Көбеев - ksu.kz · 2020-02-21 · 113 АВТОРЛАР ... The role of international norms in the formation of the regulatory base ... Ganchevsky B.G. Counteraction to extremist

ISSN 2518-7945 Индексі 74619

Индекс 74619

ҚАРАҒАНДЫ УНИВЕРСИТЕТ IН IҢ

ÕÀÁÀÐØÛÑÛ ÂÅÑÒÍÈÊ

КАРАГАНДИНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

BULLETIN OF THE K ARAG AND A

UNIVERSITY

ҚҰҚЫҚ сериясы

Серия ПРАВО

LAW Series

№ 4(88)/2017

Қазан–қараша–желтоқсан 30 желтоқсан 2017 ж.

Октябрь–ноябрь–декабрь 30 декабря 2017 г.

October–November–December December, 30, 2017

1996 жылдан бастап шығады

Издается с 1996 года Founded in 1996

Жылына 4 рет шығады Выходит 4 раза в год

Published 4 times a year

Қарағанды, 2017 Караганда, 2017 Karaganda, 2017

Бас редакторы

ЖМ ХҒА академигі, заң ғыл. д-ры, профессор Е.Қ.Көбеев

Бас редактордың орынбасары Х.Б. Омаров, ҚР ҰҒА корр.-мүшесі, техн. ғыл. д-ры, профессор Жауапты хатшы Г.Ю. Аманбаева, филол. ғыл. д-ры, профессор

Редакция алқасы

Г.З.Кожахметов, ғылыми редактор заң ғыл. д-ры (Қазақстан);

Г.С.Стародубцев, заң ғыл. д-ры (Ресей); Маркус Августо Малиска, заң ғыл. д-ры (Бразилия); Хавьер Диас Риворио, заң ғыл. д-ры (Испания); Кристиан Цомплак, заң ғыл. д-ры (Польша); К.З.Алимов, заң ғыл. д-ры (Өзбекстан); С.К.Амандыкова, заң ғыл. д-ры (Қазақстан); М.А.Сарсембаев, заң ғыл. д-ры (Қазақстан); О.К.Копабаев, заң ғыл. д-ры (Қазақстан); И.Ш.Борчашвили, заң ғыл. д-ры (Қазақстан); Б.М.Нургалиев, заң ғыл. д-ры (Қазақстан); К.А.Бакишев, заң ғыл. д-ры (Қазақстан); Г.А.Ильясова, жауапты хатшы заң ғыл. канд.

(Қазақстан)

Редакцияның мекенжайы: 100028, Қарағанды қ., Университет к-сі, 28.

Тел.: (7212) 77-03-69 (ішкі 1026); факс: (7212) 77-03-84. E-mail: [email protected]. Сайты: vestnik.ksu.kz

Редакторлары

И.Д.Рожнова, Ж.Т.Нурмуханова

Компьютерде беттеген

Д.Н.Шигабутдинова

Қарағанды университетінің хабаршысы. «Құқық» сериясы.

ISSN 2518-7945.

Меншік иесі: «Академик Е.А.Бөкетов атындағы Қарағанды мемлекеттік университеті» РММ.

Қазақстан Республикасының Мəдениет жəне ақпарат министрлігімен тіркелген. 23.10.2012 ж. № 13108–Ж тіркеу куəлігі.

Басуға 28.12.2017 ж. қол қойылды. Пiшiмi 6084 1/8. Қағазы офсеттік. Көлемi 16,0 б.т. Таралымы 300 дана. Бағасы келiсiм бойынша. Тапсырыс № 146.

Е.А.Бөкетов атындағы ҚарМУ баспасының баспаханасында басылып шықты. 100012, Қазақстан, Қарағанды қ., Гоголь к-сі, 38. Тел. 51-38-20. E-mail: [email protected]

© Қарағанды мемлекеттік университеті, 2017

Главный редактор

академик МАН ВШ, д-р юрид. наук, профессор Е.К.Кубеев

Зам. главного редактора Х.Б. Омаров, чл.-корр. НАН РК, д-р техн. наук, профессор Ответственный секретарь Г.Ю. Аманбаева, д-р филол. наук, профессор

Редакционная коллегия

Г.З.Кожахметов, научный редактор д-р юрид. наук (Казахстан);

Г.С.Стародубцев, д-р юрид. наук (Россия); Маркус Августо Малиска, д-р юрид. наук (Бразилия); Хавьер Диас Риворио, д-р юрид. наук (Испания); Кристиан Цомплак, д-р юрид. наук (Польша); К.З.Алимов, д-р юрид. наук (Узбекистан); С.К.Амандыкова, д-р юрид. наук (Казахстан); М.А.Сарсембаев, д-р юрид. наук (Казахстан); О.К.Копабаев, д-р юрид. наук (Казахстан); И.Ш.Борчашвили, д-р юрид. наук (Казахстан); Б.М.Нургалиев, д-р юрид. наук (Казахстан); К.А.Бакишев, д-р юрид. наук (Казахстан); Г.А.Ильясова, ответственный секретарь канд. юрид. наук (Казахстан)

Адрес редакции: 100028, г. Караганда, ул. Университетская, 28.

Тел.: (7212) 77-03-69 (внутр. 1026); факс: (7212) 77-03-84. E-mail: [email protected]. Сайт: vestnik.ksu.kz

Редакторы

И.Д.Рожнова, Ж.Т.Нурмуханова

Компьютерная верстка

Д.Н.Шигабутдинова

Вестник Карагандинского университета. Серия «Право».

ISSN 2518-7945.

Собственник: РГП «Карагандинский государственный университет имени академика Е.А.Букетова».

Зарегистрирован Министерством культуры и информации Республики Казахстан. Регистрационное свидетельство № 13108–Ж от 23.10.2012 г. Подписано в печать 28.12.2017 г. Формат 6084 1/8. Бумага офсетная. Объем 16,0 п.л. Тираж 300 экз. Цена договорная. Заказ № 146.

Отпечатано в типографии издательства КарГУ им. Е.А.Букетова. 100012, Казахстан, г. Караганда, ул. Гоголя, 38, тел.: (7212) 51-38-20. E-mail: [email protected]

© Карагандинский государственный университет, 2017

Main Editor

Academician of IHEAS, Doctor of Law, Professor Ye.K.Kubeyev

Deputy main Editor Kh.B. Omarov, Corresponding member of NAS RK, Doctor of techn. sci., Professor Responsible secretary G.Yu. Amanbayeva, Doctor of phylol. sci., Professor

Editorial board

G.Z.Kozhakhmetov, Science editor Doctor of law

(Kazakhstan); G.S.Starodubtcev, Doctor of law (Russia); Markus Avgusto Maliska, Doctor of law (Brazil); Havyer Dias Rivorio, Doctor of law (Spain); Cristian Complak, Doctor of law (Poland); K.Z.Alimov, Doctor of law (Uzbekistan); S.K.Amandykova, Doctor of law (Kazakhstan); М.А.Sarsembayev, Doctor of law (Kazakhstan); О.К.Кopabayev, Doctor of law (Kazakhstan); I.Sh.Borchashvili, Doctor of law (Kazakhstan); B.M.Nurgaliyev, Doctor of law (Kazakhstan); К.А.Bakishev, Doctor of law (Kazakhstan); G.А.Ilyassova, secretary Cand. of law (Kazakhstan)

Postal address: 28, University Str., 100028, Karaganda, Kazakhstan.

Теl.: (7212) 77-03-69 (add. 1026); fax: (7212) 77-03-84. E-mail: [email protected]. Web-site: vestnik.ksu.kz

Editors

I.D.Rozhnova, Zh.Т.Nurmukhanova

Computer layout

D.N.Shigabutdinova

Bulletin of the Karaganda University. «Law» series.

ISSN 2518-7945.

Proprietary: RSE «Academician Ye.A.Buketov Karaganda State University».

Registered by the Ministry of Culture and Information of the Republic of Kazakhstan. Registration certificate No. 13108–Zh from 23.10.2012.

Signed in print 28.12.2017. Format 6084 1/8. Offset paper. Volume 16,0 p.sh. Circulation 300 copies. Price upon request. Order № 146. Printed in the Ye.A.Buketov Karaganda State University Publishing house. 38, Gogol Str., Karaganda, 100012, Kazakhstan. Tеl.: (7212) 51-38-20. E-mail: [email protected]

© Karaganda State University, 2017

Серия «Право». № 4(88)/2017 5

МАЗМҰНЫ

КОНСТИТУЦИЯЛЫҚ ЖƏНЕ ХАЛЫҚАРАЛЫҚ ҚҰҚЫҚ

Ахметова Н.С., Старожилова Н.П. Құқық шығармашылық нəтижелерін талдау жəне бағалау ......................................................................................................................................................... 8

Ержанова Ф.А. Қазақстан Республикасы Конституциялық Сотының ұйымдастырылуы мен қызметінің конституциялық-құқықтық реттелуінің кейбір аспектілері ............................................... 17

МЕМЛЕКЕТ ЖƏНЕ ҚҰҚЫҚ ТЕОРИЯСЫ МЕН ТАРИХЫ

Ахметов А.С. Заң білім берудегі ақпараттық технологиялардың рөлі .......................................... 24

Өміржанов Е.Т., Байтекова Қ.Ж. Мөде қағанның саяси-құқықтық көзқарастары ..................... 29

ҚЫЛМЫСТЫҚ ҚҰҚЫҚ ЖƏНЕ КРИМИНОЛОГИЯ

Хлус А.М. Халықаралық деңгейде жəне Беларусь Республикасында жемқорлық туралы идеяларды дамыту ...................................................................................................................................... 34

ҚЫЛМЫСТЫҚ ПРОЦЕСС ЖƏНЕ КРИМИНАЛИСТИКА

Кенжетаев Д.Т. Іс материалдарын, заттық айғақтарды ұрлау, жою немесе зақымдау жеке қылмыстық құқық бұзушылық құрам ретінде ................................................................................ 47

Азаров В.А., Сабитов С.М. Қазақстан Республикасында жеке тыңшылық қызметінің нормативтік негізін қалыптастыруда халықаралық нормалардың рөлі ................................................ 52

Аренова Л.К., Ганчевски Б.Г. Қазақстанның қазіргі заманғы жастар арасында психологиялық қысымның экстремистік нысандарына қарсы күрес ............................................................................... 59

Кенжетаев Д.Т. Əділет басым əлеуметтік құбылыс ретінде ......................................................... 66

АЗАМАТТЫҚ ҚҰҚЫҚ ЖƏНЕ АЗАМАТТЫҚ ПРОЦЕСС

Нүкішева А.Ə., Кудрявцева Л.В. Халықаралық жеке құқықтағы шетел заңды тұлғаларының азаматтық-құқықтық мəртебесі: салыстырмалы-құқықтық талдау ....................................................... 71

Клочкова Н.В. Қазақстан Республикасында мемлекеттік-жеке меншік əріптестік жобаларының іске асырылуын бағалау мəселелерін құқықтық реттеудің кейбір аспектілері ........... 85

Жаскайрат М. Қазақстан Республикасының неке-отбасы заңнамасының дамуы ....................... 96

Нүкішева А.Ə. Қазақстан Республикасының инвестициялық заңнамасындағы шетел инвестицияларын қолдау мен өзара қорғау саласындағы екіжақты жəне көпжақты келісімдердің қызметі мен маңызы ................................................................................................................................... 103

ЖАС ҒАЛЫМ МІНБЕСІ

Прудникова М.Ю. Медициналық қызмет көрсету жөніндегі шарт бойынша орындаушының азаматтық-құқықтық жауапкершілігінің кейбір мəселелері .................................................................. 113

АВТОРЛАР ТУРАЛЫ МƏЛІМЕТТЕР ........................................................................................... 119

2017 жылғы «Қарағанды университетінің хабаршысында» жарияланған мақалалардың көр-сеткіші. «Құқық» сериясы ......................................................................................................................... 120

6 Вестник Карагандинского университета

СОДЕРЖАНИЕ

КОНСТИТУЦИОННОЕ И МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО

Ахметова Н.С., Старожилова Н.П. Анализ и оценка результатов правотворчества ................. 8

Ержанова Ф.А. Некоторые аспекты конституционно-правового регулирования организации и деятельности Конституционного Суда Республики Казахстан .......................................................... 17

ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

Ахметов А.С. Роль информационных технологий в юридическом образовании ......................... 24

Омиржанов Е.Т., Байтекова К.Ж. Политические и правовые взгляды Модэ кагана .................. 29

УГОЛОВНОЕ ПРАВО И КРИМИНОЛОГИЯ

Хлус А.М. Развитие представлений о коррупции на международном уровне и в Республике Беларусь ....................................................................................................................................................... 34

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС И КРИМИНАЛИСТИКА

Кенжетаев Д.Т. Похищение, уничтожение или повреждение материалов дела, веществен-ных доказательств как самостоятельный состав уголовного правонарушения ................................... 47

Азаров В.А., Сабитов С.М. Роль международных норм в формировании нормативной осно-вы частной детективной (сыскной) деятельности в Республике Казахстан ......................................... 52

Аренова Л.К., Ганчевски Б.Г. Противодействие экстремистским формам психологического давления в молодежной среде современного Казахстана ...................................................................... 59

Кенжетаев Д.Т. Правосудие как приоритетное социальное явление ........................................... 66

ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО И ГРАЖДАНСКИЙ ПРОЦЕСС

Нукушева А.А., Кудрявцева Л.В. Гражданско-правовой статус иностранного юридического лица в международном частном праве: сравнительно-правовой анализ .............................................. 71

Клочкова Н.В. Некоторые аспекты правового регулирования вопросов оценки реализации проектов государственно-частного партнерства в Республике Казахстан ........................................... 85

Жаскайрат М. Развитие семейно-брачного законодательства Республики Казахстан ............... 96

Нукушева А.А. Роль и значение двусторонних и многосторонних соглашений о поощрении и взаимной защите иностранных инвестиций в инвестиционном законодательстве Республики Ка-захстан ......................................................................................................................................................... 103

ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО

Прудникова М.Ю. Некоторые вопросы гражданско-правовой ответственности исполнителя по договору об оказании медицинских услуг .......................................................................................... 113

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ ............................................................................................................. 119

Указатель статей, опубликованных в «Вестнике Карагандинского университета» в 2017 году. Серия «Право» .................................................................................................................................. 120

Серия «Право». № 4(88)/2017 7

CONTENTS

CONSTITUTIONAL AND INTERNATIONAL LAW

Akhmetova N.S., Starozhilova N.P. The analysis and evaluation of the results of lawmaking ............. 8

Yerzhanova F.A. Some aspects of constitutional and legal regulation of the organization and func-tioning of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan .............................................................. 17

THEORY AND HISTORY OF STATE AND LAW

Akhmetov A.S. The role of information technology in legal education ................................................. 24

Оmirzhanov Ye.T., Baitekova K.Zh. Political and legal views of Modu Chanyu ................................. 29

CRIMINAL LAW AND CRIMINOLOGY

Khlus A.M. Development of ideas about corruption at the international level and in the Republic of Belarus .......................................................................................................................................................... 34

CRIMINAL PROCEDURE AND CRIMINALISTICS

Kenzhetaev D.T. Kidnapping, destruction or damage to case materials, material evidence as an in-dependent criminal offense ........................................................................................................................... 47

Azarov V.A., Sabitov S.M. The role of international norms in the formation of the regulatory base for private detective activities in the Republic of Kazakhstan ..................................................................... 52

Arenova L.K., Ganchevsky B.G. Counteraction to extremist forms of psychological pressure in the youth of modern Kazakhstan ........................................................................................................................ 59

Kenzhetaev D.T. Justice as a priority social phenomenon .................................................................... 66

CIVIL LAW AND CIVIL PROCEDURE

Nukusheva А.А., Kudryavtseva L.V. Civil-legal status of a foreign legal entity in Private Interna-tional Law: a comparative legal analysis ...................................................................................................... 71

Klochkova N.V. Some aspects of legal regulation of questions of an evaluation of implementation of public-private partnership projects in the Republic of Kazakhstan.......................................................... 85

Zhaskairat M. The development of the family and marriage legislation of the Republic of Kazakh-stan ................................................................................................................................................................ 96

Nukusheva А.А. The role and significance of bilateral and multilateral agreements on the promotion and mutual protection of foreign investment in the investment legislation of the Republic of Kazakhstan .... 103

TRIBUNE OF YOUNG SCIENTIST

Prudnikova M.Yu. Some questions of the civil legal responsibility of the executor on the contract for provision of medical services .................................................................................................................. 113

INFORMATION ABOUT AUTHORS ................................................................................................ 119

Index of articles published in the «Bulletin of the Karaganda University» in 2017 у. «Law» Series ..... 120





UDC 340.134

N.S. Akhmetova, N.P. Starozhilova

Ye.A. Buketov Karaganda State University, Kazakhstan (E-mail: [email protected])

The analysis and evaluation of the results of lawmaking

The authors study the problem of improvement of legal acts effectiveness by using the methods of assessment of the extent and nature of their impact on regulated social relations. Such methods as legal monitoring, draft-ing analysis reports, regulatory impact assessment are considered. Current legislation of Kazakhstan in this sphere is analyzed in the article, proposals for its improvement are formulated. The authors use state and so-cial (public) monitoring are considered. The authors suggest to fix in the special Article following legal moni-toring principles: legality, objectivity, comprehensiveness, planning, maximum informational objects and subjects as base of classification of the legal monitoring, content, sufficient financial support and publicity. Legal monitoring institute as a type of legal activity demands further theoretical elaboration. The public monitoring has not received adequate regulation in the legislation. It is necessary to develop a mechanism and methodology for conducting public monitoring, the procedure of interaction of public institutions with public authorities in conducting public monitoring. An important tool for legal monitoring is the regulatory impact analysis (RIA). The historical aspect of the regulatory impact assessment was explored by authors. For the theory and practice of legal regulation of the Republic of Kazakhstan, this institution is new and demands further studying and improvement. The article contains the comparative analysis of the application RIA in the lawmaking and the Law on licenses and notifications. The authors suggest to include the regulatory im-pact analysis in the Environmental Code, the Forest Code, the legislation on aviation, railway transportation.

Keywords: lawmaking, legal acts, legal monitoring, analysis report, regulatory impact assessment, legal monitoring principles, state monitoring, social (public) monitoring, legal monitoring methods, legal monitor-ing objects, legal monitoring stages.

Lawmaking is one of the most important aspects of state activity, the form of its activity, which has as

its immediate goal — the formation of legal norms, their modification, cancellation or addition. In each state, lawmaking has its own peculiarities, but everywhere it is aimed at creating and improving a single, internally coherent and consistent system of legal norms that regulate various relations, developed in society. The amendments to the Concept of Legal Policy of the Republic of Kazakhstan, adopted in 2014 allow to form the next generation of national legislation, meeting modern realities and trends taking place in the global le-gal space, and ensuring the competitiveness of Kazakhstan's legal system [1]. The Concept of Legal Policy focuses on the creation of legal instruments, which give additional impetus to the development of civil society institutions and the rule-of-law state.

Lawmaking as any process of creative activity has certain results. The main results of lawmaking activi-ty are legal acts. However, the life of a legal act after its adoption and putting into force does not end, it just starts. Next is the process of law enforcement, i.e. the application of a legal act to regulate those social rela-tions that were originally under the goal of lawmaking activity of a particular public authority. This work allows not only to assess the quality of the legal act itself, the level of its regulatory impact, but also the im-pact of this legal act on the state and development of law and order in the country, its influence on the pro-spects of legal regulation in general. For example, the Law «On Legal Acts» dated April 6, 2016 No. 480-V [2] is aimed at implementing the normative decisions of the Constitutional Council on March 6, 2013 No. 1,

The analysis and evaluation of the results…

Серия «Право». № 4(88)/2017 9

in which it was noted that the Constitution does not limit the subject-matter of legal regulation of a special law exclusively with the order of development, presentation, discussion, implementation and publication. To improve the quality of constitutional legislation, the following measures in the Message of the Constitutional Council 2016 are provided:

– the use of scientifically defined indicators for the formation and implementation of an effective sys-tem of comprehensive constitutional monitoring, which involves the analysis of current law and enforcement practice for the implementation of constitutional values;

– the updating the legislation by drawing up effective plans for legislative work, improving the quality of draft laws, analytical and predictive assessment of the consequences of their adoption, synchronizing the issuance of legislative acts and accompanying subordinate regulatory legal acts;

– the effective use of constitutional control, provided in the Article 78 of the Basic Law at the initiative of the courts to strengthen the protection of constitutional rights and freedoms of citizens [3].

To assess the effectiveness of a legal act, the degree and nature of its impact on regulated public rela-tions, the international law enforcement practice has developed many methods. The analysis of the current legislation of the Republic of Kazakhstan, the study of special theoretical and legal literature showed that today the main methods for analyzing and evaluating the results of lawmaking are several basic methods. These include legal monitoring; compilation of analysis report; regulatory impact assessment. Let us consid-er in more detail the essence of each of these methods and the degree of their legal regulation in modern Ka-zakhstani legislation.

Legal monitoring is used to assess objectively the legal reality and to make proposals for the improve-ment of current legislation on the basis of formulated conclusions. In the scientific literature, the concept of legal monitoring system means the purposeful work on the analysis of the content of legislative and other normative legal acts, the collecting, processing and evaluating the information about practice of their appli-cation [4; 98]. I.I. Onyshchuk defines the legal monitoring as mechanism of constant evaluation, analysis, state’s prediction, dynamics of legislation and its implementation practice for identification of their conform-ity with planned result of legal regulation [5; 148]. It should be noted, that the scientist considers one of the most important types of legal monitoring in his work. This is the monitoring carried out by the parliament. The scientist uses examples of monitoring practice of the parliaments of a number of European states (Czech Republic, Slovakia, Switzerland, Great Britain). Therefore, in a number of European countries (Czech Re-public, Slovakia, Poland) there are Government Councils for the affairs of non-governmental, non-profit or-ganizations. They are created to promote cooperation between ministries and civil society institutions. For example, they make recommendations for the government as a whole or for a particular ministry. The Coun-cil plays an important role in the development of strategies and making decisions of Investment Fund, partic-ipates in the distribution of privatization portfolios [6].

Theoretical development of legal monitoring as a type of legal activity allows classifying it, identifying objects and subjects. Thus, types of legal monitoring can be differentiated into state monitoring and public (social) monitoring. State monitoring is carried out by competent state authorities. Among them are author-ized bodies or bodies-developers of the legal act. Public (social) monitoring is carried out by public associa-tions, consultative and advisory bodies under state authorities. For example, in Kazakhstan, these may be public councils, the National Chamber of Entrepreneurs. The Article 51 of the Law on Legal Acts estab-lished that public monitoring of regulatory legal acts, affecting the interests of private business entities, is carried out by the National Chamber of Entrepreneurs of the Republic of Kazakhstan.

According to the level of the body, carrying out the legal monitoring and the scale of its distribution, it is possible to single out central, local, countrywide body or body at the level of an administrative-territorial unit or region.

In retrospective monitoring, valid and expired legal acts are compared. Predictive monitoring is con-ducted to identify social trends and the expediency of a new normative legal act adoption for a more detailed regulation of similar public relations.

The subjects of legal monitoring may be bodies of state power and local self-government, scientific le-gal institutions, centers for sociological research, legal entities that study the practice of applying legislation. However p.1 of the Rules for conducting of monitoring formulated fairly specific range of legal monitoring subjects, among them are state bodies, who adopted particular legal act or were its creators or the legal act is referred to their jurisdiction [7]. So, p.3. of Art.50 established that state bodies have the right to involve pub-lic and scientific organizations, citizens while conducting legal monitoring.



The objects of legal monitoring are public relations, which are included in the object of regulation of this legal act, law enforcement practice under this legal act. The subject of monitoring are laws and subordi-nate legal acts.

The p.20 of Art.1 of the Law on legal acts (hereinafter — the Law) defines legal monitoring as the sys-tem of constant monitoring, collection, analysis of information on the status of legislation of the Republic of Kazakhstan and practice of its application. Besides, chapter 5 of the Law is devoted to legal monitoring. Moreover, the article 50 of the Law fixes that monitoring is conducted to assess and predict the effectiveness of legislation by identifying contrary to the laws of the Republic of Kazakhstan, outdated, inefficient and corruptogenic legal norms, as well as development of proposals for its improvement. Thus, according to this article legal monitoring objectives are:

assessment and forecasting of the effectiveness of legislation, development of proposals for improving legislation. Legal monitoring methods are: exposure of legal norms that are contrary to the law; exposure of obsolete law; exposure of corruptogenic legal norms; exposure of inefficiently implemented legal norms. The results of legal monitoring are also enshrined in the Law. Thus, p.2 of art.50 has established that

State bodies monitor the regulatory legal acts adopted by them and (or) the developers of which they were, or related to their competence, and take timely measures to amend them or to recognize them as invalid.

The coordination was chosen as a way to guide the monitoring activity. The coordination of legal mon-itoring activity in state bodies is carried out by legal services. On a national scale, the coordination of state bodies’ activity on legal monitoring is carried out by the Ministry of Justice of the Republic of Kazakhstan and territorial bodies of Justice of the regions, the cities of Astana and Almaty.

The legal monitoring is conducted neither spontaneously, nor from time to time or on special request. The rules fixed the principle of constant legal monitoring. In accordance with p.13, in order to ensure the conduct of legal monitoring, by the order of the head of the state body, no later than December 20 of this year, a schedule of legal monitoring for the coming calendar year, broken down by months and an indica-tion of the list of regulatory legal acts for which legal monitoring will be conducted, is approved.

The p.14 of the Rules establishes the principle of monitoring schedule. The monitoring stages are: 1) collection, generalization and analysis of information on the object of legal monitoring; 2) preparation of analysis report or report on the absence of shortcomings in the norms of law; 3) development of normative legal acts drafts, in case of revealing the shortcomings of the norms of

law. An important methodological value is given in paragraph 15 of the Rules. It establishes the sources

and methods by which the state body conducting monitoring assesses the quality of the legal act. These include:

1) information contained in the annual messages of the President of the Republic of Kazakhstan, an-nual messages of the Constitutional Council of the Republic of Kazakhstan to the Parliament of the Re-public of Kazakhstan on the state of constitutional legality in the country, regulatory decisions of the Con-stitutional Council and the Supreme Court of the Republic of Kazakhstan, and other acts in the field of the state planning system;

2) reviews of the practice of normative legal acts applying prepared by state bodies; 3) results of the analysis of normative legal acts carried out by the state institution «The Institute of

Legislation of the Republic of Kazakhstan»; 4) results of analysis and summaries of citizens' and legal entities' appeals to state bodies and consid-

eration of acts of prosecutors' supervision, court decisions submitted to the state body, concerning the practice of applying normative legal acts;

5) materials of scientific and practical conferences, seminars, meetings held on the problems of the current legislation, as well as submitted by non-governmental organizations;

6) conclusions (recommendations) of public monitoring on application of the norms of legislation conducted by public councils, as well as non-profit organizations, citizens on behalf of public councils;

7) results of public monitoring of normative legal acts of the National Chamber of Entrepreneurs of the Republic of Kazakhstan;


Серия «Право». № 4(88)/2017 11

8) information contained in the mass media and on Internet resources in publicly accessible telecom-munications networks, including scientific publications;

9) results of sociological research on enforcement of normative legal acts; 10) statistics of law enforcement practice; 11) analytical materials on the improvement of legislation; 12) proposals and comments of the National Chamber of Entrepreneurs of Kazakhstan, associations

of subjects of private entrepreneurs on improvement the existing legislation of the Republic of Kazakh-stan, affecting the interests of private entrepreneurs.

In a result of the conducted research, the structural units of the state body provide analytical services with analysis reports (in case of identifying of shortcomings) and a report on the lack of deficiencies in the norms of law. The results of legal monitoring can be the inclusion of necessary draft laws in the Plan of legislative works, the introduction of a draft law into the Majilis of the Parliament of the Republic of Ka-zakhstan or introduction of amendments to other draft laws. If the object of monitoring was a government resolution, a draft of a new resolution, if necessary, is submitted to the Office of the Prime Minister. If the subject of monitoring were legal acts of central government bodies (rules, instructions, regulations, stand-ards, technical regulations) a normative legal act is submitted for registration to the justice bodies.

The analysis of the monitoring conduct rules shows that the effects of monitoring are not clearly de-fined in relation to central government bodies acts. So, from the meaning of the current content of the arti-cle we are talking about drafts of by-laws (it is stated that as a result of monitoring the normative legal act is submitted for registration to the justice bodies). It turns out that current by-laws are extra in the scope of legal monitoring. We believe that there is a need to share the contents of the p.4 of p.18 of the Rules as follows: «for acts of central state bodies, local public administration - the introduction of a normative legal act for state registration to the justice bodies of the Republic of Kazakhstan, or, in case of monitoring of the current by-law, if the shortcomings are identified there, the introduction of a new version of the legal act for approval or introduction of amendments of the central government body for approval».

While conducting legal monitoring, an important tool is the preparation of analysis reports. In the sense of rules of legal monitoring conduct, an analysis report is a document that is drawn up in the case of revealing in the normative legal acts of the Republic of Kazakhstan that are contradictory to the legisla-tion, obsolete, corruptogenic, and inefficiently implemented norms of law. For example, pp. 1 and 5 of art.8 of the Law of the Republic of Kazakhstan «On Fighting against Corruption» provides the conduct an internal analysis of corruption risks in their law-making and law enforcement activity in the central and local gov-ernment bodies. The Order of the Minister for State Service of the Republic of Kazakhstan dated December 29, 2015 No.18 approved the Standard Rules for Conducting an Internal Analysis of Corruption Risks. Draft-ing of analysis reports today became a common practice [8; 74]. For example, Almaty Regional Department of Architecture and Urban Planning prepared analysis report on the results of the analysis of the internal cor-ruption risks [9]. Employees of the Institute of Legislation prepared analysis reports to the laws on the order of public authorities [10].

In the system of constant monitoring, collection, analysis of information on the state of the legislation of the Republic of Kazakhstan and practice of its implementation, a certain place is given to public monitor-ing. However, the art. 51 of the Law on Legal Acts provides that public monitoring is conducted only in rela-tion to legal acts affecting the interests of private business entities. A.G. Kuzbaeva notes that the National Chamber of Entrepreneurs is public monitoring monopoly [11; 80]. We are not accidentally used the word expression «certain place», because we believe that public monitoring is not sufficiently regulated in legisla-tion. The mechanism and methodology for conducting of public monitoring, the procedure of interaction of public institutions with public authorities in conducting public monitoring are not developed.

The conducted analysis shows that legal monitoring principles, which are in the law are indirectly fixed, i.e. there is no specific article or point. Therefore, we suggest to fix the following legal monitoring princi-ples: legality, objectivity, comprehensiveness, planning, maximum informational content, sufficient financial support and publicity.

An important tool for legal monitoring is the regulatory impact analysis (hereinafter — RIA). For the theory and practice of legal regulation of the Republic of Kazakhstan, this institution is quite new and not enough studied. Nevertheless, it he has already received a certain consolidation in the legislation. In 2008, a large-scale reform of the licensing or authorization system started in Kazakhstan. The President in his mes-sage to the folk of Kazakhstan set a target to reduce the number of operating licenses and permits up to 30%, then another third. This idea received a great encouragement and support from the business community and



gradually started to get ahead. Including the direct participation of the USAID project in which I was work-ing at that time (the project was named the Business Environment Improvement, that is, the project for im-proving the business environment), it covers three countries of Central Asia and, inter alia, was aimed on the reform of the licensing system in Kazakhstan. A working group was established, whose task was to eliminate unnecessary permits and licenses. But in practice it turned out that canceling a license or permit, the Gov-ernment proposes to introduce others. As a result, the number of authorization documents is not shrinking, but growing. The introduction of a new permit is always justified by security provision of the consumer, population. And then turned to the regulatory impact analysis system.

One of the first legal acts, where the regulatory impact analysis was assigned, is the Law on licenses and notifications. The p.23 of art.1 of the Law defined the regulatory impact analysis of licensing or notifica-tion procedure as an analytical procedure of the benefits and costs comparison of introduced a permit or noti-fication procedure that allows evaluating the achievement of the objectives of government regulation.

There is the necessity to explore the historical aspect of the regulatory impact assessment. The first ex-perience with regulatory impact assessment has been applied in the UK in 1985 as part of the regulatory re-form. Then it mainly referred to the assessment of costs to ensure compliance with new regulations, and was not the kind of regulatory impact assessment, to which we are accustomed today. At that time, the bulk of the responsibility for quality control in the UK was on the Department of Trade and Industry [12]. Thus, we see that this institute appeared in countries with a developed legal system. In spite of that state authorities were forced to admit that large number of regulatory legal acts not just simplified the system of legal regulation, but made it possibly simple its effective implementation, as the authorities themselves could not understand the relation between these documents. The founding father of this technique is Scott Jacobs, but it is not some strictly mechanism established [13]. This system can be varied and flexible. It includes different types of assessments: logical, legal, for example, for compliance with the existing legal system, economic, when the consequences for business or society in general are calculated. Different countries have invented many different methods. This system is used in all OECD countries. This organization, after all, has developed 10 principles for the regulation of assessment quality, which is now in one way or another is guided by all coun-tries.

During the RIA conduct not just consequences are projected, but also the calculation of costs and bene-fits from the introduction of legal regulation method takes place, not just for certain social groups, whose interests are affected by the regulation, but also for society as a whole. Public consultation of different social groups is required. Of course, today the main sphere of activity of the RIA is in the area of entrepreneurship. But it makes sense to extend its application to all areas of public administration. Ideally, the RIA technique should be applied not only to the acts and draft acts, but also to the analysis of any problems. The adoption of any regulatory act should be considered only as one of the ways to solve the problem.

Today, in accordance with art.18 of the Law on licenses and notifications governing the public authori-ties may introduce licensing or notification procedure only after conduct of a preliminary regulatory impact analysis procedure in accordance with the Entrepreneurial Code of the Republic of Kazakhstan. In accord-ance with art.83 of the Entrepreneurial Code the object of RIA’s conduct is to increase the efficiency and effectiveness of public policies regarding the use of specific regulatory tools through the evaluation of alter-native regulatory approaches to achieve certain goals or solve clearly-defined problems.

The RIA’s subjects are the regulatory government bodies (they exercise analysis in respect to projects of documents developed by them), the authorized body on entrepreneurship (the Ministry of National Econ-omy), the National Chamber of Entrepreneurs and other interested persons.

The RIA can be preliminary and subsequent, i.e. carried out before and after the introduction of the reg-ulatory tool. As a result of conducted RIA the regulatory tool can be canceled or otherwise revised. The regulatory instrument can be canceled in case of failure of state regulation purposes of entrepreneurial activi-ty, stated with its introduction. The RIA is a prerequisite for the introduction of the new regulatory tool.

The subsequent RIA is carried out by governing public authorities in relation to the existing regulatory instruments in order to revise existing documents. For example, in p.18 of the Regulations on the Ministry of National Economy it’s authority is provided for: the conduct of analysis of the application of the Republic of Kazakhstan legislation on natural monopolies and regulated markets, to develop on this basis guidelines; de-velopment and approval of rules of conduct and the use of regulatory impact analysis of regulatory tools [14]. Besides, the Rules of conduct and use of RIA are adopted in the Republic of Kazakhstan [15]. The point 7 of the Regulations provides five stages of RIA’s conduct. At the first stage, the RIA’s results intro-duced new regulatory instruments or toughening the regulation an analytical form is filled. At the second


Серия «Право». № 4(88)/2017 13

stage, the public debates on RIA’s results are conducted. At the third stage, the conclusion of the Ministry of National Economy is drawn up. At the fourth stage, in the case of disagreement with conclusions of RIA made by regulatory government agency, alternative RIA can be conducted by the National Chamber of En-trepreneurs. At the fifth stage, the RIA’s results are considered by the Interdepartmental Commission on the regulation of business activity issues, which is an advisory body under the Government. After considering the analytical form, compiled with the results of RIA and other documents, the Ministry of National Econo-my prepares conclusion. According to the results of RIA, depending on the effectiveness of a regulatory tool application, certain types of regulatory instruments can be transferred from one type to another, or canceled.

Conducted analysis of normative acts in the area of the RIA shows that Kazakhstan has prepared a qual-ity legal basis of this instrument of lawmaking. But for the effective operation of this mechanism it is neces-sary to prepare competent and conscientious workers. Otherwise RIA can turn into a mere formality that still occurs in practice. Moreover, that variations of techniques and stages of RIA’s conduct are quite diverse. For example, the public body is preparing an analytical note to the draft law, which can contain: «the draft law does not bear negative consequences for business» or «the draft law does not create burden on the budget». However, there is no any argument, no calculations. From this perspective, the World Bank, for example, conducted a series of informational seminars and trainings on RIA methodology for non-governmental or-ganizations, especially those which represent the interests of vulnerable groups. Despite the fact that the State intended to protect the interests of the socially vulnerable groups of the population, but the legal in-struments are often made without considering the opinion and participation of these social groups. For ex-ample, in the result of the pilot project on teaching of RIA’s methods the amendments to the concept of youth policy were introduced, according to which the introduction of methods and forms of participation of youth organizations at some stages of RIA for legal acts affecting the interests of the social group is stipulated.

The fact is that the draft laws, which affect the interests of the state or entrepreneurs, the state and the business community will find the money to finance the carrying out of RIA. Moreover, it requires a lot of money, because the work is very costly, both in terms of finance and time and material maintenance, pay-ment services of experts.

The RIA procedure is really complicated and costly. Firstly, qualified specialists are attracted, their work has to be paid. The conduct of analysis requires time period from several weeks to several months. The next step - conducting public examination, public evaluation, which may take the form of surveys and discussions. Thus, feedback is provided to the population, i.e. those beneficiaries whose interests are affected by legal acts.

We need a very good statistics in order to evaluate the effects of regulation efficiently and comprehen-sively. For example, when issuing permits related to fire safety, it is believed that the object is visited by many people, initially it carries more risks in relation to the fire, than smaller objects. But the statistics in this regard does not always exist. Another example is related to the ban on import of cars with the right wheel. However, there is no official statistics on the accident rate of right wheel cars. Leaving aside the question on the correctness of such a decision, that it was not based on statistics, is a fact.

The RIA needs qualitative organizational support. For example, in the Russian Federation a special de-partment of RIA at the Federal Ministry is engaged in. In Kazakhstan, the RIA system is still applied only to the regulatory acts which affect the interests of entrepreneurs and related to the licensing system. The Na-tional Chamber of Entrepreneurs takes an active part in formation of the approaches for the RIA’s conduct. The National Chamber of Entrepreneurs may conduct an alternative RIA and then submit for consideration to the Interdepartmental Commission on regulation of business issues. But this mechanism has very good prospects and it should be used in the future when assessing the legal acts in all areas of legal regulation. We believe that, firstly, it is necessary to consider its implementation in the health care system. In this regard, it is required to make appropriate amendments to the Code on people's health protection. The next step should be the Environmental Code, the Forest Code, the legislation on aviation, railway transportation.

The analysis of the Rules of monitoring conduct shows that in respect of the central state bodies acts, the consequences of monitoring are not sufficiently clear prescribed. So, from the sense of the current con-tent of the article we are talking about the projects of regulations (it is fixed that in the result of monitoring conduct the regulatory legal act is submitted for registration in the judiciary). It turns out that existing regula-tions are falling out the scope of the legal monitoring.

We believe that there is a need to embody the contents of the p.4 of the art.18 of the Rules as follows: «for acts of central state bodies, local state bodies — the introduction of a normative legal act for state regis-tration to the judicial authorities of the Republic of Kazakhstan, or, in the case of monitoring the current by-



law, if the identified deficiencies, making the approval of the central state body for the new version of a legal act or making any amendments and additions».

The conducted analysis shows that legal monitoring principles are indirectly fixed in the legislation, i.e. there is no specific article or paragraph. Therefore, we suggest to fix the following legal monitoring princi-ples: legality, objectivity, comprehensiveness, planning, most informative, sufficient financial support and publicity.

The public monitoring has not received adequate regulation in the legislation. It is necessary to develop a mechanism and methodology for conducting public monitoring, the procedure of interaction of public insti-tutions with public authorities in conducting public monitoring.

References

1 Указ Президента РК от 24 августа 2009 г. № 858 «О Концепции правовой политики РК на период с 2010 до 2020 го-да». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.akorda.kz/

2 Закон РК от 16 апреля 2016 г. № 480. «О правовых актах». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1021546

3 Послание Конституционного Совета Республики Казахстан от 16 июня 2016 г. № 09-2/1 «О состоянии конституци-онной законности в Республике Казахстан». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ksrk.gov.kz/rus/resheniya/4

4 Гранкин И.В. Правотворческий процесс: учеб. пособие / И.В. Гранкин. — М.: Пpогресс, 2015. — 156 с.

5 Оныщук И.И. Использование результатов правового мониторинга в парламентской деятельности: международный опыт демократизации правотворчества / И.И. Оныщук // Юридическая техника. — 2014. — № 8. — С. 148–151.

6 Statute the Government Council for Non-Government, Non-Profit Organisations. — [Electronic resource]. — Access mode: www.vlada.cz/assets/ppov/rnno/statut

7 Постановление Правительства Республики Казахстан от 29 августа 2016 г. № 486 «Правилa проведения правового мониторинга». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/P1600000486

8 Сафаров Т.С. Некоторые аспекты нового законодательства РК о правовом мониторинге / Т.С. Сафаров // Вестн. КазНУ. Серия международных отношений и мировой политики. — 2017. — С. 79–83.

9 Алматинское городское управление архитектуры и градостроительства. Аналитическая справка по результатам про-ведения внутреннего анализа коррупционных рисков. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.ugask.kz/kk/page11263/.

10 Климкин С.И. Аналитическая справка по Закону РК от 13.05.2003 г. «Об акционерных обществах» / С.И. Климкин, Н.Г. Сарсенов // Вестн. Института законодательства РК. — 2007. — № 4. — С. 123–129.

11 Кузбаева А.Г. Роль и значение общественного мониторинга, проводимого Национальной палатой предпринимателей в правовом мониторинге нормативных правовых актов / А.Г. Кузбаева // Вестн. Института законодательства РК. — 2016. — № 3. — С. 78–83.

12 Анализ зарубежного опыта по проведению регулятивных реформ. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.bagalau.kz/ru/evaluation-system/world/i2988

13 Бизнес-эксперт о механизме АРВ. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://regnum.ru/news/economy/ 1918086.html

14 Постановление Правительства Республики Казахстан от 24 сентября 2014 г. № 1011 «Положение о Министерстве национальной экономики Республики Казахстан». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://economy.gov.kz/ru/ministerstvo/polozhenie-o-ministerstve/

15 Правила проведения и использования анализа регуляторного воздействия регуляторных инструментов. Утверждены приказом Министра национальной экономики Республики Казахстан от 30 ноября 2015 г. № 748. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://economy.gov.kz/ru/ministerst


Серия «Право». № 4(88)/2017 15

Н.С. Ахметова, Н.П. Старожилова

Құқық шығармашылық нəтижелерін талдау жəне бағалау

Мақалада құқықтық актілерді жетілдірудің тиімділігін арттыру мəселесі дəрежесін бағалау жəне реттелген қоғамдық қатынастарға əсер ету сипаты əдістерін қолдану зерттелген. Құқықтық мониторинг, аналитикалық куəліктерді құрау, реттеуші əсер етуді талдау (РƏТ) сияқты əдістер қарастырылған. Авторлар бұл шектегі Қазақстанның қолданыстағы заңнамасын жан-жақты талдап, оны жетілдіру бойынша ұсыныстар берген. Құқықтық мониторингті жіктеудің негізі ретінде объектілер мен субъектілер қолданылған. Мемлекеттік жəне қоғамдық мониторинг қарастырылған. Арнайы түрде заңдылық, объективтілік, кешенділік, жоспарлылық, максималды түрде ақпараттандыру, жеткілікті қаржылық қамсыздандыру, жариялылық секілді құқықтық мониторингтің қағидаларын бекітуді ұсынды. Құқықтық мониторинг институты құқықтық қызметтің бір түрі ретінде одан əрі теоретикалық дамытуды қажет етеді. Қоғамдық мониторинг заңнамада толығымен реттелмеген. Қоғамдық мониторингті жүргізудің тетігі мен əдістемесін жасап, қоғамдық мониторинг жасауда қоғамдық институттар мен мемлекеттік органдардың қатынасының тəртібін реттеу қажет. Құқықтық мониторингтің басты элементі реттеуші əсер ету талдауы болып табылады. Авторлармен РƏТ тарихи аспектісі зерттелген. Қазақстан Республикасындағы құқықтық реттеудің теориясы мен тəжірибесі үшін бұл институт жаңа жəне ол одан əрі дамытылып, зерттелуі қажет. Мақалада құқықшығармашылық пен лицензиялы-рұқсат беруші жүйедегі РƏТ қолданудың салыстырмалы талдауы қамтылған. Авторлар реттеуші əсер ету талдауын Экологиялық кодекске, Орман кодексіне, авиациялық жəне теміржол көлік заңнамаларына қосуды ұсынды.

Кілт сөздер: құқық шығармашылық, құқықтық актілер, құқықтық мониторинг, аналитикалық куəлік, реттеуші əсерді талдау, құқықтық мониторинг қағидалары, қоғамдық мониторинг, мемлекеттік мониторинг, құқықтық мониторингтің объектілері, құқықтық мониторингтің кезеңдері.

Н.С. Ахметова, Н.П. Старожилова

Анализ и оценка результатов правотворчества

В статье исследована проблема повышения эффективности правовых актов через использование ме-тодов оценки степени и характера их воздействия на регулируемые общественные отношения. Рас-смотрены такие методы, как правовой мониторинг, составление аналитических справок, анализ регу-ляторного воздействия (АРВ). Авторами проанализировано действующее законодательство Казахста-на в этой сфере, сформулированы предложения по его совершенствованию. В качестве оснований классификации правового мониторинга авторы используют объекты и субъекты. Рассмотрены госу-дарственный и общественный мониторинг. Предложено закрепить в специальной статье такие прин-ципы правового мониторинга, как законность, объективность, комплексность, плановость, макси-мальная информативность, достаточное финансовое обеспечение, гласность. Институт правового мо-ниторинга, как вид правовой деятельности, требует дальнейшей теоретической разработки. Общест-венный мониторинг не получил достаточного регулирования в законодательстве. Необходимо разра-ботать механизм и методику проведения общественного мониторинга, порядок взаимодействия обще-ственных институтов с государственными органами при проведении общественного мониторинга. Важным элементом правового мониторинга является анализ регуляторного воздействия. Авторами исследован исторический аспект АРВ. Для теории и практики правового регулирования в Республике Казахстан этот институт является новым и нуждается в дальнейшем изучении и совершенствовании. Статья содержит сравнительный анализ применения АРВ в правотворчестве и лицензионно-разрешительной системе. Авторы предлагают включить анализ регуляторного воздействия в Эколо-гический кодекс, Лесной кодекс, в законодательство об авиации, o железнодорожном транспорте.

Ключевые слова: правотворчество, правовые акты, правовой мониторинг, аналитическая справка, ана-лиз регуляторного воздействия, принципы правового мониторинга, общественный мониторинг, госу-дарственный мониторинг, методы правового мониторинга, объекты правового мониторинга, этапы правового мониторинга.

References

1 Ukaz Prezidenta RK ot 24 avhusta 2009 h. № 858 «O Kontseptsii pravovoi politiki RK na period s 2010 do 2020 hoda». [The Decree of President of the Republic of Kazakhstan dated August 24, 2009 № 858 «On the Concept of Legal Policy of Kazakh-stan for the period from 2010 to 2020»]. akorda.kz. Retrieved from http: //www.akorda.kz/ [in Russian].

2 Zakon RK ot 16 aprelia 2016 h. № 480 «O pravovykh aktakh [Law of the Republic of Kazakhstan dated April 16, 2016, № 480 «On Legal Acts»]. online.zakon.kz. Retrieved from https://online.zakon.kz/Document/ doc_id = 1021546 [in Russian].



3 Poslanie Konstitutsionnoho Soveta Respubliki Kazakhstan ot 16 iiunia 2016 hoda № 09-2/1 «O sostoianii konstitutsionnoi zakonnosti v Respublike Kazakhstan» [Message of the Constitutional Council of the Republic of Kazakhstan dated June 16, 2016 № 09-2/1 «On constitutional legality in the Republic of Kazakhstan». ksrk.gov.kz. Retrieved from http://ksrk.gov.kz/rus/resheniya/ 4 [in Russian].

4 Grankin, I.V. (2015). Pravotvorcheskii protsess [Law-making process]. Moscow: Progress [in Russian]. 5 Onyshchuk, I.I. (2014). Ispolzovanie rezultatov pravovoho monitorinha v parlamentskoi deiatelnosti: mezhdunarodnyi opyt

demokratizatsii pravotvorchestva [Using the legal monitoring results in the parliamentary work: international lawmaking experience of democratization]. Yuridicheskaia tekhnika — Legal Technology, 8, 148–151 [in Russian].

6 Statute the Government Council for Non-Government, Non-Profit Organizations. Retrieved from www.vlada.cz/assets/ppov/rnno/statut

7 Pravila provedeniia pravovoho monitorinha. Postanovlenie Pravitelstva Respubliki Kazakhstan ot 29 avhusta 2016 hoda № 486 [The rules of a legal monitoring conduct. Resolution of the Government of the Republic of Kazakhstan dated August 29, 2016 № 486. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/P1600000486 [in Russian].

8 Safarov, T.S. (2017). Nekotorye aspekty novoho zakonodatelstva RK o pravovom monitorinhe [Some aspects of the new leg-islation of the Republic of Kazakhstan on the legal monitoring]. Vestnik KazNU. Seriіa mezhdunarodnykh otnoshenii i mirovoi politiki — Vestnik KazNU. The series of international relations and world politics, 79–83 [in Russian]

9 Almatinskoe horodskoe upravlenie arhitektury i hradostroitelstva. Analiticheskaia spravka po rezultatam provedeniia vnutrenneho analiza korrupttsionnykh riskov [Almaty city department of architecture and planning. Analytical report on the results of the internal audit conduct of corruption risks]. www.ugask.kz. Retrieved from http://www.ugask.kz/kk/page11263/ [in Russian].

10 Klimkin, S.I., & Sarsenov, N.G. (2007). Analiticheskaia spravka po Zakonu RK ot 13.05.2003 «Ob aktsionernykh obshchestvakh» [Analytical Review of the Law of the Republic of Kazakhstan dated May 13, 2003 «On Joint Stock Companies»]. Vestnik Instituta zakonodatelstva RK — Bulletin of the Institute of the Republic of Kazakhstan legislation, 4, 123–129 [in Russian].

11 Kuzbaeva, A.G. (2016). Rol i znachenie obshchestvennoho monitorinha, provodimoho Natsionalnoi palatoi predprinimatelei v pravovom monitorinhe normativnykh pravovykh aktov [The role and importance of public monitoring conducted by the National Chamber of Entrepreneurs in the legal monitoring of regulatory legal acts]. Vestnik Instituta zakonodatelstva RK — Bulletin of the Institute of the Republic of Kazakhstan legislation, 3, 78–83 [in Russian].

12 Analiz zarubezhnoho opyta po provedeniiu rehuliativnykh reform [Analysis of foreign experience for the regulatory reform]. bagalau.kz. Retrieved from http //www.bagalau.kz/ru/evaluation - system/world/i 2988 [in Russian].

13 Biznes-ekspert o mekhanizme ARV [Business expert on the mechanism of RIA]. regnum.ru. Retrieved from https://regnum.ru/news/economy/1918086.html [in Russian].

14 Postanovlenie Pravitelstva Respubliki Kazakhstan ot 24 sentiabria 2014 hoda № 1011 «Polozhenie o Ministerstve natsionalnoi ekonomiki Respubliki Kazakhstan». [Resolution of the Government of the Republic of Kazakhstan dated September 24, 2014 № 1011 «Regulations of the Ministry of National Economy of the Republic of Kazakhstan»]. economy.gov.kz/ru. Retrieved from http://economy.gov.kz/ru/ministerstvo/polozhenie-o-ministerstve/ [in Russian].

15 Pravila provedeniia i ispolzovaniia analiza rehuliatornoho vozdeistviia rehuliatornykh instrumentov. Utverzhdeny prikazom Ministra natsionalnoi ekonomiki Respubliki Kazakhstan ot 30 noiabria 2015 hoda № 748 [Rules of conduct and use of regulatory impact analysis of regulatory tools. Approved by the Minister of National Economy of the Republic of Kazakhstan dated November 30, 2015 № 748]. economy.gov.kz/ru. Retrieved from http://economy.gov.kz/ru/ministerst [in Russian].

Серия «Право». № 4(88)/2017 17

UDC 342 (574)

F.A. Yerzhanova


Some aspects of constitutional and legal regulation of the organization and functioning of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan

This paper explores the issues of constitutional and legal status of the body of the judicial constitutional con-trol that operated in the Republic of Kazakhstan at the stage of formation of the national institution of consti-tutional control. Based on the analysis of two laws adopted in 1992, as well as the provisions of the first Con-stitution of Kazakhstan of 1993, the article deals with issues related to the organization and activities of the Constitutional Court of the Republic of Kazakhstan. A lot of attention is paid to the procedural issues of the functioning of the Constitutional Court, as well as to certain aspects of the constitutional and legal status reg-ulation of the Constitutional Court of the Republic of Kazakhstan. The author reveals the fundamentals of the constitutional and legal regulation of the proceedings, the procedure for examining cases, characterizes the subjects of treatment and participants of the constitutional proceedings; shows the specifics of the decision-making of the Constitutional Court of the Republic of Kazakhstan on the basis of a comparative legal analysis of the legislation.

Keywords: Constitution, Constitution of the Republic of Kazakhstan, constitutional review, judicial constitu-tional review, Constitutional Court of the Republic of Kazakhstan, powers of the Constitutional Court, the le-gal status of the Constitutional Court, constitutional legal proceedings.

Constitutional control is a fairly young institution for the constitutional law of the Republic of Kazakh-

stan, as well as for the constitutional law of states formed as a result of the Soviet Union collapse. The insti-tutionalization of constitutional control in Kazakhstan began with the creation of a constitutional justice or-gan in the republic.

Analysis of the legal foundations of the status of the RK's first specialized body of constitutional justice allows, in particular, to trace the evolution of the establishment and development of the institution of consti-tutional control in Kazakhstan.

The Constitutional Court of the Republic of Kazakhstan is the product of democratic reforms that took place in the country in the early 1990s. Its emergence fits into a system of values such as the rule of law, the protection of citizens' rights and freedoms, the separation of power, etc. At the same time, the very idea of the Court and its model were based on the experience of the European constitutional justice.

Having proclaimed itself an independent democratic state, the Republic of Kazakhstan faced the need for a significant reform of the public authorities system and the establishment of entirely new bodies for the country. The principle of separation of power, the institutions of the President and constitutional justice were introduced in the country after it gained state independence as the basis for a new organization of state pow-er. The Constitutional court of Kazakhstan — the first in the history of our country body of judicial constitu-tional control — was established in 1992. The creation of this Court was solidified in the 1993 Constitution of the Republic of Kazakhstan [1].

The Constitutional Court was a specialized institution of judicial constitutional review. The formation of the Constitutional Court in Kazakhstan confirmed the republic's desire for democratic reforms, the embod-iment of the idea of a state based on the rule of law, the principle of separation of powers and the creation of a strong judiciary.

Thus, the creation of the Constitutional court in Kazakhstan was an important step on the way to the formation of domestic constitutional control. The Constitution of the Republic of Kazakhstan in 1993 [1], the laws «On the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan» in 1992 [2] and «On Constitutional legal proceedings in the Republic of Kazakhstan» of 1992 [3] contained the basic ideas and principles of the func-tioning of the Kazakhstan institute of constitutional justice.

The constitutional foundations of the legal status of the Constitutional court were contained in two chapters of the Basic Law of the Republic of Kazakhstan, adopted in 1993, which defined its tasks, the pro-cedure for forming, powers and the basis for the procedures applied therein — in Chapter 16, «Courts», and in section IV «Guarantees of compliance with the Constitution» to Chapter 21 «Ensuring the stability of the Constitution and protecting its provisions» [1].

F.A. Yerzhanova


The tasks set by the domestic legislator before the Constitutional court included the following: ensuring the accurate and unswerving execution of the Basic Law in the activities of state bodies, institutions, organi-zations, officials; ensuring compliance of the legislation with the Constitution; identification and cancellation of legal acts contradicting the Constitution, international treaties; prevention of unconstitutionality of newly adopted acts.

Legislation on the Constitutional Court paid considerable attention to the procedural issues of its activi-ties. In total, the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan consisted of eleven judges, including the Chairman, his deputy and nine members of the court. The Constitutional court was elected by the Supreme Council of the Republic of Kazakhstan. The tenure of judges of the Constitutional court was ten years. The President of the Republic of Kazakhstan, in agreement with the Presidium of the Supreme Council of the Republic of Kazakhstan, submitted to the Supreme Council the candidatures of the Chairman, his deputy and members of the Constitutional court. At the meetings of the Committee of the Supreme Council of the Re-public of Kazakhstan, candidates for the positions of judges of the Constitutional court were previously dis-cussed.

As in many countries that have adopted the European model of constitutional control, some qualifica-tions have been established for the judges of this body. The following requirements were established for can-didates for judges of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan: citizens of Kazakhstan not younger than 35 years and not older than 60 years who live on the territory of the Republic of Kazakhstan, having a higher legal education and at least 10 years of work experience, can be elected to the Constitutional court. The Chairman of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan must master the state lan-guage of the Republic of Kazakhstan and the language of interethnic communication and live on the territory of the republic for at least 10 years.

The head of this body was the Chairman, who had a deputy. Deputy performed certain functions of the Chairman of the Constitutional court and replaced the Chairman of the Constitutional court if he was absent or unable to fulfill his duties (art. 13 of the law «On the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan») [2].

The Secretariat of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan was headed by the Secretary of the Constitutional court, elected amongst the judges for a five-year term (as according to the art. 14 of the law «On the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan») [2].

In accordance with articles 100–104 of the Basic Law of the Republic of Kazakhstan in 1993 [1], the judges of this body were subject to guarantees of independence and immunity, grounds for dismissal, stipu-lated by the Constitution for all judges, as well as the requirements for incompatibility with their positions. Thus, the judge could not be arrested, subjected to a drive or measures of administrative penalty imposed in court, brought to criminal responsibility without the consent of the body that elected him. He could not be detained, except in the cases of detention at the crime scene (art. 103).

The state ensured the personal safety of the judges and their families. Judges could not belong to politi-cal parties and trade unions, take part in any political activity, have a representative mandate, perform other paid work, except for scientific, pedagogical or creative work. For example, in accordance with art. 102 of the 1993 Constitution of the Republic of Kazakhstan [1], the position of a judge was incompatible with the deputy mandate, holding positions in other state bodies, membership in a public association pursuing politi-cal goals, entrepreneurial activity.

The subsequent constitutional control was exercised by the Constitutional court based on the appeals of special subjects.

The Constitutional court instituted proceedings on the proposals of the subjects provided for in the law. Article 18 of the law «On Constitutional legal proceedings in the Republic of Kazakhstan» contained a list of subjects eligible to appeal to the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan: 1) Supreme Council of the Republic of Kazakhstan, Presidium of the Supreme Council, Chairman of the Supreme Council, Commit-tees of the Supreme Council, deputies of the Supreme Council, Prime Minister of the Republic of Kazakh-stan, courts, Prosecutor General, republican bodies of public associations; 2) regional, Alma-Ata and Lenin city representative and executive bodies; 3) Academy of Sciences — on issues of compliance of laws with the Constitution of the Republic of Kazakhstan; 4) citizens — on issues directly affecting their constitutional rights, if they are not subordinate to other courts [3].

Citizens could also apply to the Constitutional court in order to ensure the implementation and protec-tion of their constitutional, human, citizen rights and freedoms. In this case, only ambiguous applications of the Constitution provisions and laws by courts or other state authorities that led to the violation of constitu-

Some aspects of constitutional…

Серия «Право». № 4(88)/2017 19

tional rights and freedoms of the subject of the right to constitutional treatment could serve as the basis for citizens' appeal.

The Constitutional court of the Republic of Kazakhstan carried out the subsequent constitutional control of laws and other legal acts of the Supreme Council of the RK, acts of the President, the Cabinet of Minis-ters, international treaty obligations and other obligations that did not enter into force.

The Law of the Republic of Kazakhstan «On the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan» of June 5, 1992 established the following competence of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan [2]. All cases of the Republic of Kazakhstan Constitutional court were resolved according to priority. The highest priority was assigned to resolved cases on the compliance of the current laws of the Republic of Ka-zakhstan with the Republican Constitution, resolutions adopted by the Supreme Council of the Republic of Kazakhstan, normative acts of the President of the Republic of Kazakhstan, the Cabinet of Ministers of the Republic of Kazakhstan, ministries, state committees and departments of the Republic Kazakhstan; acts of a regulatory nature adopted by the Prosecutor General of the Republic of Kazakhstan, guidance explanations of the Supreme Court of the Republic of Kazakhstan, as well as the Supreme Arbitration Court of the Repub-lic of Kazakhstan; on compliance with the Basic Law of international agreements and other obligations of the Republic of Kazakhstan that have not entered into force. With lower priority the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan verified the citizens complaints or the requests of the courts compliance with the Constitution of laws applied or to be applied in a particular case.

Constitutional court had two forms of constitutional appeal: constitutional submission and claims. The courts could file a submission to the Constitutional court, and other persons — a statement of a claim (as according to the article 21 of the law «On Constitutional legal proceedings in the Republic of Kazakh-stan» [3]).

Appeals to the Constitutional court were submitted in a written form. The submission and petition must include: the name of the Constitutional Court; the name, location, address and other necessary information about the applicant; the name, address and other details of the representative of the person applying and his/her powers,

except for cases of representation by position; the name, location and address of the state body, official who signed or issued the normative act, the

constitutionality of which is subject to verification; where appropriate, the same data on officials whose activities are being challenged;

the circumstances on which the party bases its demand and evidence, confirming the facts stated by the party;

the exact name, number, date of adoption, sources of publication and other requisites of the contested normative act;

specific justification for the position on the constitutionality of the challenged normative act, or the activity of an official;

the essence of the claim; the norms of the Constitution of the Republic of Kazakhstan and this law granting the right to appeal

to the Constitutional court; the list of attached documents and the list of persons to be summoned to the Constitutional court, their

addresses (art. 21 of the law «On Constitutional legal proceedings in the Republic of Kazakhstan»). The appeal was forwarded to the judge of the Constitutional court to decide on the initiation of constitu-

tional proceedings. Having checked the appeal, the judge, within five days, would solely either pass a ruling on the initiation of constitutional proceedings and therefore conduct the preparation of the case for Constitu-tional court meeting or pass a ruling on the refusal to initiate constitutional proceedings and returned the ma-terials to the applicant (pp. 1–2 of article 22 of the law «On Constitutional legal proceedings in the Republic of Kazakhstan» [3]).

The judge had the right to refuse to initiate constitutional proceedings, if: the form and content of the appeal did not meet the requirements of article 21 of this law; the treatment originated from an improper body or person (subject); the appeal was filed by a representative of a party who did not have the authority to conduct a case to

the Constitutional court, or the representative was a person not entitled to do that by this law; the claims stated in the appeal are not subordinate to the Constitutional court;

F.A. Yerzhanova


the constitutionality of the issue mentioned in the appeal was checked earlier by the Constitutional court and there is a ruling of the Constitutional court, which retains its force;

the claims stated in the appeal did not receive permission in the Constitution of the Republic of Ka-zakhstan (part 3 of article 22 of the law «On Constitutional legal proceedings in the Republic of Ka-zakhstan» [3]).

The constitutional proceedings had the following participants: 1) the parties — individuals and bodies whose petitions instituted constitutional proceedings; officials and bodies, on whose constitutionality of ac-tions and decisions the constitutional proceedings have been instituted; 2) representatives of the parties — representatives by position, representatives by law, lawyers.

Issues that were submitted for consideration by the Constitutional court were subject to preliminary ex-amination. The judge was obligated to prepare the case for consideration in two months. In order to prepare the case the judge needed to: identify the parties of the case, explain to them their procedural rights and du-ties provided by law, assist in obtaining evidence for submission to the Constitutional court; interrogate the applicant; request relevant documents and other information relevant to the case; interrogate the relevant of-ficials and other persons; if necessary, involve scientists, practitioners as experts; commission the production of inspections, studies, examinations; determine the circle of witnesses, specialists, experts. Not later than ten days prior to the beginning of the meeting, the judge ensured the delivery of a copy of the case materials to the judges of the Constitutional court and the participants in the meeting; made a determination on the ap-pointment of the case to the meeting, arranged for notification of the meeting participants and summoned the people needed to hold the meeting; prepared a draft decision based on the available materials; carried out other actions to ensure the correct resolution of the case.

The consideration of cases in the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan was held in a meeting chaired by the President of the Constitutional court. The consideration of each issue began with a speech by the judge-rapporteur, who stated the substance of the question, the reason and grounds for its con-sideration, the content of the available materials. Judges of the Constitutional court had the right to ask ques-tions to the judge-rapporteur. After that, the parties or their representatives were heard. They could be asked questions by the judges of the Constitutional court. If necessary, testimonies of witnesses, experts' opinions, opinions of specialists, speeches of invited persons were heard and documents that were important for the consideration of the case were announced.

Upon completion of the study of the collected materials, the Constitutional court listened to the final speeches of the parties, if they wished to speak. The speeches should contain an analysis of the materials and evidence examined in the court session, as well as the conclusions and proposals that should be taken into account by the Court in the process of carrying out its decision.

The meeting of judges of the Constitutional court, as well as of ordinary courts, was held in the adviso-ry room. The presiding judge gave the floor to each of the judges who wanted to speak on the issue under consideration. During the meeting, judges of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan could freely express their own position on the issue under consideration and ask other judges to clarify their posi-tions.

Decisions of the Constitutional court could take the form of a conclusion, a message and a submission. The final decision of the Constitutional court on the merits of the case was called a decree. Decrees were passed by the Constitutional court on behalf of the Constitution of the Republic of Kazakhstan.

Decisions of the Constitutional court were made by open, and at the request of at least three judges - by secret ballot. The presiding judge cast his vote last in all cases. Nobody had the right to abstain or not to vote.

The decision of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan was considered adopted if the majority of those present at the meeting voted for it and if there was a quorum in the meeting. In case the votes were equal, the presiding judge's vote would determine the final decision.

In case a judge of the Constitutional court disagreed with the decision, he had the right to express his views either in written form and attach that to the minutes of the meeting or to express them verbally for the record to the protocol of the meeting. These notes are to be published as an annex to the decision of the Con-stitutional court.

According to art. 11 of «The Law on the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan», the de-cree of the Constitutional court that establishes unconstitutionality of laws and other normative acts in whole or in part, abolished their effect on the territory of the Republic of Kazakhstan [2]. Furthermore, the decree also abolished effect of other normative acts that were based on an unconstitutional act. Decisions of courts


Серия «Право». № 4(88)/2017 21

and other law enforcement agencies, based on a normative act that was declared unconstitutional, were not subjects to execution. The decree of the Constitutional court on the recognition of a regulatory act or its part as unconstitutional prevented their publication and entailed recognition of the invalid decisions on the intro-duction of such an act into effect.

It is a distinctive characteristic that the authority of the Constitutional court was based solely on its au-thority. There was not any special mechanism for the implementation of decisions of the Constitutional court. In accordance with article 34 of the law «On Constitutional legal proceedings in the Republic of Ka-zakhstan», decisions of the Constitutional court shall come into force immediately upon adoption [3]. Other decisions come into force from the moment of their announcement.

It is important to underline that the decisions of the Constitutional court were final, they were not sub-ject to any appeals and protests. This means that no one could cancel them, question them from a legal point of view. Only the Court itself could reconsider the decision, when, for example, new circumstances opened, unknown at the time of the decision. Besides that, no other legal body had the right to oversee the decisions and constitutionality of the Constitutional court. Thus, the provisions of Article 29 of the law «On Constitu-tional legal proceedings in the Republic of Kazakhstan» established that the decision of the Constitutional court can be reviewed by it on its own initiative, in cases where the Constitutional court recognizes that: 1) the constitutional norm or the rule of law on the basis of which the decision was made has been a subject to a change; 2) new circumstances significant for the case that were not known to the Constitutional court at the time of the decision were revealed; 3) the decision of the Constitutional court was adopted with a signifi-cant violation of the procedure established by this law [3].

The final nature of the decisions adopted by the bodies of constitutional control, as a rule, means that they can not be appealed. Such a provision was enshrined in art. 131 part 6 of the Constitution of the Repub-lic of Kazakhstan, 1993 [1]. At the same time, the Basic Law of the Republic of Kazakhstan in 1993, admit-ted the possibility of the use of objection of the President of the Republic of Kazakhstan or the Chairman of the Supreme Council of the Constitutional court's judgments. It was possible to overcome the objections of the higher bodies of state power by re-adopting this decision by the Constitutional court with an absolute ma-jority (two-thirds) of the total number of judges. In this case, the decision must come into force from the moment of its adoption (art. 131, para. 5 [1]).

It should be noted that the 1993 Constitution of the Republic of Kazakhstan provided for similar re-quirements for at least two-thirds of the total number of deputies of the Supreme Council (art. 129) for the procedure for amending the Constitution and for adopting constitutional laws [1].

In some foreign countries (in Portugal, Romania), decisions of constitutional justice bodies on unconsti-tutionality can be rejected by decisions of parliaments adopted by two thirds of votes. For example, accord-ing to paragraph 4 of art. 279 of the Constitution of Portugal in 1976, if the Constitutional court decides on the unconstitutionality of the norm contained in an international treaty, then this international treaty can only be ratified if the Assembly of the Republic approves it by a majority of two thirds of the deputies present at the sitting, and their number should be greater than the absolute majority of plenipotentiary deputies [4].

In accordance with the provision established in art. 145 of the 1991 Constitution of Romania, in case the Constitutional court recognizes the unconstitutionality of laws and regulations of the Chambers of Par-liament, these acts are sent for reconsideration. If the law is adopted in the previous wording by a majority of not less than two thirds of the number of members of each chamber, the objection to unconstitutionality is rejected, and the promulgation by the President of the country becomes mandatory [5].

Thus, the study of the constitutional and legal legislation that regulates the organization and activities of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan allows us to reveal the main features of the institution of constitutional review in the Republic of Kazakhstan at the third historical stage of the evolution of its de-velopment that followed such periods as the era of Soviet construction and the transition stage [6; 24].

Analysis of the legal status of the institution of constitutional justice in Kazakhstan shows that it had both common features typical for the body of constitutional control and supervision, as well as national and state peculiarities. At the same time, the functioning of the Constitutional court proved to be difficult, influ-enced by various political interests and goals, different understandings of the legal nature and purpose of this body.

The creation of the country's first specialized judicial body of constitutional control during the for-mation of the constitutional bases of the Kazakhstan's model of constitutional review played an important role in ensuring the supremacy of the Republic of Kazakhstan’s Main Law, protecting human and civil rights and freedoms, and protecting the foundations of the constitutional system. This dictates the need for an ap-

F.A. Yerzhanova


proach to the Constitutional court as a constitutional and legal institution, whose activities were connected with the whole system of state power, ensuring the single constitutional space of the country.

Kazakhstan implements its own model of checks and balances in the organization of republican bodies of state power [7; 36], and the choice of the model of constitutional control was carried out in accordance with the peculiarities of the 1995 Constitution of the Republic of Kazakhstan, which took into account the experience of constitutional reform of the branches of power in France [7; 33].

In conclusion, it can be noted that the institution of judicial constitutional control in Kazakhstan for its short period of existence has dynamically evolved as an independent element of the system of public authori-ties, which is designed to ensure observance of the Constitution and laws by all state authorities, officials and citizens in the country. As indicated in the literature, the Constitutional court, according to experts, made a sig-nificant contribution to the formation of the doctrine and practice of Kazakhstan's constitutionalism [8; 28].

In general, the legislation on the Constitutional Court settled procedural issues quite clearly and in de-tail. The stages of the constitutional proceedings were clearly distinguished by cases; their movement was regulated in details. Particular attention was paid to establishing deadlines and forms of control at various stages of the consideration of cases. Adequate conditions were created for the availability of the constitution-al production and efficiency of the Court.

The characteristics of the main provisions enshrined in the laws on the Constitutional Court of the Re-public of Kazakhstan give grounds for conclusion that conditions have been created for the qualified and in-dependent activity of the constitutional justice body of Kazakhstan.

Further development of the institution of constitutional control in the Republic of Kazakhstan is related to the organization and activities of the Constitutional Council.

References

1 Конституция Республики Казахстан от 28 января 1993 г. — Алматы: Жеті жарғы, 1993. 2 Закон Республики Казахстан «О Конституционном Суде Республики Казахстан» от 5 июня 1992 г. — [Электронный

ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus 3 Закон Республики Казахстан «О Конституционном судопроизводстве в Республике Казахстан» от 5 июня 1992 г. —

[Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus 4 Конституция Португалии // Конституции государств Европейского союза / Под ред. Л.А. Окунькова. – М.: НОРМА–

ИНФРА, 1999. — 816 с. 5 Конституция Румынии // 20 европейских конституций: сб. неофициальных текстов конституций и конституционных

актов / Сост. Г.П. Лупарев. — Алматы: ВШП «Адилет», 2003. — 762 с. 6 Ержанова Ф.А. Исторические этапы становления и развития института конституционного контроля в Казахстане //

Вестн. Караганд. ун-та. Сер. Право. — 2017. — № 2. — С. 20–25. 7 Таранов А. Конституционный Суд или Совет: выбор модели конституционного контроля / А. Таранов // Юрист. —

2007. — № 2. — С. 32–36. 8 Малиновский В.А. Конституционные Советы Казахстана и Франции: некоторые грани сравнения / В.А. Малинов-

ский // Право и государство. — 2013. — № 2. — С. 28–32.

Ф.А. Ержанова

Қазақстан Республикасы Конституциялық Сотының ұйымдастырылуы мен қызметінің конституциялық-құқықтық реттелуінің кейбір аспектілері

Қазақстан Республикасындағы конституциялық бақылау институты ғылыми мақаланың зерттеу пəні болып табылады. Автор аталған институттың Қазақстандағы дамуы мен қалыптасуының белгілі бір тарихи кезеңіндегі мəнін көрсетеді. Бұл ғылыми жұмыста Қазақстан Республикасындағы конституциялық бақылаудың отандық институтының қалыптасуы кезеңінде əрекет еткен соттық конституциялық бақылау органының конституциялық-құқықтық сұрақтары зерттеледі. Зерттеу нысаны болып Қазақстандағы соттық конституциялық бақылау органының өкілеттіктерін реттеген нормативтік құқықтық актілер табылады. Мақалада 1992 жылы қабылданған екі заңға жəне 1993 жылғы Қазақстанның бірінші Конституциясының ережелеріне талдау жүргізу негізінде Қазақстан Республикасының Конституциялық Сотының ұйымдастырылуы мен қызметтеріне қатысты сұрақтар қарастырылды. Конституциялық Соттың қызмет етуінің процессуалдық сұрақтарына жəне де Қазақстан Республикасының Конституциялық Сотының конституциялық-құқықтық мəртебесін реттеудің жекелеген аспектілеріне ерекше назар аударылған. Автор Қазақстан Республикасының


Серия «Право». № 4(88)/2017 23

Конституциялық Сотымен жүзеге асырылатын сот өндірісінің негізгі сатыларының конституциялық-құқықтық реттелуін сипаттаған. Мақалада сот өндірісін конституциялық-құқықтық реттеудің негіздері анықталды, конституциялық сот өндірісінің қатысушылары мен жүгіну субъектілерінің құрамы сипатталды; Сот өндірінің қарауына ұсынылатын сұрақтардың дайындалу тəртібі анықталып, істі қарау процедурасына жəне Қазақстан Республикасының Конституциялық Сотының шешім қабылдау сатыларының кейбір ерекшеліктеріне талдау жасалды.

Кілт сөздер: Қазақстан Республикасының Конституциясы, конституциялық бақылау, соттық конституциялық бақылау, Қазақстан Республикасының Конституциялық Соты, Конституциялық Сот құзыреті, Конституциялық Соттың құқықтық мəртебесі, Конституциялық Сот ісін жүргізу.

Ф.А. Ержанова

Некоторые аспекты конституционно-правового регулирования организации и деятельности Конституционного Суда Республики Казахстан

Предметом исследования научной статьи является институт конституционного контроля в Республике Казахстан. Автором показана сущность данного института на одном из исторических этапов его ста-новления и развития в Казахстане. В настоящей работе исследованы вопросы конституционно-правового статуса органа судебного конституционного контроля, действовавшего в Республике Ка-захстан на этапе формирования отечественного института конституционного контроля. Объектом изучения являются нормативно-правовые акты, регламентировавшие полномочия органа судебного конституционного контроля в Казахстане. На основе анализа двух законов, принятых в 1992 году, а также положений первой Конституции Казахстана 1993 года, в статье рассмотрены вопросы, касаю-щиеся организации и деятельности Конституционного Суда Республики Казахстан. Большое внима-ние в статье уделяется процессуальным вопросам функционирования Конституционного Суда, а так-же отдельным аспектам регулирования конституционно-правового статуса Конституционного Суда Республики Казахстан. Автором охарактеризовано конституционно-правовое регулирование основ-ных стадий судопроизводства, осуществляемого Конституционным Судом Республики Казахстан. В статье раскрыты основы конституционно-правовой регламентации судопроизводства, охарактеризо-ваны состав субъектов обращения и участников конституционного судопроизводства; раскрыт поря-док подготовки вопросов, вносимых на рассмотрение Суда; проанализирована процедура рассмотре-ния дел, а также некоторые особенности стадии принятия решений Конституционного Суда Респуб-лики Казахстан.

Ключевые слова: Конституция Республики Казахстан, конституционный контроль, судебный консти-туционный контроль, Конституционный Суд Республики Казахстан, полномочия Конституционного Суда, правовой статус Конституционного Суда, конституционное судопроизводство.

References

1 Konstitutsiia Respubliki Kazakhstan ot 28 yanvaria 1993 hoda (1993) [The Constitution of the Republic of Kazakhstan of 28 January 1993]. Almaty: Zhety Zhargy [in Russian].

2 Zakon Respubliki Kazakhstan «O Konstitutsionnom Sude Respubliki Kazakhstan» ot 5 iiunia 1992 h. [The Law of the Re-public of Kazakhstan The Law of the Republic of Kazakhstan «On the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan», adopted on June 5, 1992]. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus [in Russian].

3 Zakon Respubliki Kazakhstan «O Konstitutsionnom sudoproizvodstve v Respublike Kazakhstan» ot 5 iiunia 1992 h. [The Law of the Republic of Kazakhstan «On the Constitutional legal proceedings in the Republic of Kazakhstan», adopted on June 5, 1992]. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus [in Russian].

4 Konstitutsiia Portuhalii [The Constitution of Portugal] (1999). L.A. Okunkova (Ed.). Konstitutsii hosudarstv Evropeiskoho soiuza — Constitutions of the states of the European Union. Moscow: NORMA-INFRA [in Russian].

5 Konstitutsiia Rumynii [The Constitution of Romania] (2003). G.P. Luparev (Ed.). 20 Evropeiskikh konstitutsii: Sb. neofitsialnykh tekstov konstitutsii i konstitutsionnykh aktov — 20 European Constitutions: Collection of unofficial texts of constitu-tions and constitutional acts. Almaty: VShP Adilet [in Russian].

6 Erzhanova F.A. (2017). Istoricheskie etapy stanovleniia i razvitiia institutа konstitutsionnoho kontrolia v Kazakhstane [His-torical stages of formation and development of the institution of constitutional review in Kazakhstan]. Vestnik Karahandinskoho universiteta — Bulletin of Karaganda State University, 2, 20–25 [in English].

7 Taranov, A. (2007). Konstitutsionnyi Sud ili Sovet: vybor modeli konstitutsionnoho kontrolia [The Constitutional Court or the Council: the choice of the model of constitutional control]. Yurist — Lawyer, 2, 32–36 [in Russian].

8 Malinovskii, V.A. (2013). Konstitutsionnye Sovetу Kazakhstana i Frantsii: nekotorye hrani sravneniia [Constitutional Coun-cils of Kazakhstan and France: some facets of comparison]. Pravo i hosudarstvo — The Law and the State, 2, 28–32 [in Russian].





UDC 347.922.33:004

A.S. Akhmetov

Pavlodar Pedagogical State Institute, Kazakhstan (E-mail: [email protected])

The role of information technology in legal education

In thе article, the comparative analysis of scientific research of domestic and foreign authors on the applica-tion of digital educational resources in the preparation of future lawyers. Much attention is paid in the article to the use in the educational process of information resources, in which educational material can be presented in digital (electronic) format. In the opinion of the author, the development of information and communica-tion technologies by university teachers, as well as the widespread use of digital educational resources to cre-ate teaching and methodological support will improve the quality of legal education. Competent use of infor-mation technology increases the pedagogical impact on the formation of the creative potential of students, in-creases the level of scientific culture. In conclusion, the author comes to the conclusion that today there is a need to create a unified approach that reveals the didactic possibilities of using digital educational resources (DERs) containing a system of standards in the creation and implementation of electronic resources products in the educational process.

Keywords: education, system, digital electronic resource, information environment, science, education stand-ards, electronic format, virtual environment, internet, remote technology.

In the conditions of ubiquitous informatization of the entire education system, the importance of infor-

mation and communication competence of pedagogical workers is greatly increased. Practice shows that to-day there are all opportunities for improving the educational process through the introduction of new meth-ods and tools of ICT, especially when teaching legal disciplines. Great importance is played by the need to train teachers for these technologies.

The development of general educational, general cultural and professional skills in working with infor-mation, communicative skills of working with students, the ability to design electronic educational publica-tions — all this together is the basis of information and communication competence of modern teachers of legal disciplines.

According to A.M. Aiulova, S.S. Kenzhebulatova the ongoing changes in the traditional approaches to the teaching and learning process are responsible for the phenomenon of e-learning. The development of ICT and multimedia speaks of a wide variety of technologies and tools, the rapid expansion of their capabilities and functions, as well as their application in the educational process, while eliminating any boundaries-geographic, cultural, age [1; 113].

The basis for improving the quality of the entire education is the level of proficiency of the teaching staff of universities by information and communication technologies (ICT). The ubiquitous use of ICT tools to create educational and methodological support of disciplines makes it possible to improve the quality of the educational process. The competent use of ICT by university lecturers greatly enhances the pedagogical impact on the formation of the student's creative potential, the education of a certain level of scientific cul-ture in them [2; 86].

One of the new pedagogical technologies is training using digital electronic resources (DERs), which obey the basic laws of pedagogy, and include traditional didactic principles of education, but are supple-

The role of information technology…

Серия «Право». № 4(88)/2017 25

mented with new conditions and criteria of the learning environment. Existing studies of psychologists, law-yers show that the effectiveness of the learning process directly depends on the level of activation of all sen-sory organs, i.e. the wider the students' sensory perception of the teaching material, the better it is absorbed.

This gives grounds to believe that the more diverse and more clearly developed and presented the edu-cational material, the more effective the educational process. It can be concluded that the most promising means of teaching legal disciplines are digital educational resources.

These tools are based on a variety of information technologies, which include not only existing tech-nical techniques, for example, the use of hypertext technology, i.e. when there is an opportunity to go from one text to another by means of references, but also, for example, hypermedia, i.e. synthesis of hypertext and multimedia (graphics, sound, video). In addition, the use of DERs saves time in many respects and does not require large printing costs for non-printing services.

For example, T.N. Noskova, T.B. Pavlova believe that the role of digital educational resources is espe-cially evident in the process of independent out-of-class work of students. In the developed new educational standards for independent work, the student is given much more time in relation to the total complexity of the discipline. The process of independent mastering of knowledge by students should, as a rule, be of an individual character and occur in emerging new information conditions that reflect the content of information processes in modern society and in the learned discipline [3; 134].

For example, according to E.Y. Bidaibekov, S.S. Usenov any kind of educational activity can be pro-vided with a variety of information tools. The question of the choice of teaching aids is decided taking into account the specifics of the content of learning goals and objectives for a given discipline. The following grounds for the selection and combination of teaching aids are singled out:

the degree of adequacy of funds to the goals and content of education; the degree of adequacy of funds in relation to organizational forms and methods of training, the level

of effectiveness in their implementation; taking into account the multivariate principle of learning by the students of educational material; the level of correspondence of the means of instruction to the educational objectives and tasks for the

discipline under study at this stage; the level of effectiveness of training tools [4; 89]. To date, in the educational process, a simple demonstration of educational material (even with an inter-

active whiteboard) is an inadequate option for organizing classes, especially in legal disciplines. It arises necessary to apply different methods when issuing training material.

For example, you can apply slide-lectures with animation elements, which will allow the student to more clearly study the material. In addition, interactive models and dynamic FLASH-presentations will be effective. However, it should be noted that for the creation of animated models by teachers, special knowledge is required (not just Word or Excel) and a sufficiently long time for their development. To this end, universities should be organized special courses to train the teaching staff the necessary skills and knowledge in the development of digital educational resources.

According to E.Sh. Shamsuvaleeva, R.I. Kashapov with the introduction of new educational standards, it is necessary to create and use only those electronic educational resources that are strictly regulated by time, content, and also correspond to educational and work programs. The creation of such standards should be entrusted to special organizations that have experienced programmers, proofreaders, scientific advisers, and, of course, teachers in the given disciplines [5; 115].

All electronic learning resources can be divided into the following groups (categories): on the functions that they perform in the educational process: educational-methodical complex for a

certain legal discipline, curriculum, reference books, lecture notes, test tasks, methodological instruc-tions for doing independent work, a set of scientific publications and other;

the degree and level of didactic support of the discipline under study: a separate subject of the disci-pline, section, part of the section and other;

by the type of educational process in which a certain educational resource is used: lectures, the neces-sary educational and methodological support for distance learning or the e-learning system and other;

by the nature of the presentation of information: a multimedia product, an electronic analogue of a printed educational publication, a special curriculum and other;

on the degree of interactivity: active, descriptive, mixed and other.

А.S. Аkhmetov


When developing digital educational resources, it is necessary to withstand certain requirements, the es-sence of which is reduced to the effectiveness and quality of the final product for the more successful master-ing of the educational material by students. Didactic, organizational and technical requirements can be sin-gled out in the development of digital educational resources:

1. Didactic requirements: the availability of pedagogical expediency of using the digital resource in the educational process; a certain degree of scientific content of the digital resource, i.e. availability of scientific and reliable

information, objective scientific facts; openness of the presented digital educational resource with the means of information and communica-

tion technologies (ICT) to students at all levels of education (bachelor, master's degree, doctoral stud-ies);

increasing the level of information capacity of education through the use of alternative sources, as well as the distribution and structuring of educational information;

realization of the possibility of individualization of education within the framework of collective training, i.e. the possibility of students choosing an individual path, a level of complexity, a mode of work that takes into account individual psycho-physiological, intellectual, motivational characteristics of students;

realization of the possibility of combining group and individual forms of education depending on its goals, objectives, content and methodology;

the presence of the development of communicative abilities of the student in the framework of joint educational, research activities.

2. Organizational requirements: full correspondence of the content of the educational material of the discipline to the educational

standards of specialty; the ability to ensure the integrated and multi-functional use of ICT in teaching (in lecture, seminar,

practical, laboratory classes, independent work of the student, in research and extracurricular activi-ties), as well as in the management of the educational process;

increase the level of adaptability of the digital educational resource, the possibility to include certain changes and additions to it when the educational standard is changed, curricula;

providing a certain aesthetic perception and design of a digital educational resource, expressed in the orderliness and expressiveness of visual and sound elements of the resource;

creation of own methodical recommendations for work with digital educational resources; reduction of time costs for the organization of educational, research and educational work by the de-

veloper (teacher) himself, and by the manager of the educational process in the university, or at the faculty and department.

3. Technical requirements: ensuring the sustainable operation of the digital educational resource; protection against unauthorized actions both from the user of the electronic resource, and external in-

fluence of the Internet network; sufficient speed of processing of educational information (for example, when performing test tasks or

laboratory tasks); the possibility of networking ways of working with digital educational resources; ease of installation (installation) of the digital educational resource; availability of correspondence of the basis of the resource to modern operating systems (Windows 7,

8, 10). According to A.G. Akhmetova in the modern university there should be a developed electronic educa-

tional environment that provides the opportunity to develop innovative teaching methods based on the con-stant interaction of both teachers with students and students among themselves. This work should be provid-ed with special methods of constructing the educational and methodological complex of discipline, effective forms of control and various methods of communication [6; 351].

The position of I.K. Voitovich is interesting, which boils down to the fact that the algorithm of creation of electronic training courses should be based on several equally important and necessary components:

1) selection and development of educational material on the discipline or course content for presenta-tion in electronic (digital) form;

The role of information technology…

Серия «Право». № 4(88)/2017 27

2) definition of the model of the electronic training course, taking into account the set of didactic and methodological principles of its construction;

3) choice of special tools, through which digital (electronic) content will be created; 4) choice of platform for remote content placement; 5) mastering of new types of interaction [7; 140]. Thus, it can be concluded that the use of modern information technology (DERs) in the teaching of le-

gal disciplines will not only provide an educational process, but also to identify some of the advantages of such forms of organization of the educational process. Such advantages include:

1. A new organization of independent work of students is introduced, based on individual characteris-tics of students.

2. The intensity of the educational process increases. 3. The students motivation for cognitive activity increases. 4. There is an openness and availability of educational materials on electronic media, ease of use. 5. Availability of students ability to self-control the degree of mastering the educational material (test-

ing, problem solving).

References

1 Аюлов А.М. E-learning как новая парадигма в системе высшего образования / А.М. Аюлов, С.С. Кенжебулатова // Вестн. Караганд. ун-та. Сер. Педагогика. — 2016. — № 1 (81). — С. 112–117.

2 Арзуманова Н.В. Использование современных информационных технологий в образовательном процессе / Н.В. Арзуманова // Известия Российского гос. пед. ун-та им. А.И. Герцена. — 2009. — № 113. — С. 86–90.

3 Носкова Т.Н. Электронные ресурсы как основа формирования перспективных профессиональных компетенций / Т.Н. Носкова, Т.Б. Павлова // Вестн. Санкт-Петербургского ун-та МВД России. — 2013. — № 3 (59). — С. 133–137.

4 Бидайбеков Е.Ы. Актуальные проблемы и существующий опыт формирования образовательных электронных ресур-сов / Е.Ы. Бидайбеков, С.С. Усенов // Вестн. РУДН. Сер. Информатизация образования. — 2012. — № 1. — С. 89–93.

5 Шамсувалеева Э.Ш. Дидактические проблемы учебных занятий с использованием электронных образовательных ре-сурсов / Э.Ш. Шамсувалеева, Р.И. Кашапов // Вестн. РУДН. Сер. Информатизация образования. — 2012. — № 4. — С. 114–118.

6 Ахметова А.Г. Создание информационной образовательной среды вуза: опыт и проблемы / А.Г. Ахметова // Вестн. ун-та. — 2013. — № 15. — С. 350–353.

7 Войтович И.К. Специфика создания электронных образовательных курсов / И.К. Войтович // Вестн. Томского гос. пед. ун-та. — 2015. — № 1 (153). — С. 138–143.

А.С. Ахметов

Заң білім берудегі ақпараттық технологиялардың рөлі

Мақалада ғалымдардың, маман-практиктердің əртүрлі көзқарастарын салыстармалы талдау негізінде заң білім берудегі ақпараттық технологиялардың рөлі талданды. Автор болашақта арнайы виртуалды ортадағы электронды оқытудың инновациялық мүмкіндіктері қазақстандық білім берудің тиімділігі мен сапасын едəуір арттыра алатындығы жайлы айтты. Мақалада оқу материалдарын сандық (электронды) пішінде ұсынатын ақпараттық қорларды білім беру үдерісінде пайдалануға көп көңіл бөлінуде. Автордың пікірінше, жоо өкілдерінің ақпараттық жəне коммуникациялық технологияларды меңгеруі, сонымен қатар оқу-əдістемелік қамтасыз етуді жасау үшін сандық білім беру қорларын əр жерде пайдалану заң білім беруінің сапасын арртыруға мүмкіндік береді. Ақпараттық технологияларды құзыретті пайдалану студенттердің шығармашылық мүддесін қалыптастыруға деген педагогикалық əсерлігін арттырады, олардың ғылыми мəдениетінің белгілі деңгейін қалыптастырады. Ғылыми жұмыс болашақ заңгерлерді дайындау кезінде сандық білім беру қорларын пайдалану мəселелері бойынша отандық жəне шетелдік авторлардың ғылыми зерттеулері негізінде жазылған. Соңында автор бүгінгі таңда білім беру үдерісіне электронды қорлар өнімдерін жасау мен енгізу кезінде стандарттар жүйесі бар сандық білім беру қорларын пайдаланудың дидактикалық мүмкіндіктерін ашатын бірыңғай жол жасау қажеттілігі бар деген қорытындыға келді.

Кілт сөздер: білім беру, жүйе, сандық электронды қор, ақпараттық орта, ғылым, білім беру стандарттары, электронды пішін, виртуалды орта, интернет, қашықтық технологиясы.

А.S. Аkhmetov


А.С. Ахметов

Роль информационных технологий в юридическом образовании

В статье проведен сравнительный анализ научных исследований отечественных и зарубежных авто-ров по вопросам применения цифровых образовательных ресурсов при подготовке будущих юристов. Большое внимание уделено использованию в образовательном процессе информационных ресурсов, в которых учебный материал может быть представлен в цифровом (электронном) формате. По мнению автора, освоение информационных и коммуникационных технологий преподавателями вузов, а также повсеместное использование цифровых образовательных ресурсов для создания учебно-методического обеспечения позволит повысить качество юридического образования. Компетентное использование информационных технологий увеличивает педагогическое воздействие на формирова-ние творческого потенциала студентов, повышает уровень научной культуры. В заключение сделан вывод о том, что на сегодняшний день существует потребность создания единого подхода, раскры-вающего дидактические возможности применения цифровых образовательных ресурсов, содержащего систему стандартов при создании и внедрении продуктов электронных ресурсов в образовательный процесс.

Ключевые слова: образование, система, цифровой электронный ресурс, информационная среда, наука, стандарты образования, электронный формат, виртуальная среда, интернет, дистанционная техноло-гия.

References

1 Aiulov, A.M., & Kenzhebulatova, S.S. (2016). E-learning kak novaia paradihma v sisteme vyssheho obrazovaniia [E-learning as a new paradigm in the higher education system]. Vestnik KarGU. Seriia Pedahohika — Bulletin of KarSU. Series Pedagogy, 1, 112–117 [in Russian].

2 Arzumanova, N.V. (2009). Ispolzovanie sovremennykh informatsionnykh tekhnologii v obrazovatelnom protsesse [The use of modern information technology in the educational process]. Izvestiia Rossiiskoho hosudarstvennoho pedahohicheskoho universiteta im. A.I. Gercena — Proceedings of the A.I. Herzen Russian State Pedagogical University, 113, 86–90 [in Russian].

3 Noskova, T.N., & Pavlova, T.B. (2013). Elektronnye resursy kak osnova formirovaniia perspektivnykh professionalnykh kompetencii [Electronic resources as a basis for the formation of promising professional competencies]. Vestnik Sankt-Peterburhskoho universiteta MVD Rossii — Bulletin of the Saint Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 3 (59), 133–137 [in Russian].

4 Bidaіbekov, E.Y., & Usenov, S.S. (2012). Aktualnye problemy i sushchestvuiushhii opyt formirovaniia obrazovatelnykh elektronnykh resursov [Actual problems and existing experience in the formation of educational electronic resources]. Vestnik RUDN. Seriia Informatizaciia obrazovaniia — Bulletin PFUR. Series Informatization of Education, 1, 89–93 [in Russian].

5 Shamsuvaleeva, E.Sh., & Kashapov, R.I. (2012). Didakticheskie problemy uchebnykh zaniatii s ispolzovaniem elektronnykh obrazovatelnykh resursov [Didactic problems of training sessions using electronic educational resources]. Vestnik RUDN. Seriia Informatizatsiia obrazovaniia — Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series Informatization of Education, 4, 114–118 [in Russian].

6 Akhmetova, A.G. (2013). Sozdanie informatsionnoi obrazovatelnoi sredy vuza: opyt i problemy [Creation of the information educational environment of the university: experience and problems]. Vestnik Universiteta — Bulletin of the University, 15, 350–353 [in Russian].

7 Voitovich, I.K. (2015). Spetsifika sozdaniia elektronnykh obrazovatelnykh kursov [Specificity of the creation of electronic educational courses]. Vestnik Tomskoho hosudarstvennoho pedahohicheskoho universiteta — Bulletin of Tomsk State Pedagogical University, 1 (153), 138–143 [in Russian].

Серия «Право». № 4(88)/2017 29

ƏОЖ 32(091)(4/9)

Е.Т. Өміржанов1, Қ.Ж. Байтекова2 1Əл-Фараби атындағы Қазақ ұлттық университеті, Алматы, Қазақстан;

2С.Ж. Асфендияров атындағы Қазақ ұлттық медицина университеті, Алматы, Қазақстан (E-mail: [email protected])

Мөде қағанның саяси-құқықтық көзқарастары

Мақалада Қытайдың мұрағат құжаттарына, сонымен қатар тарихи аңыздарға сүйене отырып, ғұндардың ұлы билеушісі Мөде қағанның өмірі мен саяси қызметі қарастырылды. Қазіргі кезде Қазақстанның саяси-құқықтық ілімдерінің тарихын зерттеуде зерттеушілер көбінесе портреттік əдісті қолданады. Себебі бізге жеткен жазба құжаттардың аздығы, сонымен қатар тарихи тұлғалардың артына қалдырған өсиет сөздердің ұмыт болуы олардың жеке басына қатысты мəліметтерді де зерттеуді талап етеді. Авторлар Мөде қаған туралы тарихи мəліметтерге баса назар аударып, Тұман қаған қайтыс болған соң жəне Мөде билікке келген кезге ғұндар мен Қытай мемлекеті арасында орныққан саяси қатынастарға сипаттама берді. Мөденің саяси-құқықтық көзқарастарын зерттей отырып, оның жерсіз мемлекеттің болмайтындығы туралы, жерді өзгелерге беруге болмайтындығы жайлы айтқандарына айрықша назар аударылды. Сондай-ақ Мөде қағанның Қытай императорларымен жазысқан хаттары зерттелді, олардың негізінде сол тарихи кезеңдегі екі ел арасындағы дипломатиялық қатынастар тарихын да көруге болады. Қорытынды ретінде Мөденің саяси-құқықтық көзқарастарының Қазақстанның саяси-құқықтық ілімдерінің тарихындағы алатын орны мен ролі жайлы тұжырым жасалған.

Кілт сөздер: Мөде қаған, саяси-құқықтық көзқарастар, мемлекет, мұрағат құжаттары, ғұндар, ежелгі Қытай, дипломатиялық қатынастар.

Кез келген мемлекеттің алға қарай дамып, кемелденуі үшін тек халықтың əлеуметтік-

экономикалық жағдайына ғана емес, саяси-рухани мəселелерге де назар аудару қажет. Тəуелсіздік жылдарында елімізде бұрындары зерттелмеген, тасада қалған мəселелерге көңіл аударылып, ескі тарихқа да зерттеулер жүргізуге талпыныстар жасалынуда. Дегенмен, əлі де болса, ұлттық идеологияның мемлекет тарапынан мықтап қолға алынбауы, халықтың басын біріктіретін идеяларға назар аудармаушылық, ескі тарихты жаңа бағытта зерттеуге талпыныстың болмауы сияқты жағдайлар да орын алуда. Қазақтың ескі тарихына баса көңіл аудармау осы тарихпен байланысты қаншама ғылым саласының да дамымай артта қалуына əсерін тигізуде. Жалпы, заң ғылымының теориялық-тарихи блогы тікелей тарихқа байланысты, оның негізін құраушы мемлекет жəне құқық теориясы мен тарихы, құқықтық-саяси ілімдер тарихы негізінен тарихи зерттеулерді басшылыққа алады. Əсіресе соңғы жылдары отандық ғалымдар тарапынан Қазақстанның саяси-құқықтық ілімдер тарихын зерттеуге үлкен талпыныстар жасалуда. Көптеген зерттеушілер Қазақстанның хандық дəуірдегі, Ресей қоластындағы, кеңестік кезеңдегі саяси-құқықтық ілімдерінің тарихына, жекелеген тарихи тұлғалардың саяси-құқықтық ұстанымдарына талдау жасап, ғылыми еңбектер жазып жүр. Дегенмен, бұл салада да, əлі де болса, зерттеуді талап ететін тақырыптар аз емес, бұл Қазақстанның көне тарихына, ондағы өмір сүрген тарихи тұлғаларға байланысты. Саяси-құқықтық ілімдер тарихын зерттеу үшін ізденуші тікелей тарихшылардың, философтардың, саясаттанушылардың, қажет болса, əдебиетшілердің еңбектеріне жүгінеді. Ал қазіргі кездері, өкінішке орай, қазақтың ескі тарихы, ондағы тарихи тұлғалардың артына қалдырған өсиеттері турасында көбінесе тəуелсіздік жылдары жазылған қазақ əдебиетшілерінің еңбектерін кездестіреміз. Ескі замандардағы еліміздің тарихына қатысты жаңаша көзқараспен жазылған тарихи-зерттеу еңбектері өте аз. Еліміздің ескі тарихы бойынша көршілес Қытай елінің мұрағатында сақталған мəліметтермен мамандар əлі де болса жұмыс істеп, жан-жақты қамтылған, ғылыми негізделген зерттеу еңбектерін жарияласа, өзге саланың зерттеушілері үшін үлкен көмек болар еді... Осы себептен де Қазақстанның саяси-құқықтық ілімдерінің тарихын зерттеушілер көне дəуірдегі саяси-құқықтық идеяларды зерттеп жүрген жоқ. Ал, анығында, арнайы ғылыми талдау жасау арқылы сонау ескі замандарда өмір сүрген тарихи тұлғалардың ел мен жер туралы, ел басқару, заң шығару жайлы көзқарастары əлі де болса өз құндылығын жоғалтпағанына көзжеткізуге болады.

Аталған жағдайларды ескеріп, орын алып жатқан олқылықтардың орнын толтыруға үлес қосу мақсатында қазақтың көне замандардағы саяси-құқықтық ілімдерінің тарихы бойынша ғылыми мақалалар сериясын жариялауды жөн көрдік. Еліміздің көне тарихындағы тарихи тұлғалар туралы

Е.Т. Өміржанов, Қ.Ж. Байтекова


сөз қозғағанда біз, ең алдымен, көне сақтар мен ғұндарды еске аламыз. Аталған кезеңнің аса көрнекті өкілдері жайлы сөз қозғалғанда тарихи деректердің жетімсіздігі салдарынан олардың саяси-құқықтық көзқарастарына талдау жасау қиындық туғызады. Десе де, қолда бар дерек көздеріне сүйене отырып, олардың кейбіреуінің саяси-құқықтық портретін жасауға болады. Осындай аса көрнекті тұлғалардың бірі — Мөде қағанның саяси-құқықтық идеяларына осы мақалада талдау жасауға тырысамыз.

Мөде б.з.д. 209–174 жж. аралығында өмір сүрген ғұндардың патшасы, оның əкесі Тұман Тəңірқұт болған. Мөде қаған жайлы мəліметтердің көбі бірсарынды болып келеді, қазіргі кезде бұл тақырыпта жаңаша сипатта ғылыми-зерттеу жұмыстарының болмауы себепті Мөденің саяси-құқықтық ой-пікірлері туралы сөз қозғағанда кеңес дəуірінде жарық көрген еңбектерді басшылыққа алуға мəжбүрміз.

Мөденің нақты айтқан сөздері мен ойлары бізге дейін қытай жылнамаларында сақталған, ол туралы мəліметтерден жəне оның қытай басқарушыларына жазған хаттары арқылы жетті. Мөденің саяси-құқықтық көзқарастарына оның жасаған іс-əрекеттері арқылы да сипаттама беруге болады. Себебі Мөде туралы жеткен мəліметтерден оның тек ержүрек батыр ғана емес, өте айлалы қолбасшы жəне əккі саясаткер болғанын көре аламыз. Мөденің білікті қолбасшы жəне мықты ұйымдастырушы болғаны жайлы оның өз əкесі Тұман Тəңірқұтты өлтіріп таққа отыруы жайлы мəліметтен біле аламыз. Мөденің өз əкесін өлтіріп, оның тағына отыруына өзіндік себептері болды. Тұман Тəңірқұттың екі əйелінен екі ұлы болады. Өзінің кіші ұлына бүйрегі бұратын болғандықтан, тақты соған мұраға қалдыру үшін Мөдеден құтылмақшы болып əкесі оны юечжилерге аманат етіп береді. Сосын юечжилерге шабуыл жасап, олардың өзінің ұлын өлтіруіне жағдай жасайды. Бірақ ержүрек Мөде юечжилерден қашып құтылып, əкесіне қайтып келеді. Мөде əкесінің өзіне жасаған қастандығын түсініп, оған кектенеді. Елге келген соң əкесі оның батырлығына қайран қалып қарамағына 10 000 шаңырақты береді. Мөде өзіне қарасты адамдардан əскер жасақтап, оларды соғыс өнеріне баулиды. Ол өз жауынгерлерінен өзіне толық бағынуды талап етіп, атқанда ысқырып дыбыс шығаратын жебе атуға үйретеді. Мөденің талабы əскерінің өзі атқан нысанаға атуы болады. Əскерінің өзіне толық бағынатындығын тексеру үшін ол бірде өзінің тұлпарын атады, əскері де оған атуы қажет еді, дегенмен, кейбірі атты обалсынып атпайды. Мөде тұлпарға оқ атпағандардың басын кестіреді. Енді бірде өзінің сүйікті əйелін атады, əскердің кейбірі оған оқ атпайды, Мөде дереу əйелге оқ атпағандардың басын алады. Тағы бірде Мөде ысқырғыш жебемен əкесінің тұлпарын атады, сонда барлық əскер бірден тұлпарға оқ жаудырады. Əскерінің өзіне толықтай бағынатындығына көзі жеткен соң аң аулап жүргенде əкесіне жебесін атады, əскері бірден оқ жаудырып, Тұман Тəңірқұт қайтыс болады. Əкесін өлтіріп, таққа отырған Мөде өгей шешесін, бауырын, бағынғысы келмеген рубасыларын толық өлтіріп, өзін Тəңірқұт деп жариялайды. Бұл б.з.д. 209 жыл еді [1; 75]. Бұл баяндалған жайттан аңғаратынымыз Мөденің аса білгір қолбасшы болғандығы, яғни, сол кезеңдегі адамдардың сана-сезім деңгейімен алып қарағанда жауынгерлікте жетістікке жетудің басты кепілі жауынгерлердің бұйрықты бұлжытпай орындауға дағдылануы екендігін түсініп, сол мақсатқа жету жолында өзіндік əдіс-тəсілдерді қолдануы. Сонымен қатар билікке келген соң өзіне болашақта қарсылық ұйымдастыруы мүмкін, қауіпті адамдардың (өгей шешесі, бауыры мен олардың жақтастары) барлығының көзін жою арқылы елдің басын қосуға кедергілерді жоюы. Осы тұста Мөденің қаталдығының басты себебі ретінде сол кезеңдегі Ғұн мемлекеті үшін басты мəселе жан-жақтан анталаған жаулардан қалайда қорғанып, мемлекетті сақтап қалу болғанын айрықша атап өткен жөн. Ғұндардың мемлекеттік құрылысы олардың қоғамдық құрылысы сияқты иерархиялық тəртіппен құрылды. Б.з.д. V–ІV ғасырларда Жұн тайпалық одағынан құралған Ғұн мемлекеті көршілес тайпалар мен Қытай патшалығы арасында орын алған үлкен қақтығыстар нəтижесінде бой көтерген болатын. Мемлекеттің негізін қалаушылар жəне олардың мұрагерлері өздерінің басты мақсаты ретінде «садақ тартатын барлық халықтарды» (көшпелілерді) бағындыруды жəне «жер үйлерде тұратын адамдардан» (отырықшы халық) үстем болуды айқындады [2; 70]. Осындай қиын жағдайда Ғұн мемлекеттілігін сақтап қалудың басты жолы қоғам ішінде қатаң тəртіп орнатып, мемлекет ісінде тек бір мақсат пен айқын идеологияға негізделген əрекеттер жасау болды.

Аса мəн беретін мəселе Мөденің мемлекетшілдігі, яғни, оның мемлекет басшысы ретінде өз елін қорғап қалу, елдің біртұтастығын қамтамасыз ету, өзге мемлекеттерге есесін жібермеу турасындағы ұстанымдары əлі де өз өзектілігін жоя қойған жоқ. Мөде елдің ел болып сақталуының басты кепілі — оның аумағының біртұтастығы қағидасын мықтап ұстанды. Сонымен қатар ғұндар елінің бастапқы кезден ірі бақталасы болған Қытай елінің жерге қатысты талаптарын орындамай, оларға, керісінше, талап қою арқылы ол өз елінің болашақта Қытай елімен тепе-теңдікті ұстап тұруына мəн береді.


Серия «Право». № 4(88)/2017 31

Мөденің өз мүддесін мемлекет мүддесіне жығып бере алатын мемлекетшілдігін оның Қытай елшілеріне өзінің тұлпары мен əйелін беріп жіберуінен көруге болады. Яғни, Мөде үшін жеке басының мүддесі мемлекет мүддесінің қасында түкке тұрғысыз дəрежеде болады. Мұндай деңгейде ойлайтын саясаткерлер тарихта бірен-саран ғана кездесетіндігін ескерсек, солардың бірі осы Мөде екендігін айрықша атап өту қажет. Бізге жеткен мəліметтер бойынша, Мөде қаған билікке келген соң Қытай билеушілері оның салық төлеуін талап етеді. Олардың Мөдеден салық ретінде талап еткені Мөденің əкесінен қалған жүйрік тұлпары болады. Мөде бұл істі билердің кеңесіне салады. Бектер тұлпарды қытайларға беруге қарсы болады. Бірақ Мөде қытайлармен жауласпау үшін тұлпарды беруге ұйғарады. Тұлпарды алған соң қытай елі Мөдеден өзінің бір ханымын сыйға беруді талап етеді. Ғұнның бектері Қытай елшісі əкелген хатты оқып ашуланып, соғысу қажеттігін айтады. Бірақ Мөде елшіге бір тоқалын беріп жібереді. Елшіден «ғұндар Қытай елінен тыныштық тілейді, сыпайылық, əдептілік адамның сүйетін ісі ғой» деген сөздерді айтып жібереді. Бірақ қытайлар ғұндарға астамшылық істерін көбейте береді. Енді олар «Мөде бізден қорқады екен, олай болса, екі үкімет арасындағы ұзындығы мың шақырымға созылып жатқан бос жерді сұрап алайық», — деп тағы да елші жібереді. Мөде бектерін жинап алып кеңескенде олардың бір бөлігі бос жатқан құнарсыз жерді беруді, екінші бөлігі бермеуді жақтады. Мөде оған қатты ашуланып, «Бұл не деген сөз? Жер халықтың қазынасы, оның күнкөрісі. Оны қалай бересің?» — деді [3; 12]. «Жерді беру — бүгінгі тоқтығына тасыған, бірақ ертеңгі күні қарны ашарын ойламаған тоғышарлардың ісі. Ондайлар — елдің жауы. Жер — ұрпаққа қалдырар жалғыз мұраң. Жерді беру — ұрпағыңды сол мұрадан айырып, ертең біреуге тəуелді ету, құлдыққа беру. Жерді берейік деу — ұрпақтың жауы. Жауға аяушылық жоқ. Өлім!» [4; 84] — деп, жерді сатуды қолдағандардың барлығының басын алуды бұйырады. Мөде жерсіз мемлекеттің өмір сүруі мүмкін еместігін алға тарта отырып, өзінен əлдеқайда күшті жау мемлекетке қарсы шығуға ұйғарым жасайды. Жер үшін басын өлімге тіккен Мөде тез арада əскер жасақтап бейқам жатқан Қытай еліне шабуыл жасап, оларды тас-талқан етіп жеңеді. Жеңіске жеткен соң Мөде əскерін таратпай юечжилерге шабуыл жасап, оларды да батысқа ығыстырады. Осы тұста Мөденің құнарсыз жерлерді қытайлықтарға бере салып, тыныштықта өмір сүруді таңдамауының басты себебі, ол жерлерді берген соң оларға жаңа қоныстанушылар орнығып, уақыт өте келе тағы да жер сұрау жалғасын табатындығы жайлы ойлауы болды деп топшылауға болады. Қазіргі тыныштықты ойлап болашақтағы мемлекеттің қауіпсіздігіне нұқсан келтірмеуді ойлағандықтан, ол бірден жауынгерлерді жасақтап, шабуылға шығады.

Мөденің тағы бір жаңашылдығы, оның бұрындары Қытай қарамағында болған тайпаларды біртіндеп біріктіріп, біртұтас, үлкен күшті мемлекет құруы болды. Ол қытай елімен тең дəрежеде байланыс орнатудың басты кепілі бытырап жатқан тайпаларды біріктіру екендігін жақсы түсінеді. Қытайлармен ұрыста жеңіске жеткен соң біртіндеп Мөде жиырмадан аса тайпаларды біріктіріп үлкен күшті мемлекет құрады. Ол тайпаларды біріктіріп қана қоймай жүйелі түрде тұрақты басқаруды жүзеге асырудың жаңа тетігін іске қосады. Барлық тайпаларды ұлысқа бөліп, олардың ішінен мыңбасы, жүз басы, он басы атақтарын орнықтырады. Осылайша, Мөде бұрынғы Қытай қарамағында болған тайпалардан оған қарсы үлкен күш қалыптастырды. Сол кезеңде Мөденің атты əскерінің саны 300 мың болды. Б.з.д. 203–202 жж. Мөде Қытай шекарасындағы бірнеше тайпаны бағындырып, Қытайға шабуылдарды бастайды. Бұл кездегі Қытайда билікке Хан əулетінің негізін қалаушы Лю Бан Гаоцзы төңкеріс жолымен келген еді. Ғұн əскері б.з.д. 200 жылдың қысында Цзиньян қаласына келеді. Оған қарсы Гаоцзы əскерді өзі бастап шығады, қыс болғандықтан, қытай əскері үлкен қиындықтарға тап болады. Қытай əскерін айламен қоршауға алған ғұндар жеті күн бойы оларға шабуыл жасаумен болады. Ақырында, қытай тыңшылары Мөденің əйеліне сый-сияпат жасап, оны Мөдені келісімге келуге көндіртеді. Келісім «бейбітшілік пен туысқандық» келісімі деп аталады. Оған сəйкес қытай патшайымы Ғұн патшасына күйеуге беріліп, оған келісімде белгіленген мөлшерде тарту-таралғы берілетін болады. Лю Банның қызы Мөдеге күйеуге тиюге қарсы болғандықтан, ол туыстарының бірінің қызын патша қызының киімін кидіріп, ұзатады. Бұл туралы Мөде тек кейінірек біледі, бірақ елге күлкі болмау үшін ешкімге тіс жармайды. Осы келісімнен кейін 23 жыл бойы екі арада бейбіт қатынастар орнайды.

Осы оқиғадан соң 5 жыл өткенде Лю Бан қайтыс болып оның тағына оның əйелі Лю-Хоу отырады. Мұны естіген Мөде патшайымға келесідей хат жолдайды: «Сіз де, патшайым, жалғызсырап жүр екенсіз. Мен де сыңарсызбын, əрі көңілім жабығулы. Екеуміз де торығып, ішқұсалықпен күн кешіп жатырмыз. Жанымызға жұбаныш табуға ел тіршілігі мұрша берер емес. Сондықтан да менің жоғымды сен, сенің жоғыңды мен түгендеп, жоғымыздың орнын толтырсақ қайтеді». Бұл хатты алған

Е.Т. Өміржанов, Қ.Ж. Байтекова


соң патшайым алғашында ашуланса да уəзірлерімен кеңесіп, оған келесідей жауап береді. «Тəңірқұты ескінің көзі — мен байғұсты ұмытпай, хат жолдапты. Көңілім секем алған мен байғұс басым əуелгіде тіксініп қалдым да, оңашада ақылыммен кеңестім. Жасым болса шау тартты, көңілім құлазыды, шашым түсе-түсе сиреді, тісі, құрғыр, түсіп бітті, тізем қалтырайтын болды. Тəңірқұты, менің жайымнан хабардар шығарсыз, сондықтан да өзіңізді де əуреге салып қайтесіз. Еліме естияр болып отырған мен байғұсты қинамаңыз. Тілегіңізді қабыл етпегенім үшін ғафу өтінемін», — деп, Мөдеге сый-сияпат жібереді [5; 262].

Бұл хаттардан біз Мөденің əккі саясаткер болғанынан хабардар боламыз, яғни, оның кезінде өзіне жасалған əділетсіздіктерді жауының өзіне қайтару арқылы əлсіреп жатқан Қытай елінен өз кеткен есесін қайтарғысы келгендігін көруге болады. Сонымен қатар осындай оңтайлы тұста қытай ханшайымын шамдандырып, ашуына тию арқылы қателік жіберуін күтіп, дереу шабуыл жасауды көздегенін де атап өтуге болады.

Мөденің ел билеудегі дипломатиялық қырын да ол жазған хаттар аша алады. Б.з.д. 178 жылы Қытайда таққа Вэн-ди патша отырды. Ол бұрынғы келісім бойынша алым-салық төлеуді тоқтатты. Жауап ретінде ғұндар шекаралық аймақтарда шабуыл жасап, елді мекендерді тонай бастайды. Бұған ашуланған Вэн-ди 80 мың əскермен ғұндарға қарсы жорыққа шығады. Жорыққа шыққан патшаға астанадан суыт хабар келеді, оның елде жоқтығын пайдаланып, Лю Банның немересі Лю-Син-Цзюи сарайға бет алғаны мəлім болады. Сондықтан Вэн-ди əскерімен кері қайтуға мəжбүр болады. Бұдан кейін б.з.д. 174 жылы Мөде Қытай патшасына сый-сияпатпен бірге хат жібереді. Ол хатында шекараға шабуыл жасаған оң қол уəзірін жазалап батысқа иұзилерге жорыққа жібергенін. Оның иұзилерді жеңіп елге оралғанын баяндап, круана, үйсін, хужие жəне өзге де 26 бектіктің ғұндарға бағынғанын жазады. Ол хатын келесідей жалғастырады: «Содан көшпелі елдердің басы қосылып, солтүстік алап тыныштандырылды. Енді жорықты тоқтатып, əскерлерді, ат-көлікті тынықтырсақ деген ойдамыз. Патша ғұндарды Ұлы қорғанға жақындатқысы келмейді екен, ендеше, шекарадағы тұтық бектері мен тұрғындарын ішкеріге қарай алысырақ алып барып қоныстандырса, көңіліміз жайланар еді». Осы хаты арқылы Мөде жаңа императордың ғұндарға немқұрайлы қарамай, бұрыннан бекітілген салықты уақытылы төлеуін, егер олай жасамаса, бұрынғыдан да күшейе түскен ғұндардың ашық шабуылға шығатындығын астарлы түрде жеткізеді.

Вэн-ди бұл хатқа келесідей жауап берді: «Тəңірқұттың өткен іспен есептеспей, əуелгі бітімді жаңғырту ниетін патша шын пейілмен қабыл алады! Əсілі, қасиетті патшаның арманы, міне, осы еді. Хан патшалығы мен ғұндар бітім жасасып, аға-бауыр болып жатса, Тəңірқұтқа мол сый көрсетпекпіз. Ғұндар өздері көбінесе бітімді бұзып, аға-бауырлық, туыстық қатынасты алшақтатып келеді. Ал, оң қол уəзірдің алғашқы уақиғасына кеңшілік етіп, Тəңірқұт оны ауыр жазаламас! Тəңірқұт айтқанында тұрып, ұлықтарына анықтап ұғындырса, олар бітімді бұзып жүрмесе, Тəңірқұттың хаты сенімді болса...» [5; 265]. Осылайша, Мөде үлкен дипломат ретінде орын алуы мүмкін соғысты болдырмай, өзінен күші басым дұшпанын бұрынғыша салық төлеуді жалғастыруға иліктіреді.

Қорыта келсек, еліміздің тарихында ел басқарып, ұлт мүддесі үшін күрес жүргізген, көршілес жатқан елдермен ұтымды байланыс орната білген бірегей тұлғалардың бірі — Мөде қағанның саяси жəне құқықтық ұстанымдарының əлі де болса берер тəлімі мол. Бүгінгі күні ұрпақ бойындағы ұлтшылдық пен отансүйгіштікті дамыту үшін Мөде сияқты ұлы тұлғалардың атқарған істері мен артына қалдырған өсиеттерін насихаттау қажет. Сондықтан осы бағытта əлі де болса ірі ғылыми зерттеу жұмыстары жүргізіліп, Мөде жайындағы қытай елінің мұрағаттарында сақталған құжаттармен біздің ғалымдарымыз əлі де жұмыс жүргізуі тиіс деген пікірдеміз.

Мөденің мемлекет пен құқыққа қатысты ұстанымдарымен танысу арқылы олардың əлі де болса өз өзектілігін жоймағанын көре аламыз. Тіпті, оның ел мен жерге қатысты пікірлерінің соншама уақыт өтсе де, бүгінгі еліміз үшін қажет маңызды саяси шешімдер қабылдауда басшылыққа алынуы керектігі еш дəлелдеуді қажет етпейді. Мөде қағанның жерге байланысты ұстанымы бүгінгі күні де өз маңыздылығын жойған жоқ, көршілес елдердің жалпы саяси-экономикалық, əскери, демографиялық əлеуетін ескерсек, біздің мемлекетіміз жерге қатысты Мөде ұстанған саясаттан айнымауы тиіс екендігіне көзжеткіземіз. Жалпы алғанда, ұзақ уақыт бойы үлкен империямен тайталаста өмір сүрген көшпенділер мемлекетінің басшысы, дарынды саясаткер Мөде қағанның саяси-құқықтық ой-пікірлері əлі де болса ел игілігіне жұмыс істеп, көптеген саясаткерлер үшін маңызды бағыт көрсете алады деп ой түйіндеуге болады.


Серия «Право». № 4(88)/2017 33

Əдебиетер тізімі

1 Гумилев Л.Н. Хұндар / Л.Н. Гумилев. — Алматы: Қазақстан, 1998. — 528 б. 2 Кляшторный С.Г. Государство и народы Евразийских степей. Древность и средневековье / С.Г. Кляшторный,

Т.И. Султанов. — СПб.: Востоковедение, 2004. — 368 с. 3 Марғұлан Ə. Ежелгі жыр, аңыздар: ғылыми-зерттеу мақалалар / Ə. Марғұлан. — Алматы: Жазушы, 1985. — 368 б. 4 Салғарин Қ. Алтын тамыр: роман-эссе / Қ. Салғарин. — Алматы: Жалын, 1986. — 288 б. 5 Жұртбаев Т. Дулыға. Көне түркі батырлары туралы тарихи əфсаналар / Т. Жұртбаев. — Алматы: Жалын, 1994. — 368 б.

Е.Т. Омиржанов, К.Ж. Байтекова

Политические и правовые взгляды Модэ кагана

В статье на основе архивных данных Китая, а также исторических легенд рассмотрены жизнь и политическая деятельность великого гунского правителя — Модэ кагана. Сейчас при исследовании истории политической и правовой мысли Казахстана многими учеными используется портретный метод, поскольку наблюдается недостаточность письменных документов, сохранившихся до наших дней. Кроме того, многие из высказываний исторических личностей забыты, что заставляет изучать сведения, касающиеся личности каждого из них. В этой связи авторы большое внимание уделили и историческим сведениям, касающимся личности Модэ. В статье описаны политические отношения между китайским государством и гуннами после убийства Туман кагана и прихода к власти Модэ. Изучая политико-правовые взгляды Модэ, особое внимание уделено его высказываниям о невозможности существования государства без земли, о недопустимости передачи земли другим. Также в работе изучена переписка Модэ с китайскими императорами, на основании которой можно сделать некоторые выводы относительно истории дипломатических отношений между странами рассматриваемого исторического периода и о роли и значении политико-правовых взглядов Модэ в истории политико-правовых учений Казахстана.

Ключевые слова: Модэ каган, политические и правовые взгляды, государство, архивные документы, гунны, древний Китай, дипломатические отношения.

Ye.T. Оmirzhanov, K.Zh. Baitekova

Political and legal views of Modu Chanyu

On the basis of China's historical data and historical legends, in this article considered the life and political activity of the great Hun ruler — Modu Chanyu. Now, on researching the history of political and legal thought of Kazakhstan, many researchers use the portrait method. Because the inadequacy of written docu-ments that have survived to this day, also, that many of the statements of historical personalities have been forgotten, makes it necessary to study and consolidate the personality of each of them. In this connection, in this article, much attention was paid to historical information concerning the personality of Modu Chanyu. The author in the article describes the political relations between the China and the Huns after the murder Touman Chanyu and the coming to power Modu. Studying the political and legal views of Modu, the author focuses on Modu’s statements about the impossibility of the existence of the state without land, about the in-admissibility giving lands to others. Also in this paper we study the correspondence Modu with Chinese em-perors, from which you can see the history of diplomatic relations between the two countries under reviewed historical period. In conclusion, the author makes a conclusion about the significance and the role of political and legal views of Modu in the history of political and legal doctrines of Kazakhstan.

Keywords: Моdu Chanyu, political and legal views, state, archive documents Huns, ancient China, diplomatic relations.

References

1 Gumilyov, L.N. (1998). Hundar [Gunas]. Almaty: Kazakhstan [in Kazakh]. 2 Kliashtorny, S.G., & Sultanov, T.I. (2004). Hosudarstvo i narody Evraziiskikh stepei. Drevnost i srednevekovie

[The government and the people of the Eurasian steppes. Antiquity and the Middle Ages]. Saint Petersburg: Vostokovedenie [in Russian].

3 Margulan, A. (1985). Ezhelhі zhyr, anyzdar: Gylymi-zertteu makalalar [Ancient epics and myths.Research articles]. Almaty: Zhazushy [in Kazakh].

4 Salgarin, Q. (1986). Altyn Tamyr: roman-esse [Golden root: novel-essay]. Almaty: Zhalyn [in Kazakh]. 5 Zhurtbaev, T. (1994). Dulyga. Kone Turki Batyrlar turaly Tarihi afsanalar [Historical legends about ancient Turkic heroes].

Almaty: Zhalyn [in Kazakh].





УДК 343.98

А.М. Хлус

Белорусский государственный университет, Минск, Беларусь (E-mail: [email protected])

Развитие представлений о коррупции на международном уровне и в Республике Беларусь

В статье на основе норм международного и национального законодательства проанализировано раз-витие представлений о понятии «коррупция». В качестве основы для исследования автором избраны международные конвенции, из которых две приняты Советом Европы («Об уголовной ответственно-сти за коррупцию» и «О гражданско-правовой ответственности за коррупцию»), а одна («Конвенция против коррупции») принята ООН. Анализ норм международных конвенций позволяет сделать вывод о различном подходе к пониманию коррупции. В исследованных конвенциях отсутствует четкое определение понятия «коррупция», что не позволяет разработать действенные меры борьбы с этим социальным злом. Конвенции носят рекомендательный характер не только в отношении понятия и признаков коррупции, но и в отношении перечня деяний, которые следует признать коррупционными на национальном уровне. Такая формулировка международных конвенций не способствует консоли-дации усилий государств в мировом масштабе в целях эффективного противодействия коррупции. Дальнейший анализ национального законодательства на примере отдельных государств Евразийского экономического союза явился подтверждением сделанному выводу. Так, в Российской Федерации, Казахстане и Беларуси наблюдается неодинаковый подход к пониманию как коррупции, так и кор-рупционных преступлений. Рассматривая общественные отношения как основу любого коррупцион-ного деяния, автор приходит к выводу о необходимости понимания коррупции в широком и узком смысле. Сущностью коррупции в авторском понимании является внесение изменений (разрушение, деформация) в установленные (сформированные) на основе норм нравственности и права обществен-ные отношения.

Ключевые слова: международные конвенции, коррупция, коррупционные правонарушения, коррупци-онные преступления, модельный закон, общественные отношения, социальное взаимодействие, кор-рупционное отношение.

Накопленный опыт противодействия коррупции различных стран обобщен не только в нормах

их национальных законодательств, но и в актах международных конвенций. Понимание коррупции и система мер антикоррупционного противодействия описаны в трёх важнейших международных кон-венциях: Две конвенции («Об уголовной ответственности за коррупцию» [1] и «О гражданско-правовой ответственности за коррупцию» приняты Советом Европы [2]), а одна — «Конвенция про-тив коррупции» принята ООН [3].

Отмечая значимость данных Конвенций, следует заметить, что до их принятия имели место по-пытки определения понятия «коррупция» в иных актах. Так, в ст. 7 Кодекса поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка (далее Кодекс), принятого Генеральной Ассамблеей ООН 17 де-кабря 1979 г., высказано требование к должностным лицам по поддержанию правопорядка, которые не должны совершать какие-либо акты коррупции. На них возлагается обязанность всемерно препят-ствовать любым таким актам и бороться с ними. В комментарии к этой статье «акт коррупции» предлагается понимать как действие, охватывающее попытку подкупа. В этом документе подчеркну-

Развитие представлений о коррупции…

Серия «Право». № 4(88)/2017 35

то, что понятие «коррупция» должно определяться национальным правом. Отмечено, что оно охва-тывает совершение или несовершение какого-либо действия при исполнении обязанностей или по причине этих обязанностей. Действия субъекта коррупции совершаются или не совершаются в ре-зультате требуемых или принятых подарков, обещаний или стимулов. Незаконность их получения должна рассматриваться всякий раз, когда имели место такие действия или бездействия [4]. Фактиче-ски коррупция в Кодексе понимается как дача–получение взятки при охране правопорядка. Следует обратить внимание, что в Кодексе понятия «акт коррупции» и «злоупотребление властью» не совпа-дают, что, безусловно, делает более узким понятие коррупции. В дальнейшем Межамериканская кон-венция о борьбе с коррупцией, принятая на уровне Организации американских государств (ОАГ) 29 марта 1996 г., расширила содержание понятия «коррупция». К «актам коррупции» ст. 6 Конвенции отнесен активный и пассивный подкуп государственных служащих, «любое действие или воздержа-ние от действия при исполнении обязанностей с целью незаконного получения выгод для себя или для третьей стороны», мошенническое использование или сокрытие имущества, полученного от кор-рупции, соучастие в любом коррупционном преступлении [5; 296, 297].

Нет определения коррупции и в Конвенции Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию», ратифицированной Республикой Беларусь в 2003 г. [6]. Понимание коррупционных деяний в данной Конвенции вытекает из перечня мер, содержащихся в гл. II Конвенции, которые ре-комендуется принять на национальном уровне. Эта глава содержит перечень коррупционных право-нарушений, рекомендуемых для криминализации в национальном уголовном законодательстве. К таковым Конвенция относит: активный и пассивный подкуп национальных публичных должност-ных лиц; подкуп членов национальных публичных собраний; активный и пассивный подкуп в част-ном секторе; злоупотребление влиянием в корыстных целях; отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией. Рекомендовано Конвенцией признание в качестве общественно опасных деяний правонарушений в сфере бухгалтерского учета в случаях оформления или использования счета-фактуры или любого другого бухгалтерского документа или отчета, содержащего ложную или неполную информацию, а также противоправного невнесения в бухгалтерские книги сведений о пла-тежных операциях. В Конвенции изложено требование признать уголовно наказуемой международ-ную (транснациональную) коррупцию. Согласно Конвенции криминализации подлежат: подкуп ино-странных должностных лиц; подкуп членов иностранных государственных собраний; подкуп долж-ностных лиц международных организаций; подкуп членов международных парламентских собраний; подкуп судей и должностных лиц международных судов. Таким образом, Конвенция Совета Европы в целом сводит коррупцию к подкупу, под которым понимаются преднамеренное обещание, предло-жение или предоставление какого-либо неправомерного преимущества, а также принятие должност-ным лицом предложения или обещания неправомерного преимущества.

В Уголовном кодексе Республики Беларусь (далее УК) [7] в качестве подкупа рассматриваются получение и дача взятки (ст.ст. 430, 431). Однако активный и пассивный подкуп в Конвенциях и по-лучение и дача взятки в УК различаются. Предложение или обещание преимущества, а также приня-тие предложения или обещания преимущества по законодательству Беларуси не образуют состава оконченного преступления. Но преступления, предусмотренные ст.ст. 430, 431 УК, относятся к кате-гориям менее тяжких, тяжких или особо тяжких преступлений, и, согласно ч. 2 ст. 13 УК, за их со-вершение все равно предусмотрена уголовная ответственность. Поэтому предложение или обещание материальных ценностей либо выгод имущественного характера, а также принятие такого предложе-ния или обещания влекут ответственность за неоконченное преступление [8; 18]. Такой взгляд на проблему имеет сугубо теоретический характер, так как на практике очень сложно осуществить про-цессуальное доказывание, учитывая высокую латентность и распространенность предложений или обещаний преимущества, а равно их принятия.

Кроме уголовно-правовой антикоррупционной конвенции, Советом Европы в 1999 г. разработа-на и принята Конвенция о гражданско-правовой ответственности за коррупцию. Для Республики Бе-ларусь она вступила в силу 1 июля 2006 г. В неё включены гражданско-правовые материальные и процессуальные нормы. Ими урегулированы вопросы возмещения ущерба, причиненного коррупци-онным деянием, получения доказательств действительности договоров и др. Конвенция в ст. 2 со-держит следующее определение коррупции: «Просьба, предложение, дача и получение, прямо или опосредованно, взятки или любого другого ненадлежащего преимущества или перспектив таковых, которые искажают нормальное выполнение любой обязанности или поведения, требуемое от получа-теля взятки, ненадлежащего преимущества или перспектив таковых» [2]. Такая формулировка схожа

А.М. Хлус


с определением взяточничества, которое фактически не так широко представлено в национальном законодательстве. При этом отсутствует указание на субъектов коррупции и нечетко представлено понятие «любой обязанности». Давая это определение, Конвенция в той же статье указывает, что данное понятие используется исключительно для целей Конвенции, т.е. оно ни в коем случае не пре-тендует на универсальность.

Положение о необходимости криминализации коррупции закреплено Палермской Конвенцией ООН против транснациональной организованной преступности. Конвенция не определяет понятие «коррупция», но она предлагает криминализацию двух категорий деяний, предусмотренных в ст. 8 («Криминализация коррупции»). Во-первых, в качестве преступного деяния рассматривается обеща-ние, предложение или предоставление публичному должностному лицу какого-либо неправомерного преимущества. Об этих преимуществах должностному лицу сообщается лично либо через посредни-ков. Они адресуются как самому должностному лицу, так и иному физическому или юридическому лицу с тем, чтобы должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполне-нии своих должностных обязанностей. Во-вторых, Конвенция рекомендует установление ответствен-ности за вымогательство или принятие публичным должностным лицом, лично или через посредни-ков, какого-либо неправомерного преимущества для самого должностного лица или иного физиче-ского или юридического лица с тем, чтобы это должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей [9].

Перечисленными деяниями охватываются активный и пассивный подкупы публичных должно-стных лиц, что не свидетельствует о полном охвате всех проявлений коррупции. По всей видимости, разработчики этой Конвенции ООН не ставили перед собой задачу формулировать определение кор-рупции. В ее структуре они выделили коррупционные деяния, связанные с транснациональной орга-низованной преступностью, в отношении которых необходимо принимать должные меры противо-действия на национальном уровне. В то же время эта Конвенция не предусматривает конкретных мер противодействия коррупции. В статье 9 указано на необходимость принятия законодательных, адми-нистративных или других эффективных мер. Эти меры призваны содействовать, во-первых, добросо-вестности публичных должностных лиц, а во-вторых, направлены на предупреждение, выявление коррупций и наказание за нее.

Генеральной Ассамблеей ООН 31 октября 2003 г. принята Конвенция ООН против коррупции. В ней отсутствует формулировка определения «коррупция», но содержится, равно как и в Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию, широкий перечень деяний, в отношении которых реко-мендуется установить уголовную ответственность в национальном законодательстве. Анализ ст.ст. 2–14 Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию и ст.ст. 15–23 Конвенции против корруп-ции позволяет сделать вывод, что последняя из упомянутых Конвенций более широко рассматривает коррупцию. Конвенция ООН против коррупции не ограничивает ее только взяточничеством. Она ох-ватывает корыстные служебные злоупотребления. В их числе в гл. III («Криминализация и правоох-ранительная деятельность») названы: 1) злоупотребление служебным положением; 2) незаконное обогащение; 3) хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества, находящегося в ведении публичного должностного лица в силу его служебного положения. В «Кон-венции об уголовной ответственности» эти преступления не упоминаются.

Отличительная особенность Конвенции ООН против коррупции состоит в том, что она преду-сматривает ответственность юридических лиц. Их ответственность, как сказано в ст. 26 Конвенции, может быть уголовной, гражданско-правовой и административной. Возложение такой ответственно-сти не влияет на уголовную ответственность физических лиц, совершивших преступления. Дейст-вующее законодательство Беларуси не предусматривает уголовную ответственность для юридиче-ских лиц. В отношении их применяются, согласно ст. 6.2. Кодекса Республики Беларусь об админи-стративных правонарушениях (далее КоАП), такие меры административных взысканий, как преду-преждение, штраф, лишение права заниматься определенной деятельностью, конфискация и взыска-ние стоимости [10]. Предусмотрена для юридических лиц и гражданско-правовая ответственность. Но ни в КоАП, ни в Гражданском кодексе Республики Беларусь специально не идет речь об ответст-венности за коррупционные административные правонарушения или гражданско-правовые проступки.

Принятые ООН и Советом Европы Конвенции призваны оказать влияние на национальное зако-нодательство государств, с целью его совершенствования и приведения к единообразию. Республика Беларусь ратифицировала Конвенции ООН и Совета Европы, содержащие нормы о противодействии коррупции, в которых описаны деяния, за совершение которых рекомендуется установить ответст-


Серия «Право». № 4(88)/2017 37

венность в уголовном законодательстве. Это позволяет утверждать, что Республика Беларусь в целом придерживается рекомендаций, содержащихся в Конвенциях. Но рассмотренные Конвенции, надо признать, не являются идеальными. В них содержатся недостатки. Они также не являются импера-тивными, т.е. обязательными. Например, Конвенция ООН против коррупции не обязывает, а в ряде случаев только предполагает, что «каждое государство-участник рассматривает возможность при-нятия (курсив наш. — А.Х.) таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем, чтобы признать в качестве уголовно наказуемых деяния, когда они совершаются умышленно…» (ст.ст. 16, 18, 19–22, 24 Конвенции). Рассмотренные Конвенции не содержат четкого определения по-нятия «коррупция». Следует заметить, что и в иных, не упомянутых в данной работе международных нормативных правовых актах нет формулировки, в которой объективно оценивалась бы коррупция. Это способствовало многообразию в ее понимании в отдельных государствах и, соответственно, оп-ределению индивидуального подхода к выбору системы мер противодействия этому социальному явлению. Такое положение дел не является правильным, учитывая признание мировым сообществом коррупции международной проблемой. Об этом говорится в упомянутой Конвенции ООН против коррупции. Согласно Конвенции коррупция не локальная проблема, а транснациональное явление, которое затрагивает все государства, обязанностью которых становится ее предупреждение и искоре-нение [3].

Основываясь на изложенном выше, мы делаем вывод, что международные конвенции в области борьбы с коррупцией, за исключением Конвенции о гражданско-правовой ответственности за кор-рупцию, не содержат определения коррупции. Содержание коррупции в них раскрывается посредст-вом перечисления коррупционных деяний, как правило, уголовной направленности. Конвенция о транснациональной организованной преступности и Конвенция о гражданско-правовой ответствен-ности за коррупцию сводят коррупцию исключительно к подкупу публичных должностных лиц. Конвенция ООН против коррупции и Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию подра-зумевают под коррупцией, помимо подкупа, иные преступления.

Кроме ратифицированных Республикой Беларусь Конвенций ООН и Совета Европы, междуна-родно-правовую основу борьбы с коррупцией в Республике Беларусь составляют акты, принятые в рамках Содружества Независимых Государств (далее СНГ). Среди этих актов следует выделить ос-новные документы. Во-первых, Соглашение о сотрудничестве генеральных прокуратур (прокуратур) государств-участников СНГ в борьбе с коррупцией от 25 апреля 2007 г. [11] (далее Соглашение про-куратур). Во-вторых, модельные законы, принятые Межпарламентской Ассамблеей государств-участников СНГ. В их числе: 1) Модельный закон от 3 апреля 1999 г. «О борьбе с коррупцией» [12] (далее Модельный закон 1999 г.); 2) Модельный закон от 15 ноября 2003 г. «Основы законодательст-ва об антикоррупционной политике» [13] (далее Модельный закон 2003 г.); 3) Модельный закон от 25 ноября 2008 г. «О противодействии коррупции» [14] (далее Модельный закон 2008 г.).

В Соглашении прокуратур указывается, что совершенное деяние должно содержать признаки коррупции, однако понятие и признаки коррупции в нем отсутствуют.

Согласно ч. 1 ст. 2 Модельного закона 1999 г., понятие «коррупция» отождествлено с понятием «коррупционные правонарушения». Под коррупционным правонарушением понимается принятие лично или через посредников имущественных благ и преимуществ государственными должностными лицами, а также лицами, приравненными к ним, с использованием своих должностных полномочий и связанных с ними возможностей, а равно подкуп данных лиц путем противоправного предоставления им физическими или юридическими лицами указанных благ и преимуществ.

Сравнивая Модельные законы 1999 и 2003 гг., можно заметить, что в них понятия «коррупция» и «коррупционные правонарушения» различаются. Согласно ч. 1 ст. 2 Модельного закона 2003 г. коррупция понимается в качестве подкупа, т.е. дачи–получения взятки либо незаконного использова-ния субъектом коррупции своего публичного статуса. Эти действия сопряжены с получением выгоды в виде имущества, услуг, льгот и (или) преимуществ.

Понятие коррупции, закрепленное в Модельном законе 2003 г., предполагает получение выгоды не только для себя, но и для близких к коррупционеру лиц. Выгода при этом может иметь как имуще-ственный, так и неимущественный характер. Такой подход расширяет понимание коррупции в срав-нении с тем, как это было представлено в Модельном законе 1999 г.

Согласно п. 1 ст. 3 Модельного закона 2008 г. коррупция: 1) виновное совершение противоправ-ного общественно опасного деяния с использованием своего служебного положения и возможностей, связанных с ним, с целью неправомерного получения в виде услуги, покровительства, обещания пре-

А.М. Хлус


имущества для себя или для третьих лиц; 2) предложение или предоставление материальных или иных благ; 3) подкуп.

Данное определение коррупции является самым широким из предложенных модельными зако-нами, так как включает в себя не только использование своего служебного положения и связанных с ним возможностей, но и деяния, направленные на его использование, получение благ не только для себя и близких, но и для третьих лиц.

В международных конвенциях отсутствуют формулировки понятий «коррупционное правона-рушение» и «коррупционное преступление», а также не указано на различия между ними.

Устранить эти недостатки попытались в упомянутых актах, принятых странами СНГ. Так, в Мо-дельном законе 1999 г. выделены две самостоятельные группы правонарушений. В первой рассмат-риваются коррупционные преступления, а во второй — правонарушения, создающие условия для коррупции. В части 2 ст. 2 перечислены уголовно наказуемые деяния: получение и дача взятки; дру-гие коррупционные преступления, связанные с противоправным получением благ и преимуществ ли-бо создающие условия для коррупции, ответственность за которые установлена Уголовным кодексом государства. Но в этой статье не говорится о виде ответственности за совершение коррупционных правонарушений. Анализ ч. 2 ст. 2, ч. 2 ст. 12 («Ответственность за правонарушения, создающие ус-ловия для коррупции»), ч. 2 ст. 13 («Ответственность за коррупционные правонарушения, связанные с противоправным получением благ и преимуществ») Модельного закона показывает, что данный закон закрепляет только уголовную и дисциплинарную ответственность за совершение коррупцион-ных правонарушений [12].

Если за совершение указанного в Модельном законе коррупционного правонарушения не уста-новлена уголовная ответственность, то тогда лицо, его совершившее, подлежит привлечению к дис-циплинарной ответственности. Таким образом, в Модельном законе 1999 г. не упоминается админи-стративная и гражданско-правовая ответственность за совершение коррупционного правонарушения.

В Модельном законе 2003 г., согласно ч. 2 ст. 2, коррупционное правонарушение определено как деяние, обладающее признаками коррупции, за которое нормативным правовым актом установлена гражданско-правовая, дисциплинарная, административная или уголовная ответственность. Следова-тельно, выделены четыре вида коррупционных правонарушений: гражданско-правовые деликты, дисциплинарные проступки, административные правонарушения и преступления (ст. 8) [12].

Модельный закон 2003 г. закрепил систему коррупционных правонарушений, но не выделил правонарушения, создающие условия для коррупции. В нем названы виды и дано понятие каждого коррупционного правонарушения. Здесь же содержится перечень административных коррупционных правонарушений, преступлений в форме подкупа и иных преступлений. Из восьми административ-ных правонарушений шесть касаются отношений, возникающих в сфере подготовки и проведения выборов и референдума. Данный перечень оставлен открытым, на усмотрение национального зако-нодателя. К коррупционным преступлениям в форме подкупа отнесены девять преступлений. Среди них классические преступления в виде получения и дачи взятки. Больший перечень составляют иные коррупционные преступления. Названо шестнадцать таких преступлений. В их числе преступления в виде различных видов хищений, совершенных с использованием служебного или должностного положения, а также различные виды злоупотреблений полномочиями, незаконное участие в предпри-нимательской деятельности, служебный подлог. Административная или уголовная ответственность за совершение указанных правонарушений наступает только в случаях, когда они закреплены в КоАП или иных нормативных правовых актах, устанавливающих административную ответственность за коррупционные правонарушения, или в Уголовном кодексе (далее УК) государства.

В пункте 2 ст. 3 Модельного закона 2008 г. коррупционные правонарушения определены как противоправные виновные деяния (действие или бездействие): преступления, гражданско-правовые деликты, административные правонарушения, дисциплинарные проступки, совершенные субъектом коррупции в целях, указанных в п. 1 ст. 3, за которые законодательством государства установлена юридическая ответственность. В данном законе отсутствует перечень коррупционных правонару-шений [13].

Соглашением о сотрудничестве генеральных прокуратур (прокуратур) государств–участников СНГ в борьбе с коррупцией впервые закреплены понятия коррупционных правонарушений и корруп-ционных преступлений. Названы критерии отнесения преступлений к категории коррупционных и дан их перечень.


Серия «Право». № 4(88)/2017 39

Коррупционным правонарушением, согласно ст. 2 Соглашения, признается не влекущее уголов-ной ответственности нарушение существующего порядка несения службы и исполнения профессио-нальных обязанностей должностным лицом или лицом, приравненным к нему, если такое нарушение содержит признаки коррупции, а равно невыполнение ими запретов, правил, установленных норма-тивными правовыми актами [11].

К коррупционным преступлениям Соглашением отнесено умышленное уголовно наказуемое деяние, совершенное должностным лицом или лицом, приравненным к нему, с использованием сво-его статуса, статуса представляемого ими органа, должностных полномочий или возможностей, вы-текающих из данного статуса и полномочий, если такое деяние содержит признаки коррупции.

Критерием разграничения коррупционных преступлений и коррупционных правонарушений яв-ляется наличие или отсутствие уголовной ответственности. При этом в Соглашении используется широкое понимание преступного коррупционного поведения: использование статуса специального субъекта, статуса представляемого им органа, должностных полномочий и возможностей, вытекаю-щих из данного статуса и полномочий, которое согласуется с нормами Конвенций ООН и Совета Ев-ропы.

Отличительной особенностью коррупционных правонарушений и преступлений, отграничи-вающей их от иных правонарушений и преступлений, является наличие признаков коррупции. Но в Соглашении ничего не сказано о них. Не упоминаются они и в международных Конвенциях. В связи с этим возникают правомерные вопросы: сколько необходимо признаков, чтобы считать деяние коррупционным, какие необходимы признаки для различия коррупционных правонарушений и пре-ступлений?

На последний вопрос частично дается ответ посредством перечисления в Соглашении критериев отнесения преступлений к категории коррупционных:

– во-первых, коррупционное деяние определяется национальным законодательством. Следова-тельно, оно также характеризуется признаками преступления, предусмотренными национальным за-конодательством;

– во-вторых, оно совершается в форме подкупа лицом, которое в соответствии с национальным законодательством определено как должностное, или иным лицом;

– в-третьих, наличие у должностного лица корыстных побуждений или иной личной заинтересо-ванности;

– в-четвертых, должностное лицо использует свои полномочия и связанные с ними возможности в преступных целях.

В соответствии со ст. 4 Соглашения к коррупционным деяниям относятся: 1) получение и дача взятки; 2) злоупотребление властью и служебными полномочиями; 3) служебный (должностной) подлог; 4) хищение путем злоупотребления служебными полномочиями; 5) присвоение или растрата чужого имущества, совершенные с использованием служебного положения. Данный перечень кор-рупционных преступлений согласуется с перечнем деяний, названных в качестве коррупционных в Конвенции ООН против коррупции и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию, за ис-ключением преступления в виде служебного подлога, которое в Конвенциях не упоминается.

Приведенный перечень коррупционных преступлений имеет ограничительный характер, так как в нем перечислены не все коррупционные преступления, упомянутые в Конвенциях. Но часть 2 ст. 4 Соглашения допускает признание национальным законодательством в качестве коррупционных иных преступлений, если они будут соответствовать критериям отнесения преступлений к категории кор-рупционных.

Как же обстоят дела с пониманием коррупции по законодательству некоторых государств, в том числе и в Беларуси?

В России определение коррупции содержится в Федеральном законе «О противодействии кор-рупции». В нем российский законодатель фактически определяет коррупцию путем перечисления коррупционных преступлений. В их числе называются злоупотребление служебным положением, дача взятки, получение взятки, злоупотребление полномочиями и коммерческий подкуп. Но в дейст-вительности в российском законодательстве упоминается значительно большее количество корруп-ционных преступлений, которые охватываются понятием «иное незаконное использование… своего должностного положения». Определение понятия «коррупция» в российском законодательстве не содержит указания на субъектов коррупции. Они в нем представлены понятием «физическое лицо», которое осуществляет свои преступные действия вопреки законным интересам общества и государ-

А.М. Хлус


ства. Целью этих действий является получение выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав. Такая выгода указанному лицу может быть оказана другими физическими лицами. Эти действия совершаются виновным для себя лично или для третьих лиц. Указанные деяния могут быть совершены от имени или в интересах юридиче-ского лица [15].

В аналогичном по названию законе Казахстана коррупция представлена как незаконное исполь-зование специальными субъектами своих должностных (служебных) полномочий и связанных с ними возможностей. Это использование осуществляется в целях получения или извлечения имуществен-ных (неимущественных) благ и преимуществ. Эти цели могут быть достигнуты лично или через по-средников, для себя либо третьих лиц. К числу возможных коррупционеров закон относит следую-щие четыре категории субъектов:

1) лиц, занимающих ответственную государственную должность; 2) лиц, уполномоченных на выполнение государственных функций; 3) лиц, приравненных к лицам, уполномоченным на выполнение государственных функций; 4) должностных лиц. Понятием «коррупция» также охватывается подкуп данных лиц путем предоставления им благ и

преимуществ [16]. Анализ Закона Казахстана позволяет выделить две формы коррупции: 1) должностные злоупотреб-

ления, не связанные с подкупом должностного лица; 2) подкуп должностного лица. В качестве тра-диционного способа подкупа понимается взяточничество.

В Республике Беларусь не прекращается процесс развития антикоррупционного законодательст-ва, которое постоянно совершенствуется. До принятия Закона Республики Беларусь от 15 июля 2015 г. № 305-3 «О борьбе с коррупцией» [17] (далее «Закон о борьбе с коррупцией») на территории Респуб-лики Беларусь действовали Законы Республики Беларусь от 15 июня 1993 г. № 2399-Х 11 «О борьбе с преступностью в сфере экономики и с коррупцией», от 26 июня 1997 г. №47-3 «О мерах борьбы с организованной преступностью и коррупцией» и от 20 июля 2006 г. № 165-3 «О борьбе с коррупцией».

В Преамбуле Закона «О борьбе с преступностью в сфере экономики и с коррупцией» содержа-лось определение понятия «коррупция», которое рассматривалось как наиболее общественно опасное явление, выражающееся в умышленном использовании лицами, осуществляющими функции пред-ставителей власти, а также находящимися на государственной службе, своего служебного положения для противоправного получения имущественных и неимущественных благ и преимуществ в любой форме, а равно выражающееся в подкупе этих лиц.

Данное определение коррупции характеризуется широким подходом к субъекту коррупции (не только должностные лица, но и государственные служащие), к характеру получаемой выгоды (имущественные и неимущественные блага и преимущества), но, с другой стороны, в нем узко пони-мается получатель благ и преимуществ — только сам субъект коррупции.

В Законе Республики Беларусь «О мерах борьбы с организованной преступностью и коррупцией» определение понятия «коррупция» сформулировано в ч. 6 ст. 1. Анализируя это определение, можно выделить следующие признаки:

1) умышленность деяния коррупционера; 2) в качестве коррупционеров признаются: а) лица, уполномоченные на выполнение государст-

венных функций; б) лица, приравненные к ним; 3) субъекты коррупции используют свое служебное положение и связанные с ним возможности; 4) целью коррупционера является противоправное приобретение имущественных и неимущест-

венных благ, льгот и преимуществ; 5) они приобретаются как лично для коррупционера, так и для близких родственников; 6) в отношении коррупционера может быть осуществлен подкуп физическими и юридическими

лицами. В этом законе более широко, чем в предыдущем законе, понимается «получатели благ, льгот и

преимуществ. Ими являются специальный субъект и его близкие родственники. Иначе представлено и коррупционное поведение субъекта: использование не только служебного положения, но и связан-ных с ним возможностей.

Согласно ст. 1 Закона Республики Беларусь от 20 июля 2006 г. № 165-3 «О борьбе с коррупци-ей» коррупция характеризуется следующими признаками:

во-первых, умышленность совершаемого деяния коррупционной направленности;


Серия «Право». № 4(88)/2017 41

во-вторых, к субъектам коррупционных проявлений отнесены: 1) государственные должност-ные лица; 2) приравненные к ним лица; 3) иностранные должностные лица;

в-третьих, субъекты коррупции используют свое служебное положение и связанные с ним возможности;

в-четвертых, в результате противоправных деяний субъекты коррупции получают имущество или другую выгоду в виде услуги, покровительства, обещания преимущества;

в-пятых, имущество или другую выгоду субъекты коррупции приобретают для себя или для третьих лиц;

в-шестых, в отношении субъектов коррупции может быть осуществлен подкуп; в-седьмых, субъекты совершают действия в связи с коррупцией или воздерживаются от их со-вершения при исполнении своих служебных (трудовых) обязанностей.

Особенностью данного закона является включение в формулировку понятия «коррупция» при-знака о противоправности получения имущества не только для самого субъекта коррупции, но и для третьего лица. Использованная в законе формулировка «имущество или другая выгода в виде услуги, покровительства, обещания преимущества» позволяет толковать ее расширительно, как выгоду иму-щественного и неимущественного характера, что полностью соответствует рекомендациям Конвен-ции ООН против коррупции и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию. Тем не менее в закрепленном в законе определении коррупции отсутствует прямое указание на пассивный подкуп субъекта коррупции, предполагается, что данная разновидность коррупции охватывается использова-нием служебного положения и связанных с ним возможностей, сопряженных с противоправным по-лучением выгоды.

Действующий Закон «О борьбе с коррупцией» 2015 г. в ст. 1 еще более расширяет понятие кор-рупции. Содержащееся в нем определение понятия «коррупция» в большей степени, чем закреплен-ные в ранее действовавших законах, соответствует требованиям международных актов. В нем отра-жается целевая направленность коррупционных действий. В качестве «другой выгоды» для корруп-ционера названы «работы», выполняемые для них или для третьих лиц. Кроме того, определение ох-ватывает действия, совершаемые коррупционером от имени или в интересах юридического лица, в том числе иностранного [17].

Приведенные определения понятия «коррупция» характеризуют ее уголовно-правовую состав-ляющую, но не отражают ее сущности. Так как и в рассмотренных определениях акцент сделан пре-имущественно на преступную деятельность должностных лиц, то такая формулировка более подхо-дит для определения понятия «коррупционное преступление». Фактически в приведенных определе-ниях понятия «коррупция» и «коррупционное преступление» отождествляются.

В действительности коррупция, как уже было отмечено ранее, явление многогранное, объеди-няющее различные негативные проявления, связанные с деятельностью как должностных, так и не-должностных лиц. Она охватывает не только совокупность преступных деяний коррупционной на-правленности, но и имеющих к ней отношение гражданско-правовых и административных деликтов, а также дисциплинарных проступков и действий, противоречащих нормам нравственности [18; 77]. Об этом же говорится в Модельном законе 2003 г. [13].

Что же необходимо учитывать для формирования единообразного понимания коррупции? На данные обстоятельства мы указывали ранее [19].

Во-первых, коррупция возникает и развивается на почве общественных отношений. Это позво-ляет говорить об их разновидности, т.е. коррупционных отношениях, которые не всегда являются преступными.

Во-вторых, все общественные отношения, в том числе и коррупционные, находятся в зависимо-сти от экономических отношений. В подтверждение этого необходимо помнить философский тезис «материя определяет сознание». Его понимание позволяет на научной основе объяснить за-кономерности исторического развития общества.

В-третьих, содержательная составляющая любого вида общественных отношений характеризу-ется наличием у субъектов отношений взаимных прав и обязанностей. Развитие этих отношений вне рамок установленной формы имеет стихийный характер. Позитивное право определяет стандарт по-ведения для субъектов отношений. Нарушение норм права, т.е. стандарта поведения, приводит к про-тивоправным действиям субъектов, в том числе и коррупционной направленности.

А.М. Хлус


В-четвертых, в результате общественных отношений возникают социальные связи между людь-ми, между ними и обществом, между другими элементами, подсистемами внутри общества, а также между различными обществами. Эти связи возникают при взаимодействии людей с различным соци-альным статусом. Социальное взаимодействие предполагает действие одного субъекта, которое од-новременно является причиной и следствием ответных действий других субъектов [20; 83]. Соци-альное взаимодействие формирует отношения между субъектами.

В-пятых, в основе социального взаимодействия находятся разнообразные социальные потребно-сти и личные потребности индивидов. В целях их удовлетворения человечество выработало правила взаимоотношений между людьми, на основе которых две тысячи лет назад был сформулирован за-кон: «Поступай с людьми так, как бы ты хотел, чтобы они поступали с тобой». На его основе меж-личностные общественные отношения формируются на взаимной выгоде, на основе принципа: «Даю, чтобы и ты дал». С некоторой интерпретацией рассмотренный принцип представлен в психо-логии в виде правила взаимного обмена. Это правило гласит: мы стремимся отблагодарить человека за то, что он предоставил нам [21; 48]. Правило взаимного обмена глубоко внедрилось в сознание людей благодаря социализации. На основе этого принципа возникают также и коррупционные отно-шения.

В-шестых, коррупционные отношения следует рассматривать как неправомерную форму обще-ственных отношений, представляющих собой возникающие на основе противоречий с нормами нрав-ственности и права и определенных жизненных обстоятельств социальные связи субъектов права, обладающих определенными правами и обязанностями. Коррупционные отношения бывают трех ви-дов:

1) коррупционные отношения могут предшествовать коррупционным правонарушениям, но с ними не связаны;

2) коррупционные отношения предшествуют коррупционным правонарушениям и связаны с ни-ми;

3) коррупционные отношения возникают в связи с совершением коррупционных преступлений и непосредственно связаны с ними.

В-седьмых, важным условием возникновения коррупционных отношений является система пра-вил, сложившихся в определенной социальной общности (группе). Формирование системы опреде-ленных правил происходит под воздействием различных социальных условий. В числе этих условий можно выделить процесс воспитания, сложившуюся в обществе систему культурных норм, принад-лежность субъекта к социальной группе и др.

Ключевое место в системе социальных условий, формирующих определенные правила, занимает воспитание. Воспитательный процесс многогранен и имеет существенное значение для формирова-ния личности человека. Он состоит из различных систем, которые условно можно разделить на две: внутреннюю и внешнюю. К внутренней системе, в первую очередь, относится семейное воспитание. Главной внешней системой является воспитание в рамках образовательного процесса. Именно данная система воспитания существенно влияет на формирование личности и окончательно определяет сис-тему правил, которые в дальнейшем будут претворяться в жизнь в практической деятельности инди-видуума.

На основе изложенного выше можно предложить формулировку определения понятия «корруп-ция». При этом надо иметь в виду, что коррупцию следует рассматривать как в широком, так и узком смысле. В широком смысле под коррупцией следует понимать изменения (разрушение, деформацию) сложившихся (установленных) на основе норм морали (нравственности) и права общественных от-ношений, возникающих между субъектами права, от одного из которых, являющегося, как правило, должностным лицом, ожидается принятие на основе служебных полномочий решений либо совер-шение действий (равно ожидаемых, предполагаемых в будущем) в личных имущественных или не-имущественных интересах либо в интересах другого субъекта, представляемого им юридического лица или близких ему лиц (родственников, друзей, знакомых). В такой ситуации действия коррупцио-нера не всегда связаны с нарушением норм уголовного или административного права. В ряде случаев его действия имеют гражданско-правовой или дисциплинарный характер, связаны с профессиональ-ным проступком. Такой проступок в целом может быть связан, но далеко не всегда, с извлечением личной материальной выгоды. Например, видами профессионального проступка в сфере образования являются: 1) получение материальных подношений в связи с профессиональным или иным праздни-ком, из расчета учащегося (школьника, студента) на благосклонное отношение к нему; 2) необъек-


Серия «Право». № 4(88)/2017 43

тивная оценка знаний учащегося по расовым, культурно-социальным и другим предубеждениям; 3) принуждение студентов покупать материалы (учебники, учебные пособия и т.п.), автором которых является преподаватель, и др. Следует иметь в виду, что проступки тех же учителей (преподавателей) в различных странах могут восприниматься и оцениваться по-разному. Например, в нашей стране считается положительным, если преподаватель рекомендует студентам прочтение своей научной ли-тературы, входящей в предмет изучения преподаваемой дисциплины, а в США подобное считалось бы проступком [22; 39], повлекшим за собой разбирательство и, как правило, негативные последствия для преподавателя.

В узком смысле коррупция охватывает всю совокупность деяний, нарушающих определенные нормы уголовного права. Можно предложить собственную формулировку понятия «коррупция» в узком смысле. При этом следует считать, что понятие «коррупция» тождественно понятию «корруп-ционное преступление». Коррупция (коррупционное преступление) — это противоправные деяния (действия и бездействия), совершаемые государственными служащими (должностными лицами) и приравненными к ним законодательством лицами в личных интересах (имущественного или неиму-щественного характера) или в интересах иных лиц, связанные с использованием своего служебного положения и направленные на изменение (разрушение, деформацию) установленных (сформирован-ных) на основе норм уголовного права общественных отношений (установленного в обществе и госу-дарстве порядка), а равно действия иных физических лиц, провоцирующих к таким деяниям государ-ственных служащих (должностных лиц) и приравненных к ним законодательством лиц.

На основании изложенного выше можно сделать некоторые выводы. Во-первых, в рассмотренных международных конвенциях отсутствует формулировка определе-

ния понятия «коррупция», которая объективно бы отражала сущность данного негативного явления. Во-вторых, международные конвенции носят рекомендательный характер. Их рекомендации ка-

саются не только понятия и признаков коррупции, но и коррупционных деяний (правонарушений и преступлений).

В-третьих, рекомендательный характер конвенций не способствует консолидации усилий в меж-дународном масштабе с целью обеспечения эффективной борьбы с коррупцией.

В-четвертых, коррупционные отношения возникают на основе ранее сформированных общест-венных отношений, которые претерпевают изменения (разрушения, деформацию).

В-пятых, коррупцию как социальное явление необходимо рассматривать в широком и узком смысле.

В-шестых, эффективность противодействия коррупции зависит от объединения усилий госу-дарств мирового сообщества, основанных на объективно отражающих реальность международных нормативных актах императивного характера.

Список литературы

1 Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию. (СЕД № 173.) Совет Европы, Страсбург, 27 января 1999 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: naviny.org/1999/01/27/by63322.htm.

2 Конвенция о гражданско-правовой ответственности за коррупцию. (СЕД № 174.) Совет Европы, Страсбург, 4 ноября 1999 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.echr-base.ru/CED174.jsp

3 Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции. Принята Генеральной Ассамблеей ООН 31 октяб-ря 2003 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.conventions.ru/view_base.php?id=382

4 Документы ООН. A/RES/34/169. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.un.org 5 Каламкарян Р.А. Правовые аспекты борьбы с коррупцией на национальном и международном уровнях: моногр. /

Р.А. Каламкарян, В.Я. Печкарев. — М.: Изд-во РУДН, 2001. — 329 с. 6 Закон Республики Беларусь от 26 мая 2003 № 199-З «О ратификации Конвенции об уголовной ответственности за

коррупцию». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.laws.newsby.org 7 Уголовный кодекс Республики Беларусь от 09.07.1999 г., № 275-3 // Эталон — Беларусь. Национальный центр

правовой информации Республики Беларусь. — Минск, 2017. 8 Карабельникова А.Н. Коррупционные правонарушения: понятие, признаки, система, уголовно-правовые средства

противодействия: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / А.Н. Карабельникова. — Минск, 2013. — 118 с. 9 Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности и протоколы к ней. — [Электронный ре-

сурс]. — Режим доступа: http://www.unodc.org/pdf/cld/TOCebook-r.pdf 10 Кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях. Процессуально-исполнительный кодекс Рес-

публики Беларусь об административных правонарушениях. — Минск: Национальный центр правовой информации Респуб-лики Беларусь, 2011. — 496 с.

А.М. Хлус


11 Соглашение о сотрудничестве генеральных прокуратур (прокуратур) государств – участников СНГ в борьбе с кор-рупцией от 25 апреля 2007 г. // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 / ООО «Юр. спектр», Национальный центр правовой информации Республики Беларусь. — Минск, 2017.

12 Модельный закон о борьбе с коррупцией. (Принят в г. Санкт-Петербурге 03.04.1999 г. Постановлением 13-4 на 13-ом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ — [Электронный ресурс]. — Режим досту-па: https: //www.lawmix.ru/abrolaw/9025.

13 Постановление Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ от 15 ноября 2003 г. № 22–15 «О модельном законе «Основы законодательства об антикоррупционной политике»» // Информ. бюллетень Межпарламент-ской ассамблеи СНГ. — 2004. — № 33.

14 Постановление Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ от 25 ноября 2008 г. № 31–20 «О но-вой редакции модельного закона «О противодействии коррупции»» // Информ. бюллетень Межпарламентской ассамблеи СНГ. — 2009. — № 43.

15 Федеральный закон Российской Федерации от 25 декабря 2008 года № 273-ФЗ «О противодействии коррупции». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.consultfnt.ru/document/cons_dos_LAW_82959/.

16 Закон Республики Казахстан от 18 ноября 2015 года № 410-V ЗРК «О противодействии коррупции». — [Электрон-ный ресурс]. — Режим доступа: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=33478302#pos=1;-151.

17 Закон Республики Беларусь от 15 июля 2015 г. № 305-З «О борьбе с коррупцией» // Эталон — Беларусь. Националь-ный центр правовой информации Республики Беларусь. — Минск, 2017.

18 Хлус А.М. Криминалистические методы выявления правонарушений, создающих условия для коррупции / А.М. Хлус // Вопросы криминологии, криминалистики и судебной экспертизы: сб. науч. тр. Вып. 1/33 / ГУ «Центр судебных экспертиз и криминалистики Министерства юстиции Республики Беларусь». — Минск: Право и экономика, 2013. — С. 75–80.

19 Хлус А.М. Коррупция и коррупционные правонарушения: понятие, условия возникновения и меры криминалистиче-ского противодействия / А.М. Хлус // Вестн. Караганд. ун-та. Сер. Право. — 2017. — № 1 (85). — С. 27–37.

20 Фролов С.С. Взаимодействие социальное. Словарь ключевых социологических терминов / С.С. Фролов. — М., 1999. — 579 с.

21 Чалдини Р.Б. Психология влияния. — 5-е изд. / Р.Б. Чалдини. — СПб.: Питер, 2001. — 343 с. 22 Хейнеман С.Р. Образование и коррупция / С.Р. Хейнеман // Народное образование. — 2004. — № 9. — С. 35–39.

А.М. Хлус

Халықаралық деңгейде жəне Беларусь Республикасында жемқорлық туралы идеяларды дамыту

Мақалада халықаралық жəне ұлттық заңнаманың нормаларына сүйене отырып, «сыбайлас жемқорлық» түсінігі туралы идеяларды дамыту талданды. Зерттеудің негізі ретінде автор Еуропа кеңесімен қабылданған халықаралық екі конвенцияны («Сыбайлас жемқорлықтың жəне сыбайлас жемқорлық үшін құқықтық жауапкершілік туралы» жəне «Сыбайлас жемқорлықтың жəне сыбайлас жемқорлық үшін азаматтық-құқықтық жауапкершілік туралы») жəне БҰҰ тарапымен мақұлданған («Cыбайлас жемқорлыққа қарсы конвенцияны») алған. Халықаралық конвенциялардың нормаларын талдау сыбайлас жемқорлық түсінігіне түрлі көзқарас ұсынады. Зерттелген конвенциялар осы əлеуметтік зұлымдықпен күреске тиімді шаралар əзірлеу үшін мүмкіндік бермейді. «Сыбайлас жемқорлық» деген түсінікке айқын анықтама жоқ. Конвенция сыбайлас жемқорлық тұжырымдамасына жəне белгілеріне қатысты, сондай-ақ ұлттық деңгейде сыбайлас жемқорлыққа танылуы тиіс актілердің тізбесі ғана емес, ұсынымдық сипатта болады. Халықаралық конвенциялардың мұндай тұжырымы тиімді сыбайлас жемқорлыққа қарсы күрес мақсатында бүкіл əлемде мемлекеттердің күш-жігерін шоғырландыруына ықпал етпейді. Еуразиялық экономикалық одақ жекелеген мемлекеттердің мысалында ұлттық заңнаманы одан əрі талдау қорытындыларын растау болды. Осылайша, Ресей Федерациясының, Қазақстан мен Беларусь сыбайлас жемқорлық жəне сыбайлас жемқорлық құқық бұзушылықтар түсінуге бірдей көзқарас жоқ. Сыбайлас жемқорлықтың кез келген актісі негізінде қоғамдық қатынастарды ескере отырып, автор сол кең жəне тар мағынада сыбайлас жемқорлыққа жалпы қорытындыға келді. Авторлық түсінікте жемқорлық мəні мораль нормалары мен қоғамдық қатынастардың құқықтарын негізінде өзгерістер (жою, деформация) орнатылған (қалыптасқан) болып табылады.

Кілт сөздер: халықаралық конвенциялар, сыбайлас жемқорлық, сыбайлас жемқорлық құқық бұзушылықтар, сыбайлас жемқорлық қылмыс, модельді заң, қоғамдық қарым-қатынастар, əлеуметтік өзара қатынастар, жемқорлық қатынас.


Серия «Право». № 4(88)/2017 45

A.M. Khlus

Development of ideas about corruption at the international level and in the Republic of Belarus

In the article, based on the norms of international and national legislation, the development of ideas about the concept of «corruption» was analyzed. As the basis for the study, the author elected international conven-tions, of which two were adopted by the Council of Europe (On Criminal Responsibility for Corruption and on Civil Liability for Corruption), and one (the Convention against Corruption) adopted by the United Na-tions. An analysis of the norms of international conventions allows us to conclude that there is a different ap-proach to understanding corruption. In the conventions studied, there is no clear definition of the concept of «corruption», which does not allow to develop effective measures to combat this social evil. The Conventions are of a recommendatory nature not only with respect to the concept and signs of corruption, but also with re-spect to the list of acts that should be considered corrupt at the national level. Such a formulation of interna-tional conventions does not contribute to the consolidation of efforts of states on a global scale in order to ef-fectively combat corruption. Further analysis of the national legislation on the example of individual states of the Eurasian Economic Union was a confirmation of the conclusion. So in the Russian Federation, Kazakh-stan and Belarus there is not the same approach, both to an understanding of corruption, and to corruption crimes. Considering social relations as the basis of any corruption act, the author came to the conclusion that it is necessary to understand corruption in a broad and narrow sense. The essence of corruption in the author's understanding is the introduction of changes (destruction, deformation) established (formed) on the basis of norms of morality and law, social relations.

Keywords: international conventions, corruption, corruption offenses, corruption crimes, model law, social relations, social interaction, corruption attitude.

References

1 Konventsiia ob uholovnoi otvetstvennosti za korruptsiiu. (SED No. 173.) Sovet Evropy, Strasburg, 27 yanvarya 1999 h. [Convention on Criminal Responsibility for Corruption. (ETS No. 173.) Council of Europe, Strasbourg, January, 27 1999]. Retrieved from naviny.org/1999/01/27/by63322.htm [in Russian].

2 Konventsiia ob hrazhdansko-pravovoi otvetstvennosti za korruptsiiu. (SED No. 174.) Sovet Evropy, Strasburh, 4 noiabria 1999 h. [Convention on Civil Liability for Corruption. (ETS No. 174.) Council of Europe, Strasbourg, 4 November 1999]. Retrieved from http://www.echr-base.ru/CED174.jsp [in Russian].

3 Konventsiia Orhanizatsii Obedinennykh Natsii protiv korruptsii. Priniata Generalnoi Assambleei OON 31 oktiabria 2003 h. [United Nations Convention against Corruption. Adopted by the UN General Assembly on October 31, 2003]. Retrieved from http://www.conventions.ru/view_base.php?id=382 [in Russian].

4 Dokumenty OON [United Nations documents]. A/RES/34/169. Retrieved from www.un.org 5 Kalamkaryan, R.A., & Pechkarev, V.Ya. (2001). Pravovye aspekty borby s korruptsiei na natsionalnom i mezhdunarodnom

urovniakh [Legal aspects of the fight against corruption at the national and international levels]. Moscow: Izd-vo RUDN [in Rus-sian].

6 Zakon Respubliki Belarus ot 26 maia 2003 № 199-Z «O ratifikatsii Konventsii ob uholovnoi otvetstvennosti za korruptsiiu» [Law of the Republic of Belarus of May 26, 2003 y., No. 199-З «On Ratification of the Criminal Law Convention on Corruption»]. Retrieved from www.laws.newsby.org [in Belarus].

7 Uholovnyi kodeks Respubliki Belarus ot 09.07.1999 h., № 275-3 [The Criminal Code of the Republic of Belarus of 09.07.1999, No. 275-3]. Etalon — Belarus Natsionalnyi tsentr pravovoi informatsii Respubliki Belarus — Ehtalon — Belarus Na-tional center legal information of Republic Belarus. Minsk [in Belarus].

8 Karabelnikova, A.N. (2013). Korruptsionnye pravonarusheniia: poniatie, priznaki, sistema, uholovno-pravovye sredstva protivodeistviia [Corruption infringements: concept, signs, system, criminally-legal means of counteraction]. Candidate ̓ s thesis. Minsk [in Russian].

9 Konventsiia OON protiv transnatsionalnoi orhanizovannoi prestupnosti i protokoly k nei. [UN Convention against Transna-tional Organized Crime and its Protocols]. Retrieved from http://www.unodc.org/pdf/cld/TOCebook-r.pdf [in Russian].

10 Kodeks Respubliki Belarus ob administrativnykh pravonarusheniiakh. Protsessualno-ispolnitelnyi kodeks Respubliki Belarus' ob administrativnykh pravonarusheniiakh. [Code of the Republic of Belarus on Administrative Offenses. The procedural and execu-tive code of the Republic of Belarus on administrative offenses]. Minsk: Natsionalnyi tsentr pravovoi informatsii Respubliki Belarus [in Belarus].

11 Sohlashenie o sotrudnichestve heneralnykh prokuratur (prokuratur) hosudarstv-uchastnikov SNG v borbe s korruptsiei ot 25 aprelia, 2007 h. [Agreement on cooperation of the Prosecutor General's Offices (Prosecutor's Offices) of the CIS member states in the fight against corruption of April 25, 2007]. Minsk: Natsionalnyi tsentr pravovoi informatsii Respubliki Belarus [in Belarus].

12 Modelnyi zakon o borbe s korruptsiei (Priniat v h. Sankt-Peterburhe 03.04.1999 Postanovleniem 13–4 na 13-om plenarnom zasedanii Mezhparlamentskoi Assamblei hosudarstv-uchastnikov SNG [Model Law on Combating Corruption (Adopted in St. Pe-tersburg on 03.04.1999 by Resolution 13–4 at the 13th Plenary Session of the Interparliamentary Assembly of the CIS Member States]. Retrieved from https: //www.lawmix.ru/abrolaw/9025 [in Russian].

А.М. Хлус


13 Postanovlenie Mezhparlamentskoi Assamblei hosudarstv-uchastnikov SNG, 15 noiabria 2003 h., № 22–15 «O modelnom zakone «Osnovy zakonodatelstva ob antikorruptsionnoi politike»» [Resolution of the Interparliamentary Assembly of the CIS Mem-ber States, 15 November. 2003, No. 22–15 «On the Model Law «Fundamentals of Legislation on Anti-Corruption Policy»»]. Informatsionnyi Byulleten Mezhparlamentskoi Assamblei SNG — Information Bulletin of the CIS Interparliamentary Assembly [in Russian].

14 Postanovlenie Mezhparlamentskoi Assamblei hosudarstv-uchastnikov SNG, 25 noiabria 2008 h., № 31–20 «O novoi redaktsii modelnoho zakona «O protivodeistvii korruptsii»» [Resolution of the Interparliamentary Assembly of the CIS Member States, 25 November. 2008, № 31–20 «On the new edition of the model law «On Counteracting Corruption»»]. Informatsionnyi Byulleten Mezhparlamentskoi Assamblei SNG — Information Bulletin of the CIS Interparliamentary Assembly [in Russian].

15 Federalnyi zakon Rossiiskoi Federatsii ot 25 dekabria 2008 hoda № 273-FZ «O protivodeistvii korruptsii» [Federal Law of the Russian Federation of December 25, 2008 No. 273-FZ «On combating corruption»]. Retrieved from www.consultfnt.ru/document/cons_dos_LAW_82959/ [in Russian].

16 Zakon Respubliki Kazakhstan ot 18 noiabria 2015 hoda № 410-V ZRK «O protivodeistvii korruptsii» [Law of the Republic of Kazakhstan of November 18, 2015 No. 410-V ZRK «On Counteracting Corruption»]. Retrieved from http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=33478302#pos=1;-151 [in Kazakhstan].

17 Zakon Respubliki Belarus ot 15 iiulia 2015 h. № 305-Z «O borbe s korruptsiei» [The Law of the Republic of Resp. Belarus from July 15, 2015 № 305-З «On Combating Corruption»]. Minsk: Natsionalnyi tsentr pravovoi informatsii Respubliki Belarus [in Belarus].

18 Khlus, A.M. (2013). Kriminalisticheskie metody vyiavleniia pravonarushenii, sozdaiushchikh usloviia dlia korruptsii [Criminalistic methods to identify offenses that create conditions for corruption]. Voprosy kriminolohii, kriminalistiki i sudebnoi ekspertizy — Questions of criminology, criminology and forensic examination, 1/33, 75–80 [in Belarus].

19 Khlus, A.M. (2017). Korruptsiia i korruptsionnyie pravonarusheniia: poniatie, usloviia vozniknoveniia i meryi kriminalisticheskoho protivodeistviia [Corruption and corruption offenses: the concept, conditions of occurrence and measures of criminalistic counteraction]. Vestnik Karahandinskoho universiteta. Seriia «Pravo» — Bulletin of Karaganda University. Series «Law», 1 (85), 27–37 [in Russian].

20 Frolov, S.S. (1999). Vzaimodeistvie sotsialnoe [Social interaction]. Moscow: Slovar kliuchevykh sotsiolohicheskikh terminov [in Russian].

21 Chaldini, R.B. (2001). Psikholohiia vliianiia [Psychology of influence]. Saint Petersburg: Piter [in Russian]. 22 Hejneman, S.R. (2004). Obrazovanie i korruptsiia [Education and Corruption]. Narodnoe obrazovanie — Public education,

9, 35–39 [in Russian].

Серия «Право». № 4(88)/2017 47




УДК 343.3/.7

Д.Т. Кенжетаев

Карагандинская академия МВД РК им. Б. Бейсенова, Казахстан (E-mail: [email protected])

Похищение, уничтожение или повреждение материалов дела, вещественных доказательств как самостоятельный состав уголовного правонарушения

Статья посвящена проблемам, связанным с одним из самостоятельных способов воспрепятствования осуществлению правосудия и производству досудебного расследования, – похищение, уничтожение, повреждение материалов дела, вещественных доказательств. Автором проанализированы характерные особенности понятий «похищение», «уничтожение», а также «повреждение материалов дела, вещест-венных доказательств». В ходе проведенного опроса респондентов была выявлена отличная от других форм форма противоправного воздействия на судей и сотрудников правоохранительных органов. На основе проведенного исследования автор отмечает, что рассматриваемое деяние не в полной мере подпадает под признаки состава уголовного правонарушения, предусмотренного ст. 407 УК РК. Кро-ме того, автор приходит к выводу о том, что похищение, уничтожение, повреждение материалов дела, вещественных доказательств не подпадают под признаки и других составов уголовных правонаруше-ний, закрепленных в уголовном законодательстве Республики Казахстан. С позиций научной обосно-ванности и практической целесообразности автор ставит вопрос о необходимости предусмотреть дан-ное деяние в качестве самостоятельного состава уголовного правонарушения, с закреплением соот-ветствующего квалифицирующего признака — с применением насилия либо угрозы его применения. Предложения автора, сделанные в ходе проведенного исследования по обозначенной проблематике, получили поддержку у большинства опрошенных респондентов.

Ключевые слова: правосудие, досудебное расследование, воспрепятствование, уголовное законода-тельство, уголовные правонарушения против правосудия.

Уголовно-правовая борьба с преступными проявлениями, направленными на подрыв нормаль-

ной деятельности судебной системы и правоохранительных органов, способствующих отправлению правосудия в условиях продолжающегося реформирования политической и экономической жизни общества и формирования правового государства, приобретает все большую актуальность.

В Концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 г. на данной проблеме акцентирует внимание Президент РК, подчеркивая, что за вмешательство в отправление правосудия, проявление неуважения к суду виновные лица должны нести установленную законом ответственность [1].

От состояния правосудия зависит надлежащая защита прав и законных интересов граждан, эф-фективное функционирование всего государственного механизма, экономическая безопасность госу-дарства и, в конечном счете, национальная безопасность в целом. Было бы неверным утверждать, что все задачи в сфере правосудия решены, поскольку предстоит еще значительная организационная и правотворческая работа по реализации положений Конституционного закона «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан», углублению правовой реформы в соответствии со стратегией развития Казахстана до 2030 г. [2; 23].



Анализ действующего уголовного законодательства Республики Казахстан и практики его при-менения позволяет сделать вывод о существовании разнообразных форм противоправного воздейст-вия на судей и сотрудников правоохранительных органов.

Проведенный в этой связи опрос респондентов позволил выявить такую форму противоправного воздействия на судей и сотрудников правоохранительных органов, как похищение, уничтожение или повреждение материалов дела, вещественных доказательств. Иными словами, данная форма пред-ставляет собой один из способов воспрепятствования осуществлению правосудия и производству до-судебного расследования. Так, в частности, было установлено, что из 150 опрошенных 122 (81%) че-ловека подвергались воздействию путем противоправного вмешательства в их деятельность. При этом 7 случаев, по данным опроса, было связано именно с таким видом противоправного воз-действия, как похищение, уничтожение или повреждение материалов дела, вещественных доказа-тельств.

На сегодняшний день, согласно действующему уголовному законодательству Республики Казах-стан, эти деяния должны квалифицироваться по ст. 407 УК РК.

В рамках рассматриваемой ситуации похищение можно определить как общественно опасное, противоправное, умышленное изъятие материалов дела или вещественных доказательств из-под кон-троля сотрудников правоохранительных органов, совершенное в целях воспрепятствования осущест-влению правосудия и производству досудебного расследования. При этом способ похищения может быть различным: тайное похищение (кража), открытое похищение (грабеж), похищение путем раз-бойного нападения и т.д. На наш взгляд, если в ходе досудебного расследования будет достоверно установлено, что виновное лицо желало похитить именно вещественное доказательство, преследуя специальную цель, то дополнительная квалификация таких действий статьями УК предусматривает ответственность за уголовные правонарушения против собственности.

Под уничтожением материалов дела, вещественных доказательств, полагаем, следует понимать полное физическое истребление уголовного дела или отдельных его материалов или вещественных доказательств в целях воспрепятствования осуществлению правосудия или производству досудебно-го расследования.

Повреждение представляет собой частичное искажение удостоверяющей силы отдельных доку-ментов дела или вещественных доказательств в целях воспрепятствования осуществлению правосу-дия или производству предварительного расследования.

При этом следует иметь в виду, что уничтожение или повреждение вещественного доказательст-ва — это не истребление всего предмета с утратой его основных функций, а той его части, которая является доказательством по конкретному делу. Свои усилия в большинстве случаев виновное лицо направляет на уничтожение или повреждение вещественных доказательств или тех материалов, кото-рые могут выступать доказательствами по уголовному делу.

Похищено может быть как уголовное дело в целом, так и его отдельные материалы, которые за-ключают в себе доказательственную силу: протоколы допросов свидетелей, подозреваемых, обви-няемых и т.п.

Рассмотренные деяния препятствуют нормальному расследованию дела или вынесению обосно-ванного и справедливого приговора, отрицательно отражаются на полноте, всесторонности расследо-вания, увеличивают сроки предварительного расследования, в значительной мере затрудняют дока-зывание вины обвиняемого, затрагивают интересы личности.

Как было отмечено выше, согласно действующему уголовному законодательству Республики Казахстан эти деяния должны квалифицироваться по ст. 407 УК РК. Однако в ходе научного анализа сущности хищения, уничтожения или повреждения материалов дела или вещественных доказа-тельств как вида посягательств на нормальную деятельность правоохранительных органов мы прихо-дим к выводу о том, что рассматриваемое деяние не в полной мере подпадает под признаки состава уголовного правонарушения, предусмотренного ст. 407 УК РК. Вместе с тем необходимо подчерк-нуть, что с учетом положений действующего законодательства уголовно-правовую оценку данных деяний по ст. 407 УК РК можно признать допустимой.

Нельзя не учитывать и тот факт, что не все документы и вещественные доказательства после уничтожения могут быть восстановлены и соответственно могут иметь прежнюю силу доказательств. Так, к примеру, нельзя воссоздать изъятые с места совершения уголовного правонарушения следы отпечатков шин или невозможно восстановить, к примеру, протокол допроса умершего свидетеля.

Похищение, уничтожение или повреждение…

Серия «Право». № 4(88)/2017 49

По нашему мнению, нельзя разделить позицию В.Н. Кудрявцева в части того, что уничтожение доказательств следует квалифицировать как их фальсификацию [3; 47]. Данная точка зрения, полага-ем, идет вразрез с самим понятием фальсификации, которое определяется как «подделать, исказить, с целью выдать за подлинное, настоящее» [4; 779].

Следует отметить, что в действующем уголовном законодательстве содержится ст. 384 УК РК, предусматривающая ответственность за незаконное изъятие документов, похищение, уничтожение, повреждение или сокрытие документов, штампов, печатей. Однако, на наш взгляд, уничтожение или повреждение материалов дела, вещественных доказательств не могут быть квалифицированы по ст. 384 УК РК, поскольку объекты уголовно-правовой охраны в данном случае различные. Объектом уголовного правонарушения, предусмотренного ст. 384 УК РК, являются общественные отношения в сфере порядка обращения официальных документов.

Объектом уголовного правонарушения, связанного с хищением материалов дела или веществен-ных доказательств, выступают общественные отношения в сфере отправления правосудия или произ-водства досудебного расследования. Более того, вещественные доказательства в своем большинстве не могут служить предметом уголовного правонарушения, предусмотренного ст. 384 УК РК, по-скольку не всегда таковыми являются документы (имеются в виду документы, приобщенные к делу в качестве вещественных доказательств), штампы и печати.

Таким образом, результаты проведенного исследования позволяют достаточно обоснованно по-ставить вопрос о необходимости введения самостоятельной уголовно-правовой нормы, предусматри-вающей ответственность за данное деяние. В пользу предложенного решения можно привести ряд аргументов. В большинстве случаев хищение, уничтожение или повреждение материалов дела или вещественных доказательств представляет собой материальный состав уголовного правонарушения, в то время как объективная сторона уголовного правонарушения по ст. 407 УК РК предусматривает окончание правонарушения с момента начала вмешательства в какой бы то ни было форме в осуще-ствление правосудия или производство досудебного расследования. Иными словами, состав уголов-ного правонарушения, предусмотренный ст. 407 УК РК, по конструкции объективной стороны отно-сится к числу формальных составов. Так, к примеру, при грабеже в целях воспрепятствования осуще-ствлению правосудия или производству досудебного расследования виновное лицо пытается изъять уголовное дело и распорядиться им по своему усмотрению. Такое деяние следует считать окончен-ным с того момента, когда виновный не только изъял предмет, но и получил реальную возможность распорядиться им по своему усмотрению. Если такой возможности лицо не получило, данное уго-ловное правонарушение нельзя квалифицировать как оконченное.

Исключение составляют случаи разбоя, где моментом окончания преступления является сам факт нападения, и для уголовно-правовой оценки не имеет значения, изъял ли виновный дело или вещественное доказательство и мог ли он ими распорядиться по своему усмотрению.

Что касается уничтожения или повреждения материалов дела или вещественных доказательств, то они также являются материальными составами, и уголовные правонарушения следует считать оконченными с момента полного истребления предмета или частичной утраты его функций.

Исходя из изложенного выше следует, что объективную сторону состава уголовного правонару-шения, предусмотренного ст.407 УК РК, и объективную сторону хищения, уничтожения или повреж-дения материалов дел или вещественных доказательств нельзя признать однородными.

Кроме того, нельзя не учитывать, что ряд хищений связан с применением насилия или его угро-зы (хищение путем грабежа, разбоя). Объективная сторона состава уголовного правонарушения по ст. 407 УК РК не предусматривает такие виды воздействия на потерпевшего. Анализируемое деяние не в полной мере соответствует и объективной стороне состава уголовного правонарушения, преду-смотренного ст. 409 УК РК, — угроза или насильственные действия в связи с осуществлением право-судия или досудебного расследования. Объективная сторона состава уголовного правонарушения по ст. 409 УК РК такой способ воздействия, как хищение, уничтожение или повреждение не предусмат-ривает.

Таким образом, считаем научно обоснованным и практически целесообразным поставить вопрос о необходимости дополнения УК РК самостоятельной нормой, предусматривающей уголовную от-ветственность за похищение, уничтожение, повреждение материалов дела или вещественных доказа-тельств. При этом в качестве дополнительного аргумента в пользу предложенного решения можно привести мнение опрошенных респондентов. Так, на вопрос: «Считаете ли Вы целесообразным до-полнить УК РК самостоятельной нормой, предусматривающей уголовную ответственность за похи-



щение, уничтожение, повреждение материалов дела или вещественных доказательств», 78 % опро-шенных ответили положительно.

В качестве одного из квалифицирующих признаков данной статьи предлагается предусмотреть совершение рассматриваемых действий с применением насилия либо угрозы его применения.


1 Указ Президента Республики Казахстан от 24 августа 2009 г. № 858 «О концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года» // Казахстанская правда. — 2009 г. 27 авг. — № 205 (25949).

2 Мами К.А. Судебная власть в Республике Казахстан: проблемы и перспективы / К.А. Мами // Научные труды Ака-демии финансовой полиции. — Вып. 2. — Алматы, 2001. — 105 с.

3 Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений / В.Н. Кудрявцев. — М.: Юрид. лит., 1972. — С. 47. 4 Ожегов С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. — М.: Рус. яз., 1978. — С. 779.


Іс материалдарын, заттық айғақтарды ұрлау, жою немесе зақымдау жеке қылмыстық құқық бұзушылық құрам ретінде

Мақалада сот төрелігін жəне сотқа дейінгі тергеуді жүргізуге кедергі келтіретін дербес əдістердің бірі — ұрлау, жою, іс материалдарына зақым келтіру, заттық айғақтарға байланысты мəселелерге арналған. Автор «ұрлау», «жою», сондай-ақ «іс материалдарына, материалдық дəлелдерге нұқсан келтірді» деген ұғымдарының сипаттамалық ерекшеліктеріне назар аударған. Құжатта респонденттердің сауалнамасы барысында судьялар мен құқық қорғау органдарының қызметкерлеріне заңсыз əсер етудің басқа формалары өзгеше болды. Зерттеу негізінде, автордың айтуынша, аталған акт Қылмыстық кодекстің 407-бабында көзделген қылмыстық құқық бұзушылық құрамының критерийлеріне толығымен сəйкес келмейді. Бұдан басқа, талдау қорытындысы бойынша, автор іс материалдарын, материалдық дəлелдерді ұрлау, жою, зақымдау Қазақстан Республикасының қылмыстық заңнамасында белгіленген өзге де қылмыстық құқық бұзушылық белгілеріне жатпайды деген қорытындыға келді. Ғылыми негізділік пен практикалық мақсаттылық тұрғысынан осы əрекетті тиісті біліктілік белгісі — зорлық-зомбылықты қолдану немесе оны қолдану қауіпі бар жеке қылмыстық құқық бұзушылық ретінде қарастыруға қажетті мəселені көтерді. Аталған мəселелер бойынша жүргізілген зерттеулер барысында автордың ұсыныстары респонденттердің көпшілігінің қолдауына ие болды.

Кілт сөздер: сот төрелігі, сотқа дейінгі тергеп-тексеру, кедергі, қылмыстық заңнама, сот төрелігіне қарсы қылмыстық құқық бұзушылықтар.

D.T. Kenzhetaev

Kidnapping, destruction or damage to case materials, material evidence as an independent criminal offense

The article is devoted to problems connected with one of the independent ways of obstructing the implemen-tation of justice and the production of pre-trial investigation — kidnapping, destruction, damage to case mate-rials, material evidence. The author analyzed the characteristic features of the concepts of «abduction», «de-struction», as well as «damage to case materials, material evidence». The paper shows that during the survey of respondents, a form of unlawful influence on judges and law enforcement officers was found different from other forms. On the basis of the study, the author notes that the act in question does not fully fall within the criteria of the composition of the criminal offense provided for in Article 407 of the Criminal Code. In addition, based on the analysis, the author comes to the conclusion that the abduction, destruction, damage to case materials, material evidence does not fall under the signs of other criminal offenses set forth in the criminal legislation of the Republic of Kazakhstan. The author, from the standpoint of scientific validity and practical expediency, raises the issue of the need to provide for this act as an independent criminal offense with the attribution of the relevant qualifying attribute — with the use of violence or the threat of its use. Pro-posals of the author, made during the conducted research on the indicated problems, were supported by the majority of the respondents.

Keywords: justice, pre-trial investigation, obstruction, criminal law, criminal offenses against justice.

Похищение, уничтожение или повреждение…

Серия «Право». № 4(88)/2017 51

References

1 Ukaz Prezidenta Respubliki Kazakhstan ot 24 avhusta 2009 hoda № 858 «O kontseptsii pravovoі politiki Respubliki Kazakh-stan na period s 2010 do 2020 hoda» [Decree of the President of the Republic of Kazakhstan dated August 24, 2009 No. 858 «On the concept of the legal policy of the Republic of Kazakhstan for the period from 2010 to 2020»]. Kazakhstanskaia pravda — Kazakh-stan's truth, 205 (25949) [in Russian].

2 Mami, K.A. (2001). Sudebnaia vlast v Respublike Kazakhstan: problemy i perspektivy [Judicial power in the Republic of Kazakhstan: problems and prospects]. Nauchnye trudy Akademii finansovoi politsii — Scientific Works of the Academy of Financial Police, 2. Almaty [in Russian].

3 Kudryavtsev, V.N. (1972). Obshchaia teoriia kvalifikatsii prestuplenii. [General theory of the qualification of crimes]. Mos-cow: Yuridicheskaia literatura [in Russian].

4 Ozhegov, S.I. (1978). Slovar russkoho yazyka. [Dictionary of the Russian language]. Moscow: Russkii yazyk [in Russian].


УДК 351.746

В.А. Азаров1, С.М. Сабитов2 1Омский государственный университет, Россия;

2Казахский гуманитарно-юридический инновационный университет, Семей, Казахстан (E-mail: [email protected])

Роль международных норм в формировании нормативной основы частной детективной (сыскной) деятельности в Республике Казахстан

О необходимости введения в Казахстане института частной детективной (сыскной) деятельности ука-зывал еще в январе 2012 г. Глава государства в своем Послании народу Казахстана. В настоящее вре-мя актуальный для теории и практики вопрос остается открытым, а проект находится на стадии рас-смотрения в Парламенте Республики Казахстан. Между тем существующая в республике практика предоставления услуг частным сыском носит завуалированную и нелегальную форму. При этом госу-дарством в неполной мере используется человеческий потенциал для организации частной детектив-ной (сыскной) деятельности, если учитывать то обстоятельство, что механизм реализации института частного сыска не требует огромных финансовых затрат со стороны государства. В статье на основе анализа международных стандартов и принципов в сфере обеспечения прав и свобод личности, при-нятого Межпарламентской Ассамблеей стран-участников СНГ Модельного закона «О негосударст-венной (частной) охранной деятельности и негосударственной (частной) сыскной деятельности» предпринята попытка показать особенности имплементации общепризнанных международных норм в национальное законодательство Республики Казахстан. Авторами приводятся развернутые и убеди-тельные аргументы в пользу того, что в стране имеются все условия и основания для разработки ме-ханизма правового регулирования частной детективной (сыскной) деятельности с учетом междуна-родных норм, модельных законопроектов, зарубежного опыта и в интересах обеспечения прав и сво-бод человека и гражданина.

Ключевые слова: имплементация, международно-правовые нормы, национальное право, уголовно-процессуальное законодательство, частная детективная (сыскная) деятельность, правовая регламента-ция.

Интеграционные процессы в сфере международного сотрудничества Республики Казахстан с

другими государствами и международными организациями протекают в формате особенностей со-временных международных стандартов и принципов, которые определяют основным приоритетом соотношение национального законодательства Республики Казахстан с международными нормами в пользу последних. Основная цель международного сотрудничества — это взаимная заинтересован-ность в привлечении финансового и человеческого капитала, экономический и социальный прогресс, а также правовой порядок в обеспечении и соблюдении прав и законных интересов человека и граж-данина. Именно на основе сотрудничества по приближению национального законодательства к меж-дународным правовым стандартам появляются новые горизонты и цели взаимовыгодного сотрудни-чества и рецепции успешных практик.

На это обратил внимание Глава нашего государства Н.А. Назарбаев, отметив, что «Казахстан должен войти в число 30 развитых государств мира к 2050 году. Поэтому одной из приоритетных за-дач являются институциональные преобразования, безопасность и борьба с коррупцией. В рамках модернизации Правительству необходимо обеспечить работу по имплементации лучших практик и рекомендации Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР)» [1].

В этой связи актуален вопрос о критериях и пределах имплементации норм международного права в национальную правовую систему, в том числе с учетом перспектив правового регулирования общественных отношений, связанных с частной детективной (сыскной) деятельностью в Республике Казахстан. При этом одним из путей внедрения международных норм и договоров в институт частно-го сыска является их имплементация в сфере правового регулирования частной детективной деятель-ности.

Имплементацию (от лат. слова impleo — наполняю, исполняю) следует понимать как осуществ-ление, исполнение государством международных правовых норм. Под имплементацией в широком смысле термина подразумевается совокупность необходимых мер по реализации норм международ-ного права в национальном законодательстве [2].

Роль международных норм…

Серия «Право». № 4(88)/2017 53

Хотелось бы подчеркнуть, что существующая практика имплементации международных норм в национальную систему права осуществляется согласно процедурам и методам того или иного госу-дарства.

По мнению А.М. Васильева, система права страны суверенна в той же мере, что и сама государ-ственность, вследствие чего на территории государства без разрешения соответствующих представи-телей государственной власти запрещается руководствоваться правовыми предписаниями, возник-шими вне ее законодательных органов [3].

Исключительную роль государства в вопросах имплементации подчеркивает Н.В. Миронов. В частности, он считает, что регламентация соответствия международной и отечественной правовых систем относится к сфере юрисдикции конкретного государства, поскольку внутри страны формиру-ются нормативные предписания, предназначенные для координации данных правовых систем. На-циональная правовая система определяет должный механизм имплементации норм международных правовых документов, устанавливает обязательные предписания органам, на которые возлагается от-ветственность за соблюдение и выполнение данных положений. Обособляется специальный ком-плекс процедурных нормативных правил, направленных на регулирование исполнения обязательств, вытекающих из договора. Последние образуют внутринациональный механизм выполнения приня-тых на себя государством международных правовых норм [4].

Исходя из этого следует, что международное сотрудничество определяется Конституцией Рес-публики Казахстан. В соответствии с п. 1 ст. 4 Конституции РК: «…действующим правом в Респуб-лике Казахстан являются нормы Конституции, соответствующих ей законов, иных нормативных пра-вовых актов, международных договорных и иных обязательств Республики».

Но при этом важно отметить и статью 8 Конституции Республики Казахстан, которая указывает, что «Республика Казахстан уважает принципы и нормы международного права, проводит политику сотрудничества и добрососедских отношений между государствами, их равенства и невмешательства во внутренние дела друг друга, мирного разрешения международных споров, отказывается от приме-нения первой вооруженной силы». Смысловое содержание данной нормы заключается в том, что все идеи и передовой опыт международных принципов и норм, гарантирующих обеспечение и соблюде-ние прав и интересов личности, принимаются, учитываются и усовершенствуются национальным за-конодательством нашей республики.

Кроме того, общепризнанные нормы и идеи по соблюдению прав и интересов человека и граж-данина закреплены в международных нормах и международных универсальных договорах в Уставе ООН 1946 г., во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г.; Конвенции против пыток и других жестоких бесчеловечных или уни-жающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г. и др. и нашли свое отражение в нацио-нальном законодательстве, в том числе и нормах уголовно-процессуального законодательства Рес-публики Казахстан.

Основополагающим принципом Всеобщей декларации прав человека является «…поощрение и развитие уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посяга-тельств» [5]. Смысловое содержание данного принципа, как и всех остальных международных прин-ципов, приобретает все более самостоятельное весомое значение для национальной правовой системы.

Основополагающие принципы международного права нашли свое отражение в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Казахстан: осуществление правосудия только судом; неприкос-новенность личности; неприкосновенность жилища; неприкосновенность частной жизни; тайна пере-писки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений; неприкосновенность собственности; презумпция невиновности; недопустимость повторного осуждения и уголовного пре-следования. Кроме того, в ст. 1 УПК Республики Казахстан установлено, что порядок уголовного су-допроизводства на территории Республики Казахстан определяется Конституцией Республики Казах-стан, конституционными законами, Уголовно-процессуальным кодексом Республики Казахстан, ос-нованными на Конституции Республики Казахстан и общепризнанных принципах и нормах между-народного права [6].

Принципа единства международных норм с национальным законодательством в правопримени-тельной практике придерживается и Р.Т. Шуменова. В частности, по ее мнению, Казахстан как субъ-ект международного права вступает в международные отношения с другими государствами. Сотруд-ничество в сфере права представляется одной из форм международного сотрудничества, регламенти-

В.А. Азаров, С.М. Сабитов


руемого соответствующими международными правовыми актами. Для установления унификации правопонимания государствам-субъектам международного правового сотрудничества следует прийти к «общему знаменателю», когда заключаемые соглашения должны формулироваться едиными тер-минами, категориями и понятиями [7; 168].

Республика Казахстан как субъект международных отношений добросовестно выполняет свои обязательства в вопросах соотношения международных норм с национальным законодательством. Не являются в этом плане исключением уголовно-процессуальное право и практика его применения.

Что касается правоприменительной практики, связанной с правовым регулированием частной сыскной деятельности нормами международного права и договорами, то такие прямые нормы, обяза-тельства и правила принятия закона, регулирующего деятельность частного сыска, в нормах между-народного права отсутствуют.

На наш взгляд, принятие Закона «О частной детективной (сыскной) деятельности в Республике Казахстан», как и принятие любого иного закона, является исключительной прерогативой органов государственной власти.

Вместе с тем бесспорным является тот факт, что международные нормы могут соотноситься с частной сыскной деятельностью, так как правовые принципы международного права могут быть не-отъемлемой частью правовых основ частного сыска. Следовательно, механизм правового регулиро-вания института частного сыска, в первую очередь, должен быть основан и обеспечен на базовых принципах международного права: защита прав и интересов личности, верховенство закона, равенст-во всех перед законом, неприкосновенность личности и свободы.

Кроме того, международные нормы в вопросах имплементации с национальным законодательст-вом не только гарантируют соблюдение прав и свобод человека, но и поощряют развитие человече-ского потенциала в государстве. Об этом свидетельствует Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, ратифицированный Республикой Казахстан 24 апреля 2006 г. Ста-тья 6 данного Международного пакта гласит, что «участвующие в настоящем пакте государства при-знают право на труд каждого человека, на получение возможности зарабатывать себе на жизнь тру-дом, который он свободно выбирает или на который он свободно соглашается, и предпримут надле-жащие шаги к обеспечению этого права [8; 31].

Согласно Хельсинскому заключительному акту «…принцип уважения прав и основных свобод человека означает, что все государства должны уважать права и свободы всех лиц, находящихся на их территориях, обязаны осуществлять на практике политические, экономические, социальные права человека без всякой дискриминации» [9].

Изложенное позволяет констатировать, что оказание услуг в форме частной детективной (сыск-ной) деятельности в казахстанском обществе может служить одним из средств обеспечения и защиты прав и законных интересов личности. Закрепленное право выбора свободно заниматься трудовой деятельностью и получать благо от этого труда предлагает гражданам реализовывать свои возможно-сти в сфере частной детективной (сыскной) деятельности в соответствии и при строгом соблюдении законов Республики Казахстан и международных норм. Но, как известно, в настоящее время рынок предоставления услуг частным детективом физическим лицам, коммерческим организациям и иным организациям остается нелегализованным. Хотя правовые предпосылки для этого, как показывают международные нормы, а также опыт стран ближнего и дальнего зарубежья, имеются.

Кроме того, в настоящий момент практика предоставления услуг частным сыском в республике существует в завуалированной и нелегальной форме. При этом государством в неполной мере ис-пользуется человеческий потенциал для организаций частной детективной (сыскной) деятельности, если учитывать то обстоятельство, что механизм реализации института частного сыска не требует огромных финансовых затрат со стороны государства.

Особое место в вопросах имплементации частной детективной (сыскной) деятельности занима-ют модельные законы, так как их единообразное применение и толкование служат одним из условий сближения международных норм с национальным законодательством.

Под модельными нормами следует понимать законодательный акт типового характера, содер-жащий нормативные рекомендации, а также варианты возможных правовых решений, что иногда практикуется и в СНГ (для государств–членов СНГ). Предположительная структура будущего зако-нодательного акта рассматривается в виде эталона по регулированию сложившихся социальных от-ношений, которые требуют незамедлительного правового обеспечения и разрешения [10; 89].


Серия «Право». № 4(88)/2017 55

Одними из широко используемых в законотворческой деятельности являются модельные нормы, принятые МПА стран-участников Содружества Независимых Государств. Среди модельных норм, которые соотносятся с уголовно-процессуальным законодательством Республики Казахстан, можно назвать модельный Уголовный, Уголовно-процессуальный, Уголовно-исполнительный кодексы СНГ, а также модельные законы «О борьбе с организованной преступностью», «О противодействии неза-конному обороту наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров». Кроме того, приня-тое Межпарламентской Ассамблеей государств-участников СНГ решение закреплено в постановле-нии «Об использовании модельных законодательных актов Межпарламентской Ассамблеи госу-дарств-участников СНГ», согласно которому «своевременное и последовательное использование ре-зультатов совместной законотворческой деятельности является важнейшим условием формирования в СНГ не только общего правового, но и общего экономического, научно-технического, образова-тельного и информационного пространства» [11].

Поэтому одной из форм соотношения и правовых основ регулирования частной детективной (сыскной) деятельности в Республике Казахстан является принятый МПА стран-участников СНГ мо-дельный закон «О негосударственной (частной) охранной деятельности и негосударственной (част-ной) сыскной деятельности». Данный модельный закон регулирует общественные отношения, возни-кающие в связи с осуществлением негосударственной (частной) охранной деятельности и негосудар-ственной (частной) сыскной деятельности, определяет правовую основу, принципы и задачи указан-ных видов деятельности, порядок взаимодействия субъектов охранной и сыскной деятельности с го-сударственными органами в сфере охраны правопорядка и борьбы с преступностью, а также деятель-ность служб безопасности юридических лиц в интересах обеспечения собственной безопасности.

Кроме того, в этом законе указаны основные понятия частной сыскной деятельности, под кото-рыми следует понимать лицензируемый вид деятельности по оказанию предусмотренных законом сыскных услуг физическим и юридическим лицам на договорной (возмездной) основе негосударст-венными (частными) сыскными организациями и сыщиками (индивидуальными предпринимателями) [12].

На наш взгляд, соотношение международных норм, модельных законов с частной детективной (сыскной) деятельностью имеет особое значение в следующих вопросах.

Во-первых, соотношение международных норм в сфере правового регулирования частной сыск-ной деятельности позволит не только ускорить проблемы легализации института частного сыска в казахстанском обществе, но и обеспечить условия для их реализации. В перспективе принятия за-кона, кроме того, регулирующие частную детективную (сыскную) деятельность данные нормы не должны иметь декларативный характер, а будут служить в интересах защиты прав и свободы челове-ка и гражданина.

Во-вторых, механизм реализации правовых полномочий частного детектива, основанных на ме-ждународных нормах и стандартах, позволит данному субъекту эффективнее участвовать в уголовно-процессуальных и иных правоотношениях. Для реализации правовых полномочий частного детекти-ва в качестве сыскных услуг мы предлагаем следующие виды деятельности: сбор сведений, а также предметов и документов по уголовным, гражданским делам на основе договора с участниками про-цесса; сбор информации по поручению клиента для деловых переговоров, выявление некредитоспо-собных или ненадежных деловых партнеров; выявление по поручению клиента фактов и обстоя-тельств недобросовестной конкуренции, незаконного получения кредита, причин невыполнения дол-говых обязательств, незаконного получения и разглашения сведений, составляющих коммерческую тайну, незаконного использования результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуа-лизации, нарушений при выпуске ценных бумаг, неправомерных действий при банкротстве; установ-ление биографических и других характеризующих личность данных об отдельных физических лицах при заключении с ними трудовых и иных договоров (контрактов) с их письменного согласия; поиск по поручению заказчика без вести пропавших лиц; поиск по поручению заказчика утраченного иму-щества.

Изложенное выше позволяет нам аргументировать выводы. 1. Международные нормы являются составной частью правотворческой деятельности в вопросах

имплементации правового регулирования частной детективной (сыскной) деятельности в казахстан-ском обществе. Но при этом в вопросах правового регулирования частной сыскной деятельности со-отношение международных норм и модельных законов должно осуществляться с учетом приемле-мых особенностей правовой системы нашей страны.



2. Правовые принципы, установленные в международных правовых актах, являются критерием имплементации правовых основ и принципов деятельности частного сыска. В этой связи при оказа-нии услуг гражданам и организациям частным сыском они должны быть реализованы в строгом со-ответствии как национальному законодательству, так и международным нормам и должны быть в первую очередь направлены на обеспечение и защиту прав и законных интересов личности и их соб-ственности.

3. Безусловно, что государство при легализации частной детективной (сыскной) деятельности должно учитывать социально-правовые и экономические реалии объективной действительности, уровень развития общественных отношений, связанных с предоставлением услуг частным сыском физическим и юридическим лицам. Но при этом необходимо отметить, что введенные государством в национальную правовую систему международные и модельные нормы и стандарты являются услови-ем правового регулирования частной детективной (сыскной) деятельности в Республике Казахстан.

На наш взгляд, международные нормы и модельные законы могут служить правовой конструк-цией в вопросах правовой регламентации частной детективной (сыскной) деятельности в Республике Казахстан.


1 Послание Президента Республики Казахстан Н.А. Назарбаева народу Казахстана «Третья модернизация Казахстана: глобальная конкурентоспособность» // Казахстанская правда. — 2017. — 31 янв. — № 20.

2 Юридический энциклопедический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева. — М.: Сов. энцикл., 1984. — 415 с. 3 Васильев А.М. О системах советского и международного права / А.М. Васильев // Советское государство и право. —

1985. — № 1. — С. 68–70. 4 Миронов Н.В. Институт исполнения международных договоров в советском праве / Н.В. Миронов // Исполнение до-

говоров в СССР. Вопросы теории и практики: межвуз. сб. науч. тр. — Свердловск: Наука, 1986. — С. 12–22. 5 Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 года // Сборник документов по международному праву. —

Алматы: САК, 1998. — Т. 1. — С. 388–394. 6 Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан: практ. пособие. — Алматы: Изд-во «Норма-К», 2017 (с изм. и

доп. по состоянию на 10.02.2017 г.) 7 Шуменова Р.Т. Унификация понятийно-категориального аппарата уголовно-процессуального права Республики Ка-

захстан как средство противодействия коррупции: моногр. / Р.Т. Шуменова. — Астана: АртPrintXXI, 2012. — 347 с. 8 Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах от 16.12.1966 г. Принят резолюцией 2200

А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 г., вступил в силу 3 января 1976 г. Ратифицирован Законом Республики Казахстан 21 ноября 2005 г. № 87-III, вступил в силу для РК 24 апреля 2006 г. (письмо МИД РК от 27.06.06 г № 12-1-2/1445). — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://sud.gov.kz/rus/content/mezhdunarodnyy-pakt-ob-ekonomicheskih-socialnyh-i-kulturnyh-pravah

9 Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Хельсинки. 01.08.1975. — [Электрон-ный ресурс]. — Режим доступа: http://online.zakon.kz/document/?doc_id=30391745

10 Энциклопедический юридический словарь / Под ред. В.Е. Крутских. — 2-е изд. — М.: ИНФРА-М, 1998. — 368 с. 11 Постановление Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ от 15 июня 1998 г. № 11–13 «Об исполь-

зовании модельных законодательных актов Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ». — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.pravoteka.ru/pst/189/94265.html

12 Модельный закон о негосударственной (частной) охранной деятельности и негосударственной (частной) сыскной деятельности. Принят на двадцать первом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ (постановление от 16.06.2003 г. № 21-6). — Минск, 2003. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1044586


Серия «Право». № 4(88)/2017 57


Қазақстан Республикасында жеке тыңшылық қызметінің нормативтік негізін қалыптастыруда халықаралық нормалардың рөлі

Қазақстанда Жеке детективтік қызмет институтын енгізу қажеттігі туралы 2012 жылы қаңтарда жасалған Қазақстан халқына Жолдауында Мемлекет басшысы атап өткен болатын. Қазіргі таңда теория мен тəжірибе үшін өзекті сұрақ өз шешімін тапқан жоқ, ал жоба болса, Қазақстан Республикасы Парламентінде қарастырылуда. Сол арада республикамыздағы жеке тыңшылық қызметін көрсету тəжірибесі бүркемелі жəне заңсыз нысанда жүргізілуде. Сонымен бірге жеке тыңшылық институтын жүргізу механизмі мемлекет тарапынан үлкен мөлшерде қаражат шығынын талап етпейтін мəн-жайларды ескерер болсақ, мемлекет толық мөлшерде болмаса да жеке детективтік қызметті ұйымдастыру үшін адами əлеуетті қолдануда. Мақалада ТМД қатысушы-мемлекеттерінің Парламентаралық Ассамблеясында қабылданған «Мемлекеттік емес (жеке) күзет қызметі жəне мемлекеттік емес (жеке) тыңшылық қызметі туралы» модельдік заңы, адам құқықтары мен бостандықтарын қамтамасыз ету аясындағы халықаралық стандарттар мен қағидаларды талдау негізінде Қазақстан Республикасының ұлттық заңнамасына жалпыға танылған халықаралық нормаларды имплементациялау ерекшелігін көрсетуге талпынған. Автор халықаралық нормаларды, модельдік заң жобаларын, шетел тəжірибесі мен адам жəне азаматтардың құқықтары мен бостандықтарын қамтамасыз етуді ескере отырып, жеке детективтік қызметін құқықтық реттеу тетігін əзірлеу үшін мемлекетімізде барлық шарттар мен негіз барына толық жəне сенімді дəлелдер келтірген.

Кілт сөздер: имплементация, халықаралық-құқықтық нормалар, ұлттық құқық, қылмыстық іс жүргізу заңнамасы, жеке детективтік қызмет, құқықтық реттеу.

V.A. Azarov, S.M. Sabitov

The role of international norms in the formation of the regulatory base for private detective activities in the Republic of Kazakhstan

About need of introduction in Kazakhstan of institute of private detective activity the Head of state specified in the Message to the people of Kazakhstan in January, 2012. Now the question, urgent for the theory and practice, remains open, and the project is in a consideration stage in Parliament of RK. Meanwhile the prac-tice of rendering of services existing in the Republic private investigation wears the veiled and illegal uni-form. At the same time the state in an incomplete measure uses the human potential for the organizations of private detective (detective) activity if to consider that circumstance that the mechanism of realization of in-stitute of private investigation doesn't demand huge financial expenses from the state. In article on the basis of the analysis of the international standards and the principles in the sphere of ensuring the rights and per-sonal freedoms adopted by Inter-parliamentary Assembly of the participating countries of the CIS of the model law «About Non-state (Private) Security Activity and Non-state (Private) Detective Activity» an at-tempt to show features of implementation of the universally recognized international standards in the national legislation of the Republic of Kazakhstan is made. The author adduces the developed and convincing argu-ments in favor of the fact that in the country there are all conditions and the bases for development of the mechanism of legal regulation of private detective (detective) activity taking into account the international standards, model bills, foreign experience and for the benefit of ensuring the rights and freedoms of the per-son and citizen.

Keywords: implementation, international legal norms, national law, criminal procedure legislation, private detective activity, legal regulation.

References

1 Poslanie Prezidenta Respubliki Kazakhstan N.A. Nazarbaeva narodu Kazakhstana «Tretia modernizatsiia Kazakhstana: hlobalnaia konkurentosposobnost» [Message of the President of Kazakhstan NA Nazarbayev to the people of Kazakhstan «Third modernization of Kazakhstan: global competitiveness». Kazakhstanskaіa pravda — Kazakhstan's truth, 31.01.2017, 20 [in Russian].

2 Sukhareva, A.Yа. (1984). Yuridicheskiі entsiklopedicheskiі slovar [The law encyclopedic dictionary]. Moscow: Sovetskaia entsiklopediia [in Russian].

3 Vasil'yev, A.M. (1985). O sistemakh sovetskoho i mezhdunarodnoho prava [About the systems of Soviet and international law]. Sovetskoe hosudarstvo i pravo — Soviet state and law, 1, 68–70 [in Russian].

4 Mironov, N.V. (1986). Institut ispolneniia mezhdunarodnykh dohovorov v sovetskom prave [Institute for the Implementation of International Treaties in Soviet Law]. Ispolnenie dohovorov v SSSR. Voprosy teorii i praktiki — Execution of contracts in the USSR. Questions of theory and practice. (pp. 13–22). Sverdlovsk: Nauka [in Russian].



5 Vseobshchaia deklaratsiia prav cheloveka ot 10 dekabria 1948 hoda [Universal Declaration of Human Rights of December 10, 1948]. Sbornik dokumentov po mezhdunarodnomu pravu — Collection of Documents on International Law. Vol. 1. (pp. 388–394). Almaty: SAC., 1998 [in Russian].

6 Uholovno-protsessualnyi kodeks Respubliki Kazakhstan [The Criminal Procedure Code of the Republic of Kazakhstan. Almaty: «Norma-K Publishing House» (2017) [in Russian].

7 Shumenova, R.T. (2012) Unifikatsiіa ponіatiіno-katehorialnoho apparata uholovno-protsessualnoho prava Respubliki Ka-zakhstan kak sredstvo protivodeistviia korruptsii [Unification of the conceptual-categorical apparatus of the criminal procedural law of the Republic of Kazakhstan as a means of counteracting corruption]. Astana: Art Print XXI [in Russian].

8 Mezhdunarodnyi pakt ob ekonomicheskikh, sotсialnykh i kulturnykh pravakh ot 16.12.1966 hoda. Priniat rezoliutsiei 2200 А (XXI) Heneralnoi Assamblei 16 dekabria 1966 hoda, vstupil v silu 3 yanvaria 1976 hoda. Ratifitsirovan Zakonom Respubliki Ka-zakhstan 21 noiabria 2005 hoda № 87-III [Adopted by General Assembly resolution 2200 A (XXI) of 16 December 1966, entered into force on 3 January 1976. Ratified by the Law of the Republic of Kazakhstan on November 21, 2005 No. 87-III]. Retrieved from http://sud.gov.kz/rus/content/mezhdunarodnyy-pakt-ob-ekonomicheskih-ocialnyh-i-kulturnyh-pravah

9 Zakliuchitelnyi akt Soveshchaniia po bezopasnosti i sotrudnichestvu v Yevrope. [Final Act of the Conference on Security and Cooperation in Europe. Helsinki. 08/01/1975.] (1975). Khel'sinki, 01.08.1975. Retrieved from http://online.zakon.kz/ docu-ment/?doc_id=30391745

10 Krutskikh, V.Ye. (1998). Entsiklopedicheskii yuridicheskii slovar [Encyclopedic law dictionary]. Moscow: INFRA-M] [in Russian].

11 Postanovlenie Mezhparlamentskoi Assamblei hosudarstv-uchastnikov SNG ot 15 iiunia 1998 h. № 11–13 «Ob ispolzovanii modelnykh zakonodatelnykh aktov Mezhparlamentskoi Assamblei hosudarstv-uchastnikov SNG»). [Resolution of the Interparliamentary Assembly of the CIS Member States No. 11–13 of June 15, 1998 «On the use of model legislative acts of the Interparliamentary Assembly of CIS Member States»]. Retrieved from http://www.pravoteka.ru/pst/189/94265.html

12 Modelnyi zakon o nehosudarstvennoi (chastnoi) okhrannoi deiatelnosti i nehosudarstvennoi (chastnoi) sysknoi deiatelnosti. Priniat na dvadtsat pervom plenarnom zasedanii Mezhparlamentskoi Assamblei hosudarstv-uchastnikov SNG (postanovlenie ot 16.06.2003 h. № 21–6). [Model law on non-state (private) security activities and private (private) detective activities. Adopted at the twenty-first plenary meeting of the Interparliamentary Assembly of the CIS Member States (Decree No. 21–6 of 16.06.2003)]. (2003). Minsk. Retrieved from http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1044586

Серия «Право». № 4(88)/2017 59

UDC 343.147

L.K. Arenova1, B.G. Ganchevsky2 1Ye.A. Buketov Karaganda State University, Kazakhstan;

2Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Republic of Bulgaria (E-mail: [email protected])

Counteraction to extremist forms of psychological pressure in the youth of modern Kazakhstan

The renewal of the geopolitical space, where the political, economic, legal and social spheres are being trans-formed in different societies and states, also negative social aspects are revealed, especially among teenagers and youth. As negative trends in the regular transformation of the world, the spread of radical religious ex-tremist and terrorist ideas, as well as the emergence of virtual extremist groups and communities, whose ac-tivities are aimed at disseminating ideas of suicidal and other destructive nature, that in modern Kazakhstan society is a potential threat directly to youth. The activity of virtual groups / communities spreading the ideas of suicidal and other destructive nature is carried out in social networks and is aimed at harming the mental, physical health of a person, depriving them of life, which actually defines them as a remote way of commit-ting serious violent crimes, through virtual network space the Internet. In virtual communication, when the psychological contact between the criminal and the victim is stable, the criminal community has complete in-formation about the victim's life, the communicative process acquires a coercive character based on blackmail and fear. Moral pressure on the victim, in order to induce the latter to commit suicidal or other destructive ac-tions, occurs through emotional-sensory manipulation of the personality of the minor, the destruction of his inner world, the creation of false beliefs, the destruction of self-esteem, the psychological mood against the familiar environment and close environment, where a specific dominant of moral pressure are the psychologi-cal characteristics of youth and adolescents.

Keywords: virtual extremist communities / groups, suicidal character, destructive nature, information and media security, ideology, psychological pressure, youth environment, counteraction, criminal personality, In virtual communication, when the psychological contact.

Independent Kazakhstan is one of the unique states, both the post-Soviet space, and in the world com-

munity. The Republic of Kazakhstan, a country with a centuries-old history, with strong ideological and cul-tural principles in society, which allowed to preserve interfaith and interethnic peace and harmony, as well as the maintenance and further development of the moral component in society.

This factor contributes to the political stability and effectiveness of state power, economic prosperity for all Kazakhstanis.

Prosperity of Kazakhstan, as one of the strongest in the international and domestic state plan of the states, is realized through the readiness to perceive not only scientific and technical, economic innovations, but also the modern understanding and tolerance of various social phenomena.

The renewal of the geopolitical space, where the political, economic, legal and social spheres are being transformed in different societies and states, also negative social aspects are revealed, especially among teenagers and youth.

As negative trends in the regular transformation of the world, the spread of radical religious extremist and terrorist ideas, as well as the emergence of virtual extremist groups and communities whose activities are aimed at spreading the ideas of suicidal and other destructive nature, which in modern Kazakhstan society is a potential threat directly to youth.

The activities of virtual groups / communities spreading ideas of suicidal and other destructive nature are carried out in social networks and are aimed at harming the mental, physical health of a person, depriving them of life, which actually defines them as a remote way of committing serious violent crimes, through vir-tual network space the Internet.

In our opinion, the virtual groups and communities under consideration can be defined as extremist, be-cause the etymology of the concept of «extremism» is defined as a commitment to extreme views and meth-ods of action to which individuals and social groups are exposed [1; 563].

In addition, an element that points to the extremist nature of such virtual groups / communities is the factor that the most radical extremist organizations often deny any compromises, negotiations and agree-ments.

L.K. Arenova, B.G. Ganchevsky


As a rule, one of the conditions for the formation of extremist organizations in a certain territory or re-gion is facilitated by external intervention, that is, not sufficient information and media security of society and the state.

Traditionally, communities, including virtual ones, form both individual individuals and social groups that interact with the surrounding social world, which occurs through the exchange of information between them. These objective conditions of information exchange between individuals, social groups and communi-ties are aimed at building interpersonal relations, certain cooperation and mutual assistance.

However, at the same time, a certain hierarchy begins to form in such groups and communities, where at a certain stage a criminal person appears as the organizer of a virtual group / community that begins to dictate the conditions for the continued presence of a potential victim in the formed virtual group. From psy-chological and criminalistic positions, between the organizer of crimes and its potential victims, psychologi-cal contact is established.

The criminal personality, as the organizer of a virtual group / community, begins a psychological im-pact on its victim in the form of defining joint goals and activities to achieve common interests with the vir-tual group / community, at the initial stage of virtual communication. At the initial virtual communication, is always silent about the criminal consequences of actions, and the true goals. In the future virtual communica-tion, when the psychological contact between the perpetrator and the victim is stable, the criminal communi-ty has complete information about the life of the victim, the communicative process acquires a coercive character based on blackmail and fear (for example, conviction in committing a suicide act).

Moral pressure on the victim, in order to induce the latter to commit suicidal or other destructive ac-tions, occurs through emotional-sensory manipulation of the personality of the minor, the destruction of his inner world, the creation of false beliefs, the destruction of self-esteem, the psychological mood against the familiar environment and close environment, where a specific dominant of moral pressure are the psycholog-ical characteristics of youth and adolescents.

The main factor in the formation of virtual groups / communities spreading extremist ideas of suicidal and other destructive character is subjective determining in the commission of deliberate criminal acts.

The motive in this case is the demonstration of personal power over the weaker person, the achievement of a sense of one's own uniqueness, importance, the manifestation of one's own will to realize interests and achieve the goals set in the virtual information space, as well as a sense of impunity and the possibility of anonymity in communication, which facilitates manifestation of internal pathological needs.

Thus, the activity of virtual groups / communities spreading radical ideas of suicidal and other destruc-tive nature is provided due to the insufficient educational and ideological component in each individual soci-ety, and first of all affects the youth and adolescent environment.

Strengthening of educational measures, ideological principles and information security, as a priority form of counteraction to extremist forms of psychological pressure in the youth environment of modern Ka-zakhstan, is of particular importance as further preservation of social welfare and non-admission of social destabilization in society. Strengthening of educational measures, ideological principles and information se-curity, as a priority form of counteraction to extremist forms of psychological pressure in the youth environ-ment of modern Kazakhstan, is of particular importance as further preservation of social welfare and non-admission of social destabilization in society.

The information and media security of the society is the dominant factor in counteracting the activity of virtual groups / communities spreading radical ideas of suicidal and other destructive nature. This is due, above all, to the fact that the activities of the groups / communities under consideration are carried out through the social networks of the Internet, virtual space, and is remote.

Information and media security is a state of preservation of the information and media resources of the state and security, the legitimate rights of the individual and society as a whole in an information environ-ment that is not only informational and technical, but also an information and psychological component [2; 56].

It should be noted that the violation of information and media security in modern Kazakhstan society not only undermines the ideological principles in society, but also potentially destabilizes the social envi-ronment, creating mass hysteria in the minds of society, as well as acting as an inducer of destructive ideas.

Information coming in and social networking has a specific feature that is that such information is ca-pable of rapid spreading to the masses of people.

Counteraction to extremist forms…

Серия «Право». № 4(88)/2017 61

At the same time, the informational content is perceived, through the prism of the subjective views of the individual, distorted in the mind, analyzed and evaluated by the person, and already in a refracted form, with individual-personal values and accents is passed on.

In addition, the information perceived through external means of communication (the media, social networks, Internet distributions, etc.) by a person, in the majority, is practically not objectively evaluated and analyzed, which causes the phenomenon of spreading rumors, gossip and other unreliable information in the society, capable of influencing the behavior of a large number of people, social groups, and each individual person as a whole.

Thus, extremist ideas of suicidal and other destructive nature can spread on the basis of infringement of information and media security, as well as criminal behavior of social groups.

In this case, criminal behavior forms activities aimed at distant killing, including minors, youth. This, in turn, real and potentially causes significant harm to public consciousness, mental and physical health of peo-ple, gender factor and psychological ecology in the state, and also contributes to the emergence of destabili-zation of the situation in society.

In this context, the key, is the remote form of criminal acts of crime, which contributed to the violation of information and media security.

The mechanism for the implementation of destructive ideology for young people and minors directly depends on the information that enters the society from the virtual information space and is accordingly per-ceived and evaluated by various social groups of young people.

This destructive remote impact on adolescents and young people as a whole, on the one hand, form sui-cidal and other destructive thoughts and views of young people and minors, and on the other hand, destabi-lizes society, its social, legal and other views, their world outlook component and, therefore, has psychologi-cal nature.

For example, legal nihilism follows precisely from such positions, where rumors and gossip, form peo-ple's distrust of the rule of law, its strict observance, precisely from subjective positions. A person does not personally participate in any legal procedures, infantilely trusts the mediated information from the surround-ing space (unofficial information, newsletters on social networks, etc.)

In psycho-criminalistic terms, the remote influence of destructive nature on minors and young people acquires an ideology that is alternatively imposed as a form of the criminal act in question. This is due to the fact that the mechanism of action of the existing alternative ideology in social networks has a greater impact on public consciousness and sense of justice, causing induction among the masses, thereby causing the dis-semination of information that is not true to the facts and, therefore, public fear and doubt.

Thus, ideology and information security are interrelated and interdependent among themselves. Viola-tion of information and media security entails the formation of extremist virtual groups and communities.

In turn, sufficient information security allows you to stop latent, remote criminal activities in the virtual space, as well as spreading rumors, gossip, deliberately false information to socially significant and other topics in the society. Such information can affect the ideological, educational, moral foundations and patriot-ic feelings of society as a whole, introduce destructive moods into the social and social life of people, create fears, legal and patriotic nihilism, uncertainty in the future, discredit the existing state power.

The spreading of various types of false information, acquires the character of a psychological attack on society as a whole, its individual social groups, thus acquiring a form of ideological sabotage.

This contributes to the formation of a distorted consciousness in society, erroneous opinions, ideas and ideas regarding events in the socio-political, economic and legal spheres, criminal behavior.

The result of criminal activities related to extremist forms of psychological pressure in the youth envi-ronment, as a rule, is the growth of social tension, destabilization of youth and adolescence in modern Ka-zakhstan society, contributes to the atrophy and destruction of feelings among youth and adolescents, bound by morality, morality, patriotism, civil duty and position, national pride and self-awareness, etc. [3; 131].

In addition, ideology, unlike the alternative, destructive ideological form it creates in the youth envi-ronment, is a psychological component of society and the state. This reflects the social being in the minds and perceptions of people, psychologically actively influences society and the political situation in the state, directs the social vector through a constructive or destructive social process, or, on the contrary, a significant reduction in social tension and the formation of various types of legal conflicts.

In this regard, external intervention is an alternative to the ideological form among young people is a way of destabilizing the situation in society, the violation of gender policy in the state, thus acquiring the status of a grave socially dangerous act.



As noted earlier, remote forms of psychological pressure in the youth environment are extremist in na-ture, and can take the form of so-called ideological sabotage.

In its turn, ideological diversion in any form has a psychological motivation, since the commission of such a criminal act is more based on a sense of hatred and contempt for the existing society, as well as other disturbed emotional states, obsession with obsessions, satisfaction of personal ambitions.

Thus, ideological diversionary acts, of a remote nature, are aimed at destroying, first of all, the psycho-logical health of youth in every society through the generation of feelings of fear, instability, lack of justice in the family and society.

In this case, the main goal is to undermine the authority of the family and society, morality, spirituality, cultural traditions, patriotic feelings of youth, the formation of social tension in society and provocation of various types of social conflicts.

It should be noted that psychological research makes it possible to determine that ideological diversion is characterized by preliminary psychological preparation of the society and the individual society for social tension, after which the possibility of direct criminal action, including those leading to suicidal acts in the youth environment, increases.

Psychological and forensic mechanism of remote forms of psychological pressure in the youth envi-ronment is often preceded by ideological diversion, as a provocation of society to social tension followed by social explosion, and the organization of mass or gathering crowds [4; 256].

In this case, psychological methods of influence on society and society are used, by spreading rumors and disinformation on the Internet in communication spheres, with the aim of making excitement in the soci-ety or its individual groups (for example, mass suicides of children, abductions of children, etc.). In accord-ance with this, an imaginary threat is created artificially for the society, which leads to the formation of a mass or a crowd of people.

As stated earlier, information, including destructive ones, has a remote impact on a person, and has a specific feature for rapid simultaneous dissemination among a large number of people in the virtual space.

The accumulation of a large number of people at a certain time in a certain place, a virtual space, also has its own peculiarity, namely the presence of a certain leader who does not have physical contact with oth-er people.

At the same time, communication between the leader of a virtual community / group, especially among young people, may be absent or superficial, and its action starts together only in cases of getting a brief team to commit actions or get topics for discussion. In such a situation, a brief team to commit actions or get a top-ic for discussion becomes a criminal factor organizing the mass in a virtual community, since it poses a dan-ger to it, and, therefore, dictates manifestations of the same type of behavior, namely the performance of spe-cific actions.

It should be noted that the individual in the virtual community tries to keep critical thinking before the threat arises, but in the event of a danger, sharply begins to assess its degree, the possibility of elimination, depending on other people, and cognitive criticality is sharply disconnected, according to individually specif-ic features and qualities of personality. As a result, the collective, chaotic behavior of the masses is formed.

It should be noted that the community / group in the virtual space is a conglomeration of a large number of people united by a common idea, aspiration and readiness for certain actions, which gives it a certain de-gree of criminal activity, where a special role is played by extremist organizations of a suicidal or other de-structive nature. with the psychological characteristics of youth, the desire to experience new emotional states, the overcoming of psychological and other trauma, self-affirmation , increasing self-esteem, overcom-ing the deficit of love and other internal psychological problems.

Those who join the virtual community / group voluntarily share the ideas and demands distributed in it, feel closeness and support in each other, which acts as a unifying factor, where emotional closeness and a feeling of unity begin to manifest.

Virtual communities/groups of an extremist nature characterize the space-time boundaries, the likeli-hood of a growing number of young people joining it. This is due to the psychological proximity and the general idea of young people, where certain effects on an emotionally mature person turn out to be manifest-ed in the following individual behavioral reactions.

First, a significant decrease in the intellectual abilities of a young person in a virtual extremist commu-nity / group of a suicidal or other destructive nature, namely, the lack of critical thinking towards the actions being performed, and the irrationality of the events leading to affective states such as ecstasy, hatred, out-bursts of rage, and a sense of impunity in virtual space.


Серия «Право». № 4(88)/2017 63

Secondly, a sharp and significant surge of emotions, due to inducing youth and adolescents to each oth-er in social networks, rapid, sudden emotional impulses.

Thirdly, ignoring the personal interest in favor of a virtual extremist community / group of suicidal or other destructive nature, that is, an inadequate assessment of the real situation, demonstrativeness of behavior expressed in pathological «heroism».

A psychological-forensic assessment of a virtual extremist community / group of a suicidal or other de-structive nature can be characterized by a general ideological panic, massive psychotic states, a sense of ide-ological force, impunity disconnects the collective subconscious impulses that direct and direct the crowd's behavior, which defines the crowd as criminal [5; 152].

As a rule, in virtual extremist communities / groups of suicidal or other destructive nature, there is a spontaneously formed or intentionally implanted group to demonstrate the desired behavior patterns, namely, they are the most blinded participants in the virtual community, who infect and drive the rest of the youth or teenagers with their actions, that is, without Such an example, the instructions of leaders can not bring the community and each of its members to active action.

In addition, in virtual extremist communities / groups of suicidal or other destructive nature, the dissem-inators of utterances - administrators by region, who validate and substantiate the blind faith of members of the community, also act. Consciously, they disseminate information about the need to participate in the community, set up against the family and loved ones who are not members of the community, note the uniqueness of those who go to the community, call for criminal and other destructive actions, argue about the complete fallacy of any contradictory statements, threaten and blackmail if a member of the community re-fuses to proceed or leave the community, etc. This they do not allow to create and spread alternative think-ing, which violated the cohesion of a virtual extremist community / group of suicidal or other destructive nature.

Administrators-distributors of statements direct the situation through Internet resources, social net-works, mobile communications (for example, VKontakte, WhatsApp, Viber)

For example, since 2013 in the social network VK there were several «public» with the name F57 (after a public scandal called «suicidal sect»). November 23, 2015 there was a suicide: on the rails lay Rina Palenkova. This incident spread over the Internet in a matter of days and caused widespread discussions, in-cluding suggestions (later refuted) that the girl was in one or more of these groups.

In 2015, in Russia, it was to create a virtual community of suicidal extremist nature «Group f57» ad-ministrator, which is Philip Budeykin, 22, better known as Filipp Lis and Marijana Kharitonchik and Escort Soznanie. This community was known for its publications of shock-content with psychedelics and vide-otapes with executions, which were arranged by terrorists IGIL (DAISH).

Philippe «Fox» accidentally stumbled upon the public F57, and became interested in this phenomenon, he began to actively communicate with members of this community. In more detail familiarizing himself with what is happening, he decided to engage in self-piracy. According to his testimony, he wanted to be-come famous and make his music known, for which he decided to promote his band (fake F57) and after reaching 5000 subscribers to change its theme to music. In addition, he wrote to the administrator of an al-ready existing public that he allegedly received a number from the Sea of Whales: these numbers were issued in F57 in order to create a mysterious situation and they were required to commit suicide.

After a series of similar manipulations, Philip managed to become the administrator of several similar groups. At the same time, several existing public posts were blocked by the VK administration. As a result, many began to consider Fox the real administrator and the author of these communities, and he supported this image: regularly published mysterious content, gave out numbers, communicated with participants.

Counteraction to virtual extremist communities / groups of suicidal or other destructive nature should be carried out in two main directions - proper provision of information and media security of the Kazakh so-ciety and implementation of educational influence on Kazakhstan youth, which is impossible without the existence of a powerful ideological component and the spread of patriotic and moral values.

Thus, a complex of ideological and educational measures, as well as the need for information and media security are the main forms of countering extremist forms of psychological pressure in the youth environ-ment.



References

1 Словарь иностранных слов. — М.: Рус. яз., 2006. — 607 с. 2 Аренова Л.К. Противодействие диверсионной деятельности: психолого-криминалистический анализ информацион-

но-медийной безопасности Казахстана / Л.К. Аренова, Б. Жакупов // Вестн. Караганд. ун-та. Сер. Право. — 2016. — № 2 (82). — С. 53–58.

3 Лепехин А.Н. Расследование преступлений против информационной безопасности. Теоретико-правовые и приклад-ные аспекты / А.Н. Лепехин. — М.: Тесей, 2008. — 176 с.

4 Кубеев Е.К. Криминальное поведение: диагностика и исследование / Е.К. Кубеев, Б.Г. Ганчевски, Р.М. Жамиева и др. — Караганда: Изд-во КарГУ, 2013. — 515 с.

5 Кубеев Е.К. Терроризм и экстремизм: правовые, криминалистические и психологические аспекты / Е.К. Кубеев, Б.Г. Ганчевски, Р.М. Жамиева, Л.К. Аренова, А.С. Нурадинов, А. Божкараулы. — Караганда: Изд-во КарГУ, 2016. — 210 с.

Л.К. Аренова, Б.Г. Ганчевски

Қазақстанның қазіргі заманғы жастар арасында психологиялық қысымның экстремистік нысандарына қарсы күрес

Əртүрлі қоғамдағы жəне мемлекеттердегі саяси, экономикалық, құқықтық жəне əлеуметтік салаларда түрлендіру орын алған геосаяси кеңістікті жаңарту, сондай-ақ жасөспірімдер мен жастар арасында жағымсыз əлеуметтік аспектілерін анықтау орын алады. Əлемнің жағымсыз бағыттағы түрленуі ретінде радикалды, діни-экстремистік жəне лаңкестік идеяларды тарату, сондай-ақ өз-өзіне қол жұмсауға немесе басқа да декструктивті сипаттағы əрекеттерді үгіттеуге бағытталған виртуалды экстремистік топтар мен қауымдастықтардың пайда болуы қазіргі қазақ жастары үшін тікелей қауіп тудыруда. Өз-өзіне қол жұмсау мен басқа да деструктивті əрекетті үгіттейтін виртуалды топтар мен қауымдастықтардың қызметі əлеуметтік желілер арқылы адамның психикалық, физиқалық денсаулығына зиян келтіру, өмірін қидырту, бұл əрекеттер қашықтықтан, интернет желісі арқылы виртуалды түрде ауыр қылмыс жасату əдісі ретінде анықталды. Құқық бұзушы мен жəбiрленушi арасындағы психологиялық байланыс — тұрақты виртуалды байланыс, қылмыстық қоғамдастықта жəбірленушінің өмірі туралы толық ақпарат бар, оның байланыс процесі бопсалау жəне қорқынышқа негізделген, мəжбүрлеуге айналады. Өзін-өзі өлтіруге дейін бару немесе басқа да деструктивті іс-шараларды көрсету жəбірленушіге психологиялық қысым, кəмелетке толмаған құқық бұзушының жеке басын, эмоционалдық жəне сенсорлық айла-шарғы, оның ішкі дүниесі жою, жалған наным құру, өзін-өзі бағалалау, таныс жəне жақын қоршаған ортаға қарсы ой арқылы орын алады. Бұлар нақты басым моральдық қысымды көрген жастар мен жасөспірімдердің психологиялық сипаттамалары болып табылады.

Кілт сөздер: виртуалды экстремистік қауымдастық/топтар, суицидті мінез-құлық, деструктивті іс-əрекет, ақпараттық қауіпсіздік, идеология, психологиялық қысым, жастар ортасы, қылмыстық тұлға, кұқықбұзушы.

Л.К. Аренова, Б.Г. Ганчевски

Противодействие экстремистским формам психологического давления в молодежной среде современного Казахстана

Обновление геополитического пространства, где осуществляются преобразования политической, эко-номической, правовой и социальной сфер в различных обществах и государствах, выявляет негатив-ные социальные аспекты, в особенности в среде подростков и молодежи. В качестве негативных на-правлений закономерного преобразования мира выступают распространение радикальных религиоз-но-экстремистских и террористических идей, а также возникновение виртуальных экстремистских групп и сообществ, чья деятельность направлена на распространение идей суицидального и иного де-структивного характера, что в современном казахстанском обществе является потенциальной угрозой непосредственно для молодежи. Деятельность виртуальных групп/сообществ, распространяющих идеи суицидального и иного деструктивного характера, осуществляется в социальных сетях и направ-лена на нанесение вреда психическому, физическому здоровью человека, лишение жизни, что собст-венно определяет их как дистанционный способ совершения тяжких преступлений насильственного характера посредством виртуального пространства сети интернет. В виртуальном общении, когда психологический контакт между преступником и жертвой устойчив, у преступного сообщества име-ется полная информация о жизни жертвы, коммуникативный процесс приобретает принудительный характер, основанный на шантаже и страхе. Моральное давление на жертву, с целью склонения по-следней к совершению суицидальных или иных деструктивных действий, происходит посредством


Серия «Право». № 4(88)/2017 65

эмоционально-чувственной манипуляции над личностью несовершеннолетнего, разрушения его внут-реннего мира, создания ложных убеждений, разрушения самооценки, психологического настроя про-тив привычной обстановки и близкого окружения, где специфической доминантой морального давле-ния выступают психологические особенности молодежи и подростков.

Ключевые слова: виртуальные экстремистские сообщества/группы, суицидальный характер, деструк-тивный характер, информационно-медийная безопасность, идеология, психологическое давление, мо-лодежная среда, противодействие, криминальная личность, виртуальное общение, психологическое давление.

References

1 Slovar inostrannykh slov [Dictionary of foreign words]. Moscow: Russkii yazyk», 2006 [in Russian]. 2 Arenova, L.K., & Zhakupov, B. (2016). Protivodeistvie diversionnoi deiatelnosti: psikholoho-kriminalisticheskii analiz

informatsionno-mediinoi bezopasnosti Kazakhstana [Counteraction of sabotage activity: psychological and forensic analysis of information and media security of Kazakhstan]. Vestnik Karahandinskoho universiteta. Seriia pravo — Bulletin of Karaganda University. The Law series, 2 (82), 53–58 [in Russian].

3 Lepekhin, A.N. (2008). Rassledovanie prestuplenii protiv informatsionnoi bezopasnosti. Teoretiko-pravovye i prikladnye aspekty [Investigation of crimes against information security. Theoretical and legal and applied aspects]. Moscow: Teseі [in Rus-sian].

4 Kubeev, E.K., Ganchevsky, B.G., Zhamieva, R.M., Arenova, L.K., Sultanbekova, G.B., & Suhoterin, V.E. (2013). Kriminalnoe povedenie: diahnostika i issledovanie [Criminal behavior: diagnosis and research]. — Karaganda: Izdatelstvo KarHU [in Russian].

5 Kubeev, E.K., Ganchevsky, B.G., Zhamieva, R.M., Arenova, L.K., Nuradinov, A.S., & Bozhkarauli, A. (2016). Terrorizm i ekstremizm: pravovye, kriminalisticheskie i psikholohicheskie aspekty [Terrorism and extremism: legal, forensic and psychological aspects]. Karaganda: Izdatelstvo KarHU [in Russian].


УДК 343.3/.7


Карагандинская академия МВД РК им. Б. Бейсенова, Казахстан (E-mail: [email protected])

Правосудие как приоритетное социальное явление

Одной из приоритетных задач на сегодня является создание правового государства, существенный признак которого — господство права в целом, Конституции и закона. В статье в контексте Концеп-ции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 по 2020 гг., в которой придан им-пульс новому этапу судебно-правовой реформы, направленному на укрепление независимости судов при отправлении правосудий, рассмотрено понятие правосудия. Приведены характеризующие осо-бенности правосудия. Представлены значительные моменты различных точек зрения в теоретической литературе. Изучена взаимосвязь элементов правосудия, их иерархия. Отмечены формы выражения, реализация собственных функций, место в системе правосудия, судебной политике. В работе ставится дискуссионный вопрос, имеющий актуальное теоретическое и практическое значение, о субъектах и объектах правосудия, его целях как основополагающем гаранте. Автором представлена характеристи-ка правовой природы, места и социальной роли объекта правосудия. Также определены интересы и цели правовой идеологии. Кроме того, с учетом анализа существующих точек зрения ученых-юристов, сделан ряд выводов, связанных с определением сущности и признаков правосудия, на осно-ве которых автором предложено собственное видение данного понятия.

Ключевые слова: правосудие, досудебное расследование, воспрепятствование, уголовное законода-тельство, уголовные правонарушения против правосудия.

В ныне действующей Концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 по

2020 гг. придан импульс новому этапу судебно-правовой реформы, направленному на укрепление независимости судов при отправлении правосудия [1].

Вопрос о том, что представляет собой правосудие, каковы его отличительные признаки, на про-тяжении длительного времени остается дискуссионным. Анализ уголовно-правовой литературы сви-детельствует о том, что относительно определения понятия правосудия существуют различные мне-ния. Несмотря на множество позиций авторов, условно можно выделить три направления по опреде-лению рассматриваемого понятия. Согласно традиционному подходу правосудие понимается как деятельность суда по рассмотрению и разрешению гражданских и уголовных дел. Авторы указанного определения рассматривают правосудие как самостоятельный институт уголовного процесса [2; 581].

Второй подход — это официальный. Уголовное, уголовно-процессуальное законодательство не дают такого определения рассматриваемому понятию, однако по смыслу УК РК правосудию прида-ется более обширное толкование. В качестве объекта правового регулирования уголовные правона-рушения против правосудия включают как деятельность суда, так и деятельность органов досудебно-го расследования, исполнения наказания [3].

И, наконец, третий подход является авторским. Итак, по определению, Л.В. Лобанова, «правосу-дие — как объект уголовно-правовой защиты — это сочетание социальных отношений, предназна-ченных для обеспечения предпосылок, нормального функционирования, а также реализации резуль-татов охранительной, познавательно-правоприменительной, процедурно-упорядоченной работы суда и содействующих ему органов и лиц» [4; 15].

На наш взгляд, следует признать, что каждый из указанных пунктов не лишен «рационального зерна», поскольку все три позиции отражают тот или иной аспект правосудия как целостный фено-мен. Первые две позиции указывают на активную часть процесса и субъектов правосудия. Третий подход подчеркивает роль социальных отношений как решающую черту его сущности.

В то же время точки зрения в юридической литературе относительно понятия правосудия неод-нозначны, так как не учитывают ряд значимых моментов:

сущность правосудия точно не определена; существующие определения не учитывают двойной объективный и субъективный характер

правовой и правоохранительной политики, независимой формой которой является деятельность Рес-публики Казахстан (судебная политика) в области правосудия;


Серия «Право». № 4(88)/2017 67

они не разъясняют сущность, взаимосвязь и приоритет различных компонентов правосудия, связь последнего с аналогичными компонентами правоохранительной деятельности (политики), страны в целом;

предлагаемые определения не отражают социальные условия современного государства, кото-рые определяют его сущность и направления.

По нашему мнению, сущность правосудия, уголовная политика не должны сводиться ни к одной стороне (отношения, деятельность, теория или идея). Это система взаимосвязанных элементов, кото-рые являются политическими и правовыми отношениями, политической и правовой идеологией, пра-вовыми нормами, предметами, их деятельностью. Все эти элементы органически взаимосвязаны с общими важными моментами, иерархичны и взаимодействуют друг с другом.

Ниже приводятся общие важные моменты: а) двойственный, т.е. объективно-субъективный характер, который свойствен всему правосудию

и его составляющим — социальным отношениям, правовым нормам, правовой идеологии, предме-там, деятельности. Они существуют не только и не столько в сознании, сколько в реальной жизни. Это выражает их объективность. Их носителем и источником являются социальные силы, то есть ор-ганы, которые осуществляют правосудие. У носителя и источника также есть реальное проявление. Их субъективность заключается в их косвенном посредничестве субъектам политики, справедливо-сти, при наличии в них идеальных форм выражения, что особенно характерно для правосознания и юридической науки;

б) единственный источник, носитель и единственная движущая сила, являющиеся субъектами правосудия;

в) принадлежность элементов одной системы. Взаимодействуя друг с другом, они формируют новое качество — правосудие как таковое, это правосудие исторически определенного характера, типа и формы;

г) деятельность субъектов, как основной формы их внешнего выражения, ее общих проявлений — направлений, форм и методов;

е) единая социальная сущность — интересы и цели субъектов правосудия. Одновременно все описанные элементы правосудия являются относительно независимыми, поскольку каждый из них имеет свою собственную сущность, внешние формы выражения, реализует свои функции, занимает свое место в системе правосудия, судебной политики.

Единственной и решающей составляющей правосудия является деятельность, которая в качестве целенаправленного активного поведения представляет собой умышленные социально значимые ди-намические действия социальных сообществ и их представителей в целях удовлетворения их интере-сов и потребностей [5].

В отношении деятельности правосудия характерны следующие особенности: – суть деятельности — социальные отношения в области предотвращения и ликвидации право-

нарушений и преступлений (конституционные, административные, уголовные, уголовно-исполнительные и другие правоотношения, которые регламентированы соответствующими нормами действующих отраслей права);

– нецелесообразно связывать правосудие только с правилами уголовного или уголовно-процессуального права [6; 6, 7].

– осуществление правосудия по своей природе в то же время является не только нормативным, но и политическим. Политическое начало в нем проявляется в его объекте, предметах, отношениях и формах.

Для правосудия, как рода, вида и направления деятельности, принципиальным является вопрос о его субъектах и объектах. Правосудие представляет собой сложный, системный, многоуровневый и разнообразный процесс деятельности. Субъектами правосудия являются система государственных органов и должностных лиц, каждая из которых имеет свой правовой статус и выполняет функции, предусмотренные законом. Следует отметить, что справедливость достигается только благодаря со-вместным, хорошо организованным и согласованным усилиям многих участников. В соответствии с законом они включают: суд, прокуратуру, следственные органы и другие правоохранительные ор-ганы, которые расследуют преступления, органы дознания, уголовно-исполнительные органы.

Между тем следует отметить, что суд занимает особое и решающее место в иерархии субъектов правосудия. В соответствии со ст. 75 Конституции Республики Казахстан правосудие осуществляется только в суде Республики Казахстан [7]. Только суд имеет право и обязан признать виновного или



невиновного в совершении преступления и вынести соответствующий приговор или иной законный акт. Однако такой акт является лишь одним из системы решений и правовых актов форм и элементов правосудия. Решение суда —одна из гарантий справедливости.

Важнейшей гарантией правосудия является достижение его целей. Следует отметить, что право-судие осуществляется не ради самой деятельности и не ради самого приговора, даже исключительной важности. Его целями являются восстановление социальной справедливости, защита прав, свобод и законных интересов человека и гражданина и др. Эти цели определены законом [8]. Они составляют высшую социальную ценность, высший идеал общества и демократического правового государства.

Вопрос о характере и сущности объекта как элементе правосудия необходимо дополнить харак-теристикой правовой природы, места и социальной роли объекта правосудия. Как уже было отмечено выше, объектом правосудия являются не только преступления, но и конституционные, администра-тивные, уголовно-исполнительные, уголовно-процессуальные, гражданско-правовые, гражданско-процессуальные и иные предусмотренные законодательством правонарушения и антисоциальные проявления, акты поведения. Для них, как и для преступлений, характерны такие юридические при-знаки, как общественная опасность, т.е. способность причинять социальный вред, противоправность, виновность и неотвратимость юридических последствий в виде наказания, взыскания или иной санк-ции.

Объект является самостоятельным и необходимым системообразующим элементом правоотно-шения как сущности правосудия. Объект определяет сферу правосудия, его социальную направлен-ность, объем и количественно-качественные характеристики социальных последствий.

Деятельность по отправлению правосудия можно назвать теорией правосудия, а скорее, ее теорией и идеологией, поскольку теория правосудия и ее родовое понятие, уголовная политика — это система категорий, понятий, научных концепций, отражающих реалии жизни в области укрепления верховен-ства закона, борьбы с преступностью. Правосудие как идеология — это система идей, взглядов и оценок, выражающих интересы и цели их социальных носителей, которые находятся у власти, фор-мируют и определяют политику государства.

Правовая идеология как система взглядов доминирующих социальных и политических сил, ак-туальность, место и роль правовых и правовых средств (методов) в функционировании и развитии социальной системы [8; 41] — это идеологическая и теоретическая основа уголовной политики, пра-воохранительной деятельности, правосудия, их идеальная мотивация, обоснование.

Правовая идеология определяет социальную сущность, характер, направление, уровень развития правосудия, его направления, формы, методы, средства. Она реализует в правосудии методологиче-ские, прогностические, идеологические и другие функции. Поэтому правовая идеология является системообразующим компонентом уголовной политики, правоохранительной деятельности и право-судия.

В заключение рассмотрения вопроса, связанного с определением понятия и особенностей право-судия, мы можем сделать следующие выводы:

– при осуществлении правосудия необходимо понять систему политических и правовых отно-шений, норм, идей, взглядов и понятий, используемых в процедурных формах ее субъектов при рас-следовании уголовных преступлений, в решении конституционных, гражданских, административных и уголовных дел, при исполнении наказания, восстановлении социальной справедливости, при защи-те прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, общества и государства, обеспечении законности, в борьбе с преступностью;

– правосудие страны является приоритетным социальным явлением, концепцией, самостоятель-ной сферой государственной службы, политикой правовых институтов и социальных ценностей. Это воплощение конституционных принципов и гарантий государственности, социальной системы, прав и свобод человека, олицетворение государства, общества и гражданина, формы выражения идей и принципов законности и справедливости;

– систематические, политические и правовые отношения, нормы, идеи, взгляды, концепции, дея-тельность в сфере решения конституционных, гражданских, административных и уголовных дел, расследование преступлений и наказание являются системообразующими признаками правосудия;

– суд — это самостоятельный, главный и единственный субъект правосудия, уполномоченный в соответствии с Конституцией и законодательством РК принимать окончательные решения по консти-туционным, гражданским, административным и уголовным делам.


Серия «Право». № 4(88)/2017 69


1 Указ Президента Республики Казахстан от 24 августа 2009 г. № 858 «О концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 по 2020 годы» // Казахстанская правда. — 2009. 27 авг. — № 205 (25949).

2 Новый иллюстрированный энциклопедический словарь / Ред. В.И. Бородулин. — М.: Рос. энцикл., 1999. — 912 с. 3 Гл. 17 Уголовного кодекса Республики Казахстан от 3 июля 2015 г. (с изм. и доп. по состоянию на 11.07.2017 г.) —

[Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/K1400000226 4 Лобанова Л.В. Преступления против правосудия: теоретические проблемы классификации и законодательной регла-

ментации / Л.В. Лобанова. — Волгоград: Изд-во Волгоград. гос. ун-та, 1999. — 268 с. 5 Карпунин В.А. Деятельность как способ существования человека / В.А. Карпунин // Философия: учебник для юрид.

вузов; под ред. И.И. Кального, В.А. Карпунина, В.П. Сальникова. — СПб.: Бизнес-Информ, 1996. — 273 с. 6 Пермяков Ю.Е. Введение в основы уголовной политики: учеб. пособие / Ю.Е. Пермяков. — Самара: Изд-во Самарск.

ун-та, 1993. — 103 с. 7 Конституция Республики Казахстан. Принята на Республиканском референдуме 30 августа 1995 г. — [Электронный

ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/K950001000_ 8 Вихров А.А. Вопросы теории и практики военно-правовой идеологии / А.А. Вихров. — СПб.: Юрид. ин-т МВД РФ,

1996. — 390 с.


Əділет басым əлеуметтік құбылыс ретінде

Бүгінгі күннің басым міндеттерінің бірі — заңның үстемдігі, Конституция мен заңның басты ерекшелігі. Мақалада Қазақстан Республикасының Құқықтық саясат тұжырымдамасы аясында 2010 жылдан 2020 жылға дейінгі мерзімде сот төрелігін жүзеге асырудағы соттардың тəуелсіздігін нығайтуға бағытталған сот-құқықтық реформаның жаңа сатысына серпін беретін сот төрелігі ұғымы қарастырылды. Əділдік сипаттамалары берілді. Теориялық əдебиетте түрлі көзқарастардың маңызды сəттері ұсынылды. Əртүрлі əділеттілік элементтерінің өзара байланысы, олардың иерархиясы зерттелді. Сөз білдіру формалары, өз функцияларын жүзеге асыру, сот төрелігі жүйесінде орын, сот саясаты, нақты теориялық жəне практикалық маңызы бар, сот төрелігі субъектілері мен объектілері туралы, оның негізгі кепілі ретінде оның мақсаттары туралы пікірталас тудыратын мəселелер көтерілді. Автор əділет объектісінің заңды сипатын, орны мен əлеуметтік рөлін сипаттады. Құқықтық идеологияның мүдделері мен мақсаттары анықталды. Құқықтық ғалымдардың қолданыстағы көзқарастарын талдауды ескере отырып, автор осы тұжырымдаманың өз көрінісін ұсынатын əділдік пен мəн-мағыналарды анықтауға қатысты бірқатар тұжырымдар жасады.

Кілт сөздер: сот төрелігі, құқықтық идеология, сот төрелігінің маңыздылығы, сот төрелігін жүзеге асыру бойынша қызмет.

D.T. Kenzhetaev

Justice as a priority social phenomenon

One of the priority tasks for today is the creation of a rule-of-law state, an essential feature of which is the rule of law in general, the Constitution and the law. In the author's work, in the context of the Concept of the Legal Policy of the Republic of Kazakhstan for the period from 2010 to 2020, which gives impetus to a new stage of judicial and legal reform aimed at strengthening the independence of the courts in the administration of justice, examines the notion of justice. Characteristic features of justice are given. Significant moments of different points of view in the theoretical literature are presented. The interrelation of various elements of jus-tice, their hierarchy is considered. Forms of expression, realization of one's own functions, place in the sys-tem of justice, judicial policy are marked. The paper raises a debatable question, which has actual theoretical and practical significance, about subjects and objects of justice, its goals as a fundamental guarantor. The au-thor presents a description of the legal nature, place and social role of the object of justice. The interests and goals of legal ideology are also defined. Taking into account the analysis of the existing points of view of le-gal scholars, the author draws a series of conclusions related to the definition of essence and signs of justice, on the basis of which he offers his own vision of this concept.

Keywords: justice, pre-trial investigation, obstruction, criminal law, criminal offenses against justice.



References

1 Ukaz Prezidenta Respubliki Kazakhstan ot 24 avhusta 2009 h. No. 858 «O kontseptsii pravovoi politiki Respubliki Kazakh-stan na period s 2010 do 2020 hoda» [Decree of the President of the Republic of Kazakhstan dated August 24, 2009 No. 858 «On the concept of the legal policy of the Republic of Kazakhstan for the period from 2010 to 2020»] Kazakhstanskaia pravda — Kazakh-stan's truth. 27.08.2009 h., 205 (25949) [in Russian].

2 Borodulin, V.I. (1999). Novyi illiustrirovannyi entsiklopedicheskii slovar [New Illustrated Encyclopedic Dictionary]. Mos-cow: Rossiiskaia entsiklopediia [in Russian].

3 Hlava 17 Uholovnoho kodeksa Respubliki Kazakhstan ot 3 iiulia 2015 h. [Ch. 17 of the Criminal Code of the Republic of Kazakhstan dated July 3, 2015]. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/K1400000226 [in Russian].

4 Lobanova, L.V. (1999). Prestupleniia protiv pravosudiia: teoreticheskie problemy klassifikatsii i zakonodatelnoi rehlamentatsii. [Crimes against justice: theoretical problems]. Volgograd: Izd-vo Volhohradskoho hos. universiteta [in Russian].

5 Karpunin, V.A. (1996). Deiatelnost kak sposob sushchestvovaniia cheloveka [Activity as a way of human existence]. Filosofiia — Philosophy. I.I. Kal'nogo, V.A. Karpunina, V.P. Sal'nikova (Ed.). Saint Petersburg: Biznes-Inform [in Russian].

6 Permjakov, Ju.E. (1993). Vvedenie v osnovy uholovnoi politiki [Introduction to the basics of criminal policy]. Samara: Izd-vo Samarsk. un-ta [in Russian].

7 Konstitutsiia Respubliki Kazakhstan. Priniata na respublikanskom referendume 30 avhusta 1995 hoda [The Constitution of the Republic of Kazakhstan. Adopted at the republican referendum on August 30, 1995]. Retrieved from http://adilet.zan.kz/eng/docs/K950001000_ [in Russian].

8 Vihrov, A.A. (1996). Voprosy teorii i praktiki voenno-pravovoi ideolohii. [Questions of theory and practice of military-legal ideology]. Saint Petersburg: Yurid. in-t MVD RF [in Russian].

Серия «Право». № 4(88)/2017 71




UDC 347.72.032:339 (574)

А.А. Nukusheva1, L.V. Kudryavtseva2 1Academy «Bolashak», Karaganda, Kazakhstan;

2I. Trubillin Kuban State Agrarian University, Krasnodar, Russia (E-mail: [email protected])

Civil-legal status of a foreign legal entity in Private International Law: a comparative legal analysis

The article regards the issues of determining the civil status of the foreign legal entities that act as the main participants in investment activity in the territory of the host state. The problem of determining the personal status of a legal entity in private international law is due to fact that economic activity of legal entities more often goes beyond the borders of one state and often covers many other states. The participation of legal enti-ties in international civil law relations raises a number of legal issues, primarily related to the legal status of a foreign legal entity. One of the first questions arising when a foreign legal entity is admitted to the territory of the host state is whether a legal entity established under the laws of one state is considered to be a legal entity in a foreign state where it is planning to operate? Based on the analysis of the national legislation of the Re-public of Kazakhstan, the Russian Federation and the bilateral treaties on the promotion and protection of in-vestments, various approaches have been identified to determine the nationality of a legal entity. Various points of view, existing in the legal literature, regarding the legal status of foreign legal entities in private in-ternational law are considered. The comparative characteristics of the category of «personal law of a legal en-tity» are fixed in the civil legislation of the Republic of Kazakhstan, the Russian Federation and bilateral trea-ties on the promotion and protection of investments. The comprehensive analysis of the legislation allowed the authors to conclude that a unified approach is taken in the choice of the «nationality» criterion of a legal entity in Kazakhstan and Russian legislation systems, these are the criteria for the establishment or registra-tion of a legal entity (incorporation theory).

Keywords: civil and legal status of investors, a private law of the legal entity, the nationality of the legal enti-ty, the statute of the legal entity, bilateral treaty on promotion and protection of investments, a treaty on promo-tion and mutual protection of investments, a doctrine of the nationality of the legal entity.

Diplomatic relations between the Russian Federation and the Republic of Kazakhstan were established

on October 22, 1992 and all this time the Russian-Kazakh relations are developing in the spirit of good-neighborliness, alliance and strategic partnership.

After the collapse of the USSR, relations between Russia and Kazakhstan turned into one of the most important components not only in the post-Soviet space, but also in the sphere of geopolitics.

Kazakhstan was the first CIS country with which Russia entered into the Treaty of Friendship, Coopera-tion and Mutual Assistance on May 25, 1992. According to the Treaty, the parties recognize the inviolability of the existing borders between them and agree to carry out equitable and beneficial economic and scientific-technical cooperation. The Treaty provides for the creation of a common military-strategic space, the joint use of military bases, ranges and other military facilities [1].

Mikhail Bocharnikov, Ambassador Extraordinary and Plenipotentiary of the Russian Federation to the Republic of Kazakhstan, notes in his article «Kazakhstan-Russia: a quarter of a century of partnership of sovereign states»: «25 years is a good occasion to remember the past, assess the present and look into the future. The implementation of the right to self-determination, recorded in the USSR Constitution for the Un-

А.А. Nukusheva, L.V. Kudryavtseva


ion republics, up to the separation, was embodied in 1991 in the emergence of new independent states on the site of the former Soviet Union. In these conditions, a huge positive role was played precisely by traditional economic ties and state wisdom of the Leader of Kazakhstan Nursultan Nazarbayev, who put the economy ahead of politics. Already on August 17, 1991, the presidents of Kazakhstan and Russia at a meeting in Al-maty adopted a joint statement «On a common economic space», proposing to work out a concept for the economic Treaty of all former union republics. This step paved the way for the adoption in December of the same year of the Almaty Declaration by the heads of 11 states that declared the end of the existence of the USSR and the formation of a new Commonwealth of Independent States. October 22, 1992 — since the signing of the Protocol on the exchange of plenipotentiaries of the Russian Federation and the ROK — the history of relations between Russia and Kazakhstan as friendly sovereign states began. These ties have stood the test of time and at the present stage serve as a vivid example of strategic partnership. Thus, bilateral rela-tions between Russia and Kazakhstan are very extensive and diverse. Today, friendly states face common challenges — diversifying the economy, introducing innovative technologies, attracting foreign investment, efficient use of the geographic location, and building a strong integration association» [2].

Since the proclamation of independence, the Republic of Kazakhstan and the Russian Federation have been steadily keeping pace with the development of the economy and the welfare of the people of their coun-tries. At the same time, as one of the most important directions of state economic policy, the full support and protection of foreign investments still remains to be there.

In this regard, the issue of determining the legal status of investors — legal entities that act as the main participants of investment activity in the territory of the host state — becomes particularly urgent.

The question of determining the personal status of a legal entity in private international law is due to the fact that economic activity of legal entities more often goes beyond the borders of one state and often covers many states by its activities. The participation of legal entities in international private law relations raises a number of legal issues, primarily related to the legal status of a foreign legal entity. Can a legal entity created under the laws of one state be regarded as a legal entity in another state where it operates? According to which laws can the legal status and legal capacity of a legal entity be regarded?

As M. Suleimenov notes «The problem of legal entities in the IPL is to determine which country has the right to regulate a legal entity, which state a particular legal entity belongs to» [3; 423].

It would be reasonable to agree with L.Anufrieva, who believes that «... for international private law it is very natural to divide all entities operating in the territory into domestic (national) and foreign. The same applies to legal entities.

The civil and legal status of foreign legal entities in private international law is determined by the fact that they are affected by at least two regulatory systems — the system of national law of the state considered for this legal entity as «own» and the state in whose territory it operates or is presupposed to act (law of the host state). In some cases, the norms of the relevant multilateral or bilateral international treaties in which the states in question participate [4; 38, 39] may also have special significance.

The need to define a personal law also appears in the case of the resolution of conflicts of law, when a court is obliged to «tie» a legal entity to the legal system of a state [5].

A. Makovsky believes that the personal law of a legal entity or the «statute of a legal entity» in private international law is the law that is determined on the basis of the conflict of laws rules and is applicable to a set of relations related to the legal personality of a legal entity and complicated by a foreign element, or at least to the main part of such relations [6].

To define the legal status of foreign legal entities in private international law, the terms «personal law (statute) of a legal entity» and «nationality of a legal entity» are used. This means the law enforcement pro-cedure of the country is applied to this legal entity.

The common opinion is shared by Russian and Kazakh scientists, «the concept of» nationality «as ap-plied to legal entities is rather conditional, approximate ... .. Nevertheless, the application of the concept of «nationality of a legal entity» is acceptable, since it allows us to immediately delineate» our «(national) legal entities from «foreign» [3; 424; 4; 39].

The term «nationality» is steadily used in the national legislation of both states in relation to maritime, river, air and space ships. So, in the Paragraph 17 of the Merchant Shipping Code of the Russian Federation No. 81-FZ of 30.04.1999 stipulates: «A vessel enjoying the right to navigate the national flag of the Russian Federation shall have the nationality of the Russian Federation» [7]. A similar norm is also fixed in Article 16 of the Law of the Republic of Kazakhstan of 17 January 2002 No. 284-II «On Merchant Shipping» [8].

Civil-legal status of a foreign legal entity…

Серия «Право». № 4(88)/2017 73

The category «statute of a legal entity» is fixed in Article 1,100 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan [9]. The law of a legal entity is the law of the country where this legal entity was established (art.1100 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan) [9]. In particular, if the statute of a legal entity recognizes the right of Kazakhstan, the legal status will be determined in accordance with articles 33-57 of the Civil Code. For example, signs of a legal entity under Article 33 of the Civil Code will be: organizational unity, property separation, speaking in civil circulation on its own behalf, independent property responsibil-ity. The scope of legal capacity is determined by Article 35 Civil Code: Common Part refers to commercial organizations and Special Part is for non-profit organizations [9].

A similar norm is provided for in Article 1202 of the Civil Code of the Russian Federation «The per-sonal law of a legal entity is the law of the country where a legal entity is established» [10]. However, unlike the Civil Code of the Republic of Kazakhstan, where in Article 1001 the general provision is fixed as «the civil legal capacity of a legal entity is determined by the law of a legal entity» [9] the Civil Code of the Russian Federation listed a range of issues that are determined by the statute of the legal entity. Therefore Paragraph 2 of Article 1202 of the Civil Code of the Russian Federation says:

Personal law of a legal entity determines, in particular: 1) the status of the organization as a legal entity; 2) the organizational and legal form of the legal entity; 3) requirements for the name of a legal entity; 4) issues of creation, reorganization and liquidation of a legal entity, including issues of succession; 5) the content of the legal capacity of the legal entity; 6) the procedure for the acquisition by a legal entity of civil rights and the assumption of civil obliga-

tions; 7) internal relations, including the relationship of a legal entity with its participants; 8) the ability of a legal entity to meet its obligations; 9) questions of responsibility of the founders (participants) of the legal entity on its obligations [10]

null. The standards contained in Paragraph 2 of Article 1101 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan

and Paragraph 3 of Article 1202 of the Civil Code have a similar) concept [9; 10]. The norm, contained in Paragraph 4 of Article 1202 of the Civil Code of the Russian Federation «If a

legal entity established abroad carries out its entrepreneurial activities primarily in the territory of the Rus-sian Federation, the claims of liability for the obligations of a legal entity of its founders (participants), other persons who have the right to give instructions binding on it or otherwise have the opportunity determine its actions, apply to the Russian law, or at the choice of the creditor, the personal law of such a legal entity» [10] is missed in the Kazakhstan Civil Code.

The same principle (the personal law of a legal entity) for determining the «nationality» of a foreign le-gal entity has the norms contained in Paragraph 1101 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan [9] and Article 1203 of the Civil Code of the Russian Federation [10] because the right of some foreign states allows the existence and activity of organizations as participants in the civil turnover, which at the same time are not recognized as legal entities. Although these organizations do not have a full legal personality, they act in circulation under their own name and carry out transactions on their own behalf with third parties. This situation has, for example, a place in relation to some types of trade partnerships envisaged by the law of for-eign countries. In particular, it concerns such organizational and legal forms of entrepreneurial activity as a full or limited partnership created under the law of the Federal Republic of Germany, general or limited part-nership in the countries of the Anglo-American legal system [6].

Thus, there is a uniform approach in the choice of the criterion of «nationality» in Kazakh and Russian legislation. They are the criteria for the establishment or registration of a legal entity (incorporation theory).

In practice, there are cases when courts use the personal law of a legal entity when establishing the legal status, standing and legal capacity of the foreign person participating in the case. For example, a foreign company applied to an arbitration court in the Russian Federation with a statement of claim against a Russian limited liability company (Russian community) in connection with the improper fulfillment of obligations by the latter from the contract of international sale of goods.

The arbitration court left the claim without consideration on the basis of Clause 7 of Part 1 of Article 148 of the APC of the RF [11], guided by the following.

By virtue of Part 2 of Article 254 of the APC of the Russian Federation, foreign individuals have the right to apply to arbitration courts in the Russian Federation according to the rules of jurisdiction and estab-



lished by this Code to protect their violated or disputed rights and legitimate interests in the field of entrepre-neurial and other economic activities [11].

According to Part 3 of the same article, foreign individuals participating in the case must submit to the arbitration court evidence proving their legal status and the right to carry out entrepreneurial and other eco-nomic activities [11].

In this case, by virtue of Article 1202 of the Civil Code of the Russian Federation, the personal law of a legal entity is the law of the country where a legal entity is established, hence the legal status of the foreign company should be determined by the law of the state of the place of its establishment [10].

The Russian community (the respondent) presented to the court duly certified official documents indi-cating that at the time of filing a claim by a foreign company, it was excluded from the register of foreign companies due to non-payment of annual fees.

As it follows from the norms of the applicable foreign law of the place of incorporation of the company, legal entities may be excluded from the corresponding register of foreign companies due to non-payment of annual fees, after which they may not continue to conduct business and otherwise perform transactions with assets, file claims and initiate on their own behalf and in their capacity. At the same time, companies exclud-ed in this order from the register do not lose the opportunity to be subsequently restored in the register after paying off their arrears on payment of annual registration fees.

Thus, according to the personal law of the foreign company, the latter was deprived of an active proce-dural legal personality. Due to these circumstances, the arbitral tribunal concluded that the foreign company before the restoration of it in the register of companies of a foreign state did not have the right to participate in the consideration of cases in arbitration courts in the Russian Federation as a plaintiff [12].

As for Kazakhstan's judicial practice, as the Managing Partner of the International Law Firm «Integrites» Kurmangazy Talzhanov notes: «During the period of our independence in Kazakhstan, about 80 normative resolutions of the Armed Forces of the Republic of Kazakhstan were adopted. However, none is specifically dedicated to the practice of procedural examination of cases involving foreign persons, which would generalize the judicial practice on the application of the legislation of the Republic of Kazakhstan with the participation of foreign persons (both material and procedural law) [13].

On the question of what is a personal law of a legal entity, there is no single answer, and therefore one has to make choices from existing doctrines, criteria or theories on this question.

It is well known that different criteria are used to determine the nationality of a legal entity in different countries, including criteria: institution, or registration (the doctrine of incorporation), the seat of the admin-istrative center (the doctrine of exploitation centre), the center of the main activity (the doctrine of the opera-tion center) and the control criteria (the doctrine of control).

Consider issues of determining the personal statute of a legal entity on the example of bilateral treaties on the promotion and protection of investments (hereinafter BIT).

1. Criterion of «place of establishment of a legal entity» in determining the nationality of a legal entity. Doctrine of incorporation.

According to this doctrine, the personal law of a legal entity is the law of the state where it is estab-lished (registered). The application of the doctrine of incorporation is characteristic of the countries of the Anglo-Saxon legal system. At the same time, a number of countries of the continental legal system, includ-ing the Republic of Kazakhstan, the Russian Federation, the Republic of Belarus and the Republic of Uzbek-istan, apply this doctrine [14–17].

For example, in the BIT between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Korea "The term «investor» related to any of the Contracting Parties refers to any corpora-tions, companies, firms, enterprises, organizations and associations that have the rights of a legal entity or are established under the law in force on the territory of this Contracting Party» [14].

A similar definition refers to the BIT between the Government of the Russian Federation and the Gov-ernment of the Kingdom of Bahrain «any legal entity, including corporations, firms or business associations established or established in accordance with the legislation of that Contracting Party» [15].

The criterion of the place of establishment of a legal entity is also applied as the only one in the Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Republic of Zimbabwe [18], the Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Republic of Sin-gapore [19], the Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Ar-gentine Republic [20], the Treaty between the Government of the Union of Soviet Socialist Republics and the Government of the United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland [21], between the Government


Серия «Право». № 4(88)/2017 75

of the Union of Soviet Socialist Republics and the Government of the Republic of Korea [22], the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Hungary [23]; Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of India [24]; Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of Malaysia [25] and the Treaty between the Republic of Kazakhstan and the State of Kuwait [26].

2. The theory of «settlement – location» of a legal entity in determining the personal statute of a legal entity.

According to this doctrine, the personal law of a legal entity recognizes the law of the location of its administrative center.

As a rule, the charter of a legal entity contains an indication of the place of its stay. This doctrine has spread in France, Germany, Italy, Austria, Switzerland and a number of other countries of continental law. The definition of a personal law on the basis of this doctrine is quite convenient: the location of the corpora-tion is easy to verify, and consequently, there are no difficulties with obtaining information about its legal capacity.

However, countries that use the doctrine of incorporation often use the Doctrine of Settlement to deter-mine the location of a legal entity. In particular, in Article 39 of the Civil Code of the Republic of Kazakh-stan it is fixed that «the location of the legal entity is the location of its permanent body» [9]. An example of the use of two criteria in BIT are: Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of Romania: «legal entities, including companies, corporations, business associations and other organizations that are established or otherwise organized in accordance with the national legislation of the state of that Contracting Party and have their location, together with actual economic activities in the territo-ry of the State of that Contracting Party» [27], the Treaty between the Government of the Republic of Ka-zakhstan and the Government of the Islamic Republic of Pakistan: «a legal entity established in accordance with the national legislation of the State of one Contracting Party, having its seat on its territory and invest-ing in the territory of the other Contracting Party» [28], the Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Italian Republic states «legal entity» is understood as a company and/or its subsidiary branch, company, society or any other organization, which has located on the territory of the Contracting Parties and recognized in accordance with its law legal entity, regardless of whether the liability of the company is limited or not» [29].

The criterion for the location of a legal entity takes place in the legislative and judicial practice of the Russian Federation. Thus, in accordance with the Resolution of the plenum of the Supreme Court of the Rus-sian Federation and the plenum of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation of July 1, 1996, No. 6/8 «when state registration of legal entities is based on the fact that the location of the legal entity is the location of its bodies». The material norms of the Russian Federation, relating, for example, to limited liabil-ity companies, operate with a combination of several signs in this regard: «The location of the company is determined by the place of its state registration. The constituent documents of the company can establish that the location of the company is usually the permanent location of its management bodies or the main place of doing business» (Clause 2 of Article 4 of the Law on Limited Liability Companies of February 8, 1998) [30].

3. Doctrine of the operation center. According to this doctrine, the personal law of the corporation is the law of the place where its main ac-

tivity is carried out. Supporters of the application of this doctrine are few. Indeed, if the center of exploitation is taken as the main criterion for determining the personal law, the fact that the commercial activity of an enterprise (buying and selling goods, concluding contracts with banks and insurance companies, etc.), which generates legal obligations, will not be taken into account at all, is committed in the control center. Moreo-ver, often a company can have several operating centers with an equal volume of transactions.

4. Use of the «control criterion» in determining the concept of a legal entity. According to the control doctrine, a legal entity has a nationality not of the state to which the legal enti-

ty belongs formally, but of the state where the persons exercising control over the legal person (founders of the legal entity) live or are located [3; 425].

The control criterion, as M. Boguslavsky points out, is used to establish the actual ownership of the le-gal entity and the person actually controlling it [31; 125]. However, in practice, it is sometimes difficult to determine this. According to N. Doronina, the category of nationality applied to legal entities is more often used to distinguish between its own (national) and foreign (foreign) legal entities and in order to determine the legal regime of the latter's activities within the national legal system, while to foreign ones («foreign» in this legal system) may include and often include local (own or national) legal entities controlled by compa-



nies of another state [32; 142]. This is fully applicable to Kazakhstan, since in accordance with Kazakhstan legislation a legal entity established under the laws of the Republic of Kazakhstan is a legal entity of the Re-public of Kazakhstan (i.e., a national legal entity), whether it is controlled by a foreign enterprise (i.e. a legal entity established under the laws of a foreign state) or not.

In certain bilateral treaties of the Republic of Kazakhstan, the criterion of «control» applies only to legal entities not established in accordance with the legislation of one of the contracting parties, but directly or indirectly controlled by individuals or legal entities of the same contracting party. There are five treaties — the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Poland on the promotion and mutual protection of investments [33], the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of Mongolia on the promotion and mutual protection of investments [34], the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government Republic of Tajikistan on the promotion and mutual protection of investments [35], the Treaty on the Promo-tion and Mutual Protection of Investments between the Republic of Kazakhstan and the Kingdom of the Netherlands [36], the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Kingdom of Sweden on the promotion and mutual protection of investments [37].

5. Dissemination of the provisions of Bilateral Investment Treaties to entities that are not recognized by legal entities under the laws of the Republic of Kazakhstan.

In some bilateral investment treaties, for example, in a treaty between the Republic of Kazakhstan and the Federal Republic of Germany, the term «company» means: «a) in respect of the Republic of Kazakhstan: any legal entity, company, firm, enterprise and other organizations with a location in the territory of the Re-public of Kazakhstan; b) with respect to the Federal Republic of Germany: any legal entity or trading com-pany, other companies or associations with or without the right of a legal entity, with a place of residence in the territory of the Federal Republic of Germany, regardless of whether their activities are directed towards making a profit or not» [38]. The treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Bulgaria also allows to be an investor «any company, organization or associ-ation, with the right of a legal entity or without it, established in accordance with the legislation of the states of each of the Contracting Parties and located on its territory» [39].

As for the Treaty between the Republic of Kazakhstan and the State of Kuwait, it specifically stipulates that the term «company» means any legal entity created in accordance with the laws of the contracting state, whether it is created for financial gain and whether the company private or public, or owned or controlled by investors of a contracting state, and includes a corporation, a trust, partnership, sole proprietorship, a branch, association, or other similar organization [26].

6. Options for using different criteria for determining the nationality of a legal entity. Thus, in the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the

Kyrgyz Republic: «a legal entity, other associations with the right of a legal entity or without it, a) estab-lished in accordance with the legislation of any of the Contracting Parties, b) having its seat in its territory and investing in the territory other Contracting Party [40], in the Treaty between the Government of the Rus-sian Federation and the Government of the Argentine Republic: «Any legal entity, (a) created or established in accordance with the legislation in force in the territory of that Contracting Party and (b) the place of resi-dence therein, provided that it is entitled, in accordance with the legislation of that Contracting Party, to in-vest in the territory of the other Contracting Party» [41], in the Treaty between the Government of the Rus-sian Federation and The Great Socialist People's Libyan Arab Jamahiriya — «(a) Any legal entity established or established in accordance with the legislation of the State of the Contracting Party and b) investing in the territory of the State of the other Contracting Party in accordance with the laws of the State of the latter Con-tracting Party [42], the Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the People's Republic of China: «(a) any legal entity, including companies, partnerships and other organizations established or established in accordance with laws and other regulatory legal acts of any Contracting Party and b) is located in the territory of the Contracting State [43], in the Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Slovak Republic: «(a) Any legal entity established and acting in accordance with the legislation of one of the Contracting Parties, and (b) having its seat in the territory of that Contracting Party; Parties, with the condition that the individual and the legal entity are entitled, in ac-cordance with the legislation of its Contracting Party, to invest in the territory of another Contracting Party» [44].

In some BITs three criteria are used in different variations.


Серия «Право». № 4(88)/2017 77

In the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Islam-ic Republic of Iran, when determining the status of an «investor», the following criteria are applied:

1) legal entities established in accordance with the legislation of any of the contracting parties; 2) having a seat on its territory; 3) making investments in the territory of another contracting party [45].

In the Treaty between the Republic of Kazakhstan and the Czech Republic on the promotion and mutual protection of investments, the criteria for determining the concept of «investor» are: 1) any legal entity regis-tered or established in accordance with applicable law; 2) recognized as a legal entity; 3) which has a perma-nent residence in the territory of one of the contracting parties [46].

In the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the French Republic on mutual encouragement and protection of investments, the following are recognized as criteria: 1) a legal entity established in the territory of one of the contracting parties in accordance with the legislation of this party; 2) having its seat in the territory of this contracting party; 3) controlled directly or indirectly by citizens of one of the contracting parties or legal entities having their location in the territory of one of the contracting parties and established in accordance with the legislation of this contracting party [47].

In accordance with the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Gov-ernment of the Republic of Lithuania on the promotion and mutual protection of investments, the term «in-vestor» means: 1) any economic entity established in the territory of one of the contracting parties in accord-ance with its legislation and procedure; 2) any economic entity or organization established under the legisla-tion of any third state; 3) directly or indirectly controlled by citizens or economic entities of the contracting party, whose location is in the territory of this contracting party, bearing in mind that a majority of the prop-erty is required for control [48].

The practice of international legal regulation of foreign investments of the Republic of Kazakhstan at the bilateral level also includes cases of application of four criteria when determining the status of an «inves-tor» — a legal entity. In particular, the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Finland stipulates that the term «investor» means: 1) a legal entity created in accordance with the legislation in force in Kazakhstan or in Finland; 2) which is competent under the laws of its country to invest in the territory of another contracting party; 3) a legal entity that has its seat on the territory of one of the contracting parties or of a third state, with the investor of one of the contracting parties having the predominant participation in it; 4) a legal entity whose definition does not cover Paragraphs 1 to 3, provided that the contracting parties jointly approve each individual investment planned by that person [49].

Finally, another example of a multifaceted approach to the determination of the investor's status is the Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Swiss Federal Council on the Promo-tion and Mutual Protection of Investments, which provides that the term «investor» with respect to each of the Contracting Parties means: 1) a legal person, including companies, corporations, business associations and other organizational structures established or organized in accordance with the current legislation of the contract party; 2) having their place of permanent residence and actual business activity on the territory of the same contracting party; 3) a legal entity established in accordance with the laws of any country; 4) is di-rectly or indirectly controlled by nationals of one of the contracting parties, or legal persons who have their permanent place of residence and the real business activities on the territory of that Contracting Party [50]. Thus, in the bilateral treaties concluded by the RK, it can be traced as the experience of other states, and first of all developed countries, as initiators of such Treatys, and specific features of the approach of other coun-tries to international cooperation.

In conclusion, it should be noted that of all the criteria used to determine the nationality of a legal enti-ty, the criterion of incorporation or the place of establishment of a legal entity is becoming increasingly widespread. This is caused by the need to monitor the investment processes, including with the participation of foreign investors. In modern conditions, a foreign investor operates through a national legal entity in the territory of the receiving state, either by his own free will (for example, in connection with a more favorable fiscal regime) or because he is forced to invest through a national legal entity, since the national legal order The host state allows investments only through a national legal entity. This requirement is typical for those countries that adhere to the Calvo doctrine (for a number of Latin American countries — Brazil, Honduras, Mexico, as well as for some others, for example, Indonesia, Laos, Syria, Pakistan, Sudan, etc.) [51]. Howev-er, according to the legislation of the Republic of Kazakhstan, the activity of foreign investors through a na-tional legal entity does not deprive a legal entity of a foreign state of the right to apply for the protection of



the violated right in international commercial arbitration or the right to include in conditions of the applied law.

Consequently, giving national (intrastate) status to a legal entity with the participation of a foreign in-vestor is more nominal or formal and does not entail serious legal consequences in the context of private in-ternational law. Therefore, the criterion of control is of great practical importance, since it allows us to de-termine the actual, and not legal, nationality of a legal entity.

The solution of the problem from the point of view of N. Voznesenskaya is to recognize «two enterpris-es that formally belong to one state and, according to capital, to persons of another state, two legal statuses: the first is generally accepted, determined by personal law (in Russia, by the law of the place of establish-ment); and the second — the investment status, which is determined by the capital and real control. Such a status should be established in the investment law, and act only in relation to investment relations» [52].

Under the legislation of the Republic of Kazakhstan and the Russian Federation, the civil legal capacity of a legal entity is determined by the law of the legal entity (Clause 1, Article 1101 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan, Article 1202 [9, 10]), which considered the law of the country where this legal enti-ty is established (Article 1100 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan; Item 1202 of the Russian Federation). This means that in the civil legislation of the Republic of Kazakhstan and the Russian Federa-tion the criterion of «the place of establishment of a legal entity» is fixed. However, as shown by the above analysis, this criterion is not the only one when it comes to bilateral and other international treaties signed and ratified by the Republic of Kazakhstan. Therefore, the proposal of N.Voznessenskaya on the existence of two statuses of a legal entity as a participant in investment relations is fully justified and acceptable. Indeed, having a civil status, a legal entity with foreign participation may have a special investment status that is granted to it in connection with an international Treaty or treaty both in the Republic of Kazakhstan and in the Russian Federation.

References

1 Российско-казахстанские отношения. Справка. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://ria.ru/spravka/ 20061102/55322300.html

2 Казахстан — Россия: четверть века партнерства суверенных государств. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.kazpravda.kz/articles/view/kazahstan--rossiya--chetvert-veka-partnerstva-suverennih-gosudarstv

3 Гражданское право. Т. III: учеб. для вузов (академ. курс) / Отв. ред. М.К. Сулейменов, Ю.Г. Басин. — Алматы: НИИ частного права, 2004. — 522 с.

4 Ануфриева Л.П. Международное частное право: в 3 т. — Т. 2. Особенная часть: учебник. — 2-е изд., перераб. и доп. / Л.П. Ануфриева. — М.: БЕК, 2002. — 656 с.

5 Барихин А.Б. Большая юридическая энциклопедия. (Сер. «Профессиональные справочники и энциклопедии») / А.Б. Барихин. — М.: Кн. мир, 2010. — 960 с.

6 Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный) / под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. — М.: Юристъ, 2002. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.lawmix.ru/ commlaw/1749?page=57

7 Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30.04.1999 № 81-ФЗ (ред. от 01.07.2017). — [Электрон-ный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_22916

8 Закон Республики Казахстан от 17 января 2002 г. № 284-II «О торговом мореплавании». — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1027617

9 Гражданский кодекс Республики Казахстан. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1013880#pos=5187;-188

10 Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ) Ч. 3. Раздел VI. Международное частное право. — [Электрон-ный ресурс]. Режим доступа: http://base.garant.ru/10164072/68/#friends#ixzz4tDEirjIF

11 Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ. — [Электронный ресурс]. Ре-жим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_37800

12 Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с рассмотрением арбитражными судами дел с участи-ем иностранных лиц. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.arbitr.ru/as/pract/vas_info_letter/89295.html

13 Талжанов К. Общие проблемы представления иностранных лиц в гражданском процессе Республики Казахстан / К. Талжанов. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://online.zakon.kz/m/Document/?doc_id=34613338

14 Соглашение о поощрении и взаимной защите инвестиций между Правительством Республики Казахстан и Прави-тельством Республики Корея (Алматы, 20 марта 1996 г.). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/

15 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Бахрейн о поощрении и взаимной защите капиталовложений (Москва, 29 апреля 2014 г.). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru


Серия «Право». № 4(88)/2017 79

16 Соглашение между Правительством Республики Беларусь и Правительством Государства Катар о взаимном содей-ствии осуществлению и защите инвестиций от 17 февраля 2001 г. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://pravo.levonevsky.org/bazaby/mdogov/megd1948.htm

17 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Узбекистан о поощре-нии и взаимной защите инвестиций. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://docs.cntd.ru/document/901802723

18 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Зимбабве о поощрении и взаимной защите капиталовложений (Хараре, 7 октября 2012 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

19 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Сингапур о поощрении и взаимной защите капиталовложений (Сингапур, 27 сентября 2010 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

20 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Аргентинской Республики о поощре-нии и взаимной защите капиталовложений (Москва, 25.06.1998). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

21 Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Соединенно-го Королевства Великобритании и Северной Ирландии о поощрении и взаимной защите капиталовложений (Лондон, 6 ап-реля 1989 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

22 Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительством Республики Корея о поощрении и взаимной защите капиталовложений (Москва, 14 декабря 1990 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.lawmix.ru/abrolaw/14064

23 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Венгерской Республики о поощрении и взаимной защите инвестиций (Будапешт, 7 декабря 1994 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://kazakhstan.news-city.info/docs/sistemsi/dok_pegmdz.htm

24 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Республики Индия о поощрении и взаимной защите инвестиций (Дели, 9 декабря 1996 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1010274#pos=0;232

25 Соглашение между Правительством Республики Казахстан Правительством Малайзии о поощрении и взаимной за-щите инвестиций (г. Куала-Лумпур, 27 мая 1996 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z970000120_/

26 Соглашение между Республикой Казахстан и Государством Кувейт о поощрении и взаимной защите инвестиций (г. Эль-Кувейт, 31 августа 1997 г.). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/ ?doc_id=1015802#pos=0;200

27 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Румынии о поощрении и взаимной защите инвестиций (г. Астана, 2 марта 2010 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/document/?doc_id=30103627

28 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Исламской Республики Пакистан о взаимном поощрении и защите инвестиций. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z060000134_/

29 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Итальянской Республики о поощре-нии и взаимной защите капиталовложений (Рим, 9 апреля 1996 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

30 Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью» от 08.02.1998 № 14-ФЗ. — [Электронный ре-сурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

31 Богуславский М.М. Международное частное право: учебник. — 4-е изд., перераб. и доп. / М.М. Богуславский. — M.: Юристъ, 2002. — 462 с.

32 Международное частное право: учеб. пособие. — 3-e изд., перераб. и доп. / Отв. ред. Н.И. Марышева. — М.: Волтерс Клувер, 2010. — 928 c.

33 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Республики Польша о поощрении и взаимной защите инвестиций. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/id-U950002277_/

34 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Монголии о поощрении и взаимной защите инвестиций (Алматы, 2 декабря 1994 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/prezident_respubliki_kazahsta/id-U950002249_/

35 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Республики Таджикистан о поощре-нии и взаимной защите инвестиций (Душанбе, 16 декабря 1999 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z010000249_/

36 Соглашение о поощрении и взаимной защите инвестиций между Республикой Казахстан и Королевством Нидерлан-дов (Гаага, 27 ноября 2002 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/ ?doc_id=1031323#pos

37 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Королевства Швеции о поощрении и взаимной защите инвестиций (Стокгольм, 25 октября 2004 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1051656#pos=1;-273

38 Договор между Республикой Казахстан и Федеративной Республикой Германия о поощрении и взаимной защите ка-питаловложений (г. Бонн, 22 сентября 1992 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://online.zakon.kz/ Document/?doc_id=1006710

39 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Республики Болгария о поощрении и взаимной защите инвестиций (София, 15 сентября 1999 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/id-Z010000202_/



40 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Кыргызской Республики о поощрении и взаимной защите инвестиций (Алматы, 8 апреля 1997 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/id-Z970000174_/

41 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Аргентинской Республики о поощре-нии и взаимной защите капиталовложений (Москва, 25.06.1998). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

42 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Великой Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирией о поощрении и взаимной защите капиталовложений (Триполли, 17 апреля 2008 года). — [Элек-тронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

43 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений от 9 ноября 2006 года. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

44 Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Словацкой Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений от 30 ноября 1993 года. — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.consultant.ru

45 Соглашение о взаимном поощрении и защите инвестиций между Правительством Республики Казахстан и Прави-тельством Исламской Республики Иран (Алматы, 16 января 1996 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z960000017_/

46 Соглашение между Республикой Казахстан и Чешской Республикой о поощрении и взаимной защите инвестиций (Прага, 8 октября 1996 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z970000119_/

47 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Французской Республики о взаимном поощрении и защите инвестиций (Париж, 3 февраля 1998 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z000000077_/

48 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Литовской Республики о поощрении и взаимной защите инвестиций (г. Алматы, 15 сентября 1994 г.). — [Электронный ресурс]. Режим досту-па:https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1015561#pos=1;-179

49 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Правительством Финляндской Республики о поощре-нии и взаимной защите инвестиций (г. Алматы, 29 сентября 1992 г.). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/

50 Соглашение между Правительством Республики Казахстан и Швейцарским Федеральным Советом о поощрении и взаимной защите инвестиций (Алматы, 12 мая 1994 года). — [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/Z980000228

51 Крупко С.И. Инвестиционные споры между государством и иностранным инвестором: учеб.-практ. пособие. – М.: БЕК, 2002. — 220 c.

52 Вознесенская Н.Н. Иностранные инвестиции: Россия и мировой опыт (сравнительно-правовой комментарий). – М.: Юрид. фирма КОНТРАКТ, ИНФРА - М, 2001. — 220 с.

А.Ə. Нүкішева, Л.В. Кудрявцева

Халықаралық жеке құқықтағы шетел заңды тұлғаларының азаматтық-құқықтық мəртебесі: салыстырмалы-құқықтық талдау

Мақалада қабылдаушы мемлекеттің аумағында инвестициялық қызметтің негізгі қатысушылары болып табылатын шетелдік заңды тұлғалардың азаматтық-құқықтық мəртебесін анықтаудың сұрақтары қарастырылған. Халықаралық жеке құқықтағы заңды тұлғаның жеке мəртебесін анықтау сұрағы жəне заңды тұлғалардың шаруашылық қызметі көбінде бір мемлекеттің аясынан шығып, көптеген мемлекетті қамтиды. Халықаралық азаматтық-құқықтық қатынастарда заңды тұлғаның қатысуы, алдымен, шетел заңды тұлғасының құқықтық мəртебесімен байланысты бірқатар құқықтық сұрақтарды туындатады. Шетел заңды тұлғасын қабылдаушы мемлекеттің аумағына жібергенде туындайтын алғашқы сұрақтардың бірі – бір мемлекеттің заңнамасымен құрылған заңды тұлға өзінің қызметін басқа мемлекетте жүзеге асыруды жоспарлаған жағдайда заңды тұлға болып табылады ма? Қазақстан Республикасының жəне Ресей Федерациясының ұлттық заңнамаларын, инвестицияларды қолдау мен қорғау туралы екіжақты келісімдерді талдаудың нəтижесінде заңды тұлғаның ұлтын анықтаудағы түрлі көзқарастар анықталған. Заң əдебиетіндегі халықаралық жеке құқықтағы шетелдік заңды тұлғалардың құқықтық мəртебесіне қатысты əртүрлі көзқарастар қаралған. Қазақстан Республикасының жəне Ресей Федерациясының азаматтық заңнамаларында, инвестицияларды қолдау мен қорғау туралы екіжақты келісімдерде бекітілген «заңды тұлғаның жеке заңы» санатының салыстырмалы сипаттамасы жасалған. Заңнаманы кешенді талдау авторларға төмендегі тұжырым жасауға мүмкіндік берген: Қазақстан мен Ресей заңнамаларында заңды тұлғаның «ұлты» белгісін анықтауда бірдей көзқарас байқалады, мұндай белгілер ретінде заңды тұлғаның құрылу немесе тіркелуі қолданылады (инкорпорация теориясы).

Кілт сөздер: инвесторлардың азаматтық-құқықтық мəртебесі, заңды тұлғаның жеке заңы, заңды тұлғаның ұлты, заңды тұлғаның мəртебесі, инвестицияны қолдау мен марапаттау туралы екіжақты келісім, капитал салуды өзара қорғау мен қолдау туралы екіжақты келісім, заңды тұлғаның ұлтын анықтау доктринасы.


Серия «Право». № 4(88)/2017 81

А.А. Нукушева, Л.В. Кудрявцева

Гражданско-правовой статус иностранного юридического лица в международном частном праве: сравнительно-правовой анализ

В статье освещены вопросы определения гражданско-правового статуса иностранных юридических лиц, которые выступают в качестве основных участников инвестиционной деятельности на террито-рии принимающего государства. Вопрос об определении личного статуса юридического лица в между-народном частном праве связан с тем, что хозяйственная деятельность юридических лиц все чаще выхо-дит за пределы одного государства и часто охватывает своей деятельностью многие государства. Участие юридических лиц в международных гражданско-правовых отношениях порождает целый ряд правовых вопросов, прежде всего связанных с правовым статусом иностранного юридического лица. Один из первых вопросов, возникающих при допуске иностранного юридического лица на территорию при-нимающего государства, это — является ли юридическое лицо, созданное по законам одного государ-ства, юридическим лицом и в другом государстве, где оно планирует осуществлять свою деятельность? На основе анализа национального законодательства Республики Казахстан, Российской Федерации и двусторонних соглашений о поощрении и защите инвестиций выявлены различные подходы опреде-ления национальности юридического лица. Рассмотрены точки зрения, существующие в юридической литературе, относительно правового статуса иностранных юридических лиц в международном част-ном праве. Осуществлена сравнительная характеристика категории «личный закон юридического ли-ца», закреплённой в гражданском законодательстве Республики Казахстан, Российской Федерации и двусторонних соглашениях о поощрении и защите инвестиций. Проведенный комплексный анализ за-конодательства позволил авторам сделать вывод: в выборе критерия «национальности» юридического лица в казахстанском и российском законодательстве прослеживается единообразный подход — это критерии учреждения или регистрации юридического лица (теория инкорпорации).

Ключевые слова: гражданско-правовой статус инвесторов, личный закон юридического лица, нацио-нальность юридического лица, статут юридического лица, двустороннее соглашение о поощрении и защите инвестиций, соглашение о поощрении и взаимной защите капиталовложений, доктрина опре-деления национальности юридического лица.

References

1 Rossiisko-kazakhstanskie otnosheniia. Spravka [Russian-Kazakh relations]. ria.ru. Retrieved from: https://ria.ru/spravka/20061102/ 55322300.html [in Russian].

2 Kazakhstan — Rossiia: chetvert veka partnerstva suverennykh hosudarstv [Kazakhstan — Russia: 25 years of partnership of sovereign states]. kazpravda.kz. Retrieved from: http://www.kazpravda.kz/articles/view/kazahstan--rossiya--chetvert-veka-partnerstva-suverennih-gosudarstv [in Russian].

3 Hrazhdanskoe pravo [Civil law] (2004). Vol. III. М. Suleimenov, Yu. Bassin (Ed.). Almaty: NII chastnoho prava [in Rus-sian].

4 Anufriyeva, L. (2002). Mezhdunarodnoe chastnoe pravo [International Private Law]. Мoscow: BEK [in Russian]. 5 Barikhin, A. (2010). Bolshaia yuridicheskaia entsiklopediia. (Seriia «Professionalnye spravochniki i entsiklopedii») [Essen-

tial Law Encyclopedia. (Series «Professional guide book sandencyclopedias»)]. Мoscow: Knizhnyi mir [in Russian]. 6 Kommentarii k chasti tretei Hrazhdanskoho kodeksa Rossiiskoi Federatsii (postateinyi) [Commentary on Part Three of the

Civil Code of the Russian Federation (article-by-article)] (2002). А. Makovsky, Е.Sukhanov (Ed.). Мoscow: Yurist. lawmix.ru. Re-trieved from: https://www.lawmix.ru/commlaw/1749?page=57 [in Russian].

7 Kodeks torhovoho moreplavaniia Rossiiskoi Federatsii ot 30.04.1999 № 81-FZ (red. ot 01.07.2017) [Code of Merchant Ship-ping of the Russian Federation of 30 April 1999 No. 81-ФЗ (Edit. 01.07.2017)]. consultant.ru. Retrieved from: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_22916 [in Russian].

8 Zakon Respubliki Kazakhstan ot 17 yanvaria 2002 hoda No. 284-II «O torhovom moreplavanii» [Law of the Republic of Ka-zakhstan of 17 January 2002 № 284-II «On Merchant Shipping»]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1027617 [in Russian].

9 Hrazhdanskoho kodeksa Respubliki Kazakhstan [Civil Code of the Republic of Kazakhstan]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1013880#pos=5187;-188 [in Russian].

10 Hrazhdanskii kodeks Rossiiskoi Federatsii [Civil Code of the Russian Federation]. base.garant.ru. Retrieved from: http://base.garant.ru/10164072/68/#friends#ixzz4tDEirjIF [in Russian].

11 Arbitrazhnyi protsessualnyi kodeks Rossiiskoi Federatsii ot 24.07.2002 № 95-FZ [Arbitration Procedural Code of the Rus-sian Federation of 24 July 2002 № 95-ФЗ]. consultant.ru. Retrieved from: http://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_37800 [in Russian].

12 Obzor sudebnoi praktiki po nekotorym voprosam, sviazannym s rassmotreniem arbitrazhnymi sudami del s uchastiem inostrannykh lits [Review of judicial practice on some issues related to the consideration by arbitration courts of cases involving foreign persons]. arbitr.ru. Retrieved from: http://www.arbitr.ru/as/pract/vas_info_letter/89295.html [in Russian].



13 Talzhanov, K. Obshchie problemy predstavleniia inostrannykh lits v hrazhdanskom protsesse Respubliki Kazakhstan [General problems of representation of foreign individuals in the civil process of the Republic of Kazakhstan]. online.zakon.kz. Re-trieved from: http://online.zakon.kz/m/Document/?doc_id=34613338 [in Russian].

14 Sohlashenie o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Respubliki Koreia (Almaty, 20 marta 1996 hoda) [Bilateral Treaty on the Promotion and Mutual Protection of Investments between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Korea (Almaty, March 20, 1996)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/ [in Russian].

15 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Korolevstva Bakhrein o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Moskva, 29 aprelia 2014 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Kingdom of Bahrain on the promotion and mutual protection of investments (Moscow, April 29, 2014)]. con-sultant.ru. Retrieved from: http://www.consultant.ru [in Russian].

16 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Belarus i Pravitelstvom Hosudarstva Katar o vzaimnom sodeistvii osushchestvleniiu i zashchite investitsii ot 17 fevralia 2001 h. [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Belarus and the Government of the State of Qatar on mutual assistance in the implementation and protection of investments of February 17, 2001]. pravo.levonevsky.org. Retrieved from: http://pravo.levonevsky.org/bazaby/mdogov/megd1948.htm [in Russian].

17 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Respubliki Uzbekistan o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Republic of Uzbekistan on the promotion and mutual protection of investments]. docs.cntd.ru. Retrieved from: http://docs.cntd.ru/document/901802723 [in Russian].

18 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Respubliki Zimbabve o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Kharare, 7 oktiabria 2012 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Republic of Zimbabwe on the promotion and mutual protection of investments (Harare, October 7, 2012)]. Retrieved from: http://www.consultant.ru [in Russian].

19 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Respubliki Sinhapur o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Singapur, 27 sentiabria 2010 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Republic of Singapore on the promotion and mutual protection of investments (Singapore, September 27, 2010)]. Retrieved from: http://www.consultant.ru [in Russian].

20 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Arhentinskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Moskva, 25.06.1998) [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Gov-ernment of the Argentine Republic on the promotion and mutual protection of investments (Moscow, June 25, 1998)]. Retrieved from: http://www.consultant.ru [in Russian].

21 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Soiuza Sovetskikh Sotsialisticheskikh Respublik i Pravitelstvom Soedinennoho Korolevstva Velikobritanii i Severnoi Irlandii o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (London, 6 aprelia 1989 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Union of Soviet Socialist Republics and the Government of the United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland On the Promotion and Mutual Protection of Investments (London, 6 April 1989)]. Retrieved from: http://www.consultant.ru [in Russian].

22 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Soiuza Sovetskikh Sotsialisticheskikh Respublik i Pravitelstvom Respubliki Koreia o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Moskva, 14 dekabria 1990 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Union of Soviet Socialist Republics and the Government of the Republic of Korea on the promotion and mutual protection of investments (Moscow, December 14, 1990)]. lawmix.ru. Retrieved from: https://www.lawmix.ru/abrolaw/14064 [in Russian].

23 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Venherskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Budapesht, 7 dekabria 1994 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Hungary on the promotion and mutual protection of investments (Budapest, 7 December 1994)]. kazakhstan.news-city.info. Retrieved from: http://kazakhstan.news-city.info/docs/sistemsi/dok_pegmdz.htm [in Russian].

24 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Respubliki Indiia o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Deli, 9 dekabria 1996 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of India on the promotion and mutual protection of investments (Delhi, 9 December 1996)]. online.zakon.kz. Retrieved from: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1010274#pos=0;232 [in Russian].

25 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan Pravitelstvom Malaizii o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite inve-stitsii (h. Kuala-Lumpur, 27 maia 1996 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Gov-ernment of Malaysia on the promotion and mutual protection of investments (Kuala Lumpur, 27 May 1996)]. tengrinews.kz. Re-trieved from: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z970000120_/ [in Russian].

26 Sohlashenie mezhdu Respublikoi Kazakhstan i Hosudarstvom Kuveit o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (h. El-Kuveit, 31 avgusta 1997 h.) [Bilateral Treaty between the Republic of Kazakhstan and the State of Kuwait on the promotion and mutual protection of investments (Kuwait City, August 31, 1997)]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/Document/ ?doc_id=1015802#pos=0;200 [in Russian].

27 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Rumynii o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (h. Astana, 2 marta 2010 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Govern-ment of Romania on the promotion and mutual protection of investments (2010). (Astana, March 2)]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/document/?doc_id=30103627 [in Russian].

28 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Islamskoi Respubliki Pakistan o vzaimnom pooshchrenii i zashchite investitsii [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Islamic Republic of Pakistan on mutual promotion and protection of investments]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z060000134_/ [in Russian].

29 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Italianskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Rim, 9 aprelia 1996 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Italian Republic on the promotion and mutual protection of investments (Rome, 9 April 1996)]. Retrieved from: http://www.consultant.ru [in Russian].


Серия «Право». № 4(88)/2017 83

30 Federalnyi zakon «Ob obshchestvakh s ohranichennoi otvetstvennostiu» ot 08.02.1998 No. 14-FZ [The Federal Law «On Limited Liability Companies» of 8 February 1998 No. 14-ФЗъ. Retrieved from: http://www.consultant.ru [in Russian].

31 Boguslavsky, M. (2002). Mezhdunarodnoe chastnoe pravo [International Private Law]. Moscow: Yurist [in Russian]. 32 Marysheva, N.І. (Eds.). (2010). Mezhdunarodnoe chastnoe pravo [International Private Law]. Moscow: Volters Kluver

[in Russian]. 33 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Respubliki Polsha o pooshchrenii i vzaimnoi

zashchite investitsii [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Poland on the promotion and mutual protection of investments]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/id-U950002277_/

34 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Monholii o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Almaty, 2 dekabria 1994 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of Mongolia on the promotion and mutual protection of investments (1994). (Almaty, 2 December)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/prezident_respubliki_kazahsta/id-U950002249_/

35 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Respubliki Tadzhikistan o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Dushanbe, 16 dekabria 1999 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Ka-zakhstan and the Government of the Republic of Tajikistan on the promotion and mutual protection of investments (Dushanbe, De-cember 16, 1999)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z010000249_/

36 Sohlashenie o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii mezhdu Respublikoi Kazakhstan i Korolevstvom Niderlandov (Haaha, 27 noiabria 2002 hoda) [Bilateral Treaty on the Promotion and Mutual Protection of Investments between the Republic of Kazakhstan and the Kingdom of the Netherlands (The Hague, 27 November 2002)]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1031323#pos

37 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Korolevstva Shvetsii o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Stokholm, 25 oktiabria 2004 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Kingdom of Sweden on the promotion and mutual protection of investments (2004). (Stockholm, October 25)]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1051656#pos=1;-273

38 Dohovor mezhdu Respublikoi Kazakhstan i Federativnoi Respublikoi Germaniia o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite ka-pitalovlozhenii (h. Bonn, 22 sentiabria 1992 hoda) [Bilateral Treaty between the Republic of Kazakhstan and the Federal Republic of Germany on the promotion and mutual protection of investments (Bonn, 22 September 1992)]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1006710

39 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Respubliki Bolhariia o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Sofiia, 15 sentiabria 1999 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Bulgaria on the promotion and mutual protection of investments (1999). (Sofia, September 15)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/id-Z010000202_/

40 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Kyrhyzskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Almaty, 8 aprelia 1997 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Kyrgyz Republic on the promotion and mutual protection of investments (1997). (Almaty, 8 April)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/id-Z970000174_/

41 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Arhentinskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Moskva, 25.06.1998) [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Gov-ernment of the Argentine Republic on the promotion and mutual protection of investments (1998). (Moscow, June 25)]. Retrieved from: http://www.consultant.ru

42 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Velikoi Sotsialisticheskoi Narodnoi Liviiskoi Arabskoi Dzhamakhiriei o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii (Tripolli, 17 aprelia 2008 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Great Socialist People's Libyan Arab Jamahiriya on the promotion and mutual protec-tion of investments (2008). (Tripolly, 17 April)]. Retrieved from: http://www.consultant.ru

43 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Kitaiskoi Narodnoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii ot 9 noiabria 2006 hoda [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the People's Republic of China on the Promotion and Mutual Protection of Capital Investment dated Novem-ber 9, 2006]. Retrieved from: http://www.consultant.ru

44 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Rossiiskoi Federatsii i Pravitelstvom Slovatskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii ot 30 noiabria 1993 hoda [Bilateral Treaty between the Government of the Russian Federation and the Government of the Slovak Republic on the promotion and mutual protection of investments of 30 November 1993]. Retrieved from: http://www.consultant.ru

45 Sohlashenie o vzaimnom pooshchrenii i zashchite investitsii mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Islamskoi Respubliki Iran (Almaty, 16 ianvaria 1996 hoda) [Bilateral Treaty on Mutual Encouragement and Protection of Invest-ments between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Islamic Republic of Iran (Almaty, 16 January 1996). tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z960000017_/

46 Sohlashenie mezhdu Respublikoi Kazakhstan i Cheshskoi Respublikoi o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Praga, 8 oktiabria 1996 hoda) [Bilateral Treaty between the Republic of Kazakhstan and the Czech Republic on the promotion and mutual protection of investments (Prague, 8 October 1996)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z970000119_/

47 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Frantsuzskoi Respubliki o vzaimnom pooshchrenii i zashchite investitsii (Parizh, 3 fevralia 1998 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Ka-zakhstan and the Government of the French Republic on mutual promotion and protection of investments (Paris, 3 February 1998)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/id-Z000000077_/

48 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Litovskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (h. Almaty, 15 sentiabria 1994 h.) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Lithuania on the promotion and mutual protection of investments (Almaty, September 15, 1994)]. online.zakon.kz. Retrieved from: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1015561#pos=1;-179



49 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Pravitelstvom Finliandskoi Respubliki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (h. Almaty, 29 sentiabria 1992 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Government of the Republic of Finland on the promotion and mutual protection of investments (Almaty, September 29, 1992)]. tengrinews.kz. Retrieved from: https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/

50 Sohlashenie mezhdu Pravitelstvom Respubliki Kazakhstan i Shveitsarskim Federalnym Sovetom o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite investitsii (Almaty, 12 maia 1994 hoda) [Bilateral Treaty between the Government of the Republic of Kazakhstan and the Swiss Federal Council on the promotion and mutual protection of investments (Almaty, 12 May 1994)]. adilet.zan.kz. Retrieved from: http://adilet.zan.kz/rus/docs/Z980000228

51 Krupko, S. (2002). Investitsionnye spory mezhdu hosudarstvom i inostrannym investorom [Investment disputes between the state and a foreign investor]. Moscow: BEK.

52 Voznessenskaya, N. (2001). Inostrannye investitsii: Rossiia i mirovoi opyt (sravnitelno-pravovoi kommentarii) [Foreign in-vestment: Russia and world experience (comparative legal review)]. Moscow: Yuridicheskaia firma CONTRACT, INFRA-M.

Серия «Право». № 4(88)/2017 85

УДК 34.096

Н.В. Клочкова

Казахстанский центр государственно-частного партнерства, Астана, Казахстан (E-mail: [email protected])

Некоторые аспекты правового регулирования вопросов оценки реализации проектов государственно-частного партнерства в Республике Казахстан

В статье на основе изучения мирового опыта, мнений экспертов и руководящих документов ведущих международных организаций описана история формирования оценки как управленческого инстру-мента и вида профессиональной деятельности, а также определены основные виды оценки. В целях разграничения таких двух видов оценочной деятельности, как мониторинг и непосредственно оценка на основе сравнительного анализа выявлены сходства и различия между двумя указанными институ-тами. Проведен анализ действующего бюджетного законодательства Республики Казахстан, законода-тельства о государственно-частном партнерстве, а также законодательства о концессиях с целью уста-новления степени соответствия юридически закрепленного порядка проведения оценки реализации концессионных проектов и проектов государственно-частного партнерства международно признанной практике. Обозначены основные несоответствия используемых в Республике Казахстан подходов к мониторингу и оценке мировой практике, а также выявлены некоторые разночтения между норматив-но-правовыми актами разного уровня, устранение которых должно способствовать формированию более целостного и действенного института оценки реализации концессионных проектов и проектов государственно-частного партнерства. В свою очередь, совершенствование механизмов оценки долж-но способствовать повышению эффективности реализации данных видов государственных инвестиционных проектов.

Ключевые слова: оценка, история оценочной деятельности, виды оценки, оценка воздействия, завер-шающая оценка, срединная оценка, мониторинг, разграничение мониторинга и оценки, государствен-но-частное партнерство, концессия, государственные инвестиционные проекты, бюджетное законода-тельство, проектное управление, управление, ориентированное на результат.

Введение

Н.А. Назарбаев в Послании народу Казахстана от 31 января 2017 г. «Третья модернизация Ка-захстана: глобальная конкурентоспособность» отметил, что для обеспечения макроэкономической стабильности (третий приоритет), прежде всего, «следует кардинально повысить эффективность бюджетных расходов» [1].

Известно, что для повышения эффективности любого вида деятельности необходимо, во-первых, объективно оценить его текущее состояние. Затем, на основании полученных фактических данных предпринимать соразмерные меры по оптимизации и совершенствованию данной деятельности, а также проводить регулярные измерения результативности предпринятых мер и оценить достижение запланированных целей/результатов по завершении мероприятия. Иными словами, необходимой составляющей процесса совершенствования любой деятельности (проектов, программ, политик, результатов деятельности организации и т.д.) является оценка.

Одновременно в указанном Послании Главы государства подчеркивается, что государственно-частное партнерство (далее ГЧП) «должно стать основным механизмом развития инфраструктуры, в том числе социальной». В этой связи вопросы оценки эффективности реализации проектов ГЧП, ко-торые являются разновидностью государственных инвестиционных проектов1 (далее ГИП) и, соот-ветственно, предполагают использование в той или иной степени бюджетных средств (компенсация инвестиционных, эксплуатационных затрат, плата за доступность и др.), приобретают вдвойне более важное значение и актуальность.

1 Согласно пункту 1 ст. 151 Бюджетного кодекса Республики Казахстан государственные инвестиционные проекты

имеют два основных вида: 1) бюджетные инвестиции; 2) проекты государственно-частного партнерства, в том числе концессионные проекты.



История формирования института оценки

В современном мире использование оценки как инструмента определения степени прогресса и улучшения качества управления надежно вошло в практику деятельности различных международных организаций, крупных компаний, а также в арсенал средств государственного управления многих развитых стран.

Считается, что институт оценки стал оформляться в середине прошлого столетия. В 1950-е гг. базирующиеся в США международные организации (Всемирный банк, ООН, АМР США) начали проводить оценку, задачей которой было, скорее, одобрение или неодобрение проделанной работы, чем определение ее ценности. Эти организации старались разрабатывать проекты в соответствии с логической моделью и создавать механизмы и индикаторы для измерения результатов проектов. В 1970-е гг. для планирования, реализации, мониторинга и оценки проектов по критериям, позволяющим измерить успешность результатов, был разработан такой инструмент, как логическая структура [2].

С момента опубликования в 1975 г. первого «Руководства по проведению оценочных исследова-ний», по мнению Майкла Пэттона, оценочная деятельность сформировалась как профессия [3].

В восьмидесятые годы прошлого века начался этап активной институционализации оценочной деятельности. Специализирующиеся на оценке подразделения были созданы не только в США, но и в Европе [2]. В 1995 г. при участии представителей 65 стран мира в Канаде состоялась первая между-народная конференция по оценке [3; 4].

Благодаря международным программам оценка получила распространение по всему миру как инструмент для определения влияния и качества работы программ развития с целью контроля и соз-дания нового знания. В последние годы в связи с распространением идей управления качеством и управления, ориентированного на результат, спрос на профессиональную оценку во всем мире растет экспоненциально [3].

В настоящее время по всему миру функционирует «более 30 сетей по мониторингу и оценке, ра-ботают различные школы по подготовке экспертов по оценке и т.д.») [4]. Оценка, по утверждению экспертов, превратилась в глобальную профессиональную область, богатую и многообразную [3].

Относительно истоков формирования института оценки на постсоветском пространстве в лите-ратуре существует два отличных мнения. С позиции одних экспертов, на территории стран СНГ оценка, как особая область деятельности, стала оформляться лишь в начале 90-х годов XX в., с при-ходом зарубежных и международных донорских организаций. В частности, такое мнение выражала группа членов Международной сети «Оценка программ» (IPEN — International Program Evaluation Network) [2]. Согласно другой точке зрения, которую разделяет и автор данной статьи, элементы оце-ночной деятельности использовались в системе государственного управления стран нынешнего СНГ и в период их бытности в составе СССР. Так, по мнению Д.Б. Цыганкова, «в системе советского управления (прежде всего социально-экономического планирования) существовали подходы, кото-рые в определенной степени были аналогом западного оценивания. К примеру, методики прогнози-рования сравнимы с оценкой программ на стадии разработки; плановые показатели — с ключевыми показателями результативности; эталонное сравнение — с так называемым бенчмаркингом; ежегод-ные отчеты о выполнении плана — с текущей оценкой; оценка научно-технического прогресса — с оценкой в сфере исследований и развития» [3]. Затем, «с началом рыночных реформ, все плановые подходы, включая те, которые имели оценочный потенциал, были отброшены — в первую очередь, по политическим причинам» и «оценка как элемент государственного управления, таким образом, на какое-то время пропадает из «интереса эпохи»». Однако «полузабытые «плановые корни» не позво-ляют расценивать оценку как импортированный «чуждый» институт» [3].

В то же время следует согласиться с мнением, что оценка в понимании, близком к ее современной трактовке, в страны СНГ «пришла с донорскими проектами» [4], а также как результат внедрения программно-целевых методов управления или, как их еще называют, бюджетирование, ориентированное на результат [5], которые «не просто позволяют, но и предполагают внедрение ме-ханизмов оценки» [3].

Трансформация модели государственного управления в соответствии с принципами бюджетиро-вания, ориентированного на результат, в Республике Казахстан началась в 2007 г., с принятием Кон-цепции по внедрению системы государственного планирования, ориентированного на результаты, утвержденной Постановлением Правительства Республики Казахстан от 26 декабря 2007 г. № 1297 [6]. На основе данной Концепции в 2008 г. был принят ныне действующий Бюджетный кодекс Рес-

Некоторые аспекты правового регулирования…

Серия «Право». № 4(88)/2017 87

публики Казахстан, который заложил законодательную основу перехода к бюджетированию, ориен-тированному на результат [7].

В связи с тем, что в основу системы государственного и бюджетного планирования в Республике Казахстан также были заложены принципы планирования, ориентированного на результат, вопросы оценки реализуемых государством проектов и программ получили юридическую регламентацию в бюджетном законодательстве.

С целью определения соответствия действующей ситемы оценки реализации проектов ГЧП международной практике оценки был проведен анализ основных видов оценки и подходов к ее осуществлению в мировой практике и их сопоставление с видами оценки и подходами правового регулирования оценки проектов ГЧП в действующем бюджетном законодательстве Республики Казахстан.

Виды оценки и её соотношение с мониторингом

На сегодняшний день уровень теоретической и методологической проработанности вопросов оценки позволяет проводить различные классификации оценочной деятельности. Так, специализи-рующаяся на оценке Рабочая группа по оценке помощи Комитета содействия развитию (DAC) стран ОЭСР выделяет порядка двадцати различных видов оценки [8] (схематично виды оценки, выделяе-мые данной Рабочей группой, классифицированы автором, в зависимости от субъекта, объек-та/предмета и срока проведения оценки и представлены на рисунке).

Как следует из приведенной схемы, по сроку проведения оценка может проводиться перед реа-лизуемым мероприятием (проектом, программой и т.д.), по завершении определенной стадии, в сере-дине этапа, непосредственно после или намного позже завершения мероприятия.

В другом источнике, в Руководстве ПРООН по мониторингу и оценке проектов, программ, по-литик аналогичным образом отмечается, что к оценке следует прибегать на этапе разработки процес-са/ проекта/программы, т.е. до начала реализации мероприятия. Затем — на этапе проведения или реализации проекта / программы. И после завершения проекта/программы — для извлечения полез-ного опыта и уроков во избежание ошибок в будущем [4]. При этом завершающая оценка, согласно указанному Руководству, может проводиться сразу по окончании реализации проекта / программы и/или спустя 3–7 лет после завершения. В последнем случае оценка проводится с целью установле-ния фактического воздействия проектов/программ и в международной практике носит название оценки воздействия/влияния/последствий (Impact Evaluation) [4].

В литературе также высказываются мнения, что необходимость проведения оценки воздействия (Impact) проекта является одной из отличительных черт управления, основанного на результатах. Согласно данной точке зрения, в традиционной системе мониторинга и оценки проектов основная цель состоит в обеспечении завершения проекта в рамках заданных сроков, стоимости и качества, в то время как мониторинг и оценка, ориентированные на результаты, позволяют определить, были ли достигнуты запланированные результаты и оказала ли реализация проекта ожидаемое воздействие. С позиции такого подхода успешными могут являться только те проекты, которые достигли поставленных результатов и оказали соответствующее воздействие, а не те, которые лишь завершены своевременно, качественно и в пределах бюджета [9].

Так как завершение проекта в рамках запланированных сроков, бюджета и содержания (включая качество) являются основными критериями успешности проектов с точки зрения методологии проектного менеджмента, очевидно, что в приведенном примере под традиционной моделью мониторинга и оценки понимается именно система мониторинга и оценки проектного менеджмента. Иными словами, здесь противопоставляются системы мониторинга и оценки двух разных методологий управления: проектного менеджмента и менеджмента, ориентированного на результат. Однако, по мнению автора настоящей статьи, данные системы управления не являются взаимоисключающими, и оба указанных подхода к проведению оценочных мероприятий могут быть органично использованы, не исключая, а дополняя друг друга. К примеру, мониторинг реализации ГИП целесообразно было бы проводить по канонам проектного менеджмента, так как обеспечение реализации проектов в соответствии с утвержденными сроками, бюджетом и содержанием — это не так уж и мало, ведь для государства архиважно, чтобы ожидаемые результаты достигались не любой ценой, а именно в рамках выделенных средств, в обусловленные сроки, с надлежащим качеством. И методологии проектного менеджмента на сегодня имеют в своем арсенале хорошо проработанный инструментарий проведения такого мониторинга. Также, как того требует project — менеджмент, можно было бы предусмотреть процедуры формального закрытия проекта, включающие


88

обязательное подведение итогов среди прочего, может содержатьуправления, ориентированного завершения проекта нужно проводанного проекта, чего методологи

Рисунок. Виды оценки в области оце

Отдельно следует отметить, чдеятельности механизмы оценки,

Вестник Караг

проекта и постпроектную оценку (завершающь элементы проектного аудита. И конечно жна результаты, по истечении определен

одить обязательную оценку воздействия, котория проектного менеджмента не предусматрива

(составлен автором на основе Глоссария ключевыенки и управления, основанного на результатах) [8

что эксперты и международные организации, , однозначно настаивают на разграничении о

гандинского университета

щую оценку), которая, же, согласно доктрине нного времени после рое оказала реализация ает.

х терминов 8]

использующие в своей оценки и других видов


Серия «Право». № 4(88)/2017 89

оценочной деятельности2, / форм анализа3 / контрольных функций4 /, контроллинга5, таких как мони-торинг, аудит, инспекция, обзор и т.д. В рамках данной статьи рассмотрены вопросы разграничения только мониторинга и оценки, так как именно по вопросу дифференциации процедур мониторинга и оценки казахстанских проектов ГЧП имеются некоторые несоответствия.

Согласно пояснениям, приведенным в Руководстве ПРООН по планированию, мониторингу и оценке результатов развития, «оценка строится на более строгих процедурах, планах и методах и, как правило, предусматривает более всесторонний анализ. В то время как мониторинг предоставляет в режиме реального времени информацию, необходимую для управления, оценка обеспечивает более глубокий анализ. Процесс мониторинга может выявить вопросы, на которые ответит оценка. К тому же оценка в значительной мере опирается на информацию, полученную посредством мониторинга в ходе программного или проектного цикла, к примеру, на такую, как исходные данные, информация о ходе выполнения программы или проекта и показатели результатов» [10].

В Руководстве по мониторингу и оценке проектов/программ Международной федерации об-ществ Красного Креста и Красного Полумесяца указывается, что основное различие между монито-рингом и оценкой состоит во временной привязке и назначении. Мониторинг, как правило, направлен на непрерывное отслеживание происходящего процесса, в то время как оценка проводится в опреде-ленный момент времени для выяснения того, насколько эффективно этот процесс осуществлялся и к каким изменениям он привел. Данные мониторинга обычно используются руководством в ходе даль-нейшей реализации проекта/ программы, а также для отслеживания промежуточных результатов рас-ходования бюджетных средств, соответствия принятым процедурам и т. д. Результаты оценки (на-пример, среднесрочной) также могут использоваться в процессе реализации проекта/программы, но сама оценка проводится не так часто и направлена на изучение более масштабных изменений (ко-нечных результатов), требуя повышенной методической строгости при анализе таких параметров, как воздействие и актуальность вмешательства [11].

По мнению А. Кузьмина и Н. Кошелевой, «в отличие от мониторинга оценка не базируется на измерении определенных заранее показателей (индикаторов). Хотя в оценке, конечно же, могут ис-пользоваться данные мониторинга. Важным отличием оценки является бóльшая, чем в аудите и мо-ниторинге, глубина анализа» [3].

Согласно материалам Всемирного банка реконструкции и развития по оценке воздействия мони-торинг представляет собой непрерывный / постоянный процесс сбора данных, используемых для оперативного управления (day-to-daymanagement), в то время как оценка — это периодическая оценка планируемых, текущих или завершенных проектов/программ/политик, используемая для получения ответов на конкретные вопросы [12].

Из политики ЮНИСЕФ в области оценки следует, что оценка отличается от мониторинга, по-скольку в ней внимание уделяется не только достижению ожидаемых результатов, но и более широ-кому рассмотрению вопросов, касающихся актуальности, контекста, причин и последующего воздей-ствия и устойчивости [13].

Таким образом, являясь схожими видами оценочной деятельности, мониторинг и оценка все же представляют собой два различных института. Мониторинг проводится на постоянной, непрерывной основе и предоставляет необходимые, но недостаточные данные для проведения оценки. Оценка про-водится реже, но при этом предполагает проведение более глубокого и всестороннего анализа. Про-ведение завершающей оценки для установления степени достижения запланированных целей и ре-зультатов проектов/программ, а также оценки воздействия проектов/программ является устоявшейся и рекомендуемой международной практикой.

Далее проанализируем, как процедуры оценки отражены в действующем казахстанском законодательстве, регулирующем вопросы планирования и реализации проектов государственно-частного партнерства.

2 Данный обобщающий термин используется во введении к первому разделу книги «Оценка программ: методоло-

гия и практика» [3] 3 Данный обобщающий термин используется Группой ООН по оценке. Нормы оценки в системе ООН, 2005 год.

www.uneval.org/document/download/126 4 Данный обобщающий термин используется Ж. Кенелом. Оценка и аудит программ: сходства и различия [3]. 5 Данный обобщающий термин используется д.э.н. Н. Данилочкиной. Контроллинг инвестиционных проектов /

http://docplayer.ru/28068728-Kontrolling-investicionnyh-proektov.html



Регулирование вопросов оценки проектов ГЧП в Республике Казахстан

Согласно ст. 74 Предпринимательского кодекса Республики Казахстан государственно-частное партнерство по способу реализации делится на институциональное (когда специально для реализации проекта государственным и частным партнером совместно создается юридическое лицо) и кон-трактное (осуществляется посредством заключения договора ГЧП). Контрактное ГЧП может осуще-ствляться на основе договоров концессии, доверительного управления государственным имущест-вом, лизинга, контракта жизненного цикла и других [14].

Наряду с нормами Бюджетного и Предпринимательского кодексов на законодательном уровне вопросы осуществления проектов ГЧП регламентируются Законом Республики Казахстан от 07.07.2006 г. № 167 «О концессиях», а также Законом Республики Казахстан от 31.10.2015 г. № 379-V «О государственно-частном партнерстве». На подзаконном уровне порядок проведения оценки реа-лизации проектов ГЧП также дифференцирован отдельно по концессионным проектам и прочим про-ектам ГЧП. В частности, порядок проведения мониторинга и оценки реализации концессионных про-ектов регламентируется Правилами проведения мониторинга концессионных проектов, утвержден-ными Приказом Министра национальной экономики Республики Казахстан №157 от 22.12.2014 г. (далее Правила оценки концессионных проектов). Относительно иных видов ГЧП аналогичные во-просы регулируются нормами раздела 4 Правил планирования и реализации проектов ГЧП, утвер-жденных Приказом Министра национальной экономики Республики Казахстан №725 от 25.11.2015 г. (далее Правила оценки проектов ГЧП).

Являясь разновидностью государственных инвестиционных проектов, проекты ГЧП, согласно действующему бюджетному законодательству, в ходе планирования и реализации подвергаются нескольким видам оценки. В частности, в соответствии с пп. 2) п. 9 ст. 151 Бюджетного кодекса Республики Казахстан (далее БК РК) источники и способы финансирования всех ГИП должны определяться на основании анализа выгод и затрат [15], который представляет собой один из мето-дов оценивания. Кроме того, документы, разрабатываемые на этапе планирования ГИП — технико-экономические обоснования, финансово-экономические обоснования, концепции, концессионные предложения, конкурсная документация, подлежат ряду экспертиз, включая экономическую экспер-тизу (ст. 153, 154, 154-1, 155, 155-1 БК РК) [15]. Иными словами, действующим законодательством Республики Казахстан предусмотрена необходимость проведения оценки проектов ГЧП на этапе их инициации и планирования, т.е. до реализации проекта, что соответствует международной практике (глубина, качество, приемлемость и достаточность методов оценки, применяемой на этапе инициа-ции и планирования проектов ГЧП, автором данной статьи не рассматривались).

На этапе непосредственной реализации проектов для всех видов ГИП, включая проекты ГЧП, действующим законодательством предусмотрено обязательное проведение мониторинга и оценки реализации (ст. 157, 158, 158-1, 159 БК РК) [15].

Проведение завершающей оценки, а также оценки воздействия проектов ГЧП, отличных от оценки реализации, отечественным законодательством не предусмотрено.

Анализ подходов правового регулирования оценки реализации концессионных проектов

Анализ Правил оценки концессионных проектов показывает, что для определения сущности мониторинга и оценки концессионных проектов используется единая дефиниция, согласно которой и мониториинг, и оценка определяются как процесс непрерывного контроля и анализа за ходом исполнения концессионного проекта и достижения запланированных показателей (п. 11 Правил оценки концессионных проектов). Однако, во-первых, как уже указывалось выше, непрерывный характер может быть присущ именно мониторингу, а оценка должна проводиться на менее регулярной основе. Во-вторых, декларируемую непрерывность действующих процедур мониторинга концессии можно поставить под сомнение, так как согласно п. 13 Правил оценки концессионных проектов мониторинг проводится один раз в квартал [16], в то время как непрерывность контроллингового мероприятия предполагает его постоянное, ежедневное осуществление.

Кроме того, как следует из норм п. 12 Правил оценки концессионных проектов, и мониторинг, и оценка проводятся с одной и той же целью. Более того, согласно п. 16 указанных Правил, для проведения мониторинга и оценки реализации концессионных проектов предоставляется одинаковый пакет документов. Хотя, как показало сопоставление форм заключений, формируемых по окончании мониторинга и оценки, в ходе оценки все же предполагается проведение несколько более широкого


Серия «Право». № 4(88)/2017 91

анализа финансового состояния концессионера и текущего состояния реализации концессионного проекта.

Таким образом, согласно действующему законодательству, основные отличия между мониторингом и оценкой концессионных проектов состоят лишь в периодичности проведения данных контроллинговых мероприятий (мониторинг проводится на ежеквартальной основе, а оценка реализации — один раз в год) и в государственных органах, ответственных за их проведение (в соответствии со ст. 158 БК РК мониторинг реализации концессионных проектов должны осуществлять центральные уполномоченные органы соответствующей отрасли, а оценку реализации — уполномоченный орган по государственному планированию).

Описанное выше позволяет сделать вывод, что в действующей редакции Правил оценки концессионных проектов мониторинг и оценка реализации в значительной степени отождествляются и, следовательно, дублируют друг друга.

Кроме того, так как в соответствии с нормами п. 14 Правил оценки концессионных проектов оценка реализации должна проводиться в период создания (реконструкции) объектов концессии и их последующей эксплуатации, т.е. в период реализации концессионного проекта, получается, что действующие процедуры оценки реализации концессионных проектов, согласно классификации, используемой в международной практике, скорее, представляют собой срединную / формирующую оценку. Проведение завершающей / резюмирующей оценки концессионных проектов действующим бюджетным и концессионным законодательством не предусмотрено.

Говоря о разграничении мониторинга и оценки реализации концессионных проектов, также хо-телось бы остановиться на некоторых разночтениях, существующих в действующем законодательст-ве, по вопросу определения государственных органов, уполномоченных осуществлять мониторинг и оценку концессионных проектов. Так, в соответствии с нормами ст. 158 БК РК мониторинг реализа-ции концессионных проектов осуществляется центральным уполномоченным органом соответст-вующей отрасли в период создания (реконструкции) объектов концессии и их последующей эксплуа-тации. Оценка реализации концессионных проектов осуществляется уполномоченным органом по государственному планированию, который для проведения оценки реализации концессионных проек-тов привлекает юридическое лицо, определяемое Правительством Республики Казахстан. Одновре-менно в п. 13 Правил оценки концессионных проектов указано, что мониторинг реализации концес-сионных проектов осуществляется центральным уполномоченным органом по государственному планированию в период создания (реконструкции) объектов концессии.

Из указанного видно, что рассматриваемая норма Правил оценки концессионных проектов про-тиворечит норме п. 2 ст. 158 БК РК в двух моментах:

во-первых, иначе определяется государственный орган, осуществляющий мониторинг; во-вторых, в отличие от БК РК, при определении длительности проведения мониторинга не указан период последующей эксплуатации объектов концессии.

Ввиду того, что БК РК, в соответствии со ст. 10 Закона Республики Казахстан от 6 апреля 2016 г. № 480-V ЗРК «О правовых актах» [17], в иерархии нормативных правовых актов занимает более вы-сокое место, чем приказ министра, которым утверждены Правила оценки концессионных проектов и, как следствие, обладает бóльшей юридической силой, нормы Правил оценки концессионных проек-тов не должны противоречить нормам БК РК (п. 3 ст. 10 Закона «О правовых актах»), в связи с чем нормы п. 13 Правил оценки концессионных проектов необходимо привести в соответствие с бюджет-ным законодательством, и работа по внесению необходимых изменений уже ведется.

С учетом изложенного, в целях приведения казахстанской практики контроллинга концессион-ных проектов в соответствие с международными тенденциями, предлагаем внести в нормативные правовые акты, регулирующие вопросы реализации концессионных проектов, поправки, предусмат-ривающие дифференцированные порядки проведения мониторинга и оценки реализации концесси-онных проектов, а также предусмотреть обязательное проведение завершающей оценки и/или оценки воздействия, которая будет нацелена на определение степени достижения целей и результатов концессионных проектов.

Анализ подходов правового регулирования оценки реализации иных проектов ГЧП

Для регулирования порядка проведения оценки реализации иных проектов ГЧП законодателем применяется иной подход: мониторинг и оценка реализации проектов ГЧП юридически определяются как обособленные контроллинговые мероприятия. В частности, согласно п. 148 Правил



оценки проектов ГЧП мониторинг характеризуется как непрерывный процесс наблюдения за ходом исполнения проекта, а оценка реализации обозначена как процесс анализа достижения запланированных показателей на основе данных мониторинга [18]. Однако, по мнению автора, такое разделение процессов мониторинга и оценки, при котором мониторинг вообще не предполагает никакого аналитического компонента, а оценка основывается только на данных мониторинга, также имеет свои недостатки. Так, ценность собранных в ходе мониторинга данных сама по себе невелика. Только после их обработки, систематизации, выявления значимых закономерностей и причинно-следственных связей в процессе изучаемого явления такая информация может быть использована и быть полезной [19]. Иными словами, анализ собранной информации является необходимым элементом процесса мониторинга (подробнее обязательные функции проектного мониторинга рассмотрены в статье «Проектный мониторинг в планировании и реализации государственных инве-стиционных проектов») [20; 51–55]. В то же время оценка не может ограничиваться только данными мониторинговой отчетности и должна представлять собой более широкий и глубокий анализ, а в настоящей редакции Правил оценки проектов ГЧП прямо констатировано, что оценка реализации проектов ГЧП проводится на основе данных мониторинга по последним четырем кварталам.

Так же как и по концессионным проектам, оценка проектов ГЧП носит характер срединной/формирующей оценки. Проведение резюмирующей оценки и оценки воздействия проектов ГЧП также законодательством не предусмотрено.

Заключительные положения

Резюмируя изложенное, можно утверждать, что действующий механизм оценки проектов ГЧП предусматривает проведение оценки на этапе их инициации, планирования и реализации.

Разграничение механизмов мониторинга и оценки реализации проектов ГЧП, проводимых на этапе исполнения проектов, не в полной мере соответствует международной практике (по концессионным проектам мониторинг и оценка имеют общее определение, одинаковую цель проведения и осуществляются на основании одних и тех же документов, а следовательно, сопоставимы по широте и глубине проводимого анализа; по иным проектам ГЧП мониторинг сводится к сбору документов о фактическом состоянии проекта без какой-либо аналитической проработки, а оценка ограничена данными предшествующих ежеквартальных мониторингов).

Имея в своей основе принципы планирования, ориентированного на результат, действующее бюджетное законодательство не предусматривает проведения завершающей оценки и/или оценки воздействия проектов ГЧП, так как последняя оценка, проводимая по проекту по глубине анализа, не отличается от оценки, проводимой на этапе реализации проекта.

Устранение описанных выше правовых разночтений, сбалансированное разграничение механизмов мониторинга и оценки реализации проектов ГЧП в соответствии с международно признанными подходами, а также внедрение практики проведения завершающей оценки и/или оценки воздействия проектов ГЧП в совокупности будут способствовать формированию института оценки проектов ГЧП как целостного и действенного инструмента управления, а также повышения эффективности реализации данных проектов.


1 Послание Президента Республики Казахстан Н.Назарбаева народу Казахстана «Третья модернизация Казахстана: глобальная конкурентоспособность». — 31 января 2017 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-prezidenta-respubliki-kazahstan-nnazarbaeva-narodu-kazahstana-31-yanvarya-2017-g

2 Новые тенденции в оценке развития. Региональный офис ЮНИСЕФ по ЦВЕ/СНГ и Международная сеть «Оценка Программ» (IPEN). выпуск № 5. — 2006. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.unicef.org/ceecis/ New_trends_Dev_EValuation_Russian.pdf

3 Оценка программ: методология и практика / Под ред. А.И. Кузьмина, Р.О. Салливан, Н.А. Кошелевой. — М.: Пре-сто-РК, 2009. — 396 с.

4 Руководство по мониторингу и оценке проектов, программ, политик, Программа ПРООН по политическому и адми-нистративному управлению на центральном уровне. — 2002. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.mkk.gov.kg/public/images/file_library/201603311337218.pdf

5 Шувалов С.С. Оценка эффективности федеральных целевых программ: опыт США / С.С. Шувалов // Проблемы ин-формационной экономики. Вып. VII: сб. науч. тр.; под ред. Р.М. Нижегородцева. — М.: Кн. дом «ЛИБРО-КОМ», 2008. —


Серия «Право». № 4(88)/2017 93

[Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://superbotanik.net/referati/referaty-po-finansam/statya-ocenka-effektivnosti-federalnyh-celevyh-programm-opyt-ssha

6 Постановление Правительства Республики Казахстан от 26 декабря 2007 г. № 1297 «О Концепции по внедрению системы государственного планирования, ориентированного на результаты». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/P070001297_#z6

7 Указ Президента Республики Казахстан от 26 июня 2013 г. № 590 «Об утверждении Концепции новой бюджетной политики Республики Казахстан». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/U1300000590

8 Оценка и результативность помощи. Глоссарий ключевых терминов в области оценки и управления, основанного на результатах, Рабочая группа по оценке помощи Комитета содействия развитию (DAC), Russian edition, 2004, Soil and Water Limited. Published by arrangement with the OECD, Paris. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.oecd.org/dac/31650813.pdf

9 Yan Xue, J. Rodney Turner, Laurence Lecoeuvre, Frank Anbari. Using results-based monitoring and evaluation to deliver re-sults on key infrastructure projects in China // Global Business Perspectives. — June 2013. — Vol. 1. — Iss. 2. — Р. 85–105. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://link.springer.com/article/10.1007/s40196-012-0002-3

10 Руководство по планированию, мониторингу и оценке результатов развития, Программа Развития Организации Объ-единенных Наций. — 2009. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа:http://web.undp.org/evaluation/handbook/ Russian/pme-handbook-Russian.pdf

11 Руководство по мониторингу и оценке проектов/программ, Международная федерация обществ Красного Креста и Красного Полумесяца, Женева. 2011 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.ifrc.org/Global/ Publica-tions/monitoring/ME-guide-in-Russian.pdf

12 Paul J. Gertler, Sebastian Martinez, Patrick Premand, Laura B. Rawlings and Christel M.J. Vermeersch, Impact Evaluation in Practice, Second Edition, International Bank for Reconstruction and Development. — 2016. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://openknowledge.worldbank.org/handle/10986/25030

13 Пересмотренная политика ЮНИСЕФ в области оценки. — 2013 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.unicef.org/evaluation/files/2013-14-Revised_evaluation_policy-ODS-Russian.pdf

14 Предпринимательский кодекс Республики Казахстан от 29 октября 2015 года № 375-V ЗРК. — [Электронный ре-сурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/K1500000375

15 Бюджетный кодекс Республики Казахстан от 4 декабря 2008 года № 95-IV. — [Электронный ресурс]. — Режим дос-тупа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/K080000095_#z2091

16 Приказ Министра национальной экономики Республики Казахстан от 22 декабря 2014 г. № 157 «О некоторых вопро-сах планирования и реализации концессионных проектов». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/V1400010122

17 Закон Республики Казахстан от 6 апреля 2016 г. № 480-V ЗРК «О правовых актах». — [Электронный ресурс]. — Ре-жим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/Z1600000480

18 Приказ и.о. Министра национальной экономики Республики Казахстан от 25 ноября 2015 года № 725 «О некоторых вопросах планирования и реализации проектов государственно-частного партнерства». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://adilet.zan.kz/rus/docs/V1500012717

19 A step by step guide to Monitoring and Evaluation, Version 1.0. — 2014. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.geog.ox.ac.uk/research/technologies/projects/mesc/guide-to-monitoring-and-evaluation-v1-march2014.pdf

20 Ойнаров А.Р. Проектный мониторинг в планировании и реализации государственных инвестиционных проектов / А.Р. Ойнаров, Н.В. Клочкова // Экономика: стратегия и практика. — 2016. — № 4 (40). — С. 48–59.


Қазақстан Республикасында мемлекеттік-жеке меншік əріптестік жобаларының іске асырылуын бағалау мəселелерін құқықтық реттеудің кейбір аспектілері

Мақалада əлемдік тəжірибенің, сарапшылар пікірлерінің жəне жетекші халықаралық ұйымдардың басшылыққа алынатын құжаттарының негізінде бағалаудың басқару аспабы жəне кəсіби қызмет түрі ретінде қалыптасу тарихы сипатталып, сондай-ақ бағалаудың негізгі түрлері белгіленді. Мониторинг жəне бағалаудың өзі сияқты бағалау қызметінің екі түрлерін ажырату мақсатында екі аталған институттар арасындағы ұқсастықтар мен айырмашылықтар айқындалды. Концессиялық жобаларының жəне мемлекеттік-жеке меншік əріптестік жобаларының іске асырылуын бағалауды жүргізудің заңды түрде бекітілген тəртібінің халықаралық əйгілі тəжірибеге сəйкестік дəрежесін анықтау мақсатында Қазақстан Республикасының қолданыстағы бюджет заңнамасына, мемлекеттік-жеке меншік əріптестік туралы заңнамаға, сондай-ақ концессиялар туралы заңнамаға талдау өткізілді. Қазақстан Республикасында қолданылатын мониторинг жəне бағалау тəсілдерінің халықаралық тəжірибеге негізгі сəйкессіздіктер, сонымен бірге түрлі деңгейдегі нормативтік-құқықтық актілер арасындағы негізгі сəйкессіздіктер белгіленді, оларды жою концессиялық жобалардың жəне мемлекеттік-жеке меншік əріптестік жобаларының іске асырылуын бағалаудың бүтін жəне ықпалды институтын қалыптастыруға көмек беруге тиіс. Өз кезегінде бағалау тетіктерін жетілдіру мемлекеттік инвестициялық жобалардың осы түрлерін іске асырудың тиімділігін арттыруға көмек көрсетуі тиіс.



Кілт сөздер: бағалау, бағалау қызметінің тарихы, бағалаудың түрлері, ықпалды бағалау, аяқтаушы бағалау, орталық бағалау, мониторинг, мониторингті жəне бағалауды ажырату, мемлекеттік-жеке меншік əріптестік, концессия, мемлекеттік инвестициялық жобалар, бюджеттік заңнама, жобалық басқару, нəтижеге бағытталған басқару.

N.V. Klochkova

Some aspects of legal regulation of questions of an evaluation of implementation of public-private partnership projects in the Republic of Kazakhstan

In the article on the basis of studying of international experience, opinions of experts and the guides of the leading international organizations history of formation of an evaluation as administrative instrument and type of professional activity is described. Main types of an evaluation are indicated. In order to distinguish of two types of estimated activity such as monitoring and directly evaluation, on the basis of the comparative analysis, similarities and differences between these two specified institutes are revealed. In order to determine the degree of compliance the comparative analysis between international practice and existing budget legisla-tion of the Republic of Kazakhstan, legislation about public-private partnership and concession legislation is carried out. The main inconsistencies, and also some discrepancies between legal acts of different level are indicated. Elimination of these discrepancies has to promote formation of more complete and effective insti-tute of an evaluation of implementation of public-private partnership projects and concession projects. In turn, the improvement of evaluation mechanisms should help to improve the efficiency of these types of state investment projects.

Keywords: evaluation, history of evaluation activity, types of evaluation, impact evaluation, final evaluation, median evaluation, monitoring, differentiation of monitoring and evaluation, public-private partnership, con-cession, state investment projects, budget legislation, project management, results-based management.

References

1 Poslanie Prezidenta Respubliki Kazahstan N. Nazarbaeva narodu Kazakhstana «Tretia modernizatsiia Kazakhstana: hlobalnaia konkurentosposobnost» [The President of Kazakhstan Nursultan Nazarbayev’s Address to the Nation of Kazakhstandated (2017). January 31, «Third Modernization of Kazakhstan: Global Competitiveness». akorda.kz. Retrieved from www.akorda.kz/ru/addresses/addresses_of_president/poslanie-prezidenta-respubliki-kazahstan-nnazarbaeva-narodu-kazahstana-31-yanvarya-2017g [in Russian].

2 Novye tendentsii v otsenke razvitiia. Rehionalnyi ofis UNICEF po CVE/SNG i Mezhdunarodnaia Set «Otsenka Prohramm» (IPEN) [New Trends in Development Evaluation, UNICEF Regional Office for CEE/ CIS and IPEN]. unicef.org. Retrieved from www.unicef.org/ceecis/New_trends_Dev_EValuation_Russian.pdf [in Russian].

3 Kuzmin, A.I., Sallivan, P.O., Koshelevа, N.A. (Ed.) (2009). Otsenka prohramm: metodolohiia i praktika [Program evalua-tion: methodology and practice] Мoscow: Presto-RK [in Russian].

4 Rukovodstvo po monitorinhu i otsenke proektov, prohramm, politik, Prohramma PROON po politicheskomu i administrativnomu upravleniiu na tsentralnom urovne (2002). [A Guide to projects, programs and policies monitoring and evaluation, UNDP]. mkk.gov.kg. Retrieved from http://www.mkk.gov.kg/public/images/file_library/201603311337218.pdf [in Russian].

5 Shuvalov, S.S. (2008). Otsenka effektivnosti federalnykh tselevykh prohramm: opyt SShA [Evaluation of efficiency of federal programs: experience of the USA]. Мoscow: Knizhnyi dom «LIBRO-KOM». superbotanik.net. Retrieved from: https://superbotanik.net/referati/referaty-po-finansam/statya-ocenka-effektivnosti-federalnyh-celevyh-programm-opyt-ssha

6 Postanovlenie Pravitelstva Respubliki Kazakhstan ot 26 dekabria 2007 h. № 1297 «O Kontseptsii po vnedreniiu sistemy hosudarstvennoho planirovaniia, orientirovannoho na rezultaty» [Resolution of the Republic of Kazakhstan Government of Decem-ber 26, 2007 № 1297 «On the Concept on introduction of system of the state planning oriented on results»]. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/P070001297_#z6 [in Russian].

7 Ukaz Prezidenta Respubliki Kazakhstan ot 26 iiunia 2013 hoda № 590 «Ob utverzhdenii Kontseptsii novoi biudzhetnoi politiki Respubliki Kazakhstan» [Decree of the President of the Republic of Kazakhstan dated June 26, 2013, № 590 «On approval of the Concept of new budget policy of the Republic of Kazakhstan»]. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/U1300000590

8 Otsenka i rezultativnost pomoshchi. Hlossarii kliuchevykh terminov v oblasti otsenki i upravleniia, osnovannoho na rezultatakh, Rabochaia hruppa po otsenke pomoshchi Komiteta sodeistviia razvitiiu (DAC) [Glossary of key terms in evaluation and results based management, The Development Assistance Committee (DAC)] Working Party on Aid Evaluation, Russian edition, 2004, Soil and Water Limited. Published by arrangement with the OECD. Paris. oecd.org. Retrieved from https://www.oecd.org/dac/31650813.pdf [in Russian].

9 Yan, Xue, J. Rodney, Turner, Laurence, Lecoeuvre, & Frank, Anbari (2013). Using results-based monitoring and evaluation to deliver results on key infrastructure projects in China // Global Business Perspectives, June. link.springer.com. Retrieved from https://link.springer.com/article/10.1007/s40196-012-0002-3 [in English].

10 Rukovodstvo po planirovaniiu, monitorinhu i otsenke rezultatov razvitiia. Prohramma Razvitiia Orhanizatsii Obedinennykh Natsii (2009). [Handbook on Planning, Monitoring and Evaluating for Results, United Nations Development Programme]. web.undp.org. Retrieved from http://web.undp.org/evaluation/handbook/Russian/pme-handbook-Russian.pdf [in Russian].


Серия «Право». № 4(88)/2017 95

11 Rukovodstvo po monitorinhu i otsenke proektov/prohramm. Mezhdunarodnaia federatsiia obshchestv Krasnoho Kresta i Krasnoho Polumesiatsa (2011). [Project / programme monitoring and evaluation guide, International Federation of Red Cross and Red Crescent Societies]. Geneva. ifrc.org. Retrieved from http://www.ifrc.org/Global/Publications/monitoring/ME-guide-in-Russian.pdf [in Russian].

12 Paul, J. Gertler, Sebastian, Martinez, Patrick, Premand, Laura B. Rawlings and Christel, & M.J. Vermeersch (2016). Impact Evaluation in Practice, Second Edition, International Bank for Reconstruction and Development. openknowledge.worldbank.org. Retrieved from https://openknowledge.worldbank.org/handle/10986/25030

13 Peresmotrennaia politika UNISEF v oblasti otsenki (2013). [Revised Evaluation Policy of UNICEF]. unicef.org. Retrieved from https://www.unicef.org/evaluation/files/2013-14-Revised_evaluation_policy-ODS-Russian.pdf [in Russian].

14 Predprinimatelskii kodeks Respubliki Kazakhstan ot 29 oktiabria 2015 hoda № 375-V ZRK (2015). [The Business code of the Republic of Kazakhstan dated October, 29, № 375-V]. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/K1500000375 [in Russian].

15 Biudzhetnyi kodeks Respubliki Kazakhstan ot 4 dekabria 2008 hoda № 95-IV (2008). [The Budget Code of the Republic of Kazakhstan dated December, 4, № 95-IV]. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/K080000095_#z2091[in Russian].

16 Prikaz Ministra natsionalnoi ekonomiki Respubliki Kazakhstan ot 22 dekabria 2014 h. № 157 «O nekotorykh voprosakh planirovaniia i realizatsii kontsessionnykh proektov» (2014). [Order of the Minister of national economy of the Republic of Kazakh-stan dated December, 22, № 157]. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/V1400010122 [in Russian].

17 Zakon Respubliki Kazakhstan ot 6 aprelia 2016 h. № 480-V ZRK «O pravovykh aktakh» (2016). [The Law of the Republic of Kazakhstan «On legal acts », dated April 6, № 480-V]. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/Z1600000480 [in Russian].

18 Prikaz i.o. Ministra natsionalnoi ekonomiki Respubliki Kazakhstan ot 25 noiabria 2015 hoda № 725 «O nekotorykh voprosakh planirovaniia i realizatsii proektov hosudarstvenno-chastnoho partnerstva» (2015). [Order of the Acting Minister of na-tional economy of the Republic of Kazakhstan dated November, 25, № 725 «On some issues of planning and implementation of pro-jects of public-private partnership»]. adilet.zan.kz. Retrieved from http://adilet.zan.kz/rus/docs/V1500012717[in Russian].

19 A step by step guide to Monitoring and Evaluation, Version 1.0 (2014). geog.ox.ac.uk. Retrieved from http://www.geog.ox.ac.uk/research/technologies/projects/mesc/guide-to-monitoring-and-evaluation-v1-march2014.pdf

20 Oynarov, A.R., & Klochkova, N.V. (2016). Proektnyi monitorinh v planirovanii i realizatsii hosudarstvennykh investitsionnykh proektov [Project monitoring in the planning and implementation of state investment projects]. Ekonomika: stratehiia i praktika — Economics: Strategy and Practice, 4(40), 48–59 [in Russian].


UDC 347. 61/.64 (574)

M. Zhaskairat


The development of the family and marriage legislation of the Republic of Kazakhstan

This article is devoted to the development of family law in the Republic of Kazakhstan. The changes of the social and economic of recent years have had a mixed impact on the basic fundamental institution — the in-stitution of the family. Actively implemented reforms in our country didn't take into account the rights and in-terests of the family, also they didn't solve internal conflicts and external problems that inevitably arise in the era of change. Nowadays, It is obvious that the institution of the family as an economic unit wasn't taken into account in the period of economic reforms such as: privatization, the formation of new property relations, the creation of a new taxation system, and the conditions of medium and small businesses. The current situation of the family requires constant and close attention from the state, development of normative regulation of family-marriage relations, taking into account modern conditions. In this regard, the formation of a thoughtful state family policy will help in solving problems related to the family for the current period. This article dis-cusses issues that traditionally have a decisive significance for the development of family law and family and marriage law as separate branches of law and legislation. The author of the article justifies the position on the independence and difference of the family law from civil law on the basis of the subject, method, principles and objectives of these industries. It is concluded that family law does not fully protect the rights and interests of children, parents, spouses, these and other problems should be the basis for further improvement of marital and marital legislation of the Republic of Kazakhstan.

Keywords: family policy, family, marriage, family law, marital law, civil law, spouses, parents, children.

The significance of the family institution in society defines the significance of family law and the fami-

ly and marriage legislation. The question of the place of family law in the system of branches of law remains debatable from sixties of last century. This discussion in many respects also defines development of the family and marriage legislation of the Republic of Kazakhstan. The term «family law» has several meanings. It is simultaneously legal science, a branch of law, and a branch of the legislation. In spite of all existing statements, the fact of the significant role that family law plays in regulation of the individual, family, socie-ty, state relations is indisputable. «Family law as legal science, branch of law and of the legislation is united by one purpose, it includes: establishment of reasonable balance between the interests of individual, family, the society; state regulation of the family relations; protection of the rights of the family members or persons who are on the threshold of starting it; protection of the children rights» [1]. The relevance of this research is that without definition of the place and significance of family law, without explanation of potential opportu-nities of family law for achievement of the purposes stated above, without further development of systematic knowledge about family relations during the modern time, it is difficult to solve problems of this branch which are of both theoretical, and practical character. Respectively, it is difficult to claim for efficiency of the family legislation provisions, as well as to keep track of its development perspectives. Family and mar-riage issues come to be prior for any state. It concerns development of basic provisions of family law as legal science, branch of law and branch of the legislation. The science of family law, as well as any other science, demands comprehension of the current processes on the basis of studying the legal culture of the previous period. Science, adapting to ideological, as well as political demands, gets «impoverished» and doesn't de-velop, it becomes unmodern, comes off modern knowledge about a person and society, creates contradictions with other branches of the science. Family law like no other has to develop in a close connection with the sciences which are engaged in exploring the human nature, his activity, mission and needs during the modern period. Within works on family law issues, the essence of the family relations, characteristic of modern soci-ety, is lost. Is family law a separate branch of law? This matter of the issue has been debatable for many years, both among prominent scholars of family law and many practicing lawyers. There are two absolutely opposite points of view: 1) family law is a separate branch of law, and 2) family law is a part of civil law. Proponents of both opinions give certain arguments in support of each of them. We stick to the point of view concerning independence of family law. At the same time it is surely impossible to bring to naught all argu-ments of supporters of the opposite opinion, it is necessary to agree with some of them. Sorting the matter, we would like to highlight basic provisions, which form the fundamentals of family law independence. Fami-

The development of the family and marriage legislation…

Серия «Право». № 4(88)/2017 97

ly law undoubtedly occupies a certain place in the system of law, as long as all people and citizens in every-day life face this branch of law provisions. Most of people are in the «family» status. Law undoubtedly can-not and should not regulate all aspects of family life as the family is firstly something private, not taken out on a public. Nevertheless, it is impossible to leave this scope of relations without legal regulation. The state family policy is one of the major political directions as family is a primary cell of society, and society is the main component of the state. Without the state support, family remains unprotected to all external factors which can affect negatively further functioning of family generally and its certain members. The main argu-ment in favor of independence of family law is the subject of regulation of this branch. The subject of regula-tion appears to be social relations within matrimony, childhood, motherhood, kinship and legal documenting of acts of these states. The relations regulated by family law are of the specific character, different from the relations which come to be a subject of civil law. The relations within family law are of a private character, if not of intimate. The purpose of these relations is a normal functioning of a family, while the purpose of civil legal relations, mainly, is regulation of the cost relations which are expressed in a money equivalent. The analysis of the current legislation allows to draw a conclusion that family law is an independent branch now, however, this does not exclude a possibility of regulation of some family relations by provisions of civil law. Either according to academician M.K. Suleimenov, family law is fairly referred to the category of branches of private law.

According to article 3 of the Code of the Republic of Kazakhstan on Marriage (Matrimony) and Family, the matrimonial legislation of the Republic of Kazakhstan regulates the following types of relations:

1) establish the rights and obligations, property and personal non-property relations between family members such as spouses, parents and children, and between other relatives and other persons in cases and within the limits, provided by the marriage and family legislation of the Republic of Kazakhstan;

2) establish conditions and procedure for contracting a marriage (matrimony), termination of marriage (matrimony) and recognition of its invalidation;

3) determine the forms and procedure for placing children-orphans and children left without a custody of parents in family;

4) regulate procedure for the state registration of acts of civil status; 5) determine the functions of the state bodies, carrying out the state registration of acts of civil status [2]. The civil legislation shall regulate goods and monetary relations and other property relations based on

the premise of equality of the participants, as well as personal non-property relations linked to property rela-tions [3]. However, it is important to mention that according to the family legislation, property and personal non-property relations between family members, which are not regulated by matrimonial and family law of the Republic of Kazakhstan, shall be regulated by civil law, as long as it does not contradict to marriage and family relations. The famous lawyer I.G. Orshansky in his research devoted to the Russian law mentioned: «Marriage is an institute of a natural and moral essence, but not civil and political, intending spouses are considered as people, not as citizens» [4; 5].

As G.K. Matveev notes, the specificity of the family and marriage relations can be explained within fol-lowing details. Firstly, family and marriage legal relationship arise not from the usual legal facts that are characteristic of civil legal relationship (for example, the one-sided transaction, the contract, delict), but from such special legal facts as marriage and relationship, motherhood and paternity, adoption and patronage. It is important to emphasize that from these facts not only personal non-property, but also property relations arise. They arise from marriage (alimentary obligations of spouses) or from relationship (alimentary obligations between parents and children). That is why family and marriage legal relationship are, as a rule, lasting and connect among themselves not strangers (as in civil law), but family-connected people: spouses, parents, children and other relatives. Secondly, the family and marriage relations are primarily personal legal and on-ly then property relations. Thirdly, the family and marriage rights and duties, as a general rule, are inaliena-ble, «out-of-turnover», that is, non-transerable to other persons: they can't be sold, bought, presented or be-queathed. Moreover, not only the personal rights, but property rights and duties (alimentary) are inalienable as well. The family and marriage rights and duties are kind of merged with the personality and, as a general rule, are inconceivable separately from it [5; 44].

The distinction between subjects of family and civil law is as follows: the property relations in civil law, unlike in family law, have generally cost-related character and are

formed on a paid basis; the property relations regulated by the family legislation are closely connected with personal rela-

tions; in civil law there is no such connection;

M. Zhaskairat


family legal relationships develop between strictly determined persons; legal entities don't participate in family legal relationship;

in many civil legal relationships the term has essential significance; while family legal relationships, as a rule, have the lasting character, and the term isn't specified within them;

the main form of existence of civil legal relationship is the contract; in family law the application of contracts is restricted: marriage contract, agreement on alimony payment, contract on transferring of children for nurturing to family. It is also necessary to take into account the fact that provisions of family law have deep moral nature. In case of depriving a family law provision of a moral aspect, having replaced with exclu-sively business interests, then this right will stop being of family law. The question of how the state, by means of norms of family law: provides starting a potentially strong family, regulates family relations, sub-ordinates them to the certain rules allowing not to violate the rights and the interests of each family member, has a principled character. The more actively the person and his rights is accepted by the state, the more pre-cisely provisions, defining the interests of this person within family scope, in the relation with society, are created. The personal and confidential character defines properties and essence of family relations, whereas in the civil relations it is more like an exception. However, the subject of family law regulation are also mar-riage relations, the relations on children placement. These relations have both private and public character, but are unified basing on the fact that they arise within the same field of functioning — family. The coverage of family law goes beyond the scope of private law. Moreover, the relations regulated by provisions of fami-ly law include the interest of both the state and society (in the specific public functions fulfilled by family). The significance of interest in determination of an entity, the legal nature of these or those relations is im-portant as long as any interest as a legal category is not only the purpose, but is also a premise of existence of the subjective right. It is possible to conclude that the interest which is present within relations impacts on a method of legal regulation as well. The interest of the subject entering the civil relationships considerably differs from the interest of the subject of family legal relationships [5; 13].

The analysis of the principles of civil and family law also gives awareness of distinction between these branches of law. An important role in defining the place of a branch of law in the system of such plays the existence of a certain regulatory legal act. In some European countries there is no separate act regulating family legal relationships at all, the family and marriage relationships are regulated by provisions which are contained in special sections of civil codes. In Article 27 of the Constitution of the Republic of Kazakhstan it is specified that marriage and family, motherhood, paternity and the childhood are under the state protection [6]. In our state there is also a special regulatory legal act governing the marriage and family relations — the Code of the Republic of Kazakhstan On Marriage (Matrimony) and Family, dated December 26, 2011.

The marriage and family legislation of the Republic of Kazakhstan shall be based on the principles of: 1) voluntariness of marriage (matrimonial) union between a man and a woman; 2) equality of marriage and family rights in family; 3) inadmissibility of arbitrary interference by someone in the family affairs; 4) solution of intra family’s issues by the mutual agreement; 5) priority of the family nurturing of children, carrying for their development and prosperity; 6) priority protection of rights and interests of minors, elderly and disabled members of family; 7) securing of unimpeded exercise of the rights by members of family, possibility of judicial protection

of these rights; 8) wellness maintenance of all family members; 9) recognition of marriage (matrimony) approved only by public authorities. Civil legislation shall be based on the principles of the equality of the all parties before the law, the in-

violability of property rights, freedom of agreement, prohibition of arbitrary interference of in personal af-fairs, necessity of free exercise of civil rights, provision for the restitution of violated rights and their defense in the court [3].

The method of civil law is a dispositive method, whereas in family law the method has specificity in connection with the high specific weight of imperative norms. In the family legislation all circumstances are considered and the decision on each question is passed individually and depending on a situation. Thus, it is possible to talk about a situational method of family law. For example, while transferring the child for adop-tion, guardianship and trusteeship body authorities, as well as court consider individually health, age and other qualities of a child and financial position, the status in society, characteristics of potential parents. When determining amount of alimony for maintaining children over 18 years studying full-time, the claimant (one of parents) specifies the amount of payment of alimony in a firm sum of money in the claim; court, con-


Серия «Право». № 4(88)/2017 99

sidering this claim along with calling the defendant (the second parent) and taking into account all circum-stances, in each separate case makes various decisions and awards a certain sum.

The main institutes of the family and marriage legislation are characterized by stability and conserva-tism. Nevertheless, definitions and characteristics of distinct institutes have developed. For example, the conceptual apparatus of the family and marriage legislation has been expanded and specified. Article 1 of the Code of the Republic of Kazakhstan On Marriage (Matrimony) and Family, dated 26.12.2011, consolidates new definitions, such as:

– guest family — the family which has temporarily accepted on nurturing orphan children, children left without parental support staying in the organizations of all types (educational, medical and others), during the periods which aren't connected with educational process (vacation, days off and holidays);

– identification document — a tangible object of a standard form with information on private data of an individual, attached on it, permitting to confirm a personality and legal status of its owner for the purpose of evidence of identification;

– a child (children) being in a difficult period of life — a child (children), whose vital activity is broken as a result of existing circumstances and that is not able to overcome these circumstances by himself (herself) or with the help of family; a child (children) staying in the special organizations of education, the organiza-tions of education with a special maintaining regime. The number of subparagraphs and subparagraphs has considerably increased in the last Code.

Regarding distinct institutes additions, for example, concerning persons who can't officially get married have also been made. According to the legislation of the Republic of Kazakhstan, a union with equal rights between a man and a woman concluded at the free and full consent of the parties in an order established by the law, for the purpose of creating a family, creating the property and personal non-property relations be-tween spouses is recognized as marriage. Such formulation of marriage is traditional for family law of the Republic of Kazakhstan; in the domestic legislation this definition of marriage was brought for the first time in the Law of the Republic of Kazakhstan dated December 17, 1998 On Marriage and Family». The union of a man and a woman displays the stability of relationship, its lasting character. Other criteria are characteristic signs of the union which is of the civil nature and is the transaction. This definition reflects, in our opinion, nowadays needs of the society. Article 11 specifies that marriage (matrimony) between same-gender persons isn't allowed. The unions of same-sex couples exist, due to the nature of relationship they can be similar to the traditional marriage relations. However, they aren't accepted by the major part of society and aren't wide-spread enough to be legalized.

In the Republic of Kazakhstan the principle of a monogamy is proclaimed: a person, who is already en-gaged in the marriage registered by the authority, cannot be engaged in another marriage, without having terminated the previous one. It is clear, that this imperative quite often creates difficulties in life; the legisla-tor cannot encourage polygamy whereas this phenomenon takes place in real life. The Republic of Kazakh-stan is a secular state, however the polygamy is also characteristic of adat (common law of Kazakhs many rules of which are still accepted by persons to this day). The demographic situation, objective laws of society development, subjective experiences of people form and will infinitely create various models of interaction of men and women which cannot be kept within a framework of the legislation, moral standard and morality. Without finding particular permission within the legislation, a person, nevertheless, independently regulates established relations. It is not about purposeful implementing provisions on polygamy, but about the fact that the possibility of various marriage models does not contradict human nature. Perhaps, some compromise so-lutions, which simply allow people to be happy, despite the legislative bans, can be found. In this case for lawyers compliance with the legislation is important, whereas for persons, who made a decision on any form of «consensual» marriage, mindfulness, ability to take the responsibility irrespective of legal provisions re-mains important.

We can one-sidedly discuss this problem, as well as pretend it doesn't exist, but lack of strategy in de-velopment of the family institution in Kazakhstan is a payment too high and unattainable for our society. In our opinion, it is expedient to bring an imperative in Article 12 concerning medical examination of people intending to get married. Medical and medical genetic examination of the persons marrying in modern times has to become obligatory. The health condition of citizens demands attention from citizens themselves, but reproductive health matters also for society in general. Apparently, to find out about the health condition, especially reproductive, and its issues is better before marriage. It is also necessary for intending spouses to predict future relationship and an opportunity of problems solution. Generally, provisions on marriage high-lights essential details for this institute. The civil nature of the marriage agreement is based on a parity and

M. Zhaskairat


the principle of permissibility. However, the marriage status is of a nature of special complex social and legal institute. Development of the legislation on marriage and family is necessary, it is expedient that this devel-opment considered theoretical research of issues arisen within family law [7; 87].

The definition of family has always been so vague, that it has not been consolidated within the legisla-tion yet. However, such definition is necessary for legal regulation within different branches of law: civil, housing, labor, administrative, criminal etc. Definition of family has to be created within family law and be legislatively consolidated in the Code On Marriage (Matrimony) and Family. Perhaps, it is expedient to complement the section 3 of the Code with the provision that the family is the main social institute of the Republic of Kazakhstan, either to complement Article 2 of the Code with such provision. Definition of fami-ly hasn't changed; family is a group of people connected with each other by property and personal non-property rights and duties, following from marriage (matrimony), relationship, adoption or other form of ac-ceptance of children on nurturing and designed to contribute to strengthening and the development of the family relations. The family as a special legal institute demands legislative consolidation. The lack of unified definition of a family in law and the legislation gives the chance of a flexible regulation of the relations. Var-ious approaches to a concept of family within different branches of law is justified and reasonable. The broadest interpretation of a concept of family is present within family law. There is a unique situation when the legislator, using the concept «family», but not explaining it, kind of counts on the correct understanding of this concept by a subject which in this case has direct relationship to the matter. Legal consolidation of the family concept makes up issues within regulation due to too broad or unfairly narrow interpretation. Former definitions of family concept went beyond legal approach. The complex nature of institute, its various forms and social significance objectively complicate an opportunity of formulating the definition which would re-flect also a legal approach, remaining at the same time a complete definition of family. Approach to family as to a distinct legal entity would solve a legal problem, however economic and social conditions contradict this approach in modern time. Possibly, the question is what is the nature of a relationship between a family and the state at the present time, and to what extent this institute as a distinct subject is advantageous for the state. It is wrong to challenge the importance of the family institution as the social phenomenon, which forms the personality, satisfies basic needs of the person. To which extent, at what level and with what purposes family and the state are ready to interact with each other. The understanding family as a distinct specific sub-ject sometimes is traced in some legislative provisions. In our opinion, the following tendencies are shown up: to stop marking out sociological and legal aspects in the family concept, perceiving this phenomenon as complete; then to consolidate in the family legislation provisions defining family as the major special social institute exposed to legal regulations in particular cases, at the same time without giving strictly issued defi-nition of the family concept. As a legal concept, family has a meaning of the uniting (integrating) factor for other legal entities, without it many categories of family law subjects cannot be determined, in this connec-tion it is necessary to comprehend that family is a subjective category though it is not a legal entity itself. The analysis of the family legislation allows to say that it is not fully provides protection of the rights and the interests of children, parents, spouses.

There is no proper protection of the rights and the interests of parents and spouses. There is no accurate regulation of the relations regarding protection of the personal non-property rights of parents. There is no adequate solution of a disputes resolution issues, arising between parents concerning children nurturing, de-fining the place of their residence. Protection of property rights of children, parents and spouses is also car-ried out inconsistently. There are gaps in the legaislation that cause difficulties with resolving disputes be-tween spouses. A number of problems is characteristic of protection of property rights of the spouses follow-ing from the relations of community property, as well as from the premarital agreement. These and other problems have to become a basis for further improvement of the family and marriage legislation of the Re-public of Kazakhstan.

References

1 Нечаева А.М. Некоторые направления дальнейшего развития семейно-брачного законодательства / А.М. Нечаева // Государство и право. — 1994. — № 12. — C. 65–71.

2 Кодекс Республики Казахстан «О браке (супружестве) и семье» от 26 декабря 2011 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31102748

3 Гражданский кодекс Республики Казахстан. (Общая часть) от 27 декабря 1994 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1006061.


Серия «Право». № 4(88)/2017 101

4 Оршанский И.Г. Исследования по русскому праву, семейному и наследственному / И.Г. Оршанский. — М.: Статут, 1877. — 325 с.

5 Матвеев Г.К. Советское семейное право / Г.К. Матвеев. — М.: Юрид. лит., 1978. — 240 с. 6 Конституция Республики Казахстан от 30 августа 1995 г. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа:

http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1005029. 7 Муканова М.Ж. Развитие семейного права Республики Казахстан / М.Ж. Муканова. — Карагандa: Изд-во КарГУ,

2010. — 347 с.

М. Жаскайрат

Қазақстан Республикасының неке-отбасы заңнамасының дамуы

Мақала Қазақстан Республикасындағы отбасы құқығы мəселесіне арналды. Соңғы жылдардағы əлеуметтік жəне экономикалық өзгерістер отбасының негізгі іргелі институтына өзінің əсерін тигізді. Мемлекетте белсенді енгізілген реформалар отбасының құқығы мен маңызын ескермеген, заман өзгерген сайын туындайтын ішкі қақтығыстар мен сыртқы мəселелерді шешпеген. Əлбетте, экономикалық реформалау кезеңінде отбасы экономикалық бірлік ретінде есептелмеген: жекешелендіру, жаңа меншік қатынастарын қалыптастыру, жаңа салық салу жүйесін құру, орта жəне шағын кəсіпкерліктің шарттары қазіргі отбасы жағдайы мемлекеттен тұрақты назармен қадағалауды талап етеді, қазіргі заманғы шарттар есебімен отбасы-некелік қатынасы нормативті реттеудің өркендеуі орын алған. Осыған орай мемлекет пен отбасы құруға ойластырылған саясат қазіргі кезеңге байланысты отбасылық мəселелерді шешуге көмектеседі. Автор отбасы құқығының дамуы жəне отбасы-неке заңнамасының дербес құқық пен заңнама салаларының дəстүрлі белгілі бір мағынаға ие сұрақтарын жан-жақты қарастырды. Сонымен қатар отбасы құқығы мен азаматтық құқықпен айырмашылығын, дербестігін негізгі пəн, əдіс, қағида белгілі мақсатты салаларымен ұстанымын негіздейді. Осыдан шығатын қорытынды: отбасы құқығы балалар қызығушылығы, ата-аналар, жұбайлар жəне осы т.б. мəселелер ҚР неке жəне отбасы заңнамасының одан əрі жетілдіруінің негізі болуы керек.

Кілт сөздер: отбасы саясаты, отбасы, неке, отбасы құқығы, неке жəне отбасы заңнамасы, азаматтық құқық, жұбайлар, ата-аналар, балалар.

М. Жаскайрат

Развитие семейно-брачного законодательства Республики Казахстан

Статья посвящена проблеме развития семейного права в Республике Казахстан. Социальные и эконо-мические изменения последних лет неоднозначно отразились на основном фундаментальном инсти-туте — семье. Активно проводимые в стране реформы не учли права и интересы семьи, не решили внутренние конфликты и внешние проблемы, неизбежно возникающие в эпоху перемен. Очевидно, что семья как экономическая единица не была учтена в период экономических реформ: приватизации, формирования новых отношений собственности, создания новой системы налогообложения, условий среднего и малого предпринимательства. Современное положение семьи требует от государства по-стоянного и пристального внимания, развития нормативного регулирования семейно-брачных отно-шений с учетом современных условий. В этой связи формирование продуманной государственной се-мейной политики поможет в решении проблем, связанных с семьей в данный период. Автором рас-сматриваются вопросы, традиционно имеющие определяющее значение для развития семейного права и семейно-брачного законодательства как самостоятельных отраслей права и законодательства. Обос-новывается позиция о самостоятельности и отличии семейного права от гражданского права на осно-вании предмета, метода, принципов и целей данных отраслей. Сделан вывод о том, что семейное пра-во не в полной мере обеспечивает защиту прав и интересов детей, родителей, супругов. Эти и другие проблемы должны стать основанием для дальнейшего совершенствования семейно-брачного законо-дательства Республики Казахстан.

Ключевые слова: семейная политика, семья, брак, семейное право, семейно-брачное законодательство, гражданское право, супруги, родители, дети.

M. Zhaskairat


References

1 Nechaeva A.M. (1994). Nekotorye napravleniia dalneisheho razvitiia semeino-brachnoho zakonodatelstva [Some Directions for the Further Development of Family Marriage Legislation]. Hosudarstvo i pravo — State and law, 12, 65–71 [in Russian].

2 Kodeks Respubliki Kazakhstan «O brake (supruzhestve) i seme» ot 26 dekabria 2011 hoda [The Code of the Republic of Ka-zakhstan on Marriage (Matrimony) and Family, dated 26 December 2011]. online.zakon.kz. Retrieved from https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=31102748 [in Russian].

3 Hrazhdanskii kodeks Respubliki Kazakhstan (Obshchaia chast) ot 27 dekabria 1994 hoda [The Civil Code of the Republic of Kazakhstan (General part), dated 27 December 1994]. online.zakon.kz. Retrieved from https://online.zakon.kz/Document/ ?doc_id=1006061.

4 Orshanskii, I.G. (1877). Issledovaniia po russkomu pravu, semeinomu i nasledstvennomu [Studies on Russian law, family and hereditary]. Moscow: Statut [in Russian].

5 Matveev, G.K. (1978). Sovetskoe semeinoe pravo [Soviet Family Law]. Moscow: Yuridicheskaia literatura [in Russian]. 6 Konstitutsiia Respubliki Kazakhstan ot 30 avhusta 1995 hoda [Constitution of the Republic of Kazakhstan dated 30 August

1995]. online.zakon.kz. Retrieved from http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1005029 [in Russian]. 7 Mukanova, M.Zh. (2010). Razvitie semeinoho prava Respubliki Kazahstan [Development of the Family Law of the Republic

of Kazakhstan]. Karaganda: KarHU [in Russian].

Серия «Право». № 4(88)/2017 103

UDC 347.72.032:339 (574)

А.А. Nukusheva

«Bolashak» Academy, Karaganda, Kazakhstan (E-mail: [email protected])

The role and significance of bilateral and multilateral agreements on the promotion and mutual protection of foreign investment in the investment legislation

of the Republic of Kazakhstan

The article considers the role and significance of bilateral and multilateral agreements in the field of promo-tion and mutual protection of foreign investments. It is well-known that the shortcomings of the national legal regulation of relations related to foreign investments can be compensated by their international legal regula-tion. At the same time, it is obvious that at the level of bilateral intergovernmental agreements a rather narrow range of issues is regulated (as a rule, a general principle is formulated for treating foreign investments and standard guarantees are given), and multilateral universal conventions cover only particular situations related to the investment (energy sphere, arbitration settlement of investment disputes, the mechanism of compensa-tion of the investor's losses from political risks through the insurance system in a special international home agency). International conventions of the CIS countries also mainly refer to the internal law of the participat-ing states. All this allows us to conclude that the main role in regulating foreign investments is played by na-tional legislation that most fully regulates the procedure and forms for attracting foreign investors and the ac-tivities of an enterprise with foreign participation, and also specifies the procedure for the implementation of guarantees enshrined in international agreements.

Keywords: foreign investments, bilateral and multilateral agreements on promotion and mutual protection of foreign investments, investment legislation of the Republic of Kazakhstan, national legislation, investment climate.

The acquisition of independence by the Republic of Kazakhstan and access to the world market in the

status of a sovereign state require the creation of a developed and internally consistent system of foreign economic legislation. An important place in the system of foreign economic legislation is investment legisla-tion, which is an important component in the system of law of any state.

As the Head of our state N.A. Nazarbayev stated at the 26th plenary session of the Foreign Investors Council: «For Kazakhstan as a young independent state that has embarked on the path of integration into the world economy and transition to an open economy, it is extremely important to participate in the migration of capital as an importer and exporter. This will facilitate the country's involvement in the internationaliza-tion of production. At present, Kazakhstan's participation in these processes is insignificant if to be compared to other Asian and Latin American countries, more attractive to foreign investors. The desire to attract as many foreign investments as possible is connected with the need to solve strategic and current tasks. Invest-ments form the productive potential on a new scientific and technical basis and predetermine the competitive positions of countries in world markets. At the same time, the involvement of foreign capital in the form of direct investments, portfolio investments and other assets plays an important role for many countries, espe-cially those that are escaping economic and social ills» [1].

In order to ensure a direct dialogue between the Government of the Republic of Kazakhstan and foreign investors for the effective resolution of the urgent issues related to their investment activities in the country and the improvement of the investment climate in Kazakhstan by the presidential decree of June 30, 1998, a consultative body, the Council of Foreign investors under the President of the Republic of Kazakhstan under the chairmanship of the Head of our state [2] in accordance with Subparagraph 20 of Article 44 of the Con-stitution of the Republic of Kazakhstan [3].

The main task of the Council is to develop recommendations and proposals on the following issues: Definition of the main directions of the investment policy of the Republic of Kazakhstan; improvement of the investment climate in the Republic of Kazakhstan; improvement of the regulatory legal framework of the Republic of Kazakhstan on investments; assistance to foreign companies in economic diversification, industrialization of the industrial sector,

development of small and medium-sized businesses in the Republic of Kazakhstan; integration of the economy of the Republic of Kazakhstan into world economic processes; strategies for attracting foreign investment into the economy of the Republic of Kazakhstan; Implementation of major investment programs and projects of the Republic of Kazakhstan, having in-

ternational significance [4].

А.А. Nukusheva


Since the establishment of the Foreign Investors Council, 30 plenary sessions were held under the chairmanship of the Head of State Nursultan Nazarbayev, where a wide range of issues were raised and dis-cussed, including improvement of legal regime for foreign investment in the country, improvement of the judicial system of Kazakhstan, optimization of the taxation system and foreign labor involvement issues, im-provement of the investment image of the Republic of Kazakhstan, etc [5].

Domestic researchers of investment relations note that in modern conditions the legal regulation of for-eign investment is carried out on two levels: international legal and national legal level [6; 70].

There are many norms of international law that are contained in multilateral and bilateral international treaties that regulate the issues of investment relations. It is well-known that the shortcomings of the national legal regulation of relations related to foreign investments can be compensated by their international legal regulation.

The role of international investment agreements, especially bilateral ones, is to guarantee the stability of the regime for foreign investors, provide them with appropriate incentives, and mutual agreement on the in-terests of both foreign investors and countries where investments are made.

Bilateral and multilateral agreements in the field of protection of foreign investment have always been given special significance. Appeal to the norms of international law as a source of regulation of foreign in-vestment has always been considered as the best means of protection of foreign individuals when regulating their relations with the state. Before the adoption of laws on foreign investment in the 60’s of the twentieth century all foreign investments related problems were mostly being solved by granting diplomatic protection to these people. Due to the fact that foreigners were mostly connected with the activities of state missions, it seemed possible to address the protection of foreign investment in the framework of the current rules on the granting of diplomatic protection to foreigners [7; 115]. With the development of international economic re-lations it became necessary to adopt special regulations for the regulation of foreign investment and, accord-ingly, the development of special measures to protect the rights and interests of foreign individuals engaged in entrepreneurial activities in a foreign country. In foreign judiciary literature it was noted that the insuffi-cient development of international law in this area of relations was especially acute after the Second World War, when the first laws on foreign investment adopted [7; 115].

An attempt to eliminate this shortcoming and create a multilateral international convention on the pro-tection of foreign property was not successful, and the practice followed the development of bilateral treaties on the protection of foreign investment, as well as multilateral conventions that addressed certain and specif-ic problems of the legal regulation of foreign investment, for example, the problem of dispute resolution be-tween the state and the private investor, the problem of insurance of foreign investments.

First bilateral international agreements on the protection of foreign investment appeared after the Se-cond World War in the practice of international relations between industrialized and developing countries. The first such agreement was signed by the FRG and Pakistan in 1959 [7; 115]. More than three hundred of such agreements have already been concluded.

Speaking about the importance of bilateral agreements, it should be noted that they play a very im-portant role in the international legal regulation of foreign investment. It is due to the fact that they, as I.Z. Farkhutdinov notes, are concluded in order to ensure, with the help of legal means, the relative stability of reproduction and freedom of movement of capital within the global economic system in the conditions of the socioeconomic crisis, and especially the inflow of foreign investment into developing countries, protect-ing them from the so-called non-business risks [8; 159]. M.M. Boguslavskіі points out that the purpose of such an agreement is to encourage mutual implementation of investment by creating a favorable investment climate [9; 23]. From the point of view of N.A. Ushakov, the states due to the virtue of their sovereignty are free to conclude any contracts that do not contradict the peremptory norms of general international law, in-cluding treaties containing the obligation to represent the most favored nation regime [10; 104–105]. In M.E. Koveshnikov's opinion bilateral investment agreements are generally of a framework nature and hardly ever require specific obligations. However they clearly state provisions that reduce risks and provide legal protection for investments, provide for a reliable dispute resolution mechanism that excludes voluntarism and prejudgment in local courts [11; 14].

In general, it should be noted that the literature has repeatedly called attention not only to the im-portance of bilateral investment protection treaties, but also to the fact that, given common approaches in each country, in the presence of such agreements, specific bilateral agreements contain certain differences, and for practical purposes, certainly, it is necessary to study the exact text of a particular agreement [12; 371].

The role and significance of bilateral…

Серия «Право». № 4(88)/2017 105

One of the important areas of investment attractiveness of Kazakhstan is the improvement of the inter-national legal framework in the field of promotion and mutual protection of investments.

Kazakhstan signed 47 bilateral and 1 multilateral (EurAsEC) Agreements on the promotion and protec-tion of investments with countries that are world leaders in FDI, including such countries as the United States; European countries — the Republic of Austria, the Belgian-Luxembourg Union, Bulgaria, the United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland, Hungary, Germany, Greece, Spain, Latvia, Lithuania, Mac-edonia, Netherlands, Poland, Romania, Slovakia, Serbia, Finland, France, Czech Republic, Sweden, Switzer-land, Estonia; the CIS member states — Azerbaijan, Armenia, Georgia, Kyrgyzstan, Russia, Tajikistan, Uz-bekistan, Ukraine; and the countries of Asia, Africa and the Middle East - Egypt, Israel, India, Iran, Jordan, China, Republic of Korea, Kuwait, Qatar, Malaysia, Mongolia, Pakistan, Turkey, Vietnam, Afghanistan, Ja-pan) [13].

Agreements on the promotion and protection of investments create favorable legal conditions for the promotion and protection of Kazakh investments abroad, as well as for foreign investments in Kazakhstan. They also contribute to improving the investment climate and further development of mutually beneficial trade and economic cooperation between countries.

Moreover, nowadays there are 18 drafts of Agreements to be developed and 3 Agreements are at rati-fied [13].

For the Russian Federation there are bilateral agreements concluded by the Soviet Union. The Russian Federation participates in bilateral international agreements on the protection of foreign investment as the successor to the former USSR. In accordance with the Agreement on the Establishment of the Common-wealth of Independent States, signed in Minsk on December 12, 1991 [14], Russia assumes the rights and obligations under international treaties concluded by the USSR. It should be noted that on December 21, 1991 in Alma-Ata the leaders of 11 of the 15 former union republics (except for Lithuania, Latvia, Estonia and Georgia) signed the Protocol to the Agreement on the establishment of the CIS on December 8, accord-ing to which Azerbaijan, Armenia, Moldova, Kazakhstan, Kyrgyzstan, Uzbekistan, Turkmenistan and Tajiki-stan joined the Commonwealth of Independent States as its founders on an equal grounds. On the same day, the leaders of 11 states also signed the Alma-Ata Declaration, which confirmed the main goals and principles of the CIS [15]. Mutual understanding on the issue of succession in respect of treaties of the former USSR was reached in the Memorandum of July 6, 1992 [16], which was signed by the Russian Federation and nine other member states of the Commonwealth of Independent States. It is noteworthy that, especially with re-spect to bilateral agreements on the protection of foreign investment, the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation signed a note in December 1991, in which it confirmed its succession under these treaties [8; 332].

Obligations of the Republic of Kazakhstan on bilateral agreements, as a rule, boil down to the following: 1) promotion and protection of investments; 2) a fair and equitable treatment for foreign investment; 3) ensuring adequate protection of foreign private property; 4) compensation for damage; 5) provision of guarantees of investors' rights during nationalization, requisition and expropriation; 6) freedom to transfer foreign income from foreign investments abroad; 7) consent to the transfer of disputes with a foreign investor to international arbitration. On the basis of bilateral investment agreements, its participants are able to more clearly determine their

relationship based on the interests of only two sides of this investment agreement. Bilateral agreements are designed to protect the rights and interests of the states that signed this agreement. The conclusion of these international treaties is due to the fact that foreign investors investing from us consider the guarantees pro-vided by Kazakhstan legislation insufficient for them and insist on fixing in the international agreements the basic conditions for the implementation of investments and activities in connection with them. In the opinion of M.M. Boguslavskіі, «the purpose of any such agreement is to encourage precisely the mutual implementa-tion of investment by creating a favorable climate» [17; 23]. Therefore, it is very important to draft a bilat-eral agreement in the most complete and precise form.

In addition, Kazakhstan ratified Multilateral Agreements in the field of investments in particular: The Seoul Convention of 1985 «On the Establishment of the Multilateral Investment Guarantee Agency (MIGA) (Seoul, October 11, 1985) [18; 77], the 1970 Washington Convention on the Settlement of Invest-ment Disputes between States and Natural and Legal Persons of Other States (ICSID Convention) (Washing-ton, March 18, 1965) [18; 95], the Agreement on the Promotion and Mutual Protection of Investments in

А.А. Nukusheva


States — members of the Eurasian Economic Community (Moscow, December 12, 2008) [18; 109], the En-ergy Charter Treaty [18; 113], the Convention on the Protection of Investor Rights with CIS Countries [19].

The Washington and Seoul Conventions, although adopted with a large gap in time, are aimed at resolv-ing the same problem of protecting foreign investment. Convention also united by a common method of solving the problem of protection of foreign investments: the creation of an international organization in ac-cordance with the provisions of multilateral international agreements, and endowing it with specific powers. The Washington Convention deals with the creation of an international body to resolve investment disputes arising in relations between the state and a foreign private individual. The Seoul Convention regards the es-tablishment of an international body which carries out insurance of foreign investments and the payment of compensation to a foreign private investor, if he suffered loss action caused by the State where he runs his foreign investment activity. The Washington Convention of 1965 defines the procedure for the work of ICSID, the International Center for the Settlement of Investment Disputes.

The conclusion of the 1985 Seoul Convention is due in no small part to the fact that the Washington Convention could not exhaustively solve the problem of protecting foreign investment. The problem of the implementation of the decision of the international arbitration body created by the Washington Convention remained unresolved in cases when the state against which the decision is rendered refuses to comply with this decision. Thus, despite the unconditional success (more than one hundred states are its participants), the Washington Convention is not always able to provide the desired result — compensation to a foreign inves-tor of losses caused by the actions of the state taking the investment. The reason for this lies, as ICSID prac-tice shows, in the special status of the state as a sovereign and at the same time as a party to a legal relation-ship with a foreign private investor. Seoul Convention on the Establishment of the Multilateral Investment Guarantee Agency, 1985 offers a purely pragmatic solution to the problem of protecting foreign investment.

In accordance with the Seoul Convention, the Multilateral Investment Guarantee Agency (MIGA) was established, which, like ICSID, is an international organization. The insurance contract is the basis of the protection of the interests of foreign investors proposed in the Seoul Convention, the parties to which, on the one hand, the international organization MIGA (insurer, subrogate) acts, and on the other hand, the foreign investor (insurer, guarantee holder). In relations with a foreign private investor, MIGA acts as an insurance company. In accordance with the concluded contract, MIGA undertakes to pay to the guarantee holder the insurance amount specified in the contract, calculated as a percentage of the amount of losses that will arise as a result of the occurrence of one of the cases enumerated in the contract: introduction of restrictions in the transfer abroad of the amount of profit in the state accepting foreign investment; expropriation of the proper-ty of a foreign investor by the receiving state; violation of the contract concluded by the foreign investor with the host state; military actions and civil unrest in the host state.

The adoption of the Seoul Convention summed up the retarded efforts to solve the problem of protect-ing foreign investment, as a problem arising from the relations of the state with a foreign private investor. With the adoption of the Seoul Convention, all legal means for solving the problem of protecting foreign in-vestment can be considered exhausted.

Acts of international organizations in the field of foreign investment can be divided into two large groups — 1) acts related to the regulation of foreign investment, and 2) acts related to the legal regulation of the activities of transnational corporations (hereinafter — TNCs).

The first group of legal acts includes the World Bank's Guidelines on Foreign Investment, the provi-sions of the GATS Agreement on foreign investment issues, the Agreement on Investment Measures Related to Trade, the outcome of the Uruguay Round of WTO negotiations, the OECD codes and acts (the Code on the Liberalization of Capital the Code on the Liberalization of Current Transactions Related to Capital Flows, the National Regime Act), regional agreements (such as Chapter XI of the North American Agree-ment on Free Trade Area (NAFTA) and the draft Multilateral Agreement on Investment, developed under the auspices of the OECD) [20].

The second group of acts of international organizations includes the draft of Code of Conduct for TNCs developed by UNCTAD and the Guidelines on TNCs prepared by the OECD.

In the judiciary literature, the dispute raises the question of which norms should be prioritized. Some authors believe that when regulating relations related to the implementation of foreign investment, the regu-lation of relations should be carried out «primarily by international treaties, since the national laws of indi-vidual countries contain significant differences, and the regulation of investment relations is associated with the application of the law of more than one state» [21; 25]. Other authors express an opinion on setting the priority of the norms of the national legislation of the host country. Moreover, international treaties should


Серия «Право». № 4(88)/2017 107

regulate individual investment relations, in these cases «in no way replacing the national legislation of the recipient country» [22; 21]. Analyzing the above, we should agree with the opinion expressed by N.N. Voznesenskaya [22; 21].

If we talk about the correlation between the norms of special and general civil legislation, then we can come to the conclusion that the norms of special laws prevail. As for the correlation between the norms of international treaties concluded by the Republic of Kazakhstan and national law, it found its consolidation in the Constitution of the Republic of Kazakhstan [3], in the Civil Code of the Republic of Kazakhstan (general and special parts) [23, 24], in the Entrepreneurial Code of the Republic Kazakhstan [25], the Law of the Re-public of Kazakhstan «On international treaties» [26].

So, Paragraph 3 of Article 4 of the Constitution of the Republic of Kazakhstan says: «International trea-ties ratified by the Republic have priority over its laws and are applied directly ...» [3].

According to Paragraph 8 of Article 3 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan: «If the interna-tional treaty, to which the Republic of Kazakhstan is a party, establishes rules different from those contained in the civil legislation of the Republic of Kazakhstan, the rules of the mentioned agreement are applied» [23]. In this case, in accordance with Paragraph 8 of Article 1 of the Law of the Republic of Kazakhstan «On in-ternational treaties of the Republic of Kazakhstan» as an international treaty of the Republic of Kazakhstan is understood an international agreement concluded by the Republic of Kazakhstan with a foreign state (foreign countries) or with an international organization (international organizations) in writing and regulated by in-ternational law, one document or in several related documents, and also regardless of its specific name [26].

The same principle is also fixed in paragraph 3 of Art. 1 of the Business Code of the Republic of Ka-zakhstan: «If an international agreement ratified by the Republic of Kazakhstan establishes other rules than those provided for by this Code, then the rules of the international treaty are applied» [18] and has an exten-sion in Article 276 «The investor is granted full and unconditional protection of rights and interests that is provided by the Constitution of the Republic of Kazakhstan, this Code and other normative legal acts of the Republic of Kazakhstan, as well as international treaties ratified by the Republic of Kazakhstan» [25].

At the same time, it should be pointed out that a rather narrow range of issues is regulated at the level of bilateral intergovernmental agreements (as a rule, a general principle is formulated for treating foreign in-vestments and the seven guarantees mentioned above), and multilateral universal conventions cover only particular situations related to the investment (energy sphere, arbitration settlement of investment disputes, the mechanism of compensation of the investor's losses from political risks through the insurance system in a special international agency). International conventions of the CIS countries also mainly refer to the internal law of the participating States.

The main source of legal regulation of foreign investment is the national legislation of the host country. To a certain extent, international acts (international multilateral or bilateral agreements) can regulate individ-ual investment relations, but they should in no way replace the national legislation of the recipient country of capital, its national law [22; 33].

All this allows us to conclude that the main role in regulating foreign investments is played by national legislation that most fully regulates the procedure and forms for attracting foreign investors and the activities of an enterprise with foreign participation, and also specifies the procedure for the implementation of guaran-tees enshrined in international agreements.

In modern conditions, the main direction for the development of international legal regulation of foreign investment is not the protection of foreign investment, but the «equalization» (harmonization) of legal re-gimes for the activities of foreigners. To achieve this, it is not enough to proclaim free access of foreign in-vestments to the national market (providing the necessary state guarantees to a foreign private investor means an exact indication in the international agreement of the amount of existing exemptions from the na-tional regime established in national legislation at the time foreign capital is allowed into the national econ-omy, is its obligation under the international agreement not to increase the number of such exemptions) [7; 125].

Currently, the investment policy of most developed countries is aimed at strengthening the state's con-trol over foreign investments invested in strategically important sectors of the economy for this state. It is no coincidence that in the Annex to the Treaty between the Republic of Kazakhstan and the United States of America on the promotion and mutual protection of investments, it is determined that the key industries re-lated to ensuring national security and preserving sovereignty (military and some extractive industries, rail and air transport, river and sea navigation, agriculture and forestry, fishing, mass media, banking and insur-ance, intermediary activity in the market of valuable booms g); ownership of land, use of subsoil and other

А.А. Nukusheva


natural resources, including in the maritime exclusive zone; branches in which there is a state monopoly (mail, telegraph, telecommunications, electricity production and supply, production and sale of alcohol and tobacco products) [27].

This was done on the initiative of the United States, since in the early twentieth century the legislator of this state identified certain areas of the economy in which the participation of foreign investors is not desira-ble or limited, and now the list of such spheres has only expanded. In particular, the US law of 1934 prohib-ited the transfer of television and radio stations to foreigners; the same with the sphere of commercial navi-gation of the United States from 1920; from1958 only US residents have been allowed into the sphere of air transportation; Under the Law on Mines 1972, the exclusive right in this sphere was also assigned to resi-dents; The Law on Atomic Energy does not allow the issuance of licenses to non-citizens of the United States for the production and use of nuclear energy and the possession of nuclear facilities; The law on fed-eral means of communication prohibits such a merger of telegraph companies, as a result of which over 20% of their shares will be owned or controlled by foreigners; foreigners in the United States do not have the right to own more than 25% of the ownership in the aircraft or in coasting or inland navigation vessels; The For-eign Direct Investment Act of 1990 provides for regular consideration by the US Congress of reports on the activities of enterprises with foreign investment in the United States [28; 311]. Consequently, the thesis put forward by B.T. Adyshev is unconvincing. He states that in the developed countries there are practically no exceptions from the national regime or they are very insignificant [29; 505]. Such a policy became wide-spread in the period of the 50–70’s. In the twentieth century, when developed countries sought to protect their investments in the territory of less developed countries, today the situation has changed dramatically - developed states impose various restrictions from the national regime for foreign investment in order to pro-tect the national economy from unwanted competition and other negative factors.

Despite the absence of a clear legislative consolidation of the list of those sectors of the economy where foreign investment may be restricted or prohibited, a certain practice of their application has already devel-oped. In the United States there are 4 categories of federal restrictions: 1) effective prohibition (used in such areas as energy, federal land, mining, maritime transport and defense); 2) a ban based on the principle of rec-iprocity with respect to those aliens whose countries apply this principle to US citizens (applies in such areas as leasing the federal land, developing mineral deposits, transporting them, banking, securities and insurance); 3) restrictions on the ownership of shares (in air transport — up to 25% of shares with voting rights, in the coastal and river shipping companies — up to 25%, in communications and radio-telecommunications — up to 25%, telephone / telegraph — up to 25%, satellite communication — up to 20%, in fisheries — up to 49%); 4) restrictions on participation in management prescribe foreigners to a certain percentage of employ-ees or a certain number of members in the directorate in certain sectors of the economy (for example, in the shipping company, the main partners of the partnership should be US citizens, and foreigners should not ex-ceed 10% of the crew, also a minimum quorum in board of directors in air transport and banking) [30; 14].

As practice shows, recently there has been a trend, according to which the number of laws aimed at controlling foreign investments is constantly growing. Even states that adhere to the open door policy with respect to foreign investment are beginning to introduce regulation of inflow of foreign capital. The reason for this is the changes in the movement of foreign capital that are currently taking place in the world. How-ever, the government's introduction of a ban on foreign capital inflows without sufficient economic justifica-tion for their actions is considered by international treaties in force in this area as a violation of non-discrimination clauses [7; 124]. As a result, the concept of permissive regulation of foreign investment, which in addition to the United States has been applied in Spain, France and a number of other countries.

In our opinion, the legislators in the Republic of Kazakhstan should carefully study this experience and take into account its positive aspects. First and foremost, we are talking about the need for state control over those foreign investments that are invested in strategically important sectors of the economy.

References

1 Инвестиционная политика Казахстана. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://e-history.kz/ru/contents/ view/1855

2 Указ Президента Республики Казахстан от 30 июня 1998 года № 3985 «Об образовании Совета иностранных инве-сторов при Президенте Республики Казахстан». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://online.zakon.kz/ Document/?doc_id=1009972


Серия «Право». № 4(88)/2017 109

3 Конституция Республики Казахстан. Принята на республиканском референдуме 30 августа 1995 года. — [Электрон-ный ресурс]. — Режим доступа: http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1005029

4 Совет иностранных инвесторов. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.akorda.kz/ru/ executive_office/presidential_councils/sovet-inostrannyh-investorov

5 В Астане проходит 30-е пленарное заседание Совета иностранных инвесторов. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.zakon.kz/4865366-v-astane-prohodit-30-e-plenarnoe.html

6 Право и иностранные инвестиции в Республике Казахстан / Отв. ред. М.К. Сулейменов. — Алматы: Жетi Жарғы, 1997. — 242 с.

7 Доронина Н.Г. Правовое регулирование иностранных инвестиций. (Постановка проблем и варианты решения): дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.03 / Н.Г. Доронина. — М., 1996. — 265 c.

8 Фархутдинов И.З. Международное инвестиционное право: теория и практика применения: науч.-практ. изд. / И.З. Фархутдинов. — М.: Волтерс Клувер, 2005. — 432 c.

9 Богуславский М.М. Международное частное право: учебник. — 4-е изд., перераб. и доп. / М.М. Богуславский. — M.: Юристъ, 2002. — 462 с.

10 Ушаков Н.А. Международное право: учебник / Н.А. Ушаков. — М.: Юрист, 2000. — 304 c. 11 Ковешников М.Е. Правовое регулирование иностранных инвестиций в РФ: автореф. дис. … канд. юрид. наук.

12.00.03 / М.Е. Ковешников. — М.: Моск. гос. ун-т коммерции, 2001. — 27 c. 12 Вельяминов Г.М. Международное экономическое право и процесс / Г.М. Вельяминов. — М.: Волтерс Клувер, 2004.

— 496 c. 13 О совершенствовании международной правовой базы Республики Казахстан в области поощрения и взаимной защи-

ты инвестиций. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://invest.mid.gov.kz/ru/pages/soglasheniya-o-pooshchrenii-i-vzaimnoy-zashchite-investiciy

14 Постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г. N 2014-I г. Москва «О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств» — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://rg.ru/1991/12/19/sng-site-dok.html

15 Соглашение о создании СНГ («Беловежское соглашение»). Справка. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://ria.ru/spravka/20111208/508143773.html

16 Меморандум о взаимопонимании по вопросу правопреемства в отношении договоров бывшего Союза ССР, пред-ставляющих взаимный интерес, от 6 июля 1992 года. — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://zakon.uchet.kz/rus/docs/H920000240_

17 Богуславский М.М. Иностранные инвестиции: правовое регулирование / М.М. Богуславский. — М.: Бек, 1996. — 462 c.

18 Международное частное право: сб. документов: учеб. пособие / Сост. М.К. Сулейменов. — Алматы: Каспийский обществ. ун-т, 2013. — 668 с.

19 Конвенция «О защите прав инвестора» (Москва, 28.03.1997 г.). — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/mejdunapodnyie_otnosheniya_respubliki_kazahstan/id-Z990000024_/

20 Попов Е.В. Проблемы развития международного инвестиционного права: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.03 / Е.В. Попов. — Саратов, 2001. — 27 c.

21 Зыкин И.С. Договор о внешнеэкономической деятельности / И.С. Зыкин. — М.: Междунар. отношения, 1990. — 224 с. 22 Вознесенская Н.Н. Иностранные инвестиции: Россия и мировой опыт (сравнительно-правовой комментарий) /

Н.Н. Вознесенская. — М.: Юрид. фирма «КОНТРАКТ», «ИНФА-М», 2001. — 220 с. 23 Гражданский кодекс Республики Казахстан (Общая часть). — [Электронный ресурс]. — Режим доступа:

https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1006061 24 Гражданский кодекс Республики Казахстан (Особенная часть). — [Электронный ресурс]. — Режим доступа:

https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1013880 25 Предпринимательский кодекс Республики Казахстан от 29 октября 2015 г. № 375-V. — [Электронный ресурс]. —

Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=38259854#pos=0 26 Закон РК от 30 мая 2005 г. № 54-III «О международных договорах Республики Казахстан». — [Электронный ресурс].

— Режим доступа: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30012948 27 Договор от 19.05.1992 года «Договор между Республикой Казахстан и Соединенными Штатами Америки о поощре-

нии и взаимной защите капиталовложений». — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://kazakhstan.news-city.info/docs/sistemsp/dok_perazb.htm

28 Шумилов В.П. Международное финансовое право: учебник / В.П. Шумилов. — М.: Междунар. отношения, 2005. — 432 с.

29 Адышев Б.Т. Национальный режим как основополагающий принцип международного частного права / Б.Т. Адышев // Гражданское право в системе права: сб. материалов междунар. науч.-практ. конф. (в рамках ежегодных цивилистических чтений). — Алматы: НИИ частного права КазГЮУ, 2007. — С. 501–508.

30 Жапарбекова С.А. Законодательство США об иностранных инвестициях / С.А. Жапарбекова // Мир закона. — 2000. — № 6. — С. 12–16.

А.А. Nukusheva


А.Ə. Нүкішева

Қазақстан Республикасының инвестициялық заңнамасындағы шетел инвестицияларын қолдау мен өзара қорғау саласындағы екіжақты

жəне көпжақты келісімдердің қызметі мен маңызы

Мақалада шетел инвестицияларын қолдау мен өзара қорғау саласындағы екіжақты жəне көпжақты келісімдердің қызметі мен маңызы қарастырылған. Шетел инвестицияларымен байланысты қатынастарды ұлттық-құқықтық реттеудің кемшіліктері халықаралық-құқықтық реттеумен қалпына келтірілуі мүмкін. Үкіметтердің арасындағы екіжақты келісімдер деңгейінде аз сұрақтар реттеледі (шетел инвестицияларына қатынастың қағидасы анықталып, қалыпты кепілдіктер беріледі), ал көпжақты əмбебап конвенциялар инвестицияларды жүзеге асырумен байланысты жекелеген жағдайларды (энергетика саласын, инвестициялық дауларды төрелік сотпен реттеуді, арнайы халықаралық агентттікте сақтандыру жүйесі арқылы инвестордың саяси тəуекелдерден шеккен залалдарын өтеуді) қарастырады. ТМД елдерінің халықаралық конвенциялары көбінесе қатысушы мемлекеттердің ішкі құқығына сілтеме жасайды. Осының барлығы шетел инвестицияларын реттеуде негізгі қызметті ұлттық заңнаманың атқаратын рөлі туралы қорытынды жасауға мүмкіндік береді. Ұлттық заңнама шетел инвесторларын тартудың тəртібі мен нысандарын, шетелдіктердің қатысуымен жұмыс істейтін кəсіпорындар қызметін неғұрлым толық реттеп, халықаралық келісімдерде бекітілген кепілдіктерді тəжірибе жүзінде іске асырудың тəртібін нақтылайды.

Кілт сөздер: шетел инвестициялары, шетел инвестицияларын қолдау мен өзара қорғау саласындағы екіжақты жəне көпжақты келісімдер, Қазақстан Республикасының инвестициялық заңнамасы, ұлттық заңнама, инвестициялық климат.

А.А. Нукушева

Роль и значение двусторонних и многосторонних соглашений о поощрении и взаимной защите иностранных инвестиций в инвестиционном

законодательстве Республики Казахстан

В статье рассмотрены роль и значение двусторонних и многосторонних соглашений в области поощ-рения и взаимной защиты иностранных инвестиций. Общеизвестно, что недостатки национально-правового регулирования отношений, связанных с иностранными инвестициями, могут быть компен-сированы путем их международно-правового регулирования. Вместе с тем очевиден тот факт, что на уровне двусторонних межправительственных соглашений регулируется довольно узкий круг вопросов (как правило, формулируется общий принцип отношения к иностранным инвестициям и даются стан-дартные гарантии), а многосторонние универсальные конвенции освещают лишь частные ситуации, связанные с осуществлением инвестиции (энергетическую сферу, арбитражное урегулирование инве-стиционных споров, механизм возмещения убытков инвестора от политических рисков через систему страхования в специальном международном агентстве). Международные конвенции стран СНГ также преимущественно отсылают к внутреннему праву государств-участников. Все это позволяет сделать вывод о том, что основную роль в регулировании иностранных инвестиций играет национальное за-конодательство, которым наиболее полно регулируются порядок и формы привлечения иностранных инвесторов и деятельности предприятий с иностранным участием, а также конкретизируется порядок осуществления на практике гарантий, закрепленных в международных соглашениях.

Ключевые слова: иностранные инвестиции, двусторонние и многосторонние соглашения о поощрении и взаимной защите иностранных инвестиций, инвестиционное законодательство Республики Казах-стан, национальное законодательство, инвестиционный климат.

References

1 Investitsionnaia politika Kazakhstana [Investment policy]. e-history.kz/ru. Retrieved from http://http://e-history.kz/ru/contents/view/1855/ [in Russian].

2 Ukaz Prezidenta Respubliki Kazakhstan ot 30 iіunіa 1998 hoda № 3985 «Ob obrazovanii Soveta inostrannykh investorov pri Prezidente Respubliki Kazakhstan» [The Edict of the President of the Republic of Kazakhstan of 30.06.1998 № 3985 «On formation of the Foreign Investors’ Council chaired by the President of the Republic of Kazakhstan»] (1998, June). online.zakon.kz. Retrieved from https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1009972/ [in Russian].


Серия «Право». № 4(88)/2017 111

3 Konstitutsiia Respubliki Kazakhstan. Priniata na respublikanskom referendume 30 avhusta 1995 hoda [The Constitution of the Republic of Kazakhstan approved at the all-nation referendum on August 30, 1995]. (1995, 30 August). online.zakon.kz. Re-trieved from http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1005029/ [in Russian].

4 Sovet inostrannykh investorov [Foreign Investors’ Council]. akorda.kz/ru. Retrieved from http://www.akorda.kz/ru/executive_office/presidential_councils/sovet-inostrannyh-investorov/ [in Russian].

5 V Astane prokhodit 30-e plenarnoe zasedanie Soveta inostrannykh investorov [The 30th Plenary Session chaired by the Pres-ident of the Republic of Kazakhstan was held on in Astana]. zakon.kz. Retrieved from https://www.zakon.kz/4865366-v-astane-prohodit-30-e-plenarnoe.html/ [in Russian].

6 Suleimenov, M.K. (Eds.). (1997). Pravo i inostrannye investitsii v Respublike Kazakhstan [Law and foreign investments in the Republic of Kazakhstan]. Almaty: Zheti Zharhy [in Russian].

7 Doronina, N.G. (1996). Pravovoe rehulirovanie inostrannykh investitsii. (Postanovka problem i varianty resheniya) [Legal regulation of foreign investment (Defining the problem and the ways to solve it)]. Extended abstract of Doctor’s thesis. Moscow [in Russian].

8 Farkhutdinov, I.Z. (2005). Mezhdunarodnoe investitsionnoe pravo: teoriia i praktika primeneniia [International Investment Law: theory and implementation practice]. Moscow: Volters Kluver [in Russian].

9 Boguslavskii, M.M. (2002). Mezhdunarodnoe chastnoe pravo [International Private Law]. (4th ed.). Moscow: Yurist [in Russian].

10 Ushakov, N.A. (2000). Mezhdunarodnoe pravo [International Law]. Moscow: Yurist [in Russian]. 11 Koveshnikov, M.E. (2001). Pravovoe rehulirovanie inostrannykh investitsii v RF [Legal regulation of foreign investment in

the Russian Federation]. Extended abstract of Candidate’s thesis. Moscow: Moskovskii hosudarstvennyi universitet kommertsii [in Russian].

12 Veliyaminov, G.M. (2004). Mezhdunarodnoe ekonomicheskoe pravo i protsess [International Economy Law and Proceed-ing]. Moscow: Volters Kluver [in Russian].

13 O sovershenstvovanii mezhdunarodnoi pravovoi bazy Respubliki Kazakhstan v oblasti pooshchreniia i vzaimnoi zashchity investitsii [On improvement of international legal bases of the Republic of Kazakhstan in the sphere of promotion and mutual protec-tion of investment]. invest.mid.gov.kz. Retrieved from http://invest.mid.gov.kz/ru/pages/soglasheniya-o-pooshchrenii-i-vzaimnoy-zashchite-investiciy/ [in Russian].

14 Postanovlenie Verkhovnoho Soveta RSFSR ot 12 dekabria 1991 h. N 2014-I h. Moskva «O ratifikatsii Sohlasheniia o sozdanii Sodruzhestva nezavisimykh hosudarstv» [Decision of the Supreme Soviet of RSFSR of 12.12.1991 N 2014-I «On ratifica-tion of an Agreement on Commonwealth of Independent States»]. Moscow (1991, 12 December). rg.ru. Retrieved from https://rg.ru/1991/12/19/sng-site-dok.html/ [in Russian].

15 Sohlashenie o sozdanii SNG («Belovezhskoe soрlashenie») [Agreement for formation of the Commonwealth of Independent States («Belavezha Accords»)]. ria.ru. Retrieved from https://ria.ru/spravka/20111208/508143773.html/ [in Russian].

16 Memorandum o vzaimoponimanii po voprosu pravopreemstva v otnoshenii dohovorov byvsheho Soiuza SSR, predstavlyayushchikh vzaimnyi interes, ot 6 iiulia 1992 hoda [Memorandum of Understanding of 6 July 1992 in the matter of legal succession in regard to the treaties of the former USSR that represent mutual interests]. zakon.uchet.kz. Retrieved from https://zakon.uchet.kz/rus/docs/H920000240_/ [in Russian].

17 Boguslavskii, M.M. (1996). Inostrannye investitsii: pravovoe rehulirovanie [Foreign investments: legal regulation]. Moscow: Bek [in Russian].

18 Suleimenov, M.K. (2013). Mezhdunarodnoe chastnoe pravo [International Private Law]. Almaty: Kaspiiskii obshchestvennyi universitet [in Russian].

19 Konventsiia «O zashchite prav investora» (Moskva, 28.03.1997 h.) [Convention on the protection of investor’s rights (Mos-cow, 28.03.1997)]. tengrinews.kz/zakon. Retrieved from https://tengrinews.kz/zakon/parlament_respubliki_kazahstan/ mejdunapodnyie_otnosheniya_respubliki_kazahstan/id-Z990000024_/ [in Russian].

20 Popov, E.V. (2001). Problemy razvitiia mezhdunarodnoho investitsionnoho prava [The problems of the development of the international investment law]. Extended abstract of Candidate’s thesis. Saratov [in Russian].

21 Zykin, I.S. (1990). Dohovor o vneshneekonomicheskoi deiatelnosti [Agreement in foreign economic activity]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia [in Russian].

22 Voznesenskaya, N.N. (2001). Inostrannye investitsii: Rossiia i mirovoi opyt (sravnitelno-pravovoi kommentarii) [Foreign in-vestments: Russia and World Experience (comparative and juristic review)]. Moscow: Yuridicheskaia firma «KONTRAKT», «INFA-M» [in Russian].

23 Hrazhdanskii kodeks Respubliki Kazakhstan (Obshchaia chast) [Civil Code of the Republic of Kazakhstan (General part)]. online.zakon.kz. Retrieved from https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1006061 / [in Russian].

24 Hrazhdanskii kodeks Respubliki Kazakhstan (Osobennaia chast) [Civil Code of the Republic of Kazakhstan (Special part)]. online.zakon.kz. Retrieved from //https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=1013880/ [in Russian].

25 Predprinimatelskii kodeks Respubliki Kazakhstan ot 29 oktiabria 2015 hoda № 375-V [Commercial Code of the Republic of Kazakhstan of 29 October 2015, № 375-V]. online.zakon.kz. Retrieved from https://online.zakon.kz/Document/ ?doc_id=38259854#pos=0/ [in Russian].

26 Zakon RK ot 30 maia 2005 h. № 54-III «O mezhdunarodnykh dohovorakh Respubliki Kazakhstan» [Law of the Republic of Kazakhstan of 30 May 2005, № 54-III «On International Treaties of the Republic of Kazakhstan»]. online.zakon.kz. Retrieved from https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30012948/ [in Russian].

27 Dohovor ot 19.05.1992 hoda «Dohovor mezhdu Respublikoi Kazakhstan i Soedinennymi Shtatami Ameriki o pooshchrenii i vzaimnoi zashchite kapitalovlozhenii» [Agreement of 19 May1992 «Agreement between the Republic of Kazakhstan and the United States of America on promotion and mutual security of investments»]. kazakhstan.news. Retrieved from http://kazakhstan.news-city.info/docs/sistemsp/dok_perazb.htm/ [in Russian].

28 Shumilov, V.P. (2005). Mezhdunarodnoe finansovoe pravo [International Financial Law]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia [in Russian].

А.А. Nukusheva


29 Adyshev, B.T. (2007). Natsionalnyi rezhim kak osnovopolahayushchii printsip mezhdunarodnoho chastnoho prava [National regime as a fundamental principle of international private law]. Proceedings from Civil law in the system of law: a collection of in-ternational scientific and practical conference (within the annual civil readings) ’07. Mezhdunarodnaia nauchno-prakticheskaia konferentsiia (v ramkakh ezhehodnykh tsivilisticheskikh chtenii). — International scientific and practical conference. (pp. 501–508). Almaty: NII chastnogo prava KazGYUU [in Russian].

30 Zhaparbekova, S.A. (2000). Zakonodatelstvo SShA ob inostrannykh investitsiyakh [Legislation of the USA on Foreign In-vestments]. Mir zakona — The World of Law. 6, 12–16 [in Russian].

Серия «Право». № 4(88)/2017 113




UDC 347 (574)

M.Yu. Prudnikova


Some questions of the civil legal responsibility of the executor on the contract for provision of medical services

The article is devoted to problems of civil responsibility of the performer under the contract on rendering medical services. The subject of article is especially relevant in the time of updating of the civil legislation of the Republic of Kazakhstan and development of norms on consumer protection. Interest in a subject is at-tracted by a huge number of the civil disputes arising now concerning inadequate medical attendance of pa-tients. The legislation on health of the people and a health care system constantly changes. It is directed to regulation of the relations between medical institutions and patients, establishing guarantees of implementa-tion and protection of the rights by them. Meanwhile, law-enforcement practice shows that in the sphere of civil responsibility of health workers a certain gap is traced. There are no accurate criteria of restriction of re-sponsibility and release from responsibility of the health workers allowing inadequate execution of the obli-gations for the contract including owing to medical errors. All this does the patient by weakness of the con-tract, and the contract on rendering medical services — the transaction, risk for its rights and interests. The author of article defines some problems of legal regulation in this sphere and offers ways of their decision. In respect that in Kazakhstan not so many scientific works devoted to problems considered by the author, the ar-ticle content is worthy, and its findings may contribute to the improvement of civil legislation and legislation on health services in the Republic of Kazakhstan.

Keywords: medical, service, legal regulation, problems, patient, health, insurance, medical organizations, treatment, responsibility.

Providing patient's right to qualified medical care- the main goal of the state, which establishes norms,

regulating relations arising on the provision of medical services. Until recently, the problems of legal regula-tion of medical services were studied partially, and the prospects of development of legislation on health care were rather indeterminate. For a long time, legislation which regulates medical services, had a public law nature; declarative norms were aimed at providing the rights of the patient and they were not the constituent part of the civil law. Legal illiteracy of Kazakhstani patients, as well as a pronounced administrative princi-ple in regulating health relations in the past, had a negative impact on the development of a systemic law on liability in the field of health care. This was also facilitated by the fact that for a long time the attitude of the doctor and patient in our country was regulated mainly by the orders and instructions of the Ministry of Health issued under the heading «For official use» and therefore were inadequate for the population, and many medical statistics were closed.

A new approach to the realization of the citizens' right to health, which has become a consequence of the change in the status of public health bodies, caused a genuine interest in the problems of civil liability in connection with the provision of medical services. The change in the norms of the current civil legislation and the freedom of private business activity, which spread to the social sphere, finally consolidated the rela-tionship between the doctor and the patient, a private nature, and the establishment of the Civil Code provi-sions regulating contractual relations in the sphere of rendering nonmaterial services, allowed to fully ensure

M.Yu. Prudnikova


the civil and legal interests of their parties. In this regard, questions have emerged about the legal nature, grounds and extent of liability of medical workers to patients for improperly rendered services.

The complexity of the qualification and evaluation of the executor’s actions is explained by the very es-sence of the obligation to provide medical services. Since there is no focus on a specific result in the conclu-sion of a contract, there are no clear criteria that the patient-customer could guide, proving improper execu-tion of duties by the party providing the medical service. In other words, the obligation itself is defined by the so-called «presumption of the professionalism of the executor», therefore all the actions of medical workers carried out within its framework are understood as properly performed, until proven otherwise.

To date, there has not been a single approach to determining the legal essence of the responsibility of medical workers for harm caused by the health of the patient when they violate their professional duties.

The concept of «quality of medical care», either the health care legislation or the legal science has not been worked out yet. The World Health Organization proposed to take into account such criteria of qualities as: adequacy, efficiency and level of application of modern medical knowledge and technologies [1; 21]. Meanwhile, a number of objective and subjective factors, such as the presence of certain achievements in medical science, the possession of certain knowledge by a doctor, skills and abilities, the availability of nec-essary medical equipment and medicines.

In addition, the achievement of a positive effect is due not only to the choice of the method of treat-ment, but also to the characteristics of the organism, the tolerability of drugs used in the treatment, the pres-ence of contraindications, etc. For this reason, it seems unreasonable to use in medicine a large number of rigid standards.

Medical standards are aimed at optimizing the treatment and diagnostic process, they are used in as-sessing the activities of doctors at the level of medical and preventive institutions, insurance medical organi-zations by comparing and calculating compliance indicators, quality, defectiveness, etc [2; 82]. However, the standards themselves act as a sample, standard, normative model without taking into account the peculiarities of individual phenomena. The human body in the treatment requires a professional approach, taking into ac-count the individual characteristics of the body and the application of those methods of treatment that are the achievements of science at the time of the provision of medical services, and therefore can not be accounted for by established standards.

Some authors see it expedient to set minimum mandatory medical requirements in a largely prohibitive manner, allowing the doctor to use their knowledge, skills and experience in treatment, applying the individ-ual approach in each case for the sole purpose of achieving a change in the patient's health in the same direc-tion [3; 8]. However, such a position is also controversial. Attempts to unreasonably narrow the list of com-pulsory requirements established for the treatment of certain groups of diseases may lead to a complete dis-regard for general clinical criteria that ensure the achievement of positive results of treatment. With this ap-proach, these criteria can cease to exist at all, which will lead to an estimated and, as a consequence, legal disorder in medicine.

We believe that the existence of common standards in this field is indisputably necessary. However, they must be subsidiary, that is, they should be applied only in the event of a dispute over the quality of the services provided in medicine. In this case, the doctor should be able to independently choose the algorithm of treatment, but taking into account the criteria developed by science and legislation that positively influ-ence the quality of the services rendered by him.

The purpose of the contract is to satisfy the patient's need for obtaining an effective result from the treatment. Despite the fact that this result has no material expression, it must be predictable in advance. And if the chosen method, taking into account the patient's condition and all medical indications, the method of treatment allows to eliminate or improve the negative psycho-physiological state of the patient — the utility on the face. Consequently, the quality of the service should not be called into question.

A poor-quality medical service attracts the civil-law response of its executor. In this case, the question arises on the legal nature of this responsibility. The vast majority of claims related to compensation for harm caused by health workers to the life and health of the patient and they are considered in accordance with the rules of tort, not contractual liability. Features of the medical service, which are directly related to the impact on the human body without achieving a material result, in the event of negative consequences predetermine the nature of the requirements imposed by the patient — to compensate for harm caused to health.

The opinions of the authors studying the content of the doctor's responsibility before the patient were divided. Some of them indicate that such cases arise tort liability. This point of view is held by

Some questions of the civil legal responsibility…

Серия «Право». № 4(88)/2017 115

N.I. Sergeeva, A.N. Savitskaya, Maidannik, K.B. Yaroshenko. Others prefer the liability for harm from im-proper performance of contractual obligations [4; 102].

In our opinion, in this case, one must proceed from the contractual nature of the relations of the parties. That is, in case of non-fulfillment or improper performance of contractual obligations by medical workers, the grounds for bringing them to justice according to the rules on delicts can not be applied. Applying non-contractual liability for causing harm is only necessary in the absence of a contractual basis of the obligation or the fact of its non-fulfillment/improper performance, taking into account the unlawfulness of the action, the existence of a causal link between the unlawful action and causing harm, and the presence of the fault of the inflictor of harm.

The rationale for such a position is seen in the approach developed by the civil literature, according to which, in the presence of prerequisites for a contractual claim, the extra-contractual one falls off, the contrac-tual suit replaces the extra-legal one. This guarantees each party full protection of its rights and does not weaken the statutory responsibility [5; 70].

Anyway, according to the current civil legislation, the responsibility of the doctor to the patient on a general basis is built today on the principle of responsibility for guilt (Article 359 of the Civil Code of the Republic of Kazakhstan). Meanwhile, modern civil law, seeking to protect the weaker party in the legal rela-tionship, gradually introduces into its separate spheres of regulation the rules on the subject's innocent liabil-ity (regardless of guilt). Omitting the controversy of some authors about the admissibility/inadmissibility of establishing qualification signs for determining in civil relations the status of a «weak side» [6; 12], we note that the extension of the legislation on the protection of consumers' rights to the relations in the provision of medical services is a fait accompli today. And this means that the responsibility of the provider of the medi-cal service is complete, that is, providing the possibility of collecting in favor of the consumer all losses and increased, that is, regardless of the executor's fault, since he is released from liability for default, only in cas-es where non-performance or improper performance occurred due to force major and other grounds provided for by law.

A wide range of possibilities for compensation of harm at the expense of a medical institution under the rules of legislation on the protection of consumers' rights (including, if harm is caused due to inaccurate or insufficient information [7]), is another and in favor of contractual liability for harming the life and health of a patient when providing it medical services.

Due to the fact that the provision of medical services is mostly related to the implementation of entre-preneurial activity, the responsibility of doctors of private medical institutions and services rendered on a fee basis can also be regarded as complete, coming regardless of guilt. Proceeding from this, there are proposals in the literature for the destruction of the guilty and innocent liability of doctors to patients, depending on the reimbursement of relations. It seems that this approach can lead to unpunished arbitrariness in the provision of free medical services, as part of the provision of state-guaranteed medical care.

Involvement of medical personnel to liability regardless of guilt is also possible in cases when their ac-tions are associated with increased potential danger for others (using X-ray, laser devices, devices designed to treat oncological diseases, potent drugs and etc.) under the rules on the liability of owners of sources of increased danger.

From the point of view of the patient who finds himself in a situation where, due to the medical treat-ment that has been performed, his health does not improve, and in some cases with an incorrectly diagnosed diagnosis and the loss of time even becomes worse, the establishment of complete innocent liability of doc-tors by the law seems quite fair. However, it is impossible to expand the civil liability of doctors too much to infinity, since this can lead to confusion when they fulfill their professional duties. Under the fear of com-plete unreasonable responsibility, doctors will be compelled to examine the patient during the diagnosis of the disease, so long-term that this will lead to often unnecessary procedures and analyzes, especially in situa-tions where the diagnosis itself is obvious and the loss of time during its treatment is unacceptable.

The civil liability of the provider of the medical service must come if the following circumstances are proved: the obligation of the medical worker (executor of medical services) in relation to the patient, the vio-lation of this obligation, the existence of a causal relationship between the actions of the executor and the consequences that come — the harm of health [8; 5]. The need for the development of special medical legis-lation and the definition in it of a clear conceptual apparatus will avoid legal conflicts in determining the lat-ter medical errors, accidents in medicine, to justify medical risk and to minimize the responsibility of doctors as a result of an unpredictable negative result in the treatment of a patient.

M.Yu. Prudnikova


Due to the specifics of medical activity, it is necessary to fix additional grounds for the release from the responsibility of the person in cases of reasonable professional risk, or in cases when the erroneous actions of the doctor are related to the negligence of the patient who did not inform him of the individual characteristics of the organism, but also at the qualification of the actions of the doctor, who made a mistake in the diagno-sis due to the non-perfection of medical science. It should be borne in mind that, from the point of view of the legal assessment of the medical care provided (with a view to establishing the grounds for prosecuting medical workers or the institution), the adverse effects of the treatment are divided on:

medical errors; accidents; punishable omissions (professional offenses). Certain legislative limitations on the responsibility of medical personnel should be established also in

cases when medical assistance is provided to patients whose diagnosis does not allow for full recovery be-cause of the lack of effective methods of treatment in medical science and practice.

To date, Kazakhstan has all the prerequisites for the development of legal regulation of relations in the provision of medical services.

Meanwhile, some representatives of the national medical science believe that the relationship between the doctor and the patient should be regulated by ethical and moral standards, believing that the legislative regulation of medical activities in its professional part is secondary. Without denying the importance of med-ical ethics, it is necessary to emphasize that for today in legal regulation requires not only health manage-ment, but also the relations arising during medical treatment directly between the patient and the doctor (medical institution), since this involves interests that have importance for individual citizens and society as a whole.

References

1 Сироткина А.А. Договор оказания медицинских услуг: особенности правового регулирования: дис. … канд. юрид. наук / А.А. Сироткина. — М., 2004. — 139 с.

2 Зайцева Н.В. Договор по оказанию медицинских услуг: дис. … канд. юрид. наук / Н.В. Зайцева. — Волгоград, 2004. — 124 с.

3 Белков А.И. Состояние стандартизации в здравоохранении России / А.И. Белков // Проблемы стандартизации в здравоохра-нении. — 1999. — № 1. — С. 6–12.

4 Суховерхий В.А. Некоторые особенности и отраслевая принадлежность правоотношений по донорству и трансплан-тации / В.А. Суховерхий // Гражданские правоотношения и их структурные особенности: сб. ученых тр. СЮИ. — Сверд-ловск: Изд-во Свердл. юрид. ин-та, 1975. — С. 99–106.

5 Агарков М.М. К вопросу о договорной ответственности / М.М. Агарков. — Т. 2. — М.: АО «ЦентрЮрИнфоР», 2002. — 452 с.

6 Квятковская Т.Г. Проблемы совершенствования законодательства о защите прав потребителей в Республике Казах-стан: автореф. дис. … канд. юрид. наук / Т.Г. Квятковская. — Алматы, 2002. — 33 с.

7 Ст. 10 Закона Республики Казахстан от 4 мая 2010 года № 274-IV «О защите прав потребителей» (с изм. и доп. по состоянию на 21.04.16 г.). — [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://online.zakon.kz

8 Сергеев Ю.Д. Гражданско-правовая ответственность при медицинском вмешательстве (теоретические аспекты про-блемы) / Ю.Д. Сергеев, И.Г. Ломакина, Л.В. Канунникова) // Медицинское право. — 2005. — № 4. — С. 3–9.

Some questions of the civil legal responsibility…

Серия «Право». № 4(88)/2017 117

М.Ю. Прудникова

Медициналық қызмет көрсету жөніндегі шарт бойынша орындаушының азаматтық-құқықтық жауапкершілігінің кейбір мəселелері

Мақала медициналық қызмет көрсету жөнінде шарт бойынша орындаушының азаматтық-құқықтық жауапкершілігінің мəселелеріне бағытталған. Тақырып Қазақстан Республикасының азаматтық заңнамасының жаңаруы мен тұтынушыларлың құқықтарын қорғау туралы нормалардың дамуы жағдайында ерекше өзекті болып табылады. Науқастардың медициналық қызмет көрсетуді тиісті түрде орындамауына байланысты казіргі кезде туындаған азаматтық-құқықтық даулардың санының өсуіне байланысты осы тақырыпқа қызығушылық туындауда. Халықтың денсаулығы мен денсаулықты қорғау жүйесі туралы заңнама тұрақты түрде өзгеруде. Ол медициналық мекемелер мен пациенттердің арасындағы қатынастарды олардың құқықтарын қорғау мен кепілдіктерін жүзеге асыруды бекіту арқылы реттеуге бағытталған. Сонымен, құқыққолдану тəжірибесінде медицина қызметкерлерінің азаматтық-құқықтық жауапкершілік аясында белгілі бір ақаулықтардың бар екендігі көрініс табуда. Шарт бойынша өз міндеттерін тиісті түрде орындамауына байланысты жол берілетін, соның ішінде дəрігерлік қателіктер салдарынан медициналық қызметкерлердің жауапкершілігінен босату жəне жауапкершілікті шектеудің нақты өлшемі жоқ. Бұның бəрі пациентті шарттағы əлсіз тарап ретінде көрсетеді, ал медициналық қызмет көрсету бойынша шарттың өзі мəміледегі оның құқықтары мен мүдделері үшін қауіп болып табылады. Автор осы салада құқықтық реттеудің кейбір мəселелерін анықтап, оларды шешудің жолдарын ұсынды. Қазақстанда қарастырылатын мəселеге арналған ғылыми еңбектердің көп емес екендігін ескеретін болсақ, мақала көңіл бөлуге тұрарлық, ал автордың тұжырымы азаматтық заңнаманы жəне Қазақстан Республикасындағы медициналық қызмет көрсету туралы заңнаманы жетілдіруге ықпал етуі мүмкін.

Кілт сөздер: медициналық қызмет көрсету, заңнамалық реттеу, мəселелер, науқас, денсаулық, сақтандыру, медициналық ұйымдар, емдеу, жауапкершілік.

М.Ю. Прудникова

Некоторые вопросы гражданско-правовой ответственности исполнителя по договору об оказании медицинских услуг

Статья посвящена проблемам гражданско-правовой ответственности исполнителя по договору об ока-зании медицинских услуг. Тема статьи является особенно актуальной в свете обновления гражданско-го законодательства Республики Казахстан и развития норм о защите прав потребителей. Интерес к теме вызван огромным количеством гражданско-правовых споров, возникающих в настоящее время по поводу ненадлежащего медицинского обслуживания пациентов. Законодательство о здоровье на-рода и системе здравоохранения постоянно изменяется. Оно направлено на регулирование отноше-ний между медицинскими учреждениями и пациентами, устанавливая гарантии осуществления и за-щиты ими своих прав. Между тем правоприменительная практика показывает, что в сфере граждан-ско-правовой ответственности медицинских работников прослеживается определенный пробел. От-сутствуют четкие критерии ограничения ответственности и освобождения от ответственности меди-цинских работников, допускающих ненадлежащее исполнение своих обязанностей по договору, в том числе вследствие врачебных ошибок. Все это делает пациента слабой стороной договора, а сам дого-вор об оказании медицинских услуг — рисковой для его прав и интересов сделкой. Автор статьи оп-ределяет некоторые проблемы правового регулирования в данной сфере и предлагает пути их реше-ния. Учитывая, что в Казахстане рассматриваемым автором проблемам посвящено не так много науч-ных трудов, содержание статьи заслуживает внимания, а выводы автора могут способствовать со-вершенствованию гражданского законодательства и законодательства о медицинском обслуживании в Республике Казахстан.

Ключевые слова: медицинское, обслуживание, законодательное регулирование, проблемы, пациент, здоровье, страхование, медицинские организации, лечение, ответственность.

References

1 Sirotkina, A.A. (2004). Dohovor okazaniia meditsinskikh usluh: osobennosti pravovoho rehulirovaniia [The contract for the provision of medical services: features of legal regulation]. Candidate’s thesis. Moscow [in Russian].

2 Zayceva, N.V. (2004). Dohovor po okazaniiu meditsinskikh usluh [The contract for the provision of medical services]. Can-didate’s thesis. Volgograd [in Russian].

M.Yu. Prudnikova


3 Belkov, A.I. (1999). Sostoianie standartizatsii v zdravookhranenii [The status of standardization in healthcare Russian] Problemi standartizatsii v zdravookhranenii — Problems of standardization in health care, 2, 6–12 [in Russian].

4 Sukhoverkhii, V.A. (1975). Nekotorye osobennosti i otraslevaia prinadlezhnost pravootnoshenii po donorstvu i transplantatsii [Some peculiarities and branch affiliation of legal relations on donation and transplantation]. Hrazhdanskie pravootnosheniia i ikh strukturnye osobennosti — Civil legal relations and their structural features (pp. 99–106). Sverdlovsk: Izdatelstvo Sverdlovskoho yuridicheskoho instituta [in Russian].

5 Agarkov, M.M. (2002). K voprosu o dohovornoi otvetstvennosti [About the question of contractual liability]. (Vol. 2). Moscow: TsentrYurInforR [in Russian].

6 Kviatkovskaia, T.G. (2002) Problemy sovershenstvovaniia zakonodatelstva o zashchite prav potrebitelei [Problems of im-proving legislation on consumer protection in the Republic of Kazakhstan]. Extended abstract of candidate’ thesis. Almaty [in Rus-sian].

7 Zakon Respubliki Kazakhstan «O zashchite prav potrebitelei» [Law of the Republic of Kazakhstan «About protection of con-sumer rights»] (n.d.). online.zakon.kz. Retrieved from http://online.zakon.kz/Document/?doc_id=30661723 [in Russian].

8 Sergeev, Yu.D., Lomakina, I.G., & Kanunnikova, L.V. (2005). Hrazhdansko-pravovaia otvetstvennost pri meditsinckom vmeshatelstve (teoreticheskie aspecti problemy) [Civil liability in medical intervention (theoretical aspects of the problem))]. Medicinskoe pravo — Medical law, 4, 3–9 [in Russian].

Серия «Право». № 4(88)/2017 119

АВТОРЛАР ТУРАЛЫ МƏЛІМЕТТЕР

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

INFORMATION ABOUT AUTHORS

Akhmetov, A.S. — Doctor PhD, Аssociate professor, Pavlodar Pedagogical State Institute, Kazakhstan.

Akhmetova, N.S. — Candidate of juridical sciences, Associate professor, Professor of department of theory and history of state and law, Ye.A. Buketov Karaganda State University, Kazakhstan.

Arenova, L.K. — Сandidate of jurisprudence, Associate professor of department of the criminal procedure and criminalistics chair, Ye.A. Buketov Karaganda State University, Kazakhstan.

Azarov, V.A. — Doctor of law, Professor, Head of the department of criminal process and criminalistics, Omsk State University, Russia.

Baitekova, K.Zh. — Senior teacher, S.Zh. Asfendiyarov Kazakh National Medical University, Аlmaty, Ka-zakhstan.

Ganchevsky, B.G. — Doctor of psychology, Professor, Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Republic of Bulgaria.

Kenzhetaev, D.T. — Candidate of juridical sciences, Аssociate professor, Major-General of Police, Head B. Beysenov Karaganda Academy of in the Ministry of Internal Affairs of the Republic of Kazakhstan, Kazakhstan.

Khlus, A.М. — Candidate of Law, Associate professor, Belarusian State University, Minsk.

Klochkova, N.V. — Senior expert of the office of methodology and science, Joint Stock Company «Ka-zakhstan Center for Public-Private Partnerships», Astana, Kazakhstan.

Kudryavtseva, L.V. — Candidate of juridical sciences, Аssociate professor, Chair of International Private and Business Law, FGBOU VO «I.T. Trubillin Kuban State Agrarian University», Krasnodar, Russia.

Nukusheva, A.A. — Candidate of juridical sciences, Аssociate professor, Academy «Bolashak», Karaganda, Kazakhstan.

Оmirzhanov,Ye.T. — Candidate of juridical sciences, Associated professor, al-Farabi Kazakh National University, Аlmaty, Kazakhstan.

Prudnikova, M.Yu. — PhD the doctoral candidate, Facultу of law, Ye.A. Buketov Karaganda State Univer-sity, Kazakhstan.

Sabitov, S.M. — Doctoral candidate PhD of the Kazakh Humanitarian-law innovative University, Semey, Kazakhstan.

Starozhilova, N.P. — Senior lecturer of department of chair of the constitutional and international law, Ye.A. Buketov Karaganda State University, Kazakhstan.

Yerzhanova, F.A. — Candidate of juridical sciences, Associate professor, Chair of constitutional and inter-national law, Ye.A. Buketov Karaganda State University, Kazakhstan.

Zhaskairat, M. — Candidate of juridical sciences, Аssociate professor, Ye.A. Buketov Karaganda State University, Kazakhstan.


2017 жылғы «Қарағанды университетінің хабаршысында» жарияланған мақалалардың көрсеткіші.

«Құқық» сериясы № б.


Амандыкова С.К., Дайрабаева Н.К. Еуразиялық экономикалық одақтағы мемлекеттік сатып алу жүйесі .................................................................................................................................................... 3 8

Ахметова Н.С., Старожилова Н.П. Құқық шығармашылық нəтижелерін талдау жəне бағалау ......... 4 8 Балғымбекова Г.У., Исабекова В.С. Азаматтық институты дамуының заманауи беталысы ................. 3 14 Божқараұлы А. Əлемдік көші-қонның жіктелуі жəне оны құқықтық реттеу мəселелері ..................... 2 26 Ержанова Ф.А. Еуропалық одақтың халықаралық құқықсубъектілігі жөніндегі сұрақ жайында ........ 1 8 Ержанова Ф.А. Қазақстан Республикасы Конституциялық Сотының ұйымдастырылуы мен

қызметінің конституциялық-құқықтық реттелуінің кейбір аспектілері ......................................... 4 17 Ержанова Ф.А. Қазақстандағы конституциялық бақылау институтының қалыптасуы мен

дамуының тарихи кезеңдері ............................................................................................................... 2 20 Мүсілімова Қ.С., Білəлова М.И. Қазақстан Республикасының атқарушы органдарының

нормативтік құқықтық актілерінің заңдылығын қамтамасыз етудің кейбір сұрақтары ............... 2 11 Нурышева Т.С. Мемлекеттік басқару жүйесінің конституциялық негіздері: Қазақстан жəне

Нидерланды Патшалығы (салыстырмалы талдау)............................................................................ 2 32 Рүстембекова Д.К. Ювеналды əділет жəне кəмелетке толмағандардың еңбегі ..................................... 2 41


Асқаров Е.Х., Қожахметов Ғ.З. Қазіргі заң ғылымында заңдық жауапкершілікті түсіну мəселелері ..... 2 60 Ахметов А.С. Əлеуметтік құбылыс ретіндегі сыбайлас жемқорлықтың себептері мен мəнін

зерделеу мəселесі ................................................................................................................................. 2 47 Ахметов А.С. Заң білім берудегі ақпараттық технологиялардың рөлі .................................................... 4 24 Ахметова Н.С., Тұяқова Н.Б. Шет елдердегі жəне Қазақстан Республикасындағы табысталған

заңнама институты .............................................................................................................................. 1 15 Бaйжaнoвa Г.Т. Мeмлeкeт типoлoгияcының дəcтүpлi тұжырымдамалары ............................................ 2 67 Жиембаев Р.К., Баданова М.М. Еуразиялық кеңістік елдерінің құқықтық жүйесін

интеграциялаудағы мəселелері мен мүмкіндіктері........................................................................... 3 30 Қожахметов Ғ.З., Рахымқұлова М.Б. Қазақстан Республикасы алқаби соты қалыптасуының

заманауи мəселелері ............................................................................................................................ 1 21 Өміржанов Е.Т., Байтекова Қ.Ж. Мөде қағанның саяси-құқықтық көзқарастары ............................... 4 29 Сəулен Н., Лавничак А. Биліктің бөліну теориясындағы атқарушы биліктің орны мен рөлі ................ 3 21 Турлаев А.В., Есентемирова А.М. Қазақстан Республикасында жоғарғы жəне жоғарғы оқу орнынан

кейінгі білім беруде Болон қағидаларын енгізудің теориялық жəне құқықтық аспектілері ........ 2 53


Қыздарбекова Б.Ж. Адам саудасының түсінігі жəне нысандары: теориялық жəне заңнамалық аспектілері ............................................................................................................................................ 2 86

Мусиенко А.В., Елеазаров А.П. Теңіз көлігінде күш көрсету қылмыстылығының алдын алудың өзекті мəселелері .................................................................................................................................. 1 38

Новиков В.А. Заңсыз аңшылық: Ресей Федерациясының жəне Қазақстан Республикасының заңнамалары бойынша қылмысты саралаудың мəселелері ............................................................. 2 76

Өзбеков Д.О., Жұмашева А.Т. Қазақстан Республикасының жаңа Қылмыстық кодексінің заң техникасы .... 2 98 Тоқубаев Қ.З. Терроризм мен экстремизмнің құқықтық сипаты .............................................................. 3 36 Хлус А.М. Жаһандану сыбайлас жемқорлықтың дамуына себеп ретінде жəне оны

бейтараптандырудағы криминалистиканың рөлі.............................................................................. 3 41 Хлус А.М. Сыбайлас жемқорлық жəне сыбайлас жемқорлық құқықбұзушылық: ұғымы, туындау

шарттары жəне сыбайлас жемқорлыққа криминалистикалық қарсы іс-қимыл шаралары ........... 1 27 Хлус А.М. Халықаралық деңгейде жəне Беларусь Республикасында жемқорлық туралы идеяларды дамыту ... 4 34 Четрикова Л.И., Қалғұжынова А.М. Қылмыстық жауаптылықтан босату бойынша қатынастарды

реттейтін қазақстандық қылмыстық-құқықтық саясаттың заманауи үрдістері ............................. 2 92

Мақалалардың көрсеткіші

Серия «Право». № 4(88)/2017 121


Азаров В.А., Сабитов С.М. Қазақстан Республикасында жеке тыңшылық қызметінің нормативтік негізін қалыптастыруда халықаралық нормалардың рөлі ............................................................... 4 52

Аренова Л.К., Ганчевски Б.Г. Қазақстанның қазіргі заманғы жастар арасында психологиялық қысымның экстремистік нысандарына қарсы күрес ........................................................................ 4 59

Аренова Л.К., Ганчевски Б.Г., Сұлтанбекова Г.Б. Қазіргі Қазақстанның жастар арасында психологиялық қысымның экстремистік түрлеріне қарсы күрес.................................................... 2 113

Жəмиева Р.М., Жақыпов Б.А., Ганчевски Б. Қылмыстық істер бойынша қорғаудың мақсаттары мен міндеттері ...................................................................................................................................... 3 52

Жəмиева Р.М., Үсенов Ф. Адвокат қызметіндегі қорғау болжамдары ..................................................... 1 49 Кенжетаев Д.Т. Əділет басым əлеуметтік құбылыс ретінде ................................................................... 4 66 Кенжетаев Ж.Т. Сот төрелiгiн жүзеге асыруға жəне сотқа дейінгі тергеп-тексеруді жүргiзуге

кедергi келтiрген қылмыстық-құқықтық тыйымның əлеуметтiк шарты туралы мəселеге ........... 3 61 Кенжетаев Д.Т. Іс материалдарын, заттық айғақтарды ұрлау, жою немесе зақымдау

жеке қылмыстық құқық бұзушылық құрам ретінде ......................................................................... 4 47 Миненко П.В., Уақасов Д.А. Ішкі істер органдарының іздеу топтарымен жүргізілетін іздеу

шаралары .............................................................................................................................................. 1 43 Савчук Т.А. Беларусь Республикасы мен Қазақстан Республикасындағы қазіргі қылмыстық іс

жүргізу саясаты тұрғысындағы бұлтартпау шарасы институтының заңнамалық үлгісі ............. 2 120 Уақасов Д.А. Қазақстан Республикасы ішкі істер органдарының іздеу қызметі .................................... 1 60 Уварова Н.В. Қылмыстық іс жүргізу аспектісіндегі құқықтың үстемдігі негіз қалаушы қағида

ретінде ................................................................................................................................................... 2 104 Шайхаденов Р.Н., Брусницын Л.В. Жеке детективтер қызметінің нəтижелерін дəлелдеме ретінде

пайдалану: шетелдік жəне қазақстандық тəжірибе ......................................................................... 2 131


Аманжолова Б.А., Үсенова Д.М. Қазақстан Республикасында туристік қызметті құқықтық жəне өзін-өзі реттеу ...................................................................................................................................... 2 147

Əкімжанова М.Т., Ілиясова Г.А. Қазақстан Республикасында бала құқықтарын қорғау саласындағы халықаралық-құқықтық нормалардың іске асырылуы ..................................................................... 1 101

Булгакова И.В. Еуропалық одақтың стандарттарына сəйкес Украина сақтандыру заңнамасын жетілдіру ............................................................................................................................................... 3 67

Велиев Р.А. Əр түрлі жастағы жеке тұлғаның азаматтық-құқықтық əрекетке қабілеттілігінің көлемі .... 1 96 Жаскайрат М. Қазақстан Республикасының неке-отбасы заңнамасының дамуы ................................. 4 96 Жаскайрат М., Нуржанова А.С. Қазақстан Республикасындағы риэлтерлік қызмет көрсету ............. 3 88 Клочкова Н.В. Қазақстан Республикасында мемлекеттік-жеке меншік əріптестік жобаларының іске

асырылуын бағалау мəселелерін құқықтық реттеудің кейбір аспектілері ..................................... 4 85 Клюева Н., Iлиясова Г.А. Украина жəне Қазақстан Республикасының заңнамалары бойынша көлік

экспедициясы шартын құқықтық реттеу ........................................................................................... 1 84 Клюева Е.Н., Ілиясова Г.А. Украина жəне Қазақстан Республикасының заңнамалары бойынша

көліктік қызмет көрсету саласында жолаушылардың құқықтарын қорғау .................................... 3 74 Құсайынова А.Қ., Нұрғалиев Б.М., Уəлиев Қ.С. Инвестициялық келісімшарт түсінігі: мəселенің

қойылуы ................................................................................................................................................ 3 81 Мұсаева І.Т., Цомплак К. Мұрагерлік құқықтық қатынастардың субъектілері ...................................... 2 139 Нұрмұқанов Ж.М. Қазақстан Республикасының заңнамасы жасалу тəртібі үшін арнайы

жағдайларды белгілеген мəмілелерді құқықтық қамтамасыз етудің кейбір өзекті мəселелері (Қазақстан мұнай-газ компанияларының құқық қолдану тəжірибесінен) ...................................... 1 66

Нүкішева А.Ə. Қазақстан Республикасының инвестициялық заңнамасындағы шетел инвестицияларын қолдау мен өзара қорғау саласындағы екіжақты жəне көпжақты келісімдердің қызметі мен маңызы ................................................................................................... 4 103

Нүкішева А.Ə., Кудрявцева Л.В. Халықаралық жеке құқықтағы шетел заңды тұлғаларының азаматтық-құқықтық мəртебесі: салыстырмалы-құқықтық талдау................................................. 4 71

Ілиясова Г.А. Қазақстанда кəмелетке толмаған балаларды асырауға алименттерді өндіру: сот актілерін орындау мəселелері ............................................................................................................. 3 93

Ілиясова Г.А., Кəрібаев Е.С. Банк қарызы шартын құқықтық реттеудің кейбір сұрақтары ................... 2 155

Мақалалардың көрсеткіші



Асетова Г.Б. Қазақстан Республикасындағы дара кəсіпкерлердің азаматтық-құқықтық мəртебесінің мазмұны ......................................................................................................................... 3 100

Əкімжанова М.Т. Қазақстан Республикасында баланың мүліктік құқықтарын іске асырудың кейбір мəселелері ................................................................................................................................. 3 108

Дайрабаева Н.К. АҚШ мысалында мемлекеттік сатып алуды ұйымдастырудың шетелдік тəжірибесі ............................................................................................................................................. 3 115

Oтapбaeвa A.Т. Зaң шығapушы билiктiң нeгiзгi функциялapы................................................................ 2 169 Прудникова М.Ю. Медициналық қызмет көрсету жөніндегі шарт бойынша орындаушының

азаматтық-құқықтық жауапкершілігінің кейбір мəселелері ............................................................ 4 113 Capыбeкoвa C.М. Қылмыcтық тepic қылық жəнe қылмыc түciнiгi: caлыcтыpмaлы-құқықтық тaлдaу .... 1 108 Тусупханова Г.К. Халықаралық-құқықтық ынтымақтастық бойынша Қазақстан Республикасының

прокуратура органдарының құзыреті ................................................................................................ 2 163

Серия «Право». № 4(88)/2017 123

Указатель статей, опубликованных в «Вестнике Карагандинского университета» в 2017 году.

Серия «Право» № с.


Амандыкова С.К., Дайрабаева Н.К. Cистемa государственных закупок в Евразийском экономиче-ском союзе ............................................................................................................................................ 3 8

Ахметова Н.С., Старожилова Н.П. Анализ и оценка результатов правотворчества ............................ 4 8 Балгимбекова Г.У., Исабекова В.С. Современные тенденции развития института гражданства ......... 3 14 Божкараулы А. Классификация международной миграции и проблемы правовой регламентации .... 2 26 Ержанова Ф.А. Исторические этапы становления и развития института конституционного контро-

ля в Казахстане..................................................................................................................................... 2 20 Ержанова Ф.А. К вопросу о международной правосубъектности Европейского союза ....................... 1 8 Ержанова Ф.А. Некоторые аспекты конституционно-правового регулирования организации и дея-

тельности Конституционного Суда Республики Казахстан ............................................................ 4 17 Мусилимова К.С., Билялова М.И. Некоторые вопросы обеспечения законности правовых актов

исполнительных органов Республики Казахстан ........................................................................ 2 11 Нурышева Т.С. Конституционные основы системы государственного управления: Казахстан —

Королевство Нидерландов (сравнительный анализ) ........................................................................ 2 32 Рустембекова Д.К. Ювенальная юстиция и труд несовершеннолетних ................................................. 2 41


Аскаров Е.Х., Кожахметов Г.З. Проблемы понимания юридической ответственности в современной юридической науке ....................................................................................................... 2 60

Ахметов А.С. К вопросу изучения сущности и причин коррупции как социального явления ............. 2 47 Ахметов А.С. Роль информационных технологий в юридическом образовании ................................... 4 24 Ахметова Н.С., Туякова Н.Б. Институт делегированного законодательства в зарубежных странах

и Республике Казахстан ...................................................................................................................... 1 15 Бaйжaнoвa Г.Т. Тpaдициoнныe кoнцeпции типoлoгии гocудapcтвa ....................................................... 2 67 Джиембаев Р.К., Баданова М.М. Проблемы и возможные перспективы интеграции правовых

систем стран Евразийского пространства ......................................................................................... 3 30 Кожахметов Г.З., Рахимгулова М.Б. Актуальные проблемы функционирования суда присяжных в

Республике Казахстан ......................................................................................................................... 1 21 Омиржанов Е.Т., Байтекова К.Ж. Политические и правовые взгляды Модэ кагана ............................ 4 29 Саулен Н., Лавничак А. Место и роль исполнительной власти в теории разделения властей ............... 3 21 Турлаев А.В., Есентемирова А.М. Теоретико-правовые аспекты внедрения Болонских принципов в

высшее и послевузовское образование в Республике Казахстан .................................................... 2 53


Oзбеков Д.O., Жумашева А.T. Юридическая техника нового Уголовного кодекса Республики Казахстан .............................................................................................................................................. 2 98

Кыздарбекова Б.Ж. Понятие и формы торговли людьми: теоретический и законодательный аспек-ты ........................................................................................................................................................... 2 86

Мусиенко А.В., Елеазаров А.П. Актуальные аспекты предупреждения насильственной преступно-сти на морском транспорте ................................................................................................................. 1 38

Новиков В.А. Незаконная охота: вопросы квалификации преступления по законодательству Рос-сийской Федерации и Республики Казахстан ................................................................................... 2 76

Токубаев К.З. О правовой природе терроризма и экстремизма ................................................................ 3 36 Хлус А.М. Глобализация как причина развития коррупции и роль криминалистики в ее нейтрализа-

ции ......................................................................................................................................................... 3 41 Хлус А.М. Коррупция и коррупционные правонарушения: понятие, условия возникновения и меры

криминалистического противодействия ............................................................................................ 1 27

Указатель статей


Хлус А.М. Развитие представлений о коррупции на международном уровне и в Республике Бела-русь........................................................................................................................................................ 4 34

Четрикова Л.И., Калгужинова А.М. Cовременные тенденции казахстанской уголовно-правовой политики в регулировании отношений по освобождению от уголовной ответственности .......... 2 92


Азаров В.А., Сабитов С.М. Роль международных норм в формировании нормативной основы ча-стной детективной (сыскной) деятельности в Республике Казахстан ............................................ 4 52

Аренова Л.К., Ганчевски Б., Султанбекова Г.Б. Противодействие экстремистским формам психо-логического давления в молодежной среде современного Казахстана .......................................... 2 113

Аренова Л.К., Ганчевски Б.Г. Противодействие экстремистским формам психологического давле-ния в молодежной среде современного Казахстане ......................................................................... 4 59

Жамиева Р.М., Жакупов Б.А., Ганчевски Б. Цели и задачи защиты по уголовным делам ..................... 3 52 Жамиева Р.М., Усенов Ф. Версии защиты в адвокатской деятельности ................................................. 1 49 Кенжетаев Д.Т. К вопросу о социальной обусловленности уголовно-правового запрета на воспре-

пятствование осуществлению правосудия и производству досудебного расследования ............. 3 61 Кенжетаев Д.Т. Похищение, уничтожение или повреждение материалов дела, вещественных до-

казательств как самостоятельный состав уголовного правонарушения ......................................... 4 47 Кенжетаев Д.Т. Правосудие как приоритетное социальное явление ..................................................... 4 66 Миненко П.В., Уакасов Д.А. Поисковые мероприятия, осуществляемые поисковыми группами

органов внутренних дел ...................................................................................................................... 1 43 Савчук Т.А. Использование результатов частной детективной деятельности в качестве доказа-

тельств: зарубежный и казахстанский опыт ...................................................................................... 2 120 Уакасов Д.А. Поисковая деятельность органов внутренних дел Республики Казахстан ....................... 1 60 Уварова Н.В. Верховенство права как основополагающий правовой принцип в уголовно-

процессуальном аспекте ...................................................................................................................... 2 104 Шайхаденов Р.Н., Брусницын Л.В. Использование результатов частной детективной деятельности

в качестве доказательств: зарубежный и казахстанский опыт ........................................................ 2 131


Акимжанова М.Т., Ильясова Г.А. Реализация международно-правовых норм в области защиты прав ребенка в Республике Казахстан .............................................................................................. 1 101

Аманжолова Б.А., Усенова Д.М. Правовое регулирование и саморегулирование туристской дея-тельности в Республике Казахстан .................................................................................................... 2 147

Булгакова И.В. Совершенствование страхового законодательства Украины в соответствии со стан-дартами Европейского союза .............................................................................................................. 3 67

Велиев Р.А. Объем гражданско-правовой дееспособности физического лица в разных возрастах ...... 1 96 Жаскайрат М. Развитие семейно-брачного законодательства Республики Казахстан ......................... 4 96 Жаскайрат М., Нуржанова А.С. Риэлторские услуги в Республике Казахстан .................................... 3 88 Ильясова Г.А., Карибаев Е.С. Некоторые вопросы правового регулирования договора банковского

займа ..................................................................................................................................................... 2 155 Ильясова Г.А. Взыскание алиментов на содержание несовершеннолетних детей в Казахстане:

проблемы исполнения судебных актов.............................................................................................. 3 93 Клочкова Н.В. Некоторые аспекты правового регулирования вопросов оценки реализации проек-

тов государственно-частного партнерства в Республике Казахстан .............................................. 4 85 Клюева Е.Н., Ильясова Г.А. Защита прав пассажиров в сфере транспортного обслуживания по

законодательству Украины и Республики Казахстан ....................................................................... 3 74 Клюева Е.Н., Ильясова Г.А. Правовое регулирование договора транспортной экспедиции по зако-

нодательству Украины и Республики Казахстан .............................................................................. 1 84 Кусаинова А.К., Нургалиев Б.М., Уалиев К.С. Понятие инвестиционного контракта: постановка

проблемы .............................................................................................................................................. 3 81 Мусаева И.Т., Цомплак К. Субъекты наследственных правоотношений ................................................ 2 139 Нукушева А.А. Роль и значение двусторонних и многосторонних соглашений о поощрении и вза-

имной защите иностранных инвестиций в инвестиционном законодательстве Республики Ка-захстан .................................................................................................................................................. 4 103

Указатель статей

Серия «Право». № 4(88)/2017 125

Нукушева А.А., Кудрявцева Л.В. Гражданско-правовой статус иностранного юридического лица в международном частном праве: сравнительно-правовой анализ .................................................... 4 71

Нурмуханов Ж.М. Некоторые актуальные вопросы правового обеспечения сделок, к порядку совершения которых установлены особые условия законодательством Республики Казахстан (Из правоприменительной практики нефтегазовых компаний Казахстана) ................................. 1 66


Акимжанова М.Т. Некоторые проблемы реализации имущественных прав ребенка в Республике Казахстан .............................................................................................................................................. 3 108

Асетова Г.Б. Содержание гражданско-правового статуса индивидуальных предпринимателей в Республике Казахстан ......................................................................................................................... 3 100

Дайрабаева Н.К. Зарубежный опыт организации государственных закупок на примере США ........... 3 115 Oтapбaeвa A.Т. Оcнoвныe функции зaкoнoдaтeльнoй влacти ................................................................. 2 169 Прудникова М.Ю. Некоторые вопросы гражданско-правовой ответственности исполнителя по до-

говору об оказании медицинских услуг ............................................................................................ 4 113 Capыбeкoвa C.М. Пoнятиe угoлoвнoгo пpocтупкa и пpecтуплeния: cpaвнитeльнo-пpaвoвoй aнaлиз ... 1 108 Тусупханова Г.К. Полномочия органов прокуратуры Республики Казахстан по международно-

правовому сотрудничеству ................................................................................................................. 2 163


Index of articles published in «Bulletin of the Karaganda University» in 2017.

«Law» Series № р.


Akhmetova N.S., Starozhilova N.P. The analysis and evaluation of the results of lawmaking ....................... 4 8 Amandykova S.K., Dairabayeva N.K. The system of public procurement in the Eurasian economic union .. 3 8 Balgimbekova G.U., Isabekova V.S. Modern trends in the developmend of citizenship ................................ 3 14 Musilimova K.S., Bilyalova M.I. Some issues of ensuring the legal acts’ validity of the executive bodies

of the Republic of Kazakhstan ........................................................................................................ 2 11 Nurysheva T.S. Constitutional bases of the system of public administration: Kazakhstan is Kingdom of

Netherlands (comparative analysis) ....................................................................................................... 2 32 Rustembekova D.K. Juvenile justice and labor of minors ............................................................................... 2 41 Yerzhanova F.A. Historical stages of formation and development of the institution of constitutional re-

view in Kazakhstan ................................................................................................................................ 2 20 Yerzhanova F.A. On the question of the European Union's international legal personality ........................... 1 8 Yerzhanova F.A. Some aspects of constitutional and legal regulation of the organization and functioning

of the Constitutional court of the Republic of Kazakhstan .................................................................... 4 17 Вozhkarauly А. Classification of international migration and problems of legal regulation .......................... 2 26


Akhmetov A.S. The role of information technology in legal education ........................................................... 4 24 Akhmetov А.S. On the issue of studying the nature and causes of corruption as a social phenomenon .......... 2 47 Akhmetova N.S., Tuyakova N.B. Іnstitute of delegated legislation in foreign countries and the Republic of

Kazakhstan............................................................................................................................................. 1 15 Askarov E.Kh., Kozhakhmetov G.Z. Problems of understanding legal responsibility in modern law science .... 2 60 Baizhanova G.T. Traditional concepts of typology of the state ...................................................................... 2 67 Djiembayev R.K., Badanova M.M. Challenges and possible opportunities of legal systems integration of

the countries of the Eurasian space ........................................................................................................ 3 30 Kozhakhmetov G.Z., Rakhimgulova M.B. Urgent problems of jury trial functioning in the Republic of

Kazakhstan............................................................................................................................................. 1 21 Saulen N., Lavnichak A. Place and role of the executive power in the theory of separation of powers .......... 3 21 Turlaev A.V., Esentemirova A.M. Theoretical and legal aspects for the implementation of the Bologna

principles in higher and postgraduate education in the Republic of Kazakhstan ................................... 2 53 Оmirzhanov Ye.T., Baitekova K.Zh. Political and legal views of Modu Chanyu ............................................ 4 29


Chetrikova L.I., Kalguzhinova A.M. Modern tendencies of the Kazakhstan criminal policy of law in regulation of the relations on release from a criminal responsibility ..................................................... 2 92

Khlus A.M. Corruption and corruption offenses: concept, conditions of occurrence and мeasures of crimi-nalistics counter ..................................................................................................................................... 1 27

Khlus A.M. Development of ideas about corruption at the international level and in the Republic of Bela-rus .......................................................................................................................................................... 4 34

Khlus A.M. Globalization as a cause of corruption and the role of criminalistics in neutralizing it ............... 3 41 Kyzdarbekova B.Zh. The concept of human trafficking: theoretical and legislative aspects .......................... 2 86 Musienko A.V., Eleazarov A.P. Urgent aspects of the violent crime's prevention on the marine transport .... 1 38 Novikov V.A. Illegal hunting: questions of qualification of the crime by the legislation of the Russian Fed-

eration and the Republic of Kazakhstan ................................................................................................ 2 76 Ozbekov D.O., Zhumasheva A.T. Legal technique of the new Criminal Code Republik of Kazakhstan ........ 2 98 Tokubayev K.Z. Legal nature of terrorism and extremism .............................................................................. 3 36

Index of articles

Серия «Право». № 4(88)/2017 127


Arenova L.K., Ganchevsky B.G. Counteraction to extremist forms of psychological pressure in the youth of modern Kazakhstan ........................................................................................................................... 4 59

Arenova L.K., Ganhewski B.G., Sultanbekova G.B. Counteraction to extremist forms of psychological pressure in the youth of modern Kazakhstan ......................................................................................... 2 113

Azarov V.A., Sabitov S.M. The role of international norms in the formation of the regulatory base for pri-vate detective activities in the Republic of Kazakhstan ......................................................................... 4 52

Kenzhetaev D.T. Kidnapping, destruction or damage to case materials, material evidence as an independ-ent criminal offense ............................................................................................................................... 4 47

Kenzhetaev D.T. Justice as a priority social phenomenon .............................................................................. 4 66 Kenzhetaev D.T. On the issue of the social conditionality of the criminal-legal prohibition on obstruction

of the administration of justice and the conduct of pre-trial investigation ............................................. 3 61 Minenko P.V., Uakassov D.A. Search actions made by search groups of internal organs .............................. 1 43 Savchuk T.A. Legislative model of the institution of preventive measures in the Republic of Belarus and

the Republic of Kazakhstan in the context of modern criminal procedural policy ................................ 2 120 Shaikhadenov R.N., Brusnitsyn L.V. Use of results of private detective activity as proofs: foreign and

Kazakhstan’s experience ....................................................................................................................... 2 131 Uakassov D.A. Searching activity of organs of internal affairs of the Republic of Kazakhstan ..................... 1 60 Uvarova N.V. The rule of law as the fundamental legal principle in the criminal procedural aspect ............. 2 104 Zhamiyeva R.M., Zhakupov B.A., Ganchevsky B. The purposes and tasks of defense in criminal case ......... 3 52 Zhamiуeva R.M., Ussenov F. Defense versions in advocacy .......................................................................... 1 49


Akimzhanova M.T., Ilyassova G.A. Realization of international legal norms in the sphere of childs rights protection in the Republic of Kazakhstan .............................................................................................. 1 101

Amanzholova B.A., Ussenova D.M. The legal adjusting and self-regulation of tourism activity in the Re-public of Kazakhstan ............................................................................................................................. 2 147

Bulgakova I.V. Perfection of insurance legislation of Ukraine in accordance with standards of European Union ..................................................................................................................................................... 3 67

Ilyassova G.A. The recovery of alimony for the maintenance of minor children in Kazakhstan: problems of enforcement of judicial acts ............................................................................................................... 3 93

Ilyassova G.A., Karibayev Ye.S. Some questions of legal regulation of the contract of a bank loan .............. 2 155 Klochkova N.V. Some aspects of legal regulation of questions of an evaluation of implementation of pub-

lic – private partnership projects in the Republic of Kazakhstan ........................................................... 4 85 Klyueva E.N., Ilyassova G.A. Legal regulation of the transport expedition's contract by legislations of

Ukraine and Republic of Kazakhstan .................................................................................................... 1 84 Klyueva E.N., Ilyassova G.A. Protection of passengers’ rights in the field of transport services under the

laws of Ukraine and the Republic of Kazakhstan ................................................................................. 3 74 Kussainova A.K., Nurgaliyev B.M., Ualiev K.S. The concept of an investment contract: the formulation of

the problem ............................................................................................................................................ 3 81 Mussayeva I.T., Complak K. Subjects of hereditary legal relations ................................................................ 2 139 Nukusheva А.А. The role and significance of bilateral and multilateral agreements on the promotion and

mutual protection of foreign investment in the investment legislation of the Republic of Kazakhstan ..... 4 103 Nukusheva А.А., Kudryavtseva L.V. Civil-legal status of a foreign legal entity in Private International

Law: a comparative legal analysis ......................................................................................................... 4 71 Nurmukhanov Zh.M. Some topical issues of legal support of transactions, to order the commission of

which the legislation of the Republic of Kazakhstan established special conditions (From the law enforcement practice of oil and gas companies in Kazakhstan) ............................................................ 1 66

Vеliyev R.A. The volume of civil capacity of a person at different ages ......................................................... 1 96 Zhaskairat M. The development of the family and marriage legislation of the Republic of Kazakhstan ....... 4 96 Zhaskayrat M., Nurzhanova A.S. Realtor services in the Republic of Kazakhstan ......................................... 3 88

Index of articles



Akimzhanova M.T. Some problems of realization of property rights of the child in the Republic of Ka-zakhstan ................................................................................................................................................. 3 108

Assetova G.B. Content of civil legal status (position) of individual entrepreneurs in the Republic of Ka-zakhstan ................................................................................................................................................. 3 100

Dairabayeva N.K. Foreign experience in organizing public procurement on the example of the USA ......... 3 115 Otarbaeva A.T. Key functions of the legislative power .................................................................................. 2 169 Prudnikova M.Yu. Some questions of the civil legal responsibility of the executor on the contract for pro-

vision of medical services ...................................................................................................................... 4 113 Sarybekova S.M. Concept of a criminal offence and crime: comparative legal analуsis ................................ 1 108 Tussuphanova G.K. Powers of the Procurator's Office of the Republic of Kazakhstan for International

Legal Cooperation ................................................................................................................................. 2 163