1 Опубликованная версия статьи доступна по адресу: http://rggu-bulletin.rggu.ru/binary/2625527_17.1346831328.09909.pdf Д.А. Журавлёв КОММУНИКАЦИОННЫЙ АСПЕКТ ТЕРРОРИЗМА В ПОСТМОДЕРНИСТСКОЙ СИСТЕМЕ: ТЕАТР ТЕРРОРА И ОБЩЕСТВО СПЕКТАКЛЯ Международный терроризм в политическом дискурсе приобрел в последнее время характер абсолютного Зла, противостоящего Добру и Порядку. Информационно- коммуникативная составляющая терроризма стала определяющей для его развития и функционирования. Оба эти рассуждения заставляют обратиться к попыткам определить ‘эту глобальную и абсолютную Систему, функционирующую в основном в информационно- коммуникативном пространстве и являющую собой бинарной (враждебную) оппозицию своему, казалось бы, абсолютному врагу – терроризму, заключающему в себе абсолютное оружие – смерть. Анализ концепций: общества Спектакля (Ги Дебора), третьего порядка симулякров и символического обмена (Ж. Бодрийяра), а также Империи (М. Хардта и А. Негри) – позволяет определить взаимозависимость и взаимообусловленность существования Системы и терроризма. Ключевые слова: Система, Спектакль, Империя, симулякр, символический обмен, смерть, терроризм. Глобализация и терроризм: к вопросу о генетическом родстве В начале XXI в. в условиях нарастания угрозы международного терроризма актуализировался вопрос о его взаимосвязи с процессом глобализации. Порядок глобализации выгоден международному терроризму. Размывание функций государства, установления сетевого общества и диверсификация источников власти способствуют усилению терроризма. ТНК, транснациональная мафия (в первую очередь наркомафия) и терроризм – «квазигосударственные узурпаторы прерогатив легитимной государственности» 1 . Терроризм использует все достижения глобализации для, казалось бы, противостояния ей. Однако на деле получается, что терроризм и силы глобализации в противостоянии друг другу, фактически стремятся к одному и тому же: к формированию глобального, взаимосвязанного сетевого мира.
24
Embed
Коммуникационный аспект терроризма в постмодернистской Системе: театр террора и общество Спектакля
This document is posted to help you gain knowledge. Please leave a comment to let me know what you think about it! Share it to your friends and learn new things together.
В этом, как представляется, заключается двойственность опыта американцев (а
благодаря СМИ и всего мира), приобретенного во время терактов 9/11. С одной
стороны, по словам Д. Келлнера, «освещение в прямом эфире привнесло
драматический эффект присутствия в спектакль 11 сентября»70, так как американцы,
замечает Р. Кирни, «виртуально присутствовали на месте теракта»71. В этом я
усматриваю знак того, что смерть в действительности прорвала ткань гиперреальности
и вдохнула реальность в мир Спектакля. С другой стороны, по наблюдению Р. Кирни
«опыт заключался в том, что они [американцы] в реальности отсутствовали на самой
сцене теракта»72. А это, по моему мнению, свидетельствует о нейтрализующей роли
СМИ – теракт, транслируемый по каналам коммуникации, быстро был поглощен
Спектаклем.
Теракт, на мой взгляд, вообще есть полное и окончательное выражение
системы: он конечен вследствие заряда смерти, но, вместе с тем, он не может
подорвать систему, ибо театр террора рассчитан на общество Спектакля.
Кроме того, рассмотренное событие абсолютно, поскольку речь идет о
глобальном акте терроризма, о глобальном проявлении необходимого производства
дуальности. «То, что мы словно бы видели во сне это событие, – пишет Ж. Бодрийяр,-
что весь мир словно бы грезил им, – оттого, что никто не может не мечтать о
разрушении могущества, ставшего до такой степени гегемонным»73.
В глобальном акте нуждалась не только Система, но и люди. Система, ибо в
своем развитии она опиралась на спираль насилия, и теракты 9/11 стали всего лишь
очередным ее витком. Люди, ибо их всё более и более засасывало в болото
послежития, ибо ими всё более и более ощущалась необходимость встряски. «В
пределе они это сделали, но мы этого хотели»74, – резюмирует Ж. Бодрийяр.
Нельзя не согласиться с мнением Михаила Рыклина, который, проанализировав
мнения Жака Дерриды, Жана Бодрийяра, Поля Вирилио, Славоя Жижека, Сюзан Бак-
Морс и Бориса Гройса, пришел к выводу: «Все философы оказались едины в том, что
террор не только не является внешним стремительно глобализирующемуся миру, но
составляет его интегральную часть, является его продуктом <…> То, что
господствующей системой определяется как террор и с необходимостью овнешняется
в образе врага, представляет собой ее же собственную сущность»75. С наибольшей
20
полнотой это проявилось именно после терактов 9/11. Однако глубинная логика
ситуации была ясна и раньше.
В итоге помимо категории места, исчезла и категория времени. Всё теперь –
лишь аллюзии «золотого века». Исчезла и категория человека. Ее заменил участник
биполоитического потребления. Исчезло и само понятие смерти и жизни, как отмечает
Ж. Бодрийяр.
И всё, что исчезло, в ярком, но скоротечном акте возвращает терроризм. В этом
и есть тот самый элемент реальности, который он привносит в наш гиперреальный
мир. И именно поэтому слишком реальный теракт не мог быть потреблен никак иначе
кроме как в форме «воображаемой идиомы»76.
Выводы
Анализ теорий позволяет прийти к следующим выводам. Система утвердила
свою власть над всем «цивилизованным» миром и теперь ей необходим внутренний
враг. Этот враг должен бросать вызовы на всех уровнях. Ключевой из них – вызов
смерти – то есть та ставка, на которую Система не может ответить. Во-первых, смерть
тела невозможна для Системы, поскольку весь процесс потребления, связанный с
удовольствиями, коррелирует с физическим. На этом процессе зиждется
биополитическая власть Империи. Смерть тела является абсолютным злом, поэтому
она и изгнана из общества. Во-вторых, на ставку смерти можно ответить только
собственной смертью.
Вместе с тем, Система не может существовать без терроризма, так как он
единственное, что может достаточно хорошо симулировать символический обмен.
Ставка смерти на миг восстанавливает ситуацию символического обмена и
конституирует Систему для отражения угрозы. Терроризм, в очередной раз возвращая
смерть в рамки символического обмена, грозит Системе полной аннигиляцией (ведь
она держится именно на исключении смерти из жизни, на переводе всех процессов в
cool-стадию и на создании послежизни). С другой стороны, коммуникационные
структуры Системы (СМИ) тут же должны нейтрализовать символический вызов и
трансформировать символический обмен в обмен символами.
Империя, с одной стороны, нуждается в терроризме, чтобы покорять что-то,
ибо внешних границ у нее нет, а подавление бунта, мятежа делает Империю все более
реальной. Но вместе с тем, символическая ставка смерти в терроризме создает угрозу
гибели Империи. Таким образом, Империя конституируется в состоянии
полуреальности: частично присутствуя и в реальности, и в гиперреальности. В
21
реальности есть только базовые предпосылки для ее становления, существует вызов в
виде терроризма. В гиперреальности происходит все вышеописанное: внутренние
войны Империи в виде полицейских операций, дабы конституироваться затем в
«реальности», а также битва на уровне символического обмена, когда Империя не
может поставить на кон свою смерть, очевидно потому, что ее пока толком и не
существует.
Постсовременное общество нуждается в насильственной смерти, не в том
смысле, что оно хочет умирать, а в том, что оно готово воспринимать её образ. В этом
нет ничего кровожадного, здесь действует как закон компенсации (радость от того, что
это произошло не со мной), так и подсознательное стремление вырваться из-под оков
диктата постсовременной власти симулякров. Посредством простого созерцания
насильственной смерти на экране телевизора человек добивается этой цели. Творя
насильственную смерть и идя на нее, террористы, возможно, выражают протест
против медленной смерти современности. Именно наступлением состояния медленной
смерти можно объяснить непонятные и внезапные вспышки насилия в настоящее
время, например в США. Причем насилия, ориентированного именно на смерть.
Кроме того, это подсознательное желание возобновить символический обмен между
жизнью и смертью, который полностью подконтролен Системе и на котором держится
все ее могущество.
Расцвет исламистского терроризма в таком случае может быть рассмотрен как
ответная реакция исламской цивилизации на «наползание» западной цивилизации
симулякров, создающей угрозу восточной идентичности. В то же время, именно это
состояние господства симулякров третьего уровня, возможно, и провоцирует
ситуацию, когда ответ, предлагаемый не-западными цивилизациями, несмотря на его
радикализацию, начинает оперировать тем же языком (симулякров, мифов), который
уже давно утвердился в странах Запада. В итоге власть симулякров, возникнув на
Западе, постепенно объемлет весь мир. Сопротивление ей бесполезно, поскольку оно
может быть выражено только на языке симулякров, что автоматически «подчиняет»
определенную территорию их всеобщему господству.
Коммуникационная составляющая является определяющей как для
современной Системы, так и для терроризма. Если первая, находит своё выражение в
спектаклях, в которых симулятивность подменяет реальное действие, то терроризм
творит театр террора. Система и терроризм оказываются взаимозависимыми,
поскольку при отсутствии общества Спектакля, появившегося как результат
22
опутывания мира коммуникационными сетями, не возникла бы ориентация
террористов на достижения современных СМИ. Театр террора и общество Спектакля
возникли одновременно и являются взаимосвязанными. Именно поэтому так сложно
победить терроризм. Он играет на поле Системы, он ей необходим.
1 Зотов О.В. Глобализация и международный терроризм: генетическое родство // Терроризм – угроза человечеству в XXI веке. Сб.ст. М.: Ин-т Востоковедения РАН; Крафт+, 2003. С. 38. 2 Оганян Р. Театр террора. М.: Грифон, 2006. С. 331; Международный терроризм: борьба за геополитическое господство / Под ред. А.В. Возженикова. М.: Изд-во РАГС, 2005. С. 12. 3 См.: Международный терроризм: борьба за геополитическое господство… С. 7. 4 Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в условиях империи. М.: Культурная революция, 2006. С. 88. 5 Weber S. War, Terrorism, and Spectacle: On towers and caves // South Atlantic Quarterly. 2002. Summer. Vol. 10. No. 3. P. 452. 6 Kellner D. September 11, spectacles of Terror, and media manipulations: a critique of jihadist and Bush media politics // Logos. 2003. Winter. Vol. 2. No. 1. P. 92. 7 См.: Chermak S. Marketing Fear: Representing Terrorism After September 11 // Journal for Crime, Conflict and the Media. 2003. Vol. 1. No. 1. P. 5–22. 8 Дебор Г.-Э. Комментарии к «Обществу спектакля». тезис (далее – т.) XVI. URL: http://library.sgustok.org/guy_debord_-_commentaires_sur_la_societe_du_spectacle.pdf (дата обращения: 08.12.2010). 9 Там же. т. IX. 10 Хардт. М., Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. С. 180, 300–302, 322. 11 Они же. Множество… С. 48. 12 Alliez E., Negri A. Peace and War // Theory, Culture & Society. 2003. Vol. 20. No.2. P. 111. 13 Ibid. P. 112. 14 Хардт. М., Негри А. Множество… С. 24. 15 Там же. С. 120. 16 Иноземцев В.Л. Глашатаи нового мира // Хардт. М., Негри А. Множество: война и демократия в условиях империи. М.: Культурная революция, 2006. C. X. 17 Хардт. М., Негри А. Множество… С. 41. 18 Там же. С. 111. 19 Иноземцев В.Л. Указ. соч. С. XXVI-XXVII. 20 Хардт. М., Негри А. Указ. соч. С. 34–35. 21 Там же. С. 35. 22 Giroux H.A. Beyond the Spectacle of Terrorism: Rethinking politics in the society of the image. P. 20. URL: http://ojs.gc.cuny.edu/index.php/situations/article/viewFile/153/205 (дата обращения: 08.12.2010). 23 Хардт. М., Негри А. Указ. соч. С. 26. 24 Там же. С. 46. 25 Там же. С. 48–49. 26 Хардт. М., Негри А. Империя. С. 27. 27 Там же. С. 181. 28 Morgan J. Interview with Michael Hardt // Theory, Culture & Society. 2006. Vol. 23. No. 5. P. 109. 29 Хардт. М., Негри А. Указ. соч. С. 47. 30 См.: Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет; КДУ, 2006. 389 с. 31 Бодрийяр Ж. Дух терроризма. URL: http://www.inosmi.ru/untitled/20011106/142061.html (дата обращения: 08.12.2010). 32 Там же. 33 Там же. 34 Там же. 35 Там же. 36 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет; КДУ, 2006. С. 287. 37 Он же. Прозрачность зла. М.: Добросвет; КДУ, 2006. С. 54–55. 38 Он же. Дух терроризма. 39 Он же. Прозрачность зла. С. 112. 40 Он же. Дух терроризма. 41 Там же.
42 Там же. 43 Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. С. 111. 44 Глюксманн А. Философия ненависти. М.: АСТ: АСТ МОСКВА: Транзиткнига, 2006. С. 30. 45 Бодрийяр Ж. Дух терроризма. 46 Vorkunova O.A., Hohvannesian D. Terrorism: Myth Conceptions and Conceptual Inadequacies // Fighting Terrorism in the Liberal State / Ed. by Samuel Peleg and Wilhelm Kempf. Amsterdam; Berlin; Oxford; Tokyo; Washington: IOS Press, 2006. P. 138. 47 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. С. 272. 48 Дебор Г.-Э. Указ. соч. т. XVIII. 49 Он же. Общество спектакля. М.: Логос, 2000. С. 15–16. 50 Вахитов Р. Современный террористический акт как Текст Спектакля (опыт семиотики террора). URL: http://www.situation.ru/app/j_artp_12.htm (дата обращения: 08.12.2010). 51 Там же. 52 Там же. 53 Бодрийяр Ж. Указ. соч. С. 305. 54 Он же. Прозрачность зла. С. 113. 55 См.: Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005. 256 с. 56 Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. С. 113. 57 Там же. С. 117. 58 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. С. 292. 59 Он же. Прозрачность зла. С. 101. 60 Вахитов Р. Указ. соч. 61 Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. С. 55. 62 Он же. Дух терроризма. 63 Kearney R. Terror, philosophy and the sublime: Some philosophical reflections on 11 September // Philosophy & Social Criticism. 2003. Vol. 29. No. 1. P. 34. 64 Kellner D. OP. cit. P. 88. 65 Ibid. P. 86. 66 Ibid. P. 89. 67 Giroux H.A. OP. cit. P. 18. 68 Kearney R. OP. cit. P. 30. 69 McDonald I., Lawrence R.G. Filling the 24x7 News Hole: Television News Coverage Following September 11 // American Behavioral Scientist. 2004. Vol. 48. No. 3. November. P. 336. 70 Kellner D. OP. cit. P. 88. 71 Kearney R. OP. cit. P. 41. 72 Ibid. 73 Бодрийяр Ж. Указ. соч. 74 Там же. 75 Рыклин М. APOCALYPSE NOW. Философия после 11 сентября // Отечественные записки. 2002. № 3. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/?numid=4&article=225 (дата обращения: 08.12.2010). 76 Kearney R. Op. cit. P. 42.