та сторона, где ветер

В отраженном солнечном окне рисовался В отраженном солнечном окне рисовался только темный Генкин силуэт: зябко только темный Генкин силуэт: зябко сведенные плечи, круглые, чуть сведенные плечи, круглые, чуть оттопыренные уши, торчащие вверх оттопыренные уши, торчащие вверх сосульки волос. Впрочем, Генка и без сосульки волос. Впрочем, Генка и без зеркала отлично помнил свое лицо: зеркала отлично помнил свое лицо: скуластое, толстогубое, с широко скуластое, толстогубое, с широко посаженными глазами, со вздернутым посаженными глазами, со вздернутым носом и пояском желтых веснушек, носом и пояском желтых веснушек, протянувшимся через переносицу. «Самый протянувшимся через переносицу. «Самый подходящий портрет для второгодника», – подходящий портрет для второгодника», – подумал он даже со злорадством.подумал он даже со злорадством.

«Синий демон» Леонардо», «Желтый «Синий демон» Леонардо», «Желтый щит», «Василек», «Битанго», «Восток-203», щит», «Василек», «Битанго», «Восток-203»,

«Гагаринец»…«Гагаринец»…

Ветры и небо сдружили мальчишек-Ветры и небо сдружили мальчишек-змеевиков. С утра до вечера бегут вверх по змеевиков. С утра до вечера бегут вверх по ниткам пестрые клочки бумажных ниткам пестрые клочки бумажных «телеграмм». Это хозяева «конвертов» ведут «телеграмм». Это хозяева «конвертов» ведут разговор. Нехитрую воздушную азбуку разговор. Нехитрую воздушную азбуку понимают все, даже Илька, хотя и с понимают все, даже Илька, хотя и с обыкновенным-то чтением он познакомился обыкновенным-то чтением он познакомился всего год назад. А чего тут не понимать? всего год назад. А чего тут не понимать? Обыкновенная азбука Морзе: белая Обыкновенная азбука Морзе: белая «телеграмма» – точка, черная – тире. А «телеграмма» – точка, черная – тире. А разноцветные клочки – это позывные. У разноцветные клочки – это позывные. У каждого свои. У Генкиного «Кондора», каждого свои. У Генкиного «Кондора», например, два зеленых. например, два зеленых.

Это было грозное на вид оружие, слегка Это было грозное на вид оружие, слегка похожее на пушку. На колесах от водовозной похожее на пушку. На колесах от водовозной тележки, с дощатым лафетом, с диванными тележки, с дощатым лафетом, с диванными пружинами и туго закрученными веревками. пружинами и туго закрученными веревками. А вместо ствола торчал гибкий шест с А вместо ствола торчал гибкий шест с примотанной на конце старой поварешкой. примотанной на конце старой поварешкой. Голубятники полмесяца трудились над Голубятники полмесяца трудились над страшной машиной и похвалялись, что, когда страшной машиной и похвалялись, что, когда ее доделают, ни один «конверт» не вернется ее доделают, ни один «конверт» не вернется на землю целым.на землю целым.

Генка вскочил. Это было слишком! Можно Генка вскочил. Это было слишком! Можно показывать характер, конечно! Можно не смотреть показывать характер, конечно! Можно не смотреть на человека, если даже он сидит рядом на на человека, если даже он сидит рядом на штакетнике напружиненный, как готовая к драке штакетнике напружиненный, как готовая к драке кошка! Все это можно. Еще секунду назад Генка кошка! Все это можно. Еще секунду назад Генка чувствовал даже что-то вроде уважения к этому чувствовал даже что-то вроде уважения к этому мальчишке: не боится, выдерживает характер. Но мальчишке: не боится, выдерживает характер. Но гробить такого змея ради своего упрямства!..гробить такого змея ради своего упрямства!..– – Ты что, взбесился? – с тихой яростью сказал Генка. – Ты что, взбесился? – с тихой яростью сказал Генка. – Не видишь, да? Не видишь, что я… держу!Не видишь, да? Не видишь, что я… держу!Мальчишка выпрямился и прижал порванного змея к Мальчишка выпрямился и прижал порванного змея к груди. На секунду лицо его сделалось растерянным. груди. На секунду лицо его сделалось растерянным. Он вскинул глаза и взглянул куда-то сквозь Генку. Но Он вскинул глаза и взглянул куда-то сквозь Генку. Но тут же снова стал спокоен. Опустил голову, отбросил тут же снова стал спокоен. Опустил голову, отбросил змея. Сказал тихо и жестко:змея. Сказал тихо и жестко:– – Не вижу. Ну и что?Не вижу. Ну и что?Генка почувствовал, будто кто-то крепкой рукой Генка почувствовал, будто кто-то крепкой рукой ухватил его за волосы и с размаху макнул лицом в ухватил его за волосы и с размаху макнул лицом в крутой кипяток.крутой кипяток.

Это было просто смешно. Это было просто смешно. Смешно думать о какой-то Смешно думать о какой-то двойке по английскому языку, двойке по английскому языку, когда рядом, на улице Чехова, когда рядом, на улице Чехова, живет мальчишка, не видящий живет мальчишка, не видящий неба, облаков, солнца. И вообще неба, облаков, солнца. И вообще ничего. Ничего. Ни малейшего ничего. Ничего. Ни малейшего проблеска света.проблеска света.– – Ничего… – сказал Генка и вдруг Ничего… – сказал Генка и вдруг понял полную безнадежность понял полную безнадежность этого пустого черного слова. Не этого пустого черного слова. Не было в этом слове даже самой было в этом слове даже самой крошечной, самой слабой крошечной, самой слабой искорки. Только непроницаемая искорки. Только непроницаемая тьма. Ничего и никогда…тьма. Ничего и никогда…

– – Я, когда маленький был, не любил ветер, – тихо сказал Я, когда маленький был, не любил ветер, – тихо сказал Владик. – Только уж потом полюбил, когда понял… От ветра Владик. – Только уж потом полюбил, когда понял… От ветра знаешь как погода зависит! – Он поднялся и стал знаешь как погода зависит! – Он поднялся и стал пробираться к флюгеру. – Слышишь, ветер сильнее стал и пробираться к флюгеру. – Слышишь, ветер сильнее стал и ровнее? Значит, скоро дождь кончится. Если ветер ровнее? Значит, скоро дождь кончится. Если ветер чувствовать, можно хорошо узнавать, какая будет погода…чувствовать, можно хорошо узнавать, какая будет погода…– – Это правильно, – согласился Генка.Это правильно, – согласился Генка.Ломая на кусочки какую-то щепку, Владик вполголоса Ломая на кусочки какую-то щепку, Владик вполголоса проговорил:проговорил:– – Конечно… есть еще разные внешние признаки. Например, Конечно… есть еще разные внешние признаки. Например, цвет неба, форма облаков. Облака – это ведь важно: цвет неба, форма облаков. Облака – это ведь важно: перистые, кучевые, слоистые. Только ведь скажут, если надо, перистые, кучевые, слоистые. Только ведь скажут, если надо, верно? Не один же я буду.верно? Не один же я буду.– – Где? – морща лоб, спросил Генка. Опять он ничего не Где? – морща лоб, спросил Генка. Опять он ничего не понимал.понимал.Владик бросил щепки.Владик бросил щепки.– – Ну где… На станциях. На зимовках. Ну где… На станциях. На зимовках.

– – Про велосипед никто не спросит. Про велосипед никто не спросит. Даже не верят. Удивляются, охают. А Даже не верят. Удивляются, охают. А про эту штуку, – он безошибочно кивнул про эту штуку, – он безошибочно кивнул в сторону черного футляра, – каждому в сторону черного футляра, – каждому надо знать. «Твой?», «Учишься?», надо знать. «Твой?», «Учишься?», «Играешь?». А он и не мой! Это папа «Играешь?». А он и не мой! Это папа себе купил, а не мне. Думаешь, если… себе купил, а не мне. Думаешь, если… если человек ничего не видит, значит, если человек ничего не видит, значит, ему только на гармошке играть, да? ему только на гармошке играть, да? Думаешь, больше он ничего не может?Думаешь, больше он ничего не может?

– – Как-то не везло ему на друзей, – Как-то не везло ему на друзей, – продолжал он. – Ребят, конечно, много продолжал он. – Ребят, конечно, много было. И в школе, и у соседей. Только было. И в школе, и у соседей. Только сторонились они его как-то, стеснялись, что сторонились они его как-то, стеснялись, что ли. И жалели. Ты его не жалей.ли. И жалели. Ты его не жалей.– – Его пожалеешь! – сказал Генка.Его пожалеешь! – сказал Генка.– – Он этого не любит. – Иван Сергеевич забыл Он этого не любит. – Иван Сергеевич забыл про чертежи. Он стоял рядом с Генкой, про чертежи. Он стоял рядом с Генкой, придерживал его за плечо. Генка не видел придерживал его за плечо. Генка не видел его лица, он не решался поднять глаза. Иван его лица, он не решался поднять глаза. Иван Сергеевич помолчал и повторил: – Не любит. Сергеевич помолчал и повторил: – Не любит. Мы оба жалости не любим. Мы оба жалости не любим. Живем вот вдвоем, ничего… Живем вот вдвоем, ничего… Ты его о матери не спрашивал?Ты его о матери не спрашивал?

На берегу были бревна свалены кучей, На берегу были бревна свалены кучей, и забрался под них котенок. Вот ребята и забрался под них котенок. Вот ребята и полезли выручать. И Владька. Три и полезли выручать. И Владька. Три года было, а туда же… Ну, раскатились года было, а туда же… Ну, раскатились бревна. Кому руки-ноги поломало, а он бревна. Кому руки-ноги поломало, а он упал и затылком о бревно… Так вот и упал и затылком о бревно… Так вот и получилось. Пока надежда была, пока получилось. Пока надежда была, пока по врачам его таскали, по больницам, я по врачам его таскали, по больницам, я молчал. Потом написал ей. Она сперва молчал. Потом написал ей. Она сперва письма посылала: вернусь, приеду письма посылала: вернусь, приеду скоро. Потом перестала.скоро. Потом перестала.

Крыши – взлетные площадки. С них Крыши – взлетные площадки. С них поднимаются к желтым облакам пестрые поднимаются к желтым облакам пестрые гудящие «конверты». А еще выше, туда, где гудящие «конверты». А еще выше, туда, где синева прошита белыми нитками синева прошита белыми нитками реактивных лайнеров, улетают мысли, мечты реактивных лайнеров, улетают мысли, мечты о такой высоте, когда облака остаются внизу о такой высоте, когда облака остаются внизу и кажутся комочками ваты, лежащими на и кажутся комочками ваты, лежащими на зеленых лоскутках лесов и степей. И еще зеленых лоскутках лесов и степей. И еще выше. Здесь, на этих крышах, начинаются выше. Здесь, на этих крышах, начинаются звездные дороги.звездные дороги.Генка и Владик стоят у флюгера, на самом Генка и Владик стоят у флюгера, на самом гребне. Спина к спине, затылок к затылку. гребне. Спина к спине, затылок к затылку. Вот так, прислонившись друг к другу, Вот так, прислонившись друг к другу, удобнее стоять на скользком шифере, удобнее стоять на скользком шифере, прочнее.прочнее.

Хуже всего Генка чувствовал себя, когда оказывался в грозу на Хуже всего Генка чувствовал себя, когда оказывался в грозу на улице. Ему казалось, что он открыт всем молниям, что он, как улице. Ему казалось, что он открыт всем молниям, что он, как железный шпиль, притягивает их к себе и вот-вот раздастся железный шпиль, притягивает их к себе и вот-вот раздастся трескучий страшный удар. Это был страх беспомощности. Гроза трескучий страшный удар. Это был страх беспомощности. Гроза могла делать все что угодно, а Генка был беззащитен. Ведь тучу могла делать все что угодно, а Генка был беззащитен. Ведь тучу не заставишь повернуть назад, не разгонишь выстрелом из не заставишь повернуть назад, не разгонишь выстрелом из катапульты…катапульты…Генка стоял у закрытого окна и смотрел, как приближается гроза. Генка стоял у закрытого окна и смотрел, как приближается гроза. Это была не та гроза, которая полдня собирает над городом Это была не та гроза, которая полдня собирает над городом кучевые облака, громоздит их в тучу, медленно гасит солнце, а кучевые облака, громоздит их в тучу, медленно гасит солнце, а потом уже под вспышки и грохот опрокидывает на крыши ливень. потом уже под вспышки и грохот опрокидывает на крыши ливень. Она пришла издалека и неудержимо надвигалась на город, Она пришла издалека и неудержимо надвигалась на город, глотая последние обрывки рассеянных солнечных облаков. глотая последние обрывки рассеянных солнечных облаков. Черно-синяя, плотная, зловещая.Черно-синяя, плотная, зловещая.Тусклая неторопливая молния загорелась внутри тучи и осветила Тусклая неторопливая молния загорелась внутри тучи и осветила дымные провалы. Грома не было. И это молчаливое движение дымные провалы. Грома не было. И это молчаливое движение грозы было еще страшнее.грозы было еще страшнее.Туча подошла совсем близко. Теперь уже без молний Генка видел Туча подошла совсем близко. Теперь уже без молний Генка видел темные клубы, рваные клочья и завихрения. А впереди, как темные клубы, рваные клочья и завихрения. А впереди, как первая штормовая волна, катилось длинное серое облако, первая штормовая волна, катилось длинное серое облако, похожее на клубящийся след громадного паровоза. Оно именно похожее на клубящийся след громадного паровоза. Оно именно катилось – двигалось, вращаясь. При вращении верхняя часть катилось – двигалось, вращаясь. При вращении верхняя часть этой облачной цепи устремлялась вперед и вниз, как падающий этой облачной цепи устремлялась вперед и вниз, как падающий гребень морского вала.гребень морского вала.

Генка прыгнул с лестницы на плоскую крышу пристройки. До Генка прыгнул с лестницы на плоскую крышу пристройки. До гребня, где стоял Владик, было несколько шагов. «Владька, гребня, где стоял Владик, было несколько шагов. «Владька, сумасшедший! Убирайся вниз!» – хотел закричать Генка. И сумасшедший! Убирайся вниз!» – хотел закричать Генка. И остановился, окаменев.остановился, окаменев.То, что было раньше – зловещее наступление грозы, молнии То, что было раньше – зловещее наступление грозы, молнии над головой, оглушительный треск разрядов, – показалось над головой, оглушительный треск разрядов, – показалось теперь смешными пустяками и забылось мгновенно. Генка теперь смешными пустяками и забылось мгновенно. Генка увидел по-настоящему страшное.увидел по-настоящему страшное.Сорванный ударом ветра с соседнего столба, вокруг Владика Сорванный ударом ветра с соседнего столба, вокруг Владика лег черной петлей и пружинисто дрожал электрический лег черной петлей и пружинисто дрожал электрический провод. Один раз он коснулся флюгера, и проскочила голубая провод. Один раз он коснулся флюгера, и проскочила голубая искра.искра.– – Владик! – громко выдохнул Генка.Владик! – громко выдохнул Генка.Владик вздрогнул и качнулся.Владик вздрогнул и качнулся.– – Гена…Гена…– – Стой, – негромко и отчетливо сказал Генка. – Стой, не Стой, – негромко и отчетливо сказал Генка. – Стой, не шевелись. Нельзя.шевелись. Нельзя.Владик напряженно замер.Владик напряженно замер.– – А что? – спросил он. – Я же далеко от края.А что? – спросил он. – Я же далеко от края.– – Владик, – очень спокойно сказал Генка, – ты стой, как Владик, – очень спокойно сказал Генка, – ты стой, как стоишь. Провод кругом.стоишь. Провод кругом.

Эх, Генка, Генка… Не умел он лукавить. Эх, Генка, Генка… Не умел он лукавить. Слишком быстро и неловко перевел он Слишком быстро и неловко перевел он разговор на Яшкину сестру. А Воробей хитер и разговор на Яшкину сестру. А Воробей хитер и догадлив.догадлив.– – В медицинском шесть лет учатся, – начал он В медицинском шесть лет учатся, – начал он будто между прочим. – Больше, чем во всех будто между прочим. – Больше, чем во всех других. Да еще какой-то этот нужен… стаж. других. Да еще какой-то этот нужен… стаж. Когда человек работает. Галка два года Когда человек работает. Галка два года санитаркой работала, а потом уж в институт. Без санитаркой работала, а потом уж в институт. Без стажа трудно.стажа трудно.– – Мало ли что трудно.Мало ли что трудно.– – Отличники еще могут, – объяснил Яшка. – А Отличники еще могут, – объяснил Яшка. – А ты, что ли, отличник?ты, что ли, отличник?– – При чем тут я? – зло бросил Генка.При чем тут я? – зло бросил Генка.– – Ха-ха! – нахально сказал Яшка, потому что был Ха-ха! – нахально сказал Яшка, потому что был далеко. – Думаешь, я дурак?далеко. – Думаешь, я дурак?

Часть вторая ЛЮДИ С ФРЕГАТА «АФРИКА»

Они все время стоят перед глазами. Они все время стоят перед глазами. Голубые, желтые, розовые, нежно-Голубые, желтые, розовые, нежно-зеленые. С жирафами, львами, зеленые. С жирафами, львами, носорогами. Со слонами. носорогами. Со слонами. Разноцветные, как сказка, марки Разноцветные, как сказка, марки королевства Бурунди.королевства Бурунди.Два рубля двадцать копеек – весь Два рубля двадцать копеек – весь набор. Рубль и два гривенника уже набор. Рубль и два гривенника уже есть, да какой теперь толк от них…есть, да какой теперь толк от них…Одна марка там особенно хорошая. Одна марка там особенно хорошая. Даже плакать хочется, как Даже плакать хочется, как вспомнишь. Синяя-синяя, большая, с вспомнишь. Синяя-синяя, большая, с пятнистым леопардом.пятнистым леопардом.Ну, будь какие-нибудь другие Ну, будь какие-нибудь другие марки, тогда ладно. А то ведь марки, тогда ладно. А то ведь Африка! Африка…Африка! Африка…

Ребята ушли.Тогда Яшка дотянулся до стебля.Стебель, такой прочный на вид, хрустнул и рассыпался в труху. Яшка плюхнулся на живот, пытаясь задержать скольжение. Он вдавливал в наледь пальцы, носки ботинок, даже подбородок. Но съезжал все ближе и ближе к жуткому краю. Тяжелый страх опять накрыл его с головой. Но было что-то сильнее страха. Яшка мог еще крикнуть. Изо всех сил, чтобы услышали: «Валерка, на помощь!»Он не крикнул, упрямо царапая ногтями лед.Ему удалось задержаться. Но это была слабая задержка. От каждого движения, даже от вздоха, он съезжал ближе к пропасти. Медленно, сантиметр за сантиметром.Времени прошло, наверно, очень много. Проглядывало солнце, и опять набегали облачные тени. На берег, на Яшку.Яшка заплакал.Он плакал и, вжимаясь в рыхлый лед подбородком, смотрел вверх по склону. За бугор улетали разорванные облака. Было пусто, и Яшка понимал, что никто не придет. Разве только такие же случайные мальчишки заглянут.

Это же не воробей. Сравнили пень с ярмаркой.Это же не воробей. Сравнили пень с ярмаркой.– – Илья! Выставлю в кухню, – пообещала мама. И не Илья! Выставлю в кухню, – пообещала мама. И не выставила, наверно, только потому, что догадалась: выставила, наверно, только потому, что догадалась: он сразу полезет к холодному крану.он сразу полезет к холодному крану.Илька притих и снова наклонился над птицей.Илька притих и снова наклонился над птицей.Приподнял крыло. Перья сухо шелестели.Приподнял крыло. Перья сухо шелестели.– – Можно, я возьму одно перо?Можно, я возьму одно перо?– – Да ради бога! Подожди, я оторву…Да ради бога! Подожди, я оторву…– – Я пошутил, – сказал Илька.Я пошутил, – сказал Илька.– – Ну… Как хочешь.Ну… Как хочешь.Он стал укладывать добычу в рюкзак.Он стал укладывать добычу в рюкзак.Мама вздохнула:Мама вздохнула:– – Все-таки жаль, что убили такую красоту…Все-таки жаль, что убили такую красоту…– – Эта красота не пропадет, – бодро откликнулся дядя Эта красота не пропадет, – бодро откликнулся дядя Володя. – Выйдет отличное чучело.Володя. – Выйдет отличное чучело.

«Мне совершенно непонятно легкомыслие и беспечность «Мне совершенно непонятно легкомыслие и беспечность нынешних школьников. Совершая необдуманные нынешних школьников. Совершая необдуманные поступки, они не желают представить, какой результат поступки, они не желают представить, какой результат может повлечь за собой такой поступок. У вас уже есть может повлечь за собой такой поступок. У вас уже есть печальный пример. Воробьев из четвертого класса «А» печальный пример. Воробьев из четвертого класса «А» неосторожно вел себя на берегу и, как установило неосторожно вел себя на берегу и, как установило следствие, сорвался и погиб. А зачем, спрашивается, следствие, сорвался и погиб. А зачем, спрашивается, он…» Тьфу! Мне противно стало. Я поднялся и он…» Тьфу! Мне противно стало. Я поднялся и спрашиваю: «Откуда вы знаете?» А она: «Что именно?» – спрашиваю: «Откуда вы знаете?» А она: «Что именно?» – «Ну, то, что он погиб из-за легкомыслия. Ведь никто не «Ну, то, что он погиб из-за легкомыслия. Ведь никто не видел, как он погиб». А она давай опять тянуть: видел, как он погиб». А она давай опять тянуть: «Достаточно знать его характер, чтобы сделать выводы. «Достаточно знать его характер, чтобы сделать выводы. Известно, сколько неприятностей он доставлял Известно, сколько неприятностей он доставлял педагогам». Тут наша одна девочка говорит: «А Галина педагогам». Тут наша одна девочка говорит: «А Галина Николаевна плакала, когда узнала про Воробьева…» А Николаевна плакала, когда узнала про Воробьева…» А историчка в ответ: «Ну что же, мне тоже жаль этого историчка в ответ: «Ну что же, мне тоже жаль этого мальчика…» А ведь ей, Илька, нисколечко не жаль! Это мальчика…» А ведь ей, Илька, нисколечко не жаль! Это сразу видно. Тут меня будто дернули за язык. Я перебил и сразу видно. Тут меня будто дернули за язык. Я перебил и говорю: «Однако у него было одно хорошее качество. Он говорю: «Однако у него было одно хорошее качество. Он никогда не говорил подлостей про тех, кто умер…»никогда не говорил подлостей про тех, кто умер…»Шурик ЧеремховскийШурик Черемховский

Илька вздохнул как от встречного ветра. И засмеялся.Илька вздохнул как от встречного ветра. И засмеялся.Ну, поймите Ильку. Никогда-никогда он не видел вблизи Ну, поймите Ильку. Никогда-никогда он не видел вблизи таких громадных карт. Ребятам постарше они, конечно, таких громадных карт. Ребятам постарше они, конечно, знакомы, а он, второклассник, где мог их увидеть? И вдруг знакомы, а он, второклассник, где мог их увидеть? И вдруг с размаху развернулся перед ним удивительный синий с размаху развернулся перед ним удивительный синий мир. Синий и пестрый. Словно в полутемной комнате мир. Синий и пестрый. Словно в полутемной комнате бесшумно упала стена и открылись за ней незнакомые бесшумно упала стена и открылись за ней незнакомые страны.страны.По Африке, желтой от песка и высохших трав, мчались По Африке, желтой от песка и высохших трав, мчались антилопы и жирафы, неторопливо и царственно двигались антилопы и жирафы, неторопливо и царственно двигались львы, шагали независимые слоны. Киты и акулы пенили львы, шагали независимые слоны. Киты и акулы пенили воды океанов. Веселые кенгуру скакали через всю воды океанов. Веселые кенгуру скакали через всю Австралию, белые медведи и моржи выползали на Австралию, белые медведи и моржи выползали на льдины у полюса. Тигры и зайцы, лоси и удавы, утконосы льдины у полюса. Тигры и зайцы, лоси и удавы, утконосы и крокодилы… От них рябило в глазах. Может быть, и в и крокодилы… От них рябило в глазах. Может быть, и в самом деле они двигались? Не Земля, а веселый зоопарк. самом деле они двигались? Не Земля, а веселый зоопарк. Нет, не зоопарк: звери здесь были свободны…Нет, не зоопарк: звери здесь были свободны…

– – А мы не упали. Нам какой-то мальчик выбраться помог, – сказал А мы не упали. Нам какой-то мальчик выбраться помог, – сказал кудрявый. – Он нас сумкой вытащил.кудрявый. – Он нас сумкой вытащил.– – Как это – сумкой? – спросил Илька. Просто так спросил. Думал-Как это – сумкой? – спросил Илька. Просто так спросил. Думал-то он не про сумку, а про молоток. Очень уж здорово он торчал за то он не про сумку, а про молоток. Очень уж здорово он торчал за ремешком у этого мальчишки.ремешком у этого мальчишки.– – Очень просто, – охотно объяснил мальчик. – Сумку нам бросил и Очень просто, – охотно объяснил мальчик. – Сумку нам бросил и потянул за ремень.потянул за ремень.– – А-а… – сказал Илька.А-а… – сказал Илька.И шагнул к обрыву посмотреть, что делают Владик и Генка.И шагнул к обрыву посмотреть, что делают Владик и Генка.Он не посмотрел. Именно в эту секунду толкнулась в нем догадка.Он не посмотрел. Именно в эту секунду толкнулась в нем догадка.– – Эй, послушайте, – тревожно сказал Илька. – А какой это был Эй, послушайте, – тревожно сказал Илька. – А какой это был мальчик?мальчик?Ребята переглянулись.Ребята переглянулись.– – Большой…Большой…– – Нет, не очень большой. Но больше тебя.Нет, не очень большой. Но больше тебя.– – Мы его не знаем…Мы его не знаем…– – Эх вы! – бросил Илька. – Он вас от смерти спас, а вы даже не Эх вы! – бросил Илька. – Он вас от смерти спас, а вы даже не знаете.знаете.– – Он нас прогнал, чтобы сушились. А сам остался.Он нас прогнал, чтобы сушились. А сам остался.«А вдруг в самом деле?» – подумал Илька.«А вдруг в самом деле?» – подумал Илька.

Начинается ветер,Начинается ветер,И большие деревьяИ большие деревьяШумно встряхивают плечами,Шумно встряхивают плечами,Прогоняют последний сон.Прогоняют последний сон.А простыни на веревкахА простыни на веревкахГромко хлопают и полощут.Громко хлопают и полощут.Им кажется, что они – паруса.Им кажется, что они – паруса.Я подумал, что хорошо быЯ подумал, что хорошо быСделать парус из этих простыньСделать парус из этих простыньИ поставить его на лодку.И поставить его на лодку.Только мне не дадут.Только мне не дадут.Взрослые думают,Взрослые думают,Что без паруса жить можно,Что без паруса жить можно,А без простынь нельзя никак… А без простынь нельзя никак…