МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В.ЛОМОНОСОВА ФАКУЛЬТЕТ ПОЛИТОЛОГИИ КАФЕДРА РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ На правах рукописи Володенков Сергей Владимирович ТЕХНОЛОГИИ ИНТЕРНЕТ-КОММУНИКАЦИИ В СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ Специальность 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии Диссертация на соискание ученой степени доктора политических наук Научный консультант: доктор философский наук, профессор Коваленко Валерий Иванович Москва - 2015
441
Embed
Технологии интернет-коммуникации в системе современного политического управления
This document is posted to help you gain knowledge. Please leave a comment to let me know what you think about it! Share it to your friends and learn new things together.
экстерриториальностью, мультимедийностью и интерактивностью, также
обусловливает необходимость актуализации и переоценки роли интернет–
пространства в процессе развития современного общества в глобальном
масштабе. Существующие в настоящее время в интернете технологии
информационной работы активно применяются для разрушения традиционных
символьных и культурных пространств, создания и внедрения в общественное
сознание новых общественно–политических символов и ценностей, а также
формирования политических мифов и стереотипов, непосредственным образом
влияющих на стабильность существующих сегодня национальных политических
режимов.
С развитием интернета как пространства политических коммуникаций
появились и новые формы сетевой пропаганды, в фундаменте которых лежит
принципиально новая модель, основанная на принципе косвенной трансляции
определенных ценностей, моделей мировосприятия и поведения в режиме
интерактивного взаимодействия. Такого рода неявное пропагандистское
воздействие охватывает сотни миллионов людей по всему миру, формируя
выгодную субъектам пропагандистского воздействия картину современной
действительности. Большинство стран на сегодняшний день оказалось не готово к
противодействию таким технологиям сетевой пропаганды.
Нельзя не отметить и такую крайне актуальную проблему современного
общества, как неопределенность дальнейших траекторий развития глобального
интернет–пространства. Декларируемая открытость интернета и представления о
высоком потенциале его использования в процессах демократизации
современных государств на сегодняшний день все в большей степени перестают
соответствовать реальной действительности. Как показывает современная
6
политическая практика, в интернете проявляются тенденции монополизации и
попытки создания единого, глобального и управляемого из одного центра
виртуального пространства, в рамках которого стираются границы государств, а
активность большинства пользователей попадает под тотальный контроль.
Анализ тенденций и выработка сценариев развития интернета как
глобального коммуникационного пространства становится актуальной задачей в
аспекте обеспечения национальной информационной безопасности большинства
современных государств, население которых становится объектом внешнего
информационно–коммуникационного воздействия, в том числе манипулятивно–
пропагандистского.
Таким образом, общественные императивы и задачи сохранения реального
суверенитета национальных государств в сфере информационной безопасности,
противодействия информационной интервенции со стороны субъектов
однополярного мира ставят задачу более полного включения технологий
интернет–коммуникации в предметное поле современной политологии,
обусловливают актуальность проблематики настоящего исследования.
Степень научной разработанности проблемы
Изучению сущности и особенностей политической коммуникации, а также
коммуникативных концепций политики посвящены работы значительного числа
современных российских и зарубежных ученых.
Вместе с тем следует отметить значительную многовековую традицию
исследования общественного взаимодействия, способов и каналов обмена
информацией. В первую очередь это труды античного философа Платона1,
рассуждавшего о необходимости применения инструментов информационно–
коммуникационного воздействия на политическое сознание граждан, и
Аристотеля2, выделявшего в качестве основы политики коллективную
деятельность, реализуемую посредством различных форм общения.
1 Платон. Государство. // Платон. Филеб, Государство, Тимей, Критий. – М.: Мысль, 1999. –656 с. 2 Аристотель. Риторика // Аристотель. Риторика; Поэтика. – М.: Лабиринт, 2000. –224 с.
7
В более позднее время в Древнем Риме вопросу коммуникации в
государственном управлении уделял внимание Цицерон3, выделявший публичную
коммуникационную активность в качестве самостоятельного вида политической
деятельности, а уже позднее – Н. Макиавелли, впервые рассмотревший
политическую коммуникацию в инструментальном аспекте применительно к
процессам, связанным с борьбой за власть4.
Активное развитие процессы изучения содержания и особенностей
политической коммуникации получили в Новое время в связи с развитием
общества и усложнением структуры взаимоотношений в системе
государственного управления. Так, Т. Гоббс рассматривал феномен политической
коммуникации в качестве связующего звена между различными институтами
власти, а также инструмента противодействия подрывающим силу государства
идеям и учениям5. В свою очередь, в рамках либеральной парадигмы такие
ученые, как Д. Мильтон6, Дж. Локк7, Д. Юм8, Ш.Л. Монтескье9, Д.С. Милль10
рассматривали политическую коммуникацию в качестве инструмента
взаимодействия государства и общества в первую очередь с позиций обеспечения
общественного контроля над государством.
В свою очередь в рамках марксистской теории К. Марксом и Ф. Энгельсом
была показана ведущая роль политических коммуникаций как инструмента
формирования массовой идеологии и идеологического контроля в процессе
информационно–коммуникационного воздействия на общественное сознание11.
3 Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. М.: Наука, 1966. –226 с. 4 Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Макиавелли Н. Избранные сочинения. – М.: Художественная литература, 1982. –503 с. 5 Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. // Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. – Т.2. – М.: Мысль, 1991. –731 с. 6 Мильтон Д. Ареопагитика: Речь о свободе печати, обращенная к английскому парламенту // О свободе: Антология западноевропейской классической либеральной. – М.: Наука, 1995. С.19–47 7 Локк Дж. Два трактата о правлении. // Локк Дж. Сочинения: В 3 т. – Т.3. – М.: Мысль, 1988. –668 с. 8 Юм Д. Трактат о человеческой природе. Исследование о человеческом познании. Минск: Попурри, 1998. – 716 с. 9 Монтескье Ш.Л. О духе законов. – М.: Мысль, 1999. –674 с. 10 Милль Д.С. О Свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половины ХХ века) / Пер. с англ. А. Н. Неведомского. М.: Прогресс–Традиция, 2000. – С.288–392 11 Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2–е изд. Т. 4. –С.419–459
8
С усложнением социально–политического пространства и общественного
устройства в XX веке возникла необходимость качественного перехода от
существовавших до этого времени подходов, представлявших политическую
коммуникацию как однонаправленный процесс. В рамках кибернетической
концепции Н. Винер показал двухстороннюю направленность коммуникационных
процессов и определил ключевую роль процессов обмена информацией внутри
общественных систем12.
С позиций социологической науки феномен политической коммуникации и
его роль внутри политических систем рассматривал Р.–Ж. Шварценберг13,
сделавший значимые выводы о формировании определенным типом
политической системы форматов и алгоритмов коммуникативного
взаимодействия. В рамках структурно–функционального подхода
содержательные и функциональные особенности политической коммуникации
исследовались Т. Парсонсом14 и Р. Мертоном15.
Значительный вклад в изучение феномена политических коммуникаций с
позиций осуществления пропагандистского воздействия внес Г. Лассуэл16. В
своей модели массовой коммуникации он сделал ряд важных выводов о
структуре, направленности и эффективности коммуникативного взаимодействия.
В послевоенное время вопросы влияния политической коммуникации на
общественное сознание подробно изучал П. Лазарсфельд, разработавший
двухуровневую модель коммуникации, во многом не потерявшую свою
актуальность и в настоящее время17. Роль политических коммуникаций в
формировании общественного мнения и политической псевдореальности была
12 Винер Н. Человеческое использование человеческих существ: кибернетика и общество. // Винер Н. Человек управляющий. – СПб., Питер, 2001 –288 с. 13 Шварценберг Р.–Ж. Политическая социология: В 3 ч. – М., 1992. –180 с. 14Парсонс Т. О социальных системах / под общ. ред. В.Ф. Чеcноковой и А. Белановского. – М.: Академический
Проект, 2002. – 831 с. 15Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. – М.: АСТ, Хранитель, 2006. – 880 с.
16 Lasswell H.D. The structure and function of communication in society // The Communication of Ideas. / Ed.: L. Bryson. – New York: Harper and Brothers, 1948 –p. 37–51 17 Lazarsfeld P., Berelson B., Gaudet H. The People’s Choice: How the Voter makes up his Mind in a Presidential Campaign. Third Edition. – N.Y.: Columbia University Press, 1968 –p.179; Lazarsfeld P. Radio and Printed Page. An Introduction to the Study of Radio and Its Role in the Communication of Ideas. New York: Duel, Sloan, Pearce, 1940 –p.259; Lazarsfeld, P., Merton, R. Mass Communication, Popular Taste and Organized Social Action // Bryson L. The Communication of Ideas. N.Y.: Harper and Brothers, 1948. –pp.95–118
9
глубоко изучена в работах У. Липпманна18. В диссертационном исследовании
автор использует подход Липпманна в качестве основы для анализа виртуальной
псевдореальности, формируемой в сетевом пространстве при помощи технологий
интернет–коммуникации.
В рамках теории символического интеракционизма вопросы
коммуникационного взаимодействия, включая сферу политики, были
рассмотрены Г. Блумером19. Им были высказаны важные положения о роли
интерпретаций партнеров по коммуникациям со стороны группы на языке ее
значений как предпосылки эффективного символического взаимодействия.
В дальнейшем политические коммуникации в аспекте коммуникативной
природы власти были изучены в трудах Х. Арендт20 и Ю. Хабермаса21,
разработавшего теорию коммуникативного действия и выделявшего в качестве
самостоятельного феномена власть, возникающую в процессе коммуникации.
В рамках информационно–кибернетического подхода процессы
политической коммуникации были рассмотрены в трудах К. Дойча,
разработавшего концепцию дейтократии, в которой информационно–
Собственные подходы к пониманию политической коммуникации в
дальнейшем также были разработаны такими учеными, как Ж.–М. Коттре23, К.
Сиуне24, Л. Пай25, Ж. Д’Арси26. В этих работах получили дальнейшее развитие
18 Липпманн У. Общественное мнение/Пер. с англ. Т.В. Барчуновой – М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2004. –384 с. 19 Блумер, Г. Общество как символическая интеракция // Современная зарубежная социальная психология: тексты / Под ред. Т. М. Андреевой, Н. Н. Богомоловой, Л. А. Петровской. – М.: Изд–во МГУ, 1984. – С. 173–179. 20 Арендт, Х. Истоки тоталитаризма / Пер. с англ. И. В. Борисовой, Ю. А. Кимелева, А. Д. Ковалева, Ю. Б. Мишкенене, Л. А. Седова. Послесл. Ю. Н. Давыдова. Под ред. М. С. Ковалевой, Д. М. Носова. М.: ЦентрКом, 1996. –672 с.; Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни / Пер. с нем. и англ. В.В. Бибихина. СПб.: Алетейя, 2000. – 437 с. 21 Хабермас Ю. Философский спор вокруг идеи демократии (Лекция вторая) // Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. – М., Наука, 1992. –с.31–55; Habermas J. The Structure Transformation of the Public Sphere. – Cambridge: Polity Press, 1989. –301 p. 22 Deutsch K. The Nerves of Government: Models of Political Communication and Control. – N.Y.: Free Press, 1966. –316 p. 23 Cottеret, J.–M. Gouvernants et gouvernes: La communication politique. Paris, 1973. –178 p. 24 Siune K., Kline F.G. Communication, Mass Political Behavior, and Mass Society // Political Communication: Issues and Strategies for Research / Ed. by S. Chaffee. Beverly Hills (CA), 1975. P. 65–84 25 Pye L. Political Communication // The Blackwell Encyclopedia of Political Institutions. − Oxford – New York, 1987. –p.442 26 Право на коммуникацию (Обзор материалов "Комиссии Макбрайда". АН СССР. ИНИОН). – М., 1980. – 59 c.
10
основополагающие направления теории коммуникации в ее сопряжении с
концепциями становления массового общества, особенностями управления
общественными структурами с интенсивной коммуникативной деятельностью,
придавая большое значение бихевиоральному подходу.
В свою очередь американские функционалисты Г. Алмонд и Дж. Коулман
рассматривали политическую коммуникацию в качестве неотъемлемой
функциональной части политической системы27.
Отдельно следует выделить работы представителей неомарксистской
Франкфуртской школы – Т. Адорно28, Г. Маркузе29, М. Хоркхаймера30, Г.
Шиллера31, в которых политическая коммуникация представлена в качестве
инструмента обеспечения господства политической элиты в условиях
капиталистического общества посредством формирования индустрии культуры и
медиапространства, а также поддержания политических мифов, обеспечивающих
стабильность существующих политических режимов.
Значительный вклад в развитие современных представлений о
политических коммуникациях и их роли в функционировании современного
общества внесли Х. Иннис32 и М. Маклюэн33. В их работах наиболее отчетливо
проводится идея прямой зависимости типа политического и государственного
устройства от господствующего в том или ином обществе уровня (модели)
коммуникации.
Следует отметить значительный теоретический вклад в научные
исследования феномена политических коммуникаций в условиях
информационного общества современных российских ученых–исследователей
27The politics of the Developing Areas/ Eds.: G.A. Almond, J.S. Coleman. – Princeton: Princeton University Press, 1960. –591 p.; The Dictionary of Political Analysis / Eds.: J.C. Plano, R.E. Riggs, H.S. Robin. ABC – Clio. Santa Barbara. USA – Great Britain, 1982. –197 p. 28 Adorno Т.W. The Culture Industry. Selected Essays on Mass Culture. Routledge Classics: L. & NY, 2001. –224 p. 29 Маркузе Г. Одномерный человек // Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: АСТ, 2003. –528 с. 30 Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. М. – СПб.: Медиум, Ювента, 1997. –312 c. 31 Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М.: Мысль, 1980. –325 с. 32 1nnis H.A. Empire and Communications – Oxford, Clarendon Press, 1950. –219 p.; Innis H. The Bias of Communication – Toronto: Toronto University Press, 2nd edition (September 1, 2008) – 304 p. 33 Маклюэн М. Галактика Гутенберга: Сотворение человека печатной культуры / Пер. с англ. А. Юдина, Киев: Ника–Центр, 2004. –432 с.; Маклюэн М. Понимание медиа: Внешнее расширение человека / Пер. с англ. В. Николаева. – М.: Гиперборея, 2007. – 464 с.
Тимофеевой42, П.А.Цыганкова43. В их работах содержатся концептуальные
подходы, которые используются в исследованиях современных
коммуникационных процессов России, для сравнительного анализа политической
коммуникации в нашей стране и за рубежом.
Вопросы технологической трансформации современных средств
коммуникации и их влияния на развитие современного общества в своих работах
рассматриваются такими специалистами, как Д. Белл44, Р. Дэйберт45, М.
Кастельс46, Дж. Мейровиц47, Дж. Нэсбит и П. Эбурдин48, П. Хейер49, У. Шрамм50,
34 Вершинин М.С. Политическая коммуникация в информационном обществе: перспективные направления исследований // Актуальные проблемы теории коммуникации. Сборник научных трудов. СПб., – Изд–во СПбГПУ, 2004. –C. 98–107 35 Грачев М.Н. Политическая коммуникация // Вестник Российского университета дружбы народов. – Серия: Политология. – 1999. – № 1. С. 24–39; Грачев М.Н. К вопросу об определении понятий “политическая коммуникация” и “политическая информация” // Вестник Российского университета дружбы народов . – Сер.: Политология. – 2003. – № 4. –С.34–42; Грачев М.Н. Политика: коммуникационное измерение. – Тула: Издательство Тульского государственного педагогического университета им. Л. Н. Толстого, 2011. –172с. 36 Дзялошинский И. М. Коммуникационные процессы в обществе: институты и субъекты. – М.: Издательство АПК и ППРО, 2012. –592 с.; Дзялошинский И.М. Гражданские коммуникации в системе коммуникационного пространства: к постановке вопроса // Коммуникативное пространство: измерения, пределы, возможности. М., Издательство Московского университета. 2010. –С. 168–176. 37 Курочкин А.В. Сетевой подход к обеспечению эффективной политики национальной безопасности. // Политэкс. Политическая перспектива. – 2011, Т. 7. №4, – С. 183–189. 38 Малинова О.Ю. Символическое пространство современной политики. Основные тенденции трансформации публичной сферы // Публичная политика в современной России: субъекты и институты: сборник статей. М., 2006. –С.60–71. 39 Назаров М.М. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований. М.: Едиториал УРСС, 2002. – 240 с. 40 Нисневич Ю.А. Проблемы государственной информационной политики России в условиях постиндустриального развития // Россия: тенденции и перспективы развития: Ежегодник. 2007. Вып. 2. –С. 241–243.; Нисневич Ю.А. Информационно–коммуникационная стабилизация политической системы // Вестник РУДН. Сер.: Политология. 2006. № 1(6). –С. 68–80. 41 Соловьев А.И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации. // Полис. – 2002. – № 3. – С. 5–18; Политические коммуникации / Под ред. А.И. Соловьева. – М., 2004. –332 с.; 42 Политическая коммуникативистика: теория, методология и практика. / Под ред. Л.Н.Тимофеевой. М.: РОССПЭН, 2012. –327 с.; Тимофеева Л Н. Политическая коммуникативистика: проблемы становления // Полис. Политические исследования. 2009. № 5. –С. 55–67 43 Цыганков П.А. Международные процессы в условиях глобализации: проблема эффективной коммуникации // Вестник Московского университета. Сер.: Социология и политология. 1999. № 4. –С. 56–65. 44 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования. – М.: Academia, 1999. – 783 c.; Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. –С.330–342. 45 Deibert R.J. Parchment, Printing and Hypermedia: Communications in World Order Transformation. – N.Y.: Columbia University Press, 1997. –329 p. 46 Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе / Пер. с англ. А. Матвеева под ред. В. Харитонова. – Екатеринбург: У–Фактория (при участии Гуманитарного ун–та), 2004. –327 с.; Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ. под науч. ред. О. И. Шкаратана. – М.: ГУ ВШЭ, 2000. –606 с.; Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриаль-ная волна на Западе. Антология / Под редакцией В. Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999. –640 с.; Castells, M. The Informational
12
У. Эко51, а также представителями теории информационного общества Ё.
Масудой52, Ф. Уэбстером53, Э. Тоффлером54.
С развитием средств массовой коммуникации и информации изменились и
параметры функционирования политического пространства. В связи с этим
важным представляется выделить труды Н.В. Анохиной55, Ж. Бодрийяра56, П.
Бурдье57, Д.В. Иванова58, М. Крюгера59, М. Лернера60, У. Липпманна61, Н.
Лумана62, М. Паренти63, В.И. Самохваловой64, Дж. Томпсона65, Д.В. Чайковского,
посвященные процессам медиатизации и виртуализации современной политики66.
С учетом высокого манипуляционного и пропагандистского потенциала
современного интернет–пространства, активно используемого в политическом
управлении, необходимо выделить работы таких ученых, как Э. Аронсон и Э.
Партканис67, Э. Бернейс68, Л. Войтасик69, Е.В. Егорова–Гантман70, Э. Фромм71, Г.
City: Economic Restructuring and Urban Development. The Wiley–Blackwell, 1992.–416 p; Castells, M. The Rise of the Network Society. The Information Age. Economy, Society, and Culture. vol. 1; 2nd Edition with a New Preface edition. Wiley–Blackwell, 2009. –656 p. 47 Meyrowitz J. No Sense of Place: The Impact of Electronic Media on Social Behavior. – Oxford University Press; Reprint edition (December 11, 1986), –432 p. 48 Нэсбит Дж., Эбурдин П. Что нас ждет в 90–е годы. Мегатенденции. Год 2000. – М.: Республика, 1992. –415 c. 49 Heyer P. Communications and History: Theories of Media. Knowledge, and Civilization. – N.Y.: Greenwood Press, 1988. –197 p. 50 Schramm W. Mass Media and National Development: The Role of Information in the Developing Countries. –Stanford: Stanford University Press, 1964. –333 p. 51 Эко У. «От Интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст». Отрывки из публичной лекции в МГУ // Новое литературное обозрение. – 1998. – № 32. –C.5–14 52 Masuda Y. The information Society as Post–Industrial Society. Bethesda, MD: World Future Society, 1981. 179 p. 53 Уэбстер Ф. Теории информационного общества. – М.: Аспект Пресс, 2004. –400 с. 54 Тоффлер Э. Третья волна. – Москва: АСТ, 2004. – 781 с.; Тоффлер Э. Шок будущего. М., АСТ, 2002. –557 с. 55 Анохина Н.В. Влияние средств массовой информации на электоральное поведение: основные подходы // Вестник Самарского государственного университета, 2000. №1. –С. 26–38. 56 Бодрийяр, Ж. Симулякры и симуляция – Тула, 2013. –204 с. 57 Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» // Вопросы социологии. –1992. –Т.1. –С.17–36 58 Иванов Д. В. Виртуализация общества. Версия 2.0. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2002. –224 с. 59 Крюгер, М. Искусственная реальность: прошлое и будущее // Исследования по философии современного понимания мира. – М., 1995. – Вып. 1. –С.85–109 60 Лернер М. Развитие цивилизации в Америке. М., Радуга, 1992. –575 с. 61 Липпманн У. Общественное мнение/Пер. с англ. Т.В. Барчуновой – М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2004. –384 с. 62 Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005. –256 с. 63 Паренти М. Демократия для немногих. М., Прогресс, 1990. –504 с. 64 Самохвалова В.И. «Массовый человек» – реальность современного информационного общества (материалы конференции «Проблема человека: мультидисциплинарный подход»). М., 1998. –С. 23–31 65 Thompson J. B. Media and Modernity: A Social Theory of the Media. Stanford University Press, 1995. –314 p.; Thompson J. B. Ideology and Modern Culture. Critical Social Theory in the Era of Mass Communication. Stanford University Press; 1991. –372 p. 66 Чайковский Д.В. Проблема управления в контексте общества информации и коммуникации // Известия Томского политехнического университета, 2010. №6. –С. 100–104. 67 Аронсон Э., Пратканис Э. Р.Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения, повседневное использование и злоупотребление.Перераб. изд. – СПб.: Прайм–Еврознак, 2003. –384 с.
13
Франке72, Т. Маккена73, С. Московичи74, Г.Г. Почепцов75, Р. Тайлер и Каас
Санстейн76, Н. Хомский77, Ж. Эллюль78, которые подробно изучали в своих
работах манипуляционные и пропагандистские возможности современных
политических коммуникаций. В этом ряду также представляется важным
отметить ряд российских специалистов, среди которых можно выделить работы Р.
Также следует отметить ряд работ, посвященных вопросам использования в
современной политической практике технологий интернет–коммуникации. В этой
связи необходимо выделить труды М.Г.Анохина83, В.А. Ачкасовой и А.В.
Чугунова84, Б. Барбера85, И.А. Быкова86, И.И. Кузнецова87, А.В. Курочкина88, Е.Г.
Пономаревой89, К. Санстейна90, А. Смита91, Э. Шмидта и Д. Коэна92, Д.В.
68 Бернейс Э. Пропаганда. H–Publishing, Москва, 2010. 176 с.; Бернейс Э. Инженерия согласия // Полис. 2014. №4. С. 122–131. 69 Войтасик Л. Психология политической пропаганды. М.: Прогресс, 1981. –278 с. 70 Егорова–Гантман Е. В. В тумане войны. Наступательные военные коммуникативные технологии. – Самара: ООО «Офорт»; М.: Группа компаний «Никколо М», 2010. –432 с. 71 Фромм Э. Бегство от свободы. М., АСТ, 2009. –284 с. 72 Franke H.W. Der manipulierte Mensch: Grundlagen der Werbung und der Meinungsbildung. Wiesbaden, 1964. –142 p. 73 Маккенна Т. Пища богов. М.: Издательство Трансперсонального Института, 1995. –536с. 74 Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998. –478 с. 75 Почепцов Г.Г. Информационные войны. М., РЕФЛ–БУК: ВАКЛЕР, 2000. –574 с.; Почепцов Г.Г. Как «переключают» народы: Психологические/информационные операции как технологии воздействия на массовое сознание в XX веке. Киев, 1998. –182 с. 76 Richard H. Thaler, Cass R. Sunstein Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth, and Happiness, Yale University Press, 2008. –293 p. 77 Herman, Edward; Chomsky, Noam. Manufacturing Consent: The Political Economy of the Mass Media. New York: Pantheon Books, 2002. –480 p. 78 Ellul, J. Propaganda: the formation of men's attitudes. New York: Alfred A. Knopf, Inc., 1972. –328 p.; Ellul, J. The technological society. NewYork: VintageBooks, 1967. –449 p. 79 Борецкий Р. В бермудском треугольнике ТВ. М., 1998. –204 с. 80 Кара–Мурза С.Г. Манипуляции сознанием. – М.: Эксмос, 2007. –862 с. 81 Пугачев В.П.. Информационный тоталитаризм как перспектива либеральной демократии XX века // На рубеже веков. ― 1997. ― № 4. –С. 45–54. 82 Цуладзе А.М. Большая манипулятивная игра. М.: Алгоритм, 2000. –336 с. 83 Анохин М.Г. Информационно–коммуникативные технологии в политике. // Вестник РУДН. 1999. № 1. С. 40–52 84 Ачкасова В.А., Чугунов А.В. Концепт глобализации и роль информационных технологий (российский контекст) // Информационное общество, 2001, вып. 1. –С. 17–20.; Чугунов A.B. Российская интернет–аудитория в зеркале социологии. СПб.: изд–во СПбГУ, 2006. –320 с. 85 Barber B. Strong Democracy: Participatory Politics for a New Age. University of California Press, 2003. –360 p. 86 Быков И.А. "Электронная демократия" vs "электронное правительство": концептуальное противостояние? // Политэкс: Политическая экспертиза: Альманах. Вып. 3. – СПб.: Изд–во СПбГУ, 2005. –С. 69–79. 87 Кузнецов И.И. Рунет как часть российского электорального пространства // Общественные науки и современность. 2003, №1. –С. 68–77. 88 Курочкин А.В. Политика в условиях сетевого общества: новая структура и содержание. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 3. Ч. 2. –С. 113–117. 89 Пономарева Е.Г. Секреты "цветных революций". Современные технологии смены политических режимов. [Часть 2] / Е.Г. Пономарева // Свободная мысль. – 2012. – № 3–4. – С.43–59.
14
Чайковского93, А.А. Чеснакова94, М.Г. Шилиной95, а в части анализа систем
управления информацией в современном мире – исследования Джозефа С. Ная–
младшего96. В этих трудах содержится анализ влияния интернет–коммуникаций
на текущий политический процесс, рассматриваются возникающие под
воздействием современных информационных технологий новые формы
политического участия, исследуется специфика управления информационным
обществом.
Вопросы политического управления изучались как зарубежными, так и
российскими учеными. Относительно исследования феномена управления
необходимо выделить работы таких специалистов, как В.Г. Афанасьев97, Н.
Винер98, В.И. Кнорринг99,. Вопросы политического управления, а также
соотношения феноменов политики и управления рассматривают такие ученые,
как В.И. Буренко100, А.А. Дегтярев101, Ю.В. Ирхин102, А.И. Соловьев103, О.Ф.
Шабров104, В.И. Франчук105. Среди зарубежных специалистов данной
90 Cass R. Sunstein, Republic.com 2.0. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2009. –272 p. 91 Smith A. Those Active in the Obama Campaign Expect to be Involved in Promoting the Administration. [Электронный ресурс]. – режим доступа: http://pewresearch.org/pubs/1068/post–election–voter–engagement (дата обращения 30.04.2014) 92 Шмидт Э., Коэн Д. Новый цифровой мир. Как технологии меняют жизнь людей, модели бизнеса и понятие государств. М.: Издательство Манн, Иванов и Фербер, 2013. –367 с. 93 Чайковский Д.В. Проблема управления в контексте общества информации и коммуникации» // Известия Томского политехнического университета. №6, 2010. –С. 100–104. 94 Чеснаков А.А. Ресурсы INTERNET и российские политические технологии: состояние и перспективы развития // Вестник Московского Университета. Сер. 18. Социология и политология, 1999.–№4. –С. 65–71. 95 Шилина М.Г. Выборы президента в США: новые технологические тренды? // Бизнес. Общество. Власть. №12, 2012. –С. 106–118. 96 Най Д.С. Будущее власти. М.: АСТ, 2014. –448с. 97 Афанасьев В.Г. Системность и общество. – М., Политиздат, 1980. –368 с.; Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание и управление. М., Политиздат, 1981. –432 с.; Афанасьев В.Г. Мир живого: системность, эволюция и управление. – М., Политиздат, 1986. –334 с.; 98 Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. М., 1983 –344 с. 99 Кнорринг В.И. Теория, практика и искусство управления. М., Инфра–М, 1999. –512 с. 100 Буренко В.И. Власть, политика, управление в системе отношений «общество – государство» // Труды МГУУ Правительства Москвы. –М.: МГУУ ПМ, 2005, Вып. №4.–С. 247–261 101 Дегтярев А.А. Политическая власть как регулятивный механизм// Полис. – 1996. – №3. С.108–120 102 Ирхин Ю.В. Политическое управление и прогностический подход к политике// Социология власти. – 2007. – №2. С.49–56. 103 Соловьев А.И. Политика и управление: когнитивные основания взаимосвязи // Вестник Московского Университета. Сер. 21. Управление (государство и общество). №3 – 2005. С.39–49 104 Шабров О.Ф. Политическое управление. М., Интеллект, 1997. –200 с. 105 Франчук В.И. Социальное управление: самоуправление, менеджмент, политическое руководство. М., Компания Спутник+, 2007. –244 с.
15
проблематике свои работы посвятили В. Вильсон106, Ж.–М. Денкен107, Дж. Рэбин
и Дж. Боуман108, Ю. Хабермас109.
Проблеме участия государства в качестве актора публичной политики в
аспекте современного политического управления посвящены труды Ю.В.
106 Wilson W., "The Study of Administration" [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://teachingamericanhistory.org/library/document/the–study–of–administration/ (дата обращения: 30.04.2014) 107 Денкэн Ж.–М. Политическая наука. М., МНЭПУ, 1993. –162 с. 108 Rabin J., Bowman J.S. Introduction: Politics and Administration// Woodrow Wilson and American Public Administration, N.Y; Basel, 1984. –344 p. 109 Хабермас Ю. Философский спор вокруг идеи демократии (Лекция вторая) // Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. – М., Наука, 1992. –с.31–55. 110 Ирхин Ю.В. «Электронное правительство» как интерактивная коммуникация между органами власти и гражданами // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2009, №6. –С. 160–174. 111 Связи с общественностью в политике и государственном управлении / Под общ. Ред. В.С.Комаровского, М.: Изд–во РАГС, 2001. –520 с. 112 Попова О.В. Протестное поведение и политико–административные стратегии государства // Политико–административные отношения: концепты, практика и качество управления. Сборник статей / Под ред. Л.В.Сморгунова. Спб., 2010. –С. 235–251. 113 Сморгунов Л.В. Государство и политика модернизации // Вестник философии и социологии КГУ, 2010. №2. –С. 132–139.; Сморгунов Л.В. Сетевой подход к политике и управлению // Полис, 2001, №3. –С. 103–112. 114 Акопов Г.Л. Политические интернет–коммуникации как инновационный фактор в современных политических процессах. Дис… д–ра полит.наук. Ростов н/Д, 2011. –336 с. 115 Воробьев Ю.Л. Коммуникативное взаимодействие гражданского общества и структур публичной власти как управленческий процесс: автореф. дис. д–ра социол.наук. – М., 2008. –351 с. 116 Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретико–методологический анализ. Дис… д–ра полит.наук. М., 2005. –428 с. 117 Грязнова Е.В. Виртуально–информационная реальность в системе "Человек – Универсум". Дис…. Д–ра
философ. наук, Н.Новгород, 2006. –372 с. 118 Марков Е.А. Трансформация коммуникативно–информационных отношений государства и общества в России. Дис. … д–ра полит.наук. Саратов, 2011. –324 с. 119 Мирошниченко И.В. Социальные сети в российской публичной политике. Дис…. д–ра полит.наук. М., 2013. –336 с. 120 Поцелуев С.П. Диалоги и парадиалог как формы дискурсивного взаимодействия в политической практике коммуникативного общества. Дис… д–ра полит.наук. Ростов н/Д., 2010. –448 с.
16
Судоргин121, С.Ю. Хлыстунов122. В данных работах содержится анализ феномена
политического управления в его соотнесении с другими видами управленческой
деятельности, дается интерпретация сетевых механизмов регулирования
политической сферы жизни общества, анализируется роль СМИ и иных
инфоструктур как фактора воздействия на политические процессы,
рассматриваются теоретические и прикладные вопросы коммуникативного
взаимодействия в политике.
Также следует выделить ряд докторских диссертаций, подготовленных в
последние годы, в которых в качестве объектов исследования выступают
современное политическое управление и политические коммуникации. Так, в
диссертационной работе В.А. Курочкина123 основной акцент сделан на анализе
государства как основного субъекта инновационного политического управления в
условиях сетевого общества, однако иные акторы политического управления,
функционирующие в режиме субъектно–субъектного взаимодействия и
осуществляющие информационно–коммуникационную деятельность на
горизонтальном уровне в политических целях, автором практически не
рассматриваются. В представленном нами диссертационном исследовании
государство выступает лишь как один из возможных субъектов политического
управления.
Диссертационное исследование О.В. Михайловой124 также посвящено
преимущественно рассмотрению вопросов, связанных с анализом политико–
административного пространства современных государств и изучением сетевых
форм государственного управления. Однако в нашем исследовании для
достижения цели и задач работы обозначены и иные участники управленческих
процессов, такие как сетевые сообщества, внесистемные негосударственные
121 Судоргин О.А. Современная информационная политика государства: мировой опыт и российская практика. Дис. … д–ра полит.наук. М., 2011. –360 с. 122 Хлыстунов С.Ю. Средства массовой информации российского общества в условиях идеологической глобализации: социологический подход. Дис. … д–ра соц. Наук, Саратов, 2007. –460 с. 123 Курочкин В.А.. Государственное управление и инновационная политика в условиях сетевого общества: Дис. … д–ра полит. наук. СПб, 2014.– 295 с. 124 Михайлова О.В. Сетевая архитектура государственного управления: проблемы концептуализации и практики: Дис. … д–ра полит. наук. М.,2014, –335 с.
17
политические акторы, глобальные корпорации – технологические мировые
лидеры, которые не вошли в сферу научного исследования О.В. Михайловой.
В своей диссертации М.М. Кучерявый125 выделяет в качестве предмета
своего научного исследования информационную компоненту системы
национальной безопасности России в глобальном информационном пространстве.
В представленном нами исследовании национальная безопасность в
информационной сфере представляется как одно из многих направлений
политического управления, что потребовало изучения вопросов использования
современных информационно–коммуникационных технологий в политико–
управленческих процессах не только в области решения задач, связанных
непосредственно с обеспечением национальной безопасности, но и в более
широком спектре сфер политического управления, включая и обратную угрозу
общественному развитию со стороны государства.
В диссертационном исследовании Я.С. Артамоновой126 проведен анализ
информационной безопасности как политологической категории и изучена
практика политического обеспечения информационной безопасности российского
общества в целом. Однако данное направление исследования является лишь
одним из аспектов представленной нами диссертационной работы, основной
акцент в которой сделан на фундаментальном рассмотрении роли и места
технологий интернет – коммуникации в системе современного политического
управления.
В диссертации И.В. Мирошниченко127 подробно рассмотрены сетевые
формы, механизмы и технологии реализации современной публичной политики,
при этом, основной акцент в исследовании сделан на применении социальных
сетей в качестве инструмента преимущественно российской публичной политики,
125 Кучерявый М.М. Информационное измерение политики национальной безопасности России в условиях современного глобального мира: Дис. … д–ра полит. наук. СПб, 2014.– 374 с. 126 Артамонова Я.С. Информационная безопасность российского общества: теоретические основания и практика политического обеспечения: Дис. … д–ра полит. наук. М.,2015, –359 с 127 Мирошниченко И.В. Социальные сети в российской публичной политике: автореферат Дис. д–ра полит. наук :М., 2013. – 40 с.
18
без комплексного анализа зарубежного опыта в данной сфере, который был
проведен в рамках нашего диссертационного исследования.
В свою очередь, диссертационная работа С.С. Бодруновой128 посвящена
изучению такого социального феномена, как медиаполитическое взаимодействие
и анализу процессов медиакратизации современных политических режимов. При
этом разработанная автором концепция медиакратии представляется как особого
типа политический режим, основанный на сращивании журналистики и
публичной политики. Однако иные акторы информационно–коммуникационного
взаимодействия в публичной сфере политики автором в работе не
рассматриваются, в то время как в интернете как глобальном пространстве
политических коммуникаций существует значительное число иных акторов,
помимо журналистов. К тому же анализ современной политической практики
демонстрирует применение интернет–технологий коммуникации в целях
формирования новых типов общественно–политического устройства именно
такого рода акторами, что раскрыто в представленном нами диссертационном
исследовании в рамках разработанной концепции кибердейтократии.
Также необходимо выделить целый ряд кандидатских диссертаций, в
рамках которых исследуются вопросы использования современных
информационно–коммуникационных технологий в политическом управлении129.
В данных работах рассматриваются достаточно узкие аспекты проблематики,
заявленной нами в настоящем диссертационном исследовании, что требует
128 Бодрунова С.С. Медиакратия: СМИ и власть в современных демократических обществах: Дис. … д–ра полит. наук. СПб, 2015.– 498 с. 129 Каминченко Д.И. «Новые» средства массовой информации и социальные медиа как субъект политического процесса: Дис. канд. полит. наук: Нижний Новгород, 2015.– 247 с.; Бондарев Н.С. Социальные медиа в современных политических процессах: технологии и ресурсы влияния: Дис. канд. полит. наук: М., 2014.– 198 с.; Барышев Е.В. Эволюция политической коммуникации в российском интернет–пространстве: Дис. канд. полит. наук. М., 2013. –198 с.; Арсланова А.И. Сообщества в сети Интернет: формирование и развитие (социально–философский анализ): Дис. канд. философ. наук: Уфа, 2014.– 148 с.; Абдуллаев Р.А. Влияние Интернет технологий на современные политические процессы в рамках демократических режимов: Дис. канд. полит. наук: Н. Новгород, 2014.– 231 с.; Бочарова Т.Н. Интернет–форумы как социально–культурный феномен: проблема конструирования виртуальной реальности: Дис. канд. соц. наук: – Хабаровск, 2015; Тощева А.В. Коммуникационный ресурс политической оппозиции в Российской Федерации (2000–2010–е гг.): Дис. канд. полит. наук: М., 2014.– 168 с.; Иванов Д.Д. Политическая коммуникация в современной России: особенности функционирования и тенденции развития: Дис. канд. полит. наук. М., 2014; Жорова Ю.В. Политическая информация в медиапространстве современных демократий (опыт США и России): Дис. канд. полит. наук: СПб, 2014.– 208 с.
19
самостоятельного комплексного изучения вопросов применения технологий
интернет–коммуникации в процессах современного политического управления.
Итак, определенные нами цель и задачи диссертационной работы находятся
в значительной мере на периферии внимания авторов упомянутых выше
диссертационных работ, что потребовало самостоятельного комплексного
научного исследования роли и места технологий интернет–коммуникации в
системе современного политического управления.
Таким образом, сущностные характеристики современных технологий
политической интернет–коммуникации, особенности и возможности их
применения в системе современного политического управления пока не стали
объектом комплексного теоретико–методологического изучения в предметном
поле российской политологии. Отсутствуют обобщающие труды, в которых бы
содержалась всесторонняя трактовка роли интернет–технологий в определении
основных траекторий управленческого воздействия на современные политические
процессы. Следует констатировать недостаток теоретических моделей и
концепций, призванных раскрыть конструктивный потенциал современных
технологий в таком пространстве политических коммуникаций, как интернет. Эти
обстоятельства и предопределили обращение к теме настоящего исследования.
Таким образом, цель диссертационной работы – выявление особенностей
использования технологий интернет–коммуникации в современном политическом
управлении.
Задачи исследования:
– определение сущностных характеристик современных интернет–
коммуникаций;
– определение роли современных технологий массовой политической
интернет–коммуникации в формировании новых типов общественного
устройства;
– исследование практического опыта применения технологий интернет–
коммуникации в процессе современного политического управления;
20
–выявление фундаментальных трендов развития политических
коммуникаций в начале XXI века в аспекте возможностей их использования в
современном политическом управлении;
– исследование манипуляционного потенциала ресурсов интернета в
современном политическом управлении;
– выделение коммуникационных технологий политического управления в
национальных сегментах интернет – пространства;
– разработка эффективной модели интернет–коммуникации для применения
в современном политическом управлении;
– оценка рисков применения технологий массовой коммуникации для
осуществления проектов внешнего воздействия на существующие политические
режимы в рамках глобального политического управления.
Объект – интернет как пространство политических коммуникаций в
системе современного политического управления
Предмет – особенности использования информационных интернет–
ресурсов и технологий интернет–коммуникации в современном политическом
управлении в аспекте информационно–коммуникационного воздействия на
общественное сознание.
Рабочая гипотеза исследования состоит в обосновании возможностей
использования технологий интернет-коммуникации в качестве
экстерриториального инструмента современного политического управления.
Данные технологии применяются для изменения общественно-политического
устройства и механизмов распределения политической власти в современных
государствах, а также для влияния на содержание и характер функционирования
национальных политических режимов с последующей их трансформацией в
экстерриториальностью, высоким уровнем доверия к горизонтальным
коммуникациям, наличием возможностей широкомасштабного применения
виртуальных киберсимулякров, падением значения непосредственно контента
сообщений и возрастанием значимости пользовательских оценок данного
контента.
3. В рамках интернет–пространства формируются принципиально новые
формы влияния на общественное сознание, имеющие в качестве своей
принципиальной базы горизонтальные коммуникации. Они основаны на моделях
вовлечения сетевых акторов в распределенное коммуникационное
взаимодействие с последующим формированием сетевых сообществ,
выступающих в качестве новых общественных институтов.
При этом понятие массы в интернет–пространстве применительно к
возможностям и особенностям коммуникативного воздействия на нее в рамках
политического управления приобретает принципиально новое звучание за счет
структуризации сетевых сообществ в форматах «один ко многим», «многие к
одному», «многие ко многим». Речь идет также и о появлении эффекта «умной
толпы», связанным с использованием многофункциональных
высокотехнологичных гаджетов, а также созданием нового феномена
«виртуальной массы», отличающегося наличием в сетевых сообществах
значительного числа виртуальных лидеров общественного мнения.
29
4. Развитие интернет–технологий массовой политической коммуникации
непосредственным образом влияет на формирование новых моделей
общественного устройства, вызывая новые социально–политические эффекты.
Данные эффекты ранее не существовали в традиционном публичном
политическом пространстве и непосредственно связаны с мобилизационными
возможностями социальных медиа. Речь идет об отношении к представителям
гражданского общества, интерактивном взаимодействии между представителями
общества и власти, организации структурированного давления на власть со
стороны сетевых сообществ, десакрализации власти, радикализацией настроений
интернет–пользователей, а также о переносе на сетевые сообщества части
функций традиционных социально–политических институтов.
5. В настоящее время представление об интернете как открытом
пространстве политических коммуникаций, обладающем высоким потенциалом
демократизации современного общества, нуждается в пересмотре.
Разнонаправленные тенденции глобализации и универсализации интернет–
пространства с одной стороны, и фрагментации и все большей закрытости
отдельных сетевых сегментов, которые в перспективе могут изменить
существующий коммуникативный ландшафт, с другой стороны, приводят к
необходимости переосмысления существующих на сегодняшний день концепций
и моделей коммуникационной деятельности в рамках современного
политического управления.
Одним из вероятных сценариев технологической трансформации
современных моделей политического устройства может стать появление нового
глобального политического режима в формате кибердейтократии130, ключевыми
акторами которого будут являться контролирующие глобальную сетевую
инфраструктуру и содержащуюся в ней информацию субъекты политики.
130 За основу для формирования термина «кибердейтократия» взят термин «дейтократия», введенный К. Дойчем для обозначения традиционных информационных элит. См. Deutsch K. The Nerves of Government: Models of Political Communication and Control. – N.Y.: Free Press, 1966. –316 p. Термин «кибердейтократия» введен нами для описания нового типа информационных элит, контролирующих глобальную сетевую инфраструктуру и информационные ресурсы в интернет пространстве. См.: Володенков С.В. Особенности интернет–коммуникации в современном политическом процессе // Вестник Московского университета. – 2014. – № 2. – С. 12–20
30
6. Интернет–пространство характеризуется значительно большим
манипуляционным и пропагандистским потенциалом в сравнении с
традиционным пространством политических коммуникаций. Интернет–ресурсы и
технологии трансформируются из прозрачного и независимого инструмента
демократизации современного общества в инструмент формирования искаженной
виртуальной политической псевдореальности131 в глобальных масштабах.
При этом в настоящее время значительную роль в информационно–
коммуникационном воздействии в интернете играют киберсимулякры –
функционирующие в сетевом пространстве виртуальные псевдоличности,
которые симулируют репрезентацию реальных интернет–пользователей,
обеспечивая трансляцию пропагандистского контента для осуществления
манипуляционного воздействия на общественное сознание. Это обусловливает
виртуализацию интернет–пространства и вызывает существенные искажения в
отражении политической реальности.
7. Современные технологически развитые державы имеют более
широкий арсенал коммуникативных интернет–технологий политического
управления, которые обеспечивают возможности осуществления
экстерриториального управления национальными сегментами интернет–
пространства других государств.
Это актуализирует проблему национальной информационной безопасности
и политической стабильности на принципиально новом этапе общественно–
политического развития большинства современных государств. Технологии
интернет–коммуникации активно используются в ходе проведения так
называемых «цветных революций», т.е. политических переворотов, которые
осуществляются извне с интенсивным использованием интернет–ресурсов,
подконтрольных интересантам внешнего воздействия.
Каналы интернет–коммуникации в этой связи используются для
виртуальной перекодировки ценностно–смысловых пространств суверенных 131 В данном случае под псевдореальностью мы понимаем то содержание и смысл, которые вложил в данный термин У. Липпманн. См.: Липпманн У. Общественное мнение/Пер. с англ. Т.В. Барчуновой – М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2004.
31
государств. Речь идет о подрыве стабильности существующих национальных
политических режимов с последующим внедрением в общественное сознание
протестных моделей поведения. Это приводит в ряде случаев к мобилизации масс
для участия в оппозиционных действующей власти акциях, направленных на
свержение существующих властных институтов.
8. Одним из следствий новых вызовов в сфере национальной
информационной безопасности является тенденция фрагментации
существующего на сегодняшний день сетевого пространства массовых
коммуникаций. Речь идет о формирования все более специфичных и отличных
друг от друга обособленных национальных сегментов интернета. Они позволяют
осуществлять эффективное политическое управление в рамках отдельных
технологически развитых государств и обеспечивать при этом максимальное
противодействие политическому влиянию извне.
Апробация результатов исследования
Основные положения и различные аспекты исследования изложены и
отражены автором в 51 научной работе общим объемом 80 печатных листов, в
том числе в 4 монографиях, 27 статьях в ведущих рецензируемых научных
изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для
публикации результатов докторских диссертаций, а также в выступлениях на 22
международных и всероссийских научных и научно–практических конференциях,
круглых столах и семинарах, основные из которых:
международный научно-общественный форум "70-летие Великой Победы:
исторические уроки прошлого и политические вызовы современности".
Калининград, БФУ имени И. Канта, 2015;
первый съезд Российского общества политологов «Национальные
интересы России: глобальные приоритеты, политические стратегии и
перспективы» (секция «Политические коммуникации и информационное
пространство: векторы трансформации и перспективные технологии»). Суздаль,
2014;
32
II Всероссийский научно-образовательный форум «Политология - XXI век:
политические ценности и политические стратегии», научно-практический
круглый стол «Информационно-технологическое проектирование политических
ценностей в российском сегменте интернета". Москва, МГУ имени М.В.
Ломоносова, 2013;
теоретический семинар отдела анализа социально политических процессов
Института социологии РАН. Москва, 2013;
международный научный семинар «Политическое развитие России и
Китая в эпоху интернета». Москва, факультет политологии МГУ имени
Ломоносова, 2013;
7-е заседание Исследовательского комитета по политической
коммуникативистике РАПН при участии АПН и кафедры политологии и
политического управления РАНХигС при Президенте РФ "Политические
коммуникации в Интернете: проблемы исследования". Москва, РАНХиГС при
Президенте РФ, 2013;
международный научный семинар «Политическое развитие России и
Китая в эпоху интернета». Москва, факультет политологии МГУ имени М.В.
Ломоносова, 2013
международная конференция "Граждане и лидеры в сравнительной
перспективе". Москва, факультет политологии МГУ имени М.В. Ломоносова,
2012;
всероссийская научная конференция "Современные проблемы
государственной политики и управления". Москва, факультет политологии МГУ
Политология. Научно-практический круглый стол «Новые формы политической
коммуникации». Москва, МГУ имени М.В. Ломоносова, 2010;
международная научная конференция "Перспективы развития
политической психологии: новые направления". Москва, факультет политологии
МГУ имени М.В. Ломоносова, 2010.
также апробация основных положений работы была осуществлена в
рамках реализации научно-исследовательской работы на факультете политологии
МГУ имени М.В. Ломоносова, руководителем которой являлся автор, по теме
«Актуальные проблемы сетевой информационной безопасности современного
государства».
Кроме того, разработанные в диссертации подходы, положения и
концепции использованы при разработке и чтении учебных курсов по
политическому менеджменту и управлению современными политическими
кампаниями в Московском государственном университете имени М.В.
Ломоносова.
Диссертация обсуждена на кафедре российской политики факультета
политологии МГУ имени М.В. Ломоносова и была рекомендована к защите.
Также апробация основных положений работы была осуществлена в рамках
реализации научно–исследовательской работы на факультете политологии МГУ
имени М.В. Ломоносова по теме «Актуальные проблемы сетевой
информационной безопасности современного государства», руководителем
которой являлся автор.
Кроме того, разработанные в диссертации подходы, положения и концепции
использованы при разработке и чтении учебных курсов по политическому
менеджменту и управлению современными политическими кампаниями в
Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова.
34
Структура работы определяется задачами и логикой исследования и
состоит из введения, четырех глав (12 параграфов), заключения, списка
использованных источников и литературы, 9 приложений с графическими
иллюстрациями.
Объем исследования составляет 315 страниц (вместе со списком
литературы 347 страниц).
35
1 ГЛАВА. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ
ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОЦЕССОВ КОММУНИКАЦИИ В
ПОЛИТИЧЕСКОМ УПРАВЛЕНИИ
1.1. Политическое управление как процесс
информационно-коммуникационного регулирования
современных общественных отношений
Вся современная человеческая деятельность неразрывно связана с таким
понятием, как управление. Общество постоянно сталкивается с ситуациями,
требующими принятия управленческих решений и осуществления
управленческой деятельности в различных сферах своей жизни.
В современном обществе возникает бесчисленное множество
управленческих отношений в разнообразных областях жизнедеятельности, в том
числе и в сфере политики, в которой успешное достижение поставленных целей
без осуществления эффективных управленческих воздействий попросту
невозможно.
При этом, как показывает современная практика, именно параметры
процесса политического управления существенным образом влияют на ключевые
характеристики функционирования общества, его стабильность и успешность.
Особенности функционирования политической сферы государств также во
многом определяются содержательной, организационной и технологической
спецификой моделей и методов управления, а само политическое управление
является одним из важнейших феноменов жизнедеятельности любой социальной
системы, изменения в котором непосредственным образом влияют и на динамику
общественно-политического развития.
Неслучайно еще Аристотель рассматривал вопросы управления
применительно к проблемам функционирования античного государства в аспекте
36
формирования эффективных форм политического правления и управления
общественными делами132.
Однако, несмотря на то, что сам феномен политического управления имеет
собственное звучание и самостоятельный содержательный смысл, выступая в
качестве отдельного вида общественной деятельности, смысловое содержание
феномена политического управления определяется в первую очередь вопросами
соотношения политики и управления как самостоятельных феноменов, которые
мы рассматриваем как формы сознательного регулирование общественных
отношений, имеющие единую информационно-коммуникативную природу.
В связи с этим необходимо рассмотреть взаимоотношения феноменов
управления и политики для определения сущностных характеристик феномена
политического управления. Подробно этот вопрос рассмотрен нами в работе
«Соотношение политики и управления в системе регулирования современных
общественных отношений»133, в которой изложены основные подходы и показано,
что на сегодняшний день существует неоднозначность в позиции ученых по
данной проблеме, и исследователи придерживаются прямо противоположных
точек зрения.
В целом мы можем выделить принципиально различные между собой
научные подходы, формулирующие представления и модели соотношения
политики и управления. В рамках первого из них постулируется различие в
содержании и функциях таких феноменов, как управление и политика.
Сторонники же второго подхода определяют такие различия как принципиально
искусственные и необоснованные.
О невозможности определения четкого различия между феноменами
политики и управления с различных позиций писали как зарубежные, так и
отечественные специалисты, например, современные американские ученые Дж. 132Асмус В.Ф. Античная философия. Учение об обществе и государстве. М., 1994. -544 с.
133 Володенков С.В. Соотношение политики и управления в системе регулирования
современных общественных отношений. // Проблемный анализ и государственно-
управленческое проектирование. М.: 2011, №5. С. 76-80.
37
Рэбин и Дж. Боуман в своей работе «Introduction: Politics and Administration»
придерживаются подобной позиции, считая невозможным разграничение
политики и управления в качестве самостоятельных феноменов: «разделение
политики и управления оказалось катастрофическим как в научном, так и в
политическом отношении…Кризис в американском публичном управлении
является в конечном итоге проблемой политической теории; теория управления
есть теория политики»134. При этом данные авторы относят политику к
сущностным и фундаментальным основам социального управления.
В рамках разработанной представителями западной науки концепции
нового публичного менеджмента сам вопрос противопоставления политики и
управления снимается с повестки дня в силу акцентирования внимания в первую
очередь на управленческой деятельности как основной форме активности
государства. Одновременно с этим политика выступает в качестве одного из
видов социального управления, подчиняющегося общей управленческой логике.
Приверженцы данной концепции придерживаются той точки зрения, что реальная
политическая власть на практике сегодня находится в руках чиновников,
представляющих институты исполнительной власти, в связи с чем значимость
политики как самостоятельного феномена признается незначительной.
С подобной позицией солидарен и ряд российских ученых. Так, В.И.
Франчук в своей работе «Социальное управление: самоуправление, менеджмент,
политическое руководство» приходит к выводу о том, что политика является
одной из разновидностей управления, его частным случаем, и разделение на
самостоятельные феномены политики и управления не представляется
возможным135.
В то же самое время авторитетный отечественный ученый А.М. Ковалев
считал, что феномены политики и управления в целом идентичны и выступают в 134 Rabin J., Bowman J.S. Introduction: Politics and Administration// Woodrow Wilson and American
качестве единого вида общественной деятельности применительно к процессам
регулирования общественных отношений136.
А известный специалист в области политического управления О.Ф.
Шабров137 указывает на неоднозначность в вопросе разделения феноменов
политики и управления.
Солидарен с ним и А.И. Соловьев, проанализировавший в своей работе
«Политика и управление: когнитивные основания взаимосвязи» основные
подходы к вопросу соотношения политики и управления. По мнению А.И.
Соловьева, исчерпывающе описать взаимоотношения политики и управления, с
учетом незаконченности дискуссий даже по поводу сути данных феноменов,
нельзя, и вопрос соотношения политики и управления не является однозначным,
завися от множества аспектов и особенностей взаимосвязей между ними, а также
ситуативных характеристик управленческих процессов в сфере политики,
которые определяют содержание понятий политики и управления как таковых138.
В качестве примера, разрушающего целостность онтологических оснований
анализа соотношений политики и управлением, ученый приводит
взаимооппонирование биополитической и социоцентристской версий политики.
Как пишет А.И. Соловьев, «…даже единое смысловое ядро взаимодействия
политики и управления (с учетом всего разнообразия оттенков и аспектов этих
связей) всегда вычленяет особые свойства этих явлений, а, следовательно, и
содержание соответствующих понятий. Одним словом, контекстуальное
сопоставление политики и управления выступает как предпосылкой
идентификации присущих им смыслов, так и процедурой уточнения
соответствующих когнитивных схем. Так что, на наш взгляд, рассматривая
136 Данная точка зрения А.М. Ковалева не приведена в его письменных трудах, но неоднократно
высказывалась им в его выступлениях и личных беседах с автором 137 Шабров О.Ф. Политическое управление. М., Интеллект, 1997. -200 с. 138 Соловьев А.И. Политика и управление: когнитивные основания взаимосвязи // Вестник
Московского Университета. Сер. 21. Управление (государство и общество). №3 – 2005. –С. 36-
49.
39
соотношение политики и управления, уместнее и целесообразнее говорить о
30.04.2014) 142 Шабров О.Ф. Политическое управление. М., Интеллект, 1997. -200 с.
41
Ряд российских ученых также придерживается сходных позиций
относительно соотношения политики и управления, различая их в
содержательном и функциональном аспектах.
Так, В.И. Буренко в своей работе «Власть – Политика – Управление в
системе отношений “общество-государство”» разделяет феномены политики и
управления. По мнению В.И.Буренко, основной смысл управленческой
деятельности заключается в целедостижении, тогда как политика, будучи одной
из форм социального взаимодействия, проявляется в отношениях, связанных с
наличием альтернатив и необходимостью выбора цели из числа нескольких
имеющихся143.
Позиция В.И. Буренко применительно к пониманию феномена политики во
многом сходна с точкой зрения Ж.М. Денкена, считавшего, что под политикой
подразумеваются такие явления и процессы, применительно к которым
существуют альтернативные варианты действия, т.е. наличие выбора из числа
нескольких альтернатив144.
Исходя из анализа существующих подходов к пониманию соотношения
феноменов политики и управления, мы можем сделать вывод о неоднозначности
данного вопроса и множественности научных позиций по этому поводу.
Мы придерживаемся позиции, в соответствии с которой в рамках
политического управления осуществляется стратегическое целеполагание в
условиях наличия множественности альтернатив, реализация процесса
достижения политических целей, а также легитимация целедостижения,
осуществляемого в процессе управления. При этом политическое управление
является интегративной конструкцией, объединяющей феномены политики и
управления в самостоятельном формате.
143 Буренко В.И. «Власть – Политика – Управление в системе отношений «Общество-
государство». [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.mosgu.ru/nauchnaya/publications/professor.ru/Burenko/ (дата обращения: 30.04.2014) 144 См. Денкэн Ж.-М. Политическая наука. М., МНЭПУ, 1993. –С.25.
42
Касательно вопроса целеполагания в политическом управлении следует
отметить позицию В.И. Кнорринга, который показал в своих работах, что в сфере
управления именно проблема цели занимает ключевую позицию, определяя и
регулируя содержание и характер управленческого воздействия в целом145.
Принципиальную значимость цели в политическом управлении выделил и
В.Г. Афанасьев, в соответствии с позицией которого управление всегда
целеориентировано. Не являются исключением и социальные системы, в которых
содержательные, функциональные, и структурные характеристики управления
определяются его целью146.
При этом В.Г. Афанасьев определяет цель в качестве ожидаемого состояния
системы, определяемого запланированным и достигнутым результатом.147.
В свою очередь В.И. Буренко пишет о том, что цель является сущностной
характеристикой взаимодействий между субъектами и объектами управленческих
отношений как таковых148.
Исходя из этого, мы можем определить ключевую роль целеполагания в
процессе политического управления. При этом успешность и результативность
процесса управления в большинстве случаев будет определяться, соответственно,
степенью достижения поставленной политической цели.
Необходимо отметить, что цель не является самостоятельно возникающим
феноменом и нуждается в определении и формировании со стороны внешнего
актора политического управления, а также в обеспечении ее достижения в рамках
управленческого процесса. В сфере политического управления принято выделять
145 Кнорринг В.И. Теория, практика и искусство управления. М., Инфра-М, 1999. –С.213. 146 Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание и управление. М., Политиздат, 1981. -
С.254-256. 147 Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание и управление. М., Политиздат, 1981. –
С.258. 148 Буренко В.И. «Власть – Политика – Управление в системе отношений «Общество-
государство». [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
в качестве такого актора субъект управления, функцией которого является
определение политической цели, а также осуществление управленческого
процесса ее достижения.
Из функциональности субъекта управления следует вывод о том, что,
аналогично цели, наличие субъекта управления является принципиальным
условием возможности существования и осуществления процессов политического
управления.
Следует также заметить, что цель формируется субъектом политического
управления осознанно и для ее постановки необходимо наличие мышления,
интеллекта, в связи с чем политическое управление является процессом,
относящимся к интеллектуальной сфере функционирования общества, и модели
политического управления задаются рамками общественного развития,
основанного на осмыслении реальной действительности, осознанной выработке
целевых показателей развития, интеллектуальных возможностях и потенциале
субъектов управления, а на первый план в качестве важнейшего фактора,
определяющего успешность и результативность политического управления,
выходит общественный интеллектуальный капитал.
Важно также отметить, что поскольку субъектами политического
управления выступают государственные, общественные и политические
институты и организации, состоящие из людей, то управленческие процессы в
большинстве случаев характеризуются субъективностью, придающей феномену
политического управления личностно обусловленное своеобразие. В связи с этим
сформированные субъективные представления о реальности, когнитивные модели
мировосприятия и определяемые особенностями общественного развития модели
политического поведения самым непосредственным образом влияют на характер
политического управления и его содержательные характеристики.
Более того, сама цель задается в определенной системе ценностных
координат, в которой находится субъект управления. В зависимости от того, в
рамках какого ценностного пространства осуществляется целеполагание, сама
формулировка цели может быть различной, а некоторые цели могут просто не
44
существовать или являться неприемлемыми для субъекта управления в силу
наличия у него ценностей, противоречащих постановке конкретной цели, которая
выступает в таком случае как недопустимая и неприемлемая.
Постановка политических целей также во многом определяется
субъективными представлениями о доступных для выбора альтернативах, и
восприятие соответствующих альтернатив в процессе политического управления
во многом связано с восприятием политической реальности, а также тем
ценностно-смысловым пространством, в котором существуют политические
акторы, реализующие функцию целеполагания.
Очевидно, что восприятие реальности, а также те ценности и смыслы,
которых придерживается субъект политического управления, во многом
основываются на коммуникативных процессах получения информации,
конструирующих, выражаясь языком У. Липпманна, псевдореальность,
замещающую реальность объективную149.
Посредством осуществления идеологического, пропагандистского и
манипуляционного воздействия на субъект управления, которое реализуется при
помощи трансляции соответствующей информации по различным
коммуникационным каналам, параметры и характеристики такого рода
субъективности могут выступать в качестве регулируемых переменных, что
определяет и параметры самого управления.
Таким образом, от содержательных особенностей информационно-
коммуникационного пространства, в которое погружены политики, во многом
зависит как восприятие той или иной альтернативы в качестве возможной для
реализации, так и сам процесс выбора цели.
Учитывая, что политические ценности, смыслы, убеждения и представления
являются операбельным понятием и могут формироваться извне при помощи
информационно-коммуникационного воздействия, становится возможным
149 Липпманн У. Общественное мнение /Пер. с англ. Т.В. Барчуновой - М.: Институт Фонда
«Общественное мнение», 2004. -384 с.
45
управление архитектурой целей, внешнее определение доступных для субъекта
политического управления диапазонов целей.
Такого рода представление о субъективности политического управления
приводит нас к выводу о том, что информационно-коммуникационное
воздействие на субъектов политического управления значительным образом
влияет и на осуществляемые ими управленческие процессы, в первую очередь на
уровне постановки целей и восприятия доступных для управленческого процесса
политических альтернатив.
В связи с этим мы можем констатировать, что политическое управление,
независимо от того, как трактуется важность политической и управленческой
составляющей в различных научных подходах и концепциях, имеет
коммуникативную природу, определяющую его ключевые параметры и
характеристики, включая особенности постановки политических целей и выбор
соответствующих им альтернатив.
Говоря о феномене политического управления, следует также выделить
такой элемент, как объект политического управления. Именно на него в
классических управленческих моделях оказывается соответствующее
воздействие.
При этом важно отметить, что в силу социальной природы политического
управления, выступающего в качестве одной из основных форм регулирования
общественных отношений, объектами процессов политического управления
являются индивиды, группы людей, общественно-политические структуры,
имеющие собственные убеждения, ценности, представления, модели поведения,
которые самым непосредственным образом определяют результаты и характер
целевого коммуникационного взаимодействия.
В связи с этим для достижения политических целей субъекту политического
управления в большинстве случаев необходимо осуществлять управление
политическими ценностями, смыслами, убеждениями и представлениями
индивидов, общественных групп, политических сил, выступающих в качестве
объекта управления, а также обеспечивать формирование выгодных и
46
эффективных моделей поведения с точки зрения субъекта политического
управления.
В силу этого в рамках процесса политического управления возникает
необходимость осуществления ценностно-смыслового транзита в сознание
целевых аудиторий управленческого воздействия, что возможно в первую очередь
на основе применения технологий убеждающей коммуникации, в результате чего
могут изменяться политические ценности, модели восприятия социально-
политической реальности и политические убеждения конечных реципиентов
информационно-коммуникационного воздействия.
Как писал основатель Йельской школы убеждающей коммуникации К.И.
Ховланд в своей работе «Коммуникация и убеждение», при помощи такого рода
убеждающего коммуникационного воздействия на представителей целевых
аудиторий изменяется их поведение, а также их мнения и убеждения
относительно различных объектов, личностей или символов150, что является в
большинстве случаев важнейшим элементом достижения поставленных
субъектом политического управления целей.
Технологии убеждающей коммуникации, включая технологии пропаганды и
манипуляции, являются основой современного политического управления,
нацеленного на формирование необходимых ценностно-смысловых пространств,
представлений о социально-политической реальности, а также поведенческих
моделей участников политического процесса в целом.
При этом коммуникационные процессы, осуществляемые в рамках
реализации политического управления, носят двоякий характер. С одной стороны,
коммуникационное воздействие на объект управления позволяет достигать
поставленных целей, но другой стороны, коммуникационное влияние на
субъектов управления позволяет управлять постановкой целей извне, и, тем
150 Hovland C.I. Communication and persuasion : psychological studies of opinion change / by Carl I.
Hovland, Irving L. Janis, and Harold H. Kelley.- Westport, Conn.: Greenwood Press, 1982. -315 p.
47
самым, задавать направления управленческих процессов посредством влияния на
субъектов со стороны внешних акторов коммуникационного воздействия.
По сути, большинство процессов управления погружено в контекстуальную
среду и сами субъекты управления в постановке целей, выборе той или иной
альтернативы, осуществлении управленческого воздействия во многом
ограничены актуальным контекстом, в рамках которого им приходится
осуществлять свою деятельность.
При этом современные технологии коммуникации позволяют
воздействовать извне на контекстуальную среду, в которую погружены субъекты
управления, формируя при этом необходимый для интересантов такого рода
воздействия контекст, во многом определяющий восприятие субъектами
управления различных событий, явлений, процессов.
Как пишет по этому поводу российский исследователь А.Ю.Шутов, «речь
идет о вполне сознательной, иногда спланированной деятельности, направленной
на формирование стереотипов, которые становятся ориентирами, влияющими на
формировании позиции личности, групп интересов в отношении воспринимаемых
объектов, поступаемой информации… Весьма часто в наше время, особенно в
формате информационной кампании, задается некий политический заказ на
формирование искомого восприятия события, образа, личности лидера и т.д….
Искомые образы навязываются с помощью масс-медиа, становятся
содержательной частью целенаправленной политики»151.
Говоря о коммуникационном воздействии, также необходимо рассмотреть
такой элемент процесса управления, как обратная связь.
Как показала реальная практика, в большинстве случаев не только субъект
управления влияет на управляемый объект, но и объект управления также
оказывает влияние на управляющий субъект и сам процесс управления. В теории
151 Шутов А.Ю. Политическое восприятие страны как проблема теории коммуникации // Россия
– Польша: проблемы взаимного восприятия. Материалы международной научной
конференции. М., Издательство Московского Университета, 2013. –С.9-10
48
управления со времен американского математика и философа Н. Винера,
разработавшего кибернетический подход к управлению, такое влияние объекта на
субъект принято называть «обратной связью». Винер рассматривал феномен
«обратной связи» для обозначения управляющей поведением объекта управления
величины ошибки положения объекта по отношению к управленческой цели152.
При этом Винер считал, что понимание общества возможно только
посредством исследования исходящих от него сигналов153. И сигналы эти имеют
преимущественно информационно-коммуникативную основу. Применительно к
политическому управлению, работы Н. Винера показали роль феномена обратной
связи, которая выступает в качестве мощнейшего фактора стабилизации или
дестабилизации политической системы. Пока управляющий субъект получает
достоверную информацию, политическая система функционирует эффективно. В
случае же искажения обратной связи реакции политической системы на
изменяющиеся параметры и характеристики окружающей среды становятся
неадекватными, и сама система становится не только неэффективной, но и
нестабильной.
Важную роль обратной связи в политическом управлении выделял и
создатель информационно-кибернетического подхода, специалист в области
политических коммуникаций, К. Дойч, рассматривавший политическую систему в
качестве сети коммуникаций и функционирующих в ней информационных
потоков. При этом такая коммуникационная сеть построена на основе принципа
обратной связи154.
Помимо такой функции, как передача от объекта воздействия необходимой
для эффективного управления информации, обратная связь играет и другую
важную роль, которую можно определить как обратное реактивное влияние
152 Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. М., 1983. -С.300 153 Винер Н. Кибернетика и общество. - М: Издательство иностранной литературы, 1958. -199 с. 154 Deutsch K. The Nerves of Government: Models of Political Communication and Control. - N.Y.:
Free Press, 1966. -316 p.
49
объекта управления на субъект по результатам совершения управленческого
воздействия.
Наличие обратных связей и влияние объекта управления на управляющий
субъект в целом присущи любым современным общественным отношениям.
Обратные связи являются одним из ключевых факторов поддержания
стабильности существующих политических режимов, либо же, наоборот,
дестабилизации и разрушения политических систем, построенных без учета
возможного влияния объекта управления. По сути, обратные связи выступают в
государственных и общественно-политических системах механизмом адаптации
целевой деятельности институтов власти к целям, интересам и потребностям
представителей гражданского общества, позволяя сделать сам управленческий
процесс конгруэнтным общественному запросу.
Как показывает современная политическая практика, большинство
политических поражений на выборах, подрыв легитимности государственных
органов власти, рост социально-политической напряженности внутри страны,
социальные волнения и беспорядки, массовые акции протеста являются
результатом действия обратной связи от общества к государству, в рамках
которой гражданское общество безуспешно передает необходимую для
корректировки управленческих процессов информацию на уровень
государственных институтов власти155.
Исходя из наличия обратных связей в общественных отношениях,
необходимо уточнить понимание феномена политического управления, перейдя
от оперирования категорией «воздействие» к оперированию категорией
«взаимодействие».
При этом, с учетом информационно-коммуникативной природы обратной
связи, мы можем определить управление как процесс информационно-
155 В качестве исключения необходимо выделить процессы внешнего воздействия на
национальные политические режимы, в рамках которого по каналам обратной связи передается
симулированная политическая информация.
50
коммуникационного взаимодействия субъекта и объекта управления для
достижения целей субъекта управления.
Однако данное понимание феномена политического управления также
нуждается в дополнении, так как со второй половины XX века по мере развития
процессов демократизации общества в их современном понимании, а также в
условиях стремительного развития интернета специалисты в области
политического управления начали переходить к парадигме субъектно-субъектных
Данная парадигма нашла свое отражение и в ряде современных
общественно-политических теорий и концепций, среди которых можно выделить
такие как демократия политического участия, демократия совместного действия,
электронная демократия, концепция политических сетей157.
При этом сами подходы к пониманию субъектности в системе
взаимоотношений государства и общества также претерпели существенные
изменения. Так, для многих современных либеральных концепций характерно
менеджеральное представление о политиках и чиновниках, осуществляющих
государственное управление, как о наемных менеджерах, нанятых обществом, как
субъектом общественно-политических отношений, для реализации определенных
функций.
156 Андреева Г.М. Социальная психология. М.: Аспект-Пресс, 1999. –С. 93. 157 См.: Gare A. Beyond Social Democracy? Takis Fotopoulos' Vision of an Inclusive Democracy as a
New Liberatory Project // Democracy & Nature, Vol. 9, No. 3, pp. 345—358; Freeman D. Inclusive
democracy and its prospects // The International Journal of INCLUSIVE DEMOCRACY, Vol. 1, No.
3 (May 2005). [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
30.04.2014); Borzel T. Rediscovering Policy Networks as a Form of Modern Governance // Journal of
European Public Policy. 1998. Vol. 5. № 2. –pp.254-258
51
В рамках такого понимания роли и места органов власти и их
представителей в системе политического управления традиционные модели
«передачи части суверенитета», сама теория общественного договора
приобретают иное звучание, а субъектность в сфере общественно-политического
управления смещается в сторону гражданского общества и его структур, которые
приобретают собственную субъектность применительно к процессам
государственного и политического управления.
В результате основной моделью взаимоотношений общества и власти
становится субъектно-субъектная модель общественно-политических отношений,
предполагающая, что вопросы постановки цели также попадают в компетенцию
не только традиционных субъектов управления – органов государственной
власти, но и структур гражданского общества, в результате чего управление
становится процессом субъектно-субъектного информационно-
коммуникационного взаимодействия участников управленческих отношений по
поводу выработки общих целей и стратегий их достижения.
При этом сама политическая власть приобретает ярко выраженную
коммуникационную основу, о чем писал в своих работах Ю. Хабермас158,
выделявший в качестве фундаментального условия формирования власти
коммуникацию политической общественности 159.
Исходя из подобного понимания процесса современного политического
управления, мы можем сформулировать отвечающее принципам и
содержательным аспектам современных демократий определение политического
управления, как феномена субъектно-субъектного информационно-
коммуникационного взаимодействия участников политического процесса по
поводу совместной выработки и реализации политических целей.
158 Хабермас Ю. Философский спор вокруг идеи демократии (Лекция вторая) // Хабермас Ю.
Демократия. Разум. Нравственность. - М., 1995. –С.31-55. 159 Там же. – С.50.
52
Данное определение во многом близко к пониманию политического
управления, сформулированному А.А. Дегтяревым, согласно которому это
«целеориентированная и управляемая, комплексная и организованная совместная
деятельность индивидов и их групп по легитимному разрешению общественных
проблем при руководящей и интегративной роли институтов государственной
власти и на основе использования коллективных ресурсов общества, которая
включает в себя совокупность публичных целей и задач, условий и норм,
решений и действий, а также их социальных результатов и последствий»160.
Однако в нашем определении мы более четко показываем информационно-
коммуникативную основу подобной совместной деятельности, а также выдвигаем
предположение о том, что руководящая роль институтов государственной власти
в рамках горизонтальной равноправной коммуникации существенно снижается в
сравнении с традиционными моделями субъектно-объектного политического
управления.
В целом мы можем констатировать, что в условиях современного
информационного общества коммуникационная основа политического
управления становится принципиально важным условием осуществления любых
управленческих процессов161, а само общество «только кажется статичной суммой
социальных институтов: в действительности оно изо дня в день возрождается или
творчески воссоздается с помощью определенных актов коммуникативного
характера, имеющих место между его членами» 162.
Как можно заметить, на всех этапах процесса политического управления, от
постановки целей до их реализации с учетом механизма обратной связи
происходит активный обмен информацией по каналам коммуникации различного
уровня, что определяет информационно-коммуникационную основу 160 Дегтярев А.А. Политическая власть как регулятивный механизм// Полис. – 1996. - №3. –
С.108. 161 Власть как политическая коммуникация. Материалы методологического семинара. 19 мая
2009 г. / Под ред. Л.Н.Тимофеевой.: М.: Изд-во РАГС, 2010. -54 с. 162 Tiggun. Kybernetik und Revolte. Zuerich - Berlin, 2007, -p. 67.
53
современного политического управления в целом. Современное политическое
управление, имеющее общественную природу и выступающее в качестве одной
из мобилизационных форм политического процесса, основывается на
информационно-коммуникационных процессах между участниками
управленческих процессов в сфере политики, что предполагает использование
субъектами политического управления для достижения политических целей
различных коммуникационных моделей163.
В связи с этим развитие существующих и появление новых форм и
технологий политической коммуникации самым непосредственным образом
задает форматы и модели осуществления управления в политической практике, а
особенности и возможности новых информационных и коммуникационных
технологий во многом определяют специфику современной системы
политического управления в целом.
163 Морозова О.С. Политико-коммуникационные процессы в политическом управлении //
Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. История и политология . 2011. №3. -С. 104-108
54
1.2. Феномен политической коммуникации: сущность и особенности
Понятие политической коммуникации как феномена общественно-
политической действительности является многоаспектным, в связи с чем в
политической науке существует значительное число подходов к пониманию роли,
специфики и смыслового содержания данного понятия164.
Следует отметить, что, несмотря на многозначность данного феномена,
политическая коммуникация выступает в качестве одной из ключевых
характеристик политики на протяжении многих веков развития общества165.
Значительное число философов, мыслителей, общественных и
политических деятелей, ученых рассматривало феномен политической
коммуникации на теоретическом уровне в его различных аспектах, отражающих
сущностные характеристики политической коммуникации как одного из
фундаментальных оснований политики.
На роль и значение коммуникации в политике обращали свое внимание
еще древнегреческие мыслители, выделявшие коммуникацию в качестве
самостоятельного феномена политического пространства и определявшие
основной функцией коммуникации передачу информации. Так, еще Платон
рассматривал необходимость использования для общественного блага различных
форм информационно-коммуникационного воздействия на политическое
сознание граждан в части корректировки содержательной части мифов166.
В свою очередь Аристотель одним из первых в своих работах показал
значение коммуникационной составляющей политики, определяя в качестве сути
политики целенаправленную коллективную деятельность, осуществляемую
164
Подробно феномен политической коммуникации рассмотрен нами в работе Володенков С.В.
«Политическая коммуникация и современное политическое управление» // Вестник
Московского университета. Сер., 12 Политические науки. - 2011. - № 6. -С. 22-31. 165 Сергеев В.М. Теория и практика политической коммуникации. М., Проспект, 2010. -125 с. 166 Платон. Государство. // Платон. Филеб, Государство, Тимей, Критий. – М.: Мысль, 1999. -
656 с.
55
посредством специальных форм общения между людьми и направленную на
достижение общественных интересов общение между людьми167.
Говоря о формировании представлений о политической коммуникации,
также следует отметить позицию Цицерона, который, рассматривая публичную
активность политиков посредством применения речевых форм коммуникации
одним из основных видов политической деятельности168.
Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что коммуникация
рассматривалась в качестве феномена политической реальности уже на ранних
этапах общественного развития в Древней Греции и в Риме.
В эпоху Возрождения вопросы политической коммуникации также
занимали свое место в исследованиях таких вопросов, как влияние на
общественное сознание, а также изменение поведения и настроений
общественности. В первую очередь в этой связи следует выделить работы
Никколо Макиавелли169, по сути, впервые рассмотревшего коммуникацию в
качестве инструмента в борьбе за политическую власть.
Активное развитие концепции коммуникации в политике получили в
Новое время, что связано в первую очередь с появлением первых средств
массовой информации, которые стали играть свою роль в политических
процессах. Как писала Х. Арендт в своей работе, «усложнение структуры
социального целого в Новое время опосредует политическую коммуникацию и
меняет ее предназначение»170.
Исследуя роль политических коммуникаций, Томас Гоббс определял роль
данного феномена в качестве «нервов государственного управления»,
167 Аристотель. Риторика // Аристотель. Риторика; Поэтика. – М.: Лабиринт, 2000. -224 с. 168 Цицерон. О государстве. // Цицерон. Диалоги. – М.: Научно-издательский центр “Ладомир”;
Наука, 1994. –С.8-88. 169 Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия // Макиавелли Н. Избранные
сочинения. – М.: Художественная литература, 1982. -503 с. 170 Цит. по: Стризое А.Л. Политика и общество: социально-философские аспекты
соединяющих верховную власть суверена с исполнительными и судебными
органами171, а также инструмента борьбы с подрывающим силу государства
«ядом мятежных учений»172.
В дальнейшем представители либерального направления политической
мысли Джон Мильтон173, Джон Локк174, Дэвид Юм175, Шарль-Луи де Секонда
Монтескье176, Дж. С. Миль177, признавая коммуникативную природу
политической реальности, рассматривали политическую коммуникацию в
парадигме взаимодействия общества и власти в качестве инструмента контроля
над государством и деятельностью его органов власти.
Данная позиция сохранилась и сегодня в либеральных и неолиберальных
концепциях, в рамках которых независимые СМИ и свобода слова являются
основополагающими элементами системы контроля гражданского общества над
деятельностью государственных институтов власти.
По мере развития общественно-политических отношений и появления
новых теорий общественного устройства появлялись и новые подходы к
пониманию роли, значения, а также и содержательных особенностей феномена
политической коммуникации.
171 Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. //
Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. – Т.2. – М.: Мысль, 1991. -731 с. 172 Там же. 173 Мильтон Д. Ареопагитика: Речь о свободе печати, обращенная к английскому парламенту //
О свободе: Антология западноевропейской классической либеральной. – М.: Наука, 1995. –
С.19-47. 174 Локк Дж. Два трактата о правлении. // Локк Дж. Сочинения: В 3 т. – Т.3. – М.: Мысль, 1988.
-668 с. 175 Юм Д. Трактат о человеческой природе. Исследование о человеческом познании. Минск:
Попурри, 1998. - 716 с. 176 Монтескье Ш.Л. О духе законов. – М.: Мысль, 1999. -674 с. 177 Милль Д.С. О Свободе. Антология мировой либеральной мысли (I половины ХХ века) / Пер.
с англ. А. Н. Неведомского. М.: Прогресс-Традиция, 2000. –С.288-392.
57
В XIX веке с развитием марксистской теории политическая коммуникация
приобрела новое звучание в аспекте ее роли в идеологическом влиянии на
общественное сознание.
Исходя из марксистской концепции, массовые политические
коммуникации, осуществляемые в первую очередь при помощи средств массовой
информации, выступают в качестве инструмента продвижения в общественное
сознание определенных идей, убеждений, ценностей и смыслов, отвечающих
интересам господствующего класса, который и контролирует СМИ, являющиеся
выразителем его политических интересов178.
Таким образом, роль политических коммуникаций в процессах
функционирования общества определяется в рамках марксистской теории в
инструментальном измерении.
Важно отметить, что большинство концепций от Платона до Маркса
подразумевали под политической коммуникацией, как правило, одностороннее
воздействие, асинхронную вертикальную коммуникацию от государства к
обществу.
Однако по мере развития подходов к пониманию содержания и роли
феномена политической коммуникации представление о коммуникации
усложнялось, что, в конечном итоге, обусловило отказ от доминировавшего до
конца XIX понимания коммуникации как односторонне направленного процесса.
Так, в рамках кибернетического подхода, подразумевавшего наличие
обратной связи, Н. Винер определял коммуникацию как один из ключевых
элементов общественной системы, в которой «действенно жить – это значит жить,
располагая правильной информацией»179.
178 Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф.
Сочинения. 2-е изд. Т. 4. –С.419-459. 179Винер Н. Человеческое использование человеческих существ: кибернетика и общество. //
Винер Н. Человек управляющий. – СПб., Питер, 2001.–С.31.
58
Значимую роль коммуникаций в политическом аспекте выделял и
Фридрих Ратцель, показавший важнейшую роль коммуникационных процессов
применительно к политическим отношениям180.
В рамках развития социологической науки свое понимание политической
коммуникации было сформулировано Р.-Ж. Шварценбергом, согласно мнению
которого политическая коммуникация является процессом передачи
политической информации, обеспечивающим непрерывный процесс обмена
политическими смыслами между индивидами и политическими силами на всех
уровнях для достижения согласия181.
Феномен политической коммуникации исследовался также в рамках
структурно-функционального подхода Т. Парсонсом, который рассматривал
коммуникацию как структуру, состоящую из элементов, выполняющих
определенные функции и имеющих связи.182. При этом сформулированные Т.
Парсонсом функциональные требования (адаптация, достижение цели,
интеграция и поддержание модели)183 могут применяться и к анализу
коммуникационных процессов.
В рамках структурно-функциональной теории среднего радиуса действия
Роберт Мертон также разработал элементы концепции социального
взаимодействия, применяющиеся в социологии массовой коммуникации184.
Системным исследованием феномена политической коммуникации в ходе
изучения вопросов пропаганды занимался и один из известнейших
180 Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретические концепции, модели, векторы
развития. М.: Прометей, 2004. -С. 65. 181 См.: Шварценберг Р.-Ж. Политическая социология: В 3 ч. – М., 1992. –С. 174. 182Швейцер А.Д. Социальная дифференциация языка//Онтология языка как общественного
явления. М., Наука, 1983. –С. 172-207. 183Парсонс Т. О социальных системах / под общ. ред. В.Ф. Чеcноковой и А. Белановского. – М.:
Академический Проект, 2002. - 831 с. 184Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. - М.: АСТ, Хранитель, 2006. – 880
с.
59
представителей американской политологической науки Гарольд Лассуэл, который
показал ключевую роль процессов массовой коммуникации в ходе осуществления
пропагандистского воздействия, разработав и опубликовав в своей работе
«Структура и функция коммуникации в обществе»185 ставшую классической
схему 5-ступенчатую коммуникации.
По мнению Лассуэла, массовая коммуникация является
целеориентированным процессом воздействия коммуникатора на целевую
аудиторию при помощи соответствующих сообщений186.
Такого рода воздействие осуществляется посредством средств массовой
информации, аудитория которых представляет из себя изолированную друг от
друга массу, не имеющую горизонтальных связей друг с другом, и индивидуально
потребляющую пропагандистскую информацию по вертикальным каналам
односторонней массовой коммуникации, что приводит к низкой критичности
восприятия и эффективному информационному воздействию пропагандиста на
общественное сознание.
При этом инициатором процесса политической коммуникации является
именно пропагандист, субъект коммуникационного управления, осуществляющий
воздействие в формате пропаганды на массовые предпочтения, используя
значимые для объектов воздействия символы187.
185 Lasswell H.D. The structure and function of communication in society // The Communication of
Ideas. / Ed.: L. Bryson. – New York: Harper and Brothers, 1948. –pp.37-51. 186 См.: Терин В.П. Массовая коммуникация: социо-культурные аспекты политического
воздействия: исследование опыта Запада. - М.: Издательство Института социологии, 1999.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.sociognosis.narod.ru/MEDIA/Docs/mass_communication.htm#_edn59 (дата обращения
30.04.2014) 187 Lasswell H.D. The structure and function of communication in society // The Communication of
Ideas. / Ed.: L. Bryson. – New York: Harper and Brothers, 1948. –pp.37-51.
60
Американский социолог Пол Лазарсфельд также в рамках своих
исследований изучал феномен массовой политической коммуникации,
рассматривая общество как объект информационного воздействия.
Разработав двухступенчатую модель коммуникации, Лазарсфельд
продемонстрировал, что средства массовой информации в связи с
неоднородностью общества и существованием в социуме авторитетных лидеров
общественного мнения коммуницируют с общественным сознанием не напрямую,
а посредством интерпретации транслируемого контента лидерами общественного
мнения, которые и являются основным объектом информационного воздействия
СМИ, в дальнейшем распространяя интерпретированные смыслы, мнения и
оценочные суждения среди своих аудиторий.188.
Следует заметить, что, по нашему мнению, модель двухуровневой
коммуникации перестает действовать с необходимой эффективностью в рамках
современного интернет-пространства, которое предполагает выработку и
применение иных моделей и концепций коммуникации.
В первую очередь это связано с поворотом традиционного направления
коммуникации от государства и политических элит к обществу в сторону
общественного давления на органы государственной власти, инициируемого
самим обществом, которое самостоятельно агрегирует и артикулирует
собственные интересы в формате сетевых сообществ, лидеры же общественного
мнения в сети становятся, как правило, представителями и интерпретаторами
интересов и требований масс по отношению к государству и его органам власти.
Кроме того, авторитетные блогеры в интернет-пространстве на
сегодняшний день выступают одновременно и в роли лидеров общественного
мнения для сетевых пользователей, и в качестве официально признанных средств
массовой информации, что приводит к исчезновению традиционного канала
трансляции контента от СМИ к лидерам общественного мнения, описанного в
188 Lazarsfeld P., Berelson B., Gaudet H. The People’s Choice: How the Voter makes up his Mind in a
Presidential Campaign. Third Edition. - N.Y.: Columbia University Press, 1968. –p.179.
61
классической модели Лазарсфельда, которая, таким образом, нуждается в
пересмотре применительно к современным условиям общественно-политических
коммуникаций.
Также важную роль в формирование понимания роли и значения
политических коммуникаций внес Уолтер Липпманн, который в своей работе
«Общественное мнение»189 показал, что стереотипы подменяют в общественном
сознании политическую реальность, в связи с чем роль средств массовой
информации, осуществляющих коммуникацию с представителями общества,
является определяющей для формирования таких стереотипов, основанных на
поверхностных знаниях и суждениях, вынесенных представителями общества в
результате потребления информации, транслируемой при помощи каналов
массовой коммуникации.
Таким образом, посредством массовых коммуникаций формируется
политическая псевдосреда, с которой и взаимодействует общественное сознание,
неспособное в большинстве случаев самостоятельно познавать объективную
реальность.
В рамках исследования коммуникативных оснований власти центральную
роль коммуникационным процессам отводила и Х. Арендт, с позиции которой
власть является процессом многостороннего институционального общения в
коммуникативном пространстве для организации скоординированных
общественных действий, которые исходят из преобладания публичного интереса
над частным190.
Говоря о коммуникативных концепциях власти, также необходимо
обратиться к исследованиям Юргена Хабермаса и его теории коммуникативных
действий, в соответствии с которой политика выражается в системе
коммуникативных действий, обеспечивающих взаимодействие между 189 Липпманн У. Общественное мнение/Пер. с англ. Т.В. Барчуновой. - М.: Институт Фонда
«Общественное мнение», 2004. -384 с. 190 А.А. Дегтярев. Политическая власть как регулятивный механизм социального общения
// Полис. Политические исследования. 1996. № 3. с. 108-120
62
политическими субъектами. При этом Хабермас противопоставлял друг другу
власть, формирующуюся посредством осуществления обществом политических
коммуникаций, и власть административную, в которой легитимность
обеспечивается посредством управления политическими коммуникациями, но
монопольное использование которой приводит к подрыву легитимности
административной власти191.
По мнению Хабермаса сфера публичной политики, основанная на
свободных от административного влияния процессах политической
коммуникации и включающая в себя деятельность средств массовой информации,
является ключевым системообразующим фактором, обеспечивающим
стабильность современных демократий192.
В рамках информационно-кибернетического подхода Карл Дойч
исследовал политические коммуникации в аспекте регулирования со стороны
государства информационных потоков, коммуникативного взаимодействия и
информационного обмена внутри и вне политической системы, которая таких
образом мобилизуется.
В своих трудах Дойч выделял различные виды коммуникации внутри
политической системы, включающие в себя неформальные, институциональные и
массовые, осуществляемые посредством средств массовой информации, роль
которых в современном обществе становится все более значимой193.
При этом Дойч ввел понятие дейтократии – информационной элиты,
контролирующей средства массовой коммуникации, и, соответственно, властные
институты, функционирование которых основано на использовании информации
в своей деятельности.
191См.: Хабермас Ю. Философский спор вокруг идеи демократии (Лекция вторая) // Хабермас
Ю. Демократия. Разум. Нравственность. - М., Наука, 1992. –с.31-55. 192См.: Habermas J. The Structure Transformation of the Public Sphere. - Cambridge: Polity Press,
1989. -301 p. 193 Deutsch K. The Nerves of Government: Models of Political Communication and Control. - N.Y.:
Free Press, 1966. -316 p.
63
Ж. -М. Коттре рассматривал политическую коммуникацию как форму
обмена политической информацией при помощи СМИ между различными
политическими и неполитическими акторами. При этом Коттре понимал
политическую коммуникацию как отношения симметричного и несимметричного
взаимопроникновения и взаимовлияния между управляющими, являющимися
членами политического сообщества, и управляемыми194.
В рамках собственной модели политических коммуникаций К. Сиуне
одной из первых показала, что по мере демократизации общества растет роль
горизонтальных коммуникаций внутри гражданского общества, обеспечивающих
его политической информацией, соответствующей интересам, потребностям и
ценностям граждан. Такая горизонтальная коммуникация начинает конкурировать
с инициируемой и контролируемой государственными органами власти
вертикальной коммуникацией, направленной в первую очередь на легитимацию
деятельности властных институтов в общественном сознании.195.
Отмечал важность горизонтальных коммуникаций и Л. Пай, в
соответствии с позицией которого под политической коммуникацией
подразумеваются не только имеющие одностороннюю вертикальную
направленность сигналы от элиты к обществу, но и все неформальные процессы
информационного обмена в обществе, оказывающие разнообразное воздействие
на политику196.
В конце 1960-х годов XX века Ж. Д’Арси концептуализировал «право
человека на коммуникацию», выдвинув тезис о том, что вертикальная
коммуникация не является таковой, в отличие от коммуникации горизонтальной,
194 Cottеret, J.-M. Gouvernants et gouvernes: La communication politique. Paris, 1973. -178 p. 195 Siune K., Kline F.G. Communication, Mass Political Behavior, and Mass Society // Political
Communication: Issues and Strategies for Research / Ed. by S. Chaffee. Beverly Hills (CA), 1975. P.
65–84 196 См. Pye L. Political Communication // The Blackwell Encyclopedia of Political Institutions. −
Oxford – New York, 1987. –P.442
64
обеспечивающей общественное участие в рамках демократической социально-
политической структуры197
Американские политологи-функционалисты Г. Алмонд и Дж. Коулман
отводили политической коммуникации роль неотъемлемой функциональной
частью политической системы198, посредством использования которой
реализуются такие функции политической системы, как агрегация и артикуляция
групповых политических интересов, а также осуществляется информационный
обмен между политическими институтами199.
Кроме того, понимая под политической системой в первую очередь
систему взаимодействия внутри обществ, реализующую интегративную функцию,
Алмонд демонстрирует важнейшую роль коммуникаций в функционировании
политической системы в целом.
Особую роль политической коммуникации в современном обществе
отмечали представители Франкфуртской школы - неомарксисты Т. Адорно, М.
Хоркхаймер, Г. Маркузе, Г. Шиллер, считавшие коммуникацию инструментом
идеологического контроля над массами и обеспечения стабильности
существующей капиталистической системы.
При этом основную роль в создании и трансляции идеологического
контента, формирующего необходимые идеологические, культурные и
массовой информации, контролируемым капиталистической элитой,
заинтересованной в поддержании стабильности и сохранении лояльности
общественного мнения по отношению к существующему общественному строю,
основанному на господстве капитала.
197 Право на коммуникацию (Обзор материалов "Комиссии Макбрайда". АН СССР. ИНИОН). -
М., 1980. – 59 c. 198 См.: The politics of the Developing Areas/ Eds.: G.A. Almond, J.S. Coleman. - Princeton:
Princeton University Press, 1960. -591 p. 199 См.: The Dictionary of Political Analysis / Eds.: J.C. Plano, R.E. Riggs, H.S. Robin. ABC – Clio.
Santa Barbara. USA – Great Britain, 1982. -197 p.
65
Именно массовая коммуникация является в представлении Герберта
Маркузе тем инструментом, который обеспечивает одномерное медийное
существование человека в современном обществе, и лишь отключение
традиционных средств массовой информации может разрушить существующую
политическую систему и освободить сознание людей. Что же касается самой
политической системы, то в условиях отсутствия сформированной при помощи
СМИ идеологии ее стабильность будет подорвана, что приведет к полному
разрушению сложившегося господства капитала200.
Говоря о неомарксистских моделях политической коммуникации, также
необходимо рассмотреть позицию Герберта Шиллера, который отмечал роль
массовой политической коммуникации в обеспечении стабильности современного
общества путем формирования политических мифов, на которых основывается
функционирование существующих политических систем и сохраняется
общественный порядок, основанный на господстве политических элит в
современных государствах201. При этом массовые коммуникации являются, по
мнению Шиллера, эффективным инструментом осуществления манипуляций
общественным сознанием.
Отдельно остановимся на работах представителей Торонтской школы
коммуникативистики Х. Иннисе и М. Маклюэне. Согласно позиции Инниса,
изложенной в его теоретических трудах202, сформированный в обществе тип
массовых коммуникаций в итоге оказывает самое непосредственное влияние на
определение типа общественного устройства, использующего определенные
коммуникативные технологии в рамках своего функционирования.
Тип применяющихся в обществе коммуникаций также вызывает
соответствующие политические и социальные эффекты. Более того, как считал 200 Маркузе Г. Одномерный человек // Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: АСТ,
2003. -528 c. 201 Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М.: Мысль, 1980. -325 c. 202 Innis H. The Bias of Communication - Toronto: Toronto University Press, 2nd edition (September
1, 2008) – 304 p.; 1nnis H.A. Empire and Communications - Oxford, Clarendon Press, 1950. -219 p.
66
Иннис, находящаяся у власти элита всегда контролирует инструменты, каналы и
средства массовой коммуникации, в связи с чем, анализируя используемые в
конкретном государстве типы, формы и технологии коммуникации, можно
определять и тот тип политики, которая проводится в этом государстве.
Что важно, при технологических трансформациях в сфере массовых
коммуникаций и следующих за ними изменениях в коммуникативной среде
неизбежно меняется и тип общественного устройства.
Данный подход весьма актуален для современного информационного
общества в условиях происходящих в нем трансформаций, вызванных активным
проникновением и развитие интернет-технологий массовой коммуникации, не
только в части возможных общественных изменений в глобальном масштабе, но и
в аспекте того, контролирует ли кто-либо из представителей технологически
развитых государства интернет-пространство согласно концепции Инниса, либо
же интернет действительно является открытой коммуникационной средой, как это
активно позиционируется в общественном сознании.
Продолжателем подхода Инниса стал Маршал Маклюэн, который,
несмотря на определенную своеобразность, развил идеи Инниса, считая средства
коммуникации определяющим фактором качественных сдвигов и трансформаций
в истории общественного развития, а сам прогресс человечества следствием
технологических изменений в коммуникационном пространстве. В своей работе
«Галактика Гуттенберга: Сотворение человека печатной культуры»203 Маклюэн
вводит понятие глобальной деревни, которая возникает с развитием глобальных
электронных коммуникационных технологий в современном обществе, которое
сокращается в пространстве до единого прозрачного сетевого сообщества –
электронного трайбализма.
На сегодняшний день, по нашему мнению, прогнозы Маклюэна оказались
в определенной степени справедливы. Несмотря на отсутствие
203 Маклюэн М. Галактика Гуттенберга: Сотворение человека печатной культуры/Пер. с англ.
А.Юдина, Киев: Ника-Центр, 2004. -432 c.
67
сформировавшегося единого сетевого сообщества на глобальном уровне,
именуемого Маклюэном глобальной деревней, многие существующие в интернет-
пространстве локальные сетевые сообщества функционируют в парадигме
сетевого трайбализма, при том, что дифференциация таких сообществ по
символического, идейному, смысловому и идеологическому наполнению только
возрастает, что позволяет говорить о применимости выводов Маклюэна к
происходящим глобальным сетевым трансформациям на локальном уровне, а
также о сетевой локализации значительной части представителей современного
общества204.
Также следует отметить, что именно Маклюэн ввел понятие гипермедиа,
предсказав появление мультимедийных форматов коммуникации, объединяющих
в себе одновременно различные типы данных. Также Маклюэн одним из первых
начал говорить о виртуализации медиапространства, предположив, что по мере
развития коммуникационных технологий виртуальные политические образы в
средствах массовой информации вытеснят самих реально существующих
политиков.
Таким образом, ему удалось в определенной мере успешно проследить
генезис коммуникационных технологий и оценить возможности и особенности их
применения в политической сфере в современных условиях.
Применительно к вопросу о технологической трансформации современных
политических коммуникаций необходимо рассмотреть научный подход Мануэля
Кастельса, который в своей работе обозначил позицию, в соответствии с которой
осуществление власти есть процесс генерирования и трансляции информации и
204 Игнатьев В.И. Виртуализация социального пространства и сетевое основание локализации
мироцелостности // Вестник Московского университета. Серия: Социология и политология.
2008. № 2. -С. 63–70
68
культурных кодов, которые и обеспечивают содержательные основы власти,
базирующейся на коммуникационных технологиях205.
При этом рамки массовых моделей поведения, которые Кастельс называет
«руководящими принципами человеческого поведения», являются результатом
внедрения в массовое сознание политических интересов и ценностей со стороны
тех, кто контролирует каналы массовой коммуникации206.
В другой своей работе Кастельс отмечает, что основой трансформаций,
происходящих в современной обществе, и в первую очередь, созданием нового
типа общественного уклада, являются изменения в технологиях коммуникации207.
Особое внимание при этом Кастельс уделяет интернет-коммуникациям,
которые занимают главенствующее положение во многих видах общественной
деятельности, в том числе и политической.
Известный специалист Р. Дейберт также выделяет важнейшую роль
политических коммуникаций в вопросах распределения власти внутри общества,
а также изменения общественного сознания, считая, что посредством
коммуникаций меняются общественные ценности, в связи с чем любые
трансформации в способах коммуникации неизбежно ведут к соответствующим
изменениям в политической сфере208.
Анализируя работы Кастельса и Дейберта, мы солидаризируемся с их
пониманием содержания и роли современных коммуникационных технологий,
включая интернет-технологии коммуникации, применительно к их влиянию на
современный политический процесс.
205 Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе / Пер. с
англ. А. Матвеева под ред. В. Харитонова. - Екатеринбург: У-Фактория (при участии
Гуманитарного ун-та), 2004. -327 c. 206 Там же. 207 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ. под
науч. ред. О. И. Шкаратана. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. -606 c. 208 Deibert R.J. Parchment, Printing and Hypermedia: Communications in World Order
Transformation. - N.Y.: Columbia University Press, 1997. -329 p.
69
Однако следует отметить, что и Кастельс, и Дейберт оценивают роль
новых современных технологий преимущественно положительно, не анализируя
подробно те угрозы и вызовы, которые стоят перед современными
национальными политическими пространствами в условиях информационно-
коммуникационной глобализации.
В связи с этим нам представляется важным поставить вопрос о
необходимости критического переосмысления разработанных ими концепций
коммуникационной трансформации в части определения угроз разрушения на
основе применения современных технологий устойчивых общественных и
политических отношений как внутри государств, так и на международной арене,
подрыва стабильности и потери национального суверенитета в условиях
технологического неравенства и существования глобальных технологических
лидеров в сфере коммуникаций, имеющих собственные политические интересы,
зачастую противоречащие национальным интересам других государств.
И здесь следует рассмотреть позицию сторонников теории
информационного общества Ё. Масуда и О. Тоффлера, которые выделяют
информацию в качестве мощного властного ресурса в современном обществе, но
при этом не исключают вероятность создания новых тоталитарных государств,
основанных на концентрации и контроле информационных и коммуникационных
ресурсов в руках представителей одной политической группы, имеющей общие
интересы209.
Данная позиция, на наш взгляд, является весьма актуальной, если
анализировать современную политическую практику и попытки глобального
доминирования со стороны одной из крупнейших держав мира.
Кроме того, говоря о теоретиках информационного общества, важно
отметить подход Ё.Масуда, в соответствии с которым в современном обществе
изменения в способах политической коммуникации приводят к исчезновению
209 Masuda Y. The information Society as Post-Industrial Society. Bethesda, MD: World Future
Society, 1981. 179 p; Тоффлер, Э. Третья волна. - Москва: АСТ, 2004. - 781 с.
70
классов в традиционном их понимании и их смене сетевыми сообществами, а
традиционные модели сменяются демократией участия210.
По нашему мнению такого рода изменения в общественной структуре
являются одними из ключевых в аспекте выстраивания новых форматов
взаимодействия власти и общества, в связи с чем мы уделяем в данной работе
особое внимание анализу сетевых сообществ как виртуальных институтов
давления на современные институты политической власти в технологически
развитых государствах.
При этом, в отличие от Масуды, мы считаем, что в интернете как
современном глобальном пространстве политических коммуникаций
формируются не недифференцированные, а дифференцированные сетевые
сообщества, отличающиеся друг от друга по идеологическим, смысловым,
социальным и символическим характеристикам.
Говоря о функциональных характеристиках современных политических
коммуникаций, также необходимо рассмотреть подход Дэвида Свенсона, который
ввел понятие политико-медийной системы, как совокупности отношений между
средствами массовой информации и государственно-политическими институтами
в области их взаимодействия с обществом211.
При этом ключевой функцией политической коммуникации помимо
обмена сообщениями является их смысловая интерпретация, непосредственно
связанная с теми ролями, которые политические лидеры, государственные
институты, средства массовой информации и представители общественности
СМИ и граждане исполняют в рамках политической системы.
Каждая из сторон политической коммуникации независимо
интерпретирует содержание и результаты политических событий, явлений и
процессов с учетом собственных ролевых характеристик в рамках политической 210 Masuda Y. The information Society as Post-Industrial Society. Bethesda, MD: World Future
Society, 1981. 179 p. 211 Swanson D. “The Political-Media Complex at 50: Putting the 1996 Presidential Campaign in
Context”, American Behavioural Scientist, 1997, Vol. 40, №8: -P.82.
71
системы. Таким образом, политическая коммуникация становится инструментом
конкуренции политических интерпретаций, что ограничивает возможности
государства и политической элиты эффективно обеспечивать необходимое
восприятие средствами массовой информации и гражданами политической
реальности.
Рассматривая основные подходы к пониманию сущностных характеристик
феномена политической коммуникации, следует отметить, что не меньшее
внимание, чем зарубежные ученые, вопросу исследования природы, сущности и
особенностей политических коммуникаций уделяют российские ученые.
Так, М.Н. Грачев считает, что, являясь своего рода социально-
информационным пространством политики, феномен политической
коммуникации выступает в качестве совокупности процессов обмена и передачи
политической информации. При этом такого рода процессы структурируют
политическую деятельность, а также придают ей новые смыслы и значения212.
В целом мы согласны с авторской позицией М.Н. Грачева, которая особо
актуальна в современных условиях применения технологий массовой
политической коммуникации для изменения традиционных смысловых,
идеологических и ценностных пространств.
В свою очередь, А.И. Соловьев определяет массовые коммуникации, как
неотъемлемую часть политики, обеспечивающую различные опосредованные
формы общения, а также связь между акторами власти и между государством и
гражданским обществом213.
Подобный подход, в рамках которого коммуникация рассматривается в
качестве одного из ключевых элементов политической системы, обеспечивающих
информационно-коммуникационное взаимодействие на различных уровнях,
приобретает новое звучание в условиях развития интернет-технологий 212 Грачев М.Н. Политическая коммуникация // Вестник Российского университета дружбы
5) в процессе политической коммуникации формируется виртуальное
пространство, наполняемое конкурирующими между собой ценностями,
образами, представлениями, идеями и смыслами, определяющими особенности
восприятия политической реальности участниками коммуникационного
взаимодействия.
При этом одним из важнейших эффектов, связанных со столкновением
конкурирующих ценностных, идеологических и смысловых компонент в рамках
74
единого коммуникационного пространства становится формирование такой
политической псевдореальности, которая является результатом совмещения
конкурирующих контентов в единую виртуальную конструкцию, содержательные
характеристики которой не отвечают изначальным целевым параметрам
коммуникационного воздействия ни одного из акторов.
Борьба за смещение конструируемой в ходе политической коммуникации
псевдореальности в желаемую актором сторону и является сутью
информационного противоборства в современном мире, при этом создаваемая
псевдореальность обладает динамическими содержательными характеристиками,
что требует постоянного удержания требуемого смыслового, идеологического и
ценностного контента в пространстве политических коммуникаций;
6) конкурентный характер идеологий, смыслов, символов и ценностей,
транслируемых в коммуникационном пространстве, обусловливает тенденцию
радикализации их политического содержания (так, по нашему мнению, даже
ценность толерантности радикализируется в современном политическом
пространстве и используется для политической борьбы).
Исходя из данного представления о сути и особенностях феномена
современной политической коммуникации, мы можем дать авторское
определение, в рамках которого под политическими коммуникациями в
современном обществе мы понимаем системные процессы разнонаправленной
конкурентной трансляции политического контента посредством использования
информационно-коммуникационной инфраструктуры с целью формирования
виртуального пространства ценностей, смыслов, идей, образов и представлений,
касающихся восприятия всеми взаимодействующими участниками
информационно-коммуникационных отношений политической реальности.
Данные цели являются одними из ключевых в процессе современного
политического управления, основой которого и выступает политическая
коммуникация.
75
1.3. Медиатизация и виртуализация современного пространства
политических коммуникаций: особенности и тенденции
Технологические изменения в способах политической коммуникации в
современном обществе самым непосредственным образом влияют на значимые
характеристики непосредственно всей имеющей коммуникационную основу
системы политического управления.
К числу таких ключевых изменений мы относим в первую очередь
медиатизацию и виртуализацию современного коммуникационного пространства
политики.
Очевидно, что существенная часть параметров и характеристик процесса
политического управления напрямую определяется той коммуникационной
средой, в рамках которой он осуществляется, в связи с чем медиатизация и
виртуализация политического пространства выступают в качестве ключевых
факторов, влияющих на содержательные и технологические особенности
управленческой деятельности в сфере политики. По сути, само политическое
управление является на сегодняшний день медиатизированным и
виртуализированным процессом.
Термин «медиатизация» одним из первых ввел в научный оборот Дж.
Томпсон214, который понимал под медиатизацией изменение роли
институциональных медиа, передающих не только сообщения, но и
транслирующих образцы культуры, конструирующие современное общество.
В условиях информационного общества коммуникации становятся
инструментом конструирования различных и порой конкурирующих друг с
другом коммуникационных моделей политической медиареальности для масс, что
вызывает значимые последствия во всей сфере политического управления.
По сути, политическая реальность трансформируется при помощи средств
массовой коммуникации в политическую медиареальность, в большинстве
214 Thompson J. B. Media and Modernity: A Social Theory of the Media. Cambrige, 1995, p. 46.
76
случаев существенно искажающую восприятие в общественном сознании
реальных политических процессов, событий и явлений.
Неслучайно Мишель Фуко писал о том, что современный человек
существует в рамках созданного именно информацией мира, а не мира, о котором
у него есть какая-либо информация215.
При этом само общество становится активным потребителем
предлагаемых на политическом рынке моделей медиареальности, используя в
качестве основного и, как правило, единственного источника получения знаний о
реальной политической действительности средства массовой коммуникации,
транслирующие идеологический и пропагандистский контент в общественное
сознание.
Можно с уверенностью говорить, что на сегодняшний день в мире
сформировался такой тип общества, которое можно назвать «обществом
информационного потребления».
В связи с вопросом медиатизации современного политического
пространства важно также отметить позицию У. Липпманна, который считал, что
современное общество взаимодействует с псевдосредой, существенно
отличающейся от объективной реальности.
Исходя из этого, Липпманн высказывал критически относился к
возможностям обычного человека вырабатывать собственные решения в
общественно-политической сфере самостоятельно ввиду сложности контроля за
осуществлением скрытых подмен в политике как таковой216.
Иными словами, речь идет о том, что объективная реальность, по сути,
становится недоступной для понимания обществом, которое оперирует ее
заменителем – моделями медиарельности, включая политическую,
формируемыми посредством использования каналов массовой коммуникации.
215 Уэбстер Ф. Теории информационного общества. - М.: Аспект Пресс, 2004. –С.332. 216 Липпманн У. Общественное мнение/Пер. с англ. Т.В. Барчуновой - М.: Институт Фонда
«Общественное мнение», 2004. –С.202.
77
И именно содержание медиамоделей определяет, какой будет
политическая действительность в восприятии людей, так как медийная
псевдосреда перестает быть для современного общества просто посредником
между ним и реальным миром, в котором происходят реальные политические
события и протекают реальные политические процессы.
Эта псевдосреда замещает собой реальную действительность, беря на себя
функции единственного источника знаний и представлений об окружающем мире.
Средства коммуникации, а точнее, контролирующие их силы, монополизируют
право трансляции информации о реальности, и сами начинают формировать
представление о мире и отношение к нему217.
По сути, современный человек не соприкасается с политической
реальностью, ему доступен лишь уровень медиарепрезентации этой реальности
посредством средств массовой коммуникации.
Неслучайно один из ведущих теоретиков направления радикального
конструктивизма Н. Луман отмечал, что, несмотря на попытки сопротивления
манипуляционному влиянию массмедиа, в конечном счете средства массовой
информации все равно формируют определенную модель представлений, на
основе которой и осуществляется познание мира человеком218.
Таким образом, мы можем констатировать, что обстоятельства постижения
политической реальности посредством медиаресурсов и каналов массовой
коммуникации являются определяющими при восприятии общественным
сознанием политических явлений, событий и процессов, оставляя, выражаясь
языком И. Канта, обстоятельства их существования в пространстве ноуменов.
Соответственно, конструируемые медиафеномены выполняют
объяснительную и регулятивную функции, обеспечивая обществу простое,
217 Поветьев В.П. Бренд-коммуникация в публичной политике: концептуальные основы.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.nirsi.ru/74 (дата обращения: 30.04.2014) 218 Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005. –С.8
78
понятное и удобное для субъектов политического управления представление о
фактах объективной политической действительности.
С учетом модельного восприятия человеком любого сложного явления или
процесса, коммуникационные технологии становятся эффективным
инструментом редуцирования реальности в политической сфере, а созданные
виртуальные медиаконструкты начинают жить самостоятельной жизнью,
вытесняя из политического пространства реальных акторов.
В связи с этим необходимо упомянуть о позиции представителей
Франкфуртской школы М. Хоркхаймере, Т. Адорно, Г. Маркузе, которые считали,
что главную роль в определении потребностей уже играет не собственный выбор
человека, а то, что покажут на экранах телевизора или прозвучит по радио219.
Средства массовой коммуникации привели к стандартизации и
стереотипизации запросов аудитории220, редукции сложности и многообразия
политической реальности, сформировав даже единые и удобные универсальные
модели потребления.
При этом средства массовой информации и коммуникации настолько
сильно интегрированы в процесс формирования политической медиареальности
для масс, что, по мнению Герберта Маркузе, лишь разрушение традиционных
СМИ может привести к разрушению сложившейся капиталистической системы и
подрыву массовой лояльности к устоявшемуся порядку вещей221.
Обладая крайне высоким потенциалом для формирования политической
реальности и представлений о существующем мироустройстве, средства массовой
информации являются одновременно одним из главных инструментов и каналов
влияния на общественное сознание.
219 Маркузе Г. Одномерный человек // Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: АСТ,
2003. -528 с. 220 Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. Философские фрагменты. М. – СПб.:
Медиум, Ювента, 1997. -312 c. 221 Маркузе Г. Одномерный человек // Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: АСТ,
2003. -528 с.
79
Действительно, именно в результате деятельности современных СМИ и в
зависимости от их политической ангажированности формируется
информационная повестка дня и событийные ряды, определяется, что из реальных
политических процессов получит статус явления, события, новости, угрозы, а что
останется незамеченным и «непроизошедшим» в медиарельности. Таким образом
из сформированной посредством СМИ медиареальности исключаются
нежелательные, неудобные и даже представляющие опасность для стабильности
политического режима факты объективной действительности222.
Неслучайно М. Паренти уделяет важное значение средствам массовой
информации в условиях современного общества, считая, что одной из основных
функций СМИ является отбор основной информации и дезинформации,
используемой в дальнейшем обществом для формирования представления о
социально-политической реальности и ее оценки. При этом само понимание того,
что является проблемой или явлением, определяется именно контролирующими
коммуникационные каналы акторами политики223.
Более того, по мнению П. Бурдье, «заставить воспринимать себя в
политическом поле агенты могут только с помощью медиа»224.
Таким образом, именно средства массовой информации выступают
мощнейшим инструментом конструирования политической реальности, являясь
своеобразным информационным фильтром, существенно редуцирующим
существующую политическую реальность.
При этом у человека резко снижается критичность восприятия
поступающей к нему информации, несмотря на то, что практически любая
потребляемая нами информация не может быть объективной, ибо
222 Дзялошинский И.М. СМИ как субъект публичной политики // Публичная политика в
современной России: субъекты и институты: сб. ст. / отв. ред.-сост. Н.Ю. Беляева; Высшая
школа экономики. – М.: ТЕИС, 2006. -С. 192–218. 223 Паренти М. Демократия для немногих. М.: Прогресс, 1990. –С.216. 224 Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов». [Электронный ресурс]. – Режим
Как пишет в связи с этим в своей работе С.Г. Кара-Мурза, в процессе
ознакомления массового потребителя информации с любыми фактами
одновременно происходит процесс навязывания и внушения внешнего мнения об
этих фактах226.
Кроме того, средства массовой информации выступают в качестве
инструмента формирования массовых предпочтений, представлений, стереотипов,
благодаря внедрению которых в общественное сознание обеспечивается
конструирование удобных для правящей политической элиты моделей поведения,
заданных реакций, норм и ценностей, направленных на поддержание
стабильности существующего политического режима. Готовое мнение,
транслируемое СМИ, во многом оказывается определяющим при
конструировании политической медиареальности, а также позволяет получить
225 Примеры использования СМИ для создания искаженного представления о политической
реальности приведены в приложении №1 (рис.1-5) 226Кара-Мурза С.Г. Манипуляции сознанием. – М.: Эксмос, 2007. –С.577
81
доступную, не требующую глубоких размышлений и критического анализа
модель восприятия различных фактов объективной действительности.
По мнению В. Самохваловой, общественное сознание в значительной
степени является структурированным при помощи внедряемых в него
посредством трансляции через СМИ утверждений, что в конечном итоге
формирует систему мнений, установок, стереотипов и ограничений, которые в
свою очередь непосредственным образом влияют на реакции, оценки и модели
поведения массовой публики227.
В значительной степени такая значимая роль средств массовой
информации применительно к формированию массовых предпочтений, реакций,
ценностных норм и представлений о реальной действительности во многом
определяется существующими в современном мире информационными
перегрузками, в условиях которых огромные массивы информации не поддаются
структурированию и упорядочиванию простым обывателем, в результате чего в
его сознании формируется своего рода информационный хаос, а картина мира
является максимально фрагментированной, разбитой на бесконечное число
смысловых осколков, имеющих порой весьма противоречивый характер.
В итоге актуализируется потребность человека в получении простой,
понятной и непротиворечивой картины мира, которую ему и предлагают средства
массовой информации.
Применительно к этому М. Лернер пишет о том, что в условиях
современного общества у человека смешивается большинство понятий, а
происходящие события выглядят как бессвязные, случайные и хаотичные. В
результате человек вынужден пользоваться системой сформировавшихся в его
сознании стереотипов228.
227 Самохвалова В. «Массовый человек» - реальность современного информационного общества
(материалы конференции «Проблема человека: мультидисциплинарный подход»). М., 1998. –
С.23-31 228 Лернер М. Развитие цивилизации в Америке. М., Радуга, 1992. –С.52
82
В целом можно констатировать, что феномен медиатизации современной
политики стал одним из основных факторов, влияющих на восприятие обществом
политической действительности в условиях плотного взаимодействия и
взаимовлияния политической и медийной систем229.
При этом на сегодняшний день ключевым источником получения
политической информации для значительной части людей выступает телевидение,
в связи с чем многие эксперты и политологи говорят о существовании на
современном этапе развития общества так называемой теледемократии, в рамках
которой огромную роль играет политическая манипуляция общественным
сознанием.
Как писал Теренс Маккенна, «основная суть телевидения - не видение, а
сфабрикованный поток данных, которые можно так или иначе обрабатывать,
чтобы защитить или навязать те или иные культурные ценности»230.
В свою очередь Н.В. Анохина также приходит к выводу о том, что в
рамках современного политического управления телевидение выступает в
качестве ведущего инструмента формирования политического мировоззрения и
управления массовым сознанием.231.
Данное положение дел верно и для России. Согласно результатам опросов,
подавляющее большинство россиян доверяет телевидению, как основному каналу
получения новостной и общественно-политической информации. На сегодняшний
день подавляющее большинство россиян является активными потребителями
телевизионного контента, при этом уровень доверия к телеканалам является
229 Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис, 2005. –С.108 230 Маккенна Т. Пища богов. М.: Издательство Трансперсонального Института, 1995. –С.412 231 Анохина Н.В. Влияние средств массовой информации на электоральное поведение: основные
подходы // Вестник Самарского государственного университета, 2000. №1. –С. 26-38.; Анохина
Н.В., Брандес М.Э. Роль СМИ в избирательном процессе // Полит. наука / ИНИОН РАН, 2000.
№3. -С.137–151.
83
самым высоким среди всех типов СМИ232, что непосредственным образом
демонстрирует высокую значимость и ведущую роль телевидения в системе
современного политического управления.
В этой связи небезынтересна позиция руководителя Института
современного развития И. Юргенса, осуществлявшего консультационное
сопровождение Д.А. Медведева на посту Президента РФ в 2008-2012 гг.:
«простой российский обыватель не обязан выискивать, что там хорошего делает
правительство или начальство ... Ему это должна разжевать машина, которая
называется телевидением»233.
По большому счету, современный человек существует не в реальном
пространстве объективных процессов, явлений и фактов, но в пространстве
стереотипов, образов, представлений, сформированных при помощи
инструментов массовой коммуникации.
Средства массовой коммуникации стали практически единственным
источником отражения и интерпретации политических событий и явлений,
формируя информационную повестку дня и определяя степень общественной
значимости тех или иных фактов и событий в сфере политики. Посредством
транслируемого при помощи коммуникационных каналов в общественное
сознание контента определяется характер общественной оценки социально-
политической действительности, а также то, что можно считать фактами или
событиями. При этом объективные факты, которые не вписываются в
формируемую псевдореальность, исключаются из трансляции и не находят своего
отражения в общественном сознании.
232 Всероссийский центр изучения общественного мнения. «Телевидение в нашей жизни»
Пресс-выпуск №1499. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
При этом сетевые ресурсы, использующиеся в процессе информационно-
коммуникационного взаимодействия, имеют ряд принципиальных
содержательных, структурных и технологических особенностей, существенно
отличающих их от традиционных медиаресурсов245, что позволяет нам говорить о
244 Каас М. Политическая наука и Интернет // Полит. наука. 2002. № 1. -С. 145–147.; Казаков
В.П. Интернет как информационное пространство взаимодействия политического лидера и
общества // Информатика и образование. 2007. № 2. -С. 28–31.; Туронок С.Г. Интернет и
политический процесс // Общественные науки и современность. 2001. № 2. С. -51–63. 245 Володенков С.В. Управление современными политическими кампаниями. М.: Издательство
Московского университета, 2012 г. –С. 242.
102
факте формирования в интернете особого вида коммуникационного пространства,
имеющего собственную специфику и предоставляющего отличные от
традиционного медиапространства возможности для осуществления
управленческих воздействий в сфере работы с общественным сознанием.
К числу таких особенностей мы можем отнести следующие:
- структурированность аудитории. Говоря об особенностях интернета как
политического коммуникационного пространства, необходимо выделить такой
важнейший факт, как наличие существенных различий между традиционной
массовой аудиторией телевидения, прессы и радио, и массовой аудиторией в
интернет-пространстве.
В рамках традиционных подходов масса представляет из себя социально
недифференцированную совокупность людей с отсутствующей структурой и
неопределенным составом.
При этом представители массовой аудитории в традиционном
медиапространстве, как правило, потребляют и воспринимают информацию
индивидуально, изолированно друг от друга, на основе принципа «от одного - ко
многим».
Что же касается современных интернет-сообществ, то они имеют
достаточно выраженную структуру, в первую очередь определяемую наличием
активно развитых горизонтальных коммуникационных связей.
Кроме того, большинство интернет-сообществ объединяет онлайн-
пользователей по различным социальным параметрам, включая демографические,
религиозные, профессиональные, политические и иные характеристики, что
позволяет сделать вывод о том, что классическое представление о массе на уровне
сетевых сообществ требует своего пересмотра в силу наличия структуры и тесных
коммуникационных взаимосвязей между интернет-пользователями, являющимися
членами подобных сообществ.
По сути, сетевые сообщества представляют из себя новый феномен
современной политики в условиях функционирования интернета как
политического коммуникационного пространства.
103
В целом, можно отметить, что главное отличие классической массовой
аудитории, описанной в рамках традиционных теорий и моделей, состоит в
отсутствии взаимных горизонтальных коммуникаций, а, следовательно, и
регулярного информационно-коммуникационного взаимодействия между
изолированными гражданами.
Находясь в своей отдельной квартире и просматривая телепрограмму или
слушая радио, реципиент не коммуницирует с миллионами других таких же
традиционных реципиентов. Именно на подобном понимании массы выстроено
большинство классических теорий массовой коммуникации.
В тоже самое время в рамках сетевых сообществ представители массовой
аудитории осуществляют устойчивое и регулярное информационно-
коммуникационное взаимодействие друг с другом на уровне горизонтальных
связей, что, безусловно, отличает сетевые сообщества от классической массы в
оффлайн-пространстве.
Сами принципы распространения информации в интернет-пространстве
отличны от используемых в традиционных моделях, позволяя выстраивать
отношения «от одного – ко всем», «от одного к одному», «от многих к одному»246.
В связи с этим весьма интересной представляется позиция известного
теоретика информационного общества Ё. Масуда, выдвинувшего гипотезу,
согласно которой в современном обществе информационные сообщества, не
имеющие социальной дифференциации, подменяют собой традиционные классы.
Анализ интернет-пространства позволяет на сегодняшний день дополнить
данный подход и говорить уже о наличии социально дифференцированных
«информационных сообществ», имеющих помимо развитой горизонтальной
сетевой структуры еще и специфические социальные характеристики, которые
обусловливают устойчивость такого рода сообществ, а также позволяют
246 Корытникова Н.В. Интернет как средство производства сетевых коммуникаций в условиях
виртуализации общества // Социс. 2007. № 2. С. 85–93.
104
формировать полузакрытые «внутренние» пространства, доступ к которым извне
ограничен и регламентирован.
Таким образом, мы можем сделать предположение о том, что сетевые
сообщества не представляют из себя массу в ее традиционном понимании, и,
следовательно, классические модели политической массовой коммуникации в
сетевом пространстве будут работать иначе, с иными эффектами и по иной
логике, чем в случае работы с традиционной массовой аудиторией, в силу
наличия между представителями сетевого сообщества развитых горизонтальных
коммуникационных связей.
Например, двухуровневая модель коммуникации Лазарсфельда имеет свои
особенности и приобретает новое звучание в интернете. В отличие от
сформировавшихся представлений в рамках классической модели Лазарсфельда,
сетевые пользователи имеют широкие возможности для самостоятельного и
свободного выбора лидеров общественного мнения, независимо от собственных
социально-демографических и профессиональных характеристик,
принадлежности к конкретной территории, группе, религии.
При этом сетевые пользователи могут выбирать любое число лидеров
общественного мнения, которые в дальнейшем будут оказывать влияние на
восприятие и оценку социально-политической действительности. Повлиять на
такой выбор административно либо технологически является достаточно
нетривиальной задачей.
Также, в отличие от классической модели Лазарсфельда, в качестве лидера
общественного мнения может выступать не реальная фигура, а виртуальный
персонаж, имеющий высокий уровень популярности в сети. При этом аккаунты
таких виртуальных персонажей могут вести целые группы людей, имеющих в
сети единое виртуальное представление в виде одного виртуального персонажа.
По сути, в современных условиях мы можем говорить о существовании в
политическом пространстве виртуальных лидеров общественного мнения,
способных оказывать существенное воздействие на общественное сознание и
являющихся при этом классическими бодрийяровскими симулякрами.
105
Кроме того, если в классической модели Лазарсфельда информация
направлена от СМИ к лидерам общественного мнения, то в сетевом пространстве
зачастую наблюдается обратная ситуация – онлайн-ресурсы и сетевые лидеры
общественного мнения, включая виртуальных, сами начинают влиять на повестку
дня СМИ.
Таким образом, классическая модель Лазарсфельда во многих случаях
требует адаптации для использования в интернет-пространстве современной
политики;
- «горизонтальность» коммуникации - одна из важнейших отличительных
особенностей современных онлайн-ресурсов от традиционных СМИ.
Классические коммуникационные модели предполагают, как правило,
осуществление вертикальной асинхронной коммуникации «сверху вниз» для
доведения до представителей целевых аудиторий со стороны коммуникатора
необходимого содержания и смыслов247.
Подобный формат коммуникаций предполагает зависимость и
неравноправность субъектов коммуникации, одни из которых генерируют и
транслируют информацию, а другие получают ее.
Речь в данном случае идет скорее о процессах информирования в
различных форматах, в том числе с использованием административных
технологий распределения информации «сверху вниз», даже если коммуникация
является убеждающей по своей цели. Так, реклама, пропаганда, агитация в
большинстве случаев, по нашему мнению, являются формами асинхронной
убеждающей коммуникации.
Схематически традиционный подход к осуществлению политической
коммуникации возможно привести к следующему виду:
247 Например, классическая модель двухступенчатой коммуникации Лазарсфельда также
предполагает асинхронную коммуникацию с целевыми аудиториями, пусть даже и при помощи
такого посредника, как авторитетный лидер мнения.
106
Рис 2. Традиционная модель массовой коммуникации
В отличие от традиционного медиапространства, в интернете
подавляющее число информационно-коммуникационных ресурсов
функционирует в режиме инициативного горизонтального коммуницирования
между пользователями, когда каждый сетевой пользователь является
равноправным и независимым инициатором коммуникации, информационным
источником, транслятором собственного мнения, участником дискуссий и
обсуждений, а также реципиентом информации от других пользователей, что в
целом актуализирует вопрос детерминации субъекта и объекта сетевого
коммуникационного взаимодействия248.
248 Горшкова JI.B. Проблема идентификации субъекта и объекта в сети Интернет //
Законодательство и экономика. 2005. № 5. - С. 53–56
107
Процесс коммуникации в данном случае является синхронным и
интерактивным, что определяет значительно больший уровень доверия к
получаемой информации у реципиентов, являющихся свободными
Однако в последние годы явно наметилась тенденция на изменение
соотношения между оффлайновым и интернет-пространствами в аспекте их
влияния друг на друга. Так, сетевые ресурсы и происходящие в интернете
254 Засурский Я.И. От электронного общества к мобильному // Информационное общество.
2008. № 5/6. -С. 34–36
119
процессы все в большей мере начинают влиять на традиционное политическое
пространство.
Данное обстоятельство является следствием сразу нескольких причин.
Во-первых, наиболее политически активная часть представителей
гражданского общества на сегодняшний день является активными
пользователями интернета и проявляет свою активность именно в сетевом
пространстве. Сформулированный В.Парето принцип, названный его же именем,
приобретает новое звучание применительно к вопросу взаимовлияния
классического оффлайнового и интернет-пространств.
Являясь сетевыми пользователями, представители активной части граждан
могут и уже самым непосредственным образом влияют на процессы,
протекающие в оффлайновом пространстве255. Многие сетевые лидеры
общественного мнения, поддерживаемые интернет-пользователями, начинают
проявлять активность в политическом пространстве, а сами сетевые сообщества –
влиять на традиционные институты власти, осуществляя общественное давление
на них256.
Кроме того, происходящие в сети события и транслируемый в онлайн-
пространстве контент начинают все больше влиять на работу традиционных
средств массовой информации, определять повестку дня традиционных СМИ,
содержательные и смысловые компоненты их медийной деятельности, и,
следовательно, воздействовать на процессы формирования медиареальности в
традиционном пространстве для больших групп населения, даже не являющихся
интернет-пользователями.
Так, одним из примеров воздействия интернета на общественно-
политическое оффлайн-пространство стала публикация на ресурсе WikiLeaks.org
серии материалов, посвященных деятельности известных политиков, включая 255 Чернышев Ю.Г. О влиянии блогосферы на российскую публичную политику // Полит. наука.
2008. № 2. -С. 99–118 256 Ненашев Д.А. Лоббирование посредством компьютерных сетей: новый инструмент
политического влияния // Полит. наука. 2002. Вып. 1. -С. 126–136.
120
российских. И хотя материалы были опубликованы в онлайн-пространстве, они
вызвали широкий резонанс в традиционном политическом пространстве. При
этом ключевые средства массовой информации по всему миру уделили
организованному вбросу серьезное внимание, а значительное число политических
деятелей, влиятельных представителей государственных органов власти и
журналистов активно участвовало в обсуждении и комментировании содержания
опубликованных на WiliLeaks материалов257, что лишь усилило информационных
охват в традиционном медиапространстве многих государств, сформировав
крупный информационный повод и существенно повлияв на общественно-
политическую повестку дня в целом.
Таким образом, на сегодняшний день многие события, происходящие в
интернет-пространстве, становятся частью информационной повестки дня в
257 Сергей Неверов, секретарь президиума Генсовета «Единой России»: WikiLeaks стремится
уронить имидж России: [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.vz.ru/news/2010/12/2/451991.html (дата обращения: 30.04.2014); Игорь Лебедев,
руководитель фракции ЛДПР в Госдуме РФ: РФ не должна реагировать на новую порцию
"бреда" WikiLeaks: [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.rian.ru/politics/20101202/303535098.html (дата обращения: 30.04.2014); Владимир
Жириновский, лидер партии ЛДПР: Утечка информации на WikiLeaks спровоцирована
специально: [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.rosbalt.ru/2010/12/06/797472.html (дата обращения: 30.04.2014); Интервью
Владимира Путина Ларри Кингу на CNN: [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.rian.ru/interview/20101202/303390492.html (дата обращения: 30.04.2014); The
Guardian: WikiLeaks cables condemn Russia as 'mafia state: [Электронный ресурс]. – Режим
представителей целевых аудиторий без формирования эффективного
интерактивного канала обратной связи с ними.
Интерактивные возможности интернет-ресурсов позволяют создавать
эффект вовлеченности в коммуникационный процесс, а именно на принципах
вовлеченности в процессы основаны технологии концепции Soft Power, одним из
теоретиков которой стал американский специалист по методам ненасильственной
борьбы с авторитарными режимами Джин Шарп.
Интерактивность интернет-ресурсов выступает в качестве одного из
факторов, оказывающих влияние на возможности использования технологий
мягкой силы в процессах политического управления.
Таким образом, завершая рассмотрение актуальных характеристик
современных сетевых ресурсов, мы можем прийти к выводу о том, что на данный
момент интернет представляет из себя уникальное пространство политических
коммуникаций, являющееся самостоятельным и обладающим собственными
особенностями феноменом, имеющим существенные отличия от традиционного
политического оффлайн-пространства.
Данное пространство активно используется в системе современного
политического управления в различный аспектах: в первую очередь, для
генерации сетевого информационного контента и его вирусного распространения
среди интернет-пользователей с целью формирования коллективных смыслов в
процессе горизонтального информационно-коммуникационного взаимодействия,
а также для мобилизации сетевой общественности, имеющей высокий потенциал
политической активности, что позволяет оказывать существенное влияние на
политические процессы в традиционном оффлайн-пространстве.
Технологические возможности интернет-коммуникации обеспечивают
существенный потенциал для осуществления процесса политического управления
131
в сетевом пространстве, а также определяют появление принципиально новых
форматов и моделей политической онлайн-деятельности.
132
2.2. Сетевое коммуникационное пространство в современном обществе
Глобальный характер функционирования современных средств массовой
коммуникации, включая интернет-ресурсы, а также активное использование
современного информационно-коммуникационного пространства в политическом
процессе оказывают существенное воздействие на параметры функционирования
современного общества, что, в свою очередь, приводит к необходимости
изменения подходов и моделей политического управления, являющегося одной из
основных форм регулирования общественных отношений.
В связи с этим представляется важным рассмотреть влияние современных
информационно-коммуникационных технологий на особенности общественного
развития, в том числе применительно к вопросам создания нового общественного
уклада, а также трансформации процессов и механизмов распределения власти
между государством и обществом в современном мире, что является крайне
значимым в аспекте анализа изменения характеристик процесса современного
политического управления.
Многие специалисты отмечают тот факт, что технологические
трансформации в информационно-коммуникационной сфере выступают в
качестве мощного фактора, влияющего на общественного развитие259.
Технологические изменения в информационно-коммуникационной сфере,
появление и интенсивное развитие интернета во многом определили появление
нового информационного типа общества.
Несмотря на широкие дискуссии об особенностях и перспективах
становления информационного общества, данный феномен имеет общую
характеристику - информация становится стержнем политической деятельности. 259 Черешкин Д.С., Смолян Г.Л. Сетевая информационная революция // Информационные
ресурсы России. - 1997. -№ 4. - С. 15-18; Чернов А.А. Становление глобального
информационного общества: Проблемы и перспективы. М., Издательско-торговая корпорация
«Дашков и К», 2003. –232 с.; Кочетов А.Н. Влияние Интернета на развитие общества //
Информационное общество, 1999, № 5, - С. 43-46
133
С появлением, развитием и активным проникновением интернета мировое
сообщество стало функционировать в условиях глобального коммуникационного
пространства, в котором разворачивается общественно-политическая
жизнедеятельность.
Коммуникация охватывает все области социальной действительности и по-
новому организует протекающие в этих сферах процессы. В связи с этим
трансформации технологий интернет-коммуникации имеют очевидные следствия
ввиду их крайне высокой значимости как одного из основных ресурсов современных
общественных отношений.
Как писал Д. Белл, внедрение и совершенствование технологий передачи и
обработки информации позволило говорить о том, что «постиндустриальное
общество – это новый принцип социально-технической организации жизни»260,
которая характеризуется, прежде всего, увеличением количества и значения
информации, а также возрастанием роли информационно-коммуникационных
технологий во всех сферах жизнедеятельности людей.
Однако на сегодняшний день подобное понимание особенностей
функционирования современного общества представляется нам неполным и
требующим более детального изучения. Неслучайно ряд специалистов261 сегодня
ведет речь о постинформационном обществе, которое не определяется
исключительно такой характеристикой, как увеличение объемов информации,
доступной для потребления, обмена и использования.
В любом случае, мы считаем, что в рамках современного общественного и
технологического развития более уместно говорить о начале эпохи
функционирования общества, главной отличительной и ключевой
характеристикой которого является не столько объем генерируемой и
распространяемой информации, который выступал в качестве определяющего
260 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования. – М.:
Academia, 1999. -С.109 261 Hunt J. The Post-Information Society// The Virginia Quarterly Review. Winter 1994. P. 38–50
134
компонента общества информационного, сколько наличие принципиально новых
технологий и инструментов разноуровневой глобальной коммуникации, которые
самым непосредственным образом влияют на форматы и особенности
информационно-коммуникационного взаимодействия между людьми, группами
граждан, обществом и властью.
Кроме того, современные формы и технологии интернет-коммуникации
меняют и форматы информационного потребления, меняя традиционные,
сложившиеся на протяжении веков, представления о роли информации в жизни
общества.
Как писал в своей работе Н. Винер, «человек коммуникационный» живет
за счет постоянного обмена информацией с внешней средой, который ему
жизненно необходим. Так, коммуникация становится одной из ключевых
30.04.2014) 264 Кастельс М. Становление общества сетевых структур // Новая постиндустриальная волна на
Западе. Антология / Под редакцией В. Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999. -640 с. 265 Там же.
137
самокоммуникаций266, а с появлением новых технологий любой индивид,
имеющий доступ к глобальной Сети, может построить свою собственную
информационную систему, используя продукты Интернета и мобильной связи267.
Специфика такого рода ресурсов во многом определяет способы
информационно-коммуникационного взаимодействия между представителями
современного общества, а также форматы потребления информации и
коммуникационной активности в глобальном сетевом пространстве. По сути,
внедрение и широкое распространение современных интернет-технологий
коммуникации уже значительно изменило и подходы к воздействию на
общественное сознание в рамках процессов политического управления. Способы
и модели политической коммуникации существенным образом
трансформировались и продолжают трансформироваться, что самым
непосредственным образом влияет в глобальных масштабах на всю систему
современного политического управления, имеющего коммуникативную основу. В
первую очередь речь идет об изменениях, касающихся вопросов распределения
власти между государством и обществом.
Кроме того, особо следует отметить важнейшие последствия, связанные с
изменениями в самом общественном сознании и вызванные тем, что механизмы,
принципы и технологии организации и распространения информации
непосредственным образом влияют на то, как современный человек воспринимает
и познает мир, включая окружающую его политическую реальность268.
Не случайно многие специалисты сегодня отмечают существенные
изменения не только в моделях восприятия информации, но и в моделях
познания. Так, например, сегодня одним из наиболее актуальных феноменов
266 Castells, M. The Informational City: Economic Restructuring and Urban Development. The Wiley-
Blackwell, 1992. –P.372 267 Castells, M. The Rise of the Network Society. The Information Age. Economy, Society, and
Culture. vol. 1; 2nd Edition with a New Preface edition. Wiley-Blackwell, 2009. –pp.234-269 268 Heyer P. Communications and History: Theories of Media. Knowledge, and Civilization. - N.Y.:
Greenwood Press, 1988. –P.52
138
стало так называемое «клиповое сознание», свойственное большинству активных
пользователей интернета.
Огромное разнообразие каналов и форматов получения разнообразной
информации приводит к отторжению больших текстов и переходу на
максимально упрощенные визуализированные форматы подачи информации. И
такие тренды активно используются коммуникаторами в своей работе.
В качестве примера мы можем привести формат так называемых
демотиваторов, которые стали популярны в интернет-пространстве и позволяют в
максимально простой форме при помощи ярких визуальных образов и
простейших коротких текстов оказывать влияние на общественное сознание
интернет-аудитории269.
Безусловно, мы можем сделать вывод о том, что современные интернет-
технологии массовой коммуникации самым непосредственным образом влияют в
глобальных масштабах на модели восприятия и познания мира, быстрыми
темпами трансформируя и изменяя характеристики общественного сознания. По
сути, мы переходим от модели «человек разумный» к модели «человек
виртуальный».
Глобальная тенденция изменения способов коммуникации коренным
образом изменяет и само общество: сегодня мы можем наблюдать неуклонную
тенденцию дифференциации общества по источникам, технологиям и способам
потребления информации, в результате чего формируется две принципиально
различные группы людей: потребителей классических СМИ (преимущественно
телевидения), получающих готовый информационный продукт и
соответствующую информационную повестку дня, а также интернет-
пользователей, способных осуществлять самостоятельный отбор и производить
критический анализ получаемой информации.
269 См. Приложение 2. Примеры политических демотиваторов в интернет-пространстве (рис 6-
10).
139
Данной позиции придерживается и авторитетный итальянский ученый
У.Эко, считающий, что с 1990-х годов началось разделение культур аналогично
эпохе Средневековья, в которой существовали те, кто мог самостоятельно читать
тексты и критически оценивать различные религиозные и научные концепции, а
также те, кто потреблял лишь готовые, отобранные и одобренные образы в
Церкви270.
Исследования ВЦИОМ также показывают, что и российское общество
постепенно дифференцируется как по типам источников получения информации,
так и по степени доверия к ним. Если такие традиционные СМИ, как телевидение,
пресса и радио, являются основным источником общественно-политической
информации для большинства россиян, являющихся сельскими жителями, то
проживающие в мегаполисах и крупных городах россияне демонстрируют иную
модель информационного потребления: для них основных источником
информации выступают интернет-ресурсы, а также окружающие их знакомые
люди, к которым можно причислить и членов сетевых сообществ271.
Наше собственное авторское исследование подтверждает данный вывод272.
В Москве по состоянию на лето 2014 года более 95% жителей моложе 24 лет273
270 Эко У. «От Интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст». Отрывки из публичной лекции в
МГУ // Новое литературное обозрение. - 1998. - № 32. –С.43 271 В вопросе о том, какая информация заслуживает большего доверия, мнение столичных
жителей и остальных россиян диаметрально противоположно: москвичи и петербуржцы более
склонны верить данным, полученным от близких и знакомых (45%), в то время, как остальные
респонденты считают более правдивой информацию СМИ (52-57%). Всероссийский Центр
изучения общественного мнения. «Масс-медиа - главный источник информации для россиян» //
Пресс-выпуск № 1673 [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=111297 (дата обращения: 30.04.2014) 272 См. Приложение 8. Результаты социологического исследования уровня востребованности
каналов массовой информации. Диаграмма 4. Источники информации о событиях в Москве в
зависимости от возраста респондента (в %). 273 Как нам представляется, именно данная возрастная группа является наиболее протестной и
при этом политически активной в аспекте организации и участия в массовых беспорядках)
140
пользуется интернет-ресурсами в качестве основного источника информации
(72% респондентов моложе 24 лет являются активными пользователями
блогосферы и социальных сетей), в то время как более 90% москвичей старше
45% лет в качестве основного источника получения информации предпочитает
телевидение.
Учитывая, что в большинстве случаев именно крупные города являются
площадками организации и осуществления политических протестов, а интернет-
аудитория, как показывает современная практика, является наиболее политически
активной274 (здесь, по нашему мнению, действует принцип Парето), уже в
ближайшем будущем мы можем столкнуться с ситуацией, в которой основное
влияние на реальные политические процессы будет оказываться со стороны лишь
одной из обозначенных двух групп потребления информации.
При этом сама дифференциация двух больших частей общества будет
только нарастать, вызывая соответствующие общественно-политические и
социальные эффекты.
Наблюдаемые сегодня существенные различия в традиционном
медиапространстве и интернете в части актуальной информационной повестки
дня, тональности освещения и интерпретации политических событий и процессов,
обсуждаемой общественно-политической проблематики уже приводят к
значительным отличиям в восприятии политической реальности и оценке
политической действительности традиционной частью общества и интернет-
сообществом275.
Здесь уместно вспомнить канадского исследователя Дж. Мейровица,
который, объединив анализ электронных средств коммуникации с описанием
274 Быков И.А., Халл Т.Э. Цифровое неравенство и политические предпочтения интернет-
пользователей в России // Полит. исследования. 2011. № 5. -С. 151–164 275 Чугунов A.B. Российская интернет-аудитория в зеркале социологии. СПб.: изд-во СПбГУ,
2006. -320 с.
141
механизмов социального взаимодействия276, ввел понятия «псевдособытие»
(представленное через СМИ) и «действительное событие» (политическая
реальность).
Виртуальные псевдособытия в интернете и псевдособытия в традиционном
медиапространстве, на основе которых и формируются представления людей о
политической реальности, могут иметь существенные отличия друг от друга.
Порой такие различия становятся существенными, формируя, по сути, две
массовые глобальные аудитории, имеющие крайне различающиеся между собой
представления о значимых политических процессах и событиях, что неизбежно
ведет к непониманию между представителями данных аудиторий в силу наличия
в их сознании принципиально отличных друг от друга псевдореальностей.
Современные процессы информационно-коммуникационной
трансформации функционирования общества ведут и к существенным
изменениям традиционного общественного уклада. Активизация общественно-
политических процессов в интернет-пространстве тесно связана с процессом
виртуализации публичной политики, выходом на первый план в качестве
инструмента политики искусственно создаваемых виртуальных образов, которые
становятся одной из основных форм существования любой политической силы в
публичном пространстве.
И здесь нельзя не сказать о виртуализации реальности для массового
пользователя интернет-пространства, в рамках которого формируется отдельная
искусственно сконструированная реальность, вмещающая в себя множество
симулякров, выражаясь языком Бодрийяра. Данная тенденция является
глобальной, и на сегодняшний день представления пользователей сети о реальном
мире носят преимущественно искусственный характер.
Как пишет российский социолог Д. Иванов, «в сети и функционеры
политических партий / движений, и работники государственных учреждений, и
государственного педагогического университета им. Л. Н. Толстого, 2011. –С.166
142
граждане осуществляют коммуникацию посредством технологии, которая в
принципе позволяет вести коммуникацию не в формате партийной организации
или бюрократической процедуры… Тем самым в условиях отсутствия реального
институционализированного взаимодействия поддерживается образ
«действующей организации» или «работающего государства». Интенсивная
политизация киберпространства наглядно демонстрирует, что новая политика
строится на компенсации дефицита реальных ресурсов и поступков изобилием
образов»277.
Что касается виртуальных имиджей, то многие сетевые лидеры
общественного мнения, имеющие высокий уровень авторитета и доверия, по сути,
являются именно виртуальными фигурами, о реальных характеристиках которых
в оффлайн-пространстве массовому пользователю практически ничего не
известно.
Такое положение дел позволяет создавать неограниченное количество
виртуальных лидеров общественного мнения, способных выступать субъектами
реального политического управления, что активно используется в рамках
проведения современных политических кампаний в публичном пространстве.
Также весьма интересной представляется позиция известного теоретика
информационного общества Ё. Масуда, согласно мнению которого современное
общество становится бесклассовым, а вместо классов появляются
информационные сообщества278.
Ё. Масуда также предложил модель, в соответствии с которой основой
формирования демократии участия являются современные информационно-
277 Иванов Д. В. Виртуализация общества. Версия 2.0. СПб.: Петербургское Востоковедение,
2002. –С.109 278 Masuda Y. The information Society as Post-Industrial Society. Bethesda, MD: World Future
Society, 1981. –pp.15-26.
143
коммуникационные технологии, чем заложил теоретический фундамент
концепции электронной демократии, актуальной сегодня279.
Мы консолидируемся с позицией Масуды в аспекте выделения в условиях
современного общества информационных сообществ, однако, при этом, считаем,
что более уместно с учетом реалий сегодняшнего дня говорить уже о
коммуникационных сообществах, имеющих свои правила, регламенты, форматы
потребления информации.
Многие из данных сообществ имеют при этом, вопреки теории Маклюэна
о глобальной деревне, тенденцию к закрытости (например, непубличные
закрытые группы в Facebook), вызывая новые эффекты в рамках интернет-
пространства, изначально позиционирующегося, как открытое.
Неслучайно М. Кастельс признавал, что развитие коммуникационных
систем не соответствует прогнозам М. Маклюэна в полной мере, и «хотя СМИ
действительно стали глобально взаимосвязанными, а программы и сообщения
циркулируют в глобальной сети, мы живем не в глобальной деревне, но в
построенных по заказу коттеджах, производящихся глобально, а распределяемых
локально»280.
Говоря о влиянии сетевых технологий на политические процессы в
современном обществе, также необходимо рассмотреть позицию Дж.Нэсбита и
П.Эбурдин, которые прогнозируют трансформацию современных политических
режимов и переход от классической модели представительной демократии к
моделям демократии соучастия и совместного действия, что может быть
обеспечено посредством внедрения в современную политическую практику
интерактивных форм информационно-коммуникационного взаимодействия
государства и общества, обеспечивающих активное включение в процессы 279 Быков И.А. "Электронная демократия" vs "электронное правительство": концептуальное
СПбГУ, 2005. –С. 69-79. 280 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ. под
науч. ред. О. И. Шкаратана. - М.: ГУ ВШЭ, 2000. -С. 327.
144
обсуждения и выработки политических решений больших групп населения.281.
При этом следует особо отметить возможность организации подобного
взаимодействия не только на национальном, но и на глобальном уровне.
По мнению Б. Барбера, такого рода демократия соучастия, которая должна
заменить под влиянием новых информационных технологий представительную
форму демократии, значительно снизит роль представительства профессионалов в
сфере политики и сделает политическое управление, осуществляемое экспертами
и бюрократами, бесполезным282, в связи с чем широко обсуждаемая сегодня
специалистами концепция экспертной демократии может оказаться неактуальной
уже на ранней стадии своего развития.
Следует заметить, что, несмотря на позицию Дж. Нэсбит и П. Эбурдин,
считающих, что современные технологии коммуникации в значительной мере
обеспечивают демократизацию даже в авторитарных системах посредством
предоставления представителям гражданского общества широких возможностей
контроля над собственными правительствами283, подобный подход
представляется нам в определенной степени спорным, так как современные
технологии коммуникации в интернет-пространстве активно используются и
самими государствами, в связи с чем оценить соотношение возможностей
контроля за действиями друг друга гражданами и властью весьма затруднительно
281 В современной российской политической практике также можно найти примеры того, как
демократия соучастия постепенно становится инструментом при принятии важных решений.
Так, Президент России Дмитрий Медведев впервые предоставил возможность любому
гражданину страны участвовать в онлайн-обсуждении проекта закона о полиции, в результате
чего россияне внесли десятки тысяч поправок и замечаний в проект, который теперь
дорабатывается экспертами по результатам всенародного обсуждения в интернете. 282 Barber B. Strong Democracy: Participatory Politics for a New Age. University of California Press,
2003. –pp.118-146 283 Нэсбит Дж., Эбурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000. - М.:
Республика, 1992. –С. 347.
145
и порой государство имеет значительно больше возможностей контроля за
гражданами в сети.
Кроме того, ряд экспертов критически относится к возможностям
интернета в аспекте демократизации общества. Так, И. Быков пишет о том, что
интернет не способен самостоятельно инициировать демократизацию
авторитарных режимов. Что же касается электронной демократии, то данная
концепция в современной политической практике не доказала своей
жизнеспособности ввиду того, что в подавляющем большинстве существующих
сегодня демократических режимов активно функционируют институты
общественного посредничества, стремящиеся к сохранению своего общественно-
политического влияния284.
Говоря о влиянии коммуникационных технологий на политические
отношения, необходимо также упомянуть Г. Инниса – одного из основателей
Торонтской школы коммуникативистики. В своих работах Иннис показал
зависимость политической составляющей государственной системы и
общественного развития от типа используемых в конкретном обществе
коммуникационных технологий. По мнению Инниса, большинство кардинальных
изменений и трансформаций в общественно-политическом устройстве
современных государств, а также ключевые характеристики социально-
политической структуры общества определяются технологическими
особенностями способов и форм коммуникации, осуществляемой в рамках
общественно-государственной системы. При этом использование любого типа
властям, контролирующим сми, политического контента в сознание целевых
аудиторий политического управления, представляется нам исчерпавшей себя и
даже опасной с позиций обеспечения эффективной и долгосрочной стабильности
существующего в России политического режима.
При этом выключение из поля зрения представителей государственной
власти альтернативных интернет-каналов коммуникации значительно снижает
результативность политического управления, а также существенно снижает
легитимность власти, которая не выстраивает полноценное информационно-
коммуникационное взаимодействие с политически активной и массовой
интернет-аудиторией292.
Однако необходимо обратить внимание на недопустимость прямого
переноса зарубежной практики применения в политическом управлении
интернет-технологий коммуникации без учета российских особенностей
политического пространства, сложившейся политической культуры, специфики
интернет-аудитории, имеющей существенные отличия от зарубежной по многим 291 Белонучкин Г., Михайловская Е. Политический сегмент российского Интернета, его развитие
и перспективы // Интернет и российское общество / Под ред. И. Семенова. М., Гендальф. 2002. -
С. 70–90. 292 Дмитриев A.B. Интернет как инструмент политической борьбы: проблемы и перспективы //
Вестн. РГНФ. 2002. № 4. - С. 73–81.
151
параметрам, как на уровне предпочтения конкретных интернет-ресурсов
(например, только в России такой ресурс, как Живой Журнал, обладает крайне
высоким уровнем популярности и влиятельности в среде блогеров), так и на
уровне особенностей политического поведения293.
Кроме того, в отличие от ведущих западных технологически развитых
держав, внедрение и развитие интернет-технологий политической коммуникации,
расширение числа коммуникационных каналов, использование интернет-
пространства для мобилизации и социализации различных групп населения в
России может выступать в качестве значимого фактора и одновременно условия
успешной и результативной модернизации российской политической системы и
всего общества в целом294.
Следует отметить, что Россия, как государство, интегрированное в
глобальное коммуникационное интернет-пространство, даже в случае отсутствия
управляемых со стороны государства технологических изменений в сфере
политических коммуникаций будет подвергаться влиянию новых технологий и
форм массовой коммуникации, как и другие технологически развитые страны, в
связи с чем общественные трансформации на уровне российского государства в
современных условиях являются объективным и неизбежным следствием
вступления мира в информационно-коммуникационную эпоху, влияющим на весь
отечественный политический процесс, включая и такую его форму как
политическое управление.
293 Кононов М. Современные информационно-политические технологии в российском
избирательном процессе // Власть. 2008. № 7. - С. 75–78. 294 Schramm W. Mass Media and National Development: The Role of Information in the Developing
Countries. -Stanford: Stanford University Press, 1964. -333 p.
152
2.3. Информационно-коммуникационная революция и ее влияние на
процесс современного политического управления
Говоря о произошедших за последние десятилетия кардинальных
трансформациях форм, средств и технологий коммуникации в интернет-
пространстве, следует отметить, что следствием этого является необходимость
выработки новых требований к современному политическому управлению,
осуществление которого невозможно без учета существующих реалий, связанных
с изменением способов генерирования, трансляции и потребления политического
контента в рамках осуществления общественно-политических коммуникаций.
С позиций политического управления современные технологии интернет-
коммуникации имеют высокий потенциал использования в инструментальном
аспекте применительно к процессам осуществления информационного
воздействия на целевые группы. Технологические трансформации политических
коммуникаций в интернет-пространстве определили появление широких
возможностей по генерации, трансляции, обмену информацией без ограничения
по временным и пространственным характеристикам коммуникационного
процесса, позволяя в глобальном масштабе эффективно влиять на общественное
сознание, осуществлять комплексное управление информационным
пространством, формируя и контролируя восприятие обществом окружающей нас
социально-политической действительности295.
С учетом того, что многие специалисты отмечают важнейшую роль
коммуникаций в определении ландшафта системы политического управления,
необходимо проанализировать воздействие интернет-технологий коммуникации
на процесс современного политического управления в целом.
В первую очередь, необходимо отметить, что экстерриториальность
коммуникационных технологий в интернет-пространстве приводит к тому, что
295 Миронов В.В. Коммуникационное пространство как фактор трансформации современной
культуры и философии // Вопросы философии. 2006. № 2. -С. 27–43.
153
национальные процессы политического управления подвергаются мощному
влиянию политических акторов, осуществляющих информационно-
коммуникационное воздействие на государственные управленческие системы на
глобальном наднациональном уровне.
По сути, универсальные модели интернет-коммуникации разрушают
национальные особенности политического управления, заменяя их
единообразными технологиями влияния на общественное сознание.
При этом само государство вынуждено реагировать на такого рода вызовы.
В противном случае в связи с огромным значением публичной сферы политики,
характер и структура которой кардинально меняются по мере проникновения
коммуникационных интернет-технологий в информационную среду, возникает
опасность потери контроля над национальным политическим пространством.
В большинстве стран даже с относительно невысоким уровнем
проникновения интернета национальные субъекты политического управления
вынуждены реагировать на появление в информационном пространстве новых
форм и методов политической коммуникации.
Россия не является исключением. Государство предпринимает различные
попытки адаптации публичных и непубличных механизмов политического
управления к изменившимся параметрам пространства публичной политики – от
активного вовлечения в интернет-пространство представителей органов власти
различных уровней до попыток контроля интернет-пространства и запрета
внесистемных интернет-ресурсов.
При этом, в отличие от универсального характера моделей интернет-
коммуникации в сфере политики, реакции субъектов политического управления
на уровне различных государств также имеют существенные отличия, не позволяя
говорить о том, что на сегодняшний день выработана какая-либо эффективная
модель реагирования на произошедшие изменения в сфере политической
коммуникации.
154
Помимо проникновения глобальных интернет-технологий массовой
коммуникаций в национальные политические пространства, система
современного политического управления столкнулась с таким вызовом, как
формирование структур сетевого давления на органы власти и на представителей
национальной политической элиты под видом осуществления общественного
контроля за деятельностью политиков и чиновников, а также необходимости
организации эффективного взаимодействия государства и общества.
По сути, речь идет о появлении такого феномена, как «диктатура
блогеров», так как именно они выступают сегодня движущей силой протестных
политических изменений, источником информационных атак на органы
политической власти и государственного управления.
Для анализа данного феномена, на наш взгляд, необходимо рассмотреть
классовую теория Карла Маркса. С позиций марксистской теории мы можем
наблюдать определенные трансформации классической классовой модели в
условиях современного информационного общества296.
Так, до октября 1917 года собственниками средств производства являлись
капиталисты, которые вступали с пролетариатом в определенные
производственные отношения по поводу создания новых товаров. В нынешних
условиях ситуация уже несколько иная: средства производства в блогосфере
принадлежат самим пользователям, контент (по сути, информационный продукт),
создаваемый блогерами, также является их собственностью, да и сами блогеры не
являются классом наемных рабочих, работая в информационном пространстве
скорее на себя (за исключением случаев найма блогеров для продвижения тех или
иных политических интересов внешних интересантов), что определенным
образом изменяет прочтение Маркса в нынешних условиях.
296Володенков С.В. 1917-2017: От диктатуры пролетариата к диктатуре блогеров?
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.echo.msk.ru/blog/svvgold/966822-echo/ (дата
обращения: 30.04.2014)
155
Если в 1917 году движущей силой революции являлся пролетариат, то
движущей силой революций нашего времени, как показывает мировой и
российский опыт, являются в первую очередь политически активные
пользователи социальных медиа, блогеры.
Мы находим возможным в данном случае провести сравнение этих двух
классов, несмотря на то, что блогеров к отдельному классу отнести можно лишь
условно, так как они могут выступать в иных социально-экономических срезах
представителями совершенно различных классов.
Сегодняшняя политическая борьба организована и структурирована на
основе создания сетевых информационных сообществ, в которых могут
одновременно состоять представители различных классов в их традиционном
понимании., а в логике интернет-пространства такого рода сетевые сообщества
представляют из себя информационный класс, если пользоваться терминологией
Ё.Масуды, или же «информационную буржуазию» - если конкретизировать
теорию Маркса применительно к современному информационному обществу297.
Именно эти люди, владеющие собственными информационными
ресурсами, а также конечным информационным продуктом, формулируют
сегодня общественный запрос для власти и информационную повестку дня в
интернет-пространстве.
В сетевых сообществах происходит агрегация политических интересов
интернет-пользователей, а топовые блогеры, как лидеры сетевых сообществ,
артикулируют политические интересы своего класса на собственных онлайн-
площадках.
297 Если в 1917 году вместо буржуазной революции в России произошла коммунистическая,
основанная на запросе рабочих масс, то сегодня можно говорить о том, что в нашей стране
сложилась, несмотря на многократные заверения социологов о снижении протестной
активности, предреволюционная ситуация, в которой основной движущей силой выступают
собственники средств производства и конечного информационного продукта –
информационная буржуазия.
156
Подобного рода подход к пониманию роли информационного класса в
современной политике позволяет по-иному взглянуть и на задачи, стоящие перед
субъектами политического управления в современных государствах.
Неслучайно представители власти во многих странах, включая Россию,
уделяют все более пристальное внимание интернет-пространству, блогосфере и ее
пользователям, осознавая принципиальную новизну отношений между
государством и гражданским сообществом в изменившихся условиях.
Инициирование общественных обсуждений законопроектов, внедрение
практики общественной экспертизы государственных закупок, развитие
собственных сетевых ресурсов власти являются, на наш взгляд, не столько
элементами новой сетевой демократии, сколько именно попытками сохранить
стабильность системы политического управления и встроить современные
властные конструкции в изменяющуюся политическую ситуацию, в которой
ведущую роль будут играть именно блогеры.
Тем не менее, несмотря на предпринимаемые со стороны государства
усилия, в большинстве своем новый информационный класс является протестным
по отношению к действующей власти (при этом мы считаем, что не люди
оппозиционных взглядов уходят в интернет-пространство, а именно интернет-
пространство за счет специфики транслируемого в нем пропагандистского
контента формирует из интернет-пользователей оппозицию).
И, невзирая на попытки власти наладить взаимодействие, давление со
стороны представителей сетевого сообщества на политическую систему (при этом
в условиях постоянной критики недостаточности, неэффективности и
непрозрачности взаимодействии власти и граждан), по нашему мнению, уже
достаточно велико и в дальнейшем будет лишь возрастать.
При этом основной политической целью активности подобных сетевых
сообществ является перебалансировка и перераспределение власти от государства
к обществу, или же, если быть более точным – от государства к представителям
сетевой общественности.
157
Чьи интересы при этом выражает такая сетевая общественность –
ключевой вопрос, во многом определяющий жизнеспособность политических
режимов, на которые оказывается давление.
По сути, сетевые сообщества стали эффективными инструментами
общественного давления на реальные институты власти, а также виртуальной
легитимации (либо делигитимации) происходящих в реальном политическом
пространстве процессов, что, безусловно, требует серьезного анализа
взаимопроникновения виртуальной и реальной действительности.
Мнение У.Липпманна о том, что процесс управления в современных
демократиях происходит под влиянием на администрацию контролируемого
общественного мнения298, приобретает одновременно актуальность и особое
значение применительно к появлению такого политического актора, как сетевые
сообщества, особенно с учетом того, что сегодня речь идет не только о
взаимодействии и достижении согласия между исполнительной властью и
обществом, но и между обществом и законодательной властью.
Мы можем говорить о том, что уже не процесс управления в современных
демократиях, а современный глобальный транзит демократических концепций и
ценностей осуществляется посредством влияния общественного мнения,
артикулируемого в формате национальных сетевых сообществ и контролируемого
субъектами такого транзита.
Поддерживаемый нами подход Липпманна, согласно которому мнение
избирателей не тождественно мнению народа, по нашему мнению может быть
развит и перенесен в интернет-пространство в виде тезиса о том, что мнение
представителей сетевых сообществ не является мнением народа.
На практике в рамках проведения «цветных революций» и осуществления
давления на государственные институты власти интересанты подобного рода
активностей последовательно подменяют мнение народа мнением представителей
298 Steel R. Walter Lippmann and the American Century, N.Y.; Vintage Books, A Division of Random
House, 1980. -669 p.
158
сетевых сообществ, что, на наш взгляд, является сознательной манипуляцией,
необходимой для достижения политических целей, направленных на сохранение
стабильности собственных политических режимов, а также подрыв стабильного
функционирования внешних режимов в государствах-оппонентах.
В связи с этим мы можем сформулировать подход, в соответствии с
которым «цветные революции» являются концептом технологических
переворотов в суверенных государствах с использованием инструментов
виртуальной коммуникации, необходимых для подрыва традиционного
ценностного и смыслового пространства с последующей заменой его содержания
на внешнюю идеологию, что в дальнейшем выступает в качестве основы для
смены традиционных политических режимов.
В таких переворотах центральным звеном обеспечения виртуальной
агрессии вступают именно сетевые сообщества, одной из задач которых является,
в том числе, и сформировать в общественном сознании виртуальный и позитивно
значимый образ «цветной революции», который подменяет осуществляемый в
реальности переворот.
Что касается Рунета, то в 2011–2014 годах интернет-пространство стало
также активно использоваться российской оппозицией для мобилизации
интернет-пользователей, артикуляции протестных настроений и организации на
основе сформированных сетевых сообществ массовых акций протеста.
При этом в российском сегменте интернет-пространства были
использованы в тестовом режиме для последующего анализа эффективности
моделей, технологий и механизмов, применявшихся в ходе осуществления целого
ряда «цветных революций» в Восточной Европе и странах арабского мира.
При этом основной аудиторией цифрового интернет-контента становятся
люди до 40 лет, проживающие в крупных мегаполисах и областных центрах, в то
время как население старше 40 лет, проживающее преимущественно в сельской
территории, потребляет информацию традиционных СМИ. Мы можем
констатировать, что наиболее политически активные слои населения, способные
159
принимать участие в массовых акциях протеста в крупных городах, являются
активными пользователями именно современных интернет-ресурсов.
Здесь следует отметить эффект, заключающийся в том, что, с одной
стороны, в онлайн-пространстве наиболее активными являются именно молодые
и в значительной степени протестно настроенные по отношению к действующей
власти группы населения, однако, с другой стороны, формируемый ими в
социальных медиа контент непосредственным образом влияет на политические
настроения и формирование собственных представлений о политической
реальности интернет-пользователей, изначально не являющихся протестно
настроенными по отношению к действующей власти. Таким образом, интернет-
пространство является не только своего рода механизмом объединения
представителей оппозиции, но и механизмом формирования протестных взглядов,
убеждений и ценностей, а также соответствующих им моделей поведения.
Для анализа качественной структуры пользовательских сообщений в
российской блогосфере нами было проведено исследование в период с сентября
2012 г. по октябрь 2014 г., демонстрирующее стабильно крайне высокий уровень
протестных настроений по отношению к действующей власти299.
Как можно заметить, уровень одобрения российских властей существенно
вырос лишь зимой и весной 2014 г., что во многом связано с проведением Зимних
Олимпийских Игр в Сочи, а также с украинским кризисом (при этом если во
время проведения Олимпиады в Сочи значительно снизился и уровень
критических высказываний в адрес власти, то украинский кризис и его
обострение весной 2014 года существенно структурировали российское
пространство блогосферы, в результате чего резко снизилась доля нейтральных
сообщений при одновременном росте как числа отрицательных, так и числа
299 См. Приложение 9. Качественная структура сообщений в российском пространстве
блогосферы. Диагр.11. Качественные характеристики сообщений в российской блогосфере за
период с сентября 2012 по октябрь 2014
160
положительных сообщений, связанных с оценкой действий государственной
власти в России).
Следует констатировать, что на сегодняшний день российский сегмент
блогосферы стал одним из основных источников генерации и инструментом
распространения критического по отношению к действующей власти
политического контента.
Необходимо также заметить, что формирование политического
пространства в интернете принципиально изменило и форматы информационно-
коммуникационного взаимодействия общества и власти в целом.
Если в традиционном политическом пространстве в большинстве случаев
артикуляция оппозиционных настроений осуществлялась в первую очередь в виде
уличных акций и неформальных коммуникаций, то с появлением интернета
возникли широкие возможности артикуляции оппозиционных политических
интересов, ценностей, символов, смыслов и идей в публичном пространстве, что
предопределило появление новых публичных механизмов общественного
давления на государство и национальную политическую систему.
Постоянно создаваемые новые, и активно развивающиеся уже
существующие сетевые проекты типа РосПИл и ему подобных, а также
оппозиционные блоги и информационные общественно-политические порталы,
по сути, являются инструментами прямого давления на власть со стороны
активной части населения. Можно предположить, что уже в ближайшем будущем
число таких проектов будет возрастать по экспоненте при активной
организационной и финансовой поддержке их создания внешними акторами.
Одновременно с этим, если проанализировать динамику роста аудитории
социальных медиа, можно заметить ее лавинообразное увеличение. Таким
образом, движущая сила возможных политических и социальных изменений не
только сохраняет свой потенциал, но и активно увеличивает его как на
количественном уровне по числу пользователей, так и по числу сетевых проектов,
призванных оказывать влияние на власть.
161
В качестве примера сетевой протестной активности мы можем привести
интернет-проект «Петербург без Полтавченко», который объединил целую сеть
сообществ в различных социальных медиа300.
Говоря о протестной сетевой активности, также важно рассмотреть такой
эффект, как радикализация политических настроений сетевых пользователей.
Если большинство политических партий, становясь частью системы, занимают
промежуточное положение между двумя крайними полюсами политического
спектра, обеспечивая представительство умеренных электоральных масс, то в
интернет-пространстве аналогичной ситуации не наблюдается, что приводит к
появлению значительного числа ресурсов и сетевых сообществ давления,
представляющих и агрегирующих радикальные и экстремистские взгляды,
которые затем успешно артикулируются в публичном политическом
пространстве.
Данный процесс радикализации интернет-пространства и многих
функционирующих в нем сетевых сообществ ставит серьезные вызовы перед всей
системой современного политического управления в условиях, когда интернет-
пользователи все активнее, зачастую в ультимативных и жестких формах,
агрегируют и артикулируют свои и интересы и требования в реальном
политическом пространстве, в апогее своей активности выходя на улицы и
участвуя в массовых мероприятиях протеста.
Основное манипуляционное воздействие в интернет-пространстве
оказывается и будет оказываться на более молодую и политически активную
часть населения стран с акцентом на то, что протестная активность будет
формироваться в молодежной среде, которая, как правило, и является наиболее
перспективным носителем радикальных взглядов и настроений.
События последних лет наглядно демонстрируют реализацию именно
данной стратегии информационного влияния.
300 См. Приложение 3. Интернет-проект «Петербург без Полтавченко» (рис.11-14)
162
Неслучайно в сетевом пространстве функционирует крайне высокое число
интернет-площадок, обеспечивающих агрегацию и артикуляцию в политическом
пространстве радикальных идей и настроений301.
На сегодняшний день мы можем констатировать существование тенденции
усиления роли блогеров в политической жизни многих государств, а также
увеличение влияния сетевых сообществ, выступающих в качестве нового
информационного класса, готового бороться за свои интересы и осуществлять
собственный диктат как в отношениях с институтами власти и их
представителями, так и в отношениях с представителям традиционного
гражданского общества, создавая, пусть и постепенно, политическую ситуацию, в
которой ведущую роль будут играть именно представители информационной
буржуазии – блогеры, при соответствующей внешней поддержке способные
играть ключевую роль в определении характера и форматов развития
национальных политических систем.
Солидаризируясь с позицией М.Кастельса относительно того, что создание
и распространение информации является основой для осуществления
современной власти, мы можем сделать вывод о том, что в условиях
самостоятельной генерации символов, кодов, ценностей, смыслов и такого же
самостоятельного их продвижения в сетевом пространстве силами блогеров
интернет-сообщества и отдельные авторитетные интернет-пользователи
становятся носителями политической власти и субъектами современного
политического управления.
По нашему мнению, подобная постановка вопроса об особенностях
политического управления в условиях информационно-коммуникационной
революции позволяет подтвердить актуальность в XXI веке подхода Х.Инниса
относительно неизбежности изменения типа общественно-политического
устройства современных государств, а также подтвердить правоту Р.Дейберта в
301 См. Приложение №4. Примеры радикализированных интернет-площадок (рис. 15-23)
163
части того, что изменения в способах и формах коммуникации приводят к
существенным следствиям в аспекте форматов и моделей распределения власти.
Данная позиция подтверждается и мнением С.Московичи, который в свой
работе «Век толп» писал о том, что сегодня проявляется тенденция перехода
«демократии масс к демократии публик»302. В условиях развития интернет-
коммуникаций мы можем вести речь о том, что такого рода тенденцию можно
охарактеризовать как переход от демократии масс к демократии сетевых
сообществ.
Мы можем также выделить еще одну особенность политического
управления в условиях информационно-коммуникационной революции -
активное формирование в интернет-пространстве массовых виртуальных
ценностей и потребностей взамен реально существующих, что приводит к
разрушению традиционных символических и ценностных пространств на уровне
государств, подмене реальных составляющих политического процесса
виртуальными.
Так, например, даже уровень авторитетности политика определяется в
интернет-пространстве не столько его реальной деятельностью,
результативностью его работы в том или ином органе власти, сколько совершенно
виртуальными характеристиками, такими как число подписчиков его блога,
наличие одобрения политика в пользовательских комментариях, наличие
положительных упоминаний политика ведущими блогерами в своих постах,
количество просмотров постов и т.д., что в общем виде можно определить как
виртуальный социальный капитал.
Уровень общественной значимости и общественной оценки различных
политических событий также определяется не столько содержательными
аспектами события, сколько количеством и содержанием пользовательских
комментариев, а также объемом репостов, ретвитов, лайков в социальных медиа,
302 Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. Серия: Библиотека
зарубежной психологии. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998г. -C.421.
164
что на сегодняшний день является ключевым критерием оценки политического
события массовым интернет-пользователем.
В результате политические деятели популистского толка зачастую имеют
значительно больший уровень поддержки и доверия среди сетевых пользователей,
чем реальные политики, приносящие значительную пользу государству и
обществу, однако в недостаточной степени представленные в интернет-
пространстве или не имеющие достаточный уровень виртуального социального
капитала.
Такое положение дел приводит на практике к вынужденной
необходимости подмены реальной эффективной деятельности информационно-
коммуникационной активностью по формированию виртуальных общественных
представлений в сетевом пространстве о политике, его деятельности или
реализуемом им проекте.
С учетом того, что в интернет-пространстве активно используются
технологии social media management, позволяющие сугубо технологическими
социальный капитал, обеспечивать интенсивное присутствие политика в сети, а
также формировать его положительную упоминаемость и позитивную
интерпретацию его деятельности от имени авторитетных пользователей,
виртуальная составляющая в политическом процессе стала играть более
значимую роль, чем реальное политическое содержание.
В связи с этим представляется уместным говорить о появлении в интернет-
пространстве такого отдельного феномена в сфере современного политического
управления, как коммуникационная имитация, которая позволяет заменять
реальные характеристики политического процесса на виртуальные конструкции,
что предъявляет совершенно иные требования к обеспечению поддержки и
одобрения политической деятельности государства и представителей органов
власти посредством работы в виртуальном сетевом пространстве.
В результате для осуществления успешного политического управления в
условиях развитого онлайн-пространства и активного использования различными
165
сетевыми группами интересов имеющихся сегодня интернет-технологий и
онлайн-инструментов политической коммуникации, критичной становится
необходимость адекватного информационно-коммуникационного сопровождения
в сети любой публичной политической активности.
Как пишет в своей работе Д.В.Чайковский, «конкуренция мнений
порождает у власти потребность в непрерывной информационной
самопрезентации, приводящей к виртуализации власти, при которой об
управлении узнают не на основе достигнутого результата, а через его
представление СМИ, ретуширующими конфликт инерционности реальных дел их
мгновенным освещением. Происходит отчуждение фактического управления от
реальных лиц, наделенных полномочиями и статусом. Остается лишь образ
власти, сконструированный СМИ, ее обретенная в симуляции гиперреальность
(Ж. Бодрийяр). Ставкой в битве за внимание аудитории является легитимность
власти. Выиграть эту битву монополией на информацию сегодня не
представляется возможным, несмотря на стремление власти взять под свой
контроль максимально возможное количество игроков информационного
пространства»303.
Следует заметить, что технологические изменения в информационно-
коммуникационной сфере, включая и эволюцию интернет-пространства, создают
не только новые возможности для общества и обусловливают особенности
осуществления современного политического управления, но также определяют
появление целого круга новых проблем, угроз и рисков в сфере суверенного и
безопасного функционирования гражданского общества.
Значительное расширение возможностей информационно-
коммуникационного взаимодействия между государственными органами власти,
политическими силами и институтами гражданского общества, стремительный
рост значимости информационного ресурса, выступающего одним из важнейших
303 Чайковский Д.В. Проблема управления в контексте общества информации и коммуникации»
// Известия Томского политехнического университета. №6, 2010. –С.102.
166
факторов, определяющих параметры функционирования современных
общественных и государственных систем, в сложившихся условиях несут в себе
существенный потенциал угроз и рисков политического характера для развития
современного общества.
Данную проблематику ученые стали рассматривать еще в конце XX веке.
Среди них следует в первую очередь выделить автора концепции
постиндустриального общества Д. Белла, который определял в своих работах
целый ряд потенциальных вызовов и рисков, связанных с переходом человечества
от традиционных форматов общественно-политического устройства к новым
ступеням общественного развития, характеризующимся интенсивным внедрением
в политическую практику современных информационно-коммуникационных
технологий, а также появлением новых форм и каналов массовой коммуникации в
интернет-пространстве.
По мнению Белла, основной опасностью в политической сфере, связанной
с внедрением в практику новых технологий коммуникации, является возможность
узурпации политическими элитами контроля над информационно-
коммуникационными ресурсами, а, следовательно, и присваивания функции
управления распространением информации – от сокрытия важных общественно-
значимых фактов от граждан до трансляции выгодных сведений,
дискредитирующих политических оппонентов.304.
Иными словами, Белл допускал вероятность появления в современных
технологически развитых государствах существенных возможностей у
контролирующих информационную инфраструктуру политических элит по
управлению общественным сознанием305.
Сходной позиции придерживается и Клаус Фон Байме, отмечающий в
своих работах, что «иметь важную информацию значит иметь власть; уметь от- 304 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: опыт социального прогнозирования. – М.,
1999. –С.231-244. 305 Белл Д. Социальные рамки информационного общества // Новая технократическая волна на
Западе. М., 1986. -С.330–342.
167
личать важную информацию от неважной означает обладать еще большей
властью; возможность распространять важную информацию в собственной
режиссуре или умалчивать ее означает иметь двойную власть»306.
Меньшинство, представляющее политическую элиту в современных
государствах, контролирующее и управляющее информационно-
развитию в целом в угоду интересам политических элит, традиционно
стремящихся сохранить свое господство в рамках существующих политических
систем.
306 Politikwissenschaft: eine Grundlegung. Bd. 2. Stuttgard; Stuttgart: hrsg von Klaus Beume. 1987. –
P.60 307Особую актуальность данная проблема приобретает в России условиях неравномерного
развития современной информационно-коммуникационной инфраструктуры, к возможностям
которой сегодня имеют доступ в основном жители крупных городов, а ряде регионов, например
на Дальнем Востоке, доступ к интернету стоит значительно дороже, чем в европейской части
страны.
168
Следует отметить, что значительное число современных государств
активно использует механизмы ограничения доступа к информации для своих
граждан. Так, в Китае со стороны государства технически блокируется доступ к
неофициальной общественно-политической информации, и в первую очередь – к
иностранным информационным онлайн-площадкам, на которых может
содержаться невыгодный для официального Пекина контент.
В свою очередь, в Иране перед президентскими выборами официальными
властями были заблокированы интернет и мобильная связь для предотвращения
доступа к неофициальной информации о предвыборной ситуации в стране.
Кроме того, на сегодняшний день в Иране функционирует специальная
служба по контролю за размещением оппозиционного контента и блокировке
сетевых ресурсов, осуществляющих размещение подобного рода материалов.
Помимо этого, на государственном уровне осуществляется блокировка
иностранных (в первую очередь западных) общественно-политических ресурсов,
а иранская интернет-полиция осуществляет постоянный мониторинг и
инспектирование популярных зарубежных социальных сетей, площадок блогинга
и видеохостингов (YouTube, Twitter, Facebook) с целью нахождения иранских
граждан, имеющих оппозиционные официальной власти политические
убеждения308.
Во время революционных событий в Египте в январе 2011 года для
противодействия организации и проведению уличных акций оппозиции при
помощи соответствующих сетевых площадок со стороны государственных
органов власти также осуществялась блокировка доступа к интернет - ресурсам в
национальном сегменте онлайн-пространства.
Таким образом, ограничения со стороны государства и национальной
политической элиты на доступ к информации стали обычной практикой
сегодняшнего дня.
308 В Иране создано специальное киберподразделение // SecurityLab. [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://www.securitylab.ru/news/405099.php (дата обращения: 30.04.2014)
169
Помимо проблемы ограничения доступа к информации со стороны
политических элит, российские ученые, изучающие развитие современных
информационно-коммуникационных процессов в сфере политического
управления, также выделяют значительное число и иных существенных угроз,
которыми характеризуется современное информационное общество. Так,
характер влияния современных технологий коммуникации на процессы
демократизации общественно-политических отношений многими отечественными
специалистами определяется как достаточно неоднозначный и во многом
противоречивый. В первую очередь следует отметить, что всячески
стимулируемая в рамках либеральной идеологии так называемая «прозрачность»
гражданского общества в реальной практике может быть связана с появлением
такой угрозы, как формирование новых моделей и механизмов контроля над
обществом и отдельными личностями, что не имеет ничего общего с
традиционными представлениями о демократических ценностях309.
В связи с этим М.Н.Грачев прогнозирует появление в реальной практике
политического управления такого феномена, как «виртуальный Паноптикум»,
функционирование которого будет обеспечиваться государственными
институтами власти на основе использования современных информационно-
коммуникационных технологий для создания системы сбора разнообразной
персонализированной информации о каждом конкретном человеке с
возможностью последующего использования такого рода данных в интересах
субъектов политического управления.
Реальная практика демонстрирует значительное число примеров такого
рода.. Так, например, на сегодняшний день значительное число национальных и
309 Грачев М.Н. «Электронная демократия» или «конец демократии»? //Власть и политика:
институциональные вызовы XXI века. Политическая наука: Ежегодник 2012 / Российская
ассоциация политической науки. –М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН),
2012. – С. 200–208.; Грачев М.Н. «Электронная демократия»: возможности и угрозы // Интернет
и современное общество: Тр. XII Всерос. обьед. конф. С.-Петербург, 27–29 октября 2009 г.
СПб., 2009. С.76–80
170
глобальных операторов связи активно взаимодействуют как с официальными
государственными органами власти, так и со спецслужбами в целях получения
обозначенными интересантами разнообразной информации о жителях как
собственных, так и чужих стран, включая прослушивание телефонных
разговоров, доступ к личной электронной переписке в интернете, логгирование
сетевой активности пользователей.
Помимо операторов связи сбором персональной информации занимается
значительное число глобальных коммерческих компаний, предоставляющих
массовому пользователю информационно-коммуникационные продукты и услуги.
Так, например, компания Apple имеет возможность получать и
использовать данные о передвижениях обладателей iPhone и iPad, так как
установленная на них операционная система iOS на программном уровне
постоянно записывает координаты нахождения своего владельца в скрытом
режиме, а также логгирует информацию о совершенных пользователем звонках310.
Компания Google на постоянной основе сохраняет в кэше все запросы с
каждого компьютера, на котором используется поисковик Google, и в случае
необходимости существует возможность просмотреть все запросы, которые
делались пользователями за любой период времени с конкретного компьютера.
Разработанная компанией Google операционная система для мобильных
устройств Android также сохраняет всю информацию о перемещениях владельцев
мобильных устройств.
Помимо этого, по сообщениям “The Washington Post”311 и “The
Guardian”312, в США активно реализуется курируемая Агентством национальной
310 Got an iPhone or 3G iPad? Apple is recording your moves. [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://radar.oreilly.com/2011/04/apple-location-tracking.html (дата обращения: 30.04.2014) 311 NSA slides explain the PRISM data-collection program // The Washington Post (Published: June 6,
2013, Updated July 10, 2013 ) [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
безопасности секретная государственная программа PRISM по перехвату звонков,
личной корреспонденции и отслеживанию интернет-трафика пользователей.
Многие крупные компании, работающие в глобальном информационном
пространстве, заключили с правительством США соглашение и предоставили
разведслужбам доступ к своим серверам: таким образом, разведка может
получить доступ к любому письму или прослушать любой телефонный звонок
любого гражданина страны, а также любого иностранца, тем или иным образом
воспользовавшегося средствами связи на территории США.
В число таких компаний вошли Microsoft, Google, Yahoo!, Facebook,
YouTube, Skype, Apple, активно работающие и на российском рынке.
При этом один из крупнейших сервисов электронной почты в России
Mail.ru также попал в презентацию программы, используемой Агентством
национальной безопасности США (АНБ) для слежки за интернет-
пользователями313.
Нельзя исключить того, что помимо Mail.ru с высокой степенью
вероятности в проект PRISM включены и другие компании, активно работающие
в национальном российском сегменте интернет-пространства.
312 The latest news and comment on Prism the national security electronic surveillance program
operated by the United States National Security Agency // The Guardian [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://www.theguardian.com/world/prism (дата обращения: 30.04.2014) 313На презентации о слежке США за интернет-пользователями «засветилась» Mail.Ru .. Meta.kz
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.meta.kz/novosti/most/815322-na-prezentacii-
30.04.2014) 323Исследование Pew Research Center трендов в потреблении новостей. Часть 1. [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://www.towave.ru/pub/issledovanie-pew-research-center-trendov-v-
potreblenii-novostei-chast-1.html (дата обращения: 30.04.2014) 324 LeeRainee, Aaron Smith. Social networking sites and politics // Pew Internet & American Life
Project, March 12, 2012. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
взаимодействие с многочисленными целевыми аудиториями политической
кампании, а также обеспечить масштабное продвижение необходимого
политического контента в сетевом пространстве и доведение его до десятков
миллионов конечных онлайн-пользователей.
Например, размещенные в ходе президентской кампании на YouTube
агитационные видеоролики Б. Обамы просмотрело порядка 39% обладающих
правом избирательного голоса жителей США, а само число просмотров достигло
нескольких десятков миллионов330.
При этом наибольшую эффективность продемонстрировал видеоконтент,
созданный непосредственно интернет-пользователями и инициативно
размещенный ими в сети331. Число инициативных индивидуальных просмотров
329 Шилина М.Г. Выборы президента в США: новые технологические тренды? // Бизнес.
Общество. Власть. №12, 2012. –С. 106-118. 330 Smith A. Those Active in the Obama Campaign Expect to be Involved in Promoting the
Administration. 30.12.2008. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://pewresearch.org/pubs/1068/post-election-voter-engagement (дата обращения: 30.04.2014) 331 Видеоролик “Yes We Can”, созданный популярными музыкантами и актерами на основе
речи Барака Обамы, собрал порядка 20 000 000 просмотров. [Электронный ресурс]. – Режим
большого числа государственных и политических институтов различного
уровня333, а также отдельных политических деятелей.
Кроме того, современные сетевые информационно-коммуникационыне
технологии с успехом применяются при продвижении государственных проектов.
Например, для популяризации и организации общественного давления на Сенат
президентская администрация Обамы реализовала в онлайн-пространстве проект
“Tweet Your Senator”, суть которого заключалась в формировании позитивного
отношения интернет-пользователей к программе реформ системы американского
здравоохранения и стимулирования пользователей к осуществлению давления на
сенаторов посредством отправки им в Twitter личных сообщений от простых
американцев с просьбой поддержать реформу в Сенате334.
Данная модель организации общественного давления на сенаторов
посредством применения интернет-технологий (в данном случае - Twitter)
активно применяется в процессе проведения президентской политики и по другим
общественно значимым вопросам.
При этом важно отметить, что, по сути, сформировалась модель
организации общественного давления со стороны президентской администрации
на законодательную ветвь власти, что, на наш взгляд, не вписывается в
классические теории разделения независимых ветвей власти, придавая
традиционным концепциям разделения властей новое звучание в современных
условиях.
Так, интернет-пользователям предлагается повлиять посредством твитов
на решения сенаторов по широкому кругу проблем, в том числе и по вопросу
снижения налогов на заработную плату335.
333 В качестве примера применения интернет-ресурсов в коммуникативной практике можно
привести онлайн-страницу штата Калифорния, на которой опубликованы основные Twitter-
ресурсы штата, в том числе ресурсы официальных структур:
http://ca.gov/Multimedia/multimedia_blogs_twitter.html 334 См. Приложение 5. Применение интернет-технологий политической коммуникации (рис. 24) 335 См. Приложение 5. Применение интернет-технологий политической коммуникации (рис.25)
186
Такого рода общественно-политических проектов в США, реализуемых по
инициативе различных органов власти, политических организаций и их
представителей, насчитывается значительное число.
По сути, технологии интернет-коммуникации имплементированы в
процессы информационного взаимодействия американских органов власти
различного уровня и представителей гражданского общества, что позволяет
первым не только вовлекать во взаимодействие на коммуникационной основе
политически активные слои населения, но и получать эффективную обратную
связь со своими целевыми электоральными аудиториями в рамках политических
кампаний, осуществлять мягкое воздействие в режиме soft power на общественное
сознание, повышать уровень доверия как к самим институтам власти, так и к
осуществляемой ими деятельности.
Как демонстрирует современная практика, применение интернет-ресурсов
в ходе осуществления информационно-коммуникационной деятельности в рамках
политического управления обладает высокой эффективностью. Применение
онлайн-технологий и интернет-сервисов в США стало важнейшей составной
частью политической практики не только в рамках избирательных кампаний, но и
в обычной повседневной работе различных правительственных организаций и
органов государственной власти.
При этом важно отметить, что деятельность Обамы в интернет-
пространстве также продемонстрировала, что в социальных сетях значительно
упрощаются контент и язык коммуникации, при этом наиболее простые форматы
сообщений являются максимально эффективными.
В целом именно визуальная составляющая контента вышла в первый план
в аспекте осуществления коммуникативного воздействия на общественное
сознание в интернет-пространстве.
В связи с этим представляется важным и необходимым проанализировать
практику применения интернет-технологий коммуникации, в которых в качестве
основного фактора влияния на общественное сознание используется визуальный
контент.
187
Так, для осуществления информационно-коммуникационного воздействия
при помощи визуального контента в интернет-пространстве созданы и активно
функционируют десятки социальных платформ.,
Например, в социальном сервисе Tumblr графическая информация
политического характера используется многими политиками, в том числе и
президентом США Б.Обамой для формирования позитивного отношения к нему
со стороны интернет-пользователей.
В рамках предвыборной президентской кампании в тамблелоге Б. Обамы336
часто публиковались политические плакаты, нацеленные на воздействие на
массовую аудиторию337.
Социальный сервис Pinterest также используется политтехнологами Б.
Обамы в качестве канала массовой коммуникации. На данном сайте
зарегистрирована супруга Б.Обамы – Мишель338, а также есть официальные
«доски» («boards») Белого дома339 и «За кулисами»340 (также принадлежащая
Белому дому). Поскольку пользователи могут закреплять («pin») понравившиеся
фотографии у себя на странице, то охват аудитории увеличивается во много раз:
даже если человек не подписан на «доску» «За кулисами», он может увидеть фото
на «доске» у друга, что придает продвижению визуального контента эффект
вирусности.
336 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://barackobama.tumblr.com/ (дата обращения:
30.04.2014) 337 См. Приложение 5. Применение интернет-технологий политической коммуникации (рис. 26 -
29) 338 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.pinterest.com/flpics/ (дата обращения:
30.04.2014) 339 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.pinterest.com/whitehouse/ (дата
обращения: 30.04.2014) 340 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.pinterest.com/whitehouse/behind-the-
scenes/ (дата обращения: 30.04.2014)
188
Так как авторство постов сохраняется за первоисточником даже после
«пиннинга», то, при переходе по ссылкам пользователь в итоге попадает на
официальную страницу Белого дома, что обеспечивает эффективную
маршрутизацию пользователей на целевые интернет-ресурсы.
Еще один популярный социальный сервис, активно использующийся в
рамках политической деятельности Б. Обамы – Instagram341. На странице Обамы в
Instagram активно размещаются фотографии политика и его сторонников для
организации воздействия посредством использования визуального контента342.
Помимо рассмотренных выше сервисов эффективной площадкой для
организации и осуществления коммуникационного воздействия являются
социальные сети. Так, в политической деятельности, в том числе рамках
предвыборной кампании, Б. Обама для работы с целевой аудиторией посредством
применения визуального контента активно использует возможности и ресурсы
социальной сети Facebook.
На странице Б. Обамы343 публикуется значительное число фотоматериалов
и инфографики, облегчающие восприятие контента и направленные на
формирование позитивного образа президента США среди пользователей
социальной сети344.
Как можно заметить, технологии визуализации контента позволяют
активно использовать фото, инфографику и символы в политической работе в
рамках интернет-пространства.
Сформировавшаяся тенденция упрощения контента и его максимальной
визуализации для облегчения восприятия и усиления эффекта
341 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://instagram.com/barackobama (дата
обращения: 30.04.2014) 342 См. Приложение 5. Применение интернет-технологий политической коммуникации (стр. 30
– 31) 343 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.facebook.com/barackobama (дата
обращения: 30.04.2014) 344 См. Приложение 5. Применение интернет-технологий политической коммуникации (рис. 32)
189
коммуникационного воздействия нашла свое отражение в технологических
решениях, применяющихся в современных социальных медиа, которые в режиме
обратной связи данную тенденцию во многом поддерживают и даже усиливают,
позволяя говорить о том, что современные сетевые политические кампании будут
все более упрощаться, а визуальная составляющая в различных формах будет
лишь усиливать свою роль и значение в рамках осуществления информационно-
коммуникационного воздействия на интернет-пользователей.
Важно при этом отметить, что необходимый эффект от осуществления
коммуникационного воздействия на интернет-пользователей достигается не
только за счет регулярного размещения соответствующего контента в различных
социальных сервисах, но и за счет использования широко развитых связей между
ними.
На сегодняшний день одним из важнейших сетевых трендов является
возможность кросс-сервисного размещения своей информации в сети, что
позволяет интернет-пользователям более активно в вирусном формате
распространять публикации в сетевом пространстве. Иногда для работы в
различных социальных сервисах достаточно выполнить вход лишь в один из них,
после чего коммуникационная активность авторизованного пользователя
распространяется на весь арсенал доступных ему социальных медиа.
Благодаря такого рода коммуникационной архитектуре современных
социальных медиа интернет-пользователь становится активным
распространителем контента в сети, выполняя роль мощного ретранслятора
политических идей, ценностей и смыслов.
Говоря об использовании интернет-технологий политической
коммуникации, также нельзя обойти вниманием такую сферу, как мобильные
коммуникации, так как помимо такой массовой аудитории, как интернет-
пользователи, с развитием технологий мобильной связи появилась и такая
многочисленная аудитория, как пользователи мобильных телефонов, смартфонов
и коммуникаторов, представляющая большой интерес с точки зрения работы с
ней в рамках современного политического управления.
190
С каждым годом число владельцев мобильных устройств, пользующихся
сотовой связью, становится все больше и исчисляется сотнями миллионов
человек. Неслучайно, представляя iPad2, Стив Джобс заявил, что человечество
шагнуло в посткомпьютерную эпоху, в которой для получения информации и
осуществления онлайн-коммуникаций компьютер уже не нужен: его с успехом
заменили мобильные пользовательские устройства.
Немаловажно и то, что проникновение мобильной связи, в отличие от
Интернета, на сегодняшний день в большинстве стран является более глубоким,
что обусловливает высокий потенциал применения мобильных информационно-
коммуникационных технологий для воздействия на общественное сознание даже
на тех территориях, где интернет-инфраструктура отсутствует либо слабо развита.
В качестве ключевых характеристик мобильной коммуникации следует
выделить наличие значительного числа пользователей мобильных устройств
связи, интерактивность информационно-коммуникационного взаимодействия;
возможность таргетирования и персонализации сообщений, транслируемых
владельцам мобильных телефонов.
Еще одной важной особенностью коммуникаций в мобильном секторе
выступает возможность осуществления массового информационно-
коммуникационного взаимодействия в режиме реального времени, в то время как
традиционные средства массовой информации, в первую очередь пресса, в
большинстве случаев не обладают подобными возможностями.
Масштабы проведения информационных кампаний и осуществления
информационно-коммуникационного воздействия на конечных мобильных
пользователей ограничиваются лишь территорией физического проникновения
сотовой связи и мобильного интернета.
Таким образом, современные сотовые сети позволяют обеспечить охват
массовых аудиторий и организовать их интерактивный отклик на
информационно-коммуникационное воздействие в масштабах целых стран.
С учетом же конвергенции интернет-технологий и технологий мобильной
связи при использовании современных «умных» мобильных устройств –
191
смартфонов и появления технологий мобильного интернета сфера и возможности
применения технологи массовой коммуникации по отношению к пользователям
мобильных устройств значительно расширяются.
Short-message service (SMS).
В качестве одной из самых простых, но в то же самое время действенных
технологий массовой коммуникации с пользователями мобильных устройств в
настоящее время выступают SMS-сервисы.
Многие эксперты негативно относятся к использованию SMS в качестве
информационного носителя, отождествляя использование SMS в первую очередь
с SMS-рассылками (которые, в свою очередь, ассоциируются со спамом) и
оценивают эффективность SMS-кампаний как низкую.
Тем не менее, использование данного коммуникационного инструмента
при проведении информационных массовых кампаний представляется достаточно
перспективным.
Сегодня SMS день является одной из наиболее распространенных
технологий мобильных коммуникаций и имеет достаточно значимые
преимущества.
Во-первых, SMS технология обеспечивает гарантированную доставку
сообщений конечному потребителю информации. Во-вторых, применение данной
технологии позволяет охватить практически полностью аудиторию мобильных
пользователей – владельцев сотовых телефонов и коммуникаторов.
Очевидно, что при грамотном построении коммуникационной кампании
эффект от использования такого многофункционального инструмента как SMS
может быть достаточно высок.
SMS-рассылки обладают широкими возможностями по таргетированию и
персонификации сообщений [например, обращение к каждому абоненту по
имени; фильтрация по различным параметрам (адрес проживания, текущее
местоположение и т.п.); рассылка по совпадению даты (например, для
поздравлений с Днём Рождения) и т.д.], применение которых в политической
192
кампании существенно увеличивает уровень релевантности SMS-сообщения и,
соответственно, значительно повышает эффективность контакта с
представителями целевых аудиторий.
При этом субъекты коммуникационного воздействия получают широкие
возможности работы на конкретных территориях, имея доступ к данным
операторов мобильной связи о местоположении пользователей.
Активно в политической практике развивается такое направление, как
создание информационных сервисов, в рамках которых информирование
конечного потребителя осуществляется посредством тематических sms-
сообщений в соответствии с интересами подписчика сервиса (информация о
встречах кандидата с населением, часы работы общественной приемной политика
или партии, ссылки на важные выступления партийных лидеров по общественно
значимым вопросам и т.д.).
В качестве примера использования sms в политических кампаниях можно
привести работу команды избирательного штаба Дж.Эдвардса, предложившего
регулярную рассылку sms-сообщений с информацией о предвыборной кампании
для своих избирателей.
Для подписки на информационную sms-рассылку любой желающий
получал возможность зарегистрироваться на специально созданном для этого
онлайн-ресурсе345.
Штаб кандидата в Президенты США Барака Обамы также организовал
подписку для всех желающих первыми получить информацию о том, кто в
качестве кандидата в вице-президенты пойдет в паре с Обамой. Sms с
информацией о фамилии кандидата в вице-президенты рассылались подписчикам
даже ночью, что подчеркивало важность и эксклюзивность информации, и,
несомненно, существенным образом повысило лояльность SMS-подписчиков.
345 Мобильные технологии в политике. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
572 с. 352 Аронсон Э., Пратканис Э. Р. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения, повседневное
использование и злоупотребление. Перераб. изд. - СПб.: Прайм-Еврознак, 2003. –С.23.
203
Одним из первых о манипуляции общественным сознанием написал
немецкий социолог Герберт Франке, который определил манипулирование как
тайное воздействие, наносящее ущерб тем лицам, на которых оно направлено353.
Схожего мнения придерживался и Г. Шиллера, считавший, что «для
достижения успеха манипуляция должна оставаться незаметной. Успех
манипуляции гарантирован, когда манипулируемый верит, что все происходящее
естественно и неизбежно, и сам факт манипуляции не отражен в памяти субъекта.
Для манипуляции требуется фальшивая действительность, в которой ее
присутствие не будет ощущаться»354.
Ввиду высокой значимости манипуляционных технологий в современном
политическом управлении феномен политической манипуляции подробно
рассматривается и российскими учеными.
Так, А.И. Соловьев определяет манипулирование как «особого вида
информационное воздействие, направленное на сокрытие коммуникатором
собственных целей, но при этом возбуждающим у объекта манипулятивного
воздействия намерения, совпадающие не с его собственными желаниями, а с
интересами данного коммуникатора. Иными словами, манипулирование – это тип
скрытого, неявного информирования и программирования намерений реципиента,
построенный на игнорировании его воли и относящийся к нему как к средству,
орудию исполнения чуждых ему интересов»355.
Как пишет Г.В. Пушкарева, «манипулятор всегда прибегает к скрытому
воздействию, лишая тем самым человека возможности критически воспринимать
информацию, самостоятельно рассуждать и принимать решения»356.
Как можно заметить, в качестве ключевой характеристики политической
манипуляции как одной из форм информационно-коммуникационного 353 Цит. по: Кара-Мурза С.Г. Манипуляции сознанием. – М.: Эксмос, 2007. –С.20 354 Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. М.: Мысль, 1980. –С.27-28 355 Соловьев А.И. Политология. Политическая теория. Политические технологии. Аспект-
Пресс, Москва, 2000. –С.469 356 Пушкарева Г.В. Политический менеджмент. М.: Дело, 2002. –С.146
204
воздействия специалисты выделяют неявный, скрытый для манипулируемого
объекта характер.
Исходя из этого, политическое манипулирование можно определить как
скрытое воздействие и управление политическим сознанием и поведением людей
с целью их побуждения к определенным действиям в интересах субъекта
политической манипуляции.
Разновидностью политического манипулирования представляется такое
явное воздействие на объект манипуляции, истинная цель которого скрыта от
объекта воздействия и подменена публичной псевдоцелью, не совпадающей с
реальными намерениями субъекта манипуляции.
Таким образом, целями политического манипулирования являются
неявное влияние и воздействие на общественное сознание как объект
манипуляции с одновременным сокрытием явных целей манипулятора для
управления процессами завоевания, сохранения, распределения и реализация
власти в политическом пространстве.
При этом использование методов манипулирования в политическом
управлении вполне объяснимо с позиций рационального выбора эффективных
методов достижения политических целей357.
В большинстве случаев задачи манипуляторов в процессе политического
управления сводятся, в первую очередь, к формированию у целевых групп
определённых мнений, стереотипов, установок, предпочтений и убеждений, а
также моделей поведения в интересах субъекта манипуляционного воздействия.
Следует отметить, что, по мнению многих известных экспертов, в
современном мире манипуляция общественным сознанием является одним из
эффективных инструментов обеспечения политической стабильности в
масштабах государств. Ведь стабильность любой системы, в том числе и
политической, определяется в первую очередь таким параметром, как
357 Заметим, что политологи-макиавеллисты вообще считают, что политика – это искусство
манипулирования людьми.
205
управляемость. Применительно к политическому управлению в качестве
основного объекта управления выступает население стран, которое обеспечивает
поддержку существующему политическому режиму, либо же, наоборот. В
результате манипулятивное воздействие на объект управления напрямую
позволяет управлять и параметрами стабильности политической системы, изменяя
параметр поддержки обществом существующего в государстве политического
режима.
Чаще всего в процессе политического управления используются такие
виды манипуляционных активностей, как:
� - внедрение в общественное сознание под видом «объективной
информации» контента, необходимого субъекту политического управления,
формирование у целевых аудиторий манипуляционного воздействия
управляемого «собственного» мнения и отношения к различным политическим
силам, процессам, явлениям, объектам;
� -воздействие на эмоциональную сферу целевых аудиторий для
повышения социальной напряженности и дестабилизации обстановки на
территории осуществления манипулятивного воздействия (или напротив:
воздействие на эмоциональную сферу целевых аудиторий для снижения
социальной напряженности и обеспечения социальной и политической
стабильности в регионе или государстве в целом);
� - перефокусировка общественного внимания на «выгодные» для
субъекта политического управления темы (например, переключение внимания с
экономических проблем государства на проблемы национальной безопасности
стало «фирменной» технологией американских президентов, инициирующих
войны в период кризисов в США);
� - формирование «выгодных» моделей поведения и набора заранее
проанализированных и отобранных управляемых альтернатив для создания в
сознании целевых групп иллюзии свободы выбора или действия (в последние
годы одной из активно внедряемых в политическую практику моделей стало
создание так называемой модели «архитектуры выбора», основанной на
206
использовании nudge-технологий, заимствованных из концепции поведенческой
экономики, разработанной в Чикагском Университете. Главный идеолог данной
концепции – Касс Санстейн, написавший посвященный nudge-технологиям труд
«Improving Decisions About Health, Wealth, and Happiness»358. Nudge представляет
собой модель применения массовых поведенческих стереотипов применительно к
конкретной социальной, возрастной, политической группам с учетом знания их
типового поведения и типовой реакции на различные события и процессы);
� - внедрение в общественное сознание различных социально-
политических стереотипов и установок;
� - подмена собственных целей объекта воздействия целями
манипулятора в интересах субъекта политического управления.
Именно в таком пространстве манипуляций и формируется на
сегодняшний день общественное сознание, выступающее в качестве объекта
политического управления.
В условиях информационного общества современные средства массовой
информации и доступные им технологии массовой коммуникации обладают
значительным потенциалом и предоставляют широкие возможности для
манипулирования общественным сознанием со стороны субъектов политического
управления, оказывая существенное влияние на оценку и восприятие социально-
политической реальности и отдельных ее составляющих – политических событий,
процессов и явлений целевыми аудиториями манипуляционного воздействия.
При этом формируемые в общественном сознании представления о
социально-политической действительности, политические позиции, занимаемые
различными общественными группами, во многом зависят непосредственно от
позиции средств массовой информации359, выступающих в качестве основных 358 Richard H. Thaler, Cass R. Sunstein. Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth, and
Happiness, Yale University Press, 2008. -293 p. 359 Безусловно, говоря о позиции СМИ, мы подразумеваем в большинстве случаев и наличие
соответствующих собственных позиций групп интересов, контролирующих средства массовой
информации и оказывающих в той или иной мере влияние на редакционную политику.
207
каналов трансляции контента, необходимого для осуществления
манипуляционного воздействия. В связи с этим нам близка позиция Герберта
Маркузе, согласно которой «отключение телевидения и подобных ему средств
информации могло бы... дать толчок к началу того, к чему не смогли привести
коренные противоречия капитализма - к полному разрушению системы»360.
В зависимости от содержательных особенностей собственной
общественно-политической позиции различные средства массовой информации
могут формировать порой совершенно противоположные модели восприятия по
поводу одних и тех же политических событий, фактов, явлений и процессов.
Во многих случаях подобные модели восприятия социально-политической
реальности формируются СМИ с применением манипуляционных технологий.
Именно целенаправленная трансформация общественного сознания и
представлений общества о политической действительности в необходимом для
субъектов информационно-коммуникационного воздействия направлении
является одной из задач манипулятивного воздействия в процессе политического
управления. Как пишет по этому поводу Р.Борецкий, «под пропагандистской
манипуляцией следует понимать преднамеренное отклонение массового сознания
от реальной действительности»361.
Соответственно, отклонение общественных представлений от
нежелательной для субъектов политического управления реальной
действительности и поддержание данного «разрыва» на протяжении длительного
времени и являются, по нашему мнению, одними из основных задач средств
массовой информации, выступающих в качестве участников современного
политического процесса.
360 Маркузе Г. Одномерный человек // Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: АСТ,
2003. –С.505 361 Борецкий Р. В бермудском треугольнике ТВ. М., 1998. –С.75.
208
Данные представления о роли и месте средств массовой информации в
процессах политического управления общественным сознанием представляются
нам верными и для информационных интернет-ресурсов.
Развитие интернет-коммуникаций и формирование виртуального
политического пространства, на наш взгляд, значительно увеличили возможности
манипулирования посредством применения современных онлайн-технологий
политической коммуникации.
Важным фактором, влияющим на рост манипуляционного потенциала
интернет-пространства, выступает мировая тенденция снижения уровня доверия к
традиционным СМИ362.
Сегодня интернет выступает в качестве основного альтернативного
источника новостной и политической информации для огромных масс населения
стран по всему миру, исчисляемых миллиардами людей, и мы можем
констатировать продолжающийся рост интереса пользователей к интернету как к
основному источнику информации.
С учетом того, что современные технологии политических коммуникаций
позволяют доводить до целевых аудиторий разнообразную по виду, типу, форме
информацию практически в любое время и в любом месте, и без того огромные
возможности манипулятивного воздействия в глобальном информационно-
коммуникативном пространстве с каждым днем будут только возрастать.
362 Рассадина Т.А. Доверие к средствам массовой информации в условиях «общества риска» (на
примере российских провинциальных городов) // Известия ВУЗов. Поволжский регион.
Общественные науки . 2012. №1. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
поток363. Данная особенность человеческого сознания активно используется в
современной манипуляционной практике, например, посредством применения
метода белого шума, нацеленного на вброс огромного числа малозначимых
сообщений, «растворяющих» содержание действительно важных сообщений.
Как пишет Э. Фромм, при помощи технологий политической манипуляции
человек теряет способность формирования целостного мировосприятия, заменяя
его мозаичными представлениями, массово транслируемыми в публичном
медиапространстве. «Влияние нынешних тенденций современного политического
развития ставит под угрозу одно из важнейших достижений нашей культуры -
уникальность и индивидуальность личности»364, которая перестает быть
целостной в результате фрагментации миропредставления.
«Загнанный в свою субъективность, как в изолятор»365, современный
человек сталкивается с медиазаменителями реальных фактов и симулякрами366 и 363 Назаров М.М. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и
практика исследований. М.: Едиториал УРСС, 2002. -240 с. 364 Фромм Э. Бегство от свободы. М., АСТ, 2009. -С. 5. 365 Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни / Пер. с нем. и англ. В.В. Бибихина. СПб.:
Алетейя, 2000. –С.76.
210
вынужден взаимодействовать с ними из-за невозможности охватить все события
действительности.
С учетом высокого уровня доверия интернет-пользователей к
горизонтальным источникам информации, манипуляционный потенциал сетевых
средств массовой информации, в особенности, социальных медиа, включая
consumer generated media, еще более возрастает.
Представители социальных медиа самостоятельно добывают и отбирают,
либо генерируют собственный контент, определяют способы и форматы
трансляции, участвуют в вирусном распространении своих публикаций в
привлекательных и простых форматах по определяемым ими же самими
коммуникационным каналам, обеспечивая при этом соответствующую
комментарийную активность.
По сути, в интернет-пространстве на сегодняшний день сформировался
полный производственный цикл создания и потребления информации в
глобальных масштабах
Более того, сетевые сообщества и популярные блогеры во многом
определяют информационную повестку дня, устанавливают степень важности и
интерпретируют большинство политических событий, предлагают готовые
мнения и суждения, влияющие самым непосредственным образом на
политические представления интернет-пользователей, а кроме того,
популяризируют либо дискредитируют те или иные модели политического
поведения.
В условиях информационной перегрузки, противоречивости содержания
потока сообщений в интернет-пространстве подобная роль сетевых сообществ и
блогеров значительно увеличивается.
366Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция// Lib.ru - Современная литература: [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://lit.lib.ru/k/kachalow_a/simulacres_et_simulation.shtml (дата
обращения: 30.04.2014)
211
По сути, политическая реальность заменяется в интернет-пространстве
специально разрабатываемыми виртуальными конструкциями, предназначенными
для формирования необходимых субъектам политического управления массовых
представлений, мнений, реакций по отношению к определенным процессам,
явлениям и событиям. Аналогично формируются и необходимые типовые
поведенческие модели тех групп, в отношении которых осуществляется целевое
информационно-коммуникационное воздействие с использованием
манипулятивных технологий.
Создание виртуальных моделей восприятия социально-политической
действительности посредством средств массовой интернет-коммуникации и
манипулирование общественным сознанием является распространенным видом
деятельности в сфере современной публичной политики, необходимым для
реализации различных целей субъектов политического управления. Это позволяет
констатировать тот факт, что в современных демократиях при помощи
манипуляций общественным сознанием в политической сфере формируется
искусственная реальность, отвечающая интересам тех сил, которые контролируют
ключевые интернет-ресурсы.
При этом такая реальность существенно отличается о той, которая
формируется в традиционном публичном информационном пространстве, в силу
различий в повестке дня и информационном контенте, транслируемом в
общественное сознание.
Отдельно следует остановиться в контексте анализа формирующейся в
интернет-пространстве виртуальной реальности на такой технологии, как
использование киберсимулякров в манипулятивных целях.
В отличие от традиционных средств массовой информации,
функционирующие интернет-ресурсы, и особенно социальные медиа, активно
используют либо самостоятельно, либо подвергаются атакам киберсимулякров –
Если говорить о фэйковых аккаунтах политиков регионального уровня, то
их количество исчисляется десятками тысяч.
Все это позволяет утверждать, что манипуляция на основе симуляции
коммуникации от лица политиков является одним из активно применяющихся
манипуляционных методов.
Примеры фэйковых аккаунтов в интернет-пространстве приведены в
Приложении 6. «Использование интернет-ресурсов для манипуляции
общественным сознанием» (рис.39-41)370:
На сегодняшний день специалистами разработано значительное число и
иных манипулятивных методов воздействия на целевые группы общества.
370 Более подробно см.: Фейковые аккаунты знаменитостей в русскоязычном Twitter.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.cossa.ru/articles/152/11622/ (дата
обращения: 30.04.2014)
216
Так, С.Г. Кара-Мурза в числе методов, влияющих на формирование
личности современного человека, выделяет такой механизм воздействия как
повторение371. В виртуальном пространстве практически вся информация
многократно дублируется, что заставляет человека приходить к выводу о том, что
такого рода информация не может быть недостоверной, если ее опубликовало
такое количество источников, кроме того, у объекта манипуляции возникает
ощущение, что он уже знает данную информацию либо он самостоятельно
пришел к такому же мнению.
В.П. Пугачев и А.И Соловьев выделяют в свою очередь следующие
методы манипуляции общественным сознанием372, которые так же активно, как и
в традиционном пространстве, применяются в интернет-пространстве:
- метод наклеивания ярлыков, использующийся для отторжения целевыми
аудиториями и компрометации политических фигур или политических идей. На
бездоказательной основе политикам присваивается неблаговидное определение,
негативизирующее их восприятие, например, "сепаратист", "фашист",
"коррупционер", "шовинист" и т.д.).
В данном случае уместно вспомнить теорию стигматизации Говарда
Беккера, описанную им в работе «Аутсайдеры»373. Согласно данной теории
влиятельные группы способны «наклеивать ярлыки» девиантов представителям
иных, менее влиятельных групп.
В рамках интернет-пространства на первый план выходит такой параметр
как информационное влияние, в результате чего сетевые сообщества, имеющие
развитые коммуникационные связи и широкий круг пользователей,
осуществляющие активную информационную деятельность, в состоянии
осуществлять «клеймение» политических оппонентов, позиционируя их в сетевом
сообществе в качестве носителей девиантного поведения. 371 Кара-Мурза С.Г. Манипуляции сознанием. – М.: Эксмос, 2007. -862 с. 372 Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. М., Аспект-Пресс, 2005. -477 с. 373 Becker Н.Р. Outsiders: Studies in the Sociology of Deviance. Simon & Schuster Ltd; New edition,
1997. -224 p.
217
При этом речь идет не столько о наиболее влиятельных, сколько о
наиболее информационно активных сетевых сообществах. Таким образом, теория
стигматизации в интернет-пространстве приобретает новое звучание и
актуализируется в виртуальном пространстве политических коммуникаций.
В качестве примера использования метода наклеивания ярлыков мы можем
привести сетевую активность по прикреплению к Президенту России В.В.Путину
ярлыка «фашист» (цель – дискредитация политического лидера страны), а также
по наклеиванию ярлыков «госдура» и «взбесившийся принтер» применительно к
Государственной Думе РФ (цель подрыв легитимности законотворческой
деятельности нижней палаты федерального парламента)374.
Еще один пример – использование теории стигматизации для
формирования отношения к голосующим за В.В. Путина как девиантам,
имеющим психическое расстройство375.
Для наклеивания ярлыков в интернет-пространстве также активно
используется технология хэштегов, которыми сопровождаются пользовательские
сообщения политического характера. Данная технология применяется в работе
многих социальных медиа: LiveJournal, YouTube, Twitter, а с недавнего времени –
и в Facebook.
Подобная технология крайне эффективна в силу того, что любой контент,
содержащийся даже в нейтральном сообщении, при использовании хэштега
может быть проинтерпретирован с иными акцентами и воспринимается уже с
иным звучанием, нежели «чистое» сообщение.
При этом один и тот же хештег может быть использован в различных
социальных медиа, позволяя осуществлять интегрированное кросс-
платформенное продвижение в общественное сознание различных политических
смыслов и символов. 374 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 42-45) 375 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 46)
218
Кроме того, популярные хэштеги превращаются в так называемые сетевые
мемы, внедряемые в общественное сознание и имеющие устойчивый характер,
влияющий на массовое отношение к политику, событию, институту власти,
политическому процессу в целом.
Так при помощи хэштегов осуществляется манипулятивная дискредитация
в сетевом пространстве представителей государства, политических лидеров,
партий, органов власти, либо же, наоборот, популяризация оппозиционных
деятелей и инициируемых ими протестных акций политического характера.
В целом мы считаем, что технологии вирусного продвижения, в том числе
с использованием хэштегов, в интернет-пространстве изначально закладываются
в функционал социальных сервисов для обеспечения необходимым возможностей
манипулирования общественным сознанием в виртуальной среде.
В качестве одно из примеров мы можем привести хэштег #Госдура,
направленный на дискредитацию законотворческой деятельности
Государственной Думы РФ376, а также хэштег #Навальный, популяризирующий
данного оппозиционного деятеля в сетевом пространстве377;
- метод "спирали молчания", созданный в рамках теории общественного
мнения, разработанной Элизабет Ноэль-Нойман378, применяется, в свою очередь, в
манипулятивной практике для формирования псевдореальной картины массовой
поддержки тех или иных политических позиций, оценок, решений, в результате
чего отдельный человек, имеющий альтернативное мнение, предпочитает
умалчивать о нем, чтобы не оказаться в своего рода психологической изоляции и
лишиться социального одобрения в обществе.
376 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 47) 377 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 48) 378 Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение: открытие спирали молчания. М.: Прогресс-
Академия, Весь Мир, 1996. -352 с.
219
В связи с тем, что граждане умалчивают о своих реальных политических
взглядах и позициях, возникает эффект обратной связи, когда сформированное
при помощи манипуляции представление о мнении «большинства» становится
еще более доминирующим в общественно-политическом пространстве, что, в
свою очередь, еще сильнее влияет на отдельных граждан, предпочитающих
примкнуть к "общепринятому" мнению или к утаиванию своих убеждений. В
результате "спираль молчания" закручивается еще дальше, обеспечивая
необходимый манипуляторам эффект379.
В сетевой среде эффективное формирование спирали молчания
сообщений и публикацией единообразных по смыслу пользовательских
комментариев, создающих эффект всеобщего одобрения либо всеобщего
осуждения того или иного политика, политического события или явления.
В качестве примера мы можем привести попытку проведения в интернете
кампании по созданию спирали молчания по вопросу присоединения Крыма к
России380.
В результате проведения такой работы по продвижению в социальных
медиа необходимой версии общественного мнения у рядового интернет-
пользователя формируется искаженное представление о доминирующих взглядах
в интернет-пространстве по поводу различных граней политической реальности,
что самым непосредственным образом влияет на актуальное виртуальное
представление массового пользователя о том реальном политическом
пространстве, в котором он существует.
В этой связи особую актуальность приобретает мнение Эрика Фромма,
который писал о том, что «в кибернетическую эпоху личность все больше и
больше подвержена манипуляции. Работа, потребление, досуг человека
379 Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. М., Аспект-Пресс, 2005. –С.344. 380 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 49-51)
220
манипулируются с помощью рекламы и идеологий. Человек утрачивает свою
активную, ответственную роль в социальном процессе; становится полностью
«отрегулированным» и обучается тому, что любое поведение, действие, мысль
или чувство, которое не укладывается в общий план, создает ему большие
неудобства; фактически он уже есть тот, кем он должен быть. Если он пытается
быть самим собой, то ставит под угрозу - в полицейских государствах свою
свободу и даже жизнь; в демократических обществах возможность продвижения
или рискует потерять работу и, пожалуй, самое главное, рискует почувствовать
себя в изоляции, лишенным коммуникации с другими»381.
Помимо этого следует выделить и такие методы манипуляции
общественным сознанием, как:
- метод утечки секретной информации применяется в манипуляционной
практике для трансляции с помощью информационных ресурсов данных, которые
получены из «секретных» либо «анонимных», но заслуживающих доверия
источников.
Данный метод во многих случаях часто применяется для изучения реакции
общественного мнения на планируемые нововведения, и если реакция
общественного мнения после «утечки» является положительной или нейтральной,
то нововведение реализуется без опасений получить отрицательную оценку
действий и снижение уровня поддержки обществом.
Если же реакция целевых аудиторий манипуляционного воздействия
окажется негативной, то размещенная ранее информация дискредитируется и
объявляется не соответствующей действительности выдумкой СМИ, после чего
организовывается дополнительное информационное воздействие на общественное
мнение с целью изменения отношения населения к планируемому для реализации
проекту, получившему массовое неодобрение382; 381 Fromm E. Anatomia de la destructividad humana. Madrid: Siglo XXI de Espana Editores. 1987. –
P.32. 382 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 52-53)
221
- метод семантического манипулирования383 также активно используется в
сетевом пространстве для интерпретации политических событий с помощью слов,
с которыми у массовой аудитории вызывают либо позитивные, либо негативные
ассоциации, что непосредственным образом влияет на восприятие информации,
транслируемой в общественное сознание.
Выстраивание семантических конструкций позволяет в неявной форме
формировать у целевых аудиторий манипуляционного воздействия необходимое
представление о политической реальности.
В качестве примера применения метода семантического манипулирования
мы можем привести публикации в интернет-пространстве, позиционирующие
регулярные воинские части России в Крыму в качестве оккупантов, а
пророссийское население Крыма в качестве сепаратистов384. Аналогично
представители «Правого сектора» позиционируются в украинском
информационном пространстве как революционеры, а представители населения
Донецкой области – как сепаратисты.
Еще одним примером является семантическая манипуляция результатами
социологического опроса населения России по вопросу доверия к полиции385.
Как можно увидеть, информационные агентства различной политической
ориентации дали совершенно различную интерпретацию результатов опроса в
Twitter, используя для этого соответствующие семантические конструкции.
Онлайн-переводчик Google, который используется ежедневно во всем
мире миллионами людей, также выдает семантически разные версии переводов
383 Синюшкин В. Технология работы со СМИ в политических кампаниях [Электронный ресурс].
– Режим доступа: http://www.society.polbu.ru/sinyshkinsmi/chOOi.html (дата обращения:
30.04.2014) 384 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 54-56) 385 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 57)
222
одних и тех же слов, в зависимости от того, в каком предложении они
упоминаются.
Так, можно увидеть, что в результатах перевода одно и то же слово
«rebels» одновременно означает мятежника, повстанца, бунтаря и боевика.
Однако, если словосочетание «проамериканские повстанцы» несет нейтральную
либо положительную окраску, то словосочетание «пророссийские боевики»
однозначно имеет негативную окраску.
Рис 6. Результаты перевода текста Google-переводчиком386
- в свою очередь, метод объективного подхода используется в сетевом
пространстве при составлении фактологических рядов, позволяющих выявить
несуществующую в реальности тенденцию, после чего убедить общественное
мнение в существовании данной тенденции и “запустить” ее в реальности. Этот
эффект формирования будущего на основе сформированного представления о нем
принято называть эффектом Эдипа.
Подобный метод активно применяется в манипуляционных целях для
симуляции трендов в виртуальном пространстве с последующим формированием 386 По состоянию на 1 августа 2014 года.
223
реальных тенденций и запуска на их основе необходимых субъекту
манипулятивного воздействия политических процессов в реальном пространстве.
Согласно теореме Томаса при восприятии ситуации как реальной она
становится реальной по своим последствиям, в связи с чем запуск и раскрутка
виртуальных трендов и тенденций может иметь вполне ощутимые эффекты в
реальном политическом пространстве387;
- метод введения в тоннельное сознание или метод введения полярности
достаточно часто применяется манипуляторами в интернет-пространстве. Суть
данного метода заключается в формировании нескольких взаимоисключающих
альтернатив, доступных для выбора, например, за отставку президента страны
или против отставки.
В результате искусственно создается ситуация, в рамках которой
существует только определенный набор альтернатив, упрощающий принятие
решения объектом манипуляции, но это решение заведомо будет принято в
интересах манипулятора, так как набор альтернатив определяется им, все же
другие возможные альтернативы человек либо не видит, либо не воспринимает их
в качестве таковых.
При этом решение проблемы, лежащее за рамками предоставленного
выбора, уже не рассматривается объектом манипуляционного воздействия, что
может быть активно использовано для управления восприятием политической
реальности и формированием необходимых манипулятору моделей поведения.
Сама постановка полярных вопросов во многом формирует направление
активности общественности в нужном направлении, определяя дальнейшее
рамочное поведение значительной части людей в реальном политическом
пространстве.
Зачастую данный манипулятивный прием используется в интернет-
пространстве для формирования в сетевых сообществах радикальных установок
387 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 58)
224
пользователей за счет формирования тоннеля с двумя крайне полярными точками
зрения, одна из которых при помощи манипуляционного воздействия становится
единственно верной и одобряемой в данном сообществе подавляющим
большинством участников.
В результате интернет-пользователи даже с умеренными взглядами
используют радикальные модели поведения, основанные на том единственном
альтернативном решении, которое было сформировано в рамках
предоставленного «выбора»388;
- метод "общего вагона", основанный на потребности человека быть
частью социальной группы, широко распространен в современной
манипуляционной практике в сетевом пространстве. При использовании данного
метода объекту манипуляции посредством трансляции информационного
контента внушается, что определенная модель поведения, образ действия, мнение
являются правильными и истинными в силу того, что таковыми их считает
большинство определенной социальной группы, подавляющее большинство
людей в целом. «Все так носят», «каждый так считает», «у нас весь подъезд за
него проголосовал», «у нас все только в этот магазин и ходят» - примеры того, как
жертве манипуляции навязывается определенная модель поведения.
Для обеспечения эффекта «всеобщности» формируемой модели поведения
используются как публикации, так и массовые пользовательские комментарии
киберсимулякров от лица пользователей, принадлежащих определенной
критически принимает заданную модель поведения, использование которой им
будет свидетельствовать о принадлежности к данной группе390;
- метод универсальности применяется в манипуляционной практике для
создания иллюзии истинности того или иного утверждения посредством
использования «экспертных мнений».
Для формирования «истинной» картины политической реальности в
рамках манипуляционного воздействия могут применяться различные штампы
для создания у объекта манипуляции впечатления о конкретной политической
ситуации, событии.
Такие штампы, как «по мнению специалистов», «эксперты утверждают»,
«авторитетные специалисты считают», «эксперты констатируют» и так далее
позволяют сформировать нужное отношение к различным аспектам политической
реальности на основе «экспертного мнения», воспринимаемого пользователями
информации с достаточно высоким уровнем доверия391;
- метод управляемого искажения фактов является еще одной
распространенной манипулятивной технологией, активно применяющейся в
рамках политических манипуляций общественным сознанием. В ходе
информационно-коммуникационного воздействия манипуляторы интерпретируют
факты политической реальности таким образом, чтобы их восприятие целевыми
группами совпадало с заранее предопределенным, а на основе данного
восприятия искаженных фактов формируется такое же искаженное представление
объектов манипуляции о политической реальности.
Мы привели в работе лишь некоторые, наиболее распространенные, из
сотен используемых в манипуляционной практике методов. Несмотря на все
многообразие существующих манипулятивных приемов, все они направлены на
создание у представителей целевых групп определенного смещенного восприятия 390 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 60-62) 391 См. Приложение 6. Использование интернет-ресурсов для манипуляции общественным
сознанием (рис. 63-64)
226
политической реальности и формирования заданных отношений к ней, а также
мнений по поводу реальных политических процессов.
Помимо этого, в рамках осуществления манипулятивного воздействия
среди интернет-пользователей формируются определенные установки, модели
поведения и побуждения к политическим действиям в интересах манипулятора.
Следует констатировать, что современные интернет-технологии
политической коммуникации активно применяются для манипуляции
общественным сознанием в глобальном масштабе.
Очевидно, что в условиях наличия огромного числа коммуникационных
каналов каждый интернет-пользователь является объектов постоянного и
интенсивного манипулятивного воздействия в сети, при помощи которого в его
сознании формируется искаженная картина мира и тех реальных событий,
которые происходят в политическом пространстве.
При этом существующие возможности социальных медиа позволяют
значительно эффективнее осуществлять манипуляционное воздействие на
общественное сознание в интернете, чем в традиционном информационном
пространстве.
В интернет-пространстве значительное число реальных пользователей
становится источником манипулятивного воздействия, направленного на
дестабилизацию существующих политических режимов и формирование
протестных настроений в гражданском обществе.
Данная деятельность активно поддерживается заинтересованными силами.
Так, уже в 2014 году Государственный Департамент США инициировал серию
грантовых программ по развитию «независимых» социальных медиа в ряде стран,
в том числе и на Украине (грантовая программа «Наращивание цифрового
потенциала гражданского общества»)392.
392 Нарощування цифрового потенціалу громадянського суспільства. [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://ukrainian.ukraine.usembassy.gov/uk/dcbgrant.html (дата обращения:
30.04.2014)
227
Одним из мощнейших факторов значительного повышения
манипуляционного потенциала интернет-ресурсов является участие в создании
«коллективного» мнения значительного числа «виртуальных личностей» −
киберсимулякров, не имеющих ничего общего с реально существующими
людьми, а сетевые сообщества становятся подверженными высоким
потенциальным рискам манипулирования со стороны заинтересованных
субъектов такого рода коммуникационного воздействия в форме соучастия
киберсимулякров в создании коллективных смыслов, мнений, суждений.
Виртуализация личностей пользователей приводит к тому, что в сети
появляется и активно функционирует все большее число подобных
киберсимулякров, не связанных реальными связями с конкретными личностями,
от лица которых они выступают в интернет-пространстве.
Проявляя сетевую активность от лица симулированных личностей в виде
публикации собственных постов на общественно-политические темы,
комментариев к записям других пользователей, используя инструменты Like,
Retweet, Share, операторы таких киберсимулякров непосредственным образом
влияют на представления и оценки политической действительности реально
существующими пользователями, коммуницирующими в сетевом пространстве.
Очевидно, что манипуляции в сетевом пространстве становятся одним из
основных инструментов информационного противоборства между странами и
обеспечивают необходимый транзит внешних ценностей, идей, символов и
смыслов со стороны субъектов политического управления, разрушая при этом
традиционное политическое пространство государств-мишеней.
Интернет-пространство, по нашему мнению, обладает крайне высоким
потенциалом для осуществления скрытого масштабного манипуляционного
воздействия на сознание интернет-пользователей как со стороны собственных
государств, так и внешних интересантов, конкурирующих друг с другом
посредством совершенствования как самих технологий манипуляции, так и
повышения эффективности их применения в информационно-коммуникационных
процессах современного политического управления.
228
3.3. Потенциал интернет - пропаганды в политическом управлении
Процессы любого типа управления, включая политическое, реализуются в
соответствующем ему ценностно-смысловом пространстве, определяющем
содержательное наполнение и идеологические особенности управленческой
деятельности.
Ценностно-смысловые и идеологические компоненты самого политического
управления выступают в качестве мощного фактора влияния на целеполагание,
характер и последующую интерпретацию результатов управленческого воздействия.
В свою очередь, ценности и смыслы, внедренные в общественное сознание,
самым непосредственным образом влияют на восприятие населением социально-
политической реальности, а также на формирование тех или иных моделей
политического поведения393.
В связи с этим формирование и защита ценностно-смысловых пространств
становятся одной из важнейших задач политического управления, так как
разрушение либо трансформация традиционных ценностей и смыслов неизбежно
влечет за собой существенные изменения в содержательном наполнении
общественно-политических процессов, приводит к неэффективности
функционирования политических институтов власти и вызывает кризис
политических режимов, вынужденных существовать в изменившихся условиях.
С развитием интернета как пространства политических коммуникаций и
появлением соответствующих информационно-коммуникационных технологий
значительно расширились возможности управления общественным сознанием и
традиционными ценностно-смысловыми пространствами, что во многом
предъявляет к процессу политического управления новые требования, связанные с
поддержанием и защитой традиционных для нации ценностей и смыслов.
393 Куныциков C.B. Идеология в системе ценностных смыслов // Политическая культура и
политические процессы в современном мире: методология, опыт эмпирического исследования:
сб. науч. ст. Екатеринбург, 2004. -С. 142–146.
229
При этом очевидным является тот факт, что любые общественно-
политические ценности и смыслы формируются на основе информационно-
мозгов“, но и управление индивидуальным и групповым, массовым сознанием и
поведением»394.
Ввиду этого существенную роль в процессах политического управления
играют технологии убеждающей коммуникации и воздействия на ценностно-
смысловые характеристики общественного сознания, включая такую форму
убеждающей коммуникации как пропаганда, являющуюся, по мнению Г.И.
Колесниковой, естественным элементом политической жизни любого общества395.
Коммуникационные технологии пропагандистского влияния на
общественное сознание в онлайн-пространстве интенсивно используются в процессе
современного политического управления на глобальном уровне.
Новые механизмы коммуникации, возможность выстраивания
разнообразных коммуникативных связей между пользователями, возможность
комплексного использования широкого арсенала мультимедийных форматов
информации значительно увеличивают пропагандистский потенциал интернета
как пространства политических коммуникаций396.
394 Пугачев В.П.. Информационный тоталитаризм как перспектива либеральной демократии XX
века // На рубеже веков. ― 1997. ― № 4. –С.54 395 Колесникова Г.И. Социальный механизм манипуляции сознанием личности. М., Директ-
Медиа, 2014. –С. 13. 396 Дзялошинский И. М. Пропаганда в системе гражданских коммуникаций // Системные
изменения в массовых коммуникациях и медиатекст. – М.: Изд-во РГСУ, 2011. – С. 4-46
230
В связи с этим нам представляется необходимым рассмотреть содержание
феномена пропаганды применительно к изучению возможностей осуществления
пропагандистского влияния в интернет-пространстве.
Основатель Чикагской школы социологии Г. Лассуэлл определял
пропаганду как «управление коллективными установками за счет манипуляции
значимыми символами»397.
В свою очередь, американский специалист Э. Бернейс видел в пропаганде
«последовательную, достаточно продолжительную деятельность, направленную
на создание или информационное оформление различных событий с целью
влияния на отношение масс к … идее или группе»398.
Современную пропаганду Бернейс представлял как спланированное
информационное воздействие на массовое сознание с целью формирования
общественного мнения399.
При этом Бернейс придерживался позиции, согласно которой «любое
сообщество, - социальное, религиозное или политическое - имеющее определенные
убеждения и письменно либо устно знакомящее с ними окружающих, занимается
именно пропагандой»400.
Леслав Войтасик, изучая феномен пропаганды, сделал схожий вывод о том,
что «основная психологическая цель пропаганды - воздействие на систему идейных,
общественных и политических установок людей»401, что позволяет технологически
управлять содержательными характеристиками общественного сознания.
397 Lasswell H.D. The Function of the Propagandist. International Journal of Ethics, vol. 38, № 3 (Apr.,
1928), pp.258-268. 398 Бернейс Э. Пропаганда. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.rc-
analitik.ru/file/%7B759ca74c-bd59-4eef-9a6a-300d2503ac24%7D (дата обращения 30.04.2014) 399 Edward L. Bernays, Howard Walden Cutler. The engineering of consent. Dar El Maaref, 1959. -
222 p. 400 Бернэйс Э. Пропаганда . [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.rc-
analitik.ru/file/%7B759ca74c-bd59-4eef-9a6a-300d2503ac24%7D (дата обращения: 30.04.2014) 401 Войтасик Л. Психология политической пропаганды. М.: Прогресс, 1981. –С.128
231
Американские исследователи Г. Джоуэтт и В. О’Доннел определяют
пропаганду как «преднамеренную, систематическую попытку сформировать
ощущения, манипулировать способностью познания и управлять поведением для
достижения ответной реакции, способствующей продвижению к желаемой
пропагандистом цели»402.
Крайне значимой для понимания феномена пропаганды является концепция
известного специалиста в области изучения общественного мнения У. Липпманна,
который в своей работе «Общественное мнение» указывает на то, что
«необходимым условием существования пропаганды является барьер между
обществом и событиями»403.
Данный барьер - возможность для СМИ манипулировать освещением и
интерпретацией событий, так как общество ограничено от этих событий, а СМИ
выступают в качестве единственного канала получения информации о нем. Таким
образом, Липпманн первым говорит о повестке дня как способе манипулирования
общественным сознанием.
В своей книге Липпманн демонстрирует, что стереотипы, которые
транслируются пропагандой, являются естественными для общественного сознания,
так как «при составлении мы должны описать, оценить такое количество действий и
политических предметов, на которое даже не можем рассчитывать»404.
Более того, Липпманн утверждает, что стереотипные суждения во многом
образуются на основе ограниченной информации, которая поступает из СМИ. Если
продолжить линию рассуждения Липпманна, то можно прийти к утверждению, что
402 Garth S. Jowett, Victoria J. O'Donnell. Propaganda and Persuasion. SAGE Publications, Inc; Fifth
Edition (9 Jun. 2011). -P. 7. 403 Communication Theory [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
«псевдосреда», которую создают СМИ, является следствием высокой степени
контроля общественно-политической повестки дня.
Концепция пропаганды Липпманна строится на основе предположения, что
человеку сложно разобраться в окружающей социально-политической
действительности. Пропаганда выступает, по его мнению, тем фактором, который
организует политическую реальность в сознании общества посредством передачи
политических стереотипов.
Общественное мнение в соответствии с подходом Липпманна формируется
СМИ при помощи использования той объективной дистанции, которая имеется
между фактом и общественным сознанием. Стереотипизированность общественного
сознания является следствием объективных взаимоотношений СМИ, политики и
общественного сознания.
Рассматривая проблематику формирования общественного мнения и
появление так называемых «всезнающих граждан», Липпманн пришел в своих
работах к выводу о существовании в современной практике такого феномена как
«фантом общественного мнения»405, который основан, прежде всего, на массовых
предрассудках, стереотипах и мифах, что превращает так называемое
общественное мнение в неадекватную модель массового восприятия социально-
политической действительности.
Еще один подход к пониманию пропаганды принадлежит французскому
ученому Ж. Эллюлю, который в своей книге «Пропаганда. Формирование
человеческих установок» приходит к выводу, что «пропаганда – это набор
методов, используемый организованной группой, которая хочет вызвать активное
или пассивное участие в ее действиях массы людей, психологически
объединенных за счет психологических манипуляций и являющихся частью
одной организации» 406.
405 Lippmann W. The phantom public. Transaction Publishers; Reprint edition, 1993, -195 p. 406 Ellul, J. Propaganda: the formation of men's attitudes. New York: Alfred A. Knopf, Inc., 1972. –
P.181
233
Концепция пропаганды Эллюля предполагает, что эффективная пропаганда
имеет последовательную и продолжительную природу и затрагивает все аспекты
жизнедеятельности общества. При этом, говоря о феномене политической
пропаганды, Ж. Эллюль определяет ее как пропаганду, используемую теми, кто
обладает политической властью для достижения определенных целей.
В книге «Технологическое общество»407 Эллюль рассматривает пропаганду в
качестве формы техники (в данном случае техника используется в самом широком
смысле как совокупность методов и средств человеческой деятельности,
необходимых для производства и направленных на получение определенного
результата).
Таким образом, общество становится объектом технологического
производства когнитивной стратегии понимания мира. Пропаганда как совокупность
технологий убеждающей коммуникации создает теоретическую базу, которую
остается только приложить на практику для получения необходимого результата.
Интенсивное использование пропаганды приводит к разрушению способности
граждан к проницательности - они привыкают к непротиворечивой
стереотипизированной информации, которая поступает к ним посредством СМИ,
что приводит к своего рода гипотрофии аналитического аппарата в сознании
общественности.
Для того чтобы пропаганда была эффективной, необходимо использовать
стереотипы, которые уже есть в социокультурном пространстве. Чем больше таких
стереотипов, посредством которых социум воспринимает мир, тем проще
формировать общественное мнение.
Чем больше человек погружен в социокультурную среду, тем проще
осуществлять пропагандистскую деятельность и тем лучше люди расположены к
восприятию информации. Ж.Эллюль замечает, что главная задача пропаганды - это
407 Ellul, J. The technological society. New York: Vintage Books, 1967. –449 p.
234
трансляция стереотипов и символов, т.е. дополнение или преобразование того
символического пространства, в котором существует социум408.
При этом общество находится в зависимости от стереотипизированных схем
пропаганды, и общественное сознание не способно к скептическому восприятию
действительности.
Однако в отличие от Липпманна, Эллюль не считал, что общественность
нуждается в пропаганде - она скорее ее жертва, поэтому органы, предназначенные
для селекции информации и генерации повестки дня, о которых говорил Липпманн,
не являются необходимыми для общества. Эллюль не отрицает, что пропаганда
имеет сильное влияние на общество, но в отличие от Бернейса, который считал, что
ее можно использовать во благо обществу, Эллюль выступает за максимальное
ограничение общества от пропаганды.
В свою очередь, Г. Лассуэлл понимал под пропагандой «управление
массовыми коммуникациями для властных целей»409. Поскольку такие цели могут
ставиться в различных сферах общественной жизни, то любую пропаганду в
какой-то степени можно считать политической.
Особое внимание Лассуэлл уделил проблеме формирования общественного
мнения при помощи пропаганды в условиях демократии. В свое работе «Democracy
Through Public Opinion»410 Лассуэлл исследует влияние пропаганды на общественное
мнение и влияние общественного мнения на демократию. Лассуэлл утверждает, что
«демократическое правительство воздействует на общественное мнение, и
общественное мнение так же воздействует на правительство»411. То, что затрагивает
408 Communication Theory [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Communication_Theory.pdf (дата обращения: 30.04.2014)/ 409 Lasswell H.D. The Strategy of Soviet Propaganda. Proceedings of the Academy of Political
Science, vol. 24, No. 2, The Defense of the Free World (Jan., 1951), pp. 66-78. 410 Lasswell H.D. Democracy through public opinion. Menasha, Wisconsin: George Banta Publishing
Company 1941. - 176 p. 411 Lasswell H.D. Democracy through public opinion. Menasha, Wisconsin: George Banta Publishing
Company 1941. –P. 15
235
данные отношения между общественным мнением и правительством, так или иначе
связано с пропагандой.
Для Лассуэлла пропаганда выступает как «инструмент тотальной политики
вместе с дипломатией, экономическими мероприятиями и вооруженными силами.
Ее цель заключается в экономии материальных затрат на мировое господство»412.
Современные пропагандисты оперируют значимыми политическими символами
через распространение политических стереотипов.
Одна из наиболее обстоятельных и подробных моделей пропаганды была
создана Э. Херманом и Н. Хомским. Они концептуализировали политический
феномен пропаганды и описали механизмы функционирования пропаганды в
СМИ413.
Данная модель позволяет объяснить, каким образом происходит
манипуляция сознанием общественности и как формируется общественное согласие
по актуальным в обществе вопросам.
Концепция «модель пропаганды» была сформулирована в работе «Как
производится согласие: политическая экономия СМИ»414. С позиций данного
подхода СМИ являются предприятиями, которые продают другим предприятиям
(рекламодателям) специфический товар - аудиторию.
Отечественные ученые также рассматривали в своих работах феномен
пропаганды. Так, российский исследователь П.В. Данилин считает, что «пропаганда
412 Rogers E.M. Histоry of Communication Study. N.Y., Free Press, 1997, -p. 213-214. 413 Herman, Edward; Chomsky, Noam. Manufacturing Consent: The Political Economy of the Mass
Media. New York: Pantheon Books, 2002 -p. 252 414 Herman Е., Chomsky N. Manufacturing Consent. Pantheon Books, 1988 [Электронный ресурс]. –
обращения: 30.04.2014) 416 Лучкин Д. Почему пропаганда не есть PR, а PR не есть реклама [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://www.adme.ru/tvorchestvo-reklama/pochemu-propaganda-ne-est-pr-a-pr-ne-
est-reklama-72375/ (дата обращения: 30.04.2014)
237
При этом следует констатировать, что стереотипизация поведения является
основой процессов политического управления общественным сознанием, а одной
из ключевых форм коммуникации, направленной на внедрение стереотипов в
сознание людей и, соответственно, на изменение их поведения, является
политическая пропаганда.
Массовое поведение формируется при помощи пропагандистского
информационно-коммуникационного воздействия на основе конструирования
необходимых субъектам политического управления представлений о социально-
политической реальности, которые вызывают соответствующие реакции в форме
политических действий (включая и бездействие, как одну из форм действия).
При этом мы считаем, что любые сформировавшиеся общественные
представления о социально-политической реальности могут быть
трансформированы в необходимом ключе на основе поступающей по каналам
политической коммуникации пропагандистской информации.
В условиях функционирования глобального коммуникационного интернет-
пространства, в рамках которого существует значительное число возможностей
управления информационным контентом, в том числе и на уровне формирования
глобальной картины мира, процессы конструирования, трансляции и внедрения в
общественное сознание пропагандистских моделей социально-политической
реальности, во многом определяющих дальнейшее политическое поведение масс,
становятся ключевыми элементами современной политической борьбы.
При этом в рамках рассмотрения пропаганды как инструмента современного
политического управления особую роль играют интернет-технологии именно
массовой политической коммуникации, так как пропаганда ставит перед собой
целью, прежде всего, формирование у широких масс населения определенных
взглядов и идей, внедрение в общественное сознание необходимой социально-
политической ориентации.
Ведя речь о пропагандистском потенциале интернет-пространства, в первую
очередь следует отметить, что интернет-ресурсы становятся фактором глобализации
238
и сближения людей независимо от расстояний и государственных границ. Данная
тенденция реализует себя через интерактивные площадки интернета.
Так, Т. Флю отмечает, что в результате развития технологии новых медиа
упрочилась тенденция глобализации, а за счет использования цифровых устройств
для осуществления межличностного взаимодействия проблема расстояния теряет
свое значение 417.
Информационное пространство в этой связи приобретает новые качества. По
замечанию И. Волкмер, сегодня мы наблюдаем реструктуризацию публичной
сферы, в которой международные связи отрываются от конкретных политических
государственных институтов и имеют характер исключительно общественных
отношений418 - новые медиа создают возможность для объединения
единомышленников со всего мира.
Соответственно, возрастают и возможности осуществления внешней
пропаганды, расширяется манипулятивный потенциал онлайн-ресурсов в связи с
появлением возможности непосредственного общения с адресатом в отличие от
классического медиапространства, в рамках которого традиционно существует
национальная цензура, осуществляемая в первую очередь государством,
предпринимающим усилия по блокировке нежелательного контента.
По мнению Л. Мановича419 и М. Кастельса420, современное интернет-
пространство выстраивается по принципу глобализации в условиях
постиндустриального общества, в котором каждый пользователь может построить
свою собственную индивидуальную информационно-коммуникативную среду,
самостоятельно выбирая, какими источниками информации и какими площадками
для коммуникации пользоваться в повседневной жизни, а также выбрать себе
417 Flew T. New Media: An Introduction, Oxford University Press, UK, 2008. -304 p. 418 Volkmer I. News in the Global Sphere. A Study of CNN and its impact on Global Communication.
University of Luton Press; Reprint edition (15 Jun. 1999). -237 p. 419 Manovich L. The Language of New Media. MIT Press, 2001. -354 p. 420 Castells, M. The Rise of the Network Society. The Information Age. Economy, Society, and
Culture. vol. 1; 2nd Edition with a New Preface edition. Wiley-Blackwell, 2009. -656 p.
239
идеологию из большого числа вариантов и находить себе единомышленников в
едином интерактивном информационном пространстве.
По сути, исходя из данной модели, речь идет о необходимости выстраивания
конкурентных отношений в коммуникативном интернет-пространстве и отсутствии
возможностей доминирования единственного актора политической пропаганды,
если, конечно, речь не идет о принудительной блокировке большинства интернет-
ресурсов и ограничения внутреннего национального интернет-пространства от
внешнего воздействия, как это происходит сегодня, например, в Китае.
При этом одной из важнейших особенностей политической интернет-
коммуникации является то, что пользователь в интернет-пространстве сам может
выступать источником пропагандистской информации «для многих». Например,
многие лидеры общественного мнения имеют миллионы подписчиков на свои
аккаунты, каждый из которых, в свою очередь, является распространителем
публикуемого лидерами общественного мнения пропагандистского контента. Таким
образом транслируется определенное видение общественно-политической
реальности не только своим подписчикам, а более широкой аудитории социальных
медиа.
При этом пропагандистское воздействие осуществляется по вирусному
принципу на уровне горизонтального распространения информации по каналам
интернет-коммуникации от пользователя к пользователю в отличие от классических
который уже выглядит для большинства, как самостоятельная точка зрения
пользователя, и уровень доверия к ней может быть крайне высоким422.
Как пишет В. Кроссби, новые медиа выступают логическим продолжением
традиционной пропагандистской деятельности с единственным отличием: если
ранее пропаганда действовала по принципу «один-ко-многим», то пропаганда в
новых медиа работает на принципе «многие-ко-многим»423, что значительно
повышает ее эффективность.
Утверждение Х. Арендт о том, что «сила тоталитарной пропаганды
заключается в ее способности отсекать массы от реального мира»424
применительно к современным условиям развития интернет-технологий
пропаганды позволяет предположить, что в современных условиях функцию
отсечения масс от реальности выполняет сетевая пропаганда, с тем лишь
отличием, что мы говорим в данном случае уже не о тоталитарных государствах,
а о современных демократиях.
422 Бернейс Э. Пропаганда. H-Publishing, Москва, 2010. -176 с. 423 Crosbie, V. What is New Media? [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.sociology.org.uk/as4mm3a.doc (дата обращения: 30.04.2014) 424 Арендт, Х. Истоки тоталитаризма / Пер. с англ. И. В. Борисовой, Ю. А. Кимелева, А. Д.
Ковалева, Ю. Б. Мишкенене, Л. А. Седова. Послесл. Ю. Н. Давыдова. Под ред. М. С. Ковалевой,
Д. М. Носова. М.: ЦентрКом, 1996. –С.466
242
Модель пропагандистской деятельности новых медиа наиболее точно
описывается концепцией «инженерии согласия» Э. Бернейса425 с некоторыми
существенными оговорками. Инженерия согласия состоит в распланированной
пропагандистской деятельности, которая обеспечивает взаимопонимание и
гармонию адресата и адресанта.
Модель пропагандистской деятельности новых медиа не исключает
планирование как принцип эффективной и стабильной пропаганды, однако
дополняется принципом самоорганизации пропагандистского контента - основным
распространителем пропагандистских сообщений являются сами пользователи,
которые самостоятельно выбирают привлекательный для них контент. Именно
поэтому модель новых медиа можно назвать «самоорганизующейся инженерией
согласия».
Новые площадки коммуникации в интернет-пространстве также рождают и
иные эффекты. Так, в новых информационных условиях общественность имеет
возможность не только наблюдать за общественно-политическим процессом, но и
активно участвовать в его обсуждении: на таких ресурсах как Wikipedia, Facebook,
YouTube, Twitter, в результате чего новые медиа создают сильнейший
психологический эффект идейного единства, в первую очередь, в протестных
движениях, что придает протестующим гражданам уверенность в своих силах.
Как пишет Ф. Говард: «Тебе нужно знать, что ты не будешь один, если
выйдешь на площадь»426. Таким образом, пропагандистское воздействие
многократно усиливается за счет существования массовых носителей мнений, идей,
ценностей, символов и смыслов, а также за счет формирования социального
одобрения носителей «независимых» точек зрения.
В прошлом революционные и протестные движения ставили перед собой
принципиально иные задачи: максимально широкое распространение посредством 425 Бернейс Э. Инженерия согласия // Полис. 2014. №4. –С.122-131. 426 Hunter Elizabeth. The Arab Revolution and Social Media. [Электронный ресурс]. – Режим
СМИ уже имеющихся материалов для пропаганды своих взглядов и моделей
поведения масс. Традиционные СМИ являлись единственным способом
сформулировать общественный протест, сформировать определенные способы
противостояния существующему порядку.
Новые медиа, основанные на принципах интерактивности и
демократичности, стали современной площадкой для агрегации, артикуляции и
трансляции интересов и приоритетов различных общественно-политических групп
как внутри страны, так и во внешнем пространстве.
Революционная волна демонстраций и протестов, которая прокатилась по
странам арабского мира и Восточной Европы, была проявлением гражданского
сопротивления, которое было сформулировано и сформировано в пространстве
социальных медиа. Несмотря на то, что не все протестное движение имеет
представительство в социальных медиа, это не помешало ему организованно
выступить против действующей власти.
Исследователи революций арабской весны считают, что революционные
процессы имеют объективную социально-экономическую основу, и в качестве
причин выдвигают следующие: коррупция, экономический кризис, социальная
несправедливость, а также угнетение прав и свобод человека.
Принято считать, что пропагандистская деятельность в новых медиа является
не причиной революции, а только катализатором, который агрегировал
существующие оппозиционные настроения.
Однако следует заметить, что данная точка зрения не раскрывает подлинного
революционного значения новых медиа, которое заключается, прежде всего, в том,
что новые медиа создают революционный дискурс, который создает общественно-
политическую реальность и стимулирует пользователей новых медиа к активным
действиям.
Так, теоретик структуралистского марксизма Луи Альтюссер отрицал факт
того, что в дихотомии «базис - надстройка» первичное значение имеет
244
экономический базис427: с точки зрения Альтюссера надстройка первична, так как
именно надстройка концептуализирует экономический базис, и только
определенный таким образом экономический базис влияет на неэкономические
отношения общества.
Следуя этой логике рассуждений, можно утверждать, что первичной
причиной арабской весны выступала пропагандистская деятельность новых медиа.
В качестве примера использования методов пропагандистского воздействия
на общественное сознание посредством применения технологий интернет-
коммуникации приведем «цветную революцию» в Тунисе 2010-2011 годов.
Одновременно мы проанализируем то, как аналогичные методы применялись на
Украине осенью 2013 года в ходе уличных акций протеста на Майдане.
Изначально большое значение в формировании протестного движения в
Тунисе сыграл ресурс Wikileaks, так как именно на данном ресурсе были выложены
основные коррупционные махинации лидера Туниса428. Факты системной
коррупции вызвали сильное негодование общественности и инициировали ее
активные действия против «диктатора». В данном случае использование
манипуляционного метода утечки секретной информации с последующим
распространением необходимого контента в социальных медиа достигло
необходимого эффекта.
При этом следует отметить, что присутствие в социальных медиа было
обозначено исключительно протестующими и внешними политическими
интересантами. Сторонники действовавшего в Тунисе режима не ставили перед
собой целью осуществление пропаганды в интернет-пространстве,
административный ресурс правящего режима использовался лишь для блокировки
распространения разоблачающих главу Туниса сообщений в интернете.
427 Althusser L. The Future Lasts Forever. N.Y. The New Press. 1993. -364 p. 428 Коррупция, Тунис…[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ru-wikileaks.ru/?p=598
(дата обращения: 30.04.2014)
245
Единственным ресурсом, который оказался вне зоны действия цензуры, стал
YouTube, с помощью которого распространялись видеозаписи, а также выражался
самосожжением Буазизи435, стали ключевыми направлениями пропагандистской
работы в сетевом пространстве.
В группе Facebook436, посвященной революции в Тунисе, выложены
фотографии, на которых запечатлено, как люди сражаются за свою гражданскую
свободу. Комментарии от лица данной группы пропагандируют мотивы
жертвенности ради свободы и приводят цитаты Че Гевары о невозможности
совершить революцию без жертв, без тщательной и терпеливой работы над собой.
Таким образом, участники данного сообщества обратились за поддержкой к
авторитету популярного революционера437.
На видеохостинге YouTube в ходе революции в Тунисе также активно
размещался пропагандистский контент в максимально доступной и простой для
понимания визуальной форме. Так, в мультфильме «Три больших поросёнка»438 был
создан нарратив освобождения арабского мира. В данном нарративе применяется
целый комплекс приемов пропаганды, среди которых центральное место занимают
следующие: создание когнитивных схем, стереотипизация, черно-белая
манипуляция, демонизация противника и преднамеренная неопределенность439.
Представленная когнитивная схема касается восприятия арабской весны в
целом. С точки зрения транслируемого сообщения, арабская весна есть
сопротивление против диктаторов, которые, как следует из их монологов, ничего не
боятся, так как обезопасили себя прочными «домами». «Дома» в данном 435 См. Приложение 7. Использование интернет-ресурсов в процессе политической пропаганды
(рис. 71) 436 Страница тунисской оппозиции «Tunisian Revolution» в социальной сети Facebook
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.facebook.com/pages/Tunisian-
revolution/143109465746414 (дата обращения: 30.04.2014) 437 См. Приложение 7. Использование интернет-ресурсов в процессе политической пропаганды
(рис. 72-75) 438 Видеоролик «Three Big Pigs» [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.YouTube.com/watch?v=q0i9acHS_zQ (дата обращения: 30.04.2014) 439 См. Приложение 7. Использование интернет-ресурсов в процессе политической пропаганды
(рис. 76-77)
248
пропагандистском сообщении понимаются как авторитарные коррумпированные
государственные системы, главное место в которых занимаются диктаторы.
Люди на видео представлены в виде птиц, что является прямой аллюзией на
Twitter, который в данном случае выступает символом независимых и свободных
социальных медиа. Птицы выкрикивают слово «демократия», которое помечено
меткой тэга. Диктаторы находятся в своих хорошо защищенных системах, однако
птицы, как в игре Angry birds, уничтожают созданные ими авторитарные системы:
Бен Али, Мубарак - свергнуты народом, а Каддафи уничтожен при участии США.
США выступает субъектом демократического транзита и помогает общественности
отстоять свою гражданскую свободу. Мультфильм формирует уверенность общества
в своих силах в борьбе против коррумпированных диктаторов.
Следует заметить, что аналогичная пропагандистская активность в формате
созданных по схожему с тунисским сценарию мультфильмов наблюдается и в
российском сегменте интернет-пространства440.
Заметим, что при разжигании революционных событий, в том числе в
Тунисе, пропагандистский контент содержался во всех узловых точках
политического пространства Интернета, в первую очередь – на площадках
социальных медиа: Wikipedia, Wikileaks, Facebook, YouTube, Twitter.
На сегодняшний день революция в Тунисе описана во всех вышеуказанных
ресурсах. Каждый из данных ресурсов рассматривает революционные волнения с
определенной точки зрения или же освещает отдельный аспект происходящих
событий, как в случае с Wikileaks. Однако данная информация содержит важное
пропагандистское сообщение, оказавшее существенное влияние на общественное
сознание в арабских странах: революция в Тунисе – лишь начало, впереди - весь
арабский мир.
Неслучайно профессор Университета Вашингтона Филипп Говард пишет в
своей статье «Arab Spring really was social media revolution»: «наши исследования
440 См. Приложение 7. Использование интернет-ресурсов в процессе политической пропаганды
(рис. 78-79)
249
свидетельствуют о том, что социальные медиа сформировали целую плеяду
сообщений о свободе и демократии в Северной Африке и на Ближнем Востоке и
обеспечили ожидание успеха политического восстания»441.
Как показали события в Тунисе, пропаганда в интернет-пространстве имеет
комплексный характер: а для осуществления повсеместного, постоянного и
интенсивного пропагандистского воздействия на общественное сознание
задействуются практически все имеющиеся популярные Интернет-ресурсы. При
этом пропагандистские сообщения приобретают различные формы - от «фальшивой
утечки» информации до высококачественных анимированных мультфильмов и
демотиваторов.
Пропаганда касается различных сторон общественно-политической
действительности, однако имеет общую интенцию, в приведенном примере Туниса -
дискурс освобождения от диктаторов и демократизация арабского мира.
Анализируя пропагандистскую активность в интернет-пространстве во время
событий 2013-2014 года на Украине, мы можем отметить, что аналогично с
событиями в Тунисе практически идентичные идентификационные параметры
имели и украинские протестующие, участвовавшие в работе группы -
www.facebook.com/EuroMaydan, а ключевыми точками сконструированных
когнитивных схем стали «борьба за свободу» и «гражданское сопротивление», а
также «поддержка европейских ценностей».
Кроме того, еще одним акцентом в пропагандистской борьбе стало
продвижение антироссийской позиции и представление в качестве диктатора
фашистского толка Президента России В.В. Путина (в случае революционных
событий в Тунисе основной акцент делался на создании негативного представления
о руководителе Ливии М. Каддафи)442. 441 Taylor K. Arab Spring really was social media revolution [Электронный ресурс]. – Режим
действий, стратегической задачей которого является противодействие активности
других государств в интернет-пространстве447.
Помимо создания структур, ориентированных на защиту собственного
информационного пространства, США интенсивно разворачивают
соответствующую инфраструктуру для ведения информационных войн в онлайн-
пространстве и получению контроля над глобальной сетевой инфраструктурой с
целью получения возможности тотального управления общественным мнением на
территории любого государства.
В рамках данной деятельности государственный департамент США с 2006
года осуществляет реализацию в сетевом пространстве проекта Digital Outreach
Team448, целью которого является так называемая «война идей», заключающаяся в
анализе общественно-политических дискуссий в социальных медиа, включая
социальные сети и блогосферу, и последующем конструировании и
широкомасштабном распространении в интернет-пространстве смыслов,
ценностей и идей, необходимых для формирования альтернативных сложившимся
моделей восприятия социально-политической реальности. Для этого
используются технологии вброса, «посева», вирусного распространения по
горизонтальным каналам сетевой коммуникации, а также комментарийного
сопровождения от лица «простых пользователей» выгодных представлений о
США, их политике, политике государств-оппонентов.
Кроме того Центральное разведывательное управление США создало
структурное подразделение Open Source Center449, в задачи которого вошло
447 Иванов В. Пентагон создает кибервойска. // Независимое военное обозрение. 11.12.2009.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://nvo.ng.ru/forces/2009-12-11/14_kibervoiska.html
(дата обращения: 30.04.2014) 448 D&CP– INTERNATIONAL INFORMATION PROGRAMS [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.state.gov/documents/organization/123580.pdf (дата обращения: 30.04.2014) 449 U.S. Public Diplomacy Actions Needed to Improve Strategic Use and Coordination of Research.
GAO Report to the Ranking Member, Committee on Foreign Relations, U.S. Senate. 2007. P. 31.
259
отслеживание национальных сегментов интернет-пространства на предмет
выявление негативных реакций на американскую политику и формирование
соответствующих реакций в социальных сетях, блогах, форумах, чатах в форме
вброса и распространения позитивного контента о США.
С учетом новых реалий и высокой роли интернета в процессе глобального
политического управления в США была разработана стратегия новой публичной
дипломатии, ориентированная на информационно-коммуникационное
противостояние в интернет-пространстве с идеологическими противниками
американцев, и в первую очередь – на противодействие пропагандистской
деятельности в сети России, Китая и Ирана450.
В дальнейшем концепция публичной дипломатии в интернет-пространстве
получила свое развитие, и в 2010 году Государственным Департаментом США
был разработан стратегический план развития информационных технологий на
2011-2013 годы, в рамках которого предусматривался переход к новому формату
внешнеполитической деятельности, который был обозначен как «цифровая
дипломатия»451.
В рамках данной концепции основной акцент при осуществлении
пропагандистского и идеологического воздействия на общественное сознание за
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gao.gov/new.items/d07904.pdf (дата
обращения: 30.04.2014) 450 Wallin M.Public Diplomacy: A New Strategic Imperative, 2012. [Электронный ресурс]. – Режим
Кроме того, основные интернет-площадки, используемые для мобилизации и
координации оппозиционных сил, находятся вне юрисдикции страны-мишени, и в
большинстве случаев зарегистрированы в доменных зонах США, что делает их
недоступными для регулирования со стороны «жертвы».
Таким образом, мы можем констатировать принципиальную
трансформацию характера и содержания информационно-коммуникационных
460 Грамши А. Тюремные тетради. В 3 ч. Ч. I. Пер. с ит. M., Политиздат, 1991. -560 с. 461 Цит. по Кара-Мурза С.Г. Манипуляции сознанием. – М.: Эксмос, 2007. -С.39.
268
процессов в интернет-пространстве, осуществляемых в процессе современного
политического управления.
Если в рамках традиционных моделей политического управления
субъектами идеологического и пропагандистского воздействия выступали
национальные государственные институты власти, представители национальных
элит, контролировавшие информационно-коммуникационную инфраструктуру, то
на сегодняшний день в качестве субъектов политической пропаганды и
идеологического влияния выступает значительное число распределенных сетевых
структур, способных формировать представления интернет-пользователей о
социально-политической реальности на уровне горизонтальных коммуникаций.
Имея высокий уровень доверия как «независимые» источники
информации, данные структуры обладают возможностями широкого и
эффективного влияния на общественное сознание, а горизонтальность
коммуникаций позволяет добиваться вирусного эффекта при распространении
пропагандистского и манипуляционного контента, в связи с чем традиционные
подходы к блокированию распространения информации становятся
нерезультативными.
В результате процесс формирования политических идей и смыслов,
включая альтернативные традиционным, направленных на подрыв стабильности
действующих политических режимов, в интернет-пространстве в значительной
мере выходит из-под контроля государства как классического доминирующего
субъекта политических коммуникаций в собственном информационном
пространстве ввиду разрушения традиционной монополии на использование
каналов массовой коммуникации
Информационная открытость и экстерриториальность интернета
превращает его в глобальный инструмент разрушения традиционных ценностно-
смысловых пространств и подмены представлений о социально-политической
реальности для значительного числа интернет-пользователей, обладающих
высокой политической активностью.
269
Формирование альтернативных и, как правило, протестных, моделей
мировоззрения и поведения, подмена культурных кодов и ценностей позволяют
оказывать давление на действующие в государствах политические режимы,
подрывая стабильность их функционирования, что является одним из главных
вызовов всей системе современного политического управления.
Особую актуальность данный вызов приобретает в настоящее время в
России, которая подвергается информационной экспансии в интернет
пространстве со стороны внешних политических акторов, деятельность которых
направлена на перекодировку национального ценностно-смыслового
пространства и подрыв социально-политической стабильности в государстве с
целью последующей смены суверенного политического режима.
На сегодняшний день мы можем констатировать интенсивное вхождение в
Так, в последние годы со стороны западных кампаний и фондов
осуществляется активное инвестирование средств в наиболее успешные и
популярные отечественные информационные ресурсы, в результате чего
значительное число составляющий информационную инфраструктуру Рунета
отечественных площадок имеет значительную долю иностранного капитала.
Так, например, самый популярный в России поисковый сервис Яндекс,
обрабатывавший по состоянию на начало 2014 года свыше 6,3 миллиардов
поисковых запросов в месяц463, принадлежит зарегистрированной в Нидерландах
компании Yandex N.V., которой принадлежит 100% уставного капитала ООО
«Яндекс».
Также компании США464 активно и последовательно приобретают
крупнейшие городские порталы в регионах России: в Екатеринбурге (www.e1.ru),
Тюмени (http://www.tyumen.ru), а также в Омске, Барнауле, Новосибирске,
Красноярске, Томске, Кузбассе, Иркутске (сеть НГС), в других российских
регионах для формирования в Рунете инфраструктуры, которую в дальнейшем
можно использовать для оказания нужного влияния на население городов России.
Так, например, 51% ИнтерМедиаГруп Урал принадлежит французской компании,
собственниками которой являются США.
По сути, аудитория принадлежащих американским компаниям и
аффилированных с ними интернет-ресурсов сегодня сопоставима с аудиторией
федеральных каналов в России, что определяет высокий пропагандистский
потенциал данных ресурсов в общенациональном масштабе, который может быть
использован в интересах внешних политических акторов для дестабилизации
политического режима в России.
463 Соколов-Митрич Д. В. Яндекс.Книга. - М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014. - 368 с. 464 Основной оператор скупки порталов - американская компания Hearst Shkulev Media
271
Данная проблема актуализируется по мере роста доверия россиян к
интернету как основному и главному источнику получения общественно-
политической информации.. Если тенденция роста уровня доверия граждан к
интернету как основному источнику информации продолжится, то с высокой
степенью вероятности можно прогнозировать, что выборы депутатов
Государственной Думы РФ в 2016 году и выборы Президента России в 2018 году
могут пройти в условиях доминирования информационных интернет-ресурсов,
значительная часть которых уже принадлежит зарубежным группам интересов465.
Анализ современной политической практики ставит специалистов в сфере
информационной безопасности, а также представителей силовых ведомств перед
необходимостью констатации существенных угроз для российской политической
системы в информационно-коммуникационном пространстве.
По мнению генсека ОДКБ Н. Бордюжи, «информационная деятельность
превращается в своего рода оружие, которым пользуются некоторые
политические силы. Для того, чтобы этого не допустить, для того, чтобы
государство развивалось в соответствии с теми законами, которые оно само
принимает у себя, мы и работаем над проблемой информационной
безопасности»466.
Министерство обороны Российской Федерации также рассматривает
интернет-пространство как возможный театр военный действий, в связи с в 2011
году чем в российском оборонном ведомстве была разработана стратегия
действий вооруженных сил России в информационном пространстве467, а до конца
465 Рунет становится иностранным. // Рамблер. 25.09.2012. [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://news.rambler.ru/15671623/ (дата обращения: 30.04.2014) 466ОДКБ будет активно бороться с киберпреступностью. // Сайт Организации Договора о
коллективной безопасности. 21.12.2011. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.odkb-csto.org/news/detail.php?ELEMENT_ID=558 (дата обращения: 30.04.2014) 467Концептуальные взгляды на деятельность Вооруженных сил РФ в информационном
пространстве // Сайт министерства обороны РФ [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
272
2013 года в российской армии должны были быть сформированы отдельный вид
войск и киберкомандование для обеспечения информационной безопасности
государства468.
Кроме того, с марта 2012 г. российский МИД начал официально
заниматься вопросами политического применения современных информационных
технологий. По экспертным данным в отечественном министерстве иностранных
дел при Департаменте новых вызовов и угроз МИД будет создана структура, в
компетенцию которой должны войти вопросы международной информационной
безопасности.
В свою очередь, служба внешней разведки (СВР) России в январе 2012
года объявила три закрытых тендера469. Их главная задача сформулирована так:
«массовое распространение информационных сообщений в заданных социальных
сетях с целью формирования общественного мнения».
СВР запросила разработку программы для «исследования методов
разведки интернет-центров и региональных сегментов социальных сетей»
(кодовое название исследования - «Диспут»), а также «исследования методов
негласного управления в Интернете» («Монитор-3»). Третий тендер предполагает
проведение научно-исследовательской работы по разработке «средств
продвижения специальной информации в социальных сетях» («Шторм-12»).
В число других задач программных комплексов включены также «сбор
статистики и анализ эффективности распространения информационной волны» и
«анализ пригодности наиболее популярных сервисов социальных сетей для
Уже в декабре 2010 года посещаемость данной страницы в Facebook
достигла 500000 человек, также именно в данной группе были размещены первые
публичные призывы к проведению антиправительственных акций протеста.
В дальнейшем сирийские оппозиционеры по аналогичной модели создали
группу Syrian Revolution 2011476, в которой также размещался контент,
свидетельствующий о зверствах сирийских властей и издевательствах над людьми
474 Страница протестной группы «We are all Khaled Shaheed” в социальной сети Facebook
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.facebook.com/elshaheeed.co.uk (на сегодняшний
день группа в Facebook управляется из Великобритании). (дата обращения: 30.04.2014) 475 См. Приложение 8. Интернет-технологии дестабилизации политических режимов (рис.95) 476 См. Приложение 8. Интернет-технологии дестабилизации политических режимов (рис.96)
283
со стороны представителей сирийской полиции. На сегодняшний день данная
группа имеет порядка 900 000 подписчиков.
События на Украине в ноябре 2013 года вновь развивались по такому же,
как в Киргизии и Египте сценарию. 21 ноября в Facebook был размещен призыв
известного журналиста Мустафы Найема выйти на улицы и организовать
массовую акцию протеста против действующих украинских властей. При этом
первые акции протеста одновременно прошли в Киеве и Львове477.
Для мобилизации масс в Facebook была создана страница Евромайдана,
ставшая ведущим инструментом координации оппозиционных сил и
информирования интернет-пользователей о происходящих в Киеве событиях. В
дальнейшем группа Евромайдана на Facebook стала самым массовым по
посещаемости ресурсом украинского сегмента онлайн-пространства478. Следует
при этом заметить, что разработчики Facebook сами открыто поддержали
Евромайдан479.
Что касается Twitter, то он также в очередной раз широко использовался в
ходе революционных событий на Украине. Вновь была применена технология
создания хэштегов. На этот раз опознавательным текстовым символом революции
стали хэштеги #евромайдан и #euromaidan, сообщения с использованием которого
исчислялись десятками тысяч ежесуточно.
Основные оппозиционные украинские медиаресурсы, такие, как
«Украинская правда», создали свои представительства в социальных медиа,
включая Twitter и Facebook.
Оценивая степень информационной влиятельности политиков,
представлявших оппозиционные силы, можно отметить, что в ТОП-10 Facebook в
украинском онлайн-сегменте вошли пятеро из них – Яценюк, Луценко,
477 См. Приложение 8. Интернет-технологии дестабилизации политических режимов (рис.97-98) 478 См. Приложение 8. Интернет-технологии дестабилизации политических режимов (рис.99) 479 См. Приложение 8. Интернет-технологии дестабилизации политических режимов (рис.105)
284
Порошенко, Гриценко и Кужель. Также в ТОП-10 украинского онлайн-сегмента
Facebook вошли оппозиционные журналисты.
Одновременно с Twitter и Facebook включились в активную работу по
освещению Евромайдана и другие сетевые ресурсы, такие как Радио Свобода,
запустившее на своей площадки прямые трансляции акций протестов, Лига.нет, в
круглосуточном формате освещавшая события с Майдана, онлайн-телевизионный
портал Hromadske.tv.
Разнообразный контент, включавший в себя демотиваторы, фото и
видеоматериалы, новостные сообщения, мобилизационные и пропагандистские
плакаты, был нацелен на формирование одностороннего освещения событий на
Украине, представляющего политическую ситуацию в выгодном для оппозиции
свете.
В интернет-пространстве были созданы сотни ресурсов, использовавшихся
для формирования определенной политической медиареальности как в рамках
внутреннего украинского информационного пространства, так и за его пределами.
Ярким примером влияния интернет-ресурсов на массовое поведение в
реальной действительности стала публикация Мустафой Найемом в Twitter
недостоверной фотоинформации, содержавшей изображение разбитой головы
памятника Ленину в Киеве. Несмотря на то, что информация не соответствовала
действительности, уже через несколько дней представителями оппозиции
памятник Ленину был снесен и разбит. Таким образом было осуществлено
программирование модели поведения из виртуального пространства.
Отличительной чертой организации сетевой активности в ходе очередного
политического переворота на Украине стало использование российской
социальной сети ВКонтакте, в которой были созданы сотни групп, страниц и
сообществ оппозиционной направленности, в том числе содержащие
экстремистский контент, включая самую популярную группу «Украинская
революция Евромайдан», число подписчиков которой на конец февраля 2014 года
превысило 300 000 пользователей.
285
В ходе анализа содержащихся ВКонтакте групп, посвященных
политической тематике, нам удалось по состоянию на начало 2014 года выявить
порядка 300 групп экстремистского толка, пользователи которых активно
поддерживали украинский национализм и идеи Евромайдана в их крайнем
антироссийском выражении480.
Следует отметить, что российские власти в лице Роскомнадзора массово
блокировали подобные ресурсы через определенное время, тем не менее, мы
можем сделать вывод о том, что российские социальные медиа стали также
инструментом пропагандистского влияния в ходе украинских событий 2013-2014
годов, со стороны оппозиционных сил.
Заметим, что на сегодняшний день в рамках российского сегмента онлайн-
пространства также в большом числе создаются и функционируют ресурсы
протестной направленности, большинство из которых размещено в социальных
сетях и блогосфере.
Более того, массовые протестные акции, проходившие в России, имели
активную информационную и мобилизационную поддержку в Twitter, Facebook,
В качестве примеров использования сетевых ресурсов для популяризации
в сетевом пространстве оппозиционного белоленточного движения, мобилизации
масс на протестные мероприятия, а также пропагандистского влияния на
интернет-пользователей можно привести группы в социальных сетях «Мы были
на Болотной площади и придем еще»481, «6 мая. Мы придем еще»482, «Марш
480 См. Приложение 8. Интернет-технологии дестабилизации политических режимов (рис.100-
104) 481 Страница сообщества «Мы были на Болотной и придем еще» в социально сети Facebook.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.facebook.com/moscow.comes.back (дата
обращения: 30.04.2014)
286
миллионов»483, канал на YouTube «Политвестник»484, Twitter-хэштеги
#МаршСвободы, #Болотная, #маршпротивподлецов, страницу в Википедии
«Протестное движение в России (2011-2013)»485.
Анализ применения интернет-технологий политической коммуникации
позволяет заключить, что большинство современных «цветных революций»
осуществлялось и с высокой степенью вероятности в ближайшем будущем будет
осуществляться с использованием единой модели работы в интернет-
пространстве, подразумевающей следующие этапы:
1) внедрение в социальные сети и блогосферу протестных групп, сетевых сообществ
и пользовательских аккаунтов, существующих в первое время в спящем режиме.
В первую очередь задействуются такие ресурсы как Facebook, Twitter, YouTube;
2) активизация созданных сетевых ресурсов и начало пропагандистской работы,
направленной на дискредитацию существующих органов государственной власти;
3) вброс, распространение и внедрение в общественное сознание альтернативных
идей, символов (в том числе собственного национального символа «цветной
революции»), смыслов, ценностей путем пропагандистского воздействия на
интернет-пользователей;
482 Страница протестной группы «6 мая. Мы придем еще» в социальной сети Facebook.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.facebook.com/events/154083124751788/
(дата обращения: 30.04.2014) 483 Страница «Официального сообщества протестных маршей» в социальной сети ВКонтакте.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://vk.com/wake_up_russia (дата обращения:
30.04.2014) 484 Оппозиционный канал Politvestnik на видеохостинге YouTube [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://www.youtube.com/user/politvestnik (дата обращения: 30.04.2014) 485 Протестное движение в России (2011—2013) // Wikipedia[Электронный ресурс]. – Режим
Наименьшим охватом населения обладают блоги, социальные сети: из них
получают информацию о ситуации в городе 34,9 % населения. Наиболее
популярным информационным ресурсом москвичи считают социальную сеть
«Вконтакте». Живой журнал и Ленты политических деятелей находятся на втором
месте по популярности. Отдельно Жители Москвы выделили «Блог Навального».
Также горожане называли «Твиттер», «Фейсбук», «Одноклассники». Среди
жителей города моложе 44 лет интернет в качестве источника информации о
происходящем в городе занимает лидирующее положение. Уровень доверия к
данному источнику информации чуть выше, чем у наружной рекламы, которая
оказалась аутсайдером в отношении уровня доверия.
426
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
КАКИМИ ИСТОЧНИКАМИ ВЫ ЧАЩЕ ВСЕГО ПОЛЬЗУЕТЕСЬ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ О СОБЫТИЯХ В МОСКВЕ? КАКИМ ИЗ ЭТИХ ИСТОЧНИКОВ ВЫ ДОВЕРЯЕТЕ? (уровень/ одобрения по 10-бальной шкале: 1-не знаю, не одобряю. 10-знаю, одобряю)
% Уровень доверия
Телевидение 83,1 6,1
Друзья, родственники, знакомые 70,8 7,5
Интернет сайты 69,2 6,0
Газеты 55,1 6,0
Рекламные плакаты, наружная реклама 44,5 4,1
Радио 42,5 5,1
Блоги, социальные сети 34,9 4,3
Не получаю информации 16,2
КАКИЕ ТЕЛЕКАНАЛЫ И ТЕЛЕПЕРЕДАЧИ ВЫ СМОТРИТЕ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ О СОБЫТИЯХ В МОСКВЕ?
%
Первый 35,8
Россия 1 30,8
Москва 24 26,7
Новости 21,3
НТВ 12,8
Культура 8,3
Россия 24 6,6
ТВЦ 6,3
Lifenews 4,3
РенТВ 4,1
Россия 2 3,9
РБК 3,2
Звезда 2,7
Euronews 2,4
Другое 12,0
Затрудняюсь ответить 1,8
Не получаю информацию из ТВ 16,9
НАЗОВИТЕ ГРУППЫ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ И БЛОГИ В БЛОГОСФЕРЕ, КОТОРЫЕ ВЫ ЧИТАЕТЕ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ О СОБЫТИЯХ В МОСКВЕ?
%
Вконтакте 6,8
Живой Журнал (блоги) 4,5
Ленты политических деятелей 4,4
Твиттер 2,5
Фейсбук 1,7
Группы в Вконтакте 1,7
Одноклассники 1,3
Блог Навального 0,4
Другое 4,1
Затрудняюсь ответить 18,7
Не получаю информацию из блогов 65,1
427
КАКИЕ ГАЗЕТЫ И ЖУРНАЛЫ ВЫ ЧИТАЕТЕ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ О СОБЫТИЯХ В МОСКВЕ?
%
Московский Комсомолец 10,1
Местные газеты 10,1
Метро 9,7
Аргументы и Факты 8,3
Комсомольская правда 7,2
Вечерняя Москва 4,1
Коммерсант 2,4
Российская газета 2,0
Независимая газета 1,8
Московские новости (The Moscow News) 1,2
Ведомости 1,1
Русский репортер 1,0
Другое 11,3
Затрудняюсь ответить 6,8
Не получаю информацию из прессы 44,9
КАКИЕ РАДИОСТАНЦИИ И РАДИОПЕРЕДАЧИ ВЫ СЛУШАЕТЕ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ О СОБЫТИЯХ В МОСКВЕ? %
Эхо Москвы 7,9
Вести ФМ 3,6
Маяк 3,0
Авторадио 2,1
Дорожное радио 1,8
Русское радио 1,8
Радио Москвы 1,6
Бизнес ФМ 1,4
Серебрянный дождь 1,4
Радио Дача 1,3
Радио России 1,2
Энерджи 1,1
Говорит Москва 1,0
Другое 11,8
Затрудняюсь ответить 8,8
Не получаю информацию из радио 57,5
ВОЗРАСТ %
До 24 лет 10,1
От 25 до 34 лет 19,8
От 35 до 44 лет 18,3
От 45 до 54 лет 20,1
Старше 55 лет 31,7
КАКИМ ТРАНСПОРТОМ ВЫ ЧАЩЕ ВСЕГО ПОЛЬЗУЕТЕСЬ В СВОИХ ПОЕЗДКАХ ПО ГОРОДУ?
Июль 2013, % Сентябрь 2013, % Апрель 2014, %
Использую личный автомобиль 20,4 19,0 15,1
Использую общественный транспорт 56,7 53,4 60,4
В равной мере пользуюсь и личным автомобилем и общественным
20,3 23,6 19,3
Другое 0,8 1,3 1,8
428
Не езжу по городу 1,8 2,7 3,5
КАКИМИ ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСАМИ ВЫ ПОЛЬЗУЕТЕСЬ ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ О СОБЫТИЯХ В МОСКВЕ? %