Культура чауху - центральная культура скифской эпохи на территории Синьцзяна (КНР)

Благодаря интенсивному археологическо-му поиску последних десятилетий на террито-рии Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) КНР выявлены многочисленные памят-ники, по ряду признаков сходные со скифо-сак-скими культурами степных и предгорных райо-нов Евразии. Наиболее ранние из них относятся к культуре чауху, охватывающей обширный район Южного Притяньшанья. На наш взгляд, именно ее памятники не только в территориальном, но и в историко-культурном аспекте занимают цен-тральное место среди других культур раннего железного века в Синьцзяне, большая часть ко-торых связана с ней прямо или опосредованно. Название «чауху» происходит от группы из пяти могильников в урочище Чаухугоукоу, большинс-тво из которых относится к скифской эпохе**.

Раскопки велись во второй половине 1980-х гг. силами как Института археологии АОН КНР [Сунь Бингэнь, Чэнь Гэ, 1995; Цун Дэсинь, Хэ Дэсю, Чэнь Гэ, 1997], так и Института архео-логии и материальной культуры СУАР, кото-рый подготовил монографическую публикацию [Синьцзян чауху…, 1999]. Собственно «скифс-ких» элементов выявлено не так много, но они представительны и носят системный, а не слу-чайный характер, соответствуя классической «триаде»: биметаллический акинак, бронзовый втульчатый клевец, трехгранные втульчатые на-

С.А. КомиссаровИнститут археологии и этнографии СО РАН,

Новосибирск, Россия

КУЛЬТУРА ЧАУХУ – ЦЕНТРАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА СКИФСКОЙ ЭПОХИ НА ТЕРРИТОРИИ СИНЬЦЗЯНА (КНР)*

*Материалы по оленным камням Синьцзяна, вошед-шие в данную статью, выявлены и изучены в рамках проек-та РГНФ, грант № 11-01-00489а.

**Кроме могильника Чауху-3, который датирован хуннуским временем (см.: [Комиссаров, Поздняков, 2004]).

конечники стрел, бронзовые стремячковидные удила, костяные трехдырчатые псалии, бронзо-вые зеркала и бляхи с узором в «зверином стиле». К данной культуре неоднократно обращались отечественные специалисты (см.: [Худяков, Ко-миссаров, 2002]), в том числе на монографичес-ком уровне ее недавно исследовал П.И. Шульга [2010]. Это дает нам возможность не останавли-ваться подробно на презентации уже известных материалов, а обратиться к ряду дискуссионных вопросов, связанных с датировкой и происхож-дением чауху.

Хронология культуры чауху определялась в основном по данным радиоуглеродного анализа. Представительная серия дат позволила авторам раскопок предварительно датировать весь комп-лекс обширным периодом 1000–500 гг. до н. э. В развитии чауху выделяется четыре основных эта-па при сохранении значительного единообразия инвентаря на протяжении нескольких веков (рис. 1). Авторы монографии основывались, в первую очередь, на конструкции погребальных камер и надмогильных сооружений; планиграфические и стратиграфические данные подтверждают пред-ложенное деление. В погребальном обряде отме-чено большое разнообразие, что, очевидно, свя-зано с многокомпонентностью этой культуры. В качестве особого локального варианта выделяют-ся материалы могильника Цюньбакэ (Чунбак) в соседнем уезде Луньтай, которые отличаются от чаухуской группы по обряду захоронения (грун-товые ямы, часто с небольшими дромосами, одна или чаще несколько камер под земляными насы-пями, камень практически не используется), но очень близки по инвентарю [Сунь Бингэнь, 1995; Цун Дэсинь, Чэнь Гэ, 1997].

124 TERRA SCYTHICA

Рис. 1. Схема поэтапного развития культуры чауху. При составлении этой схемы мы опирались на разработку П.И. Шульги [2010, с. 150–151], в которую внесли ряд корректирующих материалов, взятых из монографической публикации памятника

[Синьцзян Чауху, 1999, passim]. Приносим свою благодарность Д.П. Шульге за помощь в оформлении этой таблицы.

125

Для отдельных памятников в районе Кызыльского водохранилища, в целом не отличающихся от чауху, приводятся бо-лее ранние даты, уходящие в X и даже XI вв. до н.э. [Чжан Пин, Чжан Тенань, 1999], что соответствует общей тенденции уд-ревнения эпохи раннего железного века во всем регионе Центральной Азии и Юж-ной Сибири, но нуждается в дополнитель-ном тщательном изучении. Возможность привязать датировку могильника к реаль-ной хронологической шкале дает находка бронзовых зеркал на могильнике Чауху-4 (рис. 3). Стилистически они близки зер-калу с изображениями «зубастых» зверей, преследующих оленя, найденному в моги-ле № 1612 в Шанцуньлине (рис. 4). Ана-логии можно распространить и на сюжет, в котором мы видим символическое изоб-ражение важнейшего небесного события – солнечного затмения. На зеркалах из Ча-уху вписанный в круг хищник как бы гло-тает и снова изрыгает зеркало-солнце (см.:

Рис. 2. Бронзовые и железные изделия из могильника Цюньбакэ (Чунбак) (по: [Цун Дэсинь, Чэнь Гэ, 1997, с. 290]).

Рис. 3. Бронзовое зеркало из могилы М165 в Чауху-4 (по: [Синьц-зян Чауху…, 1999, цв. ил. 9, 4]).

Комиссаров С.А. Культура чауху – центральная культура скифской эпохи на территории Синьцзяна (КНР)

126 TERRA SCYTHICA

[Ларичев, Комиссаров, 2002]), тогда как на эк-земпляре из Шанцуньлина изображена «небес-ная» охота, когда хищники преследуют и убива-ют (терзают) солнечного оленя – сюжет, широко распространенный прежде всего в индоевропей-ской мифологии.

Шанцуньлинский некрополь связан с госу-дарством Северное Го, а большинство захоро-нений на нем совершено в период правления чжоуского Сюань-вана (827–782 гг. до н.э.) (см.: [Комиссаров, 1985]). Таким образом, конец IX в. до н.э. может служить реперной датой для разра-ботки дальнейшей хронологии культуры чауху. В любом случае она представляет одну из наиболее ранних культур скифского мира, и ее характерис-тики следует учитывать при рассмотрении про-блемы генезиса этого культурного феномена. По ряду признаков (состав стада, характер инвента-ря и т.д.) именно с чауху можно связать начало кочевого хозяйствования на территории Синь-цзяна (очевидно, вертикальный тип кочевания) [Komissarov, 2007], хотя часть чаухусцев продол-жала заниматься земледелием.

В связи с предложенным сопоставлением для бронзовых зеркал следует остановиться на еще одной важной проблеме. В свое время А.В. Ва-ренов [1984, с. 47–48] в качестве точной компо-зиционно-стилистической аналогии для рисунка на зеркале из Шанцуньлина указал на оленный камень № 15 из Ушкийн-Увэра (Монголия), на котором изображена сцена терзания коня (?) дву-мя зубастыми хищниками [Волков, Новгородова,

1975, с. 81–82]*. В Синьцзяне выявлено немало оленных камней, но они в основном сконцент-рированы в районе Алтая [Ван Бо, 1995], пока лишь единственная небольшая группа известна в Южном Притяньшанье, и нигде их не находи-ли вместе с памятниками чаухуского типа. Олен-ные камни представляют собой одну из наибо-лее заметных, эффектных категорий памятников раннескифского времени; ряд исследователей не без оснований связывают с ней происхождение скифской культуры в целом. Однако это была традиция, отличная от культуры чауху, хотя и имевшая с ней какие-то контакты, характер ко-торых еще предстоит выяснить.

Среди важных факторов, определивших ста-новление скифских культур Синьцзяна, в первую очередь, чауху, в историографии (как российс-кой, так и китайской) принято выделять влияние расписной керамики чустской культуры Ферга-ны (см.: [Антонова, 1984; Заднепровский, 1992; Хань Цзянье, 2007, с. 113–115; и др.]). Последняя датируется периодом с XV–XIV по IX–VIII вв. до н. э., возможно, до VII в. до н.э. [Заднепровский, 1997, с. 77; Рузанов, 1999, с. 35], то есть могла как выступать предшественницей чауху, так и разви-ваться параллельно. Мы специально выбрали на-иболее представительные расписные сосуды ран-

Рис. 4. «Зубастые звери» из Чуху-4 и Шанцуньлина (по: [Синьцзян Чауху.., 1999, с. 140, ил. 98, 15; Шанцуньлин…, 1959, с. 27, ил. 31]).

*В настоящее время этот оленный камень сильно пов-режден; в частности, вместо двух зубастых хищников сохра-нилось изображение только одного из них (см.: [Takahama, 2008]).

127

него этапа чауху (рис. 5, 6), чтобы сопоставить их с опубликованной керамикой чустских посе-лений (рис. 7, 8). На наш взгляд, речь может идти (во всяком случае, на данном этапе исследования, на основе тех материалов, которыми мы распола-гаем) лишь об общем культурном контексте, а не о конкретных типологических сопоставлениях; не удается выделить ни совпадающих форм кера-мики или орнамента, ни проследить поэтапно их

возможную эволюцию от чустских прототипов к чаухуским законченным формам. На наш взгляд, констатация такого влияния имеет скорее исто-риографическое, а не типологическое обоснова-ние. В свое время С.В. Киселев [1960, с. 251–253] в работе «Неолит и бронзовый век Китая», ока-завшей огромное влияние на последующее вос-приятие китайских археологических материалов в России, постулировал «прямую связь» находок

Рис. 5. Керамика раннего этапа (AI) из могильников группы Чауху (по: [Синьцзян Чауху…, 1999, с. 100–101]).

Рис. 6. Керамика раннего этапа (AI) из группы могильников Чауху (по: [Синьцзян Чауху…, 1999, с. 116, 125, 133]).

128 TERRA SCYTHICA

Рис. 7. Расписная керамика с поселения чустской культуры Ашкал-Тепе (по: [Заднепровский, 1962, табл. XXXI]).

на поселениях Чуст и Дальверзин с единичны-ми керамическими сосудами из Синьцзяна; эта установка была закреплена первооткрывателем чустской культуры Ю.А. Заднепровским [1962, с. 107], который, правда, осторожно писал лишь о «некоторой близости», и вошла в историогра-фию. Впрочем, на уровне именно некоторой бли-зости такое сопоставление вполне допустимо, но, возможно, контакты носили не прямой, а опос-редованный характер. В той же работе Ю.А. Зад-непровский справедливо отмечает куда большую близость ферганской керамики эпохи поздней

бронзы к «комплексу расписной керамики пери-ода Машань» (то есть мачан). Перспективным может оказаться и сопоставление с материала-ми выделенной сравнительно недавно культуры сыба, которая существовала на территории про-винции Ганьсу в XIX–XIV вв. до н.э. [Ли Шуй-чэн, Шуй Тао, 2000] и оказала заметное влияние на последующие культуры.

Нельзя также полностью исключить возмож-ность того, что создатели культуры чауху в ка-кой-то мере самостоятельно повторили способ освоения новых способов и мотивов орнамента-

129

ции, который прошло и древнее насе-ление Ферганы. Как писал М.П. Гряз-нов [1968, с. 67], орнаментация части чустской керамики «несомненно, за-имствована либо с посуды степных скотоводческих племен культуры ка-расукского типа, либо с других изде-лий тех же племен. Во всяком случае характерные для чустской керамики узоры в виде длинных заштрихован-ных свисающих фестонов, иногда с точками по углам, очень похожи на соответствующую орнаментацию ке-рамики карасукского типа в Казахс-тане и на Верхней Оби…». Сходная керамика бегазы-дандыбаевского об-лика проникала и на территорию Синьцзяна [Молодин, 1998]*. В этом отношении привле-кают материалы из могильника Байлэцир (Бал-чир), уезд Хэцзин, отнесенного к раннему этапу культуры чауху. Раскопанное там одно вторич-ное захоронение в грунтовой яме в качестве погребального инвентаря содержало сосуд сфе-рической формы, бронзовые нож и шило (рис.

9, 2–4), а в перекрывавшей могилу насыпи вы-явлены кости лошади и типичный чаухуский «стакан» со сливом (рис. 9, 1). Узор на сосуде из могилы в виде идущего через плечики двой-ного прочерченного зигзага с «жемчужинами» в вершинах имеет соответствия в орнаментации бегазы-дандыбаевской керамики, однако нельзя полностью исключить карасукские и ирменские аналогии. Этому периоду в целом соответствует и форма бронзового ножа [Чжоу Цзиньлин, Ван Цзунлэй, 1999, с. 36, 49, 50]. Такое территори-

Рис. 8. Керамика с Чустского поселения (по: [Матбабаев, 1984, с. 244, рис. 3]).

Рис. 9. Находки в насыпи (1) и в могиле (2–4) захоронения М 203 в Бал-чир (по: [Чжоу Цзинли, Ван Цзунлэй, 1999]).

*См. также статью Ван Вэя, У Синьхуа в данном сбор-нике.

130 TERRA SCYTHICA

ально-хронологическое соприкосновение комп-лекса эпохи поздней бронзы с самой ранней из известных в настоящее время культур скифско-го облика может стать одним из существенных аргументов при определении возможных источ-ников генезиса последней.

На финальном этапе носители культуры ча-уху приняли участие в формировании ряда бо-лее поздних, вплоть до рубежа эр, памятников (Цзагуньлук, Кулан-Сарык и др.), а также куль-туры субэйси (субаш) VI–III вв. до н. э., центр которой локализован в Турфане. В субаш со-храняется расписная керамика, однако ее пос-тепенно вытесняют деревянные и роговые, а также кожаные сосуды, что, возможно, свиде-тельствует о большей мобильности носителей этой культуры. В литературе уже отмечалось существенное, на уровне этнографически зна-чимых характеристик сходство между субаш и пазырыком, что свидетельствует о их возмож-ной «этнической однородности» [Полосьмак, 1998]. Большинство китайских археологов свя-зывают культуру субаш с народом гуши (цзюй-ши), о котором упоминается в ханьских лето-писях [Лю Хунлян, Абулиму, 1995, с. 214; Люй Эньго, Го Цзяньго, 1997, с. 168]. Фонетическое сходство этого названия с известным этнони-мом «кушаны»* (гуйшуан как одно из племен в составе «больших юэчжи»**), очевидно, может служить одним из аргументов при обсуждении юэчжийской атрибуции пазырыкской культу-рой, которую предлагали многие ученые (см.: [Руденко, 1960, с. 339; Савинов, 1993, с. 132; Са-машев, 2011, с. 45). В предыдущих публикаци-ях автор считал возможным противопоставлять племена юэчжей и гуши (см., напр.: [Молодин, Комиссаров, 2001, с. 287–288]), однако в насто-ящее время, с учетом близости географического распространения этих исторических народов по

данным китайских летописей, мы считаем более перспективным изучить возможность их взаи-модействия и взаимопроникновения.

Отдельную группу составляют сакские па-мятники долины р. Или, которые тесно связаны со смежными культурами Казахстана и Киргизии (см.: [Сутягина, 2010]). Проблема их контактов с культурой чауху – задача для самостоятельного будущего исследования.

Список литературы

Антонова Е.В. Несколько заметок о первобытной археоло-гии Синьцзяна // Восточный Туркестан и Средняя Азия: История. Культура. Связи. – М., 1984. – С. 55–60.

Ван Бо. Обзор оленных камней Синьцзяна // Каогусюэ цзи-кань. – 1995. – № 9. – С. 239–260 (на кит. яз.).

Варенов А.В. О функциональном предназначении «моде-лей ярма» эпохи Инь и Чжоу // Новое в археологии Ки-тая: Исследования и проблемы. – Новосибирск, 1984. – С. 42–51.

Волков В.В., Новгородова Э.А. Оленные камни Ушкийн-Увэра (Монголия) // Первобытная археология Сибири. – Л., 1975. – С. 78–84.

Грязнов М.П. Бронзовый век // История Киргизской ССР. – Фрунзе, 1968. – Т. 1. – С. 55–67.

Заднепровский Ю.А. Древнеземледельческая культура Ферганы. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962. – 328 с. – (МИА; № 118).

Заднепровский Ю.А. Новая археологическая культура ран-них кочевников Восточного Тяньшаня (могильник Ча-вухугоу, Кунбак и другие) // Северная Евразия от древ-ности до средневековья: тез. докл. конф. к 90-летию со дня рождения Михаила Петровича Грязнова. – СПб., 1992. – С. 94–96.

Заднепровский Ю.А. Ошское поселение: к истории Фер-ганы в эпоху поздней бронзы. – Бишкек: Мурас, 1997. – 172 с.: ил.

Киселев С.В. Неолит и бронзовый век Китая: (По матери-алам научной командировки в КНР) // СА. – 1960. – № 4. – С. 244–266.

Комиссаров С.А. Шанцуньлин – опорный памятник конца Западного Чжоу // Дальний Восток и Центральная Азия. – М., 1985. – С. 3–12.

Комиссаров С.А., Поздняков Д.В. Антропологические и культурные характеристики могильника Чауху-3, Вос-точный Туркестан (Синьцзян) // Комплексные исследо-вания древних и традиционных обществ Евразии: сб. науч. тр. – Барнаул, 2004. – С. 289–293.

Ларичев В.Е., Комиссаров С.А. Драконический мир, дра-коническое время (к проблеме семантики свернувшего-ся кольцом зверя) // История и культура Востока Азии. – Новосибирск, 2002. – Т. 1. – С. 181–192.

Ли Шуйчэн, Шуй Тао. Исследование бронзовых изделий культуры сыба // Вэньу. – 2000. – № 3. – С. 36–44 (на кит. яз.).

Лю Хунлян, Абулиму. Краткий отчет о раскопках древнего могильника Субашэ, уезд Шаньшань // Синьцзян вэньу

*На возможность такого сопоставления нам указал д. и. н. П.Б. Коновалов, за что приносим ему свою искрен-нюю благодарность.

**В современной китайской литературе более принято толкование первого иероглифа как «жоу» (мясо) [Ян Цзянь-синь, 1986]. Превращение данного этноса из романтичес-ких «юэчжи» (возможный перевод как «лунное племя») в прозаических «жоучжи» (мясоедов), очевидно, больше со-ответствует реалиям кочевого быта. Однако и у прежнего написания/чтения есть серьезные историографические ос-нования, поэтому полностью отказываться от него мы счи-таем преждевременным.

131

каогу синь шоухоу (Новые результаты по археологии и памятникам материальной культуры Синьцзяна): 1979–1989. – Урумчи, 1995. – С. 205–215 (на кит. яз.).

Люй Эньго, Го Цзяньго. Могильник № 3 в группе могиль-ников Субэйси, уезд Шаньшань // Синьцзян вэньу као-гу синь шоухоу (сюй) (Новые результаты по археологии и памятникам материальной культуры Синьцзяна (про-должение)): 1990–1996. – Урумчи, 1997. – С. 150–170 (на кит. яз.).

Матбабаев Б.Х. Новые исследования на Чустском поселе-нии (Фергана) // СА. – 1984. – № 4. – С. 241–245.

Молодин В.И. Находки керамики бегазы-дандыбаевской культуры в Синьцзяне и их значимость для понимания культурно-исторических процессов в западных районах Центральной Азии // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных территорий: мат-лы VI Годовой сессии Ин-та археологии и этногра-фии СО РАН. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1998. – Т. 4. – С. 286–289.

Молодин В.И., Комиссаров С.А. Соотношение древних культур Восточного Туркестана и Сибири: (К истори-ографии проблемы) // Восток – Россия – Запад: Истори-ческие и культурологические исследования. – М., 2001. – С. 273–301.

Полосьмак Н.В. Пазырыкские аналогии в могилах Синь-цзяна // Проблемы археологии, этнографии и антро-пологии Сибири и сопредельных территорий: мат-лы VI Годовой сессии Ин-та археологии и этнографии СО РАН. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1998. – Т. 4. – С. 337–343.

Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960. – 360 с., 128 табл.

Рузанов В.Д. Еще раз о хронологии чустской культуры Фер-ганы // РА. – 1999. – № 4. – С. 24–37.

Савинов Д.Г. К изучению этнополитической истории на-родов Южной Сибири в скифскую эпоху // Историчес-кая этнография: Памяти Р.Ф. Итса. – СПб., 1993. – С. 128–135.

Самашев З.С. Некоторые итоги исследований Берельских курганов // Междунар. симп. «Terra Scythica»: програм-ма, тез. докл. – Новосибирск, 2011. – С. 44–45.

Синьцзян чауху – дасин шицзу муди фацзюэ баогао (Ча-уху в Синьцзяне – отчет о раскопках больших родо-вых могильников) / Ван Вэйхуа, Ван Минчжэ, Ли Сюэ-тан, Люй Эньго, Хань Кансинь, Чжан Вэньбинь, Чжан Цзюнь, Чжоу Линсяо, Чжоу Цзиньлин. – Пекин: Дун-фан чубаньшэ, 1999. – 2, 34, 416 с. + 84 ил. (разд. паг.) (на кит. яз.).

Сунь Бингэнь, Чэнь Гэ. Краткий отчет о раскопках могиль-ника № 1 в Чаухугоукоу, уезд Хэцзин // Синьцзян вэньу каогу синь шоухоу (Новые результаты по археологии и памятникам материальной культуры Синьцзяна): 1979–1989. – Урумчи, 1995а. – С. 221–243 (на кит. яз.).

Сунь Бингэнь, Чэнь Гэ. Краткий отчет о первом сезоне рас-копок могильника Цюньбакэ, уезд Луньтай // Синьцзян вэньу каогу синь шоухоу (Новые результаты по археоло-гии и памятникам материальной культуры Синьцзяна): 1979–1989. – Урумчи, 1995б. – С. 356–367 (на кит. яз.).

Сутягина Н.А. Новые данные о погребальном обряде насе-ления долины реки Или в конце I тыс. до н.э. – начале I тыс. н.э. (по материалам могильника Цюнкэкэ I) // Зап. ИИМК РАН. – 2010. – № 5. – С. 183–199.

Хань Цзянье. Синьцзяндэ цинтун шидай хэ цзаоци теци шидай вэньхуа (Культуры бронзового и раннего желез-ного веков Синьцзяна). – Пекин: Вэньу чубаньшэ, 2007. – 10, 8, 128 с. + 8 цв. табл. (разд. паг.) (на кит. яз.).

Худяков Ю.С., Комиссаров С.А. Кочевая цивилизация Восточного Туркестана: учеб. пособие. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. ун-та, 2002. – 156 с.

Цун Дэсинь, Хэ Дэсю, Чэнь Гэ. Краткий отчет о раскопках могильника № 2 в Чаухугоукоу, уезд Хэцзин // Синьц-зян вэньу каогу синь шоухоу (сюй) (Новые результаты по археологии и памятникам материальной культуры Синьцзяна (продолжение)): 1990–1996. – Урумчи, 1997. – С. 224–232 (на кит. яз.).

Цун Дэсинь, Чэнь Гэ. Краткий отчет о втором и третьем сезонах раскопок могильника Цюньбакэ, уезд Луньтай // Синьцзян вэньу каогу синь шоухоу (сюй) (Новые резуль-таты по археологии и памятникам материальной куль-туры Синьцзяна (продолжение)): 1990–1996. – Урумчи, 1997. – С. 281–302.

Чжан Пин, Чжан Тенань. Первый сезон раскопок могиль-ника в районе Кызыльского водохранилища, уезд Бай-чэн // Синьцзян вэньу. – 1999. – № 3/4. – С. 1–18, 107 (на кит. яз.).

Чжоу Цзиньлин, Ван Цзунлэй. Краткий отчет о раскопках могил с каменными оградками в Байлэцир, уезд Хэц-зин // Синьцзян вэньу. – 1999. – № 3/4. – С. 30–60, 172 (на кит. яз.).

Шанцуньлин гого муди (Могильник государства Го в Шан-цуньлине) / под ред. Линь Шоуцзиня. – Пекин: Кэсюэ чубаньшэ, 1959. – 2, 12, 89 с. + LXXII табл. (разд. паг.) (на кит. яз.).

Шульга П.И. Синьцзян в VIII–III вв. до н.э.: (Погребаль-ные комплексы. Хронология и периодизация). – Барнаул: Изд-во Алт. гос. техн. ун-т, 2010. – 238 с.

Ян Цзяньсинь. Жоучжи // Чжунго дабайкэ цюаньшу: Минь-цзу (Большая Китайская энциклопедия: Этносы). – Пе-кин; Шанхай, 1986. – С. 380 (на кит. яз.).

Komissarov S.A. On the beginning of the nomadism in East Turkestan // Programme for the XVth Conference of the European Association of Chinese Studies. – Heidelberg, 2007. – P. 87.

Takahama Shu. Preliminary Report on the Archaeological Investigations in Mongolia 2005: The rediscovery of the Stag Stone No. 15 // Newsletter on Steppe Archaeology. – 2008. – N 16. – P.73–74.