Человек – величайшая радость или величайшее несчастье, реальность или обман?...

Человек – величайшая радость или величайшее несчастье, реальность или обман? (экзистенциально-аналитическое понимание психологических механизмов травмирования человека человеком)

Баранников Александр Сергеевич доктор медицинских наук,

профессор Московского социально-педагогического института,

председатель секции экзистенциальной психотерапии ОППЛ, член

совета директоров Российско-Австрийского института

экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии.

Master of Science австрийского университетского научного

центра. Сертификат GLE-international, тренер и супервизор.

Психиатр высшей категории. (г.Москва, Россия)

Баранникова Дарья Александровна кандидат психол. наук,

доцент кафедры педагогики и психологии Московского социально-

педагогического института. Сертификат GLE-international,

котренер. (г.Москва, Россия).

Дом. адрес: 143982, Московская область,

г.Железнодорожный, ул.Нахимова, д.14, кв.99. Тел.: 8-903-

592-19-33 8498-304-34-60 (домаш.). E-mail: [email protected]

Barannikov Alexander. Dr.Med.S., the professor of faculty

of pedagogic and

psychology

of Moscow Social-pedagogic Institute,

chairman of

section of existential

psychother

apy of Professional

Psychothera

py League.

Address: 143920, Moskovskaya oblast', Zheleznodorozhniy,

Adm. Nakhimov street, bld.14, app.99. Email: [email protected]

В статье рассматриваются механизмы травмирования человекачеловеком с позиций современного экзистенциального анализа.Обращается внимание на уникальность человека, обусловленную егодуховной сущностью и потребностью в духовно-экзистенциальнойВстрече. Причины перегрузки и блокады переживания при травмесвязываются с противоречивостью и большой комплексностьюпереживания в момент травмирования. Человек оказывается не готовк восприятию обрушивающейся на него реальности. Это приводит кутрате экзистенциальной соотнесенности и перегрузкепсиходинамики. Рассматриваются последствия травмы, а также,связанные с ними возможности психотерапии. Ведущая роль впереработке последствий отводится феноменологически определяемойсиле Person (центр духовного измерения) и Встрече соспециалистом.Ключевые слова: психическая травма, экзистенциальный анализ,терапия психической травмы, последствия психической травмы. Man – greatest joy or greatest misfortune, reality or deception?(existential-analytical understanding of psychologicalmechanisms of man by man traumatization).The mechanisms of man by man traumatization are observed fromthe point of view of contemporary existential analysis.Attention is paid to the uniqueness of a human being determinedby his or her spiritual essence and the need of personal-existantional Encaunter. The courses of the overloud and theblockades of experience which happens because of trauma arerelated to the paradox and the great complexity of theexperience at the moment of traumatization. A man terns out tobe not ready to the perception of the reality which crashes downonto him. That leads to the lost of the existential context andthe overloud of psychodynamics. The consequences of trauma andthe possibilities of psychotherapy connected with them areobserved. The leading role in the rework of the consequences isgiven to the phenomenologicaly determined strength of the Person(the central structure of mental dimension) and to the Encounterwith a specialist.

Key words: psychic trauma, existential analyses, therapy ofpsychic trauma, consequences of psychic trauma. Что несет с собой человек – величайшую радость иливеличайшее несчастье? Эта дилемма всегда присутствовалав жизни человечества и как практика жизни и какфилософская тема (Сократ, Платон). Она присутствует и вжизни каждого из нас, высвечиваясь в повседневности, вомногих психологических, педагогических и социальныхпроблемах. Но и в психотерапии она возникает иногдаявно, иногда на заднем плане в процессе работыспециалиста с клиентами и пациентами. Эта дилеммаприобретает особо острое звучание в связи с темойпсихической травмы, благодаря которой становитсяотчетливо видна человеческая уникальность инезаменимость. Среди различных причин психических травмпреобладающее значение (до 70%) играют причинысвязанные с другим человеком [14,17]. Чаще всего речьидет либо об утрате близких и значимых людей, либо оплохом обхождении с травмированными. Травмы и ихпоследствия знакомы большому количеству людей. Так, поданным М. Решетникова, почти каждый человек перенескогда-либо опыт травматизации [13]. Травма, какфизическая, так и психическая всегда ведет кповреждению и разрушению субстрата. Этот смыслсодержится уже в самом значении древне-греческогослова (рана или повреждение). Такое воздействие неможет не оставлять после себя серьезных последствий. В то же время, наличие другого, доброжелательнонастроенного и специально подготовленного человекаявляется одним из необходимых условий для излечения идля оказания помощи тому, кто страдает. При этом

представления о психологических механизмахтравматизации и о психологических механизмах излеченияот ее последствий связаны с теми концепциями, которыележат в основе понимания природы человека ипсихотерапевтического процесса вцелом различныминаправлениями психотерапии. Учитывая большую частоту травм, обусловленных«человеческим фактором», актуальность этой темы, какдля психотерапии, так и для повседневной жизни, намхотелось бы попытаться раскрыть психологическиемеханизмы травмирования человека человеком с позицийсовременного экзистенциального анализа, который по-своему описывает то особое значение, которое имеютчеловеческие взаимоотношения для жизни и длявозникновения патологии. При этом нам хотелось быотметить особенности подхода современногоэкзистенциального анализа к пониманию травмы (в отличиеот некоторых других парадигм), привести примерыфеноменологической картины переживания травмированных,попытаться проанализировать психологические механизмывлияния «человеческой» травмы на комплексный процесспереживания и исследовать возможности терапии пациентовс последствиями травм в зависимости от того, каковадинамика этих последствий. Попытаемся определить некоторые отличительныеособенности подхода современного экзистенциальногоанализа к изучению феномена травмы.

Особенности подхода современного экзистенциальногоанализа к изучению феномена травмы. Для того, чтобы увидеть отличительные особенностиэкзистенциально-аналитического подхода к пониманиютравмы коснемся вкратце представлений

психодинамического и когнитивно-поведенческогонаправлений психотерапии об этом феномене. В развитии представлений З.Фрейда о механизмахвозникновения травмы отмечалась определенная этапность.Вначале он подчеркивал важную роль неблагоприятныхвнешних обстоятельств. В дальнейшем он отводилприоритетное значение внутренним побуждениямтравмированных и индуцированным ими фантазиям [13]. Сточки зрения А.Лэнгле, ошибка З.Фрейда при отказе оттеории травмы в пользу теории инстинктов могла сыгратьотрицательную роль в недостаточном уделении вниманияфеномену травмы последующими поколениями специалистов[6]. Сегодня признание роли внешних воздействий начеловека и роли процессов, происходящих в еговнутренней, психической сфере при травме являетсяобщепризнанным и непротиворечивым. Однако представленияо характере такого воздействия и его последствияхсущественно отличаются в рамках различныхпсихотерапевтических школ. Многие взгляды З.Фрейда на травму сохранили своезначение и в настоящее время. В последующем они вошли вчисло «основных постулатов психоанализа» [13]. В то жевремя, несмотря на признание многих положений,выдвинутых З.Фрейдом («прорыв в защитном барьере отвнешних стимулов, ведущий к чувству подавляющейбеспомощности», сопутствующее блокирование аффекта,важность воспроизведения исходного травматическогомомента и многие другие), понимание механизмавоздействия травмы на психику, природы защитныхмеханизмов и подходов к реконструированию исходноготравматического опыта было разным даже в рамкахпсиходинамического направления [3]. Так, к примеру,если З.Фрейд придавал большее значение сексуальнойтравматизации и отреагированию агрессии, то К.Юнготмечал значение демонических архетипических основпсихики и артикулирования, очеловечиванияархетипических переживаний [3]. Встречались различия

во взглядах на травму и у представителей болеесовременных модификаций психоанализа (Э.Нойман,Л.Стайн, М.Фордем, Дж.Хилман, Д.В.Винникот и др.). Современная когнитивно-поведенческой модельпосттравматического стрессового расстройства (ПТСР)акцентирует внимание на когнитивных аспектахпереработки травмирующих событий [2]. Именнокогнитивным оценкам отводится роль ведущего фактора,способствующего возникновению ощущения постоянноприсутствующей угрозы у перенесших травму. При этомнегативно оценивается факт травматического события, самтравмированный, его поведение, поведение других людейпосле травмы и появления симптомов ПТСР(см. там жес.52,57). С позиций когнитивно-поведенческой моделифокусирование на этих когнитивных оценках в сочетании сдисфункциональными поведенческими и когнитивнымистратегиями совладания ведут к хронификации проявленийПТСР. Оживлению травматических переживаний икогнитивному переструктурированию отводится главноеместо в терапии последствий травмы. Большинство современных школ психотерапии вопределении посттравматического стрессовогорасстройства сходятся на формулировке, котораяпредставлена в МКБ 10, где травматические событиясвязываются с опытом, который с точки зрениясубъективного восприятия выходит за рамки повседневнойчеловеческой жизни [4]. Признавая роль когнитивного аспекта переработкитравмы, А.Лэнгле обращает внимание на то, что влияниетравмы долго не распознавалось в психотерапии, и самаэта тема была менее популярна у экзистенциальныхпсихологов и психотерапевтов, чем такие традиционныеэкзистенциальные темы, как неудача, абсурдность исмерть [6]. Развитие экзистенциального направления былосвязано с выделением роли духовного измерения в жизничеловека. «Упрямство духа» В.Франкла было необходимодля того, чтобы преодолеть психоноэтический антагонизм

[15]. В первой половине 20 века многие направленияпсихотерапии старались дополнить антропологию З.Фрейдаи преодолеть ее редукционизм. Для развитияэкзистенциального анализа большое значение имелопротивопоставление духовности и психодинамики,поскольку оно закладывало антропологические основылоготерапии и давало видение возможных перспективчеловеческой жизни в виде наполненного смысломдуховного развития, либо экзистенциального вакуума,сопровождающегося утратой смысла и неврозом [15]. Формированию концепции травмы в современномэкзистенциальном анализе способствовало развитиесамого этого направления, происходившее наиболееинтенсивно последние три десятилетия благодаря работамА.Лэнгле и членов организованной им при одобренииВ.Франкла Международной ассоциации GLE-international.Это привело к значительным дополнениям концепциилоготерапии В.Франкла, благодаря которым этонаправление достигло уровня высокой степени доработкикак в антропологии, так и в методологии. К числуосновных дополнений логотерапии мы могли бы отнестиследующие: 1. Значительное расширение представлений обэкзистенции и условиях ее достижения [ 5 ]. 2. Формулирование более развернутой и болеевзвешенной позиции в отношении психодинамики [9], вкоторой признается ее важное значение для переживания иповедения.

3. Признание комплексной природы человека,отмечающееся также и в других направленияхпсихотерапии.

4. Расширение антропологических представлений оструктуре и процессе переживания с определением ведущейроли Персоны (Perzon – центр духовного измерения) иперсональной активности [8].

5. Развитие феноменологического метода исосредоточенность на индуктивно-процессуальном подходе[10].

6. Обоснование роли самопознания в образовательномпроцессе [7].

7. Создание самодостаточной концепцииконсультирования и психотерапии экзистенциальногоанализа.

8. Разработка метода Персонального экзистенциальногоанализа и других методов, которые нацелены намобилизацию персональной активности и достижение«согласия»[11] .

Эти и многие другие изменения позволили прийти и кболее дифференцированным представлениям опсихопатогенезе и терапии основных форм патологии.Понимание основных принципов современногоэкзистенциального анализа и эволюции этого направленияделает возможным лучшее понимание его современнойконцепции травмы. Мы хотели бы особо отметить, что дляэкзистенциального анализа является важным то, какимобразом травма воздействует на переживание, как онаменяют его структуру и комплексный процесс. Несомненно,такой подход будет сосредоточен на различных формахдуховной активности Person, на возможностях ихреструктурирования после вредоносных воздействий. Приэтом рассмотрение механизмов и последствий воздействиятравмы на переживание должно осуществляться на основереальных фактов, реальных высказываний пациентов в силуфеноменологических ограничений попытокинтерпретирования и мистифицирования того, что имеется. Почему переживаемый при травме опыт выходит зарамки повседневного? Ответ на этот вопрос А.Лэнглесвязывает с тем, что «человек в процессе жизниадаптируется к реальности, представляя ее надежной,удобной, вселяющей уверенность и вызывающейдоверие»[6]. Однако он узнает о своей незащищенностипри столкновении с реальностью другого рода. Этареальность «своей непостижимостью потрясает человека доглубины души». Такую ситуацию А.Лэнгле называет«обманом бытия». Из-за интенсивности происходящего

затрагивается вся комплексная структура экзистенции,возникает перегрузка психодинамики и буксует процесспереработки. Это приводит к полной блокаде Я и параличупереживания. Из-за слишком сильного воздействияпроисходящего «Я не может стабильно осуществлять своюактивность… Травма взрывает экзистенциальнуюсвязанность во всех значимых измерениях экзистенции и,тем самым, отнимает у Я почву для осуществленияпроцесса переработки» [6]. При терапии травмы очень важен толчок со стороны Тыдругого человека, который благодаря диалогупредоставляет травмированному свою экзистенциальнуюукорененность. Это происходит благодаря Встрече ивзаимному резонированию. Результатом этого являетсяразвитие внутреннего диалога у пациента, приводящего ктому, что травматические переживания растворяются и егособственная Person (центр духовной личности) становитсякрепче и ощутимее [6]. Уже в этом кратком описании мы видим существенныеотличия во взглядах на травму в экзистенциальном,психодинамическом и когнитивно-поведенческом понимании.Явными становятся и некоторые отличия в терапевтическихподходах. Прежде, чем мы коснемся особенностей травматизациичеловека человеком, попробуем определить в чем все-такисостоит уникальность человека с точки зренияэкзистенциального подхода в консультировании и терапии? Приоритетное значение для экзистенциальногонаправления психологии и психотерапии, как мы этоотмечали уже ранее, конечно же, имеет духовноеизмерение человека. А центральная роль в его духовномразвитии отводится современным экзистенциальныманализом «человеческому фактору» духовности-персональности. Это положение отличает данноенаправление от многих других. Именно духовные структурысодержат в себе аспект свободы, незавершенности,возможности формирования. Они позволяют рассматриватьразвитие, как потенциальность и как область

персональной ответственности. Но для их формированиянеобходим другой Человек! Диалогическая природа Person определяет ведущуюроль Встречи (одно из ведущих понятий экзистенциальногонаправления, предполагающее особую, духовно-персональную форму диалога) с другим человеком (каксостоявшейся, так и не состоявшейся) для духовногораскрытия самого себя. Встреча несет в себе комплексусловий, необходимых для формирования и укрепленияфундаментальных структур экзистенции (принятие,переживание ценности другого, его признание иутверждение легитимной автономности, перспективупопадания в позитивные взаимосвязи и др.) [8]. Онаиграет роль питающей пуповины для развития Person иформирования экзистенции. И поэтому она столь женезаменима, как некоторые уникальные продукты питания.Исключение из рациона, например, мяса, требует отчеловека использования около десятка разного родадругих продуктов для покрытия суточного дефицита. Нечтопохожее мы могли бы отметить и в отношении человеческойВстречи. Это позволяет уже при первом приближениипопытаться объяснить более высокую чувствительность ктравматизации «человеческим» фактором, чем техногенным[6]. На заднем плане «человеческой» травмы мы всегдасталкиваемся с ситуацией лишения духовной Встречи! Ночто же делает людей особо ранимыми в таких случаях?Каковы психологические механизмы такого воздействия?Как возникает при травме эффект непостижимости ипаралич переживания? Почему это происходит? Попробуем обратиться к опыту феноменологическихнаблюдений за пациентами с непсихотическимипроявлениями травмы. Уделим при этом внимание нестолько когнитивным оценкам и дисфункциональнымстратегиям совладания у тех, кто перенес травму впрошлом (эти обстоятельства мы могли бы отнести кудерживающим последствия травмы условиям), сколькоописаниям непосредственных переживаний в момент самойтравмы. Могут ли нам что-то дать эти описания, несмотря

на их фрагментарный, незавершенный характер? Обратимсяк достаточно типичному случаю терапии последствийтравмы в виде моббинга и к описаниям некоторых другихпациентов.

Разве могут разумные существа так себявести

Пример №1. Пациентка А.14 лет обратилась за помощью и пришла на прием вплатную поликлинику в сопровождении матери. Мама работала педагогом в той жешколе, в которой училась девочка.

Причиной обращения были «странности в поведении ребенка». Они заключалисьв том, что девочка избегала прикосновений к предметам и мебели, которые былирасположены в квартире. Это были шкаф, стулья, стол, настольная лампа идругие. Девочка не хотела к ним прикасаться руками, обходила их, испытывая вих присутствии дискомфорт и напряжение.

Другой проблемой, с точки зрения мамы, было то, что дочь испытываланегативные и агрессивные чувства ко всем людям, кроме родителей. Онаговорила, что все люди – «недоумки и их не жалко». При этом она желала всемнесчастий. Чувство ненависти распространялось у нее в особенности на своихсверстников и соучеников по школе. Когда она описывала свое отношение ко всемлюдям, особенно к сверстникам, у нее появлялось напряжение, лицо выражалоагрессию. При этом она говорила, что «готова всех убить». Эти высказыванияшокировали маму. Такое состояние и поведение дочери продолжалось уженесколько лет. И мама и дочь связывали их с плохим отношением к девочке состороны соучеников в старой школе, из которой ей пришлось уйти около 2-х летназад.

При первой беседе девочка сообщила, что ей тяжело жить и справляться ссобой. В связи с этим она согласилась обратиться за помощью к специалисту.Однако она отказывалась беседовать с психотерапевтом одна без матери. Припопытках уточнить возможную причину такого психического состояния девочкарассказала, что оно появилось в период, когда она училась в другой школе истолкнулась с плохим отношением к себе со стороны соучеников по классу. У нееотмечалась повышенная полнота, которой она стеснялась. В старой школе онаподвергалась нападкам со стороны сверстников, которые ее дразнили, унижали,оскорбляли. При этом она проявляла агрессию в виде ответных угроз иоскорбляющих высказываний, пыталась сама защищать себя. Больше никто неприходил ей на помощь. Было несколько случаев, когда ее окружало большоеколичество агрессивных соучеников. В эти моменты она терялась, начиналаиспытывать беспомощность, не была способна сопротивляться и постоять за себя.Из-за повторения этих ситуаций девочка не хотела посещать школу, и мама былавынуждена перевести ее в ту школу, где она сама преподавала. Уже послеперевода появилось избегание домашних предметов. Все эти предметы объединялото, что они находились в квартире и в период унижений в школе и напоминали оних девочке. Родителям пришлось даже купить новый диван, чтобы девочка моглана нем спокойно спать.

В первой беседе она очень сильно волновалась, тяжело дышала при рассказео себе. При этом отмечалась выраженная вегетативная реакция, когда пришлось

рассказывать о нанесенных ей оскорблениях. Разговор был настолько для неетяжелым, что она сообщила лишь отдельные факты травмировавших ее событий.Общая картина событий дополнялась на последующих встречах.

Рассказ девочки о ее переживаниях проходил спонтанно без моего давления.Меня беспокоило то, как она будет себя чувствовать после нашей встречи. Этобыло важно также и в связи с тем, что время встречи было ограниченным 50минутами. Было ясно, что для более полного отреагирования ей потребуетсязначительно больше времени. Я выразил ей понимание и сочувствие в связи с еестраданием, а также, в связи с постоянно возникающими у нее агрессивнымичувствами. Ее эмоциональное состояние в процессе беседы было в значительнойстепени насыщено аффектами и болью. Поскольку это состояние было тягостным идля самой девочки, я назначил ей уже при первой встрече небольшие дозы малогонейролептика.

Повторная встреча произошла через неделю. Девочка сама попросила о нейсвою маму. Уже после первой беседы она почувствовала значительное облегчение.В то же время, в последующие 8 встреч, которые проходили на протяжении 4-хмесяцев (по две встречи в месяц), она приходила также вместе с мамой и неотпускала ее во время беседы. После 3-й встречи ей дополнительно был назначенантидепрессант. Мы общались периодически и по телефону. Во время беседы онастановилась намного спокойнее. Как правило, она рассказывала о событиях,происходивших в школе и о своих актуальных переживаниях. В классе она себячувствовала одинокой. Лишь одна из девочек уделяла ей внимание на переменах.Остальные дети вели себя достаточно равнодушно. Ее никто не обижал. В то жевремя, она постоянно находилась в напряжении, ожидая нападок. Иногдавозникало впечатление, что А. преувеличивает недоброжелательность поотношению к ней со стороны сверстников. Эти факты нам приходилось уточнять.

На последующих встречах девочка больше рассказывала о себе. Она сообщила,что любит современную музыку и читает много художественной литературы. Своихсверстников она называла «дебилами», объясняя это тем, что у них нет знаний иинтересов. В том, как она рассказывала о себе чувствовалось, что она страдаетот одиночества, однако вынуждена быть одна, объясняя это тем, что сверстникине соответствуют ее уровню интересов и развития.

Несмотря на то, что на сессиях мы периодически касались неприятныхвоспоминаний, эти разговоры всегда сопровождались выраженными эмоциональнымиреакциями. При этом девушка краснела и у нее появлялось выраженноенапряжение. Она проявляла обиду и агрессию, высказывала угрозы в отношенииобидчиков. Я давал ей возможность выражать свои чувства. Постепенновыраженность эмоционального реагирования стала уменьшаться.

В начале каждой сессии я обычно спрашивал А. о том, можем ли мыпообщаться вдвоем и как это было бы для нее удобнее. Но она выбирала вариантразговора в присутствии матери. Мама играла для нее роль сопровождающего вобычных повседневных делах: поход по магазинам, прогулка, посещениекинотеатра и др. Между собой у них были нежные доверительные отношения.

На 8-м занятии девочка согласилась побеседовать без мамы. Эта встречаимела характер кульминации в обсуждении травмировавших ее событий. А. вочередной раз вспомнила одно из них, хотя ей пришлось пережить несколькоподобных ситуаций. Они вспоминались наиболее болезненно. Тогда ее обступилисверстники со всех сторон и стали оскорблять, называя глупой, толстой.Вначале она пыталась защищаться, но в момент, когда ее окружили несколькоподростков, она потеряла способность говорить. Она испытывала тогда обиду,унижение, страх, сочетавшиеся с агрессией. Эти чувства сопровождалисьощущением полной беспомощности и растерянностью. На вопрос: «Что бы онасказала своим обидчикам?», - девушка ответила, немного подумав: «Вообще то у

меня есть одно выражение специально по этому поводу». Это было сказано сдемонстративной легкостью и улыбкой. Однако чувствовалось, что она потратиламного времени на то, чтобы продумать эту фразу. Она звучала следующимобразом: «Если бы вы знали, что одно неправильное слово может изменить всюжизнь человека, его мировоззрение, историю. Понимаете ли вы то, что делаете?Одно слово может убить!». Я попросил девушку произнести эту фразу так, какбудто перед ней были сейчас ее обидчики. Она не сразу решилась это сделать,но потом, все же волнуясь, произнесла эти слова. После этого волнениенесколько уменьшилось. Я спросил ее о том, что, по ее мнению, помогло бы ей вмомент тяжелых событий помочь справиться с ситуацией и со своим состоянием.Она ответила, что могло бы помочь, если бы хоть один человек понял ее иподдержал в тот трудный для нее момент. Я поинтересовался не получила ли онатогда поддержку от мамы, не поддержала ли ее учительница. Она сказала, чтонесколько дней, после описанных ею событий, она ни с кем не делилась. Толькопотом она рассказала обо всем матери. Ей от этого стало немного легче. Ноэтого было не достаточно. С учительницей несколько раз разговаривала поповоду оскорблений мама. Но та формально согласившись с ней, заняладостаточно отстраненную позицию и провела лишь формальную и неэффективнуюбеседу с обидчиками. А. сообщила также, что ей было намного лучше, если быона получила поддержку «хоть от кого-нибудь из сверстников». В классе былтогда только один мальчик, который мог бы, по ее мнению, ее понять, оправдатьи поддержать. Но в тот момент его не было в школе. Девушка не решилась ниразу обсудить с этим мальчиком сложную для нее ситуацию, хотя она ичувствовала в то время его к себе благосклонность. Ее волновала также исудьба этого мальчика. Было известно, что он так же, как и она, перешел впоследующем в другую школу. Когда она о нем говорила, я чувствовал свет любвии надежды в ее глазах. Я поинтересовался также, почему ее так заделооскорбительное поведение сверстников. Она ответила: «Это же люди! Как могутразумные существа так себя вести?».

На следующей сессии девушка снова согласилась общаться без мамы. Мама вначале встречи сообщила, что дочь после предыдущего разговора «порхала и былатакой веселой, какой она ее уже давно не видела». Когда мы с девушкой сновакоснулись темы обидчиков, она сказала: «Я бы их всех убила! Но не только их,а и всех людей, кроме родителей! Люди не достойны того, чтобы жить!». Послеэтой фразы я на какое-то время замолчал, думая над ее словами. Она посмотрелана меня умоляюще и спросила: «Вы, наверное, после таких слов не будете меняуважать?». Я ответил, что меня впечатляет то, насколько глубоко она ранена инасколько глубоко она из-за этого одинока. Я спросил: «Может, стоило бы все-таки оставить еще кого-нибудь в живых?». Она подумала и ответила: «Наверное».И я и девушка были сильно впечатлены состоявшейся беседой.

На протяжении нескольких месяцев отмечалось изменение переживаний девушкив школе. Она стала чувствовать себя значительно комфортнее и охотнее посещалазанятия. В своих отношениях она также стала более свободной. Больше общаласьсо сверстниками на переменах. В начале наших встреч А. очень зависела оттого, обратит ли на нее внимание единственная из девочек, которая уделяла ейвнимание (при этом А. ее описывала, как несимпатичную и, даже,отталкивающую). В последующем она стала относиться к этому намного спокойнее,сама расширяла круг своего общения. Уменьшилось и поведение избегания вотношении домашних предметов. Это происходило на фоне уменьшения душевногонапряжения и дискомфорта.

В описанном случае мы сталкиваемся с тем, что оскорбительное поведениезначимых для А. сверстников приобрело запредельный непостижимый характер.«Как могут разумные существа так себя вести!?». В этой фразе отражено

объяснение непостижимости и трудности в переработке плохого отношения состороны другого человека. В описаниях девушки мы видим, как в момент обидыактивизмы и агрессия сменялись рефлексом мнимой смерти. Вслед за этимразвивалась блокада переживания, которая углублялась и фиксировалась в связис повторявшейся травматизацией, а также, в связи с отсутствием поддержки ипонимания со стороны «значимого другого». Возникшая боль и душевное онемениесопровождали блокаду переживания. Одиночество девушки и отсутствие условийдля диалогической переработки травмы создавали постоянную наполненность еепереживаний аффектами. Они привели к отвержению себя и жизни, к отвержениювсех людей в связи с генерализацией обиды, к возникновению соответствующейустановки. Эта динамика и блокада переживания сопровождались появлениемповедения избегания в отношении предметов, напоминающих девушке о нанесеннойтравме.

Формирование доверительных отношений с терапевтом происходило постепенно.По-мере отреагирования травмирующих переживаний степень аффективнойзаряженности становилась меньше. Пребывание в новой школе становилось болеекомфортным. Возможность быть увиденной в глазах другого (терапевта) принесладевушке облегчение своего состояния. Она впервые смогла высказывать вслухсвой ответ обидчикам и постоять за себя. Этот ответ привел к смягчениюагрессивных тенденций, к большей степени примирения с собой, с жизнью, сокружающим миром.

Если посмотреть на этот случай с точки зрения метода Персональногоанализа (ПЭА), мы увидим, что работа находится на уровне ПЭА1 – ПЭА2 (переходот первичной эмоциональной реакции к интегрированной эмоции) [11]. Несмотряна то, что терапия еще не завершена, удалось добиться значительногоуменьшения аффективной заряженности, уменьшения поведения избегания, большейсвободы в отношениях, появления тенденции к изменению отвергающих иагрессивных установок в отношении других людей и самой жизни.

Учитывая то, что после возникновения трамирующейситуации прошло уже около 3-х лет, мы можем думать опосттравматическом личностном расстройстве (F 62.8).Показательным этот случай является и для иллюстрациитого, как генерализованные и многоплановые расстройствавосприятия формируют многочисленные переносы.

Обратимся также и к другому описаниюнепосредственного переживания травм.

Девушка 20 лет с посттравматическим личностнымрасстройством рассказывает о бесчеловечном отношении кней родителей, которое она ощущала и ощущает многиегоды. Когда в детстве не слушалась, родители ее обычнонаказывали. При этом они «обращались с ней, как сживотным». Например, мама могла сказать: «Ты сегоднявообще не будешь есть. Ты этого не заслужила». И онадержала свое обещание. С ней могли целыми днями неразговаривать. Отец ее часто избивал. Никогда ей неустраивались праздники. С детства она постоянно

ощущала, что «нет человечности, сострадания,положительного отношения». Родители любили повторять:«Ты – никто и звать тебя – никак….»). «Было оченьбольно, потом чувства пропали и стало немного легче».Описывая ситуации травм, девушка говорила следующее: «Ялюблю их и хочу, чтобы меня любили. Но я видела, какотец или мать меняются на глазах, становятсяжестокими». Далее она говорила: «Я не понимала этого. Яне могла быть другой! При этом мама хотела, чтобы ябыла с ней всю жизнь. Зачем это ей было нужно? В чем ябыла виновата? Но, когда меня обижали, я вдруг начиналачувствовать, что со мной могут сделать все, что угодно.Разве мама или папа могут так делать? Ведь я должна ихочу их любить». Я удивлялась: «Откуда такаяжестокость?. Я и раньше и теперь не могу этого понять!Ведь нужен кто-то! Я пришла к богу, стала ходить вцерковь. У бога есть сострадание. Когда лежала вбольнице, чувствовала сострадание от медсестры. Онадержала меня за руку и мне становилось легче. Я люблюмаму. Когда она плачет, мне плохо…». Эти описания являются ошеломляющими и непостижимымидля взрослого человека. Тем более трудно представить,как с этими событиями мог бы справляться маленькийребенок. Отличительными особенностями приведенных вышеописаний было то, что травмы наносились высокозначимыми людьми. Маленькие дети часто бывают не способныглубоко рефлектировать факт депривации и плохогообхождения с собой со стороны родителей. Однакоподростки и взрослые делают это намного лучше. То, чтосо мной так обошелся МОЙ ОТЕЦ или МОЯ МАТЬ создаетэффект запредельного, не вписывающегося в привычнуюкартину мира переживания. Это связано с тем, что знаниеоб огромной роли родителей приходит к нам еще вдорефлективный период нашей жизни через чувства. Этичувства являются столь ранними, что их можно было быназвать «врожденными аксиомами». Именно поэтому все

дети хотят любить своих родителей! С этим связанаособая значимость и особая ранимость в отношениитравмирующего воздействия родителей и других близкихлюдей. Чувства сообщают детям также и об отсутствиипринятия, любви, признания. Такие факты трудно«переварить». Не только родители, но также и любой другойчеловек является необходимым резонатором и отражениемдля нашей духовной сущности. Он мог бы подпитывать иукреплять нас. Однако если этого не происходит, врезультате сохраняющейся депривации и травм возникаютчувства обделенности, пустоты, омертвения, обиды, боли[1]. Лишение духовности создает напряжение вфундаментальных экзистенциальных структурах переживанияи блокирует доступ к важным экзистенциальнымсодержаниям. Думаю, что многим людям, как и мне самому,знакомы факты неперсонального обхождения со стороныдругих людей. После этих случаев нам приходится долго(если не многие годы) восстанавливаться, даже еслипоследствия не являются клиническими. На основе приведенных примеров мы могли быпопытаться определить некоторые общие закономерности впереживании травмированных другим человеком.

Интенциональные особенности переживания в моменттравматизации человека человеком Каковы содержания переживания в момент травмы и какс ними справляется переживание? Что происходит науровне духовно-экзистенциальных содержаний и на уровнепсиходинамики? Мы коснемся в основном самого моментатравматизации и постараемся выделить то, что намкажется наиболее существенным. При этом мы не будемдетально останавливаться на всех аспектах ипоследствиях травмы.

Каким образом возникает эффектнепостижимости, непреодолимости и последствия в виденевозможности переработки? Эта информация отражена нарисунке 1 .

ПОЛНАЯ УТРАТА ОПОРНЫХ СТРУКТУР

Угроза ?

Рис. 1 Основные интенциональные содержания переживания в моменттравмы.

В многочисленных случаях травматизации человекачеловеком и, особенно, при большой значимости другогочеловека мы можем отмечать похожие закономерности впереживании. Всегда речь идет об определенномсодержательном фокусе переживания. Это – содержания,связанные с травмируемым и содержания связанные с тем,кто наносит травму. В момент травмы в сознании травмированныхвсплывают и исчезают фрагменты мыслей о значимоститого, кто травмирует и невозможности такого егоповедения, о собственных позитивных чувствах иконфронтирующих с ними негативных оценках обидчика. Это

Представления:о Мире, Жизни, Себе, Будущем.Утрата эвидентности в отношении фунда-

Другая Person – посланецэкзистенции: защита,пространство,

ОСНОВНОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ: НЕПОСТИЖИМОСТЬ неожиданность, непонимание Удивление: «Этого не

ДРУГОЙ Противоречивые

ЯПротиворечивыесодержаниясвязанные со мной

ПАРАЛИЧ ПСИХОДИНАМИКИ БЕЗДНА

мышление в данном случае не является началомпереработки. Это – своеобразное кружение и активизмы науровне мышления. Как правило, во всех случаях возникаетпротиворечивое переживание: «Другой должен был меняуважать, встречать, любить, но он меня разрушает,убивает»; «Я должна была бы любить, уважать его, но яненавижу, страдаю от него» и т.д. Мы видим также, чтово всех случаях на заднем плане угрозе подвергаютсяпредставления о Мире, Жизни, Себе, Будущем испособность к переживанию эвидентности в отношениифундаментальных экзистенциальных содержаний. Такэкзистенция теряет структуру, а Person – силу испособность к переработке случившегося. Мы можем отметить в этой фазе динамики большуюкомплексность, противоречивость, расщепленностьинтенциональных содержаний переживания, приводящие кпоявлению аффекта. Именно противоречивые и комплексныеоценки порождают сильный аффект. Он, в свою очередь,усиливает «кружение» оценок. Взаимная подпиткасодержаний и аффекта напоминает снежный ком, которыйстремительно несется с горы, лавинообразно нарастая. Онприводит к эффекту НЕПОДГОТОВЛЕННОСТИ, ЗАПРЕДЕЛЬНОСТИ иНЕПОНИМАНИЯ, ПАДЕНИЯ В БЕЗДНУ УЖАСА. Чем более значимтравматизирующий Другой, тем конфронтационность иострота переживания больше, а эффект производимогоразрушения сильнее. Так возникает переживаниеБЕСПРЕЦЕНДЕНТНОЙ НЕПОСТИЖИМОСТИ ЧЕГО-ТО, ЧТО БЫТЬ НЕМОЖЕТ, сопровождающееся чувством «Меня нет и не можетбыть при этих обстоятельствах!». Реальность, приобретаячерты чего-то нереального, обрушивается на человека,опрокидывая и обманывая его бытие. Расщепленность в восприятии себя и другого вситуации травмы может приводить (при формированиипереноса) к более глубокой и стойкой расщепленности ввиде утраты способности к целостному и адекватномувосприятию реальности. Эта расщепленность может такжегенерализоваться, распространяясь на Мир и людей

вообще, ставит под сомнение ценность жизни ивозможность быть самим собой. Она достигает глубиныОсновы Бытия и лишает травматизированного человекаспособности переживать чувство эвидентности в отношенииФундаментальной Опоры [5]. Этому способствует то, что втрудную минуту нет никого, кто мог бы поддержать изащитить обиженного. Психодинамика испытывает при этомсверхсильное напряжение, останавливая разрушение упоследнего рубежа защиты в виде рефлекса мнимой смерти.Переживание, начавшись в фазе восприятия, на ней же иостанавливается. Судорожные попытки переваритьпроизошедшее приводят к воспроизведению ужаса,непостижимости, бездонности и к параличу, который частоохватывает не только уровень психики, но и тела. Психодинамика, разрушаясь, блокирует процесспереживания и лишает его необходимых для переработкирамочных условий (прежде всего – времени). Этот эффектнапоминает «эффект разорвавшейся стеклянной бутылки»из-за расширения, наполняющей его и замерзающей воды.Стенки бутылки – психодимнамика. А разрастающийсяаффективно-когнитивный комплекс – замерзающая вода. Таквозникает поломка самого механизма переживания притравме. Мы видим какое значение в динамике травматическихпереживаний имеет Другой человек, который мог быоказать поддержку в самый трудный момент (см.рис. №1).Мы можем назвать его настоящим послом экзистенции. Егозначение особенно велико в момент травмы, когда играютогромную роль секунды, минуты и часы пребывания всостоянии потрясения. Эта ситуация напоминает ситуациюклинической смерти, когда каждая секунда можетпревратить изменения в необратимые. Заканчивая данный раздел работы, который нампредставляется чрезвычайно важным, хотелось бы подвестинекоторые итоги. Как мы это уже отметили выше,особенностью интенциональных содержаний переживания вмомент травмы является большая комплексность ипротиворечивость. Это, в свою очередь, обусловлено

фундаментальной потребностью человека в другомчеловеке, во Встрече с Другим. Высокую степеньзначимости для человека имеет не только присутствиеДругого, как дающего, открывающего жизнь в ееэкзистенциальном значении, но и как фрустрирующего,отнимающего эту жизнь. Травмирующее воздействие другимчеловеком перерезает пуповину, связывающую человека сэкзистенциальными основами жизни, закрывает доступ кпереживанию фундаментальных содержаний экзистенции. Каковы перспективы в динамике последствийперенесенной травмы?

Последствия и перспективы послеперенесенной травмы

Для того, чтобы рассмотреть последствия иперспективы после перенесенной травмы, обратимся,прежде всего, к известному из практики факту. В однихслучаях, для эффективной терапии последствий травмытребуются месяцы, годы и, даже, десятилетия. При этомположительный результат не является гарантированным. Вдругих случаях уже при первых встречах с пациентомможет возникать возможность для каузальной работы ипереработки травмирующего опыта. Этот фактсвидетельствует, по крайней мере, о двух вариантахразвития событий относительно возможностей переработкитравмы – положительного и отрицательного. В качествеосновных перспектив динамики последствий травмы мымогли бы отметить ее переработку, сопровождающуюсягиперкомпенсаторным личностным персональным развитием иформирование посттравматического личностногорасстройства (F62,0). Тот же эмпирический опытсвидетельствует о том, что все пациенты, перенесшиетравму, могут быть размещены в этом большом диапазонеслучаев. Как это можно объяснить? Почему этопроисходит? С нашей точки зрения, последствия перенесеннойтравмы обусловлены не только характером травмирующего

воздействия и его субъективной значимостью длятравмированного. Важную роль играют ресурсныевозможности Я и переживания [6]. По сути, всяпредыдущая история жизни травмированного готовит его кВстрече с нами. Мы могли бы выделить значение широкопонимаемых индивидуальных способностей, а также,источников духовного развития в создании ресурсов дляпереработки травматического опыта (рисунок 2).Множество факторов, в конечном счете, проецируются насостояние и возможности переживания, на силу Я [6] исилу Person.

В конечном счете, решающее значение дляпреодоления последствий травмы и переработкитравматического опыта играет «сила Person». Этопонятие, с нашей точки зрения, отражает возможностиPerson к диалогической переработке фактов реальности идостижению внутреннего согласия. Если понятие«согласие» является результатом и точкой сходаразличных антропологических условий в концепциисовременного экзистенциального анализа [5], то понятие«сила Person» отражает имеющийся потенциал длядостижения согласия. Ролло Мэй определял силу, как«способность к изменениям и способность противостоятьизменениям» [12]. Мы могли бы определить «силу Person»как имеющийся потенциал в виде духовных способностей,которые могут быть апробированы и закреплены в опыте. Вслучае если это происходит, формируются духовныеструктуры, оставляющие свободным переживание иповедение. На возможности феноменологическогоопределения силы Person мы остановимся несколько ниже.

Травма, ее характеристики

Переработка травмы, Посттравматическ.гиперкомпенсаторное личностноеперсональное развитие расстройство ПЕРЕЖИВАНИЕ Внутренние антропологические Внешние условия: предпосылки: источнники наследственность; духовного способности; развития.

Духовные способности

Создан. Создание духовн. психод. структур структур Психодинамика Травматизация

P

телесность.

Рис.2 Взаимосвязь факторов и условий предопределяющих последствия

травмы для переживания. P – сила Person.

Травма может приводить к дефициту персональныхспособностей и к выраженной дезорганизации переживания.Результатом этого может быть формированиепсиходинамических структур (устойчивых образованийпсихики создающих определенный уклон в переживании иповедении не согласованный с ситуацией и собственнойдуховной сущностью). В клиническом аспекте этаперспектива связана с посттравматическим личностнымрасстройством (F 62,0).

В самом общем виде в качестве основныхальтернативных последствий травмы мы могли быопределить следующие: 1.Переработка (в некоторыхслучаях сопровождающаяся гиперкомпенсаторным духовно-персональным развитием, как, например, у В.Франкла[16]); 2.Динамика личности, при которой ее формированиеосуществляется преимущественно засчет психодинамическихструктур (F62.0).

Что же является определяющим для оценки возможностейи выбора тактики работы специалистом?

Возможности и тактика психотерапии в зависимости отдинамики последствий травмы

Ранее мы уже отметили значение такого понятия, как«сила Person». Что оно нам дает? Как ее можноопределить, как с ней работать? Сила Person – это феноменологически определяемаяспособность пациента к переработке травматическогоопыта. Определить ее мы можем на основе субъективноговпечатления о том, как пациент говорит о травме, что

ПОСЛЕДСТВИЯ ТРАВМЫ

выражает при этом его лицо, голос, как пациентвыдерживает разговор. Необходимыми рамочными условиямидля каузальной работы с последствиями травмы являетсятакже доверие между пациентом и специалистом,терапевтический глубокий уровень отношений, наличиевремени, отсутствие других более актуальных тем намомент беседы и т.д. Речь идет о сеттинге, касающемсядвух основных сфер – состояния пациента (его готовностик переработке травматического опыта) и терапевтическихотношений. Каким образом могут соотноситься перенесеннаятравма, наши возможности и сила Person? Можно ли этипредставления связать также и с имеющимся опытом? Этосоотношение мы попытались представить на рисунках 3 и4.

У травмированных, как мы это уже отмечали выше,может наблюдаться предшествующая нашим с нимиотношениям динамика, сопровождающаяся укреплением«силы Person» и динамика, сопровождающаяся ее утратой.От характера этой динамики может зависетьтерапевтическая тактика на момент встречи соспециалистом.

На рисунке 3 представлены особенности терапии наразных этапах положительной динамики укрепления силы испособностей Person после перенесенной травмы. Изданных рисунка мы видим, что характер терапии можетбыть различным в зависимости от возможностей пациентаи этапа подобной динамики. При наличии источниковдуховного развития, при наличии собственныхспособностей, при оказании специализированной помощисила и способности Person могут достигнуть уровня,необходимого для переработки травмирующего события ипроживания экзистенции. На начальных этапах этойдинамики пациент еще не способен переработать травму.В этих случаях необходим более длительный периодформирования терапевтических отношении и укрепленияPerson для того, чтобы стало возможным преодоление болии переработка травмировавшего опыта.

В случае если Person достигла уровня развития,необходимого для переработки травмы, возможен болеебыстрый переход к каузальной терапии. В некоторыхситуациях терапевт встречается с пациентом тогда, когдатот уже самостоятельно переработал или началперерабатывать травму. В этих случаях терапевтуотводится лишь поддерживающая, сопровождающая роль.

ВСТРЕЧА СО СПЕЦИАЛИСТОМ

Рост Травма. силы Person Сила Person

Рис.3 Особенности терапии на разных этапах положительной динамики, укрепляющей силу Person и приводящейк переработке травмы

ЭКЗИСТЕНЦИЯНаличие источниковдуховного развитияСпонтанный

ОСОБЕННОСТИ ТЕРАПИИ

Длительный этапформирования отношений.Укрепление Person

Каузальная работа.Вхождениев процесспереработ

Поддержка.Сопровождениепроцессапереработки травмы

Персональные ресурсы Тело

Травма. Сила Person

Рис. 4 Особенности терапии при отрицательной динамике последствий травмы

Мы можем также встретить пациента и на разных этапахотрицательной динамики, связанной с силой испособностями Person (рисунок 4). В этих случаях бываетне достаточно собственных ресурсов, не достает внешнихисточников для укрепления Person. Экзистенция можетбыть не достижимой.

Возможность самостоятельной переработкипоследствий травмы принципиально существует. Однако вомногих случаях это оказывается невозможным без участиядругого человека, без Встречи и специальных условий,создаваемых специалистом.

Мы видим, что каузальная работа с последствиямитравмы предъявляет повышенные требования к терапевту,пациенту и характеру их отношений. Такая работа невсегда является возможной. Показаниями к ней являютсявыраженная степень страдания пациента, его желание иего способность к переработке. Решение о каузальнойработе с последствиями травмы необходимо в каждомконкретном случае принимать индивидуально, помня обопасности нанесения вреда пациенту и ретравматизации.

Проблематично спонтанное самостоятельное вхождение в процесс

Ослабление Person.Утрата ресурсов.Отсутствие источниковдуховного

Стойкие изменения личности,не связанные с повреждениемили заболеванием

Каузальная работа маловероятна

ЭКЗИСТЕНЦИЯ

Подводя итог настоящей работы, мне хотелось быотметить, что тема травмирования человека человекомпозволяет нам остро ощутить уникальность инеповторимость человеческой индивидуальности,незаменимость человеческих отношений и, одновременно,чрезвычайную угрозу, скрывающуюся в них. Мы могли быотметить огромную комплексность и противоречивостьпереживания в ситуации травмы. Благодаря этомувозникает растущий аффективно-когнитивный комплекс. Этоведет к перегрузке психодинамики и блокированиюнеобходимых для переработки травматического опытаусловий (времени). На духовно-экзистенциальном уровнереальность обрушивается на человека, как нечтонереальное и опрокидывает, «обманывает бытие». При этомболее вероятным является извержение вулкана илиавтокатастрофа, чем реальное поведение другого,особенно, значимого человека. К этому человек чащеоказывается не готов. Последствия травмы обусловлены нетолько ее силой и субъективной значимостью длятравмированного, но и комплексом факторов(индивидуальные способности и источники духовногороста), которые, в конечном счете, обеспечиваютресурсные возможности и феноменологически определяемуюсилу Person. От этого феномена и той динамики, котораявозникает после травмы, зависят возможности терапии итактика специалиста.

На вопрос: «Что является наивысшим благом? Чегосамого наилучшего вы могли бы пожелать другому?», - мымогли бы ответить: «Встретить человека!». На вопрос:«Что является самым страшным для человека?, - мы с вамине колеблясь ответим: «Другой человек!». Несмотря наэту правду жизни, подтверждения которой мы постояннополучаем (и нас эти факты не могут не ошеломлять!), мыможем с полной уверенностью утверждать: «Человеку нуженчеловек (с его духовной сущностью, разумеется)!».

Наше исследование свидетельствует о нашей высокойответственности за то, какие мы есть, за наших детей,близких, за пациентов, за общество вцелом!

1. Баранников А.С. Как могут разумные существа так себявести?! Попытка взгляда на травму в рамках концепции духовной депривации //Экзистенциальный анализ. Бюллетень №5.-М.: Институт экзистенциально-аналитической психологии и психотерапии,2013.-С.195-222. 2.ГаранянН.Г.Когнитивно-бихевиоральная психотерапия посттравматического стрессового расстройства//Консультативная психология и психотерапия.- 2013.-№3.- С.46-72.3. Калшед Д. Внутренний мир травмы. Архетипические защиты личностного духа.- М.: Деловая книга. Академический проект, 2001.-368с.4. Классификация болезней в психиатрии и наркологии. Пособие для врачей. Под. ред. - М.М.Милевского. М.: «Триада-Х», 2003.-183с.5. Лэнгле А. Фундаментальные мотивации человеческой экзистенции как действенная структура экзистенциально-аналитической терапии//Психотерапия. - М. 2004.-С.41-48.6. Лэнгле А. Личностные расстройства и генез травмы. Экзистенциальный анализ личностных расстройств возникающих вследствие травмы// Консультативная психология и психотерапия.- 2013.-№3.- С.10-45.7. Лэнгле A. Значение самопознания в экзистенциальном анализе и логотерапии: сравнение подходов //Московский психотерапевтический журнал.-2002. -№4. -С. 150–168.8. Лэнгле А. Person.Экзистенциально-аналитическая теория личности. -М.: Генезис, 2005.-158с. 9. Лэнгле А. Что движет человеком? Экзистенциально-аналитическая теория эмоций. -М.: Генезис, 2006.-235. 10. Лэнгле А. Воспринимать то, что трогает. Феноменология в практике экзистенциального

анализа//Экзистенциальный анализ. Бюллетень.№1. -М., 2009. - С.79-112.11. Лэнгле A. Терапевтический случай нахождения собственного Я (применение метода персонального экзистенциального анализа) //Психология Журнал Высшей школы экономики.- 2005. - Т. 2, № 2.- С. 81–98.12. Мэй Р. Сила и невинность. -М.: Смысл, 2001. -319с.13. Решетников М.М. Психическая травма. - Санкт-Петербург:Восточно-Европейский Институт Психоанализа., 2006.- 322с.14. Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса: Теория и практика. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН».- 2009.-304с.15. Франкл В. Теория и терапия неврозов. -СПб.: Речь, 2001.-212с.16. Франкл В. Сказать жизни «Да»: психолог в концлагере. - М.: Смысл, 2004.-173с.17. Холмогорова А.Б., Горчакова В.А. Травматический стресс и его влияние на субъективное благополучие и психическое здоровье: апробация эссенгского опросника травматических событий//Консультативная психология и психотерапия.- 2013.-№3.- С.120-137.