Постановление ЕСПЧ по делу "МОРИС (MORICE) ПРОТИВ ФРАНЦИИ" (Жалоба N 29369/10) от 23.04.2015 г.

[неофициальный перевод] <1>

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

БОЛЬШАЯ ПАЛАТА

ДЕЛО "МОРИС (MORICE) ПРОТИВ ФРАНЦИИ" <1>

(Жалоба N 29369/10)

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

(Страсбург, 23 апреля 2015 г.)

--------------------------------<1> Перевод с английского Ю.Ю. Берестнева.

По делу "Морис против Франции" Европейский Суд по правам человека,рассматривая дело Большой Палатой в составе:

Дина Шпильманна, Председателя Палаты,Йозепа Касадеваля,Гвидо Раймонди,Изабель Берро,Инеты Зимеле,Георга Николау,Луиса Лопеса Герра,Мирьяны Лазаровой Трайковской,Энн Пауэр-Форде,Здравки Калайджиевой,Юлии Лаффранк,Эрика Месе,Андре Потоски,Йоханнеса Сильвиса,Валериу Грицко,Ксении Туркович,Эгидиюса Куриса, судей,а также при участии Йохана Каллеверта, заместителя Секретаря Большой Палаты

Суда,заседая за закрытыми дверями 21 мая 2014 г. и 18 февраля 2015 г.,вынес в последний указанный день следующее Постановление:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело было инициировано жалобой (N 29369/10), поданной против ФранцузскойРеспублики в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) всоответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее -Конвенция) гражданином Франции Оливье Морисом (Olivier Morice) (далее - заявитель) 7мая 2010 г.

2. Интересы заявителя представляли К. Одуи (C. Audhoui) и Ж. Тардиф (J. Tardif),адвокаты, практикующие в г. Париже. Власти Франции (далее - власти государства-ответчика) были представлены Уполномоченным Э. Беллиар (E. Belliard) из Департаментапо правовым вопросам Министерства иностранных дел.

3. Заявитель утверждал, что имело место вмешательство в предусмотренный пунктом1 статьи 6 Конвенции принцип беспристрастности в ходе судебного разбирательства в

кассационном суде, а также что в связи с постановлением в отношении негообвинительного приговора была нарушена свобода выражения мнения, гарантированнаястатьей 10 Конвенции.

4. Жалоба была передана в Пятую Секцию Суда (пункт 1 правила 52 РегламентаСуда). 11 июня 2013 г. Палата Пятой Секции Суда в составе Председателя Палаты МаркаВиллигера, судей Ангелики Нусбергер, Боштьяна Цупанчича, Анны Юдковской, АндреПотоцкого, Пола Лемменса, Алеша Пейхаля и при участии Клаудии Вестердийк, секретаряСекции Суда объявила жалобу приемлемой для рассмотрения по существу и вынеслаПостановление. Палата единогласно признала, что имело место нарушение пункта 1 статьи6 Конвенции, и большинством голосов признала, что отсутствовало нарушение статьи 10Конвенции. К Постановлению прилагались частично не совпадающие мнения судей АнныЮдковской и Пола Лемменса.

5. 3 октября 2013 г. заявитель в соответствии со статьей 43 Конвенцииходатайствовал о передаче дела на рассмотрение Большой Палаты Европейского Суда. 9декабря 2013 г. коллегия членов Большой Палаты Европейского Суда удовлетворилаходатайство заявителя.

КонсультантПлюс: примечание.В тексте документа, видимо, допущена опечатка: имеются в виду пункты 4 и 5 статьи

26 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а не статьи 28.

6. Состав Большой Палаты Европейского Суда определялся исходя из положенийпунктов 4 и 5 статьи 28 Конвенции и правила 24 Регламента Суда.

7. Как заявитель, так и власти государства-ответчика представили свои замечания посуществу дела. Кроме того, были получены комментарии третьей стороны от Советаадвокатских ассоциаций и юридических сообществ Европы, от Парижской коллегииадвокатов, от Национального совета адвокатов и Конференции председателейфранцузских адвокатских коллегий, которым Председатель разрешил участвовать вписьменном производстве по жалобе (пункт 2 статьи 36 Конвенции и пункт 3 правила 44Регламента Суда).

8. Слушание было проведено в здании Европейского Суда по правам человека в г.Страсбурге 21 мая 2014 г. (пункт 3 правила 59 Регламента Суда).

В Европейском Суде выступили:(a) от властей государства-ответчика:Н. Ансель (N. Ancel), начальник отдела по правам человека Министерства

иностранных дел и международного развития, Уполномоченный;А. Летокар (A. Letocart), из Министерства юстиции;М.-А. Реше (M.-A. Recher), из Министерства юстиции;П. Руо-Шалье (P. Rouault-Chalier), из Министерства юстиции;Э. Топен (E. Topin), из Министерства иностранных дел и международного развития,

советники;(b) от заявителя:К. Одуи (C. Audhoui), член Парижской коллегии адвокатов;Л. Петтити (L. Pettiti), член Парижской коллегии адвокатов;Н. Эрвье (N. Hervieu), советник юридической фирмы, практикующей в

Государственном совете <1> и Кассационном Суде, адвокаты;--------------------------------<1> Conseil d'Etat (фр.) - Государственный совет Франции - высшая судебная

инстанция по административным делам (примеч. переводчика).

Ж. Тардиф (J. Tardif), член Парижской коллегии адвокатов;К. Шофрей (C. Chauffray), член Парижской коллегии адвокатов, советники.

Европейский Суд выслушал обращения О. Мориса, Л. Петтити, Н. Эрвье и Н. Ансель.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

9. Заявитель родился в 1960 году и проживает в г. Париже. Заявитель являетсяадвокатом (avocat), членом Парижской коллегии адвокатов.

A. СМЕРТЬ СУДЬИ БЕРНАРА БОРРЕЛЯ И ПОСЛЕДУЮЩЕЕ ПРОИЗВОДСТВО

10. 19 октября 1995 г. Бернар Боррель (Bernard Borrel), судья, который напредыдущий год был назначен властями государства-ответчика техническим советником вМинистерство юстиции Джибути в контексте соглашений о взаимном сотрудничестве междудвумя рассматриваемыми государствами, был найден мертвым в 80 километрах отстолицы - г. Джибути. Его полуобнаженное и частично обгорелое тело лежало примерно в20 метрах вниз по труднодоступной сельской дороге. Проведенное жандармерией Джибутив последующие дни расследование показало, что судья совершил самоубийство путемсамосожжения.

11. 7 декабря 1995 г. в Тулузском суде большой инстанции (tribunal de grande instance)<2> было начато судебное расследование с целью установления причины смерти судьи.Тело Бернара Борреля было перевезено в г. Тулузу и захоронено там. 15 февраля 1996 г.было проведено вскрытие. В заключении был сделан вывод о том, что его смерть невызывает подозрений, хотя состояние тела не позволяло с точностью установить причинусмерти.

--------------------------------<2> Tribunal de grande instance (фр.) - суд большой инстанции (примеч. переводчика).

12. 3 марта 1997 г. вдова Бернара Борреля, Элизабет Боррель, которая такжеявлялась судьей, оспорила причину смерти в виде самоубийства и подала от своего имении имени ее двух несовершеннолетних детей жалобу в качестве гражданского истца противлица или группы лиц по обвинению в предумышленном убийстве. Она назначилазаявителя, О. Мориса, представлять ее интересы в процессе.

13. 8 и 23 апреля 1997 г. были возбуждены два судебных расследования в отношениипредумышленного убийства, совершенного лицом или группой лиц.

14. Решением от 30 апреля 1997 г. судебное расследование причины смерти и дварасследования в отношении предумышленного убийства были объединены в однопроизводство.

15. 29 октября 1997 г. Кассационный суд принял ходатайство заявителя о передачедела из Тулузского суда в Парижский суд большой инстанции, где 12 октября 1997 г. онобыло передано М. (M.), а 7 января 1998 г. ей в помощь был назначен Л.Л. (L.L.) - обаследственные судьи, которые должны были совместно проводить судебное расследование.

16. 19 ноября 1999 г. адвокат Брюссельской коллегии адвокатов сообщил полиции,что бывший старший офицер и член Президентской охраны Джибути А., который нашелубежище в Бельгии, хотел сообщить определенную информацию относительно судьиБорреля. Полученные подобным образом сведения были переданы властям Франции черезИнтерпол. В постановлении Версальского апелляционного суда от 28 мая 2009 г. (см. § 18настоящего Постановления) изложена следующая последовательность событий: судьи М. иЛ.Л. не ответили в связи с тем, что свидетель пожелал остаться анонимным, и информацияне была использована. Адвокат бельгийского свидетеля связался с заявителем, которыйорганизовал в конце декабря 1999 года интервью свидетеля с журналистами изежедневной газеты "Фигаро" (Le Figaro) и на французском телевизионном канале TF1. Взаключение в результате публикации интервью и освещения его на телевидении в началеянваря 2000 года судьи М. и Л.Л. решили отправиться в Бельгию, чтобы помочь

бельгийскому следователю допросить свидетеля.17. 31 января 2000 г. судьи М. и Л.Л. допросили свидетеля в г. Брюсселе.

Впоследствии А. утверждал, что судья М. оказывала на него давление и запугивала его стем, чтобы он отказался от своих показаний. Эти жалобы были четко озвучены в письме егоадвоката прокурору Короны от 2 февраля 2000 г. Кроме того, свидетель обвинил прокурораДжибути в угрозах в его адрес, чтобы он отказался от своих показаний, и утверждал, чтоначальник Секретной службы Джибути дал указание начальнику Президентской охраныДжибути, капитану И. (I.), составить показания, дискредитирующие свидетеля. Капитан И.подтвердил обвинения А., касавшиеся его.

18. Во Франции было возбуждено дело против прокурора Джибути и начальникаСекретной службы Джибути за представление ложных показаний, а вдова и сын судьи Б.Борреля, свидетель А., капитан И. и французский адвокат А.М., которые имели отношение кделу, вступили в процесс в качестве третьих сторон. У судьи М. были взяты показания вкачестве свидетельницы. Приговором Версальского уголовного суда 27 марта 2008 г.прокурор и глава Секретной службы Джибути были приговорены соответственно к 18 и 12месяцам лишения свободы и были обязаны компенсировать ущерб гражданским сторонампо делу, до того как быть оправданными решением от 28 мая 2009 г. Версальскогоапелляционного суда.

19. 2 февраля 2000 г. в контексте судебных расследований дела о предумышленномубийстве профессиональные союзы судей и прокуроров, а именно Профессиональныйсоюз судей (Syndicat de la magistrature) <1>, Профессиональная ассоциация судей(Association professionnelle des magistrats) <2> и Профессиональный союз судей (Unionsyndicale des magistrats), обратились с ходатайством о вступлении в дело в качестветретьих сторон.

--------------------------------<1> Syndicat de la magistrature - второй по величине профсоюз судей во Франции.

Часто высказывает левые политические взгляды, направленные против консервативнойполитики (примеч. переводчика).

<2> Union syndicale des magistrats - самый крупный профессиональный союз судей воФранции (2000 - 8000 членов). В отличие от Syndicat de la magistrature заявляет о своейаполитичности (примеч. переводчика).

20. 16 марта 2000 г. заявитель, действуя от имени Э. Боррель, запросил, во-первых,взять показания у свидетеля А. в Бельгии и, во-вторых, организовать осмотр местапреступления в Джибути в присутствии гражданских сторон.

21. Решением от 17 марта 2000 г. следственные судьи М. и Л.Л. удовлетворилиходатайство применительно к свидетелю А., установив, что новый допрос был абсолютнонеобходим. Однако они отказались согласовывать посещение места преступления,поскольку такой осмотр уже проводился дважды: в 1999 году и еще раз за неделю довынесения рассматриваемого решения, и они не понимали, "как осмотр местапреступления в присутствии гражданских сторон мог бы на рассматриваемом этапепроизводства по делу помочь установлению истины". Они также сообщили, что во времявизита в Джибути несколькими днями ранее их сопровождали два эксперта, включаядиректора Парижского института судебной медицины, а также что место преступления вовремя этого посещения было снято на пленку и сфотографировано.

22. Заявитель и еще один адвокат обжаловали это решение. Они подали своижалобы в обвинительную палату (Indictments Division) как адвокаты, действующие от имениПрофессионального союза судей (Syndicat de la magistrature), утверждая, что последнеепосещение места преступления в присутствии эксперта можно было считатьреконструкцией, из которой были исключены гражданские стороны, и чтоединственной целью расследования было продемонстрировать, что жертвасовершила самоубийство. Они также требовали, чтобы обвинительная палата приняладело к производству у следственных судей и завершила расследование сама.

23. В решении от 21 июня 2000 г. обвинительная палата Парижского апелляционного

суда установила, что после двух посещений места преступления в отсутствиегражданских сторон, когда одно из посещений сильно напоминало реконструкциюпроизошедшего, стала неизбежной необходимость организовать реконструкциюна месте преступления в присутствии гражданских сторон, чтобы они моглиосуществить свои права, для установления истины по делу. Следовательно,палата отменила решение судей М. и Л.Л. по данному вопросу. Кроме того, палата изъяладело у судей и назначила нового следственного судью, П., для продолжениярасследования.

24. 19 июня 2007 г. прокурор г. Парижа, действуя на основании запроса ведущего натот момент дело следственного судьи и на основании пункта 3 статьи 11 Уголовно-процессуального кодекса, вынес постановление, в котором публично разъяснялось, что,"хотя сначала гипотезой произошедшего было самоубийство, собранные,особенно начиная с 2002 года, доказательства указывают теперь напреступление", дополнив также, что в заключениях экспертов было указано, что "БернардБоррель лежал на земле, когда на него в произвольном порядке была вылита жидкость".

25. Рассматриваемое производство по делу еще не завершено.

B. ФАКТЫ, КАСАЮЩИЕСЯ ДЕЛА "САЙЕНТОЛОГОВ"

26. Актами от 29 июня и 16 октября 2000 г. министр юстиции сообщил в Высший советмагистратуры (Conseil superieur de la magistrature - "CSM" <3>) как в дисциплинарнуюколлегию судей об определенных недостатках в работе судьи М. при расследовании дела"сайентологов", за которое она отвечала и в котором заявитель также представлялгражданские стороны. Судью М. критиковали за отсутствие с ее стороны необходимыхосмотрительности и внимания при рассмотрении дела, когда к материалампрактически не притрагивались годами, за обращение к процедуре мирногоурегулирования спора, что выходило за пределы полномочий следственного судьи,и за то, что она не скопировала всех материалов дела, сделав, таким образом,невозможным восстановление материалов после их частичного исчезновения из еекабинета. Судья М. требовала признать обращение в Высший совет магистратуры неимеющим юридической силы, особенно в связи с тем фактом, что оно было оглашеноначальником личной канцелярии министра юстиции на пресс-конференции еще до того, какее лично уведомили о решении. Одновременно 18 октября 2000 г. обвинительная палатаПарижского апелляционного суда удовлетворила ходатайство заявителя о том, чтобызабрать дело "сайентологов" у судьи М.

--------------------------------<3> Специализированный орган Парламента Франции. Одна из его задач -

обеспечение безопасности судей (примеч. переводчика).

27. 4 июля 2000 г. на общем собрании судей Парижского суда большой инстанциибыл поставлен вопрос о дисциплинарном процессе в отношении судьи М., в частности,поскольку о процессе было сообщено в средствах массовой информации, хотя сама судьяне была официально уведомлена, так же как и председатель соответствующего суда. Вовремя заседания судья Ж.М. (J.M.) сообщил следующее:

"Как судьям первой инстанции нам можно заявить, что мы защищаем судью [М.]. Незапрещено говорить, что судья [М.] пользуется нашей поддержкой и доверием".

28. На общем собрании был составлен проект следующего ходатайства, который былпринят единогласно:

"Общее собрание судей Парижского суда большой инстанции от 4 июля 2000 г., неоспаривая полномочия министра юстиции возбуждать дисциплинарное производство вусловиях, предусмотренных законом, с удивлением узнало из прессы, что такоепроизводство было возбуждено в отношении судьи [М.], следственной судьи из г. Парижа, вто время как до настоящего времени ни сама судья, ни ее официальное руководство небыли официально уведомлены об этом производстве".

29. В контексте интервью в журнале, опубликованного в июле - августе 2000 года,председатель Профессионального союза судей, гражданская сторона в деле судьиБорреля, подверг критике "недостаточную беспристрастность со стороны судьиМ. в делах Борреля и [Л.]", добавив, что судьи, которые подписали ходатайство, "немогли не знать, что в двух делах, требующих чрезвычайно особого обращения,делах Борреля и [Л.], беспристрастность судьи находилась под очень серьезнымвопросом".

30. Решением от 5 января 2000 г. Парижский суд большой инстанции в деле,возбужденном заявителем в качестве адвоката двух гражданских сторон, призналгосударство виновным в преступной небрежности со стороны судебной службыв связи с исчезновением так называемого сайентологического дела из кабинетасудьи М. Суд присудил истцам компенсацию ущерба.

31. 13 декабря 2001 г. Высший совет магистратуры отклонил требование судьи М. онедействительности обращения в совет, а по существу, хотя и упрекнул судью в недостаткеопределенной тщательности или в неспособности достаточным образом отслеживатьдвижение дела, не наложил на судью какого-либо дисциплинарного взыскания.

C. УГОЛОВНОЕ ДЕЛО В ОТНОШЕНИИ ЗАЯВИТЕЛЯ

32. 1 августа 2000 г. судья П., назначенный вместо судей М. и Л.Л., составил отчет, вкотором указал следующую последовательность событий. На запрос заявителяотносительно видеозаписи, сделанной в Джибути в марте 2000 года, процитированныйсудьями М. и Л.Л. в решении от 17 марта 2000 г., судья П. ответил, что запроса не было вматериалах судебного следственного дела и он не был зарегистрирован как фактическоедоказательство по делу. В тот же день судья П. спросил судью М., находилась ли все еще вее распоряжении видеокассета. Судья М. незамедлительно передала ему запечатанныйконверт без даты, на котором стояло ее имя, без каких-либо признаков запечатывания, садресом судьи М. в качестве получателя и адресом прокурора Джибути в качествеотправителя. В конверте находились видеокассета и написанная от руки карточка нафирменном бланке прокурора Джибути. Судья П. взял эти предметы и опечатал их. Вадресованной судье М. карточке прокурора говорилось следующее:

"Здравствуй, Мари-Поль!Как договаривались, посылаю тебе видеокассету с места осмотра из Губе (Goubet)

<1>. Надеюсь, картинка будет достаточно ясной.--------------------------------<1> В Джибути существует населенный пункт Goubetto (примеч. переводчика).

Я смотрел на TF1 шоу "Без всякого сомнения" (Sans aucun doute (Without any doubt)).Еще раз отметил, как Э. Боррель и ее адвокаты намерены продолжать организовыватьсвои манипуляции.

Я скоро тебе позвоню.Скажи "привет" Роджеру, если он вернулся, а также Ж.К. (J.C.) [Д. (D.)].Скоро поговорим.С наилучшими пожеланиями,ДЖАМА".33. 6 сентября 2000 г. заявитель и еще один адвокат, Л. де Кон (L. de Caunes),

написали министру юстиции письмо, в котором обжаловали факты, указанные в отчетеследственного судьи П. от 1 августа 2000 г. в связи с "поведением судей [М.] и [Л.Л.],[которое] полностью противоречило принципам беспристрастности исправедливости". Они просили, "чтобы Генеральная инспекция судебных служб провелабы расследование многочисленных нарушений, которые были выявлены в ходе судебногорасследования". Они утверждали, что форма и содержание письма, адресованногопрокурором Джибути судье М., свидетельствовали о тесном сговоре, что былоудивительно и вызывало сожаления, поскольку прокурор напрямую подчинялся органу

исполнительной власти, глава которого "открыто и очень серьезно подозревался вподстрекательстве к убийству судьи Борреля".

34. Кроме того, в статью в газете "Монд" (Le Monde), опубликованную 7 сентября 2000г. и датированную пятницей 8 сентября 2000 г., были включены выдержки из письма вместес показаниями, данными заявителем журналистам. В статье указывалось следующее:

"Адвокаты, действующие от имени вдовы судьи Бернара Борреля, найденногомертвым в Джибути в 1995 году при загадочных обстоятельствах, в письме министруюстиции от 6 сентября (среда) подвергли яростной критике судью М., у которой делозабрали прошлой весной. Судья обвиняется Оливье Морисом и Лораном де Коном в"поведении, полностью противоречащем принципам беспристрастности исправедливости", поскольку она явно не зарегистрировала доказательство изматериалов дела и не передала его своему преемнику.

Два адвоката, которым не разрешили отправиться в Джибути в марте для второгоосмотра места преступления, запросили 1 августа 2000 г. для ознакомления сделаннуюво время осмотра видеозапись. Судья П., который вел дело после того, как 21 июня2000 г. его забрали у судей [М.] и [Л.Л.], сказал им, что кассеты не было в материалахдела и она не была "зарегистрирована в деле как доказательство". Судьянезамедлительно позвонил своей коллеге, которая позже в этот же день отдалаему кассету. Оливье Морис протестовал, что "судьи [М.] и [Л.Л.] скрывали кассету и неопечатали ее (забыли) на протяжении более чем месяца, после того как дело у нихзабрали".

Что еще хуже, в конверте судья [П.] обнаружил написанную от руки довольнодружественную по содержанию записку от Джамы [С.], прокурора Джибути. Взаписке говорится следующее: "Здравствуй, Мари-Поль! Как договаривались,посылаю тебе видеокассету с места осмотра из Губе (Goubet). Надеюсь,картинка будет достаточно ясной. Я смотрел на TF1 шоу "Без всякого сомнения".Еще раз отметил, как Э. Боррель и ее адвокаты намерены продолжатьосуществлять свои манипуляции. Я скоро тебе позвоню. Скажи "привет" Роджеру[Л.Л.], если он вернулся, а также Ж.К. (J.C.) [D.] (заместителю прокурора г. Парижа).Скоро поговорим. С наилучшими пожеланиями, Джама".

Адвокаты Э. Боррель очевидно в ярости. "Это письмо свидетельствует остепени молчаливого согласия, достигнутого между прокурором Джибути ифранцузскими судьями" - восклицает Оливье Морис - "и его можно считать тольковозмутительным". Адвокаты просили Элизабет Гигу (Elisabeth Guigou), чтобыГенеральная инспекция судебных служб провела расследование. Министр юстиции неполучил их письмо в четверг 7 сентября 2000 г. В отношении судьи [М.] уже быловозбуждено дисциплинарное производство Высшим советом магистратуры, в частности всвязи с исчезновением документов из материалов дела "сайентологов" (см. газету "Монд"от 3 июля 2000 г.)".

35. Судьи М. и Л.Л. подали уголовную жалобу как гражданские стороны против лицаили группы неизвестных лиц в связи с ложным обвинением. 26 сентября 2000 г.прокуратура г. Парижа возбудила судебное следствие в отношении ложных обвинений. 5ноября 2000 г. Кассационный суд назначил следственного судью в г. Лилле, который 15 мая2006 г. вынес постановление о прекращении производства по делу, оставленное 19 июня2007 г. без изменения следственным отделом Апелляционного суда Дуэ (Douai).

36. Кроме того, 12 и 15 октября 2000 г. судьи М. и Л.Л. подали уголовную жалобукак гражданские стороны против издателя газеты "Монд", написавшего статью журналистаи заявителя, обвиняя их в публичной клевете в адрес гражданского служащего.

37. В постановлении от 2 октября 2001 г. следственный судья Нантерского судабольшой инстанции вызвал заявителя и двух других подсудимых на заседание уголовногосуда в связи со следующими абзацами в оспариваемой статье:

"Судья [М.] обвиняется Оливье Морисом и Лораном де Коном в "поведении, котороеабсолютно не соответствует принципу беспристрастности и справедливости", поскольку онаявно не зарегистрировала доказательство в материалах дела и не передала его своему

преемнику"."Судьи [М.] и [Л.Л.] скрывали кассету, - протестовал Оливье Морис, - и не опечатали

ее (забыли) на протяжении более чем месяца, после того как дело у них забрали"."Что еще хуже, в конверте судья [П.] обнаружил написанную от руки довольно

дружественную по содержанию записку"."Адвокаты Э. Боррель очевидно в ярости. "Это письмо свидетельствует о степени

молчаливого согласия, достигнутого между прокурором Джибути и французскими судьями, -восклицает Оливье Морис, - и его можно считаться только возмутительным".

38. Приговором от 4 июня 2002 г. Нантерский уголовный суд отклонил поданныеподсудимыми ходатайства о признании обращения недействительным, в частности, наосновании иммунитета, гарантированного статьей 41 Закона от 29 июля 1881 г. "Осудебном производстве и подаче жалоб в суд", в связи с тем фактом, что в статье тольковоспроизводилось содержание письма в Министерство юстиции. Суд пришел к мнению, чторассматриваемое письмо не было обращением в Высший совет магистратуры и что егосодержание должно считаться исключительно информативным, что привело к тому, что наэто письмо иммунитет на распространяется.

39. Нантерский уголовный суд также отметил, что клеветнический характеркомментариев не был "по существу оспорен" и что заявитель настаивал насвоих утверждениях, которые он считал обоснованными. Обращаясь затем ккаждому из оспариваемых комментариев, чтобы уточнить, было ли сделано заявление оклевете, и оценить значение и серьезность обвинения, суд прежде всего отметил, что"выдвинутое против судьи обвинение в беспристрастности [sic] <1> инесправедливости явно составляло особо порочащее утверждение, посколькубыло равнозначно оспариванию ее качеств, моральных убеждений ипрофессиональной строгости и, в итоге, оспариванию ее способностиосуществлять полномочия судьи". Суд также принял ту точку зрения, что комментариио непередаче видеокассеты также носили клеветнический характер, так как онипредполагали как минимум небрежность или форму препятствования. Что касаетсятермина "попустительство", суд установил, что использование этого слова явно инепосредственно предполагало, что судьи сотрудничали с должностным лицоминостранного государства, чтобы действовать предвзято и несправедливо, иэто усиливается содержащимся в статье предположением о том, что имелисьсерьезные доказательства подобного поведения, поскольку министра юстициипросили начать расследование.

--------------------------------<1> Sic (лат.) - так в тексте оригинала (примеч. переводчика).

40. Что касается вины заявителя, Нантерский уголовный суд заключил, что в любомслучае было установлено, что журналист участвовал в направленном министру юстицииписьме с помощью своих собственных ресурсов и что он просил подтверждения икомментариев от заявителя, с которым общался по телефону. Поскольку заявительосознавал, что его сообщения журналисту станут достоянием публики, суд полагал, что, какследствие, он был виновен в соучастии в публичной клевете, если только суд несогласился бы на его предложение доказать правдивость его утверждений или его защитыдобросовестности. Однако суд отклонил многочисленные предложения заявителя опредставлении доказательств, отметив, что для того, чтобы бытьприобщенным к делу, "представляемое доказательство должно быть бездефектов, полным и напрямую касаться всех утверждений, признанныхклеветническими". Что касается добросовестности заявителя, суд установил, что "крайнеоскорбительные нападки на профессиональную и моральную целостность следственныхсудей... явно превысили право законно допустимой свободной критики" и что глубокиеразногласия между адвокатами Э. Боррель и следственными судьями не могли оправдатьполное отсутствие благоразумия в их замечаниях.

41. В отношении наказания Нантерский уголовный суд намеренно принял во

внимание статус заявителя как адвоката и тот факт, что поэтому заявитель не мог "не знатьо значении и серьезности абсолютно опрометчивых поступков", признав уместным, что"наказанием за такое преступное поведение должен быть штраф существенного размера".Нантерский уголовный суд приговорил заявителя к штрафу в сумме 4 000 евро и приказалему заплатить совместно с другими подсудимыми 7 500 евро в качестве компенсацииущерба каждому из двух судей, а также 3 000 евро в качестве судебных расходов ииздержек. Нантерский уголовный суд также постановил опубликовать заявление в газете"Монд", расходы на которое подсудимые должны были поделить между собой. Приговорбыл обжалован заявителем, другими подсудимыми по делу, обоими судьями, имеющимистатус гражданских сторон, и прокурором.

42. Решением от 28 мая 2003 г. Версальский апелляционный суд признал, чтооформленные на основании жалобы Л.Л. повестки были недействительными и что его искподан с нарушением срока давности, и оправдал троих подсудимых по данному пункту.Версальский апелляционный суд оставил без изменения приговоры трех подсудимых вотношении жалобы судьи М., а также суммы взимаемого с заявителя штрафа икомпенсации ущерба, присужденные судье, которому суд также присудил 5 000 евро вкачестве компенсации судебных расходов и издержек в дополнение к обязательствуопубликовать объявление в газете "Монд". И заявитель, и судья Л.Л. обжаловали решениеисходя из его незаконности.

43. 12 октября 2004 г. Кассационный суд полностью отменил приговор и вернул делона новое рассмотрение в Руанский апелляционный суд.

44. 25 апреля 2005 г. Руанский апелляционный суд принял во внимание тот факт, чтотрое подсудимых отказались от иска о недействительности в отношении повесток,оформленных на основании жалобы судьи Л.Л., и отложил рассмотрение дела по существу.

45. 8 июня 2005 г. председатель уголовного подразделения Кассационного судаотклонил ходатайства трех подсудимых и гражданских сторон о незамедлительномрассмотрении их жалоб на незаконность.

46. Решением от 16 июля 2008 г., вынесенным после неоднократных отложенийслушаний дела и проведения судебного заседания 30 апреля 2008 г., Руанскийапелляционный суд оставил без изменения отклонение Нантерским судом большойинстанции возражения об иммунитете, а также оставил без изменения в деле заявителяприговоры подсудимых применительно к соучастию в публичной клевете в адресдолжностных лиц. Руанский апелляционный суд постановил, что заявитель долженвыплатить штраф в размере 4 000 евро, и оставил без изменения присужденные каждомуиз судей компенсации ущерба в размере 7 500 евро, которые должны были быть оплаченыподсудимыми совместно, а также обязательство опубликовать объявление в газете "Монд".Что касается судебных расходов и издержек, Руанский апелляционный суд заключил, чтотрое подсудимых должны заплатить 4 000 евро судье Л.Л., а заявитель должен заплатить 1000 евро судье М.

47. В мотивировочной части решения Руанский апелляционный суд сначала занял туточку зрения, что слова о том, что во время рассмотрения дела следственный судьядопустил "поведение, которое полностью не соответствовало принципамбеспристрастности и справедливости", или, другими словами, поведение,несовместимое с профессиональной этикой и клятвой судьи, являлось особенноклеветническим утверждением, поскольку равнялось обвинению судью внедостаточной честности и намеренном невыполнении своих обязанностейсудьи, ставя, таким образом, под вопрос способность судьи осуществлять своиобязанности. Руанский апелляционный суд также установил, что комментарии заявителяотносительно задержки с передачей видеокассеты являлись обвинением судей вхалатности при ведении дела, дискредитируя профессиональную компетентность судей иподразумевая, что они умышленно удерживали у себя кассету после того, как у нихзабрали дело, с намерением как минимум чинить препятствия правосудию.Предположительно только потому, что адвокаты поставили этот вопрос перед судьей П.,последний обратился к судье М., и рассматриваемое доказательство в результате было

получено 1 августа 2000 г. Руанский апелляционный суд дополнил также, чтоутверждения, согласно которым указанные судьи умышленно не исполняливозложенные на них обязанности и не проявляли при этом достаточнодобросовестности, являлись фактическими обвинениями, которые ставили подсомнение честь и репутацию судей. Руанский апелляционный суд признал это темболее верным, поскольку заявитель, ссылаясь на рукописную карточку от прокурораДжибути судье М., подчеркнул атмосферу подозрительности и небрежного поведениясудей, утверждая, что данный документ доказывал степень "молчаливого согласия" междуними. Суд отметил в этом отношении, что термин "молчаливое согласие" сам по себеявлялся серьезным нападением на честь и репутацию судьи М. и прокурораДжибути. Это выражение только подчеркивало диффамационный характер предыдущихкомментариев, особенно поскольку в статье было указано, что заявитель просил министраюстиции провести проверку силами Генеральной инспекции судебных служб.

48. Таким образом, Руанский апелляционный суд пришел к выводу, что комментарииносили клеветнический характер и что подлинность диффамационных утверждений небыла установлена. Суд в этом отношении занял ту позицию, что отсутствовалидоказательства того, что судья Л.Л. имел бы в своем распоряжении видеокассету или чтоон был хотя бы извещен о ее поступлении, поэтому он не думал о задержке с отправкойкассеты, что решение обвинительной палаты от 21 июня 2000 г. об изъятии дела у двухсудей только выражало недовольство отказом судей провести реконструкцию на местепреступления в присутствии гражданских сторон. Кроме того, не было установлено, чтовидеокассета поступила к судье М. до того, как дело было забрано у судьи или что онанаходилась бы в распоряжении судьи, когда дело передавалось судье П. Вместе с темничто не заставляет предположить, что судья М. действовала с намерениемпрепятствовать следствию или что она несправедливо обращалась с кассетой. Суд решил,что адресованная судье М. рукописная карточка от прокурора Джибути не доказывала, чтомежду ними было бы какое-либо молчаливое соглашение, поскольку дружескиеприветствия и использование фамильярного обращения "ты" (tu) в переписке между двумясудебными должностными лицами необязательно означает близкие отношения с цельюсоучастия, а вероятность того, что они разделяли одно и то же мнение, не доказывалатакого сговора или молчаливого соглашения со стороны французских судей, который быпоставил под сомнение судебную процедуру независимо от поведения прокурора Джибутив настоящем деле. Суд также счел, что письмо адвоката, представлявшего свидетеля А., вадрес королевского прокурора в Бельгии, в котором утверждалось, что судья М. оказываладавление на его клиента, не было само по себе достаточно убедительным, чтобыпродемонстрировать, что судья М. согласилась с теорией самоубийства или что онапрепятствовала установлению истины по делу, даже хотя судья М. признала, что сообщилаполиции Бельгии, что А. был ненадежным свидетелем. И в заключение Руанскийапелляционный суд отметил, что многочисленные газетные публикации не имелидоказательственной силы применительно к поведению и отношению судей при работе надделом.

49. Что касается защиты заявителем добросовестности, Руанский апелляционныйсуд, которому было передано дело, отметил, что заявитель ссылался на обязанности,которые были присущи его профессии, и на результаты, полученные по делу с момента егоизъятия у судей М. и Л.Л., как видно из публичного заявления прокурора для прессы от 19июня 2007 г. Он также ссылался на решение Апелляционного суда Дуэ от 19 июня 2007 г. обоставлении без изменения решения о прекращении производства по жалобе судей наложное обвинение, а также на вынесенный в отношении прокурора Джибути Версальскимуголовным судом обвинительный приговор от 27 марта 2008 г. за понуждение лица к дачеложных показаний.

50. Руанский апелляционный суд отметил, что во время совершениярассматриваемого преступления заявитель добился изъятия дела у судей М. и Л.Л. и чтовидеокассета была у судьи П. с 1 августа 2000 года. Руанский апелляционный суд полагал,что заявитель участвовал в крайне яростных нападках на профессиональную и моральную

честность двух судей, используя выражения, которые ставили под серьезный вопросбеспристрастность и интеллектуальную честность судей, и явно превышавшие допустимыерамки права свободной критики и больше не имевшие какого-либо процессуальногозначения. Руанский апелляционный суд также установил следующее: решение в пользузаявителя о прекращении производства по делу, возбужденного против заявителя пожалобе судей на ложное обвинение, отвечало его пониманию добросовестности,чрезмерный характер высказываний заявителя свидетельствовал об интенсивностиконфликта между ним и двумя судьями, в частности, судьей М., и являлись сведениемсчетов ex post facto <1>, как видно из публикации статьи 7 сентября 2000 г., после того, какобвинительная палата Парижского Апелляционного суда получила 5 сентября 2000 г. дело"сайентологов", в котором судью М. подозревали в причастности к исчезновениюдоказательств. Руанский апелляционный суд счел, что применительно к заявителю этосвидетельствовало о личной вражде и намерении дискредитировать рассматриваемыхсудей, в частности судью М., с которой заявитель конфликтовал в ряде дел, что,таким образом, исключает какую-либо справедливость со стороны заявителя.

--------------------------------<1> Ex post facto (лат.) - постфактум, "задним числом" (примеч. переводчика).

51. Заявитель, еще двое подсудимых по делу и судья М. подали жалобы нанезаконность указанного решения. В своих жалобах заявитель ссылался прежде всего настатью 10 Конвенции и иммунитет, предоставляемый статьей 41 Закона "О свободепечати", утверждая, что данное положение гарантировало права защиты изащищало адвокатов в отношении любого устного или письменногокомментария, сделанного в контексте какого-либо судебного процесса, вчастности, дисциплинарного характера. Во втором пункте своей жалобы заявительссылался на статью 10 Конвенции, утверждая, что оспариваемые комментарии касалисьдела, которое определенное время освещалось в прессе, включая подозрительныеобстоятельства, при которых французский судья, направленный в Джибути, был найденмертвым при обстоятельствах "самоубийства", и вызывающий вопросы способ проведениясудебного расследования с явной предвзятостью против теории гражданской стороны опредумышленном убийстве. По мнению заявителя, принимая во внимание значимостьпредмета общего интереса, в контексте которого были сделаны комментарии, Руанскийапелляционный суд не был полномочен установить, что заявитель превысил пределысвоей свободы выражения мнения, Руанский апелляционный суд рассмотрел честностьзаявителя не в свете комментариев, опубликованных в газете "Монд", а в отношениисодержания письма министру юстиции, и не имел полномочий производить какую-либооценку поведения судей, подвергнутого в письме критике, если только всем адвокатам незапретить говорить о ведущихся делах. Заявитель указал, что из одного только факта, что узаявителя были разногласия с одним из судей в контексте другого судебного дела, нельзябыло сделать вывод о какой-либо неприязни, и добросовестность не зависела от текущейситуации или того факта, что вопрос был "урегулирован" изъятием дела у судей, при этомотсутствие необходимости комментариев не является несовместимым сдобросовестностью. В заключение заявитель указал, что на мнения, высказанныеотносительно функционирования основополагающего института государства, посколькуречь шла о ведении уголовного расследования, не распространялась обязанностьпроявлять благоразумие, и они не ограничивались теоретической или абстрактнойкритикой, но могли носить личный характер, если имелись достаточныефактические основания.

52. Изначально планировалось, что жалобы рассмотрит ограниченный состав палатыСекции I уголовного подразделения Кассационного суда, как следует из доклада судьи-докладчика от 21 июля 2009 г., "онлайн расписания работы" Кассационного суда и трехуведомлений сторонам, оформленных 15 сентября и 14 и 27 октября 2009 г.соответственно, при этом последние два указанных документа были отправлены последаты судебного заседания. Как следствие, Ж.М. (см. § 27 настоящего Постановления),

который стал судьей уголовного подразделения Кассационного суда и не был нипредседателем подразделения, ни старшим судьей (Doyen), ни судьей-докладчиком и недолжен был заседать по этому делу.

53. В решении от 10 ноября 2009 г. Кассационный суд в итоге в составе десяти судей,включая Ж.М., отклонил жалобы на незаконность. Что касается доводов заявителя, судустановил, что возражение о юрисдикционном иммунитете было правильно отклонено,поскольку факт публикации письма министру юстиции не являлся актом обращения вВысший совет магистратуры и частью какой-либо процедуры, включающей осуществлениеперед судом прав стороны защиты. Что касается многочисленных аргументов заявителя,изложенных в его второй жалобе, суд полагал, что Апелляционный суд обосновал своерешение, указав следующее:

"...хотя у каждого есть право на свободу выражения мнения и общественность имеетзаконный интерес в получении сведений об уголовных делах и функционировании судов,осуществление этих свобод связано с обязанностями и ответственностью и может бытьподвергнуто, как в настоящем деле, где были превышены допустимые пределы свободывыражения мнения при критике действий судей, ограничениям или повлечь наказания,предусмотренные законом, необходимые в демократическом обществе для защитырепутации и прав других лиц...".

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕ ИМЕЖДУНАРОДНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. ПРИМЕНИМОЕ ВНУТРИГОСУДАРСТВЕННОЕЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО О КЛЕВЕТЕ

54. Соответствующие положения Закона от 29 июля 1881 г. "О свободе печати" звучатследующим образом:

"...Статья 23Лица, которые своими речами, возгласами или угрозами, произнесенными в

публичных местах или местах массовых собраний, или напечатанными текстами,рисунками, гравюрами, картинами, эмблемами, иллюстрациями или через другие носителиписьменного, устного слова и образов, проданных или распространенных, предлагаемыхили выставленных напоказ в публичных местах или местах массовых собраний,непосредственно и успешно подстрекали исполнителя (исполнителей) к осуществлениютяжкого преступления или правонарушения (crime ou delit), если следствием такогопобуждения были конкретные действия, наказываются как соучастник указанного деяния...

Это положение применяется также, если следствием подстрекательства являютсялишь покушение на совершение тяжкого преступления (crime), предусмотренного статьей 2Уголовного кодекса...

Статья 29Любое утверждение или обвинение, что наносит ущерб чести или

репутации человека или учреждения, которое они затрагивают, являетсяоскорблением. Обнародование или воспроизведение такого утверждения или обвинениянаказывается законом, даже если они были совершены в форме предположения иликасались не называемых прямо лиц или организации, которые при этом могут бытьидентифицированы опосредованно, через оскорбительные высказывания, крики, угрозы,рукописный или печатный материал, плакаты или постеры.

Использование любого оскорбительного или унизительного языка илибранное выражение, не содержащие фактических утверждений, считаетсяоскорблением (injure)...

Статья 31Если клевета допускается теми же способами, со ссылкой на функции или

возможности одного или более министров или министерских должностных лиц, одного илиболее членов одной или обоих законодательных палат, гражданского служащего... такое

преступление наказывается таким же образом...Статья 41...Производство по вопросу о клевете, оскорблении или злоупотреблении

полномочиями не возбуждается на основании достоверного протокола судебногозаседания, составленного добросовестно, или на основании любых заявлений илиходатайств, сделанных в зале суда.

Суды, рассматривающие дело по существу, могут, тем не менее, потребоватьисключения оскорбительных, пренебрежительных или клеветнических заявлений иприсудить компенсацию ущерба соответствующим лицам.

Однако клеветнические утверждения, не касающиеся существа дела, могут бытьиспользованы для возбуждения уголовного или гражданского дела сторонами, если такаявозможность предоставлена им судом, и в любом случае к подаче гражданского искатретьей стороной...

Статья 55Если подсудимый желает, чтобы ему была предоставлена возможность доказать

правдивость клеветнических утверждений, в соответствии со статьей 35 настоящего законаон должен в течение 10 дней с момента получения повесток уведомить прокурора илилицо, подающее жалобу, по указанному для этих целей адресу, в зависимости от того, былоли производство по делу инициировано прокурором или третьим лицом, о следующем:

(1) об утверждениях, представленных и описанных в повестках, чью истинность онстарается доказать;

(2) о копиях документов;(3) об именах, роде занятий и адресах свидетелей, которых он намеревается вызвать

для указанной выше цели.Указанное уведомление должно содержать варианты выбора адреса в целях

производства в уголовном суде, и все требования должны быть выполнены под страхомлишения права подачи доказательств...".

B. УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС

55. Статья 11 Уголовно-процессуального кодекса предусматривает следующее:"Статья 11Если только законом не предусмотрено иное и не нарушая права стороны защиты,

производство в ходе предварительного и судебного следствий должно осуществляться втайне.

Любое лицо, вступающее в такой процесс, должно быть связано обязательствомпрофессиональной тайны в соответствии с условиями и под угрозой наказаний,установленных в статьях 226-13 и 226-14 Уголовного кодекса.

Однако чтобы предотвратить распространение неполной или неточной информацииили чтобы пресечь нарушение мира, прокурор может по своей инициативе или по запросусудебного должностного лица, ответственного за досудебное расследование, или позапросу сторон сделать общественно доступными элементы производства по делу, которыене раскрывают суть решения по существу предъявленных соответствующему лицуобвинений".

C. ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ПРОФЕССИИ АДВОКАТА

56. Рекомендация Комитета министров Совета Европы государствам - членам СоветаЕвропы N R(2000)21 "О свободе осуществления профессии адвоката" (принятая 25 октября2000 г.) гласит следующее:

"...желая способствовать свободе осуществления адвокатами своей профессии сцелью упрочнения принципа верховенства права - работы, в которой принимают участиеадвокаты, в частности в роли защиты индивидуальных свобод,

исходя из осознания необходимости справедливой системы правосудия, которая

гарантирует независимость адвокатов при осуществлении ими своих профессиональныхобязанностей без какого-либо непозволительного ограничения, влияния, вынуждения,давления, угроз или вмешательства, прямого или косвенного, со стороны любой инстанциии по любой причине...

Принцип IОбщие принципы свободы осуществления профессии адвоката1. Следует принять все необходимые меры для того, чтобы уважалась, защищалась и

поощрялась свобода осуществления профессии адвоката без дискриминации инеправомерного вмешательства со стороны органов власти или общественности, вособенности в свете соответствующих положений Европейской конвенции по правамчеловека...".

57. В "Основных принципах, касающихся роли адвокатов" (принятых Восьмымконгрессом Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности иобращению с правонарушителями в г. Гаване, Куба, 27 августа - 7 сентября 1990 г.) указаноследующее:

"...16. Правительства обеспечивают, чтобы юристы: a) могли выполнять все своипрофессиональные обязанности в обстановке, свободной от угроз, препятствий,запугивания или неоправданного вмешательства; b) могли совершать поездки ибеспрепятственно консультироваться со своими клиентами внутри страны и за еепределами; c) не подвергались судебному преследованию и судебным, административным,экономическим или другим санкциям за любые действия, совершенные в соответствии спризнанными профессиональными обязанностями, нормами и этикой, а также угрозамитакого преследования и санкций...

22. Правительства признают и обеспечивают конфиденциальный характер любыхсношений и консультаций между юристами и их клиентами в рамках их профессиональныхотношений...".

58. Совет коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы (CCBE) принял дваосновополагающих текста: Кодекс поведения для юристов в Европейском сообществе,датированный 28 октября 1988 г., в который был внесен ряд поправок, и Хартию основныхпринципов юридической профессии в Европе от 24 ноября 2006 г. Хартия, которая незадумана как кодекс поведения, содержит перечень из 10 основополагающих принципов,общих для внутригосударственных и международных норм, регулирующих юридическуюпрофессию:

"(a) независимость юриста и свобода юриста при работе с делом клиента;(b) право и обязанность юриста сохранять полученные от клиента сведения в тайне и

соблюдать профессиональную тайну;(c) избегать конфликтов интересов как между различными клиентами, так и между

клиентом и юристом;(d) соблюдать достоинство и честь юридической профессии, честность и хорошую

репутацию отдельных юристов;(e) лояльность к клиенту;(f) равное обращение с клиентами, независимо от оплаты юридических услуг;(g) профессиональная компетенция юристов;(h) уважение по отношению к коллегам по профессии;(i) соблюдение принципа верховенства права и справедливого отправления

правосудия и(j) саморегулирование юридической профессии".59. В заключение существует практическое руководство по применению

международных принципов, касающихся независимости и подотчетности судей, юристов ипрокуроров, подготовленное Международной комиссией юристов (первоначально в 2004году, а последняя версия датирована 22 июля 2009 г.), в котором содержатся многиезначительные и имеющие отношение к делу международные документы.

D. ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ СУДЬЯМИ И ЮРИСТАМИ

60. В соответствующих положениях Заключения N 16 (2013) Консультативного советаевропейских судей (CCJE) "О взаимоотношениях между судьями и юристами", принятого 13- 15 ноября 2013 г., указано следующее:

"...6. В рамках своих профессиональных обязанностей по защите прав и интересовклиентов адвокаты также должны играть ведущую роль в справедливом осуществленииправосудия. Параграф 6 Комментариев к Хартии основных принципов юридическойпрофессии в Европе, принятой Советом коллегий адвокатов и юридических сообществЕвропы, определяет роль адвокатов следующим образом: "Роль адвоката, осуществляемаячастными лицами, фирмами или государственными защитниками, состоит в работедоверенным лицом и представителем клиента в качестве профессионала, признаваемого иуважаемого третьими лицами, в качестве обязательного участника справедливогоосуществления правосудия. Объединяя все эти необходимые элементы, адвокат, которыйцеликом служит интересам клиента и защищает его права, также осуществляет функциюадвоката в обществе как таковом - которая состоит в предупреждении и предотвращенииконфликтов, обеспечении того, чтобы споры были урегулированы в соответствии спризнанными принципами гражданского, административного или уголовногозаконодательства и с полным соблюдением прав и интересов сторон, дабы былообеспечено дальнейшее развитие законодательства и гарантировались свободы,справедливость и верховенство права <1>". Как установлено в параграфе 1.1 Кодексаповедения для юристов в Европейском сообществе, принятом Советом коллегий адвокатови юридических сообществ Европы, уважение профессиональной функции адвокатаявляется важным условием обеспечения верховенства права и демократии в обществе.Основополагающие принципы Организации Объединенных Наций о роли адвокатов гласят,что надлежащая защита прав человека и основных свобод, которыми обладает каждый,будь то экономические, социальные, культурные, гражданские или политические, требуеттого, чтобы у каждого был доступ к услугам, предоставляемым независимымипрофессионалами. Принцип 12 гласит, что адвокаты должны всегда поддерживать честь идостоинство своей профессии как важного звена в осуществлении правосудия.

--------------------------------<1> Курсив в тексте оригинала (примеч. редактора).

7. Судьи и адвокаты должны быть независимы в осуществлении своих обязанностей,а также должны быть и казаться независимыми друг от друга. Эта независимостьпровозглашена в статусах и этических принципах для обеих профессий. Консультативныйсовет европейских судей полагает, что такая независимость крайне важна длянадлежащего функционирования судебной системы.

Консультативный совет европейских судей ссылается на Рекомендацию NCM/Rec(2010)12, § 7, которая гласит, что независимость судей должна быть обеспечена насамом высоком уровне. Точно так же должна быть гарантирована и независимостьадвокатов...

9. Следует различать две основных области взаимодействия судей и адвокатов:- с одной стороны, отношения между судьями и адвокатами, которые исходят из

процессуальных принципов и правил и которые напрямую влияют на эффективность икачество судопроизводства. В выводах и рекомендациях Заключения N 11 (2008) окачестве судебных решений Консультативный совет европейских судей указывал, чтостандарты качества судебных решений напрямую зависят от взаимодействия различныхучастников судебного процесса;

- с другой стороны, отношения, которые исходят из профессионального поведениясудей и адвокатов и требуют взаимного уважения задач каждой стороны и конструктивногодиалога между судьями и адвокатами...

19. Судьи и адвокаты должны иметь свой собственный набор этических принципов.Однако некоторые этические принципы являются общими и для судей, и для адвокатов,например, соблюдение закона, профессиональная тайна, честь и достоинство, уважение

сторон, компетентность, справедливость и взаимоуважение.20. Этические принципы судей и адвокатов должны также касаться их самих и

проявляться в отношениях между ними...В отношении адвокатов параграфы 4.1 - 4.4 Кодекса поведения для юристов в

Европейском сообществе содержат следующие принципы: адвокат, который присутствуетили принимает участие в судебных слушаниях, должен соблюдать правила поведения,применимые в конкретном суде. Адвокат должен демонстрировать в суде честноеповедение. Адвокат, выражая должное уважение и почтение к суду, обязан защищатьинтересы клиента честно и бесстрашно, безотносительно собственных интересов илипоследствий для него или иных лиц. Адвокат никогда не должен намеренно предоставлятьсуду ложную информацию.

21. Консультативный совет европейских судей полагает, что отношения междусудьями и адвокатами должны основываться на взаимопонимании задач друг друга,взаимоуважении и независимости друг от друга.

Консультативный совет европейских судей, соответственно, считает необходимымразвитие диалога и взаимного обмена между судьями и адвокатами навнутригосударственном и европейском институциональном уровнях по вопросам ихвзаимоотношений. При этом должны учитываться этические принципы и судей, иадвокатов. В этой связи Консультативный совет европейских судей выступает заопределение общих для обеих профессий этических принципов, таких как служебнаянезависимость, обеспечение верховенства права, сотрудничество в обеспечениисправедливого и скорого судопроизводства и постоянного профессионального обучения.Профессиональные ассоциации и независимые управляющие органы судей и адвокатовдолжны отвечать за этот процесс...

24. Отношения между судьями и адвокатами должны обеспечиватьбеспристрастность суда и сохранение видимости такой беспристрастности. Судьи иадвокаты должны уделять этому особое внимание, а также соблюдать процессуальные иэтические правила, что служит средством обеспечения беспристрастности.

25. И судьи, и адвокаты должны свободно выражать свое мнение в соответствии состатьей 10 Конвенции.

Однако от судей требуется соблюдение конфиденциальности судебногоразбирательства и их беспристрастности, что предполагает, inter alia <1>, что они должнывоздерживаться от комментариев относительно производства и работы адвокатов.

--------------------------------<1> Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).

Свобода выражения мнения также имеет свои границы, чтобы поддержать, как этопредусмотрено пунктом 2 статьи 10 Конвенции, авторитет и беспристрастность судебнойвласти. Уважение по отношению к коллегам по профессии, соблюдение принципаверховенства права и справедливого осуществления правосудия - принципов (h) и (i),изложенных Советом коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы в Хартииосновных принципов юридической профессии в Европе - требуют воздержания отнеконструктивной критики коллег, отдельных судей, а также судебных процедур ирешений...".

E. ДЕКРИМИНАЛИЗАЦИЯ СООБЩЕНИЙ, СОДЕРЖАЩИХКЛЕВЕТНИЧЕСКУЮ ИНФОРМАЦИЮ (ДИФФАМАЦИЯ)

61. В Рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы N 1814 (2007) "Напути к отмене уголовной ответственности за диффамацию" указывается, inter alia,следующее:

"1. Парламентская Ассамблея Совета Европы, ссылаясь на свою Резолюцию N1577(2007)1 "На пути к отмене уголовной ответственности за диффамацию", призываетКомитет министров Совета Европы заставить все государства-члены пересмотреть свои

законы о диффамации и в случае необходимости принять поправки, чтобы привестизаконы в соответствие с правоприменительной практикой Европейского Суда по правамчеловека с целью устранения какого-либо риска злоупотреблений или необоснованногопривлечения к уголовной ответственности.

2. Парламентская Ассамблея Совета Европы призывает Комитет министров СоветаЕвропы проинструктировать компетентные межправительственные комитеты, Руководящийкомитет Совета Европы по вопросам средств массовой информации и новыхкоммуникационных услуг (CDMC) подготовить, пользуясь значительным объемом работ поэтому вопросу и в свете правоприменительной практики Европейского Суда по правамчеловека, проект рекомендации государствам-членам, устанавливающей подробныеправила относительно диффамации с целью исключения злоупотреблений в видеобращения к уголовному процессу...".

62. В ответе Комитета министров Совета Европы, принятом на 1029-м заседаниизаместителем министров (11 июня 2008 г.), указывалось следующее:

"1. Комитет министров Совета Европы с большим вниманием изучил РекомендациюПарламентской Ассамблеи Совета Европы N 1814 (2007) "На пути к отмене уголовнойответственности за диффамацию". Он передал Рекомендацию правительствам государств-членов, а также Руководящему комитету Совета Европы по вопросам средств массовойинформации и новых коммуникационных услуг (CDMC), Европейский комитет попроблемам преступности (CDPC), Руководящий комитет по правам человека (CDDH) иКомиссару Совета Европы по правам человека для сведения и возможных комментариев.Полученные комментарии находятся в Приложении.

2. Решением от 24 ноября 2004 г. Комитет министров Совета Европы далРуководящему комитету по вопросам средств массовой информации (CDMM), которыйвпоследствии стал Руководящим комитетом Совета Европы по вопросам средств массовойинформации и новых коммуникационных услуг (CDMC), указания, inter alia, исследоватьперечень законов о диффамации с соответствующей правоприменительной практикойЕвропейского Суда по правам человека, включая вопрос об отмене уголовнойответственности за диффамацию. Комитет министров Совета Европы принял во вниманиеответ, полученный в сентябре 2006 года, и тот факт, что Руководящий комитет СоветаЕвропы по вопросам средств массовой информации и новых коммуникационных услуг(CDMC) полагал желательным, чтобы государства-члены приняли упреждающий подход вотношении диффамации путем рассмотрения, даже в отсутствие прямо касающихсявопроса постановлений Европейского Суда по правам человека, внутригосударственногозаконодательства по сравнению со стандартами, выработанными Европейским Судом поправам человека, и в случае необходимости привели бы уголовное, административное игражданское законодательство в соответствие с этими стандартами. В вышеуказанномдокументе Руководящий комитет Совета Европы по вопросам средств массовойинформации и новых коммуникационных услуг (CDMC) также полагал, что должны былибыть предприняты шаги по обеспечению того, чтобы применение законов о диффамациина практике полностью соответствовало бы названным стандартам.

3. Комитет министров Совета Европы согласен с этой позицией, а также с призывомПарламентской Ассамблеи Совета Европы государствам-членам принять такие меры сцелью исключения любого риска злоупотреблений или несправедливого привлечения куголовной ответственности.

4. Учитывая роль Европейского Суда по правам человека в развитии с помощьюсвоей правоприменительной практики общих принципов по вопросу диффамации и егополномочия разрешать дела по жалобам о нарушении статьи 10 Конвенции в особыхслучаях, Комитет министров Совета Европы не считает разумным в настоящий моментразвивать для государств-членов отдельные подробные правила о диффамации.

5. В заключение Комитет министров Совета Европы полагает, что в настоящее времянет необходимости пересматривать свою Рекомендацию N R(97)20 о разжигающихненависть высказываниях или готовить руководящие принципы по данному вопросу.Вместо этого государства-члены должны направить больше усилий на то, чтобы сделать

Рекомендацию более доступной и прозрачной и лучше ее использовать".

F. ПОСТАНОВЛЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНОГО СУДА ОРГАНИЗАЦИИОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ (МЕЖДУНАРОДНЫЙ СУД) (ICJ) ОТ 4 ИЮНЯ

2008 Г. ПО ДЕЛУ "ДЖИБУТИ ПРОТИВ ФРАНЦИИ"(DJIBOUTI V. FRANCE)

63. В своем Постановлении от 4 июня 2007 г. по делу, касающемуся определенныхвопросов о взаимопомощи по уголовным делам ("Джибути против Франции" (Djibouti v.France)) Международный Суд отметил, что в его задачу не входило установление фактов иответственности в деле Борреля, в частности, обстоятельств смерти Бернара Борреля, нодобавил, что из этого дела вытекал спор между двумя государствами как результатвозбуждения ряда судебных дел во Франции и в Джибути и использования механизмадвусторонних соглашений о взаимопомощи между сторонами. В частности,Международный Суд отметил, что, хотя предмет спора был описан в заявлении Джибутикак передача властями Франции дела Борреля в Джибути, в целом жалоба была гораздошире и включала в себя повестки, направленные Президенту Джибути и еще двумдолжностным лицам Джибути, а также вынесенные впоследствии в отношении указанныхдолжностных лиц постановления о задержании.

КонсультантПлюс: примечание.В тексте документа, видимо, допущена опечатка: пункт "c" в статье 2 Европейской

конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам отсутствует, имеется в видупункт "b".

64. В частности, Международный Суд установил, что решение французскогоследственного судьи об отказе в удовлетворении ходатайства о взаимопомощи былообосновано тем фактом, что передача дела Борреля считалась "противоречащейинтересам Франции", поскольку в материалах дела содержались рассекреченныедокументы, относящиеся к "военной тайне", а также информация и показания свидетелей вотношении другого расследуемого дела. Международный Суд решил, что указанныепричины попадали под действие пункта "c" статьи 2 Конвенции о взаимной помощи поуголовным делам, согласно которому запрашиваемое государство могло отказать висполнении судебного поручения, если полагало, что такая помощь повредит суверенитету,безопасности, ordre public <1> или другим основополагающим интересам нации.Международный Суд также решил не выносить постановления о передаче дела Борреля заизъятием определенных страниц, как государство Джибути потребовало в качествеальтернативы. Однако Международный Суд постановил, что Франция не выполнила своегообязательства по предоставлению причин отказа исполнения судебного поручения,отклоняя другие доводы Джибути относительно повесток, адресованных ПрезидентуДжибути и двум другим высокопоставленным должностным лицам Джибути.

--------------------------------<1> Ordre public (нем.) - общественный (публичный) порядок (примеч. переводчика).

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ ПУНКТА 1 СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

65. Заявитель утверждал, что в Кассационном суде его дело не было справедливорассмотрено беспристрастным судом, учитывая присутствие в составе суда судьи, котораяранее открыто выразила свою поддержку одной из гражданских сторон - судьи М.Заявитель ссылался на пункт 1 статьи 6 Конвенции, который в части, применимой к

настоящему делу, звучит следующим образом:"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на

справедливое... разбирательство дела... независимым и беспристрастным судом,созданным на основании закона".

A. ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПАЛАТЫ

66. Отметив, что заявитель не находился в том положении, чтобы требоватьотвода судьи, поскольку перед слушанием он не был уведомлен об изменении всоставе суда, который должен был рассматривать его жалобу на незаконность, ичто производство по делу в основном велось в письменной форме, Палатарассмотрела жалобу применительно к объективной беспристрастности. Палата отметила,что судья Ж.М., один из судей, который заседал в составе судей уголовного подразделенияКассационного суда, выносивших решение по жалобам судьи М. и заявителя, вытекавшихиз спора между ними, за девять лет до этого публично выразил поддержку ипродемонстрировал свое доверие судье М. в связи с другим делом, в котором она быласледственным судьей, а заявитель действовал от имени гражданской стороны. Принимаяво внимание факты, имело место явное противостояние между заявителем и судьей М., какв деле, в котором судья М. получила поддержку судьи Ж.М., так и в деле, в котором судьяЖ.М. заседал в составе палаты в Кассационном суде. Более того, поддержка судьи Ж.М.была выражена в официальном и довольно общем контексте на общем собрании судейПарижского суда большой инстанции. Палата установила, что имело место нарушениепункта 1 статьи 6 Конвенции, поскольку возникли серьезные сомнения относительнобеспристрастности Кассационного суда, и опасения заявителя в этом отношении моглисчитаться объективно оправданными.

B. ДОВОДЫ СТОРОН ПЕРЕД БОЛЬШОЙ ПАЛАТОЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА

1. Заявитель

67. Заявитель признал, что не было установлено, что судья Ж.М. проявил бы какую-либо личную пристрастность по отношению к заявителю, но утверждал, что независимо отего персонального поведения само его присутствие в коллегии судей создавало ситуацию,которая делала опасения заявителя объективно оправданными и законными. Согласно егоутверждениям тот факт, что судья Ж.М. заседал в составе коллегии судейуголовного подразделения Кассационного суда, сам по себе свидетельствовал отом, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции. Судья Ж.М. впрошлом высказывал свою поддержку судье М., когда она вела судебное расследование поделу Церкви сайентологов, в ответ на критику ее профессионального поведениягражданскими сторонами по делу, к чьим представителям относился и заявитель, ипрокурор. Заявитель отметил, что судью М. в итоге отстранили от ведения дела по егопросьбе и что 5 января 2000 г. государство Франция было признаноответственным за недостатки в публичной судебной системе.

68. Заявитель утверждал, что он не находился в том положении, чтобытребовать отвода судьи Ж.М., поскольку он не знал, и от него нельзя былоразумно ожидать этих знаний, что данный судья собирался заседать по его делу:доклад судьи-докладчика, расписание слушаний дел и уведомления адвокатам - всесодержали одну и ту же информацию, а именно что уголовное подразделениеКассационного суда будет рассматривать дело ограниченным составом суда. Вограниченный состав входили председатель подразделения, старший судья и судья-докладчик, и, так как судья Ж.М. не занимал ни одну из названных должностей, нельзябыло ожидать, что он будет участвовать в рассмотрении дела.

69. Что касается существа дела, заявитель не утверждал, что судья Ж.М. проявилкакую-либо личную пристрастность по отношению к нему и не оспаривал право этого судьи

на свободу выражения мнения. Он только обжаловал присутствие судьи Ж.М. в составесуда, что, по его мнению, делало объективно обоснованными и законными его опасения онедостаточной беспристрастности. Ввиду высказанной судьей Ж.М. поддержки в адрессудьи М. в контексте другого ответственного дела с теми же участвующими лицамиимелись серьезные сомнения относительно беспристрастности уголовного подразделения,и опасения заявителя в этом отношении могли считаться объективно обоснованными.

2. Власти государства-ответчика

70. Власти государства-ответчика отметили, что речь не шла о какой-либонедостаточной субъективной беспристрастности со стороны судьи Ж.М. и что поэтому былонеобходимо определить, были ли обстоятельства дела таковыми, чтобы возниклисерьезные сомнения в объективной беспристрастности Кассационного суда. Ссылаясь напоследствия заявления, сделанного судьей Ж.М. в июле 2000 года, который в это времяслужил в Парижском суде большой инстанции, власти государства-ответчика отметили, чторассматриваемое заявление, сделанное за много лет до проведения слушаний уголовнымподразделением Кассационного суда, касалось дела, отличающегося от настоящего, и чтоиспользованные термины отражали личную позицию, которая касалась только условий, прикоторых стало известно о дисциплинарном производстве в отношении коллеги-судьи.Власти государства-ответчика также сообщили, что эти замечания, которые имелиограниченный характер и были сделаны очень давно, не были достаточными для того,чтобы установить, что в качестве судьи Кассационного суда судья Ж.М. не проявил быобъективную беспристрастность.

71. Власти государства-ответчика также утверждали, что жалобы на незаконностьявлялись чрезвычайными средствами правовой защиты и что контроль со стороныКассационного суда ограничивался соблюдением закона. Более того, делорассматривалось расширенным составом суда, куда входили 10 судей.

72. Следовательно, власти государства-ответчика считали, что отсутствовалонарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

C. МНЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА

1. Общие принципы

73. Европейский Суд повторяет, что беспристрастность обычно означает отсутствиепредвзятости или предубежденности, и ее наличие или иная форма могут быть провереныразличными способами. В соответствии с правоприменительной практикой ЕвропейскогоСуда существование беспристрастности в целях пункта 1 статьи 6 Конвенции должноопределяться согласно субъективной проверке, где должны приниматься во вниманиеличные убеждения и поведение определенного судьи, то есть имел ли судья личныепредубеждения или предвзятость в конкретном деле, а также объективной проверке, тоесть путем уточнения, предоставлял ли сам суд и, среди других аспектов, егосостав, достаточные гарантии, позволяющие исключить любое законноесомнение в отношение его беспристрастности (см., например, ПостановлениеБольшой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра" (Kyprianou v.Cyprus), жалоба N 73797/01, ECHR 2005-XIII, § 118, и Постановление Большой ПалатыЕвропейского Суда по делу "Микаллеф против Мальты" (Micallef v. Malta), жалоба N17056/06, ECHR 2009, § 93).

74. Что касается субъективной проверки, в правоприменительной практикеЕвропейского Суда давно сложился принцип о том, что суд изначально предполагаетсясвободным от личных предубеждений или пристрастного отношения (см. упоминавшеесявыше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану противКипра", § 119, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Судапо делу "Микаллеф против Мальты", § 94). Личная беспристрастность судьи

предполагается, пока не доказано обратное (см. Постановление Европейского Суда поделу "Хаушильдт против Дании" (Hauschildt v. Denmark) от 24 мая 1989 г., Series A, N 154, §47). Что касается вида требуемого доказательства, Европейский Суд, например,требовал уточнения, проявлял ли судья враждебность илинедоброжелательность по личным мотивам (см. Постановление Европейского Судапо делу "Де Куббер против Бельгии" (De Cubber v. Belgium) от 26 октября 1984 г., Series A, N86, § 25).

75. В подавляющем большинстве случаев, касающихся вопроса о беспристрастности,Европейский Суд фокусировался на объективной проверке (см. упоминавшееся вышеПостановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Микаллеф против Мальты", §95). Однако между субъективной и объективной беспристрастностью нет четкойграницы, поскольку поведение судьи может не только способствоватьвозникновению объективных опасений относительно беспристрастности сточки зрения стороннего наблюдателя (объективная проверка), но может такжепривести к рассмотрению вопроса о его или ее персональных убеждениях(субъективная проверка) (см. упоминавшееся выше Постановление Большой ПалатыЕвропейского Суда по делу "Киприану против Кипра", § 119). Таким образом, в некоторыхделах, где сложно получить доказательства, которые опровергали быпрезумпцию субъективной беспристрастности судьи, требование наличияобъективной беспристрастности предоставляет дополнительную важнуюгарантию (см. Постановление Европейского Суда по делу "Пуллар против СоединенногоКоролевства" (Pullar v. United Kingdom) от 10 июня 1996 г., Reports of Judgments andDecisions 1996-III, § 32).

76. Что касается объективной проверки, необходимо установить, имеютсяли, помимо поведения самого судьи, подлежащие доказыванию факты, которыемогут вызвать сомнение в беспристрастности судьи. Это подразумевает, чтопри принятии решения о том, имеется ли в конкретном деле законное основаниеопасаться, что конкретный судья или состав суда проявили недостаточнуюбеспристрастность, мнение соответствующего лица является важным, но нерешающим. Решающим является то, может ли это опасение быть объективнооправданным (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты ЕвропейскогоСуда по делу "Микаллеф против Мальты", § 96).

77. Объективная проверка касается большей частью иерархических илииных связей между судьей и другими участниками процесса (ibid. <1>, § 97).Следовательно, в каждом индивидуальном случае необходимо решить, имеют лирассматриваемые взаимоотношения такой характер и степень, которыеуказывают на недостаток беспристрастности со стороны суда (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Пуллар противСоединенного Королевства", § 38).

--------------------------------<1> Ibid. (лат.) - там же (примеч. переводчика).

78. В связи с этим даже проявления могут иметь определенную значимостьили, иными словами, "справедливость должна не только вершиться, должнобыть также видно, как она вершится" (см. упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Де Куббер против Бельгии", § 26). Речь идет обуверенности, которую суды в демократическом обществе должны вызывать уобщественности. Так, любой судья, в отношении которого имеется разумноеоснование опасаться недостаточной беспристрастности с его стороны, долженбыть отозван от участия в деле (см. Постановление Европейского Суда по делу"Кастильо Алгар против Испании" (Castillo Algar v. Spain) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII, § 45, и упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда поделу "Микаллеф против Мальты", § 98).

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

79. В настоящем деле опасение недостаточной беспристрастности заключалось в томфакте, что судья Ж.М., заседавший в составе палаты Кассационного суда, которая вынесларешение от 10 декабря 2009 г., девятью годами ранее выразил поддержку судье М. вконтексте дисциплинарного производства, возбужденного в отношении судьи в связи с еедействиями в деле "сайентологов". Выступая как судья и как коллега по работе в том жесуде в ходе общего собрания судей Парижского суда большой инстанции 4 июля 2000 г., входе которого он впоследствии проголосовал в поддержку судьи М., судья Ж.М.сказал следующее: "Как судьям первой инстанции нам можно заявить, что мызащищаем судью [М.]. Не запрещено говорить, что судья [М.] пользуется нашейподдержкой и доверием" (см. §§ 27 - 28 настоящего Постановления).

80. Большая Палата отмечает для начала, что заявитель признал в своихзамечаниях, что не было установлено, что судья Ж.М. проявил по отношению к заявителюкакую-либо личную пристрастность. Заявитель только утверждал, что независимо от еголичного поведения само присутствие судьи Ж.М. в составе суда создало ситуацию, котораясделала опасения заявителя объективно обоснованными и законными (см. § 67 настоящегоПостановления).

81. По мнению Европейского Суда, дело, следовательно, должно рассматриваться сперспективы объективной проверки беспристрастности, а, более точно, должен бытьисследован вопрос о том, могут ли сомнения заявителя, вытекающие из конкретнойситуации, считаться объективно оправданными в обстоятельствах настоящего дела.

82. Прежде всего Европейский Суд полагает, что слова, использованные судьейЖ.М. в поддержку его знакомой судьи М., которая непосредственно неслаответственность за возбуждение уголовного дела в отношении заявителя врассматриваемом в настоящий момент деле, могли вызывать у подсудимогосомнения в беспристрастности "суда", рассматривавшего его дело.

83. Действительно, власти государства-ответчика утверждали в своих замечаниях,среди прочего, что высказываний судьи Ж.М. было недостаточно для того, чтобыустановить отсутствие объективной беспристрастности с его стороны, поскольку они былисделаны давно и использованные слова выражали личную позицию, которая касаласьтолько условий, при которых появились данные о привлечении коллеги-судьи кдисциплинарной ответственности.

84. Однако Европейский Суд полагает, что нельзя игнорировать чрезвычайноисключительные обстоятельства дела. Европейский Суд сначала отмечает, что делокасалось адвоката и судьи, которые выступали в этом качестве в рамках двух судебныхрасследований по чрезвычайно важным делам: дело Борреля, в контексте которого былипроизнесены оспариваемые высказывания заявителя, и дело "сайентологов", которое далооснования для высказываний судьи Ж.М. Большая Палата Европейского Суда такжеотмечает, как и Палата, что судья М. уже вела расследование по делу Борреля при егошироком освещении в прессе и политических последствиях, когда судья Ж.М. публичновыразил ей поддержку в контексте дела "сайентологов" (см. § 29 настоящегоПостановления). Как подчеркнула Палата Европейского Суда, судья Ж.М. выразил тогдасвое мнение в официальной обстановке, на общем собрании судей Парижского судабольшой инстанции.

85. Европейский Суд также отмечает, что заявитель, который в обоих случаяхявлялся адвокатом гражданских сторон, критиковавших работу судьи М.,впоследствии был осужден по жалобе судьи М. Следовательно,профессиональный конфликт перешел в личный, так как судья М. обратилась вовнутригосударственные суды с требованием компенсации ущерба, вытекавшегоиз преступления, в совершении которого она обвинила заявителя.

86. Европейский Суд также подчеркивает в этом отношении, что приговорАпелляционного суда, которым дело было возвращено для рассмотрения по существу, явноустанавливал связь между замечаниями заявителя, допущенными в ходе

рассматриваемого процесса, и в деле "сайентологов", приходя к выводу, что этопредполагало в отношении заявителя "ex post facto сведение счетов" и личную неприязнь ксудье М., "с которой он находился в конфликте в ряде дел" (см. § 50 настоящегоПостановления).

87. Именно данный приговор Апелляционного суда заявитель обжаловал в связи сего незаконностью, и именно этот приговор был рассмотрен составом уголовногоподразделения Кассационного суда, в котором заседал и судья Ж.М. Европейский Суд несогласен с мнением властей государства-ответчика о том, что сложившаяся ситуация невызывала каких-либо трудностей, поскольку жалоба по вопросам права являетсячрезвычайным средством правовой защиты и исследование Кассационного судаограничено только вопросами соблюдения закона.

88. В своей правоприменительной практике Европейский Суд подчеркивал ключевуюроль кассационных процедур, которые образуют особый этап рассмотрения уголовногодела с потенциально решающими последствиями для подсудимого, как в настоящем деле,так как, если дело отменено, оно может быть направлено в другой Апелляционный суд нановое рассмотрение по вопросам как фактов, так и права. Как Европейский Суднеоднократно заявлял, пункт 1 статьи 6 Конвенции не обязывает ДоговаривающиесяГосударства учреждать апелляционные или кассационные суды, но если государство ихучреждает, от него требуется обеспечить, чтобы обращающиеся к закону людипользовались бы в таких судах основополагающими гарантиями статьи 6Конвенции (см. среди прочих примеров Постановление Европейского Суда по делу"Делькур против Бельгии" (Delcourt v. Belgium) от 17 января 1970 г., Series A, N 11, § 25,Постановление Европейского Суда по делу "Омар против Франции и Герен противФранции" (Omar v. France and Guerin v. France) от 29 июля 1998 г., Reports 1998-V, §§ 41 и44 соответственно, и Постановление Европейского Суда по делу "Луи против Франции"(Louis v. France) от 14 ноября 2006 г., жалоба N 44301/02, § 27), и это, без сомнения,включает требование беспристрастности суда.

89. В заключение Европейский Суд придерживается того мнения, что доводвластей государства-ответчика о том, что присутствие судьи Ж.М. врасширенном составе суда, включавшем 10 судей, не является решающим длявопроса об объективной беспристрастности в соответствии с пунктом 1статьи 6 Конвенции. Ввиду секретного характера совещания судей невозможноустановить точное влияние судьи Ж.М. в этом случае. С учетом контекстаизложенного (см. §§ 84 - 86 настоящего Постановления) беспристрастностьэтого суда могла быть подвергнута искреннему сомнению.

90. Кроме того, заявитель не был уведомлен о том, что судья Ж.М. будет заседать всоставе суда и не имел причин полагать, что судья так поступит. Европейский Суд отмечает,что, для сравнения, заявителя уведомили, что дело будет рассмотрено ограниченнымсоставом уголовного подразделения Кассационного суда, что подтверждается докладомсудьи-докладчика, расписанием работы Кассационного суда и тремя уведомлениями вадрес сторон, включая два, которые были направлены после дня проведения судебногозаседания (см. § 52 настоящего Постановления). Таким образом, у заявителя не быловозможности обжаловать присутствие судьи Ж.М. или сделать в этом отношении какие-либо заявления относительно беспристрастности суда.

91. Принимая во внимание изложенное, Европейский Суд полагает, что в настоящемделе опасения заявителя могли считаться объективно обоснованными.

92. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что имело местонарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ

93. Заявитель утверждал, что приговор по его уголовному делу повлек нарушение егоправа на свободу выражения мнения, закрепленного статьей 10 Конвенции, в которойговорится следующее:

"1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включаетсвободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информациюи идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо отгосударственных границ. Настоящая статья не препятствует государствам осуществлятьлицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографическихпредприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, можетбыть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями илисанкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе винтересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественногопорядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья инравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашенияинформации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета ибеспристрастности правосудия".

A. ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПАЛАТЫ

94. Палата установила, что отсутствовало нарушение статьи 10 Конвенции. Палатаотметила, что заявитель не ограничился фактическими замечаниями о рассматриваемомделе, но сопроводил их оценочными высказываниями, которые бросали тень сомнения набеспристрастность и справедливость судьи.

95. Палата, указав, что рассматриваемая следственная судья больше не вела дело,отметила, во-первых, что заявителю следовало бы дождаться итога рассмотрения егонаправленного накануне министру юстиции запроса о проведении Генеральной инспекциейсудебных служб расследования по фактам предполагаемых многочисленных нарушений,допущенных в ходе судебного расследования, и, во-вторых, что заявитель уже успешновоспользовался средством правовой защиты в виде обращения за исправлениемнедостатков процесса, и соответствующая судья, которую заявитель упоминалв своих замечаниях, была отстранена от ведения дела. Ввиду изложенного ииспользования терминов, которые Палата признала особенно грубыми,Европейский Суд пришел к выводу о том, что заявитель нарушил границы, которые адвокатдолжен соблюдать, когда публично подвергает критике судебную систему.Европейский Суд также добавил, что данный вывод подкреплялся тяжестью высказанных встатье обвинений и что, принимая также во внимание хронологию событий, можно былосделать вывод о том, что в своих замечаниях заявитель руководствовался в определеннойстепени личной неприязнью по отношению к судье. Что касается "пропорциональности"санкции, Палата установила, что штраф в виде 4 000 евро, а также компенсация ущерба ввиде 7 500 евро каждому из судей не являлись чрезмерными.

B. ДОВОДЫ СТОРОН, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА РАССМОТРЕНИЕБОЛЬШОЙ ПАЛАТЫ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА

1. Заявитель

96. Заявитель утверждал, что правоприменительная практика Европейского Судагарантировала сильную защиту свободы выражения мнения юристам, которые игралиключевую роль в отправлении правосудия и поддержании принципа верховенства права,при этом любые ограничения оставались исключением. Такая защита объяснялась двумяпричинами: во-первых, никакие особенные обстоятельства не могли оправдатьпредоставление государствам широкой свободы усмотрения, учитывая, чтоевропейские и международные документы, наоборот, защищали юристов в ихдеятельности по защите клиентов, во-вторых, свобода выражения юристамимнения была связана с правом их клиентов на справедливое судебноеразбирательство в соответствии со статьей 6 Конвенции. Заявитель также

отметил, что право юристов делать заявления для прессы как часть защиты интересовсвоих клиентов было открыто признано и что в принципе на европейском уровнепроявлялась значительная терпимость к критике юристов в адрес судей, даже когдакритические высказывания допускались публично в средствах массовой информации.Однако заявитель утверждал, что Постановление Палаты выявило некоторыезначительные сферы неопределенности и моменты искажения вправоприменительной практике Европейского Суда, которые влияли наосуществление рассматриваемой свободы, особенно вне зала суда. Заявитель надеялся,что его дело предоставит Большой Палате возможность прояснить толкование Конвенциипо данному вопросу и обеспечить защиту речи юристов.

97. Заявитель предложил в этой связи формальный подход к свободе юристов навыражение своего мнения, основанное на защите интересов их клиентов, чтобыобеспечить специальную защиту в этом контексте в целях статьи 10 Конвенции. Данныйподход будет иметь своими последствиями уничтожение двусмысленности статусаюристов, которые участвуют в бесперебойном отправлении правосудия, а, с другойстороны, не вынуждены занимать примирительную позицию vis-a-vis <1> этой системе и еечленам, так как их главной ролью является защита клиентов. Поскольку они являютсяключевыми свидетелями процесса, юристам должна быть обеспеченафункциональная защита, не ограниченная залом суда и настолько широкая,насколько это возможно, чтобы эффективно способствовать защите клиентови информированию общественности. Такой функциональный подход также сделаетвозможным осуществление эффективных действий в ответ на любые чрезмерные илизлоупотребляющие действия со стороны юристов в нарушение профессиональной этики иобеспечивать необходимую защиту судей от произвольных обвинений. Следовательно,любое злоупотребление первоначальной целью усиленной защиты права юристов насвободу выражения мнения, а именно поддержание права на защиту, может повлечь засобой санкции.

--------------------------------<1> Vis-a-vis (фр.) - по отношению к кому-либо (чему-либо) (примеч. переводчика).

98. В настоящем деле заявитель отметил, что его осуждение могло рассматриватьсякак вмешательство в осуществление его права на свободу выражения мнения. Заявительне оспаривал тот факт, что это было предусмотрено законом, а именно статьями 23, 29 и 31Закона от 29 июля 1881 г.

99. Хотя заявитель также не отрицал, что закон преследовал цель защиты репутацииили прав других лиц, по его мнению, идея о том, что возбужденное в отношении негоуголовное дело имело целью "сохранение авторитета и беспристрастностисудебной системы", должна быть подвергнута серьезному сомнению, посколькуоспариваемые высказывания были, наоборот, направлены на усиление, а неослабление судебной власти. Заявитель также утверждал, что Палата ЕвропейскогоСуда неправильно уравняла, с одной стороны, свободу выражения мненияадвокатами и право общественности быть информированной о вопросах,представляющих общий интерес, и, с другой стороны, достоинствоюридической профессии и положительную репутацию судей. Несмотря на то, чтоуказанные свобода и право были гарантированы статьей 10 Конвенции, оставшиесямоменты являлись только интересами, которые могли оправдать ограничение, котороедолжно было оставаться исключительным.

100. Что касается вмешательства и вопроса о том, было ли оно необходимо вдемократическом обществе, заявитель принял ту точку зрения, что оно не отвечалокакой-либо насущной социальной необходимости и не было пропорциональнопоставленным целям.

101. Довод о том, что отсутствовала насущная социальная необходимость, восновном подтверждался контекстом, в котором были осуществлены высказывания,поскольку дело широко освещалось в средствах массовой информации, как Европейский

Суд ранее отметил в Постановлении по делу "Жюли и компания "САРЛ Либерасьон" противФранции" (July and SARL Liberation v. France) (жалоба N 20893/03, ECHR 2008) и какподтвердила Палата Европейского Суда в § 76 своего Постановления. Кроме того, статусжертвы, место и обстоятельства его гибели, дипломатические последствия дела иподозрения в том, что нынешний Президент Республики Джибути мог быть причастен кпреступлению в качестве зачинщика - все свидетельствовало о том, что делокасалось вопроса, представлявшего общий интерес, требовавший сильнойзащиты свободы выражения мнения. 19 июня 2007 г. прокурор г. Парижа издал пресс-релиз, в котором утверждал, что теория самоубийства более не принималась во внимание,а рассматривалась уголовная составляющая. Это заявление было сделано по просьбеследственного судьи в соответствии с пунктом 3 статьи 11 Уголовно-процессуальногокодекса (позволявшего прокурору разглашать детали дела с целью избежатьраспространения неполной или неточной информации или предотвратить нарушениеобщественного порядка). Дело носило настолько сложно-специальный характер,что расследование теперь велось тремя следственными судьями.

102. Заявитель утверждал, что высказывания о недостатках судебной системы вконтексте обязанности адвоката защищать клиента могли бы заслужить и более сильнойзащиты. Он отрицал, что вышел за пределы допустимой критики: его комментариикасались только профессионального поведения судей М. и Л.Л., которое наносилоущерб гражданским сторонам, замечания имели достаточную фактическуюоснову, которая заключалась в двух доказанных фактах: во-первых, чторассматриваемая видеокассета не была передана новому следственному судьевместе с материалами дела и, во-вторых, наличие написанной от руки карточки отпрокурора Джибути судье М. Более того, дело, возбужденное в отношении заявителя иего коллеги, де Кона, судьями М. и Л.Л. в связи с ложным обвинением после письма,направленного адвокатами министру юстиции, привело к постановлению опрекращении производства по делу, которое при апелляционном рассмотрениибыло оставлено без изменения.

103. Что касается обвинения в том, что заявитель проявил личную неприязнь,заявитель отрицал это, отмечая, что следует принимать во внимание толькосодержание и предмет оспариваемых высказываний, а не намерения, которыемогли быть ему неправильно приписаны. Заявитель добавил, что он не несответственность за обращение к дисциплинарному производству, которое ведется вотношении судьи М., и отметил, что в любом случае судья Л.Л. также подал уголовнуюжалобу, в то время как в отношении судьи не было проявления личной неприязни.Заявитель также отрицал, что в замечаниях, опубликованных в газете "Монд", можно былобы усмотреть какие-либо оскорбления или злоупотребления. В заключение заявительутверждал, что он только публично защищал позицию своего клиента, учитывая егоинтересы и не выходя за пределы своей обязанности по защите. Заявитель полагал в связис этим, что это не могло повлиять на работников министерства или судебные власти, и он,более того, обжаловал идею о том, что законное действие адвоката от имени егоклиента должно мешать осуществлению высказываний в прессе, если делокасалось общественного интереса. Заявитель считал, что, наоборот, адвокатимел право свободно определять свою стратегию защиты в интересах своегоклиента.

104. Заявитель также указал, что примененные санкции были особеннонепропорциональными. Уголовное наказание состояло из штрафа в размере 4 000 евро,что было больше, чем штраф, наложенный на журналиста и издателя газеты "Монд" (3 000и 1 5000 евро соответственно). В гражданско-правовой части приговора в дополнение ксуммам, призванным покрыть расходы судей М. и Л.Л., заявителя обязали заплатитьсовместно с другими подсудимыми 7 500 евро каждому из судей в качестве компенсацииущерба. В заключение была назначена публикация объявления в газете "Монд" с выплатойштрафа в 500 евро за день задержки. Заявитель утверждал, что подобные наказания былинеоправданными и непропорциональными и что они неизбежно окажут существенный и

вызывающий сожаление эффект охлаждения интереса юристов к своей профессии.

2. Власти государства-ответчика

105. Власти государства-ответчика не отрицали, что осуждение заявителя являлосьвмешательством в осуществление его права на свободу выражения мнения. Вместе с темони полагали, что это вмешательство было предусмотрено законом, поскольку былообосновано статьями 23 и 29 et seq. <1> Закона от 29 июля 1881 г., и что оно преследовалозаконную цель. В отношении последнего момента власти государства-ответчикаутверждали, что вмешательство должно было поддерживать авторитет ибеспристрастность судебной власти и обеспечить защиту репутации или прав других лиц,так как высказывания были направлены против судей, осуществлявших свои полномочия, иподрывали уверенность граждан в судебной системе.

--------------------------------<1> Et seq. (лат.) - и последующие (примеч. переводчика).

106. Что касается того, было ли вмешательство необходимым в демократическомобществе, власти государства-ответчика полагали, что существовало основополагающееразличие между адвокатами и журналистами из-за положения адвокатов в качествеслужащих суда (auxiliaires de justice). Они занимали центральное место в качествепосредников между общественностью и судами, и их деятельность помогалаобеспечить эффективное и бесстрастное осуществление правосудия. Следуетдостичь баланса между законной целью информирования общественности о вопросах,представляющих общий интерес, включая вопросы, касающиеся функционированиясудебной системы, и требований, вытекающих из надлежащего отправленияправосудия, с одной стороны, и достоинством юридической профессии и репутациейсудебной системы, с другой стороны.

107. Власти государства-ответчика отметили две различные ситуации вправоприменительной практике Европейского Суда по вопросу свободы выражениямнения: участие адвокатов в дебатах по вопросам, представляющим общий интерес и некасающимся определенного судебного процесса, где свобода выражения мнения особеннообширна, и заявления адвокатов, выступающих в качестве защитников своих клиентов,когда они пользуются широкой свободой выражения мнения в зале суда. Однако свободавыражения мнения при защите интересов клиента в ходе ведущегося судебного процессабыла все же подвержена определенным ограничениям с целью сохранения авторитетасудебной власти, таким как, например, если адвокат допускает критические высказыванияв адрес судебной системы еще до того, как использовать доступные ему средства правовойзащиты для исправления рассматриваемых нарушений. Власти государства-ответчикаутверждали, что адвокаты как служащие суда были, таким образом, обязаныиспользовать судопроизводство для исправления любых предполагаемыхошибок. Для сравнения: жесткая критика в прессе, когда вместо этого моглибыть использованы правовые методы, не оправдывалась требованиямиэффективной защиты клиента адвоката и бросала тень сомнения напрозрачность судебной системы.

108. В настоящем деле власти государства-ответчика полагали, что имелисьмногочисленные судебные средства правовой защиты, доступные заявителю в целяхэффективной защиты его клиента, и что заявитель фактически воспользовался даннымисредствами. Поэтому его заявления в средствах массовой информации могли служитьтолько цели информирования общественности о предмете, представляющем общийинтерес, но поскольку его заявления касались еще не завершенного дела, он должен былвысказываться осмотрительно.

109. В отношении оспариваемых высказываний власти государства-ответчикассылались на предоставленную государству в таких делах свободу усмотрения.Рассматриваемая статья касалась особенно сложно-деликатного дела, которое с

самого начала широко освещалось в средствах массовой информации. По мнениювластей государства-ответчика, из статьи в газете "Монд" видно, что оскорбительныезамечания были недвусмысленно направлены на двух судей и были сформулированы ввыражениях, которые оскорбляли честь судей. Заявитель не ограничился общей критикойучреждений судебной системы, но выразил предубежденное мнение без малейшейосмотрительности. Власти государства-ответчика считали, что заявитель высказал нефактические замечания о функционировании судебной системы, а, скорее,оценочные суждения, которые ставили под серьезное сомнение честностьследственных судей. Власти государства-ответчика утверждали, чтовнутригосударственные суды тщательно исследовали каждое из рассматриваемыхутверждений, чтобы установить, выходили ли они за пределы допустимой критики. Властигосударства-ответчика также отмечали, что представленные заявителемдоказательства были лишены доказательственной силы.

110. Что касается безуспешной защиты добросовестности заявителем, основанной наобязанностях, следующих из его ответственности по защите интересов его клиента, властигосударства-ответчика отметили, что суды Франции оценивали добросовестность в светестатьи 10 Конвенции и четырех критериев, которые должны были быть выполненыодновременно: законность поставленной цели, отсутствие личной неприязни,серьезность осуществляемого расследования или доказательств, полученныхавторами комментария, и в заключение проявленная при высказыванияхосмотрительность. Внутригосударственные суды пришли к мнению о том, чтоуказанные условия не были соблюдены в настоящем деле, и расценили высказываниязаявителя как сведение счетов с судьей. Заявитель был виновен не в высказывании своегомнения вне зала суда, а в использовании чрезмерных комментариев, в то время как он могвыразить свое мнение, не ставя под сомнение честь государственных служащих.

111. Власти государства-ответчика полагали, что такие нападки на судей неспособствовали ни ясному пониманию общественностью вопросов, поскольку судебнаявласть не имела права отвечать, ни надлежащему проведению судебного процесса, вконтексте которого следственный судья, который стал объектом жесткой критики, уже былотстранен от ведения дела. По мнению властей государства-ответчика, речь также не шлао ревностной защите адвокатом интересов своего клиента, так как имелись судебныесредства правовой защиты, которые он мог бы использовать для подачи жалобы. Властигосударства-ответчика ссылались на Решение Европейского Суда о неприемлемости поделу "Флоке и Эсменар против Франции" (Floquet and Esmenard v. France) (от 10 января2002 г., жалоба N 29064/08), которое касалось комментариев, допущенных журналистами вделе Борреля, в частности, как в настоящем деле, не журналист, а адвокат озвучилоспариваемые высказывания, и, более того, в рамках дела, которое еще рассматривалосьвнутригосударственными судами.

112. Что касается назначенного заявителю наказания, власти государства-ответчикасчитали, что оно не могло считаться чрезмерным или таковым, что оказало бы негативноевлияние на частоту осуществления свободы выражения мнения. Следовательно, ониутверждали, что отсутствовало нарушение статьи 10 Конвенции.

C. ЗАМЕЧАНИЯ ТРЕТЬИХ СТОРОН, ВСТУПИВШИХ В ДЕЛО НА ЭТАПЕРАССМОТРЕНИЯ ЖАЛОБЫ БОЛЬШОЙ ПАЛАТОЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА

1. Замечания Совета коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы (CCBE)

113. Совет коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы (CCBE) отметил,что Постановление Европейского Суда по настоящему делу обязательно будет иметьзначительные последствия для условий толкования и применения стандартов поведения,применяемых к европейским адвокатам, а именно для их свободы высказываний ивыражения мнения в контексте осуществления ими прав на защите. Адвокаты занималиключевую позицию в отправлении правосудия, и было необходимо защитить их особый

статус. Являясь краеугольным камнем демократического общества, свободавыражения мнения имела особые характеристики применительно к адвокатам,которые должны были иметь возможность беспрепятственно работать врамках своей профессии. Если их речь будет подвергаться цензуре илиограничениям, нельзя будет гарантировать реальную и эффективную защитуправ граждан.

114. Совет коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы сослался направоприменительную практику Европейского Суда, касавшуюся того, что ограничениесвободы выражения мнения повлечет нарушение статьи 10 Конвенции, если только оно непопадает под ограничения, упомянутые в пункте 2 статьи 10 Конвенции. Подлежалирассмотрению наличие вмешательства, его правовая предвидимость, необходимость вдемократическом обществе для решения "насущной социальной необходимости" и особыеобстоятельства дела. По мнению Совета коллегий адвокатов и юридических сообществЕвропы, эти критерии тем более были применимы, когда речь шла об адвокате,защищавшем конвенционные права.

115. Прежде всего пределы свободы выражения мнения должны быть разумнопредвидимы, при этом к свободе адвокатов на выражение своего мненияприменяется более ограничительное и точное определение критерия. Советколлегий адвокатов и юридических сообществ Европы отметил расхождения в оценкеразличных Секций Европейского Суда: в связанном с настоящим делом деле(упоминавшееся выше дело "Жюли и компания "САРЛ Либерасьон" против Франции")Европейский Суд пришел к выводу о нарушении статьи 10 Конвенции, в то время как внастоящем деле Палата Европейского Суда установила отсутствие нарушения. По мнениюСовета коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы, такие разные оценки, по-видимому, являлись результатом различных подходов к замечаниям адвокатов:степень иммунитета, применяемая к любым точкам зрения, какими бы жесткимиони ни были, относительно судебной системы или суда, в то время как критика вадрес судьи не пользовалась таким иммунитетом. Подобное расхождение оченьтяжело применять, и оно вызывало практически непреодолимые проблемы всвязи со взаимозависимостью между общим и частным (личным) при проведениисудебных процедур, вместе с тем обстоятельством, что в следственнойсистеме суд нельзя было отделить от самого учреждения.

116. Поскольку настоящее дело касалось свободы выражения мнения вне заласуда, при определении допустимых границ также следовало принимать вовнимание тот факт, что в требующих пристального внимания иответственных делах, а особенно в тех, где речь идет обинтересах государства, адвокаты часто не имели другого выхода,кроме как выступить публично, чтобы озвучить опасения относительновмешательства в надлежащее отправление правосудия. В таких делах адвокатыдолжны пользоваться той же свободой высказываний и выражения мнения, что ижурналисты. Ограничение свободы выражения мненияадвокатов, особенно когда производство по делуявляется частью следственной системы, как во Франции,помешает адвокатам способствовать должномуотправлению правосудия и обеспечению уверенностиобщественности в судебной системе.

117. Совет коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы отметил, что кактолько к делу привлекалось внимание средств массовой информации и, особенноесли речь шла об интересах государства, права стороны защиты в определенныхделах могли быть в большей степени гарантированы только с помощьюпубличного заявления, даже устного характера. Ссылаясь на выводы ЕвропейскогоСуда по делу "Мор против Франции" (Mor v. France) (от 15 декабря 2011 г., жалоба N28198/09, § 42), Совет коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы занял тупозицию, что тот факт, что ни компетентный орган судебной власти, ни

профессиональный орган по дисциплинарным взысканиям не возбудили дела,предоставит проверку на предмет предвидимости в отношениинеопределенностей, окружающих любое неуместное действиесудьи, чью должность нельзя отделить от самойсудебной системы.

2. Совместные замечания Парижской коллегии адвокатов, Национального советаадвокатов и Конференции председателей французских адвокатских коллегий

118. Третьи стороны указали прежде всего, что до недавнего времени вопрос освободе выражения адвокатами мнения возникал только в залах суда и что в контекстезащиты своего клиента в ходе судебного заседания адвокат пользовался иммунитетом отсудебного производства, иммунитетом, который распространялся на судебные записи иречи в соответствии со статьей 41 Закона от 29 июля 1881 г. Данный иммунитетпозволял делать замечания, которые могли считатьсяоскорбительными, клеветническими или причиняющимиущерб.

119. По мнению третьих сторон, в настоящем деле принципиальный вопросзаключался в свободе выражения адвокатом своего мнения при защите клиента, когда онобращался к прессе, где дело вызвало значительный общественный интерес.Оставался вопрос, который заключался в том, как определить, когда комментариистали чрезмерными, какими бы жесткими они ни были, если они влияли на оппонента, насудью или другого адвоката.

120. Каждый адвокат, каким бы известным он ни был, являлся хранителеминформации своего клиента. Когда к делу привлекалось общественное внимание,обязанностью адвоката было продолжать защищать своего клиента либо путемосуществления процедур ad hoc <1>, либо выступив вместе со средствами массовойинформации, что становится нормой. Это уже было не право адвоката, аобязанность, следующая из его положения, заключавшаяся в обеспечении того,разглашалась ли информация о деле до публичного судебного слушания, как часто ислучается, либо позднее.

--------------------------------<1> Ad hoc (лат.) - на данный конкретный случай (примеч. переводчика).

121. Адвокаты имели право подвергать критике постановление суда иозвучивать любую критику, которую их клиент пожелает высказать.Комментарии адвоката затем обязательно толковались и принимались публикойкак частичные и субъективные. Проведенная параллель между обязанностью судадействовать по своему усмотрению и свободой адвоката высказывать своемнение не является убедительной. В то время как слова судьи воспринималиськак целевая установка, высказывания адвоката рассматривались как выражениепротеста стороной судебного процесса. Поэтому для судьи не было ничегонеобычного в том, что он/она хранили молчание, а комментарии адвоката отимени стороны в судебном процессе никаким образом не нарушат независимостьи авторитет судебной системы.

122. Третьи стороны отметили, что, хотя суды Франции всегда строго применялитолько к высказываниям судей иммунитет, о котором говорится в статье 41 Закона от 1881года, они осознавали, что адвокаты должны были бороться с определеннымиобстоятельствами, когда их дела привлекали внимание средств массовойинформации. Они процитировали недавний пример из широко освещаемого дела, гдеадвокат был привлечен к уголовной ответственности за клеветнические высказывания вадрес адвоката противоположной стороны. Парижский суд большой инстанции принялжалобу адвоката по вопросу относительно добросовестности даже при том, чтокомментарии были особенно чрезмерными и основанными только на его личных

убеждениях, поскольку "были высказаны адвокатом-энтузиастом, который посвятил всесвои силы защите своих клиентов и который не мог ограничить свою свободувыражения мнения только на том основании, что он ссылался на свое дело вприсутствии журналистов, не в зале суда перед судьей" (окончательный приговор17-го подразделения Парижского суда большой инстанции от 20 октября 2010 г.). Такимобразом, различие между высказыванием, сделанным всуде и вне суда, устарело. Слова адвоката фактическиоснованы на обязанности информировать, и, какжурналисты, адвокаты также являются "сторожевымипсами демократии".

123. В заключение третьи стороны утверждали, что существовала обязанностьподдержания пропорциональности в таких вопросах как для адвокатов, так и длягосударства. У адвокатов очень тяжелая роль, и эта обязанностьпропорциональности отражала их обязанности проявления такта иумеренности, от которых они могли отступить, только если это былооправдано защитой их клиента и нападками или давлением, под которыми онинаходились. Что же касается государства, третьи стороны полагали, чтоадвокатам следует обычно предоставлять иммунитет, когда их комментарии,неважно насколько чрезмерные, связаны с защитой интересов их клиента. Любоеограничение права адвокатов высказывать свое мнение должно носитьисключительный характер, при этом следует проверять вопрос о том, можноили нет отделить рассматриваемые комментарии от защиты клиента. Свободавыражения мнения для адвокатов, которая должна оставаться такой жеобширной, как и для журналистов, должна учитывать ограничения, с которымисталкиваются адвокаты, и повышенное внимание со стороны средств массовойинформации, когда пресса постоянно по нарастающей проявляет любопытствои пытается добыть информацию.

D. МНЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА

1. Общие принципы

(a) Свобода выражения мнения

124. Общие принципы, касающиеся необходимости вмешательства в свободувыражения мнения, неоднократно повторенные Европейским Судом с момента вынесенияим Постановления по делу "Хендисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v.United Kingdom) (от 7 декабря 1976 г., Series A, N 24), были кратко изложены вПостановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Штолль против Швейцарии"(Stoll v. Switzerland) (жалоба N 69698/01, ECHR 2007-V, § 101) и недавно воспроизведены вПостановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Организация"Международные защитники животных" против Соединенного Королевства" (AnimalDefenders International v. United Kingdom) (жалоба N 48876/08, ECHR 2013, § 100)следующим образом:

"... (i) Свобода выражения мнения составляет одну из существенных основдемократического общества и является одним из основных условий прогрессаобщества и самовыражения каждого из членов общества. Согласно пункту 2 статьи10 Конвенции указанное положение применимо не только к "информации" или "идеям",которые принимаются благосклонно или считаются неоскорбительными или не вызываюткакой-либо реакции, но также к тем, которые оскорбляют, шокируют иливызывают беспокойство. Таковы требования плюрализма, терпимости илишироты мировоззрения, без которых нет "демократического общества". Какуказано в статье 10 Конвенции, эта свобода подвержена ограничениям, которые...однако должны толковаться ограничительно, а необходимость любого

ограничения должна быть убедительно установлена...(ii) Прилагательное "необходимый" в контексте пункта 2 статьи 10

Конвенции подразумевает наличие "насущной социальной необходимости".Договаривающиеся Государства обладают широкой свободой усмотрения при оценке того,существует ли такая необходимость, но эта свобода сопровождается европейскимнадзором, который включает в себя как законодательство, так и решения,применяющие его, даже вынесенные независимым судом. В связи с этим ЕвропейскийСуд имеет право выносить окончательное постановление по вопросу о том, совместимо ли"ограничение" со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции.

(iii) Задачей Европейского Суда при осуществлении судебных функций не являетсяподмена собой компетентных внутригосударственных органов власти, а, скорее, пересмотрв свете статьи 10 Конвенции решений, вынесенных указанными органами в рамкахпредоставленной им свободы усмотрения. Это не означает, что надзор ограниченуточнением того, осуществило ли государство-ответчик свою свободу усмотрения разумно,тщательно и добросовестно. Европейский Суд должен рассмотреть обжалуемоевмешательство в свете дела в целом и определить, было ли оно "пропорциональнопоставленной законной цели" и были ли причины, приведенныевнутригосударственными властями в оправдание вмешательства,"относящимися к делу и достаточными"... Поступая подобным образом,Европейский Суд должен убедиться, что внутригосударственные властиприменили стандарты, соответствующие принципам, содержащимся в статье10 Конвенции, и, более того, что они ссылались на допустимую оценкусоответствующих фактов...".

125. Что касается уровня защиты, в соответствии с пунктом 2 статьи 10Конвенции существует очень небольшая возможность ограничения политическихречей или дебатов по вопросам, представляющим общий интерес (см.Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Сюрек против Турции (N 1)"(Surek v. Turkey) (N 1), жалоба N 26682/95, ECHR 1999-IV, § 61, Постановление БольшойПалаты Европейского Суда по делу "Линдон, Очаковский-Лоран и Жюли против Франции"(Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France), жалобы N 21279/02 и 36448/02, ECHR2007-IV, § 46, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Компания"Аксель Шпрингер АГ" против Германии" (Axel Springer AG v. Germany), жалоба N 39954/08,ECHR 2012, § 90). Следовательно, высокий уровень защиты свободы выражениямнения - при этом власти будут, таким образом, пользоваться особеннонебольшой свободой усмотрения - обычно будет предоставляться в случаях,когда высказывания касаются вопроса, представляющего общий интерес, как внастоящем деле, в частности, в отношении высказываний о функционированиисудебной системы, даже в контексте производства по делу, которое еще незавершено в отношении других подсудимых (см. Постановление Европейского Суда поделу "Ролан Дюма против Франции" (Roland Dumas v. France) от 15 июля 2010 г., жалоба N34875/07, § 43, и Постановление Европейского Суда по делу "Гувейя Гомеш Фернандеш иФрейтеш э Коста против Португалии" (Gouveia Gomes Fernandes and Freitas e Costa v.Portugal) от 29 марта 2011 г., жалоба N 1529/08, § 47). Уровень враждебности (см.Постановление Европейского Суда по делу "Е.К. против Турции" (E.K. v. Turkey) от 7февраля 2002 г., жалоба N 28496/95, §§ 79 - 80) и потенциальная серьезностьопределенных высказываний (см. Постановление Европейского Суда по делу "Томапротив Люксембурга" (Thoma v. Luxembourg), жалоба N 38432/97, ECHR 2001-III, § 57) неисключают права на высокий уровень защиты, учитывая наличие вопроса,представляющего общий интерес (см. Постановление Европейского Суда по делу"Патурель против Франции" (Paturel v. France) от 22 декабря 2005 г., жалоба N 54968/00, §42).

126. Кроме того, в своих Постановлениях по делам "Лингенс против Австрии" (Lingensv. Austria) (от 8 июля 1986 г., Series A, N 10, § 46) и "Обершлик против Австрии (N 1)"(Oberschlick v. Austria) (N 1) (от 23 мая 1991 г., Series A, N 204, § 63) Европейский Суд

провел различие между показаниями о фактах и оценочными суждениями. Наличиефактов может быть продемонстрировано, в то время как истинностьоценочных суждений проверить нельзя. Требование доказать истинностьоценочного суждения выполнить невозможно, и оно нарушает саму свободувыражения мнения, которая является основополагающей частью права,гарантированного статьей 10 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда поделу "Де Хаес и Гийсельс против Бельгии" (De Haes and Gijsels v. Belgium) от 24 февраля1997 г., Reports 1997-I, § 42). Однако если высказываниеявляется оценочным суждением,пропорциональность вмешательства можетзависеть от того, существует ли достаточная"фактическая база" для обжалуемоговысказывания, и, если нет, указанное оценочноесуждение может оказаться чрезмерным (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Де Хаес и Гийсельспротив Бельгии", § 47, Постановление Европейского Суда по делу "Обершлик противАвстрии (N 2)" (Oberschlick v. Austria) (N 2) (от 1 июля 1997 г., Reports 1997-IV, § 33),Постановление Европейского Суда по делу "Бразилье против Франции" (Brasilier v. France)от 11 апреля 2006 г., жалоба N 71343/01, § 36, и упоминавшееся выше ПостановлениеБольшой Палаты Европейского Суда по делу "Линдон, Очаковский-Лоран и Жюли противФранции", § 55). Чтобы отличить фактическое высказывание от оценочногосуждения, необходимо принять во внимание все обстоятельства дела и общийтон замечаний (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу"Бразилье против Франции", § 37), учитывая, что утверждения по вопросам,представляющим общий интерес, могут на этом основании являтьсяоценочными суждениями, а не утверждениями о фактах (см. упоминавшееся вышеПостановление Европейского Суда по делу "Патурель против Франции", § 37).

127. В заключение характер и степень тяжести примененного наказаниятакже являются факторами, которые следует учитывать при оценкепропорциональности вмешательства. Как Европейский Суд ранее указывал,вмешательство в свободу выражения мнения может оказать негативноеотталкивающее воздействие на частоту осуществления этой свободы.Относительно умеренный характер штрафов не является достаточным длятого, чтобы устранить риск охлаждения интереса к использованию свободывыражения мнения, и это еще более неприемлемо в случаях, касающихсяадвоката, от которого требуется осуществить эффективную защиту своихклиентов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Морпротив Франции", § 61). В целом, хотя для государственных учреждений какгарантов институционального публичного порядка законно пользоватьсязащитой компетентных властей, занимаемое указанными учреждениямидоминирующее положение требует от властей проявлять сдержанность приобращении к уголовному производству (см. Постановление Европейского Суда по делу"Кастеллс против Испании" (Castells v. Spain) от 23 апреля 1992 г., Series A, N 236, § 46,Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Инкал против Турции" (Incalv. Turkey) от 9 июня 1998 г., Reports 1998-IV, § 54, Постановление Европейского Суда поделу "Леидо и Изорни против Франции" (Lehideux and Isorni v. France) от 23 сентября 1998г., Reports 1998-VII, § 57, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу"Езтюрк против Турции" (Ozturk v. Turkey) от 28 сентября 1999 г., ECHR 1999-VI, § 66, иПостановление Европейского Суда по делу "Отехи Мондрагон против Испании" (OtegiMondragon v. Spain), жалоба N 2034/07, ECHR 2011, § 58).

(b) Поддержание авторитета судебной власти

128. Вопросы, касающиеся функционирования судебной системы,

учреждения, которое является существенным для демократического общества,относятся к сфере общего интереса. В связи с этим следует принимать во вниманиеособую роль судебной власти в обществе. Как гарант правосудия, основополагающаяценность в руководствующемся законом государстве, судебная система должнапользоваться доверием общества, если она собирается успешно выполнять своиобязанности. Поэтому может оказаться необходимым защитить такую уверенность отнаносящих серьезный ущерб нападок, которые по сути необоснованны,особенно ввиду того факта, что на подвергаемых критике судьях лежит ответственностьпроявлять осмотрительность, которая мешает им ответить (см. ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Прагер и Обершлик против Австрии" (Prager and Oberschlick v.Austria) от 26 апреля 1995 г., Series A, N 313, § 34, Постановление Европейского Суда поделу "Карпетас против Греции" (Karpetas v. Greece) от 30 октября 2012 г., жалоба N 6086/10,§ 68, и Постановление Европейского Суда по делу "Ди Джиованни против Италии" (DiGiovanni v. Italy) от 9 июля 2013 г., жалоба N 51160/06, § 71).

129. Выражение "авторитет судебной власти" включает в себя, вчастности, понятие того, что суды являются и большей частьювоспринимаются обществом как надлежащая площадка для разрешения споров оправе и для установления виновности или невиновности лица по уголовномуобвинению, кроме того, оно включает понимание того, что общество в целомуважает суды и уверено в их возможности выполнятьуказанные функции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Вормпротив Австрии" (Worm v. Austria) от 29 августа 1997 г., Reports 1997-V, § 40, иупоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Прагер и Обершликпротив Австрии").

130. Речь идет об уверенности, которую должны вызывать суды вдемократическом обществе не только у осужденных в рамках уголовного дела(см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу"Киприану против Кипра", § 172), но также у общественности в целом (см. ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Кудешкина против Российской Федерации" (Kudeshkina v.Russia) от 26 февраля 2009 г., жалоба N 29492/05 <1>, § 86, и упоминавшееся вышеПостановление Европейского Суда по делу "Ди Джиованни против Италии").

--------------------------------<1> Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда"

N 4/2010.

131. Тем не менее - за исключением случаев, наносящих чрезвычайный ущерб отнападок, которые по существу необоснованны, - учитывая, что судьи формируютчасть основополагающего государственного учреждения, они могут как таковыеподвергаться персональной критике в допустимых пределах и не толькотеоретически и в целом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Судапо делу "Жюли и компания "САРЛ Либерасьон" против Франции", § 74). Действуя вофициальном качестве, судьи, таким образом, должныподвергаться допустимой критике в более обширныхпределах, чем обычные граждане (см., в частности, упоминавшееся вышеПостановление Европейского Суда по делу "Жюли и компания "САРЛ Либерасьон" противФранции").

(c) Статус и свобода адвокатов выражать мнение

132. Специфический статус адвокатов выделяет им центральное место впроцедуре отправления правосудия как посредникам между общественностью исудами. В связи с этим они играют ключевую роль в обеспечении того, чтобысуды, чья миссия в основанном на принципе верховенства права государствеявляется основополагающей, пользовались доверием общественности (см.

Постановление Европейского Суда по делу "Шепфер против Швейцарии" (Schopfer v.Switzerland) от 20 мая 1998 г., Reports 1998-III, §§ 29 - 30, Постановление ЕвропейскогоСуда по делу "Никула против Финляндии" (Nikula v. Finland), жалоба N 31611/96, ECHR2002-II, § 45, Постановление Европейского Суда по делу "Амихалакиоаие противМолдавии" (Amihalachioaie v. Moldova), жалоба N 60115/00, ECHR 2004-III, § 27,упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу"Киприану против Кипра", § 173, Постановление Европейского Суда по делу "Андрэ идругие против Франции" (Andre and Another v. France) от 24 июля 2008 г., жалоба N18603/03, § 24, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Морпротив Франции" § 42). Однако чтобы общественность сохраняла уверенностьотносительно отправления правосудия, члены общества должны верить вспособность представителей юридической профессии обеспечиватьэффективное представительство интересов (см. упоминавшееся вышеПостановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра", §175).

133. Эта особая роль адвокатов как независимых профессионалов приотправлении правосудия влечет ряд обязанностей, особенно в том, чтокасается их поведения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван дер Мусселепротив Бельгии" (Van der Mussele v. Belgium) от 23 ноября 1983 г., Series A, N 70,Постановление Европейского Суда по делу "Касадо Кока против Испании" (Casado Coca v.Spain) от 24 февраля 1994 г., Series A, N 285-A, § 46, Постановление Европейского Суда поделу "Штер против Нидерландов" (Steur v. Netherlands), жалоба N 39657/98, ECHR 2003-XI,§ 38, Постановление Европейского Суда по делу "Вераарт против Нидерландов" (Veraart v.Netherlands) от 30 ноября 2006 г., жалоба N 10807/04, § 51, и Решение Европейского Судапо делу "Кутан против Франции" (Coutant v. France) от 24 января 2008 г., жалоба N17155/03). Хотя адвокаты подвержены ограничениям в своих профессиональныхдействиях, которые должны быть осмотрительными, честными и достойными,они также пользуются исключительными правами и привилегиями, которыемогут быть разными в разных юрисдикциях, среди них обычно естьопределенная доля терпимости применительно к используемым в суде доводам(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Штер противНидерландов").

134. Следовательно, свобода выражения мнения применима также и кадвокатам. Она включает в себя не только суть высказанных идей и информации,но и форму их выражения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Фолья противШвейцарии" (Foglia v. Switzerland) от 13 декабря 2007 г., жалоба N 35865/04, § 85).Следовательно, адвокаты имеют право, в частности, комментировать на публикеотправление правосудия, если только их критика не выходит за определенныерамки (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу"Амихалакиоаие против Молдавии", §§ 27 - 28, упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Фолья против Швейцарии", § 86, и упоминавшееся вышеПостановление Европейского Суда по делу "Мор против Франции", § 43). Эти рамкизаключаются в обычных ограничениях, применяемых к поведению членовадвокатской коллегии (см. упоминавшееся выше Постановление Большой ПалатыЕвропейского Суда по делу "Киприану против Кипра", § 173), как указано в 10Руководящих принципах, перечисленных Советом коллегий адвокатов июридических сообществ Европы, с особой ссылкой на "достоинство", "честь" и"честность" и на "уважение... справедливого отправления правосудия" (см. § 58настоящего Постановления). Данные правила способствуют защите судебной системы отнеоправданных и необоснованных нападок, которые могут быть обусловленыисключительно желанием или намерением обеспечить, чтобы судебные дебатыосуществлялись через средства массовой информации или чтобы свести счеты с судьями,ведущими определенное дело.

135. Вопрос свободы выражения мнения связан с

независимостью юридической профессии, которая имеет ключевоезначение для эффективного функционирования справедливогоотправления правосудия (см. Постановление Европейского Суда по делу"Сиалковская против Польши" (Sialkowska v. Poland), от 22 марта 2007 г., жалоба N 8932/05,§ 111). Только в исключительных обстоятельствах ограничение - даже черезприменение мягкого уголовного наказания - свободы адвоката выражать своемнение может считаться необходимым в демократическом обществе (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Никула противФинляндии", § 55, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты ЕвропейскогоСуда по делу "Киприану против Кипра", § 174, и упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Мор против Франции", § 44).

136. Однако следует проводить различие между высказываниями,сделанными адвокатом в зале суда или в иных местах.

137. Что касается прежде всего вопроса о "поведении в зале суда", посколькусвобода адвоката выражать свое мнение может поднять вопрос о соблюденииправа клиента адвоката на справедливое судебное разбирательство, принципсправедливости свидетельствует в пользу свободного и даже принудительногообмена мнениями между сторонами (см. упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Никула против Финляндии", § 54), что означает, чтоиногда им придется решать, будут ли они или нет возражатьпротив поведения суда или обжаловать его (см. упоминавшееся вышеПостановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра", §175). Кроме того, Европейский Суд принимает во внимание факт, когдаоспариваемые замечания не повторяются вне зала суда, и это меняет ситуациюв зависимости от рассматриваемого лица. Таким образом, прокурор, которыйявляется "стороной" процесса, должен "выдерживатьзначительную критику... адвоката стороны защиты", даже еслинекоторые выражения неуместны, если только они не касаются егообщих профессиональных или иных качеств (см. упоминавшееся вышеПостановление Европейского Суда по делу "Никула против Финляндии", §§ 51 - 52,упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фолья противШвейцарии", § 95, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу"Ролан Дюма против Франции", § 48).

138. Обращаясь теперь к замечаниям, высказанным вне зала суда, Европейский Судповторяет, что защита клиента может быть осуществлена путемпоявления в телевизионных новостях или с помощью высказыванийв прессе, и с помощью подобных способов адвокаты могутуведомить общественность о недостатках, которые могутнанести ущерб судопроизводству (см. упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Мор против Франции", § 59). В связи с этим Европейский Судпридерживается той точки зрения, что адвокат не может нести ответственность завсе, что опубликовано в виде "интервью", в частности, если прессаотредактировала высказывания и адвокат отрицает, что делал конкретныезамечания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу"Амихалакиоаие против Молдавии", § 37). В упоминавшемся выше ПостановленииЕвропейского Суда по делу "Фолья против Швейцарии" было установлено, что адвокатовнельзя законно привлекать к ответственности за действия прессы (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фолья противШвейцарии", § 97). Таким же образом, если дело широко освещается средствамимассовой информации в связи с серьезностью фактических обстоятельств иличностью людей, которые, вероятно, будут причастны к делу, адвоката нельзянаказывать за нарушение тайны судебного следствия, если он или она толькоозвучивают личные комментарии относительно информации, которая ужеизвестна журналистам и которую они намереваются осветить в репортаже, с

комментариями адвоката или без них. Тем не менее при озвучивании публичныхвысказываний адвокат не освобождается от обязанности проявлятьосмотрительность в отношении тайны ведущегося судебного следствия (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мор против Франции",§§ 55 и 56).

139. Более того, адвокаты не могут позволить себе высказывания, которыенастолько серьезны, что выходят за пределы допустимых комментариев безнадежного фактического обоснования (см. упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Карпетас против Греции", § 78, см. также РешениеЕвропейского Суда по делу "A против Финляндии" (A v. Finland) от 8 января 2004 г., жалобаN 44998/98), а также они не могут высказывать оскорблений (см. упоминавшеесявыше Решение Европейского Суда по делу "Кутан против Франции"). В деле "Гувейя ГомешФернандеш и Фрейтеш э Коста против Португалии" использование в замечаниях в адрессудьи тона разговора, который был не оскорбительным, но ироничным или дажесаркастическим, считалось соответствующим статье 10 Конвенции (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гувейя ГомешФернандеш и Фрейтеш э Коста против Португалии", § 48). Европейский Судоценивает замечания в их общем контексте, в частности, чтобыуточнить, можно ли их считать вводящими в заблуждение или ничем не оправданнымиличными нападками (см. Постановление Европейского Суда по делу "Орманни противИталии" (Ormanni v. Italy) от 17 июля 2007 г., жалоба N 30278/04, § 73, и упоминавшеесявыше Постановление Европейского Суда по делу "Гувейя Гомеш Фернандеш и Фрейтеш эКоста против Португалии", § 51), и обеспечить, чтобыиспользованные выражения имели достаточно теснуюсвязь с фактами дела (см. Постановление Европейского Суда по делу"Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovakia), жалоба N 29032/95, ECHR 2001-VIII, § 86, иупоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гувейя ГомешФернандеш и Фрейтеш э Коста против Португалии").

2. Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

140. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что в отношениизаявителя был вынесен приговор по уголовному делу с возложением на заявителяобязанности компенсировать ущерб и расходы в связи с замечаниями заявителяотносительно производства по делу Борреля, воспроизведенными в статье в ежедневнойгазете "Монд", в которой содержался текст письма, направленного заявителем и егоколлегой министру юстиции с просьбой проведения административного расследования, атакже заявления, которые он озвучил журналисту, написавшему оспариваемую статью.

141. Европейский Суд отмечает для начала, что стороны не оспаривают, что приговорв отношении заявителя являлся вмешательством в осуществление им свободы выражениямнения, гарантированной статьей 10 Конвенции. Европейский Суд придерживается такогоже мнения.

142. Европейский Суд подчеркивает, что вмешательство было предусмотренозаконом, а именно статьями 23, 29 и 31 Закона от 29 июля 1881 г., как признал заявитель.

143. Стороны также согласились, что целью вмешательства была защита репутацииили прав других лиц. Европейский Суд не усматривает причин для иного вывода. Хотязаявитель желал подчеркнуть тот момент, что возбужденное в отношении негопроизводство также преследовало цель "сохранить авторитет ибеспристрастность судебной власти" (см. § 99 настоящего Постановления), данныйвопрос относится к сфере "необходимости" вмешательства и не может влиятьна тот факт, что вмешательство преследовало как минимум одну из законныхцелей, указанных в пункте 2 статьи 10 Конвенции.

144. Следовательно, остается рассмотреть, было ли вмешательство "необходимым вдемократическом обществе", и это требует от Европейского Суда уточнить, было ли

вмешательство пропорционально поставленной законной цели и были ли приведенныевнутригосударственными судами основания относящимися к делу и достаточными.

145. Европейский Суд отмечает, что, вынося обвинительный приговор,Апелляционный суд занял ту точку зрения, что высказывание о том, чтоследственный судья продемонстрировал "поведение, которое полностьюпротиворечило принципам беспристрастности и справедливости", само по себебыло диффамационным утверждением (см. § 47 настоящего Постановления). Этотже суд также указал, что комментарии заявителя относительно задержек спередачей видеокассеты и его ссылки на рукописную карточку от прокурораДжибути, адресованную судье М., в отношении которой заявитель использовалтермин "молчаливое согласие", только подтверждали диффамационныйхарактер обвинения (ibid.), притом что "достоверность" утверждений не былаустановлена (см. § 48 настоящего Постановления) и в защитедобросовестности заявителю было отказано (см. § 49 настоящегоПостановления).

(a) Статус заявителя в качестве адвоката

146. Прежде всего Европейский Суд отмечает, что рассматриваемые замечанияследовали как из заявлений, высказанных по просьбе журналиста, который написалстатью, так и из письма министру юстиции. Замечания были сделаны заявителем, когда онвыступал в качестве адвоката гражданской стороны в процессе, и касались вопросов,связанных с производством по делу Борреля.

147. В связи с этим Европейский Суд напоминает для начала, что заявительпризвал Европейский Суд прояснить свою правоприменительную практикуотносительно существования свободы адвоката выражать мнение, особенно внезала суда, и предоставить комментариям адвокатов самую высокую возможнуюстепень защиты (см. §§ 96, 97 и 102 настоящего Постановления). Власти государства-ответчика, со своей стороны, соглашаясь, что статус служащих суда кардинально отличаладвокатов от журналистов (см. § 106 настоящего Постановления), отмечалимногочисленные ситуации, в которых свобода выражения мнения была "особенноширокой", "обширной" или, наоборот, была бы "ограничена" (см. § 107 настоящегоПостановления).

148. Европейский Суд отсылает стороны к принципам, изложенным в егоправоприменительной практике, особенно применительно к статусу и свободе адвокатавыражать свое мнение (см. §§ 132 - 139 настоящего Постановления), подчеркиваянеобходимость проводить различие между высказываниями, сделанными адвокатами взале суда и вне зала суда. Более того, ввиду особого статуса адвокатов и их положения приотправлении правосудия (см. § 132 настоящего Постановления) Европейский Судполагает, вопреки мнению Совета коллегий адвокатов и юридических сообществ Европы(см. § 116 настоящего Постановления), что адвокатов нельзя сравнивать сжурналистами. Их соответствующие позиция и роль в ходе судопроизводствапринципиально другие. Задача журналистов заключается в распространении всоответствии с их обязанностями и возложенной на них ответственностьюинформации и идей по всем вопросам, представляющим общественный интерес,включая те, которые касаются отправления правосудия. Адвокаты, со своей стороны,являются главными действующими лицами в судебной системе, прямововлечены в ее функционирование и защиту стороны процесса. Таким образом, ихнельзя сравнивать с внешними свидетелями, задачей которых являетсяинформирование публики.

149. Заявитель утверждал, что его высказывания, опубликованные в газете "Монд",имели целью именно защиту интересов его клиента - это была задача, которую должен былвыполнить заявитель. Однако хотя не оспаривается, что обжалуемые замечанияотносились к контексту судебного процесса, они были направлены на следственных судей,

которых на момент осуществления высказывания окончательно отстранили от дела.Следовательно, Европейский Суд не видит, каким образом замечания заявителямогли прямо способствовать выполнению им своей задачи по защите клиента,поскольку к рассматриваемому времени ведение судебного следствия былодоверено другому судье, чья деятельность не подвергалась критике.

Усманов: так как "судьи" были отстранены от участия в деле и для этогобыли объективные основания, то общественность должна была знатьэти основания.

(b) Вклад в обсуждение вопроса, представляющего общественный интерес

150. Заявитель также ссылался на свое право информировать публику о недостаткахв ведении судебного процесса и внесении своего вклада в обсуждение вопроса,представляющего общественный интерес.

151. В связи с этим моментом Европейский Суд отмечает, во-первых, чтокомментарии заявителя были сделаны в контексте судебного расследования,возбужденного по факту смерти французского судьи Бернарда Борреля, приписанного кМинистерству юстиции Джибути в качестве технического советника. Европейский Суд ужеимел возможность отметить значительный интерес, с самого начала проявленныйсредствами массовой информации к данному делу (см. упоминавшееся вышеПостановление Европейского Суда по делу "Жюли и компания "САРЛ Либерасьон" противФранции", § 67), отражая, таким образом, его значимость в общественном мнении. Как изаявитель, Европейский Суд отмечает, что судебная система также способствовалаинформированию общественности об этом деле, поскольку следственный судья,занимавшийся этим делом в 2007 году, просил прокурора выпустить пресс-релиз всоответствии с пунктом 3 статьи 11 Уголовно-процессуального кодекса для объявлениятого, что версию самоубийства более не рассматривали и занимались версиейпредумышленного убийства (см. §§ 24 и 55 настоящего Постановления).

152. Кроме того, как ранее установил Европейский Суд, общественностьимеет законный интерес в предоставлении и доступностиинформации об уголовных делах (см. упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Юлий и организация "САРЛ Либерасьон" против Франции", §66), а замечания, касающиеся функционирования судебной системы,относятся к вопросам, представляющим общественный интерес(см. § 125 настоящего Постановления). На самом деле Европейский Суд уже два раза(дела "Флок и Эсменар против Франции" и "Жюли и компания "САРЛ Либерасьон" противФранции", оба упоминались выше) привлекался к рассмотрению жалоб, касающихся делаБорреля и права на свободу выражения мнения в отношении комментариев, касающихсяпроведения судебного следствия, установив в каждом из указанных дел, что имел местоспор по вопросу, представлявшему общественный интерес.

153. Следовательно, Европейский Суд полагает, что оспариваемые комментариязаявителя, которые также касались, как в указанных делах "Флок и Эсменар противФранции" и "Жюли и компания "САРЛ Либерасьон" против Франции", функционированиясудебной системы и проведения расследования по делу Борреля, относились кконтексту спора по вопросу, представляющему общественный интерес, что,в свою очередь, требовало высокого уровня защиты свободы выражения мненияи крайне узкой свободы усмотрения, предоставляемой властям.

(c) Характер оспариваемых замечаний

154. Европейский Суд отмечает, что после того, как замечания заявителя былипризнаны "особенно диффамационными", он не имел возможности установить ихистинность на основании доказательств, которые согласно уголовному суду

должны были быть "без изъянов, полными и касаться непосредственно всехутверждений, признанных диффамационными" (см. § 40 настоящего Постановления).В защите добросовестности заявителю также было отказано. В этом отношенииуголовный и Апелляционный суды полагали, в частности, что нападки напрофессиональную и моральную честность судей М. и Л.Л. явно превысили рамкидопустимой критики (см. §§ 40 и 50 настоящего Постановления). Кроме того, хотяуголовный суд полагал, что явные разногласия между адвокатами Э. Боррель иследственными судьями не могли оправдать полное отсутствие осмотрительности в ихвысказываниях, Апелляционный суд пришел к выводу, что вынесенное в пользу заявителярешение о прекращении производства по делу, возбужденному в отношении него двумясудьями, не исключало недобросовестность со стороны заявителя. Апелляционный Судпостановил, что личная неприязнь заявителя и его желание дискредитироватьсудей, в частности, судью М., следуют из чрезмерного характера егокомментариев и из того, что статья о случае с Боррелем была опубликована вто же время, как и предъявление обвинительной палатой претензий судье М. всвязи с делом "сайентологов" (см. там же).

155. Как Европейский Суд уже отметил, необходимо различать высказывания,основанные на фактах, от оценочных суждений (см. § 126 настоящегоПостановления). Наличие фактов может бытьпродемонстрировано, в то время как истинность оценочных сужденийдоказать нельзя. Невозможно выполнить требование о доказывании истинностиоценочного суждения, и подобное требование нарушает саму свободу выражения мнения,которая является основополагающей частью права, гарантированного статьей 10Конвенции (ibid.). Кроме того, в ходе производства по делу о клевете средифакторов, подлежащих учету при оценке пропорциональности вмешательства всоответствии со статьей 10 Конвенции, следует принимать во вниманиеналичие процессуальных гарантий в пользу ответчика. В частности, важно,чтобы ответчику была бы предоставлена реальная возможность доказать, чтодля его утверждений имелись достаточные фактические обоснования (см. средипрочих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Стил и Моррис противСоединенного Королевства" (Steel and Morris v. United Kingdom), жалоба N 68416/01, ECHR2005-II, § 95, Постановление Европейского Суда по делу "Андрушко против РоссийскойФедерации" (Andrushko v. Russia) от 14 октября 2010, жалоба N 4260/04 <1>, § 53,Постановление Европейского Суда по делу "Дилипак и Каракайа против Турции" (Dilipakand Karakaya v. Turkey) от 4 марта 2012 г., жалобы N 7942/05 и 24838/05, § 141, иПостановление Европейского Суда по делу "Хасан Языджи против Турции" (Hasan Yaz c v.Turkey) от 15 апреля 2014 г., жалоба N 40877/07, § 54). В настоящем деле такойвозможности предоставлено не было.

--------------------------------<1> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2011.

156. Европейский Суд полагает, что при обстоятельствах настоящего делаобжалуемые высказывания в большей степени являлись оценочными суждениями, чемабсолютными утверждениями о фактах, учитывая общий тон замечаний и контекст, вкотором они были сделаны, поскольку они отражали в основном общую оценку поведенияследственных судей в ходе расследования.

157. Таким образом, остается рассмотреть, была ли "фактическая база" дляэтих оценочных суждений достаточной.

158. Европейский Суд полагает, что это условие было выполнено в настоящем деле.После того, как обвинительная палата Парижского апелляционного суда забрала дело усудей М. и Л.Л. (см. § 23 настоящего Постановления), стало очевидно, что важноедоказательство из материалов дела, а именно видеозапись посещения судьями иэкспертами места преступления, притом, что это доказательство былоупомянуто в последнем решении, принятом указанными судьями, не было

передано вместе с материалами дела новому назначенному по делу судье. Данныйфакт был не только установлен, но и являлся достаточно серьезным, чтобыоправдать составление судьей П. отчета, в котором он отметил следующее: во-первых, видеокассеты не было в материалах дела, и она не былазарегистрирована в качестве доказательства, и, во-вторых, видеокассета былапередана ему в конверте, на котором не было никаких следов опечатывания,адресованном судье М., в котором также находилась написанная от руки карточкана бланке прокурора Джибути, написанная последним и адресованная судье М. (см.§ 32 настоящего Постановления).

159. Более того, в дополнение к тому факту, что из карточки было видноналичие определенных дружеских отношений между прокурором Джибути исудьей М. (см. § 32 настоящего Постановления), в ней адвокаты гражданскихсторон по делу обвинялись в "организации манипуляций". ЕвропейскийСуд подчеркивает в этой связи, что власти Джибути не только с самого началаподдерживали теорию самоубийства, но и в контексте проведенного во Франциисудебного следствия было выявлено, что ряд представителей этого государствабыли лично причастны к делу, как видно, в частности, из постановленияМеждународного Суда (см. §§ 63 - 64 настоящего Постановления) и из производства поделу о сборе фальшивых доказательств (см. § 18 настоящего Постановления).

160. В заключение было установлено, что заявитель действовал в качестве адвокатав двух резонансных делах, в которых судья М. была следственным судьей. В обоихуказанных делах заявитель добился от апелляционных судов выводов о том, что имелиместо недостатки в ходе производства по делу, что привело к изъятию дел усудьи М. (см. §§ 22 - 23 и 26 настоящего Постановления). В контексте первого дела,известного как дело "сайентологов", заявитель дополнительно добилсяпостановления о том, что за ошибки в функционировании судебной системыответственность несли власти Франции (см. § 30 настоящего Постановления).

161. Европейский Суд также считает, что использованные заявителем выраженияимели достаточно тесную связь с фактическими обстоятельствами дела вдополнение к тому факту, что его замечания не могли рассматриваться каквводящие в заблуждение или как беспричинные нападки (см. § 139 настоящегоПостановления). Европейский Суд повторяет в этой связи, что свобода выражениямнения "применяется не только к "информации" или "идеям",которые принимаются благосклонно или считаютсянеоскорбительными, или отношение к которым безразличное, нотакже к тем, которые оскорбляют, шокируют или вызываютбеспокойство". Также использование "саркастического тона" вкомментариях в адрес судьи не является несовместимым сположениями статьи 10 Конвенции (см., например, упоминавшееся вышеПостановление Европейского Суда по делу "Гувейя Гомеш Фернандеш и Фрейтеш э Костапротив Португалии", § 48).

(d) Особые обстоятельства дела

(i) Необходимость принимать во внимание всю предысторию вопроса

162. Европейский Суд повторяет, что в контексте статьи 10 Конвенции следуетпринимать во внимание обстоятельства и общую предысторию, в контекстекоторых были сделаны рассматриваемые высказывания (см. среди многих прочихпримеров упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лингенспротив Австрии", § 40, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу"Бладет, Тромсе и Стенсаас против Норвегии" (Bladet Tromso and Stensaas v. Norway),жалоба N 21980/93, ECHR 1999-III, § 62). В настоящем деле предыстория вопросаможет быть объяснена не только поведением следственных судей и

взаимоотношениями заявителя с одним из них, но также крайне специфичнойисторией дела, его межгосударственным масштабом и широким освещением впрессе. Однако Европейский Суд отмечает, что Апелляционный суд придал чрезмерноезначение оспариваемому высказыванию заявителя, в котором он критиковалследственного судью за "поведение, которое полностью не соответствовалопринципам беспристрастности и справедливости", установив, что этовысказывание само по себе являлось чрезвычайно диффамационным обвинением,равнозначным заявлению о том, что имело место нарушение профессиональнойэтики и судебной присяги со стороны указанного судьи (см. § 47 настоящегоПостановления). Однако эта цитата должна оцениваться в свете особыхобстоятельств дела, особенно поскольку в действительности этоне было заявлением, сделанным в адрес <1> автора статьи, авыдержкой из письма, направленного заявителем и его коллегой, деКоном, 6 сентября 2000 г. в адрес министра юстиции. Кроме того, когдазаявитель отвечал на вопросы журналиста, журналист уже знал о письме министруюстиции, но не от заявителя, а из своих источников, как это признал уголовный суд (см. §40 настоящего Постановления). Заявитель также утверждал, хотя это и не оспаривалось,что только автор статьи нес ответственность за ссылку надисциплинарное производство в отношении судьи М. в контекстедела "сайентологов". В этом отношении Европейский Судповторяет, что адвокаты не могут нести ответственность завсе, появляющееся в опубликованных прессой "интервью", или задействия прессы.

--------------------------------<1> Так в тексте: "statement made to the author of the article". Возможно, принимая во

внимание контекст абзаца в целом, допущена техническая ошибка, и в тексте речь должнаидти о "заявлении автора статьи" - "statement made by the author of the article" (примеч.переводчика).

163. Таким образом, Апелляционный суд должен был рассмотретьоспариваемые высказывания, полностью оценивая при этом предысторию дела исодержание письма, взятые в совокупности.

164. По тем же причинам, поскольку рассматриваемые высказывания не моглибыть оценены вне контекста, Европейский Суд не может согласиться с мнениемПарижского апелляционного суда о том, что использование термина "молчаливоесогласие" являлось "само по себе" серьезной нападкой на честь и репутациюсудьи М. и прокурора Джибути (см. § 47 настоящего Постановления).

165. Что касается вопроса о личной неприязни заявителя к судье М. в связи сконфликтами в контексте дел Борреля и "сайентологов", Европейский Суд полагает, чтоэтот аспект был недостаточно существенным и серьезным, чтобы оправдатьвынесение обвинительного приговора в отношении заявителя. В любом случае,поскольку суды признали наличие конфликта между двумя главными участникамипроцесса и ввиду особых обстоятельств настоящего дела, упрек в личномнеприязненном отношении можно было адресовать как судье М., так и заявителю(см. mutatis mutandis <2> упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу"Патурель против Франции", § 45), особенно так как до подачи против заявителяжалобы в связи с соучастием в диффамационных действиях судья М. ужебезуспешно подавала против заявителя жалобу по поводу ложных обвинений (см.§ 35 настоящего Постановления). Ссылка Апелляционного суда на личную неприязньзаявителя также как минимум ставится под сомнение другими факторами, и дажепротиворечит им. Во-первых, замечание относительно "поведения,которое полностью не соответствовало принципамбеспристрастности и справедливости", было направлено нетолько на судью М., но и на судью Л.Л., в отношении которого

заявитель не был обвинен ни в какой личной неприязни. Кроме того,хотя производство по делу заявителя касалось упоминавшегосявыше извлечения из письма министру юстиции, это письмо вдействительности было подписано и отправлено двумяадвокатами: заявителем и его коллегой де Коном. Однако де Кону нетолько не было предъявлено обвинения в связи с замечаниями,которые были высказаны как им, так и заявителем, его не обвинилив какой-либо личной неприязни в отношении судьи М. или судьи Л.Л.

--------------------------------<2> Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (примеч. переводчика).

166. В заключение Европейский Суд полагает, что высказывания заявителянельзя сводить к простому выражению личной неприязни, то естьк враждебному взаимоотношению между двумя лицами: заявителеми судей М. Оспариваемые высказывания фактически относились кболее широкому контексту, так как касались еще одного адвоката иеще одного судьи. По мнению Европейского Суда, данный фактспособен поддержать идею о том, что высказывания не являлисьчастью каких-либо действий личного характера со сторонызаявителя с целью отомстить, а, скорее, являлись частьюсовместной профессиональной инициативы двух адвокатов в связис фактами, которые являлись новыми, установленными испособными раскрыть серьезные недостатки в работе судебнойсистемы, включая двух судей, которые ранее вели следствие поделу, в котором клиенты двух указанных адвокатов являлисьгражданскими сторонами.

167. Кроме того, хотя высказывания заявителя определенно неслинегативную окраску, следует отметить, что, несмотря на их нескольковраждебный характер (см. Постановление Европейского Суда по делу "Е.К. противТурции" (E.K. v. Turkey) от 7 февраля 2002 г., жалоба N 28496/95, §§ 79 - 80) и серьезность(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Тома противЛюксембурга"), ключевой вопрос заключается в том, что высказываниякасались проведения судебного следствия, что являлось вопросом,представлявшим общественный интерес, оставляя, таким образом, маловозможностей для ограничения свободы выражения мнения. Вместе с темадвокат должен иметь возможность привлечь внимание общественности кпотенциальным недостаткам судебной системы, и судебная система можетвыиграть от конструктивной критики.

(ii) Поддержание авторитета судебной власти

168. Власти государства-ответчика ссылались на тот факт, что судебные власти неимели права на ответ. Действительно, особая задача судебной системы в обществе требуетот судей соблюдать осмотрительность (см. § 128 настоящего Постановления). Однако этаобязанность преследует особенную цель, как отмечено третьими сторонами:высказывания судьи, в отличие от высказываний адвокатов,воспринимаются как объективная оценка, которую выражает нетолько высказывающееся лицо, но и через него вся судебнаясистема. Адвокаты только выступают от своего имени и имени своих клиентов, чтотакже отличает их от журналистов, чья роль в судебных спорах и цель абсолютно другие.Тем не менее, хотя может оказаться необходимым защищать судебную систему отнаносящих серьезный ущерб по сути необоснованных нападок, учитывая, что в связисо своей обязанностью проявлять осмотрительность судьи не могут реагировать (см. § 128настоящего Постановления), это не может служить основанием для запрета

отдельным лицам выражать свои мнения - с помощью оценочных суждений сдостаточным фактическим обоснованием - по вопросам,представляющим общественный интерес, касающихся функционированиясудебной системы, или для запрета любой критики в адрес судебной системы. Внастоящем деле судьи М. и Л.Л. являлись членами судебной системы и, такимобразом, оба являлись частью основополагающего учреждения государства,поэтому в отношении них допускалась более обширная критика, чем в адресобычных граждан, и, следовательно, оспариваемые комментарии могли бытьнаправлены против судей, действующих в этом качестве (см. §§ 128 и 131настоящего Постановления).

169. Европейский Суд также полагает, вопреки тому, что утверждали властигосударства-ответчика, что высказывания заявителя не могли нанести ущербанадлежащему проведению судебного разбирательства ввиду того факта, чтовышестоящий суд забрал дело у следственных судей, подвергавшихся критике.Рассматриваемые высказывания никаким образом не затрагивали ни новогоследственного судью, ни вышестоящие суды.

170. По этим же причинам и принимая во внимание вышеизложенное, нельзя считать,что приговор в отношении заявителя мог служить поддержанию авторитета судебнойсистемы. Тем не менее Европейский Суд подчеркивает важность - в государстве,руководствующемся принципом верховенства права, идемократическом обществе - поддержания авторитета судебной власти. Влюбом случае надлежащее функционирование судом было бы невозможно безотношений, основанных на внимании и взаимном уважении между различнымиучастниками судебного процесса, первыми среди которых являются судьи иадвокаты.

(iii) Использование доступных средств правовой защиты

171. Учитывая довод властей государства-ответчика относительно возможностииспользования доступных средств правовой защиты, Европейский Суд считает егоуместным, но не достаточным в настоящем деле, чтобы оправдать постановлениеприговора в отношении заявителя. Европейский Суд прежде всего отмечает, чтоиспользование доступных средств правовой защиты, с одной стороны, и правона свободу выражения мнения, с другой стороны, не преследуют одну и ту жецель и не являются взаимозаменяемыми. Европейский Суд полагает, что защитаадвокатом своего клиента должна осуществляться не с помощью средствмассовой информации, за исключением крайне особенных случаев (см. § 138настоящего Постановления), а в судах соответствующей юрисдикции, и этовключает в себя использование любых доступных средств правовой защиты.Европейский Суд отмечает, что в настоящем деле обращение в обвинительную палатуПарижского апелляционного суда явно продемонстрировало, что первоначальнымнамерением заявителя и его коллеги было разрешить вопрос, используядоступные средства правовой защиты. В действительности только послеиспользования этого средства правовой защиты и сложилась обжалуемаяситуация, как отмечено следственным судьей П. в его официальном отчете от 1августа 2000 г. (см. § 32 настоящего Постановления). На данном этапе обвинительнаяпалата более не имела оснований рассматривать подобные жалобы как раз из-за того, чтоона забрала дело у судей М. и Л.Л. Европейский Суд также отмечает, что в любом случаес момента начала судебного следствия прошло уже более четырех споловиной лет, и следствие до сих пор не завершено. Европейский Суд такжеуказывает, что гражданские стороны по делу и их адвокаты принимали активное участие всудебном процессе и, в частности, что они согласно решению Версальскогоапелляционного суда от 28 мая 2009 г. преуспели в том, чтобы добиться, чтобы свидетель,показания которого могут иметь существенное значение для дела, был допрошен в

Бельгии, несмотря на отсутствие заинтересованности в свидетеле уследственных судей М. и Л.Л. (см. § 16 настоящего Постановления).

172. Более того, запрос министру юстиции о проведении расследования, вкотором обжаловались эти новые факты, не являлся средством правовойзащиты таким, чтобы оправдать возможное воздержание от обеспеченияучастия прессы, а только запросом о проведении административногорасследования, оставленным на усмотрение министра юстиции. В связи с этимЕвропейский Суд отмечает, что внутригосударственные судьи сами как в первой, таки в апелляционной инстанциях полагали, что на письмо не мог распространятьсяиммунитет, которым наделены судебные акты, при этом уголовный судустановил, что содержание письма являлось исключительно информационным(см. §§ 38 и 46 настоящего Постановления). Европейский Суд замечает, и это неоспаривалось сторонами, что в ответ на запрос были выполнены действия, и, крометого, он отмечает, что судьи М. и Л.Л. явно не рассматривали его как нормальноеиспользование предусмотренного внутригосударственным законодательствомсредства правовой защиты, а как действие, оправдывающее подачу жалобы оложном обвинении (см. § 35 настоящего Постановления).

173. В заключение Европейский Суд полагает, что ни главный прокурор, нисоответствующая коллегия адвокатов или председатель коллегии не сочлинеобходимым возбудить дисциплинарное производство в отношении заявителяв связи с его заявлениями прессе, хотя такая возможность у них имелась (см.упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мор против Франции", §60).

174. Европейский Суд считает, что рассматриваемые высказывания заявителяне наносили серьезного ущерба и не были необоснованными по сутинападками на действия судов, а являлись критикой, направленной в адрес судей М.и Л.Л., как часть спора по вопросу, представляющему общественныйинтерес, касающемуся функционирования судебной системы, иосуществленной в контексте дела, которое с самого начала широкоосвещалось в средствах массовой информации. Несмотря на то, что данныевысказывания можно действительно считать жесткими, они, тем не менее,являлись оценочными суждениями с достаточным "фактическимобоснованием".

(c) Примененное наказание

175. Что касается примененного наказания, Европейский Суд повторяет, что приоценке пропорциональности вмешательства характер и тяжесть примененногонаказания также являются факторами, которые следует принимать во внимание(см., например, упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Судапо делу "Сюрек против Турции (N 1)", § 64, Постановление Европейского Суда по делу"Шови и другие против Франции" (Chauvy and Others v. France), жалоба N 64915/01, ECHR2004-VI, § 78, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Морпротив Франции", § 61). В настоящем деле Апелляционный суд приговорил заявителя квыплате штрафа в размере 4 000 евро. Эта сумма полностью соответствует той, что былаустановлена судом первой инстанции, когда судьи явно приняли во внимание статусзаявителя в качестве адвоката для оправдания тяжести наказания и обязали еговыплатить "достаточно большой по объему штраф" (см. § 41 настоящегоПостановления). Кроме того, обязывая опубликовать объявление в газете "Монд", судобязал заявителя заплатить совместно с журналистом и директором издательства по 7 500евро в качестве компенсации ущерба каждому из двух судей, а также 4 000 евро судье Л.Л.в качестве компенсации расходов. Вместе с тем Европейский Суд отмечает, что самогозаявителя обязали выплатить судье М. компенсацию расходов в размере 1 000 евро.

176. Европейский Суд повторяет, что, даже если примененное наказание

является самым мягким из возможных, таким как только обвинительныйприговор без назначения наказания и присуждение только "символической суммы"в качестве компенсации ущерба (см. упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Мор против Франции", § 61), это, тем не менее, являетсяуголовным наказанием, и в любом случае данный факт сам по себе не можетбыть достаточным, чтобы оправдать вмешательство в свободу заявителявыражать свое мнение (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда поделу "Бразилье против Франции", § 43). Европейский Суд неоднократно подчеркивал, чтовмешательство в свободу выражения мнения может охладить стремлениепользоваться этой свободой (см. mutatis mutandis Постановление Большой ПалатыЕвропейского Суда по делу "Кумпана и Мазаре против Румынии" (Cumpana and Mazare v.Romania), жалоба N 33348/96, ECHR 2004-XI, § 114, и упоминавшееся выше ПостановлениеЕвропейского Суда по делу "Мор против Франции") - и сравнительно небольшой размерштрафа не будет достаточным для того, чтобы устранить подобный риск (см.упоминавшееся выше <1> Постановление Европейского Суда по делу "Дюпуи и другиепротив Франции" (Dupuis and Others v. France), § 48). Следует также отметить, чтоприменение наказания к адвокату может иметь прямые (дисциплинарноепроизводство) или косвенные (касающиеся, например, имиджа адвоката илидоверия, оказываемого ему общественностью и клиентами) последствия. Болеетого, Европейский Суд повторяет, что доминирующее положение государственныхучреждений требует от властей проявлять сдержанность при возбужденииуголовных дел (см. § 127 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд отмечает,что в настоящем деле назначенное заявителю наказание не ограничивалосьобвинительным приговором: назначенное ему наказание не было "самым мягкимиз возможных", наоборот, было значительным, а на статус заявителя в качествеадвоката сослались для оправдания тяжести наказания.

--------------------------------<1> Так в тексте оригинала. Постановление Европейского Суда по делу "Дюпуи и

другие против Франции" (Dupuis and Others v. France) упоминается § 176 настоящегоПостановления впервые (примеч. переводчика).

3. Вывод

177. Ввиду изложенного Европейский Суд полагает, что вынесенный в отношениизаявителя приговор по делу о соучастии в диффамации может рассматриваться какнепропорциональное вмешательство в свободу заявителя выражать свое мнение, поэтомуоно не было "необходимым в демократическом обществе" по смыслу статьи 10 Конвенции.

178. Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

179. Статья 41 Конвенции гласит:"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или

Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускаетвозможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд,в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".

A. УЩЕРБ

180. Заявитель требовал выплаты 4 270 евро в качестве компенсации материальногоущерба, соответствующего суммам, которые он был обязан выплатить согласновынесенному против него приговору, и 20 000 евро в качестве компенсации моральноговреда в связи с нарушениями статей 6 и 10 Конвенции.

181. Власти государства-ответчика не представили в Большую Палату Европейского

Суда свои комментарии в отношении указанных требований.182. Европейский Суд отмечает, что заявителя обязали выплатить штраф в размере 4

000 евро, 1 000 евро в качестве компенсации расходов и издержек судье М., а такжезаплатить совместно с другими ответчиками по делу по 7 500 евро каждому из судей вкачестве компенсации ущерба и 4 000 евро в качестве компенсации расходов судьи Л.Л.(см. § 46 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд полагает, чтоимеется достаточная причинно-следственная связь между предполагаемым материальнымущербом и установленными нарушениями статьи 6 Конвенции и, особенно, статьи 10Конвенции. Следовательно, в части компенсации материального ущерба будет уместноприсудить возмещение сумм, которые заявитель был обязан выплатить, в пределах суммы,указанной в его требованиях, а именно 4 270 евро, что соответствует размеру штрафаплюс налоги и судебные пошлины, выплаченные Казначейству.

183. Европейский Суд также считает, что заявителю явно был причинен моральныйвред в связи с постановлением против него обвинительного приговора, и, принимаярешение, исходя из принципа справедливости он присуждает заявителю 15 000 евро поданному пункту.

B. СУДЕБНЫЕ РАСХОДЫ И ИЗДЕРЖКИ

184. Заявитель требовал 26 718,80 евро в качестве компенсации расходов ииздержек, понесенных при рассмотрении его жалобы Европейским Судом.

185. Власти государства-ответчика не представили в Большую Палату ЕвропейскогоСуда свои комментарии в связи с указанным требованием.

186. Европейский Суд повторяет, что судебные расходы и издержки не присуждаютсяв соответствии со статьей 41 Конвенции, если только не доказано, что они были понесеныв действительности и по необходимости и являлись разумными по количеству (см. средимногих прочих примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу"Иатридис против Греции (справедливая компенсация)" (Iatridis v. Greece) (just satisfaction),жалоба N 31107/96, ECHR 2000-XI, § 54, Постановление Большой Палаты ЕвропейскогоСуда по делу "Бейелер против Италии (справедливая компенсация)" (Beyeler v. Italy) (justsatisfaction) от 28 мая 2002 г., жалоба N 33202/96, § 27, и Постановление Большой ПалатыЕвропейского Суда по делу "Курич и другие против Словении" (Kuric and Others v. Slovenia),жалоба N 26828/06, ECHR 2014).

187. В настоящем деле, принимая во внимание предоставленные ей документы ивышеупомянутый критерий, Большая Палата полагает разумным присудить заявителю 14400 евро по данному пункту.

C. ПРОЦЕНТНАЯ СТАВКА ПРИ ПРОСРОЧКЕ ПЛАТЕЖА

188. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежейдолжна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центральногобанка плюс три процента.

На основании изложенного Суд единогласно:

1) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;2) постановил, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;3) постановил, что:(a) государство-ответчик обязано в течение трех месяцев <1> выплатить заявителю

следующие суммы:--------------------------------<1> Так в тексте оригинала (примеч. переводчика).

(i) 4 270 евро (четыре тысячи двести семьдесят евро) в качестве компенсации

материального ущерба плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы;(ii) 15 000 евро (пятнадцать тысяч евро) в качестве компенсации морального вреда

плюс любой налог, который может быть взыскан с этой суммы;(iii) 14 400 евро (четырнадцать тысяч четыреста евро) в качестве компенсации

судебных расходов и издержек плюс любой налог, который может быть взыскан с этойсуммы;

(b) что по истечении указанного трехмесячного срока и до момента выплаты науказанные суммы должны начисляться простые проценты в размере предельной годовойкредитной ставки Европейского центрального банка, существующей на период невыплаты,плюс три процента;

4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.Совершено на английском и французском языках, вынесено во время публичных

слушаний во Дворце прав человека в г. Страсбурге 23 апреля 2015 г.

ПредседательБольшой Палаты Суда

ДИН ШПИЛЬМАНН

Заместитель СекретаряБольшой Палаты Суда

ЙОХАН КАЛЛЕВЕРТ

В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 РегламентаСуда к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения:

(a) совпадающее мнение судьи Георга Николау;(b) совпадающее мнение судьи Эгидиюса Куриса.

СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ГЕОРГА НИКОЛАУ

Судья М. Парижского суда большой инстанции некоторое время была следственнымсудьей в так называемом деле сайентологов, когда в 1997 году ее назначили вместе сколлегой судьей в не связанном с предыдущим деле - в деле Борреля, требующем особоговнимания, которое послужило основанием для подачи настоящей жалобы в ЕвропейскийСуд. Заявитель выступал адвокатом гражданских сторон в обоих делах и не былудовлетворен поведением судьи М. в отношении расследований, хотя и не по одним и темже причинам.

В июне 2000 года, когда в деле Борреля происходили важные изменения, в деле"сайентологов" произошли неприятные события. На основании иска заявителя,поданного им в качестве адвоката, в связи с которым государство было признаноответственным за серьезную халатность, проявленную при расследовании дела"сайентологов", в отношении судьи М. было возбуждено дисциплинарное производство.Было сказано, что судья не проявила достаточных старания и внимания, оставивдело практически без движения на протяжении пяти лет, что в ходепроцедуры мирного урегулирования спора, к которой судья прибегла, она вышлаза пределы своей юрисдикции, и что она не подготовила копии всех документовиз материалов дела, что сделало невозможным его восстановление после того,как часть дела исчезла из кабинета судьи. Решением министра юстиции данныевопросы были переданы на рассмотрение дисциплинарной коллегии судей.

К сожалению, решение министра юстиции было обнародовано на пресс-конференции, которую дал председатель личной канцелярии судьи М. до того, как сама

судья и председатель суды были уведомлены об этом. Это преждевременноеобнародование вызвало протест со стороны судей того же суда. Они выразили симпатиюсвоим коллегам, к которым так пренебрежительно отнеслись, и вновь заявили о правесудьи на обращение с должным уважением, праве, которое не может значить меньше, чемправа членов общественности. На общем собрании, которое было проведено черезнесколько дней, судьи указанного суда единогласно приняли следующее ходатайство:

"Проведенное 4 июля 2000 г. общее собрание судей Парижского суда большойинстанции, не оспаривая полномочие министра юстиции инициировать дисциплинарноепроизводство при установленных законом условиях, с удивлением узнало из прессы, чтопротив судьи [М.], следственного судьи из г. Парижа, было возбуждено такое производство,в то время как до настоящего времени ни сама судья, ни ее вышестоящее руководство небыли об этом официально уведомлены".

Настоящий вопрос относительно пункта 1 статьи 6 Конвенции обусловилвысказывание одного из судей на указанном собрании. Судья высказался следующимобразом:

"Как судьям первой инстанции нам можно заявить, что мы защищаем судью [М.]. Незапрещено говорить, что судья [М.] пользуется нашей поддержкой и доверием".

Через девять лет Кассационный суд, заседая коллегией в составе 10 судей,заслушал в качестве суда последней инстанции жалобу заявителя на приговор поуголовному делу, возбужденному в отношении заявителя за высказывания, которые онсделал в отношении судьи М. в связи с настоящим делом, то есть делом Борреля. Судья,который высказал вышеприведенное мнение относительно того, как министр юстициидействовал в случае с делом "сайентологов", и который в то же время был повышен и сталсудьей Кассационного суда, входил в состав суда, который рассматривал жалобу.Заявитель признал, что со стороны указанного судьи не было продемонстрировано какой-либо фактической неприязни. Однако он утверждал, что одного только присутствияуказанного судьи в составе суда было достаточно, чтобы обосновать в объективномсмысле законное опасение или подозрение в недостатке беспристрастности.

Большая Палата Европейского Суда соглашается с этим предположением. Онаполагает, что выражения, использованные рассматриваемым судьей при поддержке судьиМ., были способны вызвать у заявителя сомнения в беспристрастности Кассационногосуда. Большая Палата Европейского Суда полагает, что это подтверждается "чрезвычайноисключительными обстоятельствами дела" (см. § 84 настоящего Постановления),включающими в себя взаимосвязь различных отношений и факторов, и особенно темфактом, что профессиональный конфликт между судьей М. и заявителем перешел вличный конфликт, поскольку судья подала жалобу на заявителя. Кроме того, БольшаяПалата Европейского Суда отмечает, что Апелляционный суд сам видел связь между двумяделами, к которым можно было отнести "сведение счетов ex post facto".

Основной вопрос заключается в том, можно ли разумно сомневаться вбеспристрастности Кассационного суда по причине включения в его составрассматриваемого судьи. Неизвестно, помнил ли этот судья, что он вообще сказалдевять лет назад или полагал ли он, когда занимался делом, что все, что он делал илиговорил применительно к судье М., могло бросить тень на его беспристрастность. Если онвообще об этом думал, от него можно было ожидать, что он сообщит другим членамсостава суда. Неизвестно, помнил ли он или нет или, если помнил, то полагал ли, чтобыла причина подумать о данном вопросе. Может, он не думал об этом, или, можетбыть, что думал, но состав суда ничего не знал об этом, поскольку иначе можно былоожидать, что вопрос разрешится достаточно просто путем отвода судьи от дела или инымобразом, решением судьи после предоставления заявителю возможности выступить.

Власти государства-ответчика не предположили, что в подобных случаях системаФранции предоставляет средства защиты, которыми заявитель должен былвоспользоваться. Поэтому следует понимать, что заявитель не имел возможностипредставить вопрос на рассмотрение Кассационного суда, когда после того, как приговорбыл вынесен, он узнал об участии рассматриваемого судьи (см. для сравнения дел "По

делу Пиночета" (In Re <1> Pinochet) ([1999] UKHL <2> 52) от 15 января 1999 г., где Палаталордов, столкнувшись с аналогичной ситуацией, отменила свое собственное решение).Таким образом, Европейский Суд находится в неудачном положении, будучи вынужденнымрассматривать вопрос как суд первой инстанции.

--------------------------------<1> In re (лат.) - по делу, по вопросу (примеч. переводчика).<2> UKHL - United Kingdom House of Lords - "Палата лордов Соединенного

Королевства" (примеч. переводчика).

Честность судопроизводства должна быть безусловна очевиднавсем. Чтобы достичь этого, необходимо принять как можно более обширную концепциюразумности, которая будет распространяться и включать в себя даже самое прихотливоеположение дел. "Крайне важно, чтобы правосудие не только вершилось, но такжечтобы это было явно и несомненно заметно" (слова лорда Хьюарта (Lord Hewart) вделе "Государство против судей Сассекса", от имени Маккарти (Rex v. Sussex Justices, Exparte McCarthy), [1924] K.B. 256, на с. 259). В то же время необходимо твердоисключить необычные толкования или предположения, которые являютсяполностью нереальными.

В настоящем деле нет указания на то, что рассматриваемый судья имел бы какое-либо отношение к судье М., кроме того, которое также имели к ней как к коллеге по работевсе остальные судьи, присутствовавшие на собрании. Судья использовалобращение от первого лица, множественного числа, выразив, такимобразом, коллегиальную, а не личную поддержку. Он говорил в контекстевстречи судей, на которой они коллективно протестовали против того, что было,определенно, бесцеремонным отношением к ним со стороны соответствующегоминистерства. Это отношение, которое имело незамедлительные и прямые последствияболее для судьи М., могло считаться означающим пренебрежительное неуважение к судье.В подобной ситуации такой язык, как использованный рассматриваемым судьей, был бытолько направлен на восстановление равновесия. Разумеется, он мог бы получшевыбирать выражения, но нельзя думать, что его заявление имело целью выразитьмнение по существу ведущегося дисциплинарного разбирательства или, другими словами,оценочное суждение относительно способа, которым действовала судья М. Более того, то,что было сказано, касалось только того, как судья М. на рассматриваемый моментработала с делом "сайентологов". Сказанное не имело ничего общего с тем, что должнобыло произойти позже в деле Борреля. С момента этого высказывания прошлодевять лет, и предположительно люди пошли каждый своим путем. Абсолютно ничегоне заставляет предположить, что судья Кассационного суда имел какие-либо причиныпридерживаться или мог бы придерживаться какого-либо мнения относительно того, каксудья М. вела себя или проводила расследование в каком-либо из назначенных ей дел.

Следует ли тогда настолько не доверять судьям, что кто-то может на законныхоснованиях думать при таких обстоятельствах, что в беспристрастности судьи можносомневаться. Чтобы ответить на этот вопрос, Европейский Суд должен понять, какогомнения общественность в целом придерживается относительно честности судей. Этоявляется определяющим фактором для уважения, с которым к ним могут относиться, и дляуверенности, которую по отношению к ним могут испытывать или не испытывать. Вдопустимых пределах - чем больше уверенность, тем меньше склонность полагать,что определенные обстоятельства дают основания для подозрений. Судьи бысами со временем способствовали формированию вида их восприятия. По моему мнению,концепция объективной беспристрастности не может состоять только изабстракции, основанной исключительно на теории, без учета социальных реалий,которые устанавливают практические стандарты. Судьи могут бытьнесовершенны - в действительности, не все судьи совершенны - но, даже если так, я немогу согласиться с тем, что можно было бы серьезно полагать, что в настоящем делесуществовала возможность проявления пристрастности. Однако можно посмотреть на

вопрос с другой стороны и сказать, что даже в гипотетическом мире с идеальными судьями,которым неограниченно доверяют и которых безусловно уважают, все же было бынеобходимо продемонстрировать, что судебная система сама по себе является в этомотношении безукоризненной и является системой, в отношении которой не допускаетсядаже малейший намек на сомнение - что является достаточно абсолютистским подходом,который я не приветствую.

Какой бы подход ни был лучшим для рассматриваемого вопроса, я в итоге решил, чтопозицию, принятую всеми остальными членами Большой Палаты относительно того, какимдолжен быть результат, сегодня могут предположительно разделить правильнонастроенные люди, и поэтому применительно к такому вопросу об оценке было правильнопридерживаться указанной точки зрения.

Усманов: Вот мнение реального параноидного Шизофреника, в основе котороголежат правильные рассуждения о том, как должно быть и при этом полностьюотсутствует оценка тем доказательствам, которые в деле имелись и былипроигнорированы. Оставление без движения дела на пять лет и уничтожениедоказательств - это тоже у Больного не вызывает ни недоверия, ни смущения. Интересно: акак бы почувствовал этот Больной, если бы сам пять лет БЕЗРЕЗУЛЬТАТНО походил бы посудам? Эти Шизофреники считают нормальным 10 лет "рассмотрения" дел иигнорирование доказательств!

При этом Больной высказывает предположение о том, "помнил ли этот судья, чтоон вообще сказал девять лет назад". Но почему-то Жертва помнила об этом, а вот Палачнаделил себя правом вообще ничего не помнить. Но одно дело, что ему кто-то памятьотшиб, а другое дело, что оно широко освещалось в средствах массовой информации иобязывало Ж.М. заявить самоотвод, чтоб не создавать конфликт интересов.

СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ЭГИДИЮСА КУРИСА

1. Мое несогласие с большинством судей касается двух вопросов. Ни один из них неявляется настолько значительным, чтобы бросить тень сомнения на общий вывод онарушении пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 10 Конвенции, с которым я согласен.

2. Рассуждения, изложенные в §§ 89 - 91 настоящего Постановления, включают двафактических обстоятельства, которые важны для установления нарушения пункта 1 статьи6 Конвенции. Первым является то, что судья Ж.М. входил в состав суда, которыйрассматривал дело заявителя, хотя недвусмысленно признано, что "невозможноустановить [его] реальное влияние в этом случае". Довод о том, что судья Ж.М. был простоодним из 10 судей состава суда, "не является решающим для рассмотрения вопроса обобъективной беспристрастности в соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции", посколькуего "неуточненное влияние" рассматривается как омрачающее беспристрастность этогосуда "искренним сомнением" (см. § 89 настоящего Постановления). В данном контекстевопрос о беспристрастности, "находящийся под искренним сомнением", означает отсылку кобъективной беспристрастности самого судьи Ж.М. и, в более широком смысле,беспристрастности всего состава суда. Европейский Суд не желает открыто оспариватьсубъективную беспристрастность судьи Ж.М., скорее, он полагает, что тот факт, чтозаявитель мог подумать, что он имел некоторые основания для оспариваниябеспристрастности судьи Ж.М., влиял на объективную беспристрастность этого судьи исостава суда в целом. Хотя Европейский Суд не оспаривает явно и прямо субъективнуюбеспристрастность судьи Ж.М., он делает это неявно и косвенно, поскольку один тольконамек на влияние этого судьи на итог рассмотрения дела предполагает, что оно моглоопределить вывод по делу, который был бы неблагоприятен для заявителя и что без этоговлияния результат рассмотрения дела мог бы быть иным.

Второе обстоятельство заключается в том, что заявитель не был уведомлен оприсутствии судьи Ж.М. в составе суда, рассматривавшего его дело. Наоборот, доступнаяему в рассматриваемое время информация не давала оснований ожидать, что именно этот

судья войдет в состав судебного органа, который будет рассматривать дело заявителя. Из-за сокрытия данной информации (независимо от причины) у заявителя "не быловозможности обжаловать присутствие [судьи] Ж.М. или сделать в этой связи какие-либозаявления относительно беспристрастности суда" (см. § 90 настоящего Постановления иуказанный в нем § 52).

По моему мнению, первое из этих двух обстоятельств не имеет юридическогозначения. Мы не знаем и не можем знать, было ли какое-либо мнение, которое судьяЖ.М. мог высказать в прениях по рассматриваемому делу, хоть сколько-нибудьнеблагоприятным для заявителя. Таким образом, это просто предположение, чторассматриваемый судья мог бы оказать большее или меньшее воздействие на итограссмотрения дела заявителя. Таким же образом можно предполагать недостаточнуюбеспристрастность - как их обычно называют - "государственных" судей Европейского Судав делах против государства, от которого они выбраны, потому что, когда рассмотренноеПалатой Европейского Суда дело передается в Большую Палату в соответствии со статьей43 Конвенции, такой судья оказывается в положении, когда он или она уже заседали поэтому делу в составе Палаты. Однако подобное предположение опровергается ссылкой напункт 2 статьи 26 Конвенции, который прямо требует, чтобы судья, избранный отсоответствующей Высокой Договаривающейся Стороны, являлся бы ex officio <1> членомБольшой Палаты Европейского Суда. Следовательно, включение "государственного" судьив состав Большой Палаты Европейского Суда обусловлено, с формальной точки зрения,самой Конвенцией и в этом отношении является абсолютно необходимым.

--------------------------------<1> Ex officio (лат.) - в силу должности, в силу занимаемого положения (примеч.

переводчика).

Ввиду таких ситуаций, касающихся длящейся практики Европейского Суда,правдоподобность любого предположения относительно объективной "пристрастности"судьи Ж.М. и всего состава суда vis-a-vis заявителю близится к нулю. Этот судья выразилсвою поддержку судье М. (чье взаимоотношение с заявителем было, скажем так,проблематичным) много лет назад и совершенно в другом контексте, и нет данных о том,чтобы судья когда-либо высказывал мнение относительно дела заявителя или его личностиили относительно всего политически неоднозначного контекста данного дела дорассмотрения дела составом суда, куда судья входил.

Я, разумеется, не предполагаю, что в (или другом внутригосударственном) судеФранции "абсолютная необходимость" включения определенного судьи в состав судебногооргана, который должен разрешить определенное дело, может быть оправданаисключительно, скажем, одной ссылкой на закон, который требует включения таким жеобразом, как Конвенция требует включения "государственных" судей в состав БольшойПалаты Европейского Суда. Даже если бы такой закон существовал, вероятно, можно былобы оспорить его юридическую правильность. Однако - и не только в теории - могут бытьдругие причины (не только формального юридического, но и фактического характера),которые обусловливали бы обязательное включение определенного судьи в состав судаили, если сказать мягче, оправдать неисключение судьи из состава суда. Вправоприменительной практике Европейского Суда можно найти решения и постановления,где предыдущее участие судьи в рассмотрении того же дела не являлось нарушениемправа на справедливое судебное разбирательство, защищаемое Конвенцией. Чтобыпривести только пару примеров, даже один только тот факт, что судья уже выносилрешения в отношении определенного лица, "не может сам по себе рассматриваться какоправдывающий сомнения в беспристрастности судьи" (см. Решение Европейского Суда поделу "Ектен против Турции" (Okten v. Turkey) от 3 ноября 2011 г., жалоба N 22347/07, § 41). Веще более ранних делах Европейский Суд постановил, что "никаких оснований длязаконных подозрений нельзя вывести из того факта, что трое из семи членовдисциплинарной секции суда ранее принимали участие в первом рассмотрении дела" (см.Постановление Европейского Суда по делу "Дьенне против Франции" (Diennet v. France) от

26 сентября 1995 г., Series A, N 325-A, § 38). Каждое дело должно разрешаться по своимсобственным фактическим основаниям. В настоящем деле, если бы вопрос о"пристрастности" судьи Ж.М. был поднят заявителем надлежащим образом, такжепредположение было бы решительно отклонено как основанное на незаконномподозрении. Однако заявителю не предоставили возможности поднять данный вопрос входе внутригосударственных разбирательств.

Следовательно, гораздо более важным, чем "чистый" факт присутствия судьи Ж.М. всоставе суда, является то, что власти государства-ответчика не продемонстрировали (илидаже не попытались продемонстрировать), что имелись убедительные причины, делавшиеуказанное присутствие абсолютно необходимым (см. Постановление Европейского Суда поделу "Фазлы Асланер против Турции" (Fazli Aslaner v. Turkey) от 4 марта 2014 г., жалоба N36073/04, § 40) или, если сказать иначе, делавшие неисключение из состава судаоправданным. Я лично полагаю, что не было таких причин вообще. С другой стороны,также вряд ли могли иметься какие-либо веские основания для исключения судьи изсостава суда только на том основании, что он выразил поддержку судье М. много лет назади в абсолютно другом контексте. Две ситуации не связаны между собой, за исключениемтого факта, что включали противостояние между теми же участниками, но даже этаформальная связь полностью исключалась (или существенно уменьшалась) длительнымвременем, прошедшим между двумя событиями, и тем фактом, что даже сам заявительпризнал, что судья Ж.М. не проявил по отношению к нему какой-либо пристрастности (см. §67 настоящего Постановления). Презумпция честности судебной системы - вот что должноиметь значение. И если так действительно будет, учитывая все обстоятельства дела,утверждения о "пристрастности" судьи Ж.М. должны были быть отклонены,если бы они были высказаны в ходе внутригосударственного производства.Более того, маловероятно, что заявитель, что достаточно разумно, вообще поднял бы этотвопрос ввиду его явной необоснованности. Что действительно могло вызвать у заявителязаконные подозрения и в итоге вызвало, был тот факт, что состав рассматривавшего егодело судебного органа был ему неизвестен. Власти государства-ответчика не предоставилиникаких объяснений этому отсутствию информации. Могли ли власти государства-ответчика выиграть это дело, если бы они предоставили такие объяснения? Я уверен, что влюбом случае они не могли бы найти правдоподобного объяснения, поскольку даже еслимогли иметь место веские основания (какими бы спорными они ни были) формальногоюридического или фактического характера для включения рассматриваемого судьи вопределенный состав суда, просто не может быть оснований дляотсутствия информирования лиц, чье дело состав суда долженрассмотреть, об именах судей состава. В этом отношении деловластей государства-ответчика было обречено на неудачу с самогоначала.

Следовательно, из двух обсуждаемых здесь вопросов только второй имеет смысл, вто время как первый носит только сопутствующий характер. Во взаимодействии со вторымвопросом первый не имеет отдельного значения. Но разве не это имели в видубольшинство судей, когда признавали, что одно только присутствие судьи Ж.М. "не былорешающим для решения вопроса об объективной беспристрастности согласно пункту 1статьи 6 Конвенции"? Другим словами, я повторяю, только более сложным способом, посути тот же довод? Я полагаю, что нет или что как минимум у меня нет таких намерений."Дьявол прячется в мелочах". По мнению большинства судей, он прячется в одной-единственной детали, которой является рассмотрение, в § 89 настоящегоПостановления, "неуточненного влияния" судьи Ж.М. на результат рассмотрениядела заявителя. Я уверен, что этим неудачным указанием можно было быпренебречь. Любое рассуждение на тему "действительного влияния" судьи наитог рассмотрения дела бросает ненужную и - что даже более важно -необоснованную тень сомнения на честность судьи. Данный вывод, последний порасположению, но не по значению, не соответствует правоприменительной практике имиссии Европейского Суда.

3. Я также не согласен с большинством судей относительно § 132 настоящегоПостановления. В нем Европейский Суд повторяет свое dictum <1>, неосторожноиспользованное, inter alia, в рассмотренном Большой Палатой деле "Киприану противКипра" (Kyprianou v. Cyprus) (а также в некоторых других делах, рассмотренных БольшойПалатой), что "особый статус" (или, как в § 132 настоящего Постановления,"специфический статус") адвокатов ставит их "в центральное место при отправленииправосудия" в качестве "посредников между общественностью и судами" (см.Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра"(Kyprianou v. Cyprus), жалоба N 73797/01, ECHR 2005-XIII, § 173).

--------------------------------<1> Dictum (лат.) - высказывание (примеч. переводчика).

Я не могу согласиться с подобной характеристикой. Это вопрос принципа.Прилагательные "особый" или "специфический" не означают "центральный". Адвокатвсегда представляет сторону и по определению не может занимать "центральное место приотправлении правосудия". Сторона никогда не бывает "центральной", и также не можетбыть "центральным" и ее представитель. "Центральное место при отправленииправосудия" занимают судьи (к лучшему или, как, к сожалению, иногда бывает, к худшему).Посредниками между общественностью и судами являются пресс-секретари судов,представители прессы или - в своем праве - журналисты, но никак не адвокаты, которыепредставляют стороны. Адвокат действует в интересах стороны, на благо клиента, и, какправило, клиент оплачивает его услуги. Адвокат обязан защищать интересыпредставляемой стороны, даже если они противоречат интересам "общественности", тоесть общества и государства. Это не отрицает или не уменьшает значение функцииадвокатов. Верно, что они могут и, действительно, вносят свой вклад в поисксправедливости и помогают судам осуществлять их миссию, но адвокаты также могутиметь целью воспрепятствовать осуществлению правосудия в интересах своих клиентов - ивремя от времени так и поступают. Это зависит от ситуации. Представляемая адвокатомсторона может оказаться в зале суда, поскольку ищет правосудия, но не менее частоадвокат представляет сторону, в отношении которой возбуждается дело в суде.

Каждое dictum может потенциально развиться в будущем в ratio <2>. Что касаетсяданного конкретного dictum, я должен, вероятно, сказать не "потенциал", а "опасность".Повторение, в еще одном Постановлении Большой Палаты Европейского Суда,высказываний об адвокатах, якобы занимающих "центральное место при отправленииправосудия" и являющихся "посредниками между общественностью и судами", особеннокогда такая характеристика не приписывается в правоприменительной практикеЕвропейского Суда другой стороне, то есть стороне обвинения, нарушает картину. Чтокасается настоящего дела, оно могло быть разрешено без ущерба для выводовЕвропейского Суда, не прибегая к указанному повторению, которое никак не критиковалось.

--------------------------------<2> Ratio (лат.) - основания резолютивной части судебного решения (примеч.

переводчика).

Усманов: Вот мы увидели еще одно мнение параноидного Шизофреника, длякоторого формальная сторона имеет больше значение, чем фактическая. По приведенномумы видим, что отвод был бы ответргут решительно и его содержание ни для кого не имеливообще никакого значения! И это же говорит СУДЬЯ, как НОСИТЕЛЬ ПРАКТИКИ, то естьБеззакония. Он сконцентриорвал свое внимание на том, что отвод не был и не мог бытьзаявлен, то есть он право на заявление отвода видит не в самом отводе по егосодержанию, а праве на его заявление, можно и без содержания. А чем обусловлена такаяточка зрения? Она обусловлена тем, что это Безмозглое Животное не давало реальнуюоценку доказательствам. Также мы видим, что Животное покоробило от того, что стороне впроцессе отведено центральное место. Такие высказывания лишь доказываютпренебрежение к сторонам в процессе и право на коррупцию, то есть на действия в

интересах обвинения.Также мы видим, что у Больного отшибли память и он "забыл" о доводах ЕСПЧ,

выраженных в § 63 Постановления Европейского Суда от 29.07.04 г. по делу «Сан ЛеонардБэнд Клаб» против Мальты»: «…в вопросе, касающемся ходатайства о назначенииповторного судебного разбирательства, Апелляционный суд, главным образом, должен былустановить, было ли вынесенное им ранее постановление от 30 декабря 1993 г. основанона неправильном толковании норм закона. Следовательно, те же судьи должны былирешить, не допустили ли они сами в своем вынесенном ранее решении ошибку вюридическом толковании или в применении нормы права, то есть фактическидолжны были сами рассмотреть свое собственное дело и оценить своюспособность применять нормы права». То, что это запрещено, было известно сдревнейших времен, к чему Россия никак приблизиться не может: nemo judex in causa sua –никто не судья в своем деле; nemo judex in propria causa est – никто не может быть судьей всвоем собственном деле. Это же самое разъяснено и в Определении КС № 733-О-П от17.06.08 г., где предписано: «…в Определении от 1 ноября 2007 года N 799-О-О,Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что судья, ранеевысказавший в ходе производства по уголовному делу свое мнение по предметурассмотрения, не должен принимать участие в дальнейшем производстве по делу всоставе суда иной инстанции, независимо от того, было ли отменено судебное решение,вынесенное с его участием». К обстоятельствам, которые не могут быть предметомповторного рассмотрения, КС отнес, в том числе, «сделанные судьей в процессуальномрешении до завершения рассмотрения … дела выводы относительно …достаточностисобранных доказательств, по иным вопросам, которые могут стать предметом дальнейшегосудебного разбирательства, могли бы определенным образом связывать судью припринятии по этим вопросам соответствующих итоговых решений».

В абзаце 3 п. 2 мот. части Определения № 2843 от 23.12.14 г. Конституционный СудРФ обязал: "... новому рассмотрению дела тем же самым судьей предыдущее его участие вданном деле не препятствует лишь в случае вынесения им решений по тем или инымпроцессуальным вопросам, не касающимся предмета предстоящего судебногоразбирательства. Судья, который ранее высказал в ходе производства по уголовному делусвое мнение по вопросам, вновь ставшим предметом судебного заседания, не долженучаствовать в рассмотрении уголовного дела. Повторное участие судьи в рассмотренииуголовного дела - поскольку оно было бы связано с оценкой ранее уже исследовавшихся сего участием обстоятельств дела - является недопустимым во всех случаях, как при новомрассмотрении дела после отмены первоначального решения, так и после выраженноговышестоящей судебной инстанцией согласия с таким решением. В противном случаеможет быть поставлена под сомнение беспристрастность и объективность судьи".

Поэтому можно смело сказать, что в Европе не мало Взяточников, паразитирующихна несовершенстве оценки доказательств и отсутствии надлежащей гласности.