Топонимические изоглоссы и русские географические имена на территории Горного Алтая (Сибирь, Российская

О.Т.Молчанова(Щецин, Польша)

ТОПОНИМИЧЕСКИЕ ИЗОГЛОССЫ И РУССКИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ИМЕНА НАТЕРРИТОРИИ ГОРНОГО АЛТАЯ (СИБИРЬ, РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ)

Факт многослойности топонимии Сибири и Горного Алтая, в

частности, является неоспоримым. Однако, проблема глубины и надёжности

топонимических изысканий остаётся важной частью методологии

исследований, требующей особых подходов и решений для территорий, где

отсутствовала практика массовой фиксации географических имён в

историческом прошлом, что создаёт немалые препятствия для изучения

эволюции топонимов.

Известно, что географические названия стали записываться на Алтае

лишь в XVIII в., в основном же в XIX и начале XX столетий. До этого в

течение многих веков кочевые народы Алтая всё хранили в памяти. При

этом, естественно, многое забывалось и переосмысливалось, особенно

субстратные топонимы. Трудно ожидать, чтобы чужие слова из далёкого

прошлого не претерпевали изменений. Лучше всего в памяти удерживаются

родовые элементы (пример тому – кем), а также одно- или двуслоговые

иноязычные имена.

Поскольку большинство имен в Сибири, в том числе на Алтае,

существовало в течение многих веков в устной традиции, обычная

практика их анализа здесь не приемлема. С географическими именами,

имеющими вековой опыт своей письменной фиксации, процедура их

исследования выглядит таким образом: 1) исследователь из всевозможных

письменных источников собирает базу данных с фиксацией как письменной

формы имени, так и времени ее появления в документе, 2) а далее можно

попытаться найти этимон, реконструируя его из всех собранных форм

топонима, начиная с самой ранней, исходя из тех языков, на которых

говорило население данной территории, 3) реконструкция первоначальной

формы и значения обычно выполняется в рамках системы и традиций1

наименования топографических объектов на изучаемой территории, 4)

затем реконструированная форма и ее значение проверяются на местности,

5) для подтверждения правильности реконструкции немаловажны факты

истории, археологии, географии.

Существует несколько карт иностранных авторов, относящихся к XVI-

XVII векам. Можно также предположить и то, что часть географических

имен на них – из области легенд, фантазий или каких-то слухов.

Например, на карте России А.Вида (1542 г.) река Обь похожа на морской

залив, об Алтае нет никаких сведений. На карте С.Герберштейна (1549

г.) на месте Алтая изображено огромное мифическое озеро Kithay lacus

(Китайское озеро). На карте России А.Дженкинсона (1562 г.,

опубликована в 1598 г.) есть река Обь (Oby), вытекающая из озера

(Kitaia lagus). По правому течению Оби обозначена страна Iougoria, к

югу от озера – Samoyeda. В атласе Ортелиуса (1570 г.) Алтай и

значительная часть Западной Сибири заняты огромным озером (Kӱtaia

lacus). На карте Г.Меркатора (1595 г.) присутствует озеро Kitaysko

lac., а также сказочная Lucomoria за рекой Обью, а в её среднем

правобережье – Joughoria, и мифический горный хребет Alani Montes

между Уралом и вершиной Оби (Алтаем). На карте Г.Сансона (1688 г.) уже

нанесено Izejora Slote c рекой Lachman, впадающей в него справа. Между

реками Lachman и Ienizaia помещена земля Tartaria, ближе к Оби

Lucomoria, а к юго-западу от озера Samariovi (видимо, народ), в то

время, как в междуречьи Lachman и реки, впадающей в озеро в его юго-

западной части (название отсутствует на карте), находится Chavlach

(?). Как видим, карты дают нам больше загадок, чем разгадок.

В Сибири географические имена, а также этнонимы для составления

первых карт на русском языке собирались русскими из расспросов

местного (нерусского) населения. Примером может служить первая русская

карта, известная как карта П.И.Годунова. История ее такова: царь

Алексей Михайлович отдал приказ тобольскому воеводе Петру Ивановичу2

Годунову составить карту, которая бы вмещала все просторы от

европейской России до Китая и Камчатки. Карта была выгравирована на

дереве в 1667 г. Ее оригинал не сохранился. Тем не менее, знания о

карте П.И. Годунова пришли через ее современников, в том числе

иностранных, сумевших сделать многочисленные копии карты. Не все

надписи на карте могут быть расшифрованы со стопроцентной

достоверностью, например, восточные соседи калмыков кöтащины.

Другая карта, этнографическая, относится к 1673 г. Она из Атласа

С.У.Ремезова. Напоминая в каких-то частях карту П.И.Годунова, данная

работа отличается от последней своей направленностью, так как ее цель

– показать размещение племен и народов от Москвы до Тихого океана. На

карте более 90 этнонимических обозначений, в том числе Земля вотяков,

Земля мордвы, Земля Золотой Орды, Земля Великой Московии, Земля

черемисов и т.д. И снова среди приведенных этнонимических образований

можно найти неидентифицированные, например, Земля кутуска. Хочу

упомянуть еще одно известное собрание карт С.У. Ремезова. На его карте

1687 г., которую я попыталась отчитать, многие имена никак не могут

быть сопоставлены с современным топонимиконом.

Примечательна карта России, составленная Н.Витзеном (Nicolaas

Corneliszoon Witsen) в 1687 г., при этом следует помнить, что в

распоряжении Н.Витзена были оригинальные русские, китайские и японские

карты. Небезынтересны некоторые факты биографии Н.Витзена. Он родился

8 мая 1641 г. в Амстердаме. В сентябре 1664 г. Н.Витзен отправился в

Россию в свите посла Штатов Якоба Бореля. Поездка была

продолжительной: только в конце января миссия прибыла в Москву.

Известно, что это была первая и последняя поездка Н.Витзена в Россию,

где он провел несколько месяцев, так и ни разу в течение всей своей

жизни не побывав в ее азиатской части. По возвращении в Нидерланды

Н.Витзен застал страну в состоянии войны с Англией и увидел для себя

возможность занять важные государственные должности, что он и сделал.3

Будучи бургомистром Амстердама, Н.Витзен принимал у себя Петра I,

подружился с ним и впоследствии стал почетным корреспондентом

последнего.

Еще в Москве Н.Витзен познакомился со своим соотечественником

Виниусом-Старшим, который занимал высокую должность в Посольском

Приказе (=Министерство иностранных дел), через этого человека Н.Витзен

получал много и подробных сведений о России и Востоке. Предполагается,

что именно Виниус-Старший познакомил его с калмыцким князем и иными

важными людьми в Москве. Н.Витзен вернулся на родину с твердым

намерением узнать как можно больше о необъятных просторах,

протянувшихся к востоку от Москвы, племенах, народах и расах, их

населяющих. До конца своих дней Н.Витзен (1717) вел интенсивную

переписку со многими людьми в России и на Востоке, в деталях

интересуясь всем, особенно же тем, что было связано с географией.

Практическим результатом его переписки стали карта и книга. Карта

называется так: «Карта северных и восточных частей Азии и Европы,

простирающихся от Новой Земли до Китая, таким образом вычерчена,

подписана, снята и опубликована после более, чем двадцати лет

трудоемких поисков информации, Н.Витсеном 1687 г. н.э.» (A Map of the

Northern and Eastern parts of Asia and Europe reaching from Novaya

Zemlya to China, thus drawn, inscribed, mapped and published, after

more than twenty years painstaking enquiry, by Nicolaаs Witsen, A.D.

1687). Размер карты – 1.24 м х 1.14 м. Карта не потеряна: ее оригиналы

находятся в библиотеках Нидерландов, Швеции, Франции, Германии,

Англии, России.

Вышеназванная карта (1687) составлялась с опорой на карту П.И.

Годунова (1667), а также карту мира, полученную из Китая, которая во

многом напоминала подобную, опубликованную Меркартором-Старшим в 1587

г. Помимо названных источников информации, Н.Витзен пользовался и

4

другими, устными и письменными, оказавшимися ему доступными благодаря

дружбе с Петром I.

В последующие столетия все известные путешественники, например по

Горному Алтаю, как бы начинали с чистого листа, а потому один и тот же

топографический объект в их записи может иметь до десятка письменных

фиксаций, часто весьма далеких от живого первоисточника. В этом месте

хотелось бы обратить внимание на то, что многие места на Алтайской

земле были впервые записаны русскими картографами у носителей

алтайского языка, а потому можно ожидать поразительное разнообразие

написания одного и того же географического имени; некоторые из них,

безусловно, ошибочные, но все топонимы являются попыткой картографов

следовать алтайскому произношению. Вариации в написании географических

имен на картах, а также исторических и других документах часто

свидетельствуют о незнании алтайского языка и ошибках в написании со

стороны русских. Наибольший эффект давала такая работа с населением,

когда имя просили повторить несколько раз, а потом уже его записывали.

Однако такие случаи из области идеальных. На практике топонимисты

сталкиваются с огромным количеством форм одного и того же имени. Они

должны проанализировать написания, исключить ошибки, найти

оригинальную форму топонима и только тогда попытаться дать её

объяснение. Практика показывает: чем древнее письменная фиксация и

больше ранних форм, тем выше надежда на успех.

Общеизвестно, что топонимикон любой территории многоязычен и

многослоен. Его исследование начинается с отделения топонимов, которые

могут иметь надежные объяснения из современных языков. Из 10,000

топонимов Горного Алтая, которыми я в настоящее время располагаю,

только около 6,000 могут быть соотнесены с лексемами алтайского и

русского языков, а также их диалектов., причем в данном количестве

значительное место занимают гибридные русско-алтайские образования;

топонимов же, по значению корня и словообразовательным моделям5

отвечающим нормам русского языка в указанном количестве, – 1,500. Оба

языка, которыми пользуются жители региона (алтайский и русский),

абсорбировали географические имена прежнего населения, став таким

образом верхней стратой в топонимическом континууме.

Отделив алтайскую и русскую страты, я обнаружила значительную

группу имен, в которой можно было заметить единицы с узнаваемыми

финальными элементами, в частности, топонимы, оканчивающиеся на –нур/-

нор, -усун/-узун, -даба, -енъир, -хангай, -уул, –шил и др. Размещение

топонимов вышеназванной группы на карто-схеме, как выяснилось,

показало их четкую и плотную дистрибуцию в границах одной территории с

выраженными изоглоссами, свидетельствующими о том, что топонимы их

составляющие были оставлены одним языковым сообществом, в частности

монголо-калмыцкими племенами, которые не только прошли через указанный

регион с миром и войной, но осели здесь и оставались относительно

долго, сумев закрепить свои имена в пределах означенного ареала, а

также передать их последующему поколению. Ареальное расположение

финальных элементов, которое можно увидель на карто-схеме, исключило

любое случайное совпадение, а в дальнейшем оно было подтверждено

другими монголо-калмыцкими именами, обнаруженными в пределах границ

того же самого ареала. И, наоборот, разбросанное размещение иноязычных

имен на исследуемой территории может только указать на случайные

контакты или обозначить маршруты поэтапной миграции этнической группы

(например, одиночные монголо-калмыцкие топонимы вдоль Чуйского тракта

в Горном Алтае) или же указать на древность страты и

немногочисленность населения, её носителей, например, енисейская

страта в данном регионе.

Как правило, перемещаясь, население пытается сохранить

географические наименования своей прежней родины на новом месте.

Примером могут послужить английские и ирландские мигранты, кто привёз

с собой географические имена Великобритании в Америку, Австралию,6

Новую Зеландию. Поскольку топонимы создаются по уже выработанным

моделям, ключ к непрозрачным наименованиям и их расшифровке нужно

искать за пределами изучаемого региона. Это касается и монголо-

калмыцкой страты в Горном Алтае. Она характеризуется 1)

многочисленностью расшифрованных имен (более 1,500), 2) многие из

монголо-калмыцких топонимов в Горном Алтае построены по тем же

моделям, что и в самой Монголии или Калмыкии, о чём свидетельствуют

монгольские топонимы, собранные со средневековых монгольских карт

М.Хальтодом. Я сравнила монгольские топонимы Горного Алтая с теми, что

приведены М.Хальтодом в его книге Mongolische Ortsnamen, и нашла корпус в

13,644 единицы из данной книги исключительно полезным для моего

исследования, так как он помог мне найти подобные модели монголо-

калмыцких топонимов и на территории Горного Алтая. Таким образом,

система географических имён Монголии служит ключом к дешифровке

монголо-калмыцких имён в изучаемом регионе, являясь при этом надёжным

доказательством монгольской страты. Данная страта не требует ни

огромных усилий со стороны исследователя, ни долгих лет работы.

Нанесение на карту топонимов, отнесенных нами к монгольским

(калмыцким), показывает их сосредоточение в определенных районах

Республики Горный Алтай. Наиболее плотен ареал в Усть-Канском районе,

Кош-Агачском, Шебалинском, Улаганском, Усть-Коксинском и Онгудайском.

Судя по внешнему облику проанализированных топонимов, а также их

отдельных компонентов, они либо довольно архаичны (на уровне средних

веков), либо восходят к ойратским диалектам, современный монгольский

(халха-монгольский) язык в наименьшей степени повлиял на монгольско-

калмыцкую топонимию Горного Алтая, за исключением, вероятно, лишь

пограничных с МНР районов.

А теперь позвольте мне изложить некоторые исторические факты,

объясняющие появление такого значительного количества монголо-

калмыцких топонимов на территории Горного Алтая. В течение долгого7

периода времени алтайские и монгольские племена жили бок обок в Южной

Сибири в состоянии и мира, и войны, и эти исторические контакты

привели к появлению и адаптации значительного количества монгольских

имён алтайцами и другими народами Южной Сибири. Я разделяю точку

зрения, согласно которой существует многоуровневая типологическая

конвергенция между тюркскими и монгольскими языками. Во-первых, в

обеих группах языков большинство названий топографических объектов

строится по одной и той же модели, состоящей из существительного с

предшествующей определяющей частью (прилагательным или

существительным). Во-вторых, приблизительно в 70% случаев топоним

маркируется родовым элементом, обозначающим род топографического

объекта. В-третьих, приблизительно 30% лексем с высокой и средней

частотностью в топонимическом тюркском и монгольском тезаурусах

(особенно со значениями ЦВЕТ, КОЛИЧЕСТВО, ПРОСТРАНСТВЕННОЕ РАЗМЕЩЕНИЕ,

РАЗМЕР и ФОРМА) являются общими тюрко-монгольскими словами.

Теперь кратко изложу исторические факты алтайско-монгольских

контактов. Они начались в IV в. н.э. В течение длительного периода от

IV до VIII столетий кидане (народ, говоривший на монгольском языке)

интенсивно боролись с тюрками тюкю, уйгурами и другими племенами, в

том числе и китайскими. К X столетию окончательно сформировалась

Киданьская империя. В период своего наивысшего расцвета она включала

юго-восточные и центральные районы Монголии и значительную часть

северо-восточного Китая. Алтайская легенда гласит, что алтайцы были

покорены и уведены со своей территории киданями. В XIII в. ставленники

Чингиз-Хана контролировали огромные территории от Днестра на западе до

Корейского полуострова на востоке. Имперея включала и Алтай. А дальше

Алтай попал под власть ойратов, чье господство продолжалось до 1756 г.

После группировки монгольских топонимов по данным их ареальной

дистрибуции, появилась необходимость прибегнуть к приёмам

реконструкции с тем, чтобы восстановить первоначальную форму имён, со8

временем утерянную. Следует заметить, что иноязычные имена

подвергаются фонетической, семантической, морфологической и

синтаксической адаптации с целью приспособления их к нормам

принимающего языка.

На Алтае три страты (алтайская, русская и монголо-калмыцкая)

отвечают всем критериям этимологической надёжности, которая

поддерживается также значительным количеством имён, в страту

включённым. В противоположность этому единичные примеры для своей

лингвистической идентификации во многих случаях нуждаются в более

аргументированных доказательствах, оставляя исследователя с массой

сомнений. Что же можно сказать о стратах с разряженным размещением

топонимов? Как правило, в этом случае идентификация наименований

сводится к предположениям и допущениям, часто основывающимся на

объяснениях, почерпнутых из различных языков. Это касается, в первую

очередь, макрообъектов.

Итак, географические имена Горного Алтая имеют разные источники

своего происхождения, среди которых отмеченные мною алтайский,

русский, монголо-калмыцкий, а далее – самодийский, финно-угорский,

енисейский и, вероятно, согдийский. Хотя первые свидетельства

проживания людей на Алтае уходят в глубь тысячелетий, проблема глубины

и хронологии страт в топонимической реконструкции составляет один из

важных пробелов в нашем знании и требует специальных технических

приёмов для изучения.

В то же самое время учёные, занимающиеся географическими именами,

знают, что топонимический лексикон любого народа составляется из

единиц со своей собственной спецификой и по определённым моделям,

которые стабильны и повторяются во всем тюркском, монгольском,

славянском и др. мирах. Модели топонимов каноничны и прототипичны. Они

отражают универсальность человеческого мышления и не допускают такого

9

объяснения для реки Обь как ‘обе’ или ‘до свидания, парень’, ‘прощай

лодка’ и др. для иных топографических объектов.

Объекты ландшафта, которые чаще всего имеют доалтайские и, тем

более, дорусские имена, − это крупные реки и горы. Как правило, эти

имена короткие и возникли в отдалённые времена, имеют самостоятельное

использование.

Универсальной чертой всей географической номенклатуры является

то, что основу наименований больших рек составляет лексема со

значением ‘вода; река; текущий, бегущий’. Имена больших рек

традиционно сохраняются на века, а источниками их наименований часто

бывают древнейшие языки. Мне удалось выделить группы наименований,

которые я попытаюсь раскрыть, исходя из индоевропейских корней.

Останавлюсь на топонимах, содержащих элемент аба и его варианты.

Топонимов с такой финальной частью больше 100. Все они выбраны из

Картотеки топонимов при Томском педагогическом университете.

Дистрибуцию финальных –аб, –аба, –абь, -ава, -апь, -ба, -еба,-иба,

-об, -оба, -обь, -ор, -орь, -уба, -ыба, -яба можно увидеть на карто-

схеме, составленной на основе базы данных, заимствованной из Каталога

сибирских географических названий, который хранится в Томском

педагогическом университете. Основой всех карто-схем (их более, чем

100) является картотека, составленная в двух вариантах: прямом

алфавитном порядке и обратном. Картотека создавалась с учётом системы

географических координат из различных источников, в первую очередь, на

основе географических карт масштаба 1:1,000,000, охватывающих Западную

и Восточную Сибирь и прилегающие регионы. На каждой карточке записано

название места и его координаты (долгота и широта). Особенно ценны

карто-схемы тем, что финальными для зафиксированных речных

топографических объектов являются элементы со значением ‘река’. В

русской передаче таковыми для кетского языка оказываются –сес, -сет, -

сис, -тет, -уль, -шет; для тюркских − -су, -йилга, -чул, -юл, -юрях;10

для самодийских − -ба, -бигай, -га, -ка, -тари, -турку, -яха, -ча; для

угорских − -ёган, -йигай, -я, -ягун, -ях и т.д. Я абсолютно уверена, что

для топонимов языков Сибири, получивших письменность только в XX

столетии и занимающих огромные территории, данные схематических карт

следует рассматривать как одно из самых надёжных доказательств в

ономастике. Простой принцип расшифровки нанесённых изоглос, за которым

лежат годы тщательного изучения и исследования, помогли сибирским

учёным во главе с профессором А.П.Дульзоном открыть новые перспективы

в изучении истории Сибири. Ни одна из более современных теорий не

выработала подходов, равных по своей значимости дешифровке изоглосс,

составленных на основании точной системы координат, той, что показала

через размещение топонимов расселение первых жителей Сибири. Именно

дешифровка изоглос в настоящее время признана в ономастике как основа

не только её методологии, но и всей дисциплины исторической

ономастики. Вспомним хотя бы тот факт, что ни одна работа по

енисейским народам и их языкам не обходится без изоглосс, составленных

профессором А.П.Дульзоном по материалам вышеназванной картотеки на

основании енисейских родовых элементов со значением ‘вода; река’ в их

финальной позиции, показавшим расселение енисейских племён на огромных

просторах Сибири до I в. н.э.

Топонимы с финалями, приведенными выше, образуют три четко

очерченные изоглоссы. Одна из них – территория Узбекистана, с

концентрацией топонимов, оканчивающихся на -ап, -аб, -об. Вторая

изоглосса охватывает оба берега р.Кама в европейской части России от

н.п.Бутыш на юго-западе до н.п.Чердынь на северо-востоке. Здесь можно

увидеть плотную концентрацию наименований на -ап, -об, -оп. Третий

ареал расположен в месте, растянувшимся от р.Чоя до р.Иня и ее

впадения в р.Обь, т.е. от Новосибирска до Горно-Алтайска (с правой

стороны р.Катунь, в месте между двумя реками, Обью и Чумышем, и далее

к р.Иня). Он дает размещение топонимов с финальными элементами -обь, -11

оп, -ап, -аба. Карты того же самого масштаба показывают крайне редкое

размещение топонимов с обозначенной выше финальной частью в Хакасии.

Количество географических имен в третьем ареале насчитывает больше 20,

к ним можно добавить дериваты, что увеличивает число до 30. Языки всех

семей (тюркские, монгольские, самодийские, финно-угорские, тунгусские,

енисейские), на которых могло и в прошлом говорить население Сибири,

не помогают в объяснении этих наименований. Связи, которые я хотела бы

предложить, сводятся к следующему: лат. аqua – вода, встречается как

название реки в форме а, аа [Etymologisch woordenboek <…> 1990: 64];

согд. āр(»ph)/āβ/p(»ph) – вода, āpči/āpnē – воды [Sogdian Dictionary1995: 8,

17]; хетт. a=mū – вода [A Hittite Glossary 1936: 5]; тох. āp* – вода;

река < прототох. *āp < протоиндоевр. *h2ēp- ~ h2ep- [санскр. āр-, авест.

āfś – вода, греч. Āρία – Пелопонесс, др.-прусск. аре – вода, apus –

источник, лит. ùрé - вода]; сюда же автор добавляет хетт. hāpa – к

реке; тох. Б cake отражает прототох. *cäke из протоиндоевр. *tekos или

*tekont (nt – ср.р.) – то, что течет, производное от *tek- − бежать, течь

(санскр. tákti – спешит, мчится, авест. tačati – бежит, спешит, течет)

[Adams 1999: 44]; шумер. а – вода [The Cambridge Encyclopedia 2004:

30]. Р. Тернер [Turner 1966: 19] расширяет границы сравнения до áp –

вода, ápah – воды (Ргведа), āpō, āpa-n – вода (пали), āu-f (пракрит),

abṓ, ābu (ашкун), āwә (кати или катей), āw (вайгали), āwә (прасун), âu

(дамели), aṷ (гавар-бати). The American Heritage Dictionary [1976: 1]

включает следующее: «akᵂā − вода, германское *agwjō становится *aujō –

вещь на воде, в др.-англ. īg, īeg – остров и īgland, īegland – остров».

Ср. тур. âb – 1) вода; жидкость; река; источник; фонтан; сок;

питательная среда и душа вселенной; слезы; пот; моча; семенная

жидкость; суп; вино, 2) свежесть, грация, очарование, 3) жалость,

сочувствие, милосердие, 4) путь, дорога; мода, правило, привычка; Abı

Ruknabad – небольшая река около Шираза, Abı Zenderud – река Зендеруд

[NRTED 1968: 1]. «Первичное и.-е. слово для ‘реки’ как ‘потока’12

восстанавливается в форме *hap[h], отраженной в основных и.-е.

диалектах: хетт. ḫapa ‘река’, ‘поток’; пал. ḫapnaš ‘река’, др.-инд. āp

‘река’, āpaḥ ‘воды’, авест. āfš ‘поток’, лат. amnis ‘поток’, др.-ирл. ab

‘поток’, прусск. аре ‘ручей’, ‘речушка’, лит. ùрé, латыш. upe ‘река’,

тох. Б cake ‘река’» [Гамкрелидзе, Иванов 1984: 670]. А.К. Матвеев

[2008: 198], склоняясь к иранской версии происхождения названия Обь,

указывает, что главное русло Оби называют Большой Обью, протоки также

имеют свои наименования. Наиболее известны: Малая Обь – левая протока

Оби, Горная Обь – в нее впадает р.Войкар, берущая начало в горах

Полярного Урала, Надымская Обь – по р.Надым, Юганская Обь – по р.Юган.

ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Материалы к карто-схеме с инициальным аба/ава и финальнымиава/аба/еба/иба/ба

1. Аба л.п.р.Томь 86º30’-53º30’ 1. Сава п.п.р.Буй 55º10’-56º20’2. н.п.Аба 83º45’-51º15’ 2. н.п.Нижн.Сава 55º05’-56º20’3. Ср.Аба л.п.р.Абакан 89º5’-52º25’ 3. н.п.Верх.Сава 55º05’-56º25’4. Абага л.п.р.Саналей 109º05’-52º30’ 4.Тараба л.п.р.Чумыш 85º35’-53º25’5. н.п.Абага 120º03’-60º20’ 5. н.п.Улус-Тараба 83º35’-53º25’6. н.п.Абага 132º15’-68º00’ 6. Хараба п.п.р.Тараба 85º35’-53º20’7. Абагалах п.п.р.Микчанда 90º40’-69º45’

7. н.п.Чыраба 118º0’-63º15’

8. Абагалах п.п.р.Икон 90º0’-70º20’ 8. н.п.Саба 69º45’-39º25’9. оз.Абагалах 90º20’-69º55’ 9. Жамансаба л.исток р.Улькен-Сабасалды-

Тургай 66º25’-49º40’10. горы Абагалах 90º39’-69º50’ 10. н.п.Геба 152º00’-62º00’11. г.Абагалах 90º35’-69º50’ 11. Чадеба р. сливается с р.Чевида и вп. в

р.Тайга 97º55’-59º55’12. н.п.Абагатуй 117º33’-49º33’ 12. н.п.Кеба 46º00’-64º00’13. н.п.Руд.Абагатуй 117º52’-49º43’ 13. Леба п.п.р.Мезень 48º40’-63º40’14. н.п.Абагатуй 117º50’-49º35’ 14. Теба п.п.р.Томь 88º35’-53º35’15. н.п.Абагур 87º15º-53º40’ 15. н.п.Куцеба 85º35’-53º25’16. Абагурт 52º35’-57º53’ 16. н.п.Чеба 86º10’-51º5’17. н.п.Абаза 90º10’-52º40’ 17. Ташеба л.п.р.Енисей 91º30’-53º50’

13

18. н.п.Абаза 92º5’-52º35’ 18. н.п.Ташеба 91º20’-53º40’19. н.п.Абаил 70º30’-42º25’ 19. н.п.Иба 46º00’-62º00’20. Абакан л.п.р.Енисей 91º30’-53º40’ 20. м.Сандиба 72º20’-66º30’21. Абакан л.п.р.Белая 102º15’-52º25’ 21. Сандиба р.вп. в Обс. губу 72º26’-66º32’22. н.п.Абакан 91º30’-53º45’ 22. н.п.Зиба 70º15’-53º10’23. н.п.Абакан 91º25’-53º40’ 23. Чиба п.п.р.Чадобец 99º25’-59º05’24. Б.Абакан л.верховье р.Абакан 89º0’-52º15’

24. Колба л.п.р.Таласс 72º30’-42º30’

25. М..Абакан п.исток р.Б.Абакан 88º55’-52º10’

25. Колба п.п.р.Кенне 138º20’-61º55’

26. Красный Абакан р. 91º25’-53º45’ 26. Колба л.п.р.Катыма 93º20’-54º55’27. н.п.Красный Абакан 91º20’-53º40’ 27. Колба л.п.р.Мана 93º30’-55º15’28. н.п.Усть-Абакан 91º25’-53º55’ 28. н.п.Колба 72º25’-42º25’29. н.п.Усть-Абакан 91º20’-53º50’ 29. Колба л.п.р.Серта 88º15’-55º50’30. н.п.Абу-сыздак 70º25’-53º10’ 30. пер.Колба 72º26’-47º27’31. Ава п.п.р.Иртыш 71º45’-57º35’ 31. н.п.Колба 88º15’-55º45’

32. Колба п.п.р.Тумнин 140º00’-50º20’33. н.п.Усть-Колба 88º20’-55º50’

32. н.п.Ава-Нагорная 71º45’-57º35’

Материалы к карто-схеме с финальными оба/уба/ыба/яба

1. Лоба р. теряется 83º10’-45º15’ 24. н.п.Кособа 60º10’-47º40’2. н.п.Нелоба 60º45’-58º00’ 25. оз.Кособа 62º10’-53º20’3. Нелоба р. Р8 26. г.Кособа 79º40’-48º15’4. н.п.Нелоба 60º45’-58º00’ 27. г.Кособа 54º25’-50º10’5. г.Кароба 70º20’-45º05’ 28. н.п.Кособа 64º55’-53º45’6. зим.Ероба 97º05’-61º15’ 29. н.п.Кособа 67º15’-48º35’7. Ероба п.п.р.Чуня 100º00’-61º45’ 30. Уба п.п.р.Иртыш 81º40’-50º15’8. Мал.Ероба л.п.р.Ероба 100º35’-62º00’ 31. оз.Уба Р59. Кураба (Хвойная) л.п.р.Вельмо 92º40’-61º40’

32. р.Анзуба Р22

10. н.п.Такыроба 50º50’-49º40’ 33. Бел.Уба л.исток р.Уба 83º35’-50º35’11. н.п.Соба 100º50’-60º15’ 34. Белопорожняя Уба п.п.р.Уба 83º00’-

50º50’12. Соба л.п.р.Подкаменная Тунгуска 100º50’-60º15’

35. Становая Уба п.п.р.Уба 83º30’-50º45’

13. г.Тасоба 70º10’-45º00’ 36. Черная Уба п.исток р.Уба 83º35’-50º35’

14. н.п.Тасоба 49º50’-49º45’ 37. Ыба п.п.р.Вычегда 54º30’-61º50’

14

15. н.п.Тасоба 66º55’-51º50’ 38. н.п.Ыба 54º30’-61º51’16. н.п.Бесоба 74º25’-49º20’ 39. Ыба л.п.р.Лопью 55º00’-61º45’17. г.Бесоба 56º05’-49º25’ 40. Дыба п.п.р.Томпо 137º15’-64º60’18. н.п.Бесоба 53º20’-49º45’ 41. Канзыба п.п.р.Джебь 93º20’-54º15’19. сор Бесоба 48º35’-47º40’ 42. Лыба п.п.р.Амга 132º20’-61º00’20. г.Бесоба 57º45’-48º35’ 43. ур.Толыба 48º25’-48º20’21. г.Бесоба 60º36’-48º47’ 44. оз.Ласыба 122º00’-64º25’22. н.п.Бесоба 67º05’-51º15’ 45. Корыба л.п.р.Чадобец 99º10’-59º05’23. бух.Бесоба 71º35’-44º40’ 46. Ям-Яба п.п.р.Буй 54º35’-56º15’

Материалы к карто-схеме с конечными абь/обь/ыба/яба

1. Ближ.Табь л.исток р.Убь 101º10’-56º05’ 13. Аобь п.п.р.Ока 102º25’-55º15’2. Дальн.Табь п.исток р.Убь 101º10’-56º05’

14. н.п.Ендобь 101º10’-55º25’

3. Джебь п.п.р.Кизир 93º20’-54º10’ 15. Чундобь п.п.р.Ока 102º20’-55º25’4. Обь впад, в губу Обская 71º10’-66º30’ 16. Удобь л.п.р.Ока 102º15’-55º50’5. прот.Мал.Обь л.п.р.Обь 65º50’-66º10’ 17. Кобь л.п.р.Ия 101º20’-55º20’6. прот.Горная Обь 65º35’-65º50’ 18. н.п.Кобь 101º20’-55º20’7. прот.Ст.Обь л.протока р.Обь 81º40’-53º45’

19. Тынкобь п.п.р.Ока 102º20’-55º20’

8. прот.Бол.Обь п.протока р.Обь 65º55’-64º20’

20. Собь л.п.р.Обь 66º05’-66º15’

9. прот.Надымская Обь протока р.Обь 71º20’-66º25’

21. н.п.Собь 65º30’-67º00’

10. прот.Худобинская Обь протока р.Обь 70º10’-66º35’

22. Зарбь п.п.р.Тангуй 100º55’-55º25’

11. прот.Муринская Обь протока р.Обь 71º30’-66º40’

23. н.п.Зарбь 101º00’-55º25’

12. прот.Хаманельская Обь л.протока р.Обь71º10’-66º40’

Отдельным списком приведу алтайские топонимы с обозначенным выше

родовым элементом: Аба (В.В.Радлов: Aba) р.; п.п.р.Чарыш, п.р.Чили,

л.п.р.Томь Кемер.обл., п.р.Большая Чили в Горном Алтае; Кичик-Аба р.,

ур.; н.п.Улаган. Сары-Аба (Сарыабу) р.; п.р.Семь. Аба-Каан (Абаган)

г. Аба-Каан-Бедуй (Абаган-Бедуй) дол. Абаканныњ-Пашы (В.В.Радлов:

Abakanyng Bashy) г.; исток р.Абакан. Абаныњ-Ажу р.; п.?п.р.Чулча. Алт.

15

Абаныњ ажу — перевал реки Аба. Абачак (Абучак) р.: л.п.р.Абакан. Алт.

Абачак – букв. малая (река) Аба. Тараба р.; л.п.р.Чумыш. Хотаносакс.

dara − долина, новоперс. dar – горный проход, darrah – трещина, проход

[Dictionary of Khotan Saka 1979: 152]. Кроме того, в эту же

горноалтайскую группу входит ещё ряд топонимов с более поздними

напластованиями и переосмыслениями, но в основе которых могут быть

также индоиранские/согдийские корни. Они таковы: Абышка (Аушка,

Баушка) р.; л.п.р.Кöпшӱ; н.п. бывшего Чойск. р-на. Вероятно, личное

имя из апеллятива кирг. абышка, хак. абыска — старик — результат

табуирования; п.-мо. abišiq – благословение, посвящение [< Skt.

abhisheka]; др.-тюрк. abišik [< Skt. abhisheka] – помазание (на трон),

посвящение, рукоположение в духовный сан; калм. авшг [авшъг] –

посвящение, клятва, заповедь; тиб. dban; уйг. abišik [A.Sárközi 1982:

463]. Cр. y M.Haltod’a – Abišiγ-un ĵegün eki üle öndör, Abišiγ aγula (гора). У

теленгитов абышка – почтительное обращение к старым женщинам, от рус.

бабушка. Ср. оз.Абышка/Апышка в Башкирии, где абышка – прост. мужчина

[Ф.Г.Хисамитдинова 1992: 22]. Хотаносакс. ābeisa - водоворот

[Dictionary of Khotan Saka 1979: 19]. Ср мо. имя генерала Abishqa,

который участвовал в битве с Мамлюкской армией (1299-1300) [Reaven

Amitai 2002: 251]. Ак-Сарт р.; л.п.р.Кöпшӱ. Алт. сарт — название рода

алтай-кижи и телеутов. Ак сарт — букв. светлый, светловолосый сарт.

«Далее Г.И.Спасский отвергает предположение некоторых ученых XVIII в.

о том, что название белые калмыки (телеуты) и черные калмыки (телесы)

происходит от цвета их лица или от места жизни одних у снежных гор.

Г.И.Спасский считает, что разные названия алтайских племен происходят

от „преимущественной верности России одних перед другими“. Иначе

говоря, он подчеркивает историчность названия „белые − черные“ от

русских <…>. Название „белые − черные“ были даны русскими источниками

для отличия алтайских племен, которые давно имеют отношения с Россией

(телеуты), от других алтайских племен, находящихся тогда в составе16

джунгарских ханов» [А.Д.Сергеев 1969: 112]. Sart в тюрк. языках – это

заимстваванное санскр. слово sarṭha ‘купец’, вероятно, через посредство

согдийского; оно удерживало это значение до XI в., но в средние века

стало означать ‘горожанин’, в противоположность слову ‘кочевник’, а

еще более специфично − ‘иранец’, в противоположность слову ‘тюрк’

[G.Clauson 1972: 846]. Бичей р, кл., оз., лог; Большой Бичей р.;

Малый Бичей р.; Бичей-Кайсын г.; л.п.р.Чарыш, н.п.Кайсын,

н.п.Талица, н.п.Тюдрала. Тув. биче/бичии, п.-мо. bičiqan~bičiken, мо.

бяцхан, бур. бишыхан, калм. бичкн, др.-тюрк. bičæ — малый, маленький;

ср. в хак. топонимии: лог Пичехол (Таштыпский р-н); в тув. топонимии:

р., ур.Биче-Ажыг (Каа-Хемский р-н), оз.Биче-Ажыгдыг-Хöл (Тодж.р-н) и др.

М.Рясянен [M.Räsänen 1969] дает формы для многих тюрк. языков, в том

числе для якут. bičikän, чуваш. bȳčykan, pəǯəkkə, и сопоставляет их с мо.

bičiken, bičiqan с тем же значением – маленький, незначительный. Каннада

beñce – маленький пруд [T. Burrow and M.B. Emeneau1984: 497]. Кот.

phača/phačâ – большой [H.Werner 2002: 319]. Фин., карел. pikku –

маленький, люд. pikoi – совсем маленький, веп. pikaraińe – малюсенький

[А.К.Матвеев 2004: 120]. Муч /тым., тур./ – 1) старое русло реки,

старица, 2) протока, 3) волок. Муча /тур./ – водный. Мучей /ел./ –

глубокий, мучей ÿнь – глубокая вода. Бичестан р.; п.п.р.Симульта.

Округ Биши связан с этнонимом биши. «В китайских источниках о племени

биши имеется следующее сообщение, относящееся к 627-641 гг.: жили на

реке долосы на расстоянии 1500 ли прямо к северу от Сичжоу, управляли

народами пяти родов – чуюэ, чуми, гусу, гэлолу и биши» [А.Г.Малявкин

1989: 17, 91]; иран. stāna – стан; согд. βγyst’n=βaγestān – рай, обитель

богов, βaγi/estān – монастырь [Sogdian Dictionary 1995: 103]. Согд.

w’cn/wāčan → w’rcn, w’crn – рынок, базар [Sogdian Dictionary 1995: 396].

Согд. -stan – суфф. места [Sogdian Dictionary1995: 363]. «Имена стран,

образованные через –sthāna, известны в санскрите, но в основном на

северо-западе, т.е. в регионах, которые находились под иранским17

влиянием и в которых они использовались как имитация иранского –

stāna>stān (любопытна Indrasthāna, данная как первоначалоное имя Индии,

оно может отражать двойную контаминацию из Indu и Hindustān для

Indudeśa, Индия) <...>» [P.Pelliot 1959: 271] и др.

Даже такой этнотопоним, который у многих исследователей не

вызывает сомнений, после отделения всех напластований может явить

иную, индоиранскую картину. Им является Майма. У С.У.Ремезова (1687

г.): Наима/Наïма/Koniama. В других источниках − Наима, Найма. Р.;

п.п.р.Катунь (имеет общую длину в 54 км, начинается с с-з склонов

одной из вершин хр.Иолго), л.п.р.Сайда; Майма (Майма-Jурт) н.п.Майм.

р-на, это самое большое село в Республике Алтай, год основания – 1810

[ЦСУ РСФСР 1982]; в 2010 г. здесь проживало 15.000 человек; Майма

аймак. По-видимому, связано с этническим названием найман, майма. По

утверждению А.И.Ярхо [1947: 11, 15], у алтай-кижи и в настоящее время

есть род найман (майман), такой же род есть у телеутов (найман). Связь

между монгольским найман и алтайским майма отмечалась многими

исследователями, например, Н.И.Аристов [1896: 341] указывал: «По

мнению профессора И.Н.Березина, название найман есть монгольское

числительное найман — восемь, и конечно, означало союз 8-ми племен.

Монгольское 8 мне кажется совершенно невероятным для имени тюркского

племени, а что найманы были искони тюрками, это удостоверяется

нынешним тюркским языком этого многочисленного племени: отуречение

первоначально монгольских найманов было бы не согласно со всем ходом

истории Средней Азии. Естественно полагать, что имя найманов

происходит от реки Найма, притока Катуни, и что на ней они

первоначально обитали. Перейдя прямо на юг в западную Монголию,

найманский род стал здесь, после падения уйгурского орхонского

царства, во главе местных родов теле и тюрков-тукю и образовал союз

родов или племя найманское. Во время Чингиз-хана, когда уничтожены

были этим завоевателем два найманских ханства, занимавшие Монголию от18

Орхона до Черного Иртыша, большая часть найманов была отброшена на

запад, в земли, на которых частью и ныне обитает, остальные же найманы

омонголились». В Истории Монгольской Народной Республики сообщастся

[1966: 102]: «В начале VIII века местность на запад от кэрэитских

кочевий, в районах между Хангайским и Алтайским хребтами, была

заселена найманами. По данным Рашид-ад-Дина, большинство этих

кочевников обитало в гористых местах (предгорьях), а остальные — на

равнинах. Кочевья найманов доходили до р.Орхон, до тех мест, где

впоследствии была основана первая столица Монгольской империи —

Каракорум». «Верховья Иртыша – местность, особенно чтимая Майманами

будто бы потому, что этот род спасался там во время войны. Так как

майманы, несомненно, − потомки народа найманов, жившего некогда в

северо-западной Монголии, то вполне понятно, что это любопытное

воспоминание о древней родине» [С.А.Токарев 1947: 148]. «К концу XII

в. на исторической арене в восточной части Центральной Азии

выдвинулись монголоязычные найманы, жившие между Хангайскими и

Алтайскими горами, а также частично и на отрогах Алтая. Найманы,

оттеснившие кара-кытаев, образовали могущественный союз орд и племен,

границей которого на западе являлся Иртыш, а на юге – восточный

Туркестан. С этого времени и до начала XIII в. население Алтая

находилось под властью найманских ванн-ханов, которым и платило дань.

Отдалённые потомки найманов, видимо, сохранились на Алтае до

настоящего времени. Название найман сохранилось в наименовании

некоторых родов современных алтайцев» [Л.П.Потапов 1953: 77]. «В

начале II тыс. н.э. основной политической силой на севере Центральной

Азии и в районах непосредственно примыкающих к Саяно-Алтайскому

нагорью становятся найманы. Территория расселения найманов схватывала

Монгольский Алтай – от верховьев Иртыша до верховьев Орхона; на юге

они граничили с уйгурами, на севере с кыргызами, на востоке с

кераитами. Судя по всем имеющимся данным, найманы были крупным и19

сильным народом; только после их поражения монголы заняли

господствующее положение в Центральной Азии и получили доступ к

соседним районам Саяно-Алтайского нагорья. Проживание найманов на

Горном Алтае удостоверено письменными источниками XVII в.; имеются

данные о появлении их здесь в XIV-XV вв. <...>» [Д.Г.Савинов 1993:

119]. Майман/найман – сеок у алтай-кижи, телеутов, теленгитов; кöгöл-

майман – у алтай-кижи, майман); кöрöл-майман – у алтай-кижи, майман. В

настоящее время нет убедительных этимологии для слова найман/майма.

Толкований много, например, записанное у Г.Гельмерсена майма —

северный олень у косогольских урянхов. В тунг.-маньчж. маjма/манма —

форель. Пока ясна только связь тюрко-монгольского этнонима и

наименования реки в Горном Алтае. Ср. также Наймангут, Найманут —

бурятские улусы в Приангарье (Бурятия). Наима!!! Наима (Наiма/Koniama)

(р.) – п.-мо. maimā [< кит.] ~ maimaā naima ‘торговля’, мо. маймаа

найма(н) ‘1) торговля, 2) устар. китаец’; бур. найма(н) ‘продажа,

торговля’; кит. мăймай ‘торговля’; п.-мо. mayimai, мо. наймаа(н), бур.

наймаа(н) ‘продажа, торговля’ < кит. măi mài ‘торговля’. Н.А.: маймаа –

торговля (я приводила уже); в Паспауле и др. местах проводились зимние

ярмарки (рус. Торжок). Cогд. nāwan – река [Sogdian Dictionary1995:

233]. «Село Майма основано около 1831 г. архимандритом Макарием

Глухаревым. Первыми жителями этого селения были выходцы из

с.Тарханского» [В.И.Верещагин 1910: 3]. По другим источникам, село

Майма было основано в 1810 г. [Н.Г.Селедцов и Н.В.Шпилекова 2000: 6].

И.А.Дамбуев и Л.В.Шулунова [2005: 85] приводят топонимы с основой

найман, зафиксированные в географических именах Бурятии, Ферганской

долины, Крыму, Молдавии. «Есть р.Маймакан, л.п.р.Маи в Якутской обл. и

маймисты – так в С.-Петербургской губернии русские называют финнов <…

>. Русское название маймист происходит от фин. Maamies и соответствует

нем. Landmann: ибо Maa значит ‘земля’, а Mies ‘муж’» [П.П.Семенов

20

1867: 135]. Кам. бун. на?м’а – ветка, рукав реки и На?м’и: жа

п.р.Мими. Откуда последнее – не знаю.

Иба 2 р.; л.п.р.М.Иша. Возможно самод. с последним элементом

бу/ба — вода; река. Есть н.п. Иб (50º35' - 61º16'), н.п.Иба (46º -

62º). Соблазнительно связать это слово с индоевропейской основой,

начиная с германских языков: англ. aquatic, франц. aquatique, лат.

aquāticus ‘находящийся в воде, водый’, франц. aqua ‘вода’, что роднит

лексему с гот. aɦa ‘река, воды,’ древневерхненемецкой aha,

древнефризской ā, ē, древненорвежской ö, древнеанглийской ēa ‘вода’

(Klein, 1966: 97). И еще добавления: лат. aqua ‘вода’, гот. aɦawa

‘река’, древневерхненемецкий ouwa ‘водный луг’, древненорвежский āēger

‘море’, санскрит āpas, греч. hudōr ‘вода’; с реконструированной

индоевропейской формой *akw (Partridge 1958: 22).

Уба р. (образуется слиянием Черной Убы и Белой Убы, верховья Убы

с северо-востока и с запада сжаты Тигирецким, Коксуйским и Убинским

хребтами); п.п.р.Иртыш; дол. р.Алей; Уба г. (ш. 62° - д. 48°);

Черная Уба р. (дол. р.Кокса); Белая Уба р.(ш. 80° д. 94°); Большая

Убинка р.; п.р.Уба; Становая Уба р.; п.п.р.Уба; Белопорожняя Уба

р.; п.п.р.Уба; Первая Уба р.; л.п.р.Малая Иша; Сафроновская Уба р.;

л.п.р.Малая Иша; Высельская Уба р.; Убо хр.; Малая Уба г.; Большие

Убинские пороги; н.п.Карагужиха; Верхубинка н.п.; Убинская долина.

«Общее название ‘воды’ в и.-е. языках − *ṷet’-/*ut’- (ср. хетт. ṷitti,

мест.падеж ‘в воде’, ṷitaz, отлож. падеж ‘из воды’; др.-инд. udā, мн.ч.

‘воды’, ‘волны’» [Т.В.Гамкрелидзе, Вяч.В.Иванов 1984: 671]. Есть Уба

1, Уба 2, Уба 3, Уба 4. Шорск. убу – порог реки. У Г.Ф.Миллера есть

р.Уба и оз.Уб/Убо [Г.Ф.Миллер Том II 2000: 536, 702]. В.И.Вербицкий

[2005: 398]: убу (конд.) – порог на реке с большими камнями.

Не вдаваясь в подробный спор или скорее недоразумение по поводу

того, на каком индоиранском языке говорило население Сибири

21

афанасьевской культуры третьего тысячелетия до н.э., могу только

предположить один язык из всей группы – согдийский.

Хочется высказаться по поводу соотношения имён больших рек и

народов, на них проживающих. У историка Г.Ф.Миллера в указателе

географических названий есть р.Абакан, Абаканская степь, Абаканский

острог, Абинская (Обинская волость, Абинский/Обинский городок)

[Г.Ф.Миллер Том I, 1937]. «Абинскую волость составляли тюрки-абинцы,

жившие при р.Томи при впадении в неё рек Абы, Кондомы и Мрассу, а

также в низовьях последних двух рек. На территории обитания абинцев

был построен город Кузнецк (местное название – Абатура, т.е. город

абинцев). В документах начала XVII в упоминается князец абинцев

(обинцев) Базаяк <...>. В описании Кузнецкого уезда, относящемся к

1734 г., об абинцах сказано следующее: „Напротив города Кузнецка на ю-

з берегу Томи, выше устья р.Кондомы, живут абинские татары, сами себя

называют abalar, которые получили свое имя от часто упоминавшейся

маленькой речки Абы, на которой они издавна жили. Их численность не

превышает 30 семей, из которых 20 человек состоят на службе подобно

русским казакам. А остальные вместо ежегодного ясака лишь иногда дают

подводы, что отличает их от остальных татар с начала завоевания этих

мест, поскольку они были первыми, кто добровольно подчинился русской

власти“ (Сибирь XVIII в. в путевых описаниях, с. 27-28). Впоследствии

абинцы вошли в состав главным образом шорцев, а также телеутов; часть

их была ассимилирована русскими. В настоящее время у хакасов и шорцев

имеются сеоки аба (абалар)» [Г.Ф.Миллер Том II 2000: 681]. Таким

образом, родовое название здесь напрямую связано с рекой Аба, на

которой данный народ селился.

Говоря об енисейском субстрате в топонимии Горного Алтая, следует

подчеркнуть его немногочислнность (около 100 географических имён) и

разбросанность. В ряде случаев топоним может уже иметь свой алтайский

этимон, и вопрос решается в таком порядке: толкование из какого языка22

соответствует топографическим характеристикам объекта. Приведу

несколько примеров.

Ак-Jол/Jул (Актел, Актюл, Октел) р., н.п. Шеб. р-на (был основан

в 1851 г., в 2010 г. здесь проживало 350 человек) (алт. Ак-Jул-Jурт);

п.п.р.Сема, н.п.Кайырлык. Алт. ак jул — букв. белая, мутно-белая,

ледниковая река или водный ложок, лишенный растительности. По берегам

реки Ак-Jул лес не растет. Ак-Jул – это название, бытующее среди

алтайского населения. Место известно также и как Ак-Jол – хорошая,

гладкая дорога, ср. мо. цагаан зам. Существует еще одна версия

происхождения названия: люди, приехавшие в эти места, были Актёловы.

Кет. ақтөль – ложбина [Г.К.Вернер 2002а].

Ањылу (Ангула, Онгулу) р., руч., лог, ур.; бассейн р. Аргут,

л.п.р.Катунь, п.п.р. Башкаус, н.п.Барагаш, н.п.Улаган, н.п.Язулу. Алт.

ањылу — обособленный, особый, отличный. В.И.Вербицкий [2005: 25]: ањыл

(конд.) – трещина (продолговатая) в дупле. У Кисловского Ю.Р. (с. 14)

есть д. Ангул на р. Мана. Он считает, что название деревни дала река.

А далее: древнекетское ан – мать + гул/ул – река > матушка-река, река-

кормилица. Еще – здесь делали засаду на лосей и маралов. ᴧnl’/ᴧnul’ –

ручей (залив) [H.Werner 2002: 335].

Jaган (Яган) г.; верховья р.Пöле, бассейн Байгола. Это родовая

гора чалканцев. Алт. диал. jaгaн — близкий, ближний родственник;

близко, около; возможно также jaaгaн — ненастная погода; ненастный. Ср.

у М.Кашгарского [т. 1: 29]: йагъан — слон; Яган Тегин — имя собственное;

п.-мо. ĵaγan – слон, yagan − алый. Ср. M.Haltod: Ĵaγan aγula, Ĵaγan-u γool,

Ĵaγan qošiu, Ĵaγantu, Ĵaγantu dobo и др. Кот. thagan/thakán – песок [H.Werner

2002: 407]. Н.А.: мо. явган – употребляется для выражения

уменьшительного оттенка.

Интереснее мне кажется подход, когда объяснение из енисейских

языков никак не пересекается с алтайским. Иными словами, топоним не

может быть раскрыт из тюркских языков. Таковыми оказываются, например,23

Бонгуль р.; л.п.р.Ело. Кет.qonna baŋul’/baŋol’ – берлога медведя

[H.Werner 2002: 339]. Кет. baŋul’/baŋol’ – могила [H.Werner 2002: 360];

кирг. бөңгү/мөңгү – горный ледник, вечный снег. Кет. боњул/боњгул – узел

[Г.К.Вернер 2002а]. Кет. банг – земля. Коми: ван – открытый [СГТДСВКТ

1968: 11]. Баʼњ – 1) земля, почва, 2) место, местность, 3) край, 4)

район, 5) область.

Ишпидир р.; система р.Карагай. Кет. ис’ педул’ (ис’ + бет + ул’) –

еду+готовить+вода >

Кайчызы (Кайчас) кл.; система Сейки. Алт. кайчы — 1) сказитель,

певец, исполняющий богатырские сказания под аккомпанемент топшура, 2)

ножницы; алт. –зы — афф. прит. Кайчызы — букв. сказителя (ключ). П.-

мо. qayiči(n), мо. хайч, бур. хайша, калм. хəəч – ножницы; вилообразный.

См. M.Haltod: Qayiči Arqŭng buural qaraγul и др. Куманд. кайчы – ножницы

[Н.А.Баскаков 1972]. Югск. χaˀj – гора и топоним Xajčes – гористый берег

[H.Werner 2002: 44]. Кет. haˀj – кедр и топоним Hajses – кедровая река

[H.Werner 2002: 44]. Н.А. хайч IIБА 22.

Калан род.; ш. 49о47’ д. 89о19’, Кош. р-н. Ойр. xaluun – жаркий;

жара. Леб. калан – налог, дань, подать, ясак; ярмарка в верховье Чуи в

августе месяце [Н.А.Баскаков 1985]. Кет. қълањ – горький [Г.К.Вернер

2002а]; кет. kᴧlaŋ – изгиб реки [H.Werner: 2002: 404]. См. Каланец.

Калбан г.; долина р.Акчан. Кет. kal’baŋ – место битвы [H.Werner

2002: 314]. Маша: висячая гора, но в словаре я не нашла. Н.А. галбын Б

420; халбан Б 490; мо. халбийх Л 502. Тув. халбаӊ – 1) уши шапки, 2)

мочка уха.

Карана покос; н.п.Балыкча. Здесь: Караана. Шорск. род каран,

живущий в с.Кузедеево, в улусе Айил, а также в п.Подкатунь,

расположенном на р.Кондоме несколько км ниже современного п.Мундыбаш

[Э.Ф.Чиспияков 2004: 13]. Ср. также башкир. ҡаран – полынья;

незамерзающее место реки; речка. Куманд. каран/караан – старый

[Н.А.Баскаков 1972]. Кот. karaŋ – степь и топоним Karɨnzas < karɨnses –24

степная река [H.Werner 2002: 46].

Кога-Суу (Когоцу) р.; п.п.р.Ябаган. Алт. кога суу – букв. аировая

река. Кет. хоӷ/хоӷу/хоқњ – глубокий (о водоёме), хоӷусь – глубина

(водоёма) [Г.К.Вернер 2002а]. См. Кога-Jурт. Н.А.: мо. хогч II БА 91.

Кöзÿл (Козуль. Козюль, Кузула) р., г., ур. (расположено на

р.Козуль, было образовано в 1800 г., У.-Кан. аймак), н.п.У.-Кан. р-на

(алт. Кöзÿл-Jурт); п.п.р.Чарыша; Кызыл-Кöзÿл н.п.У.-Кан. р-на. Если

предположить форму Кöс jyл, то алт. кöс — геогр. отверстие, углубление,

а jyл − ложок с водой; урочище; речка, т. е. Кöс jyл — букв. речка в

углублении. Алт. кызыл — красный. Кызыл Кöзÿл — букв. красный Кöзÿл.

Село Козуль вытянулось вдоль долины, зажатой двумя горами. На одной из

них, словно кустики волос на лысеющей голове, скупо маячат хилые

лиственнички; на другой, отодвинутой от домов пойменной болотиной, что

служит руслом небольшой речушки, − разбросался путанными зарослями

тальник, сменяющийся на взгорье осинником, а где и разлапистыми елями

да ядреным сосняком. Ср. кет. kos – красивый + ul – вода [H.Werner

2002:62]. Ср. кот. koaš – красивый + ul – вода и асс. кот. топоним

Kosul, ср. югск. ku:s – божество, дух [H.Werner 2002:47]. Кет. qɛˀś –

песок, отмель [Кетский <...> 1995: 257].

Кöлöтки р.; система Телецкого оз. Алт. кöлöтки — тень, тенистое

место; тенистый. Ср. др.-тюрк. kölägä=köligä=kölik — тень. Кет. кәльт –

изгиб реки; кыльт – обрыв (у реки) [Г.К.Вернер 2002а].

Кугул р.; л.п.р.Кöпшӱ. Кирг. куйкул — желтоватый; кет. ka? –

большой, hoγ – глубокий, ky – спокойный, кет. ул – вода; река. Кет. қяуль

– большая вода; наводнение [Г.К.Вернер 2002а].

Сесисовка р.; дол. р.Корболиха. Кет. сесь – река [Г.К. Вернер

2002а]. Кет. śēś, югск. ses, кот. šēt, ар. sat, пумп. tataŋ, асс. кот. šet,

кам. satiŋ – речка [С.А.Старостин 1982: 155].

Тайлоп (Тайлап, Тайлопка, Тойлап) р., дол. р.Лебедь, н.п.Турач.

р-на (был основан в 1881 г.); н.п.Дмитриевка Турач. р-на, н.п.Сростки.25

Тайлоп пос.; Антроповский с/с. Список населенных мест с указанием

численности населения по переписи населения 1939 г. по Алтайскому краю

(Турач. р-н) (2009). Имб. тайлоп – родник. Кет. тайлөп – родник,

источник (ключ) [Г.К.Вернер 2002а].

«…Енисейцы, совершенно отличающиеся по языку от урало-алтайских

племен, собственно самые древние жители Сибири. Это доказывает и

малочисленность енисейцев, которые скоро совершенно исчезнут. Русские

завоеватели застали их еще на довольно большом пространстве в горах,

покрытых лесами. Теперь арины и ассаны совершенно исчезли и только

оставили следы своего прежнего существования в названиях притоков Томи

и Чулыма. За енисейцами, может быть, во времена народа хунну, т.е. до

начала нашего летоисчисления, последовали племена угро-самоедские. Что

самоеды, действительно, перешли через Алтайский хр. доказывают нам

камассинцы, живущие на п.бер.Енисея, койбалы, которые только в начале

прошлого столетия переселились с Саянских гор в покинутую киргизами

Абаканскую степь, и, наконец, некоторые племена саянцев, которые все,

без сомнения, самоедского происхождения. Наверное, эти самоедские

племена были вытеснены во время движения тюрков в тайгу, где они и

остались до сих пор» [В.В.Радлов 1884: 8-9].

Ссылаясь на П.Будберга [E.G.Pulleyblank, 2002, p. 36 (II)],Э.Г.Пулиблэнк сообщает, что T’ieh-le (t’iet-lək) приравнивалоськитайскими историкам к более ранним формам этого слова – Ti-li (d’iekliek), Ch’ih-le (t’iək-lək) и T’e-le (d’ək-lək), которое моглопредставлять собой тюрко-монгольский вариант, означавший ‘телега’,поскольку китайское имя тех же людей в V и раннем VI вв. было Kao-che’e ‘высокие телеги’, а потому его нельзя приравнивать к Tölis,которое в орхонских надписях означало восточную часть северныхтюркских народов, с западной их частью под именем Tarduš. ДляЭ.Г.Пулиблэнка совершенно ясно, что Тогузогузы орхонских надписейидентифицировались с конфедерацией T’ieh-le племен, известных китайцам

26

как Девять семей. Самой ранней формой имени, которое в источникахпоявилось во II в. до н.э., была Ting-ling, упоминавшаяся как имянарода, живущего далеко на севере и покоренного Mao-tun, основателемимперии Hsiung-nu. После того, как Ting-ling сбросили иго Hsiung-nu,они двинулись на юг (Алтай) и прилегающие степи, где они и сталиизвестны под именем высоких телег, Kao-ch’e [E.G.Pulleyblank, 2002:448 (IV)]. В свою очередь, Hsiung-nu осели в Shansi во время позднейдинастии Han и упоминаются в ряде случаев еще в IV и V вв. до н.э. Вовсе времена Hsiung-nu считались северными врагами Китая. Вслед заЛигети (1950) Э.Г.Пулиблэнк в 1962 г. подтвердил гипотезу о том, чтоHsiung-nu ни лингвистически, ни этнически не были ни тюрками, нимонголами. Они говорили на одном из палеосибирских языков (кетскийявляется единственным, оставшимся в живых). О контактах междукитайцами и Hsiung-nu свидетельствуют несколько слов, оставленныхпоследними в китайском языке. О ранней истории Hsiung-nu известномало, но существует стойкое убеждение большинства ученых об их важнойроли в восточноазиатской истории [E.G.Pulleyblank, 2002: 451 (IV)] иоб их культурных и религиозных связях со скифами.

Пулиблэнк утверждал в 1952 г., опираясь на китайские источники,что согдийцы жили во внутренней Монголии в 6 в. н.э.

После покорения протомонгольских восточных Hu и индоевропейцев

Yüeh-chih, Mao-tun, основатель империи Hsiung-nu, двинулся на север и

запад, покорив 5 народов: Hun-yü, Ch’üshih, Ko-k’un, Ting-ling и Hsin-

li. Ch’üshih можно ассоциировать со скифами. Последние три имени – это

тюрки. Ting-ling появляются время от времени вновь в источниках Han

как народ к северу от Hsiung-nu, очевидно в районе оз.Байкал. После

падения империи Hsiung-nu Ting-ling двинулись в Западную Монголию и на

Алтай, объявившись в истории вновь как высокие телеги

[E.G.Pulleyblank, 2002, p. 455 (IV)].

В источниках встречаются китайские эквиваленты некоторых

географических и племенных названий, например, Kao-fu (Кабул), So-chü

(Яркенд), Shu-le (Кашгар); Li-i/Su-i (согдийцы), Yen-ts’ai (аланы),

северо-восточные народы в ранней истории Китая именовались Mo27

(вероятнее всего, местом их обитания была Южная Маньчжурия)

[E.G.Pulleyblank, 2002, p. 443 (IV)]. На заре истории китайцы называли

себя Hsia и Hua [E.G.Pulleyblank, 2002, p. 412 (IV)], имели

обозначения для племени Ti и Hsiung-nu, последнее Э.Г.Пулиблэнк

связывает с кетами.

«Первые русски насельники Томского края должны были жить с

великим бережением. Они должны были жить так в виду постоянных

вторжений в край со стороны внешних врагов. К востоку от Томского

района по рр.Абакану, Уйбату, Упе и обоим Юзам, из слияния коих

образуется р.Чулым, обитали киргизы, а к югу и ю-з от него жили

калмыки, принадлежавшие обширному Джунгарскому царству <…>. К самому

Томску киргизы враждебно подходили в 1614, 1624, 1630, 1654, 1668,

1672, 1674, 1680 и особенно часто, начиная с этого последнего года,

причем являлись, как говорили тогдашние служилые люди, главным образом

в сенокос и страдную пору <…> [Д.Н.Беликов 1898: 69].

«С конца XVIII столетия русское население начало переходить

пограничные (Кузнецкую и Колыванскую) линии укреплений и стало

селиться по долинам Алтая, в местах кочевок алтайцев. Первыми русскими

поселенцами были беглые государственные и заводские крестьяне, которые

спасались от изнурительного труда на рудниках и заводах Алтайского

округа. Шли сюда и раскольники-старообрядцы, которые поселились еще в

конце XVIII в. в долине р.Аргута. В этой долине появились дома, пашни,

мельницы. Но в 1797-1798 гг. по Алтаю разошелся слух о раскольниках,

скрывающихся по Аргуту. Последние вынуждены были „объявиться властям“

и по их требованию поселились в высокогорной Уймонской степи.

Правительство, заинтересованное в заселении русскими Алтая, в 1798 г.

издало манифест, по которому группа старообрядцев была принята в

подданство России в качестве „оседлых алтайцев“ <…> [Л.А.Устинова

1947: 130]. Так было основано селение Верхний Уймон (1798 г.) – первый28

пункт с оседлым населением в Ойротии <…> [Л.А.Устинова 1947: 131]. В

1859 г., по данным 10-й всероссийской ревизии, на Алтае было только 13

оседлых н.п. с 2415 жителями <…>. Все оседлые населенные пункты этого

периода были земледельческими. Разбросаны они были, в основном, в двух

районах: 1) в предгорьях – по Нижней Катуни с притоками (Майма,

Чергачак, Улала, Маюта, Верхний Карагуж, Чемал), а также по левым

притокам Оби: Чарышу (Чечулихе), Аную (Черный Ануй) и Песчаной

(Ильинское). 9 пунктов из 13 были миссионерскими станами и имели

население в 1585 чел (65,6% всего оседлого населения <…>. 2 ) в

Уймонской степи – Коксу, Нижний и Верхний Уймон. На эти пункты

приходилось 33,7% оседлых жителей Ойротии (785 чел.). Наконец, в

Центральном Алтае существовал одиночный населенный пункт – Онгудай с

населением всего в 40 чел. (0,7% от общего чила жителей Ойротии).

После реформы 1861 г. положение с переселением на Алтай изменилось.

Крестьяне внутренних губерний России получили официальное право

переселяться в Алтайский оуруг. В 1865 г. было издано специальное

положение, узаконивающее это право. В Сибирь последовали переселенцы

Правда, они, как правило, не шли в горы, а выбирали себе места для

поселения на равнине и лишь небольшими группами поселялись в

предгорьях. В свою очередь, население предгорий, ранее закрепленное за

государственными заводами, получило свободу передвижения и частично

переселилось в горы. К этому времени относится начало более

планомерной колонизации Алтая. В 1873 г. было намечено к созданию 26

н.п. по Чуйскому и Уймонскому трактам, а также вблизи них

[Л.А.Устинова 1947: 132]. Поселки должны были связать населенные

местности Бийского уезда с существовавшим в Горном Алтае населением,

миссионерскими станами и долиною р.Чуи, по которой осуществлялись

торговые связи русских с Монголией. Этим самым население должно было

способствовать укреплению южных границ России. Для обеспечения

реализации этих планов в 1879 г. были изданы правила заселения29

алтайских стойбищ. Началась быстрая колонизация Алтая [Л.А.Устинова

1947: 133]. К концу XIX в. предгорные части долины нижней Катуни и ее

крупных притоков: Маймы, Иши, Семы, долины Лебеди и Бии, в основном,

были заселены русскими. Их селения кончались там, где надвигающиеся

горы стесняли долины рек и условия для земледелия становились менее

благоприятными, чем в предгорьях, или совсем непригодными для него. В

центральном Алтае были лишь небольшие селения русских – по Урсулу на

тракте, по Катуни в пределах Уймонской степи, по Коксу и ее притоку

Абаю. На юге Алтая жили казахи, которые появились на Алтае, в Чуйской

степи, во II половине XIX в. Переписью 1897 г. зарегистрировано 567

(из них 8 в Кош-Агаче) казахов, уже поселившихся здесь постоянно и

ведущих кочевой образ жизни. Основным занятием казахов в Чуйской

степи, как и в казахских степях, было скотоводство. Земледелием они

совсем не занимались, не столько из-за своих трудовых навыков, сколько

из-за [Л.А.Устинова 1947: 135] неподходящих климатических условий

нового местопребывания, находящегося на высоте не менее 1700 м. На

алтайских землях казахи стали заводить постоянные зимовки вдоль левого

берега Чуи (по Уландрыку, Бураты, Аксаю, Чаган-Бургазы) и по Аргуту

(Кара-Гем, Тенгерек), передвигаясь летом по Южным склонам Чуйских и

Катунских белков. Небольшая группа казахов кочевала по Чарышу и Аную,

где в момент переписи 1897 г. их зарегристрировано 555 человек (при

Тюдрале – 96, Черном Ануе – 454, В.Келее – 5). Переписью 1897 г. на

территории Ойротского Алтая зарегистрировано 14983 человека

[Л.А.Устинова 1947: 136]. Перепись населения 1926 г. проходила на

территории Ойротии при советской власти, в момент, когда только

заканчивалось восстановление хозяйства. Естественно поэтому, что

перепись отражает, главным образом, картину размещения населения,

сложившуюся еще в дореволюционный период <…>. Прежде всего выросло

население с 14983 чел. в 1897 г. до 105590 чел. в 1926 г., т.е. на

256%, при общем росте населения в СССР на 126%. Большая часть прироста30

приходится на прибывших сюда в нашем столетии переселенцев. В 1926 г.

54,6% населения Ойротии составляли русские, 41,8% - алтайцы и 2,6% -

казахи. В 1926 г. на территории Ойротской АО насчитывалось 617

населенных пунктов (76989 чел.) со средней людностью в 125 чел.»

[Л.А.Устинова 1947: 138].

Русский слой в топонимии Горного Алтая после тюркского является

наиболее обширным. Заселение данного района русскими происходило

одновременно с освоением и других территорий Сибири. Русские или

создавали свою топонимическую систему, или приспосабливали к нормам

своего языка уже имеющуюся. Русские по происхождению топонимы

сконцентрированы наиболее плотно в части Усть-Канского, Усть-

Коксинском, Шебалинском районах, которые издавна были местами

расселения русских.

«<...> И гидронимы, и ойконимы, русские по происхождению, по

преимуществу аффиксальны (до 70% названий рек и 60% названий н.п.), но

среди гидронимов преобладают слова с аффиксом -к(а) и его осложненными

вариантами, причем суффикс -к(а) соединяется чаще с основами,

обозначающими какие-либо признаки самой реалии или местности, по

которой она протекает, окружающей растительности или животного мира:

реки Осиновка, Камышенка, Песчанка, Каменка, Еланка, Бобровка и др., а

среди ойконимов, где также огромное количество имен, выделяют суффикс

-к(а), но они чаще всего образованы от антропонимов, этнонимов и

других слов, связанных с характеристикой человека: д.Михайловка,

Алексеевка, Вотиновка, Витебка, Украинка, Чувашовка и др.»

[И.А.Воробьева 1976: 5].

«На территории бассейна р.Ини наибольшее количество русских

названий (43%) возникло на основе номинации объекта по связи его с

человеком. <...> По второму принципу (номинация объекта по связи его с

окружающими объектами) номинации названий географических объектов

31

бассейна р.Иня возникают несколько реже (34%) [Н.Б.Ковалева 1976: 12-

13]. В основе – И.С.

Список сокращений

авест. – авестинский

греч. – греческий

др.-англ. − древнеанглийский

др.-инд. – древнеиндийский

др.-ирл. – древнеирландский

др.-прусск. – древнепрусский

и.-е. − индоевропейский

лат. – латинский

латыш. − латышский

лит. – литовский

протоиндоевр. – протоиндоевропейский

прототох. – прототохарский

прусск. – прусский

санскр. – санскритский

согд. – согдийский

тох. – тохарский

тур. − турецкий

хетт. – хеттский

шумер. − шумерский

Библиографический список

Adams D. Q. A Dictionary of Tocharian. Radopi. Amsterdam-Atlanta,

GA, 1999.

A Hittite Glossary. Words of Known or Conjectured Meaning with

Sumerian and Akkadian Words Occurring in Hittite Texts by Edgar

H.Sturtevant. Linguistic Society of America. University of

Pennsylvania, Philadelphia, 1936.

Etymologisch woordenboek De herkomst van onze woorden door dr.32

P.A.F. van Veen in samenwerking met drs. Nicoline van der Sijs. Van

Dale Lexicografie Utrecht. Antwerpen, 1990.

New Redhouse Turkish-English Dictionary / Eds Alkım V.B., Antel

N., Avery R., Eckmann J., Huri S., İz F., Mansuroğlu M. and Tietze A.

Redhouse Press. Istanbul, 1968 [NRTED].

Sogdian Dictionary. Sogdian – Persian – English Dictionary by B.

Gharib. Farhangan Publications, 1995.

The American Heritage Dictionary of Indo-European Roots. Revised

and edited by Calvert Watkins. Houghton Mifflin Company. Boston, 1976.

The Cambridge Encyclopedia of the World’s Ancient Languages.

Edited by Roder D.Woodard. Cambridge UP, 2004.

Turner R.L. A Comparative Dictionary of the Indo-Aryan Languages.

London: Oxford UP, 1966.

Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.В. Индоевропейский язык и

индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка

и протокультуры. БГК им. И.А.Бодуэна де Куртене, 1984.

Матвеев А.К. Географические названия Урала. Екатеринбург: Сократ,2008.

33