Материалы Международной научно-практической конференции "Актуальные проблемы тюркологии и востоковедения"

КУЛЬТУРА НАРОДОВПРИЧЕРНОМОРЬЯ

ISSN 1562-0808 № 1822010 г.НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ

ТАВРИЧЕСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. В. И. ВЕРНАДСКОГО

МЕЖВУЗОВСКИЙ ЦЕНТР “КРЫМ”

КРЫМСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР НАЦИОНАЛЬНОЙАКАДЕМИИ НАУК

И МИНИСТЕРСТВА ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

ISSN 1562-0808 Журнал зарегистрирован 2 марта 2004 года Государственным комитетом по телевидению и радиовещанию Украины серия КВ № 8491 и ВАК Украины по географическим и философским наукам – перечень №1 от 9.06.1999 г.; историческим, филологическим и искусствоведческим наукам – перечень №2 от 8.09.1999 г.; экономическим наукам – перечень № 5 от 10.05.2000 г.

Редакционный совет журнала Толочко П.П. – председатель Багров Н.В. – научный консультант

Катунин Ю.А. – главный редактор Берестовская Д.С. – зам. главного редактора

Исторические науки Айбабин А. И. Ганкевич В.Ю.

Катунин Ю.А. Непомнящий А.А. Толочко П.П. Турченко Ф.Г. Урсу Д.П. Филимонов С.Б. Щевелев С.С. Петрова Э.Б.

Философские науки Габриелян О.А. Кальной И.И. Крымский С.Б. Лазарев Ф.В. Лазарова Э. Николко В.Н. Рыскельдиева Л.Т. Шоркин А.Д.

Филологические науки Богданович Г.Ю. Гуменюк В.И. Кудрявцев М.Г. Меметов А.М. Орехова Л.А. Прадид Ю.Ф. Петренко А.Д. Рудяков А.Н. Эмирова А.М.

Культурология Баканурский А.Г. Берестовская Д.С. Борисова Л.М. Воеводин А.П. Ищенко Н.А. Овчинникова А.П. Новикова М.А. Левчук Л.Т.

Швецова А.В.

Географические науки Багров Н.В. Боков В.А. Вахрушев Б.А. Никитина М.Г. Олиферов А.Н. Позаченюк Е.А. Топчиев А.Г. Яковенко И.М.

Экономические науки Бабенко А.Г. Ефремов А.В. Кудряшов А.П. Крамаренко В.И. Нагорская М.Н. Наливайченко С.П. Подсолонко В.А.

Чепурко В.В.

Редакционная коллегия журнала Катунин А.Ю. – ответственный секретарь Кравченко Н.С. – технический редактор Дудченко С.В. – редактор электронной версии Ядрова Г.В. – редактор электронной версии

Турецкая редакция: Кырымлы Хакан – редактор Болгарская редакция: Лазарова Эрика – редактор

© Компьютерная верстка: Катунин А.Ю. © Художник: Шевчук В.Г.

Статьи в журнале публикуются на русском, украинском, крымскотатарском, английском и других языках.

Перепечатка допускается с разрешения редакции, ссылка на журнал «Культура народов Причерноморья» обязательна.

Позиция авторов публикаций может не совпадать с точкой зрения редакционной коллегии и редакционного совета журнала.

Издается по решению НТС Крымского научного центра НАН Украины и Министерства образования и науки Украины, протокол № 3 от 2 сентября 2009 года.

Сдано в набор 15.03.2010 г. Подписано в печать 25.03. 2010 г. 8,5 усл. печ. л. Тираж 300 экз.

Адрес: 95007. Украина, Симферополь, ул. Проспект Вернадского, 4, к.125, тел. 63-75-64

E-mail: [email protected] и [email protected]

Электронная версия: www.nbuv.gov.ua/Articles/KultNar/index.htm

© Межвузовский центр «Крым»

Редакционный Совет 3

Научные консультанты журнала БАГРОВ Николай Васильевич – академик НАН Украины, доктор географических наук, профессор, ректор Таврического национального университета им. В.И. Вернадского, председатель Крымского научного центра НАН Редакционный Совет журнала

АДАМАНОВА Зейнеб Османивна

–доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой экономической теории и прикладной экономики РВНЗ «Крымский инженерно-педагогический университет»

БАБЕНКО Анатолий Григорьевич

–доктор экономических наук, профессор, академик Академии экономических наук Украины, заведующий кафедрой управления персоналом и экономики труда Днепропет-ровской государственной финансовой академии Министерства финансов Украины

БАГРОВ Николай Васильевич

–доктор географических наук, профессор, ректор Таврического национального университе-та им. В.И. Вернадского, председатель Крымского научного центра НАН Украины, член-корреспондент НАН Украины

БЕРЕСТОВСКАЯ Диана Сергеевна

–доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой культурологии Таврического национального университета им. В. И. Вернадского

БОГДАНОВИЧ Галина Юрьевна

–доктор филологических наук, профессор, декан факультета славянской филологии и журналистики Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

БОКОВ Владимир Александрович

–доктор географических наук, профессор, заведующий кафедрой геоэкологии географиче-ского факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

БОРИСОВА Людмила Михайловна

–доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы филологического факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ВАХРУШЕВ Борис Александрович

– доктор географических наук, профессор, декан географического факультета

ГАНКЕВИЧ Виктор Юрьевич

–доктор исторических наук, профессор Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ГОЛОСОВАЯ Татьяна Михайловна

–доктор филологических наук, профессор кафедры украинского языковедения факультета украинской филологии и языкознания Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ГУДКОВА Александра Васильевна

–доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института археологии Национальной академии наук Украины

ГУМЕНЮК Виктор Иванович

–доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории украинской литературы факультета украинской филологии и украиноведения Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ДЕРГАЧЕВ Владимир Александрович

–доктор географических наук, профессор, заведующий отделом Одесского отделения Института экономики Национальной академии наук Украины

ЕФРЕМОВ Алексей Владимирович

–доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой экономики и организации строительства Национальной академии природоохранного и курортного строительства

ЗИНОВЬЕВ Феликс Владимирович

–доктор экономических наук, профессор Крымского экономического института Киевского национального экономического университета

ИГНАТЕНКО Николай Андреевич

–доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник отдела мировой литературы и компаративистики Института литературы им. Т.Г. Шевченко национальной академии наук Украины

КАЛЬНОЙ Игорь Иванович

–доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социальной философии фи-лософского факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

КАТУНИН Юрий Андреевич

–доктор исторических наук, профессор Таврического национального университета им. В. И. Вернадского, главный редактор журнала «Культура народов Причерноморья»

КЛИМЧУК Светлана Владимировна

–доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой финансы и кредит эконо-мического факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

КРАМАРЕНКО Валентина Ильинична

–доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой менеджмента внешнеэко-номической деятельности факультета управления Таврического национального универси-тета им. В.И. Вернадского

КРЫМСКИЙ Сергей Борисович

–доктор философских наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института философии Национальной академии наук Украины

ЛАЗАРЕВ Феликс Васильевич

–доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии Таврического национального университета им. В. И. Вернадского

ЛАЗАРОВА Эрика –доктор философских наук, старший научный сотрудник Центра исследований истории и науки при Болгарской академии наук

МЕМЕТОВ Айдер Меметович

–доктор филологических наук, профессор, декан факультета крымскотатарской и восточной филологии Таврического национального университета им. В. И. Вернадского

НАГОРСКАЯ Муза Николаевна

–доктор экономических наук, профессор факультета управления Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

НАЛИВАЙЧЕНКО Светлана Петровна

–доктор экономических наук, профессор экономического факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

НЕПОМНЯЩИЙ Андрей Анатольевич

–доктор исторических наук, профессор исторического факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

НИКИТИНА Марина Геннадиевна

–доктор географических наук, профессор, заведующий кафедрой международной экономки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского

НИКОЛКО Владимир Николаевич

–доктор философских наук, профессор философского факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

Редакционный Совет 4

НОВИКОВА Марина Алексеевна

–доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы фило-логического факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

НОВИКОВ Юрий Николаевич

–доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой финансов и кредита Крымского государственного аграрного университета

ОЛИФЕРОВ Август Николаевич

–доктор географических наук, профессор географического факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ОРЕХОВА Людмила Александровна

–доктор филологических наук, профессор кафедры русской и зарубежной литературы филологического факультета Таврического национального университета

ПЕТРЕНКО Александр Демьянович

–доктор филологических наук, профессор, декан факультета иностранной филологии Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ПИСТУН Николай Данилович

–доктор географических наук, профессор, заведующий кафедрой экономической и социаль-ной географии Киевского национального университета

ПОДСОЛОНКО Владимир Андреевич

–доктор экономических наук, профессор, декан факультета управления Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ПОДСОЛОНКО Елена Адольфовна

–доктор экономических наук, профессор Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ПОЗАЧЕНЮК Екатерина Анатольевна

–доктор географических наук, профессор географического факультета Таврического на-ционального университета им. В.И. Вернадского

ПРАДЕД Юрий Федорович

–доктор филологических наук, профессор кафедры украинского языковедения факультета украинской филологии и языкознания Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

РОВЕНКО Александр Иванович

–доктор искусствоведения, профессор, проректор Одесской государственной консервато-рии

РУДЯКОВ Александр Николаевич

–доктор филологических наук, профессор Таврического национального университета им. В.И. Вернадского, ректор КРИПК

СОКОЛОВСКАЯ Жанна Павловна

–доктор филологических наук, профессор Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ТАРАСЕНКО Ольга Андреевна

–доктор искусствоведения, профессор кафедры живописи и истории искусств художествен-но-графического факультета Южно-украинского педагогического университета имени К.Д.Ушинского

ТОЛОЧКО Петр Петрович

– академик НАН Украины, директор Института археологии НАН Украины

ТОПИХА Валерий Иванович

–доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой Мирового сельского хозяй-ства и внешнеэкономической деятельности Николаевского аграрного государственного университета

ТОПЧИЕВ Александр Григорьевич

–доктор географических наук, профессор, заведующий кафедрой экономической и социаль-ной географии географического факультета Одесского национального университета

ТУРЧЕНКО Федор Григорьевич

–доктор исторических наук, профессор, проректор Запорожского национального университета

УРСУ Дмитрий Павлович

–доктор исторических наук, профессор исторического факультета Одесского национального университета им. Мечникова

ФИЛИМОНОВ Сергей Борисович

–доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой российской истории Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ЦЁХЛА Светлана Юрьевна

–доктор экономических наук, профессор, заведующий кафедрой менеджмента предприни-мательской деятельности факультета управления Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ЧЕПУРКО Виктор Васильевич

–доктор экономических наук, профессор Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ЧЕРВОННАЯ Светлана Михайловна

–доктор искусствоведения, профессор НИИ этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН РФ

ЧУМАЧЕНКО Анна Анатольевна

–доктор филологических наук, директор Херсонского отделения историко-культурных проблем юга Украины Института искусств, фольклористики и этнологии им. М.Т. Рыль-ского

ШВЕЦ Ирина Юрьевна

–доктор экономических наук, профессор кафедры менеджмента предпринимательской деятельности факультета управления Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ШВЕЦОВА Антонина Викторовна

–доктор философских наук, профессор кафедры культурологии философского факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ШОРКИН Алексей Давыдович

–доктор философских наук, профессор, декан философского факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ЩЕВЕЛЕВ Сергей Стефанович

–доктор исторических наук, доцент Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

ЩИЩЕНКО Петр Григорьевич

–доктор географических наук, профессор, заведующий кафедрой географического факуль-тета Киевского национального университета, член-корреспондент АПН Украины, прези-дент Украинского географического общества

ЭМИРОВА Адиле Мемедовна

–доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка Таврического национального университета им. В.И. Вернадского

90 РОКІВ

НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ

КУЛЬТУРА НАРОДОВ ПРИЧЕРНОМОРЬЯ

Крымскотатарское языкознание

КРЫМСКОТАТАРСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ

7

Меметов А.М. УДК 811.512.145 СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕГО РАЗВИТИЯ

Крымскотатарский язык, имеющий многовековые письменные традиции, многочисленные древние

письменные памятники, служивший государственным языком Крымского ханства, одного из сильнейших восточно-европейских государств XV – XVIII столетий, в начале XXI века оказался на грани исчезновения. Об этом свидетельствуют исследования как наших, так и зарубежных ученых.

Результаты экспериментов, проведенные Асановой Л.Н. в 1996 г., показали, что большинство первоклассников (около 60%) слабо владеют родной речью, их словарный запас беден, в их речи часто встречаются лексические, грамматические и артикуляционные ошибки. Совсем не понимают обращенной к ним крымскотатарской речи 10-15% школьников.

Опрос, проведенный спустя 10 лет в 2006 году, показал, что уровень владения крымскотатарскими детьми родным языком значитильно снизился. Если раньше ученики знали названия таких предметов домашнего обихода, как тепси, мешребе, чомуч, чаршаф, оджакъ, то сейчас эти предметы первоклассники называют по-русски: блюдце, кружка, половник, простыня, плита. При составлении предложений по картинкам они используют и крымскотатарские, и русские слова. Балалар помогают анна, баба. Менде есть къартана и т.д. Исследователь отмечает, что во время первого опроса (10 лет назад) подобные предложения ученики составляли правильно. Ухудшение положения со знанием родного языка Асанова Л.Н. объясняет тем, что постепенно уходит из жизни старшее поколение, носители живого разговорного языка.1 Нам кажется, что причин ухудшения знания родного языка значительно больше. Об этом мы скажем ниже.

Ухудшение знания родного языка крымскими татарами отмечают западноевропейские и американские ученые. На ежегодном заседании Ассоциации по изучению национальностей на сессии под названием «Создание крымскотатарского народа» доктор Мик Дж. Холл выступил с докладом в Колумбийском университете (Нью-Йорк, 12 апреля 2002 г.) на тему: «Крымскотатарско-русский язык, как отражение крымскотатарской национальной самобытности», где он подробно охарактеризовал, насколько глубоко произошел языковой переход у крымских татар.

Согласно разработанной А. Фишманом «Типологии языков, находящихся под угрозой», в графе «Обратный языковой переход» крымскотатарский язык расположен в середине шкалы. В этой шкале 8 стадий, где первая стадия означает, что рассматриваемый язык широко используется в системе дошкольного, начального, среднего и высшего образования, профессиональной среде, в сфере делопроизводства и средствах массовой информации. Восьмая стадия означает, что носителями языка являются в основном социально-изолированные престарелые люди, и язык необходимо воссоздавать из их уст и памяти и обучать, таким образом, демографически разобщенных взрослых людей [2]. Крымскотатарский язык не относится ни к одному из приведенных выше примеров крайностей, и находится в середине, на стадии 4. Данная стадия означает, что крымскотатарский язык используется в семье, начальном образовании, некоторых средствах массовой информации и ограниченно в радио- и телепередачах. Языковой переход на следующую стадию, по мнению американского ученого Ральф У. Фасольда, возможен лишь тогда и настолько, насколько община, в которой проживает исчезающий язык, желает отказаться от своей самобытности, как распознаваемая социокультурная группа в пользу отождествления её, как части какой-либо другой общины.3 Для крымскотатарского языка обратный переход из стадии 4 в стадию 3 задача не из легких. Для этого, необходимо, чтобы крымскотатарский язык использовался как носителями крымскотатарского языка, так и носителями других языков, распространенных на территории Крыма, в первую очередь носителями украинского и русского языков. Следовательно, необходимо в законодательном порядке ввести преподавание крымскотатарского языка во всех школах и высших учебных заведениях, находящихся на территории Крыма. Нам проповедуют толерантность, однако толерантность должна быть двусторонней.

В царской России и во времена Советского Союза проводилась планомерная, последовательная национальная политика, направленная на ассимиляцию крымских татар, уничтожение их национального образования. В результате насильственного переселения крымские татары лишились государственных и общественных институтов, определявших развитие национального образования, культуры и искусства. Дисперсное расселение на территории СССР – Средняя Азия, Казахстан, Урал, тяжелые условия проживания в спецпоселениях, слабое знание русского языка и языка местных народов, отсутствие возможности обучаться на родном языке, негласный запрет на поступление спецпереселенцев в средние и высшие учебные заведения негативным образом отразились на положении национального образования и культуры.

В Советский период крымских татар вывели из списка народов, населяющих Советский Союз, пытались заставить отказаться от своей национальной идентичности в пользу создания единого советского народа с единым языком. Однако крымцы сумели сохранить свою самобытность и свой язык.

В настоящее время, уже, будучи гражданами независимой демократической Украины, крымским татарам также приходится бороться за сохранение своей идентичности, так как национальная политика в отношении крымцев не изменилась. Один из главных идеологов национальной политики Украины Роман Бессмертный (при бывшем президенте В.А. Ющенко) открыто писал, что крымских татар следует использовать против русских в Крыму, а затем ассимилировать, расселив их на территории южной части

Меметов А.М. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕГО РАЗВИТИЯ

8

Украины. Сам В.А. Ющенко неоднократно заявлял о намерении создать в Украине единый народ с одним языком и даже с одной религией.

Проблема сохранения и развития родного языка является одной из самых острых и важных проблем, волнующих сегодня весь крымскотатарский народ. О ней часто пишут в газетах, журналах, обсуждают на радио, телевидении, ей посвящаются конференции, семинары, круглые столы. Однако кардинальных изменений в решении этой проблемы пока не происходит. Более того, исследования Криса Берри, проведенные среди крымских татар, проживающих в микрорайоне Фонтаны (г. Симферополь), показали, что около 95% крымских татар 60 лет и старше общаются с людьми своего возраста на родном языке, тогда как чуть более 40% крымских татар от 40 до 59 лет общаются между собой на родном языке. Менее 10% крымских татар от 17 до 29 лет, т.е. в основном тех, кто родился и вырос после возвращения крымских татар в Крым общаются между собой на родном языке [4]. Как видим, ситуация ухудшается.

В Конституции Украины, принятой на пятой сессии Верховной Рады Украины 28 июня 1996 г., сказано: «... громадянам, які належать до національних меншин, відповідно до закону гарантується право на навчання рідної мови...» (ст:53). В плане реализации этого права в Крыму открыто 15 так называемых национальных школ. В этих школах, как правило, все предметы, за исключением крымскотатарского языка и литературы, читаются на русском и украинском языках. Подобные школы правильно было бы назвать школами с углубленным изучением крымскотатарского языка и литературы. Для того чтобы превратить их в полноценные национальные школы необходимо все школьные предметы, в том числе алгебру, геометрию, химию, физику, биологию и др. читать на родном языке. В этих 15 школах, по данным «Маарифчи», обучаются около 16% крымскотатарских детей. Более 80% изучают родной язык в русскоязычных школах, как предмет или же в качестве факультатива. Около 10 тыс. крымскотатарских детей школьного возраста вообще не изучают родной язык. Следовательно, обучение крымскотатарских детей родному языку в школах организованно фрагментарно, а в высших учебных заведениях Крыма этот язык, за исключением филологических факультетов ТНУ им. В.И. Вернадского и КИПУ, вообще не преподается.

Любопытные сведения были предоставлены председателем союза крымскотатарских писателей Р. Фазылом на заседании круглого стола (10 марта 2010 года), посвященного проблемам развития крымскотатарского языка, литературы, культуры, средств массовой информации, народного образования, театров и музеев. По его информации в местах депортации (в основном в Узбекистане) членами Союза крымскотатарских писателей было более 35 человек. В Крыму членами Союза писателей являются 18 крымских татар, из них 14 писателей старше 75 лет. Это и не удивительно, если крымцы не знают своего родного языка, то, естественно, они не будут создавать произведения на этом языке.

Прошло 20 лет после возвращения основной массы крымских татар на свою историческую Родину. В Крыму крымскотатарский язык попал во враждебную, агрессивную языковую среду. В общественных местах, в транспорте если крымские татары начинают говорить на родном языке, как правило, окружающие делают замечание, оскорбляют, требуют прекратить «балаканье». В такой ситуации говорить о сохранении языка весьма проблематично.

В местах ссылки крымские татары имели средства массовой информации на родном языке. В Ташкенте с 1956 года издавалась газета «Ленин Байрагъы». Тираж этой газеты достигал 26,5 тыс. экземпляров. Газета выходила 3 раза в неделю. Итого 79,5 тыс. экземпляров в неделю. Журнал «Йылдыз» издавался тиражом 6600 экземпляров.

С возвращением на родину в начале 90-х годов прошлого столетия газета «Янъы дюнья» выходила тиражом около 3 тысяч экземпляров в неделю, а газета «Къырым» – тиражом около 14 тысяч экземпляров. В настоящее время тираж этих газет на крымскотатарском языке значительно сократился, по сравнению с предыдущими годами, что является одной из причин ухудшения знания родного языка.

Сравнивая издания на русском и крымскотатарском языках, Р. Хаяли пишет: «Разовый тираж крымскотатарских газет, выходящих на русском языке – «Голос Крыма», «Диалог», «Арекет», «Авдет», «Полуостров» в 2007 г. составлял более 30 тысяч экземпляров, против 9-11 тысяч «Къырым», «Маариф ишлери» и «Янъы дюнья», издающихся на родном языке. Такие издания как «Голос Крыма» (главный редактор Э.Сеитбекиров), «Полуостров» является основным источником информационно-языкового кризиса в крымскотатарском социуме и главным препятствиям на пути возрождения родного языка» [5].

Несмотря на то, что более 93 % крымских татар считают родным языком крымскотатарский, однако он является для них вторым языком, так как первым языком на данный момент выступает русский язык, на котором им легче общаться, грамотно излагать свои мысли устно и письменно. Этому способствует то, что крымцы в основном продолжают учиться в школах, средних и высших учебных заведениях на русском языке, как и в период депортации.

Сложившаяся в настоящее время система образования в Крыму не обеспечивает в должной мере конституционное право крымскотатарского этноса на сохранение и развитие своего языка и, следовательно, своей культуры, лишает детей возможности свободного владения родным языком, не позволяет приобщать их к духовной культуре своего народа и национальным традициям.

Как известно, литературным языком называется исторически сложившаяся обработанная форма народного или национального языка. Литературный язык как высшая форма языка характеризуется богатством словарного состава, упорядоченностью грамматического строя (в том числе орфографических и пунктуационных правил), развитой системой стилей.

Заметим, что до 30-х годов прошлого столетия литературный крымскотатарский язык основывался на южном диалекте, однако, затем в основу литературного языка был положен средний диалект, который


9

собрал в себя специфические особенности двух основных диалектов крымскотатарского языка – северного и южного. При этом представителям обоих диалектов пришлось пойти на значительные уступки в сфере лексики, фонетики и морфологии ради создания единого крымскотатарского литературного языка. В настоящее время отдельные представители крымскотатарских диалектов пытаются нарушить установленные литературные нормы и вносят хаос в литературный крымскотатарский язык. В сфере лексики они пытаются ввести в литературный язык неоправданные заимствования типа: илим адамлары (вместо алимлер), ачыкъламакъ (вместо айдынлатмакъ), инджелемек (вместо тедкъикъ этмек, огренмек), башарылар (вместо мувафакъиетлер), къайнакъ (вместо менба, чешме), онемли (вместо муим, эмиетли), багъланты (вместо багълар), дестек (вместо ярдым, къол тутув), чалышмалар (вместо ишлер). В сфере фонетики: Аhмет (вместо Амет), раhметли (вместо раметли), эhемиет (вместо эмиет), Маhмут (вместо Мамут). Челебиджиана превратили в Челебиджихана, Абдурамана – в Абдурахмана, Абдураима – в Абдурахима и т. д. В сфере морфологии: алдыгъы (вместо алгъаны), кельдиги (вместо кельгени), дуймамыш (вместо дуймагъан) и т.п.

Характеризуя существенные признаки литературного языка, Ф.П. Филин указывал на «... общеобязательность его норм как образцовых для всех тех, кто им владеет и пользуется, не зависимо от социальной, профессиональной и территориальной принадлежности…» [6]. К сожалению, этого существенного признака крымскотатарского литературного языка не придерживаются на нашем телевидении и тем самым привносят хаос в литературный язык.

При возрождении и развитии крымскотатарского языка необходимо учесть два аспекта: социально-политический и собственно лингвистический.

Социально-политический аспект проблемы возрождения и развития крымскотатарского языка предполагает решение ряда взаимосвязанных вопросов.

Во-первых, признание крымских татар коренным народом Крыма. Во-вторых, определение статуса крымскотатарского языка, как языка коренного народа Крыма. В

Конституции Украины крымскотатарский язык имеет статус миноритарного языка – языка национального меньшинства, которому, как и другим языкам Крыма – болгарский, немецкий, греческий, армянский и т.п., «гарантируется свободное развитие, использование и защита [7]. Практика последних двух десятилетий показала, что подобный статус крымскотатарского языка не обеспечивает ему необходимое развитие. Следует поднять социальный статус крымскотатарского языка до уровня официального на территории Крыма. Как известно, государственным языком на территории Украины является украинский. Он выполняет все основные социальные функции, имеет особый юридический статус и является, наряду с флагом, гербом и гимном, символом государственности. Официальный статус крымскотатарского языка по объему понятия совпадает с государственным языком и может выполнять на территории Крыма все основные социальные функции, иметь соответствующий правовой статус, наряду с государственным украинским языком. Придание крымскотатарскому языку статуса официального языка обеспечит преподавание его во всех школах и высших учебных заведениях Крыма в качестве обязательного предмета, будет способствовать формированию его престижности в глазах носителей языка и представителей других многочисленных этносов, проживающих в Крыму.

В-третьих, расширение системы воспитания и образования на крымскотатарском языке. Особое внимание следует уделить воспитанию детей в семьях. Как правило, в настоящее время в крымскотатарских семьях говорят на русском языке. Редко можно услышать родную речь. Это объясняется тем, что родители обучались в русскоязычных школах и им выразить свои мысли на родном языке значительно сложнее, труднее, нежели на русском.

Необходимо увеличить количество дошкольных учреждений, где с детьми будут заниматься воспитатели, знающие крымскотатарский язык, особенно в местах компактного проживания крымских татар. В национальных школах следует пересмотреть учебные планы и значительно увеличить количество часов на изучение родного языка и литературы, начиная с первого класса. Постепенно перейти на преподавание всех школьных дисциплин на родном языке. Охватить преподаванием родного языка всех крымскотатарских учеников во всех школах Крыма. В высших учебных заведениях открыть специальные группы по всем предметам, где предусмотреть преподавание крымскотатарского языка.

В-четвертых, необходимо расширить функциональное пространство крымскотатарского языка. Известно, что восстановление и развитие языка наиболее плодотворно происходит в перманентной языковой среде, в создании которой участвуют средства массовой информации, макро- и минитопонимия, вывески, объявления, лозунги, дорожные указатели и т.п. Необходимо увеличить эфирное время (радио, телевидение), тираж газет, журналов на крымскотатарском языке и т.п. Изыскать возможности дополнительного финансирования.

В-пятых, восстановить научно-исследовательский институт крымскотатарского языка и литературы. Глубоко и всесторонне исследовать современное состояние и историю крымскотатарского языка и литературы.

Источники и литература 1. Асанова Л.Н. Развитие умения говорить на крымскотатарском языке у первоклассников школ с

русским языком обучения. – Канд. дисс. (рукопись) с.5-6. 2. Джошу А. Фишман. Типология языков, находящихся под угрозой. – Клеведон (Великобритания), 1991

г., с.11. 3. Ральф У. Фасольд. Социолингвистика в обществе. Язык в обществе 5. – Нью-Йорк: Базиль Блеквел,

1984, с.48.

Меметов А.М. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕГО РАЗВИТИЯ

10

4. Крис Берри. Опрос крымских татар, проживающих в мкр. Фонтаны, г.Симферополь. – Симферополь, 2003, с. 26.

5. Хаяли Р.И. Очерки истории общественно-политтической и культурной жизни крымских татар в XX веке. – Симферополь: Издательство «Доля», 2008. с. 426.

6. Филин Ф.П. О структуре современного русского литературного языка. – Вопросы языкознания, – 1973, № 2, с. 3-4.

7. Конституция Украины. – Киев, – 1996. Ст.10, с.4. Меметова Э.Ш. УДК 811.512.145.(477.75) Ю. БОЛАТНЫНЪ ЭСЕРЛЕРИНДЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМЛЕРНИНЪ БЕДЖЕРГЕН УСЛЮБИЙ ВАЗИФЕЛЕРИ СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Ю. БОЛАТА

Данное исследование посвящено изучению роли фразеологизмов в произведениях Ю. Болата; выявлению и описанию

их структурно-семантической специфики, а также их стилистической нагрузки в тексте.

Эр бир тильнинъ текрарланмаз образлыгъынынъ зенгинлиги, миллий спецификасынынъ уникаль шааты – фразеологизмлердир. Олар, тильнинъ семантик системасынынъ энъ эсас дереджелеринден бири олып, лексик бирлемлерине къошулып мана джеэттен метафорик денъишме нетиджесинде баягъы юксек дереджеде тургъан бирлемни мейдангъа кетирелер.

Тедкъикъатнынъ актуаллиги. Юсуф Болатнынъ иджады дефаларджа эдебиятшынаслар мерагъынынъ объекти эди. Албу исе къырымтатар бедий эдебиятында озьгюн ве муим адисе олгъан Ю. Болат эсерлерининъ тили ве услюби махсус тедкъикъатынынъ предмети даа олмады. Шу себептен сайлагъан мевзумызны актуаль деп саямыз.

Тедкъикъатнынъ макъсады. Мезкюр ишнинъ макъсады Ю. Болатнынъ несир эсерлеринде расткельген фразеологизмлернинъ ролюни, оларнынъ къурулыш-семантик спецификасынынъ ве метинде беджерген услюбий вазифесини тасвир этип огренмектир.

Тедкъикъатнынъ методологик ве назарий базасы – Иште къоюлгъан макъсат ве вазифелерге коре фактик малюматы талилининъ лингвистик усулларнынъ комплекси къулланылды, энъ эсасы исе тасвирий усул.

Тедкъикъатнынъ объекти Ю. Болатнынъ эсерлеринде къулланылгъан фразеологик бирлемлеридир. Тедкъикъатнынъ ильмий янъылыгъы Ю. Болатнынъ эсерлериндеки къараманларнынъ ички

дюньясы, ичтимаий алы, табиаты, япкъан ишлери ве къайгъы-къасеветлерини тасвирлеген фразеомалюматнынъ мундеридже классификациясы япылгъанындан ибареттир.

Языджынынъ услюп, поэтикасы, дюньябакъышынынъ тедкъикъ этильмеси шу языджынынъ тилини темелли ве индже огренильмеси олмаздан мумкюн дегиль. Тиль ве онынъ услюплерининъ тедкъикъ этильмеси чокъ аспектлер иле япылыр. Базы бирлери тильнинъ лексик теркибине дикъкъатны джельп эттирелер, лексик бирлемлерининъ ички услюбий имкянларыны акс этелер, сёзлернинъ эмоциональ-экспрессив хусусиетлерини ачалар. Фразеология ве тильнинъ тасвирий-ифадели васталарынынъ огренильмесине баягъы тедкъикъатлар багъышлангъандыр; тюрлю сёз чешитлерининъ услюбий озьгюнлиги ве вазифелери огренильгендир. Лякин аля даа эдебий тильнинъ, бедий эсер тилининъ ве языджы тили огренильмесининъ методикасы ишлеп чыкъарылмады. Языджылар тилининъ огренильмесине янашувынынъ бирдемлиги ёкъ.

Тюркшынаслыкъта бедий эдебиятнынъ услюбиети аля даа филологиянынъ аз огренильген сааларындан биридир. Эдебий тиль ве онынъ услюплерининъ, бедий эсер тилининъ меселелеринен бойле алимлер огъраша эдилер: М.Н. Кожина [5], А.И. Ефимов [4], Г.Х. Ахатов [1],Г. Ахунзянов [2], Х.Р. Курбатов [6], Л.Т. Махмутова [6] Поэтик нутугъынынъ корюмли назариетчилернинъ фикирине коре, бедий эсер тили огренильмеси меселелерининъ меркезий ерини бедий эсер ве языджы тилининъ меселелери ала. Языджынынъ индивидуаль услюби огренильмесине чокъ ильмий ишлер багъышлангъанына бакъмадан, «услюп» терминининъ екяне тюшюнджеси ёкътыр. Энъ келишкен тюшюнджелеринден В.В. Виноградовнынъ фикиридир: «Языджынынъ услюби ичюн сёзнинъ ифаделенмеси ве мундеридже планынынъ индивидуль синтези хусусан келишедир»[3, 152 с.]. Ички шекиль, образлы темель, эр бир сёзнинъ, тасвирий вастанынъ, эр бир конструкциянынъ, поэтик ренкнинъ эстетик кейфиети бедий бутюнликнинъ системасында огренильмеси лязим.

Бизим ишимизде Ю. Болатнынъ ишлеткен эписи тиль ве образлы васталар огренильмей, ялынъыз языджынынъ ана тили хазинесинден алынгъан фразеологик бирлемлер огренильгендир. Фразеологик бирлем дегенде, биз лексемаларнынъ тургъун, бир бутюнлик манасына малик олгъан экспрессив бирлешмени козьде тутамыз. Тюрлю терминлер иле (фразеологизм, фразеологик бирлем, тургъун ибаре, идиома в.и.) ве мезкюр тюшюндженен файдаланып, биз бир сыра фразеологларгъа къолтутамыз В.В. Виноградов [3], Б.А. Ларин [7], Н.М. Шанский [12], Ш.А. Рамазанов [8], Ахунзянов Г.Х. [2], З.Г. Ураксин [10].

Сонъки йыллары тиль, медениет ве этнос меселелерине олгъан меракъ артты, онынъ ичюн, бир де бир халкънынъ тиль дюньясыны акс эттирген тедкъикъатлар пейда олды. Эм сойдаш, эм сойдаш олмагъан


11

тиллернинъ эсасында япылгъан тенъештирюв тедкъикъатлар да озь актуаллигини джоймайлар. Бедий эсер фразеологизмлернинъ талили бойле макъсатлар козьде тута: бир де бир языджынынъ къуллангъан фразеологик бирлемлер теркибининъ тайинленмеси; ишбу фразеология дюнья юзюни корьген менбаларнынъ тайинленмеси; муэллиф бу малюматны иджадий джеэттен насыл этип къуллангъаны костерильмеси. Фразеологизмлер услюбий вазифелерининъ тедкъикъ этильмеси языджынынъ иджадий усулынынъ спецификасыны терендже ачмагъа, парлакъ образ ве манзараларынынъ яратылмасында тильнинъ ифадели васталарынынъ къулланылмасында шу фразеологизмлернинъ джельп эттирмесинде онынъ усталыгъыны косьтермеге имкян бере. Муэллиф джельп эттирген фразеологик васталар менбасынынъ огренильмеси ялынъыз языджы иджадынынъ озьгюнлиги акъкъында фикир юрсетмеге дегиль де, шу малюмат тильнинъ къайсы услюбий сааларындан алынгъаныны тайин этмеге ярдым этеджектир.

Фразеологик бирлемлерининъ бу ёнелиште огренильмеси языджы услюбининъ хусусий чизгилерини тайин этмеге имкян бередир.

Ю. Болатнынъ несир эсерлериндеки фразеологиянынъ огренильмесинде бу тиль васталарынынъ услюбий ренкине, оларнынъ къурулышына, грамматик хусусиетлерине айрыджа дикъкъат айырыла. Башкъа васталарнен бераберликте олар муэллифнинъ индивидуаль услюбининъ тасвир этильмесинде буюк меракъ догъуралар, затен олар Ю. Болатнынъ несир эсерлеринде кенъ такъдим этильгендир.

Традицион фразеологизмлер деп чокъ асырдаки тарихке малик олгъан, бир эсерден башкъа эсерге кечкен фразеологизмлер сайылырлар, тамам олар эсасен фразеологик лугъатларда такъдим этилелер. Языджы бу тиль ана тили деп сайгъан адамларгъа таныш олгъан фразеологизмлерни метиннинъ ифаделигини кучьлендирмек ичюн айры сёзлер ерине къуллана: Сокъурнынъ истеги де эки козь — Ресуль къайыль ола. Мемиш агъа ве къады дюнья корьген бу адамнынъ икяесини динълеп, агъыз ачып къалдылар.... Козьлеринъ артта къалыр... (13, 267 с.). Онынъ янына комюр козьлю, индже, акъ бетли, кемер бурунлы, уфакъ агъызлы яш бир къадын келип токътады (14, 51 с.). Бу йигит Анифенинъ килитли юрегине анахтарсыз кирди (14, 15 с.).

Къырымтатар тилининъ умумтаныш фразеологизмлери ялынъыз азыр алда къулланмайлар, амма базыда муэллиф контекстке багълы оларакъ оларны денъиштире. Иджады огренильген языджынынъ индивидуаль улюби ичюн янъы сёзлер къошулувы, фразеологизмлернинъ теркиби кенълешюви нетиджесинде денъишкен фразеологизмлернинъ къулланылмасы хусусийдир. Мунда муэллиф къошулгъан компонентнинъ лексик-семантик хусусиетлерине дикъкъат айыра. Бу къулланылгъан бирлемлернинъ конкретлиги, ифаделиги ичюн япыла. Юсуф Болат сюргюнликнинъ агъыр вакъытлары корьген адам оларакъ, эльбетте, иджадында да буны акс эттирди. Шу себептен онынъ эсерлеринде къара сыфаты къулланылгъандыр, бу даа зияде агъыр вакъытларны акс эттирмеге ярдым эте: Иште, эки йылы да бойледже къайыкъларда ве гемиджилерде къара хызметте кечкен, лякин ич бир гемиджи оны гемисине алмагъан. Къардашым, санъа къолайлыкънен кечинмек мумкюн олгъанда, къара эмекнен чекишкенинъ не (13, 79 с.).

Традицион фразеологизмлернен бир сырада эсерлерде Ю. Болатнынъ озю яраткъан янъы фразеологизмлер де къулланылгъандыр. Бу бирлемлер озь шекилине коре, образлыгъы, ифаделигине коре умумбелли олгъан фразеологизмлерден артта къалмайлар: Диварда бургъаландырылып орьнекленген къара левалар, бу сёнюк ышыкъ ичинде, чокътан-чокъ панджаларыны джайып тургъан бичимсиз джанаварны анъдыра эдилер (13, 78 с.). Олар озъаралары пардошнен ит киби эдилер. Бир ерде расткелиштирмей, панджаларынен чатышаджакъ, бири-бирини тири ютаджакъ джанаварлар киби, атеш козьлерини тике, къыскъа, лякин окъ кескинлигинде сёзлернен къаршылаша эдилер (13, 245 с.).

Бойле фразеологизмлер янъы фразеологизмлернен бир сырада къырымтатар тили фразеологиясынынъ зенгинлешмесинде буюк роль ойнайлар. Ю. Болат озь эсерлеринде земаневий эстетик бакъышларгъа таянып къараманларнынъ ички дюньясыны ве арекетлерини талиль эте ве оларны земаневий ичтимаий инкишафнынъ ве ичтимаий-этик меселелеринен бир сырада тасвир эте.

Языджынынъ несир эсерлеринде бир къач фразеологик бирлемлер ян-янаша кельмеси нетиджесинде пейда олгъан тургъун ибарелер расткеле: Эрте ярыкъ эсимизни башымызгъа топламакъ керекмиз, ёкъса сонъки пешман – башкъа душман дегенлер, уджу кеткен йипнен къопкъа да кетер. йип исе, мырзалар, ишанычсыз къолда булуна (13, 231 с.). Йип къачар, къопкъа кетер, биз исе агъыз ачып къалырмыз (13, 85 с.). Олар муэллиф тарафындан тюрлю макъсатларны козьде туталар. Мезкюр мисальде муэллиф эки фразеологик бирлемни меселени кучьлендирмек ичюн бирлештирди.

Ю. Болат индивидуаль фразеологик бирлешмелерининъ тедкъикъ этильмеси, оларнынъ тильге олгъан мунасебети, тильнинъ тюрлю ифадели васталарынынъ семантик-услюбий маиетининъ огренильмеси языджынынъ индивидуаль услюбининъ хусусиетлерини огренмеге имкян бере.

Сонъки йыллары дюньянынъ огренильмеси антропологик тильшынаслыгъынынъ етекчи ёнелишлеринден бири олды. Земаневий илимде дюньянынъ огренильмеси халкъ агъыз яратыджылыгъынынъ семиотик, культурологик, лингвистик ве лингвокультурологик ёлунен олып кече.

Тильнинъ фразеологик бирлемлери – бу халкънынъ медениети, менталитети акъкъында дегерли менбадыр, мында халкънынъ адетлери акс олуна. Фразеологик бирлемлери фразеосемантик тарлаларгъа бирлешелер.

Р. Халлиг ве В. Вартбург таснифлерине, эм де А.Г. Шайхуловнынъ [11] ишлерине эсасланып биз Ю. Болатнынъ фразеологизмлерини дёрт когнитив сааларында бакъмагъа теклиф этемиз.

1. «Табиат» когнитив саасынынъ фразеологик бирлемлери эки тематик блоккъа болюне “Джансыз табиат ” ве “Джанлы табиат ”. Бу блоктаки фразеологик бирлемлеринен багълы олгъан эсас концептлер булардыр: “кок”, “ер”, “сув”, “ель”, “ай”, “кунеш”, “танъ”, “йылан”. Мында табиаттаки адиселерни

Меметова Э.Ш. Ю. БОЛАТНЫНЪ ЭСЕРЛЕРИНДЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМЛЕРНИНЪ БЕДЖЕРГЕН УСЛЮБИЙ ВАЗИФЕЛЕРИ

12

косьтерген фразеологизмлер кире: Сонъра, кок юзюни атешнен ярып, козь къамаштырыджы яшын чакъты, баш устюнде шиддетли кок гудюрдиси къопты (13, 99 с.).

Базыда муэллиф табиат адиселери вастасынен къараманларнынъ къайгъы-къасеветлерини тасвирлей: Къызы Мерьем де козь алдында, кунешсиз оськен бир чечек киби, сарарып-солмакъта эди (13, 46 с.).

Экинджи тематик группадаки фразеологизмлернинъ чокъусы къараманларнынъ индивидуаль хусусиетлерининъ тасвирленмеси ичюн къулланылырлар. Бу тиллер кесильмесе, олар йылан киби узанып, бутюн халкъны зеэрлерлер (13, 88 с.) – джумледеки йылан киби ибареси йыланны тасвирлемек ичюн дегиль де, бу адамнынъ омюри ичюн хавфлы олгъан махлюкънен тенъештириле.

2. «Инсан» когнитив саасындаки фразеологизмлер адамнынъ тышкъы универсаль параметрлерине образлы характеристика берелер. Олар адамнынъ тышкъы корюнюшини, джисманий алыны, шахсий хусусиетлерини, табиат хусусиетлерини, ички дюньясыны, къайгъы-къасеветлерини, дуйгъуларыны, эмоцияларыны акс этелер: “ Олар озъаралары пардошнен ит киби эдилер (13, 78 с.). Бир ерде расткелиштирмей, панджаларынен чатышаджакъ, бири-бирини тири ютаджакъ джанаварлар киби, атеш козьлерини тике, къыскъа, лякин окъ кескинлигинде сёзлернен къаршылаша эдилер (13, 86 с.). Эр бир тематик группада фразеологизмлер фразеосемантик группаларына бирлешелер. Меселя, адамнынъ джисманий алыны косьтерген фразеологизмлер ашагъыдаки группаларгъа бирлешелер: «аят – олюм», «сагълыкъ – хасталыкъ», «болдурув – раатлыкъ», «юкъу – юкъусызлыкъ».

Адамнынъ шахсий хусусиетлерини акс эттирген фразеологизмлер персонажларнынъ мусбет я да менфий характеристикаларыны бергенде муим роль ойнайлар. Ю.П. Солодуб [9] бойле сая: «бу чокъусы тиллерде энъ чокъ сайылы ве халкънынъ менталитетини акс эттирген энъ парлакъ фразеологизмлернинъ группасыдыр». Бу тургъун ибарелерге ола къараманларнынъ текрарланмаз, парлакъ портрети яратыла, окъуйыджы бу персонажларны джанлы адамлар оларакъ къабул эте, языджы тарафындан тюшюнип чыкъаргъан дюньяда оларнен берабер яшай, къасевет эте, янъы муит пейда ола.

3. «Инсан ве Алем» когнитив саасынынъ фразеологизмлери. Мында къараманларнынъ джисманий ве интеллектуаль фаалиетини акс эттирген фразеологизмлер талиль этиле. Бундан гъайры къараманларны ичтимаий субъект оларакъ характеризлеген идиомалар да бакъылалар: муэллиф озь эсерлеринде оларнынъ келип чыкъмасыны, сой мунасебетлерини, къоранта алларыны, башкъа адамларнен мунасебетлерни, ичтимаий алларыны: Мийни кемириджи бир такъым дагъыныкъ тюшюнджелер, даа догърусы озю биле анълап етиштирмеген узюк фикирлер оны бельгисиз ойлар дерьясына ташлай, чекиштире, козю алдындаки къаранлыкъ даа да къоюрып, ышыкъсыз геджеде ёлуны араштыргъан адам киби, бири-биринден зыт, туманнен ортюльген, курьмеклешкен ойларнынъ ичинде комюлип къала эди (13, 67 с.).

4. «Бильги» когнитив саасынынъ базы фразеологизмлери вакъыт ве фезаны анълаталар. Языджынынъ несир эсерлеринде къуллангъан сание, дакъикъа, саат, йыл, асыр сёзлери конкрет вакъытны анълатмайлар, меселя: Мемиш агъа билезликли тобугьыны сыкъты, урайым, дер киби ат устюнде таш кесилип бир къач сание къатып къалды Бир сание олса да, аяз сувукъ эвге толушты (13, 112 с.). “Бир сание” бирлешмеси олгъан шейнинъ тезлигини косьтере. «Феза» тематик группасынынъ фразеологизмлери ашагъыдаки фразеосемантик группаларгъа бирлешелер: «узакъ – якъын»; «кенъ – тар»; «эр ерде – ич бир ерде».

Бойлеликнен, фразеологизмлер халкънынъ тарихыны, медениетини акс эттирелер, олардан биз турмуш, адетлер, миллий ашлар, агъыз яратыджылыгъы акъкъында билемиз. Мында чокъ асырлар девамында япылгъан козетюв ве тюшюнджелернинъ нетиджелери, бизим халкънынъ умют ве арзулары акс олуна.

Ю. Болатнынъ дюнья меркезинде инсан ерлешкендир, онынъ къуллангъан фразеологизмлеринде дюньягъа олгъан мунасебети акс олуна: Сонъ мырзанынъ озюне чевирип,— сувгъа даянма, мынафыкъкъа инанма, къардашым,— деди (13, 95 с.).

Дюнья фразеологик манзарасынынъ экспрессивлигининъ темелини муитнинъ образлы тасвирленмеси теркип эте. Ю. Болатнынъ фразеологик манзарасында универсаль, миллий специфик ве индивидуаль-муэллиф элементлери озь ара яхшы уюшып кельмектелер. Сен исе зынджыр аювы киби... дееджегим, озь акъылынънен иш япмайсынъ, онынъ дюдюгине оппалакъ ойнайсынъ... Мен, эльбет де, къарт тилькининъ сёзлерини бир шагъа биле алмадым (13, 78 с.) джумледеки фразеологизмлер ярамай кейфиет, къайгъы, теляшны анълаталар, лякин оларнынъ ренклери озь ара айырыладырлар.

Ю. Болатнынъ несирджилигинде олар образ, джанлы манзара яратылмасы ичюн, къараман-персонажларнынъ ички дуйгъуларынынъ ачылмасында, ичтимаий-сиясий адиселернинъ тасвирленмеси, муреккеп тасавурларнынъ ифаделенмеси ичюн къулланылырлар.

Ю. Болатнынъ эсерлеринде фразеологизмлернинъ 80% лакъырды ренкине саиптир, китабий оборотлар артыкъ аз колемде такъдим этильгендирлер. Бунъа себеп оларакъ языджынынъ эсерлеринде эсасен авам халкънынъ яшайышы акс олунмасыдыр. Персонажларнынъ нуткъунда чокъусы лакъырды фразеология расткеле. Бу тургъун ибарелер къараманларнынъ индивидуаль хусусиетлерининъ теслим этильмесинде муим васта оладырлар.олар образлыкъ, семантик ренклерининъ чокълугъынен айырылалар. Къуванчындан башыны джойгъан, шунынъ ичюн де огюндеки телюкени корьмеген бу баланы насып этер де, олюмден къуртарырсынъ? (14, 8 с.)

Ю. Болат фразеологиясынынъ менбасы оларакъ халкъ агъыз яратыджылыгъы чыкъа: Лякин дерсинъ, ер ярылды да ерге кирди; Айтылгъан сёз къуштыр дегенлер, учтымы, туталмазсынъ (13, 89 с.);

адетлер: Алим ыргъат юрип чалышаджагъыны, язда исе эв къураджагъыны айтып, анасынынъ гонълюни алды. Не япайым, адынъ чыкъкъандже джанынъ чыкъсын дегенлер, бизим халкъкъа эйилик япсанъ да, кемлик къазанасынъ (13, 78 с.).

Бундан гъайры рус тилиндеки фразеологизмлерге тенъ кельген фразеологизмлернинъ къулланылмасы да характерлидир: Сен исе зынджыр аювы киби... дееджегим, озь акъылынънен иш япмайсынъ, онынъ дюдюгине оппалакъ ойнайсынъ.... Татарлар, балыкъ баштан сасыр деген-лер... (13, 98 с.); Сакът олунъыз,


13

бойле моллалар даа чыкъа къоймасын, ишинъиз дюдюк олур (13, 56 с.); Инатлыкъ, къардашым, тек эшекке ярашыр. Къана, давран, бир аягъынъ анда, экинджиси мында олсун! (14, 25 с.)

Къырымтатар халкъы диндар халкъ олгъаны себебинден эсерлерде диний фразеологизмлер де къулланылгъандыр: Алмазлар, олар омюр билля джеэннем къазанында янаджакълар, АЛЛАнынъ хышымыны чекеджеклер (13, 87 с.). Юректе къозгъалгъан азап къайгъысы, ахрет гунасы бир якъта турсун, я губернатор не айтыр? (13, 112 с.) Теразедеки къабаат чекисине бу бир юк даа олмазмы? (13, 126 с.) Алла бойнунъызны урсун, агъызымыздаки отьмекни тутып алмакъ истейсинъиз... (13, 139 с.)

Нетидже. Бойлеликнен, лакъырды фразеологизмлер языджы тилининъ фразеологик васталар системасында услюпяратыджы темели оларакъ чыкъалар. Ифаделик ве къабул этильмесининъ къолайлыгъы, кучьлю тесир этильмесининъ, шу фразеологизмлернинъ эмоциональ ренклери о заманнынъ муитини такъдим этмеге ве образларынынъ ачылмасында муэллифке ярдым этелер. Къулланылгъан эдебият: 1. Ахатов Г.Х. «Современный татарский литературный язык» (монография). – К., 1982. – 234 с. 2. Ахунзянов Г.Х. Татар теленен идиомалары Казан: Татарстан китап нəшрияты, 1972. –118 с. 3. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. – М., 1977. – С. 140–161, 4. Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. – МГУ М, 1961. – 519 с. 5. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. – М.; Просвещение, 1983. – 223с. 6. Курбатов Х.Р., Махмутова Л.Т. и др. Современный татарский литературный язык. Синтаксис. – М.:

Наука, 1971. – 310 с. 7. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. – М., 1977. – С. 149–162. 8. Рамазанов Ш.А. Татар теле буенча очерклар. – Казан: Татарстан китап нəшрияты, 1954. –200 с. 9. Солодуб Ю.П. Сопоставительный анализ структуры лексического и фразеологического значений //

Филологические науки. НДВШ. – 1997. – №5. – С.43-54. 10. Ураксин З.Г. Фразеология башкирского языка. – М., 1985. – 122 с. 11. Шайхулов А.Г. Структура и идеографические парадигматика односложных корневых основ в

кыпчакских языках Урало-Поволжья (синопсис и таксономия когнитивной сферы «Природа (неживая и живая)» в континууме обще-, и межтюркской лексики). – Уфа, 2000.

12. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. – М.: Высшая школа, 1985. – 160 с. Бедий эдебият: 13. Болат Ю Алим (роман). – Ташкент, Гъафур Гъулам адына эдебият ве саньат нешрияты, 1982. – 421 с. 14. Болат Ю Анифе (роман). – Ташкент, Гъафур Гъулам адына эдебият ве саньат нешрияты, 1969 – 320 с.

Аджимамбетова Г.Ш. УДК: 81 1. 512. 145 СЕМАНТИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕННЫХ НАРЕЧИЙ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

Семантика, согласно словарю лингвистических терминов В.Н. Ярцевой, есть «всё содержание,

передаваемое словом, грамматической формой слова» [2, с. 438]. Семантический разряд наречий – это группа слов, объединяемых общим семантическим признаком, влияющим на их способность выражать те или иные морфологические значения как вступать в противопоставления в пределах морфологических категорий.

Цель статьи: рассмотреть и детализировать суть обстоятельственных наречий. В отличие от качественных наречий, обозначающих внутренние признаки действия, его качество,

обстоятельственные наречия указывают на различные внешние (временные, причинные, целевые, пространственные) свойства не зависящие от самого действия. Обстоятельственные наречия в крымскотатарском языке можно разделить на несколько групп: наречия места, наречия времени, наречия причины, наречия цели.

Одну из самых многочисленных и разнообразных групп обстоятельственных наречий составляют наречия места. Многочисленность их, на наш взгляд, объясняется тем, что расположение в пространстве – воспринимается зрением. Поэтому человек в первую очередь вербализует подобные явления. Наречия места выражают различные пространственные отношения, указывают на место совершения действия, которое передаётся глаголом, или направление действия. Большинство наречий этой группы могут употребляться и в том, и в другом значении в зависимости от конспекта.

В крымскотатарском языке пространственные наречия многообразны по своим оттенкам. Прежде всего, они связаны с представлениями о статичности / динамичности. По принадлежности к одному из членов этой оппозиции можно выделить группы наречий места и направления. В значение большинства из них входит компонент постороннего наблюдателя, относительно которого производится или происходит действие. Так, например, вторичный признак в семантике единиц артында ‘сзади‘, тёпеде ‘вверху‘, сол тарафында ‘слева‘, этраф ‘вокруг‘ проявляется по отношению к какому-либо объекту; в семантической структуре наречий ашагъа ‘вниз‘, огге ‘вперёд‘, арткъа ‘назад‘, тёпеге ‘вверх‘ реализуется сема ‘движение от чего-то‘.

К некоторым из этих наречий приведём примеры из художественной литературы: Алчакъта ятма – сель алыр, юксекте ятма – ель алыр [8, 37]. Не ложись внизу – унесёт бурный

паводок, не ложись высоко – унесёт ветер. О де огге чапа, де артына чекиле, эпкинликнен бельгисизнинъ

Аджимамбетова Г.Ш. СЕМАНТИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕННЫХ НАРЕЧИЙ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

14

устюне атылып, иддетнен авулдай эди [10, 11]. ‘Он то бежит вперёд, то отходит назад, с порывом бросаясь на незнакомца, гневно лает‘.

Отношения статистичности / динамичности затрагивают наречия, характеризующие нахождение объекта на горизонтальной и вертикальной плоскости. Слова, в значение которых входит компонент динамичности, обозначают признак действия по обеим осям. Они отвечают на вопросы не ерге? ‘куда?‘, не ерден? ‘откуда?‘, не ергедже? ‘докуда?‘ тёпеден ‘сверху‘, тёпеге ‘вверх‘, огге ‘вперёд‘ и др.

Наречия статистичные, отвечающие на вопрос къайда?, не ерде? ‘где?‘ в отличие от предыдущих, обозначают признак качества объекта, постоянно находящегося на горизонтальной или вертикальной оси: огде кетмек ‘идти впереди‘, тёпеде учмакъ ‘летать наверху‘, ашада ятмакъ ‘лежать внизу‘, янында олмакъ ‘находиться сбоку‘, сагъ тарафында отура ‘сидит справа‘и др.

Мында язда биле, баарь къокъусы келип тура [9, 9]. ‘Даже летом здесь чувствуется запах весны. Особый интерес вызывают сложные наречия типа тёпеден ашагъадже боялангъан ‘окрашено сверху-

донизу‘, огге-арткъа чапкъаламакъ ‘бегать взад-вперёд‘, анда-мында юрмек ‘ходить туда-сюда‘, сагъгъа ве солгъа бакъмакъ ‘смотреть направо и налево‘, ашадан тёпеге котерильмек ‘подыматься снизу-вверх‘. С одной стороны, они обозначают признак места, пространства, ограниченного определёнными рамками (верх, низ, налево, направо). С другой стороны, мы наблюдаем явную направленность, динамичность, что свойственно наречиям движения.

Значению признака действия, распространённого на большом промежутке пространства, в крымскотатарском языке близко наречие эр ерде ‘повсюду‘. Эр ерден силинген татарнынъ ады [12]. ‘Повсюду стёрты татарские имена‘.

Наречия направления могут быть предельными и непредельными. Предельные наречия характеризуются наличием границы, точки, до или после которой действие не существует, с которой оно начинается или на которой заканчивается. По отношению к этой статичной точке можно выделить два свойства предельных наречий направления: достигательность (наличие точки завершения действия, финиша; отвечают на вопрос не ергедже? ‘докуда?‘) и недостягательность (наличие старта действия; вопрос не ерден? ‘откуда?‘) Например, наречия узакътан ‘издали‘, тёпеден ‘сверху‘ предполагают начальный момент действия, до которого оно не существовало, а наречия тёпегедже ‘доверху‘, тюбгедже ‘донизу‘ и подобные содержат в семантике финишный компонент, указывающий, что после определённой границы нет смысла говорить о совершающемся действии.

Значительный интерес представляет группа слов, которые мы назовём наречиями круговой локализации: ичтен, ичинден, ичериден ‘изнутри‘, тышкъа, тышарыгъа ‘наружу‘, ичери, ичине, ичке ‘внутрь‘, этрафында, чевресинде, чевре-четте, орталыкъта ‘вокруг, кругом‘. Их объединяет сема кругового пространства, охватываемого взглядом наблюдателя. Первые два слова обозначают признак действия, направленного на преодоление границы, исходящего из центральной точки (т.е. это признак направленного, предельного, недосягательного действия, имеющего стартовый отсчёт). Наречие ичери, ичине, ичке ‘внутрь‘ обозначают признак действия в ограниченном пространстве, направленного к центру.

Не къадар зорласам да, ичери кирсеталмадым [5, 238]. ‘Сколько бы я не принуждал, не смог завести внутрь‘. Ичериден Хасап Йыбрамнынъ гъырылдавукъ сеси эшитильди [7, 143] ‘Изнутри послышался хриплый голос Хасап Йыбрама‘.

Среди подобных наречий надо отметить антонимичную пару ичериде, ичинде, ичте, ичерисинде ‘внутри‘ / тышарыда, тышта, ‘снаружи‘. Первая группа слов (внутри) называет признак действия в пределах ограниченного пространства, последние – за его границей.

Значение некоторых наречий включает наличие двух объектов. Это антонимы узакъ ‘далеко‘ / якъын ‘близко‘ (и производные от них), а также слова янында, ян-янаша ‘рядом‘.В наречиях места предполагается наличие двух границ, замыкающих пространство. В наречиях направления есть только одна точка, от которой действие стремится к подразумеваемому пределу, не достигая его. О уянды ве огге догъру бакъты. [11, 155]. ‘Он проснулся и посмотрел прямо вперёд‘. Озь джуртымдан айырылып узакъларгъа кетем [6, 22].

В этих примерах присутствует лишь начальная точка, от которой отдаляется движущийся к пределу субъект действия.

В сознании человека тесно связаны категории пространства и времени. Этим объясняется и совмещение в одном слове а) признаков времени и места: якъында ‘недавно‘, якъында ‘близко, рядом‘. Догъмушларым якъында келип кетти. ‘Родственники недавно приходили‘. Якъында ич бир тюрлю къаралты олмагъанындан, плащима бурюнип, чёль ёлу кенарында машина беклеп турдым [5, 243]. ‘Так как рядом не было никакой усадьбы, укутавшись в плащ, я стоял и ждал машину на краю степной дороги‘.

Обстоятельственные наречия времени служат для обозначения временных отношений. Однако временные характеристики, в отличие от пространственных, чувственно не воспринимаемы. Поэтому вербализация их происходит позже, и часто лексемы, обозначающие время, формируются на базе пространственных. Например, наречие якъында ‘вблизи‘ употребляется с временным значением якъында ‘недавно‘: якъында (не ерде?) ерлешмек ‘расположиться вблизи (где?)‘. Бу вакъиа якъында (не вакъыт?) олып кечти. ‘Это событие произошло недавно‘ (когда?).

Грамматико-семантическим показателем наречий времени являются сложные вопросительные местоимения: не вакъыт?, не заман?, ‘когда?‘, не вакъыткъаджек? ‘до какого времени?‘, не вакъыттан берли? ‘с какого времени?‘.

Наречия времени служат лексическим средством характеристики действия с точки зрения его протекания, подчёркивая его предшествование определённому моменту или указывая на его завершённость


15

к определённому моменту, длительность или повторность. Учитывая эти значения, наречия времени можно разделить на следующие группы:

а) наречия, указывающие на соотнесённость действия или состояния с моментом речи. Просмотрим эти адвербы в словосочетаниях: бугунъ бермек ‘отдать сегодня‘,бу вакъыт яшамакъ ‘жить в это время‘, бу арада олмакъ ‘произойти в это время‘, шимди япмакъ ‘сделать сейчас‘, бу сефер корьмек ‘увидеть в этот раз‘, бу тосатта пейда олмакъ ‘появиться в это время‘, энди кельмек ‘прийти только что, уже‘:

б) наречия выражающие предшествование данного действия или состояния другому действию. Просмотрим наречия в словосочетаниях: тюневин кельди ‘пришёл вчера‘, о кунь берди ‘отдал позавчера‘, эвель язды ‘написал раньше‘, башталары яшагъан ‘жил раньше‘, догъулгъандан берли мында яшай ‘живёт здесь с рождения‘, яшлыкътан мында яшай ‘живёт здесь смолоду‘, бир вакъытлары, бир заманлары кельген ‘пришёл когда-то‘, бир дефа олгъан ‘произошло однажды‘, эвель-эзель яшагъан ‘жил давным-давно‘, эки кунь эвельси язылгъан ‘написано двумя днями раньше‘, о вакъыт олгъан ‘произошло в то время‘, бир кунь ‘однажды‘, куньлерден бир кунь ‘как-то раз‘, былтыр ‘в прошлом году‘, якъында ‘недавно‘,

Некоторые из наречий времени, различаясь стилистической окраской, могут образовывать синонимические ряды: эвельдже бардым, ‘пошёл по-раньше‘. Башталары пек дикъкъат эди. Раньше был очень внимательным.

в) наречия, указывающие, что данное действие или состояние наступит после другого действия, в будущем: ярын ‘завтра‘; сонъ, сонъра ‘потом‘, сонъундан ‘в последствии‘, сонърадан ‘в последствии‘; бираздан ‘вскоре‘, бираз вакъыттан сонъ ‘через некоторое время‘, тезден ‘вскоре‘; ярындан ‘с завтрашнего дня‘, экинджи куню ‘на второй день‘, эртеси куню ‘на следующий день‘; илериде ‘в будущем‘, тёбириси кунь, оте бириси кунь ‘послезавтра‘, келеджекте ‘в будущем‘.

г) наречия, указывающие на соотнесённость действия с определённым моментом времени: куньдюз ‘днём‘, саба ‘утром‘, сабалайын ‘утречком‘, эртен ‘утром‘, танъда ‘на рассвете‘, танъгъа къадар ‘до рассвета‘, кунь ярыгъынен ‘засветло‘, уйле авгъанда кельди ‘пришёл после обеда‘, бу арада пейда олды ‘появился в это время‘, акъшам ‘вечером‘, шу акъшамы ‘в этот вечер‘, акъшам устю ‘под вечер‘, акъшамдан ‘с вечера‘, гедже ‘ночью‘, яры гедже маалинде ‘среди ночи‘, гедже ярысында ‘среди ночи‘, баарьде ‘весной, кузьде ‘осенью‘.

В роли временных наречий выступают и некоторые фразеологические сочетания: танъ аткъанда уянмакъ ‘проснуться на рассвете‘, кунь ярыгъынен турмакъ ‘встать рано‘, танъ агъаргъанда кельмек ‘прийти на рассвете‘, уйле авгъанда пейда олды ‘появился после обеда‘.

д) наречия, указывающие на длительность или продолжительность действия или состояния: эр вакъыт окъумакъ ‘читать всегда‘, эр заман огренмек ‘учиться постоянно‘, бутюн кунь чалышмакъ ‘работать целый день‘, кунь-куньге ‘изо дня в день‘, кунь бою гезинмек ‘разгулиать весь день‘, эр кунь чалышмакъ ‘работать каждый день‘, гедже-куньдюз чалышмакъ ‘работать днём и ночью‘, ольгендже иджат этмек ‘творить до смерти‘ и др.

е) наречия, подчёркивающие мгновенность действия или возникновения состояния: тез вакъыт ичинде ‘в скором времени‘, тез арада ‘в быстром времени, скоро‘, бир бакъышта ‘сразу‘, аман ‘сразу, тотчас‘, деръал ‘тотчас‘.

ж) наречия, выражающие периодичность действия, повторяемость действия: кимерде кельмек ‘приходить иногда‘, вакъыттан-вакъыт бакъып турмакъ ‘присматривать время от времени‘, сийрек бармакъ ‘ходить изредка‘, сыкъ корюшмек ‘встречаться часто‘, тосат-тосат бакъмакъ ‘смотреть временами‘ и др.

з) наречия, характеризующие действие, которое не сможет произойти: ич ‘вовсе‘, ич бир вакъыт ‘никогда‘.

и) группу слов типа эрте ‘рано‘, кеч ‘поздно‘, вакътында ‘вовремя‘ можно объединить по общему значению «своевременность» Они определяют, насколько своевременно данное действие в конкретной ситуации.

Обстоятельственные наречия причины обозначают основную причину, по которой совершается действие. Их грамматико-семантическим показателем является вопросительное местоимение не себептен? ‘по какой причине? почему?‘

Наречия причины в крымскотатарском языке появились значительно позже наречий места, направления, времени. Этим объясняется немногочисленность адвербов, в чистом виде называющих причину. Большая часть таких единиц имеет просторечный характер и ярко выраженную негативную окраску, поэтому сфера их употребления – разговорная речь. Обычно это производные и лексикализованные формы имён существительных в исходном падеже: чаре-сиз-лик-тен къырсламакъ ‘украсть из-за безвыходности, медар-сыз-лыкъ-тан агъламакъ ‘заплакать из-за бессилия‘, гъайры ихтиярий тарзда олмакъ ‘произойти невольно‘, меджбурен ‘вынужденно‘, анъсызлыкътан япмакъ ‘сделать несознательно‘, ойланмастан айтмакъ ‘сказать необдуманно‘.

Обстоятельственные наречия цели единичны. В них целевое значение почти всегда совмещается со значением образа действия и причины. Эти слова обозначают целесообразность и нецелесообразность, намерение действия, обозначаемого глаголом, с которым они сочетаются: аселет ‘нарочно, махсус ‘специально‘, пахыл киби ‘назло‘, борчкъа ‘взаймы‘, нафиле ‘зря‘, энъкъастан ‘притворно‘.

Категория цели физически не ощущаемы. И в отличие от категории причины, обозначающей реальные факты, состояние человека (чаресизликтен) категория цели обозначает ирреальное. Желаемое, то, ради чего совершается действие. По этой причине целевых лексем в языке мало.

Аджимамбетова Г.Ш. СЕМАНТИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕННЫХ НАРЕЧИЙ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

16

Таким образом, в крымскотатарском языке наречия причины и цели находятся в стадии формирования, о чём свидетельствует нечёткость лексического значения, небольшое их количество, зыбкость границ.

Подводя итоги результатов проведённого исследования, можно сделать следующие выводы: обстоятельственные наречия указывают на различные внешние (временные, причинные, целевые, пространственные) свойства, не зависящие от самого действия. Обстоятельственные наречия делятся на несколько групп: наречия места, времени, причины и цели.

Источники и литература 1. Виноградов В. В. Русский язык. 3-е изд. испр. / В. В. Виноградов. – М. : Высшая школа, 1986. – 639 с. 2. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. Н. Н. Ярцева. – М. : Большая Российская

энциклопедия, 2002. – 709 с. 3. Меметов А.М. Крымтатарский язык. Морфология / А. М. Меметов, К. Мусаев. 4. – Симферополь : Учебно-педагогическое издательство, 2003. – 288 с. 5. Меметов А. М. Земаневий къырымтатар тили / А. М. Меметов. – Симферополь :

Къырымдевокъувпеднешир, 2006. – 320 с. 6. Абдураман Иса. Октябрь ёлунен / И. Абдураман. – Ташкент : Гъафур Гъулям адына эдебият ве санъат

нешрияты, 1968. – 420 с. 7. Гирайбай Амди. Шиирлер / А. Гирайбай. – Симферополь : Таврия нешрияты, 1997. – 141 с. 8. Ипчи Умер. Икяелер / У. Ипчи. – Ташкент : Гъафур Гъулам адына эдебият ве санъат нешрияты, 1972. –

207 с. 9. Керичке кетсенъ, Къазантипке тие кет. / Керич ярымадасы къырымтатарларнынъ аталар сёзлери ве

айтымлары. – Симферополь : Оджакъ, 2005. – 76 с. 10. Нагаев Сафтер. Бинъ бир олюмни енъип / С. Нагаев. – Ташкент : Гъафур Гъулам адына эдебият ве

санъат нешрияты, 1987. – 207 с. 11. Паши Ибраим. Джанлы нишан / И. Паши. – Симферополь : Таврия, 1998. – 208 с. 12. Черкез Али. Сабалар къучагъында / А. Черкез. – Ташкент : Гъафур Гъулямадына эдебият ве санат

нешрияты, 1973. – 149. 13. Шемьи-заде Эшреф. Козьяш дивар / Э. Шемьи-заде. – Акъмесджит : Таврия, 1993. – 128 с.

Рецензент: Акмоллаев Э.С., к.ф.н., доц. каф. крымскотатарского и турецкого языкознания РВУЗ

„КИПУ”

Меджитова Е.Н. УДК 811.512.145.(477.75) КЪЫРЫМТАТАР ТИЛИ ШИМАЛЬ ШИВЕСИНИНЪ ШИВЕ ЛЕКСИКАСЫ. ДИАЛЕКТАЛЬ ФРАЗЕОЛОГИЯ ДИАЛЕКТНАЯ ЛЕКСИКА КРЫМСКОТАТАРСКОГО СЕВЕРНОГО ДИАЛЕКТА. ДИАЛЕКТНАЯ ФРАЗЕОЛОГИЯ

В статье рассмотрены устойчивые сочетания, рассматриваемые в языкознании как фразеологические обороты,

описан фразеологический оборот северного диалекта и его отличия от литературного языка по двум признакам: 1) фразеологические обороты в составе которых имеются слова, не имеющиеся в литературном языке и 2) слова во фразеологическом обороте имеются в литературном языке, но не соответствуют литературным нормам.

Меселе. Ишимизнинъ объекти оларакъ къырымтатар тили шималь шивесининъ фразеологик

бирикмелери сечилип алынгъандыр. Макъалемизнинъ эсас макъсады ве вазифеси: къырымтатар чёль шивесининъ фразеологик бирикмелерини топлап, оларны бельгиленген критерияларгъа коре классификация япмакътыр.

Тильшынаслыкъта сёз бирикмелери адет-узьре сербест ве тургъун ибарелерине болюнмектелер. Сербест сёз бирикмелерини систаксис огрене, тургъун ибарелерни исе лексикологиянынъ саасы огренмекте.

Тургъун сёз бирикмелерине тильшынаслыкъта фразеологик ибаре (оборот) деп айтыла. Фразеологик ибарелерини айырмакъ ичюн чешит критериялар ишлетиле. Тильшынасларнынъ чокъусы, меселя, оларнынъ эсасына (эсасы оларакъ) лексик-семантик бирллешмелерини (единства) алалар, башкъалары исе оларны синтактик бирлик (единица) оларакъ къабул этип, сёзлернинъ уйгъунлыгъы принципине таяналар [1,28]. Тюркшынаслыкъта фразеологик бирикмелерининъ стилистик хусусиетлерини огренген ишлер пейда олып башлады [2,154; 3,151].

Фразеологик ибарелерини синтаксиснинъ нокътаий назарындан огренгенде, тедкъикънинъ эсас объекти – бирикменинъ теркибиндеки сёзлернинъ бири-биринен бирикюв къабилиети олур. Оларнынъ грамматик шекиллери эки я да бир къач сёзден ибарет олып, лексик джеэттен янъы мана шекиллендирелер ве грамматик мананынъ къурулушында иштирак этелер. Бунынънен берабер, бирикменинъ теркибиндеки сёзлернинъ манасы эдебий нормасына уймаса биле, грамматик шекиллер мында къатып къалмайлар. Бирикменинъ теркибиндеки базы бир сёзлер алынма сёзлер олып, маналары анълашылмаса да, бунъа бакъмадан оларнынъ грамматик шекиллери земаневий нормагъа я пек якъын олалар, я да толусынен онъа келишелер.


17

Ишимизнинъ мевзусына коре, фразеологик ибарелернинъ семантик хусусиетлери огрениледжектир. Къырымтатар тилининъ шималь шивесинде фразеологизмлер эвель-эзельден къулланылып келелер,

тильнинъ фильтринден кечип, озь структураларыны да пекиштирелер. Халкънынъ тилинде бойле тургъун шекилленген бирикмелер даима мевджут олгъан ве несиль-несильден кечкендир. Фразеологик бирикме, агъыз тилининъ стилистик системасыны мукеммеллештирген, нутукъны эмоциональ-экспрессив джеэттен безеткендир. Шунынъ ичюн о, сёйлейиджининъ нуткъуна ренк бере, оны джанландыра.

Шивелернинъ фразеологик бирикмелери эдебий тильнинъ фразеологик бирикмелеринден эки аляметнен айырыла.

1. Шиве фразеологик ибаресининъ теркибинде эдебий тилимизде олмагъан сёзлер расткеле: пыщымын таянмакъ «эллерини белине тиремек», къылакъ салмакъ «динълемек», тыныш алмакъ «нефес алмакъ» (эдебий тильде «тыныш» раатлакъ манасында ишлетиле), леши(ни) сийремек (бир кимсе акъкъында шеек айтмакъ), отдай (оттай) къызмакъ «сыджагъы юксек олмакъ, сыджагъы котерильмек», дымагъы щакъ болмакъ «кейфи олмакъ», от берильмек «янмакъ, янгъынгъа огъратмакъ», джокъ болмакъ «факъыр-фукъаре олмакъ», озюн ищкиге салмакъ «ички ичмек, ичкиджиликке огърамакъ».

2. Фразеологик ибаредеки сёзлер эдебий тильде олса да, амма фразеологик ибареси теркибиндеки сёзлер эдебий тильнинъ нормаларына келишмейлер: мойнын бурып тырмакъ «бойнуны бурып турмакъ», акъылы джеталмамакъ «акълы етмемек», джуреги авдарылмакъ «юреги авдарылмакъ», козь джуммакъ.

Фразеологик бирикмелернинъ базылары ерли халкънынъ огърашкъан зенааты нетиджесинде пейда олмакъ мумкюнлер, меселя, чёль халкъымызнынъ зираатчылыкънен огърашкъанлары бойле фразеологик ибарелеринде корюне: бир кунь эвель сачсанъ, бир апта эвель топларсынъ; къащып кетсенъ, чачып кет; отьмекке джер экмек, оракъкъа тюшмек (ашлыкъ ормагъа башламакъ), кинешке аркъа берип (щалышмакъ), алма теректен ызакъ тишмез.

Айванасравджылыкънен багълы олгъан фразеологизмлер расткельмекте: отлакъкъа байлы айвандай болмакъ, согъумгъа союладжакъ айвандай (болмакъ), тувардай песлемек «тувар киби беслемек».

Сонъки вакъытларда фразеологик бирикмелер тургъун ибаренинъ умумий манасына коре ве оларнынъ теркибинде олгъан сёзлернинъ маналарына коре классификация этиле [4,55]. Фразеологик бирикмелерининъ бойле классификация усулы къырымтатар тилинде де къулланылмакъта, къырымтатар тильшынаслыгъында исе бойле терминлер ишлетильмекте, меселя: фразеологик чатышма, фразеологик бирлешме, фразеологик къошулма (я да бирикме, Шанскийнинъ фикрине коре.).

Ашагъыда бойле бирикмелерни бирер-бирер козьден кечирейик. 1. Фразеологик чатышма. Буларнынъ сырасына семантик джеэттен денъишмеген, къошулгъан киби

корюнген, теркибиндеки айры-айры сёзлерининъ манасына келишмеген фразеологик бирикмелер кире. Обороттаки сёзлер тасвирленген башлангъыч мананынъ фонунда (земининде), олар белли бир предмет я да адисенинъ хусусиетлерине эсасланалар. Бойле бирикме толусынен шекилленген ве лексик теркиптеки айры бирликлер киби къошулгъандыр, яни бир сёз киби таныла. Онынъ структурасындаки сёзлер белли бир мананы анълатып, джумледе иштирак эткенде, озь бутюнлигини джоймайлар. Онынъ теркиби де не лексик не де грамматик джеэттен денъишмелерге огърамай, меселя: бир джагъасы экинджисине тенъ кельмей «эки якъасы бир кельмей», дуньяны бир шамарда тепретмек, бек тартып айтмакъ, аягъын букмий джурмек. Бойле фразеологик бирикмелернинъ сырасына шойле оборотлар да кире: башы котерильмек «баш агърысы кечмек», этегини джаймакъ «гизли шейни эр кеске белли этмек», кунь этмек «яшамакъ», тили таймакъ «керекмеген шейни айтып къоймакъ», бир атым джер «бир атым ер яни пек якъын ер», орталыкъкъа атылмакъ «лакъырдыгъа къошулмакъ», къулакъ бермемек «динълемемек», козь тигип къалмакъ, ташына къонмагъа тавугъы ёкъ (пек фукъаре, демек), керек ёкъны бар этер, этик кийдим деп, щарыгъыны котерип атмакъ, ул тувгъангъа – кунь тува, делиден джевап алмакъ, дели киби токъмакъ джиймакъ, аягъы баскъан ерни кози кормемек.

2. Фразеологик бирлешме. Фразеологик бирикмелерининъ бойле шекиллери, фразеологик чатышмаларда олгъаны киби, бир бутюнликни анълаткъан ве семантик джеэттен айырылмагъан бирлем (единица) олып келе. Онынъ манасы теркибиндеки ишлетильген сёзлернинъ лексик маналарына болюнмей ве бутюн бир шекильде, ифадели пейда олгъан мана шекильде менимсениле. Меселя: къурткъанынъ къой джайгъаны (кок къушагъы), пусланы джойтмакъ «ёлдан урулмакъ, ёлуны адаштырмакъ», сезикли секирмек «истемеден къабаатлы олгъаныны бильдирмек», сёз джутмакъ «берген сёзни унутмакъ», тартув тартмакъ «йырны созмакъ», тёль тёкмек «орькеннинъ емиши (мейвасы) чокъ олмакъ», тегине отурмакъ «тынч, яваш отурмакъ (балалар ичюн)». Бу бирикмелерде пейда олгъан образлыкъ манасы фразеологик бирикменинъ бус-бутюн манасыны тешкиль эте. Образлыкънынъ тесири алтында фразеологик бирикмесиндеки сёзлернинъ манасы фразеологик бирлешменинъ манасыны догъура ве сёзлернинъ башлангъыч манасына тенъ кельмей. Бойлеликнен, пейда олгъан умумий мана догъру мананынъ эсасында шекиллене.

Фразеологик бирлешменинъ компонентлерини ери-еринен денъиштирмек мумкюн дегиль, оларнынъ теркибине де башкъа сёзлер кирсетмек де олмаз ве компонентлернинъ бирисини башкъасына да денъиштирмек олмаз. Бойле бирикмелернинъ тертиби денъишмейип къала.

3. Фразеологик къошулма. Онынъ составы эсасен эки сёзден ибарет олып, бир сёзю мана джеэттен багълы олып, экинджиси сербест ола билир. Багълы олгъан сёзнинъ манасы сербест мана ташыгъан сёзсиз ачылмаз. Чёль шивесиндеки фразеологик къошулмаларгъа бойле оборотлар кирсетиле: къыйыш къарамакъ, джавурыны джалпакъ «омузлары кенъ», тымар этмек «топракъ ишлемек», алекет салмакъ, джал алмакъ, щырайы къащмакъ, зеер тыз ве б.

Фразеологик бирлешменинъ манасы онынъ составында олгъан бир сёзнен бирлеше, башкъа сёзлер исе шу манагъа мана къоша я да манасыны ача. Бирикменинъ теркибиндеки сёзлерни башкъа сёзлерге

Меджитова Е.Н. КЪЫРЫМТАТАР ТИЛИ ШИМАЛЬ ШИВЕСИНИНЪ ШИВЕ ЛЕКСИКАСЫ. ДИАЛЕКТАЛЬ ФРАЗЕОЛОГИЯ

18

денъиштирмек мумкюн, меселя: зеер ерине пек аджджы, щырайы къащмакъ ерине щырайы ёкъ. Бойле хусусиет, адет-узьре, фразеологик бирикмелерине дегиль де, сербест бирикмелерге аит хусусиеттир. Шунынъ ичюн бойле бирикмелернинъ манасы фразеологик бирикмелерде олгъаны киби къавий къошулмайып, адий сёз бирикмелерине якъынлашалар.

4. Фразеологик ифаде (ибаре). Онынъ сырасына манасы айры сёзлернинъ бирикювинен багълы олгъан тургъун фразеологик бирикмелер кире. Эгер джумлелердеки сербест бирикмелер лакъырды сырасында пейда олса, фразеологик ибарелер бирлешме оларакъ азыр мана ве теркибинен къулланыла. Лякин бойле ибарелернинъ теркибинде, фразеологик бирлешмеден фаркълы оларакъ, манаджа багълы олгъан сёзлер ёкътыр: бырнын котерип джурмек, къыркъ къаргъагъа бир леш, мышыгъына пист демемек, тавугъына кыш демемек, бир кимсенинъ акъкъына кирмек «бир кимсе акъкъында ботен лаф айтмакъ».

Нетидже ве перспектива. Шималь шивесининъ фразеологик бирикмелерини огренгенде, шуны къайд этмек керек ки, шиведе къулланылгъан ибарелернинъ бир чокъу эдебий тилимизде къулланылмайлар. Оларнынъ структуралары тильнинъ фильтринден кечип, къавийлешелер ве бойле тургъун шекилиндеки бирикмелер халкънынъ тилинде даима яшагъан ве несильден несильге кечкендир. Фразеологик оборот халкъ агъыз тилининъ стилистик системасыны мукеммелештирген ве лакъырды тилини эмоциональ-экспрессив джеэтинден безеткендир. Къулланылгъан эдебият 1. Балакаев М. Основные типы словосочетаний в казахском языке. Алма-Ата, 1957. 2. Кенесбаев С. К. К вопросу о экспрессивно-стилистических функциях фразеологизмов (на материале

казахского языка). Тезисы докладов конференций. Развитие стилистических систем литературных языков народов СССР, Ашхабад.

3. Меметова Э.Ш. Фразеологик ибарелернинъ услюбий имкянлары. Культура народов Причерноморья, 1999, № 7, с.150-155.

4. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М., 155 с. Бедий эдебият 5. Нузет М. Къырымнынъ чёль аятындан. Симферополь. Доля, 2003, 238 с.

Рецензент: Меметова Э.Ш., зав. каф. крымскотат. языкознания ТНУ им.В.И. Вернадского, к.ф.н., доц. Берберова Р.А. УДК 811.512.145 КЪЫСКЪАРТМА СЁЗЛЕРНИНЪ МОРФОЛОГИК ХУСУСИЕТЛЕРИ МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СЛОЖНОСОКРАЩЕННЫХ СЛОВ (АББРЕВИАТУР)

В статье анализируются морфологические особенности сложносокращённых слов в крымскотатарском языке. Выявляются типы сложносокращённых слов.

Меселенинъ котерилюви. Къыскъартма сёзлер меселеси къырымтатар тильшынаслыгъында терен

тедкъикъат этильмеси лязимдир. Бугуньки куньде тилимизде айны меселени мезкюр макъаленинъ муэллифи тедкъикъ этип башлады ве шу проблеманы тильшынаслыгъымызда котерди.

Тедкъикъат материалларынынъ умумий талили. Айны меселе Ряшенцев К.Л., Клименко Н.Ф., Лейзерсон О. Д., Моисеев А.И., Мадалиев Б., Маматов Н., Меметов А. М. киби алимлер тарфындан тариф этильгендир. Лякин тилимизде терен тедкъикъ этильмегендир.

Макъалемизнинъ актуаллиги – тедкъикъ этилип ве огренилерек, система шекильде такъдим этильмесидир.

Макъалемизнинъ макъсады къыскъартма сёзлернинъ морфологик хусуси-етлерини тедкъикъ этювдир. Ер юзюндеки эписи тиллерде муреккеп сёзлерни мейдангъа кетирген усулларындан бири оларакъ,

аббревиацияны къайд этип башладылар. «Аббревиация (къыскъартув) – къыскъартма сёзлернинъ япылувы: спец – специалист; зав –

заведующий, пом – помощник, зам – заместитель, метро (метрополитен) – сёзнинъ экинджи къысмы къыскъартылыр; рация ради-останция сёзюнден – сёзнинъ орта къысмы къыскъартылыр. Асылында, лакъырды тилинде аз семерели усул къулланылтакътадыр», – деп яза А. И. Моисеев [4, с. 118].

Белли олгъанына коре, сёз къошув усулынынъ бири чешити аббре-виациядыр. «Аббревиация я да сёз къошув усулынен мейдангъа кетирильген сёзлер энъ аздан эки, учь, сийрек алларда дёрт, беш тамырны бирлештирир-лер. Сёз къошув я да аббревиация нетиджесинде шекилленген сёзлердеки тамырларгъа умумтеркибий алямети хастыр ве шу хусусиеттен гъайры дигер дегерли фаркъны да къайд этмек мумкюн – бу эр бир къыскъартма сёзнинъ компонентлерини бирлештирген специфик адисе айны фаркъны тешкиль этер» – деп яза, украин тилининъ материаллары эсасында япкъан тедкъикъат-ларыны нетиджелеп Н. Ф. Клименко [2, с. 314].

Сёзлер къыскъартылып, оларнынъ къысымларындан шекилленген синони-мик сёз бирикмеси ве онынъ теркибинде булунгъан эм де сонъки компо-нентлери толу яни къыскъартылмагъан шекиллерден бириккен исимлерге аббревиация дерлер.

Аббревиатураларны тюрлю теркиптеки чешитлерге айырмакъ мумкюн: сесли я да инициал типи, о да озь сырасында эки тюрге болюнир; сёзлер-нинъ башлангъыч къысымларынынъ бирикмесинден


19

шекилленген типи; къа-рышыкъ шекилли типи – бу бутюн сёз ве къыскъартылгъан сёзлернинъ баш-лангъыч къысымларыдан бириккен ве сёзнинъ къыскъартылгъан башлан-гъыч къысымлары ве исимнинъ къыя келишлерининъ шекиллеринден би-риккен шекли [8, 1980:255].

Къырымтатар тилинде къыскъартма сёзлер акъкъында малюматлар аз. Айны малюматны А. М. Меметовнынъ «Земаневий къырымтатар тили» ки-табында расткетирмек мумкюн: къошма ве чифт сёзлерден гъайры, нутукъта вакъытны икътисад этюв макъсадынен сёз бирикмелеринден къыскъар-тылып, сёзлер япылыр: ТашДУ– Ташкент Девлет университети, Таш МИ — Ташкент медицина иституты [7, с.197].

Земаневий къырымтатар тилинде къыскъартма сёзлер (аббревиатура) бугуньки куньде кенъ къулланылып башланды. Лякин шуны къайд этмели ки, аббревиатураларнынъ эсас къысмы тилимизге рус тилинден алын-гъандыр. Алынма аббревиатургъа эсасланып, аналогик шекильде тилимизде янъы аббревиатуралар мейдангъа кетирильмектедир. Къырымтатар тилинде топлангъан материал узеринде беджерильген талиль ве сёзлернинъ теркиби эсасында аббревиатураларны теркибине коре ашагъыдаки типлерге айыр-дыкъ: 1. Эки тюрге айырылгъан сесли (иницициал) аббревиатуралар, олар сёз бирикмелерининъ биринджи арифлери я да сеслеринден мейдангъа кети-рилир: КъМДж – Къырым Мухтар Джумхуриети, АкъШ – Америка Къошма Штаты, УХР – Украина халкъ руху, ТМУ – Таврия миллий университети, АДУ – Акъмесджит девлет университети, КъЮШ – Къырым Юкъары Шу-расы, КъИИП – Къырымда Интеграция ве Инкишаф Программасы, КъдСПИ – Къырым девлет санаий педагогика институты. Октябрь 25-те Меджлис реиси М.Джемилев Украина Президенти Л. Куч-манен КъМДж акимиет органлары ве маалий озь-озюни идаре этюв органлары ёлбашчыларынынъ мушавересинде иштирак этмек ичюн Къырымгъа ёнедилер. (Къ.)

2. Аббревиатураларнынъ къарышыкъ шекилли типии, олар биринджи сёзнинъ башлангъыч къысымлары ве диггер сёзлернинъ биринджи ариф-лерининъ бирикмесинден мейдангъа кетирилир : Районо – районный отдел народного образования. Шу мунасебет иле Къырым Мухтар Джумхуриети Назирлер Шурасынынъ теклифи боюнджа Миллий Меджлиснинъ, Джумхуриет Миллетлер Комите-тининъ, КъМДж Тасиль Назирлигининъ ве Районо болюгининъ векиллеринден ибарет ишчи группасы тизильди. (Къ.)

3. Эджалы аббревиатуралар типи, олар сёзлернинъ биринджи эджа-ларындан бирикип шекилленир: партком – партийный комитет, главлит – главный литератор, горком – городской комитет, исполком – исполнитель-ный комитет, профком – профсоюзный комитет.

Арбий хызметтен бошагъан сонъ, онъа оджалыкъ япмагъа сыра тюшмей, о, Къырым АССР Главлитининъ арбий цензура болюгининъ ребери оларакъ тайинелене (1934-35). (Ш.А.)

4. Эджалы-тамырлы аббревиатуралар типи, олар биринджи сёзлернинъ биринджи эджалары ве дигер сёзлернинъ тамырларындан шекилленир : горсовет, госбанк, сельсовет, морзавод, драмтёгерек – драмкружок.

Бизим Къырым койлерининъ пек чокъунда клублар янында сахналар вар, драмтёгереклери вар. (Ш.А.) 5. Эджалы-негизли типтеки аббревиатуралар, олар биринджи эки сёзнинъ башлангъыч эджалары ве

толу сёзнинъ бирикмесинден шекилленир: райпотребсоюз. Райпотребсоюз да Фотисалада эди. (Ш.А.) 6. Тамыр-эджа-тамыр типтеки аббревиатуралар, олар биринджи сёзнинъ тамыры, бир я да зияде

эджалар ве тамыр бирикмесинден шекилленир: Крымспецагрострой. Къырымспецагрострой-2 трестининъ ёлбашчылыгъы-на ярдым этмеге де тырыштым. (Я. д.)

7. Къарышыкъ типли аббревиатуралар сёз ве экинджи сёзнинъ биринджи эджасы эм де дигер сёзлернинъ бирикмесинден шекилленир: Къырым-девнешир – Крымгосиздательство, Къырымдевокъувпеднешир – Крым-госучебнопедиздательство, иджраком – исполнительный комитет, загот-пункт – заготовительный пункт, телепрограмма – телепрограмма, телера-диокомпания – телерадиобирлешме, телеяйын – телевизионная передача.

Бираз эвельси ОБСЕнинъ ярдымынен иджракомнынъ фондундан 30 квартира айырув меселеси де чезильди. (Я. д.)

Нетидже. Юкъарыда къайд эткенимизге коре, тилимиздеки къыскъартма сёзлернинъ эсас къысмыны рус тилинден алынгъан шекиллер тешкиль этер, амма сонъки йылларда куньделик матбуатымызда къыскъартма сёзлер сыкъ расткельмекте. Иште, дигер тиллернинъ аббревиатуралары ана тилимизде къалька усулынен терджиме этилип, ве чокъ компонентли сёз бирикмелери къыскъартыларакъ къулланылмакътадыр. Тедкъикъатнынъ илеридеки перспективасы. Демек, тилимизде бу усул фааль чалышып башламакъта, ве бу тедкъикъат илериде озь девамыны бек-лемектедир. Къулланылгъан эдебият: 1. Берберова Р. А. Чифт сёзлерде терминология меселеси. [Текст] ─ Ма- териалы традиционной научной

конференции республиканских молодых учёных филологов. Фан. Ташкент, 1989. – С. 97-99. 2. Клименко Н.Ф. Як народжується слово. [Текст] – К.: Наукова Думка, 1991.- 300 с. 3. Лейзерсон О. Д. К вопросу о «грамматичности сложного слова». [Текст] //Вопросы языкознания. – М.,

1969. – № 1, – С. 62. 4. Моисеев А. И. Основные вопросы словообразования в современном русском литературном

языке.[Текст] Л.: Изд. Лен. ун-та. – 1987. – С.117–129. 5. Мадалиев Б. Сложные слова в современном узбекском языке. [Текст] Ташкент, АН Узб.ССР. ин-т

языка. – 1957 – 155 с. 6. Маматов Н. О классификации сложных слов в узбекском языке. [Текст] // Советская тюркология –

Баку, 1976. – № 5, С. 32-37.

Берберова Р.А. КЪЫСКЪАРТМА СЁЗЛЕРНИНЪ МОРФОЛОГИК ХУСУСИЕТЛЕРИ

20

7. Меметов А. М. Земаневий къырымтатар тили. [Текст] Симферополь, Къырымдевокъувпеднешир. – 2006. – С. 197.

8. Русская грамматика. [Текст] – Т. 1, 2. – М.: Наука, 1980. – С. 242-256. 9. Рященцев К.Л. Сложные слова и их компоненты в современном русском языке. [Текст] –

Орджоникидзе, изд. СОГУ, 1969. – С. 60-93. Менбаалар: Шамиль Алядин, Къ. – Къырым газетасы, Я.д. – Янъы дюнья газетасы

Аджимуратова З.Н. УДК: 811.512.145'373.4 РЕДУПЛИКАЦИЯ КАК ОДИН ИЗ ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИХ ПРИЗНАКОВ ЗВУКОИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ СЛОВ

Постановка проблемы. Изучению сложных слов в общетюркологических исследованиях уделяется

определенное внимание. Однако проблема композитных слов в крымскотатарском языкознании в достаточной мере не изучена.

Актуальность работы. В связи с тем, что проблема редупликации звукоизобразительных слов не исследовалась в крымскотатарском языке, её изучение остается одной из актуальных проблем крымскотатарского языкознания.

Основной целью работы является исследование редупликации как одного из признаков звукоизобразительной лексики крымскотатарского языка.

Задачи исследования: 1. раскрыть на основе теории сложных слов, разработанной в тюркологии, и лингвистическом

материале, полученном в результате анализа различных текстов, специфику редупликатов звукоизобразительных слов в крымскотатарском языке;

2. проанализировать и систематизировать разнообразные типы повторов звукоизобразительных слов; 3. определить семантику, структуру и способы образования различных типов повторов

звукоизобразительных слов в крымскотатарском языке. Методами исследования являются: метод ограниченной выборки, компонентный анализ,

классификация звукоизобразительной системы по типам повторов. Редупликация, широко распространённая в тюркских языках, используется не только как способ

формообразования, но и как способ словопроизводства. В каждом из лексико-грамматических разрядов повтор слов несет различную нагрузку, служит для выражения особых значений: интенсивности, многократности, совокупности и т.д.

По способу образования повторы в крымскотатарском языке делятся на несколько типов: 1) чистые повторы или повторы, образованные путем повторения слова без каких-либо фонетических

изменений (топ-топ – подр. топанию, такъ-такъ – подр. стуку, дыр-дыр – дрожать, дребезжать, тукъ-тукъ – подр. приглушённому стуку, чыкъ-чыкъ – подр. щелчку);

2) редуцированные повторы, представляющие собой варьирование одного и того же слова путем изменения гласного или согласного звука в одном из компонентов (тар-мар этмек - разгромить, лап-луп – подр. шлёпанью, мрцанию, шап-шуп – подр. хлопанью, быстрому действию, шарт-шурт – подр. хрусту);

3) аффинированные повторы или повторы, к компонентам (к первому, второму или к обоим) которых прибавляются падежные аффиксы или различные грамматические форманты (чимир-чимир – подр. ощущению при ознобе, дангъыр-дунгъыр – подр. грому, грохоту, падению тяжёлых звонких предметов, такъыр-тукъыр, тасыр-тусыр – подр. хрусту, треску);

4) лексикализованные повторы, то есть повторы, претерпевшие полную или частичную лексикализацию (зий-чув – шум, преполох, шыр-сув олмакъ – промокнуть насквозь, къыйыр-чыйыр - переполох).

Чистые повторы представляют собой структурно-звукоизобразительный способ образования значения множественности. Например, в крымскотатарском языке шап-шап – подражание многократному чмоканью, чавканью, хлопанью, шлёпанью; тарс-тарс – подражание частым и сильным ударам по твердому предмету; такъ-такъ – подражание стуку о деревянные предметы; шувул-шувул – подражание шуму реки, воды, плесканию; шылт-шылт – подражание звуку шагов по воде, шлёпанью по воде; чытыр-чытыр – звук при треске, хрусте; тыпыр-тыпыр – подражание звуку часто падающих капель, частому глухому стуку; хур-хур – подр. храпу.

При редупликации звукоизобразительных корней могут наблюдаться изменения гласной фонемы второго компонента, в результате чего образуется новый тип изобразительных слов. В качестве первых компонентов в таких случаях выступает конкретное изобразительное слово, а в качестве второго – берется близкое по значению слово или фонетический дублет первого компонента, который отдельно, вне такого сочетания, не употребляется и не имеет смысла. Например, в крымскотатарском языке дангъыр-дунгъыр – подражание падению тяжёлых звонких предметов, стуку по барабану; шап-шуп – подражание звуку падающих капель дождя, многократному чмоканью, чавканью, шлёпанью; такъыр-тукъыр – подражание треску, ритмично повторяемому скрипу, хрусту; гъарт-гъурт – подражание звонкому хрусту; лап-луп – подражание шлёпанью (звукоподражательное слово), мерцанию (звукосимволическое слово).

Выводы. Редупликация звукоизобразительной основы или корня выражает многократное повторение или двукратность звука или действия, посредством которого данное действие обозначено. Эта


21

семантическая особенность редуплицированных образований основана, прежде всего, на последовательном соположении, линейной зависимости и обусловленности семантически и формально тождественных звукокомплексов.

Редупликация играет также важную роль в словообразовании. В крымскотатарском языке в результате удвоения звукоизобразительной основы образованы такие слова: гъагъа – клюв, вайваламакъ – причитать о чём-либо, кукукъкъуш – кукушка, лейлек – аист, тыртыр – гусеница, чырчырна – кузнечик, хахылдамакъ – громко смеяться, хихылдамакъ - хихикать.

Таким образом, редупликация, являясь одним из признаков звукоизобразительных слов, их идентификации, имеет значение интенсивности, многократности действия, придаёт действию/явлению различные оттенки путём изменения гласной/согласной в основе, является одним из способов расширения семантики подражательной лексики путём полного или частичного изменения второй основы редуплицированных форм, а также играет важную роль в словопроизводстве. Источники и литература 1. Аганин Р. А. Повторы и однородные парные сочетания в современном турецком языке / Аганин Р. А. –

М.: Наука, 1959. – 121 с. 2. Дмитриев Н. К. Парные словосочетания в башкирском языке / Н. К. Дмитриев // Известия АН СССР.

Отд. гуманитарных наук. – 1930. – № 7. – С. 501. 3. Кайдаров А. Т. Парные слова в современном уйгурском языке / Кайдаров А. Т. – Алма-Ата: Наука,

1958. – 168с. 4. Цинциус В. И., Летягина Н. И. К истории форм множественности в алтайских языках / В. И. Цинциус,

Н. И. Летягина // Очерки сравнительной морфологии алтайских языков. – Л., 1978. – С. 200-209. 5. Юнусалиев Б. М. Киргизская лексикология / Юнусалиев Б. М. – Фрунзе: Учпедгиз, 1959. – Ч. 1. – 248 с.

Рецензент: д.филол.н., проф. Меметов Айдер Меметович, Таврический национальный университет

им. В.И.Вернадского, факультет крымскотатарской и восточной филологии. Бекирова Л.И. УДК 811.512.145’33 АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФОРМА ГЛАГОЛА ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ ИЗЪЯВИТЕЛЬНОГО НАКЛОНЕНИЯ НА – А ЭДИ В СОВРЕМЕННОМ КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

Постановка проблемы. В современной тюркологии разработка проблематики грамматического строя

тюркских языков и создание на этой основе разнообразных научных и учебных грамматик отдельных языков остается одним из главных и самых актуальных направлений тюркского языкознания. Вместе с тем крымскотатарский язык относится к числу малоизученных современных тюркских языков. Очень мало подвергнуты исследованию грамматические категории его строя, многие из них еще остаются нетронутыми учеными.

Актуальность. К числу малоисследованных проблем относится категория прошедшего времени изъявительного наклонения глагола современного крымскотатарского языка, исследование которой является первоочередной задачей крымскотатарского языкознания. В статье, проводится анализ функционирующих форм глагола прошедшего времени изъявительного наклонения на – а эди.

Цель статьи - выявить форму прошедшего времени изъявительного наклонения глагола - а эди, существующую в современном языке, определить ее функциональные формы; − показать основные семы, характерные для выявленной формы, ее употребление в языке; − показать аналитизм данной формы в грамматической структуре крымскотатарского языка;

Аналитические формы функционируют в крымскотатарском языке главным образом в сфере прошедшего времени. Каждая из аналитических форм обладает своим, только ей присущим значением или оттенком значений, не совпадающими со значением других форм. При этом специфическое значение формы может проявляться сильнее или слабее, колебания может быть очень значительным - «от резкой специфики формы до почти полной утраты ее, следствием чего бывает возможность употребления одной формы вместо другой» [1; c. 114-115].

Аналитические формы прошедшего времени и по строению, и по значению, и по сфере употребления весьма разнородны – они отличаются друг от друга внутри отдельных языков, но еще более существенные различия имеют они в разных тюркских языках. Из всех форм прошедшего времени именно в аналитических формах ярче всего проявляется специфика крымскотатарского языка, отличающая его от кыпчакских и других тюркских языков.

В современном крымскотатарском языке одной из таких аналитических форм – является форма прошедшего времени глагола на – а эди.

В иерархии форм прошедшего времени эта форма: 1) входит в группу аналитических форм; 2) представляет собой форму, сочетаемую с эди (а не с экен); 3) состоит из сочетания двух элементов: -а и эди. Тюркологи считают первый элемент этой формы -а восходящим к причастию на -р, в таком случае

форма на -а эди и форма на -р эди в крымскотатарском языке имеют единый источник [2; с. 240].

Бекирова Л.И. АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФОРМА ГЛАГОЛА ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ ИЗЪЯВИТЕЛЬНОГО НАКЛОНЕНИЯ

НА – А ЭДИ В СОВРЕМЕННОМ КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

22

Эта форма в современном крымскотатарском языке весьма употребительна, также как в башкирском и татарском. Она образована сочетанием универсального аффикса -а/е/й, называемого в тюркологии нередко «аффиксом деепричастия», с недостаточным служебным глаголом в форме эди.

Таким образом, это время образуется по модели: глагол+а+эди. Эта модель в чистой форме указывает на положительную форму, от которой могут образоваться формы других аспектов: отрицательной, возможности, невозможности, вопросительной.

В монографии Меметова и Мусаева она названа «определенным имперфектом», «прошедшее время данного момента» [3; c. 214].

Основное значение этой формы – прошедшее длительное, очевидное, не всегда завершенное действие, совершаемое в прошлом на фоне другого действия. Это – как бы прошедшее время в прошедшем времени. Значение незавершенности действия формы на -а эди выявляется четко при сопоставлении ее значения со значением формы на -гъан эди при переводе текста с этими формами на русский язык: значение формы -гъан эди соответствует совершенному виду русского языка, -а эди – несовершенному виду.

Эта форма имеется не во всех современных кыпчакских языках. В кумыкском, ногайском и татарском языках форма претерпела стяжение [4; c. 145]. Однако ее значение не совпадает по языкам. Существование или отсутствиие этой формы в кыпчакских языках может служить индикатором одного из классификационных признаков.

Н.К.Дмитриев утверждает, что в башкирском языке «Форма на -а ине (аналог крымскотатарской формы на -а эди –) обозначает прошедшее незаконченное действие как очевидное, без хронологического уточнения, вне всякой связи с настоящим, в виде воспминания. Если употребление формы на -а ине не вызвано желанием говорящего выразить указанное значение, она вовсе не имеет значения прошедшего времени, а служит для обозначения условного наклонения, где должна рассматриваться как указанная сторона значения формы на -а ине, так и формы на -р ине и -сакъ ине» [5; c. 147, 150, 154].

Н.К.Дмитриев подчеркивает, что в башкирском языке эта форма «показывает скорее фон действия, выраженного другими глагольными формами» [6; c. 146 – 147]. Это коренным образом отличается от значения крымскотатарской формы, которое происходит на фоне другого действия. Таким образом, существование одинаковых форм в языках еще не означает одинаковости их значенеия.

А.А.Юлдашев [7; с. 147], подвергший сравнительному исследованию эту форму, отмечает, что в тюркских языках «она обладает значениями очевидности, типичности, единичности и описательным значением».

По мнению А.А.Юлдашева [8; c. 148] «Форма на -а эди в кумыкском языке в большей мере употребляется для обозначения единичного действия, что объясняется, очевидно, возможностью обозначения типичного незаконченного действия другой формой – на -р эди». К типичному значению формы на -а эди в кумыкском он относит примеры наподобие: Сени эвде тапмай эдим. [Л.т.] ‘Я не находил тебя дома (обычно, когда приходил к тебе)’.

В татарском, башкирском и ногайском языках характерными значениями для данной формы являются обозначение единичного незаконченного очевидного действия. Типичное незаконченное очевидное действие может быть обозначено редко употребляемой в этих языках формой -р эди. В них вместо -р эди употребительно -а тургъан эди (в казахском соответственно - -атын едi). Это также отличает крымскотатарский язык, в котором отсутствует подобная форма, от указанных близкородственных кыпчакских языков. Эти явления показывают дальнейшее самостоятельное развитие кыпчакских языков после распада пракыпчакского языка-основы. В современных тюркских языках, где имеется эта форма, она приобрела много различных значений, часть которых может стать классификационными признаками, как групп языков, так и отдельных языков.

Эта модель времени в крымскотатарском языке по нашим наблюдениям, употребляется чаще, чем синонимичная по семантике в некоторых отношениях форма на -р эди, правда, пока отсутствует специальное статистическое исследование.

Рассматриваемая форма имеет три фонетических варианта, которые подчиняются закону небной гармонии и характеру последнего звука глагольной основы, к которой она присоединяется: после твердых основ, оканчивающихся на согласный звук, -а эди, после мягких основ, оканчивающихся на согласный звук -е эди, после основ, оканчивающихся на гласный -й эди.

Функционирующие формы глагола на -а эди. При спряжении глагола в форме на -а эди, как и во всех аналитических формах с эди, к нему

присоединяются аффиксы лица второй группы. Спряжение данной формы имеет много общего со всеми аналитическими формами, образуемыми вспомогательным глаголом эди.

Модель глагол+а эди в «нулевой» форме имеет две грамматические функции: 1) указывает на прошедшее время; 2) обозначает третье лицо единственного числа. Модель выражает положительное действие и одновременно является формой положительного аспекта.

Формы аспектов отрицания, возможности, невозможности и вопросительного образуются от нее прибавлением дополнительных грамматических средств. Поскольку указанные формы аспектов присоединяются к глаголу до вспомогательного глагола эди, прибавление аффиксов лица к эди осуществляется одинаково для всех этих форм.

Парадигма спряжения формы на -а эди в положительном аспекте Единственное число Множественное число


23

1л. -а/е/й эди-м -а/е/й эди-к 2л. -а/е/й эди-нъ -/а/е/й эди-нъиз 2л. вежл. -а/е/й эди-нъиз 3л. -а/е/й эди -а/е/й эди-лер Спряжение глагола в форме на -а эди в положительном асппекте Единственное число 1л. мен ал-а эди-м ‘я в то время брал’, мен бер-е эди-м ‘я тогда давал’, мен айт-а эди-м ‘я тогда

говорил’, мен окъу-й эди-м ‘я тогда читал’ 2л. сен ал-а эди-нъ, сен бер-е эди-нъ, сен айт-а эди-нъ, сен окъу-й эди-нъ вежл. сиз ал-а эди-нъиз, сиз бер-е эди-нъиз, сиз айт-а эди-нъиз, сиз окъу-й эдинъ-из 3л. о ал-а эди, о бер-е эди, о айт-а эди, о окъу-й эди Множественное число 1л. биз ал-а эди-к ‘мы в то время брали’, биз бер-е эди-к ‘мы тогда давали’, биз айт-а эди-к ‘мы тогда

говорили’, биз окъу-й эди-к ‘мы тогда читали’ 2л. сиз ал-а эди-нъиз, сиз бер-е эди-нъиз, сиз айт-а эди-нъиз, сиз окъу-й эди-нъиз 3л. олар ал-а эди(лер), олар бер-е эди(лер), олар айт-а эди(лер), олар окъу-й эди(лер) Присутствие аффикса множественного числа в третьем лице множественного числа иногда является

факультативным. Можно скказать: олар келе эдилер, можно сказать и олар келе эди ‘они обычно приходили’.

Колхоз реиси ве зоотехник, идареде отурып, къойларыны баарьде къайсы отлакъкъа айдамакъ меселесини аль эте эдилер [9; с. 22]. ‘Председатель колхоза и зоотехник, обычно (тогда, в то время, в прошлом), сидя в правлении, обсуждали, куда же выгонять овец весной’.

Таблица парадигмы спряжения выше дана для положительного аспекта. Форма употребляется также в аспектах: отрицательном, возможности, невозможности и вопросительном. При всех формах аспектов парадигма спряжения глагола остается как при спряжении положительной формы.

Отрицательный аспект образуется посредством аффикса -ма/ме, после которого вместо трех вариантов аффикса при главном глаголе употребляется лишь одно фонетическая форма – -й. Таким образом, отрицательный аспект прошедшего времени на -а эди имеет модель глагол+ма/ме+й+эди. Соответствующие аффиксы лица и числа прибавляется к служебному глаголу эди: окъу+ма+й+эди+нъ ‘ты тогда не читал’, окъу+ма+й+эди+лер ‘они тогда не читали’ и т.д. В отрицательном аспекте выражается действие или состояние, которое не совершается в прошлом.

Употребление отрицательной формы в третьем лице: Саба ишке кеткенде, къадыныны опьмегендже, къапудан чыкъмай эди [10; с. 207]. Уходя утром на работу, он не выходил из дверей, пока не поцелует свою жену’. Продолжительность времени действия в этом примере выражена двумя причастными оборотами. Этот пример свидетельствует о том, что данная форма может выражать сему, контактную с настоящим временем.

Отрицательная форма в первом лице: Бир заманларда беш-алты курешчини йыкъмагъандже мейдандан чыкъмай эдим [11; с. 9]. ‘Когда-то пока не поборю пять-шесть борцов, я не уходил с манежа’. В предложении имеется указание на продолжительность времени действия в прошлом в словосочетании бир заманларда(когда-то).

В этих примерах выражены действия, которые обычно или всегда не совершались в прошлом. Формы аспектов возможности и невозможности имеют ограниченную частоту употребления. При образовании форм аспектов возможности и невозможности участвуют вспомогательные глаголы ал-, биль-.

Аспект возможности. Моделью аспекта возможности является глагол+а/е/й+бил+е+эди: бар+а+бил+е+эди ‘он тогда мог ходить, ездить туда’, кел+е+бил+е+эди ‘он тогда мог приходить, приезжать сюда’. В речи при стечении двух гласных: е+э не происходит выпадения первого гласного, как это имеет место в других кыпчакских языках, приведенные примеры произносятся соответственно: бара биле эди, келе биле эди: О, башкъа ерде де чалышып озюни костере биле эди [12; с. 246]. ‘Он, работая и в других местах, мог показывать себя’.

Аспект невозможности образуется от формы аспекта возможности посредством аффикса отрицания, который присоединяется к вспомогательному глаголу ал-. После аффикса отрицания аффикс формы имеет вариант -й. Моделью аспекта невозможности является глагол+а/е/й+ал(биль)+ма+й+эди: бар+а+ал+ма+й эди ‘он тогда не мог ходить, ездить туда’; кел+е+ал+ма+й+эди ‘он тогда не мог приходить, приезжать сюда’. Мен университетте окъугъанда, Осман Москвагъа баралмай эди [Л.т.]. ‘Когда я училась в университете, Осман не мог ездить в Москву?’

Форма вопросительного аспекта образуется посредством вопросительного аффикса -ми, который присоединяется к вспомогательному глаголу: оку-й эди+ми? ‘он читал (учился) тогда?’. Энвер, о заманларда Ташкентте ишлей эдими?[Л.т.]. ‘Энвер в те времена работал в Ташкенте?’ Вопросительная форма может сочетаться как с положительным аспектом, так и отрицательным аспектом: чыкъмай эди ми? ‘он тогда не выходил?’

Таким образом, форма на – а эди обладает богатым арсеналом функционирующих форм прошедшего времени, часто используемых в литературе и обогащяющих художественный стиль крымскотатарского языка. Источники и литература 1. Юлдашев А.А. Аналитические формы глагола в тюркских языках/ А.А. Юлдашев. – М., 1965.- С.119 –

120.

Бекирова Л.И. АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФОРМА ГЛАГОЛА ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ ИЗЪЯВИТЕЛЬНОГО НАКЛОНЕНИЯ

НА – А ЭДИ В СОВРЕМЕННОМ КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

24

2. Кононов А.Н. Грамматика узбекского языка/ А.Н. Кононов. – Ташкент, 1948.- 240 с. 3. Меметов А., К.Мусаев. Крымтатарский язык. Ч.I. Общие сведения о языке. Ч. II. Морфология. Учебное

пособие/ А. Меметов, К. Мусаев. – Симферополь, 2003.- С.212-218. 4. Юлдашев А.А. Аналитические формы глагола в тюркских языках/ А.А. Юлдашев. – М., 1965.- С.119 –

120. 5. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка/ Н.К. Дмитриев. – М.-Л., 1948.- 157 с. 6. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. – М., 1988. - 368 с. 7. Юлдашев А.А. Аналитические формы глагола в тюркских языках/ А.А. Юлдашев. – М., 1965.- 190 с. 8. Умеров Э. Йылдызларгъа догъру: Повестлер = К звездам: Повести/ Э.Умеров. – Ташкент: Эдебиат ве

саньат нешриаты, 1983.- 278 с. 9. Эдемова У. «Юрек атеши» = Пламя души: /Повестлер/./ У. Эдемова – Ташкент: Эдебиат ве саньат

нешриаты, 1987.-336 с. 10. Эмин C. «Ираде дерьясы»: Роман/ С. Эмин. – Ташкент: Эдебиат ве саньат нешриаты, 1917.- 376 с. 11. Эдемова У. «Юрек атеши» = Пламя души: /Повестлер/./ У. Эдемова – Ташкент: Эдебиат ве саньат

нешриаты, 1987.-336 с. 12. Эмин C. «Ираде дерьясы»: Роман/ С. Эмин. – Ташкент: Эдебиат ве саньат нешриаты, 1917.- 376c.

Рецензент: Меметов А.М., д.филол.н., проф., декан фак. крт. и вост. филологии ТНУ им. В.И.

Вернадского Джелилов А.А. УДК: 81’246.3’373.7 ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ВОСПРИЯТИЯ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

Постановка проблемы. Изучение когнитивной фразеологии крымскотатарского языка представляется

чрезвычайно важным, поскольку именно фразеология является ценнейшим источником сведений о культуре, менталитете, стереотипах народного сознания, отражающих представления того или иного народа о морали, привычках, восприятии окружающего мира и т.д., становясь достоянием языкового сознания.

Анализ последних исследований по проблематике работы. Вопрос о восприятии во фразеологии когнитивной деятельности человека, рассматривался в работах А.М. Эмировой, Ю.Ф. Прадида, Г.А. Багаутдиновой [1 – 3]. Фразеосемантическое поле “восприятие” на материале крымскотатарского языка не было предметом специального исследования.

Цель и задачи статьи: выявить фразеологические единицы крымскотатарского языка, характеризующие восприятие; распределить их по фразеосемантическим подгруппам.

Объектом исследования являются фразеологические единицы идиоматического характера, обозначающие различные виды восприятия. Анализируемые фразеологические единицы представлены в следующей иерархии: фразеосемантическое поле “когнитивная деятельность человека”, фразеосемантическая группа “восприятие” и фразеосемантические подгруппы, характеризующие различные виды восприятия.

Восприятие (кр.тат. менимсев) – это субъективный образ предмета (явления, процесса), непосредственно воздействующего на анализатор или систему анализаторов, в совокупности его свойств, в его объективной целостности. Это отличает восприятие от ощущения – также непосредственно чувственного отражения, но лишь отдельных свойств предметов и явлений [6, с. 59].

Непосредственно контактируя с окружающим миром, человек получает информацию не только об определенных свойствах и качествах, что присущи тем или другим объектам или явлениям, чувствуя их, но и сведения о самих объектах как целостных образованиях. Такое целостное их отображение в мозге человека характеризует второе звено единственного процесса чувственного познания – восприятия.

Процесс восприятия происходит во взаимосвязи с другими психическими процессами личности: мышлением (мы осознаем объект восприятия), языком (называем его словом), чувствами (выявляем свое отношение к нему), волей (сознательным усилием организуем перцептивную деятельность). Важная роль в восприятии отделена эмоциональному состоянию личности, ее стремлению, переживанию содержания воспринятого. Эмоции предстают как мотив, внутреннее побуждение к познанию предметов и явлений. В восприятии предметов и явлений мира важную роль играют активность и действенность личности.

Фразеологические единицы, характеризующие процессы восприятия, дают субъективный образ зрительного и слухового предмета (явления, процесса), а также отражают предмет в совокупности его свойств. Восприятие также характеризуется со стороны полноты, целенаправленности, осмысленности и др. [3, с. 72 – 74].

Фразеологизмы крымскотатарского языка, отражающие процессы восприятия, можно разделить на следующие фразеосемантические подгруппы:

Идиомы, характеризующие целенаправленное зрительное восприятие: козьден къачырмамакъ кимни, нени (букв. не пропускать мимо глаз кого, что) ‘не упускать из виду’; козюни алмамакъ кимден, неден (букв. не брать глаз с кого-л., чего-л.) ‘смотреть внимательно, не отрываясь от кого-л., чего-л.’; бакъып къалмакъ кимге, неге (букв. уставиться на кого, что) ‘уставиться, засмотреться на кого-л., что-л.’; козь


25

кездирмек (букв. внимательно проходить глазом) ‘внимательно осматривать кого-л., что-л.’; козь къыммайып [юммайып] (букв. глаз не сомкнуть) ‘постоянно смотреть, быть бдительным’; козь айырмамакъ кимден, неден (букв. не отрывать глаз от кого-л., что-л.) ‘наблюдать, пристально следить за кем-л.’; козьден кечирмек нени (букв. провести глазами) ‘просмотреть, проверить’; козь-къулакъ олмакъ (букв. быть глазом и ухом) ‘постоянно следить за кем-л., чем-л.’; козьлерини тикмек неге (букв. поднимать глаза на что) ‘смотреть в одну точку, сосредоточить свой взгляд на чём-л.’; козюне илишмек кимге, неге (букв. попасть в поле зрения) ‘остановить свой взгляд на ком-л., чём-л.’; озь козюнен корьмек кимни, нени (букв. увидеть своими глазами кого, что) ‘увидеть воочию кого-л., что-л.’; козюни айырмамакъ кимден, неден (букв. глаз не отрывать от кого, чего) ‘уставиться на кого-л., чего-л.’; козю ёлда къалмакъ кимнинъ (букв. глаз остался на дороге у кого) ‘пристально, долго или часто всматриваться куда-либо, с нетерпением ожидая появления кого-л. или чего-л.’; нишангъа алмакъ кимни, нении (букв. взять на прицел кого-л., что-л.) ‘внимательно смотреть, следить за кем-л., чем-л.’; козьге чарпмакъ [илишмек] кимге (букв. бросаться в глаза) ‘останавливать на себе чей-л. взгляд, чьё-л. внимание’; кесик [козь-къулакъ] къулакъ олмакъ (букв. быть [глазом и ухом] остроухим) ‘быть очень осмотрительным, быть настороже’; кесик къулакъ олмакъ (букв. быть с усечёнными ушами) ‘быть крайне осмотрительным, быть настороже’ и др.;

Фразеологические единицы с антонимичным значением, выражающие зрительное восприятие: козьден [къачырмакъ] (букв. сбежать с глаз) ‘упустить что-л. по невнимательности, не успеть увидеть’; талдада къалмакъ (букв. остаться в тени) ‘не бросаться в глаза, быть не видимым’; козю корьмез олмакъ (букв. быть не зрячим) ‘не замечать, игнорировать’ и др.;

Кратковременность зрительного восприятия, обозначают фразеологизмы: козь къыйыгъындан бакъмакъ кимге, неге (букв. краем глаза смотреть) ‘видеть совсем недолго’; бир бакъкъанда (букв. с первого взгляда) ‘взглянуть быстро, в одно мгновение ока’; бир козьнен корьмек (букв. одним глазом увидеть) ‘быстро посмотреть, взглянуть’; козь-козьге кельмек (букв. столкнуться глазом к глазу) ‘столкнуться лицом к лицу’; козь ташламакъ кимге, неге (букв. положить глаз) ‘взглянуть на кого-л., что-л., бросить взгляд, бегло просмотреть’; козьден кечирмек нени (букв. провести перед глазами что-л.) ‘быстро просмотреть что-л.’ и др.;

Зрительное восприятие со стороны осмысления, выражается идиомами: козюнен корьгенине инанмамакъ (букв. не поверить увиденному своим глазом) ‘предельно удивляться увиденному’; козюни ачмакъ неге (букв. открыть глаз на что) ’быть бдительным, осмотрительным’; артына-огюне бакъмакъ (букв. смотреть позади себя и спереди) ‘быть бдительным, внимательным, осмотрительным’ и др.;

Фразеологизмы, отражающие слуховое восприятие: озь агъызындан эшитмек (букв. услышать из уст кого-л.) ‘услышать из первых уст, от своего собеседника’; джан къулакънен [къулагъынен] (букв. с душой и ухом) ‘слушать внимательно, с интресом’; [эки] къулагъы онда [анда] кимнинъ, кимде, неде (букв. два уха там) ‘одновременно слушать кого-л., что-л. и смотреть’; къулакъ тикмек [къабартмакъ] кимге, неге (букв. шить [раздувать] уши к кому-л., чему-л.) ‘прислушиваться к кому-л., чему-л.’ и др.

Отсутствие слухового восприятия характеризуется следующими ФЕ: топ атсанъ, эшитмей ким (букв. ядро бросишь, никто не услышит) ‘совсем глухой, не восприимчивый (человек)’; сагъыр мелек (букв. глухой ангел) ‘человек, который плохо слышит’, дюнъя янса, гъамы ёкъ (букв. мир сгорит, не опечалится) ‘плохо слышащий человек’ и др.

Слуховое восприятие со стороны осмысления, передаётся идиомами: озь къулакъларына [инанмамакъ] ишанмамакъ (букв. своим ушам не верить) ‘не верить услышанному, тому, что произошло’; бир къулагъындан кирип, экинджиден чыкъмакъ (букв. вошедши в одно ухо, вышло из другого) ‘кто-л. невнимателен, не обращает внимание на то, что было сказано’; сёзю агъыр кельмек кимнинъ (букв. слово тяжело доходит) ‘не воспринимать сказанное кем-л., воспринимать с трудом’; эшек къавал динълеген киби (букв. слушать как ишак свирель) ‘сидеть и слушать ничего не понимая’; къулакъ асмамакъ кимге (букв. не вешать ухо) ‘не реагировать на то, что говориться’ и др.

Отдельную подгруппу составляют фразеологизмы, характеризующие восприятие человека человеком. Восприятие человека человеком – это комплексный тип восприятия. В основе него лежит процесс психологического познания людьми друг друга в условиях непосредственного общения. Этот процесс включает в себя все уровни психического отражения, начиная от ощущения и заканчивая мышлением, и подчиняется общим закономерностям психического отражения. При восприятии нового для себя человека главное внимание субъект уделяет таким особенностям внешности, которые наиболее информативны в отношении психических свойств [7, с. 61].

Комплексный процесс “восприятие человека человеком” нашёл отражение в следующих фразеологических единицах: къыйыш козьнен бакъмакъ кимге (букв. смотреть кривыми глазами на кого-либо) ‘относиться настороженно к кому-либо’; чуфутнынъ келини киби, артыны чевирмек [айланмакъ] ким, кимге (букв. повернуться [обернуться] спиной, как еврейская невестка) ‘целенаправленно избегать контакта с людьми’ [9, c. 2323]; кореджек козю олмамакъ кимнинъ (букв. не иметь видящего глаза) ‘не иметь желание видеть кого-либо, ненавидеть кого-л.’; чокъ туз-отмек ашамакъ кимнен (букв. съесть вместе с кем-л. много соли и хлеба) ‘быть долго в близких отношениях вместе, знать кого-л. очень хорошо’; эсамесини окъумамакъ кимнинъ, ненинъ (букв. не читать справку (ист. выдаваемую пехотинцу с указанием его имени и положенного ему жалования)) ‘не оказывать кому-л. должного уважения и внимания, не считать кого-л. человеком’; эвден чыкъмам, кимседен къоркъмам (букв. из дому не выйду, никого не боюсь) ‘человек не любящий часто общаться, встречаться с другими людьми’; адам саймамакъ кимни (букв. не считать кого-л. за человека) ‘не считать кого-л. за человека, совсем не воспринимать’; юзюне [бетине] бакъмамакъ ким, кимнинъ (букв. не смотреть в лицо) ‘1) не воспринимать человека, не быть тактичным’; юзь чевирмек кимден, неден (букв. повернуть лицо) ‘прекратить отношения с кем-л.’; козьден чыкъмакъ

Джелилов А.А. ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ВОСПРИЯТИЯ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

26

(букв. выйти из глаза) ‘потерять авторитет, уважение, всякое восприятие другим человеком’; козюне яхшы олып корюнмек кимге (букв. к чьему-л. глазу хорошо приглянуться) ‘заслужить чьё-л. уважение, любовь, надежду’; дюнъягъа козю ёкъ (букв. нет глаза для дня) ‘кто-л. никого и ничего не хочет видеть’ и др.

Выводы. Таким образом, в данной работе рассмотрено около 60 ФЕ, характеризующих восприятие и его виды. Наиболее представительной по количеству единиц подгруппой является фразеосемантическая подгруппа целенаправленного зрительного восприятия (17 ФЕ). Значительно меньшим количеством ФЕ представлены подгруппы, отражающие кратковременность зрительного восприятия (6 ФЕ) и зрительное восприятие со стороны осмысления (3 ФЕ).

Восприятие при помощи органов слуха представлено следующими фразеосемантическими подгруппами: слуховое восприятие (4 ФЕ), отсутствие слухового восприятия (3 ФЕ), слуховое восприятие со стороны осмысления (5 ФЕ). Отдельно следует выделить фразеосемантическую подгруппу “восприятие человека человеком”, которая насчитывает в своём составе 12 ФЕ.

Из полученных данных видно, что большинство фразеологических единиц входит в подгруппы, относящиеся к зрительному восприятию. Это обусловлено тем, что большую часть информации о внешнем мире человек получает при помощи зрительного восприятия.

В семантико-грамматическом отношении значительная часть рассмотренных фразеологических единиц относится к глагольным единицам и построена по семантической модели “кто-либо видит, слышит и воспринимает кого-либо, что-либо”.

Перспективы дальнейших исследований. Полученные результаты идеографического анализа фразеологии когнитивной деятельности человека крымскотатарского языка представляют несомненный интерес для когнитивной лингвистики, этнопсихолингвистики и лексикографии, в плане составления специальных тематических и переводных фразеологических словарей.

Источники и литература 1. Багаутдинова Г. А. Человек во фразеологии (антропоцентрический и аксиологический аспекты):

автореф. дисс. на соискание научн. степени канд. филол. наук: спец. 10.02.20 “Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание” / Г. А. Багаутдинова. – Казань, 2007. – 35 с.

2. Прадід Ю. Ф. Фразеологічна ідеографія (проблематика досліджень) / НАН України, Ін-т української мови. / Ю. Ф. Прадід. – К.; Сімферополь, 1997. – 252 с. – Бібліогр.: с. 230 – 250.

3. Эмирова А. М. Русская фразеология в коммуникативном аспекте / Эмирова А. М. – Ташкент: ФАН, 1988. – 86 с.

4. Эмирова А. М. Аспекты сопоставительного изучения фразеологической семантики / А. М. Эмирова // Проблеми зіставної семантики. Збірник наукових статей. Випуск 7 / Відп. ред. Кочерган М. П. – К.: Вид. центр КНЛУ. – 2005. – С. 252 – 256.

5. Крымскотатарско-русский словарь / [сост. Усеинов С. М.]. – Симферополь: Оджакъ, 2005. – 396 с. 6. Русско-крымскотатарский учебный фразеологический словарь / [авт.-сост. Эмирова А. М.]. –

Симферополь: Доля, 2004. – 176 с. 7. Современный психологический словарь / [ред. Б. Г. Мещерякова и др.]. – СПб.: Прайм-Евро-Знак, 2007.

– 490 с. 8. Фразеологизмы и идиоматические выражения украинского языка, их эквиваленты (переводы) в

крымскотатарском и русском языках / [сост. С. М. Усеинов]. – Симферополь: ОАО “Симферопольская городская типография” (СГТ), 2009. – 328 с.

9. Фразеологический словарь крымскотатарского языка У. Куркчи [Рукопись], (архив Республиканской крымскотатарской библиотеки им. И. Гаспринского). Рецензент: Эмирова А.М., д.филол.н., проф. каф. крымскотатарского и турецкого языкознания РВУЗ

«КИПУ»

Крымскотатарское литературоведение

Гуменюк В.І. КРИМСЬКОТАТАРСЬКІ РЕАЛІЇ В ХУДОЖНЬОМУ СВІТІ НОВЕЛИ МИХАЙЛА КОЦЮБИНСЬКОГО

«НА КАМЕНІ»

28

Гуменюк В.І. УДК 821.161.2 КРИМСЬКОТАТАРСЬКІ РЕАЛІЇ В ХУДОЖНЬОМУ СВІТІ НОВЕЛИ МИХАЙЛА КОЦЮБИНСЬКОГО «НА КАМЕНІ»

Михайло Коцюбинський називає в листах Крим «татарським царством». Він автор трьох непересічних

зразків малої прози, в яких змальовується життя кримських татар. Ці твори позначені не лише самобутністю й новизною тематики, а й особливою художньою витонченістю. Про це писали багато дослідників, зокрема таких як Ніна Калениченко [3, с. 151–152], Зоя Коцюбинська-Єфименко [4, с. 3], Олександр Шева [6, с. 281]. У моїх відповідних попередніх публікаціях звернено увагу на осягнення кримськотатарських реалій в оповіданнях «Під мінаретами» [1] та «У путах шайтана» [2]. Завдання цієї статті – розглянути новелу «На камені». Актуальність дослідження зумовлюється необхідністю ґрунтовного літературознавчого аналізу зазначених творів.

Прозовий твір «На камені» (1902) має нетрадиційне жанрове визначення – «Акварель». Коли ж говорити про присутнє тут традиційне жанрове підґрунтя, то твір цей ближчий до новели, ніж до оповідання: поступове наростання драматизму раптово змінюється стрімким розвитком фабули, який веде до кризової ситуації й раптової розв'язки. Разом з тим тут, як і у «В путах шайтана», дається взнаки особлива гра часто мозаїчно поєднаних образних деталей, які до того ж не раз набувають символічних значень, вельми відчутні переливи настроєвих відтінків, які обертаються неповторною мальовничістю й музикальністю літературного письма, що й ознаменовано згаданим авторським підзаголовком.

У фабульному плані «На камені» якоюсь мірою можна вважати продовженням твору «В путах шайтана». Там легко окреслюється можливий дальший розвиток подій пов'язаних з долею Емене («З сим богобійним різником, що наскрізь пропах овечим лоєм, старий хаджі вічно мав справи, в яких будучність Емене грала не останню роль» [5, с. 180]). І хоч у героїні акварелі «На камені» інше ім’я – Фатьма, хоч вона не з прибережного, а з далекого гірського села і тут між приморських скель відчуває себе чужою, «на камені» (паралель між нею та одинокою шовковицею, що якимось дивом зросла над однією з кам’янистих покрівель, цілком виразна, Фатьма навіть часом притуляється до того дерева), все ж доля її – реальне здійснення того, що могло чекати на Емене:

Прийшов різник, заплатив батькові більше, ніж могли дати свої парубки, й забрав її до себе. Противний, неласкавий, чужий…[с. 379].

Прикметний збіг занять обох осоружних дівочим серцям чоловічих постатей, обидва різники. Якщо юна Емене таїть у свій душі болісну незгоду з прикрими для неї суспільними звичаями, то

Фатьма зважується на нечуваний виклик їм. Однак спершу ніщо начебто не віщує нічого лихого. Ведеться розважлива оповідь про «одиноку на

ціле татарське село» кав’ярню, з якої добре проглядається море, про хазяйновитого власника тієї кав’ярні – «кривоногого Мемета», якому належить також єдина на все село крамничка і який насамперед є різником. Присутні в кав’ярні, за потребами яких пильно стежить господар, ганяючи туди й сюди свого брата Джепара, та й сам Мемет спостерігають за наближенням до берега човна з сіллю. Сіль Меметові потрібна, тож він вельми зацікавлений у прибутті того човна, до якого разом з іншими просто цікавими вирішив за необхідне спуститися.

Човнові важко причалити, бо на морі починається буря. М. Коцюбинський знову виявляє себе блискучим мариністом, цього разу відтворює поступове наростання бурхливості хвиль, що все більше скаженіють край берега. Пов’язані з бурею реалії не позбавлені функції побутописання. З допомогою татар сивочолому грекові – власнику човна – та його наймиту вдається врятувати сіль і хай дещо ушкодженим, але витягти човна на берег у безпечне місце… Вдаючись до вигадливого обігрування численних характерних деталей (хвилі, що зрештою виростають в буруни, бризки, скелі, чайки, пісок, каміння, хмари, туман…), з допомогою не лише словесного живописання, колористичних ефектів, а й звукової інструментовки (вода волокла каміння по дну «з таким гуркотом, наче там щось велике скреготало зубами й гарчало»; «Монотонний ритмічний гомін хвиль перейшов у бухкання. Спочатку глухе, як важке сапання, а далі сильне і коротке, як далекий стріл гармати»), письменник подає не просто виразну, а вражаючу картину морського вирування. І ця мальовничо-музична картина виконує у творі насамперед роль своєрідної увертюри – мовляв, це ще не буря, яка на морі, справжня буря буде потім, та, що розіграється між людьми.

Окреслюючи спритність у рятуванні мішків солі, а потім човна, автор звертає особливу увагу на постать дангалака (весляра) Алі, подаючи раз у раз його виразні портретні штрихи: «молодий наймит-дангалак, стрункий і довгоногий»; «Його струнка фігура в вузьких жовтих штанях та синій куртці, здоровий, засмалений морським вітром вид та червона хустка на голові прегарно одбивались на тлі блакитного моря» [с. 374].

Літній грек, господар Алі, подався по сусідніх селах збирати борги, наказавши хлопцеві лагодити пробитого човна. В загальному плетиві дальших деталей і картин Алі поступово визначається як один з провідних персонажів, бо ці деталі й картини раз у раз подаються крізь призму його сприймання. «Мемет покликав його в кав’ярню. Там лише раз на рік, як над’їздили покупці винограду, трудно було здобути місце, а тепер вільно й просторо» [с. 377].

Алі не вперше приїздить з сіллю в це село, тож добре знає всіх завсідників кав’ярні, посвячений і в суперечності між ними:

КРЫМСКОТАТАРСКОЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

29

Всі вони були родичі, як і ціла людність того невеличкого закинутого села, хоч це не заважало їм ділитися на два ворожі табори. Причина ворожнечі таїлась у невеличкому джерелі, що било з-під скелі і стікало течійкою якраз посередині села, поміж татарськими городами. Тільки ця вода давала життя всьому, що росло на камені, і коли одна половина села спускала її на свої городчики, у другої боліло серце дивитись, як сонце і камінь в’ялять їх цибулю [с. 377].

Автор неспроста багато уваги приділяє опису деталей сільської ворожнечі, опису, який сприяє невимушеному й виразному відтворенню місцевої атмосфери, а водночас виконує суттєву роль у композиції твору. Ця ворожнеча за інших обставин не завадить усім їм монолітно об’єднатися.

Мемет, який не має городу і отже стоїть понад суперечками, клопочеться над тим, аби повсякчас мирити своїх гостей і мати з кожного найбільше зиску. Він повсякчас чимось заклопотаний, «щось вічно розмірковував, пригадував, лічив», часом гукав у горішні приміщення до дружини, різникове ставлення до якої не лишається непоміченим для Алі:

Він кидав їй наверх порожні мішки або щось наказував різким скрипучим голосом, коротко і владно, як пан служебці… [с. 377].

«Алі раз побачив її.» – Так дещо несподівано починається контрастна щодо попередньої тональності твору, розроблена з особливою психологічною витонченістю, сповнена високої поетичності й зворушливого ліризму оповідь про таємну взаємну закоханість двох, здавалося б, таких далеких одне від одного, а насправді таких близьких людей. Кілька абзаців новели, де розкривається бентежність душі закоханого, якому не дають спокою кохані очі, гадаю, не поступаються найбільш хвилюючим зразкам світової любовної лірики:

Вона спускалась тихо, поволі, несучи в одній руці порожній кухоль, а другою притримуючи фередже так, що тільки великі довгасті чорні очі, вимовні, як у гірської сарни, міг бачити сторонній. Вона спинила очі на Алі, відтак спустила повіки і пройшла далі тихо і спокійно, як єгипетська жриця.

Алі здалося, що ті очі пірнули в його серце і він поніс їх з собою. Над морем, лагодячи човна та курникаючи свої сонні пісні, він дививсь у ті очі. Він бачив їх скрізь: і в

прозорій, як скло, та, як скло, дзвінкій хвилі, і на гарячому, блискучому на сонці камені. Вони дивились на нього навіть із філіжанки чорної кави. Він частіше поглядав на село і часто бачив на кав’ярні, під одиноким деревом, невиразну фігуру жінки. Що була звернена до моря, немов шукала своїх очей [с. 378].

Про небуденність натури Алі свідчить і його пристрасть до гри на зурні, завдяки якій юнак «розмовляв з рідним краєм сумними, хапаючими за серце згуками». Подібно до того, як Лукаш причарував Мавку насамперед грою на сопілці, Алі полонив Фатьму ще й голосом зурни. Адже й Фатьма тужила за рідним краєм, як Алі за далекою турецькою Смірною. Внутрішній монолог Фатьми, в якому вона згадує безжурне дівування й тужить з приводу своєї нинішньої недолі, супроводжується звуками зурни з підспівуваннями сільських парубків («Ой-ля-ля… Ой-на-на…»), звуками, що долинають до її домівки. До ностальгійних спогадів, тужливих медитацій додаються не знані досі мріяння:

…Тепер вона часто виходить на дах кав’ярні, притуляється до дерева і дивиться на море… Ні. не моря вона шукає, вона стежить за червоною пов’язкою на голові чужинця…[с. 380].

В мозаїчному, тонко психологізованому мерехтінні образів, сцен, картин твору виділяється лаконічний, уривчастий, помережаний паузами, сповнений промовистих, але невимовних підтекстів діалог Фатьми й Алі (вона перша зважилась до нього заговорити). Закохані, про що переконливо свідчать подані тут останні фрази, сповна усвідомлюють всю небезпеку, яка чигає на них навіть при цій, здавалося б, безневинній, ніби випадковій розмові. Однак, як видно, навіть гостре відчуття небезпеки вже не ладне спинити їхніх світлих поривань.

Зворушливий ліризм центральної частини твору змінюється стрімким, темпоритмічно напруженим фіналом, суворий драматизм якого набуває врешті трагедійного звучання… Один із сільських мешканців Нурла вдосвіта спішно вертався зі своїми буйволами з гірської яйли. У поетичній системі твору навіть побутово-господарські деталі мають далеко не ілюстративне значення. В даному разі увиразнюють дійову напругу: «Чорні присадкуваті буйволи, покручуючи мохнатими горбами й лобатими головами, звернули в селі до свого обійстя, але Нурла опам’ятався, повернув їх у другий бік і зупинився аж перед кав’ярнею. Він знав, що Мемет там ночує, і шарпнув двері» [с. 381]. Принесена Нурлою несподівана звістка швидко згуртувала всіх чоловіків села, «усіх тих родичів, що ще вчора розбивали один одному голови в сварці за воду єднало тепер почуття образи» [с. 382]. І от «довга низка обурених і завзятих» (гірськими стежками гуртові йти інакше як довгою низкою майже неможливо) поспішила в гори на пошуки випадково зауважених Нуртою втікачів. І незатишне довкілля, і запеклість спраглої помсти юрби передано з неабиякою образною виразністю, віртуозною пластичною окресленістю, яка виступає зокрема засобом художнього психологізму:

І чим далі вони йшли, чим важче їм було обминати перешкоди, чим сильніше пекло їх зверху сонце, а знизу камінь, тим більше завзяття одбивалось на їх червоних упрілих обличчях, тим сильніше запеклість випирала їм з лоба очі [с. 382].

Заскорузлість, скаменілість суспільних звичаїв, яку далеко не завжди вдається здолати (подібно до одинокої на все село шовковиці, що пробила скелю), страшна й потворна. Але кинутий їй виклик, мабуть, не марний. Так чи інакше трагедійний фінал твору криє в собі катарсичний сенс.

Гуменюк В.І. КРИМСЬКОТАТАРСЬКІ РЕАЛІЇ В ХУДОЖНЬОМУ СВІТІ НОВЕЛИ МИХАЙЛА КОЦЮБИНСЬКОГО

«НА КАМЕНІ»

30

Джерела та література 1. Гуменюк В.І. Художнє осягнення кримськотатарських реалій в оповіданні Михайла Коцюбинського

«Під мінаретами» / В.І. Гуменюк // Культура народов Причерноморья. – 2009. – № 158. – С. 44–46. 2. Гуменюк В.І. Художнє осягнення кримськотатарських реалій в оповіданні Михайла Коцюбинського «В

путах шайтана» / В.І. Гуменюк // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. – 2009. – Т. 22 (61). – № 3: Филология. Социальные коммуникации. – С. 101–110.

3. Калениченко Н. Михайло Коцюбинський / Н. Калениченко // Історія української літератури: У 8 т. – Т. 5. – К.: Наукова думка, 1968. – 524 с.

4. Коцюбинська-Єфименко З. Крим в житті і творчості М.М. Коцюбинського / З. Коцюбинська-Єфименко // Коцюбинський М. На камені: Кримські оповідання та листи. – Сімферополь, Таврія, 1972. – 120 с.

5. Коцюбинський М. Твори: У 2 т. / Михайло Коцюбинський. – К.: Наукова думка, 1988. – Т. 1. – 579 с. – С. 180. Надалі при посиланні на це видання в тексті вказується сторінка.

6. Шева О. М.М. Коцюбинський і Крим / О. Шева // Коцюбинський М. Кримські оповідання. – Сімферополь: Крим, 1964. – 128 с.

Кокиева А. УДК 398 КЪЫРЫМТАТАР ФОЛЬКЛОР ЭСЕРЛЕРИНДЕ КЪУЛЛАНЫЛГЪАН РАКЪАМЛАРНЫНЪ СЫРЛАРЫ. («ДОКЪУЗ» РАКЪАМЫНЫНЪ БЕДИИЙ ВАЗИФЕЛЕРИ) МАГИЧЕСКОЕ ЧИСЛО 9 В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ

В статье рассматривается магические число 9 в крымскотатарском фольклоре. Все коды культуры предопределяют метрически-эталонную сферу мировоззрения. Сегодня при чтении фольклорных произведений понимание этого пласта осложняется. Всё это создаёт предпосылки для исследования основного значения культурного пространства.

Меселенинъ котерилюви. Фольклор эсерлеринде 9 ракъамынынъ манасынынъ анълашылмагъанынен багълыдыр. Бу мевзунынъ къырымтатар фольклорында аля даа огренильмегени исе тедкъикъатымызнынъ муимлигини къайд этмеге давет эте ве аппробатив бир талиль олгъаныны косьтере.

Мевзунынъ сонъки теткъикъатларда талиль олунувы. Къырымтатар фольклор эсерлеринде къулланылгъан ракъамларнынъ сырлары («Докъуз» ракъамынынъ бедиий вазифелери)къырымтатар фольклористикасында огренильмеди. Бу саада А. И. Бородин, Durbılmez Bayram ве М. Джураев киби алимлернинъ ишлерини къайд этмек ерлидир.

Тедкъикъатымызнынъ эсас макъсады – фольклор эсерлеринде къулланылгъан «докъуз» ракъамынынъ тарихий-мифологик ве ве поэтик вазифелерини тайинлемектен ибареттир

Къырымтатар эдебияты кафедрасында тайинленген мевзунен ишимиз сыкъ багълыдыр. Къырымтатар фольклор эсерлеринде чешит-тюрлю ракъамлар (сайылар) ишлетильмекте. Фольклор эсерлеринде къулланылгъан ракъамларнынъ тарихий эсаслары ве поэтик табиатына коре: аньаневий ве тылсымлы ракъамлар чешитинден ибареттир. [5,15]. Ракъамлар вастасынен айтылмагъа истенильген медений кодларнынъ сатыр асты маналарынынъ тайинленюви медениет коду анълайышыны муджессемлей. Тариф олунгъан мундериджесине коре, медениет коду: соматик, феза, вакъыт, предмет, биоморф ве рухий медениет кодларына такъсимлене. [7,232-233].

Къадимий девирлерден берли халкъымызнынъ анъында кодлаштырылып, муджессемленген сёзлер, ибарелер миллетнинъ медений вариети сайылыр. Бу медений вариет асырлар теренлигинден бизим кунюмизге халкъ агъыз яратыджылыгъы ве эдебий абиделер вастасынен келип еткендир. Ве бугунь де бугунь миллетнинъ фаний дюньясынынъ медений къыйметлерини сечмеге хызмет этип кельмектелер ве медений код анълайышыны такъдим этмектелер.

Халкъ агъыз иджадынынъ бедиетлигини мукеммеллештирген ракъам ремзлери (симгъалары) муайен структуралы-семантик ве поэтик вазифелерини беджерелер. Поэтик формулалар теркибинде тургъунлашып къалгъан ракъамлар бедиий метинде аньаневий шекильде ишлетилелер.[5.25]

Иш чокълашып, эль-эльге тиймейип къалгъанда, къартларнынъ нуткъунда «докъуз толгъакъ бир кельди» деген ибарени эшиткендирсинъиз. Сачы тобугъындан да ашагъа тюшкен, яни сачы узун олгъан къызгъа «сачы докъуз тутам», «сачы докъуз къулач» деп тарифленгенини де биледирсинъиз.

Бойле ибарелернинъ манасыны земане генчлерининъ чокъусы анъламайлар. Мисаль оларакъ, «докъуз толгъакъ бир кельди» деген ибареде къулланылгъан «докъуз» ракъамы эсасен «чокъ ишнинъ бир куньде япыладжагъыны анълатыр ве косьтерир.

«Сачы докъуз тутам», «сачы докъуз къулач» деп тарифленген келимеде къыз сачынынъ къалынлыгъы ве узунлыгъы косьтерилир.

«Докъуз толгъакъ» ибареси – инсан вуджудындаки энъ зарур: козь, къулакъ, бурун, агъыз, тиш, тиль къол, аякъ, къарын киби азаларнынъ бирдемлигини анълата. Бу ибареде де докъуз сайысы аньаневий тарзда ишлетиле. Чюнки инсан тенинде экинджи дередже азалар ёкътыр, оларнынъ эписи инсан ичюн муимдир. [5.32]


31

Фольклор эсерлеринде «докъуз» ракъамы айрыджа эмиетке маликтир. Масаллардаки къараманлар докъуз ай, докъуз кунь, докъуз саат ве докъуз дакъкъада дюньягъа келелер. Пельван-батырлар докъуз гедже ве куньдюз юрип, ильк къараманлыгъыны косьтерген арада, тек докъуз яшына еткен олалар. Докъуз къатлы кошк устюнде сефа сюрьген къыз узакъ юрттан кельген ярыны докъуз къатлы миндерге отуртып, иззет ихтирамыны бильдире.

Докъуз куньлюк ёл, докъуз гедже ве куньдюз ёл юрьмек, докъуз кунь серсемлеп, ёл шашырып юрьмек ибарелери къараманларнынъ сеферлериндеки олып кечкен сергузештлерининъ даимий муддет бельгиси оларакъ къулланылалар. Ондан да гъайры бу ракъам эфсаневий къараманларнынъ айры бир хусусиетлерининъ борттирилип тасвир этильгенинде де ишлетиле билир.

Докъуз ракъамынынъ аньаневийлештирмек меселеси та къадимий тюрклер девринден келип чыкъмакъта. Куль Тигиннинъ къабрине оюлып язылгъан ташта «Докъуз огъуз будун, озь будуным эди – докъуз огъуз халкъы озь халкъым эди» деп айтыла. Яни бу ерде: уйгъур, хун, тунгра, буку, найиргъу, иска, къалпакъ, къарлукъ ве басмил киби докъуз къавм-урувдан ибарет олгъан «докъуз огъуз» къадимий тюрк къабиле бирлешмелеринден бирининъ ады олгъан [12, 469].

Къадимий эдждатларымыз оларакъ эсаплангъан «докъуз огъуз»лар YI-YII асырда пек мешур олгъанлар. Олар Куль Тигин иле вакътынджа иттифакъ тизген олсалар да, мустакъиллик огърунда куреш олып баргъанлар.[ 12, 469]

Тесадюфке эмиет беринъиз, Индонезиядаки Молукк денъизи янында яшагъан ады «урсив» деп танылгъан къабиле докъуз къавм-урувдан ибарет экен. Къабиленинъ ады мааллий шиведе «урсив», яни «докъуз урув-къавм» деп терджиме олуна. Оларнынъ белли бир мифлеринде икяе этильгенине коре, бир эфсаневий чобан, бир огюзни ольдюрип, докъуз парчагъа болип, этрафтаки докъуз кой эалисине такъсим эте. Сонъра бу докъуз кой векиллери –«карбавсив»лер яни «докъуз огюз»лер къабиле бирлешмесининъ озегини тешкиль эткенлер.[ 13, 145]

Къадимий Шаркъта, хусусан тюркий миллетлернинъ къабиле системасында докъуз ракъамына айрыджа эмиет берильгени тесадюфий олмагъангъа бенъзей. Чюнки къадимий тюрк мифологиясында докъуз ракъамы мукъаддес сайылгъан.Г.П.Потаниннинъ язгъанына коре, къадимий тюрк къавмлери докъуз къат Кокке етмек ичюн махсус мерасим вакътында докъуз даире ичине тюшип оюн ойнагъанлар. Даиренинъ меркезинде докъуз пытакълы терек ве докъуз сызыкълы даире тасвирленген даре къойылгъан. Гуя докъуз сызыкълы даире Кок ве Ер асты алемининъ ремзий шекли олса, терекнинъ докъуз пытагъы Эрлик ве онынъ огъуллары атны багълагъан мыхлы чюйнинъ вазифесини беджерир эмиш.[9, 119]

Къадимий тюрк эфсанелеринде мукъаддес ракъам косьтергичи сыфатында тургъунлашкъан докъуз сайысы фольклорнынъ эр бир жанрында къулланылгъан. Куль Тигиннинъ джесаретлерини медх эткен битикташта докъуз ракъамы поэтик элементке чевирильген.:

Сердар докъузынджы айнынъ йигирми единджи (9 кере 3) куню дефн этилюви бир бакъыштан адий корюне. Лякин тарихшынас Гумилёвнинъ ракъамларнынъ къулланылувы къадимий эфсаневий дюньябакъышларнынъ махсулы олып къалгъаны ичюн, тарихий адиселернинъ аныкъ математик бельгисини бильдирмейлер дегенине коре, докъуз ракъамы текрарлана берип эпик аньане махсулы олып къалгъанны акъикъаттыр.

«Докъуз» ракъамында насылдыр мукъаддес бир сыр бар деп тюшюнген баба-деделеримиз иптидаий девирлерден берли тюрлю мерасим ве адетлерде, фольклор эсерлеринде бу ракъамгъа аньаневий тарзда мураджаат этебергенлер.

Халкъ иджады ве мерасимлерде 9 ракъамы аньаневийлешювнинъ генетик эсаслары кечкен асырдан берли алимлернинъ дикъкъатыны джельп этип кельмекте. В.Стасов Закавказье ве Иранда яшагъан турк-могъул къабилелеринде докъузлыкъ эсап усулы олгъаныны бильдире. [11, 311]

Булгъар фольклоршынаслары Ив. Д. Шишманов ве З.П. Ивановаларнынъ фикириндже, юклю къадыннынъ докъуз ай дегенде, дюньягъа эвлят догъургъаны, бу ракъамгъа айрыджа эмиет берильгенине себеп олгъан экен. [15, 455] ; [ 6, 519].

Ракъамларнынъ иляхийлештирюв меселесини махсус тедкъикъ эткен А.И.Бородин докъуз ракъамынынъ мукъаддеслик себебини къадимий девирлерде ай такъвиминден файдалангъан къабилелернинъ дюньябакъышына багълап анълата. Чюнки 27 куньден ибарет айнынъ учьтен бир къысымы докъузгъа тенъдир. [1,119].

Медениет тарихында аньаневий учьлюк семантикасыны этрафлыджа огренген А.Н. Сиркин ве В.Н. Топоровлар «ачыкъ триада»нынъ эврим типлери сырасына «9» ракъамыны да кирсеткендирлер. [ 10, 116].

Докъуз сайысынынъ тюрк мифологиясы ве медениетинде муим ери бардыр. Еди Кок курресининъ ве сабит йылдызларны къаплагъан «гёгюн усть кемерининъ отесинде олан энъ юксек, докъузунджу дженнетле багълантылы» бильгиси бериле. [14, 179]

Тюркче ве фарсча китапларда чокъ къулланылгъан «нух сипихр» (докъуз кок) анълайышы къадим космик больгелерининъ: Юкъары дюнья, Орта дюнья, Ашагъыдаки дюнья учь къаткъа чыкъарылмасы сонърадан пейда олгъан «космик агъачын докъуз далы» пейда олгъандыр. Яратылыш дестанына коре, Танъры докъуз даллы бир агъач ве бу агъачын эр далынынъ алтында бир инсан яратылыр. Еди къат коктен сонъра кельген Арш ве Курси де бирер къушатыджы къат сайыларакъ, Коклерининъ докъуз къат олгъанына инанылыр. [16, 18]

«Къутадгъу билиг»те «докъуз алтын ренкли санджакъ» акъкъында икяе олуна. Бу «докъуз парча бахшыш бермек» демектир. Къырымтатар ханларынынъ укюмдарлары биле 9 кере 9= 81 парча бахшыш

Кокиева А. КЪЫРЫМТАТАР ФОЛЬКЛОР ЭСЕРЛЕРИНДЕ КЪУЛЛАНЫЛГЪАН РАКЪАМЛАРНЫНЪ СЫРЛАРЫ.

(«ДОКЪУЗ» РАКЪАМЫНЫНЪ БЕДИИЙ ВАЗИФЕЛЕРИ)

32

алыр экенлер. Докъуз парча бахшыш бермекнинъ манасы да, Кок Танърысы акъкъындаки анълайышнен багълыдыр. [14, 183]

Тюрк тарихынынъ башлангъанындан берли, докъуз сайысы тюрк медениетинде энъ чокъ къулланылгъан ракъамлардан биридир. Огъуз Къагъан сеферлерден зафер иле къайткъанда, докъуз бинъ къоюн, докъуз юз сыгъыр сойдырыр, терилеринден исе докъсан докъуз хавуз яптырыр. Докъузуна ракъы, докъсанына къымыз толдыртыр экен. [16, 19-20].

Докъуз сайысы ишлетильген «докъуз айнынъ чаршембеси эп бирликте келир» деген келимеде «инсаннынъ япаджакъ ишининъ къарары артып кучь, къудрет къошулып япыладжагъыны бильдирир. «докъуз тююмнен багъламакъ» демек, пек яхшы, мустехкем къорчаланмакъ, къорумакъ манасыны анълатыр. «Докъуз койден къувулгъан киши» келимесинде – инсаннынъ сыр тутмагъа бильмегенинден, эр бир ерде бу сырны ачкъанындан, эр кеске сырны айткъаны ичюн, койде урьмети ве итибары олмагъан ве койден къувулгъан инсаннынъ вазиети косьтерилир. [14, 183]

«Эдиге батыр» масалларында «докъуз огъул саиби олмакъ, докъуз хатырлы кишининъ огълуман джолгъа щыкъмакъ, докъуз башлы бир къуйрукълы джылан, докъуз башлы джыланнынъ докъуз башыны да кесмек, докъуз къуйрукълы ве бир башлы джылан» киби ибарелерде докъуз сайысы симгъа оларакъ ишлетиле. [4, 186] ве бирлик олгъан ерде бирлик олур демек манасыны анълатыр.

«Бир акъыллы косемен докъуз акъылсыз косе» масалында исе «докъуз акъылсыз косе, докъуз сандыкъ» киби ибарелерде докъуз сайысы симгъа оларакъ къулланылыр[4, 186] ве акъылнен эр бир тюрлю мушкуль алны енъмек мумкюн олгъаны анълатылыр.

Нетиджелер. Бойледже «докъуз» ракъамы къырымтатар фольклор эсерлеринде пек чокъ къулланылмаса да, ишлетильген мисаллер эсасында мерасимлернинъ теркибинде де ишлетильгенини къайд эте билемиз. Ондан да гъайры, докъуз ракъамы иле багълы поэтик формулаларны талиль этер экенмиз, халкъымызнынъ къадимий дюньябакъышлары эсасында шекилленген тарихий-этнографик хусусиетлернинъ бу ракъамларда акс эттирильгенини айыра билемиз. Масалларда расткельген докъузлыкъ аньанелери чокъусы урф-адетлер ве мерасимлер иле алякъадар мотивлер ве левхалар теркибинде къулланыла бильгенини сече билемиз.

Теткъикъ олунгъан меселенинъ келеджекте къыйметли тарафлары Къырымтатар фольклор эсерлеринде ракъамларнынъ тарихий эсаслары ве бедиий алемини огренюв

меселеси, тефеккюр муджилери оларакъ сайылгъан, къадимий мифологик тасавурларнынъ эмиетини терен анъламагъа ёл ачалар. Аньаневий ремзлер тарзында халкънынъ анъына синъип къалгъан, ве, куньделик яшайышта мерасим ве адетлеримизнинъ сырлы алемине сефер къыларакъ, халкъ акъыл-идракининъ аньаневий инджеликлерини темелли огренмеге хызмет этелер. Къадимий девирлерде яшагъан миллетнинъ дюньябакъышынынъ поэтик табиатыны тедкъикъ этильмесине кениш имкяниетлер ярата билелер.

Къулланылгъан эдебият: 1. Бородин А.И. Число и мистика. – Донецк, 1975. 2. Дестанлар. – Ташкент, 1980. Эдебият ве саньат нешрияты. 3. Эдиге бий. Дестан. // Йылдыз, 1989, №4 – с.96 – 120. 4. Durbılmez Bayram. Qırım türk anlatılarında sayı sımqelıqı.Mıllı folklor uluslararası Kültür Arastırmaları

Dergısı – 2007. – №76., s.177- 190. 5. Джураев Маматкул. Магические числа в узбекских народных сказках. Ташкент. «Фан» нашриёти

1991й., ISBN 5-648-01257-8. 6. Иванова З.П. Типични числа в българскити народни пъсни.// Извъстия на семинара по славянска

филология при Университета в София. кн. IY. София, 1921. 7. Красных В.В.Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. – Москва «Гнозис».2002. –284с. – ISBN 5-

94244-009-3. 8. Mahmut Enver., Nedret Mahmut. Bozcıgıt. – Bucurestı. 1988 9. Потанин Г.П. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. – М.,1899. 10. Сыркин А.Я., Топоров В.Н. О триаде и тетраде // Ш летняя школа по вторичным моделирующим

системам. Тезисы – Тарту, 1968. 11. Стасов В. Происхождение русских былин // Вестник Европы. 1868. Июль. 12. Узбек Совет Энциклопедиясы. 11-жилд. – Тошкент, 1973. – 469с. 13. Членов М.А. Числовая символика и тайные союзы на Молуккских островах // Мифология и верования

народов Восточной и Южной Азии. – М.,1979. 14. Schimmel, Аnnemarie (2000) Sayilarin Gizemi ., 2 bs., Istanbul. 15. Шишманов Ив. Д. Песеньта за мъртвия брать в поэзията на балканските народи.// Сборник за народни

умотворення, наука и книжнина. Книга 15. – София,1932 16. Yüksel, H. Avnı (1981а), « Türk Folklorunda 9 Sayısı», Ercıes, S.30-31, Kaıserı.

Рецензент: Юнусов Ш.Э., зав.каф. крымскотатарской литературы ТНУ им.В.И. Вернадского, к.ф.н., доц.


33

Усеинов Т.Б. УДК 820/89 (100-87) “САЧМА ШИИР” И ЕГО МЕСТО В КРЫМСКОТАТАРСКОЙ НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ

Постановка проблемы. Вопрос о свободном стихе и его месте в крымскотатарской народной поэзии

не изучен. Раскрытие данного вопроса назрело и является актуальным. Цели и задачи. Изучение поэтики свободного стиха, что даст возможность определить его место и

роль в крымскотатарской поэзии. Вступление. Данный вопрос изучался советскими и зарубежными учёными (Елисеев И.А., Полякова

Л.Г., Хамраев М.К. и др.). Литературоведы рубежа XX–XXI веков для отображения понятия “свободный стих” используют дословный перевод с русского языка – “сербест шиир”, некоторые из них приняли термин, применяемый в турецких научных кругах – “модерн шиир”, “сербест назым”, что, на наш взгляд, как в первом, так и во втором случае, неуместно.

Со своей стороны предлагаем, применительно к крымскотатарской литературной традиции, использовать термин “сачма шиир” (“свободный стих”), который применяется в литературоведении ряда среднеазиатских тюркоязычных (кипчакских) народов (казахов, уйгур и др.) и, как дублирующий его, другой вариант – “сачма назым” (“свободная поэзия”).

Данный шаг нам видится достаточно оправданным учитывая общие древние культурные связи. Теперь обратимся к трактовке этого литературоведческого понятия современной наукой: “Свободный

стих – особая система стиха, характеризуемая не выясненными до конца закономерностями; в качестве единственного постоянного признака всех видов свободного стиха, ограничивающего его от художественной прозы, обычно указывают графическую установку на стих и возникающие вследствии этого межстиховые паузы…” [4, с.88].

Возникают вопросы относительно происхождения данного стиха, а также причисления его к разновидности пармака или же выделения в новый стихотворный метр.

Существуют по данному поводу, на наш взгляд, как минимум, два ошибочных пункта: Первый пункт. Советская тюркология в лице именитых учёных (М. К. Хамраев, И. Султан и др.)

причисляет свободный стих к разряду молодых и относит к более позднему периоду в истории литературы тюркских народов, а точнее к началу XX века, приурочивая его к революционным событиям, происходившим в Россиийской империи на то время.

Творчество же советских тюркоязычных поэтов объясняется банальным подражанием русским поэтам-футуристам конца XIX-XX вв. (А. Блок, В. Хлебников и др.), среди которых отмечается В. В. Маяковский.

Данная точка зрения в той или иной степени поддерживается и современными крымскотатарскими исследователями.

Выходит, что в истоках крымскотатарского свободного стиха стоят советские поэты-новаторы? Пропаганда, которую вела советская власть в Средней Азии, сводилась к тому, что Россия “принесла

освобождение тюркоязычным народам”, что местные тюрки “миновали в своём развитии капитализм и оказались сразу же в социализме”, что “уровень культуры их несравнимо возрос” и “свет учения” был привнесён извне.

Примерно тот же подход наблюдается к тюркоязычным народам Северного Кавказа и Крыма. В данном контексте вполне оправданным звучит мысль о влиянии литературных традиций и заимствовании свободного стиха из советской поэзии. Но так ли это на самом деле?

Второй пункт. Бытует точка зрения, что сачма шиир – это следующая ступень в развитии пармака. Это мнение имеет место в среде современных крымскотатарских учёных.

Точка зрения, представленная нами ниже, озвучена впервые и надеемся найдёт понимание в учёной среде.

Начнём со второго пункта. Да, действительно, близость сачма назым и пармака достаточно ощутима и мы являемся сторонником позиции об общем прошлом этих двух понятий. В подтверждение сказанному отметим главную “точку сопрокосновения” – оба этих понятия не противоречат тюркскому строю языка. Однако, это не даёт нам право ставить в основу сачма назым стихотворный метр пармак.

Существуют немаловажные различия между ними. В чём же они заключаются? а) В сачма назым “нет периодичности повторений: строки здесь разновелики и количественно

несоизмеримы. Здесь налицо разностройные речевые ряды, скреплённые между собой лишь некоторыми конструктивными элементами, и при наложении друг на друга эти ряды не совпадают” [6, с.32], чего не скажешь о пармаке.

Строки в сачма шиир могут состоять из двух, трёх и четырёх слогов, тогда, как протяжённость традиционной силлабической строки не должна быть менее четырёхсложной.

б) Для пармака (впрочем также, как и для сачма назым) качество слогов не имеет никакого значения. Однако, во главе всего в данной народной системе стихосложения ставится количественный показатель, который для свободного стиха вовсе не является обязательным.

в) В свободном стихе рифма не является основополагающим компонентом стихотворного произведения. Местоположение рифмы неотрегулировано, а зачастую она может вовсе отсутствовать. Пармак же подразумевает обязательное присутствие данного компонента стиха.

г) Отсутствие основных ритмических компонентов силлабического стиха (равносложности строк и наличия соотнесённых друг с другом стоп) восполняются в свободном стихе длинными паузами, которые

Усеинов Т.Б. “САЧМА ШИИР” И ЕГО МЕСТО В КРЫМСКОТАТАРСКОЙ НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ

34

способствуют, в свою очередь, сохранению ритма. Пармак же “не нуждается” в паузах подобной продолжительности. Приведём пример сачма назым:

Bizim azbarda bir çoq alabota öse, | (13) Bu alabotalarnı ala | (9) Botalacaqsınmı, | (6) Yoqsa ala botalamacaqsınmı? | (11) Ala botalaycaq olsan, | (8) Ala botalat… (5) Подстрочный перевод: У нас во дворе растёт очень много лебеды Эту лебеду Будешь чистить [двор от неё – Т. У.], Или же не будешь чистить? Если хочешь почистить, Почисти… [7, с.210].

Таким образом, ещё раз подчеркнём тот факт, что сачма назым не является следующей стадией в развитии пармака.

По первому пункту. Можно понять и оправдать (политической ситуацией) вынужденную, искусственную поддержку вышеизложенной позиции советскими учёными-тюркологами. На сегодняшний день же в данном вопросе мы должны поставить точки над “i”.

Прежде всего отметим, что сачма шиир прошёл несколько этапов в своём развитии, пока не получил сегодняшнюю окончательную форму.

Так называемое “эмбриональное состояние” если хотите “эмбриональная форма” сачма назым активно использовалась с незапамятных времён в тюркоязычном устном народном поэтическом творчестве , что свидетельствует о древности данного стиха.

Связь свободного стиха и фольклора также приметили И. Елисеев и Л. Полякова: “В русском народном творчестве свободные стихи создавались, как произведения или импровизации, исполнявшиеся на открытой сцене площадных театров – “балаганов” или “раешников” [2, с.196].

Что мы имеем ввиду, говоря об эмбриональности сачма назым? Сачма шиир не сразу получил сегодняшнюю форму и требования, к нему предъявляемые, также не

сложились в одночасье. Когда говорится об “эмбриональной форме”, имеется ввиду начальное, пока не до конца сформированное, не конечное состояние.

Ещё раз вспомним основные устоявшиеся качества, присущие современному тюркскому свободному стиху:

а) нет периодичности повторений; б) строки разновелики и количественно несоизмеримы (отсутствие равносложности строк); в) нет соотнесённости друг с другом ритмических частей; г) качество слога не имеет никакого значения; д) рифма не является основополагающим компонентом стихотворного произведения; е) наличие длинных пауз.

В свободном стихе же, использующемся в фольклоре крымских татар, зачастую те или иные вышеотмеченные его качества могут вовсе отсутствовать. Этим и объясняется именование нами подобной поэзии, как эмбрионального свободного стиха.

Ещё одним признаком, свидетельствующим о древности тюркского свободного стиха, а также подтверждением того, что он находится в истоках пармака, является активное использование в его рамках аллитерации.

Аллитерация призвана усилить “звуковую и интонационную выразительность стиха” [1, с.447]. Хотя считается, что данное явление, в большей степени, свойственно для языков, в которых ударение

падает на первый слог, оно достаточно часто использовалось и используется в фольклоре крымских татар. Представленный сачма шиир, по всей вероятности, был создан народом уже в современное время:

ДЖанкой ДЖолында ДЖылан ДЖалпайып ДЖатыр, (12) ДЖавун ДЖава, ДЖель упре. (7) Подстрочный перевод: По Джанкойской дороге распласталась змея, Идёт дождь, дует ветер.

Признанные учёные (В. Вербицкий, Э. Джавелидзе, Т. Ковальски, А. Кулаковский, П. Пелио и др.) утверждают, что древнейший тюркоязычный стих не обладал таким качеством, как рифма. Вместо неё использовалась аллитерация в начальной позиции.

На протяжении веков позиции конечной (а впоследствии внутренней) рифмы в тюркской поэзии усиливались и в итоге “перекрыли” место и роль в ней аллитерации. При этом применение одной из указанных понятий прямо пропорционально другому. Чем чаще используется рифма, тем реже встречается аллитерация.

Как итог сказанному на сегодняшний день аллитерация достаточно редкое применяется в рамках народного крымскотатарского стиха.


35

Происхождение аллитерации позволяет нам говорить, что она древнее рифмы. Этот факт даёт нам возможность выдвинуть положение о том, что свободный тюркский стих (так как он, в большинстве своём, строится на основе аллитерации) старше по возрасту силлабического стиха.

Место и роль аллитерации в средневековом (как, впрочем, и современном) крымскотатарском свободном стихе мы оцениваем значительно выше рифмы.

В завершение сказанному приведём в виде примера, свободный стих из творчества талантливого крымскотатарского поэта рубежа XX–XXI столетий – Юнуса Кандыма.

В данном случае мы имеем дело с произведением, соответствующим всем критериям, предъявляемым к подобного рода произведениям.

Постоянным его признаком, ограничивающим от художественной прозы, является графическая установка на стих и возникающие вследствии этого межстиховые паузы. Налицо астрофичность свободного стиха:

…Гогерджиннинъ козьлерине тикильдим | (11) “Ах, не къадар ошай меним козьлериме?..” – | (12) дейджек олдым. | Уяндым. | Баттым къан терлерине… | (14) Не гогерджин, | не бир кимсе | этрафымда… | (12) Куньдюзимде | девам эткен | ишбу тюшни | (12) Кимге айтып, | кимден табир сорайым. | (11) Кимге айтып… | (4) кимге айтып… | (4) кимге айтып… (4) Подстрочный перевод: Вгляделся в глаза голубя Захотел сказать: “Ах, как похожи они на мои глаза?..” Проснулся. Утонул в кровавом поте… Ни голубя, никого нет вокруг меня… И днём продолжавшийся мой этот сон Кому рассказав, у кого спросить толкование. Кому рассказав… кому рассказав… кому рассказав… [3, с.224].

Строфы сачма шиир, состоящие из различного количества и протяжённости строк рифмуются также произвольно.

Выводы. Таким образом, мы впервые в крымскотатарском литературоведении, хотим выдвинуть положение о том, что сачма назым находился в основе пармака, а не наоборот. Из свободного стиха на протяжении истории развился народный силлабический метр пармак.

При рассмотрении текстологического материала данный факт для нас становится очевидным. По всем параметрам (ритму, рифме и т. д.) силлабический пармак выглядит совершеннее сачма назым,

а значит является новой, более поздней в историческом плане, ступенью в развитии народного стихосложения. Источники и литература 1. Аллитерация // БСЭ.–3-е изд. – М.: Совет. энц., 1970.–Т.1.–С. 447. 2. Словарь литературоведческих терминов / Сост. И. А. Елисеев, Л. Г. Полякова. – Ростов на Дону:

Феникс, 2002. –320 с. 3. Кандым Ю. Умют йипи. – Симферополь: Доля, 2001.–272 с. 4. Свободный стих // БСЭ. – 3-е изд. – М., 1976. – Т.23. – С.88-89. 5. Усеинов Т. Б. Размышления о поэзии Крымского ханства / Сборн. стат. – Симферополь: Оджакъ, 2005.–

164 с. 6. Хамраев М. К. Основы тюркского стихосложения: Автореф. докт. филол. наук: / Казахский гос. унив.

им. С. М. Кирова. – Алма-Ата, 1964.–55 с. 7. Başlangıcından Günümüze Kadar Türkiye Dışındaki Türk edebiyatları antolojisi. C.13. / Gen. Redaktor

N.Kösoğlu. – Ankara: Kültür Bakanlığı, 1999.–600 s. Рецензент: Керимов И.А., зав каф. крымскотатарской и турецкой литературы РВУЗ КИПУ, профессор

Джемилева А.А. КЪЫРЫМТАТАР ЯЗЫДЖЫЛАРЫНЫНЪ НАРРАТИВ КЪУРУЛЫШЫНДА ГОМОДИЕГЕТИК (БИРИНДЖИ

ШАХЫС АДЫНДАН) ИКЯЕ ЭТЮВ ХУСУСИЕТЛЕРИ (У. ЭДЕМОВАНЫНЪ ИКЯЕЛЕРИ МИСАЛИНДЕ)

36

Джемилева А.А. УДК – 821.512.145-32.09 КЪЫРЫМТАТАР ЯЗЫДЖЫЛАРЫНЫНЪ НАРРАТИВ КЪУРУЛЫШЫНДА ГОМОДИЕГЕТИК (БИРИНДЖИ ШАХЫС АДЫНДАН) ИКЯЕ ЭТЮВ ХУСУСИЕТЛЕРИ (У. ЭДЕМОВАНЫНЪ ИКЯЕЛЕРИ МИСАЛИНДЕ) ОСОБЕННОСТИ ГОМОДИЕГЕТИЧЕСКОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ В НАРРАТИВЕ КРЫМСКОТАТАРСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ У. ЭДЕМОВОЙ)

В данной статье рассматриваются особенности повествования в рассказе У. Эдемовой «Къырмызы гуль»

(«Красная роза»). Используя форму гомодиегетического повествования, усложнённую принципом «рассказ в рассказе», писательница достигает художественной целостности произведения.

Меселенинъ котерилюви. Нарративнен багълы меселелер, эсерде къулланылгъан беян этюв

усулларынынъ огренилюви – къырымтатар эдебиятшынаслыгъында пейда олгъан янъы бир ильмий ёнелиштир. Нарратив назариеси ХХ асырнынъ 60-70-инджи сенелери мейдангъа кельген илимдир. Миллий эдебиятшынаслыгъымызда эсерлер нарратив, яни икяе этюв нокъта-и-назарындан бу куньгедже бакъылмадылар.

Ишнинъ мевзусы боюнджа теткъикъатларнынъ талили. Онынъ ичюн биз рус (В. Шкловский, Б. Томашевский, Ю. Лотман, Б. Успенский, М. Бахтин, В. В. Виноградов, О. Фрейденберг, В. И. Тюпа, А. Чудаков, И. Ильин), украин (М. Гиршман, В. Г. Сирук, М. Руденко, М. П. Ткаченко) ве четэль алим-эдебиятшынасларнынъ (Р. Барт, В.Шмид, Ж. Женетт, У. Эко ве башкъ.) бу саада япылгъан ишлерине мураджаат этемиз. Алимлер мезкюр меселеге назарий нокъта-и-назардан янашып, нарратив (беян этюв) дереджелерининъ эсерде эрлешюв низамыны бельгиледилер, нутукъ севиелеринде учюнджи шахыс адындан айткъан – беян этиджи (повествователь) я да биринджи шахыс адындан айткъан – икяеджи (рассказчик), муэллиф ве къараман арасында олгъан мунасебетлерни ачыкъладылар.

Ишимизнинъ макъсады ве вазифелери. Къыскъадан эки эсас нарратив (беян этюв) типлери акъкъында малюмат бермек ве языджымыз У. Эдемова «Къырмызы гуль» икяесинде насыл нарратив усуллар къуллангъаныны, языджынынъ бедий услюбини, беян этюв техникасыны айдынлатмакътыр.

Эдебиятшынаслыкъта адет-узьре нарративнинъ эки эсас чешити мевджут. Гомодиегетик, биринджи шахыс адындан [1], ве гетеродигетик – учюнджи шахыс адындан [2] типлери. Нарраторнынъ (беян этиджининъ я да икяеджининъ) бедиий дюньягъа олгъан мунасебетине коре нарратив алларнынъ тюрлю моделлери бар. Ж. Женетт бильдиргенине коре, икяе этильген метн эки эсас нарратив позицияларда ола: икяени бир де бир персонаж айта биле, я да айтылгъан икяеде икяе этиджи иштирак этмей [3]. Бойлеликнен, беян этювнинъ гомодиегетик ве гетеродигетик шекиллери козьде тутула. Гетеродиегетик нарратив алларда беян этиджи персонаж вазифесини эда этмей, демек къараман вазифесини беджермей.

Нарративнинъ гомодиегетик шекли эки тюрлю ола: биринджиси – икяеджи озю айткъан икяенинъ къараманы ола биле (автодиегетик наррация); экинджиси – икяеджи айтылгъан икяени козьэте я да шааты ола [5, 12]. Нарративнинъ гомодиегетик чешитинде бир персонаж эки вазифени беджере: нарратор сыфатында икяенинъ къурулышыны идаре эте ве айтылгъан икяеде роль ойнай. Бойле нарратив алларда эсерни тешкиль эткен къысмында субъект озюнинъ адындан вакъианы беян эте, шахсий дуйгъуларыны ифаделей. Эписи беян этильген адисе-вакъиалар онынъ нокъта-назарындан косьтериле.

Къырымтатар эдебиятында языджы Урие Эдемованынъ эсерлери озюнинъ ичтимаий ве ахлякъий ёнелишинен айырылып туралар. Онынъ эсерлери окъуйыджылар тарафындан эр вакъыт буюк истек ве меракънен окула, хусусан, къадын образларыны косьтерювинде муэллиф баягъы мувафакъиетлерге иришти.

Языджыларымызнынъ эсерлерини тешкиль эткен нарратив къурулышында «икяе ичинде икяе» беян этюв услюби чокътан белли олгъан шекильдир. Муэллиф «Къырмызы гуль» икяесинде ичтимаий меселени котере. Языджы, персонаж адындан икяе этюв усулыны къулланып, кечмиште юзь берген фаджиалы адиселерни ачыкълай.

Икяеде гомодиегетик [4, 38] икяе этюв усулы къулланыла, яни беян этюв биринджи шахыс, персонаж адындан алып барыла. Языджы баш къараман вазифесине къартийни сечип ала. Къартанай яшлыгъыны хатырлай, элли йыл эвель олып кечкен шейлер акъкъында икяе эте.

Икяенинъ озьгюнлиги шунда ки, икяеде бир къач икяеджи арекет эте. Биринджи дередже икяеджи (эсернинъ башында икяе эткен) бу – эким дипломыны къолуна алгъан къыздыр. Къызны сыджакъ, къургъакълыкъ ерлерге ишке ёллайлар. Къыз памукъ тарласы янында дюльбер къатмер гуллер оськенини коре. Къырмызы гуллер чевре-четке хош къокъулар сачалар. Къыз, памукъ тарласы ичинде бойле аджайип гуль ачкъанына тааджиплене. Янына кельген къартий гуллернинъ тарихыны айта. Къартанайнынъ юрегинде гульнен багълы олгъан бир элем, сыр олгъаныны къыз дуя ве дикъкъатнен оны динълей. Бойлеликнен, эсернинъ композициясы даа бир персонажнынъ икяе этмесинен муреккеплеше. Икяенинъ бойле нарратив къурулышына – «икяе ичинде икяе» («рассказ в рассказе»), У. Эко «нарратив инстанциялары» (беян этюв дереджелери) дей. Эсернинъ белли бир къысмында бир икяеджи арекет эте, сонъра онынъ ерини экинджи дередже икяеджи ала. Бу ерде къайд этмек керек ки, икяенинъ башындаки беян этюв биринджи икяеджи – къызнынъ нокъта-и-назарындан алынып барыла. Икяеджи-къыз окъуйыджыларгъа мураджаат эткен олса, белли бир вакъытта къыз озю динълейиджи олып къала, чюнки


37

къартий икяесини онъа айта. Бойле этип, бир «нарратив инстанциядан», яни бир дереджеден, экинджисине кечиле ве айтылгъан адисе-вакъиалар къартийнинъ нокъта-и-назарындан тариф этиле.

Къартий даа яш къадын олгъанда, пек хасталана экен. «Хасталыкъ этимни, илигимни ашап, такъыр суекке айландыргъан эди» [6, 5], - дей къараман. Къартанай озь икяесини адий халкъ тилинен айта. Онынъ икяеси окъуйыджыгъа тесир эте, къараманнынъ талийине къасевет эттире. Къартийнинъ секиз яшындаки огълу Набиджон анасыны пек севе ве «аначыгъым, мен буюк олсам, эким олурым, сизни ве сизинъ кибилерини тедавий этерим, ич акъча алмам», - айта экен [6, 6]. Бир кунь Набиджонгъа сувджы-мираб къырмызы гульни бере. Огълан гульни къокълагъанда, акъылына анасы келе ве о гульни анасына багъышлай. Ана огълуны багърына басып, мытлакъа тюзеледжегини айта. Кимдир гульни алып къача, о, байнынъ огълу экен. Набиджон онынъ пешинден етип, энди гульни алдым дегенде, артындан атлы бай келип, баланы пек ура. Бойлеликнен, ич бир къабааты олмагъан бала къурбан кете.

Икяенинъ сонъунда языджы озь муляазаларына екюн чеке: «Йыллар кельди-кечтилер… Бу улькеде байлар къалмадылар. Амма гуль… гуль эр йыл баарьде бу ерде осип чыкъа, этрафкъа хош къокъулар сача, кельген-кечкен адамлар оны къокълап, эски тарихны хатырлай» [6, 9]. Демек, бу икяеде даа бир, озюни ачыкъ косьтермеген, беян этиджи булуна. О беян этиджи – муэллифнинъ озюдир. Огюмизде учь къатлы «нарратив инстанциялары» (дереджелери) мевджут: гомодиегетик нарратор (биринджи шахыс адындан айткъан) – онынъ ролюни къыз эда эте, автодиегетик нарратор (озю акъкъында икяе эткен) - къартий ве муэллифтир.

Юкъарыда къайд этильгенини козь огюне алып, бойле нетиджелер чыкъарамыз: языджы икяеде гомодиегетик, биринджи шахыс адындан беян эте. Бойле шекильде тариф этип, У. Эдемова озь иджадий макъсадларына ирише ве икяеджи вастасынен окъуйыджы иле коммуникатив мунасебетлерде булуна. Муэллифнинъ макъсады – окъуйыджыны уяндырмакъ, онда терен дуйгъулар къозгъамакъ, инсаннынъ такъдирине первасыз олмамакъ.

Илеридеки теткъикъатларнынъ инкишафы. Фикримиздже, бизим ишимиз эсернинъ нарратив къурулышыны теткъикъ этювинде биринджи

теджрибелерден олып, илериде бу ёнелиште япыладжакъ ишлерге темель къояр. Къулланылгъан эдебият: 1. Атарова К. Н. Лесскис Г. А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественной

прозе /К. Н. Атарова, Г. А. Лесскис //Известия АН СССР. Серия литературы и языка.– 1976. – Т. 35, № 4.– С. 343-356.

2. Атарова К. Н. Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от третьего лица в художественной прозе /К. Н. Атарова, Г. А. Лесскис //Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1980. – Т. 39, № 1. –С. 33-46.

3. Женетт Ж. Границы повествовательности. Повествовательный дискурс /Ж. Женетт. – //Ж. Женетт. Фигуры: Работы по поэтике. т.т. 1-2. М, 1998. Т. 2. – С. 201-202.

4. Ильин И. П. Постмодернизм. Словарь терминов. /И. П. Ильин. – М.: ИНИОН РАН, INTRADA, 2001. – 384 c.

5. Руденко М. І. Наративна типологія художньої прози Миколи Хвильового: монографія / М. І. Руденко. – Терноп. держ. пед. ун-т ім. В. Гнатюка. – Т., 2003. – 88 с.

6. Эдемова У. Къырмызы гуль (Икяелер). Красная роза. (Рассказы). /Эдемова У. – Т., Гъафур Гъулям адына эдебият ве санаат нешрияты, 1970. – 80 с.

Рецензент: Юнусов Ш.Э., зав.каф. крымскотатарской литературы ТНУ им. В.И. Вернадского, к.ф.н., доц. Юнусов Ш.Э. УДК. 82.512.145. «19»: [17+111.852] ХХ АСЫРНЫНЪ СОНЪКИ ЧЕРИГИНДЕКИ ТАРИХИЙ НЕСИРИМИЗНИНЪ ИЛЕРИЛЕМЕСИНЕ ДАИР К ВОПРОСУ О КРЫМСКОТАТАРСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА

Вопреки тому, что в последнее десятилетие усилиями крымскотатарских и украинских литературоведов сделаны

серьёзные шаги в плане создания целостной картины истории крымскотатарской литературы, многие ворпосы ждут своих исследователей. Среди актуальных можно отметить изучение крымскотатарской прозы больших и средних форм, где историческая проза остаётся наименее исследованной. В статье сделана попытка типологической и тематической классификации крымскотатарской исторической прозы конца ХХ века. Также рассматриваются специфические особенности исторической прозы.

Изленильген меселенинъ озеги. Халкъымызнынъ къадери ойле язылгъан ки, эппейи вакъыт дегиль

кечмишимизни огренмек, онынъ акъкъында агъыз биле ачмакъ ясакъ эди. Затен славян ве тюркий халкъларнынъ эдебиятшынаслары озьлерининъ тарихий несири узеринде джиддий фикирлер юрьсетселер, биз шимдилик бу джеэттен аджизмиз. Тарихий несиримиз олмагъаны ичюн дегиль, олар теткъикъ этильмей

Юнусов Ш.Э. ХХ АСЫРНЫНЪ СОНЪКИ ЧЕРИГИНДЕКИ ТАРИХИЙ НЕСИРИМИЗНИНЪ ИЛЕРИЛЕМЕСИНЕ ДАИР

38

къалаяткъаны ичюн. Олмасам, бу мевзуда язылгъан бир сыра колемли эсерлеримиз мевджуттыр. Бугунь биз онынъ назарий тарафыны козьден кечиреджек оламыз.

Макъсат – ХХ ас. сонъки черигиндеки къырымтатар тарихий несирининъ назарий таснифини япмакътыр. Бунынъ черчивесинде ишбу эдебиятымызнынъ типологиясы, мевзуаты ве специфик хусусиетлери киби меселелер аныкъланмалыдыр.

Теткъикъатымыз назарий усул эсасында отькериле. Эсас материал. «Перестройка» деври башлангъанынен бедиий эдебитымыз илерилевининъ сурьаты

эксилип башлады. Бу вакъытта бир чокъ ичтимаий идарелер ве стандартларнынъ денъишмеси, аньанелернинъ майышмасы саесинде миллий эдебиятымыз да эвельки бакъышларыны бир тертипке чекмек зорунда къалды. Иште, бу девирде бир сыра языджыларымыз янъы ичтимаий-сиясий шараитнинъ яраткъан имкянларындан файдаланып, узакъ ве якъын кечмишимизни бедиий эсерлери вастасынен анъламагъа ве анълатмагъа тутуналар. Натиджеде тарихий мевзуларда язылгъан орта ве буюк колемли несир эсерлеримиз пейда ола.

Аслында, тарихий несир эдебиятымызда янъы бир саа дегиль. Меселя, кечкен йылнынъ сонъунда эдебиятшынас Нариман Сеитяянынъ XV – XVIII асырлардаки тарихий несиримизге аит монографиясы нешир олунды. Мында алим Мухаммед Риза, Нидаи Фейзи, Ибраим Кефеви, Абдульгъафар Къырыми, Саид Герай ве башкъаларнынъ эсерлерини козьден кечире, оларнынъ мундериджеси ве бедиий къыйметини талиль эте. Бу иштен гъайры бизде тарихий несир мевзусына багъышлангъан ишлер ёкъ демек мумкюн. Шунынъ ичюн Исмаил Гаспринскийнинъ «Арслан-къыз» икяеси, Осман Акъчокъракълынынъ «Ненкеджан ханым дюрбеси», Амет Озенбашлынынъ «Дюнюмизин джанлы левхалары» повестьлери, Юсуф Болатнынъ «Алим» романы, Шамиль Алядиннинъ «Иблиснинъ зияфетине давет» ве «Чорачыкълар» киби эсерлери аля даа огренильмей къалмакъта. Сонькилерининъ хусусий тарафы шунда ки, оларда джиан эдебияты ве эдебиятшынаслыгъынынъ тарихий мевзу саасында эльде эткен теджрибесинден файдаланыла. Джумледен, мында Вальтер Скоттнынъ «Квентин Дорвард», лех языджысы Генрик Сенкевичнинъ «Атеш ве къылыч иле», советлер языджыларынынъ эсерини анъмакъ мумкюндир. Айны заманда шуны да къайд этмели ки, эдебиятшынаслар «тарихий несир не экен» деген меселе узеринде аля даа чекелешелер. Бу ерде эдебиятшынас И.К.Горскийнинъ тарихий несирнинъ специфик аляметлери хусусындаки къайдларыны косьтерейик. Онынъ фикириндже: − тарихий несирнинъ материалы – кечмиштир. Бу шей бугунимизни анъламакъ ве истикъбалимизни

коребильмек джеэтинден файдалыдыр. − тарихий жанрда язылгъан эсер кечмишни озь вакътында олгъаны киби тасвирлеп, онынъ рухуны ача,

яни онъа бугуньки куннинъ аляметлерини хас этмей. − тарихий эсерде тасвирленмекте олгъан вакъиалар ве шу эсер язылаяткъан йыллар арасында тахминен

бир несильнинъ аятына мусавий бир девир аралыгъы олмалы [1, с.25-31]. Эгер бу талапларгъа уяджакъ олсакъ, демек, тарихий мевзугъа багъышлангъанына бакъмадан, меселя,

А.С.Айвазовнынъ, А. Ильмийнинъ, А.Одабашнынъ ачлыкъ акъибетлеринден мисаллер берген эсерлерини тарихий несир сырасына кирсетип оламайджамыз, чюнки олар – шу языджылар – йигирминджи сенелердеки ачлыкънынъ шааты олгъанлар. Оларнынъ эсерлери тарихий эсерлер эсапланмасы ичюн арадан, ич олмадым, отуз сенелик бир муддет кечмек керек эди.

Тарихий несир меселесинен огърашкъанда инсангъа конкрет эсерлернинъ чешитлери яни типологиясыны аныкъламакъ керек ола экен. XX асырнынъ сонъки черигинде язылгъан тарихий роман ве повестьлеримизнинъ бойле чешитлери оларакъ биз тарихий-ичтимаий, тарихий-биографик ве тарихий-фельсефийлерини айырдыкъ. Бу ишке башламаздан эвель бир сыра тасниф мисаллеринен танышып чыкътыкъ (рус, къазантатар, башкъырт, украин ве ил. эдебиятларда). Талиль шуны косьтерди ки, эр бир конкрет халкънынъ эдебиятында бу тасниф миллий-эдебий ве сиясий хусусиетлернинъ эсапкъа алынмасы саесинде япыла экен. Иште, тарихий-ичтимаий несирге биз Шамиль Алядиннинъ «Тугъайбей» романыны аит эттик, чюнки эсернинъ муэллифи мында талиль эсасына XV асырнынъ орталарында Украина, Къырым ханлыгъы ве Лехистан араларындаки ичтимаий-сиясий мунасебетлерни къойып, эсасен бу аллардан пай пиче.Тарихий-биографик эсерлер сырасына исе Ш.Алядиннинъ «Иблиснинъ зияфетине давет» (1979с.) ве С.Нагаевнинъ «Исмаил бейнинъ Туркистан сефери» (2001с.) повестьлерини кирсеттик, чюнки конкрет тарихий шахысларнынъ яшайышы тасвирленгенде, мында мытлакъа о девирнинъ хусусий чизгилери эсапкъа алынып, о чизгилер бу инсаннынъ къадерине не дередже тесир этмеси косьтериле. Бу такъым эсерлер сырасына Гюнер Акъмолланынъ «Татарлар» (Романия) романы да кирсетильмели. Ве, ниает, тарихий-фельсефий роман мисали оларакъ, меселя, Урие Эдемованынъ «Айдын геджеде» эсери алынмасыны ляйыкъ коремиз, чюнки мында бугуньки кунюмиз ве кечмишимиз бири-биринен бир инсаннынъ къадери мисалинде багълана, яни ветанына къайтмакъта олгъан эсли-башлы Джеваир апте сюргюнлик йыллары ве онынъ акъибетлерини талильге огърата, козю огюнден кечире.

Бу эсерлернинъ эписи, оларда анги бир типология устюн чыкъмасындан хати-назар, кечмишимиздеки джанлы яшайышымызны айны бугуньки кунюмиздеки яшайышта юзь бермекте олгъан чекелешмелер, зыддиетлер, фаркълы дюньябакъыштан ибарет бир аят киби косьтерильмесине догърултылгъандыр. Оларда тасвирленген аллар кучюк бир зыддиетли аллар олмайып, бу эсерлердеки шейлер шу девирде юзь берген буюк вакъиалардыр – дженклер, ичтимаий проблемалар, оларнынъ акъибети. Амма айны заманда тарихий несир муэллифлери айры инсаннынъ шахсий аятыны четлеп кечмейлер[2,с.14]. Бойледже, языджылар тарихны талильден кечирип, онынъ къаиделерини анъламагъа ве бельки илериде халкъынынъ башына келебиледжек алларнынъ огюни алмагъа тырышалар.


39

ХХ асырнынъ сонъки черигинде язылгъан трихий несиримизни мевзуджа талиль этеджек олсакъ, олар ашагъыдаки шекильни алмасы мумкюн: къадимий девирде юзь берген вакъиаларгъа багъышлангъан эсер (Нузет Умеровнынъ «Бейбарс» повести), ханлыкъ девриндеки яшыйышымызгъа (Шамиль Алядиннинъ «Тугъай-бей», Гульнар Абдуллаеванынъ «Шаин Герай» романлары); халкъ огърунда курешкен къараманларгъа (Юсуф Болатнынъ «Алим» романы); тарихий-биографик эсерлер (Шамиль Алядиннинъ «Чорачыкълар» тарихий эссеси, «Иблиснинъ зияфетине давет» повести, Сафтер

Нагаевнинъ «Исмаил бейнинъ Туркистан сефери» повести, Тимур Дагъджынынъ «Къаранлыкъ ичиндеки зияллар» повести); сюргюнликке багъышлангъа эсерлер (Урие Эдемованынъ «Айдын геджеде», Айдын Шемнинъ «Голубые мустанги» романлары).

Белли ки, эсерде тасвирленмекте олгъан тарихий девир бизден не къадар узакъ олса, онынъ весикъалы негизи де о къадар аджиз ола. Бу арада бедиий уйдурма, фикир юрьсетюв, тахмин этювлернинъ эмиети арта. Мында объектив яшайыш ве бедиий уйдурманынъ не дередже мутенасип олмасы меселеси мейдангъа келе. Иште, бу такъым чизгилер даа зияде бираз эвельдже къайд этильген ильк учь группа мевзугъа аиттир. Оларда мубалагъалаштырув, токъ бояларгъа мейиль (адден макътав), бельки объектив тарихий кечмиште асыл да юзь бермеген шейлерни тасвирлев киби аллар ер алмасы козетиле (меселя, Алимнинъ балалыкъ чагъы тасвирленир экен).

Дёртюнджи группагъа кирсетильген эсерлерде керчек адиселер (весикъаларнен тасдикълангъан) ве бедий уйдурманынъ хачланып кетмесини коремиз. Буларда къараманнынъ шахсий аяты кениш тарихий левхалар алтында тасвирлене, оларнынъ арекетлери умумийлештириле (И.Гаспринский, У.Ш.Тохтаргъазы, А.Селяметов). Тарихий-биографик мевзуда язылгъан эсерде шахсий ве ичтимаий яшайыш, субъектив накъильджилик, конкрет тарихий адиселер ве керчек тарихий шахыслар тюшюнджелерининъ къулланылмасы ишбу такъым тарихий несирнинъ хусусий тарафларыдыр. Буларда муэллифке къараманларына даир озь бакъышыны, концепциясыны бельгилемеге имкян яратыла.

Ве, ниает, соньки группадаки эсерлерде тарихий уйдурма азджа ола, яни оларнынъ сюжети ве композицияларында весикъалы адиселерге базаныла. Бу эсерлернинъ муэллифлери сюргюнликни озь козьлеринен корьген олсалар да, даа бала экенлер, о фаджианынъ асыл себеплери ве зыддиетли, назик тарафларыны терен талиль этювден аджиз олгъанлар. Шунынъ ичюн оларгъа кене весикъалар ве эсла-башлы инсанларнен чалышмакъ керек олгъандыр. Мында ретроспекция эмиетке малик, яни языджы якъын кечмишке бугуньки теджрибеси нокътаи-назарындан пай пиче («Айдын геджеде» романындаки Джеваирнинъ симасы) [3].

Иште, макъалемизде косьтерильген эсерлер энди айрыджа бир теткъикъаткъа мухтадж экен, языджыларымызнынъ бу саада неге иришкенлерини огренмели.

Теткъикъатнынъ нетиджелери. ХХ ас. сонъки черигинде яратылгъан тарихий несиримизни биз энди-энди огренип башлаймыз. Бугунь биз онъа назарий тарафтан янаштыкъ. Шимдилик бу несирнинъ типологиясыны биз тарихий-ичтимаий, тарихий-биографик ве тарихий-фельсефийлерге больдик, мевзуджа исе къадимий девирлерде, ханлыкъ девринде юзь берген вакъиаларгъа, халкъ къараманларына багъышланып язылгъан, бундан да гъайры тарихий-биографик ве сюргюнлик хусусындакилерине больдик. Айны заманда тарихий несирнинъ специфик тарафларыны козьден кечирдик. Илеридеки теткъикъат бу таснифни кенишлетмеси мумкюн.

Эдебият 1. Горский И.К. Исторический роман Сенкевича. - М.: «Наука», 1966. – 308с. 2. Сироткина Т.А. Народы пермского края в исторической прозе Алексея Иванова – Пермь, 2006. – 168с. 3. Эдемова У. Айдын геджеде. – Симферополь: «Таврия», 2005. – 340с. (на крымскотат. языке).

Рецензент: Меметова Э. Ш., канд. филол. наук, доцент

Гуменюк О.М. УДК 398.838 (=512.145) ПІСНІ-ДІАЛОГИ В КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ ФОЛЬКЛОРНІЙ ЛІРИЦІ

Кримськотатарська народна пісня була предметом збирання й вивчення багатьох фольклористів,

зокрема таких як Олексій Олесницький, Аркадій Кончевський, Асан Рефатов, Ільяс Бакшиш, Едем Налбандов, Муртаза Веліджанов, Февзі Алієв (див. поданий наприкінці статті список літератури). Першим найбільш ґрунтовним зібранням пісенного фольклору кримських татар є книга Я. Шерфедінова, перше видання якої побачило світ у Ташкенті 1979 року [13]. Надалі при посиланні на це видання в тексті вказується сторінка. Одна з найцікавіших царин кримськотатарської народної лірики – пісні кохання, які, на жаль, ще не були предметом ґрунтовного наукового вивчення. Немає окремих розвідок і про пісні-діалоги, в яких здебільшого з’ясовують свої стосунки двоє закоханих.

Властивий багатьом любовним пісням глибинний драматизм виявляється здебільшого в проникливій сповідальності чи піднесеній патетиці ліричних монологів, які проте не раз сягають певної діалогічності, зокрема коли набувають характеру звернення до милої (найпоширеніший варіант), інколи до друзів, яких закликувано в свідки героєвого безталання, а також до явищ природи («Тікай, солов’ю», «О велич гір»). У деяких ліричних піснях діалогічність виявляється безпосередньо. Це власне пісні-діалоги, задушевні розмови закоханих, позначені відчуття тривог і втіх. До таких пісень належить «Мына, селям алейкум» («Ось я, вітаю») [с. 161]. Особливий драматизм цієї пісні полягає в тому, що тут власне поєднуються

Гуменюк О.М. ПІСНІ-ДІАЛОГИ В КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ ФОЛЬКЛОРНІЙ ЛІРИЦІ

40

привітання й прощання, радість короткої зустрічі і печаль близької розлуки. Юнак, якого вочевидь чекає далекий похід (він завітав разом зі своїм норовистим, певно, ще не достатньо об’їждженим конем), і дівчина виявляють у теплій розмові ніжну приязнь одне до одного. Сумовиті відтінки цієї розмови виразніше означаються у приспіві, який, певно, є виявом внутрішніх, не висловлюваних безпосередньо переживань молодого джигіта (деяка відстороненість, стриманість цих переживань стосовно безпосередньої розмови підкреслюється тим, що приспів на відміну від сольних діалогічних партій здебільшого виконується хором):

Алаймы экен, булаймы экен, шайлымы экен, аллай, Меним ярем мени айтып джылаймы экен, аллай (Хай такого, як усі, хай бідового, хай гожого, гай-гай, Чи згадає мене моя мила зі слізьми, гай-гай?).

У власне ж діалозі маємо витончену гру колоритних побутових деталей (невіддільність баского коня від постаті джигіта; мова дівчини про збір урожаю), психологічних нюансів (радість зустрічі, передчуття близької розлуки, непевні тривоги, надії на майбутнє весілля):

ЯШ Мына, селям алейкум, мен де кельдим, аллай, Атымнынъ башын бийлийалмай, джете кельдим, аллай... КЪЫЗ Алейкум селям, хош кельдинъ, ах, бир данем, аллай, Атынъы къайда байлайым, къыдырлез лялем, аллай... ЯШ Сенинъ джурген джолынъа ал джаярман, аллай, Эр не ерде хатырынъны шай саярман, аллай... КЪЫЗ Савлыкънен бар, йигитим, хайырлы ёллар, аллай, Бол берекет джыйгъан сонъ, ярашыр тойлар, аллай... (ЮНАК Щиро вітаю, ось і я, гай-гай, Ледь уговтав свого коня, за вуздечку привів, гай-гай… ДІВЧИНА Вітаю щиро, прошу ласкаво, ах, мій єдиний, гай-гай, Ось прив’яжу твого коня, мій святковий тюльпане, гай-гай… ЮНАК Шлях, яким ти йдеш, червоним килимом устелю, гай-гай, Все, що хочеш, на землі для тебе дістану, гай-гай… ДІВЧИНА Бувай здоровий, джигіте, щасливих доріг, гай-гай, Після збору врожаю саме весільна пора, гай-гай…)

Трепетне ставлення героїв одне до одного, їхнє взаємне ніжне кохання в цій пісні виявляються виразно й хвилююче, зокрема з допомогою теплих привітань, ласкавих звернень (бир данем – мій єдиний; къыдырлез лялем – мій святковий тюльпане), зворушливо щирих, хоч і гіперболічно піднесених запевнень у відданості (як-от у третьому куплеті). За всього багатства поетичних засобів вони використовуються вкрай ощадливо й тактовно, до того ж вони невіддільні від характерних для пісенного плину тонких настроєвих відтінків. Лагідну настроєвість твору посилює рідко вживаний (скажімо, значно рідше, ніж «аман») пісенний вигук «аллай», що ним завершується кожен рядок. У цьому мрійливо-сумовитому вигуку можна відчути й молитовні ноти, – мабуть, не випадково він співзвучний зі зверненням до всевишнього.

Складність любовних стосунків розкривається в пісні «Огълан да эленъи де саллама» («Ти, парубче, рукою не махай») [с. 162]. Маємо тут коротенький пісенний діалог – чотири скріплені чіткими парними римами дворядкові куплети, продовжені рефренним разком вигуків «Оф, оф, оф, аман», що виявляють особливу схвильованість закоханих співрозмовників. У цьому діалозі окреслюється доволі драматична життєва ситуація. Дівчина втішає парубка, котрий слізно потерпає, бо його не хочуть віддавати за неї, при тім дівоча відчайдушна пропозиція викрасти її викликає в хлопця осторогу, відтак уже він втішає дівчину, думаючи, як далі бути, й вочевидь не втрачаючи надій на досягнення омріяної мети менш ризикованим способом:

КЪЫЗ Огълан да эленъи де саллама, Нафле де меним ичун агълама… ЯШ Анем де сени бана вермеюр, Яренъсени, джаным,беклеюр… КЪЫЗ Огълан да сана бир къуванч, Йигит олсан – алда къач… ЯШ


41

Агълама, джаным, агълама, Башынъа де явлукъ багълама… (ДІВЧИНА Ти, парубче, рукою не махай, Марно через мене не плач… ЮНАК Хоч твоя мати не віддає тебе за мене, Коханий твій, душа моя, тебе чекає… ДІВЧИНА Парубче, буде тобі втіха, Коли ти джигіт – викради мене… ЮНАК Не плач, душа моя, не плач, Хустку в'язати на голову не поспішай…).

Пісня «Огълан да эленъи де саллама» вкрай лаконічна, але завдяки діалогічності дуже динамічна, емоційно насичена, сповнена тонких психологічних нюансів, інтонаційних відтінків, які посилюють ліричну проникливість, а водночас сприяють розкриттю окреслюваного тут драматизму. Психологізм пісні невіддільний від пластично виразної образності.

Мотив викрадення коханої присутній і в пісні «Кирамет парчалары» («Черепичини»). Тут два чотирирядкові куплети подаються як репліки хлопця, а вдвічі коротший приспів являє собою повторювану дівочу реакцію на них. Хлопець милується довкіллям, вінцем якого є для нього дівчата:

Кирамет парчалары, Ешиль аладжалары. Север едим къызлары – Юрегимнинъ назлары (Черепичини на дахах, Буйна зелень навкруги. Я б любив усіх дівчат – Вони втіха серця мого).

Суцільне прикінцеве римування цієї строфи увиразнює душевну піднесеність, молодечу снагу хлопця, суголосну буйній зелені, про яку йдеться в куплеті.

Та ось до хлопця звертається дівчина з відвертим, інтенсивним, навіть благальним проханням викрасти її:

Аманым, яш огълан, Яш огълан, Ал мени къач огълан (Ой жалю мій, парубче молодий, Парубче молодий, Викради мене, парубче).

Досить розлогий пісенний вигук «Аманым», тричі повторене безпосереднє звертання до парубка (огълан), яке подається у формі тавтологічної рими, промовистість нетавтологічної рими (яш – къач: молодий – біжи; Ал мени къач – дослівно: хапай мене й тікай), особлива стислість рефрену, що є ніби згустком накопиченої енергії, – усе це увиразнює настійність дівочого прагнення бути з милим, настійність, на яку наш герой вочевидь не зміг не зважити, позаяк далі він звертає увагу вже не на всіх дівчат, а на одну, єдину, якій вдалося заполонити його серце. Другий куплет в різних аспектах чітко контрастний щодо першого. Тут уже не буйна зелень, а похмурі дощі виступають паралеллю душевного стану героя, який поки що не поєднався з коханою:

Ягъмур ягъса джайылыр, Афталар манна аз олур. Бир кунь сени кормесем, Акъылчыгъым зай олур (Ідуть осінні дощі, Тягнуться дні за днями. Кожен день, коли тебе не бачу, Зводить мене з розуму).

Своєрідна, ніби перевернута рима (аз олур – зай олур) відповідає душевному сум’яттю героя. Але цю тривожну картину осяває жагучий заклик дівчини, який, віриться, буде таким же дійовим, як і

аналогічний заклик попередній. Цікаво, що в обох щойно розглянутих діалогічних піснях саме дівчина спонукає до активного долання

перешкод, які постають перед закоханими, що загалом не дуже вписується у трафаретне сприйняття постаті східної жінки як беззастережно смиренної й покірливої.

В інтонаційно багатих діалогічних піснях, сповнених неабиякої жвавості й грайливості, досить відчутні й жартівливі нотки. Надто розважливий, перечулений, навіть схильний до сліз хлопець поруч із рішучою дівчиною – така конфігурація може стати джерелом гумористичного, а не лише ліричного трактування.

Світлий ліризм та теплий гумор грайливо поєднуються в пісні «Фадимем» («Моя Фадіме») [с. 163–164]. Хлопець, упадаючи за дівчиною, ладен всяк задовольняти її забаганки, дарувати весільні дарунки. Те, що це


42

дарунки не абиякі, а з певним підтекстом (навряд чи нелюба б заохочувано до таких дарунків), надихає його на все настійніші залицяння, які виявляються зворушливо й дотепно, що врешті не може лишити дівчину байдужою й приводить до сподіваних наслідків:

ЯШ Ах, Фадимем, нечюн, нечюн? КЪЫЗ Мендилим ёкъ, онынъ ичюн. ЯШ Мендиль санъа мен алайым, Нагъышлары мен олайым,. Ах, Фадимем, нечюн, нечюн? КЪЫЗ Антерим ёкъ, онынъ ичюн. ЯШ Антерим санъа мен алайым, Догмелери мен олайым,. Ах, Фадимем, чыкъ дереден, Костер манъа ёл нереден. КЪЫЗ Ёлны сана костерейим, Ёлунъа ёлдаш мен олайым (ЮНАК Ах, Фадіме, чому, чому? ДІВЧИНА Без хустки я, отож тому. ЮНАК Хустку я тобі подарую, А сам буду на ній узором. Ах, Фадіме, чому, чому? ДІВЧИНА Сукні в мене нема, отож тому. ЮНАК Сукню я тобі подарую, А сам буду на ній ґудзиками. Ах, Фадіме, вийди з-за скель [з ущелини], Покажи мені путь. ДІВЧИНА Путь тобі покажу, Супутницею твоєю буду).

Пісенний текст тут явно розділений на три чотирирядкові строфи, які постають як хвилі розвитку ліричного сюжету. У перших двох куплетних строфах, що мають ідентичну синтаксичну конструкцію, з допомогою колоритних побутових деталей і промовистих психологічних нюансів розкривається палке парубоче завзяття, яке, заохочене дівочою схильністю приймати дарунки, помножується в завершальній строфі, у якій маємо також дівочу відповідь, що знаменує щасливу розв'язку. Партії учасників діалогу й куплетні строфи тут не збігаються, що урізноманітнює й вельми пожвавлює динаміку ліричного викладу.

Виразності й пружності віршованої мови сприяє характерна система повторів. Згадану тотожність синтаксичних конструкцій, а також словесних формул ефектно доповнюють подвоєння запитальних (нечюн, нечюн...) та пояснювальних (онынъ ичюн – онынъ ичюн) слів, пристрасне звернення до дівчини (Ах, Фадиме…), яким починається кожен куплет, перегуки слів із коренем «ёл» у завершальному куплеті. Грайливу жвавість та енергію пісенного плину посилюють також дуже точні й чіткі парні рими (нечюн – ичюн; алайым – олайым; дереден – нереден), а якщо така чіткість та точність у завершальних двох рядках дещо порушується (костерейим – олайым), то це вочевидь має смислову, композиційно зумовлену функцію – підсумкова відповідь дівчини приносить розрядку, знімає певну напругу, що доти відчувалась у взаєминах закоханих.

Вишукана орнаментальність, позначена грою тонких психологічних відтінків, характерна для пісні «Леппи султаным» («Володарко моя») [с. 162–163]. Вельми своєрідне застосування поетичного паралелізму (порівнюючи себе з довкіллям, дівчина виявляє й певне кокетливо, й легку погорду), тотожність синтаксичних конструкцій, експресивні словесні повтори, чергування різнохарактерних риторичних інтонацій – усе це сприяє вигадливій та ефектній художній організації цього лаконічного, але образно місткого, емоційно насиченого тексту. Пісня являє собою сповнений світлого ліризму грайливий діалог, у якому хлопець виявляє своє щире захоплення постаттю милої і бажання поєднатися з нею, а дівчина, певна


43

в собі, горда, дещо іронічна (певно ж, невипадково при звертанні до неї вживаються такі слова як «къырал», «султаным»), не поспішає відкривати свої почуття:

ЯШ Эй, къырал къызы, Леппи султаным! Кельчи, боюнъ корейим, Алайым сени. КЪЫЗ Меним де боюм корип, Нейлерсинъ сен? Багъчаларда дал-фидан Корьмединъми сен? ЯШ Эй, къырал къызы, Леппи султаным! Кельчи, козюн корейим, Алайым сени. КЪЫЗ Меним де козюм корип, Нейлерсинъ сен? Багъчаларда сиях зейтун Корьмединъми сен? (ЮНАК Гей дівчино-крале, Володарко моя! Дай погляну на твій стан, Стань моєю. ДІВЧИНА Навіщо тобі Заглядатись на мій стан? Хіба ж ти не бачив Гінкий паросток у саду? ЮНАК Гей дівчино-крале, Володарко моя! Дай у вічі тобі зазирнуть, Стань моєю. ДІВЧИНА Навіщо тобі Мені у вічі зазирати? Хіба ж ти не бачив у саду Чорно-синюватих маслин?).

Чарівлива дівчина не виявляє беззастережної згоди стосовно пропозиції парубка, але й не відмовляє йому, не позбавляє надій. Тож маємо тут відкритий, але доволі передбачуваний, життєствердний фінал.

Пісні-діалоги – вельми самобутня та яскрава сторінка у кримськотатарській фольклорній ліриці. У піснях-діалогах з особливою виразністю розкривається складність любовних стосунків. Разом з тим вони відзначаються неповторною грайливістю, образною динамікою, тонким психологізмом.

Джерела та література 1. Алиев Ф. Йыржды далгъалар: Музыка акъкъында фикирлер, хатывларвар ве тюшюнджелер / Февзи

Алиев. – Ташкент: Гъафур Гъулям адына эдебият ве санъат нешрияты, 1989. – 152 с. 2. Алиев Ф.М. Антология крымской народной музыки – Къырым халкъ музыкасынынъ антологиясы /

Февзи Меметович Алиев. – Симферополь: Крымское уч-пед. гос. и-во, 2001. – 600 с. 3. Бахшыш Ил. Къырымтатар халкъ йырлары / Ильяс Бахшыш. – Симферополь: Къырым девлет окъув

нешрияты, 2002. – 384 с. – С. 40–55. 4. Велиджанов М. Къырымтатар халкъ йырларынынъ сёзлери акъкъында / Муртаза Велиджанов //

Къырымтатар халкъ йырлары / Ил. Бахшыш, Э. Налбандов. – Акъмесджит: Таврия, 1996. – С. 5–57. 5. Ефетов С.Б. Песни крыских татар / С.Б. Ефетов, В.И. Филоненко // Известия Таврического общества

истории, археологии и этнографии. – Т. 1 (58). – Симферополь, 1927. – С. 69–84. 6. Къырымтатар халкъ йырлары / Ил. Бахшыш, Э. Налбандов. – Акъмесджит: Таврия, 1996. – 448 с. 7. Къръм татар йырлары / Юс. Болат, Ибр. Бахшиш. – Къырым АССР девлет нешритты, 1939. – 150 с.

[Передмова: Йыр акъкъында. – С. 3–30]. 8. Луначарский А. Предисловие к сборнику «Песни Крыма» / Анатолий Луначарский // Песни Крыма /

Собраны и записаны А.К. Кончевским. – Москва, 1929. – С. 4. 9. Олесницкий А. Песни крымских турок. Текст, перевод и музыка / Алексей Олесницкий. – Москва, 1910.

– 85 с.


44

10. Пасхалов Вяч. Музыкальная структура крымских песен / Вячеслав Пасхалов // Песни Крыма / Собраны и записаны А.К. Кончевским. – Москва, 1929. – С. 6–9.

11. Песни Крыма / Собраны и записаны А.К. Кончевским – Москва, 1929. – 50 с. 12. Сабанынъ саарь вакъында: Къырымтатар халкъ йырлары / Ил. Бахшиш, Э. Налбандов. – Ташкент:

Гъафур Гъулям адына Эдебият ве санъат нешрияты, 1977. – 376 б. 13. Шерфединов Я. Звучит кайтарма – Янърай къайтарма / Ягъя Шерфединов. – Ташкент: И-во лит. и

искусства им. Г. Гуляма, 1979. – 232 с. 14. Шерфединов Я. Песни и танцы крымских татар / Ягъя Шрфединов. – Симферополь: Крымское гос. из-

во, 1931. – 94 с.

Язык, информационные и коммуникативные технологии

Оказ Л.С., Потапова Е.В. КОНСТРУКТИВНЫЙ ПОДХОД И СТРУКТУРА «РУССКО-КРЫМСКОТАТАРСКОГО СЛОВАРЯ

ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ»

46

Оказ Л.С., Потапова Е.В. УДК 81'33 КОНСТРУКТИВНЫЙ ПОДХОД И СТРУКТУРА «РУССКО-КРЫМСКОТАТАРСКОГО СЛОВАРЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ»

Постановка проблемы. Изучение любого неродного языка начинается с создания ментального

лексикона на базе сопоставления с лексикой родного языка. Продуктивное использование иноязычной лексической базы представляется возможным в условиях создания целостного представления о системе парадигматических отношений и употреблении лексических единиц в контексте. Цель создания «Русско-крымскотатарского словаря лингвистических соответствий» - формирование языковой компетенции через знания о лингвистической картине сопоставляемых языков. Каждая единица словаря представляется синтаксическим конструктом, способным реализовывать свои функции в синтаксических отношениях. Синтаксические конструкты представлены комплексами контекстных соответствий и лингвистических аналогов в разнородных языках. Комплексы лингвистических соответствий формируются на базе параллельных текстов (на русском и крымскотатарском языках), переводных контекстов и контекстуальных переводов каждого конструкта в отдельности с учетом его функции в мотивационном контексте.

Задачи и методика. В основу разработки инструментальной системы «Русско-крымскотатарского словаря лингвистических соответствий» положены принципы создания электронных лексикографических систем, описанные в работах Украинского языково-информационного фонда НАНУ[1, 2, 3, 4].

Задачей проекта является разработка инструментальной системы для пополнения и редактирования двуязычной (русско-крымскотатарской) лексикографической базы данных (ЛБД), и для последующего издания словаря в электронном виде. Пользовательская версия словаря может распространяться на лазерных дисках.

Этапы выполненных работ: 1) Концептуальная модель инструментальной системы; 2) Параметризация словарной единицы; 3) Структура ЛБД; 4) Модель пользовательской версии словаря; Перспективы проекта: • создать базу лексикографических данных, включающую общеупотребительную и

терминологическую лексику, фразеологические единицы, служебные и структурные слова • создать двустороннюю (обратную) систему лингвистических соответствий грамматических

категорий, словоформ, сочетаний слов, словосочетаний, предложений русского и крымскотатарского языка • связать базу лексикографических данных с мотивационным контекстом, клише, штампами с целью

выработать у коммуникантов навыки коммуникативного общения двусторонней направленности: от русского языка к крымскотатарскому, от крымскотатарского к русскому

• создать программу парадигматизации для крымскотатарской лексики На базе полученного материала в будущем может быть создана программа-переводчик (русско-

крымскотатарский, крымскотатарско-русский). Работа оригинальная. Аналогов в тюркологии и общем языкознании нет Словарной единицей является слово-лексема-синтаксема. Инструментальная система проектировалась исходя из необходимости создания такой среды, где будет

возможно проводить сопоставительный анализ лексики и поля употребления этой лексики –мотивационного контекста- во всем ее парадигматическом своеобразии на материале двух языков (русского и крымскотатарского) по всем лексикографическим параметрам словаря.

Для реализации проекта была выбрана технология создания интернет приложений ASP.NET и объектно-ориентированный язык C# (среда разработки VisualStudio2008 Express Edition).

Концептуальная модель. Для создания концептуальной модели Инструментальной среды нами были определены задачи, действия и объекты.

Задачи инструментальной системы словаря: • организация удаленного доступа к ЛБД; • пополнение языковых реестров, реестра фразеологии; • занесение в ЛБД словоформ для данной единицы главного реестра; • связывание реестров – создание переводного соответствия для единиц главных языковых реестров

– лексем, и для единиц библиотеки фразеологии; • связывание объекта одного типа с рядом объектов другого типа (фраза и ее ключевые слова); • публикация содержимого ЛБД в электронном виде (html формат). Объекты: Логические • объекты доступа к данным • объекты экранных форм • объекты формирования отчетов (html файлов словарных статей) • Словарные • лексема

ЯЗЫК, ИНФОРМАЦИОННЫЕ И КОММУНИКАТИВНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

47

• фразеологизм, словосочетание Действия: • авторизация; • удаленный доступ к ЛБД; • пополнение, редактирование, удаление информации ЛБД; • публикация содержимого ЛБД – формирование пользовательской версии словаря; • извлечение пользовательской версии с сервера. Лексикографическая параметризация словарной единицы включает в себя следующие параметры: 1.

написание слова (словосочетания) - орфографический стандарт; 2. переводные эквиваленты; 3. грамматические характеристики; 4. словоформы (для слов); 5. синонимы; 6. антонимы; 7. примеры контекстного употребления – синтаксис; 8. примеры контекстного употребления - фразеология.

Структура ЛБД. Структура словарной базы данных разрабатывалась в полном соответствии с лексикографической

параметризацией единицы словаря и задачами инструментальной системы, описанными выше, в концептуальной модели.

Таким образом, структура ЛБД включает в себя два языковых реестра, таблицу переходов, таблицу отношений (синонимы/антонимы), таблицы словоформ, библиотеку контекстных примеров (фразеология/синтаксис) и некоторое количество служебных таблиц.

Интерфейс редактора словаря. Инструментальная система Словаря лингвистических соответствий включает в себя несколько интерфейсов-редакторов связанных между собой в соответствии с концептуальной моделью.

1. Редактор реестров – позволяет заполнять и редактировать каждый языковой реестр по отдельности (ввод и редактирование реестровой единицы, грамматических характеристик).

2. Редактор переводов – для установления переводных соответствий. Единица реестра может иметь несколько переводных соответствий.

3. Редактор синтаксиса – позволяет пополнять и редактировать библиотеку синтаксиса. 4. Редактор фразеологии – позволяет пополнять и редактировать библиотеку фразеологии. 5. Главная страница редактора демонстрирует выбранную единицу реестра, ее переводные

эквиваленты, и комплекс вкладок, связанный с данной переводной парой (Словоформы, Антонимы, Синонимы, Фразеология, Синтаксис), где можно вводить и редактировать соответствующую информацию. Так, например, на вкладке «Словоформы» слева расположены текстовые поля для ввода словоформ русского слова, а слева – набор текстовых полей для крымскотатарского слова. Аналогично на вкладках «Синонимы» и «Антонимы». На вкладках «Фразеология» и «Синтаксис» приводятся коллекции переводных соответствий фраз для входного слова.

6. Для создания вкладки «Словоформы» был проведен сопоставительный анализ грамматических параметров словоизменения в двух языках – русском и крымскотатарском [5, 6].

7. Ввод данных в словарь – ручной, полуавтоматический. Был разработан алгоритм построения обратного индекса, а также возможность вводить словарные единицы списком (в электронном виде).

На данном этапе объем словаря составляет около 400 слов и более 10 000 словоформ. На этом материале происходит отработка концептуальной модели уточнение структуры ЛБД и функциональности инструментальной системы.

Так, последние изменения касались структуры морфологических соответствий русского и крымскотатарского языков. В связи с тем, что основная цель словаря связана с коммуникативной компетенцией на крымскотатарском языке, за основу взяты принципы морфологического анализа частей речи крымскотатарского языка и их соответствие в русском, т.е., например, 122 словоформам крымскотатарского глагола соответствуют 122 словоформ русского языка.

Выводы. Процесс работы над проектом выявил некоторые проблемные места в сопоставлении русского и крымскотатарского языков: наличие категории вида, рода в русском языке и их отсутствие в крымскотатарском, количество видо-временных форм крымскотатарского глагола(122 формы) и др. Мы остановились на том, что, учитывая направленность словаря от русского к крымскотатарскому и широкое описание русских лексических единиц, в русской части словаря следует подавать переводное соответствие существующих крымскотатарских грамматических форм. Это способствует реализации идеи конструктивного отображения лексикографических единиц и позволяет пользователю подобрать аналог, необходимый для создания требуемого коммуникативного контекста на крымскотатарском языке, способствует развитию мышления на крымскотатарском языке, упорядочению, сохранению и воссозданию функциональной специфики крымскотатарской лексики.

Перспективы. На данном этапе проект находится в стадии экспериментальной апробации. Для постоянной редакторской работы предполагается разместить виртуальную инструментальную систему словаря на сервере Украинского языково-информационного фонда. Источники и литература 1. Меметов А., Алиева В., Оказ Л., Потапова Е. Опыт создания русско-крымскотатарского словаря

лингвистических соответствий. Тезисы международной научной конференции MegaLing’2008, 22 - 28 сентября 2008, Украина, Крым, Партенит.- С.228-229

2. Широков В.А. Інформаційна теорія лексикографічних систем. Київ, Довіра, 1998. – 331с. 3. Широков В.А. Елементи лексикографії. – К.: Довіра, 2005

Оказ Л.С., Потапова Е.В. КОНСТРУКТИВНЫЙ ПОДХОД И СТРУКТУРА «РУССКО-КРЫМСКОТАТАРСКОГО СЛОВАРЯ

ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ»

48

4. КостышинА., Сербин А. Виртуальная инструментальная лексикографическая система этимологического словаря: создание и редактирование / Прикладна лінгвістика та лінгвістичні технології: MegaLing 2007: сб. научн. трудов – К.: Довіра, 2008.- С.165-173.

5. Оказ Л.С., Алиева В.Н. Типологически значимые аспекты сопоставления грамматических категорий крымскотатарского и русского языков (именные части речи) // Культура народов Причерноморья, 2008.-№147.-т.2.- С.96-99.

6. Оказ Л.С., Алиева В.Н. Сопоставительная типология причастий крымскотатарского и русского языков // Ученые записки ТНУ им. В.И. Вернадского. - Серия «Филология. Социальные коммуникации».- Т. 22(61).- №3, 2009.- С. 46-50

Ушакова Е.В. УДК 81`33 КОНСТРУИРОВАНИЕ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПРОФИЛЯ ЛЕКСЕМЫ НА ОСНОВЕ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИХ И КОРПУСНЫХ ТРАЕКТОРИЙ (КОММУНИКАТИВНОЕ СОБЫТИЕ „КОНФЕРЕНЦИЯ“)

Постановка проблемы. Современные формы организации международного научно-образовательного

сообщества диктуют свои правила речевого поведения, в том числе в сфере научной коммуникации. Расширяются формы академических контактов; по мере развития телекоммуникационной среды к традиционным способам коммуникации добавляются новые: участие в электронных форумах, он-лайновых конференциях, переписка в тематических группах и т.д.

Для полноценного обмена информацией в новых рабочих условиях необходимо выработать согласованные принципы общения в Сети, описать сценарий типичных коммуникативных событий, выявить стандартный набор лингвистических средств для их описания.

Целью статьи является построение семантического профиля лексемы конференция. Вслед за В.З. Демъянковым (2000) семантический профиль слова разрабатывается Соколовой С.В. (2008). Мы рассматриваем данное понятие в самом широком смысле как совокупность денотативных значений лексемы реализуемых ею в речи. Проанализированная лексема относится к группе „коммуникативное событие“ на основании выделения в ней сем „собрание“ и „обсуждение“.

Этапы лингвистического исследования включали в себя: лексикографические и корпусные траектории. Методика реализации траекторий в рамках Web-дидактики описана в работе С.С. Дикаревой „Web-пространство в концепции электронного обучения русскому языку и культуре: коммуникативная солидарность“ [3; С. 22-25]. Лексикографическая траектория включала в себя как академические словари русского языка, так и лингвистические словари нового типа, в частности Словарь частной лексики русского языка. Корпусная методика показала хорошие результаты при исследованиях в области лексикографии и грамматики. Неоспоримым преимуществом корпусного метода является возможность проследить на примерах словоупотребления варианты реализации лексемы в речи.

Новизна исследования определяется тем, что коммуникативное событие конференция рассмотрено в рамках традиционного устного и электронного формата дискурсивной практики. Выявлена структура значений производных слов.

Этапы лингвистического исследования.Лексикографическая траектория Для того чтобы рассмотреть схему коммуникативного события конференция как некое

структурированное целое, необходимо выяснить, что относится к данной номинации. Обратимся к этимологии слова конференция. В этимологическом словаре М. Фасмера явственно указано, что искомое слово берет начало от латинского глагола conferre <собирать в одно место>. Если сопоставить данные о происхождении слов в различных индоевропейских языках, то можно усмотреть связь лексемы конференция с древнегреческим глаголом συνάγω (собирать в одно место). Отсюда происходят русские слова „сборы“, „собрание“, „собирать“[11; с.311]. Исторические сведения показывают, что до появления в русском языке слова конференция(1697) этому понятию соответствовали лексемы вече, совет, совещание.

Анализируя словарные статьи, посвященные слову конференция, мы обнаружили наличие в них лексемы „обсуждение“. Следует сразу уточнить, что из всего множества значений мы выбираем то, которое соответствует профилю коммуникативное событие. Так, в толковом словаре под редакцией Т.Ф. Ефремовой зафиксировано буквально следующее:

«Определение 1. КОНФЕРЕНЦИЯ Конференция [конференция] ж. 1) Собрание, совещание представителей правительств, партийных,

общественных, научных и т.п. организаций для обсуждения и решения каких-л. вопросов. 2) а) устар. Совет при учебном заведении или научном учреждении с постоянными административными функциями. б) По-мещение, в котором собирался такой совет» [5].

В Большом толковом словаре под редакцией С.А. Кузнецова выделяется уже только первое значение, закрепившееся за лексемой конференция в современном русском языке [7, с. 453].

Сведения, дополняющие тематический профиль лексемы, можно получить из нелингвистических словарей, в частности из Малого энциклопедического словаря Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона:


49

«Определение 2. КОНФЕРЕНЦИЯ Конференция, 1) см. Конгресс. – 2) Совет профессоров некоторых высших учебн. зав., например,

военно-медицин. военн. акад., акад. художеств и др. – 3) Собрание для научного доклада или реферата под руководством профессора; собрание молодых адвокатов для доклада по юридическ. вопросам под руково-дством опытных старших товарищей К. помощников присяжн. поверенных. [http://slovari.yandex.ru/dict/brokminor/article/23/].

В данном случае конгресс выступает синонимом конференции. В первом значении слово конгресс – „1.Съезд, совещание широкого состава (преимущественно международные). Всемирный к. сторонников мира. “ [7, с.448].

Проводя аналогию между конгрессом и конференцией можно заключить, что в основе коммуникативного события конференция лежит желание представителей множества различных организаций собраться вместе на международном уровне для обсуждения конкретных вопросов. Значение три второго определения уточняет, что эти вопросы носят профессиональный характер. Отсюда, событийная номинация конференция в русском языке включается в сферу международной научной коммуникации.

Для слова „конференция“ характерно множество устойчивых словосочетаний типа Гаагские мирные конференции, Вашингтонская конференция 1921-22 гг., Ялтинская конференция, что свидетельствует о его высокой степени популярности в русском академическом дискурсе. Из нового частотного словаря русской лексики О.Н. Ляшевской и С.А. Шарова, созданного на основе национального корпуса русского языка [http://dict.ruslang.ru/] следует, что конференция встречается чаще других лексем из того же синонимического ряда. (См. в Табл. 1 лексемы синонимического рода „Собрание группы лиц“, расположенные в алфавитном порядке с указанием индекса частотности).

Следующим этапом исследования является сравнение программных документов, определяющих процедуру проведения мероприятия. Полученные результаты используют для построения тематического профиля лексемы конференция (Табл. 2).

Таблица 1. Индекс частности лексем синонимического рода „Собрание группы лиц“ Коллоквиум 0.51 Конгресс 16.48 Конференция 52.67 Симпозиум 4.5 Совещание 39.06 Съезд 49.69 Форум 0.6

Таблица 2. Тематический профиль лексемы „конференция“ Украинский эквивалент Конференція Вид контакта собрание Количество участников много Категории участников политики, ученые, финансисты, общественные организации Тип контакта официальный Процедура 1) публичное заявление;

2) дискуссия Форма речи обсуждение на заданную тему Организация встречи строго регламентирована Место встречи оговорено заранее Характер встречи регулярный Длительность несколько дней Форма участия очная / заочная

Словообразовательній потенциал Обзор корпусного материала показал высокий словообразовательный потенциал исходной лексемы.

Были выявлены следующие производные слова „конференция“: видеоконференция, Интернет-конференция, конференц-зал, телеконференция, пресс-конференция. Если проследить за хронологией их появления в языке, то термины пресс-конференция и конференц-зал были ассимилированы русским языком раньше остальных, очевидно еще в XIX веке. Большой толковый словарь русского языка под редакцией С.А. Кузнецова предлагает следующее толкование лексемы „пресс-конференция“:

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ, -и; ж. [англ. press-conference] Встреча, беседа государственных, политических, общественных, научных деятелей с представителями

прессы. Созвать пресс-конференцию. Провести пресс-конференцию с представителями печати [7, с.967]. Пример. Во вторник в Медиа-центре "Известий" прошла пресс-конференция, посвящённая так

называемому делу Ларисы Лазутиной и Ольги Даниловой, которых обвиняют в использовании допинга. (Андрей Митьков. Лазутину сдали свои (2002) // «Известия», 2002.07.02)

Значению лексемы конференц-зал „Зал для проведения торжественных заседаний, конференций“[7, с.453] в русском языке соответствовало устаревшее значение слова конференция ― „ Помещение, в котором собирался Ученый совет“ [5].

Ушакова Е.В. КОНСТРУИРОВАНИЕ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПРОФИЛЯ ЛЕКСЕМЫ НА ОСНОВЕ

ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИХ И КОРПУСНЫХ ТРАЕКТОРИЙ (КОММУНИКАТИВНОЕ СОБЫТИЕ „КОНФЕРЕНЦИЯ“)

50

С развитием в XX в. Интернет-технологий русский язык освоил новые термины: видеоконференция, Интернет-конференция, телеконференция. Строго говоря, видеоконференция и телеконференция не являются видами коммуникативных событий. Толковый англо-русский словарь Интернет-терминов определяет телеконференцию как „способ организации дискуссий между удаленными группами пользователей тех или иных услуг сети Интернет.

Возможна организация телеконференций посредством использования электронной почты, аудио-, видеоконференцсвязи“. Отсюда произошла и видеоконференция [8, с. 199].

Телеконференция является одной из наиболее старых Интернет-технологий, впервые появившихся еще в 1978 г. Сообщения хранятся в архиве на сервере какое-то время, для доступа к базе телеконференций использовалась специальная программа-клиент. Система телеконференций предназначалась для обмена новостями и сообщениями пользователей сети, рассылка также может осуществляться на основе электронной почты. К технологическим особенностям коммуникации через эту систему относится то, что подписчик обычно не знает электронные адреса других участников.

По мере развития веб-технологий телеконференции потеряли свою популярность, но большинство групповых коммуникативных возможностей были сохранены и преобразованы в более современных веб-форумах.

Интернет-конференция - совсем недавно появившаяся форма научной коммуникации, реализована на основе веб-технологий. Является аналогом проведения традиционных конференций с соответствующими этапами - 1) объявление о проведении конференции через списки рассылки, приглашение на веб-сайте конференции и т.д., 2) сбор тезисов или статей, оформленных по определенным правилам в каком-либо электронном, 3) размещение материалов на сайте для свободного доступа в Интернет, с возможностью обсуждения статей (оценка статьи размещение отзыва), обратной связью через электронные адреса авторов [11].

Среди отличительных характеристик Интернет-конференций можно назвать следующие возможности: 1) подключение к участию в любое время в рамках срока проведения конференции (обычно гораздо больше 3-5 дней, как принято в традиционных конференциях) или во время подготовки конференции; 2) доступ ко всем представленным материалам в электронной форме как для участников, так и посетителей веб-сайта (портала); 3) навигация и поиск по гипертекстовой структуре материалов.

Пример словоупотребления лексемы Интернет-конференция в НКРЯ: Геннадий Зюганов полюбил жанр интернет-конференций и в последнее время выходит в сеть

практически ежемесячно. (Анатолий Костюков. Коммунисты пошли в народ с шапкой (2003) // «Независимая газета», 2003.04.28)

Корпусная траектория К определению из Большого толкового словаря русского языка подбираются примеры из НКРЯ,

соответствующие профилю „собрание группы лиц“. Омонимия снимается вручную. Пример 1. Совсем недавно в Нижнем Новгороде состоялась масштабная конференция «Живая

история ― уроки Холокоста». (Э. А. Памфилова. Выступление на конференции ОБСЕ по антисемитизму (2004) // «Дипломатический вестник», 2004.05.25)

Пример 2. К неутешительным выводам пришла ежегодная конференция климатологов, состоявшаяся в эти дни в нашем городе. (Андрей Столяров. Наука расставаний // «Звезда», 2002)

Анализ примеров показывает, что ИГ (именная группа) конференция всегда имеет конкретно-референтный статус, указывающий на известность референта адресату. В примере 1 ИГ конференция задана конкретной темой и происходит в конкретном городе. В примере 2 ИГ имеется отсылка к референту местоимения наш (город), указывающая на место проведения конференции, хорошо известное говорящему.

Слово „конференция“ имеет следующие семантические валентности: 1) Person, 2) Subject, 3) Location, 4) Time Слово конференция обладает относительной сочетаемостью, образуя целый ряд устойчивых

выражений, как-то: партийная конференция, научная конференция, открыть конференцию, проводить конференцию [6, с. 140-147, 229].

Научная коммуникация в электронном дискурсе На сегодняшний день русская и украинская академическая коммуникация с успехом осваивает новую

социокультурную среду Интернет [4, с. 58]. Электронный дискурс имеет специфический набор лингвистических средств [12]. Виртуальность вновь созданных компьютерных коллективов характеризуется прежде всего скоростью информационного обмена: сообщение, посланное по электронной почте или на интерактивную страницу веб-сайта, практически мгновенно достигает своего адресата.

Исследователь в области педагогической и профессиональной коммуникации Розина И.Н. выделяет четыре наиболее часто встречающихся Интернет-техно-

логии по типу коммуникации "многие ко многим", на которых преимущественно строятся академические сетевые сообщества: 1) электронные дискуссии или форумы с использованием некоторого программного обеспечения для их поддержки (телеконференции, списки рассылки, веб-форумы, чаты и пр.); 2) Интернет-конференции с возможностью обсуждения размещенных в них статей; 3) электронные журналы, предоставляющие экспертную информацию о состоянии предметной области (обратная связь с автором чаще всего организована через электронную почту); 4) электронные библиотеки, как сочетание коммуникации специалистов, организаций и технологий [11].


51

Неслучайно для обозначения первой формы компьютерно-опосредованной коммуникации был использован термин „дискуссия“, обобщающий различные Интернет технологии. По аналогии с традиционной коммуникативной моделью дискуссии, электронная дискуссия представляет собой коммуникативную модель, в которой несколько активных субъектов (в данном случае подписчиков на определенную тему телеконференции, списка рассылки, веб-форума или чата) связаны между собой посредством отношения к общей проблеме, объявленной в названии телеконференции, списка, форума или специально выбранной теме, близкой к области интересов участников).

Среди положительных характеристик этого вида коммуникации можно назвать возможности документирования, сохранения и последующего анализа содержания электронного дискурса.

По-видимому, эффективность этих новых форм профессиональной коммуникации определяется следующими критериями: 1) выбранная тематика (актуальность, интерес), участники (активные и пассивные), 2) регламент (период проведения, установленные даты ответа и пр.), 3) Интернет-технология (доступность, дружественность интерфейса, технические возможности и пр.), 4) ожидаемый результат (анализ результатов электронного дискурса, публикация и обсуждение материалов).

Как и любая форма традиционной академической коммуникации, эффективная электронная дискуссия состоит из следующих элементов: 1) начало дискуссии (привлечение внимания к предмету дискуссии, побуждение интереса); 2) представление информации по теме (перечень актуальных проблем, высказывание собственного мнения, имеющихся данных других авторов и пр.), иногда представление самого ведущего и участников в явной или неявной форме, например, в электронной подписи; 3) аргументирование, реагирование на реплики (представление определенной позиции, предположения); 4) опровержение доводов; 5) завершение дискуссии (составление развернутого резюме с выделением основного вывода, перечня предложений для дальнейшего обсуждения, благодарности).

Вывод и перспектива. Совокупность приведенных значений лексемы конференция в речи образуют семантический профиль понятия. Для его конструирования используются лексикографические и корпусные ресурсы.

Источники и литература 1. Булыко А.Н. Большой словарь иноязычных слов / А.Н. Булыко – М.: «Мартин», 2004. – 704 с. 2. Демъянков В.З. Семантические роли и образы языка // Язык о языке / Под общим руководством и

редакцией Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. С.193-270. 3. Дикарева 2006: Web-пространство в концепции электронного обучения русскому языку и культуре:

коммуникативная солидарность // Проблемы статуса и преподанаия русского языка в свете взаимодействия языков и культур государств-участников СНГ и стран Балтии в XXI веке. Сборник материалов научно-практической конференции, Москва. 27 ноября-1 декабря 2006. – С. 22 - 25

4. Дикарева С.С. Сценарное моделирование виртуальной академической коммуникации // Прикладна лінгвістика та лінгвістичні технологïï: MegaLing-2008: зб. наук. пр. – К.: «Довіра», 2009. – С.58-68.

5. Ефремова Т. Ф. Толковый словарь русского языка [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.slovopedia.com/15/192-0.html

6. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика: [Учебник]– М.: КомКнига, 2007. – 352 с. 7. Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка. / Сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов ― Спб.:

«Норинт», 1998. – 1536 с. 8. Мирончиков И.К., Павловцев В.А. Англо-русский толковый словарь по Интернет. – Мн.: Харвест, М.:

АСТ, 2000. – 288 с. 9. Розина И. Н. Педагогическая и профессиональная коммуникация в академических интернет-

сообществах [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.russcomm.ru/rca_biblio/r/rozina04.shtml 10. Фасмер М. Этимологический словарь М. Фасмера [Электронный ресурс] – Режим доступа:

http://vasmer.narod.ru 11. Цыганенко Г. П. Этимологический словарь русского языка: Более 5 000 слов.-2-е изд., перераб. и доп.-

К. : Рад. шк., 1989. – 511 с. 12. Crystal D. Language and the Internet. – Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2001. 13. Sokolova S.V. Verbal polysemy revisited: a corpus-based study of «load/spray» verbs in modern Russian //

Горизонти прикладної лінгвістики та лінгвістичних технологïй: MegaLing-2008: доповіді міжнародної конференції.– С.: Вид-во „ДИАЙПИ“, 2008. – С. 131-133

Рецензент: Дикарева С.С., директор Центра когнитивной и прикладной лингвистики и УЯИФ НАН Украины ТНУ им В.И. Вернадского, к.ф.н., доц.

Язык и культура тюркских и восточных народов

ЯЗЫК И КУЛЬТУРА ТЮРКСКИХ И ВОСТОЧНЫХ НАРОДОВ

53

Мусаев К.М. О ДРЕВНИХ НАЗВАНИХ ПРЕДКОВ ТЮРКОВ

Памятники культуры и письменности предков тюрков распространены на большой территории. Причем они образуют определенную цепочку: Монголия – Семиречье (Есик) – Самарканд – Атырау – Южная Россия – Крым – Адриатика.

В Евразии в исторический период до формирования современных тюркских народов (до 14-16 вв.н.э.) тюрки и их предки жили под множеством разных этнических названий. По-разному называли их соседи: китайцы, индийцы, арабы, иранцы, римляне, германцы, греки и другие европейцы.

Академик А.П. Деревянко [1] убежден, что предки казахов на нынешней их территории жили 1 миллион лет тому назад. Это были люди, а не неандертальцы. А Уильям Гудвин из Великобритании утверждает, что люди и неандертальцы разделились 500 тысяч лет назад («Поиск» 17(568), 7 апр. 2000).

Индоарийцы 3,5 - 4 тыс. лет назад, арабы и монголы в средневековье уничтожили очень много памятников местной цивилизации и культуры аборигенов - предков тюрков. Немало времени в российской истории существовало название “Туркестан”, “Туркестанский край”. Это выражение и понятие были ликвидированы большевиками в советский период из-за страха “пантюркизма” и как результат тюркофобии.

Так называемое "Великое переселение" народов – "к нам пришли варвары с Востока" – выдумка европоцентристов существует и поныне, искажая историю народов, также как и всемирные потопы на разных территориях земного шара выдумывали разные люди в разных странах.

Для европейских ученых в их исследованиях собственной истории не существуют народы и языки огромного региона: тюрки, угрофины, славяне и другие народы, с которыми контактировали европейцы, они игнорируют достижения в изучении этих народов и их языков носителями собственных культур и языков.

Переделка сильными завоевателями по своему усмотрению истории, переименование исторических наименований: топонимов, этнонимов, антропонимов, и другие формы фальсификации истории – распространенное явление в истории.

В отличие от Китая, Индии, Греции, Рима, сохранивших непрерывную культуру и историю благодаря их изолированности – как полуостровов Евразии, в Центральной Евразии культурные традиции неоднократно прерывались опустошительными захватническими войнами с разных сторон.

“Колоссальная территория между Западной Европой и Китаем, страна с оригинальной природой, разнообразным населением и неповторимой культурой – Евразия – долгое время была незамеченной (европейцами – КМ), вследствие чего считалась несуществующей... В древности эту Степь греки называли Скифией, персы – Тураном, а китайцы степью «северных варваров» [2].

Страна, которую называли Туркестан – “Страна Тюрков”, «Туран», находится в центре Евразии. Оттуда тюрки распространялись длительное время по всем направлениям. В свете новых достижений гуманитарных наук требуется заново писать историю тюркских народов с новой страницы.

Народы не исчезали, менялось их названия-этнонимы, особенно – в употреблении у соседей-иностранцев, они смешивались с народами других государств, которые нередко давали им новые имена.

В Евразии длительное время жили предки тюрков, названные “Скифы” у европейских государств. Это название известно со времен Геродота с 5 века до н.э. Отношение к скифам в Европе в истории менялось в зависимости от того, считали ли ученые и политические деятели данного народа их своими предками или нет.

Для истории народов интерес представляет исследование вопроса о том, как давались в прошлом этнонимы для тюрков. Один из примеров приведен был В.В. Бартольдом: "Слова сартагул, сартаул или сартол довольно часто встречается в монгольских и тибетских сочинениях; китайцы переводят этот термин словом хой-ху или хой-хой, которое первоначально употреблялось для обозначения уйгуров, потом – туркестанцев вообще, наконец – всех мусульман без различия происхождения; ко времени монгольского господства последнее значение уже было окончательно установлено" [3]. Так произошло и с именем "монголы/моголы". Да и недавно, в советское время, всех народов Советского Союза называли за рубежом «русскими».

Сравнительный анализ этнонимов, известных по русской литературе как «саки», «скифы», «этруски» дает много сведений об истории и контактах предков тюркских народов в Евразии: кит. Sai, иран. Saq(a), Роман. Sakae, – от Санскрита, греч. Skythai/Skit/Hskit, хинд. Sakia/sekia/šekia/šakie, индийские имена Будды – Šakie Muni – букв. “Сакский человек” – Šaqa, Šajana, Sakasen. Принято считать, что Будда или Шакие муни жил на севере от Индии,

Народ, который жил на огромной территории Евразии, в древности, назывался одним этнонимом, восходящим к слову saqa в разных национальных фонетических вариантах: Mas-saq-it, Qay-saq, Turu-saq, Tys-saq, Saq-it, Skithae, и т.д. Подобное не представляется возможным понять умом европейцев.

Элемент saqa/сака присутствует во многих тюркских этнонимах, антропонимах, топонимах. Современные народы, сохранившие в своем этнониме название саков и скифов, это тюрки: самоназвание якутского народа – saxa, каз. qajsaq >qazaq >kazak (существует много научно необоснованных народных этимологий этого слова), к этому слову восходят также этнонимы: касоги; хакас (метатеза s≈k), хасаги,

Мусаев К.М. О ДРЕВНИХ НАЗВАНИХ ПРЕДКОВ ТЮРКОВ

54

сагайцы, и т.д. каз. собств. имя Bajzaq < baj+saq ‘богатый сак’, каз. Myŋ saqqa žügirdi ‘бегал во все стороны (букв. – к тысячам саков)’, топоним Саяны – название сибирских гор и т.д.

Сложные этнонимы, в составе которых имеется элемент saq//saqa, этимологизируются на тюркском языковом материале. Древние названия: turusaq<turu+saq; Thyssaqetae (Herodotus [4] -278) - в этом слове сохранились тюркские морфологические элементы = tys ‘внешний’+saq ‘сак’ +it древний тюркский аффикс множественного числа, т.е. ‘внешние саки’. Aбисаки (аbi ‘вода, река’ + saq) ‘саки, живущие у воды-реки’; turu+saq – истинные, настоящие саки; saqit ‘скиф’. Старое название казахcкого народа кайсак (qajsaq), встречающееся в письменных источниках (в царской России казахов называли «киргиз-кайсаками»), состоит из сочетания двух основ: qaj по-персидски ‘царский’ и saq(a) ‘саки’, т.е. это – ‘царские саки’, что убедительно было показано Х.Г. Короглы [5].

Геродот в 5 в. до н.э. пишет о войне в Средней Азии персидского царя Кира Великого с “массагетами” (Massagetae), которые по одежде и образу жизни были похожими на скифов. Этноним «Массагеты» состоит из элементов: mas/bas (m/b) ‘главный’ +saq ‘сак’ +it древний тюркский аффикс множественного числа, т.е. ‘главные саки’. Вслед за Геродотом “массагетами» все авторы, исходя из сведений Геродота, пользовались этим словом-этнонимом, что впоследствии стало традицией.

Таким образом, существовала в древности целая система названий тюркских племен, возникших на базе слова saq: tyssaq, bassaq, turusaq, qajsaq, abisaq и т.д. Название саков отражает один из древних тюркских способов создания антропонимов, которые переходят в дальнейшем в этнонимы. Мужчинам обычно давали имена-пожелания, дарящие им силу, мужество, ум, превосходство над другими людьми. Например, saqa в казахском языке (сақа) представляет собой название кости – альчика, самого сильного, самого крупного, который используется как бита для вышибания других альчиков при подвижной игре в асық. Этноним сақа (не сақ, как принято считать) произошло от этого древнего тюркского слова со значением ‘сильный, могучий, крепкий, крупный’ и т.д., что олицетворяюет самую сильную фигуру в игре, затем – и в обществе. Каз. Сақа жігіт ‘настоящий парень’.

Персы называли своих северных соседей (тюрков) саками [Saqa] [6], в таком случае, считать сакский язык иранским вряд ли имеются основания. Подобное положение свидетельствует о проблематичности отнесения некоторых древних языков по старой проиранской традиции к иранской группе языков.

В Евразии длительное время жили предки тюрков, известные в европейских государствах под названием “Скифы”. "Скифами" вслед за Геродотом византийско-греческие авторы называли самые разные этнические группы помимо "кочевников". Слово “Скиф” представляет собой форму древнего тюркского множественного числа от основы тюркского слова saqa: saqa+it ‘саки’. Таким образом, лингвистически вполне обоснованно можно говорить, что “скифы” те же “саки”. Этноним “скифы”, который представляет собой русифицированный вариант греческого названия Skytoi/Skythai/Skit/Hskit – было заимствовано русскими от греков.

Геродот писал о разных группах скифов: царских скифах, скифах кочевниках, скифах-пахарей, скифах-земледельцах, которые получили отражение на их названиях. Отнесение разных современных народов к потомкам скифов в истории менялось в зависимости от того, считали ли ученые и другие деятели данного народа их своими предками или нет.

Геродот, Плиний описывали изумруды редкой красоты из скифской страны [7]. Это – уральские изумруды, вторично открытые в Российском царстве в 1831 г. (См. Там же), Урал – родина скифов – сакитов.

“Собрав и проанализировав обширный материал письменных источников, эпиграфики, ономастики, топонимики и данных археологических раскопок, автор (Л.А. Ельницкий. Скифия евразийских степей. Новосибирск. 1977 – К.М.) приходит к обоснованному выводу, что ареал распространения скифской культуры – все пространство евразийских степей от Китая до Венгрии...” [8].

По представлениям историков "Скифское время продолжается от VII в. до н.э. по III в. до н.э. от Венгрии до Ордоса. Рубежом скифского времени на горно-степной территории Центральной Азии, Южной Сибири, Казахстана и Средней Азии явился переход от оседлых пастушеско-земледельческих форм хозяйства к кочевому скотоводству. Происходит неизмеримый рост контактов между этническими группами на значительном удалении" [9].

Скифы, приносящие в жертву лошадей и доители кобылиц по Геродоту, сохранили традиции беспрерывно. Современные их потомки: казахи, киргизы, башкиры, татары, которые делают кумыс, приносят в жертву лошадей. Другие народы, в том числе монголы, которые скотоводство переняли у тюрков, это заимствовали позже.

Этноним санскр. Turuska, который в европейском варианте и в русском языке звучит как “этруски”, состоит из сочетания элементов turu+saqa – буквально «истинные, настоящие саки». Фонетическое соответствие названий с точки зрения лингвистики безупречно, в европейских языках в начале слова происходит вставка гласного звука. «Этруски» также имеют прямое отношение к скифам и сакам. Помимо этнонима обнаружено удивительное сходство в одежде ”этрусков” с сохранившейся традиционной национальной одеждой башкир, кыргызов и казахов, с одеждой сакского вождя “Золотого человека” из Есикского (искаженное название местности близ Алматы в русской литературе - “Иссыкский” распространилось по всему миру) кургана 5 в. до н.э.


55

Исследователь проблемы Этрусско-Тюркика Адиле Айда, работавшая послом Турции в Италии в течение длительного времени, приводит доказательства родства этрусков с тюрками в мифологии и вере, в языке, в алфавите, фонетике, в письме, лексике, а также грамматические сходства [10]. Мотив волчицы на Капитолийском холме в Музее Консерватории Рима, кормящей своим молоком мальчиков, заимствован из мифологии этрусков - предков тюрков, в мифологии которых мотив праматери-волчицы, вскормившей детей, существует поныне.

Названия крупнейших племен Пиренейского полуострова Древней Италии (3-в. до н.э.) напоминают о тюркских этнонимах: Галлы =Qanly, Этруски=Turusaqа.

Тюрки и их предки оказали мощное влияние в разных областях на всех соседей: иранцев, славян, финно-угров, монголов, тунгусов и маньчжуров, арабов, европейцев и других народов [11].

На поселениях типа Аркайым 17-16 вв. до н.э. были найдены глиняные кружочки с оттиснутыми на них знаками. Эти значки, судя по всему, относятся к самому началу превращения их в местную письменность и характеризуют высокий уровень развития общества.

Древняя культура Центральной Евразии является исконным наследием местных народов, вместе с тем она показывает их связи с культурами других регионов. Это хорошо показано в трудах киргизского ученого Л. Джусупакматова – энтузиаста, который комплексно исследует древние памятники с точки зрения филолога, археолога, семиолога, пиктографа, мифолога, показывая развитие письма от пиктографии [12].

В исследованиях археологов, в частности, А.П. Окладникова и А.И. Мартынова, еще в 70-х годах 20- века было показано, что несмотря на территориальные и этнические различия образы и представления, возникшие в глубине Сибири, Урала часто до мельчайших подробностей удивительно совпадают с отдельными образами и целыми сюжетными группами писаниц Карелии и Скандинавии, что обнаруживает определенную общность искусства и мировоззрения, сложившуюся в эпоху неолита на огромном пространстве в несколько тысяч километров [13].

Главенствующим этносом в Центральной Евразии в древности и до 15 в. н.э. выступают тюрки и их предки, которые в окружении множества народов и племен имели контакты с народами со всех сторон. Их географическое и геополитическое положение привело к многократному уничтожению культурных достижений.

Существует по сей день одностороннее априорное преувеличение роли и степени влияния других культур на тюркскую и принижение роли самобытной тюркской культуры в развитии культуры других народов. Невольно вспоминаются слова А. Мейе: “Одна из самых грубых и чаще всего встречающихся ошибок (индоевропеистов – КМ) состоит в убеждении, что всякое слово санскритского, германского и других языков, не заимствованное из известных языков, должно быть индоевропейским”[14].

Как показывают исследования, тюрки и их предки являются исконными жителями огромной территории от Монголии до Адриатики, от Таймыра до Персидского залива, с глубокой древности они жили там, где живут и ныне, в некоторых местах – с перерывами, возникшими в результате войн. Источники и литература 1. Деревянко А.П. Казахстан – колыбель древнейшей цивилизации. Доклад на общем собрании НАН РК,

Алматы, 1998; ДеревянкоА.П. и др. Материальные остатки древнейшего человека в Туркестане. //Труды международной научно-практической конференции «Туркестан и Х.А. Ясави в истории и духовности Казахстана и тюркского мира», посвященной 1500 летию города Туркестан. Туркестан, 2000.

2. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1991, с.5. 3. Бартольд В.В. Еще о слове "сарт". Соч. II,2 -310. 4. Herodotus. The Histories. Penguin Books. Bungay, Suffolk, GB. 1986. 5. Короглы Х.Г. Взаимосвязи эпоса народов Средней Азии, Ирана и Азербайджана. М.,1983, с.14. 6. Алексеев А.Ю. Кочевники Евразии: история и археология. Скифы – азиаты и европейцы. // Золотые

олени Евразии. СПб. 2003, 33. 7. Ферсман А.Е. Рассказы о камнях. М., 1954, стр.73. 8. Куклина И.В.Этнография Скифии по античным источникам. Л.1985, с.45. 9. Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. М.,1980, с.5,9. 10. Adile Ayda. Les etrusques etaient des Turcs. Paris, 1971. Её же: Etruskler (Tursakalar) Tűrk idiler.

Ankara,1992. 11. См., например, высказывание о роли гуннов Ф.Энгельса: К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.XVI, ч. I, с.132. 12. Л.Жүсүпакматов. Саймалы-Таш сүрөт-жазма сырлары. І-ІІ. Бишкек, 1998-1999. 13. Окладников А.П., Мартынов А.И. Сокровища томских писаниц. // Наскальные рисунки эпохи неолита и

бронзы. М., 1972, СС. 177, 237. 14. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.-Л. 1938, с.437.

Борибаева С.Б. ОСОБЕННОСТИ ИМЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В РОМАНЕ-ЭПОПЕЕ М. АУЭЗОВА «ПУТЬ АБАЯ»

56

Борибаева С.Б. УДК 811.512.122 ОСОБЕННОСТИ ИМЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В РОМАНЕ-ЭПОПЕЕ М. АУЭЗОВА «ПУТЬ АБАЯ»

Постановка проблемы. Со времен романа М. Ауэзова «Путь Абая» в литературе анализировались

только глагольные предложения. М. Ауэзов в казахском языкознании уделял особое внимание именным предложениям на практике и в теории. Это говорит о том, что он был не только литератором, но и прекрасно разбирался в языке. Именные предложения в казахском языке не сведены в единую систему, и огромное воздействие при их изучении оказывает вербоцентристский подход. Это связано с преобладанием мнения о том, что глагол выражает время и модальность. По этой причине в общем языкознании (русском языкознании) именные предложения считаются неполными или предложениями в нулевой форме. А.П. Поцелуевским в тюркском языкознании, М. Балакаевым в казахском языкознании впервые были выделены именные предложения и показаны их отличия от глагольных предложений.

В статье уделено внимание именным предложениям, их видам, особенностям использования в романе классика казахской литературы, писателя М. Ауэзова «Путь Абая». В частности, выясняется употребление автором разных видов именных предложений и особенностей их образования. В целом, всесторонне анализируются со стороны языка произведения и других тюркоязычных писателей, подобных М. Ауэзову. В казахском языке такие попытки ранее не предпринимались.

Синтаксис предложения очень сложен, что связано с его видами. В современный период в казахском языке выделяют простое предложение, сложное предложение, нераспространенное, распространенное, личное и безличное, повествовательное, восклицательное, вопросительное, императивное, утвердительное, отрицательное, полное и неполное, определенно-личное, неопределенно-личное, назывное. В последнее время указанный ряд пополнился именными и глагольными предложениями.

В именных предложениях мысль передается в кратком и точном виде. Вместе с тем именные предложения не только придают краткость и точность стилю, но и выполняют коммуникативно-прагматическую функцию, усиливая живописность текста и придавая ему эстетический смысл, определенные стилистические, экспрессивные оттенки. В связи с этим возникла необходимость исследования особенностей именных предложений, издавна существующих в казахском языке, определения их отличий от глагольных предложений, коммуникативной цели на материале романа-эпопеи М. Ауэзова «Путь Абая». Одной из главных особенностей художественной силы романов М. Ауэзова является речевое мастерство. Богатство казахского языка, создававшееся на протяжении многих веков, писатель полностью усвоил и мастерски продемонстрировал в своих произведениях. Несмотря на то, что роман посвящен исторической теме, он написан современным казахским литературным языком, обогатившимся вследствие этого и поднявшимся на новую высоту.

Существуют различные мнения об образовании, эволюции именных и глагольных предложений. Развернулись дискуссии между учеными, считающими, что раньше образовались именные предложения, и их оппонентами, доказывающими обратное.

Для выяснения данного обстоятельства нами была рассмотрена степень распространенности именных и глагольных предложений в исторических произведениях ХХ века. Если ранее преобладали именные предложения, то в современных произведениях – глагольные предложения. Причина этого, на наш взгляд, заключается в том, что в ранней письменной и устной литературе особое внимание уделялось изучению народа, земли, природных явлений, миропонимания, познания казахского народа, его поведения, традиций и обрядов. Преобладание глагольных предложений в литературе последних десятилетий обусловлено событийной основой, создающейся благодаря действиям, дискуссиям.

Степень завершенности предложений с именами в составе сказуемого постоянно меняется. Это связано с тем, что выполнение именами функции сказуемого связано с морфологическими изменениями соответствующих классов слов и имеет тенденцию к изменению. Благодаря способности самого существительного присоединять притяжательное окончание, окончание множественного числа, личное окончание, падежные окончания, а к словам с падежными окончаниями – различные вспомогательные слова, сохраняется свойство устойчивости предложения. На утверждение о том, что предложение должно быть только глагольным, можно ответить, что именные предложения в такой же степени могут выполнять коммуникативную функцию. Отсюда зарождаются отличия именных предложений друг от друга [1, c.47].

Об основном отличии именного предложения от глагольного - времени их появления – мы писали в начале работы. Если обратиться к исторической стороне вопроса, эти два вида предложения выполняли особую роль во взаимоотношениях людей. Многие авторы, обращаясь к историческому аспекту, придерживаются мнения о более раннем появлении именных предложений, что вызвало научные дискуссии.

Н.Л. Марр писал: «Звуковая речь начинается не только со звуков, но и не со слов, частей речи, а с предложения, resp мысли активной, затем пассивной, т.е. начинается с синтаксиса, строя, из которого постепенно выделяются части предложения, определявшиеся по месту их нахождения в речи». Он пришел к выводу о том, что именные предложения возникли раньше, и определил их место в языке[2, c.55].


57

В.В. Виноградов отмечал: «Глагол – самая сложная и самая емкая грамматическая категория русского языка. Глагол наиболее конструктивен по сравнению со всеми другими категориями частей речи. Глагольные конструкции имеют решающее влияние на именные словосочетания и предложения» [3, c.337].

Содержательные особенности именных и глагольных предложений не одинаковы. Если сказуемое в глагольном предложении охватывает понятия, относящиеся к различным процессам: действиям, движениям, состояниям, то в именном предложении сказуемое выражает значение того класса слов, от которого оно образовалось: предметное, качественное, количественное, места и др. Вместе с тем, если ограничиться лишь называнием основного качества каждого класса слов, то внутренние особенности каждого из них разбираются по отдельности. Различные окончания существительного, падежные окончания, соединяющиеся со вспомогательными словами всесторонне изменяют содержательную сторону именных предложений с существительным-сказуемым [4,c.131]. Подобные содержательные особенности присущи и прилагательным, имеющим степени сравнения, качественным и относительным, и различным видам числительных и местоимений.

Именные и глагольные предложения различаются и со стороны интонации. Как известно, сказуемое в именных предложениях произносится с повышением тона и подпадает под ударение, акцентирующее именное сказуемое.

Синтаксические особенности предложений с прилагательным, числительным и местоимением в функции сказуемого более ограничены, так как такие сказуемые, стоящие в конце предложения, имеют мало зависимых слов. Поэтому по сравнению с предложениями с именем существительным, предложения со сказуемым-прилагательным, числительным или местоимением выражают простую, несложную мысль.

- Еще одно отличие именных предложений от глагольных заключается в том, что первые были образованы и преобладали в более ранний период, но постепенно стали распространяться и вторые.

- К именным предложениям относят те, в которых сказуемое выражено существительным, прилагательным, числительным и местоимением. Наряду с этим предложения с составным сказуемым, а также предложения со словами «бар» и «жоқ» в роли сказуемого также относят к именным предложениям, вследствие чего их круг, содержательные особенности значительно возрастают.

До настоящего времени много внимания уделялось связям в предложении с подлежащим-именем и сказуемым-глаголом. Разберём следующие предложения из романа-эпопеи М. Ауэзова:

1. Ол жасында найзагер батыр болған. 2. Ол жағын Ұлжан ұқты. 3. Менің əлі сізбен біраз сөйлескім келеді. 4. Ол шынын білгіңіз келсе айтайын. В этих предложениях: – Ол батыр болған; – Ұлжан ұқты; – Менің сөйлескім келеді; – білгіңіз келсе айтайын. Подлежащее и сказуемое связаны с помощью категории лица. Если подлежащее стоит в 3 и 1 лице, то

сказуемое имеет соответствующую форму (батыр болған, ұқты, сөйлескім келеді, айтайын). Согласованность с глаголом наблюдается и в

категории числа. Рассмотрим следующие предложения из романа-эпопеи «Путь Абая»: 1. Менің тап бүгінгі күйім де, туысым да осы жер. 2. Əсіресе өзінің ең ыстық көрген өзені – Қарауыл. 3. Көктемде Қодарды асып өлтірген жер осы. 4. Бұл көріністегі Оспан Тобықтының бүгінгі ортасында ешкімге ұқсамаған, алып батырдай. 5. Балуандар бəйгесі де сондайлық тоғыз-тоғыздан. В этих предложениях: Менің күйім де, туысым да – жер. Өзінің ең ыстық көрген өзені – Қарауыл. Қадырды асып өлтірген – жер осы. Оспан Тобықтының бүгінгі ортасында. Осындағы жер, Қарауыл, осы, алып батырдай, тоғыз-тоғыздан- – данные сказуемые не согласованы с подлежащим в лице. В данных предложениях подлежащие и

сказуемые формально никак не связаны друг с другом. Связь между подобными подлежащими и сказуемыми прослеживается только в контексте. Предикативные отношения проявляются только при параллельном использовании подлежащего и сказуемого. Они реализуются и через интонацию. Особенно в таком именном предложении: Анау – ғимарат, мынау –мектеп. Превращение словосочетания с определительным отношением в именное предложение приводит к формированию предикативных отношений. Об этом писал Э.В. Севортян: «Исторически предикативные отношения развивались и даже еще сейчас развиваются так же из атрибутивных отношений на почве грамматического их переосмысления, в результате чего атрибутивное сочетание распадается на подлежащее и сказуемое» [5, с.7].

Борибаева С.Б. ОСОБЕННОСТИ ИМЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В РОМАНЕ-ЭПОПЕЕ М. АУЭЗОВА «ПУТЬ АБАЯ»

58

«Бұл–оқушы(қандай оқушы)» (показано превращение в именное предложение). На основе этих заключений можно прийти к следующим выводам. Во-первых, именные предложения признаны, как и глагольные. Во-вторых, и именные, и глагольные предложения обладают коммуникативным значением. В-третьих, в глагольных предложениях функционируют глагол, его категории, а способы образования именных предложений разнообразны.

Впервые в тюркологии вопрос об именных предложениях был затронут А.П. Поцелуевским.[6]. В казахском языкознании профессор М. Балакаев стал различать именные и глагольные предложения. В казахском языке специальным объектом исследования сделали именные предложения К.К. Оналбаева, Б. Еликбаев.

В тюркологии предложения со словами «бар», «жоқ» А.П. Поцелуевский отнес к именным. В казахском языкознании профессор М. Балакаев сказуемые «бар», «жоқ» не относит ни к именным, ни к глагольным сказуемым, он называет их сказуемыми со словами «бар», «жоқ» [7, с.136 ].

Способы образования именных предложений: а) с помощью существительных, прилагательных, числительных и местоимений; б) с помощью субстантивных частей речи; в) с помощью наречия, модальных слов, образующих сказуемое; г) с помощью слов «бар», «жоқ». Сложные предложения издавна: 1. Делятся на сложносочиненные, сложноподчиненные, смешанные. 2. Если раньше говорили об их компонентах, постоянных и непостоянных, в основном об именном

сказуемом, и делили на сложносочиненные, сложноподчиненные и смешанные, то сейчас в обязательном порядке обращается внимание на то, чтобы сказуемое выражалось только именем. Если в простом именном предложении уделяется внимание способам образования сказуемого, то в сложном именном предложении этот принцип берется как руководство. В сложных глагольных предложениях в роли сказуемого выступают глаголы в виде причастия, деепричастия, условного наклонения и др. В сложном именном предложении в функции сказуемого они претерпевают морфологические изменения. [8, с.52 ].

1. – Бірі – жас жалынды Тоғжан жүзі, екіншісі – жалынын мұңды жаны жеңген – Салтанат. 2. – Ел де сенікі, ел ішіндегі тентек те сенікі . 3. – Бұл не Бөжейдің өлердегі өсиетінен, немесе артында ие боп отырған Байдалы, Байсал,

Түсіптердің мінезінен. 4. – Ол – Шыңғыс ішінде, Байсал алған қыстау екен. 5. – Олар Абайдың өзінің аталас елі емес, Мамайдан шыққан, жатақ балалары. 6. – Алдыңғы бəйге түйе бастатқан тоғыз, екінші жамбы бастатқан тоғыз. В данных предложениях показаны существительные, местоимения, числительные в роли сказуемого в

сложносочиненном предложении. В них встречаются имена существительные, прилагательные, местоимения с притяжательным окончанием, местный, исходный падежи, сочетания существительных с окончаниями вспомогательных глаголов в функции сказуемого. Формы указанных частей речи выполняют функции сказуемого, выражая в составе сложного предложения несколько законченных мыслей.

Отдельно остановимся на каждом предложении: 1. Сказуемое в первой части сложносочиненного предложения – жүзі, во второй части – Салтанат.

Будучи использованными как сказуемое в сложносочиненном предложении, они уточняют предложение. Во втором предложении оба компонента сказуемых представлены притяжательным местоимением

сенiкi. В третьем предложении первый компонент – өcиетiнен, образовано от имени существительного в

исходном падеже, второй – Түсiптердің мiнезiнен – имя существительное в iлiк септiк (родительный падеж) (собственное) должно бы выполнять функцию определения. Кроме того, слово с подобным окончанием не может уточнять предложение. Поэтому здесь большое влияние оказывает вспомогательное имя с окончанием в исходном падеже.

В четвертом предложении сказуемое первой части iшiнде – в форме местного падежа, сказуемое второй части қыстау екен образовано путем присоединения к существительному екен вспомогательного глагола, конкретизирующего функцию сказуемого, выполняемого существительным.

В пятом предложении первое сказуемое елi емес образовано путем присоединения к существительному в притяжательной форме вспомогательного глагола, благодаря чему было образовано сложное именное предложение, второе сказуемое – жатақ балалары – представляет собой сложные имена существительные с окончанием множественного числа и притяжательным окончанием.

В шестом предложении оба сказуемых – тоғыз – представлены количественными числительными. Вывод. Синтаксическая система романа-эпопеи М. Ауэзова «Путь Абая» описывается с помощью

именных предложений. Были определены все виды сказуемого в именном предложении. При рассмотрении именных предложений были выяснены морфологические особенности каждой части речи. Считаем перспективным продолжать исследования в выбранном направлении.


59

Истчники и литература 1. Оналбаева К.К. Қазіргі қазақ тіліндегі есімді сөйлемдер: автореф.на соискание учён.степени

канд.фил.наук: 10.02.02. – Алматы, 2002. –47 с. 2. Марр Н.Л. Историко-грамматические исследования. – М.-Л.: Наука, 1949. –55 с. 3. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. – М.: Высшая школа, 1972. –337с. 4. Балақаев М., Сайрамбаев Т. Қазіргі қазақ тілі. Синтаксис. – Алматы: Санат, 1997. –131с. 5. Севортян Э.В. О некоторых вопросах структуры предложения в тюркских языках // Исследования по

сравнительной грамматике тюркских языков. Синтаксис / Под ред. Э.В. Севортяна. – М.: Наука, 1961. – 7 с.

6. Поцелуевский А.П. Избранные труды / Отв. ред. А.А. Курбанов. – Ашхабад: Ылым, 1975. –224с. 7. Балақаев М. Қазіргі қазақ тілі. Сөз тіркесі мен жай сөйлем синтаксисі. – Алматы: Ана тілі, 1992. – 132-

136 с. 8. Еликбаев Б. Қазіргі қазақ тіліндегі есімді құрмалас сөйлемдер: автореф.на соискание учён.степени

канд.фил.наук: 10.02.02. – Алматы, 2000. – 52 с.

Рецензент: Оказ Л.С., к.ф.н., доц. каф. крымскотатарского языкознания ТНУ им. В.И. Вернадского

Аль-Аббаси Новаль Хейри УДК 821.112.2 ИЗ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ И ВОСПРИЯТИЯ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ ТВОРЧЕСТВА СТЕФАНА ЦВЕЙГА И ФРАНЦА КАФКИ

Постановка проблемы. В 1971 году в Азербайджане была опубликована статья В.Гаджиева «Стефан

Цвейг». Статья эта была посвящена 90-летию со дня рождения С. Цвейга и, казалось, ничем не отличалась от многочисленных юбилейных статей того времени. Однако, именно с этой статьи начинается продолжающаяся до настоящего времени история освоения и восприятия австрийской литературы в Азербайджане..

Помимо этого, ценность указанной статьи В.Гаджиева в том, что она насыщена глубокими философскими рассуждениями и литературными реминисценциями. После обычного вступления, в котором перечисляются биографические данные и главные этапы творчества Цвейга, автор знакомит читателя с Веной как крупнейшим административным и культурным центром Австрии. Следует учитывать, что в стартовавшем третьем тысячелетии обмен культурными ценностями между Азербайджаном и Австрией вступает в новую фазу. Ширится сотрудничество во многих сферах образования и искусства. Но в самом начале 1970-х годов интеллигенция Азербайджана о творчестве Цвейга была осведомлена крайне слабо (к тому времени ещё не выходили переводы знаменитых новелл на азербайджанский язык), о центре Австро-Венгерской империи рядовым читателям было известно в общих чертах разве что из материалов школьных учебников. Театральный репертуар времени расцвета таланта Цвейга тем более являлся «темным пятном» в Азербайджане. Этот пробел отчасти ликвидирован в указанной статье. В.Гаджиев проводит обзор театральных постановок в Вене, среди которых ведущее место занимали пьесы Гуго фон Гофмансталя, Артура Шницлера, Германа Бара и других, звучали бессмертные мелодии Рихарда Штрауса, произведения игрались под музыку Густава Малерина и Антона Брукнера.

После вступительной части автор переходит к основным темам творчества Цвейга. Думается, что некоторые мысли, высказанные в статье более 38 лет тому назад, не потеряли своей значимости и по сегодняшний день. Например, в Азербайджане ещё нет обстоятельных исследований о периоде начала XX века, когда Цвейг путешествовал по Индии, Китаю и Африке. Вероятнее всего предположить, что и на родине великого австрийского писателя воспринимают более всего как ценителя и продолжателя именно европейских традиций. Поэтому азербайджанскому читателю, знакомому в конце 1960-х годов (через переводный источник на русском языке) с его новеллами, небезынтересно было знать о тех впечатлениях, которые были получены Цвейгом во время пребывания на Востоке (Индия и Китай) и на африканском континенте, о его знакомстве с этим краем, весьма удивившим более ста лет тому назад. У автора даже невольно напрашивалась параллель с известными открытиями Афанасия Никитина, совершившего хождения за три моря в далекую индийскую страну.

Уже к концу 1960-х и началу 1970-х годов в азербайджанской филологической науке был накоплен некоторый опыт в области освещения русско-зарубежных, точнее, русско-европейских связей. Потому вполне логичными выглядят пассажи В.Гаджиева о том, что знакомство Ст. Цвейга с русской передовой общественной мыслью существенно повлияло на его мировоззрение в целом. До памятных встреч с русскими поэтами, писателями и драматургами но, быть может, чересчур смелому заверению автора, Цвейг смотрел на жизнь, «грустным взглядом». Положение коренным образом изменилось после личного знакомства с представителями русской литературной элиты и более глубокого ознакомления с художественными произведениями русских классиков XIX века.

Далее, одним из наиболее значимых разделов анализируемой статьи, существенно расширяющим наше представление об азербайджано-австрийских литературных связях, необходимо считать проведение параллелей между творчеством Генри Ибсена, Джафара Джабарлы и наследием Цвейга. В своё время азербайджанский читатель был прекрасно осведомлён о деятельности выдающегося национального драматурга, его пьесы неоднократно ставились на подмостках столичных театров. Но никто, пожалуй, не высказывал столь смелых суждений относительно тематической и проблемной связях между новеллой

Аль-Аббаси Новаль Хейри ИЗ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ И ВОСПРИЯТИЯ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ ТВОРЧЕСТВА СТЕФАНА ЦВЕЙГА

И ФРАНЦА КАФКИ

60

Стефана Цвейга «Страх» и пьесой Дж. Джабарлы «Севиль». Сопоставление Векила Гаджиева в данном случае прозвучало с политическим подтекстом, что с учётом главной идейной направленности указанной новеллы Цвейга тем более актуально и вообще, на наше усмотрение, достаточно резонно.

Вот что конкретно по этому поводу пишет автор статьи: «Как и в пьесе Г. Ибсена «Кукольный дом», и в драме Дж. Джабарлы «Севиль», в новелле Стефана Цвейга «Страх» на женщину психологически давят порочные семейные связи и безграничная власть денег. В пьесе Дж. Джабарлы и австрийского прозаика героини не в состоянии преодолеть мещанской ограниченности, давление среды, в которой они живут. Они всё равно вновь возвращаются в этот адский круг, где находят утешение в покое и покорности» [1].

В заключении отметим: поиск таких литературных параллелей, безусловно, знаменателен. Мост в начале 1970-х годов был наведён, а читателям XXI столетия остаётся надеяться, что другие азербайджанские исследователи творчества Стефана Цвейга в дальнейшем подхватят и сумеют развить те мысли, которые были высказаны в статье Векила Гаджиева.

По прошествии более четверти века азербайджанские учёные вновь вернулись к изучению творческого наследия австрийских учёных. В центре внимания оказался другой замечательный художник слова – Франц Кафка. Среди исследователей, разрабатывающих интересующую нас тему, укажем на профессора Светлану Джебраилову. Одна из последних её монографий «Очерки творчества писателей зарубежной литературы XX века» по существу открывается разделом «Франц Кафка (1883-1924)». Основная идея, подрабатываемая исследователем под адаптированный уровень студенческого восприятия, заключается в сознательном разрушении грани, которая отделяет у австрийского писателя наблюдения над собственной личностью от индивидуальной области искусства. С. А. Джебраилова, в частности констатирует: «Кафка в своих произведениях, несомненно, отталкивался от реальных, жизненных конфликтов, но изображал их не реалистически, придавая им черты вневременности, вечности и сознательно лишал их исторической достоверности, жизненной конкретности» [2,11]. Последующие авторские комментарии раскрывают данное положение и студенты, таким образом, получают более достоверное представление о некоторых тонкостях и нюансах реалистического искусства в целом.

Примечательно, на наш взгляд, и то обстоятельство, что С.А. Джебраилова делает особый упор на психологической стороне творчества Франца Кафки, акцентирует внимание на объективизации австрийским художником слова стихии социального бытия, включая и его личные сопереживания. Под таким углом зрения в первую очередь анализируются новеллы «Приговор», «Превращения» и некоторые другие творения великого писателя. Нами также подмечен следующий научный факт: если Векил Гаджиев в проанализированной статье тщательно подыскивал темы, на основе которых создавал свои новеллы Ст. Цвейг, то С.А. Джебраилова также пытается обозначить ту притчевую художественную форму, которая в свою очередь вызвала к жизни создание того же жанра (то есть новеллы) у Кафки. Они, по мысли учёного, строились как развёрнутые и разветвлённые символы. Читаем: «Первоначальная посылка его притч или новелл (Франца Кафки) всегда обладает видимостью достоверности, будничной простоты. Однако, развиваясь, она видоизменяется, постепенно, настойчиво переводя исходное рациональное суждение в нечто противостоящее разуму…» [2,11].

Завершается раздел исследования актуальным, пожалуй, для любого монографического издания риторическим вопросом: что существенно нового внёс Фр. Кафка в искусство XX столетия? Ответ: «Чрезвычайно острое ощущение трагизма жизни в буржуазном обществе, её неустойчивости, враждебности человеку… Нынешний интерес к Кафке у художников вызван тем, что они решают те же социальные проблемы, которые ставил Кафка, и во многом сходным с ним образом» [2,13].

Новый этап в развитии азербайджано-австрийских литературных связей отмечен уже в XXI столетии. Причём, на более высоком научно-профессиональном уровне по сравнению с относительно небольшим разделом учебного пособия под редакцией проф. С.А. Джебраиловой. Наше внимание привлекли докторская диссертация и учебное пособие Н.Дж. Мамедхановой. Достаточно солидный по объёму и масштабу идейной проблематики раздел диссертации посвящён анализу работ выдающегося австрийского философа Мартира Хайдеггера. Это, в частности такие труды, как «Время картины мира» (1938 г.), «Слова Ницше «Бог мёртв» (1943 г.), «Поворот» (1949 г.) и «Вопрос о технике» (1953 г.).

Общеизвестно, что Хайдеггер известен исключительно философскими работами. Но молодому азербайджанскому учёному удалось обстоятельно обосновать серьёзное, глубокое влияние его идей на западно-европейскую литературу в целом. Так, особо отмечается, что выстроенная Хайдеггером иерархия в пользу трансцендентального мира вечных сущностей задаёт тон всему последующему западно-европейскому рационализму с его акцентом на сущее как таковое и «забвении» бытия в пользу всего сущего. Хайдеггер разгадал, что порочность метафизики не только собственно в «забвении» социального бытия, но и в принципиальной невозможности узреть истину сущего. Метафизика в худшую сторону изменяет существо человека, и метаморфозы приводят к эгоцентризму, антропологизму и как следствие этого, - к самообожествлению.

Всё это, по заверению Н. Мамедхановой, незамедлительно сказывалось в литературе и искусстве. Обретение истины бытия, подчёркивается в указанной диссертации, возможно, по Хайдеггеру, через язык. Вспомним его знаменитые изречения: «Язык – это дом бытия» и «Существо человека покоится в языке». Австрийский философ справедливо критиковал современный неподлинный язык как формализованный, тесно связанный с логикой и грамматикой. В свою очередь он предлагал обрести язык через умение глубоко вслушиваться в произносимое (то есть «слушать бытие»). Это заключается в феноменологической процедуре «внятия» в то, о чём и как говорит язык наедине с самим собой.


61

Эти суждения оказываются той центральной основой, на которой отчасти базируется актуальность избранной Н. Мамедхановой темы. А для научного исследования, имеющего статус докторской диссертации, это, безусловно, опорное понятие и, образно выражаясь, «дорогого стоит». Действительно, опираясь на мнение Хайдеггера, можно обосновать пути дальнейшего развития некоторых европейских романов. Он подчёркивал, что язык, в котором покоится бытие, это в первую очередь язык поэзии, литературы и искусства. М. Хайдеггер доказывал, как сквозь поэтическое мышление произведения литературы в целом просвечивает «сущность вещи», осуществляется истина бытия как непотаённость. Оказывается, что эта мысль особенно была близка Францу Кафке, а также Ж.-П.Сартру и А.Камю.

Добавим в тему настоящей статьи, что этим аспектом анализ научного наследия М. Хайдеггера Н. Мамедхановой не исчерпывается; продолжается изучение по линии религиозного характера, подводящее к литературной полемике. Так, в работе читаем: «В Европе сложился принципиально новый тип людей творческого склада, которые уверовали в возможность развития литературы и искусства без оглядки на отживающие традиции. В своё время это новое поколение людей, отказавшееся от бога, охарактеризовал Ф.Ницше, выразив их умонастроение единым изречением: «Бог умер». Впоследствии Мартин Хайдеггер расширил эту формулу: «Бог не умер. Он скрылся от людей, а они сами не смогут найти к нему дорогу» [4,41]. Это серьёзное заявление, так как, отталкиваясь от формулы австрийского философа, немецкие и французские романисты середины XX столетия строили свои художественные произведения.

В связи с критическим анализом смежного аспекта в диссертации Н. Мамедхановой литературные архетипы, вызванные Хайдеггером к жизни в художественных образах, получают своё дальнейшее развитие, а именно: «Хайдеггеровское понятие экзистенциальной тоски, подпитывавшее творчество Камю и Сартра, заметно видоизменилось; трансформировались и опорные символы «смятения» и «страха», получившие другие значения и использующиеся в иных контекстах [4,30]. Несмотря на трансформацию хайдеггеровских понятий в литературе и искусстве, осталась, так сказать, его «несущая опора». И в дальнейшем в ходе диссертации подчёркивается тесная философская связь экзистенциалистов-атеистов, к которым себя относил и Хайдеггер, с литературными сентенциями Сартра. Хайдеггера и его последователей в лице других австрийских философов и писателей с Сартром объединяло убеждение в том, что «существование предшествует сущности». Этот постулат хорошо известен даже из лекционного курса по современной западно-европейской литературе, и он означает, что человек сначала существует, появляется в мире, и только потом «определяется» (или самоопределяется).

И, наконец, в 2006 году выходит учебное пособие того же автора, в котором большой раздел посвящён современной литературе Германии. В нём указывается, что после 1945 года из эмиграции вернулись многие немецкие и австрийские писатели-антифашисты, которые во весь голос заговорили у себя на родине. И красной нитью здесь проходит мысль о том, что их творчество с современных позиций надлежит изучать не только в контексте собственно германской или австрийской литератур, но и мирового искусства в целом. По мысли азербайджанского исследователя, проходит «свежая», на наше усмотрение, небезынтересная идея, связующая творчество немецких, австрийских и русских писателей в единое целое по ряду определённых аспектов литературно-философского характера. По этому проводу сказано следующее: «В конце 1950-х - начале 1960-х годов в западноевропейской литературе замечен такой архети-пический образ, как «рассерженный молодой человек». Литературное клише оправдывает поведенческие настроения героев. Это своеобразные последователи тургеневских «детей», выступающие против «отцов». Такое умонастроение, заключает автор учебного пособия, витало в воздухе и среди немецкой молодёжи середины XX века [3,131].. С таких позиций рассматривается творчество Арнольда и Стефана Цвейга, Б.Брехта, Э. Вайнерта, А. Зегерс, Л. Франка и других.

Заключение. Итак, выясняется, что труды современных азербайджанских учёных в интересующей нас области разбросаны в печати на протяжении почти полстолетия. Они малочисленны и скупы, но, вероятно, в этой сжатости и концентрированности, во-первых, новизна исследования, во-вторых, благая потенциальная возможность в деле дальнейшей научной разработки азербайджано-австрийских литературных связей.

Использованная литература 1. Гаджиев, В. Стефан Цвейг [Текст] // газета «Литература и искусство». – 27.11.1971 (на азерб. языке). 2. Джебраилова, С. Очерки творчества писателей зарубежной литературы XX века [Текст]. - Баку:

Мутарджим, 1997. - 168 с. 3. Мамедханова, Н. Зарубежная проза II половины XX века. Литература Франции, Великобритании,

Германии. Учебное пособие [Текст]. - Баку: БСУ: Китаб Алями, 2006. - 158 с. 4. Мамедханова, Н. Французский роман 70-90-х годов XX века. Поиски новой концепции жизни и героя

[Текст]. - Автореферат дисс. … д-ра филологических наук. - Баку, 2003. - 54 с.

Терещенко Т.М. МЕТОДОЛОГІЧНІ АСПЕКТИ ДОСЛІДЖЕННЯ НЕПОВНОГО РЕЧЕННЯ У ПРАЦЯХ ТУРЕЦЬКИХ

ЛІНГВІСТІВ

62

Терещенко Т.М. УДК 81’367.4=512.161 МЕТОДОЛОГІЧНІ АСПЕКТИ ДОСЛІДЖЕННЯ НЕПОВНОГО РЕЧЕННЯ У ПРАЦЯХ ТУРЕЦЬКИХ ЛІНГВІСТІВ

Постановка проблеми. Речення та його будова – один із найважливіших, найсуттєвіших елементів

будови мови з погляду її граматичної структури. Інформаційний зміст речення в лінгвістичній інтерпретації – це не просто конкретне повідомлення, але і його мовна семантика, у якій поєднуються та взаємодіють компоненти різних рівнів, що утворюють мовну й мовленнєву семантику [1: 15].

Вирішення проблематики неповних речень є одним із найважливіших завдань у мовознавстві. Трактування цієї категорії, визначення її сутності, ознак і меж залежить здебільшого від урегулювання основних проблем синтаксичної теорії. У науковій і навчальній літературі питання повноти та неповноти речення висвітлюється досить суперечливо, ще й досі не визначені межі функціонування повних і неповних конструкцій, що і зумовлює актуальність нашого дослідження.

Метою даного дослідження є вивчення класифікацій неповних синтаксичних конструкцій, запропонованих відомими турецькими лінгвістами. Досягнення зазначеної мети полягає у розв’язанні таких завдань: виділення основних груп неповних речень у турецькій розмовній мові, висвітлення передумов уживання неповних речень у розмовному мовленні.

Наукова новизна роботи полягає у комплексному дослідженні проблеми повноти/неповноти речення, оскільки це питання все ще залишається одним із найменш досліджених у тюркології. Виділення й авторське окреслення типів неповних конструкцій є одним із пріоритетних напрямів дослідження у тюркських мовах, зокрема у турецькій.

Об’єктом дослідження є просте речення у сучасному турецькому розмовному мовленні. Методи дослідження. У даній статті застосовуються такі методи дослідження, як статистичний,

описовий, зіставний методи. Для розмовної течії мовлення, зокрема турецької мови, крім часто простежуваних явищ синтаксичної

надлишковості, ще більше характерні явища протилежного типу – синтаксичної конденсації, компресії (ущільнення), які можна було б також назвати явищами синтаксичної асиміляції або редукції. Задовольняючи одвічну тенденцію до економії "праці", зусиль у мовленні, ці явища здебільшого закладені в можливостях структурно-граматичних форм неповних речень. Не дивлячись на чималий літературний доробок турецьких науковців, присвячений функціонуванню неповних конструкцій, не було проведено чіткого розмежування між повними і неповними реченнями.

Варто відзначити, що Дж. Максуді аналізуючи синтаксис татарської мови, вказує на існування речень із неназваними членами та подає стислу класифікацію випадків опущення членів речення. Якщо Дж. Максуді обмежується лише перерахуванням окремих випадків опущення членів речення і не робить жодних узагальнень, не пояснює причини виникнення цього явища, то Галамжан Ібрагімов, окреслюючи типи неповних речень, у першу чергу подає визначення поняття неповних конструкцій. Дослідник зазначає: "Якщо в реченні опускається той чи інший член, то таке речення називається неповним" [2: 47]. Він наголошує на тому, що той чи інший член своєю основою або змістом усе одно є присутнім у реченні, незважаючи на його опущення у мові. Далі Г. Ібрагімов коротко перераховує види неповних речень у діалогічному мовленні.

У своїх працях М.З. Закієв, Ф.С. Сафіулліна вважають тотожними терміни "неповне речення" та "еліптичне речення". М. Закієв на основі синтаксису татарської літературної мови виділяє три типи неповних речень: "1) контекстуальний; 2) ситуативний; 3) речення, у яких опускаються члени у зв’язку з багаторазовим використанням однієї і тієї ж форми" [3: 147].

Ф.С. Сафіулліна виділяє три типи еліпсиса: "1) ситуативний; 2) контекстуальний; 3) системний. Коли в реченні присутній ситуативний еліпсис, то опущені члени можна встановити залежно від ситуації або середовища. У контекстуальному еліпсисі невикористане слово згадується в контексті. Сюди ж відноситься й діалогічний еліпсис, у якому найчастіше використовуються лише рематичні члени, які виражають нове у висловленні. До системного еліпсиса відносяться типізовані конструкції, однозначне осмислення не заміщеної синтаксичної позиції здійснюється за рахунок зворотної валентності залежної частини словосполучення, а ця валентність обмежена межами вузької лексико-семантичної групи" [4: 105].

Досліджуючи еліптичні речення у сучасній азербайджанській мові, З.І. Будагова зазначає, що найчастіше в реченні відсутні дієслова руху й логічний наголос падає на обставину. Однак, у роботі З. Будагової є кілька суперечливих моментів. Дослідниця розглядає еліптичні речення як різновид неповних. У статті, яка міститься у тій же роботі, вона пише: "Різновиди еліптичних речень будуються в мові за стандартними мовними моделями" [5: 13]. Проте ми розуміємо, що неповні речення не мають своєї чітко сформульованої структурної схеми, а це означає, що вони є самостійними повними реченнями. Питання щодо того, чи є еліптичні речення різновидом неповних чи вони є самостійними предикативними одиницями й до сьогодні залишається відкритим.

Неповні речення у турецькій мові мовознавцями поділяються на три основні групи: 1) неповні речення, опущені члени яких можуть бути визначені за допомогою попередніх речень (контекстуальні неповні речення); 2) неповні речення, опущені члени яких можуть бути визначені за допомогою мовної ситуації (ситуативні неповні речення); 3) неповні речення, опущені члени яких стають зрозумілими, виходячи із загального змісту висловлення (еліптичні неповні речення).


63

Як і в славістиці, так і в тюркології поняття еліптичного речення не отримало чіткого визначення, а термінологічна складова не уточнювалась. Серед турецьких дослідників синтаксичної структури речення не існує єдиного загальноприйнятого визначення еліпса, що припускає цілком довільне і суто суб’єктивне трактування висловлень. Ці речення розглядались під різними назвами: "еліптичні", "неповні", "скорочені", "дефектні, усічені повні" (kesik tümce, bitmemiş cümle, eksiltili cümle v.s.) тощо. Уч [6: 259] явище еліпсису називає не інакше як "випадіння у реченні" (düşüm, tümcede düşüm); а такі дослідники, як Топалоглу [7: 95], Кулебі [8: 117], Озмен [9: 100] керуються спільними термінами на позначення еліптичних речень, а саме – "еліпсис", "еліптичне речення" (eksilti, eksiltili cümle); професор Хатіпоглу [10: 81] обмежується вживанням терміна "коротке, скорочене слово" (kesik sözcük), а такі лінгвісти, як Шімшек [11: 314] і Нуреттін Коч [12: 435] у своїх дослідженнях синтаксичних одиниць користуються одним терміном – "коротке речення" (kesik tümce). Варто зазначити, що ніякої принципової різниці між "неповними", "еліптичними" й "усіченими" реченнями немає, однак терміни "еліптичні" висловлення видаються нам більш вдалими. Адже насправді відсутність у таких реченнях одного чи кількох членів в умовах контексту зовсім не порушує їхньої смислової повноти, а у зв’язку з цим така відсутність є для них синтаксичною нормою.

У цьому питанні ми цілком схиляємося до аргументованих міркувань П.П. Коструби, який слушно зазначає, що введення до складу неповних речень неназваних членів (або члена) "порушило б норми не синтаксичні, а стилістичні" [13: 46]. Г. Генджан наголошує на тому, що "випущення члена або членів речення позначається на змісті лише неповних структур, не зачіпаючи суміжних конструкцій, із яких відтворюється пропущене" [14: 120]. Так, випускати певні структурні частини речення можливе завдяки тому, що еліпсис таких частин не лише узгоджується з комунікативною метою речення, а й суттєво допомагає осягнути її природним, доцільним і зручним способом. Цю мету приховано в потребі висловлюватись економно, без називання зрозумілого. Звичайно, і повне речення будь-якої будови викликано цілком конкретною метою, яка модифікується залежно від структурного типу речення та властивої йому семантики. Для того, щоб повніше з’ясувати, де, і за яких умов вживаються неповні речення, наведемо кілька прикладів, які засвідчують, що учасники розмови нерідко настільки "зживаються" і так добре знають один одного, що все розуміють із першого слова, із "словесного натяку" чи "напівнатяку", навіть із жестового чи мімічного руху. Наприклад:

1) Uzaktan Ali’yi görünce elini iki yana sallayarak bağırdı: ‘Haydi,.... Buraya, buraya (gel)!...’[Int.] –– /Побачивши здалеку Алі, він, розмахуючи руками, закричав: "Давай, сюди, (йди) сюди!..."/

2) Güzin Hanım: ....İyiliği unиtmam! Gokhan Bey: Ben de (unutmam)! [Int.] – /Пані Гюзін: Я добро ніколи не забуваю! Пан Гьокхан: Я теж

(добро не забуваю)./ Репліки, як бачимо, містять лише те головне й нове, про що варто запитати, сказати, або про що

йтиметься у відповіді. Раніше вжиті слова пропускаються, бо вони зрозумілі. Так виникають неповні речення у турецькій розмовній мові, у яких відсутні один або кілька членів, що їх учасники розмови мають на увазі. Так, на переконання М. Озмена, "вживання таких неповних структур дозволяє коротко та стисло висловлюватися, і водночас легко сприймати те, про що розповідають інші" [М. Озмен]. Отже, як бачимо, у турецькій мові в тих життєвих ситуаціях, коли зрозуміло, хто, де, коли, із якою метою, чому говорить, оформлення тієї чи іншої думки у формі неповного речення не збіднює її, не послаблює її ваги, а навпаки становить звичайне явище розмовного мовлення.

Критичний аналіз теоретичного матеріалу стосовно проблематики неповного речення у турецькому розмовному мовленні дозволяє нам зробити висновок: більшість досліджень неповних речень проводилися турецькими мовознавцями на основі поділу на дві групи: 1) першу групу представляють дослідження, у яких неповні речення аналізуються на противагу повним; 2) до другої групи належать наукові праці, у яких аналіз неповних речень здійснюється на противагу односкладним.

У розмовній мові, як правило, використовуються неповні синтаксичні одиниці. В. Хатіпоглу, погоджуючись із концепцією неповних речень, запропонованою Н. Кочом, до неповних синтаксичних структур відносить і деякі фразеологічні сполуки та речення, утворені за допомогою афікса ki. Наприклад: Nohut kadar oda – /малесенька кімната (досл. кімната, як горіх)/, bakla kadar sofa – /невеличкий диван (досл. диван, як біб)/, Gözünüz aydın! – /нехай швидше все минеться/ Дослідник зазначає: "хоча за своєю синтаксичною структурою речення, одне із яких містить афікс ki, і повинні бути складними, але головним воно (безпосередньо речення із афіксом ki) бути не може, тому, як правило, у розмовному варіанті одне таке речення скорочується" [10: 81]. Наприклад: Üzerimize bir geliş geldi ki... – /Таке з нами трапилося (що)…./ Або ж у випадках, коли мовець передає побачене, іменні речення можуть прийматися як неповні конструкції: Bir kaş ki, gökler gibi bir küme yıldız yüklü... – /досл. Така брова, ніби купа, наповнена зірочками з неба…/

Т. Н. Генджан неповними називає речення "із невеликою кількістю слів, де вживання обмеженої кількості слів ніяк не впливає на розуміння змісту" [14: 35]. Зокрема дослідник виділяє шість категорій неповних речень: 1) неповні речення з опущеним підметом; 2) неповні речення з опущеним присудком; 3) неповні речення з опущеним підметом і присудком, у яких функції речення виконує додаток (nesne); 4) неповні речення, у яких опускаються усі члени, окрім додатка (tümleç); 5) неповні речення, у яких функції речення виконує означення; 6) неповні речення, у яких опускаються слова з розмовного мовлення.

Виводи та перспективи. Ураховуючи всі зазначені характеристики турецьких мовознавців щодо природи явища еліпсиса у турецькій мові загалом, ми зіштовхнулися з деякими цікавими моментами, на яких варто зосередити увагу. Зокрема, зрозуміло, що еліпсис є досить складним і багатогранним синтаксичним утворенням, яке залежить від багатьох факторів. Еліпсис, який вважається одним із основних засобів мовної економії, усе ж таки є досить неоднорідним явищем, про що свідчить виділення великої

Терещенко Т.М. МЕТОДОЛОГІЧНІ АСПЕКТИ ДОСЛІДЖЕННЯ НЕПОВНОГО РЕЧЕННЯ У ПРАЦЯХ ТУРЕЦЬКИХ

ЛІНГВІСТІВ

64

кількості його різновидів. Отже, вивчення неповних (еліптичних) речень повинно проводитися з урахуванням усіх критеріїв та аспектів їхньої структури, вживання та функціонування даних структур у мові. Джерела та література 1. Бабайцева, В. В. Семантика простого предложения [Текст] / В.В. Бабайцева // Предложение как

семантическая единица языка. Руський язик. – М.: МГПИ им. Ленина, 1983. – С. 7 – 24. 2. Ибрагимов, Г. Татар нэхуе [Текст] / Г. Ибрагимов. – Казань, 1911. – 125 с. 3. Закиев, М. З. Проблемы структуры простого предложения татарского языка [Текст] / М.З. Закиев. –

Казань: Издательство КГПИ, 1987. – 102 с. 4. Сафиуллина, Ф. С. Синтаксис татарской разговорной речи [Текст] / Ф.С. Сафиуллина. – Казань:

Издательство Казанского университета, 1978. – 253 с. 5. Будагова, З. И. Эллиптические предложения в современном азербайджанском языке [Текст] / З.И.

Будагова // Советская тюркология. – 1972. - № 5. – С. 10 – 17. 6. Uç, T. Düşüm (Elleipsis) Olayı ve Türkçedeki Kimi Örnekler, Ömer Asım Aksoy Armağanı [Текст] / T. Uç ;

TDK Yayınları: 449, Ankara, 1978. 7. Topaloğlu, A. Dil Bilgisi Terimleri Sözlüğü [Текст] / A. Topaloğlu. – İstanbul, 1989. – S. 21–45. 8. Külebi, O. Türkçede Eksilti Tümceleri [Текст] / О. Külebi ; Hacettepe Üniversitesi Dergisi, cilt 7/ sayı 1-

2/Kasım, 1990, s. 117-130. 9. Özmen, M. Bir Eksiltili Cümle Tipi Üzerine [Текст] / М. Özmen ; Çukurova Üniversitesi Sosyal Bilimler

Dergisi Journal Of Social Sciences. – Cilt: 4, Sayı: 4, Yıl: 1996. – s. 71–82. 10. Hatipoğlu, V. Türkçenin Sözdizimi [Текст] / V. Hatipoğlu, Dil ve Tarih-Coğrafya Fakültesi Basımevi. – 2.

Baskı. – Ankara, 1982. – S. 9–12. 11. Şimşek, R. Örneklerle Türkçe Sözdizimi [Текст] / R. Şimşek. – 1. Baskı. – Trabzon, 1987. – S. 32. 12. Koç, N. Yeni Dilbilgisi [Текст] / N. Koç ; İnkılap Kitapevi. – İstanbul, 1990. – S. 15 – 18. 13. Коструба, П. П. До питання про поняття і класифікацію неповних речень [Текст] / П.П. Коструба //

Питання українського мовознавства. – Книга IV. – Львівський держ. ун-т, 1960. – С. 38 – 75. 14. Gencan, T. N. Dilbilgisi [Текст] / T.N. Gencan ; Türk Dil Kurumu Yayınları. – 4. Baskı. – Ankara 1979. – S.

408. 15. Gencan, T. N. Dilbilgisi [Текст] / T.N. Gencan ; Kanaat Yayınları. – İstanbul, 1992. – 324 s.

Рецензент: Пидвойный В.Н. к.ф.н., доц., КНУ им. Шевченко

Абдураимов Н.Я. УДК 81΄322.5: 81.411.21 + 811.512.145 СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ АРАБСКОГО И КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЯЗЫКОВ (НА ПРИМЕРЕ ИЗАФЕТНЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ)

Постановка проблемы. Синтаксис арабского языка относится к типу «свободных», т.к. в нем не обязателен твердый порядок слов. Это обусловлено тем, что в языке четко выражены категории числа, падежа, рода и состояния имен, а также категории числа, рода, залога и лица глаголов. Но наряду с этим, в арабском языке существует неразрывная связь между именами в сопряженном состоянии, именем и местоимением и т.д. [1].

Словосочетание и подчинительные связи между словами в подобных конструкциях являются одной из важных и малоизученных проблем синтаксиса как арабского, так и крымскотатарского языков.

Вопросы именных словосочетаний арабского и крымскотатарского языков освящены в трудах Б. М. Гранде [2], М. В. Навроцкого [3], С. А. Кузьмина [4] , Э. С. Акмоллаева [5], А. М. Меметова [6], Л. С. Оказ [7] и др.

Целью данного исследования является сопоставительный анализ именных (изафетных) конструкций в исследуемых языках на морфо-синтаксическом уровне. Для достижения поставленных целей необходимо решить ряд практических задач:

1. ознакомиться с научно-теоретическими источниками по синтаксису арабского и крымскотатарского языков;

2. собрать фактический материал: предложения, в состав которых входят изафетные словосочетания; 3. проанализировать изафетные словосочетания в арабском и крымскотатарском языках, выявить

сходства и различия; 4. сделать выводы о полученных результатах и определить перспективы дальнейших исследований. Исследование проводится методами сопоставительного анализа, языкового соотнесения и описания

именных конструкций в арабском и крымскотатарском языках с целью выявления тождественных и отличительных характеристик.

Прежде чем перейти к рассмотрению данной проблемы, нам представляется необходимым, остановится на сути самого понятия «изафетного словосочетания».

В арабском языке существует два вида именных словосочетаний: 1) сочетание определяемого слова (имя существительное, субстантивированное имя) и согласованного

(с ним) определения (имя прилагательное, причастие, местоимение, числительное);


65

2) сочетание определяемого слова (имя существительное, субстантивированное имя) с несогласованным определением (имя существительное, субстантивированное имя). Данный тип словосочетаний называется – «изафет» или «изафетное сочетание».

Слово «изафет» произошло от арабского إضافة, что в переводе означает «присоединение, добавление, дополнение». Определяемое слово (1-ый член изафета) в арабской грамматике называется ألمضاف - «присоединяемое» к следующему за ним имени, которое называется - ألمضاف إليه - «то, к чему присоединяется (предшествующее имя)» [8, с. 326; 9, с. 404].

В арабском языке и согласованное, и несогласованное определение следует за определяемым словом, тогда как в крымскотатарском языке определение предшествует определяемому слову, например:

جميلة مدينة [madīnatun ğamīlatun] – красивый город – дюльбер шеэр طالب كتاب [ĸıtābu ţālıbın] – книга (какого-то) студента - талебенинъ китабы Подчинительная связь в изафетном сочетании арабского языка осуществляется при помощи

управления. В изафетной конструкции не только первое имя управляет вторым, но и само находится под его влиянием [10, с. 445]. Такое же явление наблюдается и в крымскотатарском языке.

Несогласованное определение (2-ой член изафета) в арабском языке всегда ставится в родительном падеже, в определенном или неопределенном состоянии, а определяемое слово (1-ый член изафета) не может принимать артикль определенности имени أل - аль -, утрачивает «танвин» и конечный ن - [-нун] в двойственном и множественном числе имени.

Б. М. Гранде на материале работ арабских авторов приводит следующую классификацию изафетных сочетаний арабских авторов:

1. примыкание (определение) со значением предлога (частицы) - ل [lı-]: مهندس شقة [šiqqatu muhandisin] (квартира инженера) аналогична выражению مهندسل شقة [šiqqatu li-muhandisin]

2. примыкание (определение) со значением предлога من [mın]: الخشب باب [bābu-l-ħašabi] (деревянная дверь) = الخشب باب من [bābun min-al-ħašabi] القهوة فنجان [finğānu-l-qahųati] (чашка кофе) = القهوة فنجان من [finğānun min-al-qahųati] 3. примыкание (определение), имеющее значение предлога فى [fī]: الجامعة مكتبة [maktabatu-l-gāmi‘ati] (библиотека университета) = لجامعةل مكتبة [maktabatun li-l-gāmi‘ati] =

الجامعة مكتبة فى [maktabatun fi-l-gāmi‘ati] [11, с. 326]. Мы полагаем, что подобная классификация стала возможной благодаря тому, что в арабском языке

практически любое изафетное сочетание может быть расчленено при помощи вышеуказанных предлогов. При этом суть и содержание высказывания остается неизменным, чего нельзя сказать относительно изафета в крымскотатарском языке.

Несогласованное определение (2-ой член изафета) в арабском языке может иметь одно из следующих значений: принадлежность, притяжательность, часть от целого, вещество, из которого состоит предмет, нахождение в каком-либо месте, назначение предмета и т.д.

Э. С. Акмоллаев изафетные сочетания в крымскотатарском языке подразделяет на три вида: 1) определяемое и определение подчиняются без каких-либо аффиксов: таш ёл, араба къапу и др. 2) определяемое слово имеет аффикс принадлежности, определение подчиняется без какого-либо

аффикса: ягъмур сувы, лампа ярыгъы, баарь кунлери и др. 3) определяемое слово имеет аффикс принадлежности, определение подчиняется посредством аффикса

родительного падежа: табиатнынъ дюльберлиги, Джемайнынъ юреги и др. [12, с. 12-13]. Согласно классификации Л. С. Оказ, в крымскотатарском языке выделено шесть видов изафета: 1-й вид: зависимое слово в именительном падеже, выполняющее двойственную морфологическую

функцию, определяющее собственный, основной или качественный признак главного слова + имя существительное главное в именительном падеже, например: алтын къапу, или в предложении: Салядин агъа чокъракъ янында атыны туварды. Амет урбасыны баш тарафкъа асты;

2-й вид: зависимое слово, выполняющее двойственную морфологическую функцию, обозначающее отношение главного слова к какому-то предмету, в неоформленном родительном падеже + главное слово + аффикс притяжательности (во фразеологических словосочетаниях аффикс притяжательности может опускаться), например: мектеп дерслиги; Бадемлик узеринде къаранлыкъ чёке башлагъанда, азбар къапу ачылды.; Элинде «Ленин байрагъы» газетасы;

3-й вид: имя существительное в оформленном родительном падеже + имя существительное в родительном падеже + аффикс принадлежности, например: анамнынъ антери; Ачувындан Сулейманнынъ тили курьмекленди.; Чаушнынъ юреги, эльбетте, таш дегиль;

4-й вид: особенность этого вида проявляется в инверсии, т.е., как и в персидском языке, на первом месте стоит главное слово, затем зависимое, а между ними используется изафет –и- (такие словосочетания встречаются крайне редко, в основном в виде заголовков журнальных или газетных статей или в виде названий книг), например: «Налеи Къырым», «Алем-и-субьян»;

5-й вид: зависимое слово, выполняющее двойственную морфологическую функцию, обозначающее абстрактный признак главного слова, имя существительное в именительном падеже + ый/ий/ + главное слово в именительном падеже, например: меркезий базар, ильмий хадим и др;

6-й вид: имя существительное зависимое, выполняющее двойственную морфологическую функцию, обозначающее признак главного слова по месту расположения + -ки (служебное слово, союз, выполняющий двойственную функцию и выступающий в роли изафета) + оформленное/неоформленное главное слово, например: азбардаки терек, янымдаки адамгъа(…узат) и др. [13].

Абдураимов Н.Я. СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ АРАБСКОГО И КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЯЗЫКОВ

(НА ПРИМЕРЕ ИЗАФЕТНЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ)

66

1-3 виды данной классификации совпадают по признакам с видами изафетов, выделенных Э. С. Акмоллаевым. Отличия составляют 4-6 виды изафета.

Четвертый (4) вид изафета заимствован из персидского языка, где - является связующим элементом, читается как -э- и на письме не обозначается [14], например:

им.п. - صبيان المع (‘ālam-u-şibįān-in) – мир детей (детский мир) род.п. - صبيان عالم (‘ālam-i-şibįān-in) вин.п. - صبيان (ālam-a-şibįān-in‘) عالم Отличительной особенностью синтаксиса арабского языка является то, что в арабском языке данная

изафетная конструкция не является результатом инверсии, а в крымскотатарском языке рассматривается, как результат инверсии.

Пятый (5) вид изафетного словосочетания не относятся к разряду изафетных в арабском языке, а являются сочетанием определяемого слова с согласованным определением, что является отличительной особенностью арабского языка в сопоставлении с крымскотатарским языком, например:

меркезий мейдан – центральная площадь - ميدان مركزي (maįdan-un markaziįį-un); ильмий иш – научная работа - عمل علمي (‘amal-un ‘ilmiįį-un). В арабском языке члены изафета не разъединяются (кроме указательных местоимений ко 2-у члену

конструкции), а все согласованные определения к 1-у и 2-у членам изафета следуют после несогласованного определения (2-го члена): الجديدةالطالب مجلة هذا (mağallat-u hādā-ţ-ţālib-i-л-ğadīdat-i) – новый журнал этого студента.

В крымскотатарском языке определение к определяемому (основному) слову находится внутри изафетной конструкции: мектепнинъ дюльбер азбары – красивый двор школы.

Выводы и перспектива. В арабском и крымскотатарском языках роль изафетных конструкций весьма значительна. В изафетной конструкции арабского и крымскотатарского языков подчинение одного имени другому осуществляется управлением составляющих компонентов изафета. Но вместе с тем, следует отметить, что наряду с тождественными моментами построения изафетных словосочетаний и их использования в языке, существуют значимые отличия, к которым мы можем отнести следующие: − в арабском языке в изафете на первом месте стоит определяемое (главное) слово, в крымскотатарском

языке ему предшествует подчиненное слово (несогласованное определение); − в крымскотатарском языке компоненты изафета имеют различные морфологические отличия

(аффиксы) в зависимости от вида, тогда как в арабском языке форма изафета неизменна. Это связано с тем, что крымскотатарский язык является агглютинативным;

− несогласованное определение (2-ой член изафета) в арабском языке всегда ставится в родительном падеже, тогда как в крымскотатарском оно может быть в основном, родительном, винительном или местном падежах, а с изафетными показателями также может иметь тот или иной аффикс;

− в арабском языке изафет нельзя расчленить другой именной частью речи, за исключением согласованного определения ко 2-у члену, выраженного указательным местоимением, а в крымскотатарском языке такой факт наблюдается;

− в арабском языке изафет можно расчленить при помощи предлогов, в крымскотатарском языке предлоги отсутствуют. Принимая во внимание значимость и роль именных словосочетаний в исследуемых языках, нам

видится необходимость их дальнейшего изучения.

Источники и литература 1. Халидов, А. Б. Арабские рукописи и арабская традиция / А. Б. Халидов. – М.: Главная редакция

восточной литературы, 1985. – С.20 2. Гранде, Б. М. Курс арабской грамматики в сравнительно-историческом освещении / Б. М. Гранде. – М.:

Восточная литература, 2001. – С. 325 – 332, 445. 3. Навроцкий М. Т. Опыт грамматики арабского языка / М. Т. Навроцкий. – М.: Языки народов мира,

2007. – С. 402-415. 4. Кузьмин, С. А. Учебник арабского языка / С. А. Кузьмин. – М.: Восточная литература, 2001. – С. 63-65. 5. Акъмоллаев, Э. Кърымтатар тилининъ амелияты / Э. Акъмоллаев. – Ташкент: Укитувчи, 1989. – С. 11-

16. 6. Меметов, А. М. Къырымтатар тили. (10-11 сыныфлар) / А. М. Меметов. -Къырымдевокъувпеднешир,

2008. – С. 189 – 191. 7. Оказ, Л. С. Къырымтатар тилинде исим сёз бирикмелерининъ меселеси / Л. С. Оказ // Йылдыз. – 2007 –

№5. – С. 112-119. 8. Гранде, Б. М., указ. работа. 9. Навроцкий М. Т., указ. работа. 10. Гранде, Б. М., указ. работа. 11. Там же. 12. Акъмоллаев, Э., указ. работа. 13. Оказ, Л. С., указ. работа. 14. Абдусаматов, М. Форс тили / М. Абдусаматов. – Т.: Укитувчи, 1977. – С – 77-79.

Рецензент: Оказ Л.С., к.филол.н., доц., зам. директора ЦКЯЛ Чобан-заде.


67

Бекиров Р.А. УДК 81. 411. 21’ 367. 625’ 373. 7 ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГЛАГОЛЬНЫХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ АРАБСКОГО ЯЗЫКА

Постановка проблемы. Фразеология арабского языка относится к числу малоисследованных областей

арабского языкознания. Это связано с тем, что фразеология рассматривалась лишь как вторичный раздел стилистики, риторики и других наук. Но роль фразеологических единиц в арабском языке трудно переоценить.

Актуальность. История развития арабского языка насчитывает не одно тысячелетие. В настоящее время арабский язык является одним из шести рабочих языков ООН. В течение многих столетий арабский язык характеризуется определенным постоянством в фонетической, морфологической, лексической, грамматической и других областях. Это обстоятельство делает возможным достаточно полно и четко изучать и осмысливать как современные, так и средневековые источники. Стоит отметить, что мало изученной остается область фразеологии, несмотря на то, что было сделано немало попыток в ее классификации. Актуальность исследования определяется неразработанностью проблемы и недостаточной изученностью арабских фразеологических единиц. В современной арабистике изучение фразеологии и дополнение на этой основе словарей, пособий, других лексикографических изданий является актуальным направлением в арабском языкознании.

Цель статьи - собрать, систематизировать и классифицировать группу глагольных фразеологизмов. Особое внимание, по нашему представлению, следует уделить:

1) сбору, изучению, обобщению и систематизации сведений из разных источников по арабскому языкознанию;

2) выявлению сферы употребления и распространения данной фразеологии в письменных источниках; 3) исследованию лексико-семантических особенностей глагольных фразеологизмов; Для научных изысканий в этой области, материалом могут послужить данные первоисточников

(произведения доисламской поэзии, Коран, материалы классического и современного арабского литературного языка и живых народных говоров и другие письменные источники), а также сведения арабских средневековых авторов, доводы современных исследований в области арабского языка.

Для решения поставленной задачи необходимо использовать наработанную уже в общем языкознании методологию подобных исследований. Из которой, прежде всего, мы бы выделили: сравнительно - исторический, описательный, сопоставительный, функциональный и типологический приемы и методы исследования [1, с. 5].

В методологическом отношении, обоснованным является исследование фразеологии арабского языка в сравнительно-историческом, семасиологическом, этимологическом и других планах [2, с. 8].

В области классификации фразеологии различных языков было сделано много попыток. Классической признана классификация академика Виноградова В.В., которую приспосабливают к различным языкам. Тут стоит обратить внимание на то, что эту классификацию можно использовать только с учетом особенностей арабского языка.

Арабские ученые средневековья уделяли значительное внимание на проблемы переосмысления как отдельных лексических единиц, так и словосочетаний и предложений. Особый интерес был обращен на характер переосмысления, на логические основания семантических преобразований (отношения подобия, смежности, части и целого и др.), на функционирование переосмысленных единиц в речи независимо от того, входят последние в систему языка или нет.

Особо в арабской науке о красноречии подчеркивалась важность для создания выразительности речи приема «указания с помощью одних значений на другие» [3, с. 207], соответствующего способу «вторичной номинации» в современной терминологии [4, с. 20].

В качестве воспроизводимой языковой единицы фразеологический оборот всегда представляет собой единое смысловое целое, однако соотношение значения фразеологизма в целом и значений составляющих его компонентов может быть различным. Существующее многообразие дифференциальных признаков фразеологических оборотов, в число которых входит и их соотносительная значимость, выдвигается разными учеными. Большинство из них подтверждает факт, что релевантными признаками фразеологизмов являются именно семантические признаки.

В своей работе «История русского языка и общее языкознание» Ларин Б.А. отмечает, что существенным недостатком предложенных классификаций является их ограничение материалом современного и притом исключительно литературного языка [5, с. 136].

Подобное явление характерно и для арабского языка, так как источником большого количества фразеологизмов остаются язык Корана и язык доисламской поэзии. Разговорные языки (диалекты) не признаются в качестве объектов исследования. Арабские филологи исследуя под видом критики диалектные выражения, называли их ляхн (لحن) – ошибка людей, говорящих на нелитературном языке и рассматривали их лишь в контексте изучения норм классического языка [6]. Однако писатели современности использовали диалектную речь в своих произведениях, что делает их творения красочными, придает им экспрессивность и заслуживает подробного рассмотрения, с точки зрения функционирования фразеологических единиц в них.

Собрав и изучив значительное количество фразеологических оборотов арабского языка, можно сделать классификацию, которая дала бы возможность определить фразеологизм и отнести его к той или иной группе классификации.

В качестве пробной, классификацию можно представить следующим образом:

Бекиров Р.А. ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГЛАГОЛЬНЫХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ

АРАБСКОГО ЯЗЫКА

68

1. Фразеологические сращения, представляющие собой семантически неделимые фразеологические обороты, в которых целостное значение совершенно несоотносительно с отдельными значениями составляющих их слов. Фразеологические сращения обладают устойчивостью, нерасчленимостью, неизменностью, их значения не вытекают из значений, входящих в них слов.

.Дух достиг ключиц. – Быть при смерти (дословно) – «بلغت روح التراقى»2. Фразеологические обороты способные варьировать компонентами. .Мир почернел в его лице. – В глазах у него потемнело (дословно) - «اسودت الدنيا فى وجهه» .Мир потемнел в его лице. – В глазах у него потемнело (дословно) - «اظلمت الدنيا فى وجهه» .Его рука затвердела, оцепенела. – Он скуп (дословно) - «جمدت يده» .Его кисть затвердела, оцепенела. – Он скуп (дословно) - «جمدت آفه» Он не оставил камня на другом от него. – Камня на камне не (дословно) - «لم يبق منه حجرا على اخر»

оставить. Он не оставил в нем камня на другом. – Камня на камне не (дословно) - «لم يترك فيه حجرا على اخر»

оставить. Идиоматическое выражение, или идиома (с греческого – своеобразное выражение), - это семантически

неделимый оборот, значение которого не мотивировано значением входящих в него слов. Так, смысл некоторых фразеологических оборотов арабского языка не зависит от их лексического состава. Например:

.Нанизывать, надевать его нос. – Унижать кого-либо (дословно) - «خزم انفه»Этот пример служит свидетельством того, что слово «خزم» - «нанизывать, надевать» потеряло свой

первоначальный смысл. В другом обороте: Бить своей головой. – Клевать носом, дремать. Слова, входящие в (дословно) - «خفق براسه»

вышеуказанные обороты, еще сохраняют свой первоначальный смысл. На его основе возникли переносные значения, которыми мотивируются единое значение всего выражения: «خزم انفه» - унижать кого-либо; « خفق .клевать носом, дремать - «براسه

Из этого следует, что неделимое значение данных оборотов вытекает из переносных значений входящих в него слов. Все выражение будет восприниматься нами как образное.

Синтаксические связи слов, в таких оборотах, представляются понятными. Из приведенных выше примеров видно, что в одних идиоматических выражениях смысл не зависит от лексического значения, входящих в них слов, тогда как в других, единое значение может проистекать из переносных значений слов, составляющих оборот.

Следует отметить, что при исследовании арабских фразеологизмов, в основу их классификации должен быть положен более подробный лексико-семантический принцип, который может дать возможность проследить семантико-грамматические особенности отдельных типов фразеологических единиц.

Средневековый арабский филолог Джурджани особое внимание обращал на то, что переосмысление нередко сопровождается своеобразным, искусным оформлением того высказывания или оборота речи, в котором происходят семантические сдвиги. Таким образом, лексико-семантическое преобразование как бы совмещается с процедурой грамматической организации высказывания. Иллюстрируя этот тезис, Джурджани подробнейшим образом анализирует коранический пример واشتعل الرأس شيبا «и засияла голова сединой» [7, 19:4]. Он обращает внимание на то, что в этом примере переосмысление глагола إشتعل – «засияла», употребленного для указания на «начало процесса поседения», сопровождается своеобразным грамматическим оформлением выражения в целом. Сравнивая этот пример с предложениями إشتعل شيب الرأس «засияла седина головы», إشتعل الشيب في الرأس «засияла седина на голове» и др., он справедливо утверждает, что они уступают по выразительности коранической фигуре речи [8, с. 79-80]. Джурджани особо подчеркивает, что переосмысленность фигур речи, как однословных, так и сверхсловных, обнаруживается в контексте [9, с. 305 – 312].

Переосмысленные слова и сверхсловные единицы, в которых сохраняется связь между исходным и производным значениями, в речевой концепции красноречия Джурджани именуются термином маджаз – .(«буквально «допустимое», «допущение)مجاز

Для того, чтобы слово или оборот речи представляли собой маджаз, недостаточно их отклонения от исходного значения или «переноса» (накл) словесной оболочки от одного означаемого к другому. По Джурджани, условием маджаза является сохранение связи между исходным и производным значениями, как бы их одновременное «наблюдение» участниками коммуникации.

В зависимости от причин, связывающих между собой исходное и маджаз, последний подразделяется на исти‛ару [10, с. 273] (троп метафорического характера), в основе которой лежат отношения подобия, и на маджаз мурсал (троп метонимического характера), основанный на отношениях части и целого, причины и следствия, смежности, места и размещенного в нем и т.п. [11, с. 344 – 350].

Джурджани дал подробную классификацию исти‛ары. В этой классификации, в частности, существенно то, что, выступая против отождествления переноса и исти‛ары (12, с. 22), он выделял такую ее разновидность, при которой «невозможно даже представить себе, что предполагается наличие переноса» [13, с. 334]. Имеются в виду такие случаи, когда какое-либо имя употребляется в прямом значении, но ему придается, «одалживается» «чужой», свойственный чему-либо/кому-либо другому атрибут [14, с. 182].

Как разновидность маджаза (или как самостоятельная фигура речи) рассматривается киная (буквально «намек»), при которой в означаемом совмещаются как случайный признак субъекта, так и его характерные свойства [15, с. 52, 330-331]. Этот троп заключается в том, что «говорящий желает выразить какое-либо значение, но упоминает о нем не с помощью словесных оболочек (’алфаз), предназначенных для этого значения в языке, а прибегает к [другому] значению, близкому и смежному [первому], намекает с помощью


69

этого другого на первое и делает второе обозначением первого. Например, говорят: “[у кого-то] длинная перевязь для меча”, имея ввиду, что он “высокий ростом”... Разве не очевидно, что если рост высокий, то и перевязь для меча длинная?» [16, с. 23].

Изложенное выше можно подытожить следующим образом. Устойчивые, воспроизводимые единицы языка являлись основным объектом внимания арабских лексикологов и лексикографов и фиксировались (наряду с целым рядом речевых образований) в различного рода словарях (тематических, толковых, фонетических) и в трудах по лексикологии.

Что же касается арабской науки о красноречии, то разработанное ее выдающимся представителем Абдалкахиром Джурджани учение о назме как об искусстве построения высказываний, об упорядочении синтаксических структур сообразно грамматическим правилам, о важности удачного сочетания лексических и грамматических значений соотносится в определенной степени с «фразеологическими» проблемами организации элементов языка в высказывании и лексико-семантической сочетаемости.

В арабской науке о красноречии уделяется также внимание различным способам лексико-семантических преобразований (метафорического и метонимического характера), распространяющихся и на неодночленные образования – словосочетания и предложения, соотносящиеся с речевыми или языковыми фразеологическими единицами, например: مقد اخرىرجال وأخر - «проявлять нерешительность, колебаться» (буквально «выдвигать одну ногу вперед, а другую отставлять назад»); إشتعل الرأس شيبا - «засияла голова сединой»; آثير رماد القدر - «гостеприимный» (буквально «(у такого-то) много золы под котелком»).

Прежде чем перейти к анализу фразеологических единиц арабского языка, в том числе фразеологических образований поэтической, литературной и «бытовой» разновидностей речи и др., следует подчеркнуть, что в работе будет использоваться широкий подход к объему и объекту фразеологии, т.е. исследованию подвергаются языковые и речевые образования, не только переосмысленные, но и некоторые непереосмысленные перифрастические и терминообразные словосочетания, обладающие свойством клишированности. Рассматривая семантическую слитность фразеологических единиц арабского языка, в которых существует соотношение между общим значением фразеологизма и «частной» семантикой образующих его частей, фразеологические обороты арабского языка можно разделить, используя классификацию академика В.В. Виноградова на четыре группы:

1. Фразеологические сращения. 2. Фразеологические единства. 3. Фразеологические сочетания. 4. Фразеологические выражения [17, с. 24-25]. Как видно, приведенная классификация академика Виноградова В.В. не вступает в противоречие с

классификацией Джурджани. Более подробно классификация фразеологизмов будет рассмотрена в последующих исследованиях.

Исходя из сказанного выше, очевидна актуальность проблемы, связанной с перспективами исследования глагольной фразеологии арабского языка, ее классификации, а также исследованию и систематизации арабской фразеологии.

Источники и литература 1. Иванова Л.П. «Методы лингвистических исследований»/ Л.П. Иванова. - Киев: IСДО, 1995, - 87 с. 2. Иванова Л.П. «Методы лингвистических исследований»/ Л.П. Иванова. - Киев: IСДО, 1995, - 87 с. القاهرة. دالئل االعجاز فى علم المعانى. الجرجانى عبد القاهر .1948 .3 4. Ушаков В. Д. Фразеология Корана/ В.Д. Ушаков. - М.: Издательская фирма «Восточная литература»

РАН, 1996. – 204 с. 5. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание/ Б.А. Ларин. – М., 1977. – 224 с. 6. Мишкуров Э.Н. Основы теоретической грамматики современного арабского языка: Курс лекций/Воен.

Институт./ Э.Н. Мишкуров. – М.: Военный институт, 1978. 7. Коран. 2-е изд. Пер. и коммент. И. Ю. Крачковского. - М., 1986. القاهرة. دالئل االعجاز فى علم المعانى. القاهرالجرجانى عبد .1948 .8 القاهرة. دالئل االعجاز فى علم المعانى. الجرجانى عبد القاهر .1948 .9 1983. دمشق. نظريات اللغة والجمال فى النقد العربي. سلوم تامر .10 القاهرة. دالئل االعجاز فى علم المعانى. الجرجانى عبد القاهر .1948 .11 12. Ушаков В. Д. Фразеология Корана/ В.Д. Ушаков. - М.: Издательская фирма «Восточная литература»

РАН, 1996. – 204 с. القاهرة. دالئل االعجاز فى علم المعانى. الجرجانى عبد القاهر .1948 .13 14. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды. //Языковая номинация (Виды наименований)/ В.Н. Телия.

– М., 1977. القاهرة. دالئل االعجاز فى علم المعانى. الجرجانى عبد القاهر .1948 .15 16. Ушаков В. Д. Фразеология Корана/ В.Д. Ушаков. - М.: Издательская фирма «Восточная литература»

РАН, 1996. – 204 с. 17. Виноградов В.В. Русский язык/ В.В. Виноградов – М., Л.: Учпедгиз, 1938. – 773 с.

Рецензент: Меметов А.М., д.филол.н., проф., зав.каф. вост. филологии ТНУ им. В.И. Вернадского

Наиль Махаббат оглу Гурбанов О МИФОЛОГИЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ МОТИВА «ЧУДЕСНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГЕРОЯ»

В ЭПИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ФОЛЬКЛОРА

70

Наиль Махаббат оглу Гурбанов УДК 398.1+ 821.512.162 О МИФОЛОГИЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ МОТИВА «ЧУДЕСНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГЕРОЯ» В ЭПИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Постановка проблемы. Мифологическое мышление, завершив свой период существования, транс-формировалось в эпическое мышление, и как следствие, плоды его отразились в эпическом жанре. Иными словами, мифы дошли до наших дней в легендах, сказках, преданиях, в составной части дастанов (на уровне мотивов и образов). Целью этой статьи является исследование мотива «чудесного происхождения героя» в эпических текстах Азербайджанского фольклора. Для достижения этой цели было бы целесообраз-но исследовать следы мифов в жанрах эпического вида. Для этого также были поставлены следующие задачи: изучить существующие в эпических текстах такие образы как: девы, драконы, феи, говорящие животные и перевоплощение героев, которые являются проявлением мифологического сознаныия.

Мотив чудесного происхождения героя, который часто встречается в эпических ареалах, также является мифологическим. Необыкновенное происхождение этих героев в эпических текстах на самом деле не являются первичными. Они являются наследниками мифо-космогонических образов: первопредка или культурного героя. Основная причина заключается в том, что мифологическое мышление является источником самих эпических текстов. Известный ученый Е.М.Мелетинский, исследуя проблемы героичес-ких эпосов, отмечает, что они берут своё начало от мифов о культурных героях [1; 21-94]. Как известно, в космогонических мифах говориться о происхождении мира, и о первопредке и культурном герое, которые восстанавливают космос в созданном мире. Родившийся чудесным образом эпический герой так же участвует в восстановлении космоса. Хотя он, в отличие от своего мифического предка, не бороться за вселенские идеалы (напр., создавать первичные охотничьи добычи и орудия труда), но он также участвует в борьбе за спасение своего этноса, народа. В связи с этим эпический герой должен обладать необыкновенным талантом, знанием и умением. И по этой логике он обязательно должен отличаться от остальных образов эпоса. «Он должен свершать необыкновенные дела. Должен справляться с трудностями, которые другим не под силу. Вот почему он не может появиться на свет обычным образом. Если его рож-дение было бы как у обычных людей, то он не обладал сверх качествами» [2; 19]. В эпических текстах герой связан с природными явлениями, животными, птицами или растительной флорой или же он в младен-честве питается молоком животного. Поэтому эти эпические герои обладают сакральной, сверхъестественной силой.

Как известно, в Азербайджанском фольклоре имеется несколько форм мотивов чудесного рождения героев. Часто встречается мотив, где герой рождается с помощью целительного яблока, который дервиш преподносит родителям. Например, в сказках «Шахзаде Муталиб» [3; 16], «Шемс Гемер» [4; 87], «Мелик Мамед и Мелик Ахмед» [5; 267], в дастане «Тахир и Зохра» [6; 102-103] и т.д. рождение происходит аналогичным образом. Некоторые фольклористы в своих исследованиях высказывали свои мысли о мотиве чудесного происхождения героя с помощью волшебного яблока. По мнению А.Н.Афанасьева это яблоко символизирует древо жизни и его плоды. Именно поэтому съеденное яблоко исцеляет больных, омолажива-ет стариков [7; 220]. Ю.В.Чеменземинли проводит аналогию волшебного яблока в сказке Меликмамед с деревом жизни по имени Гаапа, растущем в море Кургесб, о котором сказано в «Авесте» [8; 46]. Тахмасиб также присоеденяется к выше сказанному мнению: «Это яблоко имеет сверхъестественное свойство. Он да-рует человеку бессмертие. Нет сомнения, что яблоко связано с древом жизни, посаженным Ахура-Маздой в святой горе Березит» [9; 91]. М.Джафарли в своей книге, говоря о мотиве яблока, считает неправильным связывать его только с Авестой: «Этот мотив больше связан с древом жизни. Древо жизни как мифологи-ческая модель мира обладает несколькими функциями. Эта гипотеза подтверждает общеизвестную мысль о том, что древо жизни также участвует в чудесном происхождении младенца». М.Сеидов присоединяется к выше сказанному: «Дерево - это тотем, связанный с образом мирового древа, который иногда выражает материнское, а иногда отцовское начало» [10; 230]. Как видим, в чудесном происхождении человека участвует несколько стихий, одним из которых является дерево. Еще с древних времен народы мира поклонялись дереву как к святому. С этой точки зрения культ дерева рассматривалось в древнем мышлении, как объект поклонения, так и предмет происхождения людей. В космогонических мифах Западно-Сибирских кетов и Северо-Американских индейцев говорится о том, что Всевышний создал их из дерева. В скандинавских мифах идет речь о том, что первочеловек создан путем одушевления дерева. В мифах Западной Сибири повествуется о том, что первочеловек является детищем березы, а Африканское племя гереро считает, что их предки произошли от дерева Омумборонго [11; 87]. В якутских мифах говорится, что так называемое древо жизни Бойук Ана Кюбей считается родителем первопредка. Об этом в якутской легенде «Эр Соготох» говорится: «Слушай, детя! Твоим отцом был Эр Тоён, а матерью – Кюбей хатун. Они произвели тебя на свет. Небесам было угодно, чтобы ты был взращён и стал отцом для людей» [12; 34].

В одной турецкой легенде рассказывается: «На стыке рек Тугла и Селенга вырасло одно буковое и одно липовое дерево. После того, как эти деревья разрослись с величиной гор, они стали издавать музыкальные звуки. Каждый вечер свет озарял их облик. Однажды набух корпус (стан, ствол) одной из деревьев, открылась из неё дверца, внутри было 5 шатрообразных домов. В каждом из домов было по одному младенцу. Древние тюрки (по одной версии огузы, по другой уйгуры) веря в то, что они посланы


71

Всевышним, взяли их под опеку. Спустя несколько лет избрали самого младшего из них вожаком. Младенцам были даны такие имена, как: Сунгур текин, Кутур текин, Тукак текин, Ор текин, Буку текин» [12; 14]. В эпосе «Огузнаме» отражен факт принятия дерева как создателя, первопредка в мифологическом представлении тюркских народов. Арабский путешественник Х в. Ибн Федлан спрашивает причину ношения на шее кусков дерева у башкирцев и кыпчаков и получает следующий ответ: «Я рожден от дерева и не знаю другого создателя, кроме дерева» [13; 57].

В «Книге Деде Коркуд», в сказании «Басат убивает Тепегёза (циклопа)», Басат, представляя себя Тепегёзу перед битвой, говорит о том, что дерево является его (Басата) предком. Это проявление древней мифической веры в эпосе: «Если спросят имя матери, скажу – Дерево, если спросят имя отца, скажу – Лев, если спросят мое имя – я Басат, сын Аруза» [14; 212].

Как видно, Басат имеет двух родителей: мифических и мирских. Мифическими родителями являются Дерево и Лев; мирским является Аруз.

Из приведенных примеров ясно, что по древним представлениям, среди многочисленных функций дерева – символа Мирового древа – был и мотив участия в чудесном рождении. С этой точки зрения, такие мотивы, как дерево и его плоды (яблоки), являющиеся средством рождения, берут свое начало от древних представлений.

В Азербайджанском фольклоре, среди мотивов чудесного рождения, существует и вариант рождения из камня. Отражение данного мотива в эпических текстах также имеет древнюю мифологическую основу. В Азербайджанской фольклористике высказывались различные соображения по поводу мотива появления ребенка от камня; в некоторых исследованиях образ камня включался в ряд культов тюркской мифологии [2; 48]. По нашему мнению, мифологема «рождения из камня» напрямую связана с древними представ-лениями об акте возникновения человека из камня. В древнегреческой мифологии указывается, что к Девкалиону (сыну Прометея) и его жене Пирре (дочери Эмпитея) после спасения от всемирного потопа является Гермес и, в качестве подарка от Зевса, спрашивает об их желании. Девкалион выразил желание о том, чтобы весь мир опять был полон людей. «В это время Зевс повелевает Девкалиону и Пирре собрать побольше камней и бросать их через плечо, не оборачиваясь назад. Девкалион и Пирра исполнили все, что им было сказано. Из камней, брошенных Девкалионом, появились мужчины; а из камней, брошенных Пиррой, родились женщины. Таким образом, после всемирного потопа мир заселяют поколения людей, появившиеся от камня» [15; 93]. В другом варианте этого же мифа говорится: «Девкалион и Пирра должны были, не оборачиваясь, бросить через плечо «кости прародительницы-матери». Костями прародительницы - матери или же Земли-матери боги называли камни» [11; 361]. Как видно, по древним представлениям, люди были созданы из камней именно по желанию главного бога Зевса.

В одном из азербайджанских мифологических текстов указывается, что вблизи деревни Гызылджа имеется холм, называемый Дабан (пятка). Лежавшие здесь камни считаются священными. Эти камни, упавшие с неба, знают и прошлое, и будущее; знают и печали людей, и средства избавления от этих печалей [16; 82]. В этом мифе указывается, что эти культовые камни, имеющие сакральную сущность, упали с неба. Эти камни имели божественное происхождение и поэтому считались культовыми. Как видно, в эпических текстах, наряду с мотивами, отражающими чудесное рождение, есть и конкретные причины существования варианта «зарождения из камня». Значит, камни, по древним представлениям, ассоциировались с костями Земли-матери, которая считалась первопредком людей, или же воспринимались как божественные объекты, упавшие с небес. И таким образом, камни стали культовыми и обрели статус возможного участия в появлении людей на свет.

Характерной особенностью мотива о рождении в эпических текстах является то, что этот процесс осуществляется под покровительством бога. То есть герои, рожденные чудесным или необычным образом, появляются на свет непосредстенно по желанию бога. В связи с этим В.М.Жирмунский пишет, что герои героических сказок рождаются от родителей под покровительством бога [17; 727]. Х.Короглу также выделяет бытующий во всем тюркском фольклоре широко распространенный мотив о необычном рожде-нии героя, который реализуется посредством воли бога [18; 69-71]. Этот факт еще раз подтверждает мысль о том, что данные мотивы берут своё начало от древних космогонических мифов. Из мифологических представлений известно, что предков или культурных героев создавали (непосредственно) боги. Т.е. человека создавал или сам бог или же поручал это дело демиургам. Но в отличие от мифов в сказках, эпосах, легендах образ богов прямо не прослеживается. Однако, в этих текстах имеются образы, покрови-тельствующие актом чудесного рождения; образы, которые выполняют волю богов. В эпических текстах люди, которые долгое время были бездетными, молятся богу, просят помощи, раздают пожертвования и только после этого к их дверям приходит дервиш, Хызыр или святой Али и т.п. (они могут явиться к ним во сне), указывают спасительный путь бездетным. В то же время, известно, что покровительствующие чудесному рождению образы дервишей, Хызыра или святого Али являются образами с религиозной мисси-ей. Дервиши издавна проповедовали суфийское течение ислама и были фанатично верующими в истину и бога. Хызыр же, является одним из 124 тысячей пророков бога, предположительно живший в далеком прошлом; указывал путь людям, попавшим в затруднительное положение. Святой Али является одним из святых, почитаемых лиц в мусульманском мире, эмиром благочестивых, духовным лидером всех шиитов. Отмеченные нами данные факты еще раз доказывают, что мотив чудесного рождения в эпических текстах реализовывался под покровительством бога.

Герои, рожденные чудесным образом, восстанавливая космос, наводя порядок в существующем эпическом пространстве, тем самым объявляли о выполнении ими миссии бога. Каган Огуз, родившийся чудесным образом, после захвата всех четырех сторон света обращается к своим сыновьям: «Я выполнил свой долг перед богом». Сказанными словами он признает исполнение им миссии бога [19; 12]. В «Книге

Наиль Махаббат оглу Гурбанов О МИФОЛОГИЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ МОТИВА «ЧУДЕСНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГЕРОЯ»

В ЭПИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ФОЛЬКЛОРА

72

Деде Коркуд» в сказании «Басат убивает Тепегёза», Тепегёз спрашивает: «Парень, спасся ли ты?». Басат в ответ: «Мой бог спас меня» [20; 130]. Как видно, Басат, как и Каган Огуз, признает и подтверждает, что он находится под покровительством бога и является исполнителем его воли на земле. Из этого следует вывод, что основной целью, миссией эпических героев (в существующем эпическом пространстве) является исполнение воли бога; противостояние несправедливости, пристрастию; восстановление порядка в обществе и природе. В самом деле, если мы проследим эпические тексты по завершению происходящих событий, в которых участвуют подобные герои, обнаружим, что в пространстве полностью восстановлен космос (т.е. порядок).

В результате исследования становится понятным, что деятелъность чудесным образом рожденных героев или же героев, рожденных по воле бога, вовсе не сводится лишь к воссоединению с любимой. Борясь со злом, несправедливостью и пристрастием, искореняя их, они (герои) полностью восстанавливают порядок в пространстве происходящих событий. Подобные герои эпических текстов, прежде чем претворить в жизнь (например, во имя любви) какое-либо дело, бросаются в борьбу, но в ходе этой борьбы, независимо от себя, они, как и культурные герои мифов, выступают против несправедливости в существующем пространстве и с помощью бога побеждают зло.

Перспектива. Образцы Азербайджанской народной словесности, особенно, эпические произведения, с мотивом «чудесного происхождения героя», раскрывают большие перспективы дальнейшего изучения этого мотива. В данной статье были исследованы малая часть тех фольклорных текстов, в которых был отражен этот мотив. Особенно перспективным представляется изучение других мотивов в фольклорных текстах Азербайджана. Источники и литература 1. Мелетинский, Е. Происхождение героического эпоса [Текст] – Москва: Издательство восточной

литературы, 1963. – С. 462 2. Джафарли, М. Дастан и миф [Текст]. – Баку: 2001 (на азерб. языке). 3. Азербайджанские сказки: В 5 томах, т 1. [Текст] – Баку: Чыраг, 2004. – С. 352 (на азерб. языке) 4. Азербайджанские сказки: В 5 томах, т 3. [Текст] – Баку: Чыраг, 2004. – С. 354 (на азерб. языке)s 5. Азербайджанские сказки: В 5 томах, т 2. [Текст] – Баку: Чыраг, 2004. – С. 345 (на азерб. языке) 6. Азербайджанские дастаны: В 5 томах, т 1. [Текст] – Баку: Издательство АН Азербайджана, 1965. - С.

380 (на азерб. языке) 7. Афанасьев, А. Древо жизни [Текст]. – Москва: Современник, 1983 – С.464 8. Чеменземинли, Ю. Сочинения: В 3 томах, Т.3 [Текст]. – Баку: Гянджлик, 1977. – С. 173 (на азерб.

языке) 9. Тахмасиб, М. Азербайджанские народные дастаны (средние века) [Текст]. - Баку: Элм, 1972. – С. 400

(на азерб. языке) 10. Сеидов, М. Думая о корнях Азербайджанского народа [Текст]. – Баку: Язычи, 1989. – С. 486 (на азерб.

языке) 11. Мифы народов мира [Текст]. - В 2 томах, т.1. – Москва: Советская энциклопедия, 1980. – C.672 12. Велиев, К. Память народа, память языка [Текст]. – Баку: Гянджлик, 1987. – С. 277 (на азерб. языке) 13. Сеидов, М. Судьба золотого бойца [Текст]. – Баку: Гянджлик, 1984. – С.75 (на азерб. языке) 14. Kитаби-Деде Гoргуд [Текст]. – Баку: Элм, 1999 – С.680 (на азерб. языке) 15. Кун, Н. Легенды и мифы Древней Греции [Текст]. – Москва: Просвещение, 1975. - С. 463 16. Азербайджанские мифологические тексты [Текст] / составитель и автор предисловия Аджалов, А. -

Баку: Элм, 1988. - С. 194 (на азерб. языке) 17. Жирмунский, В. Тюркский героический эпос [Текст]. - М-Л: Наука, 1975. – С.727 18. Короглы, Х. Туркменская литература [Текст]. – Москва: Высшая школа, 1952. – С. 265 19. Баят, Ф. Огузская эпическая традиция и дастан «Огуз Каган» [Текст]. – Баку: Сабах,1993. – С. 194 (на

азерб. языке) 20. Китаби-Деде Горгуд [Текст] // Жемчужины Азербайджанской литературы. Дастаны / составитель Б.

Абдуллаев. – Баку: Маариф, 1987. – С. 364 (на азерб. языке) Рецензент: Усеинов Т.Б., к.филол.н., доц. каф. крымскотатарской литературы ТНУ им. В.И.

Вернадского


73

Джейхун Яшар оглы Самедов УДК. 7.071.1 ПОРТРЕТ В ТВОРЧЕСТВЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ХУДОЖНИКА КЯМИЛЯ НАДЖАФЗАДЕ

Постановка проблемы. Портретное творчество Кямиля Наджафзаде, несмотря на свою малочислен-

ность, отличается разнообразием видов. Здесь и репрезентативные портреты, к которым можно отнести и портреты-реконструкции, и типажные портреты, среди которых многие были сделаны по следам зарубежных поездок художника, наконец, важную группу составляют портреты современников художника, как правило – из круга его общения. В числе репрезентативных портретов следует назвать портреты-реконструкции Физули и Мирза Фатали Ахундова, портрет Самеда Вургуна на Гей Геле, а также – писателя и драматурга, автора многих сценариев к фильмам, в которых работал К.Наджафзаде, Имрана Касумова [1].

Цель - исследовать портретное творчество Камиля Наджафзаде. Достижение данной цели реализуется посредством решения следующих задач: рассмотреть место К.Наджафзаде в истории Азербайджанской живописи и кинематографии, исследовать особенности творчества народного художника, на основе портретов этого Азербайджанского художника.

Исследование проводится на основе метода теоретического анализа. Основной материал. На протяжении долгого времени в азербайджанской живописи преобладающее

внимание в области портрета уделялось представителям именно творческой интеллигенции, хотя, безусловно, создавалось немало прекрасных портретов рабочих, колхозников, ударников труда, ученых. Портреты же художников, писателей, музыкантов составляют подавляющее большинство в творчестве азербайджанских художников, начиная с 1930-х годов. И в этом отношении, портретное творчество Кямиля Наджафзаде как нельзя более органично вписывается в общей контекст азербайджанской живописи и отражает ее наиболее характерные тенденции.

В этой связи, необходимо также отметить, что портреты-реконструкции, воссоздающие образы классиков азербайджанской средневековой поэзии - Низами, Вагифа, Физули, Насими, а также таких крупных деятелей в области политики и науки, как Шах Исмаил Хатаи и Насреддин Туси, составляют особый раздел в национальной школе живописи [1]. Помимо естественного интереса художников к истории своей культуры, колоссальным импульсом к созданию таких портретов были конкурсы, проведение которых было приурочено к той или иной знаменательной дате. Надо сказать, что значение этих конкурсов действительно велико, так как в результате их проведения мы имеем, хотя и гипотетические, но ставшие каноническими образы великих азербайджанских поэтов и деятелей науки и культуры. В процессе подготовки к этим конкурсам художники проводили глубокую научно-исследовательскую работу, так что в своих живописных версиях они стремились достигнуть максимальной степени достоверности. Сегодня эти портреты, в свое время признанные лучшими, имеют почти документальную ценность.

Будучи художником, активно работавшим в кино, Кямиль Наджафзаде всю свою творческую практику как раз и занимался художественной реконструкцией той или иной эпохи [2]. Создание исторических портретов Физули и Мирза Фатали Ахундова выглядят как закономерная реализация этого опыта. Надо отметить, что образы этих двух представителей азербайджанской литературы, живших в разное время и внесших своим творчеством колоссальный вклад в развитие азербайджанской культуры, достаточно популярны в азербайджанском изобразительном искусстве. К моменту написания К.Наджафзаде этих портретов, здесь уже существовала устойчивая и обширная иконография как великого поэта XV века, так и философа, драматурга, просветителя и дипломата XIX века.

И тем примечательнее факт, что художник не только не побоялся взяться за темы, уже неоднократно и успешно осуществлявшиеся, но и создал в результате совершенно оригинальную, «свою» версию этих хорошо известных образов.

Так, в портрете Физули художник показывает поэта фронтально, торжественно предстоящим перед зрителем. Композиция строго симметрична, уравновешенна, монументальна. Показанный на фоне «исторического» пейзажа, указывающего на гений места и гений времени, величественная фигура поэта воспринимается как памятник, как символ своей эпохи и своей культуры. Белый цвет, преобладающий в одеянии Физули и в архитектурном фоне, ассоциируется с идеей святости и нравственной чистоты, которыми был славен поэт.

В совершенно ином ключе решен образ «неистового Фатали». Писатель показан сидящим за столом, но максимально крупным планом, так что его фигура едва вписывается в отведенный формат. Ахундов показан за работой. Его стол загружен книгами и перьями. Задний план картины занимает тяжелая раздвигающаяся драпировка, прикрывающая окно, сквозь которое виднеется грузинский храм. Так, одним лишь изобразительным элементом художник поведал зрителю историю жизни писателя, полную драматизма, успехов, всевозможных коллизий.

Сам образ М.Ф.Ахундова показан суровым, обремененным тяжкими думами. Очевидно, что внешне благополучная судьба этого человека, который, живя на чужбине, в Грузии, пользовался колоссальным авторитетом и уважением со стороны грузинской интеллигенции, была полна, тем не менее, нелегких испытаний.

Уже отмечалось, что азербайджанские художники довольно часто обращались к образу Мирза Фатали Ахундова, однако, очевидно, что портрет, созданный К.Наджафзаде, стоит особняком. Писатель и философ показан здесь, так сказать, «без мундира», наедине со своими размышлениями, показан вне контекста той бурной общественной жизни, в которой он, волею судьбы, был активно задействован.

Джейхун Яшар оглы Самедов ПОРТРЕТ В ТВОРЧЕСТВЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ХУДОЖНИКА КЯМИЛЯ НАДЖАФЗАДЕ

74

Более картинными и схематичными получились у художника образы двух других азербайджанских писателей и драматургов. Так, портрет Самеда Вургуна, показанного на фоне озера Гей Гель, отличается определенной надуманностью. Очевидно, что художник поставил перед собой задачу представить выдающегося азербайджанского поэта второй половины ХХ столетия как фигуру, действительно достойную своей страны. Однако, строгий костюм, в который облачен поэт, с приколотым к пиджаку значком Депутата Верховного Совета СССР, кажется не совсем уместным в природном окружении знаменитого заповедника. Да и поза поэта, демонстративно курящего сигарету и как бы облокотившегося на камень, не естественна и вызывает скорее недоумение, чем понимание.

Более органично показан писатель, драматург и сценарист Имран Касумов. Художник был хорошо знаком с ним и его творчеством, так как ему доводилось работать во многих фильмах, снятых по его сценарию. Писатель показан сидящим за столом, в окружении книг, что выглядит вполне закономерно. Однако, хорошо видно, что модель откровенно позирует, да и портрет написан в детальной фотографической манере, что значительно снижает его художественное качество.

Совершенно иной подход К.Наджафзаде в портрете великого танцора Советского Союза Махмуда Эсенбаева. Кямиль муаллим хорошо знал его. В 1963 году на студии «Азербайджанфильм» снимался фильм «Я буду танцевать», посвященный судьбе этого большого мастера танца, который сам и снимался в фильме. Художник с большой теплотой вспоминает те встречи.

«Я познакомился с Махмудом в начале 60-х в Баку во время съемок фильма режиссера Тофика Тагизаде «Я буду танцевать». Потом он несколько раз приезжал ко мне в гости. Во время этих поездок я рисовал его портреты. Изумительный был человек! Честный, смелый и благородный. Помню, каждый раз, когда я ездил в Москву, гостил в его однокомнатной квартире на улице Горького. Его семья жила в Грозном, а он сам жил , что называется, между двумя городами. Двери его московской квартиры были открыты для всех! Он помогал всем, кто обращался за помощью. Вот такой был Махмуд – Человек с большой буквы…» [3].

Эта увлеченность личностью танцора хорошо чувствуется в портрете, созданном К.Наджафзаде. Махмуд Эсенбаев показан почти в полный рост, в танце. Он полностью вжился в образ. Все, кому доводилось видеть искусство этого великого танцора, никогда не забудут его острый взгляд, сверкающие белки, чеканные жесты, точеные позы…

Отдельно хочется остановиться на двух портретах, написанных К.Наджафзаде после посещения им Франции. Это – «Слепой музыкант» и «В кабаре».

Картина «Слепой музыкант» представляет собой холст, сильно вытянутый по горизонтали. Крупным планом, вплотную к зрителю показан человек с гитарой в руках. За спиной музыканта – оживленная улица, стена дома, изрисованная граффити, полицейские, переходящие дорогу. Залитая солнечным светом дорога с ярко красной машиной создает атмосферу праздничной суеты, на фоне которой драматическим контрастом смотрится искореженное лицо слепого музыканта. Его образ рождает очевидные ассоциации с трагическими портретами карликов Веласкеса. Но жизнь идет своим чередом, и человек должен мужественно принимать реальность такой, какая она есть.

Очевидный философский подтекст читается и в картине «В кабаре». Перед нами – крупным планом лицо девушки с огромными прозрачными глазами. Перед нею стоит бутылка вина, в одной руке – бокал вина, в другой – сигарета. Отсутствующим взглядом девушка смотрит прямо на зрителя. Тема «Женщина и вино» достаточно популярна во французской живописи. Здесь впору вспомнить такие картины Дега, как «В кафе», «Абсент», или холст Пикассо «Любительница абсента». Но портрет, созданный Камилем Наджафзаде, вызывает ассоциации и другого рода. Это – шедевр Эдуарда Мане «Бар в Фоли-Бержер». Тема одиночества, потерянности в этом мире, тема социального контраста, мира богатых и мира бедных… Все это имеет глубокие корни в истории мирового искусства.

Сам художник так описывает историю создания картины «В кабаре»: «Помню, после долгой экскурсии по Парижу мы с гидом зашли отдохнуть в один бар. …И тут за

соседним столиком я заметил невероятно красивую молодую девушку. Она сидела с поникшим взглядом и пила мартини. Мне стало интересно, почему такая красавица грустит, и я уговорил гида подойти к ней и расспросить. Девушка рассказала очень грустную историю своей жизни. Оказывается, с самого юного возраста она была вынуждена продавать себя, чтобы заработать на кусок хлеба. Теперь у нее есть все: машина, квартира, но нет счастья в личной жизни. Ей грустно, потому что она одинока. Меня настолько поразили ее печальные зеленые глаза, что, вернувшись в Баку, я нарисовал полотно «В Кабаре»».

Результаты исследования. Предварительно подытоживая портретное творчество Кямиля Наджафзаде, следует отметить следующее. В своих портретах художник преимущественно уделял внимание как известным Азербайджанским деятелям литературы и искусства, так и фрагментарно увиденным в жизни людям. В целом, портреты К. Наджафзаде подразделяются на несколько групп: репрезентативные портреты, портреты-реконструкции, типажные портреты и портреты современников художника.

Источники и литература 1. «Азербайджан – Родина-мать» [Изоматериал]: Выставка произведений Камиля Наджафзаде // Союз

художников Азербайджана. – Баку: Издательство «Азербайджан», 1992. - С.15. (Текст на азерб., русск., английском языках)

2. Казымзаде, А. Кямиль Наджафзаде [Текст]. - Баку: Нагыл еви, 2005. – С. 49 (на азерб. языке) 3. Казымзаде, А. Наш Азербайджанфильм [Текст]. - Баку: Мутарджим, 2004. – С. 476 (на азерб. языке)


75

Казакова Е.В. УДК 81.411.21‘23 ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВОСПРИЯТИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ НА ПРИМЕРЕ АРАБСКОГО ЯЗЫКА

Постановка проблеми: Вивчення звукової мови є одним з актуальних напрямків сучасної лінгвістики.

Це обумовлено, з одного боку, недостатньою кількістю системних досліджень, проведених у різних мовах, а з іншого - постійно зростаючими практичними потребами в галузі перекладу, викладання іноземних мов, створення різноманітних текстів впливу.

Сучасні процеси глобалізації призводять до зросту потреб володіння іноземними мовами. Тому розуміння методології ефективного засвоєння мов постає актуальним напрямком сучасної філології. Існує гіпотеза, що засвоєння іноземної мови супроводжується асоціативними зв’язками, які виникають під час сприйняття іншомовного слова. Саме ці зв’язки призводять до трансформації лексичного складу мови з пасивного в його активний фонд. Для опису психічних процесів виробництва і сприйняття мовлення, онтогенезу мови та мовної здібності як психофізіологічної функції людини існує окрема дисципліна – психолінгвістика, спираючись, на понятійний апарат якої, можна знайти підтвердження описаної вище гіпотези.

Аналіз останніх досліджень з проблематики роботи. Сучасні роботи з психолінгвістики, предметом якої є вивчення глибинних механізмів функціонування

мови, здебільшого стосуються галузі теоретичної психолінгвістики та психолінгвістичних аспектів вивчення іноземної мови. Психолінгвістичні проблеми стосовно різних аспектів мовлення висвітлювали: Дж. Міллер, Н. Хомський, Р.М. Фрумкіна, О.М. Леонтьєв, Л.В. Сахаров, І.О. Зимня, О.О. Залевська, А.А. Брудний, Т.М. Дрідзе, І. Секеріна та інші.

Важливою основою для розвитку проблеми опанування іноземною мовою з опорою на психолінгвістику є дослідження, так чи інакше пов’язані з психологією мовлення (М.М. Бахтін, В. Гумбольдт, Ф. де Соссюр, О.О. Потебня, Л.В. Щерба та ін.), з дослідженням взаємозв’язку мови і мислення (Л.С. Виготський, О.Р.Жинкін, П.І. Зінченко, М.І. Лурія, С.Л. Рубінштейн та ін.). Багато досліджень присвячено всебічному аналізу звукозображальної системи тієї чи іншої мові у руслі фоносемантичних пошуків (Воронін С.В. – фоносемантика у англійській мові, Гаценко І.О. – типологічні особливості звуконаслідувань на прикладі української, російської, англійської мов, Курашкіна Н.А. – звукосфера французької мови, Кушнерик В.І. – фоносемантизм у германських і слов’янських мовах, Левицький В.В., Меметов А.М. – ономатопея у кримськотатарській мові, Найдеш О.В. – фоносемантичні пошуки у німецькій мові , Шатравка А.В. – звуконаслідування сучасної китайської мови та ін..).

Серед дослідників мовних явищ арабської мови можна відмітити Юшманова Н.В., Газов-Гінзберга А.М., Шарбатова Г.Ш. Навроцького М.Г., Черова В.П. Але їх роботи стосуються насамперед загальних питань походження, граматики, фонетичної будови арабської мови і використовуються у нашому дослідженні в якості джерел теоретичного матеріалу. Маємо зазначити, що вивчення психолінгвістичних аспектів на прикладі арабської мови представляє собою широке наукове поле для сучасних дослідників: сходознавців, мовознавців, філологів, та відкриває безмежні можливості у галузі опанування мовою як засобом комунікації. Впливанню звукової форми на зміст присвячена більшість робіт з фоносемантики та психолінгвістики (Журавльов А.П., Виготський Л.С., Горєлов І.Н., Орлова Е.В.).

Дана стаття має своєю метою висвітлити функції первинних асоціативних зв'язків, що виникають під час сприйняття іншомовних слів на прикладі арабської мови. В задачі дослідження входить вирішення питань, пов’язаних із здатністю звуків викликати асоціативні зв’язки, місцем мовної картини світу під час опанування іноземною мовою, ефективними методами засвоєння лексичних одиниць, побудовою внутрішнього словника людини, розвитком психофізіологічних механізмів аудіювання, тощо.

Актуальність нашого дослідження пояснюється поширеним інтересом науковців різних галузей до проблем взаємодії мови і культури, а також зростаючою кількістю наукових пошуків з питань ефективних методів викладання іноземних мов, виконання перекладу, створення рекламних та інших текстів впливу. Новизна дослідження зумовлена тим, що в ньому уперше наводиться опис формування асоціативних зв’язків на прикладі арабської мови та надається обґрунтування здатності звуків викликати асоціації під час опанування іноземною мовою у рамках мовної картини світу окремої людини.

Вплив на слухача, як на свідомому, так і на підсвідомому рівні базується на здатності звуків викликати первинні асоціативні зв'язки і сприйматися людиною ще до логічного аналізу лексичного змісту висловлювання [1, с.3].

Сприймаючи незнайоме слово, ми в першу чергу чуємо його звучання або бачимо його графічний вигляд. При цьому виникають певні асоціації. Ми можемо намагатися пов'язати звучання слова з його значенням або, при необхідності запам'ятовування, побудувати асоціативні зв'язки зі словами рідної мови. Формування асоціативних зв'язків зі словами рідної або іноземної мови залежить від наступних чинників: артикуляційно-акустичні особливості самих звуків та наявність схожою за звучанням лексики рідної мови. При цьому сугестивна функція звукозображальних засобів залежить як від артикуляційно-акустичних особливостей звуків, так і від їх частотності у слові або тексті [1, с.11]. Наприклад, збільшення частотності тремтячого [р] може викликати враження різкості, сили, швидкості, грубості. Наприклад арабські слова: гуркотіти. У той час як підвищення частотності [л] може [ķarķara] قرقر ,грім [răd] رعد ,бити [đarraba] ضربвикликати враження чогось ніжного, плавного: دلولة– [dalula] ніжність.

У даному контексті цілком справедливою виступає думка В.Кушнерика, що «...найменша асоціація образу, лексеми чи фонеми з певними якостями навколишнього світу активізує процес запам’ятовування

Казакова Е.В. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВОСПРИЯТИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ

НА ПРИМЕРЕ АРАБСКОГО ЯЗЫКА

76

цього образу, лексеми чи фонеми, формує у людини асоціації, здатні трансформувати лексичний склад мови із пасивного у його активний фонд» [2 с.79]. Іншими словами, при вивченні впливу мови і тексту на підсвідомість людини фонетичні засоби розглядаються як одна з складових, оскільки людина сприймає в єдності смисловий і емоційно-стилістичний зміст, інтонаційно-звукові та лексико-синтаксичні структури.

Під час сприйняття таких слів як: خرخر[ħarħara] хропіти, أز [azza]свистіти, بقبق [baķbaķa] бубоніти у півсвідомості виникають первинні асоціації, які в подальшому допоможуть утворити надійні зв’язки для запам’ятовування цих слів. Мовна картина світу, як сукупність уявлень людини про навколишній світ, закріплена в системі значень певної мови, у її лексико-семантичній підсистемі загальної семантичної системи, у структурі енциклопедичних, тлумачних словників, у незліченних мовленнєвих ситуаціях, текстах різних видів, типів, жанрів, нарешті, в індивідуальному спілкуванні.

Для адекватного (правильного та доречного) оперування етнокультурознавчими лексичними одиницями у процесі навчання і в процесі спілкування, у свідомості учня повинна бути сформована певна структура значення слова, з’ясування якої може бути досягнуто психолінгвістичними методами, що дають можливість дослідити значення безпосередньо у процесі мовленнєвої і пізнавальної діяльності індивіда, а не тільки традиційно лінгвістичними, орієнтованими в основному на вивчення етнокультурознавчих текстів. Так, вчені О. Митрофанова, В. Костомаров, М. Вятютнєв, Е. Сосенко, Е.Степанова [4; 173] зазначають, що «засвоїти лексичну одиницю – означає засвоїти структуру значення іншомовного слова на фоні рідного, оволодіти достатньою кількістю словосполучень, які розкривають семантико-граматичні ознаки слів, а сама організація словникової роботи, її продуктивність дещо залежить від того, настільки методика цієї роботи відповідає не тільки лінгвістичним, а й психологічним і психолінгвістичним закономірностям».

На наш погляд, позачергово у даному контексті можуть бути розглянуті звукозображальні лексеми, які завдяки своєму звучанню відтворюють лексичне значення слова і мають максимальну асоціативну силу:

[tamtama]تمتم ,дзижчати [žanna] ظن ,кудахкати [kaka]كاكا ;квакати [nаķķa] نق,цвірінчати [şaķşaķa]صقصقмимрити,تكتك [taktaka] тікати.

Існування зв’язку між звуком та значенням в мові, поряд із наявністю фонетично мотивованих слів складає основу звукового символізму та звукового наслідування, які, у свою чергу, складають звукозображальну систему мови, що є предметом вивчення фоносемантики - самостійної лінгвістичної дисципліни, яка пов’язана із психолінгвістичними пошуками.

Слід зазначити, що той факт, що в іншій мові існує лексичний еквівалент якого-небудь слова, зовсім не означає однозначності даних слів. Найважливішими виявляються в таких словах позалінгвістичні плани, які можна зіставити; у більшості випадків вони не збігаються із позалінгвістичними планами іншомовних слів. Фонові лексичні одиниці виділяються із загального лексичного складу під час зіставлення з лексичною системою іншої мови [3, 137]. Так, характерні для арабського регіону звуконаслідування при перекладі на російську мову не знаходять ідентичних аналогів, наприклад: арабське слово قحب [ķaĥaba] означає кашляти «про верблюда», همز [hamaza] вимовляти з хамзою, إشمام [ishmam] вимовляння звуків «і »та «у» з сильною лабіалізацією, – переводяться цілими фразами. Це явище характерне і для неспецифічних слів: قرمش [ķarmasha] їсти сухарі. Таким чином, відсутність аналогів перекладу звуконаслідувальних слів арабської мови на російську або українську мови доводить існування міжнародної відмінності у сприйнятті і відтворенні звуків, що зумовлено різним набором фонем у кожній окремій мові.

На заняттях з нерідної (іноземної) мови особлива увага, як правило, приділяється розвитку психофізіологічних механізмів аудіювання, до яких, належать: механізм внутрішнього промовляння, механізм сегментації сприйманого мовленнєвого ланцюга, механізм оперативної пам’яті дає змогу реципієнтові утримувати в свідомості сприйняті на слух слова і словосполучення протягом того часу, який необхідний слухачеві для осмислення фрази або завершеного фрагмента; механізм ідентифікації понять, який допомагає аудиторові одночасно зі сприйняттям визначати, який з лексико-семантичних варіантів багатозначного слова актуалізований у певному контексті; механізм антиципації, або імовірнісного прогнозування, який дає змогу за початком слова, словосполучення, речення, цілого висловлення передбачити його кінець; механізм довгочасної пам’яті, завдяки якій здійснюється звірення мовленнєвих сигналів, що надходять, з тими стереотипами, які зберігаються у нашій свідомості, а це означає, що залежно від того, чи існують у нашій довгочасній пам’яті ті чи інші зразки мовлення, лінгвістична інформація сприймається як знайома або як незнайома; механізм осмислювання, який здійснює компресію фраз, окремих фрагментів або цілого тексту за рахунок опущення подробиць і, залишаючи в пам’яті тільки „згустки” смислу, вивільнює її для приймання нової порції інформації, тобто провадить еквівалентні заміни шляхом перетворення словесної інформації на образну [5, 105-106].

Розвиток психолінгвістики стимулює інтерес до побудови внутрішнього словника людини, який функціонує відповідно до закономірностей його (носія мови й культури) психічного розвинення. Такий словник називають ментальним лексиконом людини. Для сучасних дослідників індивідуальної свідомості людини, його мовної компетенції характерне уявлення про ментальний лексикон як про асоціативну мережу з численних зв’язки, які відіграють важливу роль у сприйнятті т формуванні мовленнєвої діяльності.

Результати. Сприйняття – це чуттєве відображення предметів та явищ об’єктивної дійсності в сукупності притаманних їм властивостей та особливостей при безпосередній дії на органи чуття. Отож вивчення проблеми сприйняття – завдання багатьох комплексних досліджень. Прояв творчого потенціалу мовної особистості зумовлюється здатністю до асоціативного мислення і асоціативного впливу на адресата в мовленнєвій діяльності. Слід відзначити, що реалізація всього діапазону вживання мовного знака


77

відбувається з урахуванням його асоціативної інтерпретації реципієнтами повідомлення. Сприйняття форми мови потребує знань з лінгвістичних та психолінгвістичних закономірностей її побудування, тому визнання психолінгвістичних особливостей сприйняття іншомовних слів, зокрема лексем арабської мови, може відкрити можливості до найбільш ефективного вивчення іноземних мов у контексті сучасного мовознавства.

Перспективи подальших досліджень Розробка фоносемантичних універсалій та засвоєння психолінгвістичних аспектів сприйняття іншомовних слів – ще один крок на шляху розв’язання методичних проблем у галузі опанування мовою. Результати нашого дослідження здатні розширити використання мовного діапазону, починаючи з інтенсивної методики опанування мовами, закінчуючи створенням достатньо сильних текстів впливу.

Практична цінність роботи полягає у можливості використання її практичного матеріалу під час підготовки загальнотеоретичних та спеціальних курсів з викладання іноземних мов, у теорії та практиці перекладу, у створенні програм з викладання іноземних мов.

Висновки. Результати дослідження є певним внеском у теорію фоносемантизму та психолінгвістику. Роблячи підсумки, зауважимо, психолінгвістичні аспекти сприйняття іншомовних слів являють собою широкий науковий простір, який можна розглядати з точки зору міжпредметних та міжкультурних зв’язків, онтогенезу мови, проблем спілкування та процесів інтеграції мовознавчих дисциплін.

Джерела та література 1. Белова Т. С. Сопоставительный анализ системы звкоизобразительных средств итальянского и русского

языков: автореф. дис. на соискание учен. степени канд. фил. наук : спец.10.02.20 «сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание» / Б.Т. Белова. – Москва, 2009. – 22с.

2. Кушнерик В.І. Фоносемантизм у германських і слов’янських мовах. – Чернівці: Рута, 2004. – 416 с. 3. Лингвострановедческая теория слова / Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров. – М.:Русский язык, 1980. –

247с. 4. Методика преподавания русского языка как иностранного/ О.Д. Митрофанова, В.Г. Костомаров, М.Н.

Вятютнев, Э.Ю. Сосенко, Е.М. Степанова. - М.: Русский язык, 1990. – 269 с. 5. Основы методики преподавания иностранных языков/ А.А. Леонтьева. – М.: Русcкий язык, 1988. – 180

с. Рецензент: Меметов А.М., д.филол.н., проф., зав.каф. вост. филологии ТНУ им. В.И. Вернадского

Телешун Е.О. УДК 811.512.161 МОРФОЛОГОСИНТАКСИЧНА СТРУКТУРА БІНАРНИХ ТЕРМІНІВ - СЛОВОСПОЛУЧЕНЬ ТУРЕЦЬКОЇ ФАХОВОЇ МОВИ ТОРГІВЛІ

Постановка проблеми. Двочленні (двокомпонентні) термінологічні словосполучення, тобто терміни, до складу яких входить два повнозначних слова становлять переважну більшість аналітичних термінів. Висока продуктивність бінарних словосполучень зумовлена переважно необхідністю вираження в межах однієї лексичної одиниці відразу декількох суттєвих ознак певного спеціального поняття. Такі утворення не тільки надзвичайно актуальні, а й оптимальні, адже за їх допомогою досягається номінація з необхідною кількістю релевантних ознак [9]. В сучаній лінгвістиці існує значна кількість робіт, в яких розглядаються структурні особливості багатокомпонентних термінів. Тему вивчали О.С.Ахманова, В.В. Бурлакова, В.В. Виноградов, А.А. Потебня, О.І. Смирницький та ін. На продуктивність синтаксичного способу вказують Д.С. Лотте [7, с. 4-36], Б.М. Головін та Р.Ю. Кобрін [2], В.М. Лейчик [6].

Метою та завданням даного дослідження є проаналізувати формально-структурні особливості двокомпонентних лексичних одиниць та способів їх компонування в торгівельній терміносистемі турецької мови, виявити продуктивні способи термінотворення. Основним методом дослідження є описово-аналітичний метод (вивчення бінарних термінів-словосполученнь у структурному аспекті), метод безпосередніх складників. Моделювання структури термінологічних словосполучень дає можливість більш об’єктивно визначити, як та за допомогою яких засобів може актуалізуватися у мові певне складне торгівельне поняття. Під час аналізу ми використовували загальноекономічні а також основні фахові вирази торгівельної тематики, відібрані з тематичних словників а також сучасних турецьких торгівельних текстів з урахуванням їх практичного значення в торгівлі.

При відборі ТС ми керувалися низкою вимог до термінологічних словосполучень, розробленою М.В. Верещакою. Найбільш суттєві ознаки ТС групуються автором у два блоки: 1) семантичний; 2) структурний. До блоку семантичних ознак автор відносить 1) семантичну цілісність; 2) диференціюючу функцію ТС, тобто його здатність виражати родо-видові і не родо-видові відношення; 3) входження у термінотворче гніздо; 4) специфічність значення, що співвідноситься з поняттями науки, техніки даної субмови. Структурний блок передбачає: 1) стійкість, що знаходить своє відображення у фіксованому складі ТС, стабільному порядку його компонентів, у неможливості їх заміни та структурних вставок між ними; 2) неповнота реалізації граматичних форм компонентів ТС; 3) здатність до відтворення: 4) термінологічна дублетність, що відображає структурні варіанти ТС [1, с. 50].

ТС має, з одного боку, властивості терміна, а з другої-властивості синтаксичної одиниці. Зокрема, як різновид терміна воно характеризується системністю, наявністю дефініції, тенденцією до моносемії у межах свого термінологічного поля, відсутністю експресії, стилістичною нейтральністю. Як різновид

Телешун Е.О. МОРФОЛОГОСИНТАКСИЧНА СТРУКТУРА БІНАРНИХ ТЕРМІНІВ - СЛОВОСПОЛУЧЕНЬ ТУРЕЦЬКОЇ

ФАХОВОЇ МОВИ ТОРГІВЛІ

78

синтаксичної одиниці аналітичний термін є певною конструкцією, що складається з двох чи більше слів на основі підрядного (або сурядного) граматичного зв’язку.

Характерною особливістю словосполучень слід вважати присутність у них організуючого, граматично та семантично опорного слова - терміна, яке виступає ономасіологічним базисом, називає родове поняття і супроводжується уточненням, тим самим набуваючи смислової цільності, точності визначення того чи іншого поняття. Так приєднання до стрижневого слова-термина уточнювальних слів породжує нові терміни, які пов’язані з вихідним (базовим) відношенням конкретизації. Напр.: ticaret- dış ticaret, anlaşma- ticari anlaşma. Як зазначає Б.М. Головін, «послідовне приєднання до вихідного однослівного терміна слів-уточнень використовується мовою для утворення його видових корелятів» [2, с. 44]. Порівняно із моноструктурною лексемою, словосполучення характеризується більшою формальною складністю та вищим ступенем конкретизації понять. Досліджуючи структурні особливості турецьких торгівельних фахових виразів ми користувались методикою розробленою Е.Ф. Скороходьком [9] та уточненою Т.Р. Кияком-методом побудови структурних моделей термінів та розробили власну схему, адаптовану до законів турецької мови. Структурна модель передає граматичну модель відповідного терміна, вказує на частини мови, до яких належать компоненти терміна, на морфемний склад цих компонентів, на їх порядок в терміні. Необхідно зазначити, що в турецькій мові неможливо провести чітку межу між окремими частинами мови спираючись лише на зовнішні, морфологічні дані. [5, с. 59].

Проводячи наше дослідження, ми використовували такі вихідні компоненти структурних моделей: I-первинний (кореневий) іменник I1- іменник з афіксом присвійності третьої особи однини I2- іменник у формі непрямих відмінків I3 -іменник у родовому відмінку I4- похідний іменник (з суфіксом) I4- іменник у знахідному відмінку IF- віддієслівний іменник ÎF1-віддієслівний іменник з афіксом присвійності третьої особи однини F- дієслово Or- дієприкметник Sa- числівник Sı- прикметник KM- усічений інфінітив /віддієслівний іменник на -ma КМ1- усічений інфінітив з афіксом присвійності третьої особи однини Структурні моделі лексичних одиниць можна описувати в повному і скороченому вигляді. Повна

формула структурної моделі описує кінцеві складники лексичної одиниці та послідовність їх сполучення. Скорочена формула структурної моделі описує лише безпосередні складники лексичної одиниці. Напр: N1+ N2 або в повному вигляді, де представлені всі граматичні складники: а+ S+ а+ Sg [4, с. 49]. У результаті дистрибутивного аналізу ТС виявляються основні типи моделей синтаксичної структури ТС. За формально-морфологічними ознаками у корпусі бінарних іменних термінологічних сполучень домінують 2 основні структурно-семантичні моделі:

1) Типова атрибутивна модель прикметник + іменник (Sı +İ). Напр: аçik ciro, küçük hissedar, olağanüstü temettü, resmi belge, аçik arttırma. При цьому у наведених термінах означуване слово називає родове поняття, а означення конкретизує його вид: standart mal, mutlak tekel, ortalama maliyet.

Головним компонентом ТС вказаного типу виступає іменник. Це пояснюється тим, що іменник міє більшу, ніж інші частини мови, здатність до номінації. Іменник є синтаксичним і семантичним ядром ТС. З ним пов’язане лексичне значення та первинна функція терміна. Прикметник, що стоїть перед іменником виконує роль периферійного компоненту і обмежує основну функцію терміна-передачу узагальненого категоріального поняття, уточнює основне поняття, виражене іменником. Для торгівельної терміносистеми більш характерними є неад’єктивні ТС, тобто ТС з прикметником-залежним компонетом. До складу ТС входять лексичні одиниці різної словотвірної та генетичної структури: іменник-член словосполучення може бути як кореневим - para, так і похідним словом (суфіксальні відіменним, суфіксальним віддієслівним) - hissedar, як терміном, утвореним на власній лексико-словотворчій базі -belge, satış, так і запозиченою единицею -італ. ciro, ар. fiyat. Похідні терміни утворюються від кореневих термінів та загальновживаних слів шляхом приєднання різних афіксів у кількості від однього до п‘яти. Атрибутивні терміноелементи моделі Sı + İ за своєю морфологічною будовою-переважно прості, одноосновні та похідні відіменникові прикметники, утворені за допомогою афікса –lı 4 (kredili satış, mahalli ticaret, zararlı alışveriş, mukayeseli fiyat, dolaylı ihracat, garantili satış), та -sız 4: yetkisiz tüccar, vadesiz satış, vadesiz tahvil, aracısız ithal. Зустрічаються також випадки відіменникових дериватів утворених за допомогою–lık4: mevsimlik kredi, yıllık satış.

Складені прикметники у бінарних моделях цю функцію виконують в поодиноких випадках: milletlerarası sergi, yurtiçi ticaret, olağanüstü temettü, denizaşirı ticaret, eyaletlerarası ticaret.

Зафіксовано значну кількість віддієслівних прикметників: tamamlayıcı mallar, ödemeli yük, özendirici ödemeler. Існує певна кількість утворень зі службовим словом арабського походження gayri-(edat), яка в період Milli edebiyat dönemi почала витіснятися афіксом турецького походження –sız. Зараз вони функціонують паралельно у якості синонімів: gayri maddi sermaye, gayri safi faiz, gayri safi kazanç, gayri menkul kredisi, gayri faal ortak, gayri iradi tasarruf, gayri kabili rücu, gayri safi üretim.

2) Модель іменник+ іменник (I+I). У межах даної моделі виділяються такі різновиди:


79

а) Серед двокомпонентних конструкцій друге місце за шкалою продуктивності належить ізафетним конструкціям: моделі İ+ İ1- іменник + іменник з афіксом присвійності третьої особи однини (відносний /одноафіксний ізафет). Перший компонент групи слів, що утворюється за цією схемою, співвідноситься з прикметником, який виступає ознакою або уточненням стосовно другого компонента-означуваного: kota anlaşması, rezerv fiyatı, risk sermayesi, stok ihtiyacı, üretici fiyatı, şirket katılımcıları, muhasebe denkliği.

В одноафіксному ізафеті в ролі означального може виступати і віддієслівний іменник із значенням дії або результату дії (IF+I1): dağıtım masrafı, yönetim kurulu, аçılıs fiyatı, yatırım portföyü.

б)Зрідка зустрічаються терміни, утворені за моделлю I3 + İ1 (іменник у родовому відмінку + іменник з афіксом присвійності третьої особи однини ( присвійний / двоафіксний ізафет): anlaşmanın konusu.

в) Незначну структурну групу становлять терміни İ2+ İf (іменник у формі непрямих відмінків + віддієслівний іменник: rıhtımda teslim, depoda teslim, sınırda teslim, vagonda teslim тощо (терміни, що є турецькомовними відповідниками міжнародних абревіатур ex dock, ex warehouse, free on rail).

Варто зазначити, що бінарні атрибутивні конструкції типу Sı+İ та İ+İ1 служать основою полікомпонентних терміносполучень.

3) Конструкції з усіченим інфінітивом /віддієслівним іменником на -ma у складі: а) частотною формою є І3+KМ1 (іменник у родовому відмінку + усічений інфінітив у пасиві з афіксом

присвійності третьої особи однини): gelirin vergilendirilmesi, sermayenin sabitleştirilmesi, аlacakların satılması, açığın giderilmesi;

б)I4+KМ (іменник в знахідному відмінку + усічений інфінітив /віддієслівний іменник на -ma ): maliyeti azaltma, maliyeti ödeme, envanteri değerlendirme;

в) KM +İ1 (усічений інфінитив/віддієслівний іменник на -ma + іменник з афіксом присвійності третьої особи однини): taşima ücreti, yükleme konşimentosu, depolama maliyeti, ödeme gücü;

г) KM+ÎF1/KM1 (усічений інфінитив/ віддієслівний іменник на -ma + усічений інфінитив/ віддієслівний іменник з афіксом присвійності третьої особи однини: destekleme alımı, pazarlama araştırması;

ґ) та як варіант-İ+KМ1 (іменник + усічений інфінітив/віддієслівний іменник з афіксом присвійності третьої особи однини: pazar araştırması, fiyat dalgalanması, kambiyo sinirlamaları, ticaret kısıtlamaları;

д) зрідка зустрічаються терміни, утворені за моделлю Sı+ КM: ekonomik büyüme, ekonomik kalkınma. Слід зазначити, що більшість одиниць у формі усіченого інфінітиву субстантивувалось і вже давно

функціонує у якості повноцінних термінів-іменників, зокрема: depolama, pazarlama, ödeme тощо. Висока активність усічених інфінітивів та віддієслівних іменників у бінарній структурі торгівельних

термінів пояснюється специфікою самої торгівельної термінології, зумовленої необхідністю деталізації термінологічної номінації різних видів торгівельних та фінансових операцій і торговельних реалій. Залежний компонент таких синтаксичних конструкцій, позначаючи позачасову постійну ознаку, практично втрачає свою дієслівність, передає лише якісну характеристику.

4) Оr+İ (сполучення активного або пасивного дієприкметника з іменником): -З дієприкметником теперішнього-майбутнього часу: artan talep, kacınılmaz maliyet, devredilebilen

akreditif, ödenen faiz, işleyen hesap, dağıtılmayan kâr; -З дієприкметником минулого-суб'єктивного часу: zedelenmiş itibar, aktifleştirilmiş giderler, birikmiş

kârlar, çikarilmamis sermaye, gecikmiş temettü, ödenmemis borç, dağıtılmamış kâr; -З дієприкметником майбутнього-категоричного часу: ödenecek faiz, ödenecek poliçe. Серед двокомпонентних ТС незначну частину становлять терміни, у граматичній структурі яких наявні

післяіменники: 5) з післяіменником іle (-la/le): tanımlama ile satış; -ait: yabancılara ait yatırımlar, sorumluluk müşteriye ait; -önce: önceden ödeme hakkı, vadesinden önce ödeme. Зважаючи на те, що компоненти термінологічного сполучення мають різний ступінь термінологічності

[8, с. 171], двочленні словосполучення торгівельної терміносистеми можні поділити на такі групи: Складені терміни де обидва слова мають термінологічний характер: gümrük tarifesi, gümrüksüz mallar,

gelir hesabı; складені терміни, де означуване - термін, а атрибут має нетермінологічний характер: yürüyen banka, yetkisiz tüccar, geciktirilmiş iskonto, esnek talep, тощо (найпоширеніша група); рідше зустрічаються двочленні атрибутивні словосполучення, в яких компоненти набувають термінологічності лише поєднавшись: artan borç, işletme değeri, dönen kıymetler.

В результаті проведеного аналізу було встановлено, що незважаючи на вимогу до короткої форми терміна, ДТС є досить поширеним словотвірним типом терміносистеми торгівлі, що пояснюється можливістю утворення зі слів різних предметних полів, які належать до різних сфер загальновживаної та професійної лексики. З погляду структури турецький торгівельний термін-словосполучення є стійким за своїм складом і вживанням. Він характеризується тим, що становить єдине складне найменування наукового поняття, виконує номінативну та комунікативну функції терміна і є невід’ємною частиною термінологічної системи.

Даним дослідженням було вирішено лише частину поставлених перед нами завдань. В перспективі планується проведення більш глибокого та комплексного аналізу структури фахових одиниць турецької мови торгівлі.

Телешун Е.О. МОРФОЛОГОСИНТАКСИЧНА СТРУКТУРА БІНАРНИХ ТЕРМІНІВ - СЛОВОСПОЛУЧЕНЬ ТУРЕЦЬКОЇ

ФАХОВОЇ МОВИ ТОРГІВЛІ

80

Джерела та література 1. Верещака М.В. основные признаки составных терминов// Лингвистические исследования. М., 1983. 2. Головин Б.Н., Кобрин Р.Ю. Лингвистические основы учения о терминах. – М.: Высшая школа, 1987. 3. Іщенко В. Л. Англійський багатокомпонентний економічний термін (парадигматичний та

синтагматичний аспекти): Дис... канд. філол. наук: 10.02.04 / Полтавський ун-т споживчої кооперації України. – Полтава, 2002.

4. Кияк Т.Р. Лингвистические аспекты терминоведения: Учеб. Пособие.-К.: УМК ВО, 1989. 5. Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка.– М.: Изд. Академии наук

СССР, 1956. 6. Лейчик В.М. Терминоведение: предмет, методы, структура. – Изд. 3-е – М.: 2007. 7. Лотте В.М. основы построения научно-технической терминологии/ Под ред. акад.И.Н.Артоболевского.

– С предисл. редакторов-составителей Я.А.Климовицкого и С.И.Коршунова.-М.: Изд. АН СССР, 1961. 8. Панько Т.І., Кочан І.М., Мацюк Г. П. Українське термінознавство: Підручник.-Л.:Світ, 1994 9. Синьо В. В. Лінгвістичний аналіз німецької фахової мови лісівництва: автореф. дис... канд. філол. наук:

10.02.04 / Львівський національний ун-т ім. Івана Франка. – Ужгород, 2008. 10. Скороходько Е. Ф. Термін у науковому тексті (до створення терміноцентричної теорії наукового

дискурсу) / Український ін-т лінгвістики і менеджменту. – К.: Логос, 2006 11. Цимбал Н.А. Формування української термінології органічної хімії в 90-ті роки ХХ ст. Автореф.-К.,

2001. 12. Чумак О.Г. Структурно-компонентна організація фінансово-бухгалтерських терміносполучень в

українській мові.Автор. – К.,1998. Рецензент: Пидвойный В.Н., к.ф.н., доц., КНУ им. Шевченко

Персидский язык и культура

Кшановський О.Ч. РІЗНОРІВНЕВІ ФУНКЦІЇ РЕДУПЛІКАЦІЇ В СУЧАСНІЙ ПЕРСЬКІЙ МОВІ

82

Кшановський О.Ч. УДК 811.222.1=512.162’246.2–116 РІЗНОРІВНЕВІ ФУНКЦІЇ РЕДУПЛІКАЦІЇ В СУЧАСНІЙ ПЕРСЬКІЙ МОВІ

Предметом нашої розвідки є природа повтору, або редуплікації, одного з найбільш розповсюджених

лінгвістичних явищ й, водночас, однієї з яскравих рис аглютинативних мов загалом та сучасної перської мови зокрема. Це явище широко представлено в багатьох мовах світу (поруч із особливими особовими закінченнями та аблаутом редуплікація була показником дієслівного перфекту ще в індоєвропейській мові). Спосіб подвоєння кореня або його частини для утворення слів або форм слова широко використовувався в давніх індоєвропейських мовах – санскриті, наприклад, da-darsha ‘я побачив’, давньогрецькій, наприклад, le-loipa ‘я залишив’, латинській, наприклад, te-tigi ‘я торкнувся’, готській, наприклад, le-lot ‘я пустив’. У сучасній перській мові редуплікація представлена широким спектром структурних типів (див. дет.: [2; 7, с. 96–103; 8, с. 94, 107]), які відповідають загальнолінгвістичному поділу повторів на повні та дивергентні (часткові). При повному повторі одна одиниця повторюється двічі іноді тричі (див. нижче приклад з мікронезійської мови мокіл). При дивергентному повторі до висхідної одиниці (редупліканта) додається її фонетична модифікація (редуплікатор), яка з висхідною одиницею має або спільну ініціаль (алітеруючі повтори), або спільну фіналь-риму (вокалічні повтори).

У сучасній перській мові засвідчені такі найбільш розповсюджені види повної редуплікації: • повний (в перській граматичній термінології mahz ‘чистий’) повтор без додаткових елементів,

наприклад: beshekan-beshekan ‘веселощі (під час танців)’, tekke-tekke ‘розірваний, пошматований’, rishe-rishe ‘бахрома’, kāl-kāl ‘зовсім неспілий, зелений’, ārām-ārām ‘не поспішаючи’, kam-kam ‘потроху’;

• повний повтор із вставним прийменником be ‘до’, наприклад: ruz-be-ruz ‘з дня на день’, tan-be-tan ‘один на один’, khod-be-khod ‘сам по собі, само собою’, sāl-be-sāl ‘з року в рік’, dam-be-dam ‘постійно, періодично’;

• повний повтор із вставним прийменником tā ‘до’, наприклад: sar-tā-sar ‘увесь, від початку до кінця’, gush-tā-gush ‘поруч, впритул’;

• повний повтор із вставним прийменником dar ‘в’, наприклад: pich-dar-pich ‘заплутаний, перекручений’, posh-dar-posht ‘безперервно, від покоління до покоління’, tu-dar-tu ‘суміжний, такий, що перетинається’;

• повний повтор із вставним прийменником tu ‘в’, наприклад: chashm-tu-chashm ‘очі в очі’, khar-tu-khar ‘безлад’ (слід зазначити, що в розмовній мові прийменник tu вживається замість префікса dar);

• повний повтор із вставним сполучником va ‘і’ (фонетичні розмовні варіанти o, u), наприклад: fert-o-fert ‘швидко, прудко’, laf-o-laf ‘чавкання’, qul-u-qul kardan ‘гулькати, булькати (про воду)’, kher-o-kher ‘хрип’, heq-o-heq ‘кашель, сопіння’, tond-o-tond ‘дуже швидко, безперервно’;

• повний повтор із вставним інтерфіксом ā, наприклад: gerd-ā-gerd ‘навколо, навкруги’, tang-ā-tang ‘впритул, тісно’, kesh-ā-kesh ‘біда’, yek-ā-yek ‘по одному, один за одним’, pāy-ā-pāy ‘рівноправний, взаємовигідний’;

• повний повтор з кінцевим суфіксом ān, наприклад: larz-larzān ‘здригаючись’, lang-langān ‘кульгаючи, накульгуючи’, khosh-khoshān ‘задоволення. насолода’;

• повний повтор з кінцевим димінутивним (зменшувальним) суфіксом ak, наприклад: bād-bādak ‘повітряний змій’, row-ravak ‘пристосування для дітей, що починають ходити’, qār-qārak ‘тарахкотілка (іграшка)’, khosh-khoshak ‘потихеньку, помаленьку’, nam-namak ‘по краплях, краплями’, narm-narmak ‘м’яко, поступово’;

• повний повтор з кінцевим суфіксом aki, наприклад: howl-howlaki ‘наспіх, поспіхом’, zir-ziraki ‘потай, тайкома’, sor-soraki ‘неохайно, поверхнево’;

• повний повтор з кінцевим суфіксом u, наприклад: laq-laqu ‘той, хто харчується тухлим’, jiq-jiqu ‘крикливий, верезгливий’, zor-zoru ‘шпак’, naq-naqu ‘плаксій’, tof-tofu ‘фу (огида, відраза)’;

• повний повтор з кінцевим суфіксом i, наприклад: jun-juni ‘дуже дорогий. рідний’, fin-fini ‘соплявий’, khāl-khāli ‘з родимками, крапчастий’, chel-cheli ‘глупота, придурковатість’, sar-sari ‘неохайно, неуважно’, khat-khati ‘полосатий, лінійчастий’;

• повний повтор з кінцевим суфіксом e, наприклад: fesh-feshe ‘ракета для фейерверку’, ker-kere ‘жалюзи’, sor-sore ‘ковзанка’, bad-bade ‘перепілка’, sak-sake ‘гикання’;

• повний повтор з кінцевим суфіксом a, наприклад: sar-sarā ‘вестибюль’; • повний повтор з кінцевим суфіксом множини hā, наприклад: hālā-hālāhā ‘негайно’.

При дивергентному повторі редуплікатор повторюється або перед висхідною одиницею (препозитивна дивергентна редуплікація), або після неї (постпозитивна дивергентна редуплікація). У сучасній перській мові засвідчено три види препозитивної дивергентної редуплікації: • початкова частина висхідного слова повторюється перед ним без додаткових елементів, наприклад:

maz-maze ‘проба, дегустація’ (від maze ‘смак’), gel-geli ‘скарга’ (від gele ‘нарікання’), bāz-bāzi ‘безвідповідально’ (від bāzi ‘гра’), ba-ba’i ‘баран (образливе)’;

• асемантичний редуплікатор з однаковою з висхідним словом початковою частиною (початковим приголосним або приголосним та голосним) повторюється перед ним за допомогою сполучника o ‘і’, наприклад: nak-o-nāl ‘ниття, нарікання, стогін’ (від nāle ‘плач, стогін’), chak-o-charand ‘дурниці, нісенітниці’ (від charand ‘дурниця, нісенітниця’), pat-o-pahn ‘широченний, широчезний’ (від pahn ‘широкий’);

ПЕРСИДСКИЙ ЯЗЫК И КУЛЬТУРА

83

• асемантичний редуплікатор з однаковою з висхідним словом кінцевою частиною (частиною складу, цілим складом або двома) повторюється перед ним або без додаткових елементів, або за допомогою сполучника o ‘і’, наприклад: āsh-o-lāsh ‘такий, що розвалюється, розкладається’ (від lāsh ‘труп, мертве тіло’), sherr-o-verr ‘безсенсовні балачки’ (від verr ‘балаканина’), āye-māye ‘фінансова, грошова суть питання, речі’ (від māye ‘капітал, фінанси, джерело, причина’). Постпозитивної дивергентної редуплікації у сучасній перській мові засвідчено чотири види:

• ввід яких зазвичай стається розлад шлунку’. Повторюватися, як видно з поданих вище ілюстрацій, можуть доволі різноманітні лінгвістичні одиниці:

• окремі звуки, наприклад: khāk-o-khol (один), bad-o-rad ‘лайливий вислів’ (два), chert-o-pert (кілька); • окремі склади, наприклад: ba-ba’i ‘баран (образливе)’ (від ba’-ba’ ‘звук овець та кіз’); ketāb-matāb

‘книжки (зневажливо)’ (від ketāb ‘книжка’); ziraks-maraks ‘ксерокс (зневажливо)’ (від ziraks ‘ксерокс’); • основи, як без змін, наприклад: hālā-hālāhā (hālā – основа, hā – суфікс множини), так і фонетично

змінені, наприклад: row-ravak (row – основа теперішнього часу дієслова raftan ‘ходити, йти’); • цілі речення, наприклад: che konam che konam ‘що ж робити!?’.

У деяких мовах повторюватися можуть частини різних (!) словоформ, утворюючи окрему редупліковану словоформу, наприклад, відомі в івриті словоформи, утворені за так званою моделлю hitpalpel: galal ‘котити (неперех.)’, gilgel ‘котити (перех.)’ → hitgalgel ‘котитися (рефлексив)’ (див.: [6, с. 408]).

Повторюватися можуть й словоформи, як повнозначних, так і службових частин мови: • іменники, наприклад: surākh-surākh ‘увесь у дірках, діравий’ (від surākh ‘дірка, отвір’), puste-puste

‘такий, що лущиться, лузгавий’ (від puste ‘шар’), jelow-jelow ‘попереду’ (від jelow ‘перед, передняя частина’);

• прикметники, наприклад: boland-boland ‘дуже голосно’ (від boland ‘високий, голосний’), sard-sard ‘дуже холодно’ (від sard ‘холодний’), sabz-sabz ‘увесь у зелені’ (від sabz ‘зелений’);

• дієслова, наприклад: bezan-bezan ‘сильна бійка’ (від bezan ‘бий (наказовий спосіб)’), bebin-o-betarak ‘маленька кулька з намиста, яку вішають на шию дітям від урікання’ (від bebin ‘подивись (наказовий спосіб)’, betarak ‘лусни (наказовий спосіб)’), bokhor-bokhor ‘крадіжка, незаконне присвоєння’ (від bokhor ‘їж (наказовий спосіб)’);

• прислівники, наприклад: āheste-āheste ‘поволі, неквапливо’, larzān-larzān ‘тремтячи’, kashān-kashān āvardand-esh ‘його притягли (тягнучи по землі)’ (від kashān ‘який тягнеться’);

• вигуки, наприклад: hay-o-hay ‘ой-ой (під час плачу)’, vāy-vāy ‘ой-ой-ой’, bah-bah ‘Прекрасно! Чудово!’; • ономатопеї, наприклад: ba’-ba’ ‘звук овець та кіз’, shelep-shelep ‘звук плескання води’, vez-vez ‘звук

дзижчання, гудіння комах’. Редуплікація в різних мовах світу виконує повний спектр фонетичних, лексико-семантичних,

фразеологічних, словотвірних, морфологічних, синтаксичних, стилістичних функцій. Позначає такі поняття, як: розподіл, множинність, збільшення в обсязі, підвищену інтенсивність, тривалість повторюваність і навіть звичайність дії. Чітко розділити ці функції навіть в одномовному дослідження вкрай важко, оскільки виокремлення певних мовних рівнів є лише науковою абстракцією. У реальності міжрівневі взаємозв’язки роблять функції мовних одиниць і процесів комплексними. Так, наприклад, скорочення власних імен є яскраво вираженим фонетичним процесом (пор. рос. Сергей – Серёга, де два закритих і важких склади сер і гей перетворються на три відкритих і легких се, рё і га) і разом з цим характерною стилістичною ознакою розмовного мовлення. У контрастивному ж дослідженні розділити ці функції, напевно, взагалі неможливо, оскільки те, що в одній мові є явищем, наприклад, словотвірним, в іншій може бути словозмінним або синтаксичним. Так, наприклад, значення українського словотвірного префікса у(в) (увійти, в’їхати, усістися та под.) в англійській мові передається часткою (в іншій термінології постфіксом) in (come in, drive in, sit in), тобто належить сфері граматики. Тому подальше розділення “рівневих” функцій редуплікації, як і будь-яка класифікація, проводиться виключно задля потреб зручності опису та аналізу.

Фонетичні функції редуплікації (тобто коли редуплікована форма несе з собою зміну або модифікацію фонетичної форми висхідної одиниці для потреб мовлення) в мовах світу представлені широким набором звуконаслідувальних форм, наприклад, у корейській мові kegul-kegul ‘звук жаби’, kul-kul ‘звук свині’, mem-mem ‘звук цвіркуна’, pa-pa-n ‘бабах!’, tsulu-lu-k ‘крап-крап (звук крапель)’, talö-lö-n ‘бум-м-м (звук дзвону)’ [3, с. 182], у кит. ping-pang ‘стук дощу по даху’ (звідки назва спортивної гри пінг-понг). У сучасній перській мові з фонетичних функцій редуплікації засвідчено скорочення власних імен (жіночих та чоловічих) повтором складу, що складається з початкового приголосного звуку власного імені та голосного i або u, наприклад: shohre – shushu, susan – susu, zeynat – zizi, faride – fifi, meymanat – mimi (див.: [5, с. 48]).

Лексико-семантичні функції редуплікації (тобто коли редуплікована форма несе з собою зміну або модифікацію лексичного значення висхідної одиниці) в мовах світу досить різноманітні: сукупності, зменшувальності, високого ступеня ознаки, послабленої якості, інтенсивності дії, тривалості чи повторюваності дії, і навіть заперечення потреби дії. У сучасній перській мові з лексико-семантичних функцій редуплікації широко представлена функція збільшення ознаки предмета, наприклад: bāq-dar-bāq ‘нескінченні сади’ (від baq ‘сад’ та прийменника dar ‘в’), javān-dar-javān ‘велика скатертина’, vā-dar-vā ‘рясні наїдки’ [1, с. 86–87], ziyād-e ziyād ‘дуже багато’, ostād-e ostād ‘справжній вчитель’.

Фразеологічні функції редуплікації (тобто коли редуплікована форма становить ідіоматичний, стійкий вираз) в мовах світу притаманні розмовному мовленню, а також використовуються в художньому та народно-поетичному мовленні для більш емоційної, стилістично забарвленої мови, наприклад, у рос. чудо-юдо, хлеб-соль, пути-дороги, сиднем сидеть, лежмя-лежать, учить уму-разуму. Аналогічну картину

Кшановський О.Ч. РІЗНОРІВНЕВІ ФУНКЦІЇ РЕДУПЛІКАЦІЇ В СУЧАСНІЙ ПЕРСЬКІЙ МОВІ

84

спостерігаємо в сучасній перській мові, наприклад, pat-o-pahn ‘широченний, широчезний’ (від pahn ‘широкий’), chert-o-pert ‘бздури, слова, що не мають змісту’.

Словотвірні функції редуплікації (тобто коли редуплікована форма становить лексему з відмінною від висхідного елемента семантикою) в мовах світу різноманітні: утворення дієслів від імен, а також численні семантичні реляції на матеріалі складних слів. Саме вони широко представлені в сучасній перській мові: • реляції (відношення) сумування в складних словах, компоненти яких є антонімами, наприклад: shab-o-

ruz ‘доба’ (від shab ‘ніч’, ruz ‘день’); • реляції (відношення) виведення параметра з його протилежних властивостей у складних словах,

компоненти яких є антонімами, наприклад: sar-tā-pā ‘повністю’ (від sar ‘голова’, pā ‘нога’); • реляції (відношення) “усереднення” в складних словах, компоненти яких є антонімами, наприклад:

kam-o-bish ‘майже, приблизно’ (від kam ‘менше’, bish ‘більше’); • реляція (відношення) збірності, узагальнення в складних словах, наприклад: pedar-o-mādar ‘батьки’ (від

pedar ‘батько’, mādar ‘мати’). Морфологічні функції редуплікації (тобто коли редуплікована форма несе з собою зміну або

модифікацію морфологічного значення висхідної одиниці) в мовах світу дуже різноманітні: множини, найрізноманітніші дієслівні видові значення (прогресиву, дуративу, ітеративу, фреквентативу та ін.), завершеності дії, перехідності, каузативності, атрибутивності та багато ін. У сучасній перській мові з морфологічних функцій редуплікації широко представлено зміна частиномовної приналежності словоформи-редупліканта, наприклад: lang-langān ‘кульгаючи, накульгуючи’ (прислівник) (від langān ‘такий, що кульгає’ (дієприкметник=прикметник)) та багато ін.

Синтаксичні функції редуплікації (тобто коли редуплікована форма в результаті є повноцінною синтаксичною одиницею) в мовах світу полягають у формуванні словосполучень та навіть двоскладних речень, як наприклад, у південноамериканській мові камаюра ohuka-huka ‘він засміявся’ (від ohuka), ereo-reo ‘ти ходиш’ (від ereo), apo-apot ‘я стрибаю’ (від apot). У сучасній перській мові синтаксичні функції редуплікації поширюються на формування ізафетних словосполучень, другий член яких виконує функцію підсилення (ta’kidi), наприклад: sālun sholuq-e sholuq bud ‘зал був заповнений вщерть’ (від sholuq ‘людний, гамірний’), hālam khub-e khub ast ‘я почуваюся пречудово’ (від khub ‘добре’)

Стилістичні функції редуплікаціі (тобто коли редуплікована форма несе з собою зміну стилістичної віднесеності висхідної одиниці) в мовах світу поширюють головним чином на розмовне, художнє та народно-поетичне мовлення. У сучасній перській мові знаходимо повний набір перелічених вище стилістичних функцій редуплікаціі: • створення емоційного ефекту нарощування напруги, коли використовуються відразу кілька

редуплікованих форм в межах одного синтаксичного цілого в художньому тексті, наприклад: • “Āb chak-o-chak az mashkhā michakid zir-e derakht, hayāt-e madres-e rā surākh-surākh mikard. Kaf-e hyāt

khāki bud, qatrehā yavāsh-yavāsh zamin rā surākh mikardand. Surākhhā ruz-be-ruz bozorg-o-bozorgtar mishodand…” [4, с. 117];

• відтінку презирливої оцінки в межах зображувальної або експресивної лексики шляхом чи то повного повтору, чи то зміни голосної або початкової приголосної вихідного елемента, наприклад, rize-mize ‘малявка’;

• синонімічної конденсації (колокації), наприклад, nazm-o-tartib ‘порядок’ (обидва синоніми є арабськими словами), sa’y-o-koshesh ‘намагання’ (перше слово – арабське, друге – перське), sost-o-zaif ‘слабкий’ (перше слово – перське, друге – арабське). Комунікативні функції редуплікації (тобто коли призначення редуплікованої форми полягає не в

структурних змінах висхідної одиниці) в мовах світу можна продемонструвати на таких соціолінгвістичних та психолінгвістичних явищах, як: арго та мовна гра (в так званих словах-відлуннях з пейоративним значенням у різних мовах світу). У сучасній перській мові знаходимо аналогічні комунікативні функції редуплікаціі: • в перському арго зергері, наприклад, чоловіче власне ім’я Hasan звучить hazasazan, слово khāne ‘дім’

звучить khāzaneze. Після кожного складу слова повторюється склад z+голосний попереднього складу; • у мовній грі, в якій перший приголосний другого слова заміняється на [m], чим утворюється

зневажлива оцінка та стилістично розмовний відтінок, наприклад: bāget-māget ‘батон’, ketāb-matāb ‘книга, книги’, pul-mul ‘грошенята’, rize-mize ‘малявка’, ziraks-maraks ‘ксерокс’. Якщо ж слово починається на звук [p], пейоративна форма утворюється його заміною на [m], наприклад: mile-pile ‘паля’. Як бачимо, явище повтору, або редуплікації, в сучасній перській мові є глибоко типовим, а також

становить одну з характерних її ознак. Однак у давньоперській мові знаходимо лише поодинокі приклади редуплікації на кшталт da-dati ‘він дає’, da-dātuv ‘нехай він дає’ від кореня da ‘давати’(у суч. пер. dādan), dīdiy ‘дивись’ від кореня dī ‘бачити’ (у суч. пер. didan). Це пов’язано, на наш погляд, з сильним впливом тюркських та, ширше, алтайських мов на перську, що спричинило поступову зміну морфологічного типу останньої. Ареальні фактори формування граматичної будови перської мови, а також функціональний та імплікативний зв’язок різнорівневих мовних елементів спряжених з аглютинативною технікою вимагає подальших досліджень. На нашу думку, наявність інформації лінгвотипологічного змісту в підручниках сучасної перської мови, яка дозволяла б україномовному учневі провести правильні паралелі з рідною мовою, є необхідною (зрозуміло, що способи представлення такої інформації вимагають окремих досліджень).


85

Джерела та література 1. Марр Ю. Н. Материалы для персидско-русского словаря / Ю.Н.Марр. – Тбилиси, 1974. 2. Anvari H., Ahmadigivi H. Dastur-e zaban-e farsi / H.Anvari, H.Ahmadigivi. – Tehran: Entesharat-e Fatemi,

1996. – 384 s. 3. Curtis Emily K.J. Geminate weight: case studies and formal models. PhD Dissertation / Emily K.J.Curtis. –

University of Washington, 2003. 4. Kermāni H. M. Dāstān-e ān khomre / H.M.Kermāni. – Tehrān: Kānun, 1375 (1996). – 136 s. 5. Kolbāsi Irān. Kutāh kardan-e nāmhā-ye khāss dar zabān-e fārsi-ye mohāverei / Irān Kolbāsi // Zabānshenāsi. –

1364(1985). – №2. – S. 47–50. 6. Mccarthy John J. A Prosodic Theory of Nonconcatenative Morphology / John J.Mccarthy // Linguistic Inquiry.

– 1981. – Vol.1. №3. – PP. 373–418. 7. Shaqaqi Vida. Farayand-e tekrar dar zaban-e farsi / Vida Shaqaqi // Majmue-ye maqalat-e chaharomin

konferans-e zabanshenasi-ye nazari va karbordi. Vol.1. / Ed. Seyed-Ali Miremadi. – Tehran: Allameh Tabatabai University, 2000.

8. Vahidian Kamyar T., Emrani Gh. Dastur-e zaban-e farsi (1) / Kamyar T. Vahidian, Gh.Emrani. – Tehran: SAMT, 2003. – 125 s. Рецензент: Меметов А.М., д. филол.н., проф., зав. каф. вост. филологии ТНУ им. В.И. Вернадского

Максимів О.Й. УДК [811.222.1’06+811.161.2’06]’38’374’373:39:82-92 ЛЕКСИЧНА СИСТЕМА ПЕРСЬКОЇ МОВИ У ЧАСТОТНИХ СЛОВНИКАХ РІЗНИХ ФУНКЦІОНАЛЬНИХ СТИЛІВ

Постановка проблеми. Лексика, більшою мірою властива певному функціональному стилеві, є

ключовою для даного стилю (чи автора, якщо розглядаємо окремі твори художнього стилю мовлення). Якщо ж вдасться виявити лексику, притаманну різним функціональним стилям певної етномови у зіставленні з іншою, то таку лексику можна вважати етноспецифічною.

Аналіз останніх досліджень з проблематики роботи. У частотних словниках відображена інформація про те, якими саме одиницями (наведеними у цих словниках у спадній послідовності) найчастіше послуговуються автори певних текстів. Такі словники неодноразово ставали об’єктом зіставних досліджень у межах однієї мови (див., напр. [1; 2; 10; 12; 15; 17]). З іншого боку, провадилися дослідження взаємовпливу лексики різних функціональних стилів (див., напр. [3]). Контрастивні дослідження лексики різних мов, головним чином, скеровані на передавання певного значення лексико-семантичними засобами цих мов, статистичні характеристики відіграють при цьому допоміжну роль (див., напр. [4; 5; 8; 16]).

Метою даної розвідки є продемонструвати якісні відмінності лексики різних функціональних стилів однієї етномови, з одного боку, і одного функціонального стилю різних етномов, з іншого. Для цього необхідно виконати такі завдання: 1) зіставити лексичні дані частотних словників різних функціональних стилів однієї (перської) мови; 2) зіставити лексику частотних словників одного функціонального стилю (публіцистичного) різних мов (перської та української); 3) виявити контрастивну область лексики (стилевоспецифічну, етноспецифічну та стилевоетноспецифічну) перської мови.

Статистична лексикографія перської мови репрезентована невеликою кількістю частотних словників та конкордансів. Головним чином, це частотні словники мови письменників (див., напр. [11; 24]) чи окремих творів (див., напр. [18; 20; 22; 23; 25]). Укладання частотних словників перської мови є “справою дуже необхідною і важливою [19, с. 140]”. Для зіставлення ми обрали “Частотний словник Унсурі” [11] М.-Н. Османова як відображення художнього стилю перської мови, словник “Уживані слова сучасної перської мови” Г. Гасані [21] як відображення словника перської мови “в цілому” та частотний словник газетної лексики сучасної перської мови, укладений автором (деталі укладання словника див. [7]), як відображення публіцистичного стилю. З іншого боку для зіставлення залучаємо “Частотний словник українського публіцистичного стилю – 2004” [14].

Рівень денотації якісного плану лінґвістичного дослідження уточнюється відомим рядом градацій досинтаксичних одиниць кількісного плану: “графема – морфема – лексема” (див. [13, с. 4]). Саме тому зіставлення проводилося на трьох рівнях: графем (словоформ), лексем та морфем, які відрізняються між собою, головним чином, рівнем компресії семантики (про це див. дет. [6]).

Оскільки нас цікавить якісна відмінність реєстрів частотних словників, зіставимо їхні дані, згрупувавши їх порціями по 100 слів починаючи з вершини списків. Для того, щоб зіставлення було репрезентативним необхідно звести усі словники до одного стандартного вигляду за більш-менш однаковими принципами. Це зручно зробити на рівні лексем. Тому у даній статті обмежимося саме таким зіставленням. Також обсяг статті дозволяє навести результати зіставлення тільки однієї сотні, проте якісні відмінності простежуються вже навіть на такому обмеженому матеріалі.

У словнику Г. Гасані подаються найчастотніші словоформи, тоді як інші словники організовані на лексемному рівні. Для лематизації даних словника Г. Гасані скористаємося тими самими принципами, що були опрацьовані для лематизації слів у частотному словнику публіцистичного стилю сучасної перської мови. Хоча для такого опрацювання доступним є не весь словник, а тільки слова з частотою 10 і більше, всього 8 438 слів, на результати зіставлення перших декількох сотень це не матиме суттєвого впливу.

Максимів О.Й. ЛЕКСИЧНА СИСТЕМА ПЕРСЬКОЇ МОВИ У ЧАСТОТНИХ СЛОВНИКАХ РІЗНИХ ФУНКЦІОНАЛЬНИХ СТИЛІВ

86

І. Отож, зіставивши дані першої сотні частотних словників різних функціональних стилів перської мови, маємо (за порядком спадання частот):

1. Лексика, спільна для усіх трьох словників: و va ’і’, به be ’до’, از az ’від’, بودن budan ’бути’, او u ’він, вона, воно’, که ke ’що’, را rā ’аналітичний показник прямого додатка’, آن ān ’той’, بر bar ’на’, اگر agar ’якщо’, شدن šodan ’стати’, گفتن goftan ’сказати’, کردن kardan ’робити’, در dar ’в’, يک yek ’один’, تا tā ’щоб’, هر har ’кожний’, همه hame ’весь’, اين in ’цей’, داشتن dāštan ’мати’, دو do ’два’, هم ham ’навіть’, من man ’я’, نداد dādan ’дати’, گرفتن gereftan ’отримати’, با bā ’з’, روز ruz ’день’, دست dast ’рука, бік’, روی ruye ’на’, نيست nist ’нема’, ديگر digar ’інший’, خواستن xāstan ’хотіти’, دانستن dānestan ’знати’, کار kār ’справа’, توانستن tavānestan ’могти’, راه rāh ’дорога, через’, سال sāl ’рік’, هيچ hič ’жоден, ніхто’, بزرگ bozorg ’великий’, صورت surat ’обличчя, то’. Як бачимо, це стройові слова, іменні та дієслівні лексеми широкої семантики і лексеми на позначення кількості.

2. Лексика, спільна для двох словників: а) для словників перської мови “в цілому” та художнього стилю: تو to ’ти’, نه na ’ні’, چه če ’що, ніж’,

,sar ’голова سر ,’zamin ’земля زمين ,’kas ’хтось, людина کس ,’āmadan ’приходити, йти آمدن ,’didan ’бачити ديدنпочаток’, جا jā ’місце’, آب āb ’вода’, چشم čašm ’око, добре’, رفتن raftan ’іти’, آوردن āvardan ’приносити’, شب šab ’ніч, вечір’, زدن zadan ’бити’, چيز čiz ’річ’, مرد mard ’мужчина, чоловік’. Сюди також увійшли стройові слова і іменні та дієслівні лексеми широкої семантики; можемо виокремити декілька конкретних лексем, які, за умови залучення даних наступних сотень (чи хоча б однієї), можуть сформувати конкретніші семантичні групи: напр., زمين zamin ’земля’, سر sar ’голова, початок’, جا jā ’місце’, آب āb ’вода’, چشم čašm ’око, добре’, شب šab ’ніч, вечір’.

б) для словників перської мови “в цілому” та публіцистичного стилю: خود xud ’свій, сам, себе’, برای barāye ’для, за’, آنها ānhā ’вони’, ما mā ’ми’, اما ammā ’але’, يا yā ’чи, або’, بعد ba’d ’потім, там’, بايد bāyad ’слід, повинний, можна’, حال hāl ’справа, сьогодні’, رسيدن rasidan ’сягати, приходити’, فيلم film ’фільм’, چند čand ’кілька’, گذاشتن gozāštan ’класти, дати’, کم kam ’мало’, طور towr ’чин, спосіб’, نيز niz ’також’, پس pas ’так, ж, після’, قرار qarār ’рішення, спокій’, همين hamin ’лише, тільки’, شبي biš ’більш’, ولی vali ’але, проте’, نظر nazar ’думка, через’, وجود vojud ’буття’, بسيار besyar ’дуже, багато, такий’, مردم mardom ’люди’, يافتن yāftan ’знаходити’, شهر šahr ’місто’, سه se ’три’, استفاده estefāde ’використання’, انجام anjām ’виконання’. Ці лексеми можемо згрупувати на стройові, дієслівні та іменні лексеми широкої семантики, кількість, і також виокремити декілька слів, які можуть сформувати конкретніші семантичні групи за умови залучення даних наступних сотень: напр., فيلم film ’фільм’, رقرا qarār ’рішення, спокій’, شهر šahr ’місто’.

в) для публіцистичного та художнього стилів: دولت dowlat ’країна, щастя’, جهانی(جهان( jahān (jahāni) ’світ (світовий)’, ماه māh ’місяць’, بی bi ’без, не’, پيش piš ’до, перед’. Таких слів небагато і очевидно, що у різних стилях вони вживаються у різних значеннях (окрім стройових лексем).

3. Специфічна лексика: а) для словника художнього стилю: چون čun ’як’, دل del ’серце’, شاه šāh ’шах’, گشتن gaštan ’крутитися,

ставатися’, ملک molk ’царство’, ای ey ’о!’, زلف zolf ’кучері’, جز joz ’крім’, مر mar ’ аналітичний показник прямого додатка’, تيغ tiq ’лезо, колючка’, جان jān ’душа’, نام nām ’ім’я’, آتش ātaš ’вогонь’, باد bād ’вітер’, مرا marā ’мене’, بردن bordan ’нести’, بس bas ’досить, дуже’, چنان čonān ’так’, زير zir ’під, низ’, گل gol ’квітка’, هنر ,’fazl ’мудрість; чол. ім’я Фазль فضل ,’jud ’щедрість جود ,’miyan ’середина ميان ,’māndan ’залишатися ماندنhonar ’мистецтво, майстерність’, ابر abr ’хмара’, رخ rox ’лице, щока’, خرد xerad ’розум’, زر zar ’золото’, ,tan ’тіло تن ,’laškar ’армія, військо لشکر ,’xodā ’бог خدا ,’nik ’гарний, добрий نيک ,’xosrow ’Хосров خسروлюдина’, خدمت xedmat ’служба, у’, سخن soxan ’слово, розмова’, کوه kuh ’гора’, گوهر gowhar ’перлина’, خويش xiš ’свій’, گيتی giti ’світ’, فلک falak ’небо, доля’, هميشه hamiše ’завжди’, رنگ rang ’колір’, دريا darya ’море’, طبع tab’ ’натура, природа’, گويی guyii ’ніби-то’. Як і слід було чекати, такої лексики найбільше, і тут уже можна вести мову про ідіостиль конкретного автора, у даному випадку Унсурі (пор. із [9]). Оскільки виявлення особливостей ідіостилю письменника не належить до наших завдань, докладніше зупинятися на цьому та визначати лексико-семантичні групи лексики даного словника не будемо.

б) для словника перської мови “в цілому”: وقت vaqt ’час’, نگاه negāh ’погляд’, صدا sedā ’звук, голос’, کشيدن kašidan ’тягнути’, طرف taraf ’сторона, бік’, شما šomā ’ви’, بچه bačče ’дитина’, بيرون birun ’зовні’, خانه xāne ’дім’, حرف harf ’літера, слово’, داستان dāstān ’оповідання’, فکر fekr ’думка’, خيلی xeyli ’дуже, багато’, خوردن xurdan ’їсти’, پا pā ’нога’, باز bāz ’знову; відкритий; сокіл’, مادر mādar ’мати’, باال bālā ’верх, високо’, آقا āqā ’пан’, خوب xub ’добрий’, اتاق otāq ’кімната’, کنار kenār ’край, біля’, بابا bābā ’тато’, پشت pošt ’позаду, спина’, oftādan ’падати’. Сюди увійшла як загальна, так і конкретніша лексика, уже можна намітити окремі افتادنспецифічні лексико-семантичні групи, до яких увійдуть такі слова, як, напр., خانه xāne ’дім’, پا pā ’нога’, مادر mādar ’мати’ чи آقا āqā ’пан’ і т. ін.

в) для словника публіцистичного стилю: کشور kešvar ’держава, країна’, ايران irān ’Іран’, مورد mowred ’щодо’, شرکت šerkat ’участь’, آمريکا āmrikā ’Америка’, سازمان sāzemān ’організаця’, بخش baxš ’частина’, بين beyne ’між’, تهران tehrān ’Тегеран’, درصد darsad ’відсоток’, عنوان ’onvān ’заголовок, спосіб’, ملی(ملت( mellat (melli) ’народ (національний)’, رئيس ra’is ’президент’, طرح tarh ’проект’, افزودن(افزايش( afzāyeš (afzudan) ’збільшення (додавання)’, منطقه mantaqe ’область’, گزارش gozāreš ’повідомлення’, توجه tavajjoh ’увага’, اقتصادی eqtesādi ’економічний’, شورا šowrā ’рада’, برنامه barnāme ’програма’, اجرا ejrā ’виконання’, هزار hezār ’тисяча’, گذشته gozašte ’минулий’, اسالمی eslāmi ’ісламський’, توليد towlid ’виробництво, причина’, گروه goruh ’група’, اعالم e’lām ’повідомлення’, نفت naft ’нафта’, توسعه towse’e ’розвиток’, جامعه jāme’e ’суспільство’, sarmāye ’гроші’. Тут практично не спостерігається лексем широкої семантики, зате чітко формуються سرمايهконкретні лексико-семантичні групи, такі як “комунікація” (напр., лексема بين beyne ’між’), “етнічна географія” (напр., лексеми ايران irān ’Іран’, آمريکا āmrikā ’Америка’ тощо), “політика” (напр., کشور kešvar ’держава, країна’, رئيس ra’is ’президент’, جامعه jāme’e ’суспільство’ тощо), “фінанси” (напр., درصد darsad


87

’відсоток’, سرمايه sarmāye ’гроші’), “навчання” (напр., توجه tavajjoh ’увага’, گروه goruh ’група’), “економіка” (напр., اقتصادی eqtesādi ’економічний’, توليد towlid ’виробництво, причина’ тощо), “планування” (напр., طرح tarh ’проект’, برنامه barnāme ’програма’ тощо), “культура” (напр., اسالمی eslāmi ’ісламський’).

ІІ. Результати зіставлення даних першої сотні частотних словників публіцистичного стилю перської та української мов мають такий вигляд:

1. Лексика, спільна для обох словників: و va ’і’, در dar ’в’, به be ’до’, بودن budan ’бути’, از az ’від’, که ke ’що’, اين in ’цей’, شدن šodan ’стати’, با bā ’з’, يک yek ’один’, داشتن dāštan ’мати’, برای barāye ’за’, آن ān ’те’, xāstan خواستن ,’bar ’на بر ,’goftan ’сказати گفتن ,’sāl ’рік سال ,’xud ’свій خود ,’u ’він او ,’kešvar ’країна کشور’хотіти’, تا tā ’щоб’, توانستن tavānestan ’могти’, نيز niz ’також’, هم ham ’навіть’, دو do ’два’, آنها ānhā ’вони’, ,’mowred ’щодо مورد ,’ru ’на رو ,’yā ’чи يا ,’biš ’більш بيش ,’bāyad ’можна بايد ,’ammā ’але اما ,’digar ’інший ديگرره har ’кожний’, ما mā ’ми’, قرار qarār ’рішення’, سازمان sāzemān ’будинок’, نظر nazar ’через’, کار kār ’справа’, ,’mellat ’національний ملت ,’dast ’бік دست ,’dowlat ’країна دولت ,’vojud ’бути وجود ,’ruz ’день روز ,’piš ’до پيش نيست ,’šahr ’місто شهر ,’tarh ’проект طرح ,’hame ’весь همه ,’man ’я من ,’mardom ’люди مردم ,’besyar ’дуже بسيارnist ’нема’, رئيس ra’is ’президент’, منطقه mantaqe ’область’, سه se ’три’, صورت surat ’обличчя, то’, شورا šowrā ’рада’, پس pas ’ після’, اگر agar ’якщо’, هزار hezār ’тисяча’, گروه goruh ’група’, حال hāl ’ сьогодні’, بی bi ’не’, ملی ,’rāh ’дорога, через راه ,’anjām ’виконання, зробити انجام ,’sarmāye ’гроші سرمايه ,’jahāni ’світовий جهانیmelli ’національний’, جهان jahān ’світ’, مسئله mas’ale ’питання, проблема’,سياسی siyasi ’політичний’, جديد jadid ’новий’, همين hamin ’лише’, جا jā ’місце’. Тут опинилися, знову ж таки, стройові слова, іменні та дієслівні лексеми широкої семантики, лексеми на позначення кількості, проте наявні також і лексеми, які можна зарахувати до лексико-семантичної групи “політика / економіка” (напр., کشور kešvar ’країна’, سرمايه sarmāye ’гроші’, رئيس ra’is ’президент’ тощо). Ці слова належать до ключових для публіцистичного стилю мовлення загалом.

2. Специфічна лексика: а) для словника публіцистичного стилю перської мови: کردن kardan ’зробити’, را rā ’аналітичний

показник прямого додатка’, دادن dādan ’дати’, ايران irān ’Іран’, گرفتن gereftan ’отримати’, شرکت šerkat ’участь’, آمريکا āmrikā ’Америка’, بخش baxš ’частина’, بين beyne ’між’, تهران tehrān ’Тегеран’, درصد darsad ’відсоток’, عنوان ’onvān ’назва’, افزايش afzāyeš ’ додавання’, گزارش gozāreš ’повідомлення’, توجه tavajjoh ’увага’, اقتصادی eqtesādi ’економічний’, ماه māh ’місяць’, برنامه barnāme ’програма’, گذاشتن gozāštan ’класти, дати’, اجرا ejrā ’виконання’, گذشته gozašte ’минулий’, اسالمی eslāmi ’ісламський’, توليد towlid ’виробництво, причина’, اعالم e’lām ’повідомлення’, استفاده estefāde ’використання’, افزودن afzudan ’додати’, نفت naft ’нафта’, film ’фільм’. Як бачимо, тут فيلم ,’yāftan ’знайти يافتن ,’jāme’e ’суспільство جامعه ,’towse’e ’розвиток توسعهнаявні як лексеми широкої семантики (напр., را rā ’аналітичний показник прямого додатка’, شرکت šerkat ’участь’, دادن dādan ’дати’), так і конкретні лексико-семантичні групи: “комунікація” (напр., بين beyne ’між’), “етнічна географія” (напр., ايران irān ’Іран’, آمريکا āmrikā ’Америка’ тощо), “фінанси” (напр., درصد darsad ’відсоток’), “навчання” (напр., توجه tavajjoh ’увага’, گروه goruh ’група’), “економіка” (напр., اقتصادی eqtesādi ’економічний’, توليد towlid ’виробництво, причина’ тощо), “планування” (напр., برنامه barnāme ’програма’, اجرا ejrā ’виконання’ тощо), “культура” (напр., اسالمی eslāmi ’ісламський’, فيلم film ’фільм’).

б) для словника публіцистичного стилю української мови: اوکراينی ukrāini ’український’, يوشچنکو yuščenko ’Ющенко’, قدرت qqodrat ’влада’, زير zir ’під’, شما šomā ’ви’, يانوکوويچ yānukovič ’Янукович’, چون čun ’тому’, يف کی ,’zabān ’слово زبان ,’ya’ni ’саме يعنی ,’grivna ’гривня گريونا kief ’Київ’, ويکتور viktor ’Віктор’, کودک kudak ’дитина’, انتخاب entexāb ’вибори’, نماينده namāyande ’депутат’. Тут також фіксуємо як лексеми широкої семантики (напр., زير zir ’під’, کودک kudak ’дитина’), так і конкретні лексико-семантичні групи: “комунікація” (напр., زبان zabān ’слово’), “етнічна географія” (напр., اوکراينی ukrāini ’український’, يف کی kief ’Київ’), “політика” (напр., يوشچنکو yuščenko ’Ющенко’, قدرت qodrat ’влада’, انتخاب entexāb ’вибори’ тощо). Відзначаємо, що порівняно зі словником перської мови, з’явилася лексико-семантична група “політика”, але відсутні “фінанси”, “навчання”, “економіка”, “планування”, “культура”.

ІІІ. Тепер зосередимо увагу на контрастивній лексиці частотного словника публіцистичного стилю перської мови. Результати зручно подати у вигляді Таблиці 1. Слова, наявні в обох контрастивних зонах словника одночасно, відносимо до етноспецифічної лексики публіцистичного стилю перської мови, решта розподіляємо за відповідними колонками таблиці. Таблиця 1. Контрастивна лексика частотного словника жанру публіцистики перською мовою (у зіставленні з українською) Назви лексико-семантичних

полів

Стилевоспецифічна лексика публіцистики

Стилевоетноспецифічна лексика публіцистики перською мовою

Етноспецифічна лексика перської мови

’kardan ’зробити کردن ’šerkat ’участь شرکت ’mowred ’щодо مورد rā ’аналітичний را ’onvān ’заголовок, спосіб’ عنوان ’sāzemān ’організаця سازمان

показник прямого додатка’

’dādan ’дати دادن ’gereftan ’отримати گرفتن ,gozāštan ’класти گذاشتن

дати’

Лексеми широкої семантики

’hezār ’тисяча هزار

فتنيا yāftan ’знайти’ ’baxš ’частина بخش

’barnāme ’програма برنامه ’tarh ’проект طرح māh ’місяць’ Планування ماه

estefāde استفاده ’ejrā ’виконання اجرا

Максимів О.Й. ЛЕКСИЧНА СИСТЕМА ПЕРСЬКОЇ МОВИ У ЧАСТОТНИХ СЛОВНИКАХ РІЗНИХ ФУНКЦІОНАЛЬНИХ СТИЛІВ

88

Назви лексико-семантичних

полів

Стилевоспецифічна лексика публіцистики

Стилевоетноспецифічна лексика публіцистики перською мовою

Етноспецифічна лексика перської мови

’gozašte ’минулий’ ’використання گذشته ,kešvar ’держава کشور

країна’, )ملی(ملت mellat (melli) ’народ

(національний)’ ’ra’is ’президент رئيس ’mantaqe ’область منطقه

Політика

’šowrā ’рада شورا

’jāme’e ’суспільство جامعه

Фінанси سرمايه sarmāye ’гроші’ درصد darsad ’відсоток’ ’gozāreš ’повідомлення گزارش

’tavajjoh ’увага توجهНавчання گروه goruh ’група’

’e’lām ’повідомлення اعالم

’afzāyeš’ додавання افزايش ’eqtesādi ’економічний اقتصادی

’towlid ’виробництво, причина توليد ’naft ’нафта نفت

Економіка

’towse’e ’розвиток توسعه

’afzudan ’додати افزودن

Культура اسالمی eslāmi ’ісламський’ فيلم film ’фільм’ ’irān ’Іран ايران

’āmrikā ’Америка آمريکاЕтнічна географія

’tehrān ’Тегеран تهران

Комунікація بين beyne ’між’ Результати. Зрозуміло, що лексика широкої семантики присутня як у всіх етномовах, так і у всіх

стилях мовлення, тому це лексико-семантичне поле окремо не аналізуємо. Бачимо, що лексико-семантичні поле “планування” можна вважати притаманним перській мові уцілому, незалежно від функціонального стилю мовлення, поля “політика”, “фінанси”, “навчання” більшою мірою властиві публіцистичному стилеві мовлення незалежно від етномови, у якій він функціонує, а поля “економіка” та “культура” можна вважати як етно-, так і стилевоспецифічними для публіцистичного стилю перської мови. Припускаємо, що семантичні поля “етнічна географія” і “комунікація” можна буде спостерігати у публіцистичному мовленні кожної етномови, проте їх лексичне наповнення буде якісно відрізнятися.

Перспективи подальших досліджень. Звісно, що залучення більшої кількості мов та даних не лише першої сотні частотних словників допоможе увиразнити цю картину.

Висновки. Отже, ми продемонстрували якісну відмінність лексики різних функціональних стилів однієї етномови, з одного боку, та публіцистичного стилю перської та української етномов, з іншого. Уже матеріал першої сотні уможливив виокремлення певних лексико-семантичних груп. Конкретніше наповнення виокремлених семантичних груп, а також формування інших (предметніших) можливе по залученні до аналізу даних подальших сотень частотних словників. Проте вже на рівні першої сотні констатуємо наявність суттєвих якісних відмінностей лексичного складу різних функціональних стилів етномови, з одного боку, і одного стилю різних етномов, з іншого.

Джерела та література 1. Альтман Г. О статистических методах исследования малайской литературы / Г. Альтман // Народы

Азии и Африки. – 1969. – № 1. – С. 137–141. 2. Баланюк С. С. Контрастивно-зіставний аналіз текстів різних функціональних стилів / Баланюк С. С. //

Культура народов Причерноморья. – 2002. – № 32. – С. 253–256. 3. Взаємодія художнього і публіцистичного стилів української мови / [Пилинський М. М., Дзюбишина-

Мельник Н. Я., Ленець К. И. та ін.] ; відп. ред. М. М. Пилинський. – К. : Наукова думка, 1990. – 216 с. 4. Жлуктенко Ю. О. Аспекти контрастивної лексикології / Ю. О. Жлуктенко // Мовознавство. – 1989. – №

6. – С. 3–8. 5. Кочерган М. П. Зіставна лексикологія і фразеологія / М. П. Кочерган // Основи зіставного мовознавства.

– К. : Видавничий центр “Академія”, 2006. – Розд. 4. – С. 294–403. 6. Максимів О. Й. Динаміка етноспецифіки на різних мовних рівнях / О. Й. Максимів // ХІІІ сходознавчі

читання А.Кримського: тези доповідей міжнар. наук. конф. м. Київ, 22–23 жовтня 2009 р. – К. : 2009. – С. 75-77.

7. Максимів О. Й. Принципи укладання частотного словника газетної лексики сучасної перської мови / О. Й. Максимів // Вісник Київського національного університету імені Тараса Шевченка. Східні мови та літератури. – 2009. – № 14. – С. 8–11.

8. Манакин В. Н. Основы контрастивной лексикологии: близкородственные и родственные языки / В. Н. Манакин. – К. : К-д: Центрально-Украинское издательство, 1994. – 264 с.

9. Мухин М. Ю. Идиостиль автора: квантитативный анализ и его филологическая интерпретация [Електронний ресурс] / М. Ю. Мухин // Материалы “Диалога-2005”. – Режим доступу до стат.: http://www.dialog-21.ru/Archive/2005/MukhinM/MukhinM.htm.


89

10. Мухин М. Ю. Лексические универсалии художественного текста: статистика и идеография / М. Ю. Мухин // Известия Уральского государственного университета. Сер. 2. Гум. науки. – Екатеринбург, 2007. – № 53, Вып. 14. – С. 105–109.

11. Османов М.-Н.О. Частотный словарь Унсури / Магомет-Нури Османович Османов. – М. : Наука 1970. 12. Перебийніс В. С. Частотні словники та їх використання / Перебийніс В. С., Муравицька М. П., Дарчук

Н. П. – К. : Наукова думка, 1985. – С. 160–183. 13. Тищенко К. Н. Количество во взаимосвязи с качеством и мерой в языке / К. Н. Тищенко // Вестник

Киевского университета. Романо-германская филология. – 1979. – Вып. 13. – С. 3–6. 14. Частотний словник українського публіцистичного стилю – 2004 [Електронний ресурс] / [ред. Дарчук Н.

П.] // Лінгвістичний портал MOVA.info. – 2003-2007. – Режим доступу: http://www.mova.info/Page2.aspx?11=178.

15. Шайкевич А. Я. Опыт статистического выделения функциональных стилей / А. Я. Шайкевич // Вопросы языкознания. – 1968. – № 1. – С. 64–76.

16. Ярцева В. Н. О сопоставительном методе изучения языков / В. Н. Ярцева // Филологические науки. – 1960. – № 1. – С. 3–14.

17. Buk S. N. Rank-Frequency Analysis for Functional Style Corpora of Ukrainian / Solomija N. Buk and Andrij A. Rovenchak // Journal of Quantitative Linguistics. – 2004. – Vol. 11. – No. 3. – pp. 161–171.

18. http://fa.wiktionary.org/wiki/ فردوسی_شاهنامه_بسامدی_فهرست:پيوست [Електронний ресурс]. سال –. 1380 –). ادبيات و فلسفه(مجله کتاب ماه // حميد حسنی / های بسامدی برای زبان فارسی ضرورت تهيه فرهنگ. حسنی ح .19

.145-140. صص–). 49: پياپی (1پنجم، شماره . صص–). 64: پياپی (4 سال ششم، شماره–. 1381 –). اذبيات و فلسفه(مجله کتاب ماه // حميد حسنی / افزار فارسی نرم. حسنی ح .20

128–129. تأليف ) / قاموسی لغت قاموسی و غير8000لغتی؛ شامل بيش از ميليون بر مبنای پيکره يک(های پرکاربرد فارسی امروز واژه. حسنی ح .21

. ص321 –. 1384کانون زبان ايران، : تهران–. حميد حسنیانتشارات : تهران–. به اهتمام دکتر محمد جواد شريعتی/ مام فرهنگ بسامدی آن ديوان ابو منصور محمد بن احمد دقيقی طوسی بانض .22 . ص536 –. 1368اساطير، . ص245 –. 1355: تهران–. داريوش سپنج/ شناسی نامه حوزه زبان و زبان پايان/ نامه بسامدی رساله القدس واژه. سپنج د .23. 1378روزانه، : تهران–. ]چاپ دوم[ –. دکتر مهين دخت صديقيان/ ضمام فرهنگ بسامدی نمای حافظ به ان فرهنگ واژه. د. صديقيان م .24

. ص1359 –يحيی مدرسی / شناسی نامه حوزه زبان و زبان پايان: الرئيس ابو علی سينا تأليف شيخ: نامه بسامدی رساله نفس واژه. مدرسی تهرانی ی .25 . ص328 –. 1351 تهران، –. تهرانی

Рецензент: Тищенко К.М., д. філол. н., проф. Завідувач Міжфакультетського лінґвістичного музею, провідний науковий співробітник НДЧ

Байрам Камал оглы Гаджизаде УДК 7. 741.5 РОЛЬ ЖУРНАЛА «МОЛЛА НАСРЕДДИН» В РАЗВИТИИ САТИРИЧЕСКОЙ ПРЕССЫ И САТИРИЧЕСКОЙ ГРАФИКИ ИРАНА

Постановка проблемы. Прогресс карикатуры как жанра, признание ее в обществе находится в прямой зависимости с созданием сатирической прессы. В этой связи важная роль принадлежит журналу «Молла Насреддин», который способствовал развитию сатирической прессы Азербайджана, появлению национальных демократических идей в литературе и журналистике, развитию общественного и культурного сознания не только азербайджанского народа, но и создании и формировании сатирической прессы Ближнего Востока, Средней Азии, народов Приволжья, Крыма, Дагестана, сыграла чрезвычайную роль в развитии иранской сатирической прессы и графики.

Цель данной работы заключается в том, чтобы отметить положительное влияние журнала «Молла Насреддин» в создании и формировании сатирической прессы Ирана (Южного Азербайджана), на территории которого в 1906-1911-х годах печатались сатирические журналы и газеты.

Жанр карикатуры, являющийся неотъемлемой составной частью изобразительного искусства, был сформирован под идейно-художественным влиянием журнала «Молла Насреддин», о чем свидетельствуют значительные публикации Али Назима, Адиля Казиева, Нины Миклашевской, Мурсала Наджафова, Пашы Гаджиева, посвященные творчеству художников, работавших в этой области.

Создание первого и единственного профилирующего журнала «Молла Насреддин» во всем мусульманском мире и Ближнем Востоке, по словам Джалила Мамедкулизаде, было предначертано самой жизнью.

В результате проведенных исследований, азербайджанскими литераторами было издано большое количество произведений, опубликованы сотни научных статей и публицистических очерков, посвященных журналу «Молла Насреддин» и молланасреддиновцам. Неоспоримы заслуги Мирзы Ибрагимова, Мир Джалала, Азиза Шарифа, Джафара Хандана, М.Гасымова, Н.Ахундова и др. в исследовании и пропаганде богатого наследия нашего недалекого прошлого.

Плодотворная деятельность наших художников, мастеров карикатуры О.Шмерлинга, И.Роттера, А.Азимзаде, Б.Телингатора (Бено), Ю.В.Чеменземинли, Х.Мусаева, В.Гиладзе, А.Ибрагимзаде, А.Гриньевского, Р.Гирша, Е.Гамберга, Дж. Джабибекова, Беха Саида, М.Герасимова, Э.Каргановой, В.Впньявы, П.Сфинеса и других в области сатирической графики, сформировавшейся в результате более

Байрам Камал оглы Гаджизаде РОЛЬ ЖУРНАЛА «МОЛЛА НАСРЕДДИН» В РАЗВИТИИ САТИРИЧЕСКОЙ ПРЕССЫ

И САТИРИЧЕСКОЙ ГРАФИКИ ИРАНА

90

чем 100-летней истории создания и развития азербайджанской сатирической прессы, свидетельствует о том, что в Азербайджане еще до 1920-х годов была большая армия карикатуристов. Карикатуры, опубликованные в этот период в сатирических журналах Азербайджана, создавались художниками на основе конкретных материалов. В них критиковались облаченные в чалму суеверные моллы, религиозные деятели, шейхи, царские чиновники, лживые интеллигенты. Основная задача заключалась в том, чтобы, говоря языком Сабира, растормошить несведущих, не содрогающихся от несправедливостей, разбудить невежд, не отвечающих зову времени, научить людей умению отличать друзей от врагов, отделять хорошее от плохого. Выполнение этой важной миссии взял на себя «Молла Насреддин» и другие сатирические журналы, работавшие в этом ключе. Карикатуры, опубликованные на страницах этих журналов, ни разу не теряли политической остроты, присущей «Молла Насреддин»у, не отдалялись от его идейной направленности.

Большинство карикатур, опубликованных в сатирических журналах того периода, неразрывными нитями напрямую были связаны с жизнью и культурой народа, его литературой и фольклором. Идеи, пропагандируемые рисунками «Молла Насреддин»а, отвечали чаяниям народа, находили путь к его сознанию, заставляя задуматься.

Издание «Молла Насреддин»а вызвало определенное оживление не только в различных сферах жизни народа, но и способствовало большому подъему, пробуждению национальной прессы. Именно под влиянием «Молла Насреддин»а на азербайджанском языке начали публиковаться сатирические журналы «Бехлул» (1907), «Зенбур» (1909-1910), «Мират» (1910), «Ары» (1910-1911), «Кялнийят» (1912-1913), «Ляк-ляк» (1914), «Тути» (1914-1917), «Мезели» (1914-1915), «Бабаи-Амир» (1915-1916), «Тартан-Партан» (1918), «Шейпур» (1918-1919), «Зенбур» (1919), «Мешел» (1919-1920). Журналы «Джигит» (1907-1918), «Вай-вай» (1908), «Бакинское горе» (1908-1909), «Бич» (1909-1915), «Адская почта» (1909-1910), «Бакинские стрелы» (1910), «Барабан» (1912-1913), публикуемые в это время в Азербайджане на русском языке, также старались следовать пути «Молла Насреддин»а. Хотя эти журналы были созданы много позднее «Молла Насреддин»а, их деятельность, к сожалению, была недолгой. Самым долговечным среди всех оказался все же сам «Молла Насреддин», который с некоторыми перерывами издавался в течение 25 лет (1906-1931 гг.).

Популярность и сфера влияния сатирической прессы Азербайджана в начале XX века были достаточно широкими. С одной стороны она совершенствовалась, развиваясь во взаимосвязи с европейской и русской сатирической прессой, с другой – оказала положительное влияние и содействие в создании и формировании сатирической прессы Ближнего Востока, Средней Азии, народов Приволжья, Крыма, Дагестана, сыграла чрезвычайную роль в развитии иранской сатирической прессы и графики.

Западноевропейские источники изобилуют многочисленными произведениями о сатирической прессе Азербайджана XX века, в которых особо подчеркивается значение и сфера влияния журнала «Молла Насреддин». В опубликованных в Англии и Франции статьях, посвященных «Молла Насреддин»у, в первую очередь рассматривается проблема сильного воздействия журнала на политическую сатиру Ирана, а также сатирическую прессу Средней Азии и народов Приволжья. Особо значимым является мнение французских ученых А.Бенниксена, С.Келкеже, польского ученого В.Заянчковского, английского ученого Э.Брауна, немецкого ученого В.Брандса и др. западноевропейских специалистов о сатирической прессе и литературе Азербайджана XX века. Неоспорима роль сатирических журналов, опубликованных в Азербайджане, в формировании и дальнейшем развитии иранской прессы и сатирической графики.

Видя расположение азербайджанской сатирической прессы к национально-освободительному движению Ирана, иранские правящие силы в начале XX века всеми средствами старались предотвратить попадание «Молла Насреддин»а и других сатирических журналов в страну, считая ее опасной политической литературой. Несмотря на запрет официальных кругов Ирана и особое распоряжение, данное таможенным и пограничным службам на ввоз в страну журнала «Молла Насреддин», представители народа настойчиво требовали у властей свободной поставки журнала в Иран. Так писала об этом в 1906-м году газета «Иршад»: «Иранским чиновникам подобного рода педантичность и эгоизм журнала «Молла Насреддин» не по нраву. Не стоит ехать в Иран, возможно на иранской границе дан приказ сжечь журнал. Сколько бы ни выступали иранские братья в Тифлисе, Владикавказе и других городах против этого распоряжения, сколько бы ни отправлялись в иранский парламент телеграфные послания, жалобные телеграммы (даже с некоторых пунктов Ирана, в том числе Халдана и других мест), никакого удовлетворительного ответа пока не поступало».

Указывая на решительные шаги журнала «Молла Насреддин» в борьбе против иранского самодержавия, газета «Иршад» далее пишет: «Приветствую в этом смысле журнал «Молла Насреддин». Правда, он подвергается сожжению на иранской границе, однако, если бы был жив молла, именем которого назван журнал, он бы непременно сказал: «Пусть сжигают, потому что однажды народ поймет свою выгоду и сожжет тех, кто ныне уничтожает журнал»1.

В связи с этими событиями в опубликованном в 1906-м году в 8-м номере журнала «Молла Насреддин» рисунке показано задержание на ирано-русской границе Моллы Насреддина, пытающегося пересечь пропускной пункт, сопровождающееся угрозами вооруженной кучки иранской реакционеров. В

1 Газета «Иршад», 1906 г., №29.


91

течение многих лет «Молла Насреддин» переправлялся в Иран как тайная литература. Не проверялись даже письма, пересылаемые «Молла Насреддин»у из Ирана.

Запрет на ввоз журнала «Молла Насреддин» в Иран вызвал большое недовольство азербайджанских патриотов. По этой причине тебризский анджумани (глава меджлиса) телеграфировал в меджлис Тегерана и добился упразднения приказа о запрете на журнал «Молла Насреддин»2. Создание демократически настроенной прессы, в особенности развитие сатирической прессы, происходящей на фоне революций в России и Иране, было составной частью политических процессов, происходящих в стране.

Именно под влиянием журнала «Молла Насреддин» в 1906-1911-х годах на территории Ирана (Южного Азербайджана) стали печататься сатирические журналы и газеты. На страницах этих газет и журналов, таких как «Азербайджан» (Тебриз, 1907), «Анджуман» (Тебриз, 1907), «Фарьяд» (Урмия, 1907), «Налейи-миллет» (Тебриз, 1908), «Муджахид» (Тебриз, 1907), «Шураи-Иран» (Тебриз, 1908), «Ширатул мустагим» (Тебриз, 1908), «Мусават» (Тебриз, 1908), «Истиглал» (Тебриз, 1909), «Бугаламун» (Тебриз, 1909), «Мухакимат» (Тебриз, 1909), «Иттифаги-Каригаран» (Тебриз, 1910), «Саадат» (Тебриз, 1911), «Наджат» (Хой, 1911) и других освещались исторические события, посвященные различным этапам национально-освободительной борьбы, выражалось расположение к революционным событиям, происходящим в России. Наиболее характерной особенностью этих газет и журналов было широкое использование опыта, методов борьбы органов демократической прессы, в том числе сатирических журналов Северного Азербайджана.

Первый номер журнала «Азербайджан», названного в научной литературе «Молла Насреддин»ом Южного Азербайджана, вышел в свет в городе Тебризе 6 декабря 1907 года. Сатирический журнал «Азербайджан» отличался от газет и журналов Ирана (Южного Азербайджана), изданных до него прежде. Редактор журнала, признанный в то время журналист и писатель Алигулу Сафаров, до появления журнала «Азербайджан» был издателем и редактором трех демократических органов печати: «Шабнаме» (1892), «Эхтийач» (1898), «Угбал» (1898), издаваемых в Тебризе. По сведениям автора «Данишмандани-Азербайджан» Мухаммедали Тарбийата, Алигулу Сафаров, в издаваемых им органах печати «Шабнаме», «Эхтийач», «Угбал», особое место уделял сатире. По словам М.Тарбийата, общественная критика в газете «Эхтийач» была настолько резкой, что тебризский судья Амир Низам закрыл газету после выхода ее 7-го номера.

Сатирический журнал «Азербайджан» походил на «Молла Насреддин» как содержанием, так и формой. Во всех номерах журнала «Азербайджан», за исключением первого, рядом со знаменитой эмблемой журнала «Молла Насреддин», отображающей старого моллу Насреддина, можно увидеть изображение «Гаджи Баба», ставшего новой эмблемой журнала «Азербайджан». «Гаджи Баба» изображен как послушный ученик пред учителем «Молла эми» («дядя молла»). Рисунок-эмблему журнала «Азербайджан» мы назвали «Гаджи Баба», потому что обращение «Ай молла, молла эми», часто встречающееся в «Молла Насреддин»е, в журнале «Азербайджан» заменено фразой «Ай Гаджи Баба! Господин Баба». Сам Алигулу Сафаров подписывал свои стихи, фельетоны и другие материалы, публикуемые в журнале, псевдонимом «Гаджи Баба». Стилистика журнала также была близка «Молла Насреддин»у. Следует отметить, что существует несколько источников, подтверждающих сотрудничество А.Сафарова с журналом «Молла Насреддин». Вот что пишет в своих воспоминаниях сын А.Сафарова: «Гаджи Сафарали, который еще 40 лет назад начал издавать журнал «Азербайджан», был одним из состоятельных купцов Тебриза по имени Алигулу и фамилии Сафаров. Ныне покойный, он в молодости по желанию отца работал в коммерческих конторах, находящихся в России и Турции. Позже, поддерживая связь со свободолюбцами, ссыльными деспотичным правительством Ирана, он бросает торговлю и возвращается в Тебриз, где решает заняться изданием журнала во благо отечеству. Вначале он публикует несколько статей в журнале «Молла Насреддин», подписываясь разными причудливыми псевдонимами, в том числе «Хортдан». Впоследствии при материальной и моральной поддержке тебризских свободолюбцев он начинает издавать собственный журнал. Алигулу Сафаров поддерживал тесные связи с журналом «Молла Насреддин», который был его моральным вдохновителем. Большинство стихов журнала «Азербайджан» вышли из-под пера самого издателя. После закрытия журнала «Азербайджан» со стороны реакционных сил и ссылки издателя в Стамбул, А.Сафаров начал издавать журнал «Эхтийач», пытаясь пробудить народ. По слухам, вышло не более 17 номеров этого журнала. Возвратившись в Тебриз, А.Сафаров не находит возможности заняться каким-либо делом, поскольку реакционное правительство в этот период еще больше ужесточило свою власть. В эти дни, чувствуя свое бессилие в борьбе с реакцией, он покончил жизнь самоубийством.

После себя он оставил троих сыновей, двое из которых работают в дорожном управлении в Тебризе, а последний (автор этой статьи), работает в финансовом управлении.

Национальный герой Саттархан в свое время помогал сыну покойного. Старший сын А.Сафаралиева Сафарали Гейсан был героем тебризской революции, принимал участие в войнах и был соратником Саттархана».

Вот что пишет С.А.Касави о влиянии «Молла Насреддин»а на журнал «Азербайджан» и о его роли в иранской общественной жизни: «Одним из наиболее значимых журналов, издаваемых в Тебризе, был «Азербайджан». Он издавался на сатирическом языке, подобно кавказскому «Молла Насреддин»у. Большое место в журнале отводилось сатирическим статьям и карикатурам. Можно сказать, что он был самым видным сатирическим журналом после «Молла Насреддин»а… Журналистом сборника был Алигулу Сафаров… Журнал издавался в Тебризе. В «Азербайджан»е работал очень искусный художник…».

2 Ə.T.Kəsrəvi. Tarixi məşruteyi İran. Tehran, hicri 1330, s. 194-196.

Байрам Камал оглы Гаджизаде РОЛЬ ЖУРНАЛА «МОЛЛА НАСРЕДДИН» В РАЗВИТИИ САТИРИЧЕСКОЙ ПРЕССЫ

И САТИРИЧЕСКОЙ ГРАФИКИ ИРАНА

92

Говоря о деятельности художника, работающего в сатирическом журнале «Азербайджан», следует отметить, что здесь трудились братья Гусейн и Керим Тахирзаде. Будучи художниками передовых взглядов, они являлись продолжателями традиций азербайджанской школы миниатюры.

В своих карикатурах, публикуемых в журнале «Азербайджан», художники разоблачали представителей всех эксплуататорских слоев населения, начиная с высокопоставленных государственных служащих до помещиков, ханов и беков, подвергая их резкой критике. В 4-м номере журнала «Азербайджан», изданном в 1907-м году, опубликована карикатура Гусейна Бехзада Тахирзаде, в которой изобличаются предательские помыслы главного министра Аминуссултана. Расположенная под рисунком надпись «Я не имею никакого отношения к этой стране… Эту страну следует…» указывает на предательские помыслы министра, поставленного на службу шахом Музаффараддином (рис.2). На карикатуре, опубликованной в другом номере этого же сборника, нашло отражение внутреннее положение страны.

Братья Бехзад помогали революционерам, как оружием, так и пером, выступаю с карикатурами в журнале «Азербайджан», газетах «Хашаратул арз» и «Анджуман». На рисунках, помещенных в этих изданиях, открыто критиковалось политическое и общественное положение страны. После падения революции (1905-1911) Гусейн Бехзад вместе c революционерами, отказавшимися сдаться властям, покидает родной Тебриз и приезжает в Баку. Впоследствии он поступает в тифлисскую художественную школу для продолжения учебы. Однако 23-х летний художник и здесь подвергается преследованию, поэтому он отправляется в Турцию и поступает в стамбульскую художественную школу, которую спустя 4 года с отличием заканчивает. В Стамбуле художник принимает активное участие в изданиях азербайджанских политических эмигрантов. Карикатуры, посвященные американцу Моргану Шостеру, опубликованные в иранской газете «Шейда», нашумели на всю страну. В 1930-м году Гусейн Бехзад возвращается из Стамбула в Тебриз и назначается начальником управления по искусству. Его брат Керим Бехзад, преодолевая большие трудности, возвращается на родину, где начинает заниматься научной деятельностью. Он является автором монографии «Азербайджанский бунт в иранской конституционной революции», книги «Шарамадене хунер» («Героический подвиг»), отражающей жизнь великих художников мира, и других произведений.

Целый ряд газет и журналов, издаваемых в Иране после 1940-го года, продолжал традиции «Молла Насреддин»а. Сатирический журнал «Азербайджан», издаввшийся в своё время Алигулу Сафаровым, в 1940-м году вновь возобновляет свою деятельность под его руководством, где большое место отводится сатирическим материалам, критическим карикатурам. Здесь также публикуются стихи, подобные сабировским. (Сабир – М.А.Сабир. Азербайджанский поэт, сатирик). За этот период было издано всего 40 номеров сборника на азербайджанском и персидском языке.

Журнал «Азербайджан улдузу» («Звезда Азербайджана»), издаваемый в Иране Хилалом Назири (1941-1945 гг.), также следовал пути «Молла Насреддин»а. Различные отзывы и мысли о сатирическом журнале «Молла Насреддин», его значимости и влиянии публиковались в газете «Азербайджан», основанной М.Дж.Пишевари, сборнике «Азербайджан», а также иранских органах «Мардом», «Дунья» и других газетах и журналах. Выдающиеся поэты Инара (Южного Азербайджана) Азероглы, Афрашта и Али высоко ценили журнал «Молла Насреддин» и в особенности сатирическую поэзию М.А.Сабира, считая это наследие большой художественной школой, которая все время совершенствовало и подпитывало их творчество.

Переезд Джалила Мамедкулизаде в 1919-м году из Тифлиса (журнал «Молла Насреддин» в 1906-1917-х годах печатался в г. Тифлисе) в Кяхризли (Карабах) (супруга Дж. Мамедкулизаде Гамида ханум родом была из Карабаха), а в 1920-м году вместе с семьей в Тебриз, совпадает с первыми месяцами провозглашения советской власти в Азербайджане. Если, с одной стороны, эта поездка Джалила Мамедкулизаде являлась итогом колебаний последнего периода, то с другой – объясняется большой привязанностью писателя к национально-освободительному движению Ирана (Южного Азербайджана) и в основном должна истолковываться этой второй причиной.

Известно, что в течение всей своей деятельности журнал «Молла Насреддин» неустанно трудился во имя победы движения Саттархана. В 1917-м году журнал оказывал демократам Южного Азербайджана посильную помощь в их борьбе, делал все возможное ради победы движения Шейха Мухаммеда Хиябани.

Со дня переезда в Тебриз Джалил Мамедкулизаде ведет подготовительную работу в связи с изданием журнала «Молла Насреддин», проводит ряд встреч в этом направлении. Ответ Мирзы Джалила на предложение наместника и его советников о публикации журнала только на фарси был следующим: «Я в течение 15 лет издавал журнал «Молла Насреддин» на азербайджанском языке. Также как и на Кавказском Азербайджане, в Южном Азербайджане живут только азербайджанцы. Языком фарси тут владеет лишь небольшая горстка людей. Я выпускаю журнал «Молла Насреддин» не для них, а для народных масс. А вы не позволяете мне делать то, на что давало разрешение даже русское правительство».

После получения с большим трудом разрешения, на повестку дня стали другие проблемы, связанные с литографией, типографией, наличием соответствующей бумаги, хорошего художника и т.д. Следует отметить, что в тот период в Тебризе издавалась всего лишь одна газета на персидском языке тиражом в 100 экземпляров. Литография и типография были в запущенном состоянии.

Население Ирана в то время находилось под влиянием духовенства (моллы и сеидов), а органы власти относились к Джалилу Мамедкулизаде как к большевику. Следует учесть, что на территории Ирана журнал «Молла Насреддин» был под запретом еще с 1906-го года. А в 1908-м году Джалил Мамедкулизаде был приговорен к смерти за публикацию в журнале «Молла Насреддин» карикатуры (20 января, №3), критикующей высших духовных лиц (рис.3).


93

Начав издавать журнал «Молла Насреддин» в Тебризе (7 февраля 1921 г.), Джалил Мамедкулизаде привлек к сотрудничеству азербайджанского художника Сейидали Бехзада. При непосредственном влиянии и помощи Джалила Мамедкулизаде Али Бехзад освоил своеобразие карикатурного жанра и в короткие сроки приобрел большую славу.

В своих воспоминаниях супруга Джалила Мамедкулизаде Гамида ханум отмечала, что Бехзад, получивший образование в Италии, какое-то время был дворцовым художником иранского шаха. Гамида ханум называет этого художника, известного под псевдонимом Бехзад, именем Сейид Мухаммед Али. Хотя рисунки, опубликованные в тебризских номерах журнала, подписаны другими именами: «Бехзад», «Сейидали Мусаввирзаде», «Мусаввирзаде Сейидали Бехзади».

Нет сомнений, что все эти подписи принадлежат одному художнику – Сейидали Бехзаду. С сожалением следует отметить, что на сегодняшний день очень мало информации об этом профессиональном художнике, о его дальнейшей деятельности и творчестве.

Согласно рисункам, созданным Сейидали Бехзадом для журнала «Молла Насреддин», следует, что Бехзад был художником реалистом, который, метко отображал местные типажи, с легкостью добивался сюжетной ясности в многофигурных композициях. Почерк художника, его стиль легко узнаются, несмотря на то, что в использовании штриха художник порой походил на Роттера (один из художников журнала «Молла Насреддин» в 1906-1913 годах). Колорит рисунков, опубликованных в тебризских номерах, очень условный и тусклый, причину чего можно объяснить бедственным положением литографии.

Безусловно, что в деятельности Сейидали Бехзада над изданием сатирических журналов в Тебризе, исключительная роль отводится Дж. Мамедкулизаде, который, обладая большим опытом работы с художниками, предлагал Али Бехзаду новые темы, где разоблачалось безразличие правящих кругов к голодному положению населения, безработице, бедности, охвативших всю страну. В этой связи следует отметить фельетон Дж. Мамедкулизаде под названием «Квартал бездельников» и рисунок «Контора делопроизводства», данный к нему и напечатанный на 8-й странице. В фельетоне и предложенном рисунке отображены сотни безработных и нищенствующих женщин и детей, безысходно блуждающих по улицам Тебриза. На другом рисунке показана дармовая раздача денег бездельникам, бесцельно просиживающим в государственных учреждениях и готовых в нужное время защитить интересы шаха. В сатирических рисунках «С твердым убеждением и верой пришел поступать в вашу партию», «Ханум, позвольте предложить вам сигарету», «Определил дочь в медресе, чтобы та научилась писать письма посторонним мужчинам?» («Молла Насреддин», 1921, №3), «Преклоняюсь пред тобой, о божья тварь», «Тебризский базар» («Молла Насреддин», 1921, №4), «Отцы города» («Молла Насреддин», 1921, №5), «Именины ребенка» («Молла Насреддин», 1921, №7) и других подвергались критике религиозный фанатизм, невежество, самоуправство чиновников.

Карикатура Сейидали Бехзада, названная «Откуда прицепился к моей ноге этот кровопийца?», опубликована в 7-м номере журнала «Молла Насреддин» за 1921 год. Композиция представлена одинокой фигурой мужчины, сидящей на земле. На левой стороне его одежды имеется надпись «Азербайджан». Скорченный от боли персонаж пытается отодрать пинцетом вымазанную в крови и являющуюся символом фанатизма пиявку, прицепившуюся к его ноге. Нежная и ровная штриховая проработка формы и черт лица, а также мелкая и плотная теневая штриховка, позволяющая создать объем, свидетельствует о высоком с графической точки зрения исполнении карикатуры. Композиция, выполненная черной тушью на красно-кофейном карандашном фоне, обладает глубокой идейной силой и в политическом отношении посвящена актуальной проблеме (рис.4).

Выводы и перспектива. Продуктивная деятельность Гусейна Тахирзаде, Сейидали Бехзада и других художников, работавших в сатирическом журнале Тебриза, является выдающимся событием в истории национального изобразительного искусства, а роль и влияние сатирических журналов, издаваемых в Азербайджане, и мастеров карикатуры, трудящихся в этой области, расценивается как основной фактор в формировании и дальнейшем развитии сатирической прессы Ирана. Издание журнала «Молла Насреддин» в Тебризе в 1921 году должно быть расценено как выдающееся событие во всем Ближнем Востоке и многоаспектно изучаться в перспективе. Именно посредством этого журнала ведущие публицисты и художники получили возможность выразить свое отношение к проблемам, происходящим в Иране, а также на Ближнем Востоке. Источники и литература 1. Ахундов, Н. Азербайджанские сатирические журналы [Текст]. – Баку: Издательство Академии Наук

Азербайджанской ССР, 1968. - (на азерб.яз.) 2. Гаджизаде, Б. Развитие карикатуры в Азербайджане [Текст]. – Баку: Сада, 2008. - (на азерб.яз.). 3. Мамедкулизаде, Г. Воспоминание о Мирзе Джалиле [Текст]. – Баку: Азербайджанская Государственная

типография, 1967. - (на азерб.яз.) 4. Эндичерли, М. Братья Бехзад [Текст] // журнал «Гобустан». - № 4. – Баку: изд-во «Ишыг», 1971. - (на

азерб.яз.) 5. Наджафов, М. Художник и время [Текст]. – Баку: изд-во «Гянджлик», 1977. - (на азерб.яз.)

Мохсин Хусейн оглы Теймури РОЛЬ ИРАНСКИХ УЧЕНЫХ В РАЗВИТИИ ИСКУССТВА ПЕРЕВОДА НА ВОСТОКЕ

94

Мохсин Хусейн оглы Теймури УДК 82-941. РОЛЬ ИРАНСКИХ УЧЕНЫХ В РАЗВИТИИ ИСКУССТВА ПЕРЕВОДА НА ВОСТОКЕ

Постановка проблемы. Наука не принадлежит определенному народу или нации, чтобы тем самым

лишить других деятельности и процветания в этой сфере или полностью отклонить от себя. Наоборот, любая нация с любой географической точки земли может усердно стремиться, чтобы показать свой потенциал, покорять один за другим вершины совершенства в области поглощения знаний и открытия неизведанных тайн в науке, и пользоваться плодами своего труда. Возможно, в знак благодарности она захочет предоставить людям свои научно-исследовательские достижения. Безусловно, в таком случае ей будут необходимы переводы, чтобы передать достигнутое другим нациям и позволять им воспользоваться этими достижениями. Таким образом, умение переводить не является слабостью какого-либо народа, а наоборот, способствует умножению усилий всех в сфере науки.

Иран, еще до появления Ислама являлась колыбелью культуры и цивилизации, и ее народ всегда владел этими ценностями. Также существовало несколько научных центров, среди которых можно упомянуть научный центр «Гонди Шапур» в Хузестане. Во времена Ислама, когда начались захваты соседних стран и мусульмане познакомились с новой культурой и новой наукой, этот центр заинтересовал исламских правителей и ученых. Второй аббасидский халиф Мансур для своего лечения попросил помощи у начальника «Гонди Шапур» Джурджиса. После успеха, достигнутого этим врачом в его лечении, он попросил его остаться при дворе и переводить медицинские книги на арабский язык. Джурджис, а затем и его ученики перевели множество медицинских книг. Таким образом, перевод книг, начавшийся со двора халифа, вскоре стал процветать в научном кругу мусульман. Ученые-переводчики стали трудится в различных областях, пересказывая и переводя множество книг с других языков на арабский. В том числе большой труд в этой сфере внесен иранскими переводчиками, которые успешно переводили различные книги на арабский язык. Среди них можно назвать Ибн Мугаффа, считающегося главой цепочки иранских переводчиков и переводы которого безусловно сыграли огромную роль в научном развитии мусульман. Однако и другие иранские переводчики, такие как семейство НоуБахт и др., сыграли немалую роль в распространении наук и переводили на арабский язык книги в сфере медицины, астрономии, истории, литературы, биографии и религии.

Наука и ее основы в начале зарождения Ислама. Большая часть научной деятельности в начале зарождения Ислама совершалась в сфере коранических наук: его правильное чтение, толкование и методы его обучения. Даже зарождение такой науки, как «нахв» (грамматика арабского языка), упирается корнями в стремление мусульман сохранить Коран и в их старание правильно его толковать. Но чуть позже, когда ученые стали отстаивать свою точку зрения насчет Пророка и изречений великих исламских личностей, наука вошла в новый этап своего развития, и среди мусульманских ученых широко распространилось учение о хадисах.

Вскоре расширение границ Ислама, в связи с завоеваниями соседних, а затем и дальних стран внесло в исламскую школу новые науки, особенно, когда укрепились отношения мусульман с представителями различных культур и стали проводиться различные научные дискуссии в присутствии халифов и ученых. И тогда настало время заговорить в мусульманском обществе о достижениях других народов и культур, а также сравнить их с кораническими науками и подвергнуть критике и исследованиям. В связи с этим несколько научных центров привлекли внимание исламских ученых, и в дальнейшем между ними появилось тесное сотрудничество:

1. Гонди Шапур: как было сказано выше, был основан во времена Шапура Сасани и вскоре превратился в один из важных научных центров. Его школа и больница в конце правления Сасанидов до 3-го в. после Ислама считались известнейшим медицинским центром во всем мире. В этом центре составлялось и переводилось множество книг, которые хранились в его большой библиотеке. Научный центр Гонди Шапур после распространения несторианской религии в Иране являлся центром сообщества христианских ученых и местом пересечения иранской, греческой и индийской медицин.

2.Александрия: являлась родиной греческой культуры и играла огромную роль во введении философских наук и химии в Исламский научный центр. Александрийская школа до конца 1-го в. хиджры являлась восточным научным центром, пока Омар ибн Абд Аль-Азиз не перевел данный центр в школу Интакия, Харран и в другие точки.

3. Насибин: этот город располагался в Бейн Аннахрейн и с 3-го в. н.э. считался колыбелью сирийской литературы до тех пор, пока в 365 г. н.э. не был разгромлен Сасанидами. Здесь с конца 5-го в.н.э. до середины 6-го действовала несторианская школа (4). В школе города Насибин обучались логическим и письменным наукам 800 учеников (5). В действительности, этот центр был очагом расцвета новой философии Платона.

4. Руха: город, располагавшийся в Бейн Аннахрейн. Эта школа, управляемая сирийцами, являлась местом пересечения греческого и ассирийского мышлений и до 8-го в. хиджры считалась центром сирийской литературы.

Начало процесса переводов. По мере возрастания научной деятельности мусульман и интереса аббасидских правителей к науке и ее распространению, зная, что другие народы владеют большими знаниями, они решили переместить эти достижения также в свой круг. И тогда стали переводиться книги с еще большим уделением внимания этой сфере. Несмотря на то, что раньше редко писались переводы,


95

однако говорят, что серьезное движение в этой области началось со времен второго аббасидского халифа Мансура (136-158 гг. х). Кода он заболел, и никто из дворцовых врачей не смог ему помочь, Мансуру сообщили: «В наше время среди докторов нет такого, как Джурджис Ибн Бухтишу – главного врача больницы «Гонди Шапур»». Мансур сразу же приказал пригласить Джурджиса в Багдад для его лечения. Джурджис, который был иранцем (несторианцем), прибыл во дворец и излечил халифа (7). Затем, по настоянию Мансура, остался в Багдаде и занялся научной деятельностью, в том числе переводами на арабский язык многих медицинских книг, написанных самим же Джурджисом, и греческих книг. После него некоторые из его коллег и учеников также приехали в Багдад и более интенсивно занялись переводами. Таким образом, наука переводов превратилась в одну из активных наук той эпохи. Халифы после Мансура также приложили старания к этому делу, а халифы Харун-ар-Рашид и Мамун довели процесс переводов до своего пика.

Темы переводов. Почувствовав необходимость в переводах, и начав в этой сфере деятельность, арабские круги поняли, что у других народов, таких как греки, иранцы, индийцы и др., есть различные учения, которые могут разнообразить темы переводов и привлечь много людей с различными знаниями. Поэтому было необходимым перевести с разных языков определенные познания, несмотря на их общие моменты. Затем с греческого языка были переведены книги в сфере философии, литературы, медицины, математики, астрономии, написанные такими великими греческими учеными, как Платон, Аристотель, Гиппократ, Гален и др. Также были переведены с персидского книги по истории, астрономии, литературе, биографии и религии на арабский язык. Существовали еще и книги в области медицины, астрономии, математики, вычисления, сказок и истории, переведенные с индийского языка. Этим великим делом мусульманам удалось собрать лучшие виды наук, присущие другим народам, и включить их в свои религиозные учения, в итоге, войти в число цивилизованных наций, а после, развивая и используя эти познания, объявить себя одной из преуспевших наций, имеющих свою точку зрения.

Иранцы-переводчики. Дело, начатое Джурджис Ибн Бухтишуем, начальником больницы Гонди Шапур, переводившим медицинские книги во времена правительства Мансура Аббаси, было продолжено и другими иранскими переводчиками. Каждый из них смог оставить после себя множество различных трудов в области переводов. Среди них :

Абдуллах ибн Мугаффа : сын Дадвии, известный как Ибн Мугаффа, великий писатель и переводчик второго века хиджры. Он владел пехлевийским, арабским и греческим языками. Перевел множество книг в области литературы, истории и логики с пехлевийского и греческого на арабский. Среди них можно упомянуть следующие: «Худай-нане» (об обычаях иранских правителей), «Аин-наме» (об обычаях иранцев), «Аттадж» (о поступках Ануширвана), «Аддурратуль-йатиме валь джавахирус-самина» (о преданиях великих добродетелей), «Маздак», «Аррасаиль», «Аль-адабу кабир», «Калиле ва Дамне», «Аналутика», «Гатигурияс», «Бари Арминияс». Три последних (8) Ибн Мугаффа перевел с греческого на арабский.

Семейство Ноубахт. Так как иранцы владели астрономическими знаниями, Мансур Аббаси пригласил к себе несколько иранских астрономов, известнейшим из которых являлся Ноубахт Ахвази. Он был родом из Ахваза и обладал знаниями о движении звезд и значении этих движений. Мансур настолько любил астрономию, что всюду брал с собой Ноубахта. Со временем Ноубахт в связи со старостью не мог постоянно сопровождать халифа. По его приказу, Ноубахт стал вместо себя посылать собственного сына Абу Сахль Ноубахта. Абу Сахль, работавший также в государственной казне Харуна Рашида, переводил все приобретенные им научные книги с персидского на арабский. Он написал следующие книги: «Альбехтемам», «Альфал аннуджуми», «Альмавалит», «Атташбих ва аттамсиль» и др. (9). Семейство Ноубахт длительное время служило Аббасидам. Они переводили для них книги о движениях звезд и их закономерностях и, т.к были учеными, проводили исследования в науках прошедших поколений и включали в них свое мнение (1). Некоторые из сыновей Абу Сахля, такие как Исмаил, Абуль Аббас Фазл, Абдуллах и Сахль, уделяли внимание астрономии и написали ряд книг в этой сфере.

ИбнЗияд Тамими: Абульхасан Али: он тоже был одним из умелых переводчиков и перевел с пехлевийского на арабский книгу «Зидже Шахрияр». Эта книга являлась сборником астрономических информаций, написанным в Иране во времена Ануширавана и названным «Зике Шахрияр», т.е. «Астроно-мические таблицы шаха».

Мухаммад ибн Ибрахим Фаззари: один из величайших во времена Мансура иранских астрономов. Его отец Ибрахим считался первым изобретателем астролябии в эпоху Ислама. Ибрахим и Мухаммад были знакомы с индийской астрономией. Поэтому Мансур попросил Мухаммада перевести на арабский язык индийский астрономический сборник «Сит Ханта». Он так и сделал и написал книгу, названную астрономами «Ассинад Хинд Алькабир» и которая использовалась до времен Мамуна, а затем Мухаммад ибн Муса Харезми сократил его и основал на нем свой зидж (астрономические таблицы), введя некоторые изменения и включив в него часть иранских и греческих принципов (11).

Умар ибн Фархан: Абу Хафз Умар ибн Фархан Табари был ученым и одним из главных переводчиков и знатоков движения звезд и их законов и служил Яхйе ибн Бармек. Во времена правления Мамуна его визирь пригласил Фархана в свой город, и он, таким образом, стал служить Мамуну и перевел для него множество книг. В число его трудов входит книга «Альмавали».

Раббан Табари: известный сириец, проживавший в Табаристане. Он обладал глубокими знаниями в области медицины, астрономии и математики, перевел множество книг на арабский язык, одной из которых является переведенная с греческого книга «Альмаджисти» (Батлимус) (9).

Мохсин Хусейн оглы Теймури РОЛЬ ИРАНСКИХ УЧЕНЫХ В РАЗВИТИИ ИСКУССТВА ПЕРЕВОДА НА ВОСТОКЕ

96

Джабаллат ибн Салим: был писцом Хишам ибн Абд аль-Малика и перевел на арабский язык книги «Рустам и Исфандияр» и «Бахрам Шуш».

Абу Закарийа Юханна ибн Масавийа: он являлся христианином, одним из известных врачей Гонди Шапура и переводчиком медицинских книг. По словам Аллама Маджлиси, Юханна был одним из тех, кто участвовал в дискуссиях, проводимых Мамуном в присутствии имама Резы (мир ему). (13) Он скончался в 243 г. л.х.

Иса ибн Джахар Бохт: он был христианином и одним из врачей –фармакологов Гонди Шапура. Он также являлся одним из переводчиков медицинских книг 3-го века и перевел на арабский часть книг Галена.

Юсуф Нагил: известный как «Наис», проживал в Хузестане. Был одним из учеников Исы и большей частью занимался переводами медицинских книг. (14)

Муса ибн Халид: известный как «Аттарджуман». Являлся одним из пехлевийских и греческих переводчиков. Он перевел на арабский язык часть книг «Ситтату Ашр», принадлежавших Галену (15).

Помимо выше упомянутых лиц, которые пользовались наибольшей славой, существовали и другие личности, переводившие на арабский язык персидские книги или книги, переведенные на персидский. Но здесь мы ограничиваемся упоминанием имен некоторых из них:

Мухаммад ибн Джахм Бармаки – переводчик книги «Сияру Малукиль Фурус», Хишам ибн Касым, Муса ибн Иса Корди, Задавие Шахавие Исфахани, который тоже перевел на арабский книгу «Сияру Малукиль Фурус», Мухаммад ибн Бахрам ибн Матьяр Исфахани, также являющийся одним из переводчиков книги «Сияру Малукиль Фурус» на арабский язык, Бахрам ибн Марданшах, Юсуф ибн Халид, служивший Давуд ибн Абдуллах ибн Халид ибн Гахтабе, Ахмад ибн Яхйа Балазери – известный историк и автор книги «Футухль Бульдан», Ахмад ибн Яхйа ибн Джабир, Исхак ибн Язид, который перевел книгу «Хаддад-наме» на арабский язык под названием «Сиратуль Фурус», Салех ибн Абдуррахман – писатель Хаджаджа и государственный переводчик с арабсого на персидский, Абдуллах ибн Али – переводчик некоторых индийских книг на арабский, переведенных до него на персидский язык,

Заключение. Подытоживая все вышесказанное, можно сказать, что участие иранцев в искусстве перевода, первые искорки, которой зародились в эпоху правления второго аббасидского халифа, было очень великим. Имена иранских переводчиков можно встретить в большинстве наук, произведения которых были переведены на арабский язык. Безусловно, если бы не было иранских ученых, процесс развития науки в исламских городах шел бы значительно медленней и не так бы распространились различные сферы письменных и логических наук.

Источники и литература 1. Зейдан, Дж. Турихе тамаддуне Ислам [Текст] / перевод Али Джавахир Калам. Тегеран: издательство

«Амир Кабир», 1973. - 546 стр. 2. Мутаххари, М. Хадамате мутагабеле Иран уа Ислам [Текст] // Дюрант, У. Тарихе тамаддун. – Кум:

издательство «Садра», 1978. – 377 стр. 3. Альмунджит филь алам [Текст]. – Бейрут: издательство «Дар аль машриг», 1988. - 12 -й выпуск. – 294

стр. 4. Ибн аль-Ибри. Тарих Мухтасар Дувал [Текст] / перевод Абдаль Махаммада Аяти. – Тегеран: Научно-

Культурное Издательство, 1977. – 170 стр. 5. Фахури, Х. Тарихе адабийате забане араби [Текст] / перевод Абдаль Мухаммада Аяти. – Тегеран:

Издательство «Тус», 1981. – 31 стр. 6. Альгифти. Ахбаруль улама би ахйариль хукама [Электронный ресурс] // Маугииль Варраг /

www.alwarraq.com. – том 1. – 553 стр. 7. Сафа, З. Тарихе улуме агли дар тамаддуне ислами [Текст]. – Тегеран: Центр Издательства

Тегеранского Университета, 1994. – том 1. – 63 стр. 8. Мухаммад Багир аль-Маджлиси. Бихар аль-анвар [Текст]. – Бейрут: Центр «Альвафа», 1983. - том 59.

– 307 стр. 9. Ибн Аби Асибаа. Уйунуль анба фи табагатиль [Электронный ресурс] // Маугииль Варраг /

www.alwarraq.com. – том 1. – 553 стр Рецензент: Оказ Л.С., к.филол.н., доц., ТНУ им. В.И. Вернадского


97

Сухоруков А.Н., Сухорукова А.В. УДК 811.222.1’373 УЧАСТИЕ НАРЕЧИЙ В ОБРАЗОВАНИИ НОВЫХ СЛОВ И УСТОЙЧИВЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ В СОВРЕМЕННОМ ПЕРСИДСКОМ ЯЗЫКЕ

Постановка проблемы. Персидский язык, как и любой другой язык, не является застывшей системой и

претерпевает постоянные изменения. Наиболее заметно эти изменения происходят в лексической сфере, что обусловлено постоянным появлением новых слов и выражений, связанных как с техническим развитием, так и с культурным обменом. На протяжении всего 20 столетия в Иране отмечались попытки на государственном уровне организовать специальные научные институты, которые занимались бы контролем над пополнением и изменениями лексического состава современного персидского языка. Академией персидского языка и литературы составлен и издан ряд словарей с терминами, официально утверждёнными и рекомендованными к употреблению.

Актуальность исследования. Наречия, как составная часть лексики, в полной мере испытали и продолжают испытывать на себе постоянные изменения. Однако, ввиду того, что наречия представляют собой далеко не основную часть подвергшейся изменениям лексики, они не привлекли к себе особого внимания исследователей. В лучшем случае, наречия упоминаются в ряду других частей речи в качестве примера или доказательства каких-либо иных положений, не имеющих к наречиям прямого отношения [1-5]. Другим фактором, послужившим причиной недостаточной изученности данного вопроса, является новизна большей части лексических нововведений. Академия персидского языка и литературы в шеститомнике «Терминов, утверждённых академией» [6-11], публиковавшемся в период с 2005 по 2009 год, предлагает вниманию около 18 000 слов и выражений. Данное издание отражает все последние изменения в лексике современного персидского языка и даёт обильный материал для исследований.

Цель и задачи. В настоящей работе мы попытаемся обозначить место наречий в словообразовательном процессе современного персидского языка, выявить основные особенности, характерные им при образовании как новых слов, так и в составе устойчивых словосочетаний.

Прежде всего, необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что в персидском языке в отдельных случаях есть определённая сложность при идентификации целой группы слов, занимающих промежуточное положение между наречиями и другими частями речи. Так, например, имена существительные с временным оттенком в предложении могут также выполнять функции обстоятельств. Ещё более неопределённое положение занимают некоторые слова, выступающие как наречия и прилагательные одновременно, и идентификация их зависит исключительно от роли, которую они играют в предложении.

Наречия в чистом виде представляют собой относительно сформировавшийся раздел лексики и не претерпевают заметных изменений. Они редко участвуют в словосочетаниях и выражениях, направленных на отображение новых понятий и замену прежних. Из всего числа наречий подобного типа следует выделить, как наиболее продуктивные, следующие:

частота» (тех.), где данное наречие» – بسآمد ,«полимер» - بسپار много, очень» в таких словах, как» – بس -выступает как составная часть нового сложного слова. Это же наречие используется и в новых устойчивых словосочетаниях, например: نظريه بس ذره ای - «полимолекулярная теория» и بس ذره ایمدل - «полимолекулярная модель».

- بسآمد بسيار باال очень», встречающееся в таких новых устойчивых словосочетаниях как» - بسيار -«ультравысокая частота», بسآمد بسيار کم – «сверхнизкая частота», پيشبينی بسيار کوتاه مدت - «сверхкороткий прогноз» и т.п.

сколько, несколько»; данное количественное наречие уже давно стало участвовать в» – چند -формировании новых лексических единиц и сегодня также продолжает активно использоваться учёными Академии для создания новых слов и устойчивых словосочетаний. Из числа новообразованных слов с использованием данного наречия можно отметить следующие: چند رسانه ای – «мультимедиа», چند وظيفه - «многофункциональный», جامعه چندگانه – «плюралистическое общество», عمليات چندمليتی – «мультинациональная операция» (воен.) и т.д. От этого наречия при помощи постфикса « ه » образовано существительное چنده - «доза» (мед.) и несколько производных от него слов, таких, например, как چنده گذاری - «дозирование» и چنده سنج - «дозиметр». Следует отметить, что частое употребление наречия «چند» при создании новых слов постепенно придало ему новое грамматическое значение – значение префикса. Сходные функции стало выполнять ещё одно наречие – باز – «опять, снова». Удачным считается такая новая лексема, введённая ещё первой Академий, как بازتاب - «рефлекс» (мед.), с того времени использование данного слова вышло за пределы медицинской лексики, оно стало использоваться в физике как «рефлексия» и как «реакция» в некоторых других сферах. Функции префикса этой лексемы заметны на примере таких нововведений, как بازآبدار کردن - «регидрирование» и بازجوش آور - «ребойлер», بازآوری – «обновление» (комп.) и др.

Наречия – обстоятельства места также нашли широкое применение при образовании новых слов и словосочетаний. Из их числа, как наиболее употребимые, можно выделить следующие:

- برون سپهر ,«оф-лайн» - برون خط снаружи, извне, наружу», в таких словах, как» – بيرون и برون -«экзосфера», برون برد - «экспорт», برون نت – «экстранет» (комп.). Необходимо обратить внимание на то, что в настоящее время в словообразовании активнее участвует первая форма этого слова; بيرون – форма, более распространённая в речи, для образования новых слов используется значительно реже. Вместе с тем, обе эти формы в отдельных случаях являются взаимозаменяемыми, как в слове «экстерриториальность» - بيرون которые являются равно употребимы и одинаково верны. Однако, в некоторых случаях , برون مرزی и مرزی

Сухоруков А.Н., Сухорукова А.В. УЧАСТИЕ НАРЕЧИЙ В ОБРАЗОВАНИИ НОВЫХ СЛОВ И УСТОЙЧИВЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ

В СОВРЕМЕННОМ ПЕРСИДСКОМ ЯЗЫКЕ

98

замена одной формы слова другой является недопустимой, т.к. каждая из этих форм в сочетании с дополнительными элементами приобретает своё особенное значение. Например: برون بر – «мягкая оболочка (ореха, миндаля)», слово, давно уже вошедшее в состав персидского языка, но بيرون بر – новообразование со значением «экспортёр».

– ميانپرده ,диафрагма» (опт.)» – ميان بند ,«интерфейс (комп.)» – ميانا среди, между»; в словах» – ميان -«интерлюдия»; или же в словосочетании مرحله ميان لرزه ای – «интерсейсмическая пауза».

ری درون نگ ,«внутримолекулярный» – درون مولکولی ,«эндокринный» – درون ريز ;«внутри, изнутри» – درون - - «интроспектива» (псих.) и т.д.

Наречия омонимического типа занимают заметную часть среди наречий, участвующих в образовании новых слов и устойчивых словосочетаний в современном персидском языке. Омонимическими наречиями принято называть находящиеся на различной стадии адвербиализации имена существительные, прилагательные причастия и т.д. В качестве примера можно привести прилагательное تمام - «целый, полный», которое в некоторых случаях переходит в наречие «полностью, весь», как в случае с таким неологизмом как تمام نگاشت - «голограмма».

При общем анализе образованных при помощи наречий новых слов и выражений становится очевиден факт преобладания среди них слов, которые в изолированном положении могут являться как наречиями, так и прилагательными. Иранский филолог А.Табатабаи в своей статье «Усечённое сложное причастие действительного залога» [4,с.67] подвергает подробному анализу подобный способ словообразования с участием наречий, он аргументировано и приведением достаточного числа примеров, доказывает, что в определённых случаях первая часть новообразованного слова выполняет роль обстоятельства, а потому её следует считать уже наречием, а не прилагательным.

В настоящее время при образовании неологизмов наибольшей популярностью пользуются следующие слова подобного типа: دور - «далеко» (دورنگار – «факс», مين دورفرمان – «управляемая мина» (воен.)), نزديک – «близко» (نزديکبينی – «миопия»), زود – «быстро» (گياه زودرس - «быстрорастущая растительность» (с/х)), تند - «быстро» (تندياب – «тахометр», наряду с «تاکومتر»), درست – «правильно», کم - «мало», خشک - «сухо», نرم - «мягко», и др.

Имеется несколько схем образования новых слов с участием наречий подобного типа; наиболее распространённой, как уже можно заметить из примеров, приведённых выше, является следующая: к омонимическому наречию прибавляется основа настоящего времени глагола (ОНВГ). Данная схема нашла широкое применение в современном словообразовании в персидском языке и число примеров достаточно велико, в том числе: تندپز – «микроволновая печь», образованное от омонимического наречия تند со значением «быстро» и پز - ОНВГ پختن - «варить»; زودرنج – «ранимый, обидчивый», состоящее из слова زود – «быстро» и رنج – ОНВГ رنجيدن - «обижаться»; آسان بر - «лифт», где آسان – омонимическое наречие «легко» и носить, относить», рекомендуется к использованию вместо заимствованного из» – بردن ОНВГ - برфранцузского языка راحت گذر ; آسانسور – Морское судно с посадкой менее 12 метров, вход которого в любой порт не представляет большой сложности; слово образовано от наречия راحت – «спокойно» и ОНВГ .проходить»; и т.д» – گذشتن

Необходимо обратить внимание на то, что не во всех случаях прилагательное, образующее вместе с ОНВГ новое слово, приобретает признаки наречия, например, в нижеприведённых примерах, оно сохраняет свои отличительные качества: ريزپرداز - «микропроцессор» (где ريز – «мелкий, маленький», является прилагательным, а не наречием, т.к. в сочетании со словом پرداز – «процессор», оно определяет его качество, т.е. отвечает на вопрос «какой»); گرم پوش – «пальто», «шинель», (گرم – «тёплый» в сочетании с پوش - ОНВГ پوشيدن «одевать, носить»; خشک کن - «сушилка» (где خشک – «сухой» и کن – ОНВГ «делать», т.е «делающий сухим», а не «делающий сухо»), زالل ساز - «очиститель жидкости», образованное от неадвербиализованного прилагательного زالل «чистый, прозрачный (о жидкости)» и ساز - ОНВГ глагола «создавать», это же правило применимо и к неологизму جداساز - «сепаратор», (букв. отдельное образующий). Следует обратить внимание на то, что ОНВГ «делать» (کن) и «создавать» (ساز) при сочетании с прилагательным-наречием не способствует тенденции последнего к усилению признаков обстоятельства, а потому в большинстве случаев первая часть новообразованного слова выполняет функции прилагательного. Помимо отмеченных выше двух примеров можно привести ещё несколько, подтверждающих данное утверждение: سردساز - «охладитель», со значением «создающий холодное», а не «делающий холодным образом» и خالص ساز - «очиститель», в значении «создающий чистое», а не «создающий при помощи чистого».

В отдельных случаях подобного типа словообразования с участием прилагательного-наречия однозначное определение морфологической принадлежности последнего в пользу или прилагательного или наречия не представляется возможным, т.к. лексема, образованная при их помощи, в семантическом отношении является одинаково верной независимо от того, является она прилагательным или наречием. В подтверждение этого в качестве примера можно привести такой неологизм как خودديگربينی – «деперсонализация» (псих.). Данное слово состоит из трёх лексем: определительно-возвратного местоимения خود - «сам», ديگر – «другой, по-другому, иначе» и отглагольного образования بينی в значении «видение», т.е. при буквальном переводе новообразованное сложное слово можно перевести как «видение себя другим» или как «видение себя по-другому», причём оба перевода будут одинаково верны.

Сочетания предлогов с другими частями речи также может придавать им свойства обстоятельств, тем самым наделяя их качествами, характерными для наречий. В этом отношении наиболее продуктивными являются сочетания предлогов с прилагательными и именами существительными. Например, новое устойчивое словосочетание يادگيری ازدور – «дистанционное обучение», в котором предлог از – «от, из»


99

участвует вместе с прилагательным-наречием دور – «далёкий, далеко», и, усиливая качества последнего, образует сложное слово уже с отчётливыми признаками наречия -ازدور – «издали, дистанционно». Подобное же явление мы можем наблюдать в недавно утверждённых Академией устойчивых наречных сочетаниях из специфической морской лексики آهسته به جلو - «тихо вперёд» и آهسته به عقب – «тихо назад». Данные примеры интересны тем, что каждый из них представляет собой сочетание трёх отдельных лексических единиц, которые в изолированном состоянии не являются чистыми наречиями, а в сочетании друг с другом дали определённое наречное сочетание. Так, آهسته - переводится и как прилагательное «тихий», и как наречие «тихо», и лишь ролью этой лексемы в предложении определяется её принадлежность к той или иной морфологической группе. Также и слова جلو и عقب, которые в изолированном положении могут выступать и в качестве наречия («впереди» - جلو, «позади, назад» - عقب), и в качестве имени существительного («перед, передняя часть» и «зад, задняя часть» соответственно). Отмеченные лексемы в сочетании с предлогом به – показателем направления действия, приобретают отчётливые признаки наречия. Этот же предлог участвует ещё в одном новом устойчивом сочетании –طراحی باال به پايين – «дизайн (проектирование) сверху вниз». В этом примере используется сразу два сочетания: «вниз» - به پايين и «сверху» - از باال, причём в последнем случае предлог از – «от, из» оказался опущенным. Интересно, что и в другом случае, где существительное должно было бы сочетаться с предлогом для более точного отображения смысла, предлог также باالопускается. Речь идёт о неологизме باالبر – «подъёмный механизм». Этимология этого слова была бы не вполне ясна без опущенного в начале предлога به , который изменяет существительное «верх» на наречие «вверх», а с присоединением بر - ОНВГ от глагола بردن – «носить, возить», образует новое слово – «вверх несущий». То есть, в данном конкретном неологизме باال , как составная часть сложного слова, является не именем существительным, а наречием с опущенной первой частью.

Значительно реже в новых устойчивых словосочетаниях используются наречия, представляющие собой заимствования из арабского языка. Число их крайне невелико. Примечательно, что наречия подобного типа, ввиду пуристических тенденций в персидском языке в последнее столетие, стараются не использовать при словообразовании и они редко становятся частью новых фразеологических оборотов. К наречиям иностранного происхождения прибегают лишь в случаях, когда использование их избежать невозможно ( همژنرگه های نسبتا – «относительно гомогенные породы» (с/х)), или же в случаях, когда они настолько органично влились в состав современного персидского языка, что стали неотъемлемой его частью, как, например, в словосочетаниях и حافظه فقط خواندنی – «постоянно запоминающее устройство (ПЗУ)», представляющее собой кальку с английского языка (read only memory (ROM) и گشت تمام پرداخت - «тур «всё включено» (турист.).

Вывод. Таким образом, мы можем сделать вывод, что наречия как часть речи принимают активное участие в образовании новых слов и устойчивых словосочетаний в современном персидском языке. Несмотря на то, что они занимают далеко не лидирующее положение в процессе словообразования, тем не менее, спектр их применения достаточно широк как в семантическом отношении, так и в морфологическом. Кроме того, некоторые иные части речи в определённых обстоятельствах меняют свои отличительные черты, выступают в качестве наречий и в этом виде также участвуют в образовании новых слов. Источники и литература

کتابنامه .:ص384 -.1375فاطمی، : تهران–. دکتر حسن انوری، دکتر حسن احمدی گيوی / 2جلد . بان فارسیدستور ز. انوری ح .1-.384-366.ص ISBN 964-318-007-7

ISBN 964-315-197-2 -.ص376 -.1377انتشارات توس، : تهران-.خانلری ناتل پرويز/ دستور زبان فارسی.خانلری ن .23. Рубинчик Ю.А. Грамматика современного персидского литературного языка / Рубинчик Ю.А. – М.:

Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. – 600с. – Библиогр.: с.581-590. – ISBN 5-02-018177-3

شماره -.1382 -.مه فرهنگستان زبان و آدب فارسینامه فرهنگستان، فصلنا// طباطبايی عالءالدين/ صفت فاعلی مرکب مرخم. طباطبايی ع .4-.71-62. ص-).22 (2 ISBN 1025-0832

-).14 (2 شماره -.1377 -.نامه فرهنگستان، فصلنامه فرهنگستان زبان و آدب فارسی// زهرا زندی مقدم/ قيد،متمم،قيدواره . زندی مقدم ز .5-.71-62.کتابنامه ص .:-.171-148.ص ISBN 1025-0832

-.ص250-.1384 فرهنگستان زبان و آدب فارسی، : تهران-.تدوين گروه واژه گزينی/ فرهنگ واژه های مصوب فرهنگستان، دفتر اول .6ISBN 978-964-7531-37-0

-.ص370-.1384 فرهنگستان زبان و آدب فارسی، : تهران-.تدوين گروه واژه گزينی/ 2فرهنگ واژه های مصوب فرهنگستان، دفتر .7ISBN 978-962-7531-36-2

-.ص247-.1385 فرهنگستان زبان و آدب فارسی، : تهران-.تدوين گروه واژه گزينی/ 3فرهنگ واژه های مصوب فرهنگستان، دفتر .8ISBN 978-964-7531-31-2

-.ص456-.1386آدب فارسی، فرهنگستان زبان و : تهران-.تدوين گروه واژه گزينی/ 4فرهنگ واژه های مصوب فرهنگستان، دفتر .9ISBN 978-964-7531-59-1

-. ص625-.1387 فرهنگستان زبان و آدب فارسی، : تهران-.تدوين گروه واژه گزينی/ 5فرهنگ واژه های مصوب فرهنگستان، دفتر .10ISBN 978-964-7531-76-4

-.ص532 -.1388 فرهنگستان زبان و آدب فارسی، : تهران-.نیتدوين گروه واژه گزي/ فرهنگ واژه های مصوب فرهنگستان، دفتر اول .11ISBN 978-964-7531-37-0

Рецензент: Меметов А.М., д.филол.н., проф., зав.каф. вост. филологии ТНУ им. В.И. Вернадского

Трасковская Г.С. СЛОВА И ЗВУКИ ЖИВОЙ ПРИРОДЫ

100

Трасковская Г.С. УДК 81’37=222.1’06 СЛОВА И ЗВУКИ ЖИВОЙ ПРИРОДЫ

Постановка проблемы. До сих пор в языкознании вызывает большой интерес вопрос о

природе первичного наименования вещей. Вопросы связи между звуком и значением изучаются по материалам самых различных языков: в русском языке проблему звукоподражания затрагивали С.В. Воронин, А.И. Германович, В. Н. Добровольский, Л. А. Капанадзе, Е. В. Красильникова, С. А. Карпухин и другие; в славянских языках – Р. Смаль-Стоцкий, С. М. Толстая; в немецком – Е. А. Глухарева, В. Т. Косов и другие; в шведском – А. Нурен, в датском – К. Нироп, во французском – М. Грамон и Е. Е. Корди, в румынском – И. Джордан, А. Росетти, в испанском – В. Диего, в литовском – А. Лескин; в крымскотатарском языке – А. М. Меметов. В персидском языке избранная тема ранее не подвергалась научному исследованию. Первичное закрепление значения слова, или первичное наименование, основанное на формировании обобщенного образа, проходит через конкретные этапы чувственного познания, при котором важную роль играют органы чувств. Определенные закономерности зрительного и осязательного восприятия могут мотивировать систему наименований предметов, встречающихся в человеческой практике в связи с этими видами ощущений. Целью статьи является выявление фоносемантического этимона, который в соответствии с общей теорией звукоизобразительности может выступать как обобщенный фонемотип. Сопоставительное изучение фоносемантического этимона с аналогичными формами других языков основано на идее универсальности явления звукового символизма.

Изложение основного материала. Общим моментом номинации (обращение фактов внеязыковой действительности в единицы языка) фонетической, морфологической и семантической мотивированности, по мнению С. В. Воронина, является выбор денотативного признака. Причем, если последних два типа мотивированности связаны с обозначенным в языке признаком, то фонетический проявляется в соотнесении акустических и/или артикуляторных характеристик звукового облика этимона с сенсорно-эмоциональными характеристиками денотата [2: 22, 45]. Данное положение чётко прослеживается и в персидских орнитонимах, зоотонимах, этимологизирование которых помимо приёмов лингвистического анализа иногда требует привлечение наблюдений биологов, географов, историков и других ученых. Рассмотрим некоторые персидские орнитонимы и зоотонимы, имеющие звукоподражательное или звукосимволическое происхождение.

Звукоподражания голосам птиц (домашних и диких) являются самыми употребительными в речи человека. Характерным для данной группы являются устоявшиеся языковые параллели: перс. غات غات [ѓат ѓат], англ. honk honk [hoŋk hoŋk],русск. га-га-га (гусь); перс. [ѓар ѓар] غارغار, англ. caw[ko:], русск. карр (ворона); перс. قوقوليقو [ѓуѓулиѓу], англ. cock-a-doodle-doo [kokədu:dl-'du:], тур. kikeriki, русск. кукареку (петух, курица) и др.

Для изображения звуков, издаваемых птицами (вообще, без конкретизации), представлен звуки р и ч, дж: русск. пищать, чирикать, щебетать; перс. جيرجير کردن [джир джир кäрдäн], جيک جيک کردن [джик джик кäрдäн]; тур. cıvıldamak; англ. chirp [ʧɜ:p]; cheep [ʧi:p], pip to peep [pip tu pi:p]; нем. zirpen, zwitschern, piepsen.

В основе многих персидских названий птиц лежит звукоизобразительность, то есть передача характерной для той или иной птицы крика, пения или же звука, воспроизводимою ею при добычи пищи. Например:

Название кукушки является подражанием её характерному крику, не .(кукушка) [ѓу ѓу] غوغو встречающемуся у других птиц. Ср.: тур. kuku, ku uk; англ. cuckoo ['kuku:]; нем. kuckuck [kukuk]; кр.тат. кукуккъуш. Для морфологической структуры орнитонима характерна редупликация подражательной формы. В фонетическом плане наблюдается конкретное соответствие звуковому строю представленных языков, в этом случае типичным для родственных и неродственных языков является наличие в составе орнитонима глухого среднеязычного к и одного из губных гласных. Очевидно, что персидское слово غوغإ [ѓоуѓа] шум, крик произошло от названия данной птицы.

Ср.: анг. crow [krəu]; нем. krähe; тур. karga. Очевидна относительная .(ворона) [ѓораб] غرابустойчивость сочетания kr, которое объясняется отражение в нем карканья, крика вороны.

Ср. тур. hüt hüt; англ. hoopoe ['hu:pu:]; узб. худ-худ. Указанные .(удод) [пу пу] پوپو или [бу бу] بوبو примеры подтверждают звукоподражательное происхождение название удода, которое отражает назойливый звук издаваемый данной птицей.

В основе наименования лежат звуки, издаваемые птицей, которые по описанию .(чайка) [йаѓу] ياغوорнитологов представляет собой хохочущее ха-га-га (в полёте), звонкое йах-йах или горловое кьяуу (в воздухе при тревоге). От звукоподражательного названия данной птицы происходит персидское слово

.бунтующий, мятежный – [йаѓи] ياغی ,данного орнитонима имеет значение отрывистого стука [дар] دار Морфема .(дятел) [даркуб] دارکوب

характерного для стука клювом по дереву. Ср. перс. دق دق [дäѓдäѓ] – резкий отрывистый звук; русск. тук-тук; тур. tak tak, küt küt. Вторая морфема کوب [куб] является основой настоящего времени глагола کوبيدن [кубидäн] – бить, ударять, колотить, стучать.

Ср. тур. cır cır. В основе наименования данного насекомого лежит .(сверчок) [джир джирäк] جيرجيرکподражательное слово جيرجير [джир джир] – ‘стрекот’, от которого также взяли свое начало следующие


101

слова: перс. جيرجيرک دشتی [джир джирäк дäшти] – цикада; тур. cırcır - подр. треску, стуку, о стрекоте цикад, кузнечиков.

وق [ѓу] (лебедь). Ср. тур. kuğu. Несомненно, данное название является звукоизобразительным, т.к. взяло свое начало от звуков, издаваемых лебедем при полете.

– [ѓур ѓур] قور قور .Ср. тур. kurbağa – лягушка; кр.тат. къурбакъа ‘жаба’; перс .(лягушка) [ѓурбаѓэ] قورباغهкваканье; турк. гур-гур- подр. продолжительному кваканью, гуррук-гкррук- подр. отрывистому многократному кваканью лягушки. Вторая часть схожа с кирг. бака, тур. bağırmak ‘горланить, орать, реветь’; казах. бақа; турк. багыр- ‘жалобно плакать, громко кричать’; кр.тат. бакъа – лягушка.

На способность звукоподражательных слов создавать новые слова указывает В. Н. Телия: «Звукоподражательные слова могут выступать как средство словообразования. Глаголы, существительные, реже прилагательные образуются на основе общеупотребительных звукоподражательных корней (хрю - хрюкать; цок - цокать; чирик -чирикать; hush - to hush; moo -to moo)» [4, 98].

Семная структура звукоподражательных глаголов в родственных и неродственных языках имеет ряд общих черт. Например, в немецком, английском, персидском и турецком языках звукоподражательный глагол quaken, croak [krəuk], قور آردنقور [ѓур ѓур кäрдäн], vakvak etmek означает «квакать», «издавать крик лягушки». Однако в немецком языке глагол quaken, в английском языке глагол croak и в турецком языке глагол vakvak etmek имеет еще значение «крякать, гоготать». Т.е. в немецком, английском и турецком языках нет четкой дифференциации звуков, издаваемых лягушкой, уткой или гусем. Однако в персидском языке гуси издают звук غات غات [ѓат ѓат], в русском – га-га-га. Английский croak,немецкий quaken и турецкий vakvak etmek располагают следующей семной структурой: субъектная сема, сема звучания, характер издаваемого звука и способ издаваемого звука. В русском и персидском языках глагол квакать,

располагает более сложной семной структурой: субъектная сема, сема ,[ѓур ѓур кäрдäн] قور آردنقورзвучания, сема конкретного звучания, сема интенсивности звучания, сема характера издаваемого звука.

Звуковая структура звукоподражательных слов во многих языках обнаруживает много общего. Звуки, издаваемые кошкой, имеют общие корни, например: перс. ميو ميو کردن [мийоу мийоу кäрдäн] pусск. мяукать, англ. mew [mju:] или meow [mi:'au], нем. miauen, тур. miyavlamak; русск. мурлыкать, англ. purr, mumble ['mʌmbl], нем. schnurren, spinnen; тур. mırlama; перс. خرخر کردن [хор хор кäрдäн].

В первом случае представлен общий корень «мяу» (miau, meow,ميو, miya), который в соответствии с грамматическими особенностями каждого языка оформляется глагольными суффиксами. Это свидетельствует, во-первых, о том, что звукоподражательные слова в данных языках характеризуются определенными грамматическими особенностями и прочно связаны с грамматической системой языка. Во-вторых, это свидетельствует о том, что звук, издаваемый кошкой, носителями данных языков воспринимается одинаково.

Во втором звукоподражательном глаголе общим для всех данных языков является звук р (rr): мур-, purr, schnurr-, خر [хор], mır. Этот звук в действительности превалирует над другими при издании соответствующего звука кошками.

Звук, издаваемый собаками содержит общий элемент в русском и персидском языках - это звук в: русск. гав-гав, пер. واغ واغ [ваѓ ваѓ].

Звуки, издаваемые собакой, представлены в различных языках целым рядом синонимов, например: pусск. тявкать, перс. پارس کردن [парс кäрдäн], нем. kläffen, belfern, англ. yap [jæp], yelp [jelp]; pусск. скулить, перс. کشيدنزوزه [зузэ кешидäн], нем. winseln, wimmern, англ. whimper ['wimpər], whine [waɪn], snivel ['snɪv(ə)l] .

Выводы и перспективы. Рассмотрев зоотонимы и орнитонимы в персидском языке, мы пришли к выводу, что названия некоторых птиц и животных имеют звукоизобразительное происхождение. Появление звукоизобразительных названий животных и птиц в той форме, в которой они функционируют, объясняется наличием у объектов наименования отличительного признака: того или иного характерного звука или внешнего вида, выделенного человеком в процесс номинации. Они образовались путем ассоциативного переноса обозначений конкретных звучаний на объект номинаций по определенным, ранее сформировавшимся моделям. В целом, в словах звукоизобразительного происхождения выделяется фоносемантический этимон, выраженный обобщённым фонемотипом, выполняющим звукоизобразительную функцию.

Источники и литература

1. Аракин В. Д. Сравнительная типология английского и русского языков. - М.: Изl-во «ФИЗМАТЛИТ», 2005. – 232 c.- ISBN 5-9221-0023-8

2. Воронин С. В. Основы фоносемантики: Автореф. Дис д-ра филол. наук. - Л.: ЛГУ, 1981. – С. 22, 45. 3. Воронин С. В. Фоносемантические идеи в зарубежном языкознании: Очерки и извлечения: Учеб.

Пособие. – Л.: ЛГУ, 1990.-200 с.- ISBN 5-288-00342-4 4. Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. - М.: Наука, 1986. – С. 98.-

ISBN 5-4620-0735-3 Рецензент: Меметов А.М., д.филол.н., проф., зав.каф. вост. филологии ТНУ им. В.И. Вернадского

Яремчук І.В. КОНЦЕПТ ЖИТТЯ У ПОЕТИЧНІЙ КАРТИНІ СВІТУ ФОРУГ ФАРРОХЗАД

102

Яремчук І.В. УДК 811.222.1’06’42 : 821.222.1-1 КОНЦЕПТ ЖИТТЯ У ПОЕТИЧНІЙ КАРТИНІ СВІТУ ФОРУГ ФАРРОХЗАД

Постановка проблеми. У лінгвістичній поетиці посилився інтерес до розмежування і виявлення співвідношення «колективної» і «індивідуально-творчої» мовної свідомості. Усе більше поширюється підхід, згідно із яким успішне моделювання мови можливе лише у більш широкому моделюванні свідомості. З цим підходом пов’язана увага лінгвістів до проблем мовленнєво-мисленнєвої діяльності (С. Д. Кацнельсон, Е. С. Кубрякова, В. А. Звегінцев, В. Н. Сидоров, Г. В. Колшанський та ін.), до проблем мовної особистості (Ю. Караулов) [5], дискутується питання про співвідношення мислення і знання, про відображення картини світу, фонових, ситуативних знань, інформаційного тезаурусу, у змісті лінгвістичних одиниць і текстових побудов. Оскільки мову перестали розглядати лише як конструкт, статичну схему, яким вона бачилась у рамках структурального підходу, збільшення уваги до її динаміки призвело до необхідності врахування у наукових побудовах реального суб’єкта мовленнєво-мисленнєвої діяльності – людини із її життєвим досвідом, системою цінностей, комунікативними потребами та сумою знань [16, с. 12].

Аналіз останніх досліджень із проблематики роботи. Лінгвістичний аналіз східної поезії був здійснений канд. філол. н. О. В. Мазеповою на матеріалі віршів С. Сепехрі [10]. В останніх дослідженнях творчості Ф. Фаррохзад поезію аналізують переважно із літературознавчих позицій – найновіша праця вийшла в Ірані у 1383 р., написана доктором Р. Карачі [19]. Відсутністю лінгвістичних праць на матеріалі поезій Ф. Фаррохзад був зумовлений вибір напрямку дослідження творчості поетеси – лінгвістичний аналіз тексту.

Поезія створює наукову картину світу, яка є проекцією наукової парадигми на світ здорового глузду за допомогою метафори [11]. Основою структурування моделі світу є поетична мова, оскільки вона дає імена об’єктам оточуючого світу і має фундаментальну властивість виражати динамічні відношення, у які вступають об’єкти [1, с. 9]. При описі співвіднесеності мовних виразів із позамовними об’єктами необхідно враховувати, що референти мовних одиниць можуть фіксуватись у різних фрагментах позамовної дійсності. Вони можуть належати не лише реальному світові, а й світові художнього твору. Вигадана дійсність художнього твору, зазвичай, подається як реальна, із використанням тих самих мовних засобів, що й при описі реального світу [17, с. 64]

Для лінгвістичної теорії тексту і комунікації антропність проекції світу є у діалогічній єдності загального та індивідуального. Створюючи текст, адресант вступає у діалогічні відносини не лише з адресатом, але й із світом речей,так би мовити, ”олюднюючи” його, а також із попереднім людським досвідом, в тому числі й текстово-комунікативним, і з наступними текстами [13, с. 18]. Модель світу є результатом суб’єктивного (авторського) сприйняття дійсності, яке впорядковане й образно реалізоване в художньому творі [9, с. 228.]

Художній дискурс має свої власні закономірності побудови і функціонування, він є складним комунікаційним явищем, яке включає окрім тексту ще й екстралінгвістичні фактори (знання про світ, думки, певні установки та цілі адресата), які є необхідними для розуміння тексту [3, с. 8 – 9].

Змістово-концептуальна інформація художнього тексту, на думку науковця І. Р. Гальперіна, повідомляє читачу індивідуальне авторське розуміння відношень між явищами, описаними засобами змістово-фактуальної інформації, розуміння їх причиново-наслідкових зв’язків, їх значимості у соціальному, економічному, політичному та культурному житті народу, включаючи відношення між окремими індивідами, їх складну психологічну та естетико-пізнавальну взаємодію [4, с. 28].

Концептуальна інформація семантично виводиться із усього тексту як структурно-змістового і комунікативного цілого, для виявлення та інтерпретації концептів художнього твору використовується концептуальний аналіз, який є головним методом логічного аналізу мови й когнітивної лінгвістики, що передбачає моделювання та опис концептів [14, с. 261]. Існує багато підходів до визначення поняття концепту (системно-мовний, денотативний, сигніфікативний тощо), які розкривають здатність концепту виступати маркером етнічної мовної картини світу, причому мовні парадигми вбирають культурологічні та виступають єдністю світських та релігійних, профанних і міфопоетичних смислів, що дає підстави іменувати концепт не лише феноменом мовно-культурного, але й культурно-семіотичного плану, оскільки концепт здатен відображати і “мовчазні смисли” культурних даностей найширшого кола семіотичних систем, основною із яких є мовна [15, с. 468]. Концепт є фрагментом знання, досвіду особистості, частиною її концептуальної системи, тобто системи знань, способів їхньої обробки, переробки й використання [10, с. 8]. Для концептуального аналізу необхідно враховувати той факт, що концепти є багатокомпонентними, вони є полем знань, понять, асоціацій, які мають ядро і периферію [2, с. 58].

Ступінь адекватності розуміння тексту читачем, на думку науковця Поповської (Лисоченко) Л. В., залежить від ступеня співпадіння (відповідності) “смислових сфер” або картин світу письменника, який синтезував мовні форми з їх значеннями і функціями у ціле, яке називається текстом, і читача, який проаналізував і знову синтезував ці ж мовні форми з їх значеннями і функціями за допомогою власної свідомості як інструмента аналізу і синтезу [12, с. 87]. Кожен літературний твір втілює індивідуально-авторський спосіб сприйняття і організації світу – власний варіант концептуалізації світу. Знання автора про світ, які він виражає у художній формі, є системою уявлень, скерованої до адресата. Ступінь відповідності універсальних та індивідуально-авторських знань в художній картині світу може бути різним – від повного співпадіння до повної невідповідності. З огляду на це, концепти художнього світу важко чітко


103

визначити та описати, бо концептосфера художнього тексту може містити багато індивідуальних змістів. За методикою науковця Бабенко Л. Г. за допомогою концептуального аналізу виявляють набір ключових слів тексту, визначають базовий концепт (концепти) цього простору та описують їх.

Мета та завдання. Взявши за основу методику Л. Г. Бабенко, у статті проаналізовано концепт ЖИТТЯ у поетичній картині світу іранської поетеси і режисера Форуг Фаррохзад (1935 – 1967), представниці літературної течії «Ше’ре ноу» в Ірані, на матеріалі віршів 4-х її збірок. Опис концептосфери тексту або сукупності текстів одного автора, який передбачає узагальнення всіх контекстів, у яких вживаються ключові слова – носії концептуального змісту, з метою виявлення характерних властивостей концепту: його атрибутів, образних асоціацій. Для моделювання структури концептосфери виділяється її ядро (базова когнітивно-пропозиційна структура), приядерна зона (основні лексичні репрезентації), ближча (образні асоціації) та дальша периферія (суб’єктивно-модальні смисли) [2, с. 61].

Матеріалом дослідження стали 115 поезій збірок Ф. Фаррохзад اسير «Полонянка» (1955), ديوار «Стіна» Нове народження» (1963). У той час, коли була видана перша» تولدی ديگر Бунт” (1958) та“ عصيان ,(1956)збірка поезій Ф. Фаррохзад, в Ірані після державного перевороту 1953-го року почались репресії, страти учасників демократичного руху [8, с. 10]. Дослідниця В. Б. Кляшторіна зазначає, що ці вірші характеризуються похмурим песимізмом, який узяв верх над іншими поетичними почуттями [7, с. 20]. У іранському літературознавстві поряд із високими оцінками таланту поетеси було багато осудливих висловів про її поезію, у якій сміливо трактувались любовні теми. Еротизм її віршів кидав виклик тогочасному іранському суспільстві, коли питання щодо права жінки на освіту, участь в суспільному і політичному житті країни були доволі гострими [6, с. 75]. Поезії Ф. Фаррохзад як представниці літературної течії «Ше’ре ноу» в Ірані характеризуються підсиленням ліричного начала, передаванням своєрідності своєї епохи і часу крізь призму руху людського духу, емоційністю тексту та образністю [18, с. 61]. Іранський дослідник Абдулалі Дастгейб у книзі «Світоч нової перської поезії» 1969-го року підкреслив зв’язок лірики Фаррохзад і духовної атмосфери Ірану 60-х років. Розглядаючи творчість поетеси у руслі течії «Ше’ре ноу», Дастгейб підкреслює чутливе реагування поетеси на все, що відбувається у житті і свідомості тогочасного покоління іранців, і визначає її поезію як «суспільну лірику» [6, с. 172].

У ліриці Форуг Фаррохзад концепт ЖИТТЯ представлений найчастіше іменниками تایح ,عمر ,زندگی та живий’. Узагальнення‘ زنده жити’ та дієприкметником‘ زندگی کردن життя’, рідше – дієсловом‘ زندگانیрегулярних атрибутивних і предикатних позицій при іменнику життя та аналіз особливостей їх текстового вживання дозволяють виявити когнітивно-пропозиційну структуру цього концепту у ліриці Форуг Фаррохзад і виділити ті суттєві компоненти, які складають його концептосферу. Аналіз текстового матеріалу показує, що концепт життя у поезіях Фаррохзад є когнітивно-пропозиційною структурою. Вислови з іменником تایح ,عمر ,زندگی та زندگانی ‘життя’ становлять ядро когнітивно-пропозиційної структури, приядерною зоною є основні регулярні та найбільш типові для поезій Форуг Фаррохзад його лексичні репрезентації, ближча периферія – образні номінації, дальша периферія – суб’єктивно-модальні смисли. Вживання іменника життя, яке передає фізіологічний стан людини, дозволяє додатково репрезентувати його як субстанцію, що має властивості, якості, події і стан. Іменник дозволяє автору приділяти увагу атрибутивним і предикативним характеристикам.

Наповненість життя подіями, почуттями, його типові прояви можна прослідкувати у сполучуваності ключового слова життя з іншими іменниками в однорідному синтаксичному ряді: це – кров, щастя, я, ти:

‘Дивна краса крові і життя, Їх колір як колір мідної кадильниці…’ («Пісня краси») [20, с. 209];

جلوه ی شگرفت خون و زندگی ...نگ مجمری مسينرنگ آن به ر

‘Чоловік здивувався і сказав: «Перснем щастя, перснем життя є!»…’ («Перстень») [20, с.96];

:مرد حيران شد و گفت …!" استحلقه ی زندگیحلقه ی خوشبختی ست، "

Для ліричної героїні сенсом життя є поєднання із коханою людиною, яку називає основою і джерелом життя:

‘У цих думках моїх – в мить безтурботності (…) Та біля тебе почати життя спочатку…’ («Полонянка») [20, с. 29];

در اين فکرم که در يک لخظه غفلت … از سر بگيرمکنارت زندگی(…)

‘Якби у моїх віршах, о осново життя, Ти побачив би полум’я моєї таємниці…’ ( «Мрія») [20, с. 133].

ای مايه ی عمرکاش در شعر من …شعله ی راز مرا می ديدی

Епітет, й метафоричний зокрема, допомагає актуалізувати повноту життя: воно таємне, печальне:

‘І тисячі таємних подихів, у таємному житті землі…’

(«Самотність місяця») [20, с. 266];

… خاکزندگی مخفیو هزاران نفس پنهان، در

‘У тіні печального покрову життя…’ («Побачення вночі») [20, с. 288].

…غم انگيز زندگیدر سايه ی نقاب

Часова протяжність життя передається за допомогою слів із темпоральною семантикою: ‘Життя напевно є миттю закритою…’ («Нове народження») [20, с. 324].

… ستلحظه ی مسدودیزندگی شايد آن

Яремчук І.В. КОНЦЕПТ ЖИТТЯ У ПОЕТИЧНІЙ КАРТИНІ СВІТУ ФОРУГ ФАРРОХЗАД

104

Вислови із дієсловом жити у поезіях Форуг Фаррохзад зустрічаються рідше, можна прослідкувати, що у позиції суб’єкта зустрічаються слова я, ми, мама, тіло (із займенниковою номінацією було виявлено лише 2 контексти):

‘На землі я стояла Із тілом, яке подібно до стебла рослини, Вітер, сонце й воду Всмоктує, щоб жити…’ («На землі») [20, с. 233];

روی خاک ايستاده ام با تنم که مثل ساقه ی گياه

باد و آفتاب و آب را …که زندگی کندی مکد م

‘Шкода життя, яким я живу…’ («Закохано») [20, с. 258].

…من زيستمحيف از آن عمری که

Індивідуально-авторські знання поетеси про життя виявляються за допомогою аналізу функціонування іменника життя в поетичних контекстах, що показує різноманітність образного осмислення концепту ЖИТТЯ у ліриці Форуг Фаррохзад. Основні образні репрезентації концепту ЖИТТЯ:

1) «Життя –предмет», а) який може відкидати тінь і мати покрив:

‘У тіні печального покрову життя…’ («Побачення вночі») [20, с. 288];

…زندگی غم انگيز سايه ی نقابدر

б) який можна дарувати: ‘Тоді, коли я була голодною Ти своє життя дарував…’ («Я від тебе помирала») [20, с. 322];

وقتی که من گرسنه بودم ...زندگانيت را می بخشيدیتو

в) складається із шматків: ‘Він щиро кохає Шматочки життя…’ («Мій коханий») [20, с. 270];

او با خلوص دوست می دارد …ذرات زندگی را

г) який можна зв’язати: ‘О мріє, (…) Навіщо даремно нитку життя в’яжеш?...’ («Тремтливе полум’я») [20, с. 18].

(…)ای آرزوی ؟تار عمر چه می بندیبيهوده

2) «Життя – жива істота»: а) яку можна полонити, посадивши до в’язниці, та звільнити:

‘Якщо ти життя до моєї в’язницю посадив…’ («Бунт») [20, с. 48];

...عمری به زندانم کشيدیاگر

б) яка може тремтіти: ‘Усе моє життя тремтить…’ («Життя») [20, с. 229];

…همه زندگی ام می لرزد

в) може зазирнути кудись: ‘Життя зазирає мов дикий пласт Із тріщини могили…’ («Ненависть») [20, с. 164];

چون اليه ای وحشیزندگی سر می کشد …از شکاف گور

г) може шуміти: ‘Шум життя у дні могили?...’ («Закохано») [20, с. 257];

در قعر گور؟های و هوی زندگی

3) «Життя – субстанція», а) яка може мати колір і зафарбуватись: «Чи життя у наших тінях зафарбовується Чи ми самі є тінями своїх тіней?»… («Світ тіней») [20, с. 175];

رنگ می گيرد آيا درون سايه هامان زندگی" "..يا که ما خود سايه های سايه های خويشتن هستيم؟

б) якій можна надати форми: ‘Наші втомлені тіла у їх нерухомості Дарують форму життю…’ («Світ тіней») [20, с. 175].

جسم های خسته ی ما در رکود خويش …زندگی را شکل می بخشند

4) «Життя – простір»: ‘(…) Він нас обдурив У пустелі життя як марево…’ («Згадка про один день») [20, 143];

او ما را فريفت(…) .. چون سرابکوير زندگانیدر

‘Життя, напевно, Є довгою вулицею…’ («Нове народження») [20, с. 324].

شايد زندگی … دراز ست خيابانيک

5) «Життя – хатина», яка має стіни: ‘На стіні моєї хатини, що є життям…’ («На землі») [20, с. 234].

… ستزندگی که کلبه امبر جدار

6) «Життя – рослина»: ‘Якби із зеленої гілки життя Ти зірвав би квітку моєї печалі…’

از شاخه ی سرسبز حياتکاش …گل اندوه مرا می چيدی


105

(«Мрія») [20, с. 133]. 7) «Життя – гра», яку можна програти:

‘Можна життя програти Змирившись, біля холодної могили…’ («Механічна лялька») [20, с. 264].

عمر زانو زدمی توان يک …با سری افکنده، در پای ضريحی سرد

Висновки. Аналіз поетичних контекстів, які репрезентують ключові лексичні одиниці для концептуального поля ЖИТТЯ – когнітивно-пропозиційної структури, показує відношення ліричного суб’єкта до нього. Життям у поезіях Форуг Фаррохзад є фізіологічний стан людини, рослини чи тварини. Сенсом життя є кохана людина і почуття, що пов’язує концепт ЖИТТЯ із концептом КОХАННЯ.

Образні асоціації життя із різними предметами реального та уявного світу дозволяють актуалізувати ті його якості, які не передаються прямими номінаціями: а) здатність переміщатись у просторі – життя проходить; б) активність – життя тремтіло, зазирало; в) опредмечення, просторові параметри – покрив життя відкидає тінь, пустеля життя тощо. Ці образні якості і властивості життя зображають його відірвано від носія.

Перспективи подальших досліджень. У художньому тексті здійснюється естетична концептуалізація світу, автор як творча особистість разом із загальноприйнятими законами привносить у твір свої власні, індивідуальні знання. Концептуальний аналіз художнього твору при розгляді способів мовної репрезентації концептів дозволяє виявити ці аспекти концептуалізації. Перспективним є використання концептуального аналізу на матеріалі східної поезії.

Джерела та література 1. Анисимов А. Компьютерная лингвистика для всех: Мифы. Алгоритмы. Язык. / Анисимов А. – К.,

Наукова думка, 1991. 2. Бабенко Л. Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник;

Практикум / Л. Г. Бабенко, Ю. В. Казарин. – 5-е изд. – М.: Флинта, 2008. 3. Ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация / Т. А. Ван Дейк; пер. с анг. [Сост. В. В. Петрова; под

ред. В. И. Герасимова]. – М.: Прогресс, 1989. 4. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. Р. Гальперин – М., 1981. 5. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. – М., Наука, 1987. 6. Кляшторина В. Б. «Новая поэзия» в Иране / В. Б. Кляшторина. – М., 1975. 7. Кляшторина В. Б. Современная персидская поэзия. Очерки / В. Б. Кляшторина. – М., 1962. 8. Кулиева Х. А. Характерные особенности прогрессивной персидской пэзии 50-х годов: Автореф. дис. на

соискание учен. степени канд. филол. Наук / Х.А. Кулиева. – Баку, 1968. 9. Лівенко І. Модель світу та форми її художнього вираження в поезії Юрія Транавського: Монографія /

І. Лівенко. – Дніпропетровськ: Січ, 2007. 10. Мазепова О. В. Лінгвістичні особливості ідіостилю Сохраба Сепехрі: Автореф. дис. на здобуття

ступеня канд. філол. наук : спец.10.02.13 «Мови народів Азії, Африки, аборигенних народів Америки та Австралії» / О. В. Мазепова – К., 2008. – 24 с.

11. Никитина С. Е. Семантический анализ языка науки / С. Е. Никитина. – М., 1987. 12. Поповская (Лисоченко) Л. В. Лингвистический анализ художественного текста в вузе / Л. В. Поповская

(Лисоченко). – Ростов-на-Дону, 2006. 13. Селиванова Е. А. Основы лингвистической теории текста и коммуникации / Е. А. Селиванова. – К.,

2004. 14. Селіванова О. Сучасна лінгвістика: термінологічна енциклопедія / О. Селіванова. – К., 2006. 15. Слухай Н. В. Сучасні лінгвістичні теорії концепту як мовно- культурного феномену / Н. В. Слухай //

Мовні і концептуальні картини світу. Зб. наук. праць. – К., 2002. – С. 462 – 469. 16. Сулименко Н. Е. Фрагмент тезауруса и тематическая сетка текста / Н. Е. Сулименко // Лексическая

семантика. Сборник научных трудов. – Свердловск, 1991. –С. 11 – 24. 17. Шмелев А. Д. Проблема выбора релевантного денотативного пространства и типы миропорождающих

операторов / А. Д. Шмелев // Референция и проблемы текстообразования. – М., 1988. – С. 64 – 81. 18. Яукачева М. Я. Современные прогрессивные поэтесы Ирана / М. Я. Яукачева. – Ташкент, 1978. 1383داستان سرا، : شيراز–. روح کراچی/ فروغ فراخ زاد . کراچی روح انگيز .19 1383شادان، : تهران–. فروغ فرخزاد: اشعارمجمعه .20

Рецензент: Тищенко К.М., д. філол. н., проф. Завідувач Міжфакультетського лінґвістичного музею, провідний науковий співробітник НДЧ

Национальные языки и их взаимодействие

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЯЗЫКИ И ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

107

Богданович Г.Ю. ОСНОВА КОМПЕТЕНТНОСТНО ОРИЕНТИРОВАННОГО ОБУЧЕНИЯ ЯЗЫКАМ

Компетентностный подход, который набирает силу в современной школе, является отражением этой

потребности общества в подготовке людей не только знающих, но и умеющих применить свои знания. Компетенции рассматриваются как осознанная человеком способность (возможность) реализации знаний и умений для эффективной деятельности в конкретной ситуации. В научных трудах Н.В.Бибик, В.А.Болотова, В.В.Серикова, А.В.Хуторского, А.Я.Савченко, И.Ф.Гудзик и других исследователей достаточно глубоко рассмотрена компетентностная модель образования: анализируются термины и понятия, основные подходы и характеристики обучения, осуществляемого на компетентностной основе.

Постановка проблемы. Основные ключевые компетенции, которые были выделены на симпозиуме «Ключевые компетенции для Европы» в 1996 году в Берне, ознаменовали общемировую тенденцию обновления результирующих единиц образовательного процесса. Это общеизвестные в настоящее время политические и социальные компетенции, связанные с жизнью в многокультурном обществе, компетенции, относящиеся к владению общением более чем на одном языке, информационно-коммуникативные компетенции, способность учиться на протяжении всей жизни. Ключевые компетенции являются «ключом», основанием для других, более конкретных и предметно-ориентированных. Они носят надпредметный, надпрофессиональный характер и необходимы в любой области деятельности. Ключевые компетенции представляют собой различные универсальные ментальные средства, инструменты (способы, методы, приемы), позволяющие достигать человеком значимых для него целей (результатов) в неопределенных, проблемных ситуациях самостоятельно или в сотрудничестве с другими. Ключевые компетенции востребованы в различных видах человеческой деятельности, именно они свидетельствуют о качестве образования, о том, насколько оно приближается к проблемами повседневной жизни, определяет успешность их решения.

Актуальность исследования. Ключевые компетенции востребованы в различных видах человеческой деятельности, именно они свидетельствуют о качестве образования, о том, насколько оно приближается к проблемам повседневной жизни, определяет успешность их решения [1].

Компетентностный подход требует поэтапного внедрения. На первом этапе внедрения можно, например, формировать такие элементарные общеучебные компетенции школьников, как:

− извлечение основного содержания прочитанного или услышанного; − точная формулировка мыслей, построение оригинальных высказываний по заданному вопросу или

теме; − исследование различных вариантов решения задач, выбор наилучшего, принимая во внимание

различные критерии; − сотрудничество с другими (учениками и учителем) при выполнении общего задания; − планирование действий и времени; − оценка результатов своей деятельности и т.д. Очевидно, что перечисленные умения школьников должны формироваться не как отдельно взятые, а в

целостной системе навыковых блоков, называемых компетенциями. По мнению И.Ф. Гудзик, целесообразно выделить три комплекса компетентностей: − ценностно-смысловой (мировоззрение, ценностные ориентации ученика, способность видеть,

понимать окружающий мир, брать на себя ответственность за происходящее в нем, осваивать способы физического, духовного саморазвития);

− коммуникативный, предполагающий умение успешно осуществлять устное и письменное общение в различных жизненных ситуациях, сотрудничать в решении различных задач;

− учебно-познавательный, информационный, обеспечивающий умение учиться в течение всей жизни, пользоваться различными технологиями доступа к информации, критически оценивать ее, включать новое знание в имеющиеся у индивида когнитивные [2].

Основные положения работы. Компетентностный подход в образовании предполагает освоение учащимися различного рода умений, позволяющих им в будущем действовать эффективно в ситуациях профессиональной, личной и общественной жизни. Особое значение уделяется умениям, позволяющим действовать в новых, неопределенных ситуациях, для которых нельзя заранее наработать соответствующих средств. Таким образом, компетентностный подход является усилением прикладного, практического характера всего школьного образования, в том числе и предметного обучения.

Создание базового лексического минимума в кратчайшие сроки – мечта каждого, кто учит и учится языку. Постепенно большинством на нашей планете становятся люди, владеющие двумя, тремя и более языками. Поэтому обучение языкам в современной школе должно стать приоритетным. Научив детей уважать язык и культуру соседа еще со школьной скамьи, можно обеспечить диалог культур, толерантность и полноценную межкультурную коммуникацию.

Приблизиться к решению этой задачи мы предлагаем с помощью трехъязычного русско-украинско-крымскотатарского учебного тематического словаря [3].

Словарь представляет собой первое подобное издание и включает около 5000 слов, объединённых в пять обширных понятийных (тематических) областей: І. Человек; ІІ. Общество; ІІІ. Работа. Занятие. Свободное время; IV. Окружающий мир; V.Время, пространство, количество.

Далее каждая из этих областей членится последовательно на ряд понятийных (тематических) групп. Всего тематический план включает 22 понятийные группы, содержание которых составляют слова,

Богданович Г.Ю. ОСНОВА КОМПЕТЕНТНОСТНО ОРИЕНТИРОВАННОГО ОБУЧЕНИЯ ЯЗЫКАМ

108

распределённые на 185 нумерованных подгрупп. Каждая из них имеет наименование. Отдельным заключительным списком в словаре представлены структурные слова, не вошедшие в тематические группы (VI. Cтруктурные слова).

Словарь имеет ярко выраженную коммуникативную направленность, что особо ценно не только для Крыма, которому самим историческим прошлым предопределено быть многоязычным и поликультурным, но и для других поликультурных регионов Украины, а также для всех желающих самостоятельно изучать русский, украинский или крымскотатарский язык.

В центре всей тематической классификации находится Человек, являющийся центростремительной силой, которая собирает вокруг себя всё, что содержится в картине мира, все её фрагменты, зафиксированные в сознании человека с помощью слов.

Идеографическое описание лексической системы позволяет упорядочить словарный состав в виде тематических областей, в которых лексические единицы связаны ассоциативными связями.

Заложенная в словаре система мелких шагов при изучении трёх языков делает весь процесс усвоения новой лексики удобным и осознаваемым, поскольку даёт возможность опереться на опыт усвоения родного языка, служащего основой для овладения лексической системой другого языка. Поэтому все лексические единицы русского, украинского и крымскотатарского языков, включённые в списки, являются эквивалентными.

Вся внеязыковая действительность отражена в словаре в виде отдельных фрагментов картины мира, объединённых единым стержнем и единым основанием. Каждый из фрагментов получает описание с помощью языковых средств, связанных ассоциативными связями и представленных в определённой последовательности с соблюдением принципа тематической симметрии. Учитывая эквивалентность русских, украинских и крымскотатарских лексических единиц, прокомментируем развертывание темы в группе Сон с привлечением русского списка.

12. Сон сон кровать постель матрац мягкий ~ жёсткий ~ простыня одеяло пододеяльник подушка наволочка покрывало усталый сонный пижама ночная рубашка Спокойной ночи! ложиться/лечь лежать засыпать/заснуть уснуть спать видеть сон сниться будить/разбудить будильник просыпаться/проснуться вставать/встать Доброе утро! бодрствовать бессонница

12.Сон сон ліжко постіль матрац м’який ~ жорсткий ~ простирало ковдра підодіяльник подушка наволочка покривало втомлений сонний піжама нічна сорочка На добраніч! лягати/лягти лежати засинати/заснути заснути спати бачити сон снитися будити/розбудити будильник просипатися/ проснутися вставати/встати Доброго ранку! не спати безсоння

12. Юкъу юкъу ятакъ тёшек миндер йымшакъ ~ къатты ~ чаршаф ёргъан ~ бети ястыкъ ~ бети ортю ёрулгъан юкъусырагъан пижама геджелик Гедженъиз хайырлы олсун! ятмакъ ятмакъ юкъугъа кетмек юкълап къалмакъ юкъламакъ тюш корьмек тюшюнде корьмек уятмакъ/уянтмакъ чалар саат уянмакъ турмакъ Саба шерифлеринъиз хайырлы олсун! юкъламамакъ юкъусызлыкъ

В этой тематической группе лексическая единица сон является ключевым словом. Ассоциатами к нему

служат слова, обозначающие место сна: кровать, постель. На постели обычно есть матрац, который может быть жестким или мягким, подушка, одеяло. В комплект постельного белья входят пододеяльник, простыня, наволочка, покрывало. Сон необходим человеку усталому и сонному. Для сна есть пижама, ночная рубашка, после этого можно ложиться/лечь (глагол изменения положения). В ту же тематическую группу вошли лексические единицы, обозначающие действия: лежать (статическое), засыпать/заснуть (погружение в сон), спать, видеть сон (быть в состоянии сна), будить/разбудить (прерывание сна), способ


109

его прерывания – будильник. Действия после того, как человека разбудили, - просыпаться/проснуться, вставать/встать, бодрствовать. По отношению к состоянию сна противоположным является бессонница. Учитывая коммуникативную направленность нашего словаря, включаем в списки не только отдельные слова и словосочетания, но и полезные коммуникативные единицы. Так, в группе Сон полезными будут выражения Спокойной ночи! и Доброе утро!

Выводы. Такой подход к лексикографированию требует тщательного отбора и упорядочения лексических единиц в той последовательности, которая в наибольшей степени способствует их целенаправленному запоминанию и интенсификации учебного процесса. Также в ходе лексикографической практики в центре внимания были такие характеристики описываемых языков, как близкородственность и разноструктурность.

При формировании тематических групп учитывалась частеречная принадлежность слов. Поэтому в списках присутствуют практически все основные части речи: имена существительные, прилагательные, глаголы, наречия, числительные. Основу тематических групп составляют имена существительные. Они называют элементы предметного плана и явления окружающей действительности и, как ключевые слова-стимулы, организуют «шаги», возникающие при порождении ассоциаций. В тематические группы входят также ситуативно обусловленные слова, которые помогают обеспечить полноценность коммуникации на всех трёх описываемых языках.

Личные, неопределённые и отрицательные местоимения вошли в список структурных слов, остальные разряды местоимений включены в тематические группы.

Важным результатом нашей лексикографической практики стало появление трёх параллельных универсальных лексических минимумов: русского, украинского и крымскотатарского языков. Особо существенно то, что параллельно с русским и украинским языками в работе систематизирована лексическая основа современного крымскотатарского языка. Хотя словарный состав литературного крымскотатарского языка является продуктом многовекового развития крымскотатарского народа, его истории, культуры и отражает результаты научно-технического прогресса, его литературная норма представляет собой исторически изменчивое и до сих пор некодифицированное явление. Крымскотатарская часть словаря показывает правильное употребление слов и словоформ в контексте, а также правильное написание слов в современном крымскотатарском литературном языке. Теперь на базе созданной лексической основы могут быть написаны современные коммуникативные учебники и учебные пособия по крымскотатарскому языку как родному, так и неродному, что открывает широкий путь к его изучению для всех желающих. Несомненной инновацией для украинского языка является тематически организованный лексический минимум, позволяющий создавать учебники и учебные пособия по украинскому языку как иностранному, что актуально для описания украинского языка в целях преподавания его иностранным гражданам.

Надеемся, что мы нашли такой способ презентации базовых лексических единиц на трёх языках, который поможет раскрыть резервы памяти учащегося и максимально реализовать его творческие возможности, связанные с объемом получаемой информации, без лишнего перенапряжения и стресса.

Поэтому, естественно, что при компетентностном подходе к обучению формирование языковых и речевых навыков – это прежде всего залог успешности межличностного и межкультурного диалога, а также основа модели би/полилингвального обучения языка. Основу формируют языки обучения (изучения), тематические группы, составляющие наиболее употребительную лексику, словесное выражение, образцы формул употребления, а также тексты для обучения различным видам деятельности.

Базу для изучения языков составляют хорошие учебники и учебные пособия, различные словари и справочники, оригинальные тексты для чтения, аудирования, формирования фоновых знаний, синхронные тексты для обучения переводу. Заинтересованная языковая личность с помощью педагога, владеющего методикой компетентностно ориентированного обучения, комплекса учебных пособий, словарей и справочников способна в полной мере овладеть лингвокультурологической компетентностью в мультикультурной среде.

Компетентностный подход может придать содержанию общего образования деятельностную, практико-ориентированную направленность. Однако «технологическая проблема заключается в необходимости заполнить брешь между общими (неконкретизированными) целями образования вроде «разностороннего развития личности» и наполнением каждого учебного курса и предмета конкретным содержанием. Необходимо определить конкретные цели общего среднего образования: что должен знать и уметь выпускник школы, какой опыт творческой деятельности он должен приобрести, какие качества личности у него должны быть сформированы. Необходимо составить модель развития личности ученика/выпускника». В этом и видится перспектива дальнейшего исследования.

Источники и литература 1. Богданович Г.Ю. Русский язык в аспекте проблем лингвокультурологии – Симферополь: Доля, 2002. –

397 с. 2. Гудзик И.Ф. Компетентностно ориентированное обучение русскому языку в начальных классах (в

школах с украинским языком обучения). – Чернівці: Видавничий дім «Букрек», 2007. – 496 с. 3. Шире круг: русско-украинско-крымсоктатарский учебный тематический словар / [Г.Ю.Богданович,

Т.Ю.Новикова, И.Г.Балашова и др. ]- Симферополь: ЧП «Предприятие Феникс», 2009. – 240 с.

Алиева В.Н. ПРИНЦИПЫ КЛАССИФИКАЦИИ СЛУЖЕБНЫХ СЛОВ (НА МАТЕРИАЛЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО

И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)

110

Алиева В.Н. УДК 81’ 367.63:811.512.145+811.161.1 ПРИНЦИПЫ КЛАССИФИКАЦИИ СЛУЖЕБНЫХ СЛОВ (НА МАТЕРИАЛЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)

Постановка проблемы. Проблема частей речи является одной из важнейших и «вечных» в лингвистике. Вопрос об их содержании, количестве и взаимопроникновении остается дискуссионным и продолжает служить предметом обсуждения. Особого внимания заслуживает сопоставление основных грамматических классов слов в неродственных языках для построения общей типологии частей речи.

Учение о частях речи, как известно, основано на исследованиях таких языковедов, как М.В. Ломоносов, Ф.И. Буслаев, А.А. Потебня, В.А. Богородицкий, А.А. Шахматов, Л.В. Щерба, И.И. Мещанинов, В.В. Виноградов и др.

В лингвистике последнего десятилетия наибольший интерес, на наш взгляд, вызывают работы Апресяна Ю.Д., Шмелева Д.М. с их вниманием к оттенкам значения слов, что впрямую связано с современным описанием содержания служебных частей речи. Особое место в вопросах выделения грамматических классов слов занимают исследования Е.Г. Кубряковой. Ее первая работа посвящена ономасиологическому анализу частей речи. Как отмечает автор, в трактовке частей речи с ономасиологических позиций – как наименований, ориентированных на разное обозначение, по разному воспринимаемых объектов действительности – можно выделить некие общие категории, которые соответствуют «речемыслительному познанию мира» [2. с.24]. Когнитивный подход как продолжение подхода ономасиологического наметился в последующей монографии Е.С. Кубряковой . В данной книге идеи когнитивизма применены к разграничению частей речи, что связано с выражением разных концептов, с разной референцией слова [3, с. 224-225].

Объектом исследования в нашей работе является система частей речи, в частности служебные слова как часть данного грамматического разряда.

Цель работы - выявить принципы классификации служебных частей речи, определить их специфику и место в системе аналитических средств разноструктурных языков. Осуществление данной цели требует решения следующих задач:

1. рассмотреть краткую историю вопроса о частях речи в лингвистике; 2. определить критерии разграничения самостоятельных и служебных частей речи в русской и

крымскотатарских грамматиках; 3. уточнить объем и границы иммиграционного потенциала предлогов и послелогов в

разноструктурных языках. В работе преобладающими являются описательный, сопоставительный и типологический методы.

Используется также трансформационная методика, которая заключается в установлении правил преобразований, определении направлений этого процесса.

Учение о частях речи – это одно из важнейших составляющих грамматического учения о слове. Известно, что данное понятие, присущее традиционной грамматике, является результатом греко-римского научного воздействия. Греко-римская традиция еще в эпоху средневековья оказала сильнейшее влияние на описание европейских и не европейских языков. Отметим, что идея членения словарного материала на части речи характерна не только для античного учения, она была сформирована еще древними индийцами.

Индийская грамматика, не похожая на грамматики европейские, также выделяла классы и разряды слов. По мнению ученых, созданная еще до греческой грамматики, она сыграла «значительную роль в становлении современной лингвистики» [4, с. 37]

Понятие «части речи» присутствовало и в арабской грамматике, которая разрабатывалась позже, в конце первого тысячелетия нашей эры. Предполагается, что с греко-римской лингвистической традицией арабы «вступили в тесный контакт» в Испании [4, с. 37-38]. Арабские ученые многое усвоили из древнеиндийской традиции, к примеру, описание звуков они давали на физиологической основе, учитывая акустический принцип. В области грамматики арабы выделили, как и греки, три части речи: имя, глагол, частицы. Особая структура арабского языка, понятие внутренней флексии и значение аффиксов были четко выделены и изучены арабскими лингвистами. Эти исследования оказали сильное влияние на европейскую науку.

Таким образом, история разработки о частях речи связана с разными грамматическими школами. В русской грамматической традиции учение о частях речи с учетом специфики родного языка впервые

проявилось в «Российской грамматике» М.В. Ломоносова (1756 г.). Под воздействием античной традиции автор выделяет «знаменательные части человеческого слова», в которые включает имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, а также предлог, союз, междометие [5, с. 408]. Как отмечают лингвисты, в трудах Ф.И. Буслаева, К.С. Аксакова, А.А. Потебни и др. выделяется последняя часть речи – частицы.

Служебные. Несамостоятельные части речи не всегда признавались языковедами, исключались из состава частеречной системы на том основании, что лишены функции наименования, а в языке, выполняют коммуникативную функцию, не имея собственного вещественного значения » [9, с. 1]


111

В.В. Виноградов, анализируя понятие слова, его формы и структуры, выделил служебные, неизменяемые слова в особую лексико-семантическую категорию частиц речи. Это класс слов, лексические значения которых тождественны грамматическим, они связаны с техникой языка » [1, с. 18 - 33].

Традиционная грамматика современного русского языка в основних чертах повторяет принято В.В. Виноградовым разграничение частей речи.

Под частями речи в русской грамматической традиции понимаются лексико-семантические разряды слов (классы слов), которые различаются лексическими, морфологическими и синтаксическими особенностями. На основании данных признаков выделяются имена существительные, прилагательные, числительные, местоимения, союзы, частицы, междометия.

В современной русской морфологии представлены также категория состояния (безлично-предикативные слова) и модальные слова [11, с. 334 - 348]. Язык, как известно, находится в постоянном развитии: меняется, хотя и медленно, его грамматическая система, система частей речи, таким образом, на данном синхронном срезе языка уже далеко не та, что была на предыдущем этапе » 12, с. 96].

По своему морфологическому строю русский язык существенно отличается от агглютинативних языков, например, тюркских. Попытка типологического анализа частей речи и членов предложения в языках различных типов была предпринята русским лингвистом И.И. Мещаниновым (1945г.). Выдвинутая им идея «о понятийных категориях», неких грамматических универсалиях, без которых невозможно типологическое сопоставление грамматик языков разного строя, на наш взгляд, актуально до настоящего времени [9, с. 17]. Особое внимание ученый уделяет служебным частям речи, в частности, предлогом и послелогом: «они вышли из частей речи, генетически с ними связанные, и, утратив предметность в своем содержании, обособились от прочего лексического состава» [7, с. 366].

В тюркском языкознании сопоставление татарского языка с русским наблюдается в трудах Иосифа Гиганова (1801 г.), М. Казим-Бека (1846 г.) и др.

Работы последующего поколения тюркологов Е.Д. Поливанова, В.А. Богородицкого, Н.К. Дмитриева связаны с проблемой использования учащимися фактов родного языка при обучении их русскому языку.

Начиная с 50-х годов ХХ в. появляется наибольшее количество грамматик, в которых рассматриваются специфические особенности морфологического строя конкретного тюркского языка при сопоставлении его с соответствующими русскими формами.

Сопоставительные грамматики имеются почти по всем тюркским языкам. В силу особых причин трудно найти подобные исследования в области крымскотатского-русского двуязычия.

В настоящее время издаются учебники, учебные пособия, посвященные описанию грамматического строя крымскотатарского языка. Например, авторы вузовского учебника по морфологии крымскотатарского языка Меметов А и Мусаев К. придерживаются следующих критериев выделения конкретной части речи: общеграмматическое, общелексическое значение, морфологические и синтаксические особенности. Исходя из этих признаков, анализируются самостоятельные и несамостоятельные части речи, которые «подвергнуты дальнейшей внутренней классификации». Служебные части речи – предмет нашего особого внимания – это предикативы, послелоги, служебные имена и союзы; модальные части речи: модальные слова и частицы [6, с. 51-53].

Одной из актуальных проблем современной лингвистики стали процессы переходности в области частей речи. Иммиграционная трансформация – это переход слов из разных частей речи в данную часть речи. Учеными уже доказано, что все служебные слова появились путем трансформации знаменательных слов. В.Н. Мигирин отмечает, что самостоятельные части речи переходят в служебные, обратной трансформации нет [8, с. 170]. Это явление своим содержанием обращено в будущее, но не менее актуальные анализ данных процессов на современном этапе.

Наиболее богатыми по иммиграционным трансформационным возможностям являются предлоги, послелоги, союзы, частицы, междометия. Морфологический строй современного крымскотатарского языка, как и русского, характеризуется, на наш взгляд, увеличением аналитических конструкций, которые являются сочетанием знаменательного и служебного слова, что позволяет передать самые тонкие оттенки мысли. Особое место в развитии подобных форм занимают послелоги: например, гуль киби дюльбер; баладай агълавукъ. Послелоги как особые средства выражения синтаксических отношений во многом напоминают предлоги. Тюркологи отмичают и своеобразие данной категории (особенно так называемых служебных слов). Это касается места, занимаемого ими относительно знаменательных слов, ограниченность количества, своеобразие падежного управления тем не менее, мы придерживаемся мнения о том, что наличие в двух разносистемных языках «небольшого или большого количества лексических, морфологических и других параллелей заслуживает серьезного внимания и в какой-то мере является предпосылкой для сравнительного исследования, но не надо забывать что оно обусловлено не только генетическими связями языков» » [13, с. 4].

Являясь средством связи слов в предложении и выражая разную соотнесенность между членами предложения, функционально послелоги тесно связаны с падежной системой. Некоторые послелоги могут максимально приближаться по своим признакам к падежным аффиксам, тем самым увеличивая число «агглютинативных прилеп», а значит и укрепляя агглютинативный строй языка.

В словосочетании послелоги характеризуются способностью сочетания со знаменательными словами, которые стоят перед ними и образуют вместе с послелогом зависимый член предложения, управляемый другим членом предложения.

Послеложное управление в крымскотатарском языке относится к наиболее распространенному. Мы считаем, что к вопросу об управлении стержневых слов послелогами следует подходить с большой

Алиева В.Н. ПРИНЦИПЫ КЛАССИФИКАЦИИ СЛУЖЕБНЫХ СЛОВ (НА МАТЕРИАЛЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО

И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)

112

осторожностью. Вероятнее всего, эти слова, будучи самостоятельными и полнозначными, обладали способностью к управлению каким-либо падежом, эту способность они сохранили и в служебной функции. При этом наблюдается своеобразное распределение: слово-доминанта, требующее какого-либо падежа существительного, выступает как вспомогательное средство (послелог), в котором «первичная форма сохранилась в застывшем виде, содержание же полностью изменилось» [10, с. 110].

Послелоги, которые употребляются после управляемых ими слов, служат для выражения объектно-субъектных и определительно-обстоятельственных отношений. Отметим, что в отличие от русского языка, в крымскотатарском языке эти виды отношений, как и категория послелога, мало исследованы.

Переход знаменательных слов в служебные - закономерный процесс. Но темпы развития этого процесса, а также формы его проявления различаются в разносистемных языках и являются предметом наших дальнейших исследований.

Источники и литература 1. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. –М.; Л.: Учпедгиз. 1947. – 773с. 2. Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении. –М.: Наука, 1978. – 116с. 3. Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения / Институт языкознания. – М.: Российская АН,

1997. - 331с. 4. Лайонз Джон. Введение в теоретическую лингвистику. –М.: Прогресс, 1978. – 544 с. 5. Ломоносов М.В. Полное собр. соч. в 10-ти томах. –Т. 7: Труды по филологии. 1739 - 1758 г.г. – М.; Л:

Изд-во АНССР. – 995 с. 6. Меметов А., Мусаев К. Крымскотатарский язык. Ч.1 Общие сведения о языке. Ч. II. Морфология.

Учебное пособие. – Симферополь: Крымское учебно-педагогическое гос. изд-во, 2003. – 288с. - На русском языке. – ISBN 966 – 8025 – 35-0.

7. Мещанинов И.И, Члены предложения и части речи. – Л.: Наука, 1978. – 387 с. 8. Мигирин В. Н. Очерки по теории процессов переходности в русском языке. – Бельцы , 1971. – 199 с. 9. Немченко В.Н. О разграничении частей речи в современном русском языке (имена прилагательные в их

отношении к другим частям речи): Из лекций по спецкурсу. – Горький: Горьковский гос. ун-т, 1975. – 80 с.

10. Сеидов Ю. Словосочетания в азербайджанском языке: Автореф. дис. … д-ра филол. наук. – Баку. -28 с. 11. Современный русский язык: Учеб. для студ. вузов, обучающихся по спец. «Филология» / П.А. Лекант,

Е.И. Диброва, Л.Л. Касаткин и др.; Под ред. П.А. Леканта. -3-е изд., стереотип. - М.: Дрофа, 2002. 560 с. – ISBN 5 – 7107 – 6144 – 3.

12. Супрун А.Е. Части речи в русском языке. – М.: Просвещение, 1971. – 135 с. 13. Щербак А.М. Служебные части речи. Послелоги// Очерки по сравнительной морфологии тюркских

языков (наречие, служебные части речи, изобразительные слова). – М.: Наука, 1987. – с. 52-92. Рецензент: Чернобривец С.Г., к.ф.н., доцент кафедры межъязыковых коммуникаций и журналистики,

ТНУ им. В.И. Вернадского

Майыл Биннат оглы Аскеров УДК 811.512.145 РАЗГРАНИЧЕНИЕ МОДУЛЯЦИИ И МЫШЛЕНИЯ

Постановка проблемы. В данной статье делается попытка показать разницу модуляции и мышления,

охарактеризовать модуляцию и ее виды, определить роль модуляции в процессе мышления. Иногда нам кажется, что во всей сознательной жизни мы воспринимаем все путем мышления и думаем

всегда посредством языка или речи. Цель данной статьи - подтвердить или опровергнуть такие предположения, а также ответить на такие

вопросы как «насколько продуктивно восприятие путем мышления» или «всегда ли восприятие путем мышления происходит посредством языка или речи», прежде всего, следует раскрыть суть синктуального мышления, т.е. восприятия путем мышления в рамках подобных вопросов.

Синктуальное мышление – это созидание образа интеллекта элемента объективной действительности, который воспринимается путем мышления или мысленной активностью мозговой коры. (Think – это английское слово, обозначает думать, размышлять). А модуляция – это всего лишь превращение, видоизменение уже существующего образа интеллекта. При модуляции образ интеллекта трансформируется или репрезентируется в виде образа, посредством которого в дальнейшем происходит процесс мышления или восприятие (более подробно см.: 1, с.16-19).

Трансформативная или репрезентативная модуляция по некоторым параметрам похожа на синктуальное мышление. По этой причине иногда они трактуются как виды мышления, а чаще всего приравниваются синктуальному мышлению. Очень часто такие речемыслительные процессы как составление математического уравнения, исходя из текстовых условий задач, словесное перефразирование математического правила или химической формулы ставится в один ряд с такими речемыслительными процессами как рисование карикатур по мотивам художественных произведений, или описанием природы в художественных произведениях (см. 2, Леонтьев А.А.).


113

Естественно, что при таких подходах не избежать ошибочных суждений типа «трансформативная и репрезентативная модуляция – это разновидности мышления».

Следует учесть, что из вышеперечисленных – составление математического уравнения исходя из текстовых условий задач, словесное перефразирование математического правила или химической формулы представляют собой модуляции, а рисование карикатур по мотивам художественных произведений или описание природы в художественных произведениях – это результаты синктуального мышления.

В связи с вышеизложенными наши оппоненты могут выдвинуть следующие замечания: 1) Словесное перефразирование математического правила или химической формулы, также описание

природы в художественных произведениях – в обоих случаях это словесное описание элементов объективной действительности (3, с.32). Отводить их к разным категориям, считать отличными друг от друга мыслительными операциями не верно;

2) Составление уравнения исходя из текстовых условий математических задач, рисование карикатур по мотивам художественных произведений – в обоих случаях это описание другими символами элементов объективной действительности, которые изначально описаны словесно. Отводить их к разным категориям, считать отличными друг от друга мыслительными операциями не верно.

Хотелось бы довести до внимания этих оппонентов следующие: 1) При словесном перефразировании математического правила или химической формулы, а также при

составлении математического уравнения, исходя из текстовых условий задачи, со стороны субъекта ничего нового не создается и не изобретается. Просто одна символическая форма, отражающая элемент объективной действительности заменяется другой, например математическое уравнение типа (a+b)2 = a2 + b2 + 2ab заменяется ее словесным перефразированием: “Квадрат суммы двух слагаемых равен сумме квадратов первого слагаемого, второго слагаемого и удвоенного произведения этих слагаемых”.

Как видно, тут речь может идти лишь об адекватной замене. Как само уравнение, так и ее словесное перефразирование еще со школьной скамьи запечатлелись в нашей памяти. Вспоминание или воспроизведение любого из них без особых искажений по сути ничего не меняет и отражает один и тот же образ интеллекта.

2) Дело обстоит совсем иначе при рисовании карикатур по мотивам художественных произведений или описание природы в художественных произведениях. В данном случае от производителя данных действий требуется творческое мышление и именно по этой причине данные действия являются результатами синктуального мышления. Также следует учесть, что один и тот же элемент объективной действительности не может быть отражен словесно (разными писателями) или кистью (разными художниками) абсолютно одинаково.

Для наглядности сравним фотографии человека или уголка природы, сделанные под одинаковыми углами и одновременно с тремя фотоаппаратами одной марки (фирмы), и рисунки, нарисованные тремя художниками одной и той же школы.

Сразу станет ясно, что между фотографиями нет никакой разницы, а рисунки, нарисованные художниками будут отличаться как друг от друга, так и от фотографий. Это происходит потому, что фотоаппарат отражает только то, что было перед его объективом в момент фотографирования, а художник в своем произведении отражает не только то, что было перед его глазами в момент рисования. Он также отражает там свои впечатления и знания в связи с подобными уголками природы, т.е. то, чего не было «в уголке природы» в момент рисования. Вот это и есть основной признак синктуального мышления.

При словесном отражении элемента объективной действительности разными писателями наблюдаются аналогичные разницы, т.е. писатели, одновременно описавшие один и тот же уголок природы, не могут повторить друг друга дословно, да это и не возможно.

Рассмотрим практический пример с использованием трансформативной модуляции в процессе синктуального мышления.

Поставлена следующая задача: «Сперва от входных ворот завода к зданию управления проложили дорогу длиной 300 метров, а потом перпендикулярно к этой дороге проложили дорогу от здания управления к производственному цеху с длиной 400 метров. Найдите длину дороги от производственного цеха до входных ворот завода».

Данная задача может решатъся синктуальным мышлением. В первой и второй фазе подготовительного акта синктуального мышления текстовое условие задачи

читается и запоминается, т.е. способом визуально-вокального восприятия текст воспринимается, и в основе данного текста формируется образ интеллекта и фиксируется в памяти.

В первом полуакте синктуального мышления (первый полуакт синктуального мышления одновременно является вторым полуактом подготовительного акта синктуального мышления) происходят следующие:

1) Вспоминается условие задачи и наряду с этим вспоминаются такие знания, как теорема Пифагора и

его уравнение в виде 22 ba + =c2 (первая фаза синктуального мышления). 2) Текстовое условие задачи трансформируется в те образы, с помощью которых произойдет

синктуальное мышление, т.е. входные ворота, здание управления и производственный цех мысленно представляются как три точки, а дороги как три линии, соединяющие их и образующие прямоугольный треугольник. Длина двух катетов этого треугольника известны. Следует найти длину гипотенузы этого

треугольника. Условие задачи трансформируется в уравнение 22 400300 + =x2 и в дальнейшем данное уравнение решается путем синктуального мышления (вторая фаза синктуального мышления).

Майыл Биннат оглы Аскеров РАЗГРАНИЧЕНИЕ МОДУЛЯЦИИ И МЫШЛЕНИЯ

114

Как видно из сказанных до сих пор, в рамках подготовительного этапа восприятия путем синктуального мышления произошел полный акт визуального восприятия. В первой фазе данного акта была принята информация об элементе объективной действительности; во второй фазе принятая информация переформировалась в виде образа (кода) интеллекта и сохранилась в памяти; в третьей фазе образ интеллекта об элементе объективной действительности, а также другие образы интеллекта, так или иначе связанные с ним, активизировались в оперативной памяти, т.е. вспомнились; в четвертой фазе образ интеллекта элемента объективной действительности, а также другие образы интеллекта, активизированные в оперативной памяти, объединяясь между собой, трансформировались в образы, с помощью которых произойдет процесс синктуального мышления.

В связи с вышеизложенными, наши потенциальные оппоненты могут выдвинуть следующие замечания: Во-первых, не убедительно то, что сведения, полученные в первой фазе визуального восприятия, во

второй фазе трансформируются в образы интеллекта и запоминаются, а в третьей фазе, которая начинается в тот же миг, вспоминаются и приводятся из основной памяти в оперативную память в виде образа интеллекта и снова трансформируются в апеллятивные образы последующего процесса мышления (4, с.46-54). Потому, что мозг человека – это не машина, которая производит все операции по программированной последовательности (сравните, 5, с.36-41). Человек, в силу своего разума все свои действия производит самыми оптимальными путями и в связи с каждым поступком своевременно может принимать самостоятельные и логичные решения (6, с.25-35).

Во-вторых, в четвертой фазе модуляция и синктуальное мышление базируются на трансформированные образы, которые комбинированы из сведений, непосредственно относящихся к конкретному элементу объективной действительности, а также других образов интеллекта, так или иначе связанных с ним и активизированных в оперативной памяти (смотрите, 7, 8). Это сходство и идентичность мешает в разграничении модуляции и синктуального мышления.

Хотелось бы довести до внимания оппонентов следующие моменты, в той же последовательности: 1) Хотя и мозг человека не машина, которая производит все операции по программированной

последовательности, в любом случае последовательность фаз и актов восприятия и мышления незыблемы. Ибо сведения, полученные в первой фазе, если во второй фазе не трансформируются в образы интеллекта и не запоминаются, для человеческого разума они «не существуют». Естественно, что разум человека не может апеллировать несуществующей информацией (9, s.47-55). Кроме того, иногда между первыми и вторыми полуактами процессов восприятия и мышления проходят года и даже десятилетия. Если бы полученная в первой фазе информация, во второй фазе не трансформировалась в образ интеллекта и не запоминалась (других способов запомнить не существует), то в третьей фазе не возможно было бы ее вспомнить, и процесс мышления оборвался бы на половине.

2) Процессы модуляции и синктуального мышления, хотя и похожи друг на друга и происходят комбинированно (модуляция происходит как элемент синктуального мышления), они отличаются по результатам или по конечным продуктам. При модуляции исходные сведения об элементе объективной действительности меняют свой облик, т.е. текст превращается в уравнение, но, несмотря на это, и текст, и уравнение являются всего лишь внешними обликами одного и того же элемента объективной действительности, и оба сохраняются в памяти одним и тем же образом интеллекта. А во время синктуального мышления меняется не только форма сведений об элементе объективной действительности, также формируется абсолютно новый образ интеллекта, отражающий совсем иной элемент объективной действительности (10, с.86-92).

После завершения подготовительного акта начинается синктуальное мышление: Решается уравнение и запоминается результат. Результат трансформируется в текстовую форму: «Длина дороги, пролагаемой от производственного

цеха до входных ворот 500 метров». С этим заканчивается и процесс синктуального мышления и решение задачи. Как видно из примера, во втором полуакте как подготовительного акта, так и самого синктуального

мышления использована трансформативная модуляция. Так как трансформативная модуляция очень часто встречается при синктуальном мышлении, вернее подготовительный акт синктуального мышления, как правило, всегда сопровождается трансформативной модуляцией, мы сочли целесообразным данный тип модуляции рассмотреть здесь. Но это не значит, что трансформативная модуляция не встречается при других видах восприятия или мышления.

Репрезентативная модуляция – это окказиональное (временное) представление ранее воспринятых элементов объективной действительности и его образа интеллекта с новым содержанием или другим ситуативным качеством.

Рассмотрим такой пример: «Требуется вынести в коридор тяжелый шкаф из кабинета директора института. Чтобы поднять и

отнести шкаф, в институте не имеется ни физической силы, ни специального снаряжения. Завхоз приносит три железные трубы. Подкладывая их под шкаф как колесо, выкатывают шкаф с кабинета.

Через неделю пробивается линия воды. Вызывают сантехника. Директор говорит завхозу: «Принеси те колеса, отдай сантехнику, пусть ремонтирует линию». Сантехник очень удивляется тому, как можно ремонтировать линию колесом».

Труба, данная в этом примере, воспринята (визуально) всеми как элемент объективной действительности с соответствующим образом интеллекта. Но эта же труба некоторыми сотрудниками


115

института окказионально воспринята и как «колесо». После того как забудется история переноса шкафа, забудется и труба-колесо. Такие ситуации, образованные окказионально и имеющие эпизодический характер и являются примером репрезентативной модуляции.

В отличие от трансформативной модуляции при репрезентативной модуляции образуется не только новая форма описания элемента объективной действительности, хотя и окказионально, но все же образуется и сам новый элемент объективной действительности (вернее, тот же самый элемент объективной действительности, представленный в новом качестве), и его образ интеллекта. Но как уже отмечалось, и сам новый элемент объективной действительности, и его образ интеллекта появились для удовлетворения разовой потребности в процессе восприятия. После удовлетворения этой потребности и сам новый элемент объективной действительности (труба-колесо), и его образ интеллекта исчезает (забывается). Отметим и тот факт, что иногда и новый элемент объективной действительности, и его образ интеллекта, образованные репрезентативной модуляцией, получают постоянный характер. Именно эта особенность с одной стороны доказывает, что репрезентативная модуляция более близка синктуальному мышлению, а с другой стороны подчеркивает тот факт, что репрезентативная модуляция хоть и очень редко, но все-таки иногда получает статус синктуального мышления.

Во втором полуакте подготовительного этапа синктуального мышления, когда коды и образы интеллекта раскрываются в виде модулированных образов элементов объективной действительности, они имеют или монотонно одинаковые формы, или комбинации несколько разных форм, а чаще всего имеют синтезированную форму нескольких видов отражающих образов (11, с. 19-28). У людей, с высоким интеллектом и огромным творческим потенциалом процессы творческого восприятия и синктуального мышления происходят синтезированными формами самых абстрактных образов, объемы которых приравниваются целым кодам интеллекта. А у обычных людей, с нормальными способностями мышления данные процессы происходят с помощью смешанных и синтезированных образов.

А что касается людей, со слабыми способностями мышления, то у них процесс синктуального мышления или творческое мышление порой вообще отсутствует или же происходит с помощью монотонных, однородных рече-текстовых образов элементов объективной действительности. У таких людей процесс мышления, как правило, происходит со скоростью чтения текста. Следует отметить и тот факт, что люди, со слабыми способностями мышления вообще не могут воспринимать элементы объективной действительности, образ интеллекта которых на второй фазе мышления не трансформируются в рече-текстовую форму. По этой причине в фильмах и театральных представлениях, чтобы создать прототипов сумасшедших, алкоголиков и других умственно отсталых людей актеры и режиссеры воспользуются этими закономерностями.

Перспектива. Считается целесобразным создать новое течение психолингвистики или новое направление языкознания на пересечении психологии и языкознания, которое будет заниматься не сугубо психологическими проблемами, игнорируя лингвистические, а в плотную займется анализом как психологических, так и лингвистических проблем образования, восприятия и понимания структурных единиц языка и речи, общения посредством речи, усвоения первичного и вторичного языка, исходя, в первую очередь, из лингвистических взглядов на структуру языка и речевого высказывания. Источники и литература 1. Аскеров, М.Б. Роль синктуального мышления в общем процессе мышления (психолингвистическое

исследование) [Текст] // «Исследования». Институт Языкознания НАН Азербайджана. – Баку: Элм, 2004. - №1. – С. 274 (на азерб. языке)

2. Леонтьев, А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания [Текст] – Москва: Наука, 1969. – С.308

3. Залевская, А.А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека [Текст] – Калинин: 1977. – С.256

4. Уфимцева, Н.В. Опыт экспериментального исследования развития словесного значения [Текст] // Психолингвистические проблемы семантики. – Москва: 1983. – С. 274

5. Хомский, Н. Аспекты теории синтаксиса [Текст] – Москва: 1972. 6. Леонтьев, А.А. Язык, речь, речевая деятельность [Текст] – Москва: Просвещение, 1969. - С.215 7. Хомский, Н. Синтаксические структуры [Текст] // Новое в лингвистике. Москва: 1962 8. Хомский, Н., Миллер, Дж. Конечные модели использования языка [Текст] // Кибернетический сборник.

Новая серия. – Москва: 1967. - Вып. 4. 9. Аскеров, М.Б. Теория Речевой Деятельности А.А.Леонтьева [Текст] // «Вопросы языкознания».

Институт Языкознания НАН Азербайджана. – Баку: Элм, Наука, 2005. - № 4. – С.316 (на азерб. языке) 10. Аскеров, М.Б. Трансформативная психолингвистика Н.Хомского [Текст] // «Вопросы языкознания».

Институт Языкознания НАН Азербайджана. – Баку: Элм, 2005. - № 2 (3). – С.298 (на азерб. языке) 11. Аскеров, М.Б. Психологические взгляды Л.С.Выготского по теории языкознания (из серии

лингвопсихологические проблемы) [Текст] // «Исследования». Институт Языкознания НАН Азербайджана. – Баку: Элм, 2005. - № 1, С.304 (на азерб. языке)

Рецензент: Оказ Л.С., к.ф.н., доц. каф. крымскотат. языкознания ТНУ им. В.И. Вернадського

Ибрагимова В.Ф. СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ МОДЕЛИ РУССКО-УКРАИНСКИХ АНТРОПОНИМОВ

ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

116

Ибрагимова В.Ф. УДК 811.161.1’373.611 СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ МОДЕЛИ РУССКО-УКРАИНСКИХ АНТРОПОНИМОВ ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

Постановка проблемы. Исследование русско-украинских антропонимов тюркского происхождения

позволяет выявить особенности их образования с точки зрения формальной структуры. Фамилии с тюркской основой в равной мере функционируют как в русском, так и в украинском языке. К. С. Аксаков отмечает, что «ни одно слово не подвергается таким изменениям, неожиданным, негаданным, каким подвергается имя собственное. Лишь бы фонетика выдержала» [1, c. 58].

Анализ работ. На особенность суффиксальных имен собственных обращал внимание А.М.Селищев: «В некоторых личных именах находятся суффиксы, одинаковые с суффиксами имен нарицательных. Но значение их не совпадает. Форма личного имени представляет более позднее образование, чем соответствующее нарицательное имя, и суффикс в личном имени имеет специфически ономастическое значение, отличное от значения соответствующего суффикса в имени нарицательном» [7, с. 127].

В изучении антропонимии Украины достигнуты значительные успехи и отражены в работах И. Глинского, Ю.К. Редько, Б.О.Унбегауна, М.Л. Худаша, и др. Однако русско-украинские фамилии тюркского происхождения остаются малоизученными. Поэтому данная проблема актуальна и сегодня.

Нами рассматривается антропонимный материал в комплексе, во взаимосвязи всех его подсистем и компонентов (этимология, лексико-семантическая, структурно-словообразовательная и лингвокультурологическая характеристика). Такой подход позволит выявить национальную специфику антропонимической системы пространства Украины.

Актуальность темы исследования определяется тем, что появляются новые перспективы для познания антропонимики в целом, для выявления новых словообразовательных моделей русско-украинских антропонимов тюркского происхождения.

Цель статьи – проанализировать словообразовательную структуру русско-украинских антропонимов тюркского происхождения, описать русскооформленные, украинскооформленные и тюркскооформленные фамильные образования.

Источником для исследования послужили материалы средств массовой информации, телефонные справочники, а также интернет-ресурсы.

Русско-украинские фамилии тюркского происхождения представляют собой производные слова, оформленные и неоформленные антропонимообразующими суффиксами.

Русско-украинские фамилии тюркского происхождения могут состоять только из корневой морфемы. «В настоящее время среди интеллигенции, в основном писателей тюркского происхождения, наблюдается тенденция к отбрасыванию русских окончаний, особенно у чисто тюркских, не арабо-мусульманских имен» [9, с. 294], которые закрепились в русско-украинской антропонимике: Бень, Берекет, Бидула, Гулак, Дольма, Кардаш, Куч, Куш, Лилик, Сурмач, Тесля, Толмач, Узун, Чалий, Чабан и др.

Как известно, тюркские языки характеризуются агглютинацией, что в значительной степени определяет особенности системной организации тюркского словообразования. Однако выявлены единичные случаи присоединения к антропониму с тюркской основой славянских префиксов, ср.: Башта кр.тат.; башта «прежде», «сперва», «вначале», «предварительно» → Забашта [за- + Башта]; Байрак тюрк.; байракъ «знамя, флаг» → Подбайрачный [под- + Байрак (к//ч) + суф. -н]; Байрак тюрк.; байракъ «знамя, флаг» → Прибайрачко [при- + Байрак (к//ч) + суф. -ко].

В образовании русско-украинских фамилий тюркского происхождения участвуют суффиксы собственно антропонимические.

Антропонимы были распределены по следующим группам: русскооформленные, украинскооформленные и тюркскооформленные фамильные образования с тюркской основой.

Русскооформленные фамилии Фамилии с тюркской основой несли в себе этническую информацию, поэтому делались попытки

русифицировать эти фамилии с помощью различных аффиксов. А. В. Суперанская считает, что «иноязычные основы, которые не вошли в словари русского языка, если они оформлены русскими суффиксами и входят в состав триединого именования (имя, отчество, фамилия), видимо, также могут считаться русскими» [8, с. 50].

В языке традиционно считается, что русские фамилии в основном образуются от имен, патронимов, прозвищ, реже от матронимов.

Как отмечает Б.О. Унбегаун, что «такие фамилии, разумеется, не могут рассматриваться как тюркские, поскольку они образованы не от тюркских имен, а всего лишь от русских слов тюркского происхождения» [9, с. 292].

Материал выявил, что в русских фамилиях тюркского происхождения наиболее продуктивными являются суффиксы -ов, -ев, -ин.

Антропонимы с суффиксом -ов/ -ев. Фамильный суффикс, обозначающий отчество или принадлежность, добавляемый к именам, прозвищам, заимствованным фамилиям, заканчивающимся на -ой или твердую основу.


117

Присоединение суффикса -ов в качестве готового фамильного форманта шло автоматически, «без правил», в обход морфонологических принципов русского антропонимного образования.

Суффикс-оформитель -ов присоединяется: к основам на согласный (Аблез → Аблезов, Тавшан → Тавшанов, Сефер → СеферовТютюн → Тютюнов, Якуб → Якубов) и к основам на -а ( Тура → Туров, Ярема → Яремов).

Антропонимы с суффиксом -ов / -ев. Фамильный суффикс, добавляемый к именам, прозвищам и заимствованным фамилиям, заканчивающимся на -ь или мягкую согласную и -й: Бакшей → Бакшеев, Баглай → Баглаев, Котлубай → Котлубаев. Суффикс -ев содержится в фамилиях в безударной позиции после шипящих: Бантыш → Бантышев, Тохтамыш → Тохтамышев, Мангуш → Мангушев, Адаш → Адашев.

Выявлены случаи присоединения суффикса -ев к основам неизменяемых лексем на гласный -и: Демерджи → Демерджиев, Топчи → Топчиев, Арабаджи → Арабаджиев, Танаджи → Танаджиев, Хаджи → Хаджиев и др.

Антропонимы с суффиксом -ов/ -ев образуются на базе тюркских имен собственных: Аблез → Аблезов, Арслан → Арсланов, Гасан → Гасанов, Якуб-Якубов. По мнению Б. О. Унбегауна, «на Руси XVI веке было модным давать детям шуточные имена, включая и мусульманские, такие, как, Мансур, Мурат или Салтан, в качестве внутрисемейных. От них образовались затем фамилии, неотличимые от подлинных фамилий тюркского происхождения» [9, с.293].

Выявлены русские фамилии с тюркской основой, образованные на базе нарицательных имен: буга [бык] → Бугаев, караман [герой] → Караманов, демир [железо] → Демиров, куз [осень] → Кузляев, ярем [любимый] → Яремов и др.

Антропонимы с суффиксом -ин. Фамильный суффикс используется для обозначения принадлежности: Фамилии созданы по модели образования притяжательных прилагательных русского языка: ана [мама] → Анашкин, ага [брат] → Агагин, баба [папа] → Бабашкин, балык [рыба] → Былыкин, Чабан [пастух] → Чабанин и др.

Различие суффиксов не связано с семантикой фамилий. «Смысл различия утрачен еще в общеславянском языке, выбор -ов или -ин зависит только пережиточно от фонетического признака основы» [4, с.136].

В словаре русско-украинских фамилий тюркского происхождения патронимические модели с суффиксами -ов/-ев, -ин, как правило, это антропонимы гибридного типа, так как представляют собой сочетание тюркских основ с русскими суффиксами основ. Будучи патронимическими по происхождению, суффиксы -ов/-ев, -ин являются лишь формальным элементом, вводящим фамилии с любой основой в «русский ряд» и нейтрализующим их этническую особенность.

Процесс образования русскооформленных тюркских фамилий характеризуется постепенным уменьшением словообразовательных суффиксов, а также выработкой типизированных регулярных моделей именования.

Украинскооформленные фамилии «В украинском языке нет доминимирующего типа фамилий, как например, в русском фамилии на -ов/-

ев, зато украинские фамилии демонстрируют большее морфологическое разнообразие конечных элементов» [9, с. 202].

Украинские фамилии тюркского происхождения на Украине встречается часто. «Среди украинских фамилий тюркского происхождения преобладают фамилии, образованные суффиксальным способом. Насчитывается около полутораста суффиксов, входящих в состав украинских фамилий» [6, с. 14].

При адаптировании тюркского слова и оформлении его в качестве украинской фамилии нами были выделены антропонимы со следующими суффиксами украинского языка -енко, -ко, -ак, -ук, -юк, -чук, -чак.

Антропонимы с суффиксом -енко. Суффикс -енко – один из самых продуктивных и самых характерных украинских антропонимических формантов. «Фамилии украинской патронимической модели на -енко в антропонимиконе юго-восточной Украины значительно преобладают над другими в количественном отношении (36,2%) [5, с. 8].

М. Л. Худаш считает, что суффикс -енко является исключительно признаком украинского языка, поскольку «за его пределами этот суффикс не имеет точного соответствия ни в одном славянском языке, даже в близкородственных – белорусском и русском» [10, с. 122].

Формант -енко обладает широким спектром сочетаемости: «Он соединяется с личными именами и отапеллятивными прозвищами, различными в отношении семантики, структуры и грамматической характеристики» [Познанская, 8]. Сравните: отыменные фамилии: Асад → Асадченко, Гасан → Гасаненко, Иса → Исаенко, Якуб → Якубенко, отапеллятивные прозвищные фамилии: къомшу [сосед] → Комшученко, курув [строительство] → Курувщенко, сердюк [проводник] → Сердюченко и др.

Антропонимы с суффиксом -ко. Частотны украинские фамилии с тюркской основой, оформленной суффиксом -ко: гуль [цветок] → Гулько, дейнек [палка] → Дейнеко, бут [мелкий камень]→ Бутко, бай [богач]→ Байко.

«Если суффиксу -ко предшествует с или ш, то к присоединяется с предшествующей согласной и дает звук щ, фамилия в этом случае получает окончание -щенко» [9, с. 206]: кунаш [солнце]→ Кунащенко.

Антропонимы с суффиксом -ук/-юк. «Распространенным типом фамилий особенно на Западной Украине являются фамилии на -ук, -юк. Этот суффикс превоначально обозначал молодых людей, обычно сыновей, а иногда и учеников» [9, с. 207]. Украинские фамилии тюркского происхождения образованы по

Ибрагимова В.Ф. СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ МОДЕЛИ РУССКО-УКРАИНСКИХ АНТРОПОНИМОВ

ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ

118

аналогии: куч [сила] → Кучук, отаман [командир] → Отаманюк, узун [длинный] → Узенюк, шах [правитель] → Шахнюк.

Антропонимы с суффиксом -чук: «Суффикс -чук/-щук встречается не очень часто. Обычно он входит в название жителей региона или представителя национальной группы» [9, с. 215]: нагай → Нагайчук, татар → Татарчук, орда → Ординчук и от личных имен: Ахтем – Ахтемийчук, Якуб – Якубчук.

«Если фамилия образована от уменьшительного имени на -ко или -шко, то суффикс становится -чук или -щук» [9 , с. 208]: Адамко – Адамчук, Дейнеко – Дейнечук, Баламутько – Баламутчук

Антропоним с суффиксом -ик. Б. О. Унбегаун выделяет «формы с ласкательным суффиксом -к, расширенным различными гласными» [9, с. 208]: баламут [покорный ребенок]→ Баламутик, тютюн [табак] → Тютюник, тиль [язык] → Тылик и др.).

Антропонимы с суффиксами -ай/-ей. С помощью суффиксов -ай/ -ей – украинские фамильные модели, пришедшие из древнерусского или тюркских языков и образованные от звательных форм глаголов или от имен и прозвищ: баба [отец] → Бабай, гуль [роза] → Гулай.

Антропонимы с суффиксом -ский/-цкий. В украинском языке антропонимы с суффиксами -ский/-цкий образуются от топонимов. «Чаще всего среди фамилий, производных от географических названий, встречаются фамилии, оканчивающиеся на -ский/-цкий, в форме относительного прилагательного, образованного от названия местности» [9, с. 212]. Однако данное определение не применимо к украинскооформленным фамилиям тюркского происхождения: арабаджи [возчик] → Арабаджийский, печенеги [тюркское племя] → Печенежский, майдан [площадь] → Майданский, балабан [большой] → Балабановский, алим [ученый] → Алимовский, буга [бык] → Бугаевский и др.

Немногочисленны антропонимы с суффиксами -ак/-чак (Кучак, Чеберак, Хаджидак, Якубчак) и с суффиксом -ец ( Каранец, Нагаец, Половец, Туровец).

В украинских фамилиях тюркского происхождения количество суффиксальных морфем, образующих фамилии, почти совпадает с суффиксами общенародного национального антропонимикона как в отношении к словообразованию, так и в функциональном отношении. Это суффиксы собственно антропонимические, приобретшие эту способность в процессе эволюции фамильных образований: -енко, -ук, -юк, -ец, -чук, -ай/-ей, -ак, -чак.

Тюркскооформленные фамилии Тюркскооформленные фамилии включают в свой состав основу и различные аффиксы, которые не

имеют непосредственного отношения к образованию фамильных антропонимов. Формирование собственно тюркскооформленных фамилий шло, как правило, путем онимизации

апеллятивных суффиксальных лексем в непереоформленном виде. Другое дело, что в составе антропонимов основы и суффиксы уже утратили свои апеллятивные значения, поскольку фамилии как абстрактные словесные знаки не имеют понятийности. Когда слово закрепляется как имя, «его звуковой образ получает перевес над смысловым содержанием имени, и связь устанавливается между звуковым образом и объектом» [8, с. 352]. Следовательно, если в отношении нарицательных слов мы говорим об их значении, то по отношению к фамилиям, говорим лишь о звуковой (буквенной) последовательности, с помощью которой одна фамилия отличается от другой.

Исходя из вышесказанного, представляется возможным, на наш взгляд, говорить о тюркскооформленных фамильных моделях с аффиксами -джи, -лы, -джа и т. д., аффиксами -акъ, -екъ, -ыкъ, -ик со значением уменьшительности в названиях живых существ

Антропонимы с аффиксом -джи/-жи со значением лица. Этот суффикс образует имена существительные-наименования лиц по профессии, характеру деятельности, роду занятий. Фамилии с суффиксом -джи возникли в результате онимизации соответствующих им апеллятивных лексем: бал [мед] → Балджи, комур [уголь] → Комурджи, пача [потроха, требуха] → Пачаджи демир [железо] → Демирджи.

Апеллятивы в составе антропонимов претерпевают морфонологические изменения. В качестве алломорфа выступает суффикс -жи, который употребляется в фамильных именованиях наряду с суффиксом -джи с той же самой лексической основой: Балджи и Балжи, Бостанджи и Бастанжи. Аффикс -чи синонимичен аффиксам –джи/-жи: Балыкчи, Бостанчи и др.

В фамилии Стамбулджи аффикс -джи на доантропонимическом уровне он вообще противоестествен, так как из-за своего значения (‘лицо по профессии’) не может сочетаться с топонимом. Вполне вероятно, что аффикс -джи присоединялся как «фамильный», чтобы ввести фамильные имена в продуктивную модель на -джи.

Антропонимы с аффиксом -ли/-лы/-лу/-лю со значением обладания. 1) По форме и происхождению фамилии с этими суффиксами являются нарицательными именами

прилагательными со словообразовательными значениями ‘относящийся к чему-либо’, ‘содержащий что-либо’, ‘обладающий чем-либо’ [11]: Гонджерли [с кинжалом], Биберли [с перцем], Даглы [горный], Улахлы [козий], 2) Присоединяясь к топонимам, суффиксы -ли/ -лы/ -лу образуют имена, указывающие на место рождения или жительства человека [11]: Камарали ‘житель села Камара’.

Фамилии с суффиксом -ли, -лы, -лу составили вторую по численности группу собственно суффиксальных фамильных имен.

Аффикс -лу со значением признаковости: колтук [подмышка] → Култуклу.


119

Антропонимы с аффиксом -лик/-лыкъ. Аффикс -лыкъ представлен следующими значениями «1) обозначение местности, изобилующей предметами, названными исходной основой; 4) обозначение положения, отношения и обязанности лица, названного исходной основой» [11, с. 138]: Ташлык [каменистость], Бузлук [лединистость], Бабалыков [отцовство].

Антропонимы с аффиксом -ман/-мен со значением предметов, качеств и признаков от односложных именных и глагольных основ: иш [работа] → Ишиман.

Антропоним с аффиксом -чакъ/-ча с уменьшительно-уподобительным значением: Адамчак, Якубчак. Антропоним с аффиксом -чи/-чы со значением лица. Более стабильно, т.е. в соответствии с

апеллятивами, выступает в фамилиях с основой на -чи: Балыкчи, Бостанчи, Колпакчи, Копчекчи, Куркчи, Халпахчи и т.д. Однако апеллятив бостанджи выступил в качестве антропоосновы в трех суффиксальных вариантах: Бостанджи, Бастанжи и Бостанчи.

Антропоним с аффиксами -чик(-чих)/-чык с уменьшительно-ласкательным значением. Как и в украинском языке суффикс -чик имеет уменьшительно-ласкательное значение. В образовании тюркскооформленных антропонимах используются деминутивные суффиксы, которые присоединяясь к наименованиям лица (восходящим к онимной и апеллятивной лексике), и служат для обозначения потомков этих лиц. Этот суффикс активно действует в тюркских языках для образования уменьшительно-ласкательных существительных, т.е. «это живой уменьшительный суффикс, патронимическое значение которого является лишь семантическим вариантом, обусловленным корнем (названием лица)» [3, с. 264]: Адамчик, Байчик, Гуньчик, Кирчик.

При онимизации апеллятива значение суффикса изменяется: антропоним является именованием конкретного лица и уже не имеет апеллятивного значения лица по профессии.

Антропоним с аффиксом -ман со значением лица: Батыман, Караман, Кораман, Хараман, Шишман. Остальные суффиксы в составе фамилий тюркского происхождения единичны: -джа (Караджа), -ик

(Тилик), -даш ( Кокташ), -чу (Бузовчу). Русско-украинские антропонимы с тюркскими аффиксами непродуктивны.

В результате исследования мы пришли к следующим выводам: Первопричиной образования русско-украинских фамилий тюркского происхождения служит

экстралингвистический фактор. Фамильные образования образуются при помощи специальных антропонимических аффиксов. Исходя

из этого, выделяются русскооформленные, украинскооформленные и тюркскооформленные. Выводы и перспективы. В русскоформленных образованиях наиболее продуктивным является

суффикс -ов/ев. Украинскооформленные антропонимы представлены разнообразным суффиксальным потенциалом -енко, -ко, -ак, -ук, -юк, -чук, -чак. Тюркскооформленные фамилии образуются из аффиксов, которые не являются антропонимическими.

Источники и литература 1. Аксаков К. С. Опыт русской грамматики. – Т. III, ч. 2. – М.: 1880. 2. Баскаков Н.А. Русские фамилии тюркского происхождения. – М.: Наука, 1979. – 279 с. 3. Курилович Е. Положение имени собственного в языке // Курилович Е. Очерки по лингвистике. – М.:

Изд-во иностр. лит., 1962. – С. 251–266. 4. Никонов В.А. География фамилий. – М.: Наука, 1988. – 192 с. 5. Познанская В.Д. Антропонимия юго-восточной Украины : автореф. дис. на соискание ученой степени

канд. филол. наук : спец. 10.02.01 «Русский язык» / В.Д. Познанская. – Харьков, 1983. – 20 с. 6. Редько Ю.К. Современные украинские фамилии (происхождение, словообразование, территориальное

распространение): автореф. дис. на соискание ученой степени докт. филол. наук : спец. 10.02.02 / Ю. К. Редько. – К., 1969. – 32 с.

7. Селищев А.М. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ // Селищев А.М. Избранные труды. – М.: Просвещение, 1968. – С. 97–128.

8. Суперанская А.В. Ономастические универсалии // Восточнославянская ономастика. – М.: Наука, 1972. – С. 346–356.

9. Унбегаун Б. О. Русские фамилии: Пер. с англ. / Общ. ред. Б.А. Успенского. – М. : Прогресс, 1989. – 443 с.

10. Худаш М.Л. З історії української антропонімії. – К.: Наук. думка, 1977. – 236 с. 11. Хабичев М.А. Именное словообразование и формообразование в куманских языках. – М.: Наука, 1989.

– 218 с.

Савченко Л., Данилова О. ВІДОБРАЖЕННЯ ЕТНОКОНЦЕПТІВ ОПОЗИЦІЇ НАРОДЖЕННЯ / СМЕРТЬ У ДЗЕРКАЛІ УКРАЇНСЬКОЇ

ФРАЗЕОЛОГІЇ ТА ПАРЕМІОЛОГІЇ

120

Савченко Л., Данилова О. ВІДОБРАЖЕННЯ ЕТНОКОНЦЕПТІВ ОПОЗИЦІЇ НАРОДЖЕННЯ / СМЕРТЬ У ДЗЕРКАЛІ УКРАЇНСЬКОЇ ФРАЗЕОЛОГІЇ ТА ПАРЕМІОЛОГІЇ

Питання єдності мови й етносу в останні десятиліття привертає увагу науковців. Уперше його порушили такі вчені, як В. ван Гумбольдт, В. Костомаров, О. Потебня. Теоретичні основи етнолінгвістичного вивчення започаткували та піднесли на новий рівень В. Мокієнко, Л. Скрипник, М. Толстой, В. Телія, В. Ужченко та ін. Питання духовної культури в українській фразеології досліджують у своїх працях В. Васильченко, М. Жуйкова, О. Левченко, Л. Савченко та ін.

Вивчення семантики і внутрішньої форми фразеологізму дає можливість установити особливості світобачення українського народу та реконструювати культурно-мовні архетипи, які розуміються як культурні першообрази, уявлення-символи про людину, її місце у світі та суспільстві. Саме стійкі сполучення слів становлять найбільший інтерес у цьому плані, адже вони безпосередньо відображають екстралінгвістичну дійсність і мають образно-символічну основу.

Отже, актуальність дослідження визначається потребою пошуків нових підходів до вивчення фразеологічних і пареміологічних одиниць (далі – ФО і ПО) як дзеркала національної самобутності, а також специфікою відображення у фразеології духовної культури, що становить одну з малодосліджених проблем українського мовознавства.

Метою дослідження є вивчення сакральних категорій народження / смерть, закладених у світобаченні людини в опозиції, яка чітко простежується у ФО і ПО. Подається характеристика мікрополя мікроетноконцептів, які становлять основу етностереотипів народу, пов’язаних із традиціями та обрядами народження й смерті, визначаються групи мікроетноконцептів кожного мікрополя.

Перспективи подальшого дослідження. Дослідження є спробою фрагментарного опису питання взаємодії мови та культури в діапазоні культурно-національної самосвідомості, розширення уявлень про менталітет нації та специфіку його вираження мовними засобами через аналіз компонентного складу фразеологічних і пареміологічних одиниць у векторі бінарного виявлення народження / смерть. Подальші дослідження походження ФО, розвитку семантики окремих стійких висловів з урахуванням образно-символічного значення стрижневих етнокомпонентів дадуть можливість поглибити етнолінгвістичний та лінгвокультурологічний аспекти вивчення української фразеології.

У розвідці для визначення етнічно орієнтованого концепту як одиниці етнокультури, у якій поєднується семантика слова з досвідом певного етносу, використовуємо термін етноконцепт. У системі культурних концептів виділяємо макроетноконцепти та мікроетноконцепти. Макроетноконцепти – це складні ментальні утворення, ядро етноконцептів, у якому концентрується різнопланова узагальнена інформація, що фіксує лінгвістичну, культурологічну, історико-етимологічну, психологічну характеристики. Мікроетноконцепти – етнокомпоненти ФО, які містять конкретну лінгвокультурологічну характеристику, аналізують певний просторовий чи часовий період у житті людини, подію, факт, об’єднані певним полем та групами, які у свою чергу поділяються на мікрополя та мікрогрупи. Сукупність знань про макроетноконцепти акумулюється в етностереотипах (образах), що відображаються в етноконцептах і в згорнутому вигляді фіксуються у ФО [7, с. 35].

Фрагмент фразеоконцептуальної картини світу українського народу, на нашу думку, має таку структуру: макроетноконцепт «традиції» → поле мікроетноконцептів «родинні обряди і традиції» → опозиційні мікрополя мікроетноконцептів «народження» / «смерть», в основу кожного дійства покладено систему етноконцептів, які мають певні етапи становлення та накопичення культурних і соціальних характеристик.

Досліджуючи ФО і ПО з мікроетноконцептами на позначення родильної обрядовості, треба зазначити, що пологові обряди і звичаї мають на меті збереження вагітності і забезпечення успішного перебігу пологів, охорону й очищення матері та дитини, введення немовляти в сім’ю, родину, громаду, церкву. Під час аналізу визначено:

а) групу ФО і ПО на позначення передпологового періоду. Призначення передродових обрядових дій полягає в сприянні нормальному протіканню вагітності, доброму самопочуттю жінки, забезпеченню фізичної, розумової та моральної повноцінності новонародженого. Продуктивними мікроетно-концептами є дитина – нарядити дитину [Гр., 2, с. 518]; знайти дитину [Гр., 2, с. 171]; жінка – зачереватіла жінка [Гр., 2, с. 115]; важка жінка [Гр., 1, с. 122];

б) групу ФО і ПО на позначення власне пологових звичаїв, народження дитини. Поява на світ нового члена сім’ї була для всієї родини великою радісною подією і відповідно оформлювалась різноманітними обрядами. У фразеосистемі української мови на позначення цього періоду подаються стійкі вислови з мікроетноконцептами, серед яких є: антропоніми (баба, цигани, дитина), найпродуктивніший баба – породільна баба [Гр., 1, с. 13]; повивальна баба [Піск., с. 8; 10, с. 14]; баба-сповитуха, баба-пупорізка [Гр., 1, с. 13]; бранна баба [Жайворонок, с. 21]; де багато баб, там дитя безпупе [Гр., 1, с. 44]; у семи нянекъ дитя безъ глаза [Гр., 1, с. 44] (власне пологові обряди починалися із запрошення баби-повитухи, яка і стежила за нормальним протіканням пологів); мікроетноконцепти на позначення речовинних понять (кров, молоко, вода, сіль), найпродуктивніший молоко – з молоком матері [СФУМ, с. 384]; ще материне молоко на губах не обсохло [СФУМ, с. 403]; (ще) губи в молоці [СФУМ, с. 173]; коло рота материне молоко ще не обсохло [Жайворонок, с. 375] (молоко – символ примноження); продуктивним мікроетноконцепт на


121

позначення конкретних назв – колиска – яке в колиску, таке в могилку [Ном., с. 64]; багатому чорт діте колише, а убогий и неньки не найде [Ном., с. 30]; стояти біля колиски [СФУМ, с. 695]; у колисці [ФСУМ, с. 81] (колиска – символ безсмертя роду і родоводу, батьківщини, зародження, виникнення життя, центру, першопочатку чогось важливого [ 9, с. 158]); мікроетноконцепти на позначення абстрактних назв (світ, година), найпродуктивніший світ – прийти/ приходити у світ (в життя) [СФУМ, с. 561]; побачити світ [СФУМ, с. 522]; як (у чому) мати на світ народила / породила [СФУМ, с. 371] (пов’язано із віруваннями людей про існування двох світів (той, у якому живемо, і той, у який потрапляє людська душа після смерті)); мікроетноконцепти на позначення предметів одягу (сорочка, юбка, пелюшки), найпродуктивніший сорочка – в сорочці народилася [Жайворонок, с. 570]; родився без сорочки, так і вмре без штанів [Жайворонок, с. 570] (існує повір’я, що коли дитина народжується в «сорочці» (у якій була в лоні матері), вона буде щасливою);

в) групу ФО і ПО, які відображають післяпологові звичаї, хрестини дитини. В Україні існує переконання, що новонароджену дитину необхідно якнайшвидше охрестити, щоб оберегти від усього злого й прилучитися до християнської громади. Розрізнялися декілька варіантів хрестин – народні, релігійні, змішані. Поширеним є останній варіант: спочатку дитину хрестять у церкві, а потім у родині влаштовують гостину. Ці звичаї в українській мові представлені ФО і ПО з такими мікроетноконцептами: на позначення конкретних назв (хрест, намітка, повивач, крижмо), найпродуктивніший хрест – йти на хрестини [6, с. 32]; подержати до хреста [Гр., 3, с. 240]; держати до хреста дитину (дітей) [Жайворонок, с. 623]; у хрест увести [Гр., 4, с. 413] (хрест – символ Дерева Життя, поєднання двох протилежностей, перемоги життя над смертю, перетину Небесного і земного (у християнстві), спасіння через страждання [9, с. 318]); продуктивним є мікроетноконцепт-антропонім кум – прохані (стрічані) куми, божі куми [Гр., 2, с. 323; Жайворонок, с. 320]; одкупні (відкупні) куми [Жайворонок, с. 320; Гр., 1, с. 216; Гр., 2, с. 323]; кум із кумою повинні жити, як брат із рідною сестрою [Жайворонок, с. 320]; кум із кумою родичі од голови до пояса [Жайворонок, с. 320] (в обряді хрестин важливу роль відігравали куми, або другі батьки новонародженого (в церковному варіанті – хрещені батьки), яких запрошував батько немовляти та баба-повитуха; відмова від кумівства вважалася за гріх; вибирали кумів переважно поміж свояками, яких любили й поважали).

Проаналізовані стійкі вислови насамперед відображають обряди народження та хрестин, у яких поєднувалися як раціональні елементи народного досвіду, забобонні й магічні дії. Стійкі вислови свідчать про те, що для родильної обрядності українців властива певна система символів із залишками язичницьких вірувань.

Опозицію мікрополю мікроетноконцептів «народження» становить мікрополе мікроетноконцептів «смерть». Досліджуючи ФО і ПО з мікроетноконцептами на позначення поховальних ритуалів, звертаємо увагу, що ці мовні одиниці мають не лише прямий зв’язок із поховальними традиціями, повір’ями, віруваннями українців, а й з обрядами, спрямованими на охорону живих. З одного боку, треба віддати належну шану покійному, потурбуватися про його тіло й душу, з іншого – оберегти від покійника членів сім’ї, жителів села, домашніх тварин і посіви. Отже, в результаті аналізу цих стійких висловів виділено:

а) групу ФО і ПО на позначення уявлень про смерть. Смерть людини завжди сприймалася як велике горе, а разом із тим як звичайна необхідність: «Якби не вмирали, то би під небо підпирали». Неоднозначне ставлення до смерті зумовило формування складної системи похоронних обрядів, головною ідеєю яких було вшанування померлих та культу предків [4, с. 199]. Віра людини в можливість продовжити свій життєвий шлях втілювалась у різноманітних образах і звичаях. Образи, пов’язані зі смертю, передаються мікроетноконцептами, як-от: на позначення конкретних назв (нитка, свічка), найпродуктивніший нитка– висіти на ниточці [ФСУМ, с. 103]; доля увірвала нитку [ФСУМ, с. 261] (у давніх слов’ян існувало повір’я, згідно з яким богиня Верпея починає прясти нитку життя при народженні дитини, коли вона розривається – людина вмирає [5, с. 175]); продуктивним є мікроетноконцепт на позначення речовини – вода – наче у воду впасти (пірнути, канути) [СФУМ, с. 120], як вода змила, як водою пішло, як за водою пішло [СФУМ, с. 120] (в українському народному світобаченні вода – сила, що несе загибель, символ минущості всього сущого); на позначення предметних назв (лава, могила, дошка), найпродуктивнішими є лава – лягти вздовж лави [СФУМ, с. 360; СФУМ, с. 368]; витягтися вздовж лави [СФУМ, с. 91] (звичайним атрибутом кожної сільської хати була лава, яка стояла біля покуття; прибраного покійника клали на лаву – головою до ікон, ногами – до порогу; в головах покійника становили принесені з церкви: хрест і велику запалену воскову свічку, а також на столі лежав хліб, стелили хустку, клали свячені пахучі трави), домовина (могила) – знайти могилу (кінець, вічний спочинок) [СФУМ, с. 268], (сира) могила узяла (прийняла, забрала) [СФУМ, с. 400], лягти в могилу (в домовину, в гріб, в яму) [СФУМ, с. 360] (могила – символ смерті);

б) групу ФО і ПО на позначення ритуалів похорону людини. В Україні здавна похорон здійснювався за певними традиціями, яких неухильно дотримувалися. Народ вірив, що найменше відхилення від установлених обрядів матиме погані наслідки для членів родини покійника. Поховальні ритуали представлені у ФО і ПО мікроетноконцептами: на позначення конкретних назв (рушник, нари, воли, сани, кілок (осиковий), дзвін), найпродуктивнішими є кілок – вбити/забити осиковий кілок [ФСУМ, с. 70]; до осикового кілка [ФСУМ, с. 375] (коли помирав вовкулака, упир чи відьма, то в могилу забивали осиковий кіл. Справа в тому, що осика вважалася нечистим деревом, оскільки на ній, за християнською легендою, повісився Іуда. Ця ж легенда пояснювала постійне, навіть у безвітря, тремтіння листя осики. Водночас осику використовували як один із найбільших надійних оберегів від відьом, упирів тощо. Саме тому, щоб упир не міг вийти зі своєї могили, в неї забивали осиковий кілок), нари (мари) – щоб тебе на марах винесло [Ном., с. 194]; бодай (щоб) тебе на марах винесло (винесли) [Жайворонок, с. 353] (мари – ноші для перенесення мерців; коли починався обряд похорону, покійника виносили з хати на нарах (марах); іноді й

Савченко Л., Данилова О. ВІДОБРАЖЕННЯ ЕТНОКОНЦЕПТІВ ОПОЗИЦІЇ НАРОДЖЕННЯ / СМЕРТЬ У ДЗЕРКАЛІ УКРАЇНСЬКОЇ

ФРАЗЕОЛОГІЇ ТА ПАРЕМІОЛОГІЇ

122

так везли на цвинтар), дзвін – по душі дзвонити [Гр., 1, с. 460]; щоб / бодай подзвонилося [Гр., 3, с. 240] (найперше, коли вмирає людина, родичі дають гроші в церкву на «подзвіння душі», сповіщаючи таким чином про чиюсь смерть);

в) групу ФО і ПО на позначення поминальних обрядів, післясмертних вірувань; найпродуктивніші мікроетноконцепти: земля – покидати / покинути грішну землю [СФУМ, с. 534], лягати / лягти в (сиру) землю [СФУМ, с. 278], покритися землею [СФУМ, с. 536], із сирою землею повінчатися [СФУМ, с. 525], в сирій землі гнити [СФУМ, с. 150] (у християнських догмах земля є «місцем вигнання людини з небес, символом тяжкої праці, покаяння та терпіння, через які очищається дух і тіло людини від гріхів перед вічним життям у раю» [8, с. 55]); дорога (путь) – стояти на Божій дорозі [СФУМ, с. 695], на Божій (останній) дорозі [СФУМ, с. 216; Гр., 1, с. 81], на (тій) останній межі [СФУМ, с. 384], іти / піти на небо [ФСУМ, с. 279], іти в далеку путь [СФУМ, с. 277], вирушати / вирушити в останню путь [СФУМ, с. 84] (раніше уявляли, що царство мерців було далеко за морем, куди вела річка; мерця клали в човна, щоб він швидше дістався річкою до раю; домовина і човен у давні часи поєднувалися в одному понятті: домовина – це стародавній човен, первісно – видовбана колода (довбанка); з часом Царство Небесне стало асоціюватися з небом, а дорога туди передусім із Зоряною Дорогою (Божою Дорогою) [1, с. 46]).

Проаналізовані ФО корелюють із народними уявленнями про побудову світу, вірування людини в потойбічний світ, підземне царство темних сил, вічність душі, а також відтворюють традиційні поховальні ритуали та обряди, яких необхідно було неухильно дотримуватися.

Отже, досліджуючи відображення етноконцептів опозиції народження / смерть у стійких висловах, виявили більшу продуктивність ФО і ПО, які відображають поховальні ритуали, незважаючи на табуйованість теми смерті, небезпеку прямого найменування самого явища смерті, покійника, потойбічного світу. Це пояснюється тим, що люди здебільшого спокійно ставилися до факту смерті, усвідомлювали її як необхідність, непередбаченість, невідомість. Переконання в тому, що припиняє існування на цій землі лише тіло, а душа відходить у небеса, спонукало до виконання ритуалів, направлених на її захист та очищення. Великого значення набувала охорона родичів померлого, оскільки вважалось, що похорон, проведений без достатнього вшанування пам’яті покійника, може викликати негативну реакцію з його боку. Також звернемо увагу на той факт, що в обрядах похорону брала участь більша кількість осіб на відміну від родильної обрядовості, у якій дії зосереджувалися навколо жінки й дитини, при цьому, згідно з традиціями народу, треба було приховувати від інших людей вагітність жінки й період пологів, щоб дитина не зазнала впливу дурного ока й народилася здоровою.

Таким чином, на виникнення та формування української фразеології, у якій відображаються родильна обрядовість і похоронні ритуали, вплинули світогляд і вірування народу, його культурні традиції.

Література 1. Білецький Л. Історія української літератури. Т.1. «Народна поезія» / Л. Білецький. – АВГСБУРГ, 1947. –

328 с. 2. Етнографія України: навч. посібник / [ред. С.А. Макарчук]. – Львів: Світ, 2004. – 520 с. 3. Іващенко В. Компоненти змістової структури концепту як одиниці етнокультури / В. Іващенко //

Українська мова. –2004. – № 4. – С. 18 – 28. 4. Культура у побут населення України: навч. посібник / [В.І. Наулко]. – К.: Либідь, 1993. – 288 с. 5. Лозко Г.С. Українське народознавство / Г.С. Лозко. – К.: Артек, 2004. – 472с. 6. Пономарьов А. Сімейні звичаї та обряди / А. Пономарьов. – К., 1998. – 322 с. 7. Савченко Л.В. Українська фразеологія календаро-обрядових традицій: лінгвокультурологічний аспект /

Л.В. Савченко // Slovanske' studie XII. – Opole, 2008. – C. 35 – 39. 8. Словник символів / О.І. Потапенко, М.К. Дмитренко, Г.І. Потапенко. – К.: Народознавство, 1997. – 451

с. 9. Словник символів культури України / [уклад. В.П. Коцур та ін.]. – К.: Міленіум, 2005. – 352 с. 10. Українське народознавство: навч. посіб. / [ред. С.П. Павлюк]. – К.: Знання, 2006. – 568с. 11. Українці: Свята. Традиції. Звичаї / [Уклад. І. Коверець]. – Донецьк: Альфа-Прес, 2004. – 304 с. ДЖЕРЕЛА

Гр. – Грінченко Б. Словарь української мови: У 4–х т. / Зібрала ред. журн. “Кіевская старина”, упоряд. із дод. власного матеріалу Б.Д. Грінченко. – К., 1907 – 1909.

Жайворонок – Жайворонок В.В. Знаки української етнокультури: Словник–довідник / В. В. Жайворонок. – К.: Довіра, 2006. – 703с.

Піск. – Піскунов Ф. Словникъ живоі народнеі, письменної і актової мови руськихъ югівщанъ Россійськоі і Австрійсько–Венgерськоі цесарії. Составилъ Ф. Пискуновъ. – Киевъ: типографія Е.Я. Федорова, 1882. – Изданіе второе, испр. и значительно пополненное. – 304 с.

СФУМ – Словник фразеологізмів української мови / [уклад. В.М. Білоноженко та ін.]. – К.: Наукова думка, 2003. – 1104 с.

Ном. – Українські приказки, прислів’я і таке інше. Уклад. М. Номис // Упоряд., прим. та вступна ст. М.М. Пазяка. – К.: Либідь, 1993. – 768 с.

ФСУМ – Фразеологічний словник української мови. [авт.- уклад. В.Д. Ужченко]. – К.: Освіта, 1998. – 224с.


123

Рудницька Л.І., Іззетова Е.М. УДК 81’27’373.23=161.2 ЩОДО ПИТАННЯ СТАНДАРТИЗАЦІЇ ТА УНІФІКАЦІЇ АГЕНТИВНО-ПРОФЕСІЙНИХ НАЙМЕНУВАНЬ ЖІНОК У ДЕРЖАВНОМУ КЛАСИФІКАТОРІ ПРОФЕСІЙ УКРАЇНИ

Постановка проблеми. Антропоцентричний принцип до аналізу мовних і мовленнєвих явищ в останнє

десятиліття став визначальним. Мовознавство поступово відходить від структурної лінгвістики, віддаючи перевагу лінгвістиці, яка розглядає явища мови у тісному зв’язку з людиною, її мисленням. У контексті такого підходу актуальним є дослідження такого соціально чутливого явища, як агентивно-професійна номінація жінок. В українській мові, як і в інших слов’янських, найменування осіб за їхньою професійною діяльністю репрезентовані іменниками не лише чоловічого, а й жіночого роду, що слугує розрізненню їхніх статевих ознак. Поява цих номінацій спричинена змінами в соціальному та суспільному статусі жінок, а саме: залученням їх до усіх сфер діяльності.

Загальний аналіз досліджень та публікацій з наданої проблеми. Агентивно-професійна номінація жінок привертає увагу багатьох дослідників. У контексті розвитку та функціонування категорії роду назви жінок розглядаються в роботах А. Т. Аксьонова, Й. П. Мучника, Т. О. Винокура та ін. На матеріалі української мови ці питання ґрунтовно дослідив А. А. Загнітко у своєму дисертаційному дослідженні «Соотношение формально-грамматического и семантического содержания в категории рода имен существительных: на материале современного украинского литературного языка» [1]. В. В. Мерінов у своїй монографії «Функціонально-категорійна аспектуальність граматичного роду іменника в українській мові», де розглядається невідповідность граматичного значення роду граматичній формі роду в іменників-маскулізмів – назв осіб за професією, родом занять, посадою, званням, соціальним статусом, суспільним становищем [4, с. 33]. Питання словотвору назв жінок, висвітлене в працях І. І. Ковалика, І. І. Фекети , С. П. Семенюк.

У дисертаційному дослідженні Я. В. Пузиренко «Агентивно-професійні назви осіб жіночої статі в лексикографічному описі та узузі» чи не найповніше висвітлено такі питання, як лексикографічне засвідчення агентивно-професійних назв осіб жіночої статі (в словниках нормативних та узуальних класифікаторах), їх термінологічний статус, чинники, які впливають на функціонування назв жінок [6].

Надзвичайно складною є проблема номінації осіб в офіційно-діловому стилі мовлення. Як засвідчує відомий мовознавець О. Д. Пономарів, «в офіційно-діловому мовленні перевага віддається формам чоловічого роду, навіть, коли є жіночий відповідник в загальнонародній мові. Адже в діловому спілкуванні підкреслюється не стать людини, а її службове та соціальне становище» [3, с. 145]. Такої ж думки дотримується і професор А. П. Загнітко, який засвідчує, що «форма чоловічого роду професійної номінації віртуально не асоціюється з особою чоловічої статі» [1, с. 6].

Актуальність статті. Державний класифікатор професій України (далі ДКПУ) ---стандартизований офіційний документ; складова частина державної системи класифікації та кодування техніко-економічної та соціальної інформації; професійні назви осіб, які наведені у цьому класифікаторі, рекомендовано застосовувати під час утворення нових назв професій та посад у зв’язку з розвитком нових видів економічної діяльності та технологій. ДКПУ є джерелом для укладання текстів офіційно-ділового стилю (штатні розклади, накази, трудові книжки тощо) [3].

Мета пропонованої роботи. Класифікатор, маючи широкий спектр застосування і вирішуючи велике коло завдань, використовується в багатьох сферах суспільної діяльності. Тому дуже важливим є питання стандартизації та уніфікації агентивно-професійних назв у Державному класифікаторі професій України.

Виклад матеріалу. У ДКПУ вміщено близько 7 тисяч назв професій, тільки 38 з них подано у формі жіночого роду: акушеркa; ворожка; головна медична сестра; друкарка; друкарка диктофонної групи; друкарка редакції, друкарка, що працює з іноземним текстом; економка; кастелянка; килимарниця; манікюрниця; мереживниця; модистка головних уборів; молодша медична сестра (санітарка, санітарка-прибиральниця, санітарка-буфетниця та ін.); молодша медична сестра з догляду за хворими; нянька; педикюрниця; покоївка; секретар-друкарка; секретар-стенографістка; сестра медична; сестра медична з дієтичного харчування; сестра медична з косметичних процедур; сестра медична з лікувальної фізкультури; сестра медична з масажу; сестра медична з фізіотерапії; сестра медична з функціональної діагностики; сестра медична зі стоматології; сестра медична милосердя; сестра медична операційна; сестра медична патронажна; сестра медична поліклініки; сестра медична станції (відділення) швидкої та невідкладної медичної допомоги; сестра медична стаціонару; сестра медична – анестезист; сестра-господиня; стенографістка; швачка; швачка у сировинно-фарбувальних та кушнірських цехах; швачка з пошиття та ремонту літакового інвентарю.

Такі назви, як санітарка, прибиральниця й буфетниця лише уточнюють найменування молодша медична сестра. Хоча вони й не є реєстровими одиницями, їх також можна віднести до цього списку, бо ними позначаються різні професії (прибиральниця – жін. до прибиральник; прибиральник – робітник, який прибирає яке-небудь приміщення, якусь територію) [7, т. 7, с. 554].

На наш погляд, необхідно звернути увагу на такі назви професій як головна медична сестра і молодша медична сестра. Не зважаючи на те, що вони є окремими реєстровими одиницями, різняться ці найменування лише наявністю прикметників головна і молодша, які вказують на ієрархічний рівень посади.

Рудницька Л.І., Іззетова Е.М. ЩОДО ПИТАННЯ СТАНДАРТИЗАЦІЇ ТА УНІФІКАЦІЇ АГЕНТИВНО-ПРОФЕСІЙНИХ НАЙМЕНУВАНЬ

ЖІНОК У ДЕРЖАВНОМУ КЛАСИФІКАТОРІ ПРОФЕСІЙ УКРАЇНИ

124

Як зазначалося вище, згідно з нормами стилістики, в текстах офіційно-ділового стилю перевага віддається формам чоловічого роду, навіть за наявності жіночого відповідника. Отже, треба розглянути всі випадки подання назв професій у формі жіночого роду і визначити їх доцільність.

Аналізуючи Державний класифікатор професій, ми з’ясували: по-перше, тільки у формі жіночого роду представлені такі професії, як: ворожка, економка, кастелянка, манікюрниця, мереживниця, модистка, нянька, педикюрниця, покоївка, сестра-господиня,

сестра медична, стенографістка, швачка. Таке подання є зрозумілим з огляду на те, що в цих професіях зайняті переважно жінки. Крім того,

деякі з цих назв професій не мають відповідників у формі чоловічого роду. Проте, наприклад, назва стенографістка має в Словнику української мови корелят чоловічого роду (стенографістка – жін. до стенографіст; стенографіст – фахівець, який записує усну мову способом стенографії). Таким чином, згідно з нормами стилістики, доцільним було б подання в ДКПУ назви найменування у формі чоловічого роду.

По-друге, у формі і жіночого, і чоловічого родів представлені: а) назви, які стосуються різних професій: друкарка (друкарка диктофонної групи, друкарка редакції,

друкарка, що працює з іноземними текстом) – жінка, що друкує на друкарській машинці – друкар – фахівець друкарської справи, поліграфічного виробництва // той, хто працює в друкарні // той, хто працює в друкарському цеху [7, т.2, с.426].

б) назви, які належать до однієї галузі діяльності, але відносяться до різних спеціалізацій: акушерка (жінка з середньою медичною освітою, що має право самостійно подавати медичну допомогу при пологах) – акушер (лікар-фахівець з акушерства) [7, т.1, с.31].

Є недоцільним, на наш погляд, подання агентиву у формах і жіночого, і чоловічого роду за наявності корелята у формі чоловічого роду (коли значення тотожні). Наприклад: килимарниця 7432.2 (жін. до килимар)– килимар 8262.2 (майстер, що виробляє килими) [7, т.4, с. 149].

Як слушно зауважує Я. В. Пузиренко, можна припустити, що існує кілька принципів включення назв жінок до ДКПУ. Серед них можна виділити лінгвістичні та екстралінгвістичні. Фактори існування в мові певних назв професій тільки у формі жіночого роду без чоловічого корелята (ворожка, економка тощо), а також відмінності в семантиці між корелятивними назвами (друкарка– жінка, що друкує на друкарській машині – друкар- фахівець друкарської справи, поліграфічного виробництва // той, хто працює в друкарні // той, хто працює в друкарні // той, хто працює в друкарському цеху) – це мовні фактори. А ось статистичний принцип - назви жінок входять до класифікатора, коли більшість жінок мають професію, заняття нею позначувану [6]. Проте при укладанні текстів офіційно-ділового стилю треба дотримуватися, в першу чергу, мовних принципів. Якщо ж брати до уваги і статистичний принцип, то треба переглядати всі назви, що вміщені в ДКПУ. Тоді у формі жіночого роду можуть подаватися і такі професії, як дояр або бібліотекар (у ДКПУ є приклад подання назв професій у двох корелятивних формах: килимар - килимарниця). Як відомо, українській мові притаманна така словотвірна модель, як: «іменник чоловічого роду (узагальнена назва осіб за фахом, посадою, родом занять тощо) + суфікс -к- (-а)», яка дозволяє утворювати кореляти жіночого роду, що в словниках зафіксовані як стилістично нейтральні: бібліотекарка, доярка, секретарка тощо. Головне в такому випадку, щоб до ДКПУ, як і до інших офіційно-ділових документів, не потрапляли стилістично забарвлені назви осіб жіночої статі за діяльністю. Такі, наприклад, як гастролерка, міліціонерка та под.

Наприклад, у «Штатному розкладі з 01 жовтня 2008 року» Таврійського національного університету ім. В. І. Вернадського подається така форма назви професії, як кастелянша. Якщо в Словнику української мови представлені дві форми: каштелянка – рідко кастелянка (жін. до каштелян) і перевага надається варіанту кастелянша, то у ДКПУ навпаки подається назва кастелянка [7, с.128]. Для укладання подібного роду документів використовується класифікатор професій.

Отже, у «Штатному розкладі» вживання назви кастелянша є недоцільним. Крім того, суфікс -ш- у подібних найменуваннях функціонує в нелітературній мові. Колись він вказував на «дружину чоловіка певної професії». Порівняймо: директорша - жінка директора, відповідно професорша й аптекарша – дружини професора й аптекаря. Згодом, коли в суспільстві змінився соціальний статус жінки (вона сама може бути і директором, і професором, і аптекарем), змінилось і забарвлення цього суфікса.

Якщо порівняти ДКПУ 1995 р. з ДКПУ 2005р. (зі змінами №3 від 01.11.2008 року), то в останньому виданні простежуються спроби упорядкування агентивно-професійних назв жінок. Так, наприклад, такий агентив як вишивальниця поданий лише у формі чоловічого роду. Це є доцільним з огляду на те, що вишивальниця – вишивальник - тотожні професії, тому перевага віддається формі чоловічого роду. Проте у ДКПУ 2005 р. подається тільки у формі чоловічого роду назва квіткар. Якщо звернутися до Словника української мови, то можна побачити, що назви квіткар та квіткарка мають різні значення (квіткарка - жінка, що продає живі квіти, а також робить штучні квіти; квітникар – той, хто вирощує квіти; квіткар – 1) те саме, що квітникар, 2) рідко продавець квітів [7, т.4, с.135]. Як бачимо, назви квіткар – квіткарка мають різну семантику, а тому згідно з мовними принципами (відмінності у семантиці корелятивних назв осіб чоловічого і жіночого роду) ДКПУ мав подавати і форму чоловічого роду, і форму жіночого роду.

Отже, простудіювавши агентивно-професійні назви жінок у Державному класифікаторі професій України, ми прийшли до таких висновків:

1. Державний класифікатор професій України, як і будь-який інший офіційний документ, повинен бути стандартизованим, упорядкованим. У зв’язку з активним розвитком таких процесів, як емансипація жінок,


125

фемінізм, з’являється тенденція до активного утворення фемінітивів від маскулінних назв. Якщо в розмовному, художньому, публіцистичному стилях мовлення такі утворення активно функціонують, то в офіційно-діловому стилі, з його усталеними патріархальними традиціями, віддається перевага формам чоловічого роду. Можливо, з часом, коли суспільство відійде від цих традицій, будуть переглянуті існуючі норми та принципи. Проте, як відомо мова «негативно сприймає» будь-які кардинальні зміни, і зазвичай нововведення проходять довгу адаптацію. Це характерно не тільки для української, а й для будь-якої мови.

2. Подання деяких назв професій у формі жіночого роду в ДКПУ в переважній своїй більшості є виправданим. Це пояснюється не лише соціокультурним фактором (немовним), а й власне мовними чинниками.

3. У зв’язку з тим, що чоловіки залучаються до тих сфер діяльності, які раніше вважалися суто жіночими, постає нова проблема: чи необхідно включати до раніше представлених назв професій у формі жіночого роду і форми чоловічого роду (за умови різної семантики), або у випадку тотожності значень виключати з ДКПУ жіночі відповідники, оскільки перевага віддається формам чоловічого роду. З огляду на те, що в офіційних документах (трудових книжках, дипломах тощо) записи робляться відповідно до ДКПУ, ця проблема потребує першочергового розв’язання. Прикладом цього є такий агентив, як сестра медична. Беручи до уваги те, що в українській мові назви жінок є маркованими щодо роду і не вживаються на позначення осіб чоловічої статі, виникає необхідність уведення в ДКПУ такої назви, як, наприклад, медичний брат. Ця назва активно функціонує в різних стилях мови, проте ще не введена до класифікатора.

4. В останній версії ДКПУ України під кодовим номером 5152 значиться ворожка. Поява цієї професії, а також такої як астролог, пов’язана з рішенням Міністерства праці i соціальної політики. Таке рішення можна виправдати тим, що люди цієї професії займаються тіньовою економікою. А внесли їх до класифікатора тільки з однією метою – аби вони платили податки і перебували під контролем влади. Проте Міністерство освіти і науки не поділяє такої думки. Професія – це рід трудової діяльності людини, що володіє комплексом спеціальних знань, практичних навичок, одержаних шляхом спеціальної освіти, навчання чи досвіду [2]. Ми погоджуємося з позицією Міністерства освіти та науки України, що необхідно вилучити з ДКПУ професії ворожка та астролог, тому що в Україні ще не створено умов для навчання професіям ворожки та астролога: немає спеціальних факультетiв, викладачів, фахової літератури тощо.

Перспектива подальших досліджень. Вважаємо, що в наступному виданні ДКПУ потрібно врахувати всі непослідовності щодо вживання агентивно-професійних найменувань жінок.

Джерела та література 1. Загнитко А. А. Соотношение формально-грамматического и семантического содержания в категории

рода имен существительных: на материале современного украинского литературного язика. Автореферат кандидатской диссертации. – К., 1987. – 18 с.

2. Класифікатор професій України ДК 003: 2005. – Х.: Фактор, 2006. – 455 с. 3. Мерінов В. В. Функціональна-категорійна аспектуальність граматичного роду іменника в українській

мові. Монографія. – Харків, 2005. – 211 с. 4. Пономарів О. Д. Стилістика сучасної української мови: Підручник. – К., 1992. – 248 с. 5. Пузиренко Я. В. Агентивно-професійні назви осіб жіночої статі в лексикографічному описі та узусі

2005 року. Автореферат дисертації на здобуття наукового ступеня кандидата філологічних наук.–20 с. 6. Словник української мови: в 11 томах. – К., 1971 – 1980.

Рецензент: Савченко Л.В. доцент, кандидат філологічних наук, завкафедри культури української мови

Таврійського національного університету ім. В.І. Вернадського.

Мержвинський В.В. ФОРМОЗМІСТОВА СПЕЦИФІКА ТИТУЛЬНОЇ КОНСТРУКЦІЇ ДРАМИ В. ВИННИЧЕНКА “БРЕХНЯ”

Постановка проблеми. Про значущість назви твору говорено неодноразово як самими митцями, так і критиками, однак поетика заголовків художніх творів до сьогодні залишається маловивченою.

Останнім часом заголовки художніх творів усе частіше привертає увагу вчених, про що свідчать розвідки Н. Веселової, А. Ламзіної, М. Челецької та ін. З-поміж того незначного корпусу робіт, присвячених цій проблемі, на жаль, відчутно бракує спеціальних студій, в яких дослідники торкалися б питань художності заголовків окремого митця, жанру, стильової течії і т. ін., що відтак оприявнює актуальність досліджень у цій сфері.

Видається невиправданим ігнорування дослідниками заголовків літературно-художніх творів, насамперед драматичних, оскільки в драмі, де авторська словесна партія зведена до мінімуму, титульний комплекс набуває виключної ваги. Чого лише варті заголовки, скажімо, модерністських п’єс Лесі Українки, В. Винниченка, М. Куліша та ін., в яких увиразнено концептуальні стрижні власне текстів драм, а своїм формозмістом ці назви можуть стати окремим естетичним об’єктом.

Загальний аналіз досліджень та публікацій з проблеми. Заголовок – це особливий фрагмент тексту, це специфічна знакова структура. Говорячи про зв’язок на рівні заголовок – текст, Ю. Лотман слушно зазначив: “З одного боку, вони можуть розглядатися як два самостійні тексти, що розташовані на різних

Мержвинський В.В. ФОРМОЗМІСТОВА СПЕЦИФІКА ТИТУЛЬНОЇ КОНСТРУКЦІЇ ДРАМИ В. ВИННИЧЕНКА “БРЕХНЯ”

126

рівнях ієрархії “текст – метатекст”, з іншого боку, вони можуть розглядатися як два підтексти єдиного тексту. Заголовок може відноситись до позначеного ним тексту за принципом метафори й метонімії. Він може бути реалізований за допомогою слів первинної мови, які переведені в ранг метатексту, або за допомогою слів метамови і т. ін. [1]. Н.Кожина зі свого боку додає: “У назві виявляється знятим процес розвитку тексту. Назва в такому розгляді – свого роду заголовок, поставлений у кінці” [2]. Титулознавці неодноразово наголошували, що переважну більшість творів названо саме після завершення роботи над текстом. Зважаючи на це, метатекстова природа заголовка унаочнюється. Відтак у назвах маємо авторську інтерпретацію змісту тексту. Тому І. Саморукова справедливо підкреслює, що заголовок – це “привілейована сфера реального автора, автора творця. Іншими словами, заголовок – це мова, що немов належить власне авторові, а не його внутрішньо текстовим посередникам (оповідачу, розповідачу, ліричному героєві), тобто формальним суб’єктом заголовка вважається творець твору” [3].

Стосовно драматургії українського модернізму, то це явище і нині залишається маловивченим, зокрема це стосується творчості В. Винниченка. Як і заголовки драматургії в цілому, так і назви п’єс митця все ще потребують подальших досліджень. Метою цієї розвідки став аналіз поетики титульної конструкції драми В.Винниченка “Брехня”.

Виклад основного матеріалу. У порівнянні з іншими родами літератури в драматургії назва набуває виключної ваги, оскільки заголовки п’єс за своїм характером більше спрямовані назовні творів, ніж, наприклад, у ліриці чи прозі. Пояснюється це насамперед тим, що драматургія як рід дотична до, як мінімум, двох царин – літератури та театру. Отже назви драматичних творів покликані, сказати б, обслуговувати кілька мистецьких сфер. Відтак функціональне навантаження цих титулів посутньо розширюється. З цього приводу С. Кржижановський висловився так: “…заголовок, найбільш є заголовком саме у сфері драматургії” [4]. Оскільки “це не марка, не сигнатура, а щось, що йде попереду п’єси, її промовець…” [5].

Зважаючи на висловлене вище, художню концепцію “Брехні” варто інтерпретувати, відштовхуючись саме від її назви. Якщо брати до уваги конфлікт, який у драмі займає одне з центральних місць, – брехня / правда, то стає очевидним, що перевагу віддано не правді, а брехні, позаяк саме її виведено на перший план – у заголовок. Таке місцеперебування природно концентрує увагу саме на концепті “брехня”, з яким нерозривно зв’язаний образ Наталі Павлівни. Трагедія цього персонажа може мислитися як трагедія самої брехні. З іншого боку, фінал драми можна прочитати і як перемогу брехні, оскільки Наталя Павлівна змогла врегулювати конфлікт, дати кожному щастя, бачення якого в персонажів індивідуальне: Тось отримав довгоочікувану обіцянку від Наталі Павлівни бути завжди з ним, Іван Стратонович дочекався того моменту, коли Наталя Павлівна піде з ним, сім’я Андрія Карповича щаслива вже тому, що мають коло себе Наталю Павлівну, Матір Божу, як її називає Саня. Несподівана ж смерть Наталі Павлівни – нещасливий випадок для всіх, а для Івана Стратоновича, який чи не єдиний зрозумів природу цієї смерті, – доказ.

Заслуговує на увагу той момент, що заголовки творів В. Винниченка містять ті концептуальні вузли, які в’яжуть у ціле його картину світу. Так, у творчості автора одними з провідних виступають концепти “чесність”, “честь”, втілені, що характерно, в назвах творів “Чесність з собою”, “Честь”. Концепт “брехня” немов контрастує з „чесністю”. Власне текст “Брехні” стає полем, на якому розгортається ця філософська проблема. Заслуговує на увагу інтерпретація Наталею Павлівною поняття “брехня”: людям “зовсім не треба правди чи брехні, їм треба щастя… Коли брехня може це дать – слава брехні!” [6]. “Істина є постаріла брехня. Всяка брехня буває істиною…” [7]. Текст драми стає випробувальним простором, на якому освітлюється можливість існування такого життєвого принципу. Для Наталі Павлівни “…коли знаєш, що не для себе брешеш, а для того, кому брешеш, то це зовсім не важко” [8]. Тут маємо не просто висвітлення поглядів на брехню або правду, а стикаємося з принципом реалізації чи то матеріалізації брехні, яка опозиціонує, як уже зазначено, з “чесністю з собою”. Тому не випадковим видається те, що драма “Брехня” датована 1910, а роман “Чесність з собою” – 1911 р., очевидно, проблема правда / брехня постійно вабила митця, отже її осмислення – це тривалий процес, що потребував для виразу інших форм, відтак перетікає з драми в роман.

Стосовно заголовка “Брехня”, то тут прослідковується така характерність: багаторазовим повтором його в тексті п’єси підкреслено значення й значимість самої назви. Слово брехня чи похідні від нього в тексті вжито близько шістдесяти разів, відтак це слово пронизує весь твір. З цього приводу Н. Кожина зазначила: “Багаторазові щеплення, якими обростає заголовок у ході читання тексту, перероджують семантичну структуру сприйняття самого заголовка. Відбувається нарощення смислу заголовної конструкції: вона наповнюється змістом усього твору. Заголовок стає формою, в яку відливається зміст тексту як цілого” [9]. Має рацію дослідниця, що “дистантне повторення породжує не лише текст, але й підтекст твору і його заголовка” [10]. Варто підкреслити, заголовна або титульна конструкція драматичних творів посутньо різниться на тлі решти жанрів. Історично склалось так, що до складу титульної конструкції п’єси, крім власне заголовка, підзаголовка, присвяти й епіграфа, входить афіша, про значущість якої говорено літературознавцями неодноразово. Саме з афішею п’єсу репрезентують у театрі. Така конструкція дозволяє чіткіше сформувати вектор проспекції твору. Якщо комплексно підійти до аналізу титулів В. Винниченка, то не важко помітити одну з характерних для автора моделей: переважна більшість творів має підзаголовок “п’єса на чотири дії” (інколи замість “дія” вжито “розділ”). Автор не конкретизує жанр, у такий спосіб немов створює простір для інтерпретацій. Для стилю письменника в цілому була характерна саме чотириактова п’єса, тому два по два – одна з провідних конструкцій, іманентна В. Винниченкові-драматургу.


127

Між тим п’єса “Брехня” має триактову побудову, що на цьому рівні вирізняє її з-поміж основного корпусу драматургії митця. Лексема “брехня” не просто вияскравлюється в художньому світі твору частотністю вживання, поява цього концепту на початку й у кінці п’єси обрамлює текст. Щодо зв’язку заголовок – текст, то назва “Брехня” одразу включається в „комунікативний діалог” із текстом, з’являється у творі вже в експозиції. Знаменно, ця особливість властива переважній більшості п’єс В.Винниченка, є однією з ознак авторського ідіостилю. В такий спосіб титул, який входить в експозицію, слугує своєрідним компонентом, що з’єднує експозицію з розвитком дії і впливає на формування зав’язки.

Аби ясніше зрозуміти специфіку назви твору, варто додати: низка вчених сходиться на думці, що заголовок – це ім’я, до того ж вельми специфічне. Плідні міркування з приводу імен у літературі висловив П. Флоренський. Скажімо, вчений зауважує: “Ім’я – новий вищий рід слова і ніяким остаточним числом слів й окремих компонентів не може бути розгорнутим уповні. Окремі слова лише скеровують нашу увагу на нього” [11]. Мислитель додає: “Ім’я – найтонша плоть, за посередництвом якої з’являється духовна сутність” [12]. З огляду на подібні судження заголовок, що виступає у ролі імені тексту є проявленням його змісту. Отже, в назві “Брехня” вміщено і тему, й ідею твору, а як результат – заголовок набуває ознак виняткового знака. Заголовок “має узагальнювальну соціально-загострену силу, – висновує І.Кошева, – і може набути характеру універсального повідомлення” [13].

Висновки. Титульна конструкція п’єси В. Винниченка “Брехня” як у системі поетики власне твору, так і в контексті драматургії автора в цілому, займає виняткове місце. Якщо говорити про зв’язок заголовка „Брехня” з позначеним ним текстом, то в цій площині вільно говорити про гіперсемантизацію назви, що не в останню чергу пов’язано з контекстуальними модифікаціями, яких зазнає назва, проходячи крізь текст. Мало того, опозиційність двох концептів – брехня / правда – чітко виокремлює перший, який винесено ще й у заголовок, відтак підкреслено його першість. Гіперсемантизація назви відбувається й завдяки виключності концепту „брехня” в системі художнього світообразу В. Винниченка.

Титульна конструкція драми „Брехня” посідає особливе місце в контексті драматургії та й узагалі творчості автора. Заголовок п’єси, як і решта назв творів митця, демонструє результат синтезу художньої концепції твору. Відтак можна говорити про вміщення авторської моделі картини світу у власне заголовках. Слушність такого припущення демонструє зокрема й п’єса „Брехня”, назва якої дисонує або акомпанує окремим заголовкам винниченківських назв творів. До того ж, зважаючи на специфіку драматичного роду літератури з його історично сформованим екстеріоризаційним спрямуванням, титульна конструкція п’єси „Брехня” виводить концептуальний стрижень драми на сцену модерністського дискурсу.

Перспективою подальших студій у досліджуваному напрямі можуть стати окремі дисертаційні дослідження, які дозволять глибше пізнати специфіку творчості окремого митця, його стилю, феномен художньої творчості взагалі.

Джерела та література 1. Лотман Ю. Семиотика культуры и понятие текста / Лотман Ю. // Труды по знаковым системам ХІІ:

Учен. записки Тартуского университета, 1981. – Вып.. 515. – С. 3–7. 2. Кожина Н. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, параметры типологии /

Кожина Н. // Проблемы структурной лингвистики: Сб. научн. трудов. – Москва: Наука, 1988. – С. 167. 3. Саморукова И. Заглавие как индекс дискурсивной стратегии произведения / Саморукова И. //

Литературоведение. – 2002. – № 1. – С. 37. 4. Кржижановский С. Пьеса и ее заглавие / Кржижановский С. // Новое литературное обозрение. – 2001. –

№ 52. – С.207. 5. Там само. – С. 211. 6. Винниченко В. Вибрані п’єси / Винниченко В. [Упоряд. : М. Г. Жулинський, В. А. Бурбела ; авт. вступ.

ст. М. Г. Жулинський]. – К. : Мистецтво, 1991. – 605 с. – С. 150. 7. Там само. – С. 193. 8. Там само. – С. 164. 9. Кожина Н. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, параметры типологии /

Кожина Н. // Проблемы структурной лингвистики: Сб. научн. трудов. – Москва: Наука, 1988. – С. 168. 10. Там само. – С. 170 11. Флоренский П. Имена / Флоренский П. // Вопросы литературы. – 1988. – № 1. – С. 167. 12. Там само. – С. 170. 13. Кошевая И. Название как кодированная идея текста / Кошевая И. // Иностранные языки в школе. –

1982. – № 2. – С. 10.

Хрикіна Н.О. НАУКОВА ТЕРМІНОЛОГІЯ У ТВОРАХ І.В. ВИШЕНСЬКОГО ТА Г.С. СКОВОРОДИ

128

Хрикіна Н.О. УДК 808.3 – 316.4 НАУКОВА ТЕРМІНОЛОГІЯ У ТВОРАХ І.В. ВИШЕНСЬКОГО ТА Г.С. СКОВОРОДИ

Постановка проблеми полягає в тому, що сучасний стан української наукової термінології характеризується зростанням тяжіння до міжнародних стандартів і водночас посиленням інтересу до власних національних надбань, причому і в першому, і в другому випадках іноді надмірним і недостатньо обґрунтованим. Процес творення і відбору термінів триває. Упорядкування української наукової термінології будь-якої галузі – це надзвичайно кропітка і відповідальна робота. Вона повинна проводитись лише у співдружності лінгвістів-термінологів та спеціалістів практиків конкретної галузі і враховувати особливості національного термінотворення, зміст терміна та специфіку його вживання в галузі.

Актуальність теми цієї статті зумовлена відсутністю спеціальних праць, присвячених вивченню термінології Сковороди Г.С. та Вишенського І.; тим, що українська літературознавча термінологія ще не вивчалася всебічно й детально. В українській філології ще не висвітлено проблему становлення літературознавчої термінології, що пов’язана з розвитком літератури XVII ст. У зв’язку з цим недостатньо оцінено роль Сковороди Г.С. та Вишенського І. в інтелектуалізації української наукової мови XVII ст., науково-термінологічна системність їхньої роботи. У наш час науковців більше приваблює термінологічна лексика таких галузей знання як: інформатика, медицина, військова справа та ін. Замало уваги приділяється дослідженням у галузі давньої літератури, зокрема термінологічній лексиці.

Об’єктом дослідження є терміни, що вживаються в наукових працях Сковороди Г.С. та Вишенського І.

Метою роботи є визначення термінів та функціонально-семантичного статусу термінів у наукових працях Сковороди Г.С. та Вишенського І.

Поставлена мета передбачає реалізацію таких завдань: 1) розкрити зміст понять: термін, термінознавство, терміносистема, термінологія, вербальність і

невербальність термінів; 2) виявити і систематизувати терміни у наукових працях Сковороди Г.С. та Вишенського І; 3) проаналізувати особливості функціонування термінів у наукових працях Сковороди Г.С.та

Вишенського І. У дослідженні опрацьовувалася література з галузі термінології, зокрема: підручник «Склад і структура

термінологічної лексики української мови» Крижанівської А. В., монографія «Основи термінотворення» Д’якова А.С., Кияк Т.Р., Куделько З.Б., праця «Актуальні проблеми українського термінознавства» Зарицького М.С.

Методологічною основою роботи є діалектичний підхід до мови як до цілісної та взаємопов’язаної системи, що перебуває в постійному розвиткові та русі, усвідомлення взаємозв’язку мови та історії нації, мовної особистості з розвитком літературної мови, а також розуміння мови як системи взаємопов’язаних і взаємозумовлених одиниць.

Матеріалом для статті стали двісті п’ятдесят термінів, зафіксованих у наукових працях Сковороди Г.С.: «Перед дверима»,

«Вступні двері до християнської добронравності», «Філологічні виписки», «Як перекладати авторів на рідну мову», «Яких авторів потрібно читати насамперед», «Прокинувшись побачили славу його» та Вишенського І. «Викриття диявола-світодержця і звабної його ловитви цього скоропогибного віку, учинене від голяка-мандрованця, котрий вибрався з хитросплетених його тенет і простує до другого, майбутнього віку», писання, яке зветься «Видовище мислене».

Карткуванню підлягали праці, написані українською мовою. Матеріалом аналізу є картотека укладена переважно шляхом суцільної вибірки з вищеназваних

джерел. Звернемо увагу спочатку до науково-лінгвістичної основи дослідження термінознавства. Вищою

формою організації наукових знань є теорія (грец. – досліджую). Вихідною базою теорії є наукові поняття, що знаходять своє вираження в словах чи словосполученнях. Такі мовні знаки, що виражають наукові поняття, називаються термінами.

З часу здобуття незалежності в Україні спостерігається термінологічний «вибух». Протягом останніх років з урахуванням сучасних вимог створено словники з інформатики (укладачі Іваницький Р., Кияк Т.), програмування, обчислювальної техніки (Бартків А., Гринчишин О., Гринчишин Я.), військової справи (Бурячок А. та ін.), медицини (Петрух Л. та ін.), правничої термінології (Воробйова С. та ін.). Вийшли серйозні наукові дослідження, авторами яких є Панько Т., Симоненко Л., Крижанівська А., Кочан І., Годована М., Кияк Т., Д’яків А., Нікітіна Ф. та ін. Свідченням посиленої уваги до проблеми термінології є кілька міжнародних конференцій у Львові, загальноукраїнські конференції в Інституті української мови АН України, при Києво-Могилянській академії, відображення термінологічної тематики в матеріалах міжнародних конгресів україністів, численні публікації в наукових збірниках, засобах масової інформації [Регушевський 2006: 130 - 131].

Автор книги «Актуальні проблеми українського термінознавства» Зарицький М.С., вважає, що для активізації матеріального і духовного розвитку незалежної України важливо вдосконалення наукової мови, що є одним із суттєвих чинників інтелектуального потенціалу суспільства. А оскільки наукова мова спирається на термінологію, то зрозуміло, що вдосконаленню термінології потрібно приділити


129

першочергову увагу. Цим покликана займатися окрема наукова дисципліна – термінознавство, що досліджує будову і функціонування термінів у системі літературної мови [Симоненко Л.О. 2001: 277].

Термін (лат. terminus – межа, кордон) – мовний знак, що позначає поняття певної галузі знання – науки, техніки, мистецтва, політики.

Термін є ідеалізованою знаковою моделлю певного об’єкта дійсності. «Термінологія у своєму виникненні і поступовому збагаченні нерозривно пов’язана з процесом

стильової деференціації літературної мови, зокрема з розвитком у ній таких структурно-функціональних стилів, як науковий, публіцистичний, науково-технічний, професійно-виробничий, офіційно-діловий» - Жовтобрюх М.А. [Крижанівська А.В. 1984: 5].

Під терміносистемою розуміють таку сукупність термінів, яка піддана науковому опрацюванню, упорядкуванню шляхом уніфікації, стандартизації. Терміносистема – уніфікована система термінів, включена у стандартизоване опрацювання [Зарицький М.С. 2004: 43 - 44 ].

Винокур Г.О. тлумачить терміни як «слова в особливій функції». Цією функцією на думку автора, є функція номінації.

Одні дослідники виділяють основною функцією терміна його номінативність, інші пов’язують термін із поняттям.

Питання формування терміносистем постійно стоїть у центрі уваги дослідників. У статті ми подаємо структурно-функціональну характеристику створення термінознаків. Першим виміром є характер знака, що є носієм термінозначення, належність цього знака до певної

знакової системи. Такими знаками можуть бути вербальні (словесні) та невербальні (несловесні). При цьому основним

носієм термінозначення є словесні знаки. Невербальні відіграють допоміжне значення, витлумачуються вони теж словесними способами. Сковорода Г.С. та Вишенський І., наприклад, у своїх наукових працях використовують вербальні знаки («…решта впали й поклонилися славі, царству, красі й любові…» Вишенський І., «Вона зветься образ Божий, слава, світло, слово, рада…» Сковорода Г.С.)

Наступним показником є характеристика словесних термінів. Тут розглянемо терміни за сферорою вживання. За цією ознакою терміни поділяються на три групи. До першої належать такі терміни, що визначають методологічні засади – систему принципів і способів

організації теоретичної та практичної діяльності. Цю групу становлять філософські терміни. Для стану дореволюційної української термінології вони є типовими. В основу цієї термінології покладено слова, запозичені з грецької і латинської мов [Крижанівська А.В. 1984: 6]. Сюди належать: « …аніж із небуття створити нову земну кулю…», «Весь світ складається з двох натур…» Сковорода Г.С.; « …з нехрещеними поганцями люблять світ…», «…до того мого царства розум, думку, любов сердечну…» Вишенський І.

Другу групу становлять загальнонаукові терміни, які позначають науковий інструментарій дослідження. Такими термінами є : «…через увесь матеріал нечуттєво простягаючись…», «…і пізніше додається словечко чи висновок…» Сковорода Г.С.; «… коли світла істиної науки слова божого…», «…і закладатимеш основу поганського невір’я?» Вишенський І.

Терміни цієї групи вживаються в різних галузях знання. У третю групу включаються терміни окремих галузей знання. Сюди входять: літературознавчі терміни –

епітафії автор афоризми література

мовознавчі терміни – діалоги слова правило описи

географічні та астрономічні терміни – гори сонце пустеля зірки

медичні та ветеринарні терміни – волос кості гортань кров

релігієзнавчі терміни – воскресіння заповіді теологія марновірство

математичні та технічні терміни – математик прибори геометрик речовина

терміни з області культури – театр маскарад музика

терміни на позначення назв професій та видів діяльності – корчмар ремісник митник майстер

Другим виміром ми описуємо походження термінів. Першу групу, основну, становлять терміни, що виникли на власному ґрунті:

Хрикіна Н.О. НАУКОВА ТЕРМІНОЛОГІЯ У ТВОРАХ І.В. ВИШЕНСЬКОГО ТА Г.С. СКОВОРОДИ

130

мова вислови думка речовина Потужним джерелом термінознавства української мови (майже 40 %) є запозичення. Їх у великому

обсязі використовували Сковорода Г.С. та Вишенський І.: із прасл. – книги небо гори образ із лат. - статут трактати література традиції із грец. - геометрик історії математик теологія із давньорус. - плоть волос із індо-євр. - десятислів’я гортань із фр. – маскарад модель театр

Запозичення мають ще одну важливу властивість – вони однозначні, що є вимогою до терміна. Третім виміром є будова словесного терміна. Словесномовні терміни можуть бути однослівними :

слова розділ дієслово традиції

Виділяють також терміносполуки : латинські слова земна куля

німецька мова значення слова Четвертим виміром виступає словотвір термінів-іменників. Іменники є основною частиною мови вираження термінологічного значення. Оскільки терміни як словесні знаки є частиною лексики, то їм властиві лінгвістичні категорії, які мають

загальновживані слова. 1.Одним із способів термінотворення є морфемний. Він має найпоширеніше застосування. Існує

декілька способів такого термінотворення: суфіксальний –

думка математик священник радість

префіксальний – небуття промови обряди розмір

суфіксально-префіксальний – проникливість заголовок покаяння пришестя

складання основ – десятислів’я теологія

марновірство дієслово 2. Розглянемо далі особливості формотворення іменників. У термінах спостерігється особливість вживання форм числа на відміну від загальнолітературного

вживання цієї категорії. За формою числа розрізняють однину і множину, а за формою роду жіночий, чоловічий, середній.

Жіночий рід: Однина –

повість наука земля душа Множина – зірки замітки

історії промови Чоловічий рід: Однина – статут кінець математик образ Множина – прибори афоризми обряди описи Середній рід: Однина – речення сонце слово море Множина – крила слова дерева очі


131

Абстрактні іменники чоловічого та жіночого роду мають первинну термінологічність. Середній рід є показником абстрактного термінозначення.

На основі проаналізованих шляхом суцільної вибірки із наукових праць Сковороди Г.С. («Перед дверима», «Вступні двері до християнської добронравності», «Філологічні виписки», «Як перекладати авторів на рідну мову», «Яких авторів потрібно читати насамперед», «Прокинувшись побачили славу його») та Вишенського І. («Викриття диявола-світодержця і звабної його ловитви цього скоропогибного віку, учинене від голяка-мандрованця, котрий вибрався з хитросплетених його тенет і простує до другого, майбутнього віку», писання, яке зветься «Видовище мислене») термінологічних одиниць, можна зробити висновок, що переважна більшість термінів за походженням становлять запозичення. Із них, у наукових працях Сковороди Г.С. та Вишенського І., найбільше запозичень із праслов’янської мови (90 термінів).

За семантикою найбільшу групу, в наукових працях Сковороди Г.С. та Вишенського І., складають терміни окремих галузей знання (138 термінів). На другому місці, за частотою вживання, філософські (42 термінів). На третьому, загальнонаукові (30 термінів).

За способом творення визначилося, що однослівних термінів більше (226), але значну кількість становлять і терміносполуки (24).

Розглядаючи морфемний спосіб термінотворення, у наукових працях Сковороди Г.С. та Вишенського І., ми виявили, що найбільш поширеним є суфіксальний (46 термінів),

далі йде префіксальний (20 термінів), складні слова (10 термінів) та суфіксально-префіксальний спосіб (9 термінів).

У наукових працях Сковороди Г.С. та Вишенського І., враховуючи формотворення іменників, найчастіше вживається форма числа однини (180 термінів) у формі жіночого роду (71 термін), потім формі чоловічого роду (88 термінів) і формі середнього роду (36 термінів). Меншу, але вагому частину, складає форма множини (41 термін) у формі жіночого роду (17 термінів), формі чоловічого роду (19 термінів) і формі середнього роду (7 терміна). Абстрактні іменники чоловічого та жіночого роду мають первинну термінологічність. Середній рід є показником абстрактного термінозначення.

Оскільки терміни через загальні поняття пов’язуються зі спеціальними сферами знань та діяльності, вони є об’єктами всіх наук, що вивчають ці сфери.

Перспективами дослідження є вироблення принципів і методів творення термінологічної лексики за допомогою власних мовних ресурсів, калькування термінів чи розумне їх запозичення для тих понять, які ще не названі українською наукою або вже мають давно усталені іншомовні найменування, основні шляхи формування української наукової термінології. Прихід у вітчизняну науку нових запозичених технологій, апаратури, препаратів та ін. спричиняє активне надходження до її термінологічного словника іншомовних термінів, наявність яких, до речі, не збіднює, а розширює виражальні можливості української мови. Джерела та література 1. Регушевський Є.С. та ін. Історія вивчення та сучасні проблеми української літературознавчої

термінології: Уч. зап. Симфероп. гос. ун-та. – Симферополь, 1997. - № 3(42). – С.96 – 102. 2. Українська термінологія і сучасність: Зб. наук. праць / Укл.: Симоненко. – К.: КНЕУ, 2001. – 368с. 3. Крижанівська А.В. Склад і структура термінологічної лексики української мови. – К.: Наукова думка,

1984. – 192с. 4. Зарицький М.С. Актуальні проблеми українського термінознавства. – К., 2004. – 124с.

Рецензент: Савченко Л.В. кандидат філологічних наук доцент завідувач кафедри культури української

мови Чернобай С.Е. УДК 81’373. 72 ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИЗУЧЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИНГВИСТИКЕ

Постановка проблемы. Становление фразеологии как отдельной лингвистической дисциплины

прошло долгий путь. Хотя о предмете и проблемах данной науки написано много и с разных позиций как у нас в стране, так и за рубежом, до сих пор лингвисты не приходят к единому мнению в определенных вопросах фразеологии. Фразеологический фонд языка также представляет собой благодатный материал для изучения в русле лингвистических дисциплин, возникших в конце ХХ века, и в междисциплинарных исследованиях. Цель данной статьи – рассмотреть основные этапы развития фразеологии как науки в отечественной и зарубежной лингвистической традиции. Для достижения поставленной цели необходимо изучить определение фразеологической единицы и ее основные признаки; рассмотреть классификации фразеологизмов; выявить приоритетные направления современных фразеологических исследований.

Естественно, фразеология возникла не на пустом месте. Как отмечает В. Н. Телия, еще в дореволюционной России в трудах А. А. Шахматова, Ф. Ф. Фортунатова, И. И. Срезневского, М. М. Покровского, А. А. Потебни, а в советский период – С. И. Абакумова, Л. А. Булаховского, Е. Д. Поливанова, Б. А. Ларина уже содержались наблюдения над теми или иными семантическими или грамматическими особенностями устойчивых сочетаний слов, высказывались мысли о природе этой устойчивости и воспроизводимости [1, с. 11].

Чернобай С.Е. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИЗУЧЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИНГВИСТИКЕ

132

В. Н. Телия подчеркивает, что исследования классического периода фразеологии (конец 40-х – середина 60-х годов ХХ века) проводились в русле идей структурализма, что определило тождество и различия слов и фразеологизмов как центральную проблему данного раздела языкознания того периода [1, с. 12]. При этом исследователь уместно указывает на почти полувековой разрыв, существующий между известной книгой Ш. Балли «Французская стилистика», в которой в явной форме были сформулированы признаки устойчивых сочетаний слов и основания их классификации, и первыми работами акад. В. В. Виноградова, посвященными выделению типов фразеологических единиц.

В 20-ые годы ХХ века уже возникает вопрос о выделении фразеологии в отдельную науку. Большинство исследователей отмечают, что эта заслуга принадлежит Е. Д. Поливанову. Тем не менее с этим можно не согласиться, так как И. Е. Аничков поднимает этот вопрос в работе 1927 года, а Е. Д. Поливанов – годом позже. И. Е. Аничков поставил вопрос о выделении идиоматики как отдельной лингвистической дисциплины, которая «следует за фонетикой, морфологией, синтаксисом и предшествует семантике»[2, с. 44]. «Застывшие или устойчивые сочетания» ученый называет идиотизмами или идиоматизмами [2, с.141]. По мнению И. Е. Аничкова, сочетания предлогов и слов или слов и предлогов, устойчивые сочетания слов, поговорки и пословицы суть явления одного порядка и должны обозначаться одним и тем же термином. Может быть, для этого было бы удобно слово «идиоматизм». Хотя ученый и не предложил определенной классификации идиом, им были затронуты проблемы необходимости регистрации и создания структурной классификации данных языковых единиц, необходимости описания идиоматики, без которой не может быть разработана семантика. Б. А. Ларин в 50-ые годы ХХ века также поднимал вопрос о необходимости выделения фразеологии как отдельной лингвистической дисциплины. Отмечалось, что «всем ясна дилетантская беспомощность, разнобой и безуспешность попутного, случайного разбора этого материала в лексикографии, стилистике и синтаксисе» [цит. по 3, с. 11].

Как ни странно, в период 40-х – 60-х годов на Западе так и не сложилось фразеологической школы. В советском же языкознании труды В. В. Виноградова по русской фразеологии стали поворотным пунктом в изучении фразеологии различных языков и нашли ярких последователей. Как замечает Н. Н. Амосова, именно благодаря концепции академика В. В. Виноградова «фразеологические единицы получили более обоснованное определение, именно как лексические комплексы с особым семантическим своеобразием»[4, с. 5]. В. В. Виноградов выделял три типа фразеологических единиц: 1) фразеологические сращения, или идиомы; 2) фразеологические единства; 3) фразеологические сочетания. Н. М. Шанский дополнил классификацию В. В. Виноградова четвертым типом – фразеологическими выражениями. Включение образных пословиц в соствав фразеологических выраженй нецелесообразно,так как в таком случае их состав будет таким же разнородным, как и состав фразеологических единств [5].

А. И. Смирницкий различает фразеологические единицы и идиомы. Характерным моментом для собственно идиом является их яркая стилистическая окраска, эмоциональная насыщенность, отход от обычного нейтрального стиля [6]. Н. Н. Амосова выделяет два типа фразеологических единиц – фраземы и идиомы [4, с. 139].

Заслуживает упоминания одна из ранних работ по фразеологии И. А. Мельчука «О терминах «устойчивость» и «идиоматичность», посвященную проблеме устойчивости и идиоматичности сочетаний слов, в которой предпринята попытка найти формальные критерии этих признаков. Под устойчивостью автор понимает предсказуемость появления элементов сочетания в определенном порядке относительно одного из них. Также был сформулирован критерий идиоматичности: «Сочетание является идиоматичным, если и только если в него входит хотя бы одно такое слово, которому при переводе сочетания в целом пришлось бы приписать переводной эквивалент, возможный для данного слова только при появлении этого слова одновременно со всеми остальными элементами сочетания (в определенном порядке), причем данное слово может встречаться без остальных элементов и имеет тогда другой перевод» [цит. по 1, с. 20].

Необходимо отметить, что для исследований 60-х годов ХХ века характерно изучение соотношения фразеологизма и слова, рассмотрение связанного значения исключительно как «фразообразующего» компонента сочетаний, не придавая должного внимания значению «свободных» компонентов и их номинативной роли. В работе «Что такое фразеология?» В. Н. Телия рассматривает различные типы устойчивых сочетаний, изучает признаки фразеологиеских единиц, анализирует соотношение фразеологизма и слова, фразеологизма и переменного сочетания слов [6]. А. В. Кунин предлагает семантическую классификацию фразеологизмов, выделяя идиоматизмы, идиофразеоматизмы, фразеоматизмы [3, с. 27].

Как отмечает В. Н. Телия, для 60-х – 70-х годов характерно стремление обосновать «место» фразеологии либо на основе уровневой стратификации ее единиц, либо описать ее корпус как ряд фразеологических подсистем языка, из которых наиболее четко очерченным оказался корпус фразеологизмов-идиом, который обрел статус «ядра» фразеологии. Теоретические же основания фразеологии этого периода воспроизводили основные положения концепции В. В. Виноградова с учетом «уровневой» ее интерпретации, либо уточнением классификационной базы фразеологии в ее широком или узком объеме, куда включались только фразеологизмы-идиомы [8, c. 35]. Широкий объем фразеологии определяется на основе критерия воспроизводимости фразеологизмов в готовом виде, что воспринимается как основной его признак. При выделении узкого объема фразеологии пользуются критерием эквивалентности фразеологизма определенному слову. Иначе говоря, в объем фразеологии включают все устойчивые сочетания слов, которые служат для выражения номинации, а не коммуникации [9, с.25].


133

Для 80-х – 90-ых характерны тенденции создания типологических классификаций фразеологизмов, которые указывают не столько на общие, сколько на отличительные признаки слова и фразеологизма. Д. О. Добровольский, проводя типологические исследования фразеологии на материале различных языков, предложил универсальную функционально-коммуникативную классификацию идиом [10, c. 292].

Анализируя основные этапы развития фразеологии, В. Н. Телия подчеркивает, что фразеология в постклассический период накопила новые сведения о своем объекте, оставаясь тем не менее в стороне от антропологической парадигмы, формирующейся в лингвистике как раз в тот период. Воссоединение с этой парадигмой началось с интереса к номинативным закономерностям формирования идиом, который самым непосредственным образом связан с изучением их коммуникативного предназначения, а тем самым – со всей палитрой информации, несомой идиомами как единицами особого типа вторичной номинации – идиомообразования. С начала 90-ых годов, продолжая развивать достижения советских фразеологов, ученые России и Украины уделяют все большее внимание исследованию фразеологии в рамках лингвокультурологии [1; 11; 12; 13].

Что касается исследования фразеологии в англо-американской лингвистической традиции, А. Маккей (A. Makkai) отмечает в своей фундаментальной работе, написанной в начале 70-ых, “всем известно, что изучение идиоматики естественных языков, по крайней мере в Западной науке, один из самых неразработанных аспектов современной лингвистики” [14, с. 23]. Изучение идиоматики осложнялось отсутствием точной терминологии. Но с ростом интереса ученых к данной проблеме за последние 30 лет, в основном в Западной Европе, а также и в США, фразеологии стала одной из главной областей прикладных научных исследований западных ученых, как это было ранее в бывшем Советском Союзе и странах Восточной Европы [15, с.1]. Этот интерес даже нашел отражение в словарях, например, в конце 90-ых the Concise Oxford Dictionary of Linguistics и Collins English Dictionary and Thesaurus дают четкое определение идиомы как “устойчивого выражения, в котором два или более слова связаны синтаксически, но со значением, соответствующим одной лексической единице”[16], и “группы слов, чье значение невозможно вывести из его составляющих”[17] соответственно. В 60-ые годы подобное определение находилось в конце словарной статьи. Большинство ученых определяют идиому как “фразовую единицу, чье значение невозможно вывести из его синтаксических компонентов” [18, с. 79]. Дж. Б. Флорес д'Аркас (Giovanni B. Flores d’Arcais) выделяет следующие важные свойства идиом: 1) слитность и гибкость; 2) очевидность и размытость; 3) уникальность идиомы; 4) синтаксическая раздельнооформленность и идиоматический анализ; 5) лексический статус идиом и их репрезентация в ментальном лексиконе [18, с. 80-81].

Среди западных лингвистов нет единства по поводу выделения критериев классификации идиом. А. Маккей различает «идиомы кодирования» и «идиомы декодирования»[14, с. 25]. Ученый также выделяет «лексические идиомы» (‘lexemic idioms’) и «семемные идиомы» (‘sememic idioms’) [14, с.117].

Розмари Глэзер (Rosemarie Gläser) сосредоточила свое исследование на стилистическом аспекте использования фразеологизмов. Ученая определяет фразеологическую единицу как лексикализированное воспроизводимое словосочетание, состоящее из двух и более слов, обладающее относительной синтаксической и семантической стабильностью, которое может быть идиоматичным, обладать коннотацией и выполнять усилительную функцию в тексте [18, с. 125].

Проводя исследование, Кристина Каччиари и Сэм Глюксберг (Christina Cacciari and Sam Glücksberg) предложили классификацию по функциональному критерию:1) составные неявные идиомы (Type CO);

2) второй тип включaет составные и явные идиомы (Type CT) ; 3) квази-метафорические идиомы (Type M) [20, с.18].

Дальнейшие исследования западных лингвистов посвящены изучению структурного и психологического аспектов анализируемых единиц [21]. П. Ховарт (P. Howarth) опубликовал работу по проблемам классификации идиом западными и восточными учеными и основным проблемам лексикографии [22].

Пол Скандера (Paul Skandera) отмечает, что в последние 15 лет проблемы взаимодействия английской фразеологии и культуры не исследовались. «Фразеология и культура в английском» (“Phraseology and Culture in English”) [23] – первая коллективная монография по этой теме, большая часть которой посвящена когнитивной и антропологической лингвистике.

Выводы и перспективы. Таким образом, обзор теоретических работ показывает, что фразеологические исследования как в отечественной, так и зарубежной лингвистике развиваются в одном направлении с разрывом в 30 лет. Проблемы классификации фразеологизмов и разработка общих типологических критериев, точное определение термина, выделение признаков идиоматичности, составление словарей, исследование идиом в рамках культурологической, антропологической и когнитивной лингвистики остаются достаточно актуальными как в зарубежных, так и отечественных исследованиях. Источники и литература: 1. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический

аспекты / В. Н. Телия. – М. : Школа «Языки русской культуры», 1996. – 288 с. 2. Аничков И. Е. Идиоматика и семантика (Заметки, представленные А. Мейе, 1927) / И. Е. Аничков //

Вопрсы языкознания. – 1992. – № 5. – С. 140–150. 3. Кунин А. В. Курс фразеологии современного английского языка: [Учеб.для ин-тов и фак.иностр.яз.] /

А. В. Кунин. – 2-е изд., перераб. – М.: Высшая школа, Дубна: Изд.центр «Феникс», 1996. – 381 с. 4. Амосова Н. Н. Основы английской фразеологии/ Амосова Н. Н. – Л., 1963. – 203 с.

Чернобай С.Е. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИЗУЧЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИНГВИСТИКЕ

134

5. Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка/ Шанский Н. М. – М.: Высш. шк.,1985. – 160 с.

6. Смирницкий А. И. Лексикология английского языка/ Смирницкий А. И. – М.: Наука, 1956. – 245 с. 7. Телия В. Н. Что такое фразеология/ Телия В. Н. – М.: Наука, 1966. – 60 с. 8. Телия В. Н. Экспрессивность как проявление субъективного фактора в языке и ее прагматическая

ориентация / В. Н. Телия // Человеческий фактор в языке : Языковые механизмы экспрессивности / Отв. ред. В. Н. Телия. – М. : Наука, 1991. – С. 5–35.

9. Фразеологія: знакові величини: [Навч. посіб. для студентів факультетів іноземних мов] / Баран Я. А., Зимомря М. І., Білоус О. М., Зимомря І. М. – Вінниця: Нова книга, 2008. – 256 с.

10. Dobrovol’skij D. Phraseological universals: theoretical and applied aspects / D. Dobrovol’skij // Meaning and grammar : cross-linguistic perspectives / ed. by Michel Kefer, Johan van der Auwera. – Berlin ; New York : Mouton de Gruyter, 1992. – P. 279–301.

11. Ажнюк Б. М. Англійська фразеологія в культурно-етнічному висвітленні / Б. М. Ажнюк. – К. : Наукова думка, 1989. – 136 с.

12. Бакай Б. Я. Формування фразеології в переломні моменти історії народів Європи (на матеріалі укр., рос., англ., нім. і фр. мов у періоди першої та другої світових воєн) : дис. ...канд. філол. наук : 10. 02. 15 / Бакай Богдана Ярославівна. – Дрогобич, 2000. – 228 арк.

13. Телия В. Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры / В. Н. Телия // Фразеология в контексте культуры / Отв. ред. В. Н. Телия ; РАН, Институт языкознания. Проблемная группа «Общая фразеология». – М. : Языки русской культуры, 1999. – С. 13–24.

14. Makkai Adam. Idiom structure in English / Adam Makkai. – The Hague: Mouton, 1972. – 371 p. 15. Phraseology: theory, analysis, and applications / ed. by A. P. Cowie. – Clarendon Press: Oxford, 1998. – 300 p. 16. Matthews P. H. The Concise Oxford dictionary of linguistics / P. Η. Matthews. – Oxford; New York : Oxford

University Press, 1997. – 410 p. 17. Collins English dictionary and thesaurus. – Major new edition. – Glasgow: Harper Collins Pub., 1993. – 1378

p. 18. D’Arcais Giovanni B. Flores. The Comprehension and Semantic Interpretation of Idioms /

Giovanni B. Flores d’Arcais // Idioms: processing, structure, and interpretation / edited by Christina Cacciari, Patrizia Tabossi. – Hillsdale, N. J. : L.Erlbaum Associates, 1993. – P. 79–98.

19. Gläser Rosemarie. The Stylistic Potential of Phraseological Units in the Light of Genre Analysis / Rosemarie Gläser // Phraseology: theory, analysis, and applications / ed. by A. P. Cowie. – Clarendon Press: Oxford, 1998. – P. 125–143.

20. Glücksberg Sam. Idiom Meanings and Allusional Content / Sam Glucksberg // Idioms: processing, structure, and interpretation / edited by Christina Cacciari, Patrizia Tabossi. – Hillsdale, N. J. : L.Erlbaum Associates, 1993. – P. 3–27.

21. Idioms: structural and psychological perspectives / edited by Martin Everaert. – Hillsdale, N. J.: L. Erlbaum, 1995. – 320 p.

22. Howarth Peter Andrew. Phraseology in English academic writing: some implications for language learning and dictionary making / Peter Andrew Howarth. – Tubingen : M. Niemeyer, 1996. – 230 p.

23. Phraseology and Culture in English / ed. by Paul Skandera. – Berlin; New York: Mouton de Gruyter, 2007. – 512 p.

Шаталіна О.Ф. УДК 808.3-316.4 УКРАЇНСЬКА ЛІТЕРАТУРОЗНАВЧА ТЕРМІНОЛОГІЯ В СТАРОУКРАЇНСЬКИХ СЛОВНИКАХ

Постановка проблеми. Трапилось так, що літературознавство за часів тоталітарного режиму було чи не найбільше з усіх гуманітарних дисциплін переслідуване й заполітизоване комуністичними догмами. Саме з проблем літератури було прийнято найбільше постанов ЦК, а кожен із « генеральних» обов’язково робив свій «внесок» у теорію цієї науки. Ці та інші обставини гальмували розвиток літературознавства, а у випущених за тих часів енциклопедіях, підручниках та словниках, у принципово теоретико-літературних питаннях панував марксистсько-ленінський догматизм, література фактично не розглядалась як галузь мистецва слова. Отже, глибинне осмислення теоретико-методологічних основ – це одне з найневідкладніших завдань сучасного літературознавства.

Загальний аналіз досліджень та публікацій з проблеми. Українська літературознавча термінологія не була предметом всебічного і детального дослідження. Водночас ця термінологія в українській мові має традицію вживання і саме вона ширше, ніж термінологія інших наук, була представлена в давньоукраїнських словниках та граматиках, у філософських трактатах, у богословсько-дидактичних, церковно-ораторських, історико-публіцистичних та полемічних творах, у підручниках, за якими училися в братських школах та в Києво-Могилянській академії, а також у художній літературі. Про староукраїнські поетики та риторики є цінні праці Г. Сивоконя «Давньоукраїнські поетики» [1] та В. Маслюка «Латиномовні поетики і риторики XVII – 1 половин XVIII ст. та їх роль у розвитку теорії літератури на Україні » [2]. Окремі принагідні зауваження про літературознавчу термінологію у підручниках Києво-


135

Могилянської академії, а також у творах Г. Сковороди є у книзі І. Білодіда «Києво-Могилянська академія в історії східнослов’нських літературних мов» [3]. Побіжно про літературознавчу термінологію давньоукраїнських поетик говориться у статтях В. Колосової « Традиції літератури Київської Русі і українська поезія XVI – XVIII ст. », М. Сулими «Теорія віршування на Україні в XV – XVII ст. ». В. Крекотня « Київська поетика 1637 року», Є. Регушевського « Рукописи професора О.О. Грузинського». Цікаві факти про вивчення літератури в давньоукраїнських школах і функціонування окремих літературознавчих термінів наводить О. Мазуревич у « Нарисах з історії методики української літератури» .

Метою дослідження є вивчення особливостей функціонування літературознавчої лексики в староукраїнських словниках.

Виклад основного матеріалу. Братські школи та Києво-Могилянська академія (1632 р.) давали всебічну і глибоку, як на той час, освіту. Слов’янська граматика, класичні мови, риторика, логіка, бул обов’язковими предметами. Більшість гуманітарних наук викладались «слов’яноруською» мовою, створювалися відповідні підручники та посібники, форумавалась термінологія, про поширеність якої свідчить те, що вона потрапляла у тогочасні українські словники.

Чи не найчисленнішими, засвідченими у словниках, є терміни з галузі філології, серед яких переважають літературознавчі. Так, у найдавнішому із відомих нам староукраїнських словників «Лексисъ съ толкованіємъ.». У словнику Лаврентія Зизанія (1596 р.) повторено цілий ряд літературознавчих термінів, які є у попередньому словнику, але засвідчено і багато нових: «реченія», «діалектъ», «акафистъ», «баснъ», «байка», «казка», «строка», «глава», «потребнікъ», «комедія», «талантъ», «художество» та ін.

Найпопулярнішим в Україні та слов’янських країнах довгий час був словник Памви Беренди (1627 р.). Серед більш як 300 наукових термінів, що тлумачаться у словнику, багато літературознавчих, таких, які відсутні у давнішніх словниках. Піїтика, як відомо, була обов’язковим предметом у братських школах та Києво-Могилянської академії , а сам П. Беринда відомий, як поет. Ці факти, слід думати, і позначалися на тому, що у його словнику щедро широко розвинена на той час літературознавча термінологія: «байка» [4;5], «баснь» [4;5], «казка» [4;5], «стіхъ» [4;28], «вьршъ» [4;28] «вьерша» [4;174], «епітафїонь» [4;86], «епітафїя» [4;42], «тестаменть» [4;40], «повьесть [4;84], «посланїє» [4;93],«предмова» [4;93], «загадка» [4;98],«притча» [4;100], «приповьсть» [4;100], «пьснь» [4;104],«пьесенка» [4;237], «сказаніє» [4;114], «часослов» [4;156], «зводь»(літописів) [4;163], «акростіхість» [4;174],«гранесь» (вірш) [4;28], «гранесловїе» [4;28], «краєгранесіє» (початок вірша) [4;28], «анфологіонь» [4;177], «апокаліпсись» [4;178],«шарада» [4;179], «апографь» [4;185], «апоффегма» [4;185], « гімнь» [4;248], «діалогь»( [4;201], «осмогланикь» [4;225], «тропорь» [4;237], «літургія» [4;25], «глава»[4;25], «раздыль» [4;25],«главизна»[4;25], «тітуль» [4;68], «строка» [4428], «оглавленїє» [4;125], «сумма» ( зміст книги) [4;125],«реєстрь» [4;150], «книга» [4;228], «бібліа»[4;243], «автор»[4;171], «талантъ» [4;236],«поета»[4;227], «баснословь» [4;5], «байковьдачь»[4;5], «художникь» [4;143], «штука» [4;142], «художество» [4;199], «молярство» [4;37], «искуство» [4;49], «образь» [4;100], «фигура» [4;164],«форма» [4;148], «копья» [4;163], «архетипонь»(163[4;163] ), «антіграфонь»(163) [4;163], «метафоріце»(232) [4;223],«повторьнье» [4;164], «метафорь» [4;85], «насльдованіє» [4; 164], «толковник» [4; 217] .

У словнику «Синоніма словеноросская» (17 ст.), в основі якого лежить словник Беринди, нових літературознавчих термінів мало.

Отже, у найдавніших українських словниках фіксується значна частина базових термінів, які вживаються і в сучасному літературознавстві.

Найбільшим із відомих нині староукраїнських словників «Лексикон латинський» С.Славинецького. У ньому перекладено майже 27 тисяч реєстрових латинських слів, а українських відповідників понад 40 тисяч. Хоча словник у свій час (1642 р.) не був видрукований, однак популярність його велика не лише на Україні. З 11 віднайдених списків є по одному у Франції та Югославії.

У словнику С.Славинецького найповніше (у порівнянні із староукраїнськими словниками) представлено не лише загальновживану, але і термінологічну лексику української мови XVII ст. Так, наукових термінів та номенклатур з різних наук, загальноукраїнських слів нами засвідчено у словнику понад 500 (враховуючи фонетико-морфологічні варіанти). Помітне місце посідає літературознавча термінологія. Найбільша група літературознавчих термінів – назви понять з галузі віршування: «стихотвореніе», «пЂснь», «стихЂ равносложений», «стихи противосложенія», «алкаицкий стихь», «стихь равнодЂлній», «трудніи стихи», «пЂснь погребная», «нагробокЂ», «стыхь нечний», «гимнь», «басьнь», «стихи лиричния», «фалевский стихь», «стихь сказанский» та інші.

Другу за кількістю групу літературознавчих термінів зі словника С.Славинецького складають терміни для називання різновидів літературних та релігійно-культових творів і діячів літератури: «комедия», «діалогь», «хроника», «заповедь», «посланіе» «псаломь», «притча», «повЂесть», «дневникЂ», «молитва», «пятокнижие», «оглавленіе», «предословіе», «глава» та інші.

Цілий ряд літературознавчих термінів, засвідчених у словнику, називають різні поняття з теорії літератури: «образець», «риторский», «инорьчие», «иносказание», «муза», «талантъ», «образъ», «вдохновеніе», «риторика», «презлишество словес», «сатирический» та ін.

Висновки. Переважна більшість засвідчених у словнику термінів у тому ж фонетико-морфілогичному оформленні та з тим же значенням вживається в сучасній українській мові. Лише окремі терміни мають варіанти стихь – стыхь , баснь – басьнь. Є кілька випадків уживання паралельних термінів. Найчастіше – це грецький термін і староукраїнські кальки (елегія – плачевная пьсня – плачєвноє стихотворєніє – стихъ плачевный; бібліотека- кнігохранітельніца; хроніка – врємєнословіє).

Шаталіна О.Ф. УКРАЇНСЬКА ЛІТЕРАТУРОЗНАВЧА ТЕРМІНОЛОГІЯ В СТАРОУКРАЇНСЬКИХ СЛОВНИКАХ

136

Перспективою. Матеріали статті можут знайти своє застосування при підготовці вузівських курсів з лексикології, історії української мови, стилістики, історичної граматики української мови, літературознавства, при написанні студентами курсових та дипломних робіт. Джерела та література 1. Г. Сивоконь. Давньоукраїнські поетики .- Х.: Вид-во Харків.ун-ту, 1960.-152 с. 2. В. Маслюк. Латиномовні поетики і риторики XVII – 1 половин XVIII ст. та їх роль у розвитку теорії

літератури на Україні .- К.: Наук. думка, 1968.-126 с. 3. Білодід І.К. Києво-Могилянська академія в історії східнослов’янських мов. – К.: Наук. думка, 1979.-384

с. 4. Беринда Памво. Лексикон словенороський. – К.: Вид-во АН УРСР, 1961. – 564 с.

Рецензент: Савченко Л.В. кандидат філологічних наук доцент завідувач кафедри культури української

мови

Шеремет В.В. УДК 811.161.1+811.161.2+811.411.21+811.512.161 СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ГРАММАТИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ ПАДЕЖА ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ (НА УРОВНЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ РУССКОГО, УКРАИНСКОГО, ТУРЕЦКОГО И АРАБСКОГО ЯЗЫКОВ)

Постановка проблемы. Сравнительное и сопоставительное изучение соответственно родственных и разносистемных языков представляет научный и практический интерес. Исследования такого рода создают условия рационального использования коммуникативных единиц в процессе овладения неродственными языками, например, турецким, арабским и украинским. Они смогут помочь преподавателям в систематизированной передаче их знаний учащимся. Данная работа имеет также ценность и для научных работников, занимающихся в сфере создания электронных лексикографических ресурсов, для переводчиков и участников полиэтнической коммуникации.

Сравнительно-сопоставительный анализ грамматической категории падежа имени существительного русского, украинского, турецкого и арабского языков на уровне лингвистических соответствий проводится впервые.

Цель. Провести сравнительно-сопоставительный анализ грамматической категории падежа имен существительных русского, украинского, турецкого и арабского языков и выявить лингвистические соответствия между ними для дальнейшей реализации результатов при создании электронного словаря лингвистических соответствий.

Достижение данной цели реализуется посредством решения следующих задач: 1) выявить явление лакуны и пронаблюдать его в сопоставляемых языках; 2) определить специфику арабской падежной парадигмы; 3) установить лингвистические соответствия с учетом выявленных грамматических лакун.

Исследование проводится методами сравнительного, сопоставительного анализа, описательным методом на базе методики наблюдения за грамматическими категориями имени существительного русского, украинского, турецкого и арабского языков.

1. При изучении лингвистических соответствий важно учитывать явление лакун, так как язык, его характерные черты, помимо исторического аспекта, возводятся к культуре народа, который является носителем, географическим условиям, которые привычны для людей говорящих на нем и т.д. Эта неразрывная связь проявляется в наличии безэквивалентной лексики, так называемых «лакун». Исследователи, изучающие лакуны, описывают их как «национально-специфические элементы культуры, нашедшие соответствующее отражение в языке и речи носителей этой культуры, которые либо полностью не понимаются, либо недопонимаются носителями иной лингвокультуры в процессе коммуникации» [1].

Отсутствие однозначного эквивалента в рассматриваемых языках будут проявляться на всех лингвистических уровнях. В том числе и в грамматической категории падежа. Лакуны в них мы будем понимать как лингвистическое расхождение, несоответствие средств одного языка единицам или средствам другого языка. Необходимо отметить, что в связи с разной структурой рассматриваемых языков, в них существует разное количество грамматических категорий, они различаются по принципу содержания различными частями речи тех или иных грамматических категорий, и как следствие: грамматические категории будут репрезентироваться различными формами. Между ними будут наблюдаться соответствия и расхождения. Так, например, в русском языке традиционно выделяется 6 падежей [2], в украинском – 7 [3], в турецком – 6 [4], в арабском – 3 [5].

2. Говоря о специфике интерпретации падежной категории, следует отметить: если в украинском, турецком языках понимание падежа не расходится с его пониманием в русском языке, то арабская лингвистическая традиция, как, ссылаясь на нее, отмечают В. В. Лебедев и Г. И. Бочкарев, определяет падеж как: «[6] «تغير آخر الكلمة بتغير التراآيب «изменение в конечной позиции слова в зависимости от изменения синтаксических конструкций (подстрочный перевод выполнен автором самостоятельно)». Это свидетельствует о том, что одним из основных определителей падежа в арабском языке является


137

синтаксическая конструкция, т.е. родительный падеж (مجرور), будет отвечать за субъектно-объектные связи, связи в словосочетании, а винительный (منصوب) и именительный (مرفوع) – связи в предложении. Эта специфика накладывает свой отпечаток на заполнение лакун. Также свою роль играет тот факт, что связи в словосочетании оформляются или с помощью примыкания, или при помощи предлогов, или частиц, выступающих в функции предлогов. Еще одна специфика арабских падежей заключается в том, что в зависимости от лексико-грамматического разряда переходности/ непереходности глаголов, отношения в словосочетании могут оформляться также винительным падежом.

На основании работ ведущих русских грамматистов, а также грамматик Б. М. Гранде [7] и А. Н. Кононова [8], в качестве добавочных падежей представляется возможным выделить в рамках канонического родительного падежа: 1) падеж принадлежности (чье?); 2) происходный падеж (откуда?); 3) отсутствия (нет кого/ чего?); 4) счетный; 5) партитив; 5) превосходной степени. Кроме того в рамках творительного падежа: 1) падеж совместного действия (вместе с кем? вместе с чем); 2) транслатив (стать кем/ чем?) a также форма пойти в космонавты). Помимо этого – вокатив (звательный падеж).

Дробление падежей, переход от рассмотрения их структуры к рассмотрению их семантики, является обоснованным тем фактом, что рассматриваемые языки, как это уже подчеркивалось выше – разные в структурном плане (например, в русском языке – 6 падежей, в арабском – 3). В связи с этим представляется необходимым такое расчленение падежей, установление их границ для уточнения способа вхождения в другой язык и способа замещения лакун.

Необходимо подчеркнуть организованность лексикона каждого языка по определенным, скрытым (тяжело поддающимся вычленению) лексическим классам, употребляющимся в некоторых случаях в определенных падежах и не относящимся к выделяемым обычно лексико-грамматическим разрядам (таким как одушевленность/ неодушевленность и т. п.). Данные классы слов невозможно отнести к лексико-грамматическим категориям, так как они приводят к использованию определенного падежа только в зависимости от контекстуальной, понятийной ситуации, не составляя собой одного семантического ядра (в отличие от лексико-грамматической категории, которая сводит слова к общему семантическому признаку). Рассмотрим некоторые из вышеперечисленных падежей.

3. Лексико-понятийный элемент, который наличествует в рассматриваемых языках, отвечающий на вопрос «откуда?», в русском, украинском языках, по своей форме является семантическим (т.е. включающимся в состав структурного падежа, но имеющим особое семантическое группирование) падежом, входит в структурную парадигму родительного падежа, и имеет структурный морфологический эквивалент в турецком (исходный падеж) [9], а в арабском языке - семантический (который морфологически входит в структуру родительного падежа) аналитический эквивалент (значение образуется при помощи предлога من) (см. таб.1).

Таблица 1.

Русский Украинский Турецький Арабский

(из) школы Зі Школи okuldan من المدرسة книги Книги kitaptan من الكتاب

карандаша Олівця kalemden من القلم Следующий семантический признак русского Р.п., который будет соответствовать языковым лакунам в

турецком и арабском языках – падеж отсутствия чего-либо, употребляемый в конструкции «нет (чего-либо, кого-либо)». В русском и украинском он заключен в парадигме оформленного родительного падежа, в то время как в турецком эквивалентом будет неоформленная форма Р.п., которая совпадает с И.п., а в арабском языке форма Р.п. совпадающая с винительным падежом отрицания (см. таб. 2).

Таблица 2.

Русский Турецкий Украинский Арабский

(нет) школы (yok) okul (Немає) Школи (ال) مدرسة книги kitap Книги آتاب

карандаша kalem Олівця قلم В то же время, семантический признак принадлежности Р.п. русского, украинского языков, в языковой

лакуне турецкого и арабского восполняется несколькими путями: аналитическим (при помощи особой конструкции – идафы, предлога ل и показателя Р.п. – кясры (в арабском), изафета, показателем падежа генетива (-ın, -in, -un, -ün) (в турецком) (см. таб. 3).

Таблица 3.

Русский Турецкий Украинский Арабский

Школы okulun Школи اللمدرسة المدرسة

книги kitabın Книги اللكتاب الكتاب карандаша kalemin Олівця لمالق اللقلم

Шеремет В.В. СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ГРАММАТИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ ПАДЕЖА ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ (НА УРОВНЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ РУССКОГО,

УКРАИНСКОГО, ТУРЕЦКОГО И АРАБСКОГО ЯЗЫКОВ)

138

Семантический признак совместного действия, соответствующий творительному падежу русского, украинского языков, в турецком используемый с послелогом ile и с именем в именительном падеже, в арабском языке имеет эквивалент родительного падежа с предлогом مع. Говоря об этой категории в арабском языке, необходимо отметить, что в отличии от других рассматриваемых языков, где мы можем поставить предлог в скобки, тем самым отделив его, в арабском языке поступать так мы не имеем права – предлог неотделимая часть аналитического падежа (см. таб. 4).

Таблица 4. Русский Турецкий Украинский Арабский (со\с) школой Okulla (ile) Школою مع المدرسة книгой kitapla Книгою مع الكتاب карандашом kalemle Олівцем مع القلم (Возможно употребление т.н.

винительного падежа совместности: частица و + слово в В.п. [10, С. 341])

Так называемый транслатив, или падеж перехода действия, который является в русском, украинском

языках семантическим признаком, не находит своего морфологического отражения в турецком (где используется синтаксическая комбинация с глаголом и именем в И.п.), в арабском используется в комбинации с прямопереходными глаголами и, согласно правилам грамматики арабского литературного языка, получает винительный падеж (огласовку фатха ).

Кроме этих основных случаев, как доказывает А. Н. Кононов, можно выделить следующие: например семантический признак Р.п. отвечающий на вопрос «лучший из кого/ чего?» (см.таб. 5).

Таблица 5.

Русский Украинский Турецький Арабский

(Лучшая из) школ (Краща серед) Шкіл Okulların (iyisi) رسامن المد

книг Книг kitapların من الكتب карандашей Олівців kalemlerin من األقلم

А также семантические признаки, эквивалентные турецкому родительному падежу со значением

действующего лица, родительному послеложному, родительному превосходства; дательному со значением предела времени; исходный объекта приложения; исходный объекта, места и т.п., у которого что-либо изымается, спрашивается и т.д., исходный признака, по которому характеризуется объект; объект, обозначающий материал из которого сделан предмет, и т.д. [11, С. 83 – 94].

Выводы и перспектива. Приведенные выше гипотезы и примеры свидетельствуют о том, что семантические признаки падежей, образующие значения переводных соответствий и основных именных единиц их образующих, очень важны при переводе, сопоставительном анализе, т.к. они в большей степени, чем формальные грамматические эквиваленты подвержены возникновению лакун и в связи с этим могут абсолютно отличаться единиц языка, с которого осуществляется перевод. Распознавание, нахождение им подходящего соответствия поможет исследователям в разработке электронных лексикографических ресурсов, переводчикам, участникам полиэтнической коммуникации, преподавателям иностранных языков в систематизации подачи материала. Источники и литература 1. Титкова, С. И. Языковая лакуна в практике преподавания РКИ (из опыта обучения русскому языку

англоговорящих учащихся) [текст] / Титкова, С. И. // Русский язык за рубежом. – 2007. – №3. – С. 39 – 40.

2. Сидоренко, Е. Н. Теоретические и практические материалы по морфологии современного русского языка. В 5 частях. [текст] / Сидоренко, Е. Н. - Ч 1: общие вопросы частей речи. Имя существительное. – Симферополь: Крымское учебно-педагогическое государственно издательство, 2005. – C. 78-84 ISBN 966-354-042-7.

3. Горпинич, В. О. Морфологія української мови [текст] / Горпинич, В. О. – Київ: Видавничий центр «Академія», 2004. – С. 169 – 179.

4. Tahir Nejat Gencan dilbilgisi [текст]. – Ankara, 2001. – С. 112 – 131. 5. Юшманов, Н. В. Грамматика литературного арабского языка [текст] / Юшманов, Н. В. – СПб.:

Издательство «Юридический центр Пресс», 1999. – С. 71 – 80. 6. Лебедев, В. В., Бочкарев, Г. И. Читаем арабские тексты. Продвинутый этап: Учебное пособие [текст] /

Лебедев, В. В., Бочкарев Г. И.. – Часть 1. – М.: Муравей, 2002. – С. 24. ISBN: 5-89737-118-0. 7. Гранде, Б. М. Курс арабской грамматики в сравнительно-историческом освещении [текст] / Гранде, Б.

М. 2-е изд., репринтное. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. – С. 115-116. 8. Кононов, А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка [текст] / Кононов, А. Н. –

М.: издательство академии наук СССР, 1956. – 569 с.


139

9. Оказ, Л.С., Алиева, В.Н. Типологочиески значимые аспекты сопоставления грамматической категории крымскотатарского и русского языков (именные части речи) // Культура народов Причерноморья, №147. – Т2. – 2008. – С. 96 – 99.

10. Гранде, Б.М. Там же. 11. Кононов, А. Н. Там же.

Рецензент: Оказ Л.С., к.ф.н., доцент кафедры крымскотатарского языкознания ТНУ им В.И.

Вернадского.

Культурологический подход к преподаванию языков в тюркоязычной аудитории

КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ПРЕПОДАВАНИЮ ЯЗЫКОВ В ТЮРКОЯЗЫЧНОЙ АУДИТОРИИ

141

Алиева Л.А. УДК 372.461–057.874: 81. 246.2 ПОДГОТОВИТЕЛЬНО-РЕЧЕВЫЕ И СОБСТВЕННО РЕЧЕВЫЕ УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ КРЫМСКОТАТАРСКОЙ УСТНОЙ РЕЧИ

Постановка проблемы. Владение родным языком является одной из актуальных проблем

крымскотатарской молодежи, детей, народа в целом. Наблюдения уроков, проверочные работы, анализ школьных выпускных экзаменов показали, что учащимся легче выполнять задания, требующие воспроизведения заученного материала, не зависящего от личностного отношения к нему, чем задания, нацеливающие на самостоятельные оценочные высказывания и суждения, участие в конкретных актах коммуникации (например, в диалогах). Необходима система заданий, упражнений, побуждающая учащихся к активному говорению. [1, с. 173]

Этим и определяется актуальность и научная значимость проблемы развития устной речи школьников. Целью данной статьи является рассмотрение и разработка подготовительно-речевых и собственно речевых упражнений для внедрения в создаваемые учебники и учебный процесс по изучению крымскотатарского языка в школе.

Определены следующие задачи: изучить психолого-педагогическую, учебно-методическую литературу по данному вопросу; разработать комплекс упражнений, носящих подготовительно-речевой и собственно речевой характер, который будет наиболее результативным в преподавании крымскотатарского языка в школе. Для выполнения вышеперечисленных задач мы использовали следующие методы исследования: теоретические – изучение источников по проблеме исследования, разработка речевых ситуаций; эмпирические – беседа с учителем, интервьюирование, анкетирование.

Общий анализ исследований и публикаций по проблеме. Последние 10-15 лет учёные российской и украинской филологии прявляют широкий интерес к проблемам речевой коммуникации.[4,5,6,9] В методике преподавания крымскотатарского языка данный вопрос рассматривался в нескольких работах.[1,2,3] Устная речь – сложный процесс, включающий в себя аудирование (слушание и понимание речи на слух) и говорение (порождение высказывания, речи). В общей системе работы по улучшению обучения школьников крымскотатарскому языку важное место принадлежит системе упражнений и заданий, формирующих речевые умения и навыки.

В соответствии с программой по крымскотатарскому языку [8] в начальных классах на развитие устной речи учащихся выделяется значительная часть учебного времени. В каждом классе предусматривается по 18-20 уроков развития речи, на которых рекомендуется выработка следующих умений и навыков крымскотатарской устной речи: − правильное произношение слов на материале усваиваемой лексики; − правильная постановка ударения в словах; − соблюдение повествовательной, вопросительной, побудительной и восклицательной интонации, а

также интонации перечисления и противопоставления; − построение простейших типовых предложений, их элементарное распространение и сочетание по

законам синтаксического строя крымскотатарского языка, активное пользование в речи для выражения собственных мыслей, чувств и наблюдений;

− усвоение следующих элементарных структур диалогов: вопрос – ответ; вопрос – контрвопрос; сообщение и вызванный им вопрос; вопрос – ответ – встречный

вопрос; вопрос – ответ и реплика; сообщение и вызнанное им сообщение; сообщение и реплика, дополняющая или продолжающая высказанную мысль; сообщение – вопрос – ответ – побуждение; − слушание и воспроизведение связных текстов, диалогов с использованием наглядности, понимание

звучащей речи, выделение в ней основной мысли, нужной информации. В средних и старших классах, наряду с закреплением вышеизложенных умений и навыков, проводится

более углублённая и многоаспектная работа по совершенствованию устной речи учащихся[7]. В связи с этим, первостепенное значение приобретает овладение строем предложения, как единицы

речи, навыками трансформации базисных конструкций крымскотатарского языка в широком смысле этого слова (распространение, видоизменение, сочетание), без чего невозможно формирование и формулирование мысли, развёртывание суждений, их расширение и сокращение (свертывание).

Предложение - это наивысший уровень языковой интеграции. [9] Оно способно передать и значение, и смысл, вплетаясь в живой поток речи. Выработка навыков конструирования предложений составляет основу речевой деятельности, поскольку в предложении органически сочетаются коммуникативно-синтаксический и конструктивно-синтаксический аспекты.

Учитывая вышесказанное, подготовительные упражнения, обучающие построению разных типов крымскотатарских предложений, должны также приближаться к речевому акту и потому быть коммуникативно направленными и ситуативно окрашенными. При этом условии они вызывают большой интерес у учащихся.

Для оформления мыслей в процессе коммуникации необходимо владение грамматическими навыками, т.е. автоматизированными навыками правильного употребления грамматических форм в речи. Речеподготовительные или условно речевые упражнения должны побуждать учащихся усваивать языковые явления в конкретных, типичных, жизненных ситуациях. Предпосылаемые таким упражнениям задания содержат определенную коммуникативную задачу. Решая её, ученик непроизвольно совершает

Алиева Л.А. ПОДГОТОВИТЕЛЬНО-РЕЧЕВЫЕ И СОБСТВЕННО РЕЧЕВЫЕ УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ

КРЫМСКОТАТАРСКОЙ УСТНОЙ РЕЧИ

142

элементарный речевой акт, который потом можно перенести в реальные обстоятельства. Для сравнения предлагаем следующие упражнения:

1. Проспрягайте глаголы отурмакъ, динълемек (сидеть, слушать). Ответ: Мен отурам, динълейим. Сен отурасынъ, динълейсинъ. О, отура, динълей. (Я сижу, слушаю.

Ты сидишь, слушаешь. Он сидит, слушает.) Это же задание можно сформулировать в следующей форме: 2. Ответьте на вопросы: -Мен отурам ве динълейим. Я сен? ( Я сижу и слушаю. А ты?) -Мен де отурам ве динълейим. (Я тоже сижу и слушаю.) -Сен отурасынъ ве динълейсинъ. Я Момине? (Ты сидишь и слушаешь. А Момине?) - Момине де отура ве динълей. (Момине тоже сидит и слушает.) 3.Следующий пример: выполняя упражнение, учащиеся тренируются в образовании и употреблении

простого будущего времени. Образец. Учитель: Закончите предложения. Скажите, что действующие лица сделают это сейчас. Учитель: - Энвер, борны кетир. (Энвер, принеси мел.) Ученик: - Шимди борны кетирерим (кетиреджегим). (Сейчас я принесу мел.) Учитель: - Хаританы асмакъ керек. (Аким должен повесить карту.) Ученик: - Аким шимди хаританы асар (асаджакъ). ( Сейчас Аким повесит карту.) 4. Большую речемыслительную активность вызывают речеподготовительные упражнения, в которых

усваиваемый языковой материал является константным, а смысловое содержание варьируется каждым учеником. Например, для активизации словосочетания тездже бармакъ, эртедже турмакъ, гузельдже ресим сызмакъ (скорее, раньше, лучше) учащимся предлагается следующая инструкция: «Айтынъыз, сиз нени тездже (эртедже, гузельдже) беджермеге истер эдинъиз(истейсинъиз)?» (Скажите, что бы вы хотели сделать скорее (раньше, лучше?). Это своего рода микроситуация. При такой форме задания выбор смыслового содержания может быть расширен до бесконечности, а языковое оформление становится управляемым, следовательно, контролируемым. Учащиеся говорят: Мен саба эртедже турмагъа истер эдим (истейим). Мен тездже кезинтиге бармагъа истер эдим (истейим). Мен гузельдже ресим сызмагъа истер эдим (истейим). (Я хотел бы встать раньше, пойти в поход скорее, нарисовать картину лучше.)

После отработки данной конструкции речевая нагрузка может быть увеличена с помощью дополнительного задания:

«Не ичюн? Себебини анълаьтынъыз.» (Объясните, почему). И по данной модели можно составлять множество вариантов высказываний.

Например; «Мен ярын эртедже турмагъа истер эдим(истейим), чюнки биз музейге бараджакъмыз» ( Мне хотелось бы завтра встать раньше, потому что мы пойдём в музей).

Постепенное увеличение и усложнение смыслового фактора, т.е. речевой задачи, придаёт деятельности учащихся всё более сложный речевой характер, когда основное внимание сосредоточивается на содержании высказывания. Таким образом, даже минимальное обращение в заданиях к личному опыту учащихся изменяет психологическую структуру упражнений, создавая для учеников своеобразный «эффект присутствия».

Диалогические единства - лингвистическая основа диалогической речи. Основные приемы освоения особенностей разговорной речи - это не традиционный грамматический разбор, а понимание смысла образцов, наблюдение их в речи (в реальных условиях или максимально приближенных к ним, потому что только в речи можно уловить экспрессивные оттенки и интонацию), последующее запоминание и самостоятельное воспроизведение в аналогичных ситуациях.

Задания к подготовительным упражнениям для обучения устной речи (работа над предложением, включая диалогические единства) могут быть примерно такими: − ответьте на вопросы; − замените выделенные слова частицей; − перефразируйте данные предложения; − используйте изученные типовые предложения (речевые образцы) в следующей, (реальной) ситуации; − замените один или два элемента речевого образца в соответствии со следующей (реальной) ситуацией; − отберите изученные речевые образцы и соедините их в определенной последовательности в

соответствии со следующей (реальной) ситуацией; − составьте ситуации, в которых могут быть употреблены следующие формы. И т. д.

Более сложный вид подготовительных упражнений - включение ранее усвоенных реплик в новые ком-бинации. С опорой на контекстные связи можно рекомендовать, например, следующие упражнения, предусматривающие комбинирование реплик; − выбор из двух колонок реплик, подходящих по смыслу; − называние опорной реплики к данной реактивной: например, вопросы к ответу, предложения к

согласию, приветствия к приветствию и т. д.; − называние реактивной реплики к данной опорной (например, ответ на вопрос, выражение одобрения по

поводу предложения, выражение несогласия со сказанным, требованием уточнить сообщение и др.);


143

− расширение реплик (дополнение, обоснование, уточнение и т. д.). Отработка перечисленных навыков служит своеобразной подготовкой для диалогической речи и,

следовательно, для проведения собственно речевых упражнений. Отмеченные упражнения по развитию устной разговорной речи нашли определенную реализацию в

усовершенствованных учебниках для общеобразовательной школы.[10, 11, 12] Однако работе необходимо уделять систематическое внимание на каждом уроке не только крымскотатарского языка, но чтения и литературы.

При проведении подготовительных упражнений на материале предложения, как минимальной коммуникативной единицы, целесообразно широко использовать наиболее близкие, личностно- и социально значимые для подростков, темы, опыт их участия в общественно полезной деятельности.

Выводы. Комплекс упражнений, носящих подготовительно-речевой и собственно речевой характер, является результативным в системе работы по улучшению обучения школьников крымскотатарскому языку. Собственно речевые упражнения направлены на продуцирование самостоятельной активной крымскотатарской речи учащихся, подготовительно-речевые способствуют выработке необходимых речевых умений (с опорой на образец), но в условиях, максимально приближенных к естественной практике общения или имитирующих эти условия. В подготовительно-речевых упражнениях имеет место элемент тренировки. Эти упражнения содействуют закреплению навыков аудирования, построения предложений, активизации словаря и будут служить базой для диалогических и монологических высказываний. Источники и литература 1. Алиева, Л. А. Речевые и учебно-речевые ситуации в формировании коммуникативной компетенции

школьников на уроках крымскотатарского языка [Текст]. – // Культура народов Причерноморья. №161, 2009.- С.173-176

2. Алиева, Л. А. Къырымтатар тилини огретюв усулшынаслыгъы [Текст]. – Симферополь: Крымучпедгиз, 1998.-128 с.

3. Алиева, Л. А. Иптидаий метепте къырымтатар тилини огретюв меселелери [Текст]. – //Учёные записки ТНУ. Серия «Филология». Т.18(57).-№3, 2005.-С.49-52

4. Ґудзик, І. Комунікативне спрямування нових підручників з мови [Текст]. // Початкова школа. .№9, 2004.-С.22-27.

5. Гойхман, О.Я. Научно-практические проблемы обучения речевой коммуникации студентов-нефилологов сервисных спеціальностей [Текст]. – Москва, Наука,2000. 284с.

6. Нахимова, Е.И., Чудинов, А.П. Речевая коммуникация: практикум [Текст]. Екатеринбург, 2003. 186с. 7. Велиулаева, А., Алиева, Л.А., Яяева, А.М. Къырымтатар тили ве эдебияты боюнджа мектеп

программасы [Текст]. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2001.-12 с. 8. Велиулаева, А., Алиева, Л.А., Алимова, Л., Тахтарова, Л.А. Дёрт йыллыкъ башлангъыч мектеп ичюн

къырымтатар тили ве окъув программалары [Текст]. Крымучпедгиз, 2005.-64 с. 9. Жинкин, Н. И. Речь как проводник информации [Текст]. – Москва, Наука, 1982.С. 81 10. Меметов, А.М., Алиева, Л.А., Меметов, И.А. Къырымтатар тили. Учебник для 6 классов школ с

крымскотатарским языком обучения 12-летней структуры [Текст]. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2006. – 176с.

11. Меметов, А.М., Алиева, Л.А. Къырымтатар тили. Учебник для 7 классов 12-летней школы [Текст]. – Симферополь: Крымучпедгиз, 2007. – 168с.

12. Алиева, Л.А., Умеров, М.У. Ана тили. Учебник по родному языку для учащихся 4 класса [Текст]. Симферополь: Крымучпедгиз, 2007.-180 с. Рецензент: Оказ Л.С., к.ф.н., доц. каф. крымтат. яз-я ТНУ им. В.И. Вернадского

Асанова Л.Н. УДК 372.881.1 КОММУНИКАТИВНЫЙ ПРИНЦИП КАК ОСНОВНОЙ ЛИНГВОДИДАКТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП ОБУЧЕНИЯ КРЫМСКОТАТАРСКОМУ ЯЗЫКУ

Постановка проблемы. Совершенствование преподавания крымскотатарского языка на современном

этапе связано, на наш взгляд, с усилением коммуникативной направленности процесса обучения родному языку. Изучение опыта работы показывает, что такая необходимость ощущается и в школе, и в вузе. Принцип коммуникативной направленности обучения является основным лингводидактическим принципом и предполагает, что целью и средством обучения языку является общение.

Среди других лингводидактических принципов методики обучения крымскотатарскому языку обычно выделяют:

Принцип функционального подхода в обучении языку (подход к обучению языку с точки зрения способа выражения данного содержания – А.А. Леонтьев);

Асанова Л.Н. КОММУНИКАТИВНЫЙ ПРИНЦИП КАК ОСНОВНОЙ ЛИНГВОДИДАКТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП

ОБУЧЕНИЯ КРЫМСКОТАТАРСКОМУ ЯЗЫКУ

144

Принцип устной основы начального этапа обучения языку (устное опережение основывается на положении психологии о более раннем развитии слухового анализатора у детей);

Принцип учета взаимодействия крымскотатарского, русского и украинского языков (сопоставление языков помогает лучше понять, усвоить учебный материал, имеет воспитательное значение, подчеркивающее общность в языках, культуре народов);

Принцип частотности лингвистических особенностей (усвоение языковых явлений в соответствии с частотой использования их в речи позволяет быстрее перейти к свободному общению на изучаемом языке);

Принцип ситуативно-тематической организации учебного материала (лексика и связанные с ней грамматические особенности в памяти человека сгруппированы тематически, поэтому их изучение должно быть ситуативно и тематически обусловлено).

Не отрицая важную роль каждого лингводидактического принципа, все же хотим отметить, что в настоящее время с учетом низкого уровня владения детьми крымскими татарами родным языком принцип коммуникативности становится основополагающим.

Публикации по проблеме коммуникативной направленности обучения. Реализацию данного принципа в области преподавания русского, украинского, иностранных языков освещали в своих работах многие исследователи: А.А. Леонтьев, Е.И. Пассов, И.Ф. Гудзик, Н.А. Пашковская, О.Н Хорошковская, И.А. Зимняя, Н.Д. Гальскова и другие. В сфере обучения крымскотатарскому языку коммуникативный принцип нашел отражение в работах Р.А. Берберовой, С.И. Харахады, Л.А. Алиевой, С.М. Акимовой, Х. Велишаевой.

Задачей данной статьи является выделение основных положений коммуникативного принципа, которые необходимо учитывать в процессе преподавания крымскотатарского языка.

Изложение основного материала. Многие положения коммуникативного метода, разработанного Е.И. Пассовым для обучения иностранным языкам, применимы в преподавании крымскотатарского языка. По мнению Е.И. Пассова, «целью обучения в средней школе следует считать не язык, что уместно при филологическом образовании в специальном вузе, и не речь как «способ формирования и формулирования мысли» (И.А. Зимняя), и даже не просто речевую деятельность – говорение, чтение, аудирование или письмо, а указанные виды речевой деятельности как средства общения» [3, 7].

Коммуникативный принцип означает, что целью и средством обучения языку является общение, коммуникация, потому что «изучение языковых средств (лексики, грамматики, фонетики) ради самих этих средств не отвечает актуальным познавательным и коммуникативным потребностям школьников» [2, с. 33]. Потребности школьников направлены на получение и передачу информации об окружающей жизни, о себе, на достижение неречевых целей. Поэтому общение в классе на изучаемом языке должно отражать жизненные речевые ситуации, интересные для детей.

Необходимо так построить обучение языку, чтобы учитель и ученики стали реальными партнерами в коммуникации, а это возможно при обсуждении вопросов, действительно важных для них. Для учебного общения отбираются речевые ситуации и необходимый языковой материал. Речевые ситуации могут возникнуть из конкретных действий учащихся или из сюжета картинки. Учитель показывает использование вводимых языковых единиц (слов, устойчивых выражений, грамматических явлений) в общении. Каждое высказывание детей должно быть мотивировано (почему я это говорю) и иметь цель (зачем это говорю). Ввод любого предложения ситуативно обусловлен. Для того чтобы успешно усваивались необходимые для общения слова и конструкции, учитель специально задает ученикам речевую ситуацию, в которой требуется использование изучаемых языковых средств. В процессе общения в классе идет практическое усвоение языковых особенностей в виде конкретных навыков и умений. Языковой материал используется сначала в учебно-речевых ситуациях, а потом и в реальной ситуации общения.

Чтобы общение детей на уроке было естественным, диалоги должны быть как в жизни: содержать неполные предложения, повторы. Кроме этого надо иметь в виду использование междометий, интонации, невербальных средств общения (мимики, жестов), характерных для крымских татар.

На уроках необходимо обеспечить активное участие каждого ученика в общении. Для этого используют парные и групповые формы работы: составление диалогов, полилогов, совместное выполнение заданий с изобразительным раздаточным материалом, различные обучающие игры. В классе создается благоприятная обстановка, когда дети не боятся ошибиться, чувствуют внимание, интерес собеседников к своим словам и высказываниям.

В процессе составления учебника «Къырымтатар тили: 1-нджи сыныф» мы основывались на принципе коммуникативности [1]. С целью отбора учебного материала прежде всего были выделены речевые ситуаций общения, типичные для младших школьников. Это общение в классе с учителем, с учениками, в библиотеке, в столовой, дома с родителями, с соседями, с родственниками, знакомыми. Ситуации общения возникают также во время посещения культурных мероприятий: праздников, концертов, спектаклей. Актуальными для детей младших классов являются также темы общения: игры, игрушки, мультфильмы, спорт, погода. Ситуации, связанные с помощью детей в семье, должны учитывать особенности труда, характерного для крымских татар в сельской местности (тепличное хозяйство, животноводство), постройка дома.

Материал учебника дает возможность научить детей решению ряда коммуникативных задач: Поздороваться, познакомиться, представиться. Попрощаться. Выяснить или уточнить название предмета. Выразить согласие или возразить. Выяснить, кто что делает. Побудить кого-либо к действию.


145

Выразить благодарность. Сообщить о действии, совершаемом в настоящее время. Сказать о конкретном, определенном предмете. Сообщить о действии, совершаемом в настоящее время. Управлять действиями с помощью глаголов в положительной и отрицательной форме. Для решения этих и других задач ученикам дается необходимая лексика и грамматические конструкции. Разработана специальная методика, позволяющая первоклассникам эффективно усваивать новые слова и грамматические формы.

Перспективы дальнейших исследований. Аналогичную работу мы планируем провести и для последующих начальных классов. Материал в 2-4 классах будет расширяться, обогащаться за счет новой лексики, грамматических конструкций. Мы планируем подобрать ряд ролевых игр, различных занимательных заданий, диалогов, которые будут способствовать мотивации общения в классе. Источники и литература 1. Асанова Л. Н. Къырымтатар тили : 1-нджи сыныф ичюн дерслик / Л. Н. Асанова. – Симферополь :

Крымучпедгиз, 2008. – 144 с. 2. Зимняя И. А. Психология обучения иностранным языкам в школе / И. А. Зимняя. – М. : Просвещение,

1991. – 219 с. 3. Пассов Е. И. Коммуникативный метод обучения иноязычному говорению / Е. И. Пассов. – М. :

Просвещение, 1991. – 2-е изд. – 223с. Рецензент: Акмоллаев Э.С., к.ф.н., доц. каф. крымскотатарского и турецкого языкознания РВУЗ

«КИПУ»

Мамутова З.С. УДК 372.461–057.874:81’246.2 КЪЫРЫМТАТАР ТИЛИНИ ОГРЕНЮВИНДЕ КОММУНИКАТИВЛИК ПРИНЦИПКЕ МУНАСИП ЛЕКСИК ДЖЕРЬЯНЫ

КОММУНИКАТИВНЫЕ ОСНОВЫ ФОРМИРОВАНИЯ РЕЧЕВОЙ АКТИВНОСТИ УЧАЩИХСЯ ПРИ ИЗУЧЕНИИ КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЯЗЫКА

В статье рассматриваются особенности формирования способности учащихся к межкультурной коммуникации.

В настоящее время глобальной целью овладения языком считается приобщение к культуре и участие в диалоге культур. Эта цель достигается путем формирования способности к межкультурной коммуникации. Именно преподавание, организованное на основе заданий коммуникативного характера, обучение иноязычной коммуникации, используя все необходимые для этого задания и приемы, является отличительной особенностью урока крымскотатарского языка в школах с крымскотатарским языком обучения.

Къырымтатар тилини (чешит миллет векиллери окъугъан мектеплерде) огренюви акъкъында сёз

юрьсеткенимиз ичюн, озьгюн миллий аньанелернинъ системасы, фикирлер, мунасебетлер белли медениет векиллерининъ тамам нутукъ фаалиетинде акс олунгъаныны козьде тутмалы. Бойлеликнен, башкъа тильни менимсеген инсан дигер медениет сынъырында къонушмагъа огренмек лязим, коммуникатив компетенциягъа етишюви исе медений малюматнынъ белли бир колемини менимсенювисиз халкънынъ медениети иле танышувысыз олмаз.

Коммуникатив категорияларнынъ огренилюви эм тиль ташыйыджыларынынъ коммуникатив арекет тарзыны козетюв усулы ве изар этильген коммуникатив фактларынынъ когнитив умумийлештирювнен, эм де эксперименталь (анкетирлеме, сорав усулиети, сербест ве ассоциатив эксперименти) усулларынен ерине кетириле.

Юкъарыда къайд эткенимизге коре, коммуникатив анъ озь теркибине коммуникатив аспект ве тиль аспектини (тиль анъыны) кирсете.

Тиль анъынынъ огренюви шуны козьде тута ки, тиль бирлемлери ве тиль структураларыны теткъикъ этюв эснасында оларнынъ психологик джеэттен акъикъий мундериджеси белли ола, яни: семантик компонентлернинъ керчек, «психологик джеэттен акъикъий» комплектинде халкънынъ анъында де бир, де дигер мананынъ яшагъаны, онынъ тиль зеининде сакъланып къалгъаны; сёзнинъ семантикасыны тешкиль эткен айры компонентлер актуаллик джеэттен насыл мунасебетте булунгъанлары инсаннынъ тиль ихтиятында сёз ве структураларнынъ акъикъий маналы багълар насыл олгъаны.

Коммуникатив анъны теткъикъаты, биринджиден, менталь коммуникатив категорияларнынъ мундериджесини талиль этювни ве эда этювни козьде тута. Бу категориялар коммуникация структурасы боюнджа бильгилерни, джемаат ичинде тайинленген коммуникацияларнынъ норма ве къаиделерини ве анънынъ коммуникатив талиматны къаврап алалар.

Коммуникатив категориялар коммуникатив анънынъ элементлери оларакъ къырымтатар тилинде даатемелли теткъикъ этильмеди. Бунъа бакъмадан, назарий джеэттен коммуникатив категорияларнынъ огренилюви эм инсаннынъ коммуникатив анънынъ структурасыны, эм де къонушув кетишатында коммуникатив категорияларнынъ реализация механизмини анъламагъа ве коммуникатив категорияларнынъ миллий озьгюнлигини изар этмеге имкян бере.

Тильнинъ тесирини азлаштырув васталарнынъ муимлиги акъкъында чокъ теткъикъатчылар ягъан эди:

Мамутова З.С. КЪЫРЫМТАТАР ТИЛИНИ ОГРЕНЮВИНДЕ КОММУНИКАТИВЛИК ПРИНЦИПКЕ МУНАСИП

ЛЕКСИК ДЖЕРЬЯНЫ

146

А. Супрун, В. Ярцева, А. Беляев, Н. Пашковская ве башкъалар [1]. Нутукънынъ лексик тарафыны огретюв мундереджесининъ лингвистик компоненти лексик

минимумнен, яни окъув джерьянында усул джеэттен сечип алынгъан ве тешкилятландырылгъан сёзлер, лугъатлар, фразеологик ибарелернен косьтерильгендир. Лексик минимумнынъ сечилюв критериялары тематик (сёзлер мевзу боюнджа (эджнебий тиллерни огретюв программасынен бельгиленген) муим анъламларны ифаделемели), эксериетлик (нутукъта къулланылувы), бирикмелик, сёз япув къабилиети, стилистик джеэттен нейтраль олмалы. Лексик бирлемлерни сечкенде, эм эджнебий, эм де тувгъан тильде бутюнлей бир кельген синонимлер ве интернациональ сёзлерни чыкъарув принцип козьде тутула. Нуткъий фаалиетнинъ хусусиетине коре актив (продуктив) ве пассив (рецептив) лексик минумумны айыралар. Пассив лугъатны окъугъан ве динълеген вакъытта талебелер ичюн анълайышлы олгъан сёзлер тешкиль этмекте. Актив ве пассив лексик минимумны тешкиль эткен лексик бирлемлерининъ микъдары эр бир девири ичюн тасиль программасында бельгиленгендир.

Лексика узьре чалышув эсасында белли къанунлар, принциплер тура. Оларны риает этюв – окъутув эснаснынъ эффективлигининъ шартыдыр.

Коммуникатив категорияларнынъ теткъикъаты шуны козьде тута: • коммуникатив категориянынъ структурасыны тайинлемек, яни онынъ озегини, муитини

косьтермек; • коммуникациянынъ норма ве къаиделерини, ясакъларыны, талиматыны тасвир этмек; • миллий коммуникатив анъда коммуникатив категорияларнынъ зекяветини бельгилемек – бир де

бир лингвокультурологик озекли коммуникатив категорияларны изар этмек. Коммуникатив категорияларнынъ инкишаф динамикасыны да халкънынъ коммуникатив анъынынъ

компоненти оларакъ огренмек мумкюн. Буны эм миллетнинъ шекилленюв ве инкишаф эснасында категорияларны шекиллендирюв тарзында, эм де онтогенетик планда – бала ве буюклернинъ (шахсиет инкишафынынъ тюрлю басамакъларында) коммуникатив анъда айры коммуникатив категорияларыны шекиллендирювдир [5].

Лексиканынъ системлиги шунен косьтериле ки, онынъ эписи бирлемлери озь хусусиетлери эсасында бир-биринен багълы олгъан махсус бирлешмелерге (семантик аланларгъа, лексик-семантик ве тематик группаларгъа, синонимик сыраларгъа, антонимик къаршылаштырувларгъа, сёз япув юваларына) кирелер. Башкъа сёзлернен айткъанда, лексик бирлемлер къафамызда озь-озюне дегиль де, олар махсус сёз группалары сыфатында бир-биринен сыкъ багъда булуналар [4].

Лексика, яни сёзлернинъ ве оларгъа функция джеэттен ошагъан бирлешмелер топлулугъы, чокъсу теткъикъатчылар къайд эткенлерине коре, системаны я да, А.А. Леонтьевнинъ [3] ифаделювине коре, системанынъ системасыны тешкиль эте.

Сёзни билюв тек онынъ манасыны бильмесине дегиль де, сес ве сейир шекиллерини (сёз шекилини) билювине эсаслангъандыр, онынъ башкъа сёзлернен грамматик ве семантик джеэттен бирикмеси къабилиетинен (нутукъ акъымында къулланылувынен) багълы.

Сёзнинъ менимсемесининъ мувафакъиети талебелерде беджерикликлернинъ мевджутлыгъына багълыдыр:

• тиль адиселерини козетюв, тенъештирюв, талиль этюв; • таныш олмагъан лексик бирлемнинъ манасыны контекстен я да сёз япув элементлеринден зан

этмек; • тюрлю лугъатларнен чалышув; • язувнынъ онъайтлы шеклини сечип, окъув лугъатыны алып бармакъ. Оларнынъ эр бирисининъ эсасында тургъан арекет ве муамелелер лексикагъа огретювнинъ

мундериджесини, онынъ психологик компонентини тешкиль этелер. Демек, продуктив лексик алышкъанлыкъ – бу коммуникатив вазифеге (я да къонушма вазиетке)

нисбетен лексик бирлемининъ сечильмеси ве башкъа лексик бирлемлернен онынъ догъру бирикмеси узьре япылгъан синтезирленген арекеттир. Бу муреккеп арекетнинъ метинлигини (эр тюрлю алышкъанлыкъларнынъ керекли кейфиетлери оларакъ) нутукъта сёзнинъ ситуатив къулланылувы темин эте. Окъутувнынъ коммуникатив принципине эсасланаракъ, дерсликлерге кирсетильген лексик мешгъулиетлер талебелернинъ нутукъ фаалигине сильтем олур.

Бундан да гъайры, табий нутукъ вазиетлер бар, мисаль оларакъ, оджа сыныфта невбетчи ким олгъаныны я да не ичюн талебе дерске азыр олмагъаныны къайд эткенде. Амма булар талебе беджере биледжек бутюн нутукъ вазифелерни къаплап оламайлар. Онынъ ичюн оджалар суний яратылгъан вазифелернен къулланалар. Бойле ситуатив мешгъулиетлерни къулланаракъ, тасвир олунгъан реаль акъикъатнынъ аллары талебелерге якъын ве анълайышлы олмасына оджа дикъкъат айырмакъ керек. Фикиримиздже, бойле ишни талебелер этнокультур сёзлерни ве грамматик беджерикликлерини етерли дереджеде менимсеген сонъ кечирмек лязим.

Къырымтатар тилини миллий тиль оларакъ огренюв шараитте мусбет нетиджелерни алмакъ ичюн этнокультур лексик бирлемлерни менимсемеге, анъламагъа ве акъылында тутмагъа догърулгъан мешгъулиетлерни яхшы этип азырламакъ керек.

Къырымтатар тилини огретюв амелияты, бир тарафтан, умум лексиканынъ мевджутлыгъыны, дигер тарафтан – белли фаркълыкълар олгъан сёзлернинъ олувыны козьде тутмалы.


147

Къулланылгъан эдебият: 1. Аврорин В.А.Проблемы изучения функциональной стороны языка. –Л.; – 1975. 78 с. 2. Асанова Л.Н. Башлангъыч сыныфларда къырымтатар тилини огретювни интенсивлештирюв

меселеси.(Методик къулланма). Акъмесджит «Тапран», 1999. –19 с. 3. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2-х т. М.: Педагогика, 1983. Т.1. 391с. 4. Марчан Н.Б. О некоторых приемах повышения эффективности изучения лексики // ИЯШ, 2004. №5. С.

77-78. 5. Пассов Е.И. Коммуникативный метод обучения иноязычному говорению2-е изд. М.: Просвещение,

1991. – 208 с. 6. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи: Пер. с англ. / Общ. ред. И вст.ст. А.Е.

Кибрика, – М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993. –656 с. (Филология мира). Уледов А.К. Общественная психология и идеология. – М.: Мысль, 1985. –268 с.

Рецензент: Акмоллаев Э.С., к.ф.н., доц. каф. крымскотатарского и турецкого языкознания РВУЗ КИПУ

Т очка зрения

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

149

Мехназ Башир кызы Ламеи УДК. 910-2 ИССЛЕДОВАНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ ПЕСЧАНЫХ ТЕРРАС СЕВЕРНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ОМАНСКОГО МОРЯ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СНИМКОВ С ВОЗДУХА И ИНФОРМАЦИЙ ДАЛЬНЕГО ИЗМЕРЕНИЯ

Постановка проблемы. Берег, является таким географическим пространством, где встречаются два совершенно разные среды – суша и море. Силы, воздействующие на изменение разных форм земной поверхности, в обеих средах - по периметру всего берега способны создавать разные ландшафты природных образований. Поэтому по сравнению с другими средами в береговых ландшафтах возможны большие изменения, бросающиеся в глаза. Но, в связи с тем, что эти изменения происходят медленно и постепенно, непосредственное измерение этих изменений непосредственным путем, создает трудности. Использование новых технологий, в том числе, приборов дальнего измерения и снимков спутников, могут быть одним из способов изучения и определения изменений береговых ландшафтов. В последние года научные исследования на международном уровне были проведены использованием спутниковых снимков.

Был всесторонне изучен 15 летний период - с 1986 года по 2001 год - северной линии Синайских берегов, с использованием снимков спутника «Lendest» и приборов TM и ETM + . Таким образом, было выяснено, что береговые линии были расширены размером 36898 квадратных метров в среднем на западной части и в противоположной части - на востоке в участке размером 51146 квадратных метров разъедание (выветривание) стало причиной береговых разрушений (2). А также, изучение отложений говорит о существовании тяжелых металлов в этой местности. Видоизменения песчаных валов и накопление отложений в дельте реки Хуанхэ в Китае с 1970-го по 1990-й год, были изучены с использованием взятия наземных образцов и спутниковых снимков. Этим исследованием было определено что, видоизменения песчаных валов тесно связано с речными отложениями. Формирование отложных валов также связано со скоростью процесса отложения в речных залежах. В течении 1976-1996 года 2/8 часть всех залежей приходиться на средние и верхние стоки реки. В результате уровень воды в реке в 1984-1996 годах повысился на несколько метров (3). В результате использования анализа статистики долгосрочных геоморфологических сведений, были приобретены ценные сведения о процессе развития видоизменений береговых отложений в конкретном временно-пространственном отрезке. В связи с этим, были созданы квартальные, годовые и 10 летние геоморфологические изображения с использованием простых и передовых научных методов. Одним из снимков про разъедания, привлекавших внимание, является снимок об изменениях песчаного вала переднего берега и береговой линии (4). Песчаные валы, возникшие на берегу обладают приливно-отливной площадью более одного метра. Мы также становимся свидетелем существования разных песчаных берегов волнистой и приливно-отливной площади связанной с наклонностью ближнего берега. Обычно, наклонные края песчаных валов являются самой динамичной их частью и, в основном, располагаются в окрестностях средней поверхности прилива и отлива (5). Своеобразие валов связано с такими размерами их главной части, как - положение, глубина, длина, ширина, высота и объем (6).

Движение отложений по всей береговой линии было исследовано, использованием физических моделей, учитывая высоту волн на песчаном валу, наклонность залежи и геоморфологические факторы. Геометрические факторы, в основном, состоят из площади от главной части вала до береговой линии, глубины и других параметров. А также были сопоставлены единицы измерений с широко распространенным ранее единицами, с использованием нелинейных методов. Результаты показали, что предлагаемые единицы, объединенные с практическими сведениями, более привлекательны с научной точки зрения, чем единицы измерений, широко распространенные ранее (7).

С использованием непосредственных наблюдений и способа взятия образцов местности и снимков, сделанных с воздуха в 1956-1996 годах, были сделаны более 15 сопоставлений изменения береговых линий и площади. Исследования показали, что под воздействием волн отложения были сдвинуты на запад, в результате извилины горы Мубарек были изменены и возросли длиной в 7 км., и шириной 200 м.

На протяжении длинного периода эта извилина была причиной охватывания одной части мало наклонного берега горы Мубарек и в результате формированию приливно-отливного озера на этой местности. Основываясь на сопоставлении снимков, сделанных с воздуха с 1956 по 1996 год (40 летний период), можно сказать, что вышеуказанная береговая извилина (тиль) протянулся примерно на 1 км.

Материалы и методы Использованные сведения. В этом исследовании были использованы сведения İRS спутников Индии,

Американского спутника Lendest, сведения прибора измерения ETM+, снимки, сделанные с воздуха, топографические карты и образцы наземных территорий согласно нижеследующим правилам. А также, были использованы сведения спутника İRS, состоящий из 14 феримов, сведения прибора измерения Pan с силой отделения 5, 8 м. и сведения, приобретенные Иранским Центром дальнего измерения. Дата приобретения вышеуказанных сведений относиться к 2003-ему году. Сведения спутника Lendest, состоящего из 1 ферима, относятся к прибору измерения ETM+, с силой отделения 15, 3 м. 2002 года (Снимок 1). Также были использованы снимки, снятые с воздуха 1957-го и 1993-го года, масштабом соответственно 1: 55000 и 1: 20000 (Таблица 1). В том числе, для наблюдения над точками земли были использованы топографические карты масштабом 1:25000.

Мехназ Башир кызы Ламеи ИССЛЕДОВАНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ ПЕСЧАНЫХ ТЕРРАС СЕВЕРНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ОМАНСКОГО МОРЯ С

ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СНИМКОВ С ВОЗДУХА И ИНФОРМАЦИЙ ДАЛЬНЕГО ИЗМЕРЕНИЯ

150

Таблица 1. Показатели использованных земных сведений

Ряд Тип сведения Дата 1 LİSS 2003

2 WIFS 2003

3 PAN 2003

4 ETM` (157-039) 2002

5 Снимки, сделанные с воздуха 1957

6 Снимки, сделанные с воздуха 1993

7 Топографические карты масштабом 1:25000 -

Снимок 1. Положение сведений ETM+ на берегах Оманского моря.

Методы - Геометрическое уточнение сведений Для несистематического геометрического уточнения сведений İRS-PAN в среде GEOMATİCA,

пользуясь такими контрольными линиями как дороги, водные каналы карт масштабом 1:25000, был внедрен алгоритм RTV (Raster to Vector Registration). Все это было осуществлено использованием подходящих разрозненных контрольных линий на изображении и ошибок 1 размера, а также соотношений с несколькими сторонами. Геометрическое уточнение ETM+ сведений пунктов карт масштабом 1:25000 и снимков сделанных с воздуха было проведено схожим методом.

Создание мозаики сведений и их объединение. Кроме геометрического уточнения в целях создания мозаики спутниковых сведений и снимков,

сделанных с воздуха и их объединения, также нужно осуществить такие операции как - переместить изображения на бумагу (1), гистограммное преобразование (2), согласовать гистограммы спектра (3). Таким образом, материал, преобразованный в мозаику, приобретает более приемлемый вид для визуального осмотра.

Соединение полос изображения İRS и ETM+ Метод соединения бандов (4) является одним из методов вычисления. В данном исследовании этот

метод был использован для перемещения пространства, спектра и береговых изображений на бумагу. Согласно этой технологии сначала были соединены панкроматические банды снимков ETM+ Lendest силой отделения 14,25 м. с использованием модели Hexcone Colour с силой отделения 28,5 м. с другими спектр бандами. На втором этапе для добычи снимков панкроматических бандов снимков İRS с силой отделения 5,8 м. они были объединены с уже имеющимися снимками (таблица 2).


151

Снимок 2. Создание мозаики и объединение ETM+ və İRS-PAN полос

Изображение песчаных валов После вычисления размера Земли и подготовки фото мозаики самым необходимым этапом

исследования является изображение песчаных валов в On Screen Digitizing . После черчения изображения и добычи топологии между препятствиями были обнаружены морфометрические особенности разных годов между снимками с воздуха и изображениями каждого песчаного вала.

Сравнение снимков с воздуха 1957 и 1993 годов

Снимок 3. Разделение границ песчаных валов на снимках сделанных с воздуха.

Заключение. Несмотря на то что, информации спутников Lendest типа ЭТМ + стоят на среднем

микроскопическом ряду по силе разделения местности (30 м), они могут использоваться для добычи информации из способностей отмечать электромагнитные энергетические волны на разных полосах спектра и для определения морфометрических своеобразий песчаных валов. Аналогичность информации разделения подошвы и образцов поверхностей на разных полосах спектра считается существенным фактором в определении морфометрических особенностей песчаных холмов с использованием спутниковых снимков. По отношениям средних, промежуточных и внешних статистических параметров каждой полосы спектра можно проанализировать обладание нужной аналогичностью образцовых поверхностей. Песчаные валы, высокие относительно других средних препятствий, обладают незначительными внешними отличиями (не считая четвертую полосу). По этой причине, эта лендформа лучше наблюдается на изображениях. Наоборот, вода более выпуклая относительно песка. А также средние колебания ее выпуклости уменьшаются с увеличением длины волны. А это является другим фактором более хорошего разделения песчаных валов среди водяных масс (Таблица 4).

Диаграмма песчаных и водных выпуклостей на отображаемых полосах средняя бугристость

Мехназ Башир кызы Ламеи ИССЛЕДОВАНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ ПЕСЧАНЫХ ТЕРРАС СЕВЕРНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ОМАНСКОГО МОРЯ С

ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СНИМКОВ С ВОЗДУХА И ИНФОРМАЦИЙ ДАЛЬНЕГО ИЗМЕРЕНИЯ

152

Снимок 4. Диаграмма песчаных и водяных выпуклостей на спутниковых снимках

Морфометрические различия, наблюдаемые на разных показателях, являются еще одним результатом

проведенного исследования. По показателям таблицы 2. с 1957 по 2004 годам (на протяжении 47-и лет) песчаный вал расширился приблизительно на 4,8 км. самое большое расширение произошло в течении 11 лет (с 1993 по 2004 году) и составило 68%. Тогда как за период в 36 лет (с 1957 по 1993 годам) рост песчаного вала составлял лишь 13,3 % (Таблица 2). Диаграмма на таблице 2 показывает рост песчаного вала в разные года. В связи с этим был учтен рост сферы в соотношении с ростом длины песчаных валов. Конечно, это могло происходить по причине-результату случайных или же стабильных изменений. В этом смысле, установленное соотношение между образцами составило приблизительно 0,6 %, а соотношение зависимости составило 0,93 % . Высоко оценивается уровень зависимости. Таблица 2. Морфометрические особенности с учетом снимков и изображений

Показатели Площадь(км2) Сфера (км) Длина (км) Рост (км) %

Снимок с воздуха 1957 2 20,6 8,8 0 0

Снимок с воздуха 1993 2,8 24,6 10,3 1,5 13,3

Изображение Lendest 2003

7,1 30,2 13,2 2,9 60,4

Изображение İRS 2004 5 41,6 13,6 0,4 8,3

Итого 4,8 100 км 2003 irs 2003 lendest 1993 таблица 1979 таблица Таблица 5. Диаграмма возрастаний песчаного вала в разные года

км Снимок 6. Соотношение длины и сферовых изменений песчаного вала горы Мубарек


153

Источники и литература 1. Ямани, М. Влияние движений вод Оманского моря на зарождение и эволюцию приливо-отливных озер

[Текст] // Журнал Географических Исследований. – № 37. – 2000. 2. El Banna Mahmoud, M., Hereher, Mohamed E. Detecting temporal shoreline changes and erosin/accretion

rates, using remote sensing, and their associated sediment characteristics along the coast of north Sinai [Текст] // Environment Geologies. – Egypt. – № 58. – 2009. – С. 1419-1427.

3. Hui fan, Haijun Huang., Thomas, Q. Zeng., Kairon Wang. River mouth bar formation, river bed aggradations and channel migration in modern Huanghe (Yellow) river delta [Текст] // Geomorphology. – № 74. – 2006. – стр.124-136.

4. Kroon, А., Larsoniris Moller, М., Yokoki, H., Rozynski, G., Cox, I., Larroude, Ph. Statistical analysis of coastal morphological data sets over seasonal to decadal time scale [Текст] // Coastal Engineering. – 2008. – С. 581-600.

5. Masselink, G., Kroon, A., Davidson-Arnott, R.G.D. Morphodynamics of intertidal bars in wave-dominated coastal settings [Текст] // A review geomorphology. – №73. – 2006. – С. 33-49.

6. Grunnet, Nicholas M., Ruessink, B.G. Morphodynamic response of nearshore bars toa shoreface nourishment [Текст] // Coastal Engineering. – № 52. – 2005. – С. 119-137.

7. Komurcu, M. I., Hakki, I., Yuksek, O., Karasu, S. Determination of bar parameters caused by cross-shore sediment movement [Текст] // Ocean Engineering. - № 34. – 2007. – С. 685-695.

Сайяд Гуламгусейн оглы Исканлу УДК. 327.8 РОЛЬ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ В «НОВОЙ БОЛЬШОЙ ИГРЕ» В ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОМ РЕГИОНЕ

Постановка проблемы. Начиная с конца XIX века в Центральной Азии (Средняя Азия и Казахстан),

которая превратилась в арену соперничества в том же веке, столкнулись интересы таких великих держав, как Россия и Англия. Россия, посредством Средней Азии и Афганистана, начала движение в направлении Индии - колонии Англии.

Пять из пятнадцати республик, которые приобрели независимость после распада Советского Союза в 1991-ом году, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Туркменистан и Таджикистан находятся в Центральной Азии. Новосозданные молодые государства начали привлекать внимание близких и дальних государств, и эти государства начали осуществлять политику укрепления позиций и влияния в этом регионе. Центральная Азия вновь превратилась в большую арену соперничества, но на этот раз здесь столкнулись интересы не только двух, но и более больших государств [1, с.11]. В этой «игре» основным «игроком» является Китайская Народная Республика.

Цель данной статьи - исследовать некоторые аспекты внешней политики Китайской Народной Республики по Центральной Азии, которые обусловлены следующими факторами: - доступ к богатым энергоресурсам; - предотвращение активности НАТО в регионе; - предотвращение усиления влияний исламского фундаментализма ирадикализма на уйгурский автономный район; - ослабление роли России в обеспечении национальной безопасности государств Центральной Азии.

Основной материал. Среднеазиатский регион, на начальном этапе оставщийся вне поля зрения России, по причине внутренних проблем Федерации, также международных отношений, по многим политическим и стратегическим аспектам обладал большим значением для Китайской Народной Республики. И поэтому проникновения в регион и укрепления позиций, также предотвращение влияния других государств на этот регион составляли одну из главных направлений внешней, в том числе региональной политики Китайской Народной Республики.

Общая площадь Центральноазиатского региона, объединяющий пять независимых государств, состоит из 4 млн. кв.км., а неселение превышает 60 миллионов. Центральноазиатский регион, который находился ниже уровня среднего развития Союза, несмотря на определенные шаги развития, сделанные в советский период, являлся площадью с большим потенциалом для вложения инвестиций и экспорта. Центральная Азия, также является большим источником сырья и углеводных ресурсов. По первоначальным расчетам, нефтяные ресурсы Центральной Азии составляют 90-200 млрд. тонн. По тем же расчетам, 46% всех мировых ресурсов газа были сосредоточены в Центральной Азии. Как видно, Центральноазиатский регион является самым важным регионом в мире по углеводным запасам. Углеводные ресурсы в регионы были распределены неравномерно. По сведениям 1998 года, газовые запасы в Узбекистане составляют 74-88 трлн. куб фут, а в Казахстане 53-83 трлн. куб фут. По сведениям США за 1999 год, ресурсы природного газа в Туркмении составляют 101 трлн. куб фут, и Туркмения занимает третье место, после России и Катара, по запасам природного газа [3, с. 206]. Центральная Азия, со своими богатыми ресурсами углевода и перспективами - далеко идущими планами их освоения, обладает сильным влиянием на развитие и балансирование добычи нефти-газа в мире [2, с.92]. Постоянное возрастание потребностей к энергоносителям во всем мире, превращает Центральную Азию не только геоэкономическое, но и в геополитическое пространство.

Сайяд Гуламгусейн оглы Исканлу РОЛЬ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ В «НОВОЙ БОЛЬШОЙ ИГРЕ»

В ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОМ РЕГИОНЕ

154

Одной из держав, которая старается завоевать доминирующие позиции в Центральной Азии, является соседняя Китайская Народная Республика. Геополитические, геостратегические, экономические и т.д. факторы правили КНР в направлении к Центральной Азии. Некоторые из этих факторов следующие: − повышение потребности в энергоносителях, по причине быстроразвивающейся экономики; − устранение зависимости от ближней и средневосточной нефти в возмещении вышеизложенной

потребности; − поставить в зависимое положение Южную Корею и Японию в вопросе транзита энергоносителей; − борьба за национальную независимость уйгуров Синьцзяно-Уйгурского автономного района (СУАР); − приход к власти радикальных и фудаменталистских исламистских сил под названием «Талибан» в

Афганистане; − усиление Исламского фактора в регионе; − усиление контрабанды наркотиков и оружия; − превращение Центральноазиатского региона в близкого и благоприятного базара для Китайских

инвестиций и продукций; − предотвращение усиления позиций близких и дальних государстви также транснациональных

организаций в Центральной Азии и т.д. [4, с. 223]. Надо отметить что, еще до установления официальных политических отношений, дешевая китайская

продукция поступила на огромный базар Центральной Азии. После установления дипломатических взаимоотношений, экономические отношения приняли систематический и последовательный характер. Начиная с 1992 года экономические отношения, и в первую очередь, торговый оборот между КНР и странами Центральной Азии постоянно возрастают. Например, в течении 1992-2003 годов объем торгового обмена между КНР и соответственно между Казахстаном вырос в 8, Узбекистаном в 43, и Туркменией в 6 раз. КНР вложив инверстиции в основные индустриальные объекты Центральной Азии, расширил экономические отношения, и этим открыл регион для своих провинций. Китайская Народная Республика постаралась привлечь большие энергетические ресурсы Казахстана и добилась этого. Например, было достигнуто соглашение на строительство газопровода из Казахстана в Синьцзяно-Уйгурский автономный район. В настоящее время рассматриваются возможности строительства еще одного газопровода. Эта политика была направлена для объединения внутренних провинций Китая с странами Центральной Азии. И этим Китайская Народная Республика старается устранить экономическое отставание внутренних провинций и добиться повышения уровня жизни в этих провинциях, которые отстают по сравнению с прибрежными провинциями КНР [10, с. 114].

КНР строит свио отношения с государствами Центральной Азии не только на двухстороннем сотрудничестве, но также сотрудничает в рамках региональных организаций. Одной из таких организаций является Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). На основе соглашений между Китаем, Россией, Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном в 1996-1997 годах, была создана «Шанхайская пятерка», но после присоединения к этой «пятерке» Узбекистана, организация была переименована в «Шанхайскую организацию сотрудничества».

Активное участие Китая в «Шанхайской организации сотрудничества» обусловлено попытками выхода к энергетическим ресурсам Центральной Азии , предотвращения опасности исходящей из этого региона и наконец, укрепления позиций на широком базаре продаж. КНР старается превратить ШОС в средство обеспечивающее существование этого государства в регионе, расширяющее экономические-торговые отношения и наконец, облегчающее инвестиционные вложения [11, с. 101].

Основной причиной сотрудничества КНР с государствами Центральной Азии, является то, что Синьцзяно-Уйгурский автономный район Китая, основное население которого составляют уйгуры, казахи, киргизы и другие мусульманские народы, граничит с тюркскими и мусульманскими государствами региона. Предполагается, что Синьцзяно-Уйгурский автономный район (территория СУАР составляет 1/6 часть общей территории КНР, 1,8 млн.кв.км, с 20 миллионом населения, в том числе 11 млн уйгуров, 1. 5 млн. казахов и т.д. СУАР получил статус автономии в 1955 году) обладает большими нефтяными ресурсами [7, с. 109]. В районе расположились многочисленные военные базы и полигоны атомного оружия.

Уйгуры - местное население СУАР (исторически восточный Туркестан), начиная с 1970 года ведут борьбу за независимость. После 90-ых годов XX века некоторые уйгурские террористические организации, которые вели борьбу за независимость, осуществили ряд террористических актов.

Приобретение независимости тюркских государств Центральной Азии обладает большим воздействием на уйгурский вопрос. И по этой причине, чтобы предотвратить малейщее содействие уйгурам из этого региона, КНР старается закрепить свои позиции в Центральной Азии, путем создания близких отношений в странами региона.

КНР обязался осуществлять военную и экономическую помощь Казахстану и Таджикистану, а взамен страны Центральной Азии обязуются поддерживать позиции Китая в вопросе Тайваня, также уничтожить все уйгурские террористические организации на своей территории [9, с. 146]. Общее положение в Центральной Азии также влияет на национальную безопасность не только в СУАР, но и в КНР в целом.


155

По предположениям китайских специалистов, на нацональную безопасность Китая влияют нижеследующие факторы, связанные в общим положением в Центральной Азии: - демографические перемены (рост населения); - политические перемены, социальное неравенство; - конфликты между странами Центральной Азии на почве природных ресурсов; - проблема национальных территорий; - национальные вопросы; - радикальный исламизм; - контрабанда наркотиков [6, с. 188].

Заключение. Китайская Народная Республика является одной из первых государств, которое старалось проникнуть и укрепить позиции в Центральноазиатском регионе, после распада Советского Союза завоевавшая независимость. Китай с государствами Центральной Азии объединяет длинные и открытые границы, потребность в энергоносителях, потребность усиления национальной безопасности, путем лишения помощи уйгуров – основного населения Синьцзяно-Уйгурского автономного района, борящихся за независимость и т.д.

Китай, старающийся укрепить свои позиции в Центральной Азии, в первую очередь, пытается привязать к себе государства региона в экономическом аспекте. Несмотря на то, что Китай борется против усиления позиций России и США в регионе, которые являются основными его конкурентами-противниками по Центральной Азии, одновременно расширяет сотрудничество с ними. А государства Центральной Азии, в свою очередь, чтобы предотвратить превосходство этих ведущих государств в регионе, а также для обеспечения безопасности и национальных интересов, стараются создать баланс между интересами и активно сотруюдничают с ними во всех отраслях. Эта политика в настоящее время отвечает интересам Китайской Народной Республики, и поэтому Китай остается основным субъектом в международных отношениях региона.

Источники и литература 1. Колаи И. «Новая большая игра» в Центральной Азии [Текст]. – Тегеран: Издательство Интешарате

Везарате Омуре Харедже, 1964. – С.134 (на персидском языке) 2. Ши Зе. Центральная Азия и Кавказ на пороге нового века [Текст] // Журнал «Исследования по

Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран: 1957. – № 21. – С. 46-58 (на персидском языке) 3. Капастори Дж. Новый энергетический базар [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и

Кавказу». – Тегеран, 1959. – № 32. – С. 17-25 (на персидском языке) 4. Рашид А. Китай в преддверии вхождения в Центральную Азию [Текст] // Журнал «Исследования по

Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1959. – № 32. – С. 26-36 (на персидском языке) 5. Омидварния М. Безопасность в Центральной Азии в XXI веке (на примере КНР) [Текст] // Журнал

«Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1960. – № 34. – С. 34-39 (на персидском языке)

6. Омидварния М. События, предшествующие безопасности в Центральной Азии в XXI веке (на примере КНР) [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1381. – № 34 (на персидском языке)

7. Тахери Амин, З. Шанхайская организация сотрудничества. Исследования и перспективы [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1961. – № 40. – С. 46-56 (на персидском языке)

8. Дитерс В. Безопасность в Центральной Азии [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1961. – № 40. – С.2-14 (на персидском языке)

9. Кронин Р. Противостояния между Китаем и Россией. Геополитические и энергентические интересы на территории Центральной Азии [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1963. – № 47 (на персидском языке)

10. Парамонов, В. Китай и Центральная Азия: экономическая конкуренция в настоящем и в будущем [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1965. – № 53. – С.67-78 (на персидском языке)

11. Ахаванказеми, М. Шанхайская организация сотрудничества: Геостратегическое значение [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1965. – № 55. – С.32-36 (на персидском языке)

12. Фейязи, М. Энергетическая конкуренция в Центральной Азии [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1966. – № 60. – С. 12-23 (на персидском языке)

13. Яздани, И., Гуммати-Голсифиди, Х. Сотрудничество и организации в Центральной Азии [Текст] // Журнал «Исследования по Центральной Азии и Кавказу». – Тегеран, 1967. – № 61. – С. 32-37 (на персидском языке)

Гюнай Рза кызы Пириева ТРАНСФОРМАЦИЯ СТАТУСА ЖЕНЩИНЫ В СОВРЕМЕННОМ АЗЕРБАЙДЖАНСКОМ СОЦИУМЕ

В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

156

Гюнай Рза кызы Пириева УДК. 32.019.5 ТРАНСФОРМАЦИЯ СТАТУСА ЖЕНЩИНЫ В СОВРЕМЕННОМ АЗЕРБАЙДЖАНСКОМ СОЦИУМЕ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Постановка проблемы. Социальные, экономические, политические трансформации конца XX -

начала XXI века, произошедшие под воздействием глобализационных процессов, оказали влияние практически на все сферы жизнедеятельности азербайджанского общества, в том числе и на систему социальных отношений, характеризуемую изменением типа, как межличностных отношений, так и отношений между личностью и социумом. Поступательное развитие современного Азербайджана, его модернизация сопровождается переосмыслением места и роли женщины в различных сферах жизнедеятельности социума. Сегодня становится совершенно очевидным, что в современном мире невозможно решать проблемы выбора стратегии социокультурного развития без учета роли женщины как субъекта активных социальных действий, так как, ни одно общество не сможет гармонично развиваться, продвигаться вперёд, если в нём принижена роль женщины.

Целью данной научной статьи является изучение проблемы социокультурного статуса женщины в трансформирующемся азербайджанском социуме, а так же выявление тенденций в изменении социокультурного статуса женщины, детерминированных глобализационным процессом.

Метод исследования. В рамках возможного и необходимого в ходе анализа проблемы автор опирался на постнеоклассическую научную эпистемологию, принципы нефундаменталистского основания и обоснования, системности, синергизма.

Общемировые тенденции, связанные с процессом эмансипации женщин, возникновением женских общественных и политических движений, формулирующих специфические женские социальные и политические интересы, оказывают воздействие на традиционные стереотипы и практику участия женщин в жизни азербайджанского социума, а также способствуют трансформации системы смыслов и жизненных стратегий, основанных на новых возможностях личностного выбора. Необходимость в анализе артикуляции роли женщины в современном азербайджанском социуме обусловлена вызовами настоящего времени. Так как реалии современности таковы, что общество, лишённое женской перспективы, не сможет в будущем прогрессировать как подлинно демократическое, где учтены и представлены интересы всех социальных групп без исключения. Активная интеграция женщин в экономическую, социально-политическую, культурную и гражданскую сферы выступает в качестве одной из отличительных черт модернизации и демократизации азербайджанского общества в новом тысячелетии. Реализация принципа равных прав и возможностей для женщин и мужчин на сегодняшний день выступает в Азербайджане одним из важнейших способов создания фактического консенсуса в обществе. Начало данного процесса сопоставимо с периодом обретения Республикой независимости (1), когда проблемы женщин, гендерного равенства стали рассматриваться в числе приоритетных направлений в рамках процесса национального развития. Ярким подтверждением чему, служит внедрение позитивных мер в обеспечение прав женщин, создание на основе международных правовых норм и социальных стандартов, соответствующих законов, утверждение государственных программ, а так же и принятие административных мер по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, интенсификацию взаимодействия институтов местного, национального и международного уровней.

Распространение демократии и утверждение прав человека как универсальной системы идеологических ориентиров XXI века, выступающих в качестве явных черт политической глобализации в современном мире, изменило отношение к проблеме участия женщин в политической жизни азербайджанского общества, в процессах принятия решений, способствовало повышению активности самих женщин. В настоящее время во властных структурах, в выборных органах, в руководстве ведущих партий и движений участие женщин рассматривается как логическая составляющая, однако в некоторых случаях, идеология гендерного традиционализма продолжает обуславливать, представительство женщин лишь на уровне заместителей руководителей исполнительных органов (2). Не менее важным является, так же значительное расширение спектра женских неправительственных организаций, что связано как с осознанием женщинами специфики своих интересов, так и с актуальной потребностью институционального обеспечения активной групповой адаптации к новым социально-экономическим и политическим условиям. Многие из них осуществляют деятельность, направленную на вовлечение женщин в общественную, экономическую, политическую, культурную сферы жизни общества.

Успешная интеграция Азербайджанской Республики в глобальную экономику, утверждение макроэкономической стабильности, рост глобальных торговых связей, придав импульс динамичному развитию страны, создали новые экономические возможности для женщин. Наряду с тем, что увеличение представленности женщин на рынке труда, обеспечило им социальную защиту, они так же получили возможность как для социально-личностного развития, так и самостоятельного обеспечения себя средствами к существованию, и как следствие улучшение качества жизни. В отличие от мужчин, уровень участия в рабочей силе которых на протяжении прошлого столетия оставался неизменным, женщины стали более активно включаться в трудовую деятельность, в результате чего показатели представленности женщин в рабочей силе уже приблизились к равенству с аналогичными показателями у мужчин (3), и этот


157

процесс сопровождается значительным расширением сфер применения и ростом квалификации женского труда.

Несмотря на то, что первые годы после перехода страны от плановой экономики к рыночной характеризовались значительным снижением уровня экономической активности и коэффициента занятости, как среди женщин, так и среди мужчин, современная экономическая ситуация, в конечном итоге положила конец тенденциям к понижению. Переход Азербайджана к трансформационному типу эволюции привел к расширению сферы услуг и формированию обширного сектора мелких и средних предприятий, что наряду с возросшей личностной активностью женщин и стремлением к адаптации новым рыночным условиям, способствовало развитию женского предпринимательства. За последние годы все большее количество женщин в республике занялось предпринимательством в секторе малого и среднего бизнеса, хотя их число существенно меньше числа предпринимателей мужчин. Тем не менее, существующая в республике законодательная база по развитию бизнеса, предоставляет женщинам возможность быть полноправными участниками предпринимательской сферы.

Под воздействием глобализационных процессов национальный рынок все больше приспосабливается к международному рынку труда. И как отмечают эксперты, турбокапитализм предъявляет сверхвысокие требования к работникам, опрокидывая при этом прежние взгляды о «мужском» характере бизнеса, исключительном превосходстве мужчин в ведении самостоятельной предпринимательской деятельности. Современная рыночная экономика, базирующаяся на конкуренции и отношениях спроса и предложения, по своей сути не ставит различий между людьми по половому признаку, признаёт в качестве востребованной рабочей силы высокообразованную, обладающую необходимыми навыками и умением личность (4), способную отвечать инновационным требованиям, установкам на достижение успеха, быть ориентированной на оперирование новой информацией, интеллектуальными технологиями.

В результате усиления роли информации и знания как основных критериев социальной стратификации современного общества, индивиды, располагающие доступом к информации и возможностями для её использования, оказываются на более высоких ступенях социальной иерархии. Следовательно, возможность женщин в Азербайджане стать полноправными рыночными агентами в первую очередь зави-сит от их образовательного уровня, так как степень трудовой активности женщин находится в прямой зависимости от уровня образования. Именно повышение уровня интеллектуального развития, образования и информационной культуры, на наш взгляд наделяют женщину возможностью осуществления выбора, создают условия для полноправного партнерства на рынке труда.

Наряду с изменениями положения женщины в социально-политической и экономической жизни азербайджанского общества не менее важным, является пересмотр исторической роли и участия женщин в культурном процессе. Ведь будучи сложным и многогранным процессом, глобализация определяется не только логикой экономического, политического и информационно-технологического развития, но и в большей степени логикой развития и взаимопроникновения культур. Культурный процесс оказывается способным обеспечить благоприятную среду для развития особого типа взаимодействия, основанного на осознании ценностей мира, гуманизма и терпимости, а также в целенаправленном внедрении этих ценностей в повседневные модели поведения. Что означает возможность перехода к принципиально новой этике отношений, основанной на взаимном уважении культурного самосознания, признании культурного многообразия, терпимости к культурным различиям и укреплении межкультурного диалога.

Именно поэтому, в современном мире в качестве противовеса насилию, вторжению и борьбе выступает диалог. Политика диалога культур – это политика утверждения идеалов и практики толерантности как способа познания и уважения народов, путь к взаимному духовному обогащению. В данной связи, мы склонны полагать, что ведущее место в диалоге в условиях современности должно отводиться, именно женщине. Так как взаимопонимание систем ценностей, которые формируют различные цивилизации, попытка найти консенсус, выявить то общее, что их объединяет, что составляет базисную основу диалога, присуще именно женской природе. «Женщина всегда была сторонником диалога. Там, где есть женщина, есть любовь, уважение, искренность, не может быть места ненависти и конфликтам. Женский потенциал может сыграть большую роль в укреплении межкультурного диалога» (5) в глобализирующемся мире. Будучи не только воспроизводителями, но и воспитателями новых поколений, женщины призваны прививать идеальные ценности и высшие принципы гуманизма и толерантности, которые распространяясь на все новые и новые социальные сферы, в конечном счёте, достигают сферы межличностных взаимоотношений, а значит, способствуют гармонизации всего дальнейшего социального развития, продвижению к подлинно человеческому бытию. И если основным условием сохранения цивилизации в XXI веке является формирование личности, которой свойственны гуманизм, стремление к взаимному согласию, мирному разрешению социальных и политических конфликтов, осознание универсальности нравственных и эстетических ценностей, принципов ненасилия и толерантности, то становится совершенно очевидным, что именно женщина является лучшим выразителем этих качеств.

В заключении хотелось бы отметить, что статус современной женщины в азербайджанском обществе существенно меняется. Представления о социальной пассивности женщины, о её зависимости, об отсутствии стремления подняться вверх по общественной лестнице постепенно изживают себя. Трансформации в политической, экономической, социокультурной сферах, детерминированные прежде всего глобализационным процессом, способствовали тому, что наряду с традиционной, закреплённой веками в общественном сознании роли «матери», «хранительницы домашнего очага» для современной социально-активной азербайджанской женщины становятся характерными и такие тенденции, как всё

Гюнай Рза кызы Пириева ТРАНСФОРМАЦИЯ СТАТУСА ЖЕНЩИНЫ В СОВРЕМЕННОМ АЗЕРБАЙДЖАНСКОМ СОЦИУМЕ

В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

158

большая ориентация на роль гражданина, профессионала, личности которая наряду с обеспечением собственных интересов, обеспечивала бы устойчивость развития, как самого общества, так и реализацию интересов государства.

Использованная литература 1. Сулейманова, Э. Гендерное равенство и права человека [Текст] // Сборник Образование и Гендер. -

Вып. №8, QIHAB. – Баку, 2004. –С.16-27 (на азерб. яз) 2. Четвёртый периодический доклад представленный Правительством Азербайджанской Республики о

выполнении Конвенции ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (СЕDAW /C/AZE/4) 2008 г. [Электронный ресурс] // http://www.unece.org/gender/documents/

3. Women and men in Azerbaijan [Текст] // State Statistical Committee of Azerbaijan Republic. Baku, DSK, 2008.

4. Джамилов М. Роль экономического образования в развитии гендерных отношений. [Текст] // Развитие гендерного образования в контексте современных социально-политических преобразований. Материалы научно-практической конференции. – Баку, 2004. – 110 с.

5. Выступление президента Фонда Гейдара Алиева, посла доброй воли ЮНЕСКО и ИСЕСКО, депутата Милли Меджлиса Алиевой. М.А. по случаю открытия международного форума «Расширение роли женщин в межкультурном диалоге» [Текст] // Эхо. – 11.06.2008. – №104.

Юсиф Зейналабдин оглы Фархангдуст УДК. 31. 316 ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ МОТИВАЦИИ САМОУБИЙСТВА

Постановка проблемы. Исследование признаков отсутствия чувства самозащиты человека, как

основной причины самоубийства в Европе и Америке является одной из главных проблем во многих странах мира. Каждый год в Америке минимум 30 тысяч молодых людей пытаются покончить суицидом по причине неизвестного будущего, бессмысленной жизни. Те люди, которые идут на суицид, являются жертвами слабости или отсутствия личности, депрессий, нищеты, традиций, а также семейных проблем и противостояний.

В других странах Европы, в том числе в Швеции и Швейцарии, уровень попыток самоубийства составляет 18-25 человек на 100 тысяч, в Венгрии 58 человек на 100 тысяч.

Основной материал. Хотя эксперты считают, что самоубийство не является основной проблемой Иранского общества, но статистика самоубийств за последние годы, показывает обратное – в некоторых останах (районах, регионах) наблюдается повышение этого статистического уровня. Например, результаты исследований проведенных в Иламском остане показывают, что статистика самоубийств там достигла самого высокого показателя, а в Самнане значительно понизилась, и дошла до самого низкого показателя. Также по результатам проведенных исследований, большая часть попыток к самоубийству наблюдается среди мужчин 20-25 лет, и женщин 16-20 лет. Иными словами, мужчины, несмотря на то что, по сравнению с женщинами меньше подвергались этим попыткам, но реальные случаи самоубийства со смертельным исходом среди мужчин наблюдались в 3 раза больше. А это значит, несмотря на то, что мужчины реже пытались кончить самоубийством, но эта группа делала это преднамеренно, реально шла на убийство. В основном, эксперты считают депрессию главной причиной самоубийства, но в некоторых останах внутрисемейные отношения являются главным фактором.

Среди молодежи также наблюдается повышение уровня самоубийств. Пессимизм, безнадежность, отчаяние, как страшные и опасные угрозы и напасти приняли устрашающую картину по всей стране.

Решение на самоубийство может быть непреднамеренным, или же заранее долгое время планироваться. Некоторые социологи искали причины, ведущие к самоубийству в обществе, и пришли к такому мнению, что этот вопрос связан с личными изменениями, показателями вероисповедания, здоровья, образования, экономическими и т.д. А это означает, что общество и в будущем долгое время будет свидетелем своего постепенного вымирания.

Нужно отметить что, годами велись исследования в области изучения социально-психологических причин попытки самоубийства, а также основных причин направленных на суицид, таких как традиции и менталитет, бедность, физические и психологические отклонения, депрессия, деградация личности, внутрисемейные противостояния. Эти исследования показывают, что человек, оставшийся лицом к лицу с этим чувством, чувствует себя очень беспомощным, и находит выход только в суициде. Несмотря на эти исследования ученых, на приведенные факты и статистические данные, на сигнал SOS о том, что суицид является третьим фактором смерти среди подростков, и седьмым фактором смерти среди молодежи, все еще ответственные должностные лица не делают никаких шагов для предотвращения этой беды. Обсуждения этого вопроса, а также разрешение этой проблемы путем совещаний было запрещено. И к тому же для этого должна быть сформирована совершенная правительственная программа.

Председатель Общества Психологов Ирана Доктор Афруз в разговоре с журналистами настаивал на том факте что, стеснительные люди и люди со слабым характером больше расположены к самоубийству. Поэтому эта группа людей ищет решение своих проблем не в их рациональном разрешении, а в выражении ее в кардинальной форме. Идя на самоубийство, они хотят довести до внимания людей свои проблемы.


159

Доктор Афруз также показал, что такие люди, выбирая скандальные формы суицида, тем самым выражают свой общественный протест против своих проблем.

Затрагивая причины самоубийств, доктор Афруз добавил, что самоубийства происходят во время кризисных периодов в жизни человека, когда у него отсутствует моральная поддержка, когда преобладает беспомощность, отсутствует выдержка, здравый смысл, потеря стимула жизни, погружение в неразрешимые проблемы и т.д. Он пишет: «Сегодня укрепление общественных связей, нахождение правильных путей общения может сыграть главную роль в разрешении этой общественной проблемы».

Также доктор Махаммадтаги Джигатаи сказал журналистам следующее: «Результат многолетних исследований в области общественных бедствий, говорит о существующих фактах суицида. Психологические семинары для людей, живущих на грани нищеты и в зависимости от традиций, не в силах изменить ситуацию. Более эффективным и целесообразным шагом может быть только устранение нищеты и принятие предупредительных мер против наркотической зависимости».

Отсутствие чувства самоуверенности и депрессия. Отсутствие самоуверенности не является основной причиной депрессии, но эти два понятия существуют параллельно. Всемирная Организация Здравоохранения в своих комментариях связывает депрессию с потерей чувства самоуверенности:

1. Отсутствие самоуверенности приводит к тому, что человек становиться врагом своих личных ценностей. Такие мысли, как «если бы я был бы немного красивей, был бы хорошим спортсменом, был бы известным человеком» и т.д. одолевают человека и становятся причиной изменений в сознании, а также в жизни человека. Даже если окружающие твердят обратное, эти мысли становятся главной причиной потери жизненный ценностей и приоритетов человека.

2. Надо трепетно и с вниманием относиться к отсутствию чувства самоуверенности у подростков. Именно это становиться основной причиной самоубийств среди подростков. В настоящее время третьей причиной всех смертей во всем мире является суицид, а одной из главных причин, ведущих к суициду, является потеря чувства самоуверенности.

3. Понижение чувства самоуверенности или ее полное отсутствие не только понижает уровень трудоспособности человека, но и действует на семейную жизнь. Этот фактор приводит к безразличию по отношению к окружающим людям, членам семьи и близким. А также к отсутствию выдержки против психологических нагрузок.

Исследование самоубийств путем самосожжения среди женщин. В национальном докладе «Жестокость против женщин» распространенным в 1979 году Президиумом Иранской Исламской Республики, по статистике самоубийств останы Бойерахмет и Кохгулие, Кирманшах и Курдистан стоят на первых местах. Женщины в Кирманшахе, где самоубийства считаются главной проблемой, выбирают, в основном, два способа самоубийства: путем самосожжения, или же принятием сильнодействующих ядовитых веществ, используемых в народном хозяйстве. Выбор таких способов суицида доказывает окончательность решения самоубийства.

Согласно статистике, замужние девушки, по сравнению с незамужними, больше обращаются к суициду. Причинами суицида незамужних женщин являются давления со стороны семьи, половое насилие, угроза и устрашение, чувства безнадежности и невнимания. Суицид этих девушек в метафорической форме, можно сравнить лишь с плачем младенца, который этим плачем хочет привлечь внимание взрослых.

Большинство психологов считают, что основной причиной суицида замужних женщин является их беспомощность в обществе: «Плохое отношение к разводам в обществе, непонимание со стороны семьи и родителей, страх и неопределенность будущего в случае развода является причиной формирования мыслей о самоубийстве у женщин». Психолог Парвин Бахтиярнежад в своей книге «Женщинам, которые сожгли себя» описывает эти причины так: низкий уровень просвещения у женщин, неосведомленность о своих правах и главное, бессилие сделать что либо, для изменения существующей ситуации.

По поводу преобладания способа самосожжения, ученые предполагают что, этот способ является в своем роде скрытым видом протеста. Действительно, по сравнению с суицидом, путем принятия таблеток, или же повешенья, самосожжение обладает способностью сильного воздействия на человека и является высшим методом выражения протеста существующей ситуации.

Данные последних исследований в этой области вывели Кирманшахский остан на второе место после Иламского остана по попыткам суицида путем самосожжения по всей стране.

Из-за того, что самоубийство считается и воспринимается обществом как предосудительный поступок, привело к тому что, не только отдельные семьи начали скрывать такие случаи, но и ответственные должностные лица и организации держат под грифом совершенно секретно свои отчеты в этой области. Статистика самоубийств и самосожжений воспринимается Министерством Здравоохранения и Медицинским Университетом очень спокойно.

Но, несмотря на вышесказанное, приобретение этой статистики не составляет большого труда. Для этого достаточно несколько раз посетить ожоговое отделение местных больниц, и поинтересоваться случаями ожогов поступивших в это отделение за последний год.

К сожалению, картина этих статистических данных оставляет желать лучшего. На основе статистических данных о случаях попыток самоубийства путем самосожжения среди женщин, можно восстановить такую картину: − все ожоги были сделаны преднамеренно у 65% женщин входящих в возрастную группу выше 5 лет; − самосожжение широко распространено среди женщин входящих в возрастную группу 15-24 лет; 52%

таких случаев со смертельным исходом. − 75 % всех случаев самосожжения было сделано женщинами;

Юсиф Зейналабдин оглы Фархангдуст ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ МОТИВАЦИИ САМОУБИЙСТВА

160

− процент самосожжения в этом регионе колеблется между 40-90 %; − возрастной уровень самосожжений в остане составляет ниже 12 лет; − средний возрастной уровень самосожжений в остане составляет 12-38 лет; − в большинстве случаев фактором сожжения считается огонь, только ниже 3 % была использована

горячая вода; − в деревнях и маленьких городах способом сожжения считается нефть, керосин, а в больших городах во

многих случаях бензин; − свыше 60% женщин, которые попытались пойти на самоубийство путем самосожжения, были замужем; − смертельный исход в таких случаях составляет 90 %.

Таким образом, можно сказать, что если женщина выше 15-ти лет, обладает ожогами свыше 30%-ов, то эти ожоги доказывают преднамеренность действий на 70%. Во многих случаях, объект самосожжений страдает душевными болезнями и это еще раз доказывает преднамеренность в самосожжении. По результатам одного исследования, в Кирманшахском остане 85 % случаев самоубийства со смертельным исходом среди женщин были именно случаи самосожжения.

Заключение. Исследование шкалы изменений некоторых особенностей случаев самоубийства в Иране, а также статистические данные на 1980-83-ие годы, показывают, что случаи самоубийства и попыток суицида в Иламском остане возросло в несколько раз в послевоенные годы.

Использованная литература 1. Дуркгейм Э. Суицид [Текст]. –Тегеран: Тебабати интишарати, 1980. – 336 стр. (на персидском языке) 2. Исламинесеб. Самоубийство [Текст]. – Тегеран: Фердос интишарати, 1992. – 296 стр. (на персидском

языке) 3. Табризи М. О теории суицида Дуркгейма [Текст]. – Тегеран: 1994. – 326 стр. (на персидском языке) 4. Гаеми А. Общественные вопросы [Текст]. – Тегеран: Амири интишарати, 1975. – 256 стр. (на

персидском языке) 5. Раисдана Ф. Социология [Текст]. – Тегеран: Бехризти интишарати, 2001. – 410 стр. (на персидском

языке) 6. Тебатабаи М. Суицид среди молодежи [Текст]. – Тегеран: 2005. – 197 стр. (на персидском языке) 7. Махаммади З. Самоубийства среди женщин [Текст]. – Тегеран: 2004. – 207 стр. (на персидском языке)

Солмаз Саттар кызы Магеррамова УДК 390+613.4 О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЕЛЬСКИХ ВРАЧЕБНЫХ ПУНКТОВ ЮГО-ВОСТОЧНЫХ РАЙОНОВ МАЛОГО КАВКАЗА КОНЦА Х1Х-НАЧАЛА ХХ ВЕКОВ (ПО МАТЕРИАЛАМ КЕЛЬБАДЖАРСКОГО, ЗАНГЕЛАНСКОГО, ДЖЕБРАИЛЬСКОГО И ФИЗУЛИНСКОГО РАЙОНОВ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ)

Человечество в течение многовекового развития накопило богатый опыт лечения различных болезней.

Во времена, когда научная медицина не получила современного развития, народные целители лечили различные заболевания эмпирическими методами, и со временем накопили богатый опыт в области традиционной народной медицины. Они готовили лекарства из дикорастущих трав и других полезных растений, занимались лечением различных заболеваний. В этих целях широко использовались различные снадобья, в том числе животного и минерального происхождения. На этой базе развивалась современная медицина. Цивилизованная медицина не должна отвергать опыт предыдущих поколений. Еще в средние века азербайджанские ученые писали труды в области медицины на тюркском, персидском, арабских языках. Рукописные книги создавались каллиграфами, переплетались кожей и украшались цветными рисунками лекарственных растений, животных и минералов [1,1].

В средние века в таких городах как Баку, Шуша. Шеки, Губа, Шемаха, Гянджа, Тебриз давали студентам основные знания по медицине и фармации. Здесь студенты изучали труды Ибн Сины (Авиценну) и других классиков средневековой медицины. Крупные университеты (даруль-фунун) существовали в городах Шемаха и Тебриз. Медицинский университет (медресе) "Мальхам" в Шемахе был основан в XI веке Кафияддином Омаром, дядей великого азербайджанского поэта Хагани Ширвани (1120-1199). Кафияддин Омар, будучи врачом, фармацевтом и талантливым преподавателем, возглавлял Шемахинский университет. [2,8]

В университете изучали медицину, фармакологию, анатомию и другие науки.[1,1] ХУП-ХУШ вв. в Шемахе, Гяндже, Тебризе существовало более 50 больниц. С самого древнего времени до начала ХХ века в Агдаме, Шемахе, Нахчыване, Гяндже, Шуше, Лагиче, Сальянах, Ленкоране и в других городах Азербайджана существовали аптеки под называнием «аттар дукяны» предлагавшие покупателям лекарства с рецептами.

В исследуемом регионе также в 1890 году открылись врачебные заведения. Первое из них было открыто в Джебраиле.(3,6) Не менее важны были лечения различных болезней при помощи минеральных источников. На территории Кельбаджарского района имелись несколько минеральных источников, которые заслуживали внимания как по качеству и составу минеральной воды. Первый железисто-щелочный


161

источник «Готур су» расположился в селение Готурлу, второй горячий источник под названием «Истису» недалеко от селения Кештек. У источника «Готур су» было устроено подобие двух ванн. Ванны эти были разделены между собой по сторонам досками и представляли из себя две одинаковой величины, длиной в человеческий рост, ямы, вырытая равномерно по всей длине с песчаным дном. Число больных на лето (май-август) превышало 100-200 человек. Большинство больных пользующихся этим источником страдали кожными болезнями, от чего источник и получил название « Готур су», что в переводе на русский язык значит «вода от чесотки».[4, 290]

Серный источник «Истису» температурой до 450С. Был очень богат содержанием минеральных частей. Число больных за четыре летних месяца доходили до 200-300 человек. Здесь лечились больные, страдающие ревматизмом суставов и мыщць. [4,291] Надо отметить, здесь тоже не было никаких условий для больных, а также ванных зданий. Близко от источника не было не селений, даже отселка. Больные здесь жили в кибитках, которые привозили с собой необходимым для собственного продовольствия.

15 апреля 1885 г. в сел. Гадрут Джебраильского уезда был открыт приемный покой. [4,297] Приемный покой состоял из амбулаторий и стационарного отделения. В амбулаториях производился прием больных ежедневно. В отдельных от амбулаторий комнатах помещались 4 кровати - две из них предназначались для мужчин и две для женщин. Кровати снабжались постелью и прочими необходимыми принадлежностями. Больные продовольствовались на средства отпускаемой на содержание приемного покоя, уходом за ними занимались фельдшера и повивальная бабка. При приемной покое была аптека, в которой хранились и приготовлялись лекарства для бесплатного отпуска больным. 1 января 1886 г. за 8 с половиной месяцев в сел. Карягино (нынешний город Физули С.М) пользовалось 1863 больных, в 1886 в Карягинском приемном покое зарегистрировано 3842, в следующие годы число больных увеличивалось [4,297]. В 1904 г. состоялось преобразование сельско-врачебной части в Закавказье. По закону 8 марта 1904 г. существование приемные покои преобразовывались в сельские больницы на 6 кроватей. При каждой больнице в пределах врачебного участка учреждались фельдшерские пункты. Больницы служили для бесплатного стационарного и амбулаторного, фельдшерские пункты только для амбулаторного пользования больных. На сельских врачей возлагалась медицинская помощь населению в пределах им участков, распространение оспопрививания, периодическое посещение фельдшерских пунктов и принятие необходимых мер против распространения заразительных и повальных болезней. На содержание сельского врача отпускался 1400 руб. в год – старшего фельдшера 420 руб., младшего 360 руб., повивальной бабки 420 рублей.(4,298) На наем помещений сельских больниц, отопление, освещение, продовольствие больных, пополнение инвентаря на прислугу и хозяйственные расходы отпускался на каждую больницу по 1500 руб., на медикаменты 750 руб., на помещение фельдшерского пункта с отоплением и освещением 180 руб. в год. На приобретение и починку инструментов 50 руб. в год. Таким образом ежегодный расход на содержание больницы с фельдшерским пунктом выражался в сумме 2480 руб., а на содержание врачебного персонала 3716 руб., всего 6196 рубль.[4,299] Согласно инструкций по сельское – врачебной части в Закавказье от 28 января 1905 года сельский врач непосредственно заведовал сельской больницей и санитарной частью в своем районе, наблюдал за деятельность фельдшерского пункта, который посещал не менее одного раза в недели. Кроме того, он изучал свой район в медике - топографическом, бытовом и экономическом отношениях, при появлении где-либо в своем районе эпидемий, принимал меры прекращению ее. На основании закона 8 марта 1904 года все существующие сельские приемные покои в 1905 году преобразованы в сельские больницы.[4,300] 1907 году в Карягинском уезде (нынешним Физулинском районе -С.М.) было открыто фельдшерский пункт. В 1908 году была открыта сельская больница в сел. Зангелан. В 1910 году в Карягинском уезде была вновь открыта сельская больница (4, 301) Таким образом, медицинской помощью пользовались жители тех селений, в которых функционировали лечебные заведения и селений находящихся на близком расстоянии от лечебницы. Услугами больниц и фельдшерских пунктов пользовались селения отстоящих не далее 30- 35 км. от них. В зимнее время некоторые селении были отрезаны от лечебниц, вследствие снежных заносов. В таком положении находились и другие участки вследствие половодия больших рек-Акары, Баргушет, Тертер. За время 26-го существования организации сельско-врачебной части (1885-1911) среди местных населений преобладали заразные болезни.

Из острозаразных болезней натуральная оспа дала наибольшее число заболеваний в регионе. Большое число заболеваний оспой наблюдалось в поздние осенние и зимние месяцы, когда крестьяне по случаю холодов жили очень скученно. В 1885 году оспа была зарегистрирована только в Карягинском уезде. Она дала 229 заболеваний. В 1887 году в Карягинском и Арешском уездах зарегистрирована 951 больной или 63,9% общего числа острозаразных больных [5,25]. Наибольшее распространение оспа имела в Карягинском уезде [4,305]. Большой контингент составляли и малярийные больные. Малярия на низменности, в бассейнах рек Акары, Баргушета, Тертера, Аракса болезнь эндемическая, но она переносилась и в нагорные местности заболевшими на низменности. С наступлением весны она увеличивалась, к концу лета и в начале осени постепенно уменьшалась к зиму. Причина распространения малярии на низменности объяснилась весенними разливами рек, оставляющими после себя массу болот, затем рисовыми плантациями, занимающими обширные площади, представляющими искусственные болота, благодаря систем поливки их. Наибольший контингент малярийных заболеваний принадлежала Карягинскому уезду. Со второй половины марта на низменностях появлялись комары и возобновляли малярийные заболевании. В это время население низменностей переезжали на горы (эйлаги), выше над уровнем моря. На эйлагах лихорадки прекращались, малярийные больные вполне выздоравливали. В 1910 г. врачебным отделением приобретены микроскопы Цейца, которыми снабжены сельские больницы вместе необходимыми принадлежностями для микроскопических и бактериологиических исследований.[4, 313]

Солмаз Саттар кызы Магеррамова О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЕЛЬСКИХ ВРАЧЕБНЫХ ПУНКТОВ ЮГО-ВОСТОЧНЫХ РАЙОНОВ МАЛОГО КАВКАЗА КОНЦА

Х1Х-НАЧАЛА ХХ ВЕКОВ (ПО МАТЕРИАЛАМ КЕЛЬБАДЖАРСКОГО, ЗАНГЕЛАНСКОГО, ДЖЕБРАИЛЬСКОГО И ФИЗУЛИНСКОГО РАЙОНОВ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ)

162

После малярии болезни органов пищеварения являлись распространенным заболеванием. В этой группе первое место занимало желудочно – кишечный катар в острой и хронической форме.

Несмотря на то, что с конца Х1Х века в регион начинала проникать элементы профессиональной медицины местное население продолжало пользоваться народной медициной. Народная медицина называлась «тюркечара». Представителей этой области в народе называли «тебиб» (врачеватель), «логман» (лекарь), «сыныгчы» (костоправ), «чопчи» (выдуватель) и пр. Знахарство (тюркечара) пустило глубокие корни среди населения. Знахари занимались по всем отраслям медицины: осуществляли знахари хирурги, терапевты, костоправы, окулисты, цирюльники, дантисты и т. д. Костоправы - сыныхчы занимались лечением переломов и вывихов. Они делали смесь с муки, яйца и курдюком ставили на поврежденное место и завязывали его на определенную времени до заживления переломов. Для быстрого заживления переломов рекомендовали почаще есть «хаш», «кялляпача»(блюдо из головы и ног овец), яйцо и мучные блюда.

В детской практике были известны «чопчи» - вдуватели. Этим делом в основном занимались женщины. У грудных детей и детей до семилетнего возраста поносы, особенно в летное время появлялись вследствие нахождения в полости носа, гортани или же в верхнем отделе пищевода инородного тела, попавшего туда при дыхании или во время еды. Родители и родные детей обращались к чопчи для выдувания инородного тела. Чопчи приложив свои губы неплотно к губам или носу ребенка начинала дуть и после двух – трех сеансов выскакивал какой-либо предмет – косточки ягод или винограда, мелкие косточки рыбы и пр.

Кровопускание широко практиковалось знахарями, служило панацеею от многих болезней, особенно инфекционных, также осуществлялись с целью понизить давление. Кровопусканием занимались цирюльники. Кроме того, они стригли и брили волосы, делали обрезание, ставили пиявок и удаляли зубы. Таким образом, народная медицина внесла вклад в формирование профессиональной медицины и способствовала ее дальнейшему развитию.

Источники и литература 1. Алекперли, Ф. Хронология Азербайджанской медицины [Текст]. – Баку: 2006 2. Алекперли, Ф. История медицины в Азербайджане [Текст]. – Баку: 2007 3. Кавказский календарь на 1891 год [Текст]. – Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего

гражданскою частью на Кавказе, 1890 4. Памятная книга Елисаветпольской губернии на 1914 год [Текст] / под редакцией Секретаря Комитета

Н.И.Бабенко. – Тифлис: Издание Елисаветпольского Губернского Статического Комитета, 1914 5. Эфендиев, И. К. История медицины в Азербайджане [Текст]. – Баку: 1964

Касумова Эльфана Насими кызы УДК 7.049 ЗАРОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ДИЗАЙНА, КАК ЕСТЕСТВЕННАЯ ПОТРЕБНОСТЬ СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНОГО ПРОГРЕССА ОБЩЕСТВА

Введение. Дизайн – явление социально – историческое. Он возник из социальных, технических,

эстетических, в целом культурных потребностей общества и человека. Как свидетельствуют исследования ряда ведущих авторов [1; 2; 3; 5], в своем развитии и становлении дизайн прошел несколько этапов. Изначально дизайн представлял собой попытку эстетического совершенствования элементов быта и орудий труда. С этой точки зрения, орудия труда, воинские доспехи и некоторые элементы домашней утвари наших далеких предков можно интерпретировать как выражение явлений дизайна. Если же опустить все промежуточные звенья эпохи и столетия и попытаться проанализировать состояние дизайна нашего времени, то мы получим совершенно иную картину. А именно: современный дизайн – это составная часть и один из определяющих элементов мировой индустрии мирового промышленного производства, художественная характеристика всех промышленных товаров, включая моду, интерьеры зданий, оформление салонов, внешний вид транспорта и оформление рабочих мест. С помощью дизайна решаются не только вопросы формы изделия, но и света, объема, сочетания элементов, удобства обращения с вещью или не пользования ею.

По вопросу зарождения и развития дизайна существуют разные подходы. Несовпадения точек зрения объясняется не только малоизученностью дизайна как социально – культурного явления, но и идеологическими установками, которым были подвержены авторы, выражавшие интересы различных социальных и политических сил. Так, например, в бывшем СССР ученые стали более или менее последовательно исследовать проблемы дизайна после 60-х годов XX века. Это было связано с тем, что, с одной стороны, все производство страны работало вне мира конкуренции, вне условий конкурентной борьбы. Монополия государственной собственности и государственного производства исключала возможность конкурентной борьбы между производителями; монополист не нуждался в рекламе товаров, в изящном оформлении их внешнего вида. В этом обществе производство было рассчитано на неразвитые потребности покупателя и на реальную возможность реализовать любой, не очень высокого качества продукт. Стало быть, проблема дизайна в лучшем случае представляла «любительский интерес». Занятие вопросами дизайна многие годы советской власти было своеобразным хобби, интеллектуальным


163

развлечением отдельных интеллигентов. И если кто-то изучал лучшие образцы технического и художественного творчества прошлого, то всё это интерпретировалось как явление культуры, и не более. Но, начиная с 60-х годов XX века, у советских исследователей технического творчества и художественных ценностей меняется угол зрения. Такие явления, как внешняя торговля, торгово-экономические отношения с другими странами диктуют уже новые подходы, закладывают основы нового видения того, что раньше рассматривалось лишь как явление культуры. С этого времени превалируют тенденции выделения некоторых сторон художественно – технического творчества в относительно автономную область, правда, с опозданием на многие десятилетия.

В отличие от советских исследователей, на Западе изучение дизайна шло полным ходом. В этот период на Западе появились значительные труды, посвященные изучению дизайна, как целостного явления.

Следует подчеркнуть, что в западных исследованиях дизайна есть нечто общее, которое роднит все направления, различные школы. Этим общим как раз и являются требования индустриального производства и технического прогресса. Главными целями широкого фронта исследований дизайна являлись: а) привлекательность выпускаемой продукции западных производителей;

б) обеспечение конкурентоспособности товаров массового потребления. К сожалению, в научной литературе нет единого взгляда на такие явления, как возникновение дизайна

и его функции в столь отдаленные от нас времена. Но вместе с тем имеется ряд публикаций, позволяющих сделать относительно верные выводы.

Исторически развитие дизайна тесно связано с развитием культуры быта, с положительными сдвигами в сферах быта и повседневной реальной жизни человека. В сущности, дизайн мог быть компонентом быта не только людей XX или XXI вв., но достаточно ранних периодов. Дизайн изначально принадлежал человеческому бытию, в то время как его институализация происходит на цивилизационном этапе развития общества.

С середины прошлого столетия практика дизайна быстро набирает силу и, непонятная толком, начинает оказывать все больше ощутимое влияние сначала на отдельные сферы, затем на жизнь общества в целом, что и получило отражение в динамике дефиниций дизайна от «наброска объекта, который затем должен быть сделан или построен», до идеи « дизайна без продукта, а как процесса или способа жизнедеятельности как таковой» [8] . Удивительно, но до сих пор нет общей теории дизайна. Еще в середине прошлого века Г.Земпер, исходя как он выразился, из величайшей потребности преодолеть раздробление обильного материала по «прикладному искусству», делает такую попытку [4]. С тех пор эта задача не снята с повестки дня, а в последние десятилетия даже для дизайнеров стала тягостной разбросанность и недостаточность существующих попыток, чем они занимаются [6, 7]. Если отбросить идеологические пристрастия и сугубо субъективное видение предмета исследования, то можно утверждать, что дизайн – явление культурно – историческое. И его изучение вовсе не следует разграничивать вопросами конкурентной борьбы и создания товаров с привлекательным видом. Памятники архитектуры Древнего Рима, пирамиды Хеопса Древнего Египта, бесчисленное количество архитектурных сооружений античности дают полное основание считать, что дизайном люди занимались еще в глубокой древности. Притом, в пользу этого аргумента свидетельствуют не только памятники архитектуры, но и другие творения человеческих рук и мозга. Например, колесницы фараонов, где органически сочетаются художественное и техническое творчество, представляют собой лучшие образцы дизайна, выдержавшие испытание времени. А украшения Нефертити, средства ее передвижения - разве это не образец высших достижений дизайна? Или другой пример. Орнамент оружия, украшения на кинжалах – разве это не подтверждение о распространении дизайна в далекие эпохи как на Западе, так и на Востоке? Например, в странах Арабского Востока, в Иране и в ряде других мусульманских странах в течение многих веков были в моде орнаменты, созданные из слов «Бог», «Пророк». Этими словами украшались вход в храм, ковры, разные воинские доспехи, важные предметы домашнего обихода. С течением времени люди привыкли считать, что самый лучший и самый совершенный дизайн – это тот, где присутствуют упомянутые священные слова, священные фразы. В этом смысле можно привести множество примеров и из истории азербайджанской культуры. Самым убедительным примером в этом отношении является фасад здания Ширваншахов, в частности, парадный вход, где с помощью одной фразы «Аллах» создан целый орнамент, прекраснейший дизайн, придающий этой части здания особый колорит и особую значимость. Подобные порождения человеческой фантазии воспринимались зрителем, массой, как нечто святое, великое, достойное преклонения. Вместе с тем, если судить по продуктам человеческой деятельности, то признаки не только простого, но и высокого дизайна можно обнаружить на изделиях древности, средневековья и нового времени. Для этого достаточно обратиться к архитектуре древнего Рима, эпохи Возрождения, культовым сооружениям Запада и Востока к умению людей наносить тончайшие орнаменты на многие произведения прикладного искусства. Только один пример: тысячи экземпляров оружия, хранящиеся в «Оружейной Палате» Московского Кремля – разве этот не образцы высокого дизайна? Да, Ближний Восток, Центральная Азия дали человечеству сотни и тысячи образцов средневекового высокого дизайна, не прикладного искусства, а дизайна. Для этого достаточно обратиться к архитектурным сооружениям Бухары и Самарканда. Наконец, «Тадж Махал» не только своим великолепием и завораживающей красотой, но и непревзойденным дизайном поражает воображение. Поэтому, исходя из всего этого, мы считаем, что дизайн зародился задолго до капитализма.

Такой оборот мысли порождает ряд актуальных вопросов. Один из них – вопрос о том, где исторически первоначально возник дизайн как социально – культурное явление и как результат художественно – технического творчества?

Касумова Эльфана Насими кызы ЗАРОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ДИЗАЙНА, КАК ЕСТЕСТВЕННАЯ ПОТРЕБНОСТЬ

СОЦИАЛЬНО- КУЛЬТУРНОГО ПРОГРЕССА ОБЩЕСТВА

164

На наш взгляд, как своеобразное культурное явление, дизайн первоначально возник в развитых странах Востока, в частности, в древнем Китае и Индии. Закономерности возникновения и распространения дизайна следует изучать в контексте закономерностей культурно – исторического процесса, в той последовательности, как возникали и угасали великие цивилизации. Очевидно, настало время комплексного изучения структуры цивилизаций, выявив в их составе дизайн и определив функции последнего.

Глубоко заблуждаются те исследователи, которые связывают зарождение дизайна с промышленной революцией. Своим зарождением, становлением и развитием дизайн обязан интеллектуальному, духовному и эстетическому развитию самого человека, осознанию им необходимости опредметить себя в вещах и предметах, являющихся результатом художественно-технического творчества. Поэтому на образцы дизайна любой эпохи мы должны смотреть через призму того, каким был в тот период мир человека или каким его он себя мыслил.

Заключение. Таким образом, вопрос о зарождении и развития дизайна в некоторых своих аспектах продолжает оставаться спорным, во всяком случае, не до конца выявленным. Но XIX и ХХ столетия внесли свои существенные коррективы: дизайнерская деятельность перестала быть кабинетной. Дизайн шагнул в сферу материального производства, в разные сферы индустрии и промышленности. Отсюда – совершенно другой угол зрения. А именно: если в античности и средневековье определяющими в развитии дизайна были интересы и потребности элиты, высших слоев общества, то в ХХ веке главенствующими стали интересы производства, преимущественно массового.

Источники и литература 1. Белов, А.А., Гвоздев, Е.М. История дизайна: Лекции [Текст].-СПб: Образование, 1993. – 76 с. 2. Воронов, Н.В. Очерки истории отечественного дизайна [Текст].– Ч.1. Этапы развития мирового

дизайна. Москва: Моск. гос. худож–пром. ун-т им. С.Г. Строганова, 1997. – 101с. 3. Зеленов, Л.А. История и теория дизайна [Текст]. – Учебное пособие. Нижний Новгород:

Нижегородский гос. архит. ун-т, 2000. – 46с. 4. Земпер, Г. Практическая эстетика [Текст].– Москва: Искусство, 1970. – 219с. 5. Нестеренко, О.И. Краткая энциклопедия дизайна [Текст].– Москва: Молодая гвардия, 1994. – 334с. 6. Хан-Магомедов, С.О. О месте и роли дизайна в системе художественной культуры [Текст] //

Техническая эстетика. – 1985. – № 7. – с.1-4 7. Discovering Desing: Explorations in Desing Studies [Текст] / Ed. by Buchanan R., Morgolin V. Proceedings

of 4 th Dinamics Conference held at the Montfort University on 21 Sept. – Chicago, 1995.– p.26-29 8. Jones, J. Desining [Текст]. – London: 1991. – 45p.

167

СОДЕРЖАНИЕ

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ…………………………………………………………………………........…...3

КРЫМСКОТАТАРСКОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ Меметов А.М. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА И ПЕРСПЕКТИВЫ ЕГО РАЗВИТИЯ.........................................................................................................................7 Меметова Э.Ш. СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Ю. БОЛАТА.................................................................................................................................................................10 Аджимамбетова Г.Ш. СЕМАНТИЧЕСКИЕ РАЗРЯДЫ ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕННЫХ НАРЕЧИЙ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ........................................................................................................................13 Меджитова Э.Н. ДИАЛЕКТНАЯ ЛЕКСИКА КРЫМСКОТАТАРСКОГО СЕВЕРНОГО ДИАЛЕКТА. ДИАЛЕКТНАЯ ФРАЗЕОЛОГИЯ..............................................................................................................................16 Берберова Р.А. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СЛОЖНОСОКРАЩЕННЫХ СЛОВ (АББРЕВИАТУР).........................................................................................................................................................18 Аджимуратова З.Н. РЕДУПЛИКАЦИЯ КАК ОДИН ИЗ ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИХ ПРИЗНАКОВ ЗВУКОИЗОБРАЗИТЕЛЬНЫХ СЛОВ.......................................................................................................................20 Бекирова Л.И. АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФОРМА ГЛАГОЛА ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ ИЗЪЯВИТЕЛЬНОГО НАКЛОНЕНИЯ НА – А ЭДИ В СОВРЕМЕННОМ КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ.....................................21 Джелилов А.А. ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ВОСПРИЯТИЯ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ.........................................................................................................................24

КРЫМСКОТАТАРСКОЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Гуменюк В.И. КРЫМСКОТАТАРСКИЕ РЕАЛИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ НОВЕЛЛЫ МИХАИЛА КОЦЮБИНСКОГО «НА КАМНЕ».....................................................................................................28 Кокиева А. МАГИЧЕСКОЕ ЧИСЛО 9 В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ..........................................30 Усеинов Т.Б.“САЧМА ШИИР” И ЕГО МЕСТО В КРЫМСКОТАТАРСКОЙ НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ”..........33 Джемилева А.А. ОСОБЕННОСТИ ГОМОДИЕГЕТИЧЕСКОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ В НАРРАТИВЕ КРЫМСКОТАТАРСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ У. ЭДЕМОВОЙ)..........................36 Юнусов Ш.Э. К ВОПРОСУ О КРЫМСКОТАТАРСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРОЗЕ ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА.................................................................................................................................................37 Гуменюк О.Н. ПЕСНИ-ДИАЛОГИ В КРЫМСКОТАТАРСКОЙ ФОЛЬКЛОРНОЙ ЛИРИКЕ.........................39

ЯЗЫК, ИНФОРМАЦИОННЫЕ И КОММУНИКАТИВНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ Оказ Л.С., Потапова Е.В. КОНСТРУКТИВНЫЙ ПОДХОД И СТРУКТУРА «РУССКО-КРЫМСКОТАТАРСКОГО СЛОВАРЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ»....................46 Ушакова Е.В. КОНСТРУИРОВАНИЕ СЕМАНТИЧЕСКОГО ПРОФИЛЯ ЛЕКСЕМЫ НА ОСНОВЕ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИХ И КОРПУСНЫХ ТРАЕКТОРИЙ (КОММУНИКАТИВНОЕ СОБЫТИЕ „КОНФЕРЕНЦИЯ“)....................................................................................................................................................48

ЯЗЫК И КУЛЬТУРА ТЮРКСКИХ И ВОСТОЧНЫХ НАРОДОВ Мусаев К.М. О ДРЕВНИХ НАЗВАНИХ ПРЕДКОВ ТЮРКОВ............................................................................53 Борибаева С.Б. ОСОБЕННОСТИ ИМЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ В РОМАНЕ-ЭПОПЕЕ М. АУЭЗОВА «ПУТЬ АБАЯ».............................................................................................................................................................56 Аль-Аббаси Новаль Хейри ИЗ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ И ВОСПРИЯТИЯ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ ТВОРЧЕСТВА СТЕФАНА ЦВЕЙГА И ФРАНЦА КАФКИ...................................................................................59 Терещенко Т.Н. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ НЕПОЛНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ В ТРУДАХ ТУРЕЦКИХ ЛИНГВИСТОВ.................................................................................................................62 Абдураимов Н.Я. СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ АРАБСКОГО И КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЯЗЫКОВ (НА ПРИМЕРЕ ИЗАФЕТНЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ).........................................................................................64 Бекиров Р.А. ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГЛАГОЛЬНЫХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ АРАБСКОГО ЯЗЫКА (НА МАТЕРИАЛЕ АРАБСКОГО ЯЗЫКА)......................................................................67 Наиль Махаббат оглу Гурбанов О МИФОЛОГИЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ МОТИВА «ЧУДЕСНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ ГЕРОЯ» В ЭПИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ФОЛЬКЛОРА.............70 Джейхун Яшар оглы Самедов ПОРТРЕТ В ТВОРЧЕСТВЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ХУДОЖНИКА КЯМИЛЯ НАДЖАФЗАДЕ.........................................................................................................................................73

168

Казакова Е.В. ПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ВОСПРИЯТИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ НА ПРИМЕРЕ АРАБСКОГО ЯЗЫКА......................................................................................................................75 Телешун Е.О. МОРФОЛОГОСИНТАКСИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА БИНАРНЫХ ТЕРМИНОВ-СЛОВОСОЧЕТАНИЙ ТУРЕЦКОГО СПЕЦИАЛЬНОГО ЯЗЫКА ТОРГОВЛИ..........................77

ПЕРСИДСКИЙ ЯЗЫК И КУЛЬТУРА Кшановский О.Ч. РАЗНОУРОВНЕВЫЕ ФУНКЦИИ РЕДУПЛИКАЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ПЕРСИДСКОМ ЯЗЫКЕ.............................................................................................................................................82 Максымив О.И. ЛЕКСИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ПЕРСИДСКОГО ЯЗЫКА В ЧАСТОТНЫХ СЛОВАРЯХ РАЗНЫХ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ СТИЛЕЙ.............................................................................................................85 Гаджизаде Байрам Камал оглы РОЛЬ ЖУРНАЛА «МОЛЛА НАСРЕДДИН» В РАЗВИТИИ САТИРИЧЕСКОЙ ПРЕССЫ И САТИРИЧЕСКОЙ ГРАФИКИ ИРАНА.............................................................89 Мохсин Хусейн оглы Теймури РОЛЬ ИРАНСКИХ УЧЕНЫХ В РАЗВИТИИ ИСКУССТВА ПЕРЕВОДА НА ВОСТОКЕ..............................................................................................................................................................94 Сухоруков А.Н., Сухорукова А.В. УЧАСТИЕ НАРЕЧИЙ В ОБРАЗОВАНИИ НОВЫХ СЛОВ И УСТОЙЧИВЫХ СЛОВОСОЧЕТАНИЙ В СОВРЕМЕННОМ ПЕРСИДСКОМ ЯЗЫКЕ.................................97 Трасковская Г.С. СЛОВА И ЗВУКИ ЖИВОЙ ПРИРОДЫ................................................................................100 Яремчук И.В. КОНЦЕПТ ЖИЗНЬ В ПОЭТИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА ФОРУГ ФАРРОХЗАД..............102

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЯЗЫКИ И ИХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ Богданович Г.Ю. ОСНОВА КОМПЕТЕНТНОСТНО ОРИЕНТИРОВАННОГО ОБУЧЕНИЯ ЯЗЫКАМ.....107 Алиева В.Н. ПРИНЦИПЫ КЛАССИФИКАЦИИ СЛУЖЕБНЫХ СЛОВ (НА МАТЕРИАЛЕ КРЫМСКОТАТАРСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ).........................................................110 Майыл Биннат оглы Аскеров РАЗГРАНИЧЕНИЕ МОДУЛЯЦИИ И МЫШЛЕНИЯ.....................................112 Ибрагимова В.Ф. СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ МОДЕЛИ РУССКО-УКРАИНСКИХ АНТРОПОНИМОВ ТЮРКСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ.......................................................................................................................116 Савченко Л., Данилова О. ОТОБРАЖЕНИЕ ЕТНОКОНЦЕПТОВ ОППОЗИЦИИ РОЖДЕНИЯ / СМЕРТЬ В ЗЕРКАЛЕ УКРАИНСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ И ПАРЕМИОЛОГИИ...............................................................120 Рудницкая Л. И., Иззетова Э. М. К ВОПРОСУ О СТАНДАРТИЗАЦИИ И УНИФИКАЦИИ АГЕНТИВНО-ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ НАИМЕНОВАНИЙ ЖЕНЩИН В ГОСУДАРСТВЕННОМ КЛАССИФИКАТОРЕ ПРОФЕССИЙ УКРАИНЫ........................................................................................................................................123 Мержвинский В.В. ФОРМОСОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА ТИТУЛЬНОЙ КОНСТРУКЦИИ ДРАМЫ В. ВИННИЧЕНКО «ЛОЖЬ»....................................................................................................................................125 Хрикина Н.А. НАУЧНАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ И.В. ВИШЕНСКОГО И Г.С. СКОВОРОДЫ................................................................................................................................................128 Чернобай С.Е. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИЗУЧЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИНГВИСТИКЕ........................................................................................................................131 Шаталина Е.Ф. УКРАИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ В СТАРОУКРАИНСКИХ СЛОВАРЯХ...............................................................................................................................................................134 Шеремет В.В. СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ГРАММАТИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ ПАДЕЖА ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ (НА УРОВНЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ РУССКОГО, УКРАИНСКОГО, ТУРЕЦКОГО И АРАБСКОГО ЯЗЫКОВ).......................................................136


Алиева Л.А. ПОДГОТОВИТЕЛЬНО-РЕЧЕВЫЕ И СОБСТВЕННО РЕЧЕВЫЕ УПРАЖНЕНИЯ ДЛЯ ОБУЧЕНИЯ КРЫМСКОТАТАРСКОЙ УСТНОЙ РЕЧИ.............................................................................141 Асанова Л.Н. КОММУНИКАТИВНЫЙ ПРИНЦИП КАК ОСНОВНОЙ ЛИНГВОДИДАКТИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП ОБУЧЕНИЯ КРЫМСКОТАТАРСКОМУ ЯЗЫКУ............................................................................143 Мамутова З.С. КОММУНИКАТИВНЫЕ ОСНОВЫ ФОРМИРОВАНИЯ РЕЧЕВОЙ АКТИВНОСТИ УЧАЩИХСЯ ПРИ ИЗУЧЕНИИ КРЫМСКОТАТАРСКОГО ЯЗЫКА................................................................145

169


Мехназ Башир кызы Ламеи ИССЛЕДОВАНИЕ ИЗМЕНЕНИЙ ПЕСЧАНЫХ ТЕРРАС СЕВЕРНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ОМАНСКОГО МОРЯ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ СНИМКОВ С ВОЗДУХА И ИНФОРМАЦИЙ ДАЛЬНЕГО ИЗМЕРЕНИЯ......................................................................................................................................149 Сайяд Гуламгусейн оглы Исканлу РОЛЬ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ В «НОВОЙ БОЛЬШОЙ ИГРЕ» В ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОМ РЕГИОНЕ....................................................153 Гюнай Рза кызы Пириева ТРАНСФОРМАЦИЯ СТАТУСА ЖЕНЩИНЫ В СОВРЕМЕННОМ АЗЕРБАЙДЖАНСКОМ СОЦИУМЕ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ..........................................................156 Юсиф Зейналабдин оглы Фархангдуст ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ МОТИВАЦИИ САМОУБИЙСТВА....................................................................................................................................................158 Солмаз Саттар кызы Магеррамова О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СЕЛЬСКИХ ВРАЧЕБНЫХ ПУНКТОВ ЮГО-ВОСТОЧНЫХ РАЙОНОВ МАЛОГО КАВКАЗА КОНЦА ХIХ-НАЧАЛА ХХ ВЕКОВ (ПО МАТЕРИАЛАМ КЕЛЬБАДЖАРСКОГО, ЗАНГЕЛАНСКОГО, ДЖЕБРАИЛЬСКОГО И ФИЗУЛИНСКОГО РАЙОНОВ АЗЕРБАЙДЖАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ).....................................................160 Касумова Эльфана Насими кызы ЗАРОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ДИЗАЙНА, КАК ЕСТЕСТВЕННАЯ ПОТРЕБНОСТЬ СОЦИАЛЬНО – КУЛЬТУРНОГО ПРОГРЕССА ОБЩЕСТВА..............................................162

СОДЕРЖАНИЕ.......................................................................................................................................................167 ЗМІСТ........................................................................................................................................................................170 CONTENT.................................................................................................................................................................173

170

ЗМІСТ

КРИМСЬКОТАТАРСЬКЕ МОВОЗНАВСТВО Меметов А.М. СУЧАСНИЙ СТАН КРИМСЬКОТАТАРСЬКОЇ ЛІТЕРАТУРНОЇ МОВИ І ПЕРСПЕКТИВИ ЇІ РОЗВИТКУ ................................................................................................................................................................7 Меметова Е.Ш. СТИЛІСТИЧНІ ФУНКЦІЇ ФРАЗЕОЛОГІЗМІВ У ТВОРАХ Ю. БОЛАТА..............................10 Аджімамбетова Г. Ш. СЕМАНТИЧНІ РОЗРЯДИ ОБСТАВИННИХ ПРИСЛІВНИКІВ В КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ МОВІ..........................................................................................................................13 Меджитова Е.Н. ДІАЛЕКТНА ЛЕКСИКА КРИМСЬКОТАТАРСЬКОГО ПІВНІЧНОГО ДІАЛЕКТУ. ДІАЛЕКТНА ФРАЗЕОЛОГІЯ..............................................................................................................16 Берберова Р.А. МОРФОЛОГІЧНІ ОСОБЛИВОСТІ СКЛАДНОСКОРОЧЕНИХ СЛОВ (АБРЕВІАТУР).......18 Аджiмуратова З.Н. РЕДУПЛІКАЦІЯ ЯК ОДИН ІЗ ЛЕКСИКО-ГРАМАТИЧНИХ ПРИЗНАКІВ ЗВУКОЗОБРАЖАЛЬНИХ СЛІВ...............................................................................................................................20 Бекірова Л.І. АНАЛІТИЧНА ФОРМА ДІЄСЛОВА МИНУЛОГО ЧАСУ ДІЙСНОГО СПОСОБУ НА - А ЭДИ В СУЧАСНІЙ КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ МОВІ..............................................................................21 Джелілов А.А. ФРАЗЕОЛОГІЧНІ ЗАСОБИ ВИРАЖЕННЯ СПРИЙНЯТТЯ В КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ МОВІ.............................................................................................................................................................................24

КРИМСЬКОТАТАРСЬКЕ ЛІТЕРАТУРОЗНАВСТВО

Гуменюк В.І. КРИМСЬКОТАТАРСЬКІ РЕАЛІЇ В ХУДОЖНЬОМУ СВІТІ НОВЕЛИ МИХАЙЛА КОЦЮБИНСЬКОГО «НА КАМЕНІ».......................................................................................................................28 Кокієва А. МАГІЧНЕ ЧИСЛО 9 У КРИМСЬКОТАТАРСЬКОМУ ФОЛЬКЛОРІ...............................................30 Усеінов Т.Б. “САЧМА ШІЇИР” І ЙОГО МІСЦЕ В КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ НАРОДНІЙ ПОЕЗІЇ”............33 Джемілєва А.А. ОСОБЛИВОСТІ ГОМОДІЄГЕТИЧНОЇ ОПОВІДІ У НАРАТИВІ КРИМСЬКОТАТАРСЬКИХ ПИСЬМЕННИКІВ (НА МАТЕРІАЛІ ОПОВІДАНЬ У. ЕДЕМОВОЇ)...................36 Юнусов Ш.Э. ДО ПИТАННЯ ПРО КРИМСЬКОТАТАРСЬКУ ІСТОРИЧНУ ПРОЗУ ОСТАННЬОЇ ЧВЕРТІ ХХ СТОЛІТТЯ.............................................................................................................................................................37 Гуменюк О.М. ПІСНІ-ДІАЛОГИ В КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ ФОЛЬКЛОРНІЙ ЛІРИЦІ..............................39

МОВА, ІНФОРМАЦІЙНІ ТА КОМУНІКАТИВНІ ТЕХНОЛОГІЇ Оказ Л.С., Потапова О.В. КОНСТРУКТИВНИЙ ПІДХІД Ї СТРУКТУРА «РОСІЙСЬКО-КРИМСЬКОТАТАРСЬКОГО СЛОВНИКА ЛІНГВІСТИЧНИХ ВІДПОВІДНОСТЕЙ»............46 Ушакова Є.В. КОНСТРУЮВАННЯ СЕМАНТИЧНИЙОГО ПРОФІЛЮ ЛЕКСЕМА НА ОСНОВІ ЛЕКСИКОГРАФІЧНИХ ТА КОРПУСНИХ ТРАЄКТОРІЙ (КОМУНІКАТИВНА ПОДІЯ "КОНФЕРЕНЦІЯ")...................................................................................................48

МОВА І КУЛЬТУРА ТЮРКСЬКИХ ТА СХІДНИХ НАРОДІВ Мусаєв К.М. ПРО СТАРОДАВНІ НАЗВИ ПРЕДКІВ ТЮРКІВ...........................................................................53 Борібаева С.Б. ОСОБЛИВОСТІ ІМЕННИХ ПРОПОЗИЦІЙ В РОМАНІ-ЕПОПЕЇ М. АУЕЗОВА «ШЛЯХ АБАЯ»..........................................................................................................................................................56 Аль-Аббасі Новаль Хейрі З ІСТОРІЇ ОСВОЄННЯ І СПРИЙНЯТТЯ В АЗЕРБАЙДЖАНІ ТВОРЧОСТІ СТЕФАНА ЦВЕЙГА І ФРАНЦА КАФКИ..............................................................................................................59 Терещенко Т.М. МЕТОДОЛОГІЧНІ АСПЕКТИ ДОСЛІДЖЕННЯ НЕПОВНОГО РЕЧЕННЯ У ПРАЦЯХ ТУРЕЦЬКИХ ЛІНГВІСТІВ..................................................................................................................62 Абдураімов Н.Я. ПОРІВНЯЛЬНИЙ АНАЛІЗ АРАБСЬКОЇ І КРИМСЬКОТАТАРСЬКОЇ МОВ (НА ПРИКЛАДІ ІЗАФЕТНИХ СЛОВОСПОЛУЧЕНЬ).........................................................................................64 Бекиров Р.О. ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧНІ ОСОБЛИВОСТІ ДІЄСЛІВНИХ ФРАЗЕОЛОГІЗМІВ АРАБСЬКОЇ МОВИ (НА МАТЕРІАЛІ АРАБСЬКОЇ МОВИ)...............................................................................67 Наіль Махаббат оглу Гурбанов ПРО МІФОЛОГІЧНОЇ СУТІ МОТИВУ «ЧУДЕСНОГО ПОХОДЖЕННЯ ГЕРОЯ» В ЕПІЧНИХ ТЕКСТАХ АЗЕРБАЙДЖАНСЬКОГО ФОЛЬКЛОРУ......................................................70 Джейхуна Яшар огли Самедов ПОРТРЕТ У ТВОРЧОСТІ ХУДОЖНИКА АЗЕРБАЙДЖАНСЬКОГО КЯМІЛЯ НАДЖАФЗАДЕ..........................................................................................................................................73 Казакова О.В. ПСИХОЛІНГВІСТИЧНІ АСПЕКТИ СПРИЙНЯТТЯ ІНШОМОВНИХ СЛІВ НА ПРИКЛАДІ АРАБСЬКОЇ МОВИ........................................................................................................................75 Телешун К.О. МОРФОЛОГОСИНТАКСИЧНА СТРУКТУРА БІНАРНИХ ТЕРМІНІВ-СЛОВОСПОЛУЧЕНЬ ТУРЕЦЬКОЇ ФАХОВОЇ МОВИ ТОРГІВЛІ.............................................................................................................77

171

ПЕРСЬКА МОВА ТА КУЛЬТУРА Кшановський О.Ч. РІЗНОРІВНЕВІ ФУНКЦІЇ РЕДУПЛІКАЦІЇ В СУЧАСНІЙ ПЕРСЬКІЙ МОВІ..............82 Максимів О.Й. ЛЕКСИЧНА СИСТЕМА ПЕРСЬКОЇ МОВИ У ЧАСТОТНИХ СЛОВНИКАХ РІЗНИХ ФУНКЦІОНАЛЬНИХ СТИЛІВ................................................................................................................................85 Гаджізаде Байрам Камал огли РОЛЬ ЖУРНАЛУ «МОЛЛА НАСРЕДДІН» У РОЗВИТКУ САТИРИЧНОЇ ПРЕСИ І САТИРИЧНОЇ ГРАФІКИ ІРАНУ............................................................................................................89 Мохсін Хусейн огли Теймурі РОЛЬ ІРАНСЬКИХ УЧЕНИХ В РОЗВИТКУ МИСТЕЦТВА ПЕРЕКЛАДУ НА СХОДІ...................................................................................................................................................................94 Сухоруков О.М.,Сухорукова А.В. УЧАСТЬ ПРИСЛІВНИКІВ В УТВОРЕННІ НОВИХ СЛІВ І СТІЙКИХ СЛОВОСПОЛУЧЕНЬ У СУЧАСНІЙ ПЕРСЬКІЙ МОВІ.......................................................................................97 Трасковська Г.С. СЛОВА ТА ЗВУКИ ЖИВОЇ ПРИРОДИ................................................................................100 Яремчук І.В. КОНЦЕПТ ЖИТТЯ У ПОЕТИЧНІЙ КАРТИНІ СВІТУ ФОРУГ ФАРРОХЗАД........................102

НАЦІОНАЛЬНІ МОВИ ТА ЇХ ВЗАЄМОДІЯ Богданович Г.Ю. ОСНОВА КОМПЕТЕНТНОСТНО ОРІЄНТОВАНОГО НАВЧАННЯ МОВАМ...............107 Алієва В.М. ПРИНЦИПИ КЛАСИФІКАЦІЇ СЛУЖБОВИХ СЛІВ (НА МАТЕРІАЛІ КРИМСЬКОТАТАРСЬКОЇ І РОСІЙСЬКОЇ МОВ)..................................................................110 Аскеров Майил Біннат огли РОЗМЕЖУВАННЯ МОДУЛЯЦІЇ І МИСЛЕННЯ..............................................112 Ібрагімова В.Ф. СЛОВОТВОРЧІ МОДЕЛІ РОСІЙСЬКО-УКРАЇНСЬКИХ АНТРОПОНІМІВ ТЮРКСЬКОГО ПОХОДЖЕННЯ..............................................................................................................................116 Савченко Л., Данилова О. ВІДОБРАЖЕННЯ ЕТНОКОНЦЕПТІВ ОПОЗИЦІЇ НАРОДЖЕННЯ / СМЕРТЬ У ДЗЕРКАЛІ УКРАЇНСЬКОЇ ФРАЗЕОЛОГІЇ ТА ПАРЕМІОЛОГІЇ.....................................................................120 Рудницька Л.І. , Іззетова Е.М. ЩОДО ПИТАННЯ СТАНДАРТИЗАЦІЇ ТА УНІФІКАЦІЇ АГЕНТИВНО-ПРОФЕСІЙНИХ НАЙМЕНУВАНЬ ЖІНОК У ДЕРЖАВНОМУ КЛАСИФІКАТОРІ ПРОФЕСІЙ УКРАЇНИ..............................................................................................................123 Мержвинський В.В. ФОРМОЗМІСТОВА СПЕЦИФІКА ТИТУЛЬНОЇ КОНСТРУКЦІЇ ДРАМИ В. ВИННИЧЕНКА “БРЕХНЯ”...................................................................................................................................125 Хрикіна Н.О. НАУКОВА ТЕРМІНОЛОГІЯ У ТВОРАХ І.В. ВИШЕНСЬКОГО ТА Г.С. СКОВОРОДИ................................................................................................................................................128 Чорнобай С.Є. ОСНОВНІ ТЕНДЕНЦІЇ ВИВЧЕННЯ ФРАЗЕОЛОГІЇ У ВІТЧИЗНЯНІЙ ТА ЗАРУБІЖНІЙ ЛІНГВІСТИЦІ..............................................................................................................................................................131 Шаталіна О.Ф. УКРАЇНСЬКА ЛІТЕРАТУРОЗНАВЧА ТЕРМІНОЛГІЯ В СТАРОУКРАЇНСЬКИХ СЛОВНИКАХ..............................................................................................................................................................134 Шеремет В.В. ПОРІВНЯЛЬНО-ЗІСТАВНИЙ АНАЛІЗ ГРАМАТИЧНОЇ КАТЕГОРІЇ ВІДМІНКА ІМЕННИКІВ (НА РІВНІ ЛІНГВІСТИЧНИХ ВІДПОВІДНОСТЕЙ РОСІЙСЬКОЇ, УКРАЇНСЬКОЇ, ТУРЕЦЬКОЇ ТА АРАБСЬКОЇ МОВ)...............................................................................................................................................136

КУЛЬТУРОЛОГІЧНИЙ ПІДХІД ДО ВИКЛАДАННЯ МОВ У ТЮРКОМОВНИЙ АУДИТОРІЇ

Аліева Л.А. ПІДГОТОВЧЕ-МОВНИ ТА ВЛАСНЕ МОВНИ ЗАВДАННЯ ДЛЯ НАВЧАННЯ КРИМСКОТАТАРЬСКОМУ УСНОМУ МОВЛЕННЮ..........................................................................................141 Асанова Л.Н. КОМУНІКАТИВНИЙ ПРИНЦИП ЯК ОСНОВНИЙ ЛІНГВОДИДАКТИЧНИЙ ПРИНЦИП НАВЧАННЯ КРИМСЬКОТАТАРСЬКІЙ МОВІ......................................................................................................143 Мамутова З.С. КОМУНІКАТИВНІ ОСНОВИ ФОРМУВАННЯ МОВНОЇ АКТИВНОСТІ ПРИ ВИВЧЕННІ КРИМСЬКОТАТАРСЬКОЇ МОВИ............................................................................................................................145

ТОЧКА ЗОРУ Мехназ Башир кизи Ламеі ДОСЛІДЖЕННЯ ЗМІН ПІЩАНИХ ТЕРАС ПІВНІЧНОГО УЗБЕРЕЖЖЯ ОМАНСЬКОЇ МОРЯ З ВИКОРИСТАННЯМ ЗНІМКІВ З ПОВІТРЯ ТА ІНФОРМАЦІЙ ДАЛЕКОГО ВИМІРЮВАННЯ.........................................................................................................................................................149 Сайяд Гуламгусейн огли Ісканлу РОЛЬ КИТАЙСЬКОЇ НАРОДНОЇ РЕСПУБЛІКИ В «НОВІЙ ВЕЛИКИЙ ГРІ» В ЦЕНТРАЛЬНОАЗІАТСЬКОМУ РЕГІОНІ...................................................................................................153 Гюнай Рза кизи Піріева ТРАНСФОРМАЦІЯ СТАТУСУ ЖІНКИ В СУЧАСНОМУ АЗЕРБАЙДЖАНСЬКОМУ СОЦІУМІ В УМОВАХ ГЛОБАЛІЗАЦІЇ...................................................................156

172

Юсиф Зейналабдін огли Фархангдуст ФІЛОСОФСЬКИЙ АСПЕКТ ВИВЧЕННЯ МОТИВАЦІЇ САМОГУБСТВА.........................................................................................................................................................158 Солмаз Саттар кизи Магеррамова ПРО ДІЯЛЬНІСТЬ СІЛЬСЬКИХ ЛІКАРСЬКИХ ПУНКТІВ ПІВДЕННО-СХІДНИХ РАЙО-НІВ МАЛОГО КАВКАЗУ КІНЦЯ Х1Х-ПОЧАТКУ ХХ СТОЛІТЬ (ЗА МАТЕРІАЛАМИ КЕЛЬБАДЖАРСКОГО, ЗАНГЕЛАНСКОГО, ДЖЕБРАІЛЬСКОГО І ФІЗУЛІНСЬКОГО РАЙОНІВ АЗЕРБАЙДЖАНСЬКОЇ РЕСПУБЛІКИ)...............................................................................................160 Касумова Ельфана Насимі кизи ЗАРОДЖЕННЯ І РОЗВИТОК ДИЗАЙНУ, ЯК ПРИРОДНА ПОТРЕБА СОЦІАЛЬНО - КУЛЬТУРНОГО ПРОГРЕСУ СУСПІЛЬСТВА............................................................................162 СОДЕРЖАНИЕ......................................................................................................................................................167 ЗМІСТ.......................................................................................................................................................................170 CONTENT................................................................................................................................................................173

173

CONTENT

CRIMEANTATAR LINGUISTICS Memetov A.М. CURRENT STATUS OF THE CRIMEANTATAR LITERARY LANGUAGE AND ITS DEVELOPMENT PROSPECTS...................................................................................................................................7 Memetova E.Sh. THE STYLISTIC FUNCTION OF IDIOMS IN THE WORKS OF Y.U. BOLAT…..................10 Adjimambetova G.S. SEMANTICAL DIGITS OF ADVERBIAL ADVERBS IN THE CRIMEANTATAR LANGUAGE...............................................................................................................................................................13 Medzhytova E.N. DIALECT VOCABULARY OF THE CRIMEANTATAR DIALECT. DIALECT PHRASEOLOGY......................................................................................................................................16 Berberova R. MORPHOLOGICAL FEATURES ABBREVIATED COMPOUNDS (ABBREVIATIONS)..........18 Adjimuratova Z.N. REDUPLICATION AS ONE OF LEXICO-GRAMMATICAL FEATURES SOUNDFIGURATIVE WORDS................................................................................................................................20 Bekirova L.I. ANALYTICAL FORM OF VERB OF PAST TENSE OF INDICATIVE ON - A EDI IN A MODERN CRIMEANTATAR LANGUAGE........................................................................................................21 Dzhelilov A.A. PHRASEOLOGICAL MEANS DENOTING PERCEPTION PROCESS IN THE CRIMEANTATAR LANGUAGE................................................................................................................24

CRIMEANTATAR LITERARY CRITICISM Humeniuk V.I. CRIMEATATARIAN REALITY IN MYKHAYLO KOTSIUBYNSKY’S SHORT STORY “ ON THE STONE”......................................................................................................................................................28 Kokieva A. MAGIC NUMBER 9 IN CRIMEANTATAR FOLK-LORE.................................................................30 Useinov T.B. “FREE VERSE” AND HIS PLACE IN CRIMEANTATAR NATIONAL POETRY........................33 Jemileva A.A. FEATURES OF GOMODIEGETIC NARRATION ARE IN NARRATIV OF CRIMEANTATAR WRITERS (ON MATERIAL OF STORIES У. EDEMOVА)...................................................................................36 Yunusov S.E. HISTORICAL PROSE OF THE LAST QUARTER OF THE XX-TH CENTUARY.......................37 Humeniuk O.M. THE SONS-DIALOGS IN THE FOLKLORE LYRIC POETRY BY THE CRIMEANTATARS…................................................................................................................................39

LANGUAGE, INFORMATION AND COMMUNICATION TECHNOLOGY Okaz L.S., Potapova H.A. CONSTRUCTIVE APPROACH AND STRUCTURE OF THE RUSSIAN-CRIMEANTATAR LANGUAGE DICTIONARY OF LINGUISTIC CORRESPONDENCES»..........46 Ushakova Е.В. DESIGNING OF THE SEMANTIC PROFILE OF THE LEXEME ON THE BASIS OF LEXICOGRAPHIC AND CASE TRAJECTORIES (COMMUNICATIVE EVENT "CONFERENCE")..........48

LANGUAGE AND CULTURE OF TURKIC PEOPLES AND THE EASTERN Musaev K.M. ON THE ANCIENT NAME OF THE ANCESTORS OF THE TURKS...........................................53 Boribaeva S.B. PECULIARITIES OF THE NOMINAL SENTENCES IN M. AUEZOV IS EPIC-NOVEL “PATH OF ABAI”.......................................................................................................................................................56 Al-Abbasi Nowal Khairy ABOUT THE HISTORY OF DISSEMINATION AND LEARNING OF THE AUSTRIAN LITERATURE.........................................................................................................................59 Tatyana Tereshchenko METHODOLOGICAL ASPECTS OF STUDIES OF INCOMPLETE SENTENCES IN RESEARCH WORKS OF THE TURKISH LINGUISTS.....................................................................................62 Abduraimov N.Ya. COMPARATIVE ANALYSIS OF ARAB AND CRIMEANTATAR LANGUAGES (ON THE EXAMPLE OF IZAFET WORDS COMBINATIONS)............................................................................64 Bekirov R.A. LEXICO-SEMANTIC FEATURES OF VERBAL PHRASEOLOGICAL UNITS OF THE ARABIAN (ON MATERIAL OF ARABIC)...............................................................................................67 Nail Mahabbat ogli Gurbanov ABOUT THE MYTHOLOGICAL ESSENCE OF MIRACULOUS BIRTH MOTIVE OF THE OBSERVED HERO IN EPIC FOLKLORE OF AZERBAIJANIAN.........................................70 Jeyhun Yashar ogli Samadov PORTRAIT IN CREATIVITY OF AZERBAIJAN ARTIST KAMIL NAJAFZADE................................................................................................................................................73 Kazakova Ye.V. PSYCHOLINGUISTIC ASPECTS OF FOREIGN WORDS PERCEPTION ON THE EXAMPLE OF THE ARABIC LANGUAGE.............................................................................................75 Teleshun K. MORPHOLOGICAL-SYNTACTIC STRUCTURE OF THE BINARY TERMS-PHRASES OF THE MODERN TURKISH TRADE LANGUAGE.............................................................................................77

PERSIAN LANGUAGE AND CULTURE Kshanovsky O. FUNCTIONS OF THE PERSIAN REDUPLICATION..................................................................82 Maksymiv O. THE LEXICAL SYSTEM OF THE PERSIAN LANGUAGE IN THE FREQUENCY DICTIONARIES OF DIFFERENT FUNCTIONAL STYLES...................................................................................85 Bayram Kamal ogli Hajizadeh THE ROLE OF “MOLLA NASREDDIN” MAGAZINE IN THE DEVELOPMENT OF IRANIAN SATIRICAL PRESS AND SATIRICAL GRAPHIC ARTS..................89 Mohsin Husein ogli Teymuri ROLE OF THE IRANIAN SCIENTISTS IN DEVELOPMENT OF ART OF TRANSFER IN THE EAST...................................................................................................................94

174

Sukhorukov O.M., Sukhorukova A.V. PARTICIPATION OF ADVERBS IN FORMATION OF NEW WORDS AND SET PHRASES IN MODERN PERSIAN LANGUAGE..................................................97 Traskovska G. THE WORDS AND SOUNDS OF THE ANIMATE NATURE....................................................100 Yaremchuk I. CONCEPT LIFE IN POETIC PICTURE OF THE WORLD FORUG FARROKHZAD................102

NATIONAL LANGUAGES AND THEIR INTERACTION Bogdanovich G. BASISOF COMPETENTIVLY ORIENTED APPROACH IN TEACHING LANGUAGES.....107 Aliyeva V.N. PRINCIPLES OF CLASSIFICATION OF FUNCTIONAL WORDS (BASED ON THE CRIMEANTATAR AND RUSSIAN LANGUAGES)..............................................................110 Askerov Mayil Binnat THE BOUNDARY OF THINKING AND MODULATION.............................................112 Ibragimova V.F. DERIVATIONAL MODEL OF RUSSIAN-UKRAINIAN ANTHROPONOMY TURKIC ORIGIN.....................................................................................................................................................................116 Savchenko L., Danilova O. AN OPPOSITION ETNOKONTSEPTIV REFLECTION OF BIRTH / DEATH IN MIRROR AND UKRAINIAN PHRASEOLOGY PAREMIOLOHIYI.............................................................120 Rudnitskaya L.I., Izzetova E.M. THE PROBLEM OF STANDARTISATION AND UNIFICATION OF THE AGENTIVE-OCCUPATIONAL FEMALE TERMS IN THE STATE CLASSIFICATIONS OF UKRAINIAN PROFESSIONS..........................................................................................................................123 Merzhvynskyy V.V. FORM AND CONTAINING SPECIFIC OF TITLE CONSTRUCTION OF DRAMA BY V. VINNECHENKO “LIE ”..............................................................................................................................125 Hrikina N.A. SCIENTIFIC TERMINOLOGY IN THE WORKS I.V. VISHENSKY AND G.S. SCOVORODA........................................................................................................................................128 Chornobay S.Ye. THE MAIN TENDENCIES OF PHRASEOLOGICAL STUDIES IN NATIVE AND FOREIGN LINGUISTICS..............................................................................................................................131 Shatalina E.F. UKRAINIAN LITERARY TERMS IN OLD-UKRAINIAN DICTIONARIES…........................134 Sheremet V.V. COMPARATIVE AND CONTRASTIVE ANALYSIS OF THE GRAMMATICAL CATEGORY OF THE NOUN’S CASE (ON THE BASE OF RUSSIAN, UKRAINIAN, TURKISH AND ARABIAN LANGUAGES)............................................................................................................................136

CULTURAL STUDIES APPROACH TO TEACHING LANGUAGES IN THE TURKIC AUDIENCE

Alieva L.A. SPEECH AND VOICE TRAINING SITUATIONS IN THE FORMATION OF THE COMMUNICATIVE COMPETENCE OF STUDENTS IN THE CLASSROOM THE CRIMEANTATAR LANGUAGE...................................................................................................................141 Asanova L.N. COMMUNICATIVE PRINCIPLE AS THE BASIC PRINCIPLE OF LEARNING CRIMEANTATAR LINGVODIDACTIC................................................................................................................143 Mamutova Z.S. COMMUNICATIVE BASES OF FORMING OF VOCAL ACTIVITY STUDENT AT THE STUDY OF CRIMEANTATAR LANGUAGE.........................................................................................145

POINT OF VIEW Mehnaz Bashir qizi Lamei RESEARCH OF CHANGES OF SANDY TERRACES OF NORTHERN COAST OF OMAN SEA WITH USE OF PICTURES FROM AIR AND INFORMATION OF DISTANT MEASUREMENT............................................................................................................................149 Seyyad Gulamhuseyn ogli Eskanlu ROLE OF CHINA IN “NEW GREAT GAME” IN CENTRAL ASIA.......153 Gunay Rza kizi Piriyeva TRANSFORMATION OF WOMEN’S STATUS IN MODERN AZERBAIJAN SOCIETY IN THE CONSIDER OF GLOBALIZATION.............................................................156 Yusif Zeynalabdin ogli Farhangdust PHILOSOPHICAL ASPECT OF STUDYING OF MOTIVATION OF SUICIDE............................................................................................................................................................158 Solmaz Sattar kizi Maharramova ABOUT ACTIVITY OF RURAL DISPENSARIES FROM THE SOUTH-WEST DISTRICTS IN THE CAUCASIAN MINOR (ON THE MATERIALS OF KALBAJAR, ZANGHILAN, JABRAIL AND FUZULI DISTRICTS OF AZERBAIJAN REPUBLIC).....................................160 Gasimova Elfana Nasimi gizi CREATION AND DEVELOPMENT OF DESIGN AS A NATURAL NEED OF SOCIO-CULTURAL PROGRESS OF SOCIETY............................................................................................162 СОДЕРЖАНИЕ......................................................................................................................................................167 ЗМІСТ.......................................................................................................................................................................170 CONTENT................................................................................................................................................................173

Материалы Международной научно-практической конференции "Актуальные проблемы тюркологии и востоковедения"

Documents