На правах рукописи ХАЗДАН ЕВГЕНИЯ ВЛАДИМИРОВНА НИГУН КАК ЯВЛЕНИЕ ТРАДИЦИОННОЙ ЕВРЕЙСКОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ На материале общины «ХаБаД Любавич» Специальность: 17.00.02 – музыкальное искусство Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения Москва 2008
26
Embed
Хаздан Е. В. «Нигун как явление традиционной еврейской музыкальной культуры. На материале общины «ХаБаД
This document is posted to help you gain knowledge. Please leave a comment to let me know what you think about it! Share it to your friends and learn new things together.
Transcript
На правах рукописи
ХАЗДАН
ЕВГЕНИЯ ВЛАДИМИРОВНА
НИГУН КАК ЯВЛЕНИЕ ТРАДИЦИОННОЙ
ЕВРЕЙСКОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
На материале общины «ХаБаД Любавич»
Специальность: 17.00.02 – музыкальное искусство
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата искусствоведения
Москва 2008
2
Работа выполнена на секторе инструментоведения
Федерального государственного научно-исследовательского учреждения
культуры «Российский Институт истории искусств»
Научный руководитель: доктор искусствоведения, профессор
Мациевский Игорь Владимирович
Официальные оппоненты: доктор искусствоведения, профессор
Юнусова Виолетта Николаевна
кандидат искусствоведения, доцент
Консон Григорий Рафаэльевич
Ведущая организация:
Новосибирская государственная консерватория (Академия) им. М. И. Глинки
по адресу: 630099, Новосибирск, ул. Советская, д. 31.
Защита состоится 27 марта 2008 г. в ______ ч.
На заседании Диссертационного совета Д 210.009.01 при Московской
государственной консерватории им. П. И. Чайковского
по адресу: 125009, Москва, Большая Никитская ул., 13.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеках Российского института
истории искусств и Московской консерватории
Автореферат разослан 26 февраля 2008 г.
Ученый секретарь Диссертационного совета Д 210.009.01
доктор искусствоведения Москва Юлия Викторовна
3
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Диссертация посвящена нигуну – паралитургическому1 жанру
восточноевропейских евреев (ашкеназов), уникальному явлению их
традиционной музыкальной культуры.
Нигуны, или напевы без слов (идиш: «nigunim on verter»), как нередко
называют их исследователи, звучат преимущественно в среде хасидов –
приверженцев религиозно-мистического направления в иудаизме, возникшего в
Подолии в первой половине XIII в. и широко распространившегося в еврейских
общинах Восточной Европы. Будучи сравнительно молодым жанром
традиционной музыки, нигун сохраняет черты преемственности с
песнопениями каббалистов, которые в свою очередь опирались на опыт
древних мистических обществ. В то же время хасидский напев – своеобразное
проявление свободы в выборе форм молитвенного поведения. Передаваемый
изустно, тогда как основные священные тексты транслируются с опорой на
развитую письменную традицию, он способен вбирать в себя элементы,
изначально не предназначавшиеся для сакрального действа. В нигунах
встречаются мелодические обороты песен и танцевальной музыки. Отдельные
слова и строки священных текстов могут повторяться (что запрещено в
ортодоксальной литургической практике), сочетаться с фразами на идише –
разговорном языке ашкеназской общины – и на нееврейских языках. Нередко
место вербального текста в нигуне занимают силлабические цепочки, что как
бы сближает песнопение с бессловесной – согласно учению философа,
комментатора Талмуда Моше бен Маймона (Маймонид, 1135–1204) идеальной
– молитвой.
Актуальность исследования.
Открытость хасидских напевов межэтническим влияниям, способность
вбирать в себя популярные мелодические и ритмические обороты позволяет
изучать особенности музыкального мышления восточноевропейских евреев, в
1 Паралитургический (от греч. para – возле, около, при и leiturgia – богослужение) – выполняющий ритуальные функции, но не входящий в официальное (в нашем случае синагогальное) служение.
4
частности, способы сопряжения формы, нередко заимствованной, и
специфического, насыщенного семантическими связями, содержания
произведений. В ходе подобного исследования появляется возможность
установить, какие средства музыкальной выразительности выступают в роли
своего рода информативных кодов, позволяют идентифицировать конкретные
песнопения как собственно еврейские.
Хасидские напевы – наименее изученная область еврейской музыки.
Некоторые характерные черты нигуна, позволяют говорить о нем как о
феномене, которому присущи черты как вокальной, так и инструментальной
музыки: голосовой аппарат в нем выступает в роли инструмента – «устройства
для извлечения музыкальных звуков», что отражается на форме напевов,
строении фраз, отношении к вербальному тексту. В то же время сам нигун и,
соответственно, голос, его исполняющий, становится инструментом (то есть
средством, способом) для достижения определенного состояния участников
ритуала.
Сегодня нигун продолжает выполнять свои традиционные функции в
хасидских общинах. Благодаря высокой степени суггестивного воздействия на
аудиторию, а также изначально заложенной в напеве возможности
множественных интерпретаций, он преодолевает конфессиональные и
языковые границы, все активнее завоевывает интеркультурное пространство,
становясь одним из наиболее распространенных жанров ашкеназской музыки
конца ХХ – начала XXI в. Это позволяет исследовать механизмы
функционирования песнопения, контекстные взаимосвязи, возникающие в
процессе интонирования как в ситуации обряда, так и за его пределами.
Изучение нигунов позволяет полнее раскрыть психологию и эстетику
хасидизма, этапы становления этого направления иудаизма, особенности
социальной организации общины.
Объект исследования – традиционная музыкальная культура
восточноевропейских евреев, уходящая корнями в древнейшие иудейские
5
культы и расцветшая в окружении и активном взаимодействии с музыкой
народов Европы.
Предмет исследования – паралитургические песнопения общины
Любавичских хасидов ХаБаДа2, как зафиксированные исследователями
прошлого, начиная с конца XIX в., так и звучащие в наши дни – во время
собраний, проводов Субботы, в определенные моменты праздников.
Цель исследования – раскрыть феномен хасидского нигуна, как
специфическое явление традиционной музыки ашкеназов; выявить
исторические и морфологические факторы, суммарное воздействие которых
придает напевам столь мощное суггестивное воздействие, способствующее
сохранению и передаче традиционных знаний, формированию общинных
отношений, закреплению важнейших ценностей иудаизма.
В процессе исследования были поставлены следующие задачи:
1) выявить жанровые истоки нигунов и сопоставить хасидские песнопения с
жанрами-предшественниками;
2) определить функции нигунов в ритуальном действе, в особенности
факторы, способствующие формированию сакральной ситуации и
влияющие на динамику ее развертывания;
3) раскрыть соотношение вокального и инструментального начала в жанре
нигунов;
4) установить основные параметры, составляющие суть музыкально-
интонационного мышления ашкеназов; вычленить элементы
музыкального языка, которые являются этнически определяющими,
обуславливают семантику песнопения, обеспечивают его суггестивное
воздействие на аудиторию;
5) установить место хасидских напевов в ряду паралитургических
песнопений (змирес, пийютим) и формы взаимодействия их с другими
2 Название общины ХаБаД – аббревиатура, соединяющая понятия хохма («мудрость»), бина («понимание»), даат («познание»), на которых основывается учение р. Шнеура Залмана из местечка Любавичи и его последователей.
6
сферами традиционной культуры ашкеназов (хаззанут, идишская песня,
клезмерская музыка);
6) обозначить – в пределах возможного на данном этапе работы –
типологически сходные явления в музыкальной культуре других народов.
Методология исследования:
• Историко-этнографический и структурно-типологический методы
позволяют изучать жанр нигунов в процессе его развития, в контексте
типологически сходных явлений, проводить аналогии на различных
структурных и процессуальных уровнях (Е. Гиппиус).
• Координирующим выступает функциональный метод (Б. Малиновский,
Б. Путилов и др.): суть явления определяется его доминирующей функцией в
реальном культурно-бытовом контексте, а также функциональными связями
жанра.
• Контекстуальный подход (Д. Бен-Амос, А. Дандис, И. Земцовский,
К. Шелемей и др.) – при анализе коммуникативного процесса, возникающего в
процессе пения нигунов, поведения участников ритуала, а также форм
интеграции традиционного исполнения в системе коммуникации данной
общины. Контекст выступает одновременно как категория коммуникативная,
непосредственно связанная с актом исполнения, сигнификативная,
выявляющая глубинные значения текста, и генеративная, раскрывающая его
происхождение.
• Опора на достижения структурно-семиотического подхода (Ю. Лотман,
А. Дандис, Б. Путилов, А. Байбурин, К. Богданов, У. Эко) – при исследовании
явлений и процессов с учетом социальной структуры и норм поведения в
общине, космологии и символики в культуре хасидов и – шире –
восточноевропейского еврейства в целом.
• Методология сравнительного музыкознания (К. Закс, М. Шнайдер,
Э. Эмстаймер, К. Квитка, Ф. Колесса).
• Мидраш – традиционный метод толкования и комментирования
священных текстов – позволяет раскрывать глубинные коннотации нигунов
7
между собой и с мелодиями других жанров – молитвами, кантилляцией
канонических текстов и т. п.
• При описании социально-психологических механизмов порождения и
функционирования фольклорных текстов автор опирается на опыт
современных наук: социологии, психоакустики, музыкальной и
лингвистической фонологии, фоносемантики (П. Бергер, Т. Лукман,
М. Чиксентмихайя, В. Аполлонов, Б. Парыгин, Б. Поршнев и др.) и
музыкальной этнопсихологии (И. Виндгольц, А. Мозиас).
Источниковую базу исследования составляют:
1) сказки, былички, хасидские истории, а также дошедшие до нас
высказывания руководителей хасидских общин – цадиков (см., например:
М. Бубер. Хасидские истории. Первые учителя (М., 2006), Еврейские
приобщение к Богу; hislayves (ִהְתַלֲהבּות) – «воспламенение», «воодушевление»;
hispashtus ha-gashmius (ִהְתַּפְׁשטּות־ַהַגְׁשִמיּות) – букв.: «освобождение от
материальности», – «экзальтация», стадия, когда душа «покидает телесную
оболочку и становится духом». А.-Ц. Идельсон пишет, что в мелодиях ХаБаДа
могут воплощаться не только последовательно все эти стадии, но и каждая из
них по отдельности. В процессе интонирования различные песнопения
сопрягаются в единый обряд с общей логикой внутреннего развития.
Сами хасиды применяют термины двекес-нигун, рикуд, но группируют
напевы внутри жанра, опираясь в основном на хронологические и династийные
данные. Классификация, принятая в среде хабадников ясно видна в
составленных ими сборниках и подробно проанализирована Э. Коскофф.
Наиболее почитаемыми являются напевы, созданные основателями,
руководителями общины.
По своей обрядовой, магической, социально-психологической функции,
по типу и способам воздействия, наконец, по применяемым художественным
средствам хасидский нигун – типологическое явление мировой музыкальной
культуры. При поиске жанров, обладающих сходными характеристиками,
можно ориентироваться на основные функции песнопения. Определяющим
становится формирование особого обрядового состояния в условиях сведения к
минимуму передачи вербальной информации. Общий неречевой контекст,
интонирование со слогами характерно для ритуального пения во многих
традиционных культурах. Подобные песнопения описывали Е. Мелетинский
(«зародышевые песни»), Ю. Шейкин – у народов Сибири, И. Мациевский – у
тихвинских ряженых и украинцев Подляшья, З. Славюнас –у литовцев-
аукштайтов, М. Ходырева – у северных удмуртов и т. п. К этому же ряду можно
также отнести кратиму в византийской традиции и формы пения, перешедшие
в другие культуры вместе с христианскими обрядами: кондакарное пение и
22
фитные разводы, хомонии и аненайки в русской традиции, тириремы – в
греческой. Речь, отступающая на второй план, утрачивающая вербальную
значимость, приближающаяся к молчанию, – характерный признак обрядового
начала, присущего в той или иной степени всем перечисленным жанрам. В
основе ритуалов такого рода – отношение к языку, как к некоему барьеру, не
позволяющему проникнуть в истинный смысл вещей.
В Заключении подведены основные итоги, намечены возможные
дальнейшие перспективы исследования.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Хасидские нигуны – уникальный паралитургический жанр музыки
восточноевропейских евреев, в котором ярко выражены общие для всех
направлений иудейской религиозной практики представления об устройстве
мира, месте и роли в нем человека, о важнейших религиозных и социальных
ценностях. Нигунам присуща единая с талмудической система символов и
способов их толкования (мидраш).
2. Мощное суггестивное воздействие нигуна возникает благодаря
совокупному воздействию всех выразительных средств, включающему
мелодику с ее опорой на развитую систему модусов, акустические факторы,
особые формы артикуляции напевов и их трансформацию в ритуале, структуру
вербального текста, наличие цитат разного уровня, а также строение напевов и
сопряжение их в едином действе.
3. В современном обществе хасидский напев продолжает исполнять свои
традиционные функции – формирование и сохранение общины, передача
традиционных знаний и ценностей внутри нее. Одновременно нигун все
активнее выходит за пределы сугубо ритуальной практики, становится своего
рода средством приобщения евреев, оказавшихся вне традиционной среды, к
коллективной памяти, воссоздает почву для единения людей под знаком
традиции.
23
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
В изданиях, рекомендованных ВАК:
1. Хасидский нигун: голос как инструмент // Традиционная культура: Научный
альманах М., 2007. № 1 (25). С. 98–110 (1 п. л.).
В других изданиях:
2. К проблеме реконструкции традиционного исполнительского стиля
клезмеров // Традиционные музыкальные инструменты в современной
культуре: К 70-летию А. Вижинтаса. Материалы международной
конференции. СПб., 1999. С. 68–69. (0,2 п. л.)
3. Нигун как структурная доминанта хасидского ритуального действа //
Вопросы инструментоведения: Сб. рефератов Четвертой Международной
инструментоведческой конференции сериала «Благодатовские чтения».
СПб., 2000. С. 156–158. (0,2 п. л.)
4. Паралитургические песнопения-нигуны в Польше // Петербургская
музыкальная полонистика. Вып. 1. СПб., 2001. С. 55–58. (0,2 п. л.)
5. Идишская песня и сцена: к проблеме репрезентативности // Голоса золотой
степи 2003: Материалы всероссийской научно-практической конференции
«Фольклор народов России». Астрахань 2003. С. 97–100. (0,3 п. л.)
[Статья переиздана в кн.: Еврейская традиционная музыка в Восточной Европе:
сб. статей / ред. Н. С. Степанская. Минск, 2006. С. 292–298.]
6. Артикуляция в нигуне: знак культурной традиции // Инструментоведческое
наследие Е. В. Гиппиуса и современная наука. СПб., 2003. С. 114–116. (0,2
п. л.)
7. Некоторые факторы становления композиции нигунов // Проблемы
художественной композиции. Проблемы художественного языка:
высказывание, восприятие, коммуникация: Материалы конф. аспирантов
Рос. институтата истории искусств, 2003 г. / Ред.– сост. А. В. Кириллов.
СПб., 2004. С. 30–36. (0,5 п. л.)
8. Nigun chasydski na tle tradycyjnych piesni kabalistycznych // Midrasz.
Warszawa, 2004. № 1 (81). S. 10–11. (0,4 п. л.)
24
9. Мазурка и полонез в традиционной культуре ашкеназов // Петербургская
музыкальная полонистика. Вып. 3. СПб., 2003. С. 89–96. (0,3 п. л.)
10. Хасидский нигун: между речью и молчанием // Звукомир художественного
текста: Междисциплинарный семинар – 7: Сб. научных материалов.
Петрозаводск, 2004. С. 132–136. (0,2 п. л.)
[Статья переиздана в кн.: Еврейская традиционная музыка в Восточной Европе:
Сб. статей / Ред. Н. С. Степанская. Минск, 2006. С. 149–155.]
11. Припевы-нигуны в идишской песне // Вопросы инструментоведения: Статьи
и материалы Пятой Международной инструментоведческой конф.
«Благодатовские чтения». СПб., 2004. С. 206–211. (0,2 п. л.)
[Статья переиздана в кн.: Еврейская традиционная музыка в Восточной Европе:
Сб. статей / Ред. Н. С. Степанская. Минск, 2006. С. 286–291.]
12. Модальная основа в хасидских нигунах // Музычная культура Беларусi:
перспектывы даследавання: Матэрыялы XIV Науковых чытанняў памяцi
Л. С. Мухарынскай (1906–1987) / Склад. Т. С. Якименка Мiнск, 2005. С. 72–
81. (0,2 п. л.)
13. Вокруг одной еврейской песни: Семантика лада в традиционной музыке
ашкеназов // Музыкальная семиотика: перспективы и пути развития: Сб.
статей по материалам Международной науч. конференции 16–17 ноября
2006 г. в 2-х частях. Ч. 2. / Гл. ред. Л. В. Савина, сост. В. О. Петров.
Астрахань, 2006. С. 154–164. (0,6 п. л.)
14. Обряд интонирования нигунов: Жизнь жанра – жизнь традиции // Еврейская
традиционная музыка в Восточной Европе: Сб. статей / Ред. Н. С.
Степанская. Минск, 2006. С. 168–178. (0,5 п. л.)
15. Моисей Береговский и проблемы терминологии в современных
исследованиях музыкальной культуры ашкеназов // Еврейская традиционная
музыка в Восточной Европе: Сб. статей / Ред. Н. С. Степанская. Минск,
2006. С. 75–84. (0,5 п. л.)
25
16. Особенности артикуляции в нигунах // Еврейская традиционная музыка в
Восточной Европе: Сб. статей / Ред. Н. С. Степанская. Минск, 2006. С. 179–
208. (1,3 п. л.)
17. Модальные основы идишского фольклора // Еврейская традиционная музыка
в Восточной Европе: Сб. статей / Ред. Н. С. Степанская. Минск, 2006. С. 85–
116. (1 п. л.)
18. Хасидский нигун в ракурсе традиционных каббалистических песнопений //
Еврейская традиционная музыка в Восточной Европе: Сб. статей / Ред. Н. С.
Степанская. Минск, 2006. С. 156–167. (0,5 п. л.)
19. Еврейская музыка в восприятии русского композитора (по письмам и
автографам М. П. Мусоргского) // Еврейское искусство: Тезисы
Четырнадцатой ежегодной международной конференции по иудаике. М.,
2007. С. 11–13. В соавторстве с Т. З. Сквирской. (0,2 п. л.)
20. Еврейская музыка в восприятии русского композитора (по письмам и
автографам М. П. Мусоргского) // Памяти М. А. Этингера: Сб. научных
статей / Гл. ред. Е. М. Шишкина, ред.-сост. В. О. Петров. Вып. 2. Астрахань,
2007. С. 154–166. (0,8 п. л.)
21. О чем поется в еврейской колыбельной // Национально-культурное
пространство и проблемы коммуникации: Материалы международной
научно-практической конференции. 25–26 октября 2007 г. Ч. 1. – СПб.:
ИВЭСЭП, 2007. – С. 204–207. (0,2 п. л.)
22. Цикл «Из еврейской народной поэзии» Д. Шостаковича:
этномузыковедческий аспект // Дмитрий Шостакович: Исследования и
материалы / Редакторы-составители: О. Дигонская, Л. Ковнацкая,
О. Домбровская; Архив Д. Д. Шостаковича. Вып. 2. М.: Изд-во «DSCH»,
2007. (1 п. л.; в печати).
23. Орнаментация в хасидских нигунах // Голос в культуре / Ред. А. А.
Тимошенко. СПб., 2007. (0,5 п. л.; в печати).
26
Переводы: 24. М. Береговский «Музыкальные выразительные средства еврейской народной
песни» // Искусство устной традиции: историческая морфология: К 60-летию
И. И. Земцовского: Сб. статей / Ред.– составитель Н. Ю. Альмеева; перевод с
идиша и комментарии Е. В. Хаздан. СПб, 2002г. С. 192–203. (1 п. л.)
М. Береговский. Мастер фольклорных песен в зеркале исполнительских вариантов // Из фондов Кабинета рукописей Российского института истории искусств: Сообщения. Публикации / Сост. Г. В. Копытова; отв. ред. Е. В. Третьякова; перевод с идиша и вступ. статья Е. В. Хаздан. Вып. 4. СПб., 2007. С. 97–124. (1,5 п. л.)