкрот» происходит от итальянского слова “banca rotta” – разбитая скамья. Дело в том, что когда ростовщик (меняла) оказывался неплатёжеспособным, его скамью ломали – и нередко об него самого. В современном мире угроза банкротства не влечёт за собой угрозы физической травмы, но до сих пор она гораздо болезненнее, чем могла бы быть. Поэтому завершая характеристику показателей успешного ведения бизнеса, мы должны хотя бы несколько слов сказать об особенностях ликвидации компаний в разных странах. Наиболее высокие нормы возмещения характерны для стран ОЭСР с высоким уровнем дохода, наиболее низкие характерны для стран Тропической Африки и Южной Азии. Если в Ирландии, Японии, Канаде, Сингапуре, Тайване, Бельгии, Финляндии, Норвегии процедура банкротства занимает меньше 1 года, то в Чаде и Индии продолжается 10 лет. Еще больше отличаются затраты, связанные с процедурой банкротства. Если в ряде стран (Антигуа и Барбуда, Колумбия, Кувейт, Нидерланды, Норвегия и Сингапур) они составляют 1% от стоимости имущества, то в таких странах как ЦАР и Лаос они превышают ¾ стоимости имущества. Россия по показателю ликвидации компании занимает 89 место в рейтинге. В 2007 году на это в среднем уходило 3,8 года и обходилось в 9% от стоимости имущества. Норма возмещения была равна 28,7 центра на один доллар США.

Итак, мы видим, что в России существуют значительные препятствия для успешного развития рыночной экономики. И общий вывод напрашивается сам собой: необходимо снизить трансакционные издержки ведения бизнеса. Это не только повысит эффективность экономики, но и создаст предпосылки для быстрого выхода из кризиса, повышения благосостояния и ускорения экономического развития России.

13.4. Поиск путей модернизации России

В марте 2008 года Министерством Экономического Развития и Торговли РФ была

подготовлена «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации», в которой определена программа развития нашей страны до 2020 года. В ней сделана попытка дать ответ на вызовы предстоящего десятилетия. В их числе отмечается усиление глобальной конкуренции, новая волна технологических изменений и возрастание роли человеческого капитала как реальной альтернативы исчерпанию источников экспортно-сырьевого развития. Эти вызовы усиливаются нерешенностью ряда социальных и институциональных проблем. И, прежде всего, высоким уровнем социального неравенства и региональной дифференциации, сохранением барьеров для ведения предпринимательской деятельности, слабой взаимосвязью образования, науки и бизнеса, отсутствием необходимой конкуренции на целом ряде рынков и невысоким уровнем развития социального капитала.

Динамика добычи углеводородов по инерционному и инновационному вариантам представлена на рис. 13-7. Видно, что даже в условиях инновационного варианта во втором десятилетии XXI века не удастся существенно увеличить объем добычи нефти. По расчетам разведанных запасов нефти, как мы уже отмечали выше, хватит на 30-35 лет и газа на 70-75. Однако, если удастся реализовать инновационный вариант развития, возникнут возможности для повышения национальной добычи углеводов, поскольку станет возможным развитие новых технологий, позволяющих более полно извлекать их из недр.

В условиях динамичного роста мировой экономики (в среднем 4% в год), повышения роли Китая и Индии в мировом развитии, преодоления энергетических

270

барьеров за счет расширения использования альтернативных видов энергии возникают вызовы предстоящего долгосрочного периода, которые усиливаются новой волной технологических изменений. К этому добавляются демографические проблемы России, связанные со стабилизацией численности населения и особенно числа занятых в экономике. Если к этому добавить исчерпание источников экспортно-сырьевого развития и обострение социально-экономических проблем (вызванных высоким уровнем социального неравенства и региональной дифференциации), то станет ясно, что иного пути как изменения характера развития национальной экономики просто нет. Проблема усугубляется слабым развитием форм самоорганизации и саморегулирования частного бизнеса, неразвитостью конкуренции на целом ряде рынков, низким уровнем доверия населения и неэффективностью государственного управления. В этих условиях, как и предвидел А. Гершенкрон, государство становится ведущим фактором экономической модернизации, именно его представители пытаются сформулировать концепцию долгосрочного социально-экономического развития страны. Стратегической целью является превращение России в ведущую мировую державу XXI века. К 2015-2020 гг. Россия, если верить авторам, войдёт в 5 стран лидеров по объёму ВВП. И хотя формально описаны 3 основных варианта развития – инерционный, энергосырьевой и инновационный социально-ориентированный – акцент сделан на последнем.

535530507500

492480

421

459470

850

722

683

655641

620

668

400

450

500

550

600

2003

2004

2005

2006

2007

2008

2009

2010

2011

2012

2013

2014

2015

2016

2017

2018

2019

2020

580

630

680

730

780

830

Добыча нефти (млн. т)Добыча нефти - инерционная динамика (млн. т)Добыча газа (млрд. м3), правая шкалаДобыча газа - инерционная динамика (млрд. м3), правая шкала

Рис. 13-8. Добыча углеводородов в долгосрочной перспективе Источники: Реализация конкурентных преимуществ – основа экономического роста в долгосрочной перспективе, М.:ЦМАКП, 2007, слайд – 11.

Выбраны амбициозные целевые ориентиры. Для их достижения предполагается

ускоренное развитие человеческого потенциала России; создание высоко конкурентной институциональной среды, стимулирующей предпринимательскую активность и привлечение капитала в экономику; структурная диверсификация экономики на основе инновационного технологического развития; закрепление и расширение глобальных преимуществ России в традиционных сферах (энергетика, транспорт, аграрный сектор, переработка природных ресурсов); повышение эффективности участия страны в мировом разделении труда и переход к новой модели пространственного развития российской экономики.

271

Государство пытается сформировать качественно новый «образ будущего» России. Он предполагает выход России на стандарты благосостояния развитых стран, для которых характерно высокое качество и комфортные условия жизни подавляющего большинства населения. Это позволит повысить социальную устойчивость и справедливость в обществе, которой так не хватало на рубеже веков. Создание столь благоприятной среды обитания российского человека должно опираться, по мысли авторов «Концепции…», не на лидерстве в поставках энергоресурсов, а на инновационном лидерстве России. Это лидерство позволит стране стать эпицентром и в интеграционных процессах на евразийском пространстве. Таким образом, «Концепция…» фактически исходит из новой модели пространственного развития как внутри страны, так и в ближайшем зарубежье.

Выделяются три этапа инновационного развития экономики: 1) 2008-2012 гг., 2) 2013-2017 гг., 3) 2018-2020 гг. Основные целевые макроэкономические индикаторы развития российской экономики в соответствии с выделенными этапами приведены в таблице 13-9.

Таблица 13-9 Целевые макроэкономические индикаторы развития российской экономики

до 2020 года (к 2007 году, %) 2012 2017 2020 Рост валового внутреннего продукта 135-136 137-139 119-122 Рост производительности труда 137-139 142-144 121-124 Снижение энергоемкости ВВП 83-84 80-82 88-91 Рост реальных располагаемых доходов населения 148-150 137-140 120-123 Рост инвестиций в основной капитал 167-170 165-168 130-133 Расходы на НИОКР на конец периода, % к ВВП 1,8 3,3 4,0 Расходы на образование на конец периода, % к ВВП 5-5,2 5,3-5,7 5,5-6,0 Расходы на здравоохранение на конец периода, % к ВВП 5-5,3 5,8-6 6,7-7

Составлено по: Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации, М.: МЭРТ, март, 2008. С. 24, 27-28, 30

Предполагается, что рост ВВП будет обеспечен, главным образом, за счёт

опережающего роста производительности труда и грандиозных инвестиций в основной капитал. Последние значительно опережают рост производительности и ВВП, что приведёт к увеличению капиталоёмкости продукции и падению фондоотдачи. При этом предполагается, что расходы на НИОКР достигнут 1,8% ВВП в 2012 году, 3,3% в 2017 г. и 4% в 2020 году. Рост реальных доходов населения запланирован более быстрыми темпами, чем рост ВВП. Расходы на образование достигнут к концу планируемого периода 5,5-6% ВВП, а расходы на здравоохранение возрастут с 3,7% в 2007 году до 6,7-7% в 2020 году.

Опережающий рост производительности труда связан с тем, что при сохранении сложившихся негативных тенденций численность населения России снизится со 141,9 млн. человек в 2007 году до 138 млн. человек в 2020 году. При этом произойдёт значительное сокращение численности в трудоспособном возрасте с 89,8 млн. человек до 77,5 млн. человек соответственно. Лишь при эффективной демографической политике эту тенденцию удастся преодолеть и сохранить численность населения России на том же самом уровне к концу планируемого периода.

Наиболее амбициозной целью является повышение продолжительности жизни граждан к концу рассматриваемого периода до 75 лет. Это предполагает в свою очередь, не только снижение уровня смертности и повышение уровня рождаемости, но, прежде всего, сохранение и укрепление здоровья населения и увеличения продолжительности активной жизни. Фактически для этого необходимо совершенно иное отношение к институту семьи, что представляет в современных условиях, далеко не простую задачу. Государство хочет управлять миграционными процессами (и прежде всего, стремится сохранить численность населения на Дальнем Востоке и в Сибири, а также привлечь туда

272

квалифицированных специалистов, как отечественных, так и зарубежных). Однако эта часть программы не выглядит столь обоснованной, как другие части программы.

Резкое увеличение продолжительность жизни населения России за столь короткий срок – грандиозная и вряд ли выполнимая задача. Поэтому предполагается фактически «создать по существу новую систему здравоохранения». Она невозможна без глубоких институциональных преобразований. И дело не только, как полагают авторы «Концепции…», в системе управления и финансирования отрасли. Предлагаемые меры по «сохранению стратегии приоритетного развития здравоохранения» очень напоминают советский период. К сожалению, они не учитывают большой коммерциализации здравоохранения, которая произошла за последние годы.

3 3 38

1215

33 3235

3944

5357

6064 65 66 67 68 69 70

0

10

20

30

40

50

60

70

2000

2001

2002

2003

2004

2005

2006

2007

2008

2009

2010

2011

2012

2013

2014

2015

2016

2017

2018

2019

2020

Рис. 13-9. Динамика прямых иностранных инвестиций (млрд. долл.) Источник: О потенциале экономического роста в России, М.:ЦМАКП, 2007, слайд – 9.

Не менее грандиозные планы касаются модернизации российского образования.

Здесь и резкое увеличение качества образовательных услуг и эффективности управления образовательными организациями; и создание структуры образовательной системы, соответствующей требованиям инновационного развития экономики; и обеспечение доступности качественного образования вне зависимости от доходов и места жительства; и создание современной системы непрерывного образования, подготовки и переподготовки профессиональных кадров. К сожалению, и здесь авторы чрезвычайно далеки от реальности. Они не видят, что рынок должен быть сделан в сильно трансформировавшейся за последние годы системе образования. Поэтому «стратегическая цель государственной политики в области образования – повышение доступности качественного образования в соответствии с требованиями инновационного развития экономики и современными потребностями общества»225 вряд ли достижима для большинства российского населения. К сожалению, качественное образование мало доступно не только низкооплачиваемым категориям населения, но и даже многим людям со средним достатком. Качественное образование в нашей стране дорожает не только год от года, но и даже день ото дня.

Предполагается, что к 2020 году появится не менее 10-12 научно-образовательных комплексов мирового уровня, и не менее 500 центров сертификации и присвоения профессиональных квалификаций, что позволит создать условия для участия в программах повышения квалификации и /или переподготовки не менее 25-30% занятого 225 Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации, М.: МЭРТ, март, 2008. С. 41-42.

273

населения. Наверное, это может произойти. Однако не следует забывать, что 10-12 научно-образовательных комплексов мирового уровня вряд ли смогут обеспечить качественным образованием население всей страны, как это провозглашено в «Концепции…».

Целью государственной политики в сфере культуры, искусства и массовых коммуникаций провозглашено «формирование и реализация национальной идентичности, развитие культурного потенциала регионов России, обеспечивающего повышение конкурентоспособности, развитие творчества, инноваций и социального благополучия в обществе, формирование ориентации личности и социальных групп на ценности, обеспечивающие успешную модернизацию российского общества»226. Цель прекрасна. Однако средства, которые, по мысли авторов, будут способствовать ее достижению, взяты не из того общества, в котором они живут в настоящее время. Авторы предполагают «повышение социальной и территориальной доступности (?! – Р.Н.) качественных (?! – Р.Н.) культурных благ и услуг, отечественной системы художественного образования»227. Как должна произойти эта революция в культуре в «Концепции…» не описывается. Не надо быть крупным специалистом в этой области, чтобы понять, что те ассигнования из федерального бюджета и бюджета субъектов РФ, которые предполагается выделить на эти цели, явно недостаточно для выполнения тех многочисленных задач, которые сформулированы в тексте этого замечательного проекта.

0.7

1.3

2.3

4.3

0.4 0.40.2

0.0

0.5

1.0

1.5

2.0

2.5

3.0

3.5

4.0

4.5

2005-2008 2009-2012 2013-2016 2017-2020

Прирост экспорта высокотехнологичной продукции (всреднем за год), млрд. долл.

Прирост экспорта высокотехнологичной продукции -инерционная динамика (в среднем за год), млрд. долл.

Рис. 13-10. Потенциал экспорта российской высокотехнологичной продукции (млрд. долл.) Источник: Реализация конкурентных преимуществ – основа экономического роста в долгосрочной перспективе, М.:ЦМАКП, 2007, слайд – 17.

226 Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации, М.: МЭРТ, март, 2008. С. 49. 227 Там же.

274

Весьма оптимистичные планы касаются и повышения доступности жилья. Основными целевыми ориентирами здесь выступают достижение средней обеспеченности жильём 27-28 кв. м. общей площади на человека к 2015 и 30-35 кв. м. к 2020 году. Авторы отдают себе отчёт, что это потребует увеличения ввода жилья с 50 млн. кв. м. в 2006 году до 150-170 млн. кв. м. в 2020 г.

Проблема, однако, заключается в том, чтобы обеспечить выполнение не только количественных, но и качественных показателей. В настоящее время, значительная часть населения не обеспечена самыми элементарными санитарно-гигиеническими условиями проживания. До сих пор слишком велика доля жилищного фонда, не оборудована канализацией (см. рис. 13-10). Субъекты Российской Федерации, в которых жилье оборудовано канализацией более, чем на 90% не превышает 10. И наоборот, в десятках субъектах федерации от четверти до половины населения не имеют элементарных удобств.

Рис. 13-11. Доля жилищного фонда, оборудованного канализацией в субъектах Российской Федерации в 2005 году. Источник: Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2006/2007 гг. / М.: Весь Мир, 2007. С. 145.

Анализируя макроэкономическую динамику, авторы исходят из того, что быстрый

рост импорта, с одной стороны, и снижение цен на нефть и металлы, с другой, может уже к 2010 году привести к отрицательному сальдо платёжного баланса. Несмотря на предполагаемый экспорт машиностроительной продукции, отрицательное торговое сальдо сохранится вплоть до 2018-2020 гг. и составит 90-110 млрд. долларов США (или 2 % ВВП). Авторы концепции наивно полагают, что возникший дефицит счёта текущих операций будет покрыт за счёт резкого расширения притока иностранного капитала, который закрепится на уровне не ниже 3-3,5% ВВП (см. рис. 13-9). Всё это обеспечит резкое снижение инфляции до уровня 3% в год к 2020 году.

275

Развитие национальной инновационной системы позволит укрепить положение России на международной арене и будет способствовать развитию её конкурентных сравнительных преимуществ в области ядерных технологий, авиатехники, судостроения, космических услуг и аппаратов, программного обеспечения, образовательных и интеллектуальных услуг, а также услуг в сфере туризма.

Прирост экспорта высокотехнологичной продукции предполагается увеличить с 0,7 млрд долл. США до 4,3 млрд. долл. США в 20017-2020 гг. (см. рис. 13-10). При инерционном варианте развития прирост экспорта высокотехнологической продукции будет в 10 раз меньше.

Рис. 13-12. Евроазиатская система транспортных коридоров Источник: Российское экономическое чудо: сделаем сами. Прогноз развития экономики России до 2020 года., М.:Деловая литература, 2007, с. – 67.

Авторы «Концепции долгосрочного социально-экономического развития

Российской Федерации» полагают, что в результате реализации национально-инновационной системы

- «доля России на мировых рынках высокотехнологичных товаров и услуг достигнет не менее 10 % по 4-6 и более позициям к 2020 году;

- удельный вес экспорта российских высокотехнологичных товаров в общем мировом объеме экспорта высокотехнологичных товаров увеличится до 2% к 2020 году (2006 г. – 0,3%);

- валовая добавленная стоимость инновационного сектора в ВВП составит 17-20% к 2020 году (2006 г. - 10,5%);

- доля предприятий, осуществляющих технологические инновации возрастет до 15% в 2010 году и до 40-50% в 2020 году ( 2007 г. -13%);

- удельный вес инновационной продукции в общем объеме промышленной продукции увеличится до 6-7% в 2010 году и 25-35% в 2020 году (2007 г. - 4-5%);

- внутренние затраты на исследования и разработки повысятся до 3,5-4% ВВП в 2020 году (2007 г. - 1,05%);

276

- средняя заработная плата в секторе исследований и разработок увеличится до уровня, в 1,5 и более раза превышающего среднюю заработную плату в экономике»228.

В «Концепции…» предполагается более полно использовать выгодное расположение России на стыке европейского, азиатско-тихоокеанского и южно-азиатского геоэкономических пространств (см. рис. 13-12). Имеющийся транзитный потенциал России используется далеко не достаточно. По расчетам специалистов объем транзитных перевозок не достигает и половины потенциально возможного, а по контейнерам и того меньше (10%). Это связано с низкой пропускной способностью железных и автомобильных дорог, слабым развитием инфраструктуры в возможных точках входа и выхода, недостаточным развитием перегрузочных комплексов. «Ликвидация» узких мест позволит резко увеличить пропускную способность транспортной сети, особенно в ее азиатской части. В это целью предполагается реконструкция целого ряда автодорог (Чита-Хабаровск, Москва-Минск, Москва-Нижний Новгород-Казань и др.). Приоритетным направлением является транспортное обеспечение комплексного освоения территории Сибири и Дальнего Востока, а также распространение новых транспортных и транспорто-логистических технологий, которые, по мысли авторов концепции, повысят качество и доступность транспортных услуг. В результате предполагается значительных рост экспорта транспортных услуг (см. рис. 13-13).

20.1

18.7

17.215.9

14.2

12.2

9.3

7.3

5.3

3.72.4

486 485505

529

737684

637

596

559

463

766

0

5

10

15

20

2000

2001

2002

2003

2004

2005

2006

2007

2008

2009

2010

2011

2012

2013

2014

2015

2016

2017

2018

2019

2020

450

500

550

600

650

700

750

Экспорт транспортных услуг (млрд. долл.)Пассажирооборот транспорта (млрд. пасс.-км), правая шкалаПассажирооборот транспорта - инерционная динамика (млрд. пасс.-км), правая шкала

Рис. 13-13. Реализация транспортного потенциала Источник: Реализация конкурентных преимуществ – основа экономического роста в долгосрочной перспективе, М.:ЦМАКП, 2007, слайд – 22.

Несомненно, создание столь грандиозного плана социально-экономического

развития России представляет значительный шаг вперёд по сравнению с 90-ми годами, когда всё было отдано на откуп рыночной стихии. Впервые за весь постсоветский период Правительство пытается взять стратегическую инициативу в свои руки. Несомненной похвалы заслуживает и то, что план носит ярко выраженную социальную окраску. Во всяком случае, приоритеты государственной политики более или менее чётко определены. Достоинством является и то, что фактически рассматриваются 3 сценария развития:

228 Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации, М.: МЭРТ, март, 2008. С. 91-92.

277

инерционный, энергосырьевой и инновационный. Какой-нибудь из них обязательно реализуется. И хотя предпочтение отдаётся инновационному, фактические различия между ними, как показал академик С. Глазьев, не столь велики229.

Дело в том, что по всем трём сценариям предполагается повышение эффективности экономики. Наибольшее различие трёх сценариев заключается в опережающем росте инвестиций по инновационному варианту, который, как мы уже отмечали, неизбежно приведёт к падению фондоотдачи. Поскольку прирост ВВП существенно отстаёт от роста инвестиций, авторы Концепции ориентируются на экстенсивное наращивание основного капитала.

Возникающий дисбаланс между экспортом и импортом, по мысли создателей Концепции, будет покрыт за счёт нарастающего притока иностранного капитала, что также вызывает большие сомнения, как и резкое (семикратное!) увеличение экспорта машиностроительной продукции. Авторы Концепции предполагают, что увеличение расходов на НИОКР даст отдачу лишь в конце планируемого периода. Это также свидетельствует об ориентации на экстенсивный рост.

Если к этому добавить опережающий рост тарифов на газ и электроэнергию, то станет ясно, что резкое повышение конкурентоспособности национальной промышленности вряд ли будет возможно. Уже сейчас злоупотребления монополистов приводят к тому, что они гораздо охотнее занимаются поставками электроэнергии в зарубежные страны, чем для удовлетворения внутренних потребностей.

Однако главным недостатком является механизм обеспечения этого роста. Постановка задач и определение конкретных параметров развития – важное, но недостаточное условие. Проблема институционального обеспечения этого роста не выдерживает даже самого благожелательного прикосновения критики. Хотя, время от времени, осуществляются призывы к расширению инвестиционной деятельности частного сектора, однако механизм стимулирования его развития в этом направлении совершенно не разработан. Не следует забывать, что роль государства (которое выступает главным двигателям технического прогресса, согласно авторам Концепции) в результате осуществления процессов приватизации чрезвычайно скромна. Между тем, резкое повышение расходов на социальную сферу остро поставит вопрос об обеспечении бюджета необходимыми средствами. Это может быть достигнуто либо путём повышения налогов, либо путём расширения государственного сектора. Однако ни то, ни другое, к счастью, не предполагается.

БАЛТИЙСКИЕ ИСТОРИИ

«Двойная периферия» или «коридор развития?» Калининградская область – расположена на перекрёстке основных балтийский

магистралей (см. рис. 13-14). Сохранится ли она лишь в качестве перевалочного пункта или станет коридором развития, это – вопрос, который обсуждается ныне с нарастающей интенсивностью. Останется ли она двойной периферией (и для России, и для Европы) или станет связующей нитью и регионом сотрудничества, пользующимся преимуществами и Европы, и России.

Под коридором развития – обычно понимается территория, находящаяся между двумя или несколькими полюсами роста экономики230. Такие коридоры обычно получают стимулы к инвестированию и от одного, и от другого центра. В настоящее время существует Стратегия и Программа социально-экономического развития области, разработанная на базе закона об Особых Экономических Зонах 2005 г. Первый закон «Об

229 Глазьев С. Стратегия и Концепция социально-экономического развития России до 2020 года: экономический анализ. http://www.glazev.ru/econom_polit/2420/ 230 См.: подробнее см.: Федоров Г. М. Знаете ли вы Калининградскую область? Калининград. Изд-во РГУ им. Иммануила Канта. 2009.С. 150-182.

278

Особой экономической зоне в Калининградской области» был принят ещё в 1996 г. Он покоился на 3-х китах:

Рис. 13-14 Балтийский перекрёсток Составлено по: Map of the Baltic Sea. Created by NormanEinstein, May 25, 2006.

- Товары из других российских регионах и за рубежа ввозились беспошлинно. - Произведенные в ОЭЗ товары, беспошленно экспортировались за рубеж и вывозились в другие регионы России. - Товар считался произведенным в ОЭЗ, если величина добавленной стоимости его обработки составляла не менее 30% (для сложной бытовой техники не менее 15%) при условии, что в результате этой обработки появлялся другой товар.

Тем самым область фактически пыталась развивать импортозамещение. Хотя это было импортозамещение особого рода, т.к. в основном производилось из импортного сырья и полуфабрикатов. Тем не менее определённые успехи были достигнуты в машиностроении, пищевой и мебельной промышленности. За рубеж поступала значительная часть продукции машиностроения и целлюлозно-бумажной промышленности, а также часть товаров производимых из местного сырья (рыбная продукция, нефть, торф, янтарь). Эти преимущества могут сойти на нет после вступления России в ВТО.

По мере экономического подъема и роста доходов населения в начале XXI-го века, калининградские товары стали находить и своего российского потребителя. Поскольку приближаясь к Европейскому качеству, они выигрывают за счет относительной дешевизны. С ростом доходов населения повысился и спрос на жильё и товары

279

длительного пользования. А именно они (автомобили и телевизоры, холодильники и пылесосы, мебель и ковровые изделия) традиционно производятся в области.

Программа социально-экономического развития Калининградской области на 2007-2016 гг. ставит 2 основные цели регионального развития. - Повышение конкурентоспособности области, как внутри страны, так и за рубежом - Рост уровня и качества жизни населения, сопоставимого с европейскими стандартами.

Для достижения этих целей необходимо развивать региональное сотрудничество, включаясь в единый европейский рынок труда и капитала, единую европейскую энергосистему, единую европейскую систему скоростных транспортных магистралей. Уже сейчас Калининградская область и её муниципальные образования входят в состав 5-и еврорегионов: Балтика; Неман; Шешупе; Сауле; Лына-Лава (см. рис. 13-22).

Как видно из рисунка 13-15, это - маленькая толика многочисленных межрегиональных группировок образовавшихся в

районе Балтийского моря. Так что резервы у Калининградской области есть, и немалые231

231 Подробнее см.: Колосовский А. М. Моделирование экономического развития особого субъекта России. Калининград. 2006.

Рис. 13-15. Приграниченое сотрудничество с участием калининградской области и её муниципальных образований. Цифрами обозначены еврорегионы: 1-Балтика; 2-Неман; 3-Шешупе; 4-Сауле; 5-Лына-Лава Источник: Федоров Г. М. Знаете ли вы Калининградскую область? Калининград. Изд-во РГУ им. Иммануила Канта. 2009.С. 173.

280

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. КОГДА И ГДЕ СОЙДУТСЯ ПУТИ РОССИИ И ЕВРОПЫ?

...Обаяние истории в том, что поиски никогда не кончаются.

Марк Блок

Эй, вы, задние! Делай, как я. Это значит - не надо за мной.

Колея эта - только моя! Выбирайтесь своей колеей! Владимир Высоцкий

Завершая книгу, авторы хотят подвести некий итог своих рассуждений о путях и тупиках развития России и Европы.

Итак, современная Россия – это Европа и НЕ-Европа в

одно и то же время. Хотя наши пути разошлись довольно давно, они постоянно сталкиваются и переплетаются друг с другом.

Возможно, на ранней догосударственной стадии (более двух тысячелетий тому назад) позднепервобытные германские и восточно-славянские племена практически ничем (с точки зрения теории экономических систем) не отличались друг от друга, являясь далекой варварской периферией античного мира. Затем их пути начали медленно, но неуклонно расходиться.

Германские племена уже в первые века нашей эры стали активно контактировать с Римской империей – сначала как враги, потом как союзники, затем как своего рода «наследники». В эпоху Великого переселения народов, когда франки, англы и германцы «завоевывали родину», восточные славяне практически не принимали участия в делёжке «римского наследства». Первые государства стали появляться на территории России заметно позже «варварских» королевств Западной Европы. Если верить хронологии «Повести временных лет…», то Рюриковичи основали Киевскую Русь более чем через полвека после распада империи Карла Великого – первой попытки создать Объединенную Европу.

Эпоха Киевской Руси – время, когда наша страна, вероятно, еще была Европой (точнее говоря – раннефеодальной Европой), хотя, конечно, она была «другой Европой». С одной стороны, крещение по православному (византийскому) обряду еще немного отдалило Русь от католической Европы. С другой стороны, многочисленные браки европейских правителей с дочерьми русских князей (вспомним хотя бы Анну Ярославну – королеву Франции XI в.) показывают, что наших далеких предков европейцы тогда считали скорее «своими», чем «чужими».

Поворотной точкой в истории взаимоотношений Европы и России стал первый в нашей истории кровавый 37-й год. После татаро-монгольского нашествия 1237-1241 гг. Русь раскололась. Северо-Восточная Русь, данница Золотой Орды, превратилась из окраины Европы в окраину Азии, в периферийный вариант азиатского способа производства. Северо-Западная Русь (Новгород и Псков) и Южная (точнее – Юго-Западная) Русь смогли еще на несколько веков остаться «другой Европой», демонстрируя хотя и специфические, но все же феодальные институты.

Объединение русских земель в XIV-XVII вв. стало национальным возрождением, но и национальной трагедией (насколько вообще можно говорить о «национальном» применительно к той эпохе). Мы, современные россияне, изучаем родную историю с «московской» точки зрения. Нам трудно даже задуматься о том, что завоевание Москвы Литвой в XIV в. открыло б перед российской цивилизацией гораздо лучшие перспективы

Взгляд в прошлое

281

развития, чем те, которые реализовались в реальной истории. Россия Гедиминовичей была бы, скорее всего, гораздо более европейской страной, чем Россия Рюриковичей. К сожалению, московские князья оказались более «пассионарными», чем литовские. В результате к XVII в. Западная Россия как «другая Европа» постепенно исчезла, а Восточная Россия стала единственной Россией и – не-Европой.

Экономисты, изучающие зависимость от предшествующего развития, говорят об «эффекте блокировки»: после того как сделан некий выбор, определяющий сущность системы, дальнейшие изменения будут легко идти в ту же сторону, но очень тяжело – в обратную. История России нового и новейшего времени отлично демонстрирует этот эффект. Осознание необходимости перехода к институтам частной собственности и эффективной организации их спецификации происходило «со скрипом». Зато насаждение передельной общины с круговой порукой прошло как-то совершенно незаметно, так что даже современные историки не могут вполне понять механизм этой «тихой контрреволюции». А срыв 1917 г. вообще за несколько месяцев ликвидировал результаты строительства институтов частной собственности едва ли не за предшествующие два века.

В советский период Россия последовательно позиционировала себя не просто как не-Европа, а скорее как контр-Европа. Правда, «экспорт коммунизма» пришлось ограничить Восточной и отчасти Центральной Европой. А затем начался новый виток европеизации – сначала неявной, а затем (с конца 1980-х гг.) вполне сознательной. Но уже в начале 2000-х гг. стало очевидным, что Россия и Европа имеют слишком различные модели капиталистической экономики и остаются в лучшем случае стратегическими союзниками. В России после «дикого капитализма» 1990-х гг. под лозунгами патриотического этатизма начали усиливаться авторитарные институты (вплоть до регенерации однопартийной системы). Конечно, Россия слишком велика и разнообразна. Какая-нибудь Тюмень по уровню и качеству жизни может быть парадоксальным образом более европейской, чем какой-нибудь Ставрополь. И все же в целом постсоветская Россия начала XXI в. снова скорее противостоит Европе, чем сливается с нею.

Сойдутся ли вновь пути развития России и Европы,

разошедшиеся более двух тысячелетий назад? Несомненно, сойдутся! Весь вопрос в том, когда и где. Ведь, скажем, длительное

противостояние Карфагена и Рима тоже закончилось тем, что их пути развития, так сказать, сошлись: сначала Рим раздавил Карфаген, а затем сам пал под натиском варваров.

Современные прогнозы нацелены, как правило, на несколько десятилетий вперед, а потому их точность не слишком велика. Зато если попробовать представить себе мир через полвека, через век, точность в некоторых аспектах может заметно повыситься. Ведь «лицом к лицу лица не увидать».

Несомненно то, что мир под влиянием индустриальных и постиндустриальных (Интернет!) технологий развивается под влиянием доминирующей тенденции к унификации. Так что главный вектор развития однозначно ведет к миру «без Россий, без Латвий».

Весь вопрос даже не в том, будет ли это «единое человеческое общежитие» европейским или российским. Куда важнее, не окажется ли оно исламским и/или китайским. И, безусловно, очень существенно, в какой степени оно будет человеческим и просто будет.

В ближайшие полвека Европе, России и прочему миру придется как-то решить две острейшие проблемы.

Первая проблема – истощение индустриальных источников энергии (нефти и газа). Если с ней справиться удастся – путем ли перехода на новые (постиндустриальные) источники, путем ли перехода на новые (постиндустриальные) методы использования старых источников, - то сверкающий постиндустриальный мир станет общим будущим для всех. Раньше надежды возлагались на освоение космоса, но сейчас эти надежды

Взгляд в будущее

282

сильно поблекли. Оказалось, что «космическая гонка» времен «холодной войны» - это забегание вперед. Сейчас человечество стоит дальше от полетов к Луне, чем это было в 1970-е гг. (старые аппараты отжили свой срок, новые рассчитаны почти исключительно на околоземное пространство). Если не произойдет «энергетической революции», то постиндустриальный мир может оказаться похожим на доиндустриальный. И далеко не все в него войдут. В него может не попасть вообще никто, если за последние капли бензина будут воевать до последнего патрона и до последней атомной боеголовки.

Вторая проблема – демографический дисбаланс между странами Запада (включая, в данном случае, и Россию) и странами Востока. Богатые и средние (как Россия) нации (точнее, основные этносы этих наций) страдают в той или иной степени от депопуляции. В то же время в бедных странах Азии, Африки и Латинской Америки продолжается демографический взрыв, увеличивая число бедняков, которые в принципе не могут стать «постиндустриалами». Проблема, конечно, не в том, будто «белая раса» боится быть уничтоженной «желтой расой» и «черной расой». Френсис Фукуяма (этнический японец), Эрнандо де Сото (перуанец), Артур Льюис (афро-британец) и многие им подобные убедительно показывают, что защищать европейские ценности и развивать европейскую культуру может кто угодно. Весь вопрос в том, сможет ли уменьшающаяся горстка европейцев передать свои основные ценности (прежде всего, рационализм, индивидуализм и демократию) огромной массе мусульман, индуистов и конфуцианцев. История поздней Римской империи убедительно демонстрирует, как варвары могут опрокинуть старую цивилизацию путем, прежде всего, простого численного превосходства. И тогда постиндустриальное общество может приобрести очень неожиданные оттенки. Ведь Интернет можно использовать как для электронных референдумов, так и для «электронного джихада».

Обе эти проблемы можно откладывать в «долгий ящик» еще десятилетие-другое, но к середине XXI в. их решение станет уже неотложным. Главные вопрос в том, кто будет решать. США свою роль «глобального полицейского» пока еще выполняет. Однако специалисты по мир-системному анализу, обобщая исторический опыт, утверждают, что военная гегемония какой-либо державы (Испании в XVI в., Великобритании во второй половине XIX в.) – это часто симптом приближения ее кризиса. Когда экономически старый лидер начинает проигрывать новым, то пушки остаются «последним доводом королей». Причем остаются не очень долго: новые «короли» рано или поздно демонстрируют более мощные «пушки». «Американский век» подходит к концу, но не понятно, кто станет новым лидером. А от вопроса, кто будет решать, сильно зависит, как будут решать.

Авторы книги считают себя умеренными оптимистами. У человечества есть хорошие шансы обеспечить Соединенным Штатам «мягкую посадку» и сформировать нечто вроде мирового правительства на основе представительства всех цивилизаций. Механизм активной миграции позволяет представителям догоняющих цивилизаций заставлять считаться с собой безотносительно к военной и экономической мощи тех стран, где доминируют эти цивилизации. Скажем, в современном мире нет по-настоящему сильных исламских стран, но есть сильные группы граждан-мусульман во Франции, в России, в США и др. Поэтому абсолютное лидерство цивилизации (Западной) Европы можно будет относительно безболезненно сменить полицивилизационными институтами лидерства. В этом случае удастся и найти энергию для всех, и обеспечить всем оптимальный уровень демографического воспроизводства. Мир станет более регулируемым, но менее монополизированным.

Европейцы XXII века станут, видимо, похожи на современных американцев, представляя собой смесь белых, черных и желтых рас. Уступив в первой половине XX в. мировое лидерство американцам, европейцы постепенно станут более активными «игроками» мировой политики, причем выступая не только за цивилизацию Европы.

Россиянин XXII века тоже, безусловно, будет в среднем более черноволосым и

283

темнокожим, чем современный россиянин. Будет ли он говорить по-русски? или по-английски? или по-китайски?...Будет ли «единая и неделимая» Россия, или на карте мира Московская Республика будет граничить с Русской Джамахирией и Русско-Китайской Народной Республикой? That is the question.

Текущий XXI век станет бифуркационным и для России, и для Европы. Не спрашивай, по ком звонит колокол, по России или по Европе…

Нынешнее поколение россиян, скорее всего, НЕ будет жить при постиндустриальном обществе. Решение энергетической и демографической проблем вряд ли произойдет раньше середины столетия. Нам жить здесь – в

стране догоняющего развития. Для нас ближайшая цель – это социальное рыночное хозяйство. Хотя эта модель придумана не нами, России надо отыскать свой путь к этой модели развития. Ориентируясь на опыт более развитых стран, никогда не удается пройти след в след по их колее. Нам надо найти свою – новую! – колею.

Попытаемся сформулировать тактические и стратегические приоритеты на ближайшие годы.

Современная Россия страдает от «ресурсного проклятия». Чтобы избавиться от него, полученные от продажи топлива и сырья средства надо использовать для развития передовых технологий. Их можно потратить, делая упор на развитии либо государственного, либо частного сектора.

К первому пути склоняются авторы «Прогноза инновационно-технологической и структурной динамики экономики России на период до 2030 года с учетом мировых тенденций». Они считают, что при инерционном сценарии развития государственный уклад сократится с 31% в 2004 г. до 19% в 2030 г., а доля среднего и крупного возрастет с 41% в 2004 г. до 49% в 2030 г., а присутствие иностранного капитала удвоится с 8 до 16% (Рис. З-1). При реализации же инновационно-прорывного сценария развития доля государственного уклада должна возрасти к 2030 г. до 34%, тогда как крупного и среднего капитала должна сократится до 38%, доля иностранного капитала – до 6%. Их место отчасти займёт мелкотоварный сектор, доля которого вырастит с 8% до 14%.

Рис. З-1. Прогноз динамики институциональной структуры экономики России по укладам (%). Источник: Прогноз инновационно-технологической и структурной динамики экономики России на период до 2030 года с учетом мировых тенденций. М.: Институт экономических стратегий 2006, С. 35

Взгляд в настоящее: тактические приоритеты

284

Это означает, что ведущую роль в реализации инновационного сценария развития страны академики РАН отводят государству. Оно, по их мнению, должно взять на себя основную часть расходов (как в производственной, так и в социальной сфере), выступить в качестве стратегического инвестора в ключевых отраслях экономики.

Однако далеко не все столь оптимистично оценивают тенденцию к огосударствлению экономики. Скажем, Майкл Портер и его коллеги, авторы концептуального доклада «Конкурентоспособность на распутье: направления развития российской экономики», также соглашаются, что усиление государства в России неизбежно. Но они отводят ему иную роль. Американские ученые считают, что главную роль государства заключается в укреплении макроэкономического, политического, правового и социального компонентов институциональной среды. С их точки зрения, для экономического развития России необходимо:

- «создать эффективную и независимую систему юридических учреждений»; - «улучшить функциональные возможности и профессионализм государственных

учреждений» и - «следовать принципам обеспечения конкуренции для улучшения качества

коммунальных и социальных услуг» Это означает, что «государству нужно отказаться от вмешательства в

судопроизводство, даже когда его не устраивает принимаемые решения»232. Считая порочной, сохраняющуюся практику чрезмерного участия российского государства в управлении предприятиями, они считают, что «необходимо повысить прозрачность, профессионализм и эффективность административного контроля»233.

Россия могла бы выиграть, установив взаимовыгодные экономические связи со всеми близлежащими странами. Для установления этих связей отнюдь не обязателен федеральный уровень. «Следует поощрять регионы, - пишут они, - сотрудничать с прилегающими странами…Необходимо дать регионам и муниципальным образованиям возможность самостоятельно заключать взаимовыгодные соглашения без чрезмерного вмешательства федеральных властей»234. Однако не очень похоже, что при современном авторитарном режиме это стало возможным.

Безусловным приоритетом современного развития России является укрепление личной свободы и развитие инициативы. «У народа, не привыкшего к самостоятельной деятельности ради общего интереса, - писал Джон Стюарт Милль, - у народа, который ожидает от своего правительства соответствующих указаний и распоряжений по всем вопросам, представляющим общий интерес, способности развиты лишь наполовину»235. Для этого необходимо не только поднятие материального благосостояния (поскольку обнищавший забитый человек далеко не всегда может воспользоваться своей личной свободой), но и развитие хозяйственной инициативы. Настоящим гражданином человек является лишь в той мере, в какой он ощущает себя членом общества и вносит свой посильный вклад в реализацию общей цели. нации.

Необходимо формирование национально ориентированного ведущего слоя общества. Не секрет, что в 1990-е гг. в России сложилась так называемая «оффшорная аристократия», которая перевела свои капиталы в зарубежные страны236. Беда не только в бегстве капитала; беда в том, что наша бизнес-элита не превращается в национальную буржуазию и связывает своё будущее с зарубежными странами.

Другой составной частью национально ориентированного ведущего слоя общества 232 Портер М., Кетелс К., Дельгадо М., Брайден Р. Конкурентоспособность на распутье: направления развития российской экономики. М.: ЦСР, 2007. С. 82. 233 Там же. С. 84. 234 Там же. С. 80 235 Милль Д.С. Основы политической экономии. Т. 3. М., 1981. С. 348. 236 В связи с этим не удивительно, что такая страна, как Кипр вышла в начале ХХI в. на одно из первых мест по вывозу капитала в Россию. На самом деле, в Россию после начала экономического роста возвращался российский же капитал, который находится в подобного рода оффшорных зонах.

285

является бюрократия, которая лишь постепенно превращается из советской номенклатуры в компетентных государственных служащих – неотъемлемую часть современного западного общества.

В формировании национальной элиты важную роль должна сыграть передовая система образования и культура. К сожалению, и здесь существует много проблем. В настоящее время происходит расслоение российских вузов, которые усиливают и воспроизводят дифференциацию постсоветского общества. Даже в Советском Союзе существовало больше возможностей для представителей региональных центров пробиться на вершину пирамиды.

Крайне важной задачей, необходимой для сохранения российского общества как целого (а не механической совокупности богатой прозападной элиты и бедных «подданных»), является реализации социальной справедливости. Этому будут способствовать:

• Улучшение жилищных условий россиян, неуклонное повышение их благосостояния, развитая система долгосрочного кредитования, последовательное противодействие экономической преступности в жилищном строительстве и меры по стимулированию конкурентоспособности жилищного строительства.

• Создание среднесрочной программы повышения доходов ряда работников государственной службы – учителей, врачей, работников правоохранительных органов (акцент надо делать не на немедленном скачкообразном повышении, а на стабильном росте доходов, связанном с показателями эффективности их работы).

• Введение более строгих наказаний за коррупцию должностных лиц, внедрение принципа круговой поруки (при выявлении факта коррупции строго проверяются все ближайшие коллеги взяточника и задерживается их служебный рост).

• Повышение прозрачности доходов. Высшим должностным лицам и ведущим предпринимателям предлагается публично (в Сети) размещать информацию о своем личном имуществе.

• Поощрение меценатства. Государство предлагает предпринимателям заниматься меценатством в пользу организаций культуры и науки, гарантируя освещение этих PR-мероприятий в СМИ и налоговые льготы.

Попытаемся теперь сформулировать стратегические

приоритеты на ближайшее десятилетие (на 2010-е гг.). Эти приоритеты должны указывать желаемые изменения самых общих «правил игры», которые воспринимаются и как цель, и

как средство ее достижения. Для развития личной свободы необходимо, прежде всего, укрепление доверия

между субъектами. Современные экономисты и социологи называют фундаментальными институтами именно доверие между гражданами и доверие граждан к социально-экономическим организациям (государству, банкам и т.д.). Также важную роль играют развитие гарантий частной собственности и систематическая экономическая политика, содействующая свободе.

Не следует воспринимать всякое усиление российского государства как покушение на личную свободу. Если государство создаёт равные для всех правила игры, защищает малообеспеченные слои населения, требует честной уплаты налогов, добивается своевременной выплаты пенсий и зарплат, то в этом трудно усмотреть покушение на демократию.

Институциональные приоритеты в решении проблем социальной справедливости должны суммироваться каким-то емким и многозначным лозунгом, который был бы привлекателен для россиян разной идеологической ориентации. Возможны, скажем, следующие варианты:

• «Поставить рыночное хозяйство на службу социальному».

Взгляд в настоящее: стратегические приоритеты

286

• «Бедными можно быть поодиночке; чтобы достойно жить, мы должны действовать сообща».

• «Основа России – средний класс». • «Сломать административные барьеры, создать общественный контроль». • «Стимулировать «региональные локомотивы роста». • «Осуществлять адресную поддержку уязвимых регионов и обеспечение в них

условий для улучшения качества жизни населения как одного из критериев целостности России».

Для повышения экономической дееспособности можно предложить следующий набор институциональных приоритетов:

• Создание и поддержание конкурентного порядка, усиление антимонопольной деятельности.

• Переключение приоритетов хозяйственной деятельности с рентоискательной на производительную деятельность и повышение имиджа честного предпринимательства. В 1990-2000-е гг. доход предпринимателей (особенно, высшего звена) сильнее зависел от их участия в «политических играх» и от элементарной коррупции, чем от совершенствования производства. В результате российские бизнесмены приобрели крайне негативную репутация «легальных преступников», рядовые россияне одобряют любые меры по «раскулачиванию». Чтобы бизнес завоевал уважение россиян, необходимо минимизировать коррупцию и ввести лоббизм в правовые рамки.

• Независимость страны от внешнего экономического давления. Следует добиваться независимости от «нефтедолларов» и от зарубежных кредиторов (типа МВФ). При этом категорически не следует отказываться ни от экспорта нефти и газа, ни от использования зарубежных кредитов. Речь идет о том, чтобы никакие зарубежные события и организация не могли оказывать существенного влияния на выбор россиянами путей развития своей страны.

• Проведение разумного протекционизма в переходный период. Защита национальной промышленности и в этой связи оправданность мер по защите внутреннего рынка, особенно в переходный период, пока хозяйственное развитие в стране не набрало необходимый темп.

• Рост привлекательности России для притока из-за рубежа работников. В ближайшие годы Россия обречена жить под дамокловым мечом «демографической катастрофы» - сокращения числа граждан в трудоспособном возрасте. Поэтому одним из важнейших приоритетов должно быть расширение использования иностранной рабочей силы – главным образом, из ближнего зарубежья.

• Развитие интеграционных отношений со странами ближнего зарубежья («экономическое восстановление единого постсоветского пространства»). Во всем мире укрепляются интеграционные блоки, экономически объединяющие страны с общими границами и с общими проблемами развития (ЕС, НАФТА, АТЭС). Дезинтеграция постсоветского пространства должна смениться интеграцией. Россия не собирается покушаться на политическую независимость Украины, Казахстана, Белоруссии и т.д., но должна твердо держаться курса на их экономическое объединение.

В качестве общих лозунгов возможны следующие варианты: «Россия учится у Запада и Востока, с тем, что бы быть самобытной

евразийской экономической державой. «Немцы создали эффективную модель социального рыночного хозяйства ХХ

века, россияне создадут эффективную модель социального рыночного хозяйства XXI века».

«Россия будет изменяться, не изменяя себе».

287

ВМЕСТО ЭПИЛОГА Завершая работу над нашей книгой, авторы случайно наткнулись на малоизвестное стихотворение Н.А. Добролюбова «В прусском вагоне», написанное им в 1860 г. Нам показалось, что почти 150 лет назад этот русский писатель гениально предвосхитил наши современные рассуждения о путях развития России и Европы. Любопытно, что поводом к написанию этого стихотворения ему послужило знакомство с Пруссией – очень может быть, что именно с Восточной Пруссией (нынешней Калининградской областью). Считаем необходимым в заключение нашей книги процитировать это стихотворение. В ПРУССКОМ ВАГОНЕ По чугунным рельсам Едет поезд длинный; Не свернет ни разу, С колеи рутинной. Часом в час рассчитан Путь его помильно... Воля, моя воля, Как ты здесь бессильна. Толи дело с тройкой! Мчусь, куда хочу я, Без нужды, без цели Землю полосуя. Не хочу я прямо - Забирай налево, По лугам направо, Взад через посевы. Но, увы, уж скоро Мертвая машина Стянет и раздолье Руси-исполина. Сыплют иностранцы Русские мильоны, Чтобы русской воли Положить препоны. Но не поддадимся Мы слепой рутине: Мы дадим дух жизни И самой машина.

Не пойдет наш поезд, Как идет немецкий: То соскочит с рельсов С силой молодецкой; То обвалит насыпь, То мосток продавит, То на встречный поезд Ухарски направит. То пойдет потише, Опоздает вволю, За метелью станет Суток трое в поле. А иной раз просто Часика четыре Подождет особу, Сильную в сем мире. Да, я верю твердо: Мертвая машина Произвол не свяжет Руси-исполина. Верю: все машины С русскою природой Сами оживятся Духом и свободой!

288

SUMMARY

The problem of relations between Russia and Europe - one of the oldest problems of Russian social science. For several hundred domestic and foreign thinkers painfully trying to understand: whether Russia «special» Europe? or it is not Europe? Could it be Europe? The authors of the book offer a detailed explanation of how and why are converging and the repulsion of the Russian and European civilizations.

The key to understanding the relationship between Russia and Europe, the authors of the monograph find in institutional economic history - the history, understood as the science of the processes of emergence and development of «rules», defining relations between people. For the analysis of economic history in the proposed institutional model of stages development, according to which human development is allocated five progressive (relative to the primitive society), socio-economic systems - «Asia», ancient, feudal, capitalist and post-capitalist. This approach is based on the connection of D. North new institutionalism to the theory of socio-economic systems. Economic development is seen as a global competitive economic systems and institutions, in which the selection of the most effective models of development. In the history of mankind, there are two parallel ways of development. The first («east path») is based on the institutions of government-owned, the second ( «westernize») - in the institutions of private property. On the first path was most early state civilizations, but it generally has been less progressive. The transition from pre-industrial to an industrial social order of Western society can only path to development.

The book consists of three parts. The first part ( «How dispersed the development of Russia and of Europe» - Ch. 1-4) is devoted to pre-industrial societies. It is proved that in the middle of II thousands of Russian Civilization is qualitatively different from the West. The second part («European way of development: from capitalism to postindustrial society» - Ch. 5-9) examines the institutional characteristics of the genesis and development of the western industrial capitalist society. Finally, the third part («Russian way of development: between East and West» - Ch. 10-13) examines the experience of catching the Russian development of the XVIII century to our days, during which it was created is not an industrial-capitalist society.

In the 1st chapter examines the «state system of rural communities in the Asian mode of production» as the earliest stage of civilized development. This social structure is based on the institutions of power-property and government-owned exchange activities (including rent-a tax service) between the State class and subjects. Medieval Russia (Muscovia) in the framework of this concept is seen as a peripheral version of the Asian mode of production.

2nd chapter deals with the first experience of economic and political democracy in ancient societies. In ancient economic system for the first time the institutions are privately owned, allowing for the independence of the individual from state power. The flip side of democracy for the free development of a slave life. This experience proved to be fragile - in the era of Late Antiquity begins the dismantling of democratic institutions.

Feudal society of medieval Europe, which is in the 3rd chapter, it was compared with the antiquity and setbacks, and progress. Feudalization accompanies with ancient cities role falling and barter economy spreading, but she was able to restore the shattered unity of property and labor. Feudality Europe could provide a relatively high level of commodity-money relations (denying, however, the principles of free competition), and the further progress of private property.

Medieval Russia, as is proved in the 4th chapter, ranged between eastern and western ways of development. On the one hand, especially the working environment of Russian civilization and a strong institutional impact «oriental despotism» (Byzantium, the Golden Horde, Turkey) led to the dominance of government-owned, first in Moscovia, and then across Russia. On the other hand, the power-property rights in Russia met with competitive private

289

property, which was dominant in the Russian state, the alternative Moskovia - in Novgorod and the Russian-Lithuanian state.

In the 5th chapter examines the genesis of capitalism in Western Europe, early new age. While the debate about the assumptions of capitalist market economy is not yet complete, it is clear that the most important institution specification of property rights to foster competition. Formation of capitalism has been both spontaneous and consciously controlled process, which is strongly influenced by shifts in ideology (the birth of the Protestant ethic, and political economy).

Capitalism finally won in Europe in the early XIX century in process of industrial revolution, as described in chapter 6. The authors consider the stage of development of capitalism in the industrial and socio-economic consequences of the Industrial Revolution - first of all, the subjection of labor capital and the transition to self-sustaining growth. The industrial revolution gave to Europe an opportunity to not only catch up and quickly overtake the East in all socio-economic indicators, but also politically subordinate to them, denying the right to self-selected options for further development.

In the 7th chapter examines a mature industrial society the second half of the XIX century. The second industrial revolution is not only technical but also organizational innovations (teylorizm, fordizm, meyoizm) related to scientific organization of labor. Already in this period began the sunset of free competition under pressure from large corporations, unions and the powerful who have oligopolistic regulation.

Analyzed in the 8th chapter systemic crisis of capitalism (1914-1945) was a turning event in the evolution of capitalism. The First World War and the Great Depression proved convincingly that the ideology of the spontaneous development of oligopolistic competition and lead to the political and economic failures that could lead society to the loss. Reforms of the 1930-1950, which had a strong influence of the Second World War, ended in victory for the ideology and practice of «controlled capitalism».

9th chapter gives an overview of major trends in Western society during the preparation and deployment of scientific and technological revolution. In today's world, a pluralistic system of centralized management, when the choice of development is happening on several levels (sectoral, national and international) as a result of the interaction of many actors (TNCs, national governments, civil society institutions, regional economic blocs, the international economic organizations, etc. ). The purpose of this regulation is the formation of post-industrial society, which still is more desirable goal than a reality: not a new power base, no problem broadcasting institutions in the country's post «Third World».

As indicated in the 10th chapter, Russia began to pursue a policy of deliberate Europeanization from the time of Peter I, before any other country in the development of catching, but it was not too effective. On the one hand, in the XVIII century. institutions of private ownership of nobility were established, and in the early twentieth century - private ownership of farmers. These reforms have given a strong impetus to economic growth in Russia. On the other hand, however, not been able to achieve a merger of state reform «top» trends modernization «bottom». The development of commodity-money relations in the village, where lived the majority of Russians, were pre-capitalistic stage. Russian capitalism in the early twentieth century concentrated mainly in the urban economy and remained enclave, inorganic. This led to the relative ease of the new onslaught of government-owned institutions since 1917.

The Soviet command economy is seen in the 11th chapter, as one of the varieties of neo traditional economies: in Soviet Russia artificially recreated institutions, using the archaic ( «Asian») methods for the mobilization of labor resources and their exploitation for the development of modern industrial production. Basic institutions of the Soviet economy became total bureaucratic planning and state monopoly. Modernization in Russia has been able to solve the problem of primary industrialization (industrial revolution). However, to meet the challenges of the technological revolution it is fundamentally unable to, since it was based not on stimulation, while limiting initiatives «bottom». «Grave-digger» Soviet command economy

290

began a systematic deficit (especially consumer goods) and the bureaucracy, gradually get rid of the «socialist» ideology.

The dismantling of the Soviet system, which can be found in the 12th chapter, became inevitable after the decline in the 1980s flow of revenues from energy exports. The reforms carried out under the slogan «return Russia to Europe», but a weak understanding of reformers of the institutional aspects of reform has led to very limited success Europeanization. In 1990s in Russia a «Latin America» model of capitalism, in which the possible integration of national economies in the capitalist system of economy, but not a breakthrough into a postindustrial society. Households demonstrated in many non-market adjustment to the market in business widespread paternalism and racketeering, the State has been the object of manipulation of the various lobby groups. In 2000 years under the influence of rising oil prices and the strengthening of the political regime of the Russian state has become less vulnerable to pressure of business groups. However, instead of the ideology of authoritarian modernization of the state ideology of stability and protects the interests of «bureaucratic bourgeoisie», which can be viewed as a partial regeneration of power-property.

The last, 13th chapter is devoted to finding ways to modernize the post soviet Russia. The authors point out that Russia has a large reserve of natural resources, which, however, when the existing institutional constraints are not so much motivation, but the development of the brake (the effect of «resource curse»). The existing government programs for long-term development of awareness of the need to include Russia in the STD, but did not indicate the actual institutional mechanisms of the process (with the exception of the high expectations on foreign investment).

Finally, the author sums up the book compares the development of Russia and Europe. In their view, if the early Middle Ages, Russia was still a «special Europe», then it became a «non-Europe». Attempts to reduce the institutional gap Russia from Europe were not successful because of the effect of track: after the victory of Russia in the medieval institutions of power-property «Westernization» was carried out with great difficulty, «fits and starts», but «east oriented» development was more «natural». As a result, modern Russia is very contradictory combines features of «special Europe» with the characteristics of «no-Europe». In the very long term (as in XXII) the way Europe and Russia will merge under the influence of the Unification of technical infrastructure, and advanced de-European the ethnic structure of the world's population. However, it is not yet clear how the decision will be the most pressing problems - energy and population. In coming years, the most urgent task the authors consider the construction of social market economy, Russia under the slogan «Russia is learning from the West and East in order to become a distinctive Eurasian Economic Power».

In almost every chapter of the book are included «Baltic History», which describes the brightest, but little-known episodes of social and economic history of the Baltic region (Kaliningrad region, Sweden and Novgorod, Finland and North Germany). This monograph is not only the original scientific papers. The authors tried to write a book in such a way that it can and read as a collection of popular scientific essays on economic history, and used as a sort of manual for the course of economic history and institutional economics.

291

DIE ANNOTATION. Das Problem der Wechselbeziehungen Russlands und Europas ist eines der ältesten

Probleme der russischen Gesellschaftswissenschaft. Noch etwas Jahrhunderte die einheimischen und ausländischen Denker versuchen qualvoll zu verstehen: ob Russland "besondere" Europa ist? Oder es überhaupt nicht-Europa ist? Ob es Europa werden kann? Die Autoren des Buches bieten die entfaltete Erklärung jenen, wie und warum geschah die Annäherung und die Abstoßung der russischen und europäischen Zivilisationen.

Für den Schlüssel zum Verständnis des Problems der Wechselbeziehung Russlands und Europas halten die Autoren der Monografie die institutionelle Wirtschaftsgeschichte – die Geschichte, die wie die Wissenschaft über die Prozesse des Entstehens und die Entwicklungen "der Spielregeln" verstanden wird, bestimmend die Beziehungen zwischen den Menschen. Für die Analyse der Prozesse der Wirtschaftsgeschichte in der Einleitung wird das institutionelle Modell der stadialen Entwicklung vorgeschlagen, laut der sich in der Entwicklung der menschlichen Gesellschaft fünf progressiv (in Bezug auf die Urgesellschaft) der sozial-ökonomischen Formationen – "asiatisch", antik, feudal, kapitalistisch und nachkapitalistisch heraushebt. Zugrunde dieses Herangehens liegt die Vereinigung des Institutionalismuses von D.North mit der Theorie der sozial-ökonomischen Systeme. Die wirtschaftliche Entwicklung wird wie die globale Konkurrenz der Wirtschaftssysteme und der Institute betrachtet, in deren Prozess die Auswahl der wirksamsten Modelle der Entwicklung geschieht. In der Geschichte der Menschheit gibt es zwei parallele Wege der gesellschaftlichen Entwicklung. Ein («der östliche Weg») ist auf den Instituten der Macht-Eigentums, anderen («der westliche Weg») – auf den Instituten des Privateigentums gegründet. Nach dem ersten Weg ging die Mehrheit der frühen klassenbedingten Zivilisationen, jedoch hat er sich weniger progressiv insgesamt erwiesen. Den Übergang von der vorindustrielle zu industrielle Gesellschaftsordnung können nur die Gesellschaften des westlichen Weges der Entwicklung verwirklichen.

Die Monografie besteht aus drei Teilen. Der erste Teil («Wie haben sich die Wege der Entwicklung Russlands und Europas getrennt " - 1-4 Kapitels) ist den vorindustriellen Gesellschaften gewidmet. In ihr wird bewiesen, was sich schon Mitte der II. Tausend die russische Zivilisation von der Westeuropäischen qualitativ unterschied. Der zweite Teil («der Europäische Weg der Entwicklung: durch den Kapitalismus in die postindustrielle Gesellschaft» - 5-9 Kapitels) betrachtet die institutionellen Gesetzmäßigkeiten der Genesis und der Entwicklung der westlichen industriellen kapitalistischen Gesellschaft. Endlich, der dritte Teil («der Russische Weg der Entwicklung: zwischen Osten und dem Westen» - 10-13 Kapitels) analysiert die Erfahrung der russischen einholenden Entwicklung vom XVIII. Jh. bis zu unseren Tagen, in dessen Lauf industriell nicht-kapitalistisch die Gesellschaft geschaffen war.

Im 1. Kapitel wird "das staatliche System ländlicher Gemeinden bei der asiatischen Weise der Produktion" wie die frühste Stufe der zivilisierten Entwicklung betrachtet. Diese Gesellschaftsordnung ist auf den Instituten der Macht-Eigentums und des Polyverpackungsaustausches von der Tätigkeit (einschließlich den rento-Steuerbetrieb) zwischen dem Staat-Klasse und der Klasse der Staatsangehörigen gegründet. Mittelalterliches Russland (Moskowija) wird im Rahmen der vorliegenden Konzeption wie die Peripherievariante der asiatischen Weise der Produktion betrachtet.

Der 2. Kapitel ist dem Erstlingsversuch der Wirtschafts- und politischen Demokratie in den altertümlichen antiken Gesellschaften gewidmet. Im antiken Wirtschaftssystem entwickeln sich die Institute des Privateigentums, die die Unabhängigkeit des Individuums von der Staatsmacht zulassen zum ersten Mal. Eine zirkulierende Seite der Demokratie für frei wurde die Entwicklung der Sklavenhalterweise. Diese Erfahrung hat sich labil erwiesen – schon in die Epoche der späten Antike fängt die Demontage der demokratischen Institute an.

Die feudale Gesellschaft mittelalterlichen Europas, die in 3 Kapitel charakterisiert wird, war im Vergleich mit der Antike und dem Regress, und dem Fortschritt. Die Feudalität wurde der Deurbanisierung begleitet und vom starken Wirtschaftsrückgang, jedoch konnte sie die

292

zerstörte Einheit des Eigentums und des Werkes wieder herstellen. Der Feudalismus konnte Europa das verhältnismäßig hohe Niveau der waren-geldlichen Beziehungen (verneinend, jedoch die Prinzipien der freien Konkurrenz) und den weiteren Fortschritt des Privateigentums gewährleisten.

Mittelalterliches Russland, wie im 4. Kapitel bewiesen wird, schwang sich zwischen östlich und westlich mit den Wegen der Entwicklung. Einerseits, die Besonderheiten der Produktionsumgebung der russischen Zivilisation und der starke institutionelle Einfluss «des östlichen Despotismus» (Byzanz, Goldene Horde, die Türkei) haben zum Dominieren der Macht-Eigentums zuerst in Moskowii, und dann und in ganzen Russland gebracht. Andererseits, die Macht-Eigentum in Russland stieß sich an die Konkurrenz des Privateigentums, die in den russischen Staaten, die Moskowia alternativ waren, - in Nowgorod und im Russisch-litauischen Staat, dominierte.

Im 5. Kapitel wird die Genesis des Kapitalismus in Westeuropa der frühen neuen Zeit analysiert. Obwohl die Diskussion den Vorbedingungen der kapitalistischen Marktwirtschaft noch nicht beendet ist, ist es offenbar, dass die wichtigste Rolle die Bildung der Institute der Spezifikation der Eigentumsrechte, die zu die Entwicklung der Konkurrenz beitragen, spielte. Die Bildung des Kapitalismus war gleichzeitig sowohl spontan, als auch dem bewusst regulierten Prozess, auf den den starken Einfluss die Verschiebungen in der Ideologie (die Geburt der protestantischen Ethik und die politische Ökonomie) geleistet haben.

Der Kapitalismus hat in Europa am Anfang des XIX. Jahrhunderts den Prozess der industriellen Revolution endgültig gesiegt, worum es sich im 6. Kapitel handelt. Die Autoren betrachten die Stadien der Entwicklung des Kapitalismus in die Industrien und die sozial-ökonomischen Folgen der industriellen Revolution – vor allem die Unterordnung des Werkes dem Kapital und den Übergang zur selbstunterstützten Größe. Die industrielle Revolution hat Europa ermöglicht die Länder Ostens nach allen sozialökonomischen Kennziffern nicht nur einzuholen und schnell überzuholen, sondern auch politisch sie unterzuordnen und auf die selbständige Auswahl der Wege der weiteren Entwicklung sie zu aberkennen.

Im 7. Kapitel wird die reife industrielle Gesellschaft der zweiten Hälfte des XIX. Jahrhunderts betrachtet. Die Zweite industrielle Revolution prägte sich nicht nur in technischen, sondern auch in planmäßigen Innovationen aus (Taylorismus, Fordismus, Mayoismus), die mit der wissenschaftlichen Organisation des Werkes verbunden sind. Schon in dieser Periode hat der Untergang der freien Konkurrenz unter dem Druck der grossen Gesellschaften, der Gewerkschaften und der starken Mächte angefangen, die oligopolistische Regulierung verwirklichten.

Die im 8. Kapitel analysierte Systemkrise des Kapitalismus (1914-1945) wurde Wendeereignis in der Evolution des Kapitalismus. Der Erste Weltkrieg und die Große Depression haben überzeugend bewiesen, dass die Ideologie der spontanen Entwicklung und der oligopolistischen Konkurrenz zu solchen politischen und Wirtschaftsmisserfolgen führen, die zum Niedergang die ganze Gesellschaft bringen können. Die Reformen der 1930-1950 Jahren, auf die den starken Einfluss der Zweite Weltkrieg geleistet hat, sind vom Sieg der Ideologie und der Praxis «des regulierten Kapitalismus» geendet.

Das 9. Kapitel gibt die Übersicht der Haupttendenzen der Entwicklung der westlichen Gesellschaft im Laufe der Vorbereitung und der Entfaltung der wissenschaftlich-technischen Revolution. In der modernen Welt hat sich das System der pluralistischen zentralisierten Regulierung, wenn die Auswahl der Wege der Entwicklung sofort auf einigen Niveaus (fach-, national und international) infolge der Wechselwirkung vieler Faktoren (TNK, die nationalen Regierungen, die Institute der Zivilgesellschaft, die regionalen Wirtschaftsblöcke, die internationalen Wirtschaftsorganisationen u.a. geschieht) gebildet. Das Ziel dieser Regulierung ist die Bildung der postindustriellen Gesellschaft, die bis schneller ein erwünschtes Ziel, als der Realität ist: es ist die neue Energiebasis nicht geschaffen, es ist das Problem der Translation der postindustriellen Institute auf die Länder «der dritten Welt" nicht entschieden.

293

Wie es im 10. Kapitel angewiesen wird, hat Russland die Politik der bewussten Europäisierung von der Zeiten Peters des I früher als jedes Land der einholenden Entwicklung durchzuführen begonnen, jedoch sie nich besonders wirksam war. Einerseits, im XVIII. Jahrhundert waren die Institute des Privateigentums des Adels, und am Anfang des ХХ Jahrhunderts – des Privateigentums der Bauer geschaffen. Diese Reformen haben den starken Stimulus dem Wirtschaftswachstum Russlands gegeben. Andererseits, es misslang jedoch, nach der Verschmelzung der staatlichen Reformen "oben" mit den Tendenzen der Modernisierung "unten" zu streben. Die Entwicklung der waren-geldlichen Beziehungen im Dorf, wo die Mehrheit der Russen lebte, befand sich auf dem vorkapitalistischen Stadium. Der russische Kapitalismus am Anfang des ХХ Jahrhunderts wurde hauptsächlich in der städtischen Wirtschaft konzentriert und blieb als Enklave, unorganisch. Es hat zur relativen Leichtigkeit des neuen Druckes der Institute der Macht-Eigentums nach den Revolutionen 1917 gebracht.

Die sowjetische Kommandowirtschaft wird im 11. Kapitel wie eine der Abarten der neotraditionellen Wirtschaften betrachtet: in Sowjetischem Russland werden die Institute reproduziert, die archaistischen ("asiatisch") Methoden der Mobilisierung der Arbeitsressourcen und ihres Betriebes für die Entwicklung der modernen industriellen Produktion künstlich verwenden. Die grundlegenden Institute der sowjetischen Wirtschaft wurden die totale bürokratische Planung und der staatliche Monopolismus. Die Kontermodernisierung in Russland konnte die Aufgabe der primären Industrialisierung (die industrielle Revolution) lösen. Jedoch die Aufgaben der wissenschaftlich-technischen Revolution sie grundsätzlich entscheiden konnte nicht, da sie nicht auf der Stimulierung, und auf der Beschränkung der Initiativen "unten" gegründet war. "Die Totengräber" der sowjetischen Kommandowirtschaft wurden das systematische Defizit (vor allem, der Massenbedarfsartikel) und die Bürokratie, die "der sozialistischen" Ideologie allmählich entging.

Die Demontage des sowjetischen Systems, über die im 12. Kapitel erzählt wird, wurde unvermeidlich nach der Senkung in 1980 des Stroms der Exporterlöse der Energieressourcen. Die Reformen wurden unter den Losungen "die Rückführungen Russlands zu Europa» durchgeführt, jedoch hat das schwache Verständnis von den Reformatoren der institutionellen Aspekte der Reformen zu den sehr begrenzten Erfolgen der Europäisierung gebracht. In 1990 Jahre hat sich in Russland "das lateinamerikanische" Modell des Kapitalismus gebildet, in deren Rahmen die Integration der nationalen Wirtschaft ins kapitalistische System der Wirtschaft möglich ist, aber es ist der Durchbruch zur postindustriellen Gesellschaft unmöglich. Die Haushälte demonstrieren in vieler Hinsicht die nicht Marktverwendung zum Markt; im Business den breiten Vertrieb haben den Paternalismus und den Racket bekommen; der Staat wurde ein Objekt der Manipulation verschiedener Lobbygruppen. In 2000 Jahre wurde der russische Staat unter Einfluß des Preisanstieges für das Erdöl und die Festigungen des politischen Regimes weniger unterworfen dem Druck der Geschäftsgruppen. Jedoch schützt anstelle der Ideologie der Modernisierung der autoritäre Staat die Ideologie der Stabilität und die Interessen «der bürokratischen Bourgeoisie», dass man wie die Teilregeneration der Macht-Eigentums betrachten kann.

Das letzte, 13. Kapitel ist der Suche der Wege der Modernisierung nachsozialistischen Russlands gewidmet. Die Autoren bezeichnen, dass Russland über den großen Vorrat der Naturschätze verfügt, die jedoch bei den existierenden institutionellen Beschränkungen nicht dem Stimulus, aber der Bremse der Entwicklung (der Effekt «den Fluch der Ressourcen»). In den existierenden Regierungsprogrammen der langfristigen Entwicklung wird sich die Notwendigkeit des Einschlusses Russlands in der wissenschaftlich-technische Revolution bewußt gewesen, aber es sind die realen institutionellen Mechanismen dieses Prozesses (mit Ausnahme der Hoffnungen auf die hohen ausländischen Investitionen) nicht angegeben.

Im Schluss ziehen die Autoren der Monografie das Fazit des Vergleiches der Wege der Entwicklung Russlands und Europas. Ihrer Meinung nach, wenn ins frühe Mittelalter Rus noch «besondere Europa» war, so wurde sie dann "nicht-Europa ". Die Versuche den institutionellen Rückstand Russlands von Europa zu verringern waren wegen des Effektes der Spur wenig

294

erfolgreich: "die Westernisierung" in mittelalterlichem Russland nach dem Sieg der Institute der Macht-Eigentums verwirklichte sich mit dem großen Werk, "mit den Rucken", dafür «die Osternisierung » ging viel "natürlicher". Daraufhin verbindet modernes Russland die Striche «besonderen Europas» mit den Strichen "nicht-Europa" sehr widersprüchlich. In der sehr langfristigen Periode (im XXII. Jahrhundert) werden, unbedingt, die Wege Europas und Russlandsunter dem Einfluss wie die Unifizierungen der technischen Infrastruktur, als auch fortschreitende Deeuropeisirung der ethnischen Struktur der Bevölkerung des Planeten zusammengezogen werden. Jedoch ist nicht klar, wie sich die Lösung der schärfsten Probleme – energetisch und demographisch verwirklichen wird. Auf die nächsten Jahre für die aktuellste Aufgabe halten die Autoren die Konstruktion in Russland der sozialen Marktwirtschaft unter der Losung "Russland lernt beim Westen und Osten, um eine eigenartige euroasiatische Wirtschaftsmacht zu werden».

In fast jedes Kapitel des Buches sind in Kondition des Kastens«die Baltischen Geschichten» aufgenommen, in die über hell, aber die wenig bekannten Episoden der sozial-ökonomischen Geschichte der Länder der baltischen Region (Gebiets Kaliningrad, Schwedens, Nowgorods, Norddeutschlands) erzählt wird.

Die vorliegende Monografie ist nicht nur der originellen wissenschaftlichen Arbeit. Die Autoren bemühten sich das Buch von solchem Stil zu schreiben, damit sie wie die Sammlung der populärwissenschaftlichen Skizzen in der Wirtschaftsgeschichte gelesen werden konnte, und wie eigentümliche lehr-methodische Unterstützung für die Kurse der Wirtschaftsgeschichte und der institutionellen Wirtschaft verwendet werden konnte.

295

CONTENTS

INTRODUCTION. WHAT IS THE PATH DEPENDENCE? 6 0.1. Institutionalism as a foundation for the theory of economic history, 6 0.2. Institutional economic history and the path dependance theory 11 0.3. Fothcoming institutional economic history: the history of competition of institutions 14

PART I. HOW DIFFERING WAYS OF DEVELOPMENT OF RUSSIA AND EUROPE 20

CHAPTER 1. STATE SYSTEM OF RURAL COMMUNITIES IN ASIAN MODE OF PRODUCTION 20 1.1. Asian mode of production genesis 21 1.2. Politarny exchange of activities 27 1.3. Evolution of the Asian mode of production over time - from the ancient world to modern times 32 1.4. Evolution of the Asian mode of production in space - from China to Russia 35

CHAPTER 2. AT THE ROOT OF THE EUROPEAN MIRACLE (FIRST EXPERIENCE OF THE ECONOMIC AND POLITICAL DEMOCRACY). 44 2.1. Dualism of the antique “polic” 44 2.2. Slavery as an economic institution 50 2.3. The crisis of the antique “polic” and the reasons for the growing role of the Government 55

CHAPTER 3. STEP BACKWARD, TWO STEPS FORWARD (ECONOMIC REGRESS AND PROGRESS IN FEUDAL SOCIETY) 64 3.1. The genesis of feudalism 65 3.2. The forms of personal dependence, under feudality 69 3.3. Classical feudalism: the unity of ownership and labor 72 3.4. Genesise of alienation. Features of market economy under feudalism 76

CHAPTER 4. MEDIEVAL RUSSIA BETWEEN EUROPE AND ASIA 85 4.1. The production environment of Russian civilization 85 4.2. Imports of "oriental despotism" institutions into Russia 89 4.3. Institutional competition in the medieval Russia 95

PART II. EUROPEAN WAY OF DEVELOPMENT: THROUGH CAPITALISM TO POST-INDUSTRIAL SOCIETY 105

CHAPTER 5. GENESIS OF CAPITALISM: THE ROLE OF INSTITUTIONS FAVOURABLE TO COMMERCE 105 5.1. The institutional preconditions of market economy 105 5.2. Sso-called primitive accumulation of capital 110 5.3. The emergence of capitalism in England and Spain: a comparative analysis 112 5.4. Three echelons of capitalism development 113 5.5. Was the genesis of capitalism, a spontaneous process? 115

CHAPTER 6. INDUSTRIAL REVOLUTION - FORMATION OF INDUSTRIAL SOCIETY 119 6.1. Three stages of development of capitalism in the industry: 119 6.2. The economic impact of the industrial revolution. Gold standard and its evolution 125 6.3. The effects of the Industrial Revolution: neotraditsional institutional system 128 6.4. The concept of transition to self-sustaining growth 132

CHAPTER 7. A MATURE INDUSTRIAL SOCIETY: FROM THE ERA OF FREE COMPETITION - TO THE WOLD OF OLIGOPOLY 137 7.1. Technical progress in industrial society. The second industrial revolution 137

296

7.2. Development of scientific organization of labor managment 143 7.3. The Fall of Free Competition 147 7.4. Oligopolization of the world 149

CHAPTER 8. SYSTEMATIC CRISIS CAPITALISM 1914-1945 HS. 152 8.1. The First World War: the crisis is not found permits 153 8.2. The Great Depression: Updating economy crisis, 160 8.3. The Second World War: the crisis, entrenched institutional change 167

CHAPTER 9. WEST WORLD TOWARDS POSTINDUSTRIAL SOCIETY 172 9.1. Theories of post-industrial society as an ideology of regulation 172 9.2. «Big Business» as a planning system 176 9.3. National regulation of public and voluntary organizations 179 9.4. Formation of supernational regulatory institutions 192 9.5. Increasing role of human capital as a result and a prerequisite for economic development 196

PART III. THE RUSSIAN WAY OF DEVELOPMENT: BETWEEN EAST AND WEST 200

CHAPTER 10. CONTRADICTIONS OFCATCHING DEVELOPMENT OF IMPERIAL RUSSIA 200 10.1. Exemption from precapitalist institutions 200 10.2. The formation of capitalist institutions 205 10.3. The results of capitalist modernization 211

CHAPTER 11. COMMAND ECONOMY (THE SUCCESSES AND FAILURES CONTRMODERNISATION). 218 11.1. Formation of the Soviet command economy 218 11.2. Planning and monopoly - the basic institutions of the Soviet economy 222 11.3. Deficit and bureaucracy - "grave digger" of the Soviet command economy 230

CHAPTER 12. DISMOUNTING SOVIET SYSTEM AND ITS CONSEQUENCES 239 12.1. Market economic reforms 239 12.2. Households: Non-market adjustment to the market 244 12.3. Enterprises: economy of individuals, paternalism, barter and racketeering 247 12.4. Government: the historical fate of power-Property 251

CHAPTER 13. RUSSIA: INSTITUTIONAL DEVELOPMENT RESERVES. 258 13.1. The deepening of commodity specialization of Russia at the Turn of Centuries 259 13.2. The slowdown of technological progress 264 13.3. Institutional barriers to the growth of market economy. 267 13.4. Search for a modernization of Russia 270

CONCLUSION. WHEN AND WHERE WILL MEET RUSSIA AND EUROPE? 281

SUMMARY 288

DIE ANNOTATION 291

CONTENTS 295

DER INHALT 297

297

DER INHALT

DIE EINLEITUNG. WAS IST EFFEKT DER SPUR? ............................................... Ошибка! Закладка не определена. 0.1. Der Institutionalismus wie das Fundament der Theorien der WirtschaftsgeschichteОшибка! Закладка не опр0.2. Die institutionelle Wirtschaftsgeschichte und die Theorie der Abhängigkeit von der vorangehenden Entwicklung ................................................................................................ Ошибка! Закладка не определена. 0.3. Die institutionelle Wirtschaftsgeschichte, die bevorsteht zu schaffen: die Geschichte wie die Konkurrenz der Institute.............................................................................. Ошибка! Закладка не определена.

DDEERR TTEEIILL II.. WWIIEE HHAABBEENN SSIICCHH DDIIEE WWEEGGEE DDEERR EENNTTWWIICCKKLLUUNNGG RRUUSSSSLLAANNDDSS UUNNDD EEUURROOPPAASS GGEETTRREENNNNTT .......................................................................................... ООШШИИББККАА!! ЗЗААККЛЛААДДККАА ННЕЕ ООППРРЕЕДДЕЕЛЛЕЕННАА..

DAS KAPITEL 1. DAS STAATLICHE SYSTEM LÄNDLICHER GEMEINDEN BEI DER ASIATISCHEN WEISE DER PRODUKTION ........................................................................................ Ошибка! Закладка не определена. 1.1. Die Genesis der asiatischen Weise der Produktion .............................. Ошибка! Закладка не определена. 1.2. Der Polyverpackungsaustausch von der Tätigkeit ............................... Ошибка! Закладка не определена. 1.3. Die Evolution der asiatischen Weise der Produktion in der Zeit – von der Alten Welt bis zur Gegenwart ................................................................................................... Ошибка! Закладка не определена. 1.4. Die Evolution der asiatischen Weise der Produktion im Raum – von China bis zu RusslandОшибка! Закладка

DAS KAPITEL 2. BEI DEN QUELLEN DES EUROPÄISCHEN WUNDERS (DEM ERSTLINGSVERSUCH DER WIRTSCHAFTS- UND POLITISCHEN DEMOKRATIE)Ошибка! Закладка не определ2.1. Der Dualismus der antiken Police und der Form seiner Lösung .......... Ошибка! Закладка не определена. 2.2. Die Sklaverei wie das Wirtschaftsinstitut ............................................ Ошибка! Закладка не определена. 2.3. Die Krise der Police und des Grundes des Anwachsens der Rolle des StaatesОшибка! Закладка не определе

DAS KAPITEL 3. DER SCHRITT RÜCKWÄRTS, ZWEI SCHRITTE VORWÄRTS (DER WIRTSCHAFTSREGRESS UND DER FORTSCHRITT IN DER FEUDALEN GESELLSCHAFT)Ошибка! Закладка н3.1. Die Genesis des Feudalismus ............................................................... Ошибка! Закладка не определена. 3.2. Die Formen der Hörigkeit beim Feudalismus ...................................... Ошибка! Закладка не определена. 3.3. Der klassische Feudalismus: die Einheit des Eigentums und des WerkesОшибка! Закладка не определена.3.4. Das Entstehen der Beziehungen der Abhängigkeit von den Sachen . Die Besonderheiten der Marktwirtschaft beim Feudalismus ............................................................. Ошибка! Закладка не определена.

DAS KAPITEL 4. MITTELALTERLICHES RUSSLAND ZWISCHEN EUROPA UND ASIEN Ошибка! Закладка не оп4.1. Die Produktionsumgebung der russischen Zivilisation ........................ Ошибка! Закладка не определена. 4.2. Der Import zu Russland Institute "des östlichen Despotismus" ........... Ошибка! Закладка не определена. 4.3. Die institutionelle Konkurrenz in mittelalterlichem Russland ............. Ошибка! Закладка не определена.

DDEERR TTEEIILL IIII.. DDEERR EEUURROOPPÄÄIISSCCHHEE WWEEGG DDEERR EENNTTWWIICCKKLLUUNNGG:: DDUURRCCHH DDEENN KKAAPPIITTAALLIISSMMUUSS IINN DDIIEE PPOOSSTTIINNDDUUSSTTRRIIEELLLLEE GGEESSEELLLLSSCCHHAAFFTT ООШШИИББККАА!! ЗЗААККЛЛААДДККАА ННЕЕ ОО

DAS KAPITEL 5. DIE GENESIS DES KAPITALISMUS: DIE ROLLE DER INSTITUTE, DIE DER ENTWICKLUNG DES UNTERNEHMERTUMS GÜNSTIG SIND ........................ Ошибка! Закладка не определена. 5.1. Die institutionellen Vorbedingungen der Marktwirtschaft................... Ошибка! Закладка не определена. 5.2. Die sogenannte ursprüngliche Ansammlung des Kapitals ................... Ошибка! Закладка не определена. 5.3. Das Entstehen des Kapitalismus in England und Spanien: die vergleichende AnalyseОшибка! Закладка не оп5.4. Drei Staffeln der Entwicklung des Kapitalismus ................................. Ошибка! Закладка не определена. 5.5. Ob die Genesis des Kapitalismus vom spontanen Prozess war? .......... Ошибка! Закладка не определена.

DAS KAPITEL 6. DIE INDUSTRIELLE REVOLUTION - DIE BILDUNG DER INDUSTRIELLEN GESELLSCHAFT ........................................................................................................... Ошибка! Закладка не определена. 6.1. Drei Stadien der Entwicklung des Kapitalismus in der Industrie: ....... Ошибка! Закладка не определена. 6.2. Die Wirtschaftsfolgen der industriellen Revolution. Der Goldstückstandard und seine EvolutionОшибка! Закл6.3. Die Folgen der industriellen Revolution: die neotraditionellen institutionellen SystemeОшибка! Закладка не

298

6.4. Die Konzeption des Übergangs zur selbstunterstützten Größe ............ Ошибка! Закладка не определена.

DAS KAPITEL 7. DIE REIFE INDUSTRIELLE GESELLSCHAFT: VON DER EPOCHE DER FREIEN KONKURRENZ – ZUR WELT DER OLIGOPOL .................................................... Ошибка! Закладка не определена. 7.1. Der technische Fortschritt in der industriellen Gesellschaft. Die zweite industrielle RevolutionОшибка! Закла7.2. Die Entwicklung der wissenschaftlichen Organisation des Werkes .... Ошибка! Закладка не определена. 7.3. Der Untergang der freien Konkurrenz.................................................. Ошибка! Закладка не определена. 7.4. Die Oligopolisierung der Welt ............................................................. Ошибка! Закладка не определена.

DAS KAPITEL 8. DIE SYSTEMKRISE DES KAPITALISMUS DIE 1914-1945 JAHREОшибка! Закладка не определен8.1. Der erste Weltkrieg: die Krise, die die Lösungen nicht fand ............... Ошибка! Закладка не определена. 8.2. Die Große Depression: die Krise, die die Wirtschaft erneuerte ........... Ошибка! Закладка не определена. 8.3. Der Zweite Weltkrieg: die Krise, die die institutionelle Umgestaltung festigteОшибка! Закладка не определ

DAS KAPITEL 9. DIE WESTLICHE WELT AUF DEM WEG ZU DER POSTINDUSTRIELLEN GESELLSCHAFT ........................................................................................................... Ошибка! Закладка не определена. 9.1. Die Theorien der postindustriellen Gesellschaft wie die Ideologie der RegulierungОшибка! Закладка не опр9.2. «Das große Business» wie das planende System ................................. Ошибка! Закладка не определена. 9.3. Die nationale Regulierung staatlich und der gesellschaftlichen OrganisationenОшибка! Закладка не определ9.4. Die Bildung der Institute der überstaatlichen Regulierung .................. Ошибка! Закладка не определена. 9.5. Das Anwachsen der Rolle des menschlichen Kapitals wie des Ergebnisses und der Vorbedingung der wirtschaftlichen Entwicklung ...................................................................... Ошибка! Закладка не определена.

DDEERR TTEEIILL IIIIII.. DDEERR RRUUSSSSIISSCCHHEE WWEEGG DDEERR EENNTTWWIICCKKLLUUNNGG:: ZZWWIISSCCHHEENN OOSSTTEENN UUNNDD DDEEMM WWEESSTTEENN ...................................................................................................... ООШШИИББККАА!! ЗЗААККЛЛААДДККАА ННЕЕ ООППРРЕЕДДЕЕЛЛЕЕННАА..

DAS KAPITEL 10. DIE WIDERSPRÜCHE DER EINHOLENDEN ENTWICKLUNG KAISERLICHEN RUSSLANDS * ................................................................................................................ Ошибка! Закладка не определена. 10.1. Die Befreiung von der vorkapitalistischen Institute ........................... Ошибка! Закладка не определена. 10.2. Die Bildung der kapitalistischen Institute .......................................... Ошибка! Закладка не определена. 10.3. Die Ergebnisse der kapitalistischen Modernisierung ......................... Ошибка! Закладка не определена.

DAS KAPITEL 11. DIE KOMMANDOWIRTSCHAFT (DIE ERFOLGE UND DIE MISSERFOLGE DER KONTERMODERNISIERUNG.) .................................................................................. Ошибка! Закладка не определена. 11.1. Das Entstehen des sowjetischen Kommandowirtschaftssystems ....... Ошибка! Закладка не определена. 11.2. Die Planung und der Monopolismus - die grundlegenden Institute der sowjetischen WirtschaftОшибка! Закл11.3. Das Defizit und die Bürokratie - "die Totengräber" der sowjetischen KommandowirtschaftОшибка! Закладк

DAS KAPITEL 12. DIE DEMONTAGE DES SOWJETISCHEN SYSTEMS UND SEINER FOLGE Ошибка! Закладка 12.1. Die Marktwirtschaftsreformen ........................................................... Ошибка! Закладка не определена. 12.2. Die Haushaltung: die nicht Marktverwendung zum Markt ................ Ошибка! Закладка не определена. 12.3. Die Firma: die Wirtschaft der natürlichen Personen, des Paternalismus, des Tauschgeschäftes und des Racketes ................................................................................................ Ошибка! Закладка не определена. 12.4. Der Staat: die historischen Schicksale der Macht-Eigentums ............ Ошибка! Закладка не определена.

DAS KAPITEL 13. RUSSLAND: DIE RESERVEN DER INSTITUTIONELLEN ENTWICKLUNG.Ошибка! Закладка 13.1. Die Vertiefung der Rohstoffspezialisierung Russlands auf der Grenze der JahrhunderteОшибка! Закладка н13.2. Die Verzögerung des wissenschaftlich-technischen Fortschritts ....... Ошибка! Закладка не определена. 13.3. Die institutionellen Hindernisse für die Größe der Marktwirtschaft. . Ошибка! Закладка не определена. 13.4. Die Suche der Wege der Modernisierung Russlands ......................... Ошибка! Закладка не определена.

DER SCHLUSS. WENN UND WO DIE WEGE RUSSLANDS UND EUROPAS ÜBEREINSTIMMEN WERDEN? ....................................................................................................................... Ошибка! Закладка не определена. ANSTELLE DES EPILOGS ......................................................................................... Ошибка! Закладка не определена. SUMMARY ...................................................................................................................... Ошибка! Закладка не определена. DIE ANNOTATION…………………………………………………………………………………………………..… 291

299

CONTENTS ................................................................................................................... Ошибка! Закладка не определена.5 DER INHALT………………………………………………………………………………………………..…297

300

Нуреев Рустем Махмутович В 1972 году закончил экономический

факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. В 1977 году защитил кандидатскую диссертацию, в 1990 – докторскую диссертацию.

Заслуженный работник Высшей школы РФ, доктор экономических наук, профессор, руководитель департамента экономической теории Государственного Университета – Высшая Школа Экономики, член Международной Ассоциации институциональных исследований, сопредседатель Европейской ассоциации научных и учебных институтов по

проблемам развития (EADI), участник конференций по проблемам общественного выбора (PCS) и Международного общества специалистов в области новой институциональной экономики (ISNIE), участник международных исследовательских проектов.

Р.М.Нуреев является почетным профессором Донецкого национального технического университета и Института экономики, управления и права (г.Казань)

Сфера профессиональных интересов: микроэкономика, экономика развития, теория общественного выбора, институциональная экономика, экономическая история.

Р.М. Нуреев является автором 7 монографий, 20 учебников и учебных пособий и более 300 научных статей. Его работы были опубликованы в США, Германии, Польше, Словакии, странах СНГ.

Латов Юрий Валерьевич

В 1988 году закончил экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. В 1993 году защитил кандидатскую диссертацию, в 2009 – докторскую диссертацию. Ученик Р.М. Нуреева, соавтор многих его работ.

Доктор социологических наук, кандидат экономических наук, доцент, полковник милиции, ведущий научный сотрудник Научного центра Академии управления МВД России, доцент кафедры национальной экономики Российской экономической

академии им. Г.В. Плеханова, член Международной Ассоциации институциональных исследований, член Криминологической Ассоциации России.

Сфера профессиональных интересов: институциональная экономика, экономическая социология, экономическая компаративистика, экономический анализ преступности, экономический и социологический анализ теневой экономики, экономическая история, этносоциология, криминология.

Автор более 220 научных и учебно-методических публикаций по различным аспектам обществоведения.