Лилия Дубовая. «Немцов. Записки пресс-секретаря»

Лилия ДубоваяНемцов, Хакамада, Гайдар,

Чубайс. Записки пресс-секретаряСерия «Записки горожан»

Текст предоставлен правообладателемhttp://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=9312518

Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря / Лилия Дубовая: АСТ; Москва; 2015ISBN 978-5-17-090704-5

АннотацияЭта книга была закончена незадолго до гибели Бориса Немцова его личным пресс-

секретарем. Борис Немцов, Ирина Хакамада, Анатолий Чубайс… Отношение к этим людямв нашей стране менялось от обожания до ненависти. Когда Лиля написала первые главыкниги, Борис Немцов сказал: «Пиши. Это надо издать, потому что здесь, у тебя, мы всекакие-то другие, такие, которыми нас не знают». Эта книга рушит шаблоны. Эта книгапереворачивает представление о том, что и как происходило и происходит по ту сторонуполитики. Это очень живая книга про очень живых людей. Даже если их уже нет с нами.

Л. Дубовая. «Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря»

3

СодержаниеПредисловие, которого не должно было быть 5Вот такая работа с электоратом 6Вместо предисловия 8С Веллером по коньячку 9Это не Хакамада, это – Хиросима 10Рысь – тотемное животное «Си-Пи-Си» 12На вкус и цвет… 14Жена Гайдара и две конфетки 16Немцов, Чубайс и я между ними 18Как Немцов с Чубайсом мне место занимали 19«Груз 200». Ну почему они не пришли? 20История о депутатской неприкосновенности 22Как Немцов меня в пресс-секретари приглашал 24Кремлевский диггер пахнет сливочками 26Чубайс и приличная девочка из интеллигентной еврейской семьи 29Нырнули 31Семейный портрет в интерьере 33Конец ознакомительного фрагмента. 35


4

Лилия ДубоваяНемцов, Хакамада, Гайдар,

Чубайс. Записки пресс-секретаряБлагодарю Бориса Немцова,Михаила Соколова и Николая Травкина.Вы первые сказали мне – пиши.


5

Предисловие, которого не должно было быть

Эта книга написана до убийства Бориса. До того, как какая-то нелюдь выстрелила ему

в спину на том самом мосту, о котором теперь все будут помнить.

Немцов читал «байки» еще в моей ленте в ФБ, сильно веселился, писал мне свои ком-ментарии и замечания. Он одним из первых сказал мне: «Пиши. Это надо издать, потому чтоздесь, у тебя, мы все какие-то другие, такие, которыми нас не знают». Борис очень обрадо-вался, когда позвонила ему и сообщила, что в ACT взяли мою рукопись и будут готовить еек изданию. Он сказал, что обязательно поучаствует в ее первой презентации, что мы с нимчто-нибудь там «отожжем»; сказал, что «попросит Веню» представить ее на «Эхе» и МишкуСоколова – на «Свободе».

По моей просьбе, незадолго до выстрелов, оборвавших его жизнь, Немцов написалнесколько добрых слов с обращением к будущим читателям на заднюю страницу обложки.Я позволю себе их здесь процитировать. Вот они:

«Если вы хотите почитать книгу о том времени, в котором мы всееще совсем недавно жили, если вы хотите узнать то, что я уже давносам забыл, и получить удовольствие от колоритного и яркого языка, точитайте мою Лилю Дубовую».Борис Немцов

Я очень хотела, чтобы все так и случилось, как хотел Борис. И презентация, и «Эхо»,и «Свобода». Ничего этого теперь не будет.

Хочу сказать, что это ни в коем случае не мемуары, не книга о Борисе Немцове. Этозаписки о моих журналистских и пресс-секретарских буднях. В них много известных лиц, ноНемцов, конечно, появляется там намного чаще других, в разы чаще, потому что десять летработала именно с ним, сначала – как корреспондент «ИТАР-ТАСС» в правительственномпуле; потом – как личный пресс-секретарь; еще чуть позже – как пресс-секретарь СПС.

Мне нравилось с ним работать. Он был ярким, позитивным, легким в общении, обладалсумасшедшей харизмой и непередаваемым обаянием, легко вызывал в одних – ненависть,в других – столь же сильное обожание. Я любила его за то, что он ценил свою свободу ипоэтому позволял быть свободными людям, которые были рядом. А еще он был умным. Мнес ним было о чем поговорить, что обсудить. Часто с ним было сложно, даже очень сложно,но всегда интересно. Было. С каким трудом пишется это слово, потому что у Немцова влексиконе его не было. Он всегда говорил о том, что будет.

Да, не писала о Борисе Немцове, писала о том времени, в котором мы тогда жили иверили, что все будет прекрасно. Я хотела, чтобы в моих «рассказиках» ощущался его вкус.Вкус той эпохи, которая ушла от нас безвозвратно, которую, как и его, убили метким выстре-лом в спину.

И последнее. Я хочу начать книгу с этой истории. Единственной, что написана мноюуже после его смерти.


6

Вот такая работа с электоратом

Шел 2007 год. Немцов, который к тому времени уже почти отошел от СПС, вернулся,

чтобы принять участие в предвыборной компании, и так как доступ к СМИ нам полностьюперекрыли, Борис сделал ставку на общение с народом. А что это значило? Да то, что онмотался по всей стране, пересаживаясь с самолета на самолет, и встречался с людьми. Где икак только мог. Я, как пресс-секретарь, его сопровождала.

Вообще ситуация в партии была аховая. Не было денег. И руководство СПС решилопойти «ва-банк». Здание, где располагался наш офис, было продано, чтобы было на что вестикомпанию. Это был жест отчаяния. И все это понимали.

В тот день, когда на заседании штаба решался вопрос, как будут проходить эти визитыв регионы, Борис встал и сказал: «Послушайте, что тут обсуждать? Я же не Путин. Мнесвита не нужна. И пафос не нужен. Беру с собой свою Лильку. И будем ездить. Только билетыобеспечьте». И все.

Так мы и ездили. Я – с рюкзачком, Немцов – с полупустой спортивной сумкой, в кото-рой болтались зубная щетка с пастой, бритва с кремом для бритья, да пара свежих руба-шек с еще какой-то неведомой мне мужской крайне необходимой мелочью. Мы приезжали ваэропорт и, как простые (чуть было не написала «советские») люди, вместе с другими пас-сажирами проходили контроль и шли в самолет. Я все время замечала вокруг удивленныевзгляды: надо же, Немцов, без охраны, как все.

Потом мы прилетали на место. Нас с таким же плохо скрываемым удивлением прини-мали партийцы из местных отделений. Если мы прилетали только на один день, нам снималиномер на двоих («Из экономии. Нечего тратить партийные деньги на пустяки», – говорилНемцов). Мы с ним по очереди принимали душ, приводили себя в порядок, потом он бесе-довал с руководством региональных организаций, пил свой любимый черный чай с сахароми лимоном, и мы дружно отправлялись… на ближайший рынок. «На рынке можно узнатьвсе, чем живет город», – утверждал Борис. Там его сразу же окружала толпа торговок, тор-говцев и покупателей, и минут через сорок он узнавал от горожан все о самом наболевшем.Уходил с рынка Борис, увешанный пакетиками с кислой капустой, с солеными грибочками,домашними пирожками, яблоками, медом, а то и с баночкой красной икры (если дело про-исходило на Дальнем Востоке). Уходил под восторженное: «Мы теперь будем голосоватьтолько за вас». А потом обязательно была запланированная и организованная встреча с аги-таторами и просто с людьми в каком-нибудь снятом для этого кинотеатре. В том самом дветысячи седьмом ни Кремль, ни официальные власти в регионах нас не жаловали, поэтомутрадиционного общения с губернаторами уже, как правило, не было.

Да и кинотеатры были не всегда. Когда в зал не пускали, Немцов проводил встречупрямо на улице. Однажды, уже не помню, где (слишком много было этих городов), в киноте-атре распылили какой-то мерзкий газ. И знаете, люди не ушли. И Борис не ушел. Выступил.А меня из зала выгнал, сказал: «Обойдусь без тебя. Жди на улице. Еще отравишься. Что ятогда с тобой делать буду?» А еще нас просто преследовали эти зомбированные мальчики идевочки из «нашистов». Переспорить и заставить замолчать Немцова, сорвать встречу им,конечно, не удавалось, но беготня с идиотскими сачками и обсыпание нас мукой происхо-дило регулярно. Поэтому я всегда носила в сумочке одежную щетку. Надо же было, есличто, спасать костюм начальника.

А теперь – история.Однажды, когда мы приехали в аэропорт и прошли контроль, а до отправления само-

лета оставалось еще достаточно много времени, Борис решил, что нужно выпить чаю. Итолько мы расположились за столиком с нашими чашками, как к нам подошел видный такой


7

мужчина в возрасте, явно с военной выправкой, и словно отрапортовал Борису в лицо: «Нем-цов, я – бывший полковник. Всю свою жизнь служил Родине. Я тебя ненавижу. Вы с Ельци-ным и Чубайсом угробили великую страну».

Он молча смотрел на Немцова и ждал его реакции. Борис, ничего не сказав, махнул емурукой: мол, оставайся на месте. Потом подошел к стойке буфета и взял хорошую порциюконьяка. Вернулся к столику. Попросил меня и перепуганную и извиняющуюся женщину– жену полковника – присесть где-нибудь в сторонке: «Посидите, попейте вместе чайку. Унас тут будет мужской разговор». И, разлив коньяк в пластиковые стаканчики, начал что-тонастойчиво объяснять своему собеседнику.

Беседовали они минут тридцать. Вернее, говорил все больше Борис, а бывший пол-ковник внимательно слушал и иногда задавал вопросы. Я не слышала, о чем шел разговор.Только видела, как Борис эмоционально размахивает руками и говорит что-то резкое, гово-рит энергично, пытаясь донести до собеседника суть.

Не знаю, что уж там он ему сказал, только от ненависти полковника, судя по всему, неосталось и следа.

Через какое-то время они подозвали к себе и нас. Немцов рассказал какой-то развесе-лый анекдот, мы все выпили, а после Борис с новым сторонником СПС крепко обнялись. Итот пообещал Немцову впредь голосовать только за него.

«Отличный ты мужик, Борис», – сказал он на прощанье, получая в подарок снятые сруки Немцова часы. И мы улетели.

Вот такая у Бориса была работа с электоратом.И последнее. Такого начальника и друга у меня больше не было. И теперь уже не будет.


8

Вместо предисловия

Чем короче предисловие – тем оно лучше. И все же, как оказалось, не могу совсем без

него обойтись. Что главное? В моих байках вы встретите много известных имен. Помните– это просто люди. И они ничем не отличаются от нас с вами. Я много пишу о девяностых,тех самых девяностых, которые окрестили лихими. Помните – это всего лишь кем-то при-думанный и навязанный нам штамп. И главное. Наверное, я вас немного развлеку. В этихмоих байках много смешного. Но все-таки я очень хочу, чтобы вы задумались. Ведь все, вочто мы тогда верили и чем мы тогда занимались, для нас было очень важно и очень серьезно.


9

С Веллером по коньячку

Прочла сегодня на сайте «Эха» комментарии Михаила Веллера на тему отношения то

ли либералов к гомосексуалистам, то ли гомосексуалистов к либералам, то ли власти как кпервым, так и ко вторым. И вспомнила о своей встрече с писателем в стенах Государствен-ной думы в те далекие благословенные времена, когда давно благополучно почивший СПСимел там свою фракцию. А я, как известно, была пресс-секретарем руководителя этой самойфракции.

Вызывает меня Немцов. Вхожу в кабинет. Он сходу:– Ты знаешь, кто такой Веллер?– Ну, – настороженно тяну я. (Мой шеф нельзя сказать, чтобы сильно интересовался

литературой. Читал, конечно, но, как я понимала, столько, сколько читает среднестатисти-ческий физик, коим Борис Ефимович являлся до погружения с головой в российскую поли-тику).

– А что? – аккуратно так интересуюсь.– Да Леня Гозман прислал. Сказал, что надо поговорить и просто как на духу все ему

рассказать.– Раз Леня сказал «надо», значит встретим и расскажем. Веллер, наверное, материал

для новой книги собирает.– А ты читала?– Ну, Борь, кто же «Легенды Невского проспекта» не читал?Тут вижу настороженно-виноватый взгляд Немцова и понимаю, что теперь знаю, кто.– Кстати, у него только что роман новый вышел – «Время 0», о том, как «Аврора»

сорвалась с места своей вечной стоянки и вместе с командой быстро революционизировав-шихся матросов отправилась в Москву, чтобы долбануть из орудий в сторону Кремля.

Смотрю, шеф немного успокоился.– Как, как, говоришь? «Время 0»? Ладно, веди своего писателя.Встречаю Веллера, веду, по дороге вдохновенно восторгаюсь его творчеством (честно,

очень люблю), привожу к шефу.Тот встречает с распростертыми объятьями. Весь в восхищении. «Вы – писатель земли

русской».– Ой, – думаю, – как бы он его с Прохановым не перепутал. – Ан, нет. Все в порядке.

Уже идет восторженный пересказ последнего романа. Вижу, что писатель польщен, удивлени горд. Далее – пара ярких баек от Немцова, которые здесь приводить не буду, так как онивошли в сборник «Легенды Арбата». Крепкое рукопожатие и вот – я уже веду писателя квыходу.

Правда, до этого он посещает туалет, заметив, что именно так можно понять, что залюди здесь работают.

Увы, думский сортир Веллера сильно разочаровал. Ребром стал вопрос: почему неттуалетной бумаги. А мое объяснение сильно повеселило. Дело в том, что думские убор-щицы в целях экономии утром оставляли в кабинках предельный минимум гигиеническихсредств, который заканчивался уже где-то к обеду. А вот посещением буфета мастер пераостался очень даже удовлетворен. Особенно восхитили Веллера скромные цены, умилитель-ный ретро-винегрет с ломтиком селедочки и веточкой петрушки в стиле «да здравствуетСССР» и чайничек с холодным чаем, оказавшимся, естественно, коньячком, который офи-циально был запрещен, но для своих подавался в таком законспирированном виде.

– Ах, какой совок-с, какой чудный совок-с, – заметил писатель.А посему, расстались мы очень довольные друг другом. Вот, кажется, и все.


10

Это не Хакамада, это – Хиросима

Уже не помню, что это был за год. Помню точно, что это был съезд партии и что про-

ходил он в зале Дома Союзов.Съезд был бурный, нервный, многоголосый. Практически все, как это часто бывает

у демократов и либералов, имели по любому вопросу свое собственное мнение, а посемурьяно отстаивали его на трибуне. Казалось, что высказаться о наболевшем готов каждый вто-рой (если не каждый первый участник съезда). А так как решался какой-то очень серьезныйвопрос, может, о формировании первой тройки на предстоящие выборы, а может, о коллек-тивном руководстве, запамятовала и сочинять не буду, но заседание очень затянулось. Затемкто-то совсем уж принципиальный заявил, что столь ответственное решение надо прини-мать путем тайного голосования, что, естественно, сильно удлинило процедуру.

На время работы счетной комиссии СПСовская верхушка уединилась в комнатеотдыха. В это время я занималась исстрадавшимися журналистами, раздобыв скромнуюбутылку виски для поднятия настроения пишущей братии и строго блюдя «норму», чтобыприсутствие алкоголя в их крови не сказалось в дальнейшем на качестве новостей. И тутменя позвал Немцов. Только по этой случайности я и оказалась свидетелем одной юмори-стической сцены.

За столом и рядом с ним сидели Чубайс и Хакамада. Стояло еще два-три депутата. Авокруг стола нервно кружил Борис Надеждин. Очень возбужденный и взъерошеный Борисбегал, заламывая руки, пыхтя, возмущаясь, ежеминутно глядя на часы и с кем-то постоянноеле слышно переговариваясь по телефону.

– Что ты пыхтишь, Надеждин, успокойся, – вдруг громко сказала явно не лучшим обра-зом настроенная Ирина. – Сядь и сиди спокойно, не изображай тут паровоз. И так все устали.

Но Надеждин, видимо, занятый чем-то своим сокровенным, не отловил интонации, ивместо того, чтобы успокоиться, сказал:

– А-а-а-а, сколько можно с этим голосованием! У меня водитель уже час с девушкойвокруг нас кружит, свидание срывается, а они все голосуют. (К слову, девушкой была буду-щая очередная жена Надеждина, но о ней – дальше).

И тут Ирина медленно встала, повернулась к явно уже о чем-то догадывающемусядепутату и громко, как на пионерской линейке выдала…

То, что она произнесла, я постараюсь передать вам своими словами – строго в соот-ветствии с литературной нормой. Это будет выглядеть примерно так:

– А, все вы мужики, одинаковые. Когда внизу приливает, отливает от головы. Куда васваши гениталии ведут, туда вы за ними, не думая, и идете.

Конечно, у Ирины это вышло значительно колоритнее. Потому что, как известно, рус-ское матерное слово обладает мощнейшей энергетикой. И эту «энергетику» Ирина на этотраз использовала по полной.

Выдохнув, она быстро сообразила, что сказала все это вслух. Поэтому замолчала иогляделась вокруг, оценивая обстановку.

А мне, со все возрастающим интересом к тому, что же за этим последует, почему-товспомнилось хрестоматийное:

– К нам едет ревизор… Как – ревизор?..А далее, как вы все помните, – застывшие фигуры актеров и весьма красноречивая

продожительная пауза.Надеждин застыл посреди комнаты соляным столбом. Испуганные депутаты превра-

тились в молчаливых невидимок, стремящихся к самотелепортации, Немцов распласталсяруками на столе, уткнулся в них лицом и не просто смеялся, а еще и подвывал, стараясь


11

заглушить свой рвущийся на волю хохот. Анатолий Борисович краснел. Он покраснел сна-чала с ног до головы, потом – с головы до ног и снова – в обратном направлении. Я задума-лась: интересно, а как долго это будет продолжаться?

Паузу прервал Немцов:– Я же говорил, что это не Хакамада, а Хиросима какая-то, а вы не верили. Теперь

будете знать, как мне было трудно, когда я переговоры вел о том, чтобы она к нам присо-единилась.

А дальше?Дальше все пошло в строгом соответствии с регламентом.


12

Рысь – тотемное животное «Си-Пи-Си»

Медведь? Выхухоль? Увольте, у нас это была рысь. Нет, рысь не красовалась на пар-

тийной эмблеме, не украшала собой флаги и листовки. Она просто была. Живая. Рысь семьиНадеждиных, которая сильно попортила мне мою пресс-секретарскую кровь, потому чтоочень полюбилась думскому пулу и на время стала главной новостью из фракции СПС. Оназаполняла собой все информационное пространство и явно была востребована СМИ значи-тельно больше, чем нудные размышления о наших законопроектах. Короче, эту рысь я будупомнить всю свою оставшуюся жизнь. И именно она, и даже только она, никогда невиданнаямною вживую, будет сниться мне в кошмарных снах.

А дело было так. Борис Борисович снова женился. Его юная жена Аня была большойоригиналкой. Она не хотела бриллиантов. От своего думского принца она потребовала вкачестве свадебных подарков (насколько я помню) автомобильчик, красавца коня и кошечку.Кошечка для Ани сильно отличалась от той мелкой мурлыкающей, а также хвостатой и уса-той домашней живности, которою мы все так любим приласкать вечером на своих коленях.Роль кошечки в новой ячейке общества должна была сыграть рысь. С двумя первыми подар-ками Борис Борисович разобрался быстро и легко. А вот рысь в доме появилась не сразу. Ноновоявленный супруг приложил усилия, и вожделенный зверь, наконец, занял свою комнатув уютном гнездышке молодоженов.

Естественно, что весть о таком необычном свадебном подарке быстро разошлась поДуме. Журналисты были в восторге. Счастливый Надеждин давал ежедневные интервью.Рысь снимали, про нее делали большие телесюжеты, о ней писали газеты и журналы – отсамых-самых желтых до самых-самых серьезных. Рысь была главной новостью, темой дня,темой недели, темой месяца. Рысь не шла ни в какое сравнение с медведем, с амурскимтигром, со стерхами и уж точно переплюнула всех выхухолей вместе взятых.

Простите за отступление, но о выхухоли скажу еще пару слов. Просто не могу не вос-торгаться теми пиарщиками, которые всучили эту гениальную идею господину Миронову.Я представляю себе, как и после какой рюмки она родилась, как был написан обоснованныйплан продвижения выхухоли на политическом поле России и, как по окончании операцииубеждения-внедрения эти обласканные фортуной ребята сильно веселились.

Но вернемся к нашим баранам, точнее – к выхухоли. Прости господи, привязалась этамироновская зверюга. Конечно, мы вернемся к рыси.

Помнится, что первый мой комментарий по ее поводу сияющему Надеждину сводилсяк тому, что зря он так светится, потому что с рысью произойдет то, что произошло с белымиштанами и пересадкой чиновников на «Волги» у Немцова. Все поглотят неумолимые пескивремени, а белые штаны, «Волги» (думаю, я об этом тоже обязательно напишу) и рысь оста-нутся. Но Надеждин, увы, не прислушался. А зря. Я оказалась права. В «большой политике»от него остались только рысь и коронная фраза о том, что «надо или валить ВВП, или валитьиз страны». Кстати, своему призыву сам Борис Борисович так и не последовал. А вместоэтого снова женился и нарожал детей. С чем я его сердечно поздравляю. Одно дело – мечты,другое – жизнь.

Второй разговор о рыси у нас с Надеждиным вышел довольно грустным.Я увидела его в «предбаннике» у кабинета Немцова. Выражение лица депутата свиде-

тельствовало об одном: не все благополучно в Датском королевстве. Грусть, печаль, невы-разимая тоска, боль и недоумение, размышления о тяготах бытия – все это было в глазах иопущенных уголках губ не на шутку задумавшегося ББ.

– Надеждин, что случилось? С женой поругался? – спросила я.– Нет, – печально ответил Борис Борисович, – хуже.


13

– Ну, и… Открой душу, легче станет.– Да понимаешь, Лиль, мы сейчас живем на даче, кошку нашу вечером гулять выпус-

каем. Жалко зверя.– Конечно. И…– Так вот, – дальше последовал глубокий вздох и длительное молчание, – куры у сосе-

дей пропадать начали. Жалуются и подозрительно так на меня смотрят. А я что? Говорю,что рысь здесь не виновата. Забор у нас высокий, не перепрыгнет.

– Ну, и что в итоге? – я еле сдерживалась от смеха.– Не верят. Да и черт ее знает: может, она действительно этих кур жрет, животная…Я без сил рухнула на диванчик рядом с ББ, уткнулась ему в плечо и еще долго не могла

успокоиться.А Надеждин добавил:– Вот они, ваши женские прихоти. Диванчик в квартиру купили, а она его за одну ночь

вдребезги разнесла.– Кто, – не поняла я, – жена, Аня?– Да какая Аня? Рысь. Диванчик рыси купили, чтобы она на нем спала, а та его когтями

изодрала, все внутренности вывернула и выглядела при этом страшно довольной.– Да, Надеждин, сломает эта животная твою семейную жизнь. Надо что-то с этим

делать.– Вот я и думаю – что?Прошло еще сколько-то времени. Я совсем забыла про надеждинские семейные про-

блемы. А тут как-то вспомнилось.– Надеждин, а как там рысь? – говорю. – У вас же ребенок родился. Риск, все-таки.– А Лиль, нету больше рыси.– ???– Да знаешь, мы же когда ее из квартиры в загородный дом перевозим и обратно, то

усыпляем. Приглашали всякий раз специальную команду и уже сонненькую везли. И вот,так случилось, что в этот раз она не проснулась. Напутали что или с дозой переборщили.Жаль зверюгу. Хорошая была. И Аня очень переживала.

Но на этом месте в глазах ББ неожиданно мелькнул какой-то злорадный огонек, кото-рый тут же исчез, растворившись в скорбном выражении лица.

Я хотела было спросить, сколько ему это стоило. Но не стала. Каждый решает своисемейные проблемы по-своему. А рысь… Рысь, конечно, жалко, дамы и господа.


14

На вкус и цвет…

Как бы обозвать сегодняшнюю историю? Скажем так: история о разнице во вкусах.Эпиграф, если позволите.

«Лошадь сказала, взглянув на верблюда: «Какая гигантская лошадь-ублюдок». Верблюд же вскричал: «Да лошадь разве ты?! Ты просто-напросто – верблюд недоразвитый».В. В. Маяковский. Стихи о разнице вкусов.

Историйка первая в качестве предисловия

Все, кто меня знает, в курсе, что я всегда одевалась довольно экстравагантно. Было

сложно, так как на всех моих работах начальство стремилось довести мой внешний вид допринятого в обществе, то есть – до среднестатистического, а значит, для меня совершеннонеприемлемого. Так было и с Немцовым.

У моего шефа был вполне «классический» мужской вкус. Настоящая женщина по-Нем-цову должна быть длинноногой блондинкой с волосами до самой попы, на каблуках, в пла-тье, максимально подчеркивающем фигуру. А если к этому добавить еще и декольте или, чтоеще лучше, декольте и разрез, то это было бы совсем то, что надо. Я в образ такой блондинкиникак не вписывалась.

И вот однажды (это было летом 1999 года) во время одной из предвыборных команди-ровок опрос о разнице вкусов встал ребром.

Программа в Ярославле была полностью отработана. Мы должны были возвращатьсяв Москву. Ирина Хакамада и Борис были очень уставшими, так как предвыборный марафонбыл в самом разгаре, мы не слезали с самолетов и автомобилей, перестали соображать, когдаодна гостиница менялась на другую, и не сразу могли вспомнить, какой сегодня город и деньнедели. А основную ношу этих тягот несли на себе номер 2 и номер 3 в тройке – то есть онисамые – Немцов и Хакамада.

Светило солнышко, было тепло и совсем не хотелось ехать в родную столицу. Мы очем-то весело болтали, и тут я что-то сморозила – что Немцову это видимо, не понравилось.

– Ира, вот смотри, что я от нее терплю. Что она себе позволяет? Одета черт знает вочто. Разве это пресс-секретарь приличного политика? И он с подозрением посмотрел на моиширокие брюки а-ля Марлен Дитрих, сверху на которые была надета стилизованная юбка вскладку, с разрезом до талии. Я молча взглянула на Иру.

– Да ладно, Немцов, ничего ты не понимаешь. Она у тебя классно одевается. Мне нра-вится, очень, я тоже так хочу. И, кстати, тебе от этого только польза. Ее сразу запомнят.

Я улыбнулась Ирине и посмотрела на шефа (честно, еле сдержалась, чтобы не показатьему язык).

– Все вы бабы одинаковые. Круговая порука, – Немцов обиженно отвернулся.– Все, поехали.Мы сели в свою машину, Ира – в свою. Я молчала. Немцов не выдержал и сказал:– Да ладно, я же тебе ничего не запрещаю. Ходи в чем хочешь. Я уже привык.


15

Историйка номер два была чуть пожестче

Мы прошли в Думу. Начались трудовые будни. И вот меня вдруг приглашают к Борису

в кабинет. В кабинете сидят Немцов и его друг Валера (официальной должности Валеры втот момент не помню, но дальше он был руководителем аппарата фракции и оставался имдо своей трагической гибели).

Они как-то странно переглядываются, словно не знают, кому и с чего начать. Молчаниезатягивается.

– В чем дело? – спрашиваю я.– Понимаешь, – вздыхает шеф, – мы теперь в Думе. Я – лицо официальное. А ты – мой

пресс-секретарь, значит, как бы и мое лицо. А ты так одеваешься…– Что ты хочешь этим сказать? Тебе за меня стыдно? Я вульгарна? Безвкусна? Что?– Да нет, Лиль, просто здесь так не ходят.– Немцов, ты хочешь, чтобы я ходила как здешние тетки в белых блузках, с пучком,

в юбках ниже колена грязно-коричневого цвета и в стоптанных туфлях (кстати, стоптанныетуфли времен СССР были в думском аппарате каким-то особым шиком)? И еще. Пока какпроклятые на выборах работали – все было нормально. А теперь не устраиваю?

Я пошла ва-банк:– Знаешь, не нужна – уйду. Благо, у меня даже постоянного пропуска еще нет и я нигде

не оформлена. С этим и откланиваюсь. До свидания.Встаю и выхожу из кабинета.За спиной слышу:– Ну, Валера, ты-то что молчал. Уезжаю домой. Поздно вечером звонок:– Лиля, прости. Глупо все как-то получилось. И Валерка этот… Короче, завтра жду

на работе.Честно, схулиганила я на следующий день по полной. Надела на себя что-то совер-

шенно безумное. Ну, очень, даже для меня. Здороваюсь с Борисом, а сама смотрю, что будет.Он, как я думаю, все понял, но виду не показал.– Ну, – говорит, – ведь можешь же. Очень мило. Скромно так. А сам смеется.Вот вам и разница вкусов. Лошадь – верблюд. Лошадь – верблюд. Впрочем, всегда

можно договориться, если ты действительно этого хочешь.


16

Жена Гайдара и две конфетки

Эту зарисовку можно отнести уже только к «байкам после думы», так как речь пойдет

об июне 2005 года.Итак, история о том, как я целых пять минут выступала в роли жены Гайдара.Замечательным летним днем возле храма Христа Спасителя наблюдалось удивительно

большое скопление людей, и не просто людей, а очень известных, тех, кого мы регулярнонаблюдали тогда на телеэкранах. Что же должно было произойти, чтобы там одновременнособрались Юрий Лужков, Алексий II, министр культуры Соколов, Егор Гайдар, Борис Нем-цов, Альфред Кох и еще много всякого более мелкого чиновничьего и политического люда?

Дело в том, что в этот день у храма состоялось открытие памятника царю АлександруII Освободителю.

Патриарх и мэр – понятно. Но каким боком там оказался СПС?Да очень просто. Это была идея и инициатива партии: восстановить в Москве памятник

государю, который отменил в России крепостное право, и не только. Провел реформу судаи армии, ввел систему местного самоуправления, завершил кровавую Кавказскую войну,освободил братьев-славян от Османского ига и, видимо, именно за эти реформы был так«любим» своим народом, что погиб от рук террориста. (Что, к слову, наводит на грустныеразмышления о судьбе реформаторов в России). Лидеры СПС пробили идею, собрали с биз-неса деньги, провели конкурс, выбрали наиболее интересный проект скульптора Рукавиш-никова, договорились с руководством города и РПЦ о месте установки памятника, короче,честно поработали, а посему с чувством глубокого удовлетворения стояли и наблюдали, каких идея наконец-то воплощается в жизнь.

Патриарх отслужил чин, выступил с речью Лужков, после него – Немцов. А в это времяв толпе тихо и незаметно наблюдал за происходящим Егор Тимурович. Я стояла довольноблизко от него. И тут как-то вдруг набежали тучи и пошел дождь. У меня не было с собойзонта, а Гайдара быстро укрыл от непогоды его расторопный помощник. Егор Тимурович,увидев, что девушка мокнет, подошел ко мне и предложил спрятаться под его зонтом. Явоспользовалась его предложением. А чтобы было удобнее стоять, Гайдар взял меня подруку. Так мы и стояли рядышком. И тут к нам подошел какой-то случайный прохожий – такойпросто одетый пожилой мужчина с авоськой в руках.

Он узнал Гайдара, радостно поздоровался и начал говорить о том, что всегда уважалЕгора Тимуровича.

Гайдар как-то смущенно заулыбался, закивал головой и немного нервно затеребилрукой полу пиджака. Я подумала, что, наверное, ему редко говорят что-то приятное, а всебольше кричат: «Распни, его, распни».

И тут неожиданный поклонник, посмотрев на меня, сказал:– Егор Тимурович, а это жена ваша?Я еще не успела ничего сказать, как Гайдар незаметно сжал мою руку и тут же ответил:– Да, понимаете, вот с супругой пришли посмотреть на открытие памятника.Мужчина почему-то несказанно этому обрадовался, начал рыться в своей авоське,

достал кулечек с шоколадными конфетами, выудил из него несколько конфет и протянул нам:– Вот, возьмите, кушайте, от всего сердца.Мы с Егором Тимуровичем взяли по конфетке. Мужчина дождался, когда мы начнем

их есть, и, удовлетворенный, отошел.Гайдар, улыбаясь, повернулся ко мне и спросил:– Аиличка, это ничего, вы не против, что я вас вынудил пять минут побыть моей женой?

Так хотелось сделать ему приятное. Вы меня извините за столь смелое решение?.


17

– Егор Тимурович, о чем вы? Конечно, я не против, – ответила я. И добавила: – А тутеще и конфетка…

Вот такая маленькая история.


18

Немцов, Чубайс и я между ними

Вот лежит передо мной книжечка. Борис Немцов. «Провинциал в Москве». На первой

странице – к нам спиной, вполоборота – очень уставший мужчина, на последней – почтикокетливый и очень молодой с буйными кудрями, в костюме и при галстуке, явно позирую-щий пока еще вице-премьер правительства РФ Борис Немцов. Год издания 1999.

Я совсем недавно стала его личным пресс-секретарем. Мы активно работали с толькочто вышедшей книгой, используя ее как средство массовой пропаганды и агитации в начав-шейся предвыборной компании. Книжка расходилась как горячие пирожки. Немцов простоне успевал подписывать. И после каждой встречи с людьми к нему выстраивались прилич-ные очереди из желающих получить автограф автора.

– Борь, все, конечно, мило, но мне ты книжку так до сих пор и не подписал.– Упущение, тащи сюда.Так и оказались в моей домашней библиотеке записки «провинциала» с дарственной

надписью:«Моей изысканной и несравненной Лилечке от поверженного автора с благодарностью

и трепетом» Немцов. 11.10.99.«Ох, как нежно», – скажете. Да нет, всякое было. И не понимали друг друга, и во мне-

ниях расходились, и спорили порой до крика, и обижались друг на друга. Через все прошли.И естественно это происходит, когда долго работаешь с человеком в такой жесткой связке.Но что мне нравилось, что действительно подкупало и за что многое можно было простить,так это то, что у Немцова всегда было – если его человек, значит – самый лучший. Помню,как он меня Гусинскому однажды представил: «А это Лиля, моя пресс-секретарь, лучшийпресс-секретарь всех времен и народов». Что оставалось делать после этого всесильномув то время олигарху? Пожать мне руку и сказать какой-то не очень выразительный, но ком-плимент.

А еще, Немцов своих не сдавал. Об одном таком случае, более серьезном, расскажупозже. А сегодня вспомню, как он отстоял меня перед самим Чубайсом.

Был (почему-то) закрытый съезд. Журналистов в зал не пустили, что практически вСПС не практиковалось. Мои ребята томились без дела в фойе и выпрашивали: «Лиль, нуслей хоть что-нибудь». Я, по старой журналистской привычке набросала пару фраз, тянув-ших на маленькую сенсацию и сделала утечку. У нас с Борисом это было нормой, так какмы изначально договорились, что он профессионально занимается политикой, а я – профес-сионально освещаю. Но вот Чубайс своим такого не позволял. А посему в перерыве менявызвали к руководству, и Анатолий Борисович потребовал меня уволить, так как я превы-сила полномочия. Все мои попытки доказать, что ничего страшного не произошло и мы дажеимеем маленькую сенсацию, что только пойдет партии на пользу, успехом не увенчались.Немцов некоторое время сидел молча, а потом так спокойно:

– Ладно, Толь, моя пресс-секретарь, я с ней и разберусь. Накажу, как считаю нужным.Иди, Лиль.

Видно было, что Чубайс что-то хотел возразить, но не стал.Я молча ушла. Борис так меня и не наказал, и не уволил. А сенсация все-таки случи-

лась. Пусть и маленькая. И мне показалось, что Чубайс этот случай запомнил. Потому чтопозже, когда я стала пресс-секретарем партии, пару раз на съездах он мне так вскользь бро-сал: «Ну, ведите нас к камерам, Лиля, вы же лучше знаете, что надо». Но кроме меня этогоникто не слышал. Так что поверьте мне на слово.


19

Как Немцов с Чубайсом мне место занимали

Итак, произошло это в давние времена думского периода истории СПС. Как-то раз раз-

бираю конверты, пришедшие на имя Бориса, и обнаруживаю приглашение в «Ролан» на пре-мьеру фильма Сокурова «Телец» – о последних днях Ленина. Сокуров – всегда интересно.Думаю, как бы туда шефа затащить?

Немцов не сильно всем этим увлекался и редко ходил на подобные мероприятия. А таккак мне приходилось находиться на рабочем месте до тех пор, пока начальник в поте лицаработает, то и я, как правило, была лишена такого удовольствия.

– Ну, не в этот раз, – решила я и отправилась соблазнять секретаря Бориса (нынешнююжену) Ирину.

– Ирочка, – говорю, – уговори. Очень хочется посмотреть. Два приглашения на двоих,соберем команду из четырех человек и сходим, развеемся и Бориса проветрим, а то сидитв этой Думе как проклятый.

Ирина подумала и отправилась шефа уговаривать. Не уговорила. И не сходили бы мы вкино, и не посмотрели бы сокуровский шедевр, если бы не вмешалась судьба в лице самогоАнатолия Борисовича. Ему нужно было с Немцовым пообщаться, а времени для встречи небыло. Чубайс тоже получил приглашение на премьеру и пообещал своей тогдашней женеМаше там быть. Поэтому Анатолий Борисович позвонил Немцову и предложил встретитьсяв «Ролане» и там и переговорить.

Ура! Поехали. Борис, Ирина, я и советник Немцова по экономическим вопросам Дмит-рий Наставшев.

Приехали в кинотеатр, там полно известных лиц. Беседуют, смотрят друг на друга,ждут сеанса. Немцов пошел к Чубайсу разговаривать, а мы отошли в сторонку попить кофеи зацепились языками с Людмилой Гурченко, которая одиноко стояла со своей чашечкой замаленьким столиком.

Смотрим, пора бы сеансу начаться. Чубайса с Немцовым в фойе уже не видно. Решилипойти в зал, так как пригласительные были без мест.

Заходим. Большая часть зала уже сидит. В самой серединке – Немцов, Чубайс и Маша.Мы собираемся где-то пристроиться. И тут Немцов встает во весь рост и зычным молодец-ким голосом кричит:

– Лиля, ребята, идите сюда. Мы тут с Чубайсом вам место заняли.Мы идем. Выражение лиц окружающих – непередаваемо. Что это за люди, которым

Чубайс с Немцовым места заняли? Все головы поворачиваются за нами, как подсолнухиза солнцем, шеи вытягиваются, слышен тихий шепоток. Доходим. Садимся. Чубайс сильновеселится. Маша улыбается. А Немцов в полном недоумении:

– Что-то не так?Я громко:– Все так. Молодец, Борис Ефимович, спасибо, что место занял.Немая сцена. Занавес.Еще только добавлю, что для Бориса это было совершеннейшей нормой. Никогда

сверхчеловека из себя не изображал. За это я его и ценила. Хороший был начальник.


20

«Груз 200». Ну почему они не пришли?

Эта история случилось летом 2007 года. СПС плавно входил в очередную (третью в

моей жизни) предвыборную компанию, но ее активная фаза еще не началась. Мы уже давноне были думской партией, мы уже не были за Путина, уже ушел с политической арены втень Чубайс, с нами уже не было Хакамады, мы уже потеряли всякую надежду найти пони-мание с Явлинским, на нас уже повесили все грехи за «лихие девяностые», а всесильныйСурков уже собрал отряды юных путинцев по кличке «Наши». Чуть позже – осенью он дасткоманду «фас». И сурковские мальчики и девочки в перерывах между публичным преданиемогню романов Сорокина, начнут носиться за Немцовым по всей стране и – исключительнона камеры, чтобы действо было запечатлено специально обученными телевизионщиками, –будут ловить его какими-то идиотскими сачками и осыпать мукой, кидать в него яйцами ипросто гадить, как только можно. Нас изгонят со всех телеэкранов, а если и появится какой-то сюжет, то он не будет иметь ни малейшего отношения к объективности. Нас не будут печа-тать, у нас бесконечно будут конфисковывать агитационные материалы, сотни тысяч газети листовок, нас бесконечно будут «мочить в сортире» в строгом соответствии с указаниямивысшего руководства. Поэтому единственное, что нам останется – это встречи с людьми.Именно этим и будет всю осень вплоть до выборов второго декабря заниматься Немцов.Будет как проклятый мотаться по всей стране и выступать, выступать, выступать.

Сейчас я прекрасно понимаю, что со стороны партии это был настоящий жест отчая-ния, потому что выиграть в выборах, которые на деле выборами не являются, было простоневозможно. Впрочем, где-то в глубине это уже тогда понимал каждый из нас. Но решениебыло принято. И оно выполнялось.

Все это будет позже. А сейчас – в конце июня, шла обычная партийная жизнь. Мы гото-вились, копили силы, разрабатывали планы кампании, и вот однажды мне позвонил ОлегЕфросинин (он работал с нами еще в ГД) и сказал, что обращается с неожиданной просьбой.Случилось так, что в это время Алексей Балабанов снял свой одиннадцатый фильм «Груз200». Они с продюсером Сергеем Сельяновым приложили все усилия, чтобы фильм вышелна большой экран, но уже через несколько дней его сняли с проката, так как кому-то изчиновников курирующего министерства показалось, что такой фильм не нужен простомуроссиянину, так как наводит его на неправильные мысли.

Балабанову было сказано, что это не наше советское, простите, не наше российскоекино, что это грязь, чернуха, воспевание патологии, поклеп на советскую, а значит и на рос-сийскую действительность, ну просто – плевок в лицо партии, правительству и, чуть былоне сказала – генеральному секретарю, а нужно – президенту.

Поэтому Балабанов снял за свои деньги зал Дома литераторов и пригласил туда лиде-ров всех партий, как проправительственных, так и оппозиционных, депутатов Госдумы ивсех, кому, по его мнению, небезразлично то, чем живет страна. В СПС тоже послали при-глашения. И Олег от лица Балабанова очень просил меня донести до руководства даннуюинформацию. Я пообещала. Раз пообещала, то все сделала. Я всем все объяснила, раздалаприглашения, получила заверения, что все обязательно будут.

Я особенно была уверена в Немцове, потому что он был ярым поклонником «Брата» и«Брата-2». Я думала, что уж он обязательно придет.

…У входа в Дом литераторов нервно курил Олег. Рядом с ним стояли Балабанов иСельянов.

– Здравствуйте. Как дела? Все в порядке? – спросила я.– Да, у нас все хорошо. Вот только народу что-то не очень. Твои придут? – ответил Олег.– Обязательно, раз обещали.


21

Мы перекинулись еще парой слов и пошли в зал.Я никогда не думала, что увижу то, что там увидела. Зал был даже не полупустым.

Он был просто пуст. И только кое-где, разбившись на группки, сидели какие-то люди. Язаметила несколько знакомых лиц. Но тех, кого ожидала увидеть, там не было. Ни один излидеров партий, ни один из знаковых думцев, которых режиссер пригласил к разговору, непришел. Ни один.

Первой моей мыслью было сделать несколько звонков. Спросить: что случилось, гдевсе. Но я посмотрела на стоящего у сцены Балабанова и почему-то этого не сделала.

Минут через десять, когда стало понятно, что ждать больше нечего, Балабанов под-нялся на сцену, поблагодарил всех, кто пришел и предложил посмотреть фильм, а после,если появится желание, обсудить увиденное. Он стоял – такой растерянный, непонимаю-щий, удивленный, такой маленький и нескладный человек в немного странной кепочке, вджинсовой курточке и какой-то нелепой трикотажной майке с надписью. Он стоял и смотрелв этот пустой зал. Смотрел и не видел тех, кого попросил прийти, с кем хотел поговорить,до кого хотел докричаться.

Потом был фильм. Фильм, от которого трясет, от которого ты становишься больным,которому ты веришь и который остается с тобой навсегда.

Когда зажегся свет, мы – все, кто был в зале – встали. Мы не аплодировали. На это небыло сил. Мы просто стояли и смотрели на него – на человека, который это сделал.

Потом был очень хороший разговор. Что интересно, начал его тот самый Надеждин,который в моих записках уже фигурировал, тот Надеждин, который, я думаю, вызвал у васулыбку. Он сказал что-то очень доброе, очень хорошее. Он признался Балабанову в любвиот всех нас, поблагодарил его за фильм и сказал, что это нужно посмотреть каждому. ПослеНадеждина были еще люди, они тоже что-то говорили, что-то спрашивали. Балабанов отве-чал, рассказывал о том, как появилась идея фильма, как проходили съемки, благодарил запонимание и поддержку. А потом сказал, что не жалеет о том, что провел этот показ, потомучто то, что произошло, очень многое ему объяснило.

Я подошла к Балабанову уже в фойе, извинилась за своих «правых», сказала, что фильммучителен, что он меня потряс, но что я счастлива, что сегодня оказалась здесь. Балабановпредложил выпить по чашке кофе. К нам присоединились Олег с Сергеем Сельяновым. Мыпрекрасно и довольно долго поговорили.

– А знаете, – сказал Балабанов, – фильм-то мой, на самом деле, ни о смерти, он – олюбви.

Я и сейчас думаю: что он имел в виду? И почему я тогда постеснялась у него об этомспросить?

На следующий день позвонил Олег и сказал, что Балабанов передал ему для меня кас-сету с тремя своими последними фильмами. Но кассета до меня так и не дошла. Только этотдень навсегда остался в моей памяти. А еще остался вопрос: ну почему они не пришли?


22

История о депутатской неприкосновенности

Это одна из тех историй, о которых не хочется вспоминать, но и забыть не получается.

Шел октябрь 2001 года. Думская жизнь текла своим чередом: одно заседание сменяло дру-гое, депутаты работали над законами, заседали в комитетах, голосовали, бились в словес-ных баталиях, отстаивая свое мнение, прогуливали заседания, увлеченно читали журналы,игнорируя докладчиков, а в перерывах между заседаниями забегали в думский буфет, гдевместе с простыми смертными перекусывали салатиками и свеженькими сосисками, выпи-вали чашечку черного кофе с вкуснейшими пирожными, сотворенными еще по советскимрецептам, или обедали в депутатской столовой, смахивающей, скорее, на ресторан. Ничтоне предвещало будущей бури. Однако беда пришла, откуда не ждали.

Генеральная прокуратура РФ завела уголовное дело на одного из депутатов нашейфракции и в этой связи обратилась в ГД с просьбой снять с него депутатскую неприкосно-венность.

Этим депутатом был зампред бюджетного комитета Владимир Головлев. Конечно, язнала, что есть такой Головлев, что он из Челябинска, что там занимался приватизацией. Аеще знала, что мой шеф от него совсем не в восторге, но сделать с этим ничего не может.Кого избрали – с теми и работаем.

Лично я до этого дня с Головлевым вообще не сталкивалась. Конечно, наблюдала его назаседаниях фракции, но не более того. Если быть совсем честной, то он мне сильно не нра-вился. Было в нем что-то очень скользкое, душевно неопрятное, просвечивала какая-то чер-воточина. Все эти ухмылочки, похихикивания, взгляд, направленный куда-то мимо тебя…Короче, неприятный был человек, и все тут.

Случилось, что в день, когда появилась информация о требовании снять с Головлеванеприкосновенность, как назло в Думе не оказалось ни Немцова, ни Хакамады. Я была вкабинете, когда ко мне пришли информационщики и попросили, чтобы кто-то из руковод-ства фракции прокомментировал ситуацию. Я пыталась дозвониться поочередно Борисуи Ирине, но ничего не получилось. Через какое-то время журналисты пришли снова, ноуже вместе с «телевизорами», так мы звали телекорреспондентов. От последних так простоотвертеться не получилось. НТВшники (конечно, это было то настоящее НТВ первого раз-лива) сразу заявили:

– Лиля, или вы скажете, что по этому поводу думает фракция, или мы через полчасаскажем о вас то, что посчитаем нужным. Сама понимаешь, что это будут не самые приятныедля вас комментарии. Где все твое начальство? Куда попряталось?

Я попросила ребят подождать в холле, сказала, что они могут выставить камеры, асама еще раз попыталась дозвониться до наших так не вовремя исчезнувших лидеров. Иопять ничего не получилось. Я подбежала к паре оказавшихся на месте депутатов, но тезамахали руками и отказались выходить на камеры. Нужно решение фракции, а его нет. Итакую ответственность на себя никто не возьмет.

Что мне оставалось делать? Я знала, что наша фракция всегда выступала против депу-татских привилегий, что Немцов неоднократно заявлял, что все должны быть равны передзаконом и что народному избраннику не требуется никакой депутатской неприкосновенно-сти. Я понимала, что рискую, но другого выхода для себя не видела. Поэтому прикинула, чтобуду говорить и вышла к журналистам. В итоге мое заявление свелось к тому, что фракцияпроголосует за снятие с Головлева неприкосновенности, раз это требуется.

Минут через сорок в кабинет влетел разъяренный Головлев. Он был в истерике. Ондико на меня наорал и сказал, чтобы я собирала «свои манатки», потому что это последнийдень моей работы в Думе. Через несколько минут ко мне прибежала секретарь Немцова и


23

сказала, что Головлев собирает фракцию. Я села за стол и стала ждать. Еще через какое-товремя позвонил Борис и сказал, чтобы я срочно и тихо шла к нему в кабинет. Я пришла. Вкабинете никого не было. Прошло еще сколько-то минут, и в него влетел Немцов.

– Ну, только быстро, рассказывай, что натворила. Головлев звонит, орет и требует тебяуволить.

Я все подробно ему рассказала. Немцов послушал, помолчал и сказал:– Ладно. Понял. Сиди здесь и не высовывайся.Я «не высовывалась» минут десять. А потом, конечно, «высунулась». В холле никого

не было. За столом сидела только секретарь.– Ира, где они все?Она показала мне на дверь зала, где всегда заседала фракция. Дверь была закрыта. Я

глянула на Ирину. Она все поняла, встала, подошла и немного приоткрыла дверь. Я сталаслушать, что происходит. Головлев настаивал, чтобы Немцов немедленно уволил меня запревышение полномочий.

Потом услышала слова Бориса:– Неужели вы думаете, что моя пресс-секретарь позволила бы себе сделать подобное

заявление без мо его ведома? – сказал он. – Я был на встрече. Лиля позвонила и спросила, чтоделать. Я сказал ей, что не обходимо заявить на камеры. Так что, она все сделала правильнои с моего ведома. Вопросы есть?

Вопросов не было.Я быстро убежала в кабинет.– Все, подруга, я тебя отстоял. Но – чтобы в первый и в последний раз, поняла?– Не обещаю, – буркнула я. – Мало ли что еще случится.– Что ж ты у меня такая буйная? Ты посиди пару дней тихо. Не светись. Хорошо?Я и не собиралась светиться. Я собиралась пойти и выпить кофе, чтобы хоть немного

успокоиться. В коридоре ко мне подошел Головлев.– Сучка, теперь живи и оглядывайся, – прошипел он.Мне стало не по себе. Но я никому ничего не сказала. А потом и «оглядываться» не

стала. Просто не придала этому значения.Через какое-то время Головлев вышел из фракции, чему я была несказанно рада. А

потом прошла информация, что его тело было найдено в лесу в районе Пятницкого шоссе.Он был убит из огнестрельного оружия. Преступление не было раскрыто. Убийцы не най-дены.

Иногда я думаю: а мог бы Борис меня уволить? С одной стороны – депутат – и не один(Головлева тогда кое-кто поддержал), с другой – я. Подумаешь – проблема: поменять пресс-секретаря. А вот не сдал. Прикрыл. Иначе с чего бы я это все помнила?


24

Как Немцов меня в пресс-секретари приглашал

С Борисом я познакомилась в самые первые дни его пребывания на посту вице-пре-

мьера. Это была его первая после назначения командировка в Нижний и Ульяновск. Я тогдабыла корреспондентом в ИТАР-ТАСС и работала в белодомовском пуле. Мне дали указаниево что бы то ни стало попасть в эту первую командировку. Мне это удалось, но об этом я рас-скажу в другой раз. Так я стала «курировать» Немцова, а еще чуть позже и Олега Сысуева.

Потом произошел дефолт. Ельцин отправил правительство Черномырдина в отставку.Кстати, Немцова в отставку Борис Николаевич не отправлял. Я думаю, что он питал слабостьк молодому и непредсказуемому красавцу вице-премьеру и не хотел с ним расставаться.Но Немцов решил, что не готов работать с Примаковым и написал заявление Ельцину спросьбой сложить с него полномочия, и мне кажется, этого Ельцин ему никогда не простил.

Итак, Немцов ушел в отставку. Я осталась работать с новым правительством. У меняпоявилось два очередных вице-премьера – Маслюков и Кулик. А так как это правительствозанималось тем, что только делало вид, что что-то делает, то работа не приносила мне осо-бого удовольствия. Впереди маячил долгий профессиональный застой.

Немцова из видимости я в это время потеряла. Но однажды в первых числах январядевяносто девятого мне позвонил Борис. Он поздравил меня с днем рождения и сказал, чтохочет увидеться – вручить подарок и просто поговорить. Когда я спросила, куда мне нужноподъехать, Немцов сказал, что сидит в здании Администрации Президента.

Через пару дней в момент очередного затишья я сбежала с работы и пришла к Немцову.Он тут же подарил мне очень симпатичные бусы из крупного янтаря в таком очень совре-менном дизайне, сказав, что «такое смогу носить только я». И сразу объяснил, зачем позвал.

– Лиль, тут вот какое дело. Я партию создал, пока – виртуальную. Теперь надо еереально создавать, открывать отделения по всей стране, а дальше будем объединяться в блоки идти на выборы в думу. Вот такие перспективы. Поэтому мне нужен пресс-секретарь. Пой-дешь?

Я, честно, не была готова к такому повороту дел. У меня была любимая профессия,стабильная, гарантированная работа. Я одна воспитывала дочь, значит, должна была думатьи о том, на что содержать нашу маленькую семью. А здесь – интересно, конечно, но безгарантий. А если не пройдем в Думу, что тогда?

– Борь, звучит заманчиво. Новые задачи. Интересно. Но ты понимаешь, я сама деньгина жизнь зарабатываю, надеяться не на кого. А если не получится ничего. Обратно в ТАССмне дороги не будет. Можно я подумаю?

– Сколько тебе надо времени для раздумий?– Дней пять. Терпит?– Ладно, договорились.На следующий день раздался звонок. Это был Немцов.– Решила?– Борь, ну ты же мне пять дней дал. А прошла всего одна ночь.– Значит так, хватит думать. Думать будешь после. Сегодня пятница. Берешь отгул на

два дня. Завтра летим в командировку. Билеты уже куплены. Вернешься во вторник. В средупойдешь на работу. Обойдутся в твоем ТАССе без тебя пару дней.

Что было делать? Пришлось срочно разруливать ситуацию. В субботу мы улетелиоткрывать первое региональное отделение «России молодой».

Я долго вспоминала, что это был за город, но так и не вспомнила. Точно – где-то заУральским хребтом. Летели долго, когда сошли с трапа – было очень холодно. Как сейчаспомню Немцова в какой-то феерической и невообразимой мохнатой шапке-ушанке.


25

– И где он ее откопал? – подумала я. Оказалось, это сокровище подарил кто-то из дру-зей.

Мы прибыли в город очень маленькой командой. С Немцовым был его ангел-хранительСаша Горшков, человек, который отвечал за все, которого я всегда буду помнить как одногоиз самых хороших людей из тех, кого я встречала в своей жизни. Помню Леру Гулимову,которая занималась этим самым партийным строительством. А еще какого-то невнятногоюношу. Его звали Алексеем. Фамилия вылетела у меня из головы. Знаю только, что он у насне прижился. А потом всплыл где-то у Суркова, где фигурировал в качестве политическогоаналитика и считался ну очень большим специалистом по «правым».

Эта командировка, кстати, могла бы для меня оказаться первой и последней. Для про-винциального города Немцов, конечно был фигурой знаковой, даже несмотря на то, что ужене являлся вице-премьером. Поэтому после того, как региональное отделение партии былосоздано, у нас должно было состояться несколько телевизионных интервью. На мою бедупервое такое интервью брала очень молодая журналисточка, не в меру кокетливая и весе-лая. Немцов, видимо, поддался обаянию очаровательной особы, расслабился и разговорился.Выглядело все это очень легкомысленно. Как я не пыталась обратить на это его внимание,он не отреагировал.

В итоге, после записи, когда мы ехали на другой эфир, я сказала Немцову все, что обэтом думаю. Сказала жестко, может быть, даже слишком. По крайней мере, Саша Горшков,смотрел на меня круглыми глазами и молчал.

– Знаешь, ты, конечно, можешь себе найти кого-то, кто будет бесконечно тобой восхи-щаться и рыдать от восторга, но тогда это буду не я. Свита всегда найдется, а вот люди, кото-рые скажут тебе правду, даже если она не самая приятная – не всегда. Так что, решай сам.

Мы доехали на место, нужно было идти на съемку, а я не понимала, стоит ли мневообще выходить из автомобиля или нет. Немцов посмотрел на меня и сказал:

– Ладно, все понял. Пойдем.Его второе интервью было блестящим. Казалось, это были два разных человека. Я

поняла, что все сделала правильно и что мы поняли друг друга.На этом история не закончилась. Мы вернулись в Москву. Нам предстояла пресс-кон-

ференция по итогам поездки. Немцов должен был объявить о создании своей партии. Жур-налистов набралось много. Бориса все любили. Пришли почти все, кто работал с ним в егобытность вице-премьером. Так как в ТАССе ничего о моей поездке не знали, я договориласьс Немцовым, что за столом он будет сидеть один, а я встану сбоку и буду вести пресс-кон-ференцию так, чтобы не засветиться на камерах. Все бы так и случилось, но…

Но вездесущие НТВшники попросили эксклюзив на улице возле автомобиля. Немцовдал добро. Ребята выставили камеры. Борис ответил на вопросы. В конце журналист спро-сил:

– Так у Бориса Немцова все в полном порядке?– Да, – сказал Немцов, – все по-старому. Вот только «Волга» другая – не черная (он

показал на белую «Волгу»), да еще сменил пресс-секретаря.На этих его словах камера начала медленно наплывать на меня, стоявшую в сторонке.– Что стоишь. Иди ко мне, – сказал Немцов. Я подошла и встала рядом.И что мне после этого оставалось? Только приехать в ТАСС и подать заявление об

уходе.


26

Кремлевский диггер пахнет сливочками

Сегодня я расскажу вам о встрече из разряда незабываемых. Итак, я только начала

работать с Немцовым в качестве пресс-секретаря. В это время он числился «заместителемЕльцина», а если серьезно, то грустил в кабинете на Старой площади в должности зам-преда комиссии по местному самоуправлению, возглавляемой, действительно, самим Бори-сом Николаевичем. Велась какая-то незаметная глазу работа, приходили и совещались люди,но все это было как-то не шатко и не валко, выборы были еще впереди, поэтому в большомнемцовском кабинете с огромным столом, с настольной лампой под зеленым абажуром рас-цвела пышным цветом такая же зеленая тоска.

Вторая волна журналистского интереса была уже не за горами – уже совсем скоро «пра-вые» начнут предвыборную компанию в ГД, и от желающих взять интервью невозможнобудет отбиться, а пока… Пока возникали какие-то странные личности, от одной из которыхя только что с горем пополам отбилась. Бойкая журналистка весьма подозрительного вида(скорее напоминавшая девочку с ближайшей панели) каким-то образом пробралась в стеныздания, где вальяжно расположилась сама президентская администрация в лице ее членов ичлеников, и долго и упорно доказывала мне, что ее газете (по-моему это была небезызвест-ная «СПИД-инфо») безумно интересно все, что связано с только что родившейся на светбожий партией Немцова «Россия молодая». В чем я, конечно, сильно сомневалась.

Не прошло и часа, как в приемную, которую я делила с секретарем Немцова, влетелаеще одна колоритная девушка и быстро прямо с порога бросила:

– Боря здесь? – и, не дожидаясь ответа, направилась к кабинету Немцова.Но я успела ее остановить:– Простите, вы не представились. Кто вы и зачем вам нужен Борис Ефимович? – спро-

сила я.Девушка остановилась, повернулась ко мне и пристально на меня уставилась. Весь

ее вид выражал недоумение, смешанное с невысказанным вопросом: кто ты такая и чтоты себе позволяешь? Меня несколько удивило, что Ирина Королева – секретарь Немцова,смотрит на нас с большим интересом, но молчит. Отступать я не собиралась, поэтому сновапопросила девушку представиться, тем более, что выглядела она совсем не так, как подав-ляющее число женской половины обитателей здешних кабинетов. Девушка была молодой,очень интересной, крупной, яркой, ладно скроенной и крепко сбитой, с буйными кудряш-ками вокруг чуть полноватого лица, высокой, бесшабашной и очень уверенной в себе. Да и ееодежда сильно отличалась от серо-коричневых одеяний околокремлевских тетенек (хотеланаписать – дам, но это слово никак не ложится на образ среднестатистической работницыпрезидентской администрации). На ней были плотно сидящие джинсы, короткая маечка,открывающая живот, и расстегнутая трикотажная кофточка.

Прошла еще пара минут, но незнакомка, демонстративно игнорируя мой вопрос, про-должала молчать, и тут открылась дверь кабинета и возник Немцов собственной персоной.

– Борька, – взвизгнула девица – и бросилась обнимать бывшего первого вице-премьера.– Ленка, ты. А я услышал голоса и подумал – что тут происходит?Защищенная объятьями Немцова «Ленка» совсем осмелела и спросила с несколько

капризной интонацией всесильной фаворитки:– А почему она меня не пускает? После чего показала на меня пальчиком.Пока Немцов собирался с мыслями, в разговор вступила я:– Да, Борис Ефимович, вы уж объясните мне, кто это, чтобы я понимала на будущее,

пускать девушку или не пускать.


27

– Ты что, Лиль, конечно пускать. Это же моя лучшая подруга – Трегубова. Кремлев-ский пул, – с какой-то грустно-уважительной интонацией сказал Немцов. – Замечательнаядевушка. Посмотри: какая красотка.

Немцов как-то приобнял девушку за плечи и поставил ее перед собой лицом ко мне.– Поняла, красотку пускаем не глядя, – сказала я улыбнувшись. Меня позабавило, что

Немцов гордо демонстрировал журналистку так, словно имел непосредственное отношениек созданию этой самой красоты.

– Знаешь, – никак не успокаивался Немцов, – она, как моя Жанка (Жанна – старшаядочь Немцова) – пахнет молочком и сливочками.

– Ну, если сливочками, – сказала я смеясь, – то не просто пускаем, а даже приглашаем.– Приходите, Лена, к нам в любое время, когда у вас возникнут вопросы. Обещаю, что

Борис Ефимович всегда будет давать вам интервью в первую очередь. Это я вам как пресс-секретарь Немцова обещаю. Кстати, я уже поняла, что вы Лена, а я – Лиля. Так что, будемзнакомы.

Так закончилась моя первая встреча с Ленкой Трегубовой – будущим «кремлевскимдиггером», автором тех самых «баек», которые так круто изменят ее жизнь.

Позже у нас с Леной сложились прекрасные отношения. Впрочем, не только с ней,но и со всеми журналистами, с которыми мне посчастливилось работать. Я любила нашукоманду – всех, кто постоянно работал с нами в Думе, кто писал об СПС, о наших съездах, опредвыборных компаниях, о проблемах и скандалах, о наших лидерах, о бесконечных пере-говорах с «Яблоком», о нашей поддержке Путина и нашей борьбе с Путиным, о разбродеи шатаниях, о силе и о слабости, об успехах и поражениях, о достижениях и провалах, обошибках и правильных решениях. Я любила всех «своих» журналистов. Почему? Потомучто я знала: что это такое – быть в их шкуре. Я пришла сюда с той стороны, и поэтомудля меня главным было максимально облегчить им задачу. Именно в этом я видела одну изсамых важных составляющих своей работы.

А с Трегубовой помню еще один случай. Это произошло на одном из партийных съез-дов. Я увидела в фойе грустную-грустную Ленку, которая тихо поманила меня пальцем внебольшой закуток. Мы замаскировались где-то за стенкой. По ее глазам, я поняла: что что-то случилось.

– Ну, Лен, выкладывай, что произошло? Есть проблемы?– Да, Чубайс.– Что – Чубайс? А тебе-то он чем нехорош? Ты же у него в подругах ходишь. Ну, не

так, конечно, как с Борисом, но все же.– А, Лиль, долго объяснять. Я тут одну глупость сотворила, меня теперь к нему не

подпускают.– Расскажешь, что случилось?– Можно, не буду? Ты мне на слово поверь: виновата меньше, чем он думает.– Ну, хорошо. Так зайди к ним в комнату отдыха (был как раз перерыв в заседании, и вся

партийная верхушка была именно там). Ты же буйная – ты сможешь. Прорвись к Чубайсу,объясни все и извинись.

– Не-а, боюсь. Злой он на меня. Лиль, зайди ты, тихонечко спроси: готов ли он со мнойпоговорить?

И глаза у нее были такие, ну как у побитой собаки. Что было делать?– Стой тут и никуда не уходи.Я пошла в комнату отдыха. И мой шеф, и Чубайс были там. Я тихонько подошла к

Немцову, пошепталась с ним, объяснив ситуацию.– Я в курсе. – сказал Борис. – Но вмешиваться не буду. Пусть сама просит.Я отошла. Подумала. Еще немного покрутилась на глазах у Чубайса.


28

– Лиля, вы что-то хотите? – наконец спросил он.– Тут такое дело, Анатолий Борисович. Там у стенки стоит Трегубова…– И что, что стоит Трегубова? – тон Чубайса не обещал ничего хорошего.– Стоит и плачет. – продолжила я. – Стоит, плачет и переживает, говорит, что виновата,

хочет с вами поговорить и боится.– Ну, если плачет… Ладно, зови.Я бегом побежала к Ленке, привела ее к Чубайсу и оставила их одних – разбираться.

Минут через тридцать я увидела лучезарно улыбающуюся Ленку, беседующую уже с Нем-цовым, и поняла, что примирение состоялось.

Все остальное было после: после ее убрали из кремлевского пула, после она написаласвою книгу, после «Байки кремлевского Диггера» вызвали скандал и недовольство в Кремле,после ей негде было работать и не на что жить, после ей пришлось уехать из страны.

И где сейчас эта бесшабашная Ленка, которая так сладко пахла сливочками? Кто-тознает?


29

Чубайс и приличная девочка из

интеллигентной еврейской семьи

Итак, случилось это в отеле «Холидей Инн», где на этот раз проходило выездное засе-дание нашей думской фракции. Было самое начало дня – возможно где-то около двенадцати.Заседание проходило в небольшом зале, во всю длину которого простирался один огромныйстол. За столом, естественно, сидели депутаты, у стен на стульях – мы, то есть те, кто гото-вил совещание и должен был там присутствовать по должности. Во главе стола восседалилично Анатолий Борисович, Немцов и Хакамада. А раз присутствовал сам Чубайс (что былоне всегда), значит вопросы обсуждались самые что ни на есть серьезные.

И вдруг… (О, как я люблю эти замечательные «вдруг»!) открывается дверь и в проемепоявляется она. Эта самая «она» выглядит так, что я даже не знаю, какими словами можновыразить мое впечатление от увиденного.

Представьте себе очень молодую и достаточно миловидную девушку, среднего илидаже чуть выше среднего роста, крепко сбитую, с довольно пышными формами. Нет, нетолстую, а просто очень аппетитную. При этом на ее весьма привлекательные для заинте-ресованного мужского глаза формы было надето что-то невообразимое. На девушке были– короткая очень экстравагантная шубка из синтетического меха, полупрозрачная блузка,через которую просвечивалось весьма пикантное кружевное белье, мини-юбка, которая, повиду, всячески стремилась изобразить из себя модный широкий набедренный ремень. Наплече очаровательницы болталась сумка-рюкзак в виде симпатичной кошки с длинным хво-стиком и бантиком, ножки прелестницы были обуты в ботильоны на высоком каблуке, носамой восхитительной деталью этого, как сегодня говорят «лука», были черные чулки, и ясо всей ответственностью могу заявить, что это были чулки, а никак не колготки, потому чтокаждый чулок, плотно облегающий крепкое бедро, заканчивался черной кружевной резин-кой на силиконе, далее следовал намеренно демонстрируемый кусочек обнаженной ножки,и только затем – юбка.

И вот, эта мечта поэта из дверного проема, лучезарно улыбаясь и томно виляя бедрами,направляется такой чарующе-завлекательной походочкой через весь зал к сидящим во главестола. Девушка идет. Ей никто не препятствует. Все притихли и застыли в ожидании. Никтовообще не может понять: что все это значит, кто это и куда она направляется. Девушка всеприближается и приближается и уже кажется, что сейчас случится что-то непоправимое, нотут вышедший из ступора Чубайс наклоняется к Немцову и что-то ему говорит. Тот в ответ,явно проглотив готовый вырваться наружу смех, что-то быстро и с очень серьезным лицомотвечает возмущенному Анатолию Борисовичу.

Конечно, дамы и господа, вам не терпится узнать, что за монолог произошел междуэтими уважаемыми людьми? Сейчас расскажу. Но… но дело в том, что я обещала ничегоне придумывать. Поэтому хочу сказать, что потрясающе сформулированную историческуюфразу Чубайса сама я не слышала, потому что не сидела рядом, что ответил Немцов – как выпонимаете, тоже не слышала. Сам Немцов на все мои уговоры подтвердить то, что я напишудвумя строками позже, так и не раскололся. Но СПСовская легенда донесла, что пораженныйв самое сердце Чубайс выдал убойную формулировку:

– Боря, кто блядей вызывал?На что Немцов с полным спокойствием и с уверенностью в том, ни в чем таком он

лично не участвовал и замечен не был, сказал:– Ну что ты, Толя, это невеста Надеждина – приличная девочка из интеллигентной

еврейской семьи.


30

Во время этого наполненного эмоциями и драматизмом монолога, юная невеста нако-нец-то добралась до своего жениха, наклонилась (чем привела в еще больший восторг сидя-щих рядом с Надеждиным депутатов), шепнула что-то на ушко своему суженому, отдала ему,как потом выяснилось, ключ от номера и спокойно, с достоинством и полной уверенностьюв своей неотразимости, удалилась.

Все выдохнули. И вот, кто-то уже продолжил прерванную на полуслове речь. Но наэтом произошедшая на глазах удивленной публики почти немая сцена не закончилась.

Надеждин, видимо, сраженный в самое сердце, извинился, встал и вприпрыжку побе-жал за своей ушедшей в голубые дали незнакомкой. Ну, просто по Блоку: «И перья страусасклоненные в моем качаются мозгу, и очи синие бездонные цветут на дальнем берегу…»

Прошло минут сорок. Все успокоилось. Одно за одним шли выступления, ставились ирешались вопросы, а очарованного жениха все не было. Наконец открылась дверь и вошелНадеждин. В его глазах было все: и розовая романтическая влюбленность, свойственнаяранней юности, и торжество уверенного в себе и испытавшего всю полноту счастья от обла-дания любимой женщиной зрелого мужчины, и гордость собственника, получившего в своеполное распоряжение неоценимое сокровище. Надеждин прошел к своему стулу, сел и, какни в чем не бывало, начал слушать очередного докладчика.

А кто бы на его месте поступил иначе? Представьте себе, что вам в руки попала такаямилая девушка из хорошей еврейской семьи. Да еще и музицирующая. Вы бы устояли?


31

Нырнули

История о кремлевском диггере, который благоухал сливочками, потянула за собой

другую. Почему-то, совсем неожиданно для меня, рядом с ней всплыл один из самых«страшных снов» моей пресс-секретарской карьеры.

Итак, пара слов о том, как СПС нырял в прорубь.Это был 2003 год. Год предвыборный. Его самое начало. Партия готовилась покорять

новые вершины, то есть повторить подвиг девяносто девятого, преодолеть барьер и попастьв следующую Думу. Не могу сказать, что все лучились оптимизмом и были твердо увереныв победе, но и серьезных сомнений в том, что ничего этого может и не случиться, не было.Хотя что-то уже смущало. Где-то внутри росло понимание, что уверенность наших лидеровв том, что власти нужна «правая» либеральная фракция в ГД, пусть даже и небольшая, инужна она для того, чтобы демонстрировать миру, что страна у нас самая что ни на естьдемократическая, на самом деле уже является всего лишь иллюзией. Многим уже стало ясно,что там – за Кремлевской стеной – все для себя решили, что все роли написаны, все фигурырасставлены, а Остап Бендер уже сделал свой коронный ход: Е2-Е4.

Приближалось Крещение, праздник, который к истории развития в России либераль-ного движения не имел никакого отношения. Впрочем, не имел до того, как Немцов, кото-рого, как потом стало ясно, надоумил один очень «умный» друг из бизнес-тусовки (ах, какбыло бы замечательно, если бы продавал он свои памперсы и анальгин и не лез бы с гени-альными идеями в политику), решил показать нашу геройскую фракцию всей стране во всейее красе, то есть в строгом соответствии со всенародной и, одновременно, православнойтрадицией решено было дружно нырнуть в прорубь, и таким образом отметить Крещение.

Немцов озвучил мне эту гениальную идею с твердой уверенностью, что я зарыдаю отвосторга и подтвержу, что она на самом деле гениальна. Но этого не произошло.

Борис всегда говорил, что ему легче работать с женщинами, что они понимающие,исполнительные, спокойные. Видимо, в разряд женщин по-Немцову я не входила, потомучто с пониманием подобных пиар-акций у меня всегда была, что называется, напряженка.Я взяла с места в карьер:

– Начальник (когда я злилась, он из Бориса сразу почему-то превращался в началь-ника), извини, конечно, но это чушь. Ты понимаешь, что за результат ты получишь? Знаешь,как журналисты отпишутся и какую картинку в ящике ты увидишь?

– А что, класс: вот такие бодрые и здоровые «правые», ведущие правильный образжизни и соблюдающие традиции, идут на выборы.

– Немцов, а почему ты так уверен, что тебя все любят и именно это и напишут? Ядумаю, что все будет совсем наоборот.

– Почему?– Потому что ставлю себя на место журналиста и понимаю, что я бы в этой ситуации

отстебалась по полной программе. Не стоит самим давать поводы для шуток. У нас в странена этом поле уже работает один классный специалист. Я говорю о твоем «лучшем друге»Жириновском. Он отлично выглядит в политической клоунаде, ему это прекрасно удается,поэтому не стоит с ним состязаться – проиграешь. Два клоуна на одной арене – многовато.

И тут я увидела, что шеф обиделся, а обидевшись – разозлился. В итоге я получиладлинный и агрессивный комментарий, касающийся моего интеллектуального уровня, кото-рый (комментарий) сводился к тому, что моих скромных мозгов не хватает, чтобы понятьвсю оригинальность идеи и гениальность задумки.

– Знаете, Борис Ефимович, вы – лидер партии, а не я. Делайте то, что считаете нужным.Я только высказала свое мнение.


32

– Вот именно, – сказал Немцов, – всем нравится, все готовы принять участие. Толькотебе не нравится, да еще твоему любимому Коху.

– А, Кох тоже против, – сказала я, и добавила:– Еще раз говорю – поступай так, как считаешь нужным. Только позволь мне в этом

шоу не участвовать.– Ты хочешь сказать, что отказываешься работать?– Угу, – сказала я, опустила голову, но твердо решила не отступать. – Отказываюсь,

чтобы мне, как было написано в одной революционной книжке, «не было безумно больно».Я считаю, что пиар без идеи – это дешевая рекламная акция, ну, это как женские прокладкирекламировать.

– То есть – не хочешь? – еще раз повторил Немцов.– Нет.– Ну и иди. Без тебя обойдусь. И вообще, после поговорим. Очень много себе позво-

ляешь.Я развернулась и ушла.Дальнейшая история происходила без моего участия. И я думаю, что все о том, как

фракция отметила Крещение, можно найти, покопавшись, на широких просторах Интернета.Поэтому рассказывать того, очевидцем чего я не была, не буду. Скажу только, что прессабыла еще та. Получили мы по полной.

Немцов ходил очень расстроенный и злой. Мне было его жалко. Но я молча наблюдалаза всем со стороны. А сама думала: «Ну их же много – депутатов, почему не нашлось таких,кто бы его остановил?»

Все делают ошибки, но когда есть настоящая команда – люди с мозгами, работающиена один результат, люди, работающие на равных, люди, делающие одно большое дело, тогдаошибок можно избежать или, по крайней мере, делать их как можно меньше. У Немцова,на мой взгляд, такой команды не было. Вот почему я не хотела бы оказаться на его месте.Впрочем, еще меньше я хотела бы оказаться на месте того, кто обитает в Кремле сейчас.


33

Семейный портрет в интерьере

Понимаю, что этой темы избежать мне все равно не удастся. Я говорю о личной жизни

Бориса Немцова. Наше время склонно к тому, чтобы заглядывать в замочную скважину.Впрочем, люди всегда любили посплетничать и покопаться в чужой жизни. Кто, с кем, когдаи почему. Разве не интересно? Конечно, интересно. Простительно? Пожалуй, да. Тем более,что герои всех этих интимно-любовно-семейных историй зачастую и не пытаются ничегоскрывать. Хотя, конечно, не все. Вот на днях господин Песков (надо ли кому-то объяснять,что это пресс-секретарь самого…) заявил, что-то близкое к тому, что «семья для ВладимираПутина является закрытой территорией». А у нас – у нас это была ну очень открытая тер-ритория, продуваемая всеми ветрами, которые заносили сюда журналистов и журналистоквсех мастей, желавших получить информацию от всех действующих лиц семейных драм(или, если хотите, комедий) сначала красавца губернатора, чуть позже – вице-премьера, ещепозже – лидера СПС, а ныне – видного оппозиционера и, с недавнего времени, депутатаЯрославской Думы, уже принесшего этой самой Думе общероссийскую известность.

Я долго думала, как назвать этот опус. В итоге остановилась на знаменитом творенииВисконти, потому что, как мне кажется, именно его «Семейный портрет в интерьере» пре-красно ложится на картину личной жизни моего бывшего шефа.

Что-то большое получается предисловие. Но это потому, что для меня это не самаяпростая тема. Видимо, я всегда так была занята своей собственной личной жизнью, что оличной жизни Немцова не беспокоилась и никогда за ней не следила. А поэтому все, нупросто все узнавала самой последней.

– Знаешь, у Немцова проблемы с Раей, потому что обнаружилась Катя, а у нее – Антони Дина. Думаю, что и Жанночка очень переживает.

– ???– Ты что молчишь? Ты не в курсе? Врешь, не может этого быть.А теперь – по порядку. Первая жена Бориса Немцова – Раиса. Они были женаты офи-

циально целых восемнадцать лет и, как я понимаю, развелись не так давно. У Раи с Борисомодна единственная, уже вполне взрослая и самостоятельная дочь – Жанна, которую самыелюбопытные с большой пользой для себя могут увидеть на канале РБК. Поэтому – вперед,к голубому экрану.

Еще одна официально озвученная женщина Немцова – это популярная телеведущаяЕкатерина Одинцова, довольно колоритная пышная блондинка а-ля Мэрилин Монро, толькос великорусским акцентом. Она является матерью двоих детей Бориса – сына Антона (точнаякопия папы) и дочери Дины. Нужно сказать, что информацию о том, что это была за исто-рия и как она развивалась проще всего почерпнуть из многочисленных газетно-журнальныхоткровении самой Екатерины, потому что она с легкостью и с большим удовольствием о нихрассказывает. Поэтому тем, кто сильно интересуется, рекомендую прочесть, чтобы не зрястарались многочисленные интервьюеры и интервьюируемая.

И последняя (а с совсем недавних пор и официальная жена Немцова, кстати, Ирочка, отвсей души поздравляю) – это Ирина Королева, именуемая Борисом «королевой». Ира многолет была личным секретарем Немцова, потом стала мамой его младшей дочери Сонечки, авот теперь, как я уже сообщила – второй официальной женой.

Другие. О них официальная история умалчивает, поэтому и я позволю себе промол-чать. А вот поклонницы – это да. Об этой страшной для пресс-секретаря категории ярасскажу. Поклонницы были всегда и везде, они обнаруживались в самых неподходящихместах, лезли из всех щелей, визжали от восторга, бросались под ноги, добирались до своегокумира, говорили что-то трепетное с придыханием, обрушивались на него со своими при-


34

знаниями, девичьими грезами, восторгами и взращенными в тишине столичных и провин-циальных спальных районов мечтами о принце и большой и светлой любви.

Больше всего проблем эта категория российских гражданок доставляла мне во времянашей первой предвыборной компании в 1999 году. Для тех, кто не знает или забыл,напомню, что тогда «правые» в первый раз шли в Думу. И так как это были настоящиевыборы, а не те, что происходят сегодня, то предвыборная компания длилась почти год, аее главной «фишкой» были рок-концерты, которые лидеры партии вместе с самыми извест-ными рок-музыкантами и группами проводили по всей стране, собирая на стадионах огром-ные толпы будущих избирателей и, конечно, избирательниц.


35

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета

мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal,WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вамспособом.

http://www.litres.ru/liliya-dubovaya/nemcov-hakamada-gaydar-chubays-zapiski-press-sekretarya/

Лилия Дубовая. «Немцов. Записки пресс-секретаря»

Presentations & Public Speaking